Аше (Алекс) Гарридо

Анон · 2014-01-06 13:54:43

Аше Гарридо, он(а) же Алекс Гарридо, Симон, Лу Понтеведра, хрен знает кто еще, но на самом деле Елена Александровна Ж., 6 марта 1963 года рождения (местами утверждает, что 1 апреля 1973, но нет).
Писатель, поэт, психолог, стилист, рисует, поет, вождит, охомячивает.
Трансгендер (нет, скорее квир), и самое главное – в теле Леночки живет не Леночка, а погибший в застенках чилийский гей-революционер (для краткости мертвый чилийский гей, МЧГ). А Леночка умерла или улетела в астрал, версии разнятся.
Дайри
ЖЖ

▼Аше, Симон или кто?⬍

▼Гештальт-терапевт и консультант по всему⬍

▼МЧГ и его вечные любови⬍

▼Трансгендер?⬍

▼Акамие⬍

▼В реальной жизни⬍

▼Анонское творчество⬍

▼Читения книжки Алекса Гарридо "Человек, которого нет"⬍

Отредактировано (2014-01-06 13:55:20)

Анон · 2017-08-21 10:02:02

Сходил поискал по темам этот тег. Он как-то задвоился. Вот старый: http://homovivo.diary.ru/?tag=5505867

Анон · 2017-08-21 10:42:36

Неправильно подумали о Риноне, не спасся.

http://homovivo.diary.ru/p213439392.htm
9 августа
Еду домой. Покусан слепнями, которые на самом деле оводы. Сочинил невдубенную песню. Невдубенно спел ее в ночи у костра. Купался в реке. Таскал брус. Набрал иссопа. Был и говорил с дорогим человеком. Немного помог строить дом. Написал еще одно письмо Лу Понтеведры. Валялся в гамаке.
Хочу вернуться.
Хочу построить дом.

Анон · 2017-08-21 10:57:11

Анон пишет:

Только вещей больше - мои и твои. Но твои тебе больше не нужны. Мне тоже. Мне нужен ты, а не твои вещи, и память о тебе держится не в вещах.

а, ну да, это про Д. явно.
анон вот тоже не знал, что с вещами делать. выкинуть было невозможно, оставлять - тоже. убрал все в коробки и шкафы, когда смогу - разберу.

Анон · 2017-08-21 10:59:55

Нас почитывают и отвечают.

