Он открывал глаза медленно — веки казались неподъемными. Матовые круглые плафоны на белом потолке, светлые стены. Противно запищал монитор у кровати, но даже от небольшого поворота вбок голова закружилось, и он прикрыл глаза снова. Больница. Значит, он все-таки жив.
Ярче и реальнее всего сейчас казались странные галлюцинации с блондинкой, которые он недавно видел, а вот последние события вспоминались как-то обрывочно. Аэропорт. Выстрелы и крики неподалеку — разумеется, когда они были уже в «чистой» зоне, сдав оружие. В прозрачном терминале, где они находились, скрыться особо было некуда, поэтому он подал телохранителям знак и они направились к узкому длинному переходу. Раз — и электронный замок служебной двери открыт, два — закрыт, что усложнит преследование.
Переход и помещения соседнего офисного терминала были пусты. Эвакуация. Изначально Сильва от своей смерти бегать вообще не собирался — но что-то поменялось у него внутри за последние дни, и закрывать на это глаза было нельзя. Кроме того, не хотелось кидать под пули своих практически безоружных людей — хоть в будущем и получалось увидеть только Кхиета.
Джеймса он в будущем видел — но все равно, разобравшись с местной глушилкой сигнала и кратко изложив ситуацию Гарету, не преминул заметить:
- Только Бонда сюда не посылай, а?
- Поздно, - коротко ответил Мэллори. - Он уже в пути. Как услышал про захват терминала в Хитроу…
- А тебя там вообще слушается хоть кто-нибудь? - разозлился Рауль. - Подумаешь, не признает авторитеты! И не таких обламывают, если надо! Он хоть на связи с тобой или вообще сам по себе?
- На связи, если надо. Что передать?
- Да не дергай его, поводов пока нет. Мой номер засекли, надеюсь? Здесь, правда, полно глушилок, но я с этим поработаю, если будет время. Предупреди федералов и службы безопасности, чтобы нас не положили случайно, как террористов. Эх, плакала моя легенда, конечно. Каждая собака будет теперь знать, что я ваш внештатник.
- Рауль…
- Да?
- Я тоже еду. Ты держись там.
- Гарет, начальник должен руководить, а не кидаться лично по каждой мелочи!
- Ну поучи, поучи меня еще, как надо руководить! Я и так в щекотливой ситуации! Тут очень много сочувствующих М.!
- Гарет...
- Что?
- Ты знаешь, ты очень классный. Они тебя полюбят. У них просто нет шансов тебя не полюбить. Ладно, попробую подключиться к местному видеонаблюдению, что ли.
Что там было дальше? Хочется потереть лоб, но сил нет. А, Дэйви же.
Один телохранитель и Кхиет шли впереди, третий шел сзади, а он шел посередине, уткнувшись в ноутбук, у которого осталось батареи где-то на час, а на практике при активном использовании, возможно, и меньше. Эх, как жалко, что с телефона такие вещи пока не провернешь…
Додумать он не успел. Дверь впереди вдруг закрылась у него перед носом. Он решил было, что сам в спешке перепутал на схеме переднюю и заднюю двери — закрывал ведь как раз дверь за собой, чтобы затруднить преследование, а она так и осталось открытой, снова ввел в системе код — но ничего не поменялось.
Телохранители, которые оказались от него отрезаны, настойчиво долбились в дверь, а Илиас, оставшийся с ним, держал под контролем дверь сзади, пока он пытался разобраться, что происходит.
Ну как держал… тяжело что-то держать под контролем без оружия, конечно. Раздался выстрел, Сильва проводил взглядом рухнувшее тело Илиаса — увы, тонкие скрытые бронежилеты блокировали только не очень большой калибр пистолетных пуль, вздохнул, закрыл ноутбук, поставил его на стеклянный стол, и только потом неторопливо обернулся.
Так вот, значит, как выглядит его смерть? Забавно, сам ведь его натаскивал. Учил блокировать камеры, взламывать системы безопасности и так далее. Учил, что одной силой в современном мире многого не добьешься. А еще не сдал Гарету, придурок. Пожалел. Он ведь правду говорил Джеймсу — он чувствовал себя одним из них и многим сочувствовал.
- Рад тебя видеть. Так и работаешь без глушака?
