Тамара, какого хрена?
Вы долго спрашивали. А теперь будете очень долго читать.
Полная история фонда, резорта и бамбуковой палки
Полная история фонда, резорта и бамбуковой палки
Ну что же. Это будет долгая, местами запутанная история, но, как мне кажется, достаточно захватывающая. Честно говоря, пережив все это, я лелеяла в душе план написать про всю эту историю книгу, потому что это того стоит. Тут все – страх, ненависть, любовь, коварство, глупость, истерики, опасность, бизнес, пандемия, чудовищные потери и какая-то совершенно беспардонная, плюющая на все законы мироздания, неубиваемая надежда и вера.
Началось все летом 2018 года. Я тогда жила в Питере и переживала глубочайший личностный кризис. Если кто помнит, тогда я ввязалась в интересную игру «вытащи феминизм на Руси из поля маргинальщины в поле общественного обсуждения». Сейчас, много лет спустя, я могу сказать, что у нас, у меня и еще у сотни людей, которые этим занимались это получилось. Слово «Феминистка» перестало быть ругательным, а стало вызывать споры, дискуссии и появилось в повестке не только малочисленных групп во вконтакте и твиттере, но и во все более широких общественных массах.
Это стоило огромных трудозатрат, нервов и делало каждого участника этого процесса грушей для битья с обеих сторон – как условных «охранителей» так и супер-токсичных объединений, называющих себя ветвью русского радфема.
В моем случае, так как я уже тогда набирала некую известность, это обернулось еще одним явлением. Ко мне начали приходить женщины и просить помощи. Сейчас я понимаю, что их тогда было не много, но в те времена это казалось нескончаемым потоком. Я круглы сутки слушала истории про избиения, насильственные аборты, нищету, бесправность, онкологию, страх возвращаться домой и отчаяние.
Больше всего меня выносило чувство собственной беспомощности. Я ничем не могла помочь всем этим людям. Меня было совершенно точно недостаточно, я сидела перед светящимся монитором и понимала, что сказав столько правильных умных слов, на деле, все что я могу – это в интернете пиздеть. Пока где-то там идет война. И умирают люди. А что будут значить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?
Тогда в моей жизни появилась Наташа. Она писала восхитительные тексты: ироничные, умные, колкие и бесконечно сострадательные ко всему живому. Я влюбилась в ее слоги страшно обрадовалась, когда она добавила меня в друзья. Смешно вспомнить, но мне она казалась умнейшей женщиной, у которой явно побольше дел будет, чем тешкаться с какой-то малолетней ничего из себя не представляющей девочкой-айтишницей.
Однако мы начали приятельствовать. Комментировать друг друга и вот это вот все. В какой-то момент Наташа пришла ко мне в гости.
Я была, как это модно сейчас говорить, не в ресурсе. Но ради Такого Человека собралась в кучку и купила какой-то еды. И, кажется, бутылку.
Мы тогда страшно напились. Это была та самая русская пьянка, когда чуваки сидят уронив голову на руки и рассказывают друг другу самое страшное что видели, слышали и переживали. Фронтовой журнал. Нам обеим было что рассказать.
- Наташ. И хуй-то с мной. Я пережила, выкарабкалась и как-то живу дальше. Но они все? Те, ком повезло меньше? Те, кто не знают куда податься и поэтому пишут рандомной тетке в интернете? Наташ, все, понимаешь ВСЕ женщины, с которыми я разговаривал за последние полгода имеют такую историю. И они делятся на тех, у кого были ресурсы выкарабкаться и тех, у кого не было. И это страшно. Мне страшно, Наташ…
- Знаешь, я давно думаю о таком кризисном центре, который бы помогал справится тем, у кого нет на это ресурса.
- Да, я тоже. Но тогда он должен выглядеть так и вот так…
- А еще вот так и вот эдак…
За следующие пару часов две пьяные травмированные тетки придумали то, что в последствии будет называться БФ «Птицы»
- То, что мы придумали – невозможно. Это требует сил, времени и денег одновременно. Ну, предположим, я могу взять еще одну ставку, и отдавать 70% дохода на это. Но тогда я не смогу делать этот проект. Или я могу все свои силы вдолбить в проект. Но тогда его будет не на что делать. Та же история и у тебя, Наташ. Это невозможно. Как минимум еще пару лет это невозможно. Давай подождем пару лет, может я подкоплю денег или найду какой-то другой вариант.
На том и разошлись.
***
Осень 2019.
Я в Грузии в гостях у подруги. Очередной раз пытаюсь собрать свою жизнь и голову в каком-то порядке, отличном от случайного.
Мне пишет Наташа.
Говорит, мол, Тамара. Ты, наверное помнишь, что у меня онкология.
Я помнила. Как-то раз Наташа позвонила мне и попросила дать немного денег (20к, если не изменяет память) на какую-то процедуру. У меня в то время несколько друзей проходили через этот диагноз и его только-только поставили отцу. Я знала это ощущение липкого ужаса, поэтому выдала Наташе всю сумму без единого вопроса. И знала, что она, скорее всего не сможет их отдать. Она и не отдала.
- Тамара, ты помнишь, что у меня онкология. В общем врачи сказали, что все. Прыгать больше некуда. Тамар, я написала завещание. У меня особо ничерта нет, поэтому я беспокоюсь только о том, что без меня не сможет. Я придумала, кому отдать сына, когда меня не станет. Но… В общем помнишь, мы обсуждали с тобой гипотетический кризисный центр? В общем, я сделала. На коленке, но сделала. У нас там один юрист, мент и пара психологов. Это мало, но это хоть что-то. Я не хочу, чтобы он кончился вместе со мной. Тамара. Могу я завещать тебе кризисный?
Я немного охуела. И сказала, что нет.
Ты не можешь завещать мне кризисный, сына и бабушкины сережки. Ни мне, ни кому-то еще. Я не знаю как, но я тебя вытащу. Мне проще спонсировать и вытаскивать тебя, чем тянуть на себе кризисный центр из другой страны.
Я долго выспрашивала что ей нужно для того чтобы пролечится и выйти в ремиссию. Не помню, может еще каких денег дала, но явно не больших. И начала расспрашивать про центр.
- Нам нужно известности. И денег. Потому что без шелтера мы больше не можем. Я боюсь деньги собирать, я в деньги не умею. Постоянно какая-то хуйня происходит.
- Я умею. И не боюсь. Я вообще ничерта не боюсь.
Сказала я и влезла в это все с ушами.