Понедельник, 21 августа 2017
01:12 Кричать

Письмо десятое

▼Скрытый текст⬍

Может быть, эти письма есть единственный доступный - не вообще, а именно для меня, - способ протестовать против твоей смерти. Я не могу сотрясать небеса своим воплем. Я не могу расколоть землю ударами кулаков. Я мягкий - состою из воды больше чем наполовину. Из праха земного и воды.
Все, что я могу: говорить с тобой, говорить тебе, писать тебе. Не так, как будто ты жив. Не игнорируя факт твоей смерти. Тогда это была бы ее победа, полная и безоговорочная: мы пытаемся игнорировать то, чему не в силах противостоять. Невозможно противостоять тому, чего не замечаешь. Я - замечаю.
Замечаю твое отсутствие, ежедневную недостачу, зияющую пустоту в том месте, где должен быть ты. Замечаю твои вещи: одежду, которая больше не нужна тебе, твои трубки, твои ботинки, твои книги, твою гитару, твою одеколоны, твой огромный махровый красный халат с вышитым подобием герба - я сам его нашел для тебя, и он понравился тебе, уютный, теплый, и так подошел к твоим черным кудрям, к твоему серьезному строгому лицу. Я замечаю в магазинах вино, которое тебе нравилось, и сыр, и виноград, и сосиски, и кофе, и кроме того - шампуни и мыло, чашки, рубашки, куртки; замечаю тропинки в парке, где тебе нравилось гулять со мной, берег реки, где ты варил кофе на маленькой газовой горелке, и десяток сосен, возле которых мы часто завтракали в предпоследнее наше лето. Да, приносили походный столик и табуретки, кофе и чай в термосах, бутерброды и творог, оладьи и мед. И завтракали в семь утра в пустом (почти) парке, тем летом, после осени, зимы и весны твоей болезни. К концу лета она вернулась, но это было потом.
Я замечаю всё это на своих местах и замечаю отсутствие тебя.
Я знаю, что ты умер.
И я пишу тебе не как будто живому. Не как будто ты просто уехал.
Я пишу тебе как умершему, которого ждут обратно.
Я жду.
Я люблю тебя, а что такое любовь как не ожидание встречи? Если я люблю - как я могу не ждать?
Какая свобода, сладкая свобода в том чтобы говорить это открыто: я люблю тебя.
Не «все еще люблю», как будто должен бы уже перестать. А - люблю. Сейчас. Всегда.
Всегда и состоит из сейчас, сейчас и сейчас - и так бесконечно. Сейчас я люблю. И в том сейчас, которое было минуту назад, я любил. И буду любить в ближайшем сейчас, не вижу, почему это должно быть иначе. Так, двигаясь из сейчас в сейчас вместе с моей любовью, я иду рука об руку с фактом твоей смерти. Я не могу игнорировать его. Я чувствую его всеми чувствами, всем одиночеством, всей тоской.
И вместе с тем я чувствую любовь - тоже как внешний факт, непреложную данность. Она не зависит от меня. Она существует почти вне меня, лишь пересекаясь со мной, как пересекаются множества: ни она не включает меня полностью, ни я не могу полностью вместить ее.
Но ее много и она сильна.
А я только горсть праха и пара глотков воды.
Я сдался ей даже без борьбы, потому что я хотел ее владычества. И вот оно надо мной.
Так больно. Такое счастье.
Если боль - это продолжение любви после того, как она потеряла возможность существовать в других формах, то как же мне хотеть, чтобы боль прошла?
Мне говорили, что со временем у меня станет больше воспоминаний, отдельных от тебя, чем тех, которые включают тебя, и тогда станет легче. Но я жил без тебя почти пятьдесят лет, а с тобой только пять. У меня всегда было больше отдельных воспоминаний, чем общих с тобой. И многие из них мне дороги так же, как те, что про тебя. Теперь у меня еще есть опыт, как приходить в те места, где ты был со мной, уже без тебя. И удерживаться от соблазна заорать.
Иногда (раза два-три в иные дни) я вижу какую-то вещь, которая остро напоминает о тебе, о том, что было с тобой, что было при тебе. И боль вонзается – кто чувствовал такое, знает, что это не драматичный образ, а дотошнейший реализм, что боль именно вонзается, неожиданно, с размаху. Боль вонзается, как пика кавалериста на всем скаку. Дыхание перехватывает, под ногами осыпается земля, проваливается пол. Это так внезапно, резко, что громкий крик кажется чем-то естественным и неизбежным. Тогда я, сквозь застрявшее ниже горла дыхание, сквозь оскаленные зубы тихо говорю, почти угрожающе: я буду кричать.
Я буду кричать.
Только один раз я действительно сделал это. На дальней станции метро, почти пустой в очень ранний час, когда с двух сторон почти одновременно грохотали прибывающие поезда. Люди были, но их было немного и почти все собрались в обоих концах станции, а посередине было пусто, и еще эти поезда, я сам себя почти не слышал, когда кричал. У меня даже не было повода в тот раз. Я просто услышал накатывающий с двух сторон грохот и гул и мне захотелось орать тоже. И я орал.
Совсем немного, по сравнению с тем, сколько мне хочется, но все же. И даже не так громко, как мог бы. Но достаточно громко.
А так-то обычно мне удается удержать крик внутри себя, так что наружу прорывается только это тихое злое «я буду кричать».
Я буду кричать от боли. Я буду кричать от гнева.
Я стараюсь не пугать людей вокруг. Это может сильно испугать, если человек со спокойным, разве что немного печальным лицом вдруг ни с того ни с сего заорет. Люди ведь не знают, что человек вдруг увидел тот гель для душа, который тебе понравился, и он тогда купил еще целую большую бутылку про запас, потому что эти чертовы бренды постоянно снимают с производства то, что нам нравится больше всего. А ты и первую-то израсходовать не успел.
Люди просто испугаются, потому что орать я буду громко, без стыда, без скромности – если еще раз такая боль вонзится в меня, я могу не удержаться. Обычно удерживаюсь, но однажды могу и не. И заору. Все мои то ли шестьдесят, то ли восемьдесят процентов воды и все остальное - как заорут.
Нельзя же так неожиданно вонзать в человека боль.
По крайней мере, нельзя так неожиданно вонзать боль и надеяться, что человек не заорет.
Человек, который знает, что ты умер, и ждет. И чувствует каждую минуту разлуки, что это разлука. Большая разлука, не как будто уехал, а как будто умер.
Потому что ты умер.
Потому что я люблю.
Две веские причины писать тебе письма.

