Пятнадцатая из 23 глав начинается тем, что все мы с вами так любим – бесконечным убогим цитированием. В самой первой сцене Кессиди одевается и произносит молитву. Длится это непростительно долго, слог бедный и убогий:
От манипулы пастор отказался, наотрез, устаревшее, архаичное, лишнее. Поверх всего Кэс помещает в том числе и красную столу, выравнивает, чтобы вышитые кресты были на одном уровне в районе колен. "Возроди во мне, о Господь, бессмертие моё, которое утратил я через грех моих прародителей и, пусть недостоен я приблизиться к Твоим Священным Таинствам, всё же дозволь мне заслужить радость вечную" Кэс произносит это все, снова закрывая глаза и сам же веруя в эти слова.
Зачем, для чего была нужна эта сцена? Наверное, для того, чтобы продемонстрировать читателю впечатляющие познания (из первой ссылки в гугле, я знаю, о чем говорю, я ради эксперимента забила строчку из молитвы Кессиди, и мне сразу вылезла статья и несколько попис про священников разного качества, в каждой из которой ОДИНАКОВО) описана сцена облачения, но да ладно) о том, как называется КАЖДЫЙ элемент папского одеяния. Дальше Кессиди произносит речь для паствы, и она даже... норм? Да, и правда. То есть Терин может написать что-то, что не вызовет отвращения, если перестанет пытаться в авторский дерзко-резкий стиль, но он не перестанет.
- Господи, помилуй. Господь милостивый перед своими созданиями, и нет на самом деле страха в боге. Есть боль от собственного страха перед ним, но разве ж должно ребенку бояться своего родителя? Разве же будет любящий сын бояться отца и матери, что любят его в ответ? Бог есть любовь, есть счастье. Бог сотворил каждого из нас по образу и подобию своему и каждый из нас, несёт в себе его. Не только три части божественного есть на этом свете, в каждом из нас есть свет, - пастор прикладывает руку к своем груди, открытой ладонью, - каждый из нас, сидящих тут или тех, кто гуляет по улицам, смотрит телевизор, сидит в интернете, каждый из нас - дитя божье. И не бывает у бога отбившихся детей, ведь к нему приходят только с любовью в сердце, и колени преклоняют, не от страха, а от уважения. От признания в себе всей той силы, что созидает. Что создаёт.
Кэссиди говорит с жаром, ему не нужен амвон, чтобы его услышали все присутствующие.
- Хотим ли мы бояться бога, бояться жить в любви? Хотим ли мы всю жизнь свою потратить на сожаления и тайны? Хотим ли мы быть несчастными, которым от бога требуется лишь прощение? Я спрашиваю вас, хотите ли вы быть скованы страхом и ненавистью к себе?
Да, банальщина страшная, но хотя бы не мерзость.
Это единственное, что может запомниться из целой главы. Ну, кроме зубодробительных цитаток на латыни. Их тут просто без меры:
Пастор оглядывается на людей, что устремили на него взор.
Dominus vobiscum
В ответ раздается:
Et cum spiritu tuo.
Sursum corda.
И тихое, робкое:
Habemus ad Dominum.
Кэссиди смотрит на паству, мягко подбадривая улыбкой.
Gratias agamus Domino Deo nostro.
Люди, смелея, с осторожными улыбками тянут:
Dignum et iustum est.
Кэс не может сдержать нежности во взгляде, когда видит, что люди тянутся. Тянутся к нему, отвлекаются от телефонов и разговоров. Слушают его слова и молитвы.
Открывают безмолвно губы, вторят ему, когда он произносит:
Sanctus, Sanctus, Sanctus
Dominus Deus Sabaoth.
Pleni sunt caeli et terra gloria tua.
Hosanna in excelsis.
Benedictus qui venit in nomine Domini.
Hosanna in excelsis
И вот, когда читатель уже целует обувь двум великим авторам-интеллектуалам и плачет, умоляя перестать унижать его, невежду, действие немного меняется. И о да, вместо мессы теперь цитируется Хозиер:
Лу хватается за чужую шею, жмется, захлебываясь в слезах ещё больше прежнего. "If the Heavens ever did speak,He is the last true mouthpiece". Ирония в том, что по всему выходило так. Отпущение грехов порой бывает достаточно болезненным, и в голове разве что бесконечно крутились бесчисленные слова благодарности, которые застревали в горле.
А через пару строчек – обожаемый Шаманкой Бодлер:
Это совсем не то, что он слышал раньше. Утешение он находил только в дружбе с Трис, с Трис, с которой можно было на два голоса декламировать что-то вроде: "Для всех отверженных, всех парий, прокаженныхПуть указующий к обители блаженных –Мои томления помилуй, Сатана".
И снова не успевает окончиться новая пара строчек, они ОПЯТЬ ЦИТИРУЮТ, на сей раз молитву:
Et verbum caro factum est.Et habitavit in nobis.Ave Maria…
Несколько глав они держались, чтобы не заваливать нас цитатами, и вот к чему это привело. Чтоб вы понимали, цитаты идут друг за другом без перерыва. Вот это да. Действительно хорошо написано, как и говорил Терин в своем бложике.
В оставшейся части главы Лу плачет, а Кессиди его жалеет и обнимает. Интересно это столь же, сколь и красиво.
- Ты не должен никому и ничего. Ты не должен быть таким, каким хочет мать или ещё кто-то. Ты должен лишь себе. Простить себя. Не у меня просить прощения, себя простить, Лу.
Лоуренс
Лу цепляется крепче за чужие плечи и, всхлипывая, шепчет: – Это сложнее всего, святой отец. Гораздо сложнее.
Искренность диалогов просто зашкаливает. Прямо-таки аффирмации из инстаграма.
Так как к данному моменту наши гении поисписались и наполнение глав довольно бедное даже на треш, это чтение будет охватывать все неинтересные главы, чтобы поскорее разобраться с ними и двинуться к чему-то более интересному, что ждет нас далее (по крайней мере, я очень надеюсь, что все же ждет)
Что характерно, Терин с Шаманом вообще не делают никаких тайм-скипов, если не считать пропущенной недели в самом начале, и действие у них идет сплошняком. Например, пятнадцатая глава кончается тем, что сладкая парочка собирается пойти гулять, а шестнадцатая начинается с того, что парочка все же идет гулять. К чему такая густота и подробность, известно одному богу, который после этой пописы с нами уж точно больше не разговаривает. О чем будут говорить герои? Думаю, вы уже догадались. Как всегда об одном и том же.
- Осторожнее с таким, Лу. А то мы не дойдем ни до какого кафе и останемся тут, на милость только кофейной машины, - пастор мягко опускает ладони по спине мальчишки, до самой задницы, сжимая ее. - Не заставляй меня морить нас голодом, я не поклонник подобного вида страданий и лишений.
Лоуренс
Лу вспыхивает так, словно это не с ним он трахался накануне ночью, и прячется на груди мужчины. – Святой-отец-будь-оно-всё-проклято-пойдем. – скороговоркой произносит парень и тянет священника к двери, дурацки улыбаясь. – Вечером – всё, что захотите, святой отец. Всё, что захотите, – интонационно подчеркнув слово "всё" мурлычет Лоуренс и возводит вверх брови.
На протяжение всей главы они ничего не делают, кроме того, что тупят в кафе и разговаривают. По десятому кругу гоняют пресные рассуждения о Боге и о любви. Не забывают авторы обратиться к избитому всеми кем только можно клише, в котором возлюбленных принимают за родителя и ребенка, в данном случае принимает официантка:
- А что будет ваш сын? - женщина спрашивает, попутно записывая в блокнот заказ пастора.
И вот они говорят о литературе, которая писана, конечно же, одними лишь Бодлером и Мураками (господи, насколько же узок кругозор Терина и Шаманки, раз они из раза в раз цитируют, упоминают и обсуждают внутри глав одних и тех же авторов. Для Шамана на Бодлере так и вообще белый свет клином сошелся, я смотрю). Потом оба приунывают из-за повальной, ну просто повальнейшей гомофобии в маленьком городе, и Кессиди целует Лу у всех на виду, ведь всем так не похуй. Последствия ужасают:
Мужики за барной стойкой замечают эту парочку и слышится недовольное возмущение. Официантка, что была немного ошарашена, делает вид, что не удивлена, а вот на нетрезвых гостей шипит неодобрительно.
- Заткнитесь оба. Ещё одно слово, и на порог вас не пущу!
Да, вот это вопиющая гомофобия. Мы это уже обсуждали, но я не могу не высраться снова: авторки постоянно упоминают некую зашоренность и гомофобию жителей города. На деле же мы имеем:
Мать Лу – лесбиянку, да не латентную, а ходящую по гей-барам;
Абсолютно толерантную старую монашку-сводницу;
Бережных и принимающих учителей, которых не смущает, что их ученика насилует какой-то стремный священник – бывший вояка в два раза старше;
Одного школьного буллера, который что-то вякает 1-2 раза про то, что Лу педик (бьет он его не по этой причине);
Официантку, которая выгораживает сладкую парочку;
Двух забулдыг, которые лениво попердывают, когда на их глазах жестко сосется вчерашний ребенок и дед-священник, но успокаиваются, когда их одергивает официантка.
Вау, да это не город, а просто кошмар! Никакой истерии на пустом месте, никакого пустого претенциозного нагнетания, все строго по делу. Талант налицо, как и чувство вкуса.
Она впервые ощутила, что кто-то просто о ней позаботился на работе. Не ради чего-то, а потому что вечер и она устала. И может быть, она, конечно не очень понимает, почему эти два разных парня целуются за дальним столиком, но конкретно ей, они не сделали ничего плохого. Даже наоборот. И это удивительно. Простое человеческое понимание.
Это что, город, куда свезли людей с глубоким отставанием в развитии? Почему же парни могут целоваться, давайте с трех раз попробуем угадать. Ну блять, ну должна же быть разница между несведущим в тонкостях отношений персонажем и просто куском безмозглого бревна, которое в свои 35 (в тексте официантка ровесница Кессиди) ни разу даже краем уха не слышала о гомосексуалах.
В следующей главе, в которой Лоуренс и Кессиди ВСЕ ЕЩЕ просто сидят и бесконечно пиздят в кафе, мы узнаем, что про первого собираются написать в школьной газете:
Трис прислала сообщение – и не одно. Фото церкви, в церкви, для церкви. Парочку постов набросала. Лу всё нравится, но надо ещё показать всё Кэссиди.
Кэссиди
- Ну, судя по тому что творится на Фейсбуке в группе вашей школы, там даже рассказывать не придется, - Кэс хмыкает, когда возвращается с пакетом того, что им приготовили с собой. - Лоуренс Тёрнер "неудавшийся самоубийца" или "главный секс-революционер школы?". Обещают об этом написать в завтрашнем выпуске школьной газеты, - священник листает в телефоне ленту, смотря на фотографии Лу в окне, с задранной майкой.
Да, всем наверняка так не насрать на то, что какой-то задрот (коим Лу предстает, между прочим, он ни с кем не общается и ведет себя крайне высокомерно)... э... а что он, кстати, сделал, чтобы удостоиться статьи в школьной газете? Телеса свои в окно показал? Вот это да, вот это секс-символ, достойно публикации. Если это будет играть какую-то роль в сюжете, вы услышите мой ор.
- Тебе восемнадцать, епископ знает о моей ориентации, обет безбрачия я не брал, - Кэс встряхивает парня за плечи, - расслабься. Ну, напишет парочка консерваторов о том, что им мерзко от пастора нетрадиционной сексуальной ориентации, но церкви на это плевать. Особенно, последнему Папе. Они бессильны тут. Максимум будет внутреннее расследование, - Кэс пожимает плечами.
Ой, как же все просто и удобно. А не покажет ли внутреннее расследование, что ты, господин священник, выебал кое-чей несовершеннолетний ротик не далее чем месяц назад, нет? Мне вообще все здесь кажется неправильным, но я о католических канонах знаю еще меньше, чем Шаманесса и Тетеря, посему не буду пытаться что-то авторитетно заявлять. Но очень прошу сведущих анонов пролить свет на вопрос, может ли священник жить в блуде? Может ли не давать обет? На мой взгляд, это все не небольшая условность, а настоящая галиматья.
Кэссиди
- Меня все устраивает, смотри, как бы тебе от фанатов не пришлось завтра в школе отбиваться, - пастор хмыкает, - и от заявок во френды на Фейсбуке и твиттере. И то ли ещё будет, Лу, то ли ещё будет. Пастор оставляет на столе денег явно больше, чем стоил их скромный ужин и идёт к выходу из кафе, прихватив ещё и сумку с книгами.
Какие еще заявки во френде в твиттере? Кому как не Терину прекрасно известно, что, блять, никаких там френдов нет. Да, мелочь, но в глаза бросается.
- А все, надо было раньше думать, прежде чем демонстрировать на весь белый свет, что вчера у тебя был секс. Я, конечно, понимаю, что очень хотелось, но придержи свою пылкость до постели, - пастор посмеивается, глядя как Лу то краснеет, то бледнеет, - да, пожалуй, должен тебя предупредить. Я открытый бисексуал, так что, отношения не скрываю, ориентацию не скрываю, но тебя насильно или за спиной аутить не буду. Просто скажи, что ты не хочешь появляться в моих социальных сетях или ещё где, если тебе это будет не ок. Но вопросы у людей появятся, рано или поздно. Скорее даже рано. Кэс едва успев выйти из кофейни, подкуривает две сигареты разом и одну протягивает Лу. - Но на прайде я бываю стабильно. Так что, если хочешь, в следующем году можем вместе. Если ты, конечно, не сбежишь от меня после того, что я только что сказал.
Почему Кессиди вдруг стал разговаривать как Никсель-Пиксель? Вот это «если тебе будет не ок» даже для Терина сильно. Прямо начинаешь осознавать, что он понятия не имеет, как общаются живые люди и уж тем более мужчины за тридцатник. Господи, унылее этих диалогов только наши с вами ничтожные без Тетери хейтерские жизни.
- И если кто-то решит, что так нельзя, я просто дам ему в морду, - тянет Кэс в губы мальчишке, прежде чем снова увлечься поцелуем.
Напомните, Кессиди все еще священник? Да? Ну ладно. Не устаю удивляться тому, насколько потрясающий образ вырисовывается. Да уж, старик Эндрюс был жутким лицемером, не то что Кессиди, который буквально насмехается над религиозными канонами (- О, значит мне определенно стоит почитать твой Твиттер, будет занятно узнать хотя бы, как и почему ты на меня предавался греху и рукоблудствовал, - пастор посмеивается) и одобряет насилие. Ну вы что, он ведь проповедует, что все достойны любви, а значит, он хороший, ему вообще все можно! Нет такого ощущения, что прист-кинк на другом должен немного основываться? Как будто бы смысл не столько в кинк, сколько в прист должен быть. На деле же это обыкновенная пошлятина, и картинки, которые Тетеря скидывал в свой канальчик по хештегу – названию пописы, отлично ее иллюстрируют. Помню, была фотка голой пизды нароскорячку и крестика, свисающего рядом – ну прям оно. Только как раз религия и уж тем более вера тут ни при чем.
Я листаю, листаю главу, но неизменно, куда бы ни посмотрела, натыкаюсь на что-то подобное:
– Конечно же я буду с ними ругаться, о чём разговор? Мне плевать, убедит это их, или нет, но они сами в конечном итоге с позором ускачут сверкая пятками. Или я не завсегдатай имиджборд? – он довольно скалится и тихо смеётся. – Я не люблю, когда лишние персоналии набегают на мой твиттер. Но принципиально не закрывал его никогда. Глупость сущая, правда? Но я считаю, что просто в нем ничего такого нет, чтобы закрываться. К тому же, реплаи делать неудобно. – он пожал плечами.
Немного не понятно, что там с твиттером? Можно мнение поподробнее немного высказать по каждому пункту? Молю, вот бы еще пару страничек об этом прочитать! Эй, куда вы меня тащите, какой еще Кащенко, я никуда не поеду, пока не дочитаю, что Лоуренс думает о твиттере!!!
- Удивительно, что ты до сих пор ничего не нашел, хотя Инстаграм у меня открыт, - Кэс большим пальцев поглаживает запястье парня и щекотит тому ладонь, - на фейсбуке почти не сижу, там осталась пара знакомых со службы, а вот Инстаграм мне по душе пришелся больше. Можно было бы подумать, что я совсем дремучий и с интернетом на вы, но тебе повезло, что это не так. Кэс хмыкает, доходя наконец-то до двери в свое обиталище и открывает ее.
Слава богу, что у американцев нет ВК и одноклассников, а иначе главу распидорасило бы страниц на 50 диалогов о соцсетях.
– Не люблю What's app, – просто отвечает парень и пожимает плечами, – Пару фотографий я выудил из телеграма, и… я, на самом деле, нашёл вас там раньше, чем написал.
ЭТО НЕВЫНОСИМО. Я БОЛЬШЕ НЕ ЛЮБЛЮ ИНТЕРНЕТ. Надеюсь, Лоуренс расскажет о своих любимых звуках в тик-токе и блогерах на ютубе. А еще о холиварке и о том, какие обиженные жизнью злопыхатели без личной жизни и конечно же без секса там сидят.
- Я не подозреваю, я думаю о том, что мне светит и сколько лет, если кто-то из консервативных ублюдков узнает, что было в конфессионала и что несовершеннолетний парень вдруг заинтересовался взрослым мужчиной, - пастор смотрит на парня, - и как быстро они к этому пришлют секс по принуждению от человека имеющего власть и влияние над юным умом. И черта с два мне кто поверит, что это было не принуждение. Этика, мой чернокудрый друг и законы в нашей ситуации работают не в мою сторону. Даже учитывая достижение тобой возраста согласия.
И работают они совершенно верно. В конце концов, ты не просто мужик с улицы, ты гребаный священник, который имеет колоссальное влияние на прихожан.
В благородном семействе происходит первая ссора, в ходе которой мы вспоминаем, что отношениям этим... два дня? Три? В общем, секс у них был вчера. То есть они в близких отношениях не больше пары дней, но из-за искусственного растягивания описания этих дней на 17 глав создается впечатление, что прошло около месяца. В таком случае все еще смешнее. Ссорятся они насчет того, что Лоуренс попросил номер Кессиди у какого-то парня, который якобы все про всех знает, а значит, тот теоретически может пойти в полицию, и там будет очень сложно ЭЙ А НУ НЕ СПАТЬ доказать, что когда они переспали, Лу уже было 18... господи, как же это все захватывающе. Ладно, под конец трехглавных чтений предлагаю вам заценить полностью кое-какой кусочек и будем закругляться.
"Мой тред стал очень популярным в твиттере, детка. <3 особенно та часть с полуобнаженными парнями."
Лу заходит на её аккаунт и видит – да, разлетелся. Посмеивается с реплаев, проглядывает затем новоприбывших субъектов. Кого-то он от себя всё же отписывает.
Новых вроде больше нет. Это случайность?
Или кто-то просто вовремя потёр комментарии на Фейсбуке?
Смотрит в инстаграм. Там всё тихо.
Просмотрев личные сообщения обнаруживает, что в одном из них явно обозначился утренний курьер.
"Я твои кудри и широкие плечи сразу узнал!"
Лу вздыхает.
"Я же говорил, что я занят".
Ответ был набран довольно быстро.
"Не удивлён. 
Но разве тебе хватает общения в этом тухлом городишке? Слышал, что ты герой дня. Не смог удержаться."
"Ты меня сам нашёл?" – отвечает Лу.
"Да."
Ещё через минуту.
"Ты же фавнул пару моих видео. А я взял и заглянул к тебе."
Лу немного успокоился и закрыл твиттер. Немного подумав, снова открыл и подписался на этого самого курьера – уведомление о взаимной подписке вылетело моментально. Лу пожал плечами.
"Обидно, что тебя так раскрасил не я, конечно. "
Лу усмехается, кидает короткий взгляд на мужчину за монитором и пишет:
"Тц! Без инсинуаций тут."
"Прости, детка, я со всеми так общаюсь. "
"Предупреждать надо! :D"
И вновь закрывает твиттер, вздыхая и кладя ладонь на лицо. Что им всем от него надо, ей-богу?
Что тут происходит, решайте сами, мои когнитивные способности утрачены навсегда.
Предлагает марафоны по "вытаскиванию из депрессивной жопы пушо сам депрессивный срака", не имея никакой проф подготовки в этой сфере, но если ты напишешь что-нибудь про диагнозы, набегут с Шаманом с криками "диплом психиатра есть? Нет? Заткнись". Фишка Терина: в ходе срача забанить оппонента и продолжать цитировать забаненный аккаунт.
Терин озвучивает тред Аэм "как говорить во время секса" 
и мысль "Что за долбоёб".
Может, он за это время "поорал" в какую-то "закрытку", канеш
Он это делает не потому что работы реально много, а потому что ему больше нехуй делать и неоткуда получать поглажки и прочие эндорфины.
