Холиварофорум

Анон

ОЭ-фест

Осенний микро-тур феста!

Тур проходит с 11 ноября по 26 ноября включительно, в 0.00 27 ноября можно деанониться. Или нет, по желанию.

Исполнения выкладываются в этом же треде, с обязательным указанием выполненной заявки. Исполнять заявку можно в любом формате: текст, арт, видео, etc., минимальный/максимальный объем не ограничен.

Обсуждение заявок и текстов тут, в треде ОЭ

▼СПИСОК ЗАЯВОК ОСЕННЕГО ТУРА С ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЕ⬍

1. Алвадик, первый раз, Дик-бойпусси, Дик снизу. Алвадики оба в шоке и в восторге. Высокий рейтинг обязателен!

2. Рокэ Алву слишком много пороли в детстве, и у него сложился условный рефлекс. Теперь он втайне обожает порку и страшно кинкуется от строгости и суровости, а хамит, чтобы нарваться на наказание. Вот только кто рискнет тронуть самого Первого маршала?! Одна надежда на незыблемых Окделлов, развратных королев или ледяных дриксенских адмиралов!
Пейринг на вкус автора.

3. Катарина/Эстебан или другие оруженосцы. Можно  нон-кон, даб-кон. Королева, заманивающая жертв своей беззащитностью, оказывается властной госпожой. По накуру. Юмор, драма, удовольствие жертвы или моральная (физическая) травма - что угодно на откуп автора.

4. Желательно джен. Рейтинг любой. Желательно юмор, но если получиться хоррор, то заказчик против не будет. Без смертей персонажей. книгоканон. В Кэртиане случилось невероятное. Появился изарг-выходец! И начал кишить.

5. Спокойный пост-канонный мирный и счастливый алвадик в ER. Как они дошли до жизни такой, неважно, главное сам момент! Если рейтинг, то Рокэ снизу.

6. Ойген\Жермон, таймлайн битвы у форта Печальный Язык, когда Жермон был ранен. Ойген получает известие о ранении, находясь далеко от Жермона с силами фок Варзов. Мысли, чувства Ойгена, удаётся ли ему скрывать их.

7. Лионель/Рокэ, модерн-ау. Происходят серийные убийства, но что общего в жертвах не совсем понятно, Лионель работает в полиции и влюблен в своего друга Рокэ. Важно, они не пара, мб сам Рокэ даже с кем-то другим/ой встречается. На самом деле Лионель и есть тот маньяк и убивает тех, кто в каких-то деталях-мелочах (форма глаз там похожа, мб рост схожий и т.п., то есть сходство в глаза не бросается) похож на его друга.

8. Алвадик, таймлайн Раканы, Дик выходит на поединок с Алвой за Альдо, оба ранены, но в итоге живы. Фиксит бодяги с кровной клятвой.

9. Рамон/Хулио, взаимный флирт и ухаживания, похожие на загонную охоту друг на друга. Огненный юст, желательно с высокорейтинговой реализацией

10. Леонард Манрик/Мирабелла 
Влюбленность в ах какую суровую хозяйственную, экономную женщину и ее способность создать золотой запас буквально из воздуха, искренее восхищение, бес в ребро, поначалу неприступная Мирабелла. Из кинков легкий фемдом. Жанр любой, но никого не убивают и не собираются.

11. Кроссовер с "Не покидай"; джен, рейтинг любой, драма или юмор (или и то, и другое). Однажды в Олларии, или в Ракане, или в Кабитэле, зацветает что-нибудь, и из всех людей начинает переть правда: о делах, мыслях, намерениях, чувствах. Что из этого выйдет? Бонусом можно какого-нибудь бедолагу с насморком, который не врубается в причину переполоха.

12. Вальдмеер, NC-17, драма, Олаф после всех событий стал совсем бессилен в постели, но Вальдес найдет способ доставить удовольствие, кинк на сухой оргазм

13. Хулио Салина/Ричард Окделл. Рейтинг любой, без стекла, но с марикьярскими страстями и хэппиэндом. Хулио, ревнующий Ричарда к Берто и прочей молодежи, приветствуется.

14. Мирабелла/Аурелия. Долгая тайная любовь, можно невзаимная со стороны Аурелии. Смерть Эгмонта и траур по нему - всего лишь предлог, чтобы приблизиться к объекту чувств (и избавиться от Ларака). Чувства с со стороны Мирабеллы и рейтинг на взгляд автора.

15. Отец Герман/учитель фехтования в Лаик (пилотный канон). Можно рейтинг, можно мистику, можно и юмор или все вместе. Сколько в Лаик учителей фехтования: один или двое? Вот и отец Герман ни в чем не уверен...

16. Алвадик, R-NC-17, Реверс с обнаженным Алвой на пути на эшафот (вместо Алвы за какое-то предательство/ошибку к казни и публичному унижению приговорили Дика. Алва в числе наблюдающих (недобровольно)), внешность алвадиков любая

17. Любой пейринг или джен, и любой временной промежуток, главное без смерти персонажей. АУ, в которой сломанный Абсолют не засчитал смерть Эгмонта и попытался выпилить Ричарда, как «неудачного» Повелителя Скал. Не удалось, но Ричард в результате остался искалечен - недостаточно сильно, чтобы это мешало ему жить, но достаточно, чтобы привлекать внимание и мешать (шрамы, хромота и т.д).

18. АУ-реверс, джен. У власти уже давно находятся Раканы, сейчас на троне Альдо. Навозники Манрики и Колиньяры поднимают против него мятеж, но непобедимый Первый Маршал Рокэ Алва разбивает их войска под Ренквахой вместе с маршалом Арно Савиньяком и генералом Эгмонтом Окделлом. Погибают все Манрики, кроме Леонарда, которого раненым тайком вывозят с поля боя, а оставшихся сиротами Эстебана и его сестру отдают на воспитание в семьи Окделлов и Савиньяков.

19. Приддоньяк. Нц-17, мастурбация. Валентин слышит, как Арно где-то в соседней комнате занимается сексом.

20. Пейринг любой, кроме альвадика, алвали и алвамарселя. Слеш, джен, гет. Рейтинг любой. Книгоканон. Кроссовер или ретейлинг с фильмом "Довод".

21. Алвамарсель, херт/комфорт. После несчастного случая у Алвы оказываются повреждены кисти обеих рук. Ему приходится заново учиться держать оружие и писать, и справляется он с этим плохо.

22. Вальдес страстно влюблен и понимает, что Кальдмеера вернут в Дриксен, где он может погибнуть. Тогда Вальдес в дороге или в Придде тайно насильно похищает Кальдмеера, чтобы оставить его себе. Можно дарк.

23. Юмор. 
Ричард постоянно натыкается на Алву, когда он пытается с кем-то потрахаться – причём каждый раз не по своей вине! Он случайно находит потайные двери, теряется в потайных ходах, в Варасте под ним проваливается крыша домика, пока Рокэ трахается с юной вдовой. Сцена в будуаре Катарины становится последней каплей, и Рокэ высылает оруженосца к Ракану – только чтобы тот вломился к нему в разгар оргии с пантерками со срочными новостями о наступлении Ракана (примчался с Осенней Охотой, прошёл с выходцами, как угодно).
- Я проклят!
- Вы прокляты?! Это я проклят, юноша!

24. Эстебан-Птица. Кроссовер с Чумным Доктором. Раздвоение личности. Жанр любой, рейтинг любой

25. Катя и СБЧ заставляют Дика соблазнить Алву. он честно старается, может даже политься из лейки. Хоть юмор, хоть драма.

26. Эмиль\Арлетта\Лионель, NC, инцест. Со времени гибели Арно-ст. Лионель заменяет отца во всём, и даже в постели матери. Эмиль узнаёт об этом и решает присоединиться. Больноублюдочность приветствуется.

27. Обрушение Кэналлоа за намеки Алвы на убийство Фердинанда. Убить Алва себя не может, будучи последним Раканом, да и опоздал. Встреча с Ричардом после обрушения Надора, который бездетен и тоже не смог заплатить жизнью.

28. фем!Вальдес/Кальдмеер или фем!Альмейда/Хулио, ВМФ, гендербендер; гет, рейтинг невысокий, сюжет на выбор исполнителя, желательно без драмы, если драма, то с ХЭ.

29. Ричард/Рокэ. Односторонние чувства Ричарда к Рокэ, Рокэ в Ричарда в ответ не влюбляется. Желательно каноничный сеттинг

30. Вальдес привозит Кальдмеера на Марикьяру и знакомит с родителями. Первоначальная острая реакция на то, что сын приволок в дом варитского гуся, и постепенное принятие. Можно юмор

31. Алвадик, омегаверс, омега!Дик, мпрег. Алва узнает, что Ричарда есть сын, и мечется, пытаясь найти оного после убийства Катарины и смерти Ричарда в овраге, никому не объясняя, зачем ему очередной окделльский поросенок. 
Степень ретконности любая, но за младенца Рокэ переживает искренне, подозревая, что тот от него (так и есть). 
ХЭ для ребенка. Для его родителей (вместе или по отдельности) ХЭ опционален.

32. Алва/Ричард, юст, Ричард впервые замечает и понимает интерес Алвы к себе

33. Алвадики, рейтинг не важен, суд над Алвой, но стороне защиты не подыгрывает авторка, внешность любая

34. Вальдмеер, NC-17, модерн-АУ, драма, мистика, Олаф во время летнего выезда с поисковым отрядом обнаруживает сбитый во время войны самолет и навсегда оставшегося в кабине пилота. Самолет реставрируют, и он даже снова поднимается в небо, только что-то с ним нечисто…, ХЭ

35. Ойген/Мишель Эпинэ, любой рейтинг, первая любовь в Лаик. Встреча юга и севера. Взаимные чувства, неловкие попытки любви по гайифски, Ойген невозмутимо говорит, что читал, как это делается
Для драмы можно добавить в конце Жермон/Ойген, где Ойген сравнивает Жермона и Мишеля

36. Алвадики эндгейм, R или NC, после гибели Альдо власть переходит в руки Ричарда. Ричард не то чтобы дарк, но гибель Альдо, Надора и предательство Робера накладывают определённый отпечаток. Катарина жива, интригует мб вместе с Ричардом, а мб против него, внешность героев любая, но Альдо пилотный мб

37. Близнецы Савиньяки трахают Ричарда, Рока наблюдает (или нет). Можно дабкон, тело предало, немножко больноублюдочнсти. 
Жанр любой,  таймлайн любой, рейтинг от R и выше. Ричарду должно понравится.

38. Прошу арт! Персонажи ОЭ в виде персонажей из аниме "Утена". Классическая сцена вынимания меча из груди на Арене дуэлей. Мечтаю про такой альдоробер, но буду страшно рад и любому другому пейрингу.

39. Рокэ/Айрис. Юмор. Можно рейтинг, можно без. Вынужденный брак с истериками, битьем посуды, надеванием на шею картин, побегами через окно… Впрочем, сначала Алва бесился, а потом возбудился, и теперь, пока весь Талиг с ужасом наблюдает за взрывными ссорами между герцогом и герцогиней Алва, они сами от них получают огромное удовольствие, причем и в горизонтальном положении тоже.

40. Олаф Кальдмеер/Берто Салина. Cо стороны Берто наверное невольное восхищение достойным врагом, которое перерастает в нечто большее при близком общении. Юст. Вальдес где-то рядом, возможно ревнует.Реакция Олафа на усмотрение автора. Рейтинг R.

41. Приддоньяк, ПВП, афродизиак. Что бы скомпромитировать Валентина, ему подливают в напиток афродизиак. На людях Валя держится, но когда он остаётся один, ему становится совсем плохо. Арно предлогает помочь, уверяя, что в этом нет ничего особенного.

42. Лионель/Рокэ, викторианское АУ. Лионель расследует серию жестоких преступлений, и под его подозрение попадает известный хирург, ведущий эксцентричный образ жизни. Рейтинг любой.

43. Алвадик, публичный секс по обоюдному согласию, Алва снизу

44. Джен или пре-алвадики, рейтинг любой, восстание Эгмонта вин вин. Анри Гийом на троне или сам Эгмонт. Политика, установление отношений с проигравшей стороной, кто-то из навозников внезапно по ряду причин остаётся при дворе, мелкий Дик в роли любимца нового двора, внешность любая

45. Вальдмеер. Вальдес влюбился в пленного Олафа, но во время его отлучки Олафа забрали в тюрьму, чтобы насиловать допрашивать и пытать. Вальдес намерен его спасти. Желательно ХЭ.

46. Ричард – Проводник Алвы в Лабиринте. Можно с ХЭ и фикситом (Алва проходит сам и выводит Ричарда?), можно дарк, где Алва совершает те же ошибки, сливая оруженосца, и проваливает испытания.

47. Лионель признается Чарли в любви. Я просто хочу это видеть!

48. Лионель/Валентин: сражение за победу в Битве экстрасенсов
Расследование всратых историй, саспенс на грани фарса, срачи с героями сюжетов, лавхейт участников - в общем все, за что (далеко не) все любят это шоу.
Ли и Валентин могут быть кем угодно: медиум - чернокнижник по классике или что-то подурнее. Например, шаман, который гадает на оленьих рогах. Они могут оказаться как настоящими экстрасенсами, так и коварными шарлатанами, пытающимися раскрыть друг друга. Главное - атмосфера

49. Ойген\Жермон. МодернАУ, ER, рейтинг на усмотрение автора, хэппи энд.

50. Алвадик, кроссовер с "Благочестивой Мартой", проза. 
Ричард после встречи с Оноре теперь истовый эсператист: постится, молится (особенно за эра) и противится идее человекоубийства.
 Алва также приходит к Создателю, угрожает Дораку оставить армию, принять целибат и отречься от винопития. 
Оба разговаривают с Катариной о целомудрии и со Штанцлером - о спасении души. 
В Олларию является Мирабелла с Айрис, находит узревшего свет истинной веры, но сраженного физической слепотой Алву в рубище, и Дикона, самоотверженно заботящегося о калеке. 
На самом деле, оба, конечно, здоровы и много грешат)

51. Вальдмеер, NC-17, драма, dark!Вальдес влюблен всей душой, и ради блага самого Олафа не намерен отпускать его на родину, нон-кон

52. Алва просит у Ричарда прощения за что-нибудь серьезное словами через рот. Не стеб.

53. Алвадики, NC-17, секс на кухне, охреневшая Кончита, у которой пирог из печи не вытащен, а там господа ебутся, прилагается, внешка любая

54. "Вредные задачи" Остера в переложении на условия и персонажей из Талига. Персонажи любые, рейтинг любой, юмор.

55. Детектив в духе Агаты Кристи, но в каноничном сэттинге. Пост-канон, расследование смерти Габриэлы, Джастина или любой кейс на усмотрение автора. Пейринг любой, можно джен. Очень бы хотелось алвадик с подросшим Диком, но необязательно) Участие в расследовании Алвы приветствуется

56. Готфрид Зильбершванфлоссе/принцесса Гудрун/Олаф Кальдмеер. 
Принцесса сначала испытала небольшой к Кальдмееру интерес, всё-таки мещанин дослужившийся до высоких чинов, он её вежливо отверг, но поскольку ей до этого не отказывали, тут может быть возмущение, что ею пренебрегли, страх, что кто-то узнает. А потом Кальдмеер случайно узнаёт маленький секрет кесаря и его дочери и скажем как-то это выдал... Юст, лавхейт, рейтинг NC-17 или R. Желательно, чтобы все выжили.

57. Алвадик, реинкарнация и трансмиграция
. После смерти Дик перерождается в другом мире (один или несколько раз), набирается опыта и прокачивается в психологии, прежде чем снова попасть в своё первое тело на следующий день после ДСФ. Взгляд на эра новыми глазами.

58. Хуан/ куча разного народа. Кроссовер с «Трудно быть богом» Стругацких. Рейтинг. Хуан Суавес – секс-прогрессор в Кэртиане. Добывать нужные сведения и манипулировать политикой Талига проще всего в постели!

59. Арлетта\Лионель, NC, инцест, порка. Из канона мы знаем, что одна из предыдущих графинь Савиньяк приказала выпороть самого Дидериха. С тех пор порка стала семейной традицией и прерогативой графинь. Лионель уже давно не ребёнок, но всё ещё даёт себя наказывать.

60. Надор после смерти Ричарда становится странным и страшным местом, филиалом Лабиринта, расползающимся по Талигу. Попытки Алвы понять и остановить, но без успеха, и Алва понимает почему. Хочется мистики, где кровь Повелителей стихий реально опора мира, а Ракан может заменить только одного (Повелители Ветра вымерли раньше). Без запасных Раканов!

61. Алвадик, реверс. Рокэ реально в положении Дика в первых книгах: Кэналлоа бедствует, семья требует невозможного, Салина посматривают на его наследство, на уши присел друг семьи дор Квентин, с собой в столице даже слуги нет, еще и коварная первая любовь на носу. Ричард, в свою очередь, властитель богатой провинции и герой войны, но несколько ожесточен за трудную жизнь, от оруженосца хорошего особо не ждет, глушит надорский кальвадос и поет завораживающие северные баллады. И да - кого-то в семье Рокэ убил и вроде не кается. 
Не настаиваю на ПОВ Рокэ, но если получится - было бы идеально.

62. По мотивам микро-накура про Альмейду, залетевшего от Хулио. Рамон познает прелести беременности и охуевает, будущий счастливый отец охуевает ещё сильнее и включает режим агрессивной заботы, окружающие тоже охуевают и заранее прячутся кто куда

63. Ричард Окделл с первого взгляда влюбляется в короля, и это взаимно. Фердинанд/Ричард против всего мира.

64. Вальдмеер, NC-17, драма, fem!Кальдмеер канонично попадает в плен, и когда это обстоятельство обнаруживается, оно меняет все, даб-кон

65. Приддоньяк, ПВП, оральный секс. Валентин делает минет Арно. Кинк на волосы Вали, на его красоту.

66. Катарину отравили на ДР (или сразу после). Детектив с поиском виновного(ных). Джен или любые пейринги.

67. Эмиль/Валентин (кнешность книжная) 
Нежно, задорно и спонтанно, с любым обоснуем, таймлайн любой. Кинк на кружева, чулки, одежду, раздевание. НЕ ангс, НЕ стеб

68. Вальдмеер, рейтинг любой, ожидание встречи, ревность. Кальдмеер исчезает по пути на казнь. После перемирия Вальдес приезжает в Эйнрехт и находит Кальдмеера в особняке под охраной, после ночи любви тот признаётся, что ему пришлось стать любовником кесаря Руперта

69. АУ от канона: сёстры Эгмонта живы, и одна из них замужем за Фердинандом.

70. РоРо, пост-Ракана, лунатизм, возможно, сомнофилия. Робер не просто видит кошмарные сны о прошлом, он во сне ходит (и не только). Рокэ узнает об этом и пытается что-то сделать. Рейтинг на вкус исполнителя, стекло можно, но без совсем уж черного финала.

71. Воспоминания Антонии Алва (или Инес) о доме, родных, о Кэнналоа.

72. Лидик, ливалентин, лилюсьен или любой другой пейринг с Лионелем, где присутствует разница в возрасте и звании в пользу Ли. Секс с явным дисбалансом власти и сил, можно дерти-ток, унижение, элементы больноублюдства, партнер обращается к Ли исключительно "мой маршал". В какой-то момент ему становится чересчур, он называет Лионеля по имени, и оказывается, что все это была игра по обоюдному согласию и к обоюдному удовольствию (пока не стало чересчур). Акцент на смену динамики и изменения в поведении Лионеля.

73. Вальдмеер, NC-17, драма, из Кальдмеера выбивают сведения в подвалах крепости, dark!Вальдес влюблен в его стойкость, но своеобразно, нон-кон

74. Двор Алисы глазами кого-то, кто не Арлетта.

75. Джен. Юмор! Ричард женился на богатой навознице, привез ее в Надор, и тут же вспыхнула война между двумя герцогинями – старой и молодой. Дик в шоке, надорцы с попкорном, при королевском дворе делают ставки.

76. Вальдмеер, NC-17, драма, Кальдмеер отказывает Вальдесу во время первого плена, и Вальдес не намерен упустить второй шанс, даб-кон

77. Каждый раз, когда новоиспечённый барон Дювье надевает свой новый орден Талигойской Розы, с ним (Дювье) случается какая-нибудь досадная неприятность.

78. Мирабелла/? Жанр – на выбор автора, можно драму, а можно юмор))) Мирабелла после смерти Эгмонта срочно ищет себе нового супруга, чтобы ее не упрятали в монастырь или не выдали замуж за кого-то из навозников. Главная цель брака – спасти Ричарда, чтобы его не убили, не отдали на воспитание в чужую семью и не отобрали герцогство, поэтому муж должен быть богат, влиятелен и не находиться в открытой оппозиции к трону, но при этом не отжал бы Надор для себя. При этом у невесты в придачу к таким запросам еще и возраст, характер и специфическая внешность. Результат неожиданный!

79. Дружба между Ричардом и Рокэ. Искренняя, тёплая, внезапная. Можно с врЕменным размолвками. Можно гетные линии у обоих. Или слэшные у обоих, но чтобы не друг с другом. Можно модерн!ау. Ричарду не обязательно знать, кто его друг на самом деле (известная личность, очень богатый и влиятельный человек, например). Ричард может тоже что-то скрывать (может, он шаман какой или играет на волынке, сын мятежника, (порно)писатель под женским псевдонимом, ещё что-то).

80. Катари видит, как Алва разговаривает с королём и понимает, что ревнует и завидует. Рейтинг любой, можно вообще джен. Катари хочет любви и внимания как равной, не чувствовать себя глупой девочкой, разменной монетой в интригах и сосудом для наследников короны, но все это позволено лишь мужчинам, и друг друга эти двое ценят больше, чем её.

81. Жизнь в посмертии. Семейства Окделлов, семейство Приддов и т.д. Чтобы все ходили в гости, сравнивали смерти. Джен, чёрный юмор. Можно любые пейринги.

82. Драма. Алва узнает, что Савиньяки расчетливо использовали его, чтобы прийти к власти в Талиге. В идеале – подслушивает разговор Арлетты с Лионелем. Алва может быть в отношениях с Ли, а может и не быть.

83. Вальдмеер. У марикьяре жестокие обычаи, под райос убивают всех. Есть лишь одно исключение для законных супругов, к которым могут прилагаться их слуги и подчиненные. И это единственный способ для Вальдеса спасти Олафа Кальдмеера...

84. Джен или алвадик или альдоробер. Персонажи смутно помнят себя доретконных. Когнитивный диссонанс, попытки расследовать произошедшее, возможно внутримировое мистическое объяснение.

85. Ричард уполз от Альдотвари и оказался на Рубеже. Теперь он, беспамятный, возвращается на Кэртиану с остальными Стражами выжигать скверну вместе с Бусиной. Течение времени на Рубеже может не совпадать с Кэртианским. Можно спасти мир силой любви и дипломатии, можно не спасать вообще.

86. Руперт - боевой монах Шаолиня. Вообще-то это тайна, но в экстремальных ситуациях Руппи превращается в "Джеки Чана". Можно и буквально.

87. Робер/Альдо, современное ау. Передружба, недоотношения. Альдо заказывает астрологу их с Робером натальные карты, надеясь на отличную совместимость. Но вместо "вы идеальная пара" получает метровый список причин, почему им даже в одной комнате находиться не стоит. Негодование Альдо: возмущение, угрозы, подозрения, что астролог сам на Робера положил глаз, предложения посетить таролога/гипнолога/хироманта/авгура, чтобы сравнить версии. 
Одиссея альдороберов по всем шарлатанам города

88. Алвадик, Алва куртуазно ухаживает за Диком. Дик в ахуе, ужасно смущается, удивляется, негодует, а потом переходит в контрнаступление! – в конце концов, кто тут тверд, незыблем и на полголовы выше, а у Алвы вообще волосы как у принцессы и надушенные кружева, лепестки ему больше пойдут!

89. Алвамарсель, ER, рейтинг низкий, hurt/comfort, у Марселя умер отец, поэтому он переживает, суетится, организует погребение и т.п. Рокэ тоже приглашён, но приезжает раньше и помогает справиться с горем, как умеет.

90. Алвадики, НЕ омеговерс,  секс с мпрегнутым Ричардом, нежно, мило, всяческие поглаживания по животу, и чтобы Алву прям крыло тем, что это его любовник, у них будет ребёнок, малыш, самый богатый и титулованный эвер, его будут холить и лелеять, оба отца жизни за него отдадут, а на мнение окружающих забьют и тд.НЦа

91. Кальденбург, NC-17, драма, fem!Кальдмеер, восторженный Руппи и Офелия, которая не верит в любовь в 20 лет, кинк на разницу в возрасте

92. Дайте Ричарда-эльфа из Надорских лесов, с устарелыми представлениями о мире и непониманием "этих странных людей". Явился в Кабитэлу в поисках предсказанного Короля.  Шпагой владеет плохо, привычней к мечам с клинком в форме листа ивы и длинному луку. Маскируется, притворяясь последователем этой новомодной человеческой веры - эсператизма. Денег из дома взял мало, потому что не в курсе инфляции.
Кстати, тогда понятно, почему ЛЧ целый Круг цепляются за Раканов - для них это, считай, вчера было)

93. Эйвон Ларак выходит из лабиринта беременным новым повелителем скал. Пейринг и рейтинг любые.

94. алвамарсель, постканон, Рокэ не удалось отвертеться от регенства, что не способтвует ни благостности характера, ни здоровым нервам окружающих
Марсель, устраивающий Рокэ разгрузку: хоть изолирует его от всего мира на сутки, хоть в отпуск увезет, хоть еще чего придумает. 
Усталый раздраженный регент, винишко, гитара, изощренные ласки и нежный секс

95. алвадик, Ричарда хотят выдать за кого-то/женить, он приходит к Рокэ и как в Гардемаринах "не хочу доставаться нелюбимому, люби меня", рейтинг высокий, ХЭ для алвадиков

96. Групповушка Ойген\Жермон\Арно\Валентин. Война кончилась, все выдохнули, устроили пирушку и пиздуховно, но задорно потрахались. Естественно, NC.

97. Приддоньяк. Арно, с отношением к сексу легким, как у  Эмиля, соблазняет Валю, которого считает девственником (ошибается). Хочет унизить и обидеть, но любовь нечаянно нагрянет, хэ. Хотелось бы, чтобы  Арно не был солнышком.

98. Хочу развёрнутую легенду об Арсаке и Сервилии (мпрежный вариант), с ломкой и мерзким, но дрочным нонконом последнего в плену и комфортингом от Арсака.