Я написала в блоге и в тогда существовавшем сайд-проекте «Чашечка Феминизма». Я дала данные своей карты. Я написала знакомым журналистам. Мы открыли сбор. Я докинула туда каких-то своих денег. Кажется тысяч 30, но надо проверять. Я перенаправила туда все донаты, что собирал мой личный блог и отправляла какой-то процент со всех своих рекламных гонораров. Что-то вроде 20%.
Я очень хотела шелтер. И понимала, что для Наташи ее кризисный – это ее жизнь. Вытащу кризисный – вытащу Наташу. Никто не умрет, кто-то получит помощь, я избавлюсь от чувства вины за то, что к своей айтишной зарплате получаю еще какие-то барыши с блога. Буду оставлять себе прожиточный минимум, остальное в фонд. Надо же как-то оправдывать весь этот кипиш вокруг себя..
Через два дня ко мне пришли люди и сказали, что я связалась с мошенницей.
***
Мне кинули ссылку на форум в 600 страниц и начали рассказывать какие-то невнятные истории пяти-шести летней давности, многие из которых противоречили друг другу. Общий смысл – Наташа всем врет, берет денег и не отдает.
Я провела два дня изучая форум. Форум был создан на специальной платформе собирающей холивары и какие-то местечковые обиды. Он был переполнен неадекватом, жестью и пустыми обвинениями, по которым выходило, что Наташа то ли кому-то сто рублей не отдала, то ли квартиру на себя чью-то переписала.
Я разбиралась в этом ушате говна с вьедливостью бывшего саппортера. Искала состыковки и несостыковки. Доказательной базы ни у одного обвинения не было. Желание утопить человека в говне и затравить до смерти – было.
Я знаю, что такое интернет травля и имею стыдное хобби ходить по интернету и собирать небылицы про себя. Я была и дочкой миллионера и пособницей сутенеров. Наркоманкой и сумасшедшей, даже на ЦРУ когда-то работала по словам сетевых экспертов. Тон у экспертов был такой же.
Не найдя реальных доказательств я пошла к Наташе.
Наташа начала рыдать. Она рассказала какую-то историю про то как с кем-то то ли мужика не поделила то ли еще что. И что ее затравили в ролевом сообществе.
Я спросила про некоторые штуки, что обсуждались на форуме – про здоровье, про квартиру, еще про что-то. На все получила вполне вразумительные объяснения, справки из мед учреждений, какие-то документы. Все сходилось.
А у форумчан – нет.
Я уже к тому времени знала, что у Наташи ветер в голове и совершенное отсутсвие каких-то навыков планирования, учета и контроля. И что да, она бесконечно в долгах, выживает на какие-то гроши и часто не может отдать денег, но скорее в связи с собственной безголовостью, чем с коварными планами. А еще то, что она убьет за дело, которым занимается. И что правда горит желанием спасать людей, чего бы это ей не стоило.
Просуммировав это в голове, я для себя приняла решение как к этому относится. Контролировать Наташу там, где она не может и создать среду в которой она сможет выполнять свою миссию – спасть людей.
Мы решили, что все деньги будут идти через меня и только через меня. Что ни копейки она не получит в руки без десяти бумажек и моего аппрува. Что мы сделаем фонд официальным и будем сдавать отчетность.
И запустили фонд.
Так как у меня оставались сомнения и подозрения в фонд я ввели свою подругу Василису. С заданием быть моими глазами и ушами, так как я не могла находится физически в России в тот момент.
Наступит весна, говорила я себе, я вернусь в Питер, посмотрю на все своими глазами и дальше будем работать на полную катушку. Наташа будет отвечать за работу с жертвами, что умеет лучше всех, я за организаторскую часть.
А пока мы медленно будем развиваться и накапливать опыт. А в следующем году уже развернемся.
Следующим годом был 2020.
***
За полгода работы с Натали, я поняла, что вляпалась в адок. Наташа была не способна ни к какой системной работе, из нее было очень сложно доставать хоть какую-то информацию, я плохо понимала, что происходит внутри фонда, кто у нас волонтерит и какова структура. Наташа бесконечно срывалась на слезы, истерики, пьянки и какой-то треш.
Я знала что у нас есть шелтер и более менее знала его обитателей. Мне рассказывали истории девочек, я превращала их в тексты и трясла с Наташи квитки за коммуналку и аренду. Я пыталась заставить наташу оформить НКО, но постоянно все шло через пизду – то минюст развернет, то адрес неверный, то кто-то составляет договор, а потом пропадает.
За оформление документов взялась знакомая Наташи и потребовала за это 30 тысяч, после чего слилась. У нас получилось из нее выбить обратно только 15.
У привыкшей к строгой формализованной и адекватной работе Василисы потихоньку съезжала крыша. В какой-то момент она сказала «я больше не могу». Я сказала, что понимаю. И Василиса ушла.
Я понимала, что мы обосрались. Что невозможно построить фонд без денег, знаний и поддержки, находясь в другой стране. Что да, мы помогли нескольким барышням и мы, кажется молодцы, но дальше так продолжаться не может. Что фонд надо закрывать и и переоткрываться через пару лет, когда накопим ресурс.
Я не понимала, как сказать об этом Наташе. Для нее это было делом всей жизни и она в упор не хотела видеть, что она не справляется и все катится в пизду. Очередной нервный срыв ее уложил в больницу. Обращений становилось все больше и были они все отчаянее.
В моей жизни тоже наступал адок и я не справлялась со своими полутора ставками на работе, индийской историей, копирайтными подработками, блогом и перманентным пиздецом, который творился в фонде.
Я закрыла блог и взяла таймаут.
Да, это трусость. Но я надеялась, что оно как-то рассосется. Я понимала, что сделала все что смогла, но этого оказалось недостаточно. Где брать еще Тамар, я не знала.
Тем временем наступил 20 год. Деньги в фонде кончились, а волны короновирусных ограничений начались. По всему миру прокатилась еще одна волна – домашнего насилия. Оставшиеся в шелтере девушки оказались заперты в фонде, без возможности как-то решать свои проблемы – разводы, суды, поиск работы… Все было отложено до лучших времен.
Я выла и взвешивала на весах себя и жизни незнакомых мне женщин. И приняла то решение, что приняла.
Я переоткрыла блог и включила громкий сигнал СОС. Я перестала говорить, что я только немножко помогаю Наташиному фонду и впервые сказала «НАШ фонд». Я знала, что это единственный способ собрать достаточно денег, чтобы пережить надвигающееся безумие. И там – будь что будет.
Мы впервые собрали крупную сумму. Ее хватило бы по моим расчётам на полгода аренды шелтера.