Хинкс к нему сильно близко не подходил, но и оружие пока не направлял — хотя такому стрелку, как он, на это много времени было не надо. Хотя даже если бы подошел и не стрелял — ну и что против этого слабо чувствующего боль медведя сделаешь пластиковым кастетом? Смех один. Стол вот был сделан из толстого стекла и металла, это было уже интереснее, но надо было иметь что-то твердое и тяжелое и бить в определенную точку, чтобы получить хотя бы осколок.
В дверь ломиться перестали. С той стороны тоже послышались выстрелы.
- Он баланс меняет. Да и зачем здесь-то?
- Тоже верно. Хорошо сработал с дверьми, Дэйви.
- Не заговаривай мне зубы, предатель. А ведь я тебе верил.
- И правильно делал. Тебя вот я не сдал, Дэвид Хьюз.
- Ишь что раскопал, чертова ищейка! Зато сдал остальных! Так вот почему ты мне все заливал, как важно не рассказывать про себя ничего лишнего! Потому что сам лгал каждым словом!
Накручивает себя, чтобы выстрелить?
- Время работает не на тебя, Дэйви. Стреляй, что ждешь-то? А то уйти не успеешь.
- Кто сказал, что я собираюсь тебя убивать? Пошли!
Вот теперь Хинкс направил на него пистолет. Сильва не шелохнулся.
- Нет, детка. Никуда я с тобой не пойду. Я, знаешь ли, зарекся по возможности живым больше своим врагам в лапы не попадаться. Если Блофельд надеялся, что заставит меня на себя снова работать — его ждет большое разочарование. Если хотел показательную казнь — то придется вот здесь ее и организовать, Дэйви.
- Я бы на твоем месте не зарекался, - Хинкс сделал к нему еще один шаг.
- Да никто не сомневается, что ты сильнее, Дэйви. Но добром я не пойду, а со мной на закорках ты много не набегаешь, я не такая уж пушинка даже для тебя. Время тоже не на тебя работает. Я б на твоем месте уходил, пока не поздно.
- Почему? - спросил Хинкс. - Это ведь правда, что тебя сдали свои же? И ты все равно продолжаешь на них работать, как последний мазохист, да еще и подставляешь жопу тому самому Бонду, который грохнул твоего дружка?
Рауль рассмеялся.
- Эрнст теперь занимается распространением подобных слухов? Серьезно? Да с каких это пор этого закоренелого асексуала волнует хоть чья-то задница? Ты кстати, знал, Дэйви, почему он так не любит МИ-6 и конкретно Бонда? Очень забавная причина, ты не поверишь. Бонд - его сводный братец, и когда-то Эрнст сильно приревновал его к папочке. Так сильно, что убил папочку, а братцу решил испортить всю жизнь. Знаешь, когда я узнал, то окончательно в нем разочаровался. Как глупо класть жизнь на алтарь идеалов того, кто так и остался внутри маленьким обиженным мальчиком, просто обзавелся недетскими игрушками! А вот я не стал лелеять свои обидки. На старую суку я точно работать больше бы не стал, но разведка — это не только она, к счастью. Обсуждать с Эрнстом его детские травмы я тебе не рекомендую, конечно. Для здоровья неполезно.
- Я сказал, пошли! - Дэвид снова шагнул вперед.
Сильва мягко, не делая резких движений, отступил немного назад и встал так, чтобы стул и тот стол, на котором стоял ноутбук, оказались между ними.
- Это не поможет, - хмыкнул Дэйв и легко запрыгнул на стол.
Отличный момент, даже хорошо закаленному стеклу двести пятьдесят фунтов сверху вряд ли сильно нравились, а тут еще и стулом сверху прилетело. Точку, по которой надо бить, он давно уже прикинул.
Хинкс ожидал, что он по нему ударит, а не по столу, даже немного отклониться успел, а вот подготовится к тому, что стол разлетится у него под ногами, не успел и навернулся спиной в осколки. Пистолет отлетел в сторону, но неудачно, оказался за Дэйвом, который уже начал подниматься.
Одна из ножек стола, металлическая, теперь осталось пустой, ее, правда, пришлось, хорошо так поднапрягшись, выдернуть из пола вместе с болтами, но Сильва успел.
Вот сколько раз сказано было - не полагайся только на свою физическую силу, Дэйви, подключай голову, мистер Кольт уровнял всех — но все равно первым делом, разозлившись, он думал о ней. Не за пистолетом ведь кинулся, а к нему.