99. Иоланта/bottom!Фердинанд. Рейтинг повыше, кинк на подчинение. Без беременностей.
(Допы по желанию:
- шрамирование
- приказы на дриксен
- новосериальная внешка Фердинанда 
- случайный свидетель)

100. Вальдмеер
Вальдес соскучился по Кальдмееру и выпросил у ведьм возможность увидеть его на 10-20 минут. Он попадает в разгар жесткого допроса в Дриксен, но никто его не видит и не слышит, и он ничего не может сделать. Или может, на выбор автора.

101. Валедик, ОМП/Валентин, внешность любая, Валентин снизу.
Пост-канон, Ричард мертв (или считается мертвым, если автор захочет хэ), у валедиков был юст или разовый секс. 
Валентин неосознанно выбирает новых партнёров чем-то похожих на Дика. 
Бонус за реакцию кого-то заметившего из окружения.

102. Айрис/Иоланта. Айрис выжила (одна из сестер) и полноправная хозяйка Надора, который отделился от Талига.

103. Кроссовер с Хрониками Арции. Лионель Савиньяк оказывается сильно болен, серьёзно ранен и т.д. Потом вроде бы выздоравливает, но с постели встаёт совсем другой человек, точнее не человек, а бог-олень Ройгу. Ужасы, высокий рейтинг, возможно хэппи-энд.

104. Хорхе/Арно, пилотоканон, рейтинг любой, будни оруженосца, Хорхе играет на гитаре, Арно слушает под дверью и стесняется признаться своему эру в любви

105. Что-нибудь по мотивам накура про спасателей. Модерн-АУ, приключения, мистика, джен, рейтинг любой.

106. К Ричарду приходит астера в виде идеального доброго, ласкового эра Рокэ, который тискается и внятно разговаривает. Приходит регулярно. Однажды их застает настоящий Алва.

107. Альдоробер. Робер предал ещё живого Альдо, встреча при любых обстоятельствах (Робера схватили люди Альдо или наоборот, Альдо идёт под суд после поражения, что угодно), выяснение отношений, юст.

108. Вальдес попадает в дриксенскую тюрьму, например, после проигранной битвы, и его тюремщики либо Бермессер решают этим воспользоваться. Вальдеса с огоньком насилуют, не оставляя внешних следов, пока однажды Кальдмеер не ловит насильников прямо на пленнике. Спасение, комфорт и попытки завоевать доверие.

109. Алва находит в Олларии и читает дневники Ричара времен Раканы, не в силах оторваться - вплоть до последней записи, где Ричард собирается к Катарине. Неожиданные открытия  (не обязательно о любви Дика к Алве) и много стекла.

110. Валентин - частый гость в имении Савиньяков. Сначала Арлетта думает, что все дело в младшем сыне. Но несколько двусмысленных ситуаций заставляют задуматься, так ли это. Шпионаж, дедукция, опрос свидетелей. С кем из сыновей (но обязательно сыновей) на самом деле роман - на усмотрение автора

111. Паоло/Ричард первый раз в Лаик или, если Паоло выжил, где-нибудь ещё.

112. Алвадик, R-NC-17, Алва не клялся Фердинанду кровью, и Альдо получает на свою сторону "блистательного полководца", а Ричард - новую (старую) головную боль, Альдо из пилота

113. Алвадик страстно трахается после ора и вызова на дуэль вместо отправки к Марианне. Алва снизу, всем понравилось, об остальном подумаем завтра, юноша.

114. Вальдмеер, NC-17, модерн-АУ, Вальдес испытывает самолет, построенный Кальдмеером, кинк на лётную форму

115. Ойген/Жермон или Арно/Валентин, уютный супружеский рождественский изломный секс, ER, прямо флафф необязателен, но без драмы, раскладка любая

116. Ричард – крутой северный тан, прекрасный хозяйственник и руководитель, которого суровые надорские горцы уважают и любят.

117. пре-Алвадик, модерн!АУ. Ричард увлечен живым Рокэ, но не понимает его и с помощью character ai создаёт "своего" Рокэ, очень похожего на настоящего, но который "говорит" понятнее и готов Ричарда хвалить

118. Алвадик, преслэш. Алва приходит смотреть на спящего Дика.

119. Жермон\Йоган Катершванц, NC, PWP, отчасти по мотивам цитаты из канона и комента вчера в треде о том, что Жермон решил возродить традицию прохождения молодых людей через достойных мужей. Секс к взаимному удовольствию, восхищение молодым сильном телом, укусы, возможно, быстрый секс в публичном месте.

120. Ойген/Жермон, fuck or die, в результате оплошности Жермона во время  ритуала они должны переспать или он умрет, секс прошел благополучно, но теперь Жермон мается своими чувствами и не может понять, есть ли ответное от Ойгена, и решается на разговор, Ойген в шоке и объясняет что Жермон ему друг, брат, сослуживец etc но никак не любовник

121. Катари/Рокэ, даб-/нон-кон, рейтинг - R и выше, королева использует клятву иначе, чем все думают: любит смотреть, как Первый Маршал раздевается, стоит на коленях, вбирает ртом свои пальцы, пытается растянуть себя и др. Кинк на унижение, акцент на отсутствии телесного контакта — Катари нравится приказывать и наблюдать. Книгоканон.

122. Классический омегаверс с Диком-омегой, которого впервые накрыло течкой в особняке Алвы, а Алва — альфа, но внизапна! он ведёт себя порядочно: просвещает Дика про особенности анатомии и физиологии, утешает, успокаивает феромонами и мурлычет над ним.
И они так и не поебались.

123. альдоробер, кинон, Агарис. Робер медленно но неотвратимо влюбляется в Альдо. весна, море, романтика, сияющий Альдо и все хорошо. естественно, чувства окажутся взаимными, но переводить ли юст во что-то большее прямо в кадре или обойтись без признания вообще - на откуп автору. не ангст, не стеб.

124. алвадик, Ричард сверху.
Ричарду нравится везде гладить Алву после секса. Спина, поясница, соски, плечи, волосы, если слегка пальцы вводит в рот или анус вообще огонь. Без намерения возбудить, просто ласка. Но это конечно же рано или поздно приводит ко второму раунду.

125. Ричард Горик узнаёт, что его отца подставили и Эрнани на самом деле жив. Его действия. Рейтинг R или NC-17.

126. АУ: случайность в военном деле. Ренваха таки оказалась непроходимой. Или у Феншо оказалось чуть больше мозга. Или что-нибудь еще пошло не так. И наступили последствия. Джен, любой рейтинг.

127. Окделлы чернокнижники или занимаются черной магией. В Надоре своя атмосфера и своя северная мистика, остальные лишь знают, что Надор и Окделлы странные и лучше держаться от них подальше. Надор считается нищим непонятным краем, однако лишь Окделлы сдерживают загадочные северные силы.
Дорак решает вызвать Дика в Лаик, Дик насторожен и не привык к нормальному обществу, но пытается скрыть свои особенности и намерен выяснить, как Рокэ Алве удалось убить сильного чародея, его отца...

128. Приддоньяк, шизофрения. Постепенное и заметное поначалу только Арно усугубление психического расстройства Валентина. Арно любит и пытается спасти: покрывает, говорит с лекарями, пробует изолировать. Начинает сомневаться в причинах гибели братьев Валентина, от перенапряжения параноит, чувствует, что сам почти теряет рассудок. 
Хуже всего то, что из глубины безумия Валентин продолжает любить его тоже.

129. Кэцхен урурукают над тем, что Вальдес нашёл подходящего человека, любит его и любим им. Но на всякий случай проводят с Кальдмеером разъяснительную беседу: что будет, если тот их мальчика обидит

130. Алвадик, флафф (не стёб), рейтинг от R, таймлайн - Вараста или сразу после, книжный канон.
Ричарду не понравился первый секс с Алвой, и Алве стоило немалых усилий уговорить его попробовать снова (возможно, заодно рассказать о своём первом неудачном опыте) и постараться сделать так, чтобы второй раз получился лучше первого.

131. Постканонный алвадик с взрослым Ричардом и стареющим Алвой. «О, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней...»

132. Алвадик, Рокэ кинкуется слабостью Ричарда, NC-17-R

133. Кальденбург, NC-17, реверс-ау, адмирал цур зее Руперт фок Фельсенбург и его адъютант Олаф Кальдмеер, взаимная тайная влюбленность

134. Алва/Ги Ариго: "Блондинов я люблю больше, чем блондинок, Ваше Величество"

135. Алвадик после отравл­ения. Алва влюблен в Ричарда, мечется ме­жду выгнать предателя и пониманием, что Дика использовали, а Дорак таки мудак + страх проклятия, но думает, что будучи рядом, сможет вернее защитить Дика от сме­рти (мол, я пытался отстраняться и все равно нихуя не помогл­о) и забирает его в Фельп. Объяснение пе­ред отъездом Алвы в Талиг.

136. Рокэ/Ричард/Рамон. Омегаверс, ау без восстания. Ричард - завидная омега на выданье. Грязный, разнузданный секс на троих, двойное проникновение, грязные разговоры, грубый секс, Breeding кинк, чрезмерная симуляция.

137. Что-то случилось с Абсолютом, и с Рокэ слетел флёр бесконечной удачливости и всеобщего обожания. Ему припомнили все его грехи, сместили с должности Первого маршала, Кэналлоа перешла под власть клана Салина, друзья отвернулись. Рокэ отныне вне закона. С горсткой верных слуг он осторожно пробирается в единственное место, правитель которого не объявил во всеуслышание, что не желает его видеть. Рокэ едет в Надор, которым правит Ричард Окделл. Изгнанники доедут, но как примет их молодой тан?

138. Алвадик, R илр НЦа, Ричард пытается спасти Алву, когда он на коне спасал Фердинанда, и его самого помещают в камеру над пекарней, доретконные персонажи

139. Отец Герман (книгоканон)\ кто-то из унаров. Отец Герман в тайне любит наказывать унаров весьма нестандартным способом. Телопредало, развратный священник, юноша, который хочет ещё.

140. Кальдмеер/Гудрун, принцесса решила от скуки подомогаться нового адмирала цур зее, только не делайте Кальдмеера покорным бревном, хочется динамики: пусть согласится и получает удовольствие, или красиво сможет отвязаться или сделать так что от него отвяжутся, или обходительностью доведет прелестную Гудрун чтобы она рвала и метала и весь дворец содрогался

141. Алву в Багерлее таки разбил инсульт с полным параличом одной стороны, и Дик его выхаживает.

142. Крэк! Периодически Алва превращается в манекен. Это замечают только его слуги, остальным норм.

143. У Алана и Женевьев сын и дочь. Время шло, девочка взрослела... Рейтинг PG-13 или R. Желательно джен.

150. Вальдмеер или кальдмейда. У Олафа Кальдмеера есть тайный дар - он может заставить человека смертельно в него влюбиться, но это имеет высокую цену. В бреду Олаф бессознательно применяет этот дар.

151. Кальденбург, NC-17, драма, постканон, Руппи становится кесарем, и намерен вернуть Олафа в Дриксен - для флота и для себя, даб-кон

152. алвали, первый раз, юный Ли перед Лаик соблазняет Росио
в кадре селянка, бусики, Эмиль, кто-то из родителей, за кадром неудачный опыт приобщения Рокэ к имперской любви
инцетуальные вайбы (еще не большечембрат, но уже почти что младший брат), без анальной пенетрации, но невинным рукоблудием алвали не ограничатся

153. Эстебан/Лионель, омегаверс, можно с мпрегом, рейтинг любой, но лучше невысокий, романтика по-савиньяковски

154. Эгмонт/Мирабелла/Лесничиха Дженни. Крепкие полиаморные отношения, инициатором которых выступила Мирабелла. Сплетни соседей и родственников их не задевают. Можно АУ от канона без восстания.

155. Альдо и Робер успешно организовали оборону Агариса от морисков. Нападение жители и гости города отбили, мориски понесли большие потери. Альдо решил не пытаться сесть на тронив Талиге, а связать своё будущее с Агарисом.

156. Кальдмеер/Вальдес, Вальдес симпатизирует Кальдмееру, Кальдмеер  это понимает и, зная что у марикьяре связи между мужчинами не осуждаются, расчетливо растит симпатию в нечто большее и пользуется, не ради мелочей в быту, но ради чего-то большего: военная обстановка, устройство обороны Хексберг и т.д.(как управлять кэцхен)))))) Вальдес ему конечно напрямую тайны не рассказывает, но в их беседах много то, что в Дриксен не знали, не думали об этом с такой стороны и т.п. Альтернативная концовка: Кальдмеера на родине не казнят, в результате новой стычки уже Вальдес в плену у Кальдмеера, который спокойно отдает приказ о повешении

157. Женевьева - покорная жена Гвидо Ларака. Но почему-то все дети от него умирают... NC-17 или R.
Можно мистику, можно Женевьеву-маньячку.

158. Вальдмеер, NC-17, приключения, космо-ау, на корабль Вальдеса установили новый ИскИн "Олаф", технофилия

159. Лабиринт, посмертное испытание: глюки с родными, любимыми, незаконченными делами, потаенными страхами и т.д.
Рейтинг, жанр, кинки, сквик - любые
. Персонаж - по выбору автора
Концепцию Лабиринта и посмертия можно трактовать и вертеть как угодно. Заказчик на строгом следовании канонической системе ни разу не настаивает

160. Кто-нибудь троллит Алву. Попаданец в любого персонажа, новый персонаж из "диких" мест, пришедший абвений и тд. Троллинг любой - но лучше тонкий.

161. Ричард попадает в будуар королевы раньше того дня, когда она и Штанцлер планировали, и видит такую картину: Катари яростно страпонит привязанного к кушетке Рокэ. Партнёры не сразу заметили Ричарда. Можно юмор, ангста не надо.

★ 16.Алвадик, R-NC-17, Реверс с обнаженным Алвой на пути на эшафот (вместо Алвы за какое-то предательство/ошибку к казни и публичному унижению приговорили Дика. Алва в числе наблюдающих (недобровольно)), внешность алвадиков любая
★ Вальдмеер, NC-17, драма, Олаф после всех событий стал совсем бессилен в постели, но Вальдес найдет способ доставить удовольствие, кинк на сухой оргазм
★ 111. Паоло/Ричард первый раз в Лаик или, если Паоло выжил, где-нибудь ещё.
★ 159. Лабиринт, посмертное испытание: глюки с родными, любимыми, незаконченными делами, потаенными страхами и т.д.
Рейтинг, жанр, кинки, сквик - любые
. Персонаж - по выбору автора. Концепцию Лабиринта и посмертия можно трактовать и вертеть как угодно. Заказчик на строгом следовании канонической системе ни разу не настаивает - Карлос Алва
★ 21. Алвамарсель, херт/комфорт. После несчастного случая у Алвы оказываются повреждены кисти обеих рук. Ему приходится заново учиться держать оружие и писать, и справляется он с этим плохо.
★ 159. Лабиринт, посмертное испытание: глюки с родными, любимыми, незаконченными делами, потаенными страхами и т.д. Рейтинг, жанр, кинки, сквик - любые. Персонаж - по выбору автора. Концепцию Лабиринта и посмертия можно трактовать и вертеть как угодно. Заказчик на строгом следовании канонической системе ни разу не настаивает - Катари
★ 129. Кэцхен урурукают над тем, что Вальдес нашёл подходящего человека, любит его и любим им. Но на всякий случай проводят с Кальдмеером разъяснительную беседу: что будет, если тот их мальчика обидит
★ 59. АрлеттаЛионель, NC, инцест, порка. Из канона мы знаем, что одна из предыдущих графинь Савиньяк приказала выпороть самого Дидериха. С тех пор порка стала семейной традицией и прерогативой графинь. Лионель уже давно не ребёнок, но всё ещё даёт себя наказывать.
★ 139. Отец Герман (книгоканон) кто-то из унаров. Отец Герман в тайне любит наказывать унаров весьма нестандартным способом. Телопредало, развратный священник, юноша, который хочет ещё.
★ 37. Близнецы Савиньяки трахают Ричарда, Рока наблюдает (или нет). Можно дабкон, тело предало, немножко больноублюдочнсти. 
Жанр любой,  таймлайн любой, рейтинг от R и выше. Ричарду должно понравится.
★ 73. Вальдмеер, NC-17, драма, из Кальдмеера выбивают сведения в подвалах крепости, dark!Вальдес влюблен в его стойкость, но своеобразно, нон-кон
★ 30. Вальдес привозит Кальдмеера на Марикьяру и знакомит с родителями. Первоначальная острая реакция на то, что сын приволок в дом варитского гуся, и постепенное принятие. Можно юмор, ★ часть два
★ 8. Алвадик, таймлайн Раканы, Дик выходит на поединок с Алвой за Альдо, оба ранены, но в итоге живы. Фиксит бодяги с кровной клятвой.
★ 12. Вальдмеер, NC-17, драма, Олаф после всех событий стал совсем бессилен в постели, но Вальдес найдет способ доставить удовольствие, кинк на сухой оргазм
★ 17. Любой пейринг или джен, и любой временной промежуток, главное без смерти персонажей. АУ, в которой сломанный Абсолют не засчитал смерть Эгмонта и попытался выпилить Ричарда, как «неудачного» Повелителя Скал. Не удалось, но Ричард в результате остался искалечен - недостаточно сильно, чтобы это мешало ему жить, но достаточно, чтобы привлекать внимание и мешать (шрамы, хромота и т.д).
★ 54. "Вредные задачи" Остера в переложении на условия и персонажей из Талига. Персонажи любые, рейтинг любой, юмор.
★ 70. РоРо, пост-Ракана, лунатизм, возможно, сомнофилия. Робер не просто видит кошмарные сны о прошлом, он во сне ходит (и не только). Рокэ узнает об этом и пытается что-то сделать. Рейтинг на вкус исполнителя, стекло можно, но без совсем уж черного финала.
★ 17. Любой пейринг или джен, и любой временной промежуток, главное без смерти персонажей. АУ, в которой сломанный Абсолют не засчитал смерть Эгмонта и попытался выпилить Ричарда, как «неудачного» Повелителя Скал. Не удалось, но Ричард в результате остался искалечен - недостаточно сильно, чтобы это мешало ему жить, но достаточно, чтобы привлекать внимание и мешать (шрамы, хромота и т.д).
★ 110. Валентин - частый гость в имении Савиньяков. Сначала Арлетта думает, что все дело в младшем сыне. Но несколько двусмысленных ситуаций заставляют задуматься, так ли это. Шпионаж, дедукция, опрос свидетелей. С кем из сыновей (но обязательно сыновей) на самом деле роман - на усмотрение автора, ★часть два, ★ часть три,  ★ часть четыре, ★ часть пять, ★ часть шесть, бонусная полиамория
★ 64. Вальдмеер, NC-17, драма, fem!Кальдмеер канонично попадает в плен, и когда это обстоятельство обнаруживается, оно меняет все, даб-кон
★ 41. Приддоньяк, ПВП, афродизиак. Что бы скомпромитировать Валентина, ему подливают в напиток афродизиак. На людях Валя держится, но когда он остаётся один, ему становится совсем плохо. Арно предлогает помочь, уверяя, что в этом нет ничего особенного.
★ 83. Вальдмеер. У марикьяре жестокие обычаи, под райос убивают всех. Есть лишь одно исключение для законных супругов, к которым могут прилагаться их слуги и подчиненные. И это единственный способ для Вальдеса спасти Олафа Кальдмеера...
★ 122. Классический омегаверс с Диком-омегой, которого впервые накрыло течкой в особняке Алвы, а Алва — альфа, но внизапна! он ведёт себя порядочно: просвещает Дика про особенности анатомии и физиологии, утешает, успокаивает феромонами и мурлычет над ним.
И они так и не поебались.
★ 64. Вальдмеер, NC-17, драма, fem!Кальдмеер канонично попадает в плен, и когда это обстоятельство обнаруживается, оно меняет все, даб-кон, ★ часть два, ★ часть три, ★ new! часть четыре, ★ new! часть пять, ★ new! часть шесть
★ 32. Алва/Ричард, юст, Ричард впервые замечает и понимает интерес Алвы к себе
★ 155. Альдо и Робер успешно организовали оборону Агариса от морисков. Нападение жители и гости города отбили, мориски понесли большие потери. Альдо решил не пытаться сесть на трон в Талиге, а связать своё будущее с Агарисом.
★ 100. Вальдмеер. Вальдес соскучился по Кальдмееру и выпросил у ведьм возможность увидеть его на 10-20 минут. Он попадает в разгар жесткого допроса в Дриксен, но никто его не видит и не слышит, и он ничего не может сделать. Или может, на выбор автора.
★ new! 97. Приддоньяк. Арно, с отношением к сексу легким, как у Эмиля, соблазняет Валю, которого считает девственником (ошибается). Хочет унизить и обидеть, но любовь нечаянно нагрянет, хэ. Хотелось бы, чтобы  Арно не был солнышком.
★ new! 105. Что-нибудь по мотивам накура про спасателей. Модерн-АУ, приключения, мистика, джен, рейтинг любой.
★ new! 102. Айрис/Иоланта. Айрис выжила (одна из сестер) и полноправная хозяйка Надора, который отделился от Талига.
★ new! 63. Ричард Окделл с первого взгляда влюбляется в короля, и это взаимно. Фердинанд/Ричард против всего мира.
★ 156. Кальдмеер/Вальдес, Вальдес симпатизирует Кальдмееру, Кальдмеер  это понимает и, зная что у марикьяре связи между мужчинами не осуждаются, расчетливо растит симпатию в нечто большее и пользуется, не ради мелочей в быту, но ради чего-то большего: военная обстановка, устройство обороны Хексберг и т.д.(как управлять кэцхен)))))) Вальдес ему конечно напрямую тайны не рассказывает, но в их беседах много то, что в Дриксен не знали, не думали об этом с такой стороны и т.п. Альтернативная концовка: Кальдмеера на родине не казнят, в результате новой стычки уже Вальдес в плену у Кальдмеера, который спокойно отдает приказ о повешении, ★ new! часть два

исполнение вне феста:
★ 80. Катари видит, как Алва разговаривает с королём и понимает, что ревнует и завидует. Рейтинг любой, можно вообще джен. Катари хочет любви и внимания как равной, не чувствовать себя глупой девочкой, разменной монетой в интригах и сосудом для наследников короны, но все это позволено лишь мужчинам, и друг друга эти двое ценят больше, чем её.

★★★★★

★ СПИСОК ЗАЯВОК ПЕРВОГО ТУРА C ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЯ★

★ СПИСОК ЗАЯВОК ВТОРОГО ТУРА C ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЯ ★

★ СПИСОК ЗАЯВОК ТРЕТЬЕГО ТУРА C ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЯ ★

★ СПИСОК ЗАЯВОК ЧЕТВЕРТОГО ТУРА C ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЯ ★

★ СПИСОК ЗАЯВОК ПЯТОГО ТУРА C ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЯ ★

★ СПИСОК ЗАЯВОК ШЕСТОГО ТУРА C ССЫЛКАМИ НА ИСПОЛНЕНИЯ ★

▼Исполнение вне феста\исполнение заявок из предыдущих туров:⬍

★ 27. Алвадик, алатские поцелуи. В Варасте был момент, где Алва поит Дика из своего стакана, можно там, можно в другом месте. Можно, чтобы Алва пил из стакана Ричарда. Инициатор Алва, но Дик понял в чем суть. ХЭ
★ 28. Фердинанд, Алва, Ричард. По приказу короля Алва избавлялся от любовников королевы: Придда, Колиньяра, Феншо. Настало время Ричарда
★ 104. Килеан/Ричард, Алва/Ричард. Килеан берёт Дика в оруженосцы. Однажды Алва узнаёт, что Дик подвергается насилию у эра.
★269. Херт-комфорт с нонконом для Бермессера. Бе-Ме насиловали и пытали в плену, а потом закомфортьте на все деньги (но не теми, кем насиловали). Участники на усмотрение исполнителя, а ещё прописанность хёрта и комфорта хочу примерно поровну.
★ 228. Свальный грех (можно не всех сразу): Алваро/Арно-ст/Арлетта/Рокэ/Лионель. Больноублюдочные кинки, рептилоидная мораль, но всё по согласию, в идеале - по любви. Книжный (пре)канон, т.е. Эмиль есть, но не участвует. Без чистого алвали.
★ 1. Вальдмеер. Один из них попал в плен, и противники дарят его другому для сексуальных утех и извращений. Кто будет снизу, воспользуются ли пленником или откомфортят, на выбор автора. + 3. Гетеро изнасилование с любым/любыми из положительных персонажей канона. Без жести, ачетакова. В зависимости от статуса дамы потом или заплатить или кхм... позаботится, часть 2, часть 3, часть 4, продолжение, продолжение, продолжение, часть пять, частть шесть
+ вбоквел
★ 9. Валентин/Лионель. Нон-кон, щупальца, трахни-или-умри. Лионель принуждает Валентина к сексу - для магического ритуала или чего-то такого - Валентин в процессе проходит частичную трансформацию в спрута и уже он выебывает Савиньяка.
★ 42. Ли/Валентин. Ли берёт Валентина в оруженосцы. Асфиксия по обоюдному согласию. Рейтинг высокий
★ 79. Алвадик, первый раз, таймлайн Вараста. Алва отсасывает Дику после бегства в степь глухую.
★ 25. Первый секс Лионеля с кем угодно (предпочтительно Рокэ и/или Эмиль) после того как Ли оскопили. Обоснуй любой, но оскопление случилось уже во взрослом возрасте.
★ 154. Алва/Арно младший. В глазах Арно добрый дядюшка Росио превратился в объект вожделения, а поскольку со всеми вопросами и проблемами Арно привык обращаться к Алве (вдруг братья заругают), он по привычке идет к Рокэ. Возможен рейтинг, возможен отказ со стороны Рокэ.
★ 30. Леонард омега. Леопольд пытается воспользоваться этим для для карьеры сына и личных целей, подсовывая его нужным людям во время течки. Можно еще и Леонарда упорного грустного натурала при этом.
★ 220. Кальдмеер - Повелитель Волн. В иерархии астэр Повелители важнее вассалов. Кэцхен переходят на сторону Олафа, дриксенцы побеждают, флот Альмейды относит штормом. Раненый Вальдес в плену у Олафа. Кэцхен вьются вокруг Кальдмеера, он не понимает, что происходит.
★ 63. Алва/Дик/Катари. Альдо вынуждает Катарину выйти замуж за Ричарда. После смерти Альдо она пытается добиться ареста/казни Дика, но новоиспечённый регент Алва отправляет обоих в бессрочную ссылку в Надор. Катарина узнаёт, что в прошлом между мужем и регентом были нереализованные взаимные чувства, и решает использовать их, чтобы вернуться в столицу ко двору.  Предпочтительно в финале что-то вроде ХЭ со шведской семьей. Без хейта Катарины, часть два, часть три, часть четыре, часть пять
★ 3. Рокэ/Ричард/Катарина. Ричард приходит в себя в королевской спальне и понимает, что он связан и находится в полной власти Первого Маршала и Ее Величества. Хитрая парочка решает измучить юношу целиком и полностью. Шлепки (можно рукой, можно стеком), укусы, засосы после поцелуев, дразнящие касания перышком... В качестве кульминации взятие юнца без какого-либо сопротивления.
★ 52. Алвадик. Рокэ по какой-то причине обездвижен, но не лишён чувствительности. Но вместо того, чтобы убивать/мучить, как он мог бы предположить, Дик начинает его ласкать. Без нон-кона, желательно ХЭ

ДЕАНОНЫ

★ СПИСОК ССЫЛОК НА ИСПОЛНЕНИЯ ПЕРВОГО ТУРА НА АО3 И ФИКБУКЕ ★

★ СПИСОК ССЫЛОК НА ИСПОЛНЕНИЯ ВТОРОГО ТУРА НА АО3 И ФИКБУКЕ ★

★ СПИСОК ССЫЛОК НА ИСПОЛНЕНИЯ ТРЕТЬЕГО ТУРА НА АО3 И ФИКБУКЕ ★

★ СПИСОК ССЫЛОК НА ИСПОЛНЕНИЯ ЧЕТВЕРТОГО ТУРА НА АО3 И ФИКБУКЕ ★

ЛС для орг.вопросов\дополнений\прочего:

▼Скрытый текст⬍

УкаЧакаУкаУка

Перерыв после тура кроссоверов?