***
Дальше события разворачивались стремительно. Наташа слала мне детальные отчеты о своем карантине с девушками, мы подключали волонтеров-психологов, собирали вещи и я решила, что мы можем себе позволить покупать в шелтер еду.
Наташа тогда не получала зарплаты в фонде, но я ей приплачивала из своего кармана тысяч 5 в неделю за тексты, что она писала для паблика. Так я была избавлена еще от одной повинности, а Наташа получала хоть какие-то деньги, потому что я понимала, что одинокая мать с ребенком по уши в работе над фондом вряд ли способна на форсированное зарабатывание денег.
Где-то в середине марта закрыли Индию. На улицах творился треш, я старалась не особо нервировать красочными описаниями всего происходящего уважаемую публику, но тогда было по-настоящему страшно. Я рассказывала Наташе про то как можно огрести палкой по хребту за выход на улицу, про то, как местные, твердо уверовавшие в то, что чуму принесли европейцы начали избавляться от всех с белыми мордами, про то, как турситов массово выселяли из гестов, выкидывая на улицу с вещами, где их ждали те самые полицаи с бамбуком в руках. Про драку в подпольном магазине за последний мешок лука. Про то, что кажется, нам грозит настоящий всамоделишный голод.
Про то, как я пыталась улететь на последнем рейсе в Россию, но не смогла. И про драматическую историю о том, что я начала боятся Амита, который впал в полнейший неадекват. Про то, что мне пришлось поступить в индийском стиле и сделать то, что на моем месте сделала бы любая индийская жена – а именно отхуячить его палкой. В тот момент это было единственным выходом и Амит реально остаток наших с ним отношений благодарил меня за этот поступок.
Я же была в таком ужасе, что поняла, что мне необходимо об этом написать, чтобы быть до конца честной со всеми, кто меня читает и чтобы все еще продолжать видеть берега и помнить, что я – не индийская женщина, а европейская, и так делать не надо. Даже если очень надо. До сих пор считаю все сделанное тогда единственно возможным решением. До сих пор получаю пригорошнями говно от диванных экспертов, которые точно знают, что там произошло. До сих пор думаю о том, что как хорошо, что во всей этой заварухе оказалась я, а не кто-то из этих уважаемых комментаторов. Так как они бы просто не выжили. А то что считают себя вправе обо всем этом судить – это их дело.
МИД РФ выступил с обращением, где сказал, что в ближайшее время вывозных рейсов из Индии не будет, так как они не считают это целесообразным. Клетка захлопнулась. Я осталась в Индии.
Ровно через год я узнаю, что именно тогда Наташа решила, что это отличное время начать пиздить деньги из фонда.
***
Лето, осень и зима 2020 года были для меня самыми продуктивными в жизни. Я поняла всех тех людей, которые говорят о том, что хочешь буста продуктивности – заведи ребенка. Когда ты знаешь, что на тебе отвественность за кого-то еще, ты становишься очень, очень продуктивным, изобретательным и неутомимым.
Я почти удвоила аудиторию блога, набрала подработок, приглядывала за гестом, который стал пристанищем для тех европейцев, кого выгнали из других мест, приглядывала за стройкой резорта, в который в прошлом году (а кажется, что в прошлой жизни) вложила все свои сбережения. Да-да, я тот человек, который вложился в международный туризм в конце 2019 года. Мне казалось тогда, что я покупаю себе место покоя и отдыха. Мой маленький рай, скрытый от бурь.
Летом я приняла самое сложное решение в своей жизни и ушла с работы. Денег с блога хватало на скромную гоанскую жизнь, а фонд наконец начал существовать без моих финансовых вливаний. Я продавила создание НКО и собственноручно прикрутила реккурентные платежи к сайту. Теперь все деньги шли на официальный счет и я выдохнула, ибо надо мной перестала висеть уголовка. Все сборы на личные счета были закрыты.
Фонд разрастался. У нас появились постоянные кураторы и мы смогли им платить зарплату. Маленькую, но хоть что-то. Кейсов становилось много, я успевала следить только за самыми яркими. Наташа, после пиздеца той зимы начала лечить головушку, жрать антидепрессанты и клятвенно заверила меня, что больше не бухает. Амит становился с каждым днем все больше похожим на адекватного взрослого человека, которого не надо пугать палкой или воспитывать еще как-то в индийском стиле. Я наконец перестала получать поздравления (!) от его семьи и друзей за то что я отхуячила его той самой палкой.
Все было хорошо, акромя резорта, стройка которого из-за падемии подорожала в три раза. Открываться надо было в сентябре, иначе мы не смогли бы покрыть расходы на аренду земли. А чтобы открыться – надо было достроится. А чтобы достроится…
Я пошла к друзьям и заняла на год миллион рублей. Индийцы поклялись что отдадут полную сумму +20%. Что не могут не отдать. Это было в мае. В июле снова кончились деньги и я продала ваучеров на будущий сезон на полмиллиона рублей.
Мы рассчитывали, что границы откроют к октябрю. Их не открыли и по сей день.
***
В 2021 год я входила совершенно обескровленной, закончившейся и обессиленной. Я слила все свои сбережения, я должна была миллион рублей друзьям и имела обязательств перед купившими ваучеры на полмиллиона.
У меня не было постоянной работы.
Но.
Мы открыли резорт. Он был скромнее, чем в наших мечтах, но он полностью работал, на территории был самый большой в арамболе бассеин, аккуратненький ресторан и 6 охуенных коттеджей с кондеями, панорамными окнами, самыми охуенными матрасами и прочей лакшери-начинкой.
Мы досторили наш дом. Наш. Там было все не идеально, но это был наш дом, маленький, уютный с двумя кошками внутри и моими окриками «прекрати курить в сортире!».
И у меня был фонд. О нем пошла слава по всей стране, как об единственном фонде, что действительно работает. У нас были сотни обращений и мы получали десятки благодарственных отзывов. Кураторы пахали день и ночь. У нас появился второй шелтер, в котором проводился ремонт. Реккурентными платежами мы собирали почти 400 тысяч. Тратили правда около 600, но лишние 200 покрывались той заначкой, что осталась после самого крупного сбора в истории фонда сбора. В заначке оставалось не так много, но до весны протянем.
А к этому времени индийцы вернут мне денег, я возьму в охапку Амита и мы поедем в Россию, где я отдам друзьям занятые деньги и начну кататься по городам и весям с концертами, собирая на «Птиц» и невзначай хвастаясь Амитом. А потом мы вернемся в Гоа, осенью хлынут туристы, мы покроем все расходы, я повешу еще больше гирлянд на пальмы и приглашу вообще всех, до кого смогу дотянутся. Мы будем сидеть около бассейна и рассказывать друг другу самые удивительные истории..