Анон · 2017-08-21 12:16:46

Анон пишет:

Нас почитывают и отвечают.

да мы-то при чем.

Анон · 2017-08-21 12:38:24

Нам отвечали разве что про самозванцев, это вот прямо совпало один в один. А тут...
Ну, неоднозначно. С одной стороны я понимаю и сочувствую - потерю близкого люди переживают в целом одинаково, с поправкой на тип нервной системы и прочее подобное.
С другой стороны из этой понятной, естественной реакции тут растет стремное "вернись ко мне в другом теле и я расскажу тебе, кто ты и какой ты". И вот на этом месте анон перестает сочувствовать, потому что это уже не про переживание потери.

Анон · 2017-08-21 12:42:23

А на что нам отвечали, отвечая про самозванцев?

Анон · 2017-08-21 12:43:39

Анон пишет:

Анон пишет:
Нас почитывают и отвечают.
да мы-то при чем.

Мы сказали, что Ринон свободна и что Лена кого-то уже нашла. Она нам отвечает, что не нашла. И любит Д.

Еще мы сказали, что исчезли письма ЛП, а она вдруг быстренько выкатила новое.

Отредактировано (2017-08-21 12:47:35)

Анон · 2017-08-21 12:44:41

Анон пишет:

А на что нам отвечали, отвечая про самозванцев?

Ну, тут же было про то, что с такими критериями включиться в игру может любой хомяк или даже не хомяк.

Анон · 2017-08-21 12:51:35

Анон пишет:

Мы сказали, что Ринон свободна и что Лена кого-то уже нашла. Она нам отвечает, что не нашла. И любит Д.Еще мы сказали, что исчезли письма ЛП, а она вдруг быстренько выкатила новое.

Честно говоря, не думаю, что это связано. Но пронзать конечно можно все что угодно.
Про самозванцев - ну, тоже, это же очень простое предположение. Прямо на поверхности лежит. Запросто может прийти в голову Сетанте и без почитываний.

Отредактировано (2017-08-21 12:52:47)

Анон · 2017-08-21 12:55:10

могло совпасть.
потом возможно мне личное застит, но при всей возможной Гарридовской циничности болеть может все равно будь здоров, вне зависимости от пожеланий анонов с холиварки.
и проситься наружу.

Анон · 2017-08-21 13:39:51

Мне ее искренне жалко. Человек реально умер, и ей от этого плохо, а кем она его считала, дело десятое

Анон · 2017-08-21 14:31:08

Так беги и утешь, стань доном Педро.

Анон · 2017-08-21 14:33:08

Так беги и утешь, стань доном Педро.

Я ей во внуки гожусь-с, не прокатит)

Анон · 2017-08-21 16:35:59

Анон пишет:

Так беги и утешь, стань доном Педро.
Я ей во внуки гожусь-с, не прокатит)

Прокатит-прокатит, она от молодого мясца не откажется.

Анон · 2017-08-21 16:46:01

Любовь не знает преград!

Анон · 2017-08-22 18:21:44

Выложила, как поет.

http://homovivo.diary.ru/p213531276.htm?oam#more1

Она же там на 100% женщиной выглядит! И голос 100% женский.

А у хомячков мурашки.

Отредактировано (2017-08-22 18:26:35)

Анон · 2017-08-22 18:35:09

Анон пишет:

Она же там на 100% женщиной выглядит! И голос 100% женский.
А у хомячков мурашки.

справедливости ради, они же не пишут там "ты такой мачо"

Анон · 2017-08-22 18:38:22

Она никогда и не пыталась выглядеть мужчиной в реале, анон. И голос такой всегда и был.
Позаигрывать с образом, типа там мужскую одежду надеть, это было. Но не более того. Но в этой одежде она выглядела так же. Нет у Гарридо такой цели как пасс. И не было.
Это не транссексуал, анон, это даже не буч. Это ну вот как эльфы, как Ринон тот же и другие подобные. Как Вождь в юные годы. "Я внутри эльф, кто меня видит - молодец, кто не видит - плохо смотрит."

Анон · 2017-08-22 18:49:42

Я хотел промолчать о том, о чем они высказываются восторженно.

Анон · 2017-08-22 18:57:21

Анон пишет:

Я хотел промолчать о том, о чем они высказываются восторженно.

о пении что ли? ну мурлыкает что-то там

Анон · 2017-08-22 19:30:56

А мне понравилось, уши не сворачиваются, для любительского исполнения вполне приятно.
И да, Гарридо не старается выглядеть и восприниматься мужчиной, устраивает себя такая какая есть. Это просто игра.

