На горизонте висело раскаленное дрожащее марево, асфальт плыл…
надеюсь, вы готовы вернуться в наур-АУ, где все сомцы носят шляпу, а любовь сучки - лишь узкий, как скальпель и тонкий, как посхалочка отблеск света в бесконечной ночи.
Казалось, что гигантская статуя Петра Первого едва заметно подрагивает, словно Петру не терпелось слезть с идиотского пьедестала из кораблей и уйти по своим царским делам.
красоты Москвы и все такое.
Хэви решил, что найдет Дока на набережной, а потом они купят сразу по две порции мороженого. А ночью прицепят на вентилятор мокрую наволочку, чтобы ее раздувало ветром, и тогда будет хорошо и свежо.
мы никогда не узнаем, почему вот именно на этот раз герои решили встретиться в некой промежуточной локации, а не как обычно. Но, по крайней мере, приятно знать, что принцип "надо бы поесть" остается константой, становой жилой этого произведения.
Медик ждет на многоступенчатом помосте у фонтана:
Хэви прикрыл глаза ладонью от солнца и прищурился, и наконец заметил Дока – тот сидел на самой дальней ступеньке. Док, в светлой футболке и шортах-хаки по колено, посмотрел на Хэви и вяло помахал ему рукой. Хэви зашагал к нему, стараясь не наступить на чью-нибудь ногу
как во сне, где всех гранатой распидорасило, ну, вы поняли, да? Да? Ведь тут такая тонкая сюжетная связь, сквозной образ: вот тебе, сомец, два стула - или женись на сучке, или потеряй ее навсегда, и твое подсознание знало это еще в четвертой главе.
Он сел рядом с Доком, подавив желание сжать того за колено, и пожалел, что не может поцеловать Дока в висок или в губы.
почему не может? Да, Москва довольно гомофобный город, не Амстердам нихуя, и, допустим, у фонтана сидит целая армия бабок на лавках, но троекратный поцелуй и объятия при встрече даже Милонова не возбудят. Я понимаю, что нужно больше строданий сомца, но бля, не настолько же высосанных из пальца.
Очень хотелось. Словно обозначить «я тебе рад, я соскучился, ты мой», что-то такое.
то есть ты хочешь поцеловать сучку не потому что соскучился по ней и тебе приятен физический контакт, а чтобы обозначить принадлежность. Что ж, хорошие новости, Хэви, есть способы попроще:
а) напиши у Медика на лице свое ФИО несмываемым маркером и подновляй регулярно;
б) обоссывай его всякий раз, как тот выходит из ванной;
в) сломай ему ноги.
- Хочешь мороженое? – спросил Хэви.
Док осмотрел его с недоумением.
- А где оно? – спросил он.
- Пока – в магазине, - улыбнулся Хэви.
ох уж эти диалоги в стиле "я не резала ее мужские трусы, поедемте, я все объясню".
Док промолчал, он рассматривал свои колени и хмурился.
решал, какое на слом отдать не жалко?
Он пару секунд покусывал губу, потом шумно вздохнул, словно решил для себя какой-то важный вопрос.
- Я думаю, что нам не стоит больше видеться, - сказал он, нервно поправив очки.
вот он, ключевой момент всей истории, когда наша стареющая суч-фаталь с серебряными висками сидит у фонтана, в тени грозного императора, вся окруженная мелкими брызгами воды, переливающимися в последних лучах садящегося безжалостного солнца, на пороге ночи, черной, как нестираные носки Хуимса и пустой, как жопа Криденса, потерявшего последний дилдак.
- Так будет лучше для нас обоих, - твердо сказал Док.
- Я… я что-то сделал не так? – спросил Хэви, холодея до самых глубин. – Я тебя чем-то обидел? Что не так?
- Всё так, - ответил Док. – В смысле… все не так.
как вы сами понимаете, дальше начинается чемпионат по банальным фразам из мелодрам:
– Поигрались и хватит.
Хэви осекся.
- Я не играл, - рассердился он. – Я к тебе серьезно относился!
- Ну и зря, - буркнул Док.
- Что ты заладил «ну» и «ну»?! – рявкнул Хэви. – Ты что, лошадь?!
вам может показаться, что Додо и бета проебались, но на самом деле перед нами тонкая кросскультурная отсылочка к знаменитому стихотворению: "Я тебя разлюблю и забуду / Когда в пятницу будет среда (...) Когда дом постоит на трубе, / Когда съест колбаса человека / И когда я женюсь на тебе". В данном случае перед нами вольная вариация, где в общий список небывальщины включается лошадь, понукающая возницу.
или Додо и бета все-таки проебались.
Хэви даже дернулся к нему, сжав кулаки. Ему зверски хотелось взять Дока за ворот и трясти, пока вся дурь не вытряхнется, но он сдержался.
сомцы уже не те.
- У меня твои вещи остались, - сказал Хэви растерянно. – Их тебе как, почтой отправлять что ли?
- Сожги, - равнодушно ответил Док. – Или выбрось, мне все равно.
Хэви молчал. Док, ставший чужим и далеким, тоже молчал и щурился на солнце.
вот так порывает со своим сомцом настоящая суч-фаталь в платье с разрезом по пизду - решительно и бесповоротно: сожги все мосты сам, сожги ее вещи и пожуй пепел. Ее жопа принадлежала тебе, но ее сердце - никогда.
– Что я тебе такого сделал?
- Ничего, - ответил Док. – В том и дело.
за санями не таскал, из окна прыгать не заставлял, детей насильно не запузячивал, даже изнасиловал всего один раз. Плохой, совершенно негодный сомец. Пошел прочь, паскуда!
- В чем? - спросил Хэви, повернувшись к нему. – Я тебя мало любил? Или что? Где я тебя недолюбил? Или ты потому, что я не захотел в Европку переезжать? Ну давай переедем. Давай распишемся? Если в этом все дело, то давай. Только не бросай меня. Пожалуйста.
Док поморщился.
- Не унижайся, - сказал он. – Я тебя не таким хочу запомнить.
если верить информации о Сосисе и стабильности отношений с ним, то стоит предположить, что этот диалог - то, как в воображении Додо выглядело расставание с Сорокиным:
- Я че, мало тебя любил? Не так любил, че, епта? Или это потому что жениться не захотел? Ну, бляха-муха, давай забьем на моих предков, давай поженимся, епта. Ты этого хочешь, бля? Бля. Не бросай меня, Даша, ну!
- Мнэ... не унишайся. Пиривет!
– Сраный ебаный эгоист! Сука, все вы такие! Остыл – и послал нахуй, да?
- Не ори, - прошипел Док. – Дети кругом.
Хэви обернулся и заметил, что детей вокруг реально до жопы, прямо как специально слетелись посмотреть на скандал.
это личинки бабок на лавочках! Бегите, глупцы!
как же херово быть ребенком в додоверсе, где склоки между сомцесучками - единственное развлечение летним вечером.
- Ты специально это место выбрал? – догадался Хэви. – Боялся, что наедине я тебе в морду дам?
- Естественно нет, - оскорбленно ответил Док. – Я не твой раб и не твоя собственность!
и не вещь - как Криденс. И не инкубатор - как Артур.
все, суч-фаталь скинула со своих плечин объятия сладкого плена и теперь ее ждет тысяча гламурных лесорубов. Страдай, сомец. Ты снова остался один в этом прогнившем городе грязных денег и продажных Лушпаек.
- Ну и вали, - процедил Хэви. – Давай, жопу поднял и упиздовал.
Док свернул глазами.
- Не надо опускаться до грязной брани, - с достоинством сказал он. – Я надеялся, что мы разойдемся как взрослые люди…
с чего бы? Вы ни хрена не можете сделать как взрослые люди.
Хэви уходит с гордо поднятой головой, но константа фика с ним по-прежнему: когда расстался с сучкою, то надо бы поесть:
Он зашагал обратно к метро, не оглядываясь, но по пути ему попалась маленькая кофейня. Хэви планировал заглянуть сюда с Доком, купить эскимо, он и подумать не мог, что все закончится так… его переполняла обида и бессильная ярость, и тем сильнее ему захотелось мороженого. Такого холодного, чтобы даже зубы заломило.
- Эскимо! – буркнул он, ткнув пальцем в холодильный ларь, где под стеклом лежали брикеты в серебристой упаковке. – Два… нет, три!
ежели не ошибаюсь, отдельно стоящие в зале морозилки с мороженым в упаковке - прерогатива самых проходных заведений, где подают "липтон", пиццу из питы с кетчупом и разогретую в микроволновке вчерашнюю выпечку.
Девушка-продавщица посмотрела на него странно, но Хэви так мрачно взглянул в ответ, что она тут же выдала ему мороженое
"если пройду я долиной бессучьей тени, не убоюсь я бабок на лавочках" - как бы говорит читателям Хэви.
Он подумал и отправился назад, и ничуть не удивился, увидев, что Доктор ушел. К счастью, наверное. Хэви не знал, чего ему хочется сильнее - вручить Доку мороженое и попросить «давай все-таки разберемся и помиримся» или запихнуть ему эскимо в задницу.
с двумя порциями эскимо ты мог бы ему даже дабл-пенетрейшн устроить. Это куда круче молочной клизмы.
Хэви едет домой на метро и стродает:
- Док, возьми трубку! – бурчал Хэви, прильнув ухом к мобильному.
В черный список, что ли добавил? А впрочем, похуй, он еще пожалеет, что так легко отказался от Хэви.
попытка за попыткой проваливаются, Медик не берет трубку, Хэви стродает еще больше:
Хэви только теперь это понял, только теперь, прокручивая в памяти всякие эпизоды, он осознал, что тревожные звоночки звенели уже давно.
ну да, например, когда он даже не скрывал зевоту, слушая твои бесконечные кулстори, или когда засунул в твой хуй совершенно непроверенную левую поебень.
Хэви никогда еще не влюблялся так безоглядно, головой в омут. Он так баловал Доктора, так ему потакал
не иначе, где-то за кадром купил ему стаканчик горячего шоколада в самой дешманской закусочной и ржал, пока тот им давился.
Хэви же видел, что нравится Доку. Такое нельзя подделать. Он ведь видел, как Док на него смотрит, как прикасается… тогда почему он так легко оттолкнул?
попробуем разобраться втроем - ты, я и Дора-путешественница: во-первых, ты заебывал Медика своими охуительными стори по поводу и без, во-вторых, ты использовал триггерные оскорбления и смеялся над тем, как от них ему становится физически плохо, в-третьих, ты его изнасиловал. Что же, блядь, пошло не так?
надо было все-таки сломать ему ноги.
со стороны Хэви ситуация тоже странная. Да, в тексте написано прямо, что он никогда так не влюблялся, но - господи, в чем тут фишка, где эта самая любовь? Предположим, ебля с Медиком была сенсационно задорной (не очень, но допустим), но это все. Никаких общих интересов. Никакого даже интереса друг к другу. Ни общих увлечений, ни сходных взглядов. Им даже не нравилось куда-то ходить вместе, они кроме "Детского мира" ни шагу без баттхерта друг от друга не ступили. Медик относился к Хэви как к дерьму и постоянно пихал хуи ему в панамку. Какого ж хрена в связи с расставанием у Хэви небо на землю рухнуло? Или он уже зарегистрировался как сучкодержатель и теперь случайного секса с незнакомыми мужиками ему больше не перепадет?
Хэви добирается до дома и врубает режим нуарного омича на полную:
Он несколько минут стоял в тишине и полумраке перед окном, позволяя боли наполнить себя доверху. Останкинская башня, шприц с триколором, торчала слева, но ее так стремительно заволакивало тучами, что было даже страшновато. Мгла словно поглощала город, хочешь не хочешь, а начнешь думать о чудищах, которые могут скрываться в этой голодной мутной пелене.
кроссовер с кинговской "Мглой" спас бы ситуацию, но его не будет.
Он тут же принялся думать о другом чудовище, вполне реальном, о безжалостном чудовище с серыми глазами и черными волосами.
не в силах избавиться от мыслей о жестокой суч-фаталь, Хэви снова выбегает на улицу, чтобы метаться под дождем как обоссанный заяц, но даже гопники, подменяющие бабок на лавках, его игнорируют:
Он специально прошагал, не торопясь, надеясь, что к нему полезут и тогда он отведет душеньку, но эти юные шакалюги прекрасно чувствовали с кем не стоит связываться
Хэви идет к турничку и виснет на нем, как грустная гусеничка:
Хэви крепче перехватил мокрое железо, но не остановился. Плечи заныли, руки горели, но Хэви не останавливался, только стискивал зубы до скрипа.
но даже физическая активность не спасает его от рефлексии:
«Док пришел в мою жизнь с дождем, а теперь дождь смоет его… даже следов не останется».
Руки соскользнули, Хэви рухнул на колени, ободравшись о гравий.
раньше и его вела дорога приключений.
Над его головой свернула молния, и одновременно с громом Хэви заорал, выплескивая боль. От крика стало легче.
прооравшись, Хэви идет домой, и гопники, наконец, вспоминают о своих функциях:
- Что, дядя, телка бросила? – сочувствующе спросил кто-то из гопоты.
то есть о функциях специальных мудроженщин для сомцов, потерявшихся в этом мире холодного дождя и безжалостных сучек.
«А может и получится подраться, - подумал Хэви. – Должно полегчать».
- Не, я голубой, - ответил он. – Пидор, в смысле… мужик меня бросил.
«Давайте! - подумал он с веселой злостью. - Рискните здоровьем, всем шеи сверну».
Он приготовился к тому, что на него нападут всей толпой, но в темноте кто-то только вздохнул, да с другой стороны щелкнули зажигалкой, прикуривая сигарету.
- Хуево, - с сочувствием сказал молодой мужской голос. – Не пиздато.
лучшее изображение вопросов гомофобии и ЛГБТ-саппорта в додофиках со времен того, где Леонардо хотел снести яйцо. На самом деле, эпизод не так уж и плох, беда в том, что он торчит из этого текста как обломок вибратора из спины сомца, брошенного бессердечной суч-фаталь. Неуместно то есть.
Хэви возвращается домой:
Хэви зашел домой, щелкнул выключателем и отжал над ванной футболку. Пока набиралась горячая ванна
из выжимаемой футболки.
он выгреб из шкафа и корзины для белья все вещи Дока и сложил их в отдельный пакет. Лучше сделать это сразу, чем потом натыкаться и мучиться.
Ему казалось, что Дока много в его квартире, словно тут на самом деле живет два человека, а оказалось, что все вещи Дока помещаются в большой пакет.
большой пакет - это, вообще-то, дофига вещей. Особенно с учетом того, что большая часть одежды Медика все-таки хранилась в его номере.
Хэви оставляет пакет за порогом решает помыться, но все идет не по плану:
Он не сразу осознал, что уже несколько минут бездумно пялится на свои порозовевшие колени, выступающие над водой.
«Должно же стать легче, - беспомощно думал Хэви. - В горячей воде всегда боль стихает…»
лайфхак от человека, который явно никогда даже не резал пальцы при приготовлении салата, не говоря уж о более серьезных ранениях.
«Глупо страдать, обнимая колени… а как правильно?»
да ладно, в додоверсе, где колени - главный орган жизни и любви, можно и обнять. Одни они у тебя остались, сомец, твои последние верные друзья-коленочи - и тех ты пизданул о гравий.
Хэви не мог представить себя героем нуарного фильма. Он не знал, что ему делать и как справляться с тем, что его сердце разбили так равнодушно, словно это была простая стекляшка.
чтец бы поспорил. По-моему, изображение из себя героя нуарного фильма - единственное, что у Хэви более или менее получается. Скорее менее, чем более, но нужно сделать ему скидку на сомцовость.
Хэви заносит пакет обратно домой и продолжает стродать:
Хэви выбрался из ванны и интереса ради выглянул за дверь. Он бы не удивился, если бы пакет всего за десять минут исчез, - это Россия, детка, - но тот стоял на месте. Хэви тяжело вздохнул и занес его обратно.
Он вытащил грязную рубашку Дока, пропахшую запахом его горького одеколона, волос и пота, и обреченно положил ее на соседнюю подушку. Рубашка пахла так… так успокаивающе, словно это Док остался на ночь, лежит рядом и сонно дышит.
любого нормального человека напрягла бы рубашка, которая словно дышит, но раз Хэви норм, то нам уж тем более. Может, он даже догадается накинуть рубашку на подушку или свернутое рулоном одеяло, для полной иллюзии присутствия Медика.
Хэви в темноте скатился с кровати, цапнул с комода Пыха и вернулся обратно, сунув плюшевого кота под мышку. Все равно никто не узнает и не увидит.
дозор бабок на Стене, конечно, все увидел, но решено было никому не рассказывать об этом: пусть сомец переживет свою боль спокойно. Подлая сучка обидела его.
твои комментарии жгут! 