Боженька дал мне недели две эйфории. Спасибо ему за это.
***
В январе я узнала, что документы на займ оформлены таким образом, что в общем-то все наши договоренности существуют только устно. И ни один суд их не примет.
На мой вопрос, знал ли об этом Амит, мне ответили, что «да я сразу говорил – нафига тебе эти бумаги, но ты чот уперлась».
Когда я начала спрашивать, все ли в силе и получу ли я деньги, как мне и обещали в мае, Амит становился нервным, истеричным, а потом и вовсе перестал со мной разговаривать. До меня начало доходить…
Весь февраль Амита колошматило. Он начал страшно пить и каждый раз напившись орал о том, что он больше не может, что это каббала, о том, что он хочет чтобы все это закончилось. Я предложила ему уйти. Амит удивленно спросил куда это он уйдет из собственного дома. Я напомнила, что дом был построен на мои деньги. У Амита случилась истерика в стиле «да какая разница, это Я! Я его строил для себя!!!»
Каждое следующее утро он извинялся и просил остаться. Но как-то так, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Потому что он не хочет больше всего этого, а хочет только пить. Он уходил из дома и возвращался часа в три ночи. Спотыкаясь на пороге. Ни на какие вопросы не отвечал. Потом и вовсе перестал разговаривать со мной.
До меня начало доходить…
В фонде тем временем начала происходить какая-то хрень. Наташа начала требовать все больше и больше денег на какие-то странные расходы. Потом запросила зарплату за три месяца вперед. Потом какие-то бонусы и авансы кураторам. Я пыталась объяснить, что денег у нас не так много и я, конечно, страшно ценю все, что делает каждый член команды, но я не могу доставать деньги из ниоткуда.
В феврале я поняла, что тот миллион мне отдавать из своих денег, так как резорт еле-еле окупал свое содержание. А об открытии границ было смешно даже говорить. Я выловила Амита и поставила ультиматум. Ты или остаешься со мной и объясняешь мне, что за херня происходит и вообще начинаешь со мной, ну как бэ… разговаривать. Или ты все таки окончательно принимаешь решение.
Амит сказал, что он уже принял все решения. И если уж я настаиваю, то завтрашнего дня он живет в гестхаусе. Я могу «пользоваться» домом, пока не улечу в Россию. Деньги он за него когда-нибудь отдаст. Это было за 4 дня до моего дня рождения.
Я улетела в Дели.
***
Вернулась я в апреле. У меня был план. В резорте кроме меня и Амита был в общем-то основной инвестор и держатель 70% всей богадельни. Официально денег должен был мне он. Но так как Индия – это Индия, то общалась я с ним через Амита, как это и положено типа замужней бабе. (Это невероятная штука, но совершенно у всех в голове мы с Амитом давно были повенчаны, расписаны и скреплены всеми возможными и невозможными узами. Ко мне обращались как к жене Амита, к нему, как к моему мужу. О том, что по бумагам я мало того, что не имею к нему никакого отношения, так еще и замужем, блядь, за Погодиным, вообще никто не знал и не помнил).
Тут я пошла к Авинашу напрямую. Приходила я к нему по-индийски, несколько раз, то с сигаретами, то с пивом, то о жизни поболтать. На четвертый заход завела речь про деньги.
Авинаш конечно уверил меня что все обязательно отдаст, что я – член семьи, и вообще о чем ты переживаешь, баби. Вот тут баби стало по-настоящему плохо. Потому что в переводе с хинглиша это означало «денег нет и не будет».
- Тамара, у них нет ни малейшей мотивации отдать тебе бабло. Ты по документам никто, в суд подать не можешь и вообще ты иностранка – сегодня тут, завтра там. Да, твоих гостей они с удовольствием примут, потому что им это выгодно – они привезут еще больше туристов. А живые деньги отдавать тебе в руки? Зачем? Дай им мотивашку.
Тогда я поскребла по сусекам и выскребла где-то все это время лежавший актерский дар. И пошла к Авинашу еще раз.
Предварительно подсунув ему какие-то орешки-конфетки я повела свою речь так
- Ох, Авинаш. Я не знаю, что делать, баба. Эта ужасная пандемия баба, что делать?
- Ох, баби. Понимаю. Ужасные времена, ужасные…
- Ты не понимаешь… Я обещала всем своим друзьям, что они смогут приехать в наш прекрасный резорт и вложить свои деньги. У меня богатые друзья, баба. И они знают, какой я чудесный резорт открыла. И хотят вложить много-много денег, лет так на десять. А потом получить немного профита. Они ж не за деньги, а за идею. Они хотят чтобы мой резорт был лучше всехов в Индии, баба..
Авинаш оживился.
- Но из-за этой ужасной пандемии они не могут приехать. Они сидят на своих чемоданах с деньгами и не понимают куда их девать, баба.
- Давай мы переведем деньги!
- Я тоже об том думала, баба. Но ты же знаешь, какие безумные проблемы с банковскими переводами между Россией и Индией? (Это, кстати, действительно так, кто сталкивался, тот не забудет никогда)
Авинаш крепко задумался. Мы выкурили еще по одной.
- Вот если бы…
- Что?
- Да не, не сработает…
- Что??
- Ну блин.. В общем если бы я могла поехать в Россию, взять у них те деньги и привезти сюда..
- Да! Отлично! Что нужно?!?
- Баба, я не могу сейчас в Россию, говорю же, не сработает.
- ПОЧЕМУ?!?
- Потому что я должна много денег друзьям, другим друзьям, которые не богатые. А я не могу приехать без денег в Россию. Но ты же говоришь, что ты мне отдашь мои деньги со дня на день, так что вот я наверное подожду, получу от тебя деньги, приеду в Россию и уже оттуда буду тебе слать деньги от богатых друзей. Богатеи они ж знаешь какие? Никто не хотел вкладываться, пока мы не построились, только бедняки вложились. А богатеям все готовое подавай – вот такие они богатеи. Без веры, баба…
Я провернула всю эту хуйню и поставила галочку. Поздравляю вас, господин соврамши. Оказывается, ты все-таки умеешь это делать.
Я пришла домой и там меня ждало сообщение от Наташи.
«Тамара, срочно нужно 30 тысяч рублей».
С них все и началось.