Анон · 2017-08-22 19:40:10

С пением фиг с ним. Любительское же, мало ли кто для себя и друзей как поет.

Анон · 2017-08-22 19:54:58

Анон пишет:

Нас почитывают и отвечают.
Понедельник, 21 августа 2017
01:12 Кричать
Письмо десятое
▼Скрытый текст⬍
Может быть, эти письма есть единственный доступный - не вообще, а именно для меня, - способ протестовать против твоей смерти. Я не могу сотрясать небеса своим воплем. Я не могу расколоть землю ударами кулаков. Я мягкий - состою из воды больше чем наполовину. Из праха земного и воды.
Все, что я могу: говорить с тобой, говорить тебе, писать тебе. Не так, как будто ты жив. Не игнорируя факт твоей смерти. Тогда это была бы ее победа, полная и безоговорочная: мы пытаемся игнорировать то, чему не в силах противостоять. Невозможно противостоять тому, чего не замечаешь. Я - замечаю.
Замечаю твое отсутствие, ежедневную недостачу, зияющую пустоту в том месте, где должен быть ты. Замечаю твои вещи: одежду, которая больше не нужна тебе, твои трубки, твои ботинки, твои книги, твою гитару, твою одеколоны, твой огромный махровый красный халат с вышитым подобием герба - я сам его нашел для тебя, и он понравился тебе, уютный, теплый, и так подошел к твоим черным кудрям, к твоему серьезному строгому лицу. Я замечаю в магазинах вино, которое тебе нравилось, и сыр, и виноград, и сосиски, и кофе, и кроме того - шампуни и мыло, чашки, рубашки, куртки; замечаю тропинки в парке, где тебе нравилось гулять со мной, берег реки, где ты варил кофе на маленькой газовой горелке, и десяток сосен, возле которых мы часто завтракали в предпоследнее наше лето. Да, приносили походный столик и табуретки, кофе и чай в термосах, бутерброды и творог, оладьи и мед. И завтракали в семь утра в пустом (почти) парке, тем летом, после осени, зимы и весны твоей болезни. К концу лета она вернулась, но это было потом.
Я замечаю всё это на своих местах и замечаю отсутствие тебя.
Я знаю, что ты умер.
И я пишу тебе не как будто живому. Не как будто ты просто уехал.
Я пишу тебе как умершему, которого ждут обратно.
Я жду.
Я люблю тебя, а что такое любовь как не ожидание встречи? Если я люблю - как я могу не ждать?
Какая свобода, сладкая свобода в том чтобы говорить это открыто: я люблю тебя.
Не «все еще люблю», как будто должен бы уже перестать. А - люблю. Сейчас. Всегда.
Всегда и состоит из сейчас, сейчас и сейчас - и так бесконечно. Сейчас я люблю. И в том сейчас, которое было минуту назад, я любил. И буду любить в ближайшем сейчас, не вижу, почему это должно быть иначе. Так, двигаясь из сейчас в сейчас вместе с моей любовью, я иду рука об руку с фактом твоей смерти. Я не могу игнорировать его. Я чувствую его всеми чувствами, всем одиночеством, всей тоской.
И вместе с тем я чувствую любовь - тоже как внешний факт, непреложную данность. Она не зависит от меня. Она существует почти вне меня, лишь пересекаясь со мной, как пересекаются множества: ни она не включает меня полностью, ни я не могу полностью вместить ее.
Но ее много и она сильна.
А я только горсть праха и пара глотков воды.
Я сдался ей даже без борьбы, потому что я хотел ее владычества. И вот оно надо мной.
Так больно. Такое счастье.
Если боль - это продолжение любви после того, как она потеряла возможность существовать в других формах, то как же мне хотеть, чтобы боль прошла?
Мне говорили, что со временем у меня станет больше воспоминаний, отдельных от тебя, чем тех, которые включают тебя, и тогда станет легче. Но я жил без тебя почти пятьдесят лет, а с тобой только пять. У меня всегда было больше отдельных воспоминаний, чем общих с тобой. И многие из них мне дороги так же, как те, что про тебя. Теперь у меня еще есть опыт, как приходить в те места, где ты был со мной, уже без тебя. И удерживаться от соблазна заорать.
Иногда (раза два-три в иные дни) я вижу какую-то вещь, которая остро напоминает о тебе, о том, что было с тобой, что было при тебе. И боль вонзается – кто чувствовал такое, знает, что это не драматичный образ, а дотошнейший реализм, что боль именно вонзается, неожиданно, с размаху. Боль вонзается, как пика кавалериста на всем скаку. Дыхание перехватывает, под ногами осыпается земля, проваливается пол. Это так внезапно, резко, что громкий крик кажется чем-то естественным и неизбежным. Тогда я, сквозь застрявшее ниже горла дыхание, сквозь оскаленные зубы тихо говорю, почти угрожающе: я буду кричать.
Я буду кричать.
Только один раз я действительно сделал это. На дальней станции метро, почти пустой в очень ранний час, когда с двух сторон почти одновременно грохотали прибывающие поезда. Люди были, но их было немного и почти все собрались в обоих концах станции, а посередине было пусто, и еще эти поезда, я сам себя почти не слышал, когда кричал. У меня даже не было повода в тот раз. Я просто услышал накатывающий с двух сторон грохот и гул и мне захотелось орать тоже. И я орал.
Совсем немного, по сравнению с тем, сколько мне хочется, но все же. И даже не так громко, как мог бы. Но достаточно громко.
А так-то обычно мне удается удержать крик внутри себя, так что наружу прорывается только это тихое злое «я буду кричать».
Я буду кричать от боли. Я буду кричать от гнева.
Я стараюсь не пугать людей вокруг. Это может сильно испугать, если человек со спокойным, разве что немного печальным лицом вдруг ни с того ни с сего заорет. Люди ведь не знают, что человек вдруг увидел тот гель для душа, который тебе понравился, и он тогда купил еще целую большую бутылку про запас, потому что эти чертовы бренды постоянно снимают с производства то, что нам нравится больше всего. А ты и первую-то израсходовать не успел.
Люди просто испугаются, потому что орать я буду громко, без стыда, без скромности – если еще раз такая боль вонзится в меня, я могу не удержаться. Обычно удерживаюсь, но однажды могу и не. И заору. Все мои то ли шестьдесят, то ли восемьдесят процентов воды и все остальное - как заорут.
Нельзя же так неожиданно вонзать в человека боль.
По крайней мере, нельзя так неожиданно вонзать боль и надеяться, что человек не заорет.
Человек, который знает, что ты умер, и ждет. И чувствует каждую минуту разлуки, что это разлука. Большая разлука, не как будто уехал, а как будто умер.
Потому что ты умер.
Потому что я люблю.
Две веские причины писать тебе письма.