1. не делаем(голосов 15 [32.61%])

   32.61%

2. делаем до конца выкладок ЗФБ (5 марта)(голосов 31 [67.39%])

   67.39%

Всего голосов: 46

Гости не могут голосовать

Отредактировано (2023-12-04 16:12:49)

Анон

Re: ОЭ-фест

Алва пишет (и поёт) серенады/баллады. Кому угодно: Эмильенне, Ричарду, Джастину, Лионелю или кому-то ещё на усмотрение автора.
Интересуют собственно тексты его сочинений (слова песен).

Анон

Re: ОЭ-фест

омегаверс Ли с Эмилем, кто альфа, кт омега - не важно, но разные
явление не редкое, но и не частое, опять же в роду Савиньяков омеги не рождались (как и близнецы)
первая течка/гон начинаются синхронно
в шоке все:сами подростки, и мать, и отец

Анон

Re: ОЭ-фест

Ли/Дик по накуру из флудилки: у них общий любовный интерес и к Алве, и к Катарине, а те, как назло, в пейринге друг с другом (лавхейт там или нет, но в данный конкретный момент времени они явно бурно вместе). Дик и Ли замечают, что оба они смотрят на обоих из счастливой парочки (чтоб их) с одинаковой ревностью.
Чур Катарину ни на кого не менять, на Марселя (как произошло с накуром во флудилке) - особенно.

Отредактировано (2022-11-18 20:58:16)

Анон

Re: ОЭ-фест

Алвадик в Варасте после обморока Дика у Гарры. Алва беспокоится и комфортит оруженосца. Дик видел гибель Надора, Алва - гибель Кэртианы после смерти Повелителя Скал.

Анон

Re: ОЭ-фест

★ ПРИЕМ ЗАЯВОК ЗАКОНЧЕН ★

СПАСИБО ВСЕМ, ЖДЕМ ИСПОЛНЕНИЙ ОТ ПРЕКРАСНЫХ АВТОРОВ 

▼★ СВОДНЫЙ СПИСОК ЗАЯВОК ВТОРОГО ТУРА ★⬍

1. Гендерсвап - Альда Ракан/Рокэ Алва - Первый маршал и его королева. Все сплетни про королеву и ее Первого маршала – чистая правда! Рейтинг любой. Можно юмор.

2. Алвадик, рейтинг любой, ретейлинг мифа Аиды и Персефоны, любой канон

3. Валентин/Айрис. Противоположности притягиваются. Рейтинг любой, но лучше повыше.

Айрис/Валентин. Привыкшая к нормальности физического контакта с братом - объятия, поцелуи в щеку, вот это все - Айрис повергает Валентина в шок нарушением этикета и границ, когда начинает за ней ухаживать. Можно пов аутсайдера в формате дворцовых сплетен

4. По мотивам накуров в треде. Девочки Окделлы раз в год собираются на семейные посиделки в формате «без мужчин». Пиратка Айрис приплывает из Багряных земель, археолог Дейдре выкарабкивается из раскопов в Гальтаре, а изобретательницу Эдит с трудом вытаскивают из лаборатории. G или PG-13.

Похождения Дейдри Окделл в духе Индианы Джонса. Рейтинг любой, главное атмосфера приключалова, безудержного и беспощадного. Контраст между цивилизованным образом молодой герцогини Окделл в обществе сьентификов Олларии и оторвы в штанах и кэналлийской косынке посреди пустыни/джунглей/заброшенной Гальтары. "Кто сказал, что здесь водятся чудовища? Это вы наших академиков не видели!"

5. Алвадик, можно и другие пары эр/оруженосец времён КНК. "Согласно обычаю, оруженосец служит своему эру и в постели".

Рокэ Алва/Ричард Окделл. АУ, в которой в обязанности оруженосца в том числе входит греть эру постель. Секс между ними - штука распространенная, но не обязательная. Алва - яростный противник любого насилия в постели, искренне считает, что всё должно быть по согласию и ко взаимному наслаждению, иначе не нужно вообще. Дик поначалу действительно вполне невинно просто спит в его постели, но по итогу либо Алва его соблазняет, либо он сам проникается и соблазняется. Первый раз и/или ER в последствии. R и выше желательно, канон любой.

6. Рокэ Алва/Ричард Окделл. Между ними существует телепатическая связь (соулмейт, проклятье, воля абсолюта, что угодно). Кинк на секс с учётом этой связи (в одной постели или на расстоянии). Рейтинг, естественно, высокий.

7. Реверсный алвадик. Ричард Окделл ака Суровый Маршал Севера и Рокэ Алва ака шилопопая Ласточка в оруженосцах. Активные домогательства к своему эру, холодная Торка, рейтинг повыше, желательно без стекла

8. Ойген Райнштайнер/Рамон Альмейда, около(или целиком) бдсмные отношения, можно в модерн-ау, можно в рамках каноничного мира. Высокий рейтинг

9. Алвадик или джен. АУ. Катари обладает некими магическими способностями, с помощью которых она приворожила Окделла и влияла на него по настоянию Штанцлера. После её убийства у Дика кукуха становится на место и он сдаётся Роберу. Тот отправляет его в Багерелее, откуда в какой-то момент его забирает на поруки Алва. Осознание совершённого, примирение, налаживание отношений. Рейтинг любой (лучше повыше).

10. Никола Карваль/Ричард Окделл, хейт-секс, насилие и/или принуждение, Ричард снизу.

11. Ада-Марина/Рокэ, R или NC, фемдом. Алва проводит отпуск в Улаппе, где правит его племянница, и приобщается к необычным национальным традициям.

12. Вальдмеер, комфортинг после второго спасения Кальдмеера Вальдесом здорового человека а не как у ВВК
Бонусом желательно отнонконить Олафа в Печальных лебедях.
Очень хочу хотя бы обозначить движение в сторону ХЭ.

13. Ливенпорт, нуар!АУ, отношения полицейский/подозреваемый, рейтинг повыше.

14. Марсель Валме/Чарльз Давенпорт, R и выше, без юмора, кроме обычных шуток Марселя, ХЭ.

15. Алвадик. Wing Kink. У Ричарда Окделла есть крылья. Кто-то считает это уродством и вырождением, как, например, Мирабелла и сам Ричард, а кто-то восхищается и благоговеет, как Рокэ Алва.

16. Алвадик. Рокэ Алва в корсете, кинк на сильные руки, плечи и спину. R и выше. Киноканон (желательно)

17. Руперт / Арно / Валентин, R и выше, книгоканон, им просто хорошо втроём

18. Алвамарсель, рейтинг детский. Таймлайн канона, в урготском посольстве Марсель купает Алву во время болезни, бреет и ухаживает за его волосами. Кинк на беспомощность и заботу о больном.

19. Унар Паоло пропал во время обучения в Лаик. Расскажите, как разгневанные родители грозили скандалом на Дне Святого Фабиана и добивались правды, а также кто и как уладил дело. Не юмор.

20. Алвадик, praise kink (Алва хвалит Ричарда). Будет ли он ограничен чисто постелью, или Ричарда вдруг поведет от неожиданно полученной похвалы в повседневном общении, или и то, и другое — на усмотрение автора.

21. Вальдмеер. Рейтинг любой, фиксит. Во время путешествия к Бирюзовым землям у Вальдеса и Олафа появляется много свободного времени в компании друг друга. Совместные ужины в каюте, распитие вина и светские беседы напоминают о первых неделях плена Кальдмеера и о зарождении их дружбы. Вальдес не намерен снова упускать этот шанс.

22. Лионель Савиньяк/Валентин Придд. Арно погибает (возможно, косвенно по вине одного из них), и эти двое сходятся на этой почве. Можно нечто нежное и утешающее, можно больноублюдочное. Рейтинг повыше

23. Любое исполнение по накуру про дрэг-кабаре «Савиньяк» (если пейринговое, хотелось бы ХЭ для персонажей).

24. Тергэллах/Рокэ, секс в знойную летнюю ночь, первый раз глазами Тергэллаха, у которого раньше были только женщины.

25. Робер / Ламброс, R и выше, книгоканон AU: Робер всё же уехал в Гайифу, восстания в Эпине не случилось, Робер счастлив в своей новой жизни

26. Алвали в пост-каноне, ER. Рейтинг на усмотрение автора. Колодцы давно уничтожены, но у Алвы снова открываются кровотечения и начинается лихорадка без видимых причин. Лионель разрывается между беспокойством за любовника и искушением подсовывать ему на подпись нужные бумаги, пока Алва в таком состоянии и доверяет ему безоговорочно. Будет плюсом, если со стороны на Ли начнет давить кто-то из политических игроков (необязательно Арлетта). Покомфортить Алву физически и додать Лионелю моральных терзаний, ХЭ на откуп автору. Книгоканон.

27. Графичный гет, где женщина остается в платье. Грудь в корсете, ворох юбок. Кулинингус или другое с акцентом на женском удовольствии. Пейринг любой.

Больноублюдочный вариант со звездочкой: Джастин/Ирэна, брат утешает сестру после отказа Робера Эпинэ.

28. Рокэ Алва/Эмиль Савиньяк (можно в рамках тройничка с Ли, можно отдельно). Пропущенная сцена в Южной армии после возвращения Алвы из Багерлее. Рейтинг повыше. Бонус за флэшбеки, как у них всё начиналось.

29. Алвали по мотивам цитаты из канона:

▼Скрытый текст⬍

Чего искала Катарина, Лионель не представлял, но от желания близости головка у нее порой кружилась. Савиньяк это чувствовал дважды, но Ариго была слишком королева, чтобы признать свою слабость, свою истинную слабость. Вот показать себя в любви они с Росио умели.

Когда, «уступив» Сильвестру, капитан личной королевской охраны граф Савиньяк провел кардинала в зимний сад, он едва не забыл, что сделал это по сговору, и невольно залюбовался достойной Иссерциала сценой.

– Мне показалось, ты увлекся, – сказал он вечером Алве.

– А мне показалось, что увлекся ты, – парировал тот. – Или лишней четвертью часа мы обязаны нескромности Сильвестра?

Тот вечер они завершили еще более нескромно, но кузинам Фарнэби это понравилось, а запертому в летних лагерях Эмилю – нет…

Что именно изображать — эпизод в зимнем саду, нескромный вечер, пропущенную сцену — на выбор автора. Рейтинг желательно повыше, но как получится.

30. Гизелла Ноймаринен/Иоланта Манрик. На самом деле Гизелле нравятся совсем не симпатичные молодые люди, а рыжая взбалмошная Иоланта. Внутреннее отрицание, отвращение к себе, попытки посильнее задеть объект любви. Не юмор! Можно ХЭ, можно невзаимную драму

31. Марсель / Баата, R и выше, Марсель любит Алву, но Алва любит Лионеля, а известного своей красотой Баату очень интересует офицер регента по особым поручениям

32. Первые юношеские и стыдные фантазии Лионеля о кузене Росио, сильный юст. Мастурбация или мысли об Алве во время секса с темноволосой горничной.

33. Унары в Лаик, первый опыт имперской любви. Что-нибудь горячее и нежное, без проникновения. Одному понравилось, другому нет.

34. Алвамарсель, любой рейтинг, Марсель первый раз видит Алву в багряноземельном наряде и страшно кинкуется.

35. Пиратка Айрис/Тэргеллах. "Господин назначил меня любимой женой? Сам напросился!" Как Айрис доказывала мужу, что не все традиции одинаково хороши. Всё на откуп автора, только пусть все участники будут довольны.

Айрис/Тэргеллах либо Айрис/любой южанин из ЗЗ.
Мирабелла воспитывала детей в традициях рыцарства, устаревших на круг или полтора (раннее Средневековье Земли). Юная эрэа, не знающая модных завивок, но способная держать оборону крепостей. 16 рецептов горящей смолы, к вам пришли гости - как организовать турнир за полчаса, совершенно не умеет держать шпагу, но может нанести несколько ударов мечом и стрелять из арбалета... все такое. Партнер Айрис в шоке, но искренне восхищен. Рейтинг любой

Любое исполнение в рамках накура про Айрис пиратку. Пейринг и рейтинг на ваше усмотрение, главное без особого стекла и больноублюдочности.
Можно объединять с похожими заявками.

36. Ричард Окделл/Валентин Придд/Арно Савиньяк. Крепкая унарская дружба, пронесённая через все невзгоды, она научила Ричарда думать своей головой, доверять, рассчитывать на поддержку, помогать. Можно первый раз, можно просто эпизоды из жизни, можно вообще счастливый постканон. Не модерн. Рейтинг любой. Канон любой.

37. Квентин Дорак / Герман Супре, R и выше, книжный пре-канон, история о том, как молодой священник стал протеже всемогущего кардинала

38. Алвадик, R или NC-17, Ричард лишатся невинности с Марианной и представляет вместо неё Алву.

39. Ричард Окделл/Валентин Придд/Арно Савиньяк. В тихом омуте по имени Валентин спрятан жуткий сексоголик. Арно с Ричардом насилу вдвоем справляются. Юмор, рейтинг высокий.

40. Ричард/Марианна. Ричард оказывается нежным и чувственным любовником, готовым учиться и стремящимся доставить удовольствие партнёрше. У Марианны давно не было любовника, который бы не относился к ней не как к вещи в постели. Нежнятина, любование женским телом

41. Катарина Ариго / Марианна, рейтинг повыше, даже во время беременности королева рада развлечься, тем более, что она принимает самую известную куртизанку Талига

42. Приддоньяк. Fuck or die. R-NC-17. ХЭ

43. Ричард/Рокэ/Айрис.  Весна в Алвасетте, много нежной близости, со здоровой долей ангста из-за разницы в возрасте и инцеста. Без жести, рейтинг.

44. Ричард. Камни просят крови. Медленное сползание с катушек в связи с тем, постоянно оказывается рядом с местами, где проливают массово кровь - Вараста, Оллария и т.д. Диссоциация, слияние со стихией, больноублюдочность.

45. Приддоньяк. Солдатские сплетни о неуставных отношениях, можно POV Outsider

46. АУ в стиле нуар. Мафия и вот это всё.
Персонажи любые, рейтинг тоже. Не юмор и не крэк.

47. Что-нибудь про будни абвениев, желательно, юмористическое и с намеренной деконструкцией образа величественных богов (отдельный плюсик за Пса Лита, который хочет гулять в пять утра)

48. Рамон Альмейда/Ричард Окделл. Любой рейтинг, не стекло.

Рамон Альмейда/Ричард Окделл. И килт. Устоявшиеся отношения, Ричард расслабился и оделся "по-домашнему". Рамон горит.

49. Джастин / Габриэла / Ирэна, высокий рейтинг, после вспышек ярости Габриэлэ помогает успокоиться долгий, грубый секс, Ирэна заходит проведать сестру в неподходящий момент и присоединяется

50. Окделлы. Окделлолаверский фик по мотивам накура. АУ. Окделлы в опале становятся заметными как "те самые Окделлы" - затворник-герцог неожиданно обогатившейся провинции; старшая дочь, куда-то сбежавшая и про которую с моря доносятся нелепые слухи; две младших, которые творят беспредел.

51. Ричард/Паоло. Первая взаимная любовь, первые отношения в Лаик. Реакция на исчезновение, уже после - на встречу с Паоло-выходцем. (как вариант: влияние этих отношений на осознание своих чувств к Рокэ. Алвадик тоже приветствуется). Рейтинг любой.

52. Робер/Альдо, киноканон. Наутро после пьяного секса Робер вообще не помнит, что вчера было, зато Альдо все помнит и Роберу напоминает. Рейтинг любой, юмор приветствуется.

53. Адуаны/Марсель. Столичный франт ведет себя с простыми парнями запанибрата, чем вызывает жгучее любопытство. Можно нон-кон, можно даб-кон, можно здоровый гэнг-бэнг ко взаимному удовольствию

54. Алвадик, ER, рейтинг любой, кинк на асексуальность Рокэ и нежного ласкового Ричарда

55. Сиблинги Окделлы как аватар Лита во многих лицах. Кто-то слышит как поет золото, у кого-то хорошо получается общаться с камнями, кто-то способен контролировать руду, а кто-то любит играть с серебром. Маленькие чудовища Надора, "подождите еще немного, скоро я стану взрослым и тогда мы вернем нашему краю былое величие"

56. Оргия в Лаик, киноканон. Танцуют все, кроме Арамоны и Ричарда (он юноша невинный, нечего его совращать). Оргией дирижирует отец Герман. Пейринги любые, но просьба непременно добавить пейринг отец Герман/Валентин Придд. Рейтинг повыше, оргия же.

57. Бертольд/Давенпорт. Чарльз не очень хорошо понимает намеки. Юмор и романс

58. Офицеры Торки/юный Росио по давнишнему накуру, нежный гэнгбенг, счастливый Росио, "если его отец узнает, нам снимут голову, но как тут отказать?"

59. Айрис/Тэргеллах и Вальдес/Кальдмеер, дружба семьями. Тихий вечер или разнузданное приключение вместе, абсолютно несовпадающая характерами четверга идеально ладит друг с другом. Чувство семьи по духу. Не рейтинг между парами.

60. Алвадик, пре-слэш. Сцена в будуаре Катарины. У Ричарда на  фоне охуевания - тяжелый приступ астмы. Алва  не ретконный, о спектакле не знал. Злится на Катю, пытается помочь Дику и одновременно застегнуть штаны, Катя злится и требует, чтоб те убрались скорее, пока на шум не сбежался народ, Дик хрипит "как вы смеете!", цепляясь за Алву. Опционально помогает Лионель и Дженифер Рокслей. Алва утаскивает и комфортит Дика. Катя со Штанцлером в пролете.

61. Хтонепридды.

62. Лионель/Ричард. АУ. Не ставший оруженосцем и однорукий Ричард, возраждает Надор с поддержкой сестер, матери и камней. Ли с инспекцией в потенциально мятежную провинцию, которая неожиданно для всех (кроме Манриков) становится все богаче. Ричард воспринимает себя только как калеку, Лионель неожиданно заводится от того, что этот выросший кабанчик "калека" может его одной своей оставшейся рукой скрутить.

63. Алвадик. В Лаик Колиньяр и ко жестоко издевались над Ричардом, в том числе нон-кон. Алва заново приучает к прикосновениям, к нежности, к тому, что секс может быть приятным. Опционально: Алва снизу. Рейтинг повыше.

64. Король Федя и его мозги. Человек, которого никто не видит, и который знает и замечает все. Наслаждение наблюдениями за чужими интригами, тайными сценами во дворце/в парках и т.д. Что-нибудь ламповое, пожалуйста, не драма. Просто зритель, который искренне наслаждается своим местом двор вместо Санта-Барбары

65. Алваро/Рокэ, рейтинг любой, юст Алваро по вернувшейся из БЗ подросшей Ласточке. Если рейтинговая сцена, то с совершеннолетним Рокэ, можно принуждение.

66. Алвадик, юст, пре-слэш. Дик залипает на руки Алвы в кольцах, Алву кинкует, что Дик носит его кольцо.

67. Ринальди/Рокэ, Ринальди возвращается в Кэртиану, ибо не может забыть спасённого им человека, возможно что-то таки у них завязывается. Ринальди все чаще замечает, что когда он рядом, то Рокэ вечно оказывается в какой-то смертельной опасности. Попытки понять, из-за чего. Наверное хотелось бы чего-то грустного

68. Алвамарсель. Ебанарх абвениарх имеет на Ракана магическое воздействие: способен уберечь его от опасности для жизни. Можно юмор, можно драму

69. Ричард - Повелитель Скал. Ричард, не воспринимающий свои силы иначе как обыденность и норму (он же Окделл, в конце-концов, что необычного!) при свидетелях играет в камушки. Любое проявление сил, превращение караса или шепот камней, лепка фигурок из камня пальцами, "а у вас фундамент размыло", все что будет угодно автору. Акцент на реакции окружающих.

70. Робер, Ли или кто угодно/Мэллит. Манипуляции на тему "на Щит Ракана не положено смотреть как на женщину", кровная магия завязана на гетеронормативное восприятие невинности. Альтернативные способы сексуального взаимодействия. Высокий рейтинг

71. Ричард Окделл/Эрвин Ноймаринен. АУ. Ричард подслушивает разговор Катари со Штанцлером, но не убивает её, а бежит из города и встречает Эврина. ХЭ. Можно со стеклом, можно лавхейт, можно взаимный комфорт. Рейтинг любой

72. Валентин/Константин Манрик, Валентин/Иоланта кинк Валентина на рыжих

73. Робер/Альдо, Робер/Мэллит, киноканон. Альдо ревнует Робера к Мэллит. Пусть в финале восторжествует пейринг Робер/Альдо. Рейтинг любой, драмы побольше.

74. Ливенпорт. Чарльз Давенпорт и самые верные способы заставить маршала Ли замолчать. Рейтинг на усмотрение автора.

75. Приддоньяк. Омегаверс. Раскладка по ролям любая. Желательно высокий рейтинг

76. Фердинанд ревнует жену к своему первому маршалу, и чтоб унизить Рокэ перед ней приказывает ему жениться на оруженосце. Ричард уходит в отказ, но ему за это обещают снять налоги с Надора и вообще полную политическую реабилитацию, включая прощение Эпине, его додавливают.  В момент когда все вроде бы договорились, что это чисто политическая акция, Федя заявляет всем участникам что брак должен быть консумирован. Алва посмотрев как корёжит Ричарда предлагает тому быть сверху. Ричард проникается и по результатам требует поменяться, потому что иначе будет не честно.

77. Карл Оллар. Будни маленького короля: уроки, Котик, девицы, крутые офицеры, Георгия. Нормальный ребенок в недетской обстановке

78. Оллария, весна 398г, после ДСФ все совершенно, абсолютно, непоколебимо убеждены, что у Алвы и Ричарда - тайный бурный роман. Все - это совсем все, включая Савиньяков, кардинала, кансилльера, короля и королеву.
Как обстоят дела на самом деле - на откуп автору.
Желательно ХЭ для алвадика (можно дженовый), рейтинг любой.
Сеттинг каноничный или близкий: не модерн, не омегаверс, не кофешоп, не соулмейт, не каменный век и т.п.
Канон книжный.

79. Алвадик. Рокэ по каким-то причинам говорит с Диком только на кэналлийском, Дик языка почти не знает, изо всех сил старается понять. Рейтинг на усмотрение автора

80. Алвадик, бои подушками, рейтинг детский.

81. Катарина/Айрис. Катарина соблазняет Айрис вместо Ричарда (где в это время Ричард - на усмотрение автора, но лучше, чтобы живой). От R и выше, можно добавить стекла - манипулирования, односторонней влюблённости и проч.

82. Алвадик, пьянка перед Варастой. Алва тащит сонного оруженосца в спальню, раздевает. Алва влюблен и юстится, Дик спьяну гладит Алву по волосам и тычется в шею, бормоча про вкусный запах. Рейтинг на усмотрение автора.

83. Приддоньяк. У Вали кинк на глаза Арно. так, что иногда засматривается и забывает что хотел сказать, или не слышит, что у него спросили. Рейтинг любой. Совсем уж в идеале - Арно по пьяни/ради забавы/ на спор подкрашивают глаза сурьмой ) (накрашенные глаза Арно - мой личный кинк ))

84. Алвадик. ER, постканон. Ричард жив. Алва король. Секс на троне (застукает их кто-нибудь в процессе или нет - на усмотрение автора)

85. Олафодик где-нибудь после Хексберг или ещё позже, можно дженовый.

86. Вальдмеер. Дарк!Вальдес безответно влюблен в своего пленника и хочет его добиться. Насилие можно, но не обязательно, без жести и без стокгольмского синдрома.

87. Мишель/Робер. Пре-канон, Робер влюблён в сияющего, талантливого, самого красивого на свете брата, а того это забавляет

88. Заявка, вдохновленная надорским мясником.
Семья Окделл и Надор в целом - зло во плоти: черная магия, кровавые жертвоприношения, никакой морали. Но никто пока не догадался, а кто догадался - тому не повезло...

89. Приддоньяк, рейтинг любой. Вале ошибочно доносят о смерти Арно. Когда ночью Арно возвращается, Валя его принимает за астеру и пытается прогнать. И с одной стороны не желает видеть, с другой хочет насмотрется и обнять в последний раз. Драма, но не совсем уж дарк. Ну и смущённый, терпеливый, комфортящий своего Спрута Арно.

90. Алвадик, омегаверс, дабкон на грани нонкона. Ричард альфа, Алва — омега, но при этом почему-то практически ничего не знает о своей природе, поэтому внезапная течка повергла его в шок. При этом омега в его возрасте может и погибнуть от течки вхолостую без вязки, а вязка происходит очень грубо, чтобы подчинить и проломить сопротивление омег (по природе своей, а не только у Алвы)
Ричарду, разумеется, это не нравится, но чтобы спасти Алву, ему придётся его вязать. Алве тоже не нравится и страшно, но Дик его старается комфортить.
Страдают все, но пусть будет ХЭ.

91. Приддоньяк. Валентин Придд и его страх поддаться фамильному безумию (Габриэла, Питер...). Стекло приветствуется.