***
Наташа поведала мне страшную историю выгорания, приключившуюся с нашим куратором Лисой. С ее слов последние несколько месяцев все пахли как проклятые, а Лиса больше всех и, видимо на фоне усталости и бесконечно накапливающегося пиздеца, у Лисы стали сдавать нервы. Она, мол, придралась к последнему отчету с вопросом «почему все в фонде получают деньги кроме меня?»
Я удивилась. Я тоже ни разу в жизни не получала из фонда ничего, кроме нервных срывов, а Лиса, насколько я помнила, сама отказывалась от зарплаты в счет подопечных.
Наташа настаивала на том, что Лиса мешает работе фонда, нечет какую-то оголтелую хуйню и надо бы ее отправить в отпуск, пока человек окончательно не сломался. Что такое «насильно отправить человека отдыхать» мы знали все. Я уточнила насколько срочно нужны деньги – в нашем фонде их оставалось в обрез, а моя индийская история не пускала меня в Россию, чтобы заработать концертами.
Наташа сказала «пиздец как надо». Иначе бы, мол, не просила.
Я задумчиво прошлась по Арамболю, все взвесила и отправила Наташе 30 тысяч.
Через пару часов я получила сообщение от Лисы «Тамара, что за хуйня происходит?»
***
Я начала разговаривать с Лисой, которая поведала, что отчеты очень давно не сходятся с реальностью, что Наташа все больше отрывается от какой люби логики, что в шелтер никого не селили как минимум три месяца, что все задолбались распихивать баб по партнерским организациям, хостелам и друзьям. Что с деньгами происходяит какая-то лютая ебанина, а на все вопросы Наташа огрызается. И что, мол, когда Лиса приперла Наташу к стенке с вопросами «а куда ушли вот эти и эти суммы», Наташа кинулась в нее какими-то 30 тысячами неизвестно откуда взявшимися и удалила ее из всех чатов.
- Ты мне втираешь какую-то дичь…
Лиса показала скриншоты. Я задумалась.
Я отлично знала Наташино распиздяство и совершеннейшее неумение в организацию. Я кляла себя за то, что проворонила момент, когда фонд стал огромным и в него нужно было приглашать стороннего управляющего. Но я была слишком занята резортом, Индией, деньгами и прочим аппокалипсисом.
Я знала, что очень часто то, что делает Наташа выглядит как лютая дичь, но потом все ложечки находятся. Я попыталась объяснить это Лисе и уверила ее в том, что мы со всем разберемся. Только оставайся со мной на связи.
Я начала поднимать отчеты и сравнивать показания. В отчетности фонда творился лютейший пиздец, что-то сходилось, что-то не сходилось. Где-то была недосдача, где-то наоборот люди утверждали, что им заплатили в полной мере за услуги (психологи, юристы), но в отчетах этого отражено не было.
Больше всех вызывал вопросов шелтер.
Я начала аккуратно расспрашивать Наташу. Она уходила в оскорбленную гордость. «Серьезно? После всего, что я делала, после стольких лет, ты мне не доверяешь Сколько еще времени мне нужно пахать как проклятой, чтобы люди перестали видеть во мне мошенницу, сволочь и поедательницу детей?! Тамара!! Мы с тобой прошли огонь и воду, тут появилась пизданутая лиса и по одному ее слову ты сразу начинаешь верить ей, а не мне?? Серьезно?»
Ну чтож. Индия меня многому научила.
Я позвонила Лисе и рассказала план. Я не знаю. Что происходит в фонде и все нужно перепроверить. Если Наташа и правда не чиста на руку – проверки в лоб только помогут ей замести следы, а ворваться в шелтер с неожиданной ревизией я сейчас физически не могу. Если вдруг окажется, что все это какое-то ужасное недоразумение, то после такого Наташа меня не простит и будет права. А фонд работает на связке Тамара-Наташа.
Поэтому давай сейчас поступим так. Я сделаю вид, что я безоговорочно верю Наташе. Но тебя нам придется выставить в так себе свете. Якобы ты требуешь у меня доскональных проверок всего и грозишься идти по всему интернету орать о том, что мы мошенники.
А я, мол, вынуждена под это все прогнуться, поэтому прости, Наташ, не для себя прошу – Лисе показать надо.
Так мы сохраним уверенность Наташи в том, что все хорошо, на случай если она и правда в чем-то замешана и сможем красиво выйти из истории если окажется, что, как говорят в народе «без попутал».
Мы согласились. И понеслась.
***
Мне выдавали миллион бумажек с одной стороны и сообщения из чатов о том, как Наташа в экстренном порядке заставляет кураторов их форомлять задним числом – с другой. Я требовала отчета о том, кто жил в шелтере, когда и сколько по времени – получала файлики с именами, фамилиями времени проживания. С другой стороны мне писали о том, что как минимум последний год по адресу, который я знала как адрес шелтера Наташа живет с котами и ребенком. У меня лезли глаза на лоб.
Мне переслали фотки с Наташкиных пьянок, новых голов и прочей херни. Я нашла далеко заныканные фотки, которые Наташа отправляла мне, когда мы только снимали помещение под шелтер.
Интерьеры были идентичны.
Мне становилось дурно.
Мне очень хотелось думать, что все это – какая-то ошибка, бред, что я протру глаза и все закончится.
Мы начали разбирать кто получал зарплату в фонде. Я наконец знала всех кураторов поименно, их круг обязанностей и то, сколько они времени работают на фонд. Всех. Кроме одной.
Самой первой зарплату вместе с Наташей у нас получала куратор Олеся. Она время от времени звучала в наших с Наташей разговорах. Олеся у нас значилась куратором шелтера номер один. Того самого шелтера, в котором, по уверениям остальных кураторов жила Наташа.
Я попросила документов на Олесю. Оказалось, что Олеся у нас никак не оформлена. Кураторы спросили, почему они ни разу в жизни не общались с Олесей и она не появлялась в рабочих чатах. Кураторы были посланы нахрен. Наташа заявила, что не обязана отчитываться ни перед кем, кроме меня. Я повторила вопрос кураторов. Получила пространную историю о том, что олеся работает по отельным кейсам, так как является соц работником. И собственно приходящих от нее женщин мы в первую очередь селим в шелтер, который они курирует. вПоэтому он всегда занят. Вот имена тех женщин.
Я спросила могу ли я увидеть Олесю.
Мне сказали, что сейчас она страшно занята, а еще болеет. Я попросила хотя бы ссылку на профиль в контакте. Профиль был завален стоковыми фотками, прогугливающимися за один клик на миллионах сайтов.
Меня начало тошнить.