Вот подумалось, что глюколовство это ещё большой соблазн, как всякая вера, видеть в других живых любимого человека. Мне поначалу казалось, что там не любовь - ролёвка, а теперь допускаю, что правда, может, любовь, и что такая вот ловушка мировоззрения - возможность встретиться ещё раз в этом воплощении. Если кто такое допускает для себя, трудно удержаться и не ухватиться.

Анон · 2017-08-23 01:08:07

Книжечку написала! Востребованный писатель! :lol:

Вот же засада. Работа с Акамие и Розой практически закончена, осталось написать две маленькие аннотации и выбрать пару цитат - все для задней стороны обложки.
И это именно то, что я две недели не могу сделать. А так-то всё готово.
Пусть я завтра с утра напишу аннотации, а до вечера четверга выберут цитаты!

Холиварофорум

Объявление

#1 2014-01-06 13:54:43

Аше (Алекс) Гарридо

#3401 2017-08-21 10:02:02

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3402 2017-08-21 10:42:36

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3403 2017-08-21 10:57:11

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3404 2017-08-21 10:59:55

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3405 2017-08-21 12:16:46

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3406 2017-08-21 12:38:24

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3407 2017-08-21 12:42:23

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3408 2017-08-21 12:43:39

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3409 2017-08-21 12:44:41

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3410 2017-08-21 12:51:35

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3411 2017-08-21 12:55:10

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3412 2017-08-21 13:39:51

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3413 2017-08-21 14:31:08

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3414 2017-08-21 14:33:08

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3415 2017-08-21 16:35:59

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3416 2017-08-21 16:46:01

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3417 2017-08-22 18:21:44

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3418 2017-08-22 18:35:09

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3419 2017-08-22 18:38:22

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3420 2017-08-22 18:49:42

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3421 2017-08-22 18:57:21

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3422 2017-08-22 19:30:56

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3423 2017-08-22 19:40:10

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3424 2017-08-22 19:54:58

Re: Аше (Алекс) Гарридо

#3425 2017-08-23 01:08:07

Re: Аше (Алекс) Гарридо

Подвал форума