Подпускать это чудовище к себе вплотную Рауль не собирался. Ударил по правой руке, хорошо так, вложив всю силу. Стиснул зубы, услышав мерзкий хруст. Дэйв вскрикнул, коротко и зло, и остановился. Рука повисла — кость была точно сломана.
Со стороны запертой двери снова послышались выстрелы и крики. Кажется, к нему шла подмога.
- Уходи, - коротко бросил Сильва и посторонился, чтобы Хинкс мог пройти к оставшемуся открытым выходу сзади. - Может, еще успеешь.
Но Дэвид кинулся не к выходу, а к пистолету. Сгреб левой. Он, конечно, был правша, но разрабатывал обе руки и с такого расстояния и левой ему мозги вынести отлично мог. Сильва смотрел в дуло устало и терпеливо. От судьбы не уйдешь.
- Встретимся еще, - сказал Хинкс, проходя мимо него к выходу.
Вот это подфартило!
- Спасибо, Дэйви, - только и успел сказать Сильва ему вслед, кинувшись к ноутбуку, который, благодаря защитному чемоданчику, выжил после падения со стола.
Дверь удалось открыть со второго раза. Кидаться туда без оружия вообще было не самым здравым решением, лучше было бы, конечно, попробовать отсидеться или двинуться назад — может, со стороны терминала с людьми Блофельда уже разобрались - но он не мог забыть про Кхиета, который должен был выжить.
Кхиета он, увы, найти так и не успел. Вроде и передвигался перебежками, осторожно, стараясь не высовывать голову — а толку-то. Ощущение сначала было такое, что его сильно толкнули в спину, раздался странный треск и он хотел было оглянуться — но тут-то и накрыла такая сильная боль, что в глазах помутнело, и ноги вдруг перестали его держать.
В палату интенсивной терапии Джеймса провела старшая медсестра. И нет бы сразу уйти!
- Вы должны донести до своего жениха, мистер Бонд, что если он не начнет нормально есть, то задержится здесь надолго!
Жениха? Вот это легенда! Сильва перевел восхищенный взгляд на Джеймса, который самую малость порозовел, усевшись рядом с кроватью и тут же загребая его ладонь в свои.
- Я постараюсь, - бодро пообещал Бонд. - Вечно он на людях корчит из себя малоежку!
Рауль понадеялся, что не сильно покраснел в свою очередь, и посмотрел на медсестру так, что любой нормальный человек бы понял, что давно пора оставить их наедине.
- И постарайтесь излишне не нервничать, мистер Сильва, - решила добить его напоследок нахалка, неторопливо выплывая из палаты.
- Что тебе принести из еды, что тебе хочется и можно? - сразу взял быка за рога Джеймс.
О еде даже думать было противно. Все, что в него пытались запихать, теперь имело мерзкий горьковатый привкус. Врач оптимистично обещал, что это скоро пройдет, а пока надо есть через силу. Ну вот он и ел, пока мог — а мог немного. Чем больше на него пытались давить, тем меньше в него лезло. Выручали капельницы — у них-то привкуса не было. Но разумеется, надо было есть самому, чтобы желудок и все прочее не отвыкали работать.
- Да есть тут все, не переживай, они вечно нагнетают, - отмахнулся Сильва. - Шикарная легенда!
- Это вовсе не легенда! - вдруг решительно выпалил Бонд.
Сильва посмотрел на его лицо и немного помолчал, прикидывая, как деликатнее донести свою мысль.
- Такие решения не принимаются в одно лицо, Джеймс.
- Ты что-то имеешь против?
- Против тебя я точно ничего не имею, а вот сам институт брака считаю устаревшим и совершенно бесполезным. Даже когда-то неплохая функция защиты прав детей сейчас практически не нужна, а уж тем более не нужен брак двум мужчинам, но и в отрыве от этого, Джеймс, да тебе самому это решение не кажется излишне скоропалительным? Мы знаем друг друга всего несколько дней. Я тоже хочу узнать о тебе как можно больше, но жениться для этого совершенно не обязательно.
Бонд упрямо насупился.
- Меня не пропускали к тебе просто так. В реанимацию, например, вообще пускают только ближайших родственников или супругов, там никакие женихи не прокатывают, нет документов — и всё тут. Мне даже не дали бы с тобой попрощаться, если что. Брак — это еще и способ официально доказать миру, что ближе человека у меня нет, понимаешь? Кроме того, вступая в брак, словно заявляешь, что не сомневаешься в своем решении и не ищешь никого другого. Может, и скоропалительно, я не спорю, но мне хватило риска тебя потерять, чтобы понять, насколько ты мне дорог, а ты сам говорил, что я тебе давно нравлюсь.
- Ты мне не просто нравишься, Джеймс. Я очень постараюсь в ближайшее время больше не попадать в больницы, а для спокойствия твоей души мы оформим у нотариуса специальную доверенность, которая дает право и на посещение реанимации в том числе. Есть еще всякие доверенности на представление интересов, если я буду без сознания или не в своем уме. Ну вот стану я, например, премерзким дементным старикашкой, буду тебя гнобить и начну валить кучи посреди гостиной — и ты сможешь решить, в какой пансионат меня пристроить.
- Так я тебя и отдал кому нибудь! - Джеймс слегка улыбнулся.
- Тогда не будем спешить с представлением интересов. Сам решу загодя, куда меня пристроить в старости, вот что. Ну а с посещениями мы все решим, не переживай.
- Так я тебя никому не отдам в любом случае, - Джеймс улыбнулся шире. - Хоть что там понапиши со своими юристами. Похищу и припрячу подальше. Моё.
- Так вот что тебе надо, извращенец! Вот для чего все эти финты с браком, я понял! Нетушки!
- Я тебя и без брака никому не отдам. Моё.
- Кажется, я попал!
- Разумеется!
Джеймс все равно не отстал от него с едой, но Сильва хоть сообразил, что просить надо что-то совсем маленькое и лучше сладкое, чтобы перебивало горечь.
В следующее посещение Бонд всей душой рвался покормить его с ложки когда-то обожаемым йогуртом с гранатом и инжиром, хотя он давно уже был в состоянии есть сам. Ну жалко, что ли, порадовать дорогого человека? Правда, Джеймс метал в него эти ложечки слишком уж быстро, не давая морально подготовиться, но Рауль перехватывал инициативу и неторопливо кормил самого Джеймса, пару ложек одному - пару ложек другому, так Джеймс, по крайней мере, подхватил куда более неторопливый темп, а еще понял, в чем соль, и тоже начал иногда тянуть его к себе поближе и облизывать губы. Теперь приходилось страдать в два раза реже, и небольшая баночка кончилась куда быстрее, но увы — Джеймс тут же вытащил вторую.
- Всё, Джеймс. Всё. На вторую мы не договаривались!
- Не хитри мне тут! Половина мне досталась! С тебя еще половина!
- Вовсе не половина!
- Восемь ложек! С учетом масштаба этой баночки...
- До чего же ты мелочный — ты даже считал! - успел ужаснуться Сильва до того, как очередная ложка йогурта оказалась у него во рту. Но в конце концов, еще восемь ложечек выдержать было можно.
- Ты ведь знал? - спросил Джеймс, когда с йогуртами было наконец покончено. - Отослал подальше Северин, решил оторваться за ужином, и потом, когда прощался… А еще просил Мэллори не пускать меня в аэропорт, зараза!
Сильва немного помолчал.
- Не буду тебе врать — знал. Я знаю, как странно это прозвучит, но у меня есть небольшой дар… - он горько усмехнулся. - Вернее, был. После клинической смерти как отрубило. Так вот, я мог определить, что человек скоро умрет, довольно странным способом. Если мог его представить в ближайшем будущем — все хорошо, а вот если изображение расплывалось, не хотело нормально представляться — то пиши пропало. Я еще в Скайфолле понял. Сказал тебе, что не вижу себя в будущем, и тут меня вдруг осенило. Стал представлять — а хрен там. Тогда и решил, что строить из себя умную Эльзу смысла нет и можно с тобой оторваться напоследок, влюблюсь по уши — так влюблюсь, уже не страшно. Я надеялся, что ты-то от этого практически застрахован.
- Значит, ты был уверен, что умрешь, и ничего мне не сказал, - сухо констатировал Бонд.
- Перед тобой я ни в чем не виноват, Джеймс, так что не надо мне тут. Удовлетворил напоследок твои желания, предупредил, что скоро уеду навсегда, и вообще очень старался не подавать тебе ложных надежд. Вспомни — я, например, не обещал тебе написать, не обещал взломать твой ноут, просто сказал, что это соблазнительная идея.
- Если бы ты мне доверился…
- Джеймс, у меня этот дар открылся не вчера. Думаешь, я никого ни разу не попытался спасти, даже не зная никаких деталей? Обычно спор с судьбой приводил только к увеличению количества трупов. Мне очень не хотелось бы, чтобы там затесался и твой. Хотя нет — помню, как убедил одного приятеля отказаться от миссии. Он мне поверил, отказался, не поехал и попал под машину, представляешь? Я вообще не понимаю до сих пор, почему со мной это вдруг не сработало. Что-то пошло не так. У меня такие странные галлюцинации были, когда сердце останавливалось. Какая-то женщина…
- Как она выглядела? - Бонд вдруг заволновался.
- Симпатичная блондинка, немного за тридцать, одета по моде восьмидесятых. Я все хотел с ней заговорить, ну, думаю, надо спросить, что тут к чему, раз она явно старожил, но не получалось. Она сама мне сказала вдруг «уходи», и тут у меня сразу все заболело. Снова тело почувствовал.
- Какие у нее были глаза?
- Не разглядел, она словно в тени была. А, еще сережки такие в ушах… как капельки, удлиненные. По-моему, настоящий жемчуг.
- Мама, - негромко сказал Джеймс. - Она меня не подвела.
- Что?
Джеймс достал телефон, порылся в нем немного и показал ему старое оцифрованное фото.
- Ее любимые сережки, подарок папы.
- Да, это она, - подтвердил немного ошарашенный Сильва. - Это ты попросил ее?
- Да. Я просил ее спасти тебя, потому что просто не мог больше так. Не мог больше терять самое дорогое. Несознательно даже. Само как-то думалось. Слишком больно было.
- Ох, Джеймс! Мать с того света может помочь тебе только один раз, а ты потратил эту возможность на жизнь, за которую я особо и не держался? Ты ведь знал меня на тот момент чуть больше недели!
-А ты откуда все это знаешь?
- Моя мама приходила ко мне в Гонконге, Джеймс, когда я был на грани. Это она помогла мне, когда боль от цианида уже прошла все возможные пределы и стала совершенно нестерпимой, а кричать было нечем, и я просто катался по полу, хрипя и отплевываясь кровавыми ошметками, и мог лишь в мыслях орать «мамочка, помоги мне, я не могу больше». Поэтому я и выжил тогда, думаю. Потом местная гадалка мне вдруг выдала на ровном месте, не зная про меня ничего вообще — это твоя настоящая мать, видя твои муки, отмолила тебя у Судьбы. Наши матери продолжают любить нас и за гранью, но помочь нам могут только один раз. И я ей поверил, потому что видел это сам. А теперь я точно знаю, что это были не галлюцинации — ни тогда, ни в этот раз.
Какое-то время Джеймс молчал. Высокая восприимчивость. Рауль лучше чувствовал не только аромат фиалок или холод — он лучше чувствовал и то, что не всегда имело рациональное объяснение.
- Ты сказал, что не особо держался за жизнь. Почему?
- Внедрится в преступную организацию, жить их жизнью... Невозможно убедительно играть годами, не став одним из них, понимаешь? Там ведь тоже люди, и далеко не все из них — чудовища, многие просто запутались, кто-то обманут, а некоторые откровенно больны. Блофельд неплохо умеет играть на чужих слабостях. Какая-то часть меня все еще там, с ними. Я тоже запутался, я не знаю, как мне жить дальше, я не очень умею и не очень хочу жить по-другому. А еще я ужасно устал от бесконечной борьбы за качество жизни. То то пытается отвалится, то это… Этого нельзя, того нельзя, и этот список только расширяется с годами. Плен давно закончился, а вот боль так и осталась частой спутницей. Не все можно вернуть. Устал от того, что сам — чудовище, которым можно пугать не только детей. Даже медработники передергиваются, когда мне приходится снять протез, чтобы сделать то же МРТ, или в реанимации вот с ним было нельзя. При этом изуродованное тело беспокоит меня еще сильнее, чем изуродованное лицо. Лицо хоть корректируется протезом, с кем спать и спать ли вообще, даже занимаясь сексом, можно выбирать, к медикам в лапы тоже попадаешь далеко не каждый день, а вот невозможность банально выйти на пляж, переодеться в спортклубе и так далее — это тяжело. Кроме того, лицо зависит от сознательных усилий куда меньше, чем тело, и с возрастом портится куда быстрее. Обиднее заново создать себя из груды переломанных костей, восстановить через боль хорошую форму, мышцы и гибкость — и все равно, несмотря на все усилия, так и остаться всего лишь искалеченным уродом.
- Для меня ты вовсе не искалеченный урод, Рауль.
- Я знаю, Джеймс. Тебе вовсе не надо это доказывать. Я порой неприятен физически сам себе, понимаешь?
- Нет.
- Везёт. У тебя просто другой порог брезгливости, - вздохнул Сильва. - Мы вообще подняли неудачную тему, Джеймс. Что-то я разнылся. Не бери в голову, пожалуйста. В основном все это было до встречи с тобой.
- Хорошо, что мы ее подняли. Я хочу тебя лучше понимать, даже если это тяжело. Значит, когда я пытался тебя поцеловать без протеза, тебе было неприятно?
- Да не то чтобы неприятно, просто это было как-то... слишком, что ли. Мне хотелось провалиться сквозь землю или стать невидимым хоть на минуту. Чтобы ты не видел меня таким мерзким, и уж тем более не лез ко мне из жалости.
- То есть тебе было стыдно?
- Да.
- Ты вот умный-умный, а порой такой дурачок, Рауль. Никакой жалости там не было и близко. Ты любой мне дорог, понимаешь?
- Понимаю, но не делай больше так, пожалуйста.
- Постараюсь дать тебе немного привыкнуть, ну и чтобы получилось не так неожиданно. А ты от меня не закрывайся, понял? Нашел от кого прятаться!
Сильва комментировать это не стал. Странная идея фикс у Джеймса, конечно, но может, забудет. А нет, так сам поймет постепенно, что к такому не привыкнешь, даже если захочешь.
Ничего Джеймс не забыл, разумеется.
Из больницы Сильва выписался при первой возможности — что не говори, а больничная обстановка угнетала. Бонд был железобетонно уверен, что после больницы они поедут к нему, и спорить с ним, таким очаровательно наивным еще в некоторых местах, особо и не хотелось — ну к нему, так к нему, наиграется еще в совместную жизнь и угомонится, ну нет у него нормального опыта. Рауль прекрасно знал, что на длительных дистанциях порой просто невыносим — от трудоголизма и эгоистичного невнимания к партнеру до затяжных депрессивных эпизодов, но это вовсе не было поводом лишать их обоих первоначальной радости.
Ему бросились в глаза трогательные попытки Бонда добавить служебному жилью немного уюта. Как родным, обрадовался он фиалкам, пристроенным на полке рядом с окном; помирать пока они явно не собирались, видимо, легкая рука у Джеймса была на цветы, даже на такие капризные. Услышав это, Джеймс почему-то очень обрадовался и тут же рассказал, что поливать эти нежные цветочки требуется только теплой водой, не заливая, но и не давая земле пересохнуть, и сначала ему было совершенно непонятно, как же поймать этот тонкий баланс. Пришлось учиться определять по цвету земли и ее сухости на глубине пары сантиметров, достаточно ли она увлажнена для этих неженок или им еще надо. Кроме того, фиалки боялись и жары, и сквозняков.
Сил на что-то серьезное после серьезной потери крови у Сильвы, разумеется, еще не было, но Джеймса просто из рук выпускать не хотелось, Рауль в жизни своей, кажется, столько не обнимался без сексуального подтекста.
Но после прекрасного дня наступил куда менее приятный вечер, когда пришлось снимать протез и ложиться спать.
- Сейчас ты морально готов? - тут же поинтересовался Бонд, потянувшись к нему.
- Нет, - честно ответил Рауль.
Джеймс тут же перехватил его руку — оказывается, он опять инстинктивно пытался прикрыть от него лицо, и стало еще хуже, почти до паники.
- Тихо, тихо, ну это же я. Не закрывайся.
Лицо спрятать было нельзя, и Сильва просто зажмурился. Ну закончится же это когда-нибудь? Джеймс, как назло, не торопился — легко прикасался к его лицу кончиками пальцев.
- Да расслабься же. Я тебя не укушу. Дыши.
Но расслабиться не получалось, наоборот, от напряжения противно задергался нерв под глазом, и он не выдержал, прижал его рукой и отвернулся.
- Я не могу.
- Ты молодец, у нас уже очень многое получилось, - Джеймс прижимается сзади, обнимая. - Нерв дергает, да?