Наташа говорила очень уверено, ее истории бились с теми, что он рассказывала достаточно много времени назад. Но у меня перед глазами были фотографии. Наташа живет в шелтере. И врет мне в лицо. И продолжается это непонятно сколько времени.
Я позвонила Василисе.
Василиса была с нами с самого начала, еще до кураторов и федеральной известности. Она знала Наташу и все тянущиеся за ней скандалы. Василиса вызвалась помочь.
В назначеный день мы мило ворковали с Наташей, которая говорила, что сидит дома и поливает цветочки. Я несколько раз уточнила где находится ее «дома» и получила адрес, по которому она проживает с сыном и котами. Который не имеет к шелтеру никакого отношения. Я уточнила, кто сейчас в шелтере и услышала то, что в шелтере 4 девушки и Олеся.
В этот же момент в дверь шелтера раздался звонок. За порогом стояла Василиса. С подругой.
Дверь им открыла Наташа. В домашних тапочках. В руке у Наташи был телефон, с которого она писала мне сообщения про Олесю. На кухне сидела Людка. Та самая Людка, с которой больit Наташа не общается, так как та взяла в фонде денег в долг и не вернула. (Кстати деньги были не фондовые, а мои личные)
***
Диктофонную запись того разговора мне потом переслали.
Я переслушивала ее несколько раз. Именно тогда я осознала весь ужас происходящего. Мы вляпались не в мошенницу. Мы вляпались в человека с психиатрическими отклонениями.
Дело в том, что нормальный человек испытывает дискомфорт, когда врет. На это построен принцип работы всех детекторов лжи и все те люди, которые умеют «видеть насквозь» - просто отмечают эти крошечные признаки дискомфорта у сколь угодно искуссно лгущего человека. Врать легко, не напрягаясь, не испытывая малейшего дискомфорта способны только психопаты и люди живущие в плену собственных галлюцинаций.
- Здравствуй Наташа. Мы с проверкой от Тамары. Хотим посмотреть на то, как ту жертвы
- Ой как неожиданно! Вы бы хоть предупредили…
- Да не, в этом то как раз и идея. А что ты тут делаешь, ты же дома сейчас?
- Да я мимо проходила, заглянуть, посмотреть как чего… только что из дома, видите, даж Одонате отписалась недавно, что дома я. Так что я только забежала на секундочку…
- Ага… А девки где? Все спасенные жертвы? У нас тут список…
- Блин. Это вобще-то небезопасно разглашать настоящие имена жертв! Одоната чот ваще. Но вы же это. В выходной день пришли. Сами подумайте – девки всю неделю то по СК, то по тренингам, то по психологам, то Олесей рисуют пальчиками… Ясен фиг что в выходные, когда у них свободное время они все разъехались по делам
- А.. А Олеся где? И кстати что это за баба сидит на кухне?
- Олеся в больнице, я ж писала об этом Одонате. У вас что, вообще информация не передается? Бред какой. Олеся в больнице, Люда, святой человек, согласилась в связи с форс-мажором ее подменить. Вот, волонтенрит
- А почему в квартире два ребенка?
- Ну я же объясняю. Олеся в больнице, Людка подменяет. Ей что – ребенка своего одного бросить? Вот она и пришла с ним. А я сама недавно в больнице валялась, вот кстати справочка, и Людка, святой человек посидеть с моим вызвалась. Вот и пришла с обоими.
- Наташ. Тут два кота. Два ебанных кота с мисками и сральниками.
- Блин. Вот это косяк да, это я лажанула. Я не хотела Одонате говорить… В общем у меня на хате травят тараканов. Я на пару дней мохнатых сюда переселила. Да против правил. Каюсь. Да, я мудак. Ну блин, на пару дней всего… что меня теперь за это – распять?
В это время в другой комнате Василисина подруга подошла к Наташиному сыну, спросила что-то про игрушки, про книжки. А потом про квартиру.
- Мы с мамой тут живем уже год. Нам очень нравится. Только мама говорит, что скоро будем съезжать. А тетя Люда здесь живет недолго, третью неделю… Вот моя комната, я тут читаю…
***
За пару дней до описываемых событий Наташа пыталась вытрясти с меня каких-то очередных сто что ли штук на очередную операцию или какую-то медицинскую процедуру. Я объъяснила, что сейчас в фонде этих денег нет, но если она хочет, то наверное можно открыть ей отдельный сбор, если это совсем не терпит.
- Серьезно?? Я пахала на этот фонд с момента его основания как проклятая, носилась по ментам и больницам, проебала все нервы. И теперь не могу взять себе на лечение из своего же фонда???
- Не можешь, - ответила я
***
Авинаш нашел какой-то свой вклад с которого решил снять денег, чтобы отдать мне хотя бы часть. Речь шла о полумиллионе рупий. Я ходила индийским павлином, распушала хвост, рассказывала про сказочные миллионы, что ждут Авинаша, как только он отдаст мне хотя бы часть долга.
Авинаш колебался.
***
- Вась, проблема в том, что Наташа вообще не понимает что творит. Она не видит разницы между своими деньгами и деньгами фонда. Она верит во всю хуйню, что несет. И правда считает себя жертвой ужасных обстоятельств.
- Это ее не оправдывает
- Нет. Но делает нашу историю еще хреновее. Нормальный мошенник подчищает следы. Наташины кульбиты я вскрыла за три дня, находясь за тысячи километров, имя в руках только мобильный телефон. Ни одну серьезную проверку фонд не пройдет. А это значит, что сядут все. Как соучастники. Крайне удивленная Наташа и совершенно ничего не подозревающие кураторы. Которые правда все это время занимались тем, что вытаскивали баб, как тот Апостол своих карасей.
***
Я собрала чат кураторов, в котором объяснила ситуацию. А так же намекнула, что я единственный человек, который может их отмазать от уголовки. Поэтому давайте-ка карты на стол и тетя доктор попробует с этим что-то сделать.
С тех пор вся переписка Наташи с любым куратором сразу шла в мой телефон.
***
Мои худшие опасения оправдывались. Я никогда не думала, что я буду молится о том, чтобы весь фонд оказался фикцией, чтобы оказалось, что меня наебали, развели и два года наживались на моей остолопости. Я молилась, чтобы оказалось так, что Наташа реально прикарманила все деньги.
Но нет. Фонд работал. Работал силами кураторов, волонтеров, психологов, юристов и еще черти кого. Несмотря на чудовищное управление, несмотря на бесконечное Наташино вранье и истеричность. Несмотря на то, что в последние месяцы Наташа возомнила себя императрицей и начала вести себя с людьми совершенно как говно.