92. Дик вернулся из Лабиринта. Хайнрих узнает, что должен покончить с собой, чтоб Гаунау не навернулась из-за данной Селине кровной клятвы. Если он не убьет Ричарда - то нарушит клятву, если  убьет - предаст Повелителя, кровным вассалом которого является. У Хайнриха нет наследника.
Дик обещает взять в жены Кримхильду, их второй сын станет вассалом Скал и правителем Гаунау. Хайнрих убивает Селину и себя. Реакция окружающих на происходящее.

93. Алва проклят, и суть проклятия в том, что он не может отказать в сексе/провоцирует на секс человека, который говорит определённую фразу.
Кто-то замечает это и либо пользуется проклятием во всю, либо снимает его, а может просто решает не ввязываться и наблюдает со стороны.

94. Противостояние севера и юга,  семья Салина выбирает подержать Ноймаров в борьбе за трон. Леона хочет в королевы Талига, а Диего хочет титул соберано для Берто.

95. Ойген / Жермон, R и выше, пост-канон, война закончилась, Жермон возвращается к жене в поместье, Ойген – в Бергмарк, они знают, что это их последняя встреча, драма, стекло

96. Робер/Альдо, кинон. Робер рисует, Альдо позирует. "Я могу расстегнуть еще две пуговки". Рейтинг любой.

97. Раймон Салиган такой неряха не потому что неряха, а потому что не любит/боится когда к нему прикасаются и вообще приближаются. Почему- на ваш выбор, но как возможный вариант после пережитого насилия. Марианна в курсе, поэтому прикрывает его, когда к нему кто-то настойчиво лезет. ПОВ Салигана или Марианны.

98. Кроссовер с "Житие моё", Ричарда в ДСФ берёт в оруженосцы Томас Тангор.

99. Алан Окделл/(&)Рамиро-ст по накуру с сепарировавшимся Надором, живым Аланом и Рамиро, которого Франциск отправил на верную смерть. Обсуждения политики, рейтинг любой.

100. Диколаверский кроссовер ОЭ с Уральскими сказами Бажова (хоть по тому накуру с господином Полозом, хоть на основе фанфика с Хозяйкой Медной Горы-матерью Ричарда). Рейтинг любой, все на усмотрение автора

101. Повелители + Ракан/Ричард Окделл, ритуальный секс. Повелителя уходящего Круга должны взять остальные Повелители и Ракан, чтобы Излом миновал благополучно и всё прошлое осталось в прошлом.

102. фемслеш Октавия/Женевьев, после свадьбы Октавии и Франциска.  Взаимная ненависть, усталость от неё и полное взаимопонимание.

103. Тайный дневник Рокэ Алвы. Всё ещё не король в стиле Арагорна - https://xakep.ru/2003/02/11/17602/

104. Ирэна Придд узнает, что Габриэллу убила Мэллит и травит ее. Та была беременна, случился выкидыш, кровотечение. Ирэна ухаживает за ней, наблюдая как та умирает. Под конец дает ей понять, за что той прилетело.

105. Селина - раттон. Об этом узнают. Лионель делает вывод, что Мэллит ему в постель Селина подложила с умыслом (возможно, так и есть), и со всей своей ебанутой фантазией начинает добиваться от Мэллит правды.

106. Вальдес/Кальдмеер\Альмейда. Слэш. Вальдес и Альмейда ставят адмирала цур зее в два огня.

107. АU без восстания, надорцы в килтах и всеобщий мирдружбажвачка в Талиге.
Кэнналийцы, во главе с Алвой, приехали в Надор с политическим/торговым визитом и развлекаются тем, что заглядывают под килты мужчинам, проверяют, действительно ли те не носят белья, обсуждают ноги, длину юбок и все прочее... Идут дальше и создают ситуации, в которых срочно надо влезть на дерево или перелезть через забор  Мерлин Монро и вентиляционная решетка... ну и доиграются.
Можно алвадик или других героев, вплоть до гендербендер

108. Альмейда с первого взгляда влюбляется в Олафа Кальдмеера.

109. Герою или героине оставляют страстные любовные послания, наталкивающие на жаркие фантазии. Думается на одного, но это совсем другой человек. ХЭ

110. Ричард Окделл - оруженосец Вальдеса. Знакомство с кэцхен.

111. Алва случайно ранит Ричарда на тренировке (в какое-нибудь неудобное место, но неопасно) и сам оказывает первую помощь. Взаимный юст в процессе.

112. Алвадик, добросовестное комфорченье и уруру Алвы над Диком.

113. Алвадик. Постканон. Лабиринт выплёвывает Ричарда где-то далеко на севере, где он живёт тихо-мирно, пока туда каким-то ветром не заносит Рокэ. Желательно если не ХЭ, то без особого стекла хотя бы. Рейтинг любой

114. Лионель/Рокэ, рейтинг повыше, бессмысленный и беспощадный футфетиш Лионеля с залипанием на лодыжки и изгибы ступней Алвы в повседневном и во время секса

115. Алва хранит забальзамированное тело Дика в подвале со льдом и любуется им. Слеш, некрофилия.

116. Лео Манрика уползите и как следует погладьте.

117. Кинки как у Куницы в исполнении здорового человека
Алва попал в плен/рабство/бордель, где его ебут во все дыры, после чего его находит и выкупает Ричард и комфортит.
ЗЫ. Дик не мудак!!1!расрас

118. Дейдре Окделл/Раймон Салиган
Профессиональный археолог против черного копателя и контрабандиста. Модерн-АУ. Взаимный лавхейт. Можно драму, можно юмор

119. Алвадик. Ричарда кусает змея в какое-нибудь интересное/недоступное самому место. Кроме Алвы никого рядом нет, поэтому именно ему приходится отсасывать (простите) яд. Чем дело закончится - на усмотрение автора.

120. Алвамарсель, мпрег, беременный Алва и любующийся им по уши влюбленный Марсель, готовый исполнить любой каприз

121. Алва вынужден сам, словами через рот, объясняться с Айрис о том, что он к ней не сватался и коня дарил Ричарду. Реакция Айрис любая на усмотрение автора.

122. Массовый МПРЕГ. Абсолют наконец-то сломался: начиная с месяца Осенних Ветров 399г круга Скал эории мужского пола репродуктивного возраста начинают загадочно и непостижимо беременеть. Порочно или непорочно, от эориев или от кого попало - на усмотрение автора. У неэориев не получается никак. Любой жанр, любой рейтинг, желательно без смертей мистически незаменимых персонажей и гибели мира.

123. Та самая охота с ассасинами и гвардейцами, Рокслеем и Килеаном, рыбкой на костре и юношами в реке глазами Фердинанда.

124. Айрис, после внушения от мамы/королевы/фрейлин, строит из себя эдакий цветочек без шипов и характера, но тут случается ЧП (бандиты, пожар, похищение). Айрис плюет на выстроенный образ и действует согласно своему разумению. ГГ в восторге и влюбляется в нее настоящую. ХЭ

125. Ирэна/Дик, договорной брак у старой знати. Изначально базировался на некоторой вежливости и взаимном уважении, по мере узнавания оба пусть проникаются и положительно влияют друг на друга — Ирэна учит Дика хладнокровию и искать подводные камни в политике, Дик её оттаивает и учит прямее выражать свои желания и эмоции (не буквально, а скорее своим примером).

126. Дик попал в плен/рабство/бордель, где его ебут во все дыры, после чего его находит и выкупает Алва и комфортит.

127. Суровое эсператистское воспитание, секспросвет для Дика после отъезда из Надора

128. Марсель узнает, что семейство Савиньяков использует Алву, чтобы добраться до самых вершин власти - а потом избавиться от Рокэ. Детектив, можно с погонями и перестрелкой. Финал - на усмотрение автора, но лучше ХЭ с наказанием Савиньяков.

129. ДаркАйрис хочет любви Алвы (или еще кого) и организовывает его похищение, притворяясь такой же жертвой. Этим она добивается взаимности.

130. По мотивам накура о Ричарде-порнописателе. Килеан и Рокслей вспоминают, что у них есть оруженосцы, и пытаются добиться от них объяснений - почему они проводят больше времени в особняке Алвы, чем по месту службы. Юмор.

131. Навеяно заявлением про Эгмонта-развратника
Ричард ни разу ни скромник , а совсем наоборот, но притворяется девственником и недотрогой в постели с Алвой. ХЭ, Алва так и не узнает

132. Дик, пояс верности, ХЭ, не ангст

133. Окделлоцест, который не считывается самими старшими сиблингами как инцест, рейтинг пограничный, много нежности, можно глазами постороннего

134. Октавий - сын Ричарда. Алва, тоскующий по Дику, возводит его на трон.

135. Семейство Манриков, взгляд изнутри. Можно любой сюжет, можно бытовую зарисовку, главное, чтобы у каждого из персонажей был виден свой уникальный характер вместо стандартного "рыжие, любят деньги и везде пролезть".

136. Килеан/Марианна.
Килеан обыгрывает Марселя и обыгрывает/вовсе не связывается с Алвой, в результате Марианна переходит к нему. И тут Килеан ведёт себя как порядошный ТМ, не навязывается и не принуждает Марианну.
У неё происходит разрыв шаблона, а затем проникается Килеаном и сама начинает юститься по нему (долго).
Бонусом Марианна сравнивает внимательное отношение Килеана и Марселя, который был с ней в общем-то учтив, но сам по сути эгоистичная потреблядь.

137. Анна-Рената Колиньяр. Богатейшая наследница или единственная выжившая в семье предателей и изменников? Любой пейринг и любой рейтинг на выбор автора, главное - показать личность самой девочки и то, что она собирается сама бороться за свою судьбу. Драма.

138. Вальдес носит Олафа Кальдмеера на руках.

139. Алва, прыгнув в Дыру, своей кровью разрушил механизм, запирающий Лабиринт. Между Талигом и тварями стоит только воля Дика, которому они послушны теоретически (потому что Лабиринт творил Лит). Вернувшийся Дик учится их контролировать и удерживать, но бездна глядит в него в тысячу глаз. Алва пытается контролировать и удерживать от безумия Дика, привязать его к земной жизни.

140. Килеан/Катарина.
Высокие отношения Людей Чести, разврат, пьянки и эсператистские молитвы.

141. Дик играет на лютне, Алва слушает.

142. Алвали, мпрег, волшебный мир Кэртианы, где эории при удачном (или не очень) стечении обстоятельств могут беременеть. Ли ждет ребенка, психологически ему в целом норм, и с Алвой отношения норм, но физически крайне хуево. Смерть от родов; желательно не стеб и не крэк.

143. Тройничок  Лионеля, Эмиля и Рокэ

144. Дика никто не берет в фабианов день, и Берто упрашивает Альмейду взять того в порученцы и увозит в Хексберг. БертоДик, море, ведьмы, никаких интриг, только попойки и Альмейда в качестве няньки для обоих.

145. Алвадик, лавхейт, ревность и собственничество  Алвы.

146. Герцоги Алва поклоняются Леворукому и приносят ему жертвы - от невинных возлияний и особых безделушек до кровавых человеческих. Если кто-то нарушает договор, начинают погибать его близкие, но сам он остаётся в живых.
Ричард Окделл узнаёт тайну своего эра.
Книжный канон, Алва и Ричард не умирают, пейринг опционален, без стёба.

147. Ричард внезапно становится любимцем ВВК. Как изменятся "Отблески Этерны" из-за этого. Таймлайн любой, можно даже воскресить Ричарда. Желательно джен или гет. Можно юмор или стёб.

148. Катарина - изначальная тварь, можно с пейрингами, можно закадровыми

149. Сиблинги Окделл + Валентин бипаника
Айрис/Валентин будет очень приятным бонусом

150. Ли с Эмилем приобщают Арно к науке страсти нежной, вдумчиво, ласково и со вкусом. Арно всё нравится. Таймлайн незадолго до или сразу после Лаик
бонусом будет если об этом узнает/застанет Арлетта

151. Алвадики, в которых Ричард — истинный сын своего древнего края, который верит во все местные суеверия (и не зря; и не просто так; и потустороннее на его ритуалы откликается) и молча наблюдающий за этим Рокэ, которому становится крайне интересно, чем еще его может удивить оруженосец

152. Алвадик или Лидик, NC-17, Дика бреют опасной бритвой (лицо, шея, грудь, пах). Таймлайн пост-раканы, кинк на опасность + минет.

153. Альдотварь/Ричард/слепой!Рокэ в посмертных видениях Ричарда. Рейтинг R и выше, трисам, Ричард посередине, сочетание нежного секса с Алвой и жесткого траха от Альдо

154. Ли/Пьетро. Недоверие и предубеждение со стороны Ли (потому что слишком уж сияющим выходит Пьетро по рассказам Арлетты) и равнодушие со стороны Пьетро (потому что - ну что он, хорошеньких кровожадных феечек в своей жизни не видел?). Постепенно Ли проникается и приходит к выводу, что сияние Пьетро Арлеттой не преувеличено и что он очень даже ничего, и что с этим надо что-то делать. Что именно делать и с каким рейтингом - на усмотрение автора.

155. Закрытый и строго тайный (всё знают - никто не признается) бдсм фем-дом во дворце: Катари во главе, дамы и девицы разделяющией её интересы. Приглашают особо понравившихся им мужчин на орги. Чулки, плетки, анальные игрушки, шейники, трамплинг, принудительный секс между мальчиками - всё что автор сочтет нужным. Графичный рейтинг не обязателен. Конкретные персонажи - на выбор автора.

156. Рокэ Алву достали сны, в которых к нему пристают с просьбами, вопросами, претензиями (а то и просто пристают) Повелители стихий, и он пытается решить проблему. Можно юмор, можно всерьез.

157. Алвадичь - ретейлинг графа Монте-Кристо. Только в роли графа - Ричард Окделл, которого "патриоты" сделали козлом отпущения за то, что происходило в Ракане (Олларии), и посадили в тюрьму. ХЭ на усмотрение автора.

158. Рокэ Алва/Ричард Окделл. Алва подошел к тому возрасту, когда у омег прекращаются течки. Его начинает по-настоящему тревожить и седина в волосах, и приближающаяся старость, и все возможности еще молодого Ричарда, которые тот мог бы реализовать с фертильной омегой. Пусть Ричард покажет, насколько Алва ошибается в своих переживаниях.

159. Рокэ Алва/Ричард Окделл. Дик освоился в Закате и принимает Рокэ как хозяин. Дик-хозяйственный хомяк, пересчитывающий тварей и литтенов. Рокэ хренеет и понимает, что Надор поднимет только такой Дик. Попытки вытащить из дыры любым способом, в том числе и влюбленностью. Рейтинг повыше.

160. Ли/Дик. Мпрег Дика. Лионель ахуевает (а уж как охуевает Алва!), но при этом гордится тем, что от него родит сам Повелитель Скал. ХЭ.

161. Первый раз Валентина. Август ведет молчаливого серьёзного юношу его за ручку в бордель, помогает выбрать девушку, провести минимальный секспросвет
На самом деле к лишению Вали девственности приложили в свое  время руку уже безумная Габи и Джастин (независимо друг от друга)
за некоторый флер юста между Августом и Валей - отдельная благодарность

162. Дик/Фердинанд, умеренный фэт-кинк. Дик пожалел и подружился с королём, и теперь они взаимно няшат друг друга, и Дику очень нравится, что Фердинанд такой мягонький, нежненький и беленький.
+Ахуй заброшенной Катари, Штанцлера, Рокэ, Дорака, неба и Абвениев.

163. Вальдмеер. Ведьмовка, плеть и содомия - традиции кэртианского флота, моряки легко относятся к сексу, грязный морской разврат.
И только Олаф Кальдмеер приличный человек.

164. Ли с Эмилем и Рокэ, пьяный загул, доступные дамы. Делить оных дам друг с другом. Всё настолько "гетеросексуально", что дамы в некотором изумлении. Фокал ОЖП, но если вдруг автор найдет кого-то из именных для маленькой оргии - тоже хорошо

165. Алвадик. Блуждания Алвы в Дыре, где он раз за разом встречает проводника правильного вида: папа, Дорак, братья, Ли, Арлетта, Марсель... Но в итоге каждый раз ведется на юношу-тварь и разнузданный секс или дурновкусные сопли. Настоящий Дикон только смотрит с очень сложными щами,твари изображают Ричарда и радостно ебутся (не жрать же им Алву на глазах у Дикона, он же расстроится), в итоге Дик психует и пытается выпнуть Алву обратно. Алва согласен уйти только вместе с Ричардом.

166. Мирабелла тварь закатная или изначальная, по каким-то причинам вынуждена прожить жизнь человека место которого заняла. И её это не нравится. Впрочем, когда на голову ей и её девочкам начал падать замок, ей не понравилось ещё больше. Тем более, что в этом месте жизни Мирабеллы-человека закончилась.

167. Любое исполнение идеи с Эгмонтом - главным ёбарем Талига. Порно, весело, задорно

168. Алвали, хтонь!Лионель с истинным обликом в таком стиле (как оно так вышло - на усмотрение автора), Алва в восторге, рейтинг желательно повыше.

169. Мпрег где истинные повелители и их вассалы (ну и Ракан) могут беременеть только от других эориев. Буквально роди себе наследника сам. У кого и от кого - на усмотрение автора.

170. Валентин Придд/\Лионель Савиньяк, Оллария таймлайна первых книг

171. Малолетний король Карл Оллар со всей жестокостью ребёнка мстит вернувшемуся/выжившему Ричарду Окделлу за убийство матери. Двор ему всячески в этом помогает, желающие выслужиться подкидывают все новые идеи унижений. Савиньяки и Ноймаринен поддерживают. Хочу, чтоб в конце концов Алва вступился за бывшего оруженосца, Алвадик приветствуется. Можно слэш, можно ген.

172. Алвадик, нежный и отчаянный первый раз. Алва боится проклятья, Дик не боится ничего.

173. Алва пишет (и поёт) серенады/баллады. Кому угодно: Эмильенне, Ричарду, Джастину, Лионелю или кому-то ещё на усмотрение автора.
Интересуют собственно тексты его сочинений (слова песен).

174. омегаверс Ли с Эмилем, кто альфа, кт омега - не важно, но разные
явление не редкое, но и не частое, опять же в роду Савиньяков омеги не рождались (как и близнецы)
первая течка/гон начинаются синхронно
в шоке все:сами подростки, и мать, и отец

175. Ли/Дик по накуру из флудилки: у них общий любовный интерес и к Алве, и к Катарине, а те, как назло, в пейринге друг с другом (лавхейт там или нет, но в данный конкретный момент времени они явно бурно вместе). Дик и Ли замечают, что оба они смотрят на обоих из счастливой парочки (чтоб их) с одинаковой ревностью.
Чур Катарину ни на кого не менять, на Марселя (как произошло с накуром во флудилке) - особенно.

176. Алвадик в Варасте после обморока Дика у Гарры. Алва беспокоится и комфортит оруженосца. Дик видел гибель Надора, Алва - гибель Кэртианы после смерти Повелителя Скал.

Отредактировано (2022-11-18 21:53:31)

Анон

Re: ОЭ-фест

37. Квентин Дорак / Герман Супре, R и выше, книжный пре-канон, история о том, как молодой священник стал протеже всемогущего кардинала

1300 слов, фоновый гет, разница в возрасте, прист кинк х2. Неявное использование позднего канона, что Герман - тайный эсператист

▼Скрытый текст⬍

Когда тихий голос Агния уведомил о посетителе, первым порывом было стремительно обернуться, но кардинал погрузил ложку в чашку, четыре раза помешал влево, постучал погорячевшей ложкой о фарфоровый край и только потом неторопливо обратился к вошедшим.

— Садитесь, прошу вас. Агний, ступайте.

Секретарь безропотно испарился, и тогда Сильвестр обратил взор на молодого гостя: сколько ему, двадцать пять?.. На считанные мгновения кардинал снова сделался Квентином Дораком и вернулся в душные, побелевшие весной сады: вишни цветут недолго и опадают уродливо. Сын Лилиан походит на нее достаточно, чтобы видеть желанное родство, но не настолько, чтобы обмануться призраком неслучившегося.

— Благодарю, отец мой, что отыскали для меня минуту.

Отец?.. Сильвестр отсчитал годы до той памятной зимы: ошибок первой любви Лилиан не страшилась, обманов не боялась и, быть может, именно это сблизило их с того дня, когда ему, десятилетнему виконту Дарзье, представили девицу Эстен. Во что обратилась вдова Супре, он не знал и знать не желал — она могла обрюзгнуть, поглупеть, постареть, а Лилиан Эстен оставалась смешливой, сообразительной и юной. У нее всегда были округлые колени и белые плечи, которым не грозили годы.

— Когда вы родились, Герман? — Сильвестр подвинул ему чашку.

Вопрос того удивил, и Герман вежливо вскинул брови.

— В шестьдесят восьмом, святой отец.

Значит, все же нет. Отчасти радостно, что былое не обрело новое лицо, с другой — печально, что только сын Габриэля продолжит предвещать удачу. Герман был невысок, благообразен и ничуть не походил на наследника фамильной сердечной хвори, так что кто бы ни оказался его подлинным отцом, кардинал Сильвестр мог быть лишь отцом святым. Тем лучше.

— Вы молоды, но все наставники отмечают зрелость вашего ума и здравость суждений. Это похвально, но в такие годы еще полагается совершать ошибки и поддаваться слабостям. Вы скучали на севере?

Сильвестр до сих пор испытывал удовлетворение от перевода Академии в Ноймар: Диомид, несомненно, оценил бы шутку, если бы решил подняться из могилы, но покойники остаются покойниками. А будущим богословам полезно остудить головы вдали от столичных искушений.

— Нисколько, — Герман улыбнулся, и его скучноватое лицо вдруг оживилось. В глазах обнаружился блеск интереса. — Тамошняя библиотека много обширнее той, что имелась у нас в Супре.

— Вы обзавелись товарищами?

— Я не чуждался дружбы.

— Но близки ни с кем не были?

— Простите мою прямоту, но я полагал, что со мной ищет встречи кардинал Талига, а не дознаватель.

Сильвестр подавил вспышку недоброго смеха. Мальчишка, хоть и смышленый. Кардинал и дознаватель, и судья и, если потребуется, палач. Получится ли палач из Германа Супре?.. Сильвестр изучил прямые брови, чуть тяжеловатый подбородок, выбритые щеки. Черты не подтверждали и не опровергали. Рука бесшумно опустила чашку на блюдце, и ладони встретились на спрятанных под черной сутаной коленях, меж пальцев мелькнули четки.

— Прямота не недостаток, но ее надобно дозировать, как… сливки. Будете сливки?

Герман взял крохотный молочник, и в шадди упало несколько белых капель.

— Намерены жениться?

— Никогда. Хорошему пастору нужно подавать пример, но половина моего сердца отдана Создателю, другая — знаниям, и было бы нечестно обманывать даму, давая ей постель, кров и больше ничего. Я стремлюсь заменить семейное счастье радостью иного толка: поиском ответов. — Он сделал глоток. — Мне сказали, что именно мой интерес к звездам стал предметом вашего внимания, святой отец.

Сильвестр обернулся к окну: было еще рано, и небо оставалось высоким и светлым, на голубом уже проглядывала желтоватая луна, обещая скорый вечер, но не более. Звезд не было, но они были на карте, которую Герман развернул на шаддийном столике.

— Его Величество Фердинанд… — Длинный указательный палец заскользил меж созвездий, выстроенных в том же порядке, что в миг, когда приснопамятная Алиса разродилась наследником. — Звезды не сулят ему долгого правления, однако причины мне не вполне ясны. Выходит, что его смерть случится по вине короля. Быть может, речь идет об иноземном правителе, может — о будущем наследнике, но большего разгадать не могу.

— Рокэ Алва, — проронил Сильвестр, глядя на лежащие на бумаге подвижные кисти. — Что скажете о нем?

Герман неуверенно округлил губы, прикусил нижнюю, как человек, который опасается правды.

— Герцог Алва должен быть мертв уже четырежды, и первый раз — не достигнув двенадцатилетнего возраста. Взгляните на положение Дейне…

Что же, четырежды мертвый король — весьма поэтично и достойно песни или хотя бы сонета. Но это для другой беседы. Сильвестр поднялся, и Герман, приняв это за скорое окончание аудиенции, вскочил, как вскакивают только очень молодые и полные сил люди. Сильвестр невольно позавидовал, но выпроваживать отца Германа было еще не время.

От жаровни тянуло горечью и теплом, на дне чашки темнели извилины шаддийных разводов. До соседнего кресла было три неторопливых шага.

Сын Лилиан пока оправдывал ожидания: увлеченность пройдет, а дотошный ум и наблюдательность останутся. Это может быть верный союзник, младший друг и подопечный. Герман почтительно склонился, а потом потянулся тронуть накрахмаленный воротник. Сильвестр разглядел, что белоснежный край оставил на шее красноватый отпечаток.

Он взял руки Германа в свои, как делал с теми, кто приходил за советом или искуплением, но сейчас искал совета сам.

— Я знаю, что вы спросите, святой отец. Мне позволено промолчать?

—  В стенах этой комнаты я позволяю вам все. — Он тронул большими пальцами тыльные стороны ладоней, руки Германа расслабились, и четки выскользнули, стукнулись о половицы. — Но ради вашей матери, с которой мы были когда-то дружны, и ради Талига я прошу — прошу, не приказываю — открыть мне, что вы прочитали.

— Звезды лгут, — заметил Герман, смотря не в лицо, а на их соединенные руки. Ответом Лилиан на переплетенные невзначай пальцы стал поцелуй, первый среди многих, чего ждать теперь?

— Так не лгите вы.

Герман высвободил ладони, поднял четки и прижал пальцы ко рту, губы задвигались, читая Создателево слово. Отчего не Октавию, или девица из трактира недостаточно свята?

— Вам не пережить Излом.

Во фразе не было ни чуткости, ни осторожности, но и приговором она не прозвучала. Небесные светила готовят Квентину Дораку скорую кончину — узнать бы, отчего. Сильвестр оперся о стол: он ни разу не ощутил приближающуюся старость, тяжесть в груди преследовала его лет с тридцати и из врага превратилась в спутника.

— Благодарю вас за искренность, это…

— Не ради утешения, — Герман перебил его и немедленно склонил голову, прося прощения за непочтительность. Сильвестр не удержался и опустил на темные волосы широкую ладонь. — Не ради утешения, но для полноты правды: моя смерть стоит недалеко от вашей, на нее светит Литтэн. Святой отец…

Чужой конец жизни неожиданно тронул куда больше. Сильвестр не отнял руки, перебрал пряди, спустился к щеке. Герман перехватил его ладонь и приник сухими губами к кольцу, как на причастии. Сильвестр прижал его голову к груди.

— Звезды лгут, вот ваши слова. — Близость полузабыто волновала, и голос дрогнул. — А как утолить вашу жажду ответов и объяснений, отец Герман, я знаю. И прошу вас будущей осенью прибыть в школу оруженосцев.

— Я думал отправиться в Агарис…

В это эсператистское гнездо?.. Успеется. Герман не отстранялся, и память о его матери оживала: она, нагая, подходит к камину, берет кочергу и беспокоит поленья, которые сыпят искрами. Когда она наклоняется, мягко очерчиваются бедра и ягодицы, волосы соскальзывают с согнутой спины на грудь. Сильвестр склонился и поцеловал темную макушку, ощутил, как напряглось тело.

— Что дозволено кардиналу, не дозволено крестьянину? — переиначил Герман гальтарское выражение, и Сильвестр понял, что улыбается.

— Самый богобоязненный крестьянин может быть изобретательным и дозволить себе то, чем иной король или кардинал будет томиться годами.

— И вы томитесь?

Под простой сутаной были сильные молодые руки, что годились бы и для шпаги, и для мушкета, но ладони были привычны к перу. Сильвестр поцеловал пальцы, запястье, изгиб локтя: Герман шагнул, оставив черную ткань позади себя, на полу. В исподнем он казался разом крепче и моложе, и стало легко вообразить, как он просыпался в келье Академии, как омывал лицо и руки, как взбивал мыло. Томится ли кардинал Сильвестр? Это не самое потаенное из его желаний, не самое запретное, но в том, чтобы снять нижнюю сорочку с того, кто принял сан, есть острота.

В том, что Герман, походя на Лилиан, остается мужчиной, добровольно облачившимся в черное, есть пряная горечь, как в хорошем шадди. Шадди вреден для сердца.

— Разденьтесь, Герман.

Если астрология пророчит им Рассвет — или Закат — в краткий и близкий срок, то, быть может, в этом есть и иной смысл. Задыхающийся в петле из последних сил ловит воздух, так и здесь. Герман был обнажен и несомненно заинтересован, лицо слегка порозовело, отяжелела плоть. Сильвестр коснулся сухого жилистого бедра.

— Исповедаться мне придется вам? — спросил Герман, опираясь на стол. Его пальцы накрыли небесный путь обманчивого Найера, который готовил предательства и интриги.

— Уже много лет мой исповедник — Создатель, — признался Сильвестр, ведя камнем кольца по ровному животу. — Весьма удобно, никаких лишних ушей при наших сокровенных беседах.

— А если я все же захочу доверить свои тайны кардиналу Талига? — Глаза Германа блестели, но то было не только возбуждение, то было любопытство, признак живого и ищущего ума.

— То эта дверь открыта, но запирается надежно.

Отредактировано (2022-11-18 23:36:18)

Анон

Re: ОЭ-фест

47. Что-нибудь про будни абвениев, желательно, юмористическое и с намеренной деконструкцией образа величественных богов (отдельный плюсик за Пса Лита, который хочет гулять в пять утра)

Тысяча слов, написанных в расслабленном режиме, не вычитано-не бечено, от заявки слегка отошел, вышло именно про Пса. Имя "Лит" вы тут не встретите, потому что это не имя, а юзернейм. Осторожно, нецензурные выражения и немного Астрапо-хейтерства от лица персонажа.

▼Скрытый текст⬍

Разбудил его не будильник, а мокрый язык. Что-то сосредоточенно вылизывало его закутанное по нос в одеяло лицо, горячо сопело над ухом, вздыхало и тыкалось влажным носом в глаз.

— Свали, животное, — бухтение под одеялом не помогло. Большое, мохнатое и ужасно слюнявое существо встало на него передними лапами и требовательно заскулило. Отвратительно. Поняв, что хозяин не собирается вставать, существо село на пол и начало выразительно подвывать на высокой ноте. Хозяин зашевелился и спрятался с головой под одеяло. Тогда существо ухватило зубами одеяло за край и с угрожающим ворчанием потащило его с кровати.

— Господи блядский боже, — простонал Каррег аэп Логвин и еле-еле разлепил веки, в которые как будто насыпали полтонны песка. — Псина ты сутулая, ты знаешь, сколько сейчас времени? Ты…

Лазерные часы моргнули и показали пять утра. Мохнатое слюнявое существо размером с теленка застучало хвостом по полу и вывалило мокрый розовый язык, радостно улыбаясь. Каррег кое-как сел на кровати. Затем снова посмотрел на часы, посмотрел на животное, посмотрел на тьму за окном и со стоном спрятал лицо в ладонях. Слюнявое существо издало недоуменный скулящий звук и попробовало примостить кудлатую голову на коленях.

Каррегу хотелось курить. Еще у него неприятно тянуло в пояснице.

— Нахуя я тебя вообще взял, — босые ступни неприятно мерзли, когда Каррег встал с кровати и поплелся к шкафу в поисках хоть какой-то одежды. — Сдал бы этому мелкому придурку, он от собак тащится просто…

Загорелись синим датчики. Умный дом жизнерадостно пиликнул, приветствуя пробуждение хозяина и заговорил отвратительно-дружелюбным тоном какой-нибудь автоматизированной секретарши на регистрации в какой-нибудь невъебенно-крутой компании:

— Дорогой пользователь! С добрым утром! Фиксирую нарушения ритма сна за последние сутки! Настоятельно рекомендую принять…

— Завались, — Каррег махнул рукой и электронная секретарша тут же заткнулась, не пытаясь накормить его высокополезной едой. Каррег искренне считал, что в его возрасте такой ерундой страдать нет смысла. Встроенное в гардероб зеркало прекрасно отражало морду человека сильно за сорок, который последние несколько суток провел на кофеине, стимуляторах, насыщающих витаминах и сигаретах. Каррег потер заросли на подбородке, которые стоило уже называть бородой, зевнул и достал худи. Слюнявое существо застучало хвостом по шкафу и полезло обниматься.

— Ой, да отъебись ты, — проворчал Каррег и натянул первые попавшиеся штаны. Слюнявое существо обрадованно кинулось к двери и едва не вынесло ее с петель, пока Каррег открывал замок.

На улице было холодно. Гряда свежеотстроенных гор, названия которым еще не было, тянулась с севера на юг и в той долине, которую Каррег выбрал для своего проживания, еще не взошло солнце. Слюнявое существо жизнерадостно гавкнуло и кинулось оббегать свои владения. Каррег сел на ступеньки и закурил.

По-хорошему, следовало проверить комм. Сдав накануне вечером все пофиксенные баги, Каррег послал всех на канале нахуй и завалился спать под типа смешные умничанья Астрапа (Каррег понятия не имел, как звали этого придурка по мультипаспорту за пределами Сети и знать не хотел) в духе "дедушка устал и хочет баиньки, дедушке нужно выпить таблеточки для понижения давления и помыть вставную челюсть!". Малолетний зажравшийся мажор с золотой ложкой в жопе. Каррег этим щенкам годился если не в отцы, то в старшие братья точно — ворлдбилдингом он занялся относительно недавно, попробовав до этого геологию и палеонтологию; впрочем, в их эру смена профессии в условные сорок лет уже никого не смущала, а клепать базу и возиться с "железом" у Каррега получалось хорошо — молодежи просто не хватало терпения. Наверняка после того, как Каррег отключился, они продолжили этот свой бесконечный срач — Унд (толковый парень, только уж слишком эмарь и музыку слушал дерьмовую) считал, что идея Анэма с самоуправляемыми искинами с правами администратора — идея на редкость хреновая, а Анэм (дурной на всю голову травокур-хиппарь, зато башковитый по части космогонии и концептов) считал, что это отличная идея, снимающая с главных администраторов половину технических задач. А Астрап… А похуй на Астрапа. Каррег вообще не понимал, зачем Анэм позвал этого придурка, считающего, что он лучше всех знает, как работает кодировка. В последний раз этот малолетний дебил решил пофиксить базу, которую Каррег построил вокруг будущего сердца нового мира (выход на второй уровень существования с привязкой к четырем облачным хранилищам, сведенные не без помощи Унда энергетические потоки, отличный баланс… песня, а не работа). Ну и обрушил половину костылей, долбоящер. Каррег тогда психанул конкретно — если бы не Анэм, точно бы прибил идиота.

Комм показывал с триста новых сообщений в общем канале связи. Проверять их Каррегу расхотелось, а вот заварить кофе — вполне себе да. Уж больно зябко было на улице, где солнце еще только-только начинало золотить снеговые шапки гор (отличная работа, которой гордились и Каррег, и Анэм, отвечающий за такие вот красивости). Но оставлять существо за пределами дома без присмотра не стоило — с него бы сталось опять влипнуть в…

— Эй, псина! – гаркнул Каррег и свистнул в два пальца. Счастливый лай отразился от каменных склонов и вернулся обратно лоснящимся здоровенным мохнатым метеором, летевшим на всех парах.

— Стоять! Фу! — на командирское рявканье чудовище не отозвалось — лишь у крыльца пропахало когтями борозды, притормаживая, и счастливо гавкнув так, что заложило уши, ткнулось мордой в колени, напрашиваясь на ласку.

С ним вообще забавно вышло. Они тогда тестировали степную зону и проверяли в бета-версии тамошние климатические условия и пригодность для обитания. Существо же попросту провалилось между текстур, поплутало там и тут, умудрилось пролезть по слоям матрицы и с перепугу вывалилось в серверной. Фактически, перед охреневшими разработчиками (Анэм до сих пор был уверен, что ему это привиделось по укурке) оказался самый настоящий биохакер — за исключением того факта, что биохакерством занимались всякие прыгуны в виртуальную реальность, уверенные, что в Глубину можно погрузиться и без техники, а перед разрабами стояла обычная собака.

Не то чтобы Каррег сильно любил собак. Просто у Унда на них оказалась аллергия, которую он почему-то не вылечил, от Анэма сильно пахло травой, а Астрап кинулся тискаться и гладиться, чем вогнал животное в еще больший стресс и вызвал всплеск агрессии. В карманах Каррег обычно, по старой, еще геологическо-экспедиционной памяти, держал всякое разное и полезное — в основном перекус. Как выяснилось, даже родившиеся в бета-версии мира собаки обожали печенюхи.

В общем…

— Скотина ты кудлатая, — Каррег зевнул и почесал мохнатый загривок. Скотина счастливо тявкнула и блаженно закрыла глаза, напрашиваясь на дополнительные почесушки. Прогулкой оно явно было довольно — небось все кусты пометило, собака она и есть собака. Каррег снова зевнул, заметил бликующий глитч в районе маленького водопада в двух шагах от дома и сделал себе мысленное напоминание пофиксить этот баг, когда он доберется до серверной. По-хорошему, впереди было еще много работы — нужно было укреплять фундамент у северного континента, решать вопрос с искинами и поисками источника питания, а еще следовало наконец нормально заняться вторым уровнем существования, но…. Пока еще было только пять утра, скотина набегалась и сейчас опять завалится баиньки (и как обычно, мохнатая жопа, заберется на кровать), а стало быть, у Каррега было еще несколько часов сна. И может быть, когда он проснется, останется еще часик на нормальный завтрак.

Отредактировано (2022-11-19 10:47:43)

Анон

Re: ОЭ-фест

Лионель/Рокэ, рейтинг повыше, бессмысленный и беспощадный футфетиш Лионеля с залипанием на лодыжки и изгибы ступней Алвы в повседневном и во время секса

возможно, совершенно не то, что хотел заказчик, ~950 слов
это мой первый футфетиш, не судите строго

▼Скрытый текст⬍

Натопленная комната пышет жаром, и кожа Росио — тоже. Распаренный после купальни, он с наслаждением вытягивается в кресле у камина; полы длинного пестрого халата собираются складками, подобными морским волнам. Лионель привычно опускается в соседнее кресло. Он всегда был из тех людей, что прекрасно осознают свое место в мире. До поры, до времени, пока им это удобно.

— Знаешь, в Багряных Землях есть забавный обычай, — замечает Росио, доверчиво протягивая Лионелю ногу. — Нельзя смотреть на голые стопы и щиколотки незамужних девиц. Тот, кто нарочно или по случайности нарушит запрет, обязан взять девицу в жены, или же ему выколют глаза.

Не удержавшись, Лионель легко щекочет середину стопы и с удовольствием наблюдает, как вздрагивают и сокращаются аккуратные пальцы.

Росио морщится и поводит плечом.

— Не делай так. Ты же знаешь, я это не люблю.

Лионель не извиняется.

— А что, если девица высокордна, а увидевший ее наготу — бедняк? — интересуется он, начиная мягко разминать ступню сверху донизу: нежно поглаживает мозоли на подушечках, ритмично давит на середину стопы, спускается к пятке.

Росио немного ерзает, но его голос спокоен и равнодушен:

— Тогда ему просто выколют глаза.

Ступни у Росио красивые, почти по-женски изящные. К выступающей косточке лодыжки так и хочется прикоснуться губами. Лионель задавливает этот порыв, сейчас для него не время.

— В таком случае нам крайне повезло, что ты не девица, а мы не в Багряных Землях, — отмечает Лионель. — Меня вполне устраивают мои глаза. Давай вторую ногу.

Росио молча слушается.

Временами Лионелю кажется, что он знает эти ступни наизусть, знает лучше, чем карту Золотых Земель, чем  накрепко заученные схемы победоносных сражений прошлого. Он смотрел на них так долго, что помнит каждую царапину, зажившую без следа и оставившую шрам, каждую мозоль, каждую морщинку. Гостя в Сэ, Росио любил ходить босиком, и однажды, искоса наблюдая за мелькающими в траве белыми щиколотками, Лионель подумал: совсем скоро он получит сердце Росио — или хотя бы тело.

Он получил и то, и другое, но не вполне до конца. Росио милый, верный друг, но если придется, если так будет нужно, он не рассуждая подпишет Лионелю смертный приговор. Росио страстный любовник, но Лионель знает: у него есть и другие. Те, кто берут его. Те, кого берет он сам. Лионелю досталось и то и другое, но «достаться» вовсе не значит «принадлежать».

Возможно, думает Лионель, есть и те, кто сходит с ума по этим узким маленьким ступням и розовым блестящим ногтям. Однако спрашивать о таком прямо — глупость и пошлость.

— У тебя чудесные руки, — шепчет Росио, пока Лионель медленно массирует левую стопу. — Так скажи… Ты всерьез предпочел бы выколотые глаза? Неужели из меня вышла бы такая плохая невеста?

Синие глаза блестят, но не пьяно, нет. Лионель не верит, что Росио всерьез употребляет сакотту, а вот иногда, для настроения — наверняка. Тем хуже, впрочем. Непредсказуемее и опаснее.

— С чего ты решил, что дело в тебе? — Лионель чуть задевает тонкую кожу ногтем, так, чтобы Росио стало немного больно. Видит Леворукий, он это заслужил. — Может, это меня сочли бы недостаточно высокордным для принцессы и ослепили насильно?

— Не лги мне, — губы Росио растягиваются в хищной улыбке. — Мне прекрасно известно, насколько высоко ты себя ценишь.

Лионель ухмыляется, признавая правоту.

— Так что же, принцесса нехороша?

— Принцесса хороша. Но, как бы то ни было, этот брак не стал бы счастливым.

— Отчего? — Росио склоняет голову вбок.

Черная волна его волос мерно колышется. Лионель отмечает, что слишком трезв для такой беседы, но избежать ее уже невозможно.

— Видишь ли, я крайне ревнив, — он все же поднимает стопу Росио выше и проводит языком по щиколотке, тщательно облизывая косточку. — Я бы запер тебя в роскошных комнатах и никому не давал бы на тебя смотреть. Я прогнал бы других жен, если бы они у меня имелись. Отрекся бы от детей, потому что моим наследником должен стать наш с тобой сын. Я бы не позволил тебе ни капли свободы, а ты… Ты убил бы меня однажды.

— Непременно, — спокойно подтверждает Росио. — Зачем нужна жизнь без свободы… и без войны.

Он резко отнимает ногу, и Лионелю кажется: Росио сейчас уйдет и больше не вернется, слишком уж многое было сказано. Не стоило начинать этот разговор. Однако стопа Росио неожиданно гладит его колени, а затем движется между ними и упирается в пах, пока что мягко, скорее дразня, чем лаская.

— Да, это был бы несчастливый брак, — тянет Росио. — Все бы говорили: вот мужчина, которой стал рабом своей жены. Вот мужчина, что отказался от своей свободы и бросил всего себя к ножкам супруги. Слабый, глупый человек.

Дышать становится тяжелее. Росио оскорбил пусть и не его, а лишь придуманный образ, но все равно следовало бы отстраниться и прекратить… Но член мгновенно дергается, отвечая на ритмичные поглаживания.

— Кто знает, — голос Росио звучит сладко, точно мед, — может, она имеет его, как женщину?

Стопа давит на пах сильнее, и Лионель шипит от боли, смутного унижения и острого, ослепительного желания оказаться под Росио.

— Может быть, мне нравится, — отвечает Лионель, не уверенный, что полностью справляется с голосом. — Мне нравится, когда она меня имеет.

Он перехватывает тонкую щиколотку, заставляя Росио прерватся, и снова тянет стопу к губам. В мыслях все мутится. Лионель лихорадочно целует каждый палец, каждую мозоль, ведет языком от пятки до мыска, лижет так, словно это — не ступня, а нечто иное, куда более нежное и сокровенное. Росио позволяет это, он негромко стонет и часто дышит, его ладонь скользит под полы халата.

Хочется большего и не так, но следует брать что дают.

Лионель не знает, стоит ли ему оставаться до утра. Можно получить приглашение заночевать, не позволив Росио излиться сейчас… К сожалению, Лионель никогда не умел быть жестоким с теми, кто выгрыз себе место в его сердце. Он торопливо дрочит себе через штаны, не прекращая вылизывать восхитительную стопу, и доходит до разрядки, едва услышав, как Росио горячечно шепчет его имя.

В блаженной тишине они оба кажутся единым целым.

— Мне остаться до утра? — все же спрашивает Лионель.

Он смотрит на то, как Росио с невинным видом слизывает с пальцев белое и явно наслаждается собственным вкусом — и не думает о том, что за ответ сейчас услышит.

— До утра?

Мгновение — и Росио легко поднимается с кресла. Он подходит ближе и опускается Лионелю на колени, такой горячий, что в дрожь бросает.

— Оставайся, — шепчет Росио на ухо и бесстыдно льнет всем телом. — Ужасно хочу тебя трахнуть.

Анон

Re: ОЭ-фест

2. Алвадик, рейтинг любой, ретейлинг мифа Аиды и Персефоны, любой канон

823 слова, альтернативный мир, мифы и легенды

▼Скрытый текст⬍

Кэналлоа – выжигающий жар, соль и песок на губах, суховей, не дающий набрать воздуха в грудь.

Кэналлоа – сшибающая с ног волна, затягивающая в водоворот, захлёстывающая. Беззащитно обнажённые валуны в пене прибоя, выброшенные на гальку медузы.

Кэналлоа – буйная зелень лоз, клонящихся под тяжестью гроздьев, туманящая рассудок алая густота в чаше. Сделай глоток, другой – и чувства побеждают разум, и ты уже не хозяин сам себе, и под твоими руками бьётся совсем иное красное, ярче, горячее, солоней.

Здесь легко проливают кровь, здесь ты раз за разом видишь, как живая плоть становится разломанным сосудом, куском мяса, кормом для мух.

Всё здесь разрушается непростительно легко – и с безрассудной жестокостью возрождается вновь, на месте высохшей лозы пробиваются четыре юных нежных побега, шпагу отца, упавшего с проколотым горлом, поднимает сын, вчетверо дерзкий, скалящий в усмешке крепкие белые зубы.

Первые дни Ричард дичится этого буйства распада, запирается в своих комнатах, опасаясь выйти под палящий солнечный свет. Но голос Рокэ тих и ласков, и Ричарду так хочется разговора, живого участия, случайного короткого прикосновения к тёплой белой руке, сильной, обманчиво-тонкой, винно-пряного запаха чёрных волос, в беспорядке рассыпающихся по плечам.

Ричард открывает дверь, опускается на мягкий ковёр, весь обращается в слух, когда длинные пальцы трогают струны и они вздыхают о чём-то горестно-сладком, мимолётном, умирающем. Ричард позволяет взять себя за руку, вывести наружу, к солнцу, ветру и морю. Ричард пляшет на берегу босой, забывшийся, гонится за несущейся во весь опор, ускользающей мелодией, и прохладные языки лижут его ступни, и камушки летят из-под ног.

– Когда ты со мной, зной не так силён, – говорит Рокэ, и его ладони скользят по плечам Ричарда вечерней прохладой. – Вино веселит, но не лишает ума, гнев ранит, но не убивает. Когда ты со мной, я не сгораю сухой и бесплодной страстью – я…

Он договаривает прикосновениями горячих губ к губам, настойчивой и чуткой лаской языка, крепкой хваткой рук, опрокидывающих на плотный плащ, разводящих подрагивающие колени. Когда Рокэ соединяется с Ричардом, Ричард шепчет и кричит, изнемогая, отдаваясь, проливаясь семенем и слезами. Ричард ловит, пытается удержать силу и радость, заполнившие пустоту в нём, о которой он так долго ничего не знал, и его не пугают гибель и разрушение.

Но эти мгновения недолговечны, и, вернувшись к ровному дыханию, к пронзительной ясности мыслей, Ричард вспоминает о Надоре.

Тогда Ричарда слушает Рокэ, положив ему голову на колени, а Ричард тихонько ведёт ладонью по густым мягким волосам, бережно накрывает затылок, поглаживает виски. Он рассказывает о земле, не знающей умирания, о замке, неподвластном времени, о кобылице, на которой легко проделать путь от Рассвета до Заката – и из её гривы не выпадет ни единый волосок. О плодах, неподвластных тлению, о шапках снегов, укрывающих вершины гор и никогда не тающих. О том, что в каждой снежинке скрыт узор, который не повторит ни одна другая.

И ещё – об этом уже не обмолвиться – Ричард вспоминает, как матушка наставляла его никогда не смотреть в лицо человеку с глазами небесной синевы, ибо взглянувшему в них уже не быть прежним.

И велела не отвечать ему, если он заговорит, ведь тогда он захочет увести Ричарда с собой.

И ещё наказывала – никогда не принимать пищу из его рук.

Первые два завета Ричард преступил – но третьего держался, и всякий раз отшатывался, когда Рокэ со смехом протягивал ему виноградную кисть, разламывал плод апельсина или норовил ссыпать Ричарду в ладони зёрнышки граната.

– Твоя достойная мать желает отвратить неизбежное, – сказал однажды Рокэ, не сердясь, задумавшись. – Жизнь стремится сойтись со Смертью – на том стоит наш мир.

Ричард молчал. Он знал, что, как бы далеко ни был незыблемый Надор от испепеляющего Кэналлоа, мать придёт за ним.

Она пришла.

Величественная, бестрепетная, она ступала по гальке побережья, и камушки не смели шелохнуться.

– Отдай мне моего сына, Рокэ из Кэналлоа, – велела она, и волны стихли, вслушиваясь. – Он не вернётся к тебе, ибо нет ничего общего между моим родом и твоим, и не следует нам соприкасаться.

Ничего не ответил Рокэ, лишь тронул рукав рубашки Ричарда и пожал плечами.

Мать взяла сына за руку, и в тот же миг оказались они в Надоре.

И вновь Ричард ступает по каменным коридорам вечного замка, вновь перекладывает из ладони в ладонь карасы, которые никогда не потускнеют. Вновь слушает, как сёстры загадывают друг другу загадки, на которые нет ответа. Вновь седлает пегую кобылицу и несётся вскачь.

Но и в самой быстрой и отчаянной скачке Ричарду холодно.

Он обнимает себя, пытаясь отогреться, и что-то щекочет его запястье. Ричард просовывает пальцы в рукав, и на ладонь капелькой горячей крови стекает гранатовое зёрнышко.

…Теперь кэналлийское солнце станет жечь кожу Ричарда, ветер выбелит виски, море унесёт его юную силу – и отдаст снова, и станет он увядать и возрождаться вместе с Рокэ. И придёт он домой, на север, где хранит его от всех тревог и бедствий холод вечности и материнская любовь – и снова вернётся в жар, боль и радость юга, к тому, с кем так жутко и сладко идти рука об руку.

Тихим утром, когда только проглядывает на небе рассветная прозелень, розовые всполохи, Ричард вздрагивает, обнимая сонного Рокэ:

– Я боялся, что смерть – в тебе, а выходит, она…

Солоные губы касаются его рта, сцеловывая невысказанное, выпивая гранатовую кислинку.

Ричард дышит легко.

Анон

Re: ОЭ-фест

10. Никола Карваль/Ричард Окделл, хейт-секс, насилие и/или принуждение, Ричард снизу.

если это не то, что хотел заказчик, прошу не засчитывать и не вносить в список исполненных.
меньше 700 слов: насилия и ненависти больше, чем секса; неадекватный рассказчик; некоторым образом оригинальный персонаж; смерть

▼Скрытый текст⬍

Карваля

; вольное обращение с матчастью.
невычитано.

▼Скрытый текст⬍

В голове ещё мутно: мерзавцы подмешали что-то в питьё. Перед носом - мох с прошлогодним листом, возле подбородка - острый камень. Руки скручены за спиной. Ногами тоже не пошевелить как следует.
Карваль бормочет что-то себе под нос, сидя на заднице Ричарда. Подлый извращенец!
- Я вам не овца, - напоминает Ричард, леденея от злости.
- Не овца, а кабан, - злобно сипит Карваль. - Кусок мяса!..

- Прекрати!!! - орёт Ричард, когда Карваль начинает стаскивать с него штаны.
Из-за кустов доносится гнусный гогот и пожелания хорошо провести время.
Значит, знают.
Значит, заодно.

- С Вороном-то небось нравилось, а? - Карваль мерзко усмехается.
Удар по ягодице - унизительный, но сильный, заставляет Ричарда вздрогнуть и сжаться.
Мысли путаются ещё больше - надо освободиться, избавиться от Карваля… Но злоба, густая, кроваво-алая, заливает рассудок, вымывает из него всё здравое и трезвое.
Карваль наваливается сзади и сверху. Не с его пуговицей играть в насильника: головка тыкается в напряжённые мышцы ягодиц, марает кожу низменным семенем - но и всё.
Из алого марева бешенства выныривает короткая мысль: "Сбросить или не пускать внутрь?"
"Сбросить, - думает Ричард. - И убить".
Карваль осыпает его гнусными ругательствами, говорит, что он "хуже бабы".
"Для тебя - безусловно хуже. Женщина, возможно, не стала бы тебя убивать". Ричард ёрзает, притворяясь, что хочет отползти от насильника, который пользуется его движением, чтобы всё-таки воткнуть кончик члена в заднюю дырку.

Сбросив Карваля резким движением, Ричард отталкивается ногами и, извернувшись, падает на камень. Плечом - слишком высоко!.. Надо подвинуться ещё.
За кустами продолжают ржать и громко разговаривать мрази. Кони привязаны ниже по склону и ведут себя намного тише.
Склон… Ричард лихорадочно вертит головой, пытаясь понять, получится ли столкнуть Карваля так, чтобы не поднялся.

Мерзкий коротышка тут как тут - хватает за спутанные ноги, задирает вверх, пытается воткнуть свой жалкий орган в зажатое отверстие. 
Ричард взвизгивает от боли и отвращения - и ненавидит себя за эту слабость.
Опираясь на лопатки и связанные руки, дыша только ненавистью и желанием убить, он отползает всё дальше и дальше - почти на половину бье. Камень уже под предплечьем.
"Не подведи", - умоляет его Ричард.
И камень отзывается. Взрезает верёвку, а вместе с ней - колет, рубашку и кожу. Пьёт кровь Ричарда, но хочет - другой и побольше.
- Что, больно? - злорадствует Карваль. - Сейчас ещё не так будет!..
Ричард сказал бы ему что-нибудь, но слишком занят, перетирая верёвку, стянувшую запястья: освободиться надо сразу, иначе не получится ударить сильно.
- Гори в Закате, мразь, - говорит он зло. Слишком тихо, но Карваль угадывает слова и злобно хохочет.
От этого звука, от липкой чужой похоти, от отравы, подсыпанной в воду, у Ричарда темнеет в глазах. Тело слабеет, Карваль рвётся внутрь с победным кличем.
Мерзко, как же мерзко, хоть бы убить его сейчас!..
Толкает слишком сильно, сдвигая Ричарда ещё дальше - и окровавленный камень ложится в ладонь.
- Пусти, - выплёвывает Ричард. Выходит жалко и беспомощно, но Карваль сбивается с ритма, пихает ноги Ричарда, поворачивая нижнюю часть тела набок. Хочет "полюбоваться" на осквернённого Повелителя Скал.

Ричарда тошнит, мутит, голова вот-вот разорвётся от бешенства - но боль от оскорбительного вторжения он почти не чувствует.
- Что, не нравится?! А нашу королеву!..
"Я её не насиловал", - единственная ледяная мысль в полыхающем море отчаянной злобы. Камень - такой уютный, такой приятный, родной - делится своим спокойствием.
Сжав его, Ричард сжимается весь. Карваль хватает ртом воздух, пучит глупые глаза, пытается отодвинуться, освободиться от Ричарда - но поздно.

Движение чересчур медленное, но и Карваль слишком ошарашен, успевает только нацелить взгляд на камень - а потом узкая часть вонзается в широко распахнутый левый глаз. Чавкает что-то жидкое, брызжет кровь.
Карваль хрипит, пытается вдохнуть в последний раз.
Повалить на землю - пинок пусть неловкий, зато удачный; ударить в висок раз, другой. Остальные продолжают хохотать - отлично!.. Пусть думают, что это Карваль так…
Ричарда тошнит на изуродованное лицо мертвеца. Унизительно, гнусно, противно - но так он избавляется хотя бы от части отравы.

Времени совсем мало, Ричард приводит в порядок - насколько это возможно - одежду, забирает пояс с перевязью и оружие Карваля. Плащ брошен на ветки куста, шляпа здесь же. К Чужому шляпу!.. А плащ придётся взять - пригодится накинуть на голову тому, кто сторожит лошадей.
Тихо уйти не получится, перебить всех мерзавцев разом - тоже.
"Значит, - думает Ричард замороженно, и его взгляд цепляется за выручивший его окровавленный камень. - Надо уйти громко. И заставить мерзавцев разделиться".
Подобрав камень, Ричард кладёт его в полупустой кошель мертвеца.
Как талисман. Или помощника?

Отредактировано (2022-11-19 19:38:03)

Анон

Re: ОЭ-фест

96. Робер/Альдо, кинон. Робер рисует, Альдо позирует. "Я могу расстегнуть еще две пуговки". Рейтинг любой.

1648 слов

▼Скрытый текст⬍

Альдо смеется и легко прыгает по ступеням. Звон шпаг веселит сердце лучше любой музыки менестрелей. Строгий Робер, который требует относиться к тренировке серьезнее, обезоруживая и прижимая его к стене, кажется искушением Леворукого. Не будь тут Матильды, воркующей над своими драгоценными пистолетами, Альдо точно бы отпустил какую-нибудь двусмысленную шутку. Ему нравится, как желание, горячее и жгучее, затапливает его самого и всех вокруг.
    Альдо смеется и встряхивает волной золотистых кудрей. Он знает себе цену. Да, он Ракан… и кровь, что течет в его венах, древнее самого Агариса. Да, он наследник Талигойи и её истинный король. Но сейчас он просто красивый мальчишка, которому мало преданности друга – герцога Эпинэ, мало преданности своего первого маршала - благородного Повелителя Молний, ему нужен Робер… Робер, чьи тёмные, словно крепкий шадди, глаза завораживают. Робер, чья правильная линия губ соблазняет. Робер, чьи высокие скулы кажутся острее любого лезвия.
- Не будь угрюмым! – смеется Альдо. – Давай выпьем, мой друг, и будем пить и петь до утра!
Рубаха мокрая – и легкий ветерок приятно холодит горячую кожу.
- Я не хочу пить, мой принц. Не хочу женщин. Не хочу засыпать и просыпаться, - голос у Робера глухой и безжизненный.
«А чего ты хочешь?!» - беззвучно выкрикивает Альдо ему в спину. Но вслух лишь смеется и ёрничает:
- Наверное, это и есть… как её – старость.
Робер хмыкает. Хмыкает мрачно, коротко, но даже это мгновенье злой усмешки на его губах радует Альдо. Принц Ракан хочет видеть своих друзей счастливыми, наслаждающимися, упивающимися жизнью и пьяными от неё.
Он должен получить Робера! Он должен вновь заразить его этой жизнью, этой жаждой. Альдо перебирает в уме радости бытия, словно вор отмычки, он найдет то, что вернет маркиза Эр-При – легкого, открытого и веселого. Вернет ему – принцу Ракану.
    Робер что-то говорит монотонным, суровым голосом эсператистского проповедника – Альдо хочется его поцеловать. Провести пальцами по горбинке носа, а потом утащить… ну хоть на плиты этого пола, пусть холодного и твердого. А когда Альдо чего-то хочется, то он это получает.

***
    Проходит пару дней. Робер в очередной раз спасает жизнь Альдо – сражается с несколькими ублюдками, пока тот валяется раненный какой-то шлюхой. Потом бинтует рану и успокаивает, словно мальчишку. Альдо колотит лихорадка, и он впервые не пытается рисоваться и соблазнять Робера своим телом. Хотя все кошки Леворукого знают, что многих девиц да порою и юношей нищий принц без королевства прельстил только своей красотою.
    В кошмарах болезни к нему приходят какие-то твари и какие-то люди с синими страшными глазами. Дабы отвлечься, Альдо даже принимается за чтение пыльных томов по наукам государственным, которые давно ему подсовывала Матильда, а всё было недосуг. Перебирая книги в сундуке, пытаясь отыскать наименее занудную, руки натыкаются на тщательно запрятанную стопку листов. Альдо осторожно разворачивает мягкую плотную ткань. Это рисунки.
    Вот Матильда поглаживает голову своей дайтской легавой Мупы. У бабушки огонь в глазах и лихая улыбка, её не портят и морщины, которые художник, в отличие от разных придворных мазил, не постеснялся написать правдиво. Ему даже удалось передать нетерпеливое и радостное напряжение собаки, тянущей к хозяйской ладони. А вот старуха Пакетта как всегда с каким-то шитьем в проворных руках. А вот какая-то хорошенькая уличная цветочница, её пышная грудь в глубоком вырезе платья прорисована с особенным вниманием – Альдо хмыкает.
    Сам он никогда не интересовался живописью. Конечно, ему преподавали искусства – насколько обнищавшим Раканам хватало денег платить учителям. Но всё же Альдо до сего дня полагал, что если умение галантно танцевать и слагать стихи пригодится в жизни любому благородному господину, то рисунки – скорее удел знатных барышень. Хотя, разумеется, полотна великих мастеров – это совсем иное. Неизвестный художник не великий, и всё же…
Хотя отчего неизвестный? Портреты явно были написаны недавно, а значит их мог спрятать в хозяйский сундук, только… Альдо жадно шуршит листами, отыскивая себя, но обнаруживает всего лишь один незаконченный набросок. Там Ракан с победно поднятым кубком в руке что-то вещает своим гостям. Какая наглость! Истратить три листа превосходной бумаги на изображение морды чертовой Мупы и не меньше десятка – на зарисовки своего клятого коня, и не написать своего принца! От злости у Альдо даже ломота в костях – остатки закончившейся лихорадки – проходит. Ну герцог Эпинэ, только вернитесь!

***
Альдо удается уговорить Робера нарисовать его. Напрасно тот упирался и отнекивался, всё равно же потом согласился, отвечая желаниям принца. Он всегда отвечает. Всегда.
Альдо сидит в высоком старинном кресле – осколке былой роскоши. Сидит, небрежно откинувшись чуть назад и постукивая пальцами по подлокотнику. Альдо чуть поводит широкими плечами, сладко потягиваясь.
- Не вертись, - буркает Эпинэ, его рука порхает над листом.
- Прости, - Альдо смеется.
- И не меняй выражение лица, - строго приказывает Робер.
От звуков его хрипловатого голоса по телу Альдо прокатывается обжигающая волна желания.
- Как же ты рисовал остальных? Неужели, Матильда утаивала от меня, что позировала тебе? Ну а уж от Мупы я и вовсе не ожидал такой скрытности! – вновь не удерживается от ухмылки Альдо.
Губы Робера трогает легкая, теплая улыбка и исчезает в тёмных усах:
- Ты несносен, мой принц!
В его голосе столько нежности, что Альдо невольно задерживает дыхание.
- Все портреты созданы по памяти, - жгучие чёрные глаза так пристально смотрят на него, словно хотя отпечатать его образ навеки.
    Альдо покачивает в опущенной руке корону – не настоящую, жалкое подобие. Надеть такую на голову – хохотать будет не только чернь, но и лошади на конюшне. Но символ власти в руках Ракана должен быть на портрете, пусть и совсем-совсем не парадном. Альдо, несмотря на удивление Робера, остался в одной рубашке и штанах – словно только что после фехтования: волосы растрепанные, поза небрежная. Напрасно Эпинэ убеждал его, что никого не пишут в таком виде, а уж тем более принцев – Альдо был непоколебим.
    И вот сейчас он вновь смеется, словно забыв, что на портретах не полагается улыбаться, а потом тихо спрашивает:
- И всё же почему ты не рисовал меня? Ведь не такой уж я и урод, - он проводит пальцами по своим приоткрытым губам, потом по светлой напряженной шее и доходит до распахнутого ворота рубашки. – Я могу расстегнуть еще две пуговки…
    Робер глухо кашляет и едва не роняет лист:
- Не стоит! Твой вид и так уж на грани непристойности.
- Думаешь, не получится повесить этот портрет в парадной галерее моего будущего королевского дворца? – с притворной озабоченностью ужасается Альдо. – Ну тогда можно и вообще рубашку снять.
И в мгновение ока скидывает её на пол:
- Пожалуй, так даже лучше: я словно герой древности! Может, тогда и штаны с сапогами долой?
    На смуглой коже Робера редко виден румянец, и всё же сейчас его скулы слегка краснеют. Будто это не герцог Эпинэ недавно перевязывал Альдо раны, а сам Альдо не выносил за ним горшки пять лет назад после битвы в топях Ренквахи.
- Что же вы молчите, мой маршал?
- Я уже сделал набросок вас в этой одежде, мой принц, - наконец, глухо говорит Эпинэ.
- Какая незадача! – ухмыляется Альдо. – А обнаженную натуру вы не пишете? Скажем, Беатрису Борраски из старинных легенд.
- В юности, - тихо произносит Робер и пристально смотрит на него. – Это было слишком давно.
    Альдо встает и медленно, пугающе-грациозно, точно закатная кошка на охоте, приближается к своему другу:
- Но мне же вы не откажете?
В глазах Робера, столь печальных и меланхоличных все последние дни, словно вспыхивает пламя:
- Не откажу.
- Хорошо, - Альдо, глядя ему прямо в лицо, принимается распутывать завязки на своих штанах, а потом понимает, что сначала надо было разуться.
Внезапно Робер опускается на одно колено и почти шепчет:
- Позвольте, я помогу вам, мой принц?
Нет, ничего непристойного в том, чтобы вассал, пусть и знатный, помог своему королю снять сапоги, но Альдо настигает дрожь, словно лихорадка вновь вернулась. Ему вдруг становится страшно – бабушка всегда говорила, что Раканы любят ломать свои игрушки, но Робер – его друг, его маршал…
- Если ты не хочешь… - внезапно осипшим голосом начинает Альдо.
Робер стягивает с него сапоги и гладит горячими ладонями не
по-мужски изящные щиколотки, потом поднимается с колен и спокойно говорит:
- Я этого хочу, мой принц, - и резким, почти грубым рывком притягивает его к себе. – Давно хочу! Ты спрашивал, почему я тебя не рисовал, глупый мальчишка! Неужели ты думал, что я буду хранить твои портреты там, где их может найти любой? – губы обжигают сначала висок, потом скулу и, наконец, находят рот.
    Альдо захлёбывается, тонет в поцелуе. Беспорядочно, забыв всё, шарит ладонями по худому, жилистому телу. Откуда столько слоев ткани? Зачем вообще придумали эту одежду?!
- Я рисовал тебя сотни раз, - выдыхает ему в рот Робер. – Днем и ночью. Зимой и летом. Я могу нарисовать тебя в темноте. С закрытыми глазами. Я помню каждую черту твоего лица, каждый жест, каждый твой невыносимый смешок.
    Теперь Альдо соскальзывает змеёю вниз на пол и распускает завязки уже на штанах Робера.
- Принцу не полагается… - начинает тот, но вздрагивает всем телом, когда Альдо прикасается к нему губами.
- Не тебе решать, что полагается принцу.
Потом тишину нарушают только вздохи и стоны.
    Где-то за стенами комнаты снуют служанки и гавкают собаки. За окнами ослепительно яркий полдень. Портрет же писать собрались – Роберу свет был нужен. Но Альдо и не хочет прятать в ночной темноте эти мгновения. Он хочет видеть худое, смуглое лицо, в котором правильность сочетается с угловатостью. Хочет видеть, как строгие черты искажает страсть. И проступает нечто пугающее, завораживающее, почти звериное – словно в бою.
    Альдо нравится облизывать старые шрамы на сильном, гибком теле. Нравится боль в заломленных руках – интересно благородный герцог Эпинэ и с барышнями также варварски обращался?
- Прости, - покаянно шепчет Робер, но грубых объятий не разжимает.
Самые могущественные твари живут в добрых, честных людях. Это он, Альдо Ракан, пробудил эту тварь в Робере Эпинэ. Альдо смеется.
    Ему нравятся эти грязные поцелуи, от которых слюна течет по подбородку. Нравится слизывать светлые капли чужого семени и его вкус. Нравится тонуть в безумии самого разумного своего возлюбленного, друга, маршала.
Альдо думал, что искушенный, опытный любовник, что к двадцати годам его сложно чем-либо удивить, но Робер не походит ни на одну женщину и ни на одного мужчину…
Робер – это молния, жуткая, прекрасная, кинжалом вспарывающая небо.
Робер – это закат, в котором сгорает легкомысленное солнце. Альдо сгорает. И он счастлив.

Анон

Re: ОЭ-фест

22. Лионель Савиньяк/Валентин Придд. Арно погибает (возможно, косвенно по вине одного из них), и эти двое сходятся на этой почве. Можно нечто нежное и утешающее, можно больноублюдочное. Рейтинг повыше

Получилось и не нежное, и не слишком больноублюдочное. Если заказчика не устроит, не засчитывайте.

▼Скрытый текст⬍

- Полковник! Полковник, вы меня слышите?
- Простите, господин маршал, - Валентин Придд вздрогнул и отвернулся от окна.
Лионель Савиньяк оценивающе посмотрел на мальчишку. Ровесник Арно и однокорытник, к которому брат испытывал неприязнь, судя по дуэли и количеству взысканий. Герцог Придд выжил в Багерлее, где погибли его родители. Выбрался из Раканы, получив рекомендацию от Росио и звание полковника. Выжил в дриксенском плену после Мельникова луга. Он - выжил. А Арно похоронен неизвестно где…
- Расскажите еще раз, как вы попали в плен, и что с вами случилось.
- Нас разметало смерчем. Подо мной понес конь, и когда я сумел его остановить, то был среди полка неприятеля. Меня окружили и, не видя возможности пробиться или устранить офицера, я положил оружие. Меня разоружили, записали имя, звание и титул, и отправили к военнопленным офицерам. Нас было восемь человек, включая меня и Арно Сэ. - Придд говорил монотонно и безэмоционально.
Лионель не помнил, было ли это типично. В бытность в Олларии тогда еще граф Васспард, оруженосец Рокслея, был тих и незаметен.
- Как с вами обращались?
- Пленных держали в палатке под круглосуточным присмотром. Раненым была оказана медицинская помощь. Кормили армейскими пайками дважды в день, чистой воды выдавали ведро в день. - голос полковника стал еще безжизненнее, и маршал отметил обезличенность фразы. “Пленных держали”, не “нас”, не “меня”.
- Сколько вы провели в плену?
- Два месяца.
- И все это время вы жили в палатке с семью офицерами?
Небольшая палатка, брошенные на усыпанный соломой земляной пол тонкие тюфяки. Запах пота. Брошенные мундиры, грязные рубахи, немытые волосы. Раз в неделю их под конвоем ведут к ручью и дают вымыться. От близости чужих тел и от запахов никуда не деться, но Валентин продолжает сидеть в застегнутом наглухо мундире. При мытье в ручье мундир приходится снять, чтобы как следует прополоскать, но рубаху и исподнее он оставляет на себе, и как может растирает кожу под одеждой речным песком, и им же промывает волосы. Запах прелой соломы, нечистот и пота напоминает о Багерлее. Ощущение плотного сукна спасает от полного погружения в воспоминания. Насмешки Арно и других офицеров задевают, и Валентин прячется за вежливостью и невозмутимостью.
- Да, господин маршал.
- Вас допрашивали?
- Я не счел возможным отвечать на вопросы, не касающиеся моего имени, звания и титула.
- Допрашивали ли остальных?
- Насколько мне известно, всех военнопленных иногда уводили по одному на несколько часов. Между нами с самого начала была договоренность не говорить между собой ни о чем значимом, так как нас наверняка слышали караульные.
- И о чем же вы беседовали?
- Мы обсуждали литературу. В Лаик мы учили наизусть Дидериха и Веннена, так же мы делились прочитанными сказаниями и легендами. Стараниями корнета Понси многие помнили стихи Барботты.
Валентин не запомнил, кто первым начал читать по памяти перевод Иссерциала. Разумеется, тема любви мужчин вызвала новый шквал шуток и насмешек. Всех над всеми, заскучавшие офицеры, лишенные возможности заняться хоть какой-то полезной деятельностью, грубостью шуток немногим отличались от солдат. Он дышал на счет и удерживал воспоминания на расстоянии, а когда шутки слишком больно били по живому, декламировал по памяти Барботту, и пока офицеры смеялись над любителем подрубленных пней, Валентин отодвигал воспоминания в дальний угол памяти. Арно Сэ заметил связь Барботты и Иссерциала на третий раз. В дальнейшем он переключал внимание эсператисткими сказаниями о Леворуком, не подозревая, к чему это приведет.
- Вы недоговариваете, - отвлечь маршала Савиньяка еще сложнее, чем отвлечь его младшего брата.
- Боюсь, я так и не стал ценителем этого поэта, господин маршал.
- Как погиб Арно Сэ?
- Теньента Сэ застрелил караульный при попытке побега. Пуля попала в легкое, и приглашенный лекарь не смог ничего сделать.
Темнота перед рассветом, снятые часовые и палатки, шорох ткани, широко раскрытые глаза идущего раньше времени на пост дрикса, вскрик: “Леворукий!” и выстрел - выгоревшие, почти белые волосы и черные глаза Арно, распахнутые в изумлении, и медленное падение на траву. Ругань прибежавших на шум солдат и офицеров, и пытавшихся бежать пленников загоняют в палатку ударами прикладов… Застрелившего ценного пленника караульного выпороли, но младшему Савиньяку было уже все равно.
- Что вы недоговариваете? - рука маршала обхватывает запястье, и Валентин пытается освободиться, берет себя в руки, сжимая кулак свободной руки так, чтобы ногти вонзились в ладонь. Но Савиньяк уже почуял кровь, и его вторая рука хватает подбородок и поднимает голову герцога так, чтобы он не мог ускользнуть от взгляда. Его держат, снова держат и снова спрашивают, память и паника накрывают с головой, и Валентин тонет в прошлом.
Лионель видит расширенные зрачки, меловое лицо и успевает поймать упавшего в обморок полковника Придда. В себя тот приходит на кушетке, со смоченными касерой висками.
- Нюхательных солей у меня нет, - недобро усмехается старший Савиньяк,  - а вот вопросов прибавилось. Вы все еще утверждаете, что обращение в плену было хорошим?
- Да, господин маршал. Приношу свои извинения за обморок. - Валентин понимает, что теперь его не отпустят. Остается решить, чем придется пожертвовать.
- Вы либо лжете, либо являетесь предателем, либо трусом. В любом случае, вы не годны к военной службе. Рассказывайте то, что пытались скрыть, если хотите выйти в отставку, а не попасть под трибунал за измену. Савиньяк опирается на стол, складывает руки на груди и смотрит с презрением. Валентин встает, поправляет мундир.
- Я даю вам слово чести, что не солгал и не предал. Но, - взгляд на кушетку, - я вынужден признать обвинение в трусости. После плена воспоминания о Багерлее стали более, хмм, навязчивыми. Я надеялся, что смогу с ними справиться самостоятельно, и что они не помешают мне воевать.
- Багерлее? - презрение во взгляде сменилось внимательным интересом, обещавшим больше неприятностей.
- Допросы с пристрастием. Вам нужны подробности?
- К сожалению. Обещаю, что сохраню вашу тайну, если она не связана с безопасностью Талига.
Лионель смотрел, как мальчишка, оправившийся от обморока и снова надевший свою броню, принимает решение. Интересно, какую стратегию он выберет? Давить на жалость? Скрывать перенесенное? Выпячивать стойкость? Раз его не казнили, значит в преступлениях семьи он не замешан? Да и были ли преступления, или Колиньяр устранял конкурентов? Хотя герцог Вальтер Придд был замешан в восстании Борна, восстании Окделла и не только… Знает ли его сын подробности? Насколько хорошо он знал шурина? Знает ли он что-то о смерти отца? Можно ли на него надавить? И стоит ли его ломать? Росио не разбрасывается рекомендациями, и редко ошибается… Но Арно не доверял ему, и погиб в плену…
- Я не возьмусь рассказывать, но если вы располагаете временем - полагаю, потребуется около пяти часов, - то вы сможете убедиться, что пережитое мной не повлияет на исполнение мной долга.
- Простите, я кажется неправильно вас понял, - маршал не предвидел такую реакцию, - вы предлагаете мне вас допросить?
- Если вы настаиваете на подробностях, я хотел бы снова пережить произошедшее.
- Зачем?
- Мне не нравится падать в обморок. Во мне что-то сломалось. Возможно, я смогу понять что именно, и как склеить куски, или хотя бы собрать мозаику из осколков…
- А мне вы отводите роль палача? - маршал не выглядел шокированным.
Валентин покраснел, ответил прямым взглядом и кивнул. Лионель задумался. Если не использовать помещение гауптвахты, а снять дом с подвалом… Что он теряет? Отставка или трибунал остаются в любом случае. Нападение на него? Охрану можно будет организовать. Тайна, которая их свяжет с герцогом? Полк лиловых можно поставить в заслон так, чтобы его потребовалось расформировать после сражения.
- И если я окажу вам эту услугу?
- Я отвечу на ваши вопросы о плене. После. А вы позволите мне служить дальше, если я смогу справиться с воспоминаниями.
- Вы меня удивили, герцог. Я согласен.

В подвал полковник Придд спустился легкими шагами, зажег принесенные факелы, выложил несколько запечатанных конвертов на стол, достал из принесенного мешка моток веревки и посмотрел на маршала.
- Конверты пронумерованы в порядке очередности. Я попрошу вас вскрывать следующий только после выполнения предыдущего. Инвентарь в мешке. Если вы захотите остановиться, я прошу вас сжечь оставшиеся конверты, не читая.
- Обещаю. А если остановиться захотите вы?
- Я в любой момент могу дать признательные показания, - безжизненно ответил Валентин.
Лионель хмыкнул, вскрыл первый конверт, прочитал и бросил:
- Раздевайтесь.
Первые три конверта не принесли ничего удивительного. Дыба, которую пришлось заменить переброшенной через балку веревкой и привязанным к ногам мешком, плеть, удушение шарфом, побои. Герцог Придд терпел молча, и лишь кивал, когда Лионель спрашивал его, точно ли он хочет испытать пытки по второму разу. Савиньяк видел оставшиеся от Багерлее шрамы и наносил свои более легкие, чтобы не рассечь кожу, но достаточно болезненные удары. Судя по давности шрамов, полковник не лгал - маршал не видел свежих следов на бледной коже северянина. Через три часа он чувствовал усталость и уважение к полковнику. Тот тяжело дышал, но оставался в полном сознании и ни разу не был на грани обморока. Оставался один конверт. Что же такое с ним сделали?
Прочитав, Савиньяк отбросил бумагу. - Вы шутите? Или повредились рассудком?
- В небольшой палатке невозможно было остаться наедине. Запах прелой соломы, немытых тел, прикосновения, вызванные теснотой… Я в своем уме, граф.
Лионель подошел к привязанному лицом в стену Валентину, прижался к его голой исполосованной спине грудью, обхватил его горло и сжал.
- Вы хотите насилия, и считаете, что я вам его устрою? Мне проще убить вас на дуэли. - Савиньяк был в ярости и даже не сразу заметил, как дрожит всем телом прижатый им мальчишка. - Разрубленный змей!
Лионель отпустил пленника и отошел на несколько шагов.
- Сейчас я вас развяжу, полковник, и мы забудем о сегодняшнем дне.
- В таком случае мои тайны умрут вместе со мной, маршал. - Голос Придда дрожал, но в его решимости Лионель не сомневался.
- В меня вы влюбиться не могли, и в безумии вас заподозрить сложно. Вы были влюблены в Арно?
- Я жалею, что мы не стали друзьями, и о том, что невольно стал причиной его гибели.
- Уговариваете меня дойти до конца? Прелестно. Вас пугает любовь мужчины или насилие?
- У меня недостаточно опыта, чтобы ответить на этот вопрос, господин маршал.
- В самом деле? А какой опыт создал у вас впечатление, что меня возбудит, эээ, данная диспозиция? - даже в свете факелов было видно, как вспыхнул Придд.
- Прошу меня простить, господин маршал. Я не подумал. - Мальчишка сжался, пытаясь спрятаться, опустил голову, и Лионелю стало его жалко. Он срезал веревки, накинул полковнику на плечи его мундир и протянул флягу с вином.
- Так что вы можете рассказать мне о смерти Арно?
- Когда шутки о гайифской любви становились невыносимы, я отвлекал внимание офицеров. Сначала Барботтой, потом древними эсператисткими сказаниями. В Васспарде хорошая библиотека… Но нас действительно подслушивали, а в Гаунау и Дриксен Леворукого изображают с черными глазами. Мы были на полпути из лагеря, но увидевший нас караульный решил, что видит Леворукого, и выстрелил. Простите. И за сегодняшнее, - мальчишка снова покраснел. - Я готов принести вам удовлетворение на дуэли.
Лионель покачал головой, - Едва ли вы можете винить себя в суеверности чужих солдат. Как ваши страхи, полковник?
- Гораздо лучше, спасибо. Я забыл, - Придд удивленно посмотрел на Савиньяка, - что нормальному человеку возможность насилия не покажется привлекательной.
- Да уж. Не думаю, что офицеры и Арно набросились бы на вас. Когда мы освободим Олларию, мерзавцев, которые неподобающе обращаются с заключенными, надо будет казнить. Ну что ж. Полагаю, на этом допрос можно считать законченным. - Лионель нагнулся, подобрал брошенный последний конверт и поджег его о ближайший факел.
Валентин оделся и собрал инвентарь в мешок. Он действительно чувствовал себя значительно легче - и от того, что пережил повторение допроса с достоинством, и от того, что теперь в нем был не только страх, но и доверие к окружающим его офицерам - нормальным, здоровым мужчинам, которым и в голову не придет навязывать себя ему.
- Благодарю вас, господин маршал. Вы позволите вернуться к выполнению моих обязанностей?
- Я буду следить за вашими успехами, полковник. И, Валентин, - Придд вскинулся на фамильярность, - если страх вернется и вам понадобится помощь или опыт здоровых отношений, обращайтесь.

Анон

Re: ОЭ-фест

5. Алвадик, можно и другие пары эр/оруженосец времён КНК. "Согласно обычаю, оруженосец служит своему эру и в постели".

Фик про бытование обычая, алвадик на равных с другими пейригами. Рейтинг низкий, юмор.

▼1528 слов⬍

Раздевалка — одно из немногих мест, где унары Лаик оставались без присмотра менторов. Взмокшие после игры в мяч унары болтали, смеялись и не спешили переодеваться. Громче всех, зная, что привлекает внимание, и наслаждаясь этим, говорил Эстебан.

— Отличные булки, унар Берто! Повезет твоему эру! Жаль будет, если тебя выберет какой-нибудь старик, которого придется ублажать ртом!
— Завидуй молча! — Берто пнул Эстебана и ловко увернулся от ответного пинка. Друзья Эстебана расхохотались.
— Твои тоже ничего, Ричард! — крикнул Эстебан, переводя внимание своих прихвостней на более безопасную жертву. — Кому они достанутся, Килеан-Ур-Ломбаху? Фу, бородой щекотать будет!

Маневр удался: рожи оскалились в сторону Ричарда. Ричард злился: к подначкам навозников он уже привык, но ему было противно, что маркиз говорит, как лавочник. «Да Эстебан и есть лавочник!», — гневно подумал он, но придумать ответ не успел. Вместо него откликнулся Эдвард Феншо.

— Ты поэтому отращиваешь усики, Эстебан? Мечтаешь сам пощекотать Рокэ Алву?

Опять грянул хохот.

— Трахать того, кто уже бреется — гайифское извращение, — огрызнулся Эстебан. — Эры ценят нежные щечки, как у Ричарда.
— А Алва и есть извращенец!

Эстебан, понимая, что проигрывает, перевел разговор на другую тему. От галдящей компании отделился Арно и подошел к Людям Чести.

— Не обижайся, Ричард. Эстебан так говорит, потому что сам боится. У него нет старшего брата, который бы объяснил, как оруженосец греет эру постель. Вот он и нервничает.

Ричард отметил, какие слова выбрал Арно. «Все-таки Савиньяки, хоть и предатели, стократ благороднее навозных выскочек».

— У меня тоже нет брата. Я старший в семье, — ответил Ричард. Его губа дрогнула, но голос остался твердым.
— Твой отец убит, я знаю. Мой тоже, — сочувственно сказал Арно и коснулся плеча товарища. — Прошлым летом Эмиль, это мой старший брат, приезжал в отпуск. Он мне рассказал, почему оруженосец должен спать в постели эра. Это часть инструк… инкруста…
— Инициации, — подсказал молчаливый Валентин.
— …точно. Короче, ты становишься мужчиной. Один дворянин клянется служить душой и телом, а другой принимает клятву. Это не страшно. Каждый эр когда-то сам был оруженосцем, понимаешь?
— Ага, — подтвердил Феншо. — Если оруженосец с утра не может ехать верхом, значит, эр был к нему благосклонен. Только невоспитанный юноша не поладит со своим эром.
— На севере такое не есть принято, — заметил Йоганн.
— Просто на севере девушки красивее, чем в столице, — подмигнул Норберт. — Столичные есть худые, как мальчишки, легко перепутать.
— Но-но! — притворно вскинулся Феншо. — Ты слеп на оба глаза, приятель! Поедешь в отпуск — пусти коня по набережной мимо “Полной Луны” и вмиг прозреешь!

Ричард улыбнулся. Через неделю — день отпуска, через две — выпускные бои, а там День Святого Фабиана и возвращение в Надор. Немногих друзей он завел в Лаик, но от шуток товарищей на душе стало тепло, а от грядущего расставания — немного грустно.

* * *

Валентин с тоской смотрел на синюю обивку стен и лосиные рога над кроватью. Он знал, что граф Рокслей живет с красавицей-женой и содержит в столице двух любовниц. Потому и надеялся, что обойдется. Не обошлось.

— Не стой столбом, раздевайся. И мне помоги, — сказал Генри Рокслей почти ласково и добавил себе под нос: — А Джастин-то побыстрее соображал…

«Ах, Джастин!», — стиснул зубы Валентин. Не каждого призрака можно прогнать рябиной. Этот будет преследовать его годами, пока Валентин не затмит брата в глазах тех, кто его знал и любил. «Ничего, скоро ты у меня забудешь Джастина. И как тебя зовут, забудешь»

— Простите, эр Генри.

Он скинул куртку и опустился на колени перед эром. Рокслей с улыбкой тронул темные кудри.

* * *

Граф Людвиг Килеан-Ур-Ломбах любил выглядеть значительно, поэтому на людях был немногословен. Но наедине с оруженосцем не давал Эстебану вставить слова.

— Ох уж эти милые традиции… Правду сказать, я не большой любитель мальчиков. Но в вас столько жизни, маркиз Сабвэ, — он ущипнул Эстебана за бок. — Наденьте-ка вот это!

Граф бросил Эстебану шелестящий сверток. Юноша развернул его — то было верхнее платье оранжевого шелка, со шнурами на талии и оборками на рукавах.

— Рубашку долой, — приказал граф раньше, чем Эстебан опомнился. — Наоборот, это — спереди. Вот так… Да осторожнее, экий вы медведь! — воскликнул он, когда ткань затрещала на могучих плечах Эстебана. — Очаровательно!

Килеан-Ур-Ломбах исчез за ширмой, и Эстебан шагнул к зеркалу: лишняя ткань на груди топорщилась, шнуровка на спине не сходилась. Руки утопали в пене золотых кружев. Цвет платья сделал заметнее и без того огненный румянец. В большом вырезе на подоле вместо расшитой нижней юбки виднелись белые исподние штаны Эстебана.

— Это надо снять! — указал граф.

Когда Эстебан разогнулся, перед его лицом сверкал гранями хрустальный флакон.

— Закрой глаза, моя птичка! А вот бриться надо почище... И не с утра, а вечером.

Ароматное облако окутало юношу, словно в комнате расцвели чайные розы всех садов Олларии. Эстебан чихнул.

Людвиг отставил флакон и сделал два шага назад, любуясь своим творением. А потом сел в кресло и похлопал по своим коленям.

— Лети ко мне, моя птичка! Я соскучился!

* * *

Граф Энтони Давенпорт, генерал от артиллерии, отправился на север наутро после Дня Святого Фабиана. Арно Савиньяк едва успел собрать вещи, чтобы сопровождать эра. В пути они ночевали в гостиницах, и генерал не призывал Арно, доверяя одевать и раздевать себя пажу. Но в Торке покои оруженосца были рядом со спальней эра, и Арно сам решил — пора. Дверь была приоткрыта, поэтому он решил не стучать.

— Доброго вечера, эр Энтони.

Давенпорт крутил на подоконнике странную конструкцию: на латунном подносе стойка с большой линзой и миниатюрная пушечка.

— Доброго вечера, Арно. Как думаете, выйдет завтра солнце?
— Вряд ли, эр Энтони. Если только к вечеру.
— Жаль. Вам что-нибудь нужно?
— Нет, эр Энтони. То есть да, — Арно старался не смотреть на блестящую пушечку. Не хватало еще, чтобы эр увидел в нем мальчика, которому интересны игрушки. — Я пришел сказать, что готов.
— К чему вы готовы? — Давенпорт отошел от окна.
— Согреть вашу постель, эр Энтони.

О, он был готов. Уроки Эмиля не прошли даром. Он был вымыт, растянут и смазан. И все равно от этих слов по спине пробежал холодок. Наброшенный на голое тело шелковый халат не грел.

— А, это! — усмехнулся Давенпорт. — Нет-нет, юноша, мне ваши услуги ни к чему! Идите спать.
— То есть...  вы не хотите… сделать меня мужчиной? — растерялся Арно.
— А вы что, женщина? Я вот вижу, что нет, — развеселился Давенпорт, и Арно плотнее запахнул халат. — Служите мне днем, для ночной службы здесь найдутся другие. Хотите, пришлю к вам одну? Гретхен, горный эдельвейс шестнадцати лет!
— Не надо, — отступил Арно.
— Ну, если вы по другой части, — задумался Давенпорт, — то есть у нас пара офицеров… Я не против, если вы сами сойдетесь, но рекомендовать не буду.
— Да нет же, эр Энтони! Мне никто не нужен, — замотал головой Арно.
— Тогда доброй ночи! Спите вдоволь, завтра мы отдыхаем, а послезавтра поедем смотреть части.

В своей комнате Арно нырнул под шерстяные пледы. «Вот же скотина Эмиль!», — думал он во внезапном приступе стыда и гнева. — «Лучше бы фехтовал со мной побольше, я бы тогда не шестым кончил, а в первой тройке!»

* * *

— Что?! — смех Ворона был оскорбительно искренним. — Вы хотите ночевать в моей постели?
— Таков обычай, — насупился Ричард. — Я не испытываю к вам ни любви, ни уважения, но я уважаю дворянские традиции.
— О, и какие еще традиции вы чтите? Сговариваться против монарха? Медлить с помощью союзникам? Подкладывать сестер под нужных людей?

Если бы не повязка, Ричард ударил бы Алву прямо сейчас, и его служба продлилась быть ровно один день. Но стоило ему сжать кулак, как распухшую кисть пронзило болью. Да, Дикон не знал, что нужно делать, и наверняка нарушил десяток негласных правил — но только потому, что его воспитывали женщины! Алва лишил его отца и не упускал случая посмеяться над этим.

— Вы должны знать, о чем я говорю!
— Я-то прекрасно знаю, — веселое лицо Ворона несколько смягчилось. — Вам доводилось слышать рассказы о моих любовных похождениях? Например, о связи с Её Величеством?
— Да! — выпалил Ричард.
— И вы считаете себя вправе занять её место? Воображаете себя прекраснее Её Величества? — цокнул языком Алва. — Ну вы и наглец, Окделл.

Ричарда бросило в жар. Алва спит с королевой, но не любит ее, это всем известно. Он любит лишь две вещи: нарушать правила и унижать тех, кто слабее. И сейчас с наслаждением делает обе.

— Ненавижу вас и ваши южные традиции.
— Южные? Тогда Вольфганг фок Варзов — чистокровный кэнналиец. Да и один из покойных Эпинэ мог бы рассказать многое про своего надорского эра... Но если я продолжу, вы меня вызовете, а у вас еще рука не зажила.

Алва допил бокал и налил себе еще. Святой Алан, как он много пьет, не меньше Арамоны.

— Раздевайтесь и ложитесь.

Ричард, пылая от пережитого унижения и еще больше — от грядущего, разделся. Повязка мешала снять рубашку, и он замешкался. Алва не смотрел. Ричард растянулся на прохладных шелковых простынях.

— Вот и замечательно, — мурлыкнул подошедший Алва и накрыл Ричарда одеялом. — Теперь вы делаете то, что предписано кодексом оруженосца — греете мою постель.

И он вернулся в кресло у камина, насвистывая морскую песенку. Песенка прерывалась, когда Алва делал глоток вина. Комнате было хорошо натоплена, и под одеялом Дикону стало жарко. Предложение «греть постель» тоже было насмешкой. На Дика навалилась усталость — усталость от целого дня противостояния с этим ужасным человеком. Он зевнул, твердо решил не спать и тут же провалился в сон.

Безжалостное утро застало Ричарда в чужой спальне. Ворон исчез. Ричард оделся и мышью прокрался в свои покои. Таился он зря — в особняке почти никого не было. Не зная, чем себя занять, юноша решил отправиться в город.

— Прикажете оседлать вашего жеребца, дор Рикардо? — услужливо спросил Пако.
— Не надо. Я сегодня пойду пешком.

Он, Ричард герцог Окделл, не хуже других. О том, что произошло вчера, знает только он и Алва. А вся Оллария должна видеть, что он поладил со своим эром, как хорошо воспитанный юноша!

Отредактировано (2022-11-19 15:32:03)

Анон

Re: ОЭ-фест

153. Алва и Лионель, фильмоканон. "- А давай отправим Робера в Агарис к Альдо Ракану? Говорят, он хорошенький! - А давай!" Лионель хочет устроить Роберу личное счастье, Алва одобряет. Юмор, джен, альдоробер в перспективе.

Устроительством личного счастья Робера тут скорее занимается Алва. Юмор, джен, альдоробер, безобразие. Примерно 800 слов.

▼Скрытый текст⬍

Болота Ренквахи, поле боя. На телеге лежит Робер Эпинэ. Возле телеги стоит Лионель Савиньяк. Звучит тема из оперы Шоссона "Король Артур".
Лионель (меланхолично): Comme il est grand et fort.
                                       Comme il est beau. Sur son visage pâle quelle
                                       mâle fierté.
                                       Hélas! Qui donc pourra jamais égaler Epine?
                                       Hélas! Le plus noble, le plus vaillant des chevaliers!
                                       Et cependant il meurt en rebelle.
Хор солдат: Oui! Rebelle! Traître à son Roi!
Появляется Рокэ Алва.
Алва: Genièvre! Epine! Et morts tous les deux!
         Ceux que j’aimais le plus au monde
         Impitoyablement ont déchire mon cœur.
         Mais la blessure est trop profonde;
         Je n’ai plus rien d’humain que ma douleur...
Алва (спохватившись): Какая Женьевра? Что я пою? На каком языке? Лионель!
Лионель: Ну красиво же...
Алва: Тебе бы только красиво, а мне кажется, что я с ума схожу. Где моя походная фляжка?
Достает из-за голенища походную фляжку с "Черной кровью", пьет.
Алва: Так-то лучше. Между прочим, он вовсе не умер. Смотри, дышит и глазами моргает.
Робер Эпинэ (слабым голосом): Je ne peux pas… mes forces m’abandonnent…
Алва (закрывает ему рот рукой): Нет, лучше молчи. Лионель! Что будем делать?
Лионель: Ну можно добить... из жалости.
Алва: Экий ты жалостливый. А вот я - безжалостный. Суровый. Жестокий. Не буду добивать, пусть еще поживет.
Лионель: Ну, тогда сам умрет. Смотри, сколько у него ран. (снова срывается на оперный текст, но хотя бы переводит) Все его тело покрыто ранами: раны на руках, на голове, десять ран в груди...
Алва: Да ерунда, выживет.
Робер (сквозь руку Алвы): Не выживу...
Алва: Выживет-выживет, я так сказал.
Лионель: Так его все равно повесят, если выживет. Мятежник как-никак.
Алва: У меня - не повесят.
Алва еще раз прикладывается к фляжке.
Алва: Лионель, у меня гениальная идея.
Лионель: Росио, не надо!
Алва: А давай отправим его в Агарис?
Лионель (по инерции): А давай! (спохватывается) Стоп, зачем в Агарис?
Алва: Ну а почему нет? Агарис - отличное место, морской климат, свежий воздух, он там мигом выздоровеет. А главное...
Лионель: Что?
Робер: Что?
Алва: Там есть Альдо Ракан. Между прочим, очень хорошенький.
Лионель: Знаешь, Росио, говорят, что это у старых дев есть мания женить, но ты же вроде бы не дева...
Алва: Я старый холостяк, это почти одно и то же.
Робер: Дайте мне умереть...
Лионель (сурово): Так, сейчас ты у меня не поедешь в Агарис. Ты выпендриваешься!
Робер теряет сознание.
Алва: Вот и прекрасно, поедет в Агарис молча. Карваль!
Карваль (мрачно): Слушаю!
Алва: Лионель, командуй... те.
Лионель: Доставишь его в Агарис и передашь принцу Альдо Ракану. Все ясно?
Карваль: Все! (в сторону) Ничего мне не ясно, но с ними не поспоришь.
Алва: Сейчас еще сопроводительное письмо напишем. Диктую.
Лионель: Записываю.
Алва: Дорогой принц Альдо, посылаем вам мятежного герцога Робера Эпинэ, делайте с ним, что хотите, но дайте ему сначала выздороветь. Ваши доброжелатели.
Лионель и Алва расписываются, Лионель вручает письмо мрачному Карвалю, тот садится на козлы, берет поводья. Телега медленно уезжает.
Лионель: Все-таки это было глупо.
Алва: На, глотни и успокойся. Вот увидишь, они встретятся и сразу друг в друга влюбятся. Что ты кривишься? Влюбятся, я говорю. Какой ты неромантичный, Лионель.
Лионель: Зуб даю, этот принц Альдо втянет Робера в новый мятеж.
Алва: Да не нужны мне твои зубы. Конечно, втянет, но ведь так будет еще интереснее. Чем ближе Излом, тем больше безобразий. Люблю безобразия!
Лионель (утомленно): Росио, ты невыносим.

Агарис. Принцесса Матильда сидит на террасе и чистит пистолет. Входит запыленный Карваль.
Матильда (спокойно прицеливаясь в Карваля): Руки вверх.
Карваль (поднимает руки): Доставочка!
Матильда: Мы ничего не заказывали.
Карваль: Посылка для вашего мальчика.
Матильда: Альдо!
Вбегает Альдо.
Матильда (прицеливается в Альдо): Что ты опять заказал без разрешения?
Карваль: Уже оплачено, не волнуйтесь!
Альдо (с любопытством): А в чем дело? А я ничего не заказывал, бабушка, честное слово.
Матильда: Знаю я твои честные слова!
Карваль: Вам посылка с болот Ренквахи. (в сторону) Только я вам ее не отдам, потому что у вас документов нету... да по сережке видно, что это принц, придется отдать. (вручает Альдо письмо Алвы и Лионеля) Получите, распишитесь.
Альдо (быстро читает письмо): Бабушка! Бабушка! Мне прислали настоящего мятежного герцога! Мне прислали моего собственного мятежного герцога! Ура!
Матильда (обреченно): Всех перестреляю.
Карваль: Заказ закрыт, я пошел. 

Агарисский госпиталь. На койке лежит бледный и перебинтованный Робер. Рядом сидит сияющий Альдо.
Альдо: Мой герцог! Весь-весь мой герцог! Стану королем и сделаю тебя первым маршалом! Нет, я тебя уже сейчас сделаю первым маршалом. И дважды герцогом! И моим советником! И моим наставником! И... и... и моим мужем!
Робер (слабо): Рокэ Алва, я тебя никогда не прощу...
Альдо: И мы с тобой будем жить долго и счастливо!
Робер: Я вообще больше жить не хочу...
Альдо: Это пройдет. А если что, я буду хотеть за двоих, меня хватит.
Робер: Боюсь, меня не хватит.
Альдо (уверенно): И это тоже пройдет.
Альдо наклоняется и целует Робера в губы. Звучит тема из "Спящей красавицы", исцеленный Робер приподнимается на койке, ловит Альдо в объятия и привлекает к себе.
Робер: И вправду прошло. Воистину, Излом близко.
Альдо (счастливо): И чудесно! Чем ближе Излом, тем больше безобразий!
Альдо и внезапно появившийся Алва (хором): Люблю безобразия!

Занавес.

Перевод цитат на языке, которого не знает Рокэ Алва:

▼Скрытый текст⬍

Как он высок и силен. Как он красив. Сколько мужества и гордости написано на его бледном лице. Кто мог когда-нибудь сравниться с Эпинэ? Увы! Он был самым благородным, самым доблестным рыцарем. И все же он погиб мятежником.
Да, он мятежник! Предатель своего короля!

Гиневра, Эпинэ, они оба мертвы. Я любил их больше всех на свете, а они безжалостно разбили мне сердце. И рана слишком глубока. Во мне не осталось больше ничего человеческого, кроме моего горя.

Я больше не могу. Силы меня покидают.

В оригинале, конечно, был "Ланселот", а не "Эпинэ".

Отредактировано (2022-11-30 15:07:49)

Анон

Re: ОЭ-фест

120. Алвамарсель, мпрег, беременный Алва и любующийся им по уши влюбленный Марсель, готовый исполнить любой каприз

Сахар, комфорт, магический мпрег и флафф - вы предупреждены
1200 слов

▼Скрытый текст⬍

— ...и маменька уезжала в это поместье, надеясь таким образом выразить свою обиду, но папенька не слишком печалился, и она возвращалась через неделю-другую. — Марсель помолчал, не получил ответа и продолжил, говоря наконец то, ради чего затеял беседу: — Я не понимаю, отчего ты не в Алвасете.

— Зимы там весьма неприятны, — отозвался Рокэ, и звук его голоса, знакомый и неизменно пленительный, заставил отвернуться от окна.

Смотреть на человека в кресле было куда приятнее, чем на Валмонскую позднеосеннюю теплую хмарь. Одну руку Рокэ упер в мягкий подлокотник, холтийский шелк сполз к сгибу локтя, подбородок покоился на ладони. Рокэ был неподвижен, разве что смыкались то и дело ресницы и едва заметно трепетали ноздри, но он был пугающе живым, полным силы. И не потому что мог бы придушить Марселя — да и кого угодно! — одной рукой, а потому что взгляда хватало, чтоб Марсель сам покорно скрутил жгутом шейный платок и удавился. Если, конечно, Рокэ того пожелает, потому что Марсель с радостью отложил бы визит в Закат лет этак на сорок.

— Я никогда не был в Кэналлоа, — напомнил он. — Так что знать, каково там зимой, мне неоткуда.

— Поэтому я и говорю: там препротивные ветра и сырость не чета здешней. Море цвета разведенных чернил и небо унылое и безрадостное, как три адмирала Джильди. Нравится?

Рокэ мог бы расписывать ему восхитительные погоды потерянных Седых Земель, и Марсель бы тут же согласился, что нет ничего лучше мороза, от которого немеют стопы, и вьюги, которая слепит глаза. Это была магия слов — или не слов, теперешний Марсель верил во что угодно, потому что в золотистом вырезе шелкового халата плоская мужская грудь переходила в живот разом плотный и округлый настолько, что ошибиться было невозможно.

Объяснений этому чуду у Марселя имелся целый ворох. Первое, что нравилось ему больше прочих, состояло в том, что он невероятно везуч и избран то ли Создателем, то ли еще какими важными и всемогущими силами. И именно они обрушили на него этот пугающий, невыносимый дар. Иные объяснения вращались вокруг дыры, Излома, спасителя-бергера со здоровенным мечом и к прочим проявлениям материй неестественных и мистически-зыбких. Наконец, последнее гласило, что герцог Алва сам есть суть неестественное и мистическое, а он, виконт Валме, просто прошел мимо в урочный час и стал...

«Спутником загадочных чар», — облек Марсель это в изящную формулировку.

Последнее объяснение казалось опасно близким к истине.

Мысль о том, что на этом месте мог оказаться кто угодно, терзала, но если взглянуть с другого берега — никто в итоге не оказался? Наверняка Рокэ любили многие, наверняка не ему одному довелось касаться и лобызать прекрасные губы. Невольно Марсель задумался, смог бы ли Рокэ... понести — ну что за нелепое слово! — от женщины, и где-то в отдаленных воспоминаниях засмеялась вольнолюбивая дама со змеиным хвостом. Ну нет, ей тут не место.

— Я бы сам хотел решить, нравится мне или нет. Может, я всю жизнь мечтал об угрюмой алвасетской зиме, а ты лишаешь меня сокровенных чаяний, — пожал плечами Марсель.

Рокэ улыбнулся и, не выдержав, коротко рассмеялся. Он сделался веселее, мягче и задумчивее, но не изменил манере решать за себя, не прислушиваясь к другим.

— А если ты умрешь? — спросил месяцы назад Марсель, отсмеявшись, приняв это за шутку, и пережив первый ужас, осознав действительность.

— Что же, — ответил еще привычно худой Рокэ, — и чем такая смерть хуже других? Прежде мы с ней как-то договаривались, а Повелитель Кошек бьет ее, попрошу у него помощи.

И пока этот господин справлялся. Рокэ был здоров, куда здоровее, чем до Излома, тяготился одиночеством, но прятал это за словами о том, что четыре приятных лица лучше четырех сотен унылых незнакомцев. Он не оставлял упражнений со шпагой, и теперь, когда тягости было не спрятать, Марсель узнал, что волновать могут самые невероятные вещи. Стойка, выпад, выпад, шаг, свободная сорочка то и дело очерчивала чуждую телу форму — Марсель сглотнул. Он предложил бы присоединиться, но предусмотрительно понял, что шпагу, даже защищенную колпачком, направить не сможет.

Так что на каждую схватку с Рокэ он выходил безоружным — и неизменно проигрывал. И ему, и себе.

— Следующей зимой сможешь сам убедиться. Только захвати побольше шляп и плащ поплотнее.

Следующей зимой. Рокэ перекинул ногу на ногу, и полы халата разошлись еще немного, открылось бедро и ритмично закачалась крутая стопа. Кожа на животе казалась натянутой, будто обивка, и выкинуть из головы призрачное ощущение чужой боли у Марселя не выходило. Он с радостью бы поменялся местами с Рокэ: год его праздного отсутствия заметили бы разве что приятели по карточному столу, папенька и портной, а Первый маршал в отъезде — повод для пересудов. Интересно, о чем сплетничают в столице: о болезни, о любви, о войне?

Марсель потянулся за яблоком, но стоило зацепить его пальцами, оно покатилось в противоположную сторону и упало. У ног соберано. С такими словами могли бы умирать отряды кэналлийских стрелков, да и Марсель был не против, если конец найдет его с этим именем на последнем вдохе.

Он опустился на колени возле кресла, поднял несчастное яблоко, но взгляд сверху пригвоздил его к полу.

Было бы лукавством говорить, что красоту Рокэ никак не тронуло удивительное обстоятельство: отяжелели веки, а под глазами иногда проступала синева. На икрах вздулись вены, а на коже живота уже проявлялись белесые следы, которые, Марсель понимал, будут множиться месяц от месяца. Но вместе с тем губы налились притягательной краснотой, а скулы смягчились. Может, то было Марселево воображение, но голос, с молодости привыкший командовать, стал глубже и нежнее.

В юности Марсель как-то взялся убеждать товарища, с которым делил в тот вечер бутылку, партию и даму, что ни одна женщина не сможет заставить его застыть в молчаливом восхищении — очень удачно, что тогда он сложил фразу именно так, потому что в этот миг, обычно многословный, он проглотил все, что грозило сорваться с языка.

— Поднимай яблоко и вставай, — произнес Рокэ. — Если ты, конечно, не решил уподобиться своей собаке, которая сидит под столом и кладет голову на колени, требуя внимания. Марсель?

Голову Марсель класть не стал. Вместо этого поцеловал колено, голень, тронул скользкие шелковые полы.

— О чем ты думаешь?

— Не нужно тебе знать, — Рокэ покачал головой, и черная прядь выскользнула из растрепавшейся мягкой косы. Марсель заправил бы ее, но для этого надо было подняться с ковра. — Но одно скажу: ты похож на свою мать несколько больше, чем тебе бы хотелось.

— Я не стану кидаться... ничем. И не буду сбегать. Родил бы тебе четырех сыновей, но, видишь, пока все выходит наоборот.

Рокэ усмехнулся, вытащил из ладони Марселя яблоко и обтер его салфеткой. Звучно надкусил, и к подбородку устремилась капля сока: наверняка кислая и липкая. Яблоко превратилось в огрызок, который Рокэ швырнул на стол.

Рокэ встал, по-новой запахнул халат, завязав пояс под животом. Марсель запрещал себе считать, но не считать не выходило: на излете Зимних Молний, если все будет... нормально, обычно, по-человечески. Рокэ босиком подошел к бюро и вытащил чистый лист, обмакнул перо. Марсель вспомнил, что хорошо бы тоже подняться.

— Что ты будешь делать, если я отошлю тебя в Олларию до весны?

— Смотря как отошлешь. Если у тебя есть для меня в столице дело, то будь покоен. Если ради того, чтоб избавиться от моего навязчивого общества, то я выйду за ворота и сяду там на камень, там как раз есть подходящий валун, и просижу до первого дня Весенних Ветров.

— Обрастешь бородой, отощаешь и станешь похож на оборванца, а не на наследника Валмонов.

Рокэ стоял к нему спиной, и так можно было подумать, что ничего не изменилось, но жарко натопленная комната и низко сидящий пояс рушили иллюзию. Жить одновременно в страхе и обожании было ново, и привыкнуть не выходило.

— Это отвратит тебя?

Рокэ неопределенно повел плечом, повернул голову, и от остроты его профиля, как и всегда, участился бег сердца.

Анон

Re: ОЭ-фест

15. Алвадик. Wing Kink. У Ричарда Окделла есть крылья. Кто-то считает это уродством и вырождением, как, например, Мирабелла и сам Ричард, а кто-то восхищается и благоговеет, как Рокэ Алва.

866 слов, рейтинг детский, почти джен, немного стеклишка
Анон остановил себя волевым усилием, потому что внезапно придумалось АУ с крылатыми эориями, и писать это можно много и долго.

▼Скрытый текст⬍

Рокэ заметил его в тот день из-за крыльев — за спиной юного всадника в чёрно-белом мундире развернулись жемчужные маховые перья с лазоревой кромкой. Гнедой нёс его во весь опор под вражеские пули, а перья ломались и отлетали — отчаянно и невозможно прекрасно, и в груди у Рокэ сжалось что-то, заставило его тронуть Моро, отправить следом.

Древняя кровь, потомки Крылатых, всё реже и реже рождаются с крыльями, и мало кому удаётся сохранить их до взрослого возраста — разочарование, горе и предательство делают перья хрупкими, размягчают кости, и крылья падают под собственным весом, оставляя на спине уродливые шрамы.

Рокэ слишком хорошо помнил, как это — чувствовать пустоту на месте собственной плоти и непривычную, беззащитную обнажённость собственной спины.

Он стрелял метко, но для крыльев Джастина было уже слишком поздно.

В этот День Святого Фабиана на площадь его привело любопытство. Интересно, думал Рокэ, есть ли у младшего Придда лазурная кайма на крыльях? Он загадал — если да, то Рокслей мальчишку не получит. Супрем не обрадуется, но пусть попробует поспорить — некоторые клятвы не обойти никаким крючкотворством.

Унары одинаково тянули шеи из неудобных плотных воротников и больше напоминали неуклюжих птенцов, чем жеребят. Крылатых было двое — сияющий Арно и хмурый сероглазый юноша, ничем не напоминающий Джастина, но всё равно смутно знакомый.

Рокэ нашёл глазами Валентина — бледное прекрасное лицо, надменно поднятый подбородок, слишком прямая спина. Короткий унарский плащ спадает с узких плеч, закрывая спину.

Он растерялся, во рту плеснуло горечью — снова не успел. Но когда, почему… И пока Рокэ раздумывал, считать ли это знаком, Генри Рокслей выступил вперёд.

Прежде, чем отозваться, юный Придд бросил короткий нечитаемый взгляд на Рокэ. Клятву он произносил ровным, бесстрастным голосом. Слова таяли в воздухе, горечь во рту становилась сильнее.

Сероглазый юноша остался внизу, на залитой весенним солнцем площадке, никто его имя называть не торопился — и Рокэ запоздало сообразил, кто он такой. Ещё один обречённый мальчишка. Крылья, должно быть, отвалятся по пути в Надор, удивительно, что они вообще до сих пор на месте.

— Ричард, герцог Окделл, — произнёс он раньше, чем осознал, что именно собирается сделать, — я, Рокэ, герцог Алва, Первый маршал Талига…

Серые крылья вздрогнули, когда юноша преклонял колени, края распластались по ковру. Рокэ смотрел на склонённый коротко стриженный затылок, на бледную полоску кожи над кружевом воротника, на длинные светлые перья с белоснежными полосами и тёмным краем. Он не вслушивался в то, что говорит Окделл и отвечал тоже безотчётно. Невыносимо хотелось прикоснуться к изгибу крыла над его плечом — убедиться в реальности этого всего. Проверить, такие ли эти перья мягкие, как кажется.

Ричард встал с колен, оставив на красном ковре крошечное серое пёрышко.

«И что, во имя Леворукого, ты теперь будешь с этим делать, Росио?».

Рокэ задавался этим вопросом несколько дней, наблюдая за юным недоразумением — Ричард был нелогичен, вспыльчив, полон глупейших противоречивых идей и предрассудков, но, кажется, его прекрасные, удивительные крылья до сих пор были при нём именно благодаря его невинности и совершенно восхитительной бесконечно раздражающей наивности.

Чего стоила одна только история с рукой. Или эти его взгляды на Катари.

Крыльев своих юноша стеснялся.

— Почему вы никогда их не расправляете, юноша? — осведомился как-то Рокэ.

День был ясный и солнечный, в саду распускались яблони, головная боль отступила и потому он пребывал в хорошем расположении духа с самого утра.

Оруженосца он нашёл в саду с книгой — тот ссутулившись сидел на каменной скамье, без всякого интереса перелистывая страницы. Плотно сложенные крылья торчали за спиной, и яркий солнечный свет делал осветлял перья почти до белизны.

— Это уродство? — на Рокэ Ричард всё ещё смотрел исподлобья, загнанным волчонком, ожидая от главного врага Людей Чести невесть какого коварства.

Лёгкий ветерок нежно перебирал перья на изгибе крыла, и Рокэ засмотрелся.

— Кто привил вам столь загадочные представления о прекрасном?

Рокэ сел рядом, вытянув ноги и откинувшись на спинку. Жёсткое каменное сиденье было прохладным, но солнце пригревало, и хотелось зажмуриться по-кошачьи. И, возможно, даже мурлыкнуть.

Жаль, юноша по достоинству не оценит. Рокэ стало весело.

— Меня научили отличать прекрасное от безобразного! — вскинулся оруженосец, потом вспомнил о приличиях. — Эр Рокэ…

Перья были совсем рядом — одно небрежное, неуловимое движение, и можно прикоснуться, Ричард даже не почувствует. Рокэ вернул руку на колено, подальше от соблазна.

— Вас ввели в заблуждение, — сообщил он лениво. — Или изображения ангелов вы тоже считаете безобразными?

— Эр Рокэ, вы сравниваете меня с ангелом? — юноша покраснел стремительно, от шеи до скул, выронил забытую книгу. — Это… это…

— Ересь? — подсказал Рокэ весело. — Несомненно. Однако в древних родах рождаются крылатые дети, и если это не свидетельство, что мы потомки ангелов, то должно существовать другое убедительное объяснение. Я вас внимательно слушаю, юноша.

Тот вскочил, словно собрался взлететь. Крылья приподнялись, приоткрылись —  не во весь размах, но достаточно, чтобы горло перехватило от восхищения.

— Это наследие демонов, — выпалил Ричард. — Разве вы не знаете? Проклятье! Напоминание, чтобы люди не возгордились… чтобы соблюдали чистоту духа! Чтобы боролись с греховной природой!

— В таком случае, юноша, мои крылья должны были бы остаться со мной, — заметил Рокэ насмешливо.

Юноша замер, серые глаза округлились в недоумении. Крылья тоже застыли, так и не сложившись обратно.

— У вас были крылья?!

— Когда-то. Чёрные, как и подобает Ворону, — Рокэ против желания повёл лопатками, но эти шрамы зажили так давно, что перестали чувствоваться. — Можете считать, что моё восхищение перед вашими — отчасти зависть.

Неожиданное откровение юношу ошарашило, и Рокэ позволил ему сбежать — пусть обдумает услышанное как следует.

Он подобрал забытую Ричардом книгу, открыл наугад, прочитал сонет, потрогал вложенный лепесток яблони — и всё-таки зажмурился под солнечными лучами.

Отредактировано (2022-11-19 19:12:01)

Анон

Re: ОЭ-фест

Алвадик, юст, пре-слэш. Дик залипает на руки Алвы в кольцах, Алву кинкует, что Дик носит его кольцо.

Надеюсь, хоть немного попала в то, что хотелось заказчику. Не совсем вычитано

▼657 слов⬍

Сидя на спине золотисто-жёлтого Соро, Дик отчаянно злился на себя. Конь, надо отдать ему должное, чувствовал настроение седока и заигрывать с ним не собирался, потому вёл себя смирно, увлекая Дика вслед за Алвой... куда-то. Спрашивать, куда именно, Дик, конечно, не стал, поглощённый собственными мыслями. Сквозь отчаянное презрение к навознику Эстебану и раздражение по поводу собственной глупости пробивалось что-то ещё, еле уловимое и словно бы стыдное. Дик, не надевший перчаток, бросил взгляд на кольцо, которым «одарил» его эр. Вспомнил совсем недавно виденные изящные кисти с длинными, тонкими пальцами, на которых этих самых колец всегда было до неприличия много, и задумался. «Мне оно великовато, а для Окделла, думаю, в самый раз» – сказали ему, отдавая украшение и вынуждая его надеть. Но если великовато, зачем же он его тогда носил? Тем более, при подобном обилии, уж от одного-то неудобного кольца можно было избавиться и иным способом. А что, если..? Дик посмотрел в идеально-прямую спину эра и тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. С чего бы вдруг Алве держать что-то при себе специально для оруженосца?

Наблюдая за игрой в доме прекрасной Марианны, Дик не мог отделаться от навязчивой мысли о пресловутом кольце. Он почти не следил за происходящим, не понимал, кто выигрывает, а кто проигрывает и какие карты сулят своему хозяину удачу. Всё, что Дик мог, это вновь и вновь рассматривать руки эра, скользить глазами по гладкости кожи, по изящным костяшкам, по красивым овальным ногтям, только тут обращая внимание, что Алва не позволяет им отрасти. А ещё он считал и пересчитывал его кольца, ловя себя на неожиданной мысли, что такие руки никаким их количеством не испортишь. Серебро таинственно блестело в свете множества свечей, охватывая узость пальцев как перчатка, приходящаяся точно впору, охватывает обычно ладонь. Со среднего пальца левой руки из своего небольшого серебряного гнездышка ухмылялся сапфир, а с безымянного пальца правой благородно и с достоинством смотрел карас, и чернота его была так глубока, что в ней можно было потеряться. То кольцо, которое эр отдал Дику и которое сейчас отлично предохраняло от ненужных вопросов, он снял с указательного пальца той же, правой руки. Дик прикипел к пальцу взглядом, стараясь различить хотя бы намек на то, что оно носилось часто, но светлая кожа была идеально-гладкой и нигде не меняла оттенка. От этого открытия Дику вдруг стало трудно дышать, и он немного оттянул ворот колета, чтобы глотнуть воздуха. Оторвался взглядом от чужих, ставших вдруг такими притягательными, рук и тут же столкнулся им с глазами Алвы. Эр смотрел на него с каким-то непонятным выражением, и Дик почувствовал, как опалило жаром щеки. Он медленно, стараясь успокоиться, опустил руку на колено. Глаза Алвы опустились вслед за ней. Он непонятно улыбнулся, а затем посмотрел на своего противника. Только тут Дик заметил, что граф Килеан-ур-Ломбах, так и не ставший его эром, побагровел. «Поделом» – мелькнуло в мыслях, и Дик стал думать о том, что играть на женщину недостойно Человека Чести. Он постарался полностью переключиться на эту мысль, только бы не думать о том, что занимало его разум весь этот вечер. О красивых руках эра, пахнущих – Дик это точно знал – морисскими благовониями и немного чернилами. О взгляде синих глаз, который нельзя было разгадать. Об улыбке, обращённой на него.

Прикрыв ненадолго глаза, Дик обругал сам себя, сжимая обе ладони в кулаки. О чём он только думает, это же Рокэ Алва! Плевать он хотел на своего непутёвого оруженосца. И делает он это всё только потому, что Дик у него на службе и пока это так, всё должно быть безупречно.

Рокэ Алва, вновь отвлекшись от своего карточного оппонента ненадолго, скользнул взглядом по красивому массивному кольцу, украшавшему руку его оруженосца. Он был совершенно прав, когда говорил, что Окделлу оно в самый раз. Его кольцо на его оруженосце. Было в этом нечто настолько упоительное, что Рокэ почти пожалел, что вскоре на руку Ричарда вернётся фамильный перстень. Но скоро – не значит, прямо сейчас. Фамильное достояние Окделлов ему принесут, хорошо, если завтрашним утром. А пока можно было любоваться крупными, гораздо крупнее, чем у него самого, руками оруженосца и думать о том, как необыкновенно им подходит его подарок. И Рокэ смотрел.

Анон

Re: ОЭ-фест

Сиблинги Окделл + Валентин бипаника
Айрис/Валентин будет очень приятным бонусом

1000 слов, не вычитано, UST, обвм Валентина, АУ, где отравление не случилось, а отъезд в Фельп отодвинут дальше по таймлайну

▼Скрытый текст⬍

Когда Валентин видит их вместе первый раз, ему кажется – под сводами зала, среди золота и резьбы, изящного шитья гобеленов и света тысячи свечей, собрались тучи, пролившись дождем, и крупные капли попали ему в глаза, и все расплылось, задвоилось.

Нет – их не перепутать, как не старайся; не теперь, когда детство, стирающее границы между братом и сестрой, осталось далеко позади.

Герцогиня Окделл, при всей её неженственной долговязости – ниже брата, тоньше, но они смотрят одинаково, и зеркальным отражением вздергивают уголки рта в быстрой улыбке, и их руки – по-северному широкие ладони, длинные пальцы, россыпи веснушек на кистях – Валентин не видит эти рыжевато-серые крапинки, стоя слишком далеко, но уверен, что они есть, – их руки вылеплены одним и тем же мастером.

Два кленовых осенних листа среди сиюящего золота придворной пестрой толпы: багряное платье герцогини, и ее брат – в родовом черно-багряном, изменив на этот вечер цветам своего монсеньора.

Валентин заставляет себя отвернуться; Айрис Окделл – не первая, кого представляют ко двору, и не последняя, и ему не должно быть это интересно, хотя родовая, холодная расчетливость шепчет, что под крылом Ворона Окделлы выберутся из опалы куда раньше, чем все этого ждут, и через пару лет многие будут мечтать надеть на запястье Айрис Окделл обручальный браслет.

С верхних галерей звучит легкомысленная музыка, вокруг звучит смех, пахнет пудрой, потом, вином и цветочными духами; Валентин исполняет предписанные графу Васспарду и оруженосцу генерала Рокслея дворцовые ритуалы – поклоны и приветствия, подчеркнуто-вежливые разговоры, приглашения на танец – но лишь для старых подруг герцогини Придд, и всё это время следит – уголком глаз, легким поворотом головы, за яркими мазками багрянца, кружащимися в танце то совсем рядом, то уносимые на дальний конец зала.

Сначала он думает, что ему померещилось в неверном свете, и не было никакого легкого поцелуя в уголок рта; от сестры – брату, в середине неспешной паваны.

Но он был; поспешный и невесомый, непотребный и неправильный. Так не позволяют даже касаться к своей супруге – не здесь, среди пристальных взглядов и хищных улыбок.

Сердце Валентина заходится в груди, щеки обжигает – словно он слишком близко наклонился к распахнутой пасти огромной кухонной печи.

Теперь он смотрит пристально и видит: и еще один поцелуй, и слишком тесные объятия во время танцы, и непозволительно-долго задержавшуюся в пальцах Ричарда ладонь его сестры, и то, как он щекочет губами ухо Айрис, что-то тихо рассказывая ей.

Неужели никто, кроме него, не замечает этого? Никто, хочется верить Валентину, ведь это уничтожит, растопчет северную гордость, так странно сплетенную с бесстыдством.

Он берет с подноса у проходящего мимо слуги бокал вина, выпивает – залпом, в два глотка, морщится от вяжущей рот терпкости, и идет – вслед за Окделлами, вышедшими на утопающий в ночной темноте балкон.

Сначала он слышит смех на два голоса – северный акцент подстерся у Ричарда, но все еще ярко звучит у Айрис. Потом он видит две тени, снова стоящие непозволительно близко друг к другу. Отблеск золотой вышивки на рукавах – это Айрис забросила руки на шею брату, приподнялась на носочки, словно собираясь поцеловать, и замерла, уткнувшись лицом ему в ворот колета. Валентин не видит, как движется рука Ричарда, лишь угадывает это движение – вверх по затянутой в багряный бархат талии, к шее и поднятым в высокую прическу волосам, и снова вниз.

В их жестах и близости нет ничего от скользкой похоти и липкого жара – всего того, что осталось в памяти у Валентина от вечера, когда отец отвел его к куртизанке – она была младше Марианны, но неуловимо напоминала её мягкостью движений и грудным, низким голосом.

Наконец, спустя невыносимо долгие минуты, Окделлы отстраняются друг от друга, но лишь затем, чтобы Айрис перехватила брата за руки и поцеловала – так целуют пальцы прекрасной эреа, выражая ей своё почтение, но никто никогда не позволяет себе этого с мужчиной. С братом.

Невероятно. Непристойно. Невыносимо.

Валентин отворачивается, беззвучно втягивает ртом кажущийся обжигающе-холодным воздух – вдох и выдох, и так – шестнадцать раз, пока не успокаивается заходящееся в груди сердце, пока не холодеют щеки, пока не получается думать о чем-то, кроме Окделлов. Окделлов из мятежного, дикого Надора, где есть только овечьи выгоны и болота, вересковые пустоши и туманы, снег и грязь – и бесстыдные герцоги и герцогини.

Ночью Валентину снится огромный замок, затерянный среди сосновых лесов и плотных утренних туманов. Древний, обветшалый, пронизанный сквозняками. Писк летучих мышей под старыми крышами и поросшие мхом стены. Занесенные пылью галереи, давно запертые покои – потерявший своё величие Надор, в коридорах которого сестра позволяет себе целовать брата.

Он один в этом промерзшем замке, но не может перестать думать о том, что где-то там, за изгибом коридора, в стылых пыльных покоях ладонь Ричарда ложится на тонкое бедро Айрис, и сильные пальцы сжимают ворох юбок, тянут их вверх, обнажая нетронутую солнцем – но тронутую им! – белую кожу,

Айрис в ответ прикусывает брата за твердые ключицы, остро проступающие под едва золотящейся от летнего загара коже – Валентин видел их мельком, с расшнурованном вороте рубашки, когда невыносимый вечер в дворцовом зале превратился в душную ночь, а Ричард выпил слишком много и позволил себе эту непристойную вольность.

Ему хочется оказаться там, в этих заброшенных покоях, и самому целовать Айрис  – твердые губы, запах травяного мыла, русые завитки волос на шее – прижимая ее к стене, глядя ей в глаза; и чтобы сзади его обнимал Ричард – теплый, пахнущий не мылом, а Варастой, которую Валентин никогда не видел, но так отчетливо представляет ее запах – пыль, сухая горькая полынь и кровь. Привкус полыни будет оставаться на губах, когда Валентин обернется и найдет губы Ричарда своими, а его руки в это время будут касаться округлой девичьей груди, все еще скрытой под плотным корсажем платья.

Они снимут потом это платье; нет, снимет – Ричард, а Валентин будет наблюдать за тем, как сильные пальцы распутывают шнуровку, а потом касаются бледных угловатых плеч, и как Айрис – обнаженная, с распущенными по спине тяжелыми русыми волосами, тянет с брата рубашку, и под белоснежным льном перечерчиваю загорелую кожу белые полосы шрамов – они ведь есть у Ричарда, прошедшего войну, их не может не быть. Валентин позволит им делать друг с другом всё, что они захотят – целовать и гладить, прикусывать и царапать, а потом перехватит запястье Ричарда – широкое и худое одновременно, и поведет его руку вниз, по нежной коже живота, к густым завиткам русых волос, и сам направит его пальцы к горячему лону сестры.

Он просыпается в одно мгновение.

За окном сереет блеклый рассвет, всё тело пылает от мучительного возбуждения, простыни сбились, и хочется сорвать с себя душащую ночную рубашку, раскинуться на постели и вернуться в невыносимо-непристойный, неправильный сон.

Валентин закрывает глаза, жмурится до алых пятен на обратной стороне век – и обхватывает себя ладонью, сжимает пальцы, представляя вместо своей руки прохладные тонкие ладони Айрис Окделл – и твердые от шпаги, теплые пальцы ее брата.

Анон

Re: ОЭ-фест

15. Алвадик. Wing Kink. У Ричарда Окделла есть крылья. Кто-то считает это уродством и вырождением, как, например, Мирабелла и сам Ричард, а кто-то восхищается и благоговеет, как Рокэ Алва.

Автор-2 дико извиняется перед автором-1, что выкладывает второе исполнение практически сразу после первого, но музе не прикажешь, а ждать нету сил)

▼1016 слов⬍

Впервые шрамы на спине Ричарда Рокэ увидел совершенно случайно, когда после особенно напряженной фехтовальной тренировки в необычно жаркий весенний день его оруженосец не выдержал и через голову стащил рубаху, забыв о своей обычной скромности. Две полоски на спине — розовые, припухшие, еще не зарубцевавшиеся до конца, они могли бы показаться даже какими-то трогательными, если бы Рокэ не знал, какой глубины бывают раны, оставляющие после себя подобные следы.

Отчего-то хотелось смотреть на них и смотреть, но Рокэ заставил себя отвернуться: он по себе знал, каким неприятным может быть повышенное внимание к шрамам, настойчивое любопытство к подробностям чужих страданий, которые хочется оставить в прошлом, а Ричард только-только перестал дичиться, и Рокэ ужасно не хотелось его спугнуть и начинать процесс приручения надорского вепренка с самого начала.

Былые раны не мешали Ричарду фехтовать, ездить верхом, сопровождать своего эра и наливать вино — поэтому Рокэ ни словом не обмолвился об увиденном, и жизнь в особняке на улице Мимоз текла своим чередом.

Возможно, Ричард теперь чуть реже навещал Штанцлера и чуть дольше задерживался вечерами в кабинете Рокэ. Возможно, Рокэ чуть чаще играл ему на гитаре и пел кэналлийские песни, из которых Ричард не понимал ни слова — и хорошо, что не понимал, потому что некоторые кэналлийские песни не предназначены для ушей невинных юношей, но Рокэ пел их все равно. Возможно, Рокэ с каждым днем все чаще вспоминал о шрамах на спине Ричарда и думал о том, как снимет с него рубашку, проведет по ним кончиками пальцев, прикоснется губами.

Возможно, со временем это растущее напряжение между ними — напряжение того рода, что поначалу кажется мимолетным увлечением, но в итоге приводит либо к большому счастью, либо к великому горю — вспыхнуло бы, взорвалось, и размеренной жизни в особняке Мимоз пришел бы конец, но помешала война.

Рокэ думал, что его оруженосец будет рад смене обстановки