- Угу.
- Дыши поглубже. Сейчас пройдет.
У Джеймса теплые уверенные руки с чуть шершавыми подушечками пальцев, под ними хочешь не хочешь, а расслабишься, и глаз действительно быстро отпустило. Но вот остальной его оптимизм Сильва, увы, не разделял, поэтому зевать старался как можно выразительнее. Особо притворятся и не надо было — он был еще достаточно слаб.
Его расчет оказался верным. Бонд оставил его в покое в эту ночь.
Рауль вовсе не собирался ходить и нервничать до вечера весь следующий день. Зачем это вообще — ходить и нервничать, когда можно придумать план, а то и не один?
А еще он вернулся к работе. В Ми-6 он окончательно возвращаться не собирался, конечно, но недоделанное дело, а тем более, недобитый Спектр за спиной оставлять точно не хотелось.
- Ты вообще ел днем что-нибудь? - сердито спросил его Бонд, вернувшись с работы и заглянув в холодильник..
- Да.
- И что же?
- Что за недоверие? - обиделся Сильва. - Коктейль протеиновый, между прочим! Недавно совсем!
Чистая правда. Пить было не так противно, как есть.
- Понятно.
- Джеймс, я еще не хочу есть, - заволновался Рауль, поняв, что суета Бонда на кухне затеяна не просто так. - На меня не готовь!
- Тебя никто не спрашивает.
- Джеймс!
- Несколько ложечек точно местечко найдут, не нервничай.
- Тебе никто еще не говорил, что у тебя весьма и весьма специфические пристрастия?
- Что я извращенец тот еще — говорили.
- Так вот, Джеймс, они мощно приуменьшали!
Впрочем, нет худа без добра. Сегодня он чувствовал себя пободрее. Еще не настолько, насколько надо для полноценного полового акта — но перевести попытки его накормить в увлекательную эротическую игру, переходящую в оральный секс, он был вполне себе в состоянии.
Джеймс, у которого проблем со здоровьем не было, а давно неудовлетворенное желание уже назрело и перезрело, активно вовлекся, а потом попытался его отблагодарить тем же самым — но дело до конца довести предсказуемо не получилось. Сильва старательно демонстрировал куда большую потерянность и расстройство, чем испытывал, получил, разумеется, подбадривание и утешения, и без особого притворства быстро заснул — сил все еще было не очень немного, а он весь день проработал и вечер закончил сильно активнее, чем был физически готов.
На следующий вечер ему изображать волнение и не пришлось — он действительно волновался, вот только вовсе не по поводу своей потенции, но Джеймс-то об этом не догадывался и вообще оставил излишне нервничающего партнера в покое.
Потом наступил прекрасный день, когда Рауль почувствовал себя вполне окрепшим для секса — и разумеется, после него опять сладко заснул, не успев даже вытащить протез.
На следующий вечер Джеймс явно был настроен решительно.
- Даже не думай сейчас делать вид, что засыпаешь, - строго предупредил он сразу после и нежно погладил его по щеке. - Вынимай.
- Я пока вовсе не собираюсь спать, - игриво ответил Рауль.
- А это не обязательно. Вынимай.
- Не хочу. Мне это неприятно. Я правда ценю твои усилия, Джеймс, но это явно не той глубины психологическая травма, где справится дилетант.
- Послушай…
- Нет, это ты меня послушай! Ты меня до тяжелого невроза хочешь довести? Я вроде понятно говорю — мне это не нравится.
- Никакие профессионалы тебя целовать не будут, - усмехнулся Бонд. - Ни с протезом, ни без протеза. Я не дам. Поэтому придется тебе довериться дилетанту. Мне самому его вытащить, что ли?
А вот к его вставной челюсти Джеймс руки потянул точно зря.
После короткой яростной схватки Сильва прижимал его же Вальтер ему ко лбу и яростно скалился.
Впрочем, Бонд злился не меньше.
- Ну так стреляй, что, кишка тонка?
Сильва сделал короткое движение свободной рукой и Бонд, скорчившись, упал на кровать. Болевой узел на сочленении шеи и торса, нашел с кем такие шутки шутить, придурок. Рауль при этом поморщился так, как будто ему самому было больно.
- Далеко собрался? - хрипло и сердито, еще через боль сказал Бонд, когда он начал одеваться. - Ложись давай, хватит уже дурить. Никто тебя не тронет.
- Это тебе стоит поработать над своими манерами, Джеймс, чтобы тебя не трогали.
- Это не я начал размахивать пистолетом и давить на болевые точки во время супружеской ссоры, даже, скорее, недоразумения.
- Ты мне не супруг и тебе с такими замашками это не светит, - заверил его Сильва. - И про болевые точки не тебе бы говорить.
- Не зарекайся. Иди уже ложись, а? Или пристрели меня к чертям, раз разонравился совсем, - Джеймс подошел к нему и потянул брюки из его руки. Он все еще болезненно морщился и держал голову немного набок.
- Ненормальный, - сердито прошипел Рауль, убирая пистолет от греха подальше в комод. Бонд следовал за ним по пятам, но, убедившись, что он не берет другую одежду и возвращается в постель, лег рядом.
Он напрягся и инстинктивно приподнял руки для защиты, когда Рауль начал ему осторожно разминать больное место.
- Вот видишь — если у тебя что-то хоть немного уязвимее, руки сами поднимаются, - хмыкнул Сильва. - И это у тебя нерв в верхнем слое, и это торс, а у меня лицо и кости там вообще нет, а нервов более глубоких там куча, понимаешь? И если ты думаешь, что все это не болит, то спешу тебя разочаровать. Ноет только так. И от протеза, и от сырости, и если понервничаешь, и просто так иногда.
- Понимаю, - серьезно сказал Бонд. - И ты тоже попробуй меня понять, пожалуйста. Я не собираюсь делать тебе больно. Ты мне нужен. Весь, целиком. Без протеза ведь тоже ты.
- Ну представь, что у меня была бы какая-то крайне неприятная для тебя девиация. Ну я не знаю, что там тебе противно. И я бы постоянно пытался тебя заставлять это делать. Тут вариантов-то немного. Либо девиация для тебя не слишком важна, либо партнер не настолько важен.
- Вот ты раньше знал, кто когда умрет, - все еще хрипло сказал Джеймс. - А я вот точно знаю, что тебе это нужно больше, чем мне. Надо только немного потерпеть сначала, а дальше будет легче. Вытащи его, пожалуйста.
Сильва измученно замычал и стукнулся лбом о спинку кровати.
- Э, ты что делаешь? Совсем сдурел?
- Не я.
- Не надо так, - Бонд подул ему на лоб. - Головой биться вредно.
- Да, вот по тебе очень заметно.
Джеймс мудро промолчал, когда он вытащил протез и лег ему на локтевой сгиб, уткнувшись так, что сверху остались, считай, только глаза. Легкий поцелуй в закрытое опущенное веко Рауль брать в расчет уже не стал.
Когда он проснулся, Бонд тихо посапывал ему в бок. Увы, стоило слегка сменить позу — и он тут же завозился, просыпаясь, и счастливо разулыбался, увидев рядом с собой ту самую омерзительную картину, которую Сильва даже в зеркале спокойно переносить не мог.
- Подожди, - тихонько попросил Бонд, когда он вознамерился было удрать из кровати. - Еще одну минуточку.
Сильва настороженно смотрел, как любовник тянет к нему свое непривычно взволнованное лицо, на котором при этом не было ни жажды власти, ни желания добиться своего во что бы то ни стало — одна лишь настойчивая забота, и покорно прикрыл глаза и постарался сосредоточится на том, чтобы не сжимать что есть дури губы и не пихаться руками. Все равно ведь не отстанет.
Джеймс потерся носом о его нос, осторожно обхватил его лицо ладонями и игриво втянул в рот его нижнюю губу. Потом его язык спустился по ней к нему в рот и тут же скользнул наверх. Рауль нервно уперся ему в грудь рукой, старательно отпихивая его язык своим от провала в кости. Джеймс тут же всосал его язык, обхватив его губами, и одновременно запустил руку ему в трусы, которые он вчера все-таки успел натянуть. Сильва, просто обожавший ласки с посасыванием языка, тихонько простонал, их языки начали тереться друг о друга все смелее, но тут язык Бонда снова начал подбирался опасно близко к краю разрушенной десны и Рауль тут же испуганно отдернул голову назад, плотно сомкнув губы.
- Всё хорошо, - успокаивающе проговорил Джеймс, но Сильва потянул его за руку, освобождаясь, и удрал в ванную.
Бонд счастливо улыбнулся. А хорошо они сегодня продвинулись.