Наташа обладает невероятным даром очарования. Ты видишь этого человека и понимаешь, что она – своя в доску. Что это человек, за которым можно и в огонь и в воду. Что она искренна в каждой секунде и честна до донышка как бутылка дедового самогона.
Она привлекает кучу невероятно охуенных людей, каждый из которых готов почти что умереть за правое дело. И они начинают работать на фонд. И спасать жизни.
Пока Наташа бухает в снятой за счет фонда квартире. И врет всем в лицо.
Сейчас в фонде есть как минимум две истории, которые должны продолжаться. Потому что если мы закроемся прямо сейчас, то одна несоврешеннолетняя дура останется с двумя детьми без денег и документов на улице, а другую тупо убьют. И мы это знаем.
А еще в шелтере номер два постоянно проживает и руководит ремонтом одна из кураторов. Подруга Наташи, которая жила в Московской области с двумя детьми, один из которых инвалид. И могла или обеспечивать семью или лечить ребенка. И Наташа ей предложила выход – бросай работу, приезжай в Питер. Крышу над головой дам, будешь присматривать за шелтером, платив три копейки, зато младшего сможешь по врачам потаскать.
И она приехала.
***
Я не знаю как Василиса это сделала, но после того эпичного захода в гости к Наташе, она умудрилась сдержать лицо и сделать вид, что она схавала, все что ей наплела Наташа.
Окей, в фонде нет первого шелтера. Но что с Олесей? Мы уже были полностью уверены, что Олеся – вымышленный друг Наташи, созданный для вывода бабла.
Но интригующий момент заключался в том, что она уже выслала нам страницу этой Олеси и клялась нам, что на фотках – она. А значит ей надо как-то найти среди своих знакомых кого-то с похожей внешностью и выдавать за Олесю. Василисе было уже тупо интересно посмотреть на этот спекталь и на прощание он сказала Наташе: «Ты такая молодец, что все это делаешь. Давай я тогда на буднях зайду, например во вторник, поговорю еще с Олесей и девочками и закончим на этом все эти жуткие проверки»
«Без проблем!» - сказала Наташа
Через десять минут я получаю сообщение от одного из кураторов. Наташа просит немедленно всех явится во вторник к ней домой, привести подруг, а главное вытащить из хостела девочку-чеченку, за которой гонялось полаула диаспоры, провести ее через весь город и предъявить во вторник Василисе.
«Мы будет типа жертвами», - сказала Наташа, - «Так как реальный шелтер я палить перед всякими непонятными Тамариными ревизорами не собираюсь»
Тут я кончилась. Я взяла трубку, позвонила Наташе и прошипела, что я все знаю. И что если ты, мразь, попробуешь хоть пальцем тронуть кого-то из реальных жертв, то я приеду и из под земли тебя достану.
Спектакль кончился.
***
В это же самое время мне пишет барышня из Ришикеша и просит помощи. Ее избивает муж, денег нет, друзей нет. Она единственная русская на всю округу, замужем за индусом, который вытащил из нее все деньги, теперь она в долгах, он бесконечно пьет, вымогает еще денег. По Индии идет вторая волна, все закрывается на карантин. В прошлый он ее так избил, что думала помрет. А ты вроде Одоната, ты вроде баб спасаешь..
У меня случился приступ истерического хохота
***
Надо было лететь в Россию и что-то делать.
Но в Россию нельзя было лететь, потому что иначе Авинаш не отдаст денег.
Но если не лететь, то в фонд придет какая-то проверка и полетят головы.
Но если лететь, то что делать с этой, из Ришикеша?
Но надо лететь…
***
Махараштру закрывают и в Гоа кончается бензин. Я получила сообщение раньше остального Арамболя, поэтому объезжаю знакомых лавочников, которые продают из под полы бензин в тридорога. Заливаю в банки из под кока-колы. Прячу.
***
В какой-то момент приходит Амит. Напивается. И толкает речь о том, что да, он ведет себя как мудак и знает об этом. Что он вел, ведет и будет вести себя как мудак. Что я требую от него какой-то правды, но не пошла ли я нахуй. Он браман, как я не понимаю – БРАМАН! Он может делать все, что ему захочется с кем ему захочется. А мы будем это терпеть. Я, Авинаш, все эти девки, которых он за моей спиной сношал. Потому что он – Браман. А мы – говно.
Я спускаю Амита с лесницы.
И наконец принимаю решение.
***
Я покупаю два билета. Один себе другой той девочке из Ришикеша. Самолет с пересадкой в Дели. Я иду к Авинашу и сообщаю. Что мне надо по делам в Дели, но я через неделю вернусь. А пока за домом присмотрит подруга. Я встречаю девочку за два часа до своего такси. Сообщаю, где что лежит, даю ключи, контакты ключевых людей в Гоа. Говорю, что у нее есть где-то неделя. Бензин спрятан вот там-то. Байк здесь. Еда тут. Это все, что я могу для тебя сделать.
За неделю тебе нужно найти жилье, работу и способ тут обустроится. Нужна помощь – звони по этим номерам. Нужны деньги – звони мне. Будут спрашивать где я – отвечай в Дели.
Я улетаю в Москву и в течение недели ставлю заготовленные фотки гоанских пейзажей и селфачек в инсту, которую читает Наташа, и выставляю фотки делийских улиц, которые мне шлет знакомая в фэйсбук, который читают индусы.
Я прилетаю в Питер и собираю совет.
***
- Какие у нас варианты?
- Надо отобрать фонд у Наташи
- А какие-то более реалистичные? Ну там полет на марс, например?
- Где уставные документы?
- Вот. По ним Наташа – учредитель, гендиректор и владычица морская.
- Кто ее может сместить?
- Совет. Он состоит из ее матери, подруги дества и еще какой-то телки.
- Я знаю эту телку, я поговорю с ней.
- Один против трех. Без вариантов.
- Можно ее посадить?
- Можно. Только вот доказывать нецелевые расходы фонда на практике – нереально. А доказать, что средства на зарплату сотрудникам шли через твои счета, что является нарушением ТК РФ, уклонением от налогов и всего остального – запросто.
- Закрытие фонда со скандалом?
- Скандал только повредит репутации всех участников, а физическое закрытие фонда так и не случится. А вот те две девочки почти гарантировано останутся без крыши над головой. И куратораша тоже.
- Шантажом заставить Наташу переписать на кого-то фонд?
- Во-первых на кого? Я в это не влезу, мне еще вопрос с Индией решать. Во-вторых, для Наташи фонд – ее ребенок, она его не отпустит никогда, даже если ей придется умереть.
- А неплохой вариант…
- Со всеми ее диагнозами
- Там половина бумаг – липовые. Девки провели расследование. Какие-то настоящие. Какие-то липовые. Черт ногу сломит
- Охуенно
- Во-во.
***
Я первый раз в жизни боялась пойти и лично поговорить с человеком. Я боялась, что я не сдержусь и физически покалечу. Я думала, что может прийти на переговоры с двумя-тремя крепкими парнями, которые если что меня остановят и не позволят наделать глупостей. Я представила, как Наташа пойдет по всему интернету рассказывать. Как я пришла пугать ее амбалами и мне снова хотелось блевать.
Мне вообще хотелось блевать постоянно.
***
План был такой. Я сообщаю Наташе, что ухожу из фонда. И забираю все, что я сделала для него – с собой.
То есть сайт и свое имя.
Наташа настолько уверовала в свое всемогущество, что совершенно не понимала, что фонд существует не благодаря ей, а вопреки. Что он существует на деньги, которые я приношу и трудом всех людей, что работают на него.
Я напишу пост, в котором сообщу что я ухожу, и не раскрываю причин. Но чтобы у всех, его прочитавших создалось впечатление гадливости. И люди поостереглись нести туда деньги.
Я закрою реккуренты, чтобы те, кто подписался на пожертвования, время мне не потеряли свои деньги.
Я сделаю так, чтобы Наташа считала, что она выиграла эту войну и осталась при своем. На инерции фонд без меня протянете месяца два. За это время кураторы доведут тех двух девочек до какого-то стабильного состояния. Лиса приглядит за М. Я за это не буду никоим образом светить именем Лисы. Наташа поймет, что бабло закончилось и начнет делать какую-нибудь дикую дичь. Там ее и поймают.
За эти два месяца кураторка с ребенком найдет работу и жилье.
А я буду молчать. Меня будут поливать грязью и смешивать с говном, но я буду молчать. Потому что есть что-то важнее.
Ровно через неделю я сообщила всем, что я прилетела в Россию.
***
Скандал начал разгораться ровно по нотам. Именно тогда, когда я рассчитывала. Девочка М. стала совершеннолетней. Меня за это время разве что в перьях не вывалили и не пронесли по улицам нагишом. Наташа, первый месяц бегавшая по городу и рассказывавшая о том, как Одоната пыталась развалить фонд, но гордая Натали не позволоила, несколько приуменьшила свой пыл.
Я внимательно следила за всем говном, что льется в мою честь во всех форумах и группах.
Моя секретарша, разгребавшая сообщения, словила несколько нервных срывов.
- Тамара, когда??? Когда ты расскажешь??
- Пока что говно бурлит в сторонних группах. Когда меня призовут к ответу мои читатели – тогда и расскажу.
Вчера пришли мои читатели.
Потому что Лиса по каким-то своим причинам вывесила все переписки со всех чатов. Ну кроме те, в которых выглядела не по королевски.
Я спросила у нее, как дела с теми барышнями, за которыми она обещала мне приглядывать. Не повредит ли им раскрытие всей истории сейчас.
Вместо ответа, меня достаточно вежливо послали нахуй. Вежливость была обусловлена тем, что через две минуты эти скрины висели на тех форумах. В вотсапе меня заблокировали, в остальных местах – удалили.
С тех пор Лиса лишилась права не быть упомяутой в этой истории.
Я потеряла любой способ отслеживать то, что происходит с теми двумя барышнями, но надеюсь, что все хорошо.
***
Эта история заставила меня пересмотреть свои взгляды на справедливость. Раньше, я безусловно считала, что справедливость – высшая из благодетелей. И ради справедливости в жертву можно принести вообще все.
Справедливо ли было покрывать Наташу все это время? Конечно нет. Правильно ли это было? Я считаю, что да.
Хочу ли я, чтобы Наташа ответила перед законом за все свои кульбиты? Да, это было бы справедливо. Но также я понимаю, что в тюрьме она, глубоко больной человек (все же половина ее справок была настоящей) не протянет и полгода.
Правильно ли во имя справедливости убивать пусть неприятного, но все же человека и оставлять другого, ни в чем не виноватого человека сиротой? Мне так не кажется.
Был ли фонд хорошей затеей? Да, был. Несмотря ни на что мы принесли очень много пользы и помогли очень многим людям.
Может ли фонд существовать сейчас – конечно нет.
В жизни вообще очень много вопросов, ответы на которые не так просты и часто нам не нравятся. Иногда нужно выбирать не между плохим и хорошим, правильным и неправильным, а между плохим и чудовищным, между правильным и тем, что принесет меньше зла.
Я надеюсь никогда в жизни не увидеть Наталью, в основном из заботы о ее здоровье. Мне до сих пор иногда сводит скулы от злости и обиды. Я правда верила ей до конца. Я вытащила ее из говна, дала ей больше, чем она смога проглотить, отбелила ее репутацию. Она мне отплатила враньем и тем, что подставила в самый непростой период моей жизни.
Справедливо ли это? Нет.
Буду ли я как-то мстить? Нет.
***
Из того миллиона я получила от Авинаша 500 тысяч. Которые и отдала друзьям. На остальную сумму взяла кредит, который потихоньку выплачиваю.
Амит пробухался, проспался, осознал, что натворил и пришел в ужас. Молит его простить. Ищет деньги, чтобы мне отдать. Не знаю, как долго продлится его приступ адеквата.
Осенью я лечу в Гоа. Оформлять все бумаги на резорт в должном порядке и ждать гостей, которые приобрели ваучеры. Если после этой истории они перестанут мне верить, ну что ж. Возьму еще один кредит и верну всем деньги из своего кармана. Мне не привыкать.
Живу я в среднем тысяч на 50-60 в месяц, а когда мне становится печально от того, что зарабатываю в три раза больше, но потихоньку отдаю все долги, в которые меня втянула вся эта история – я хахожу почитать в интернет о том, как шикарно устроилась моя жизнь и о том, что я спиздила все деньги фонда и купила себе на них вертолет. Это приятно, что хоть где-то я удачливая сучка. Пусть и в мечтах людей, что не видели меня никогда.
***
Люди, знавшие эту историю до того, как она стала общим достояние уже предложили мне помощь в открытии нового фонда с проверенными людьми. Я согласилась. Но делать я это буду после того, как разберусь с резортом. И смогу себе позволить хотя бы пару лет безвылазно провести в России.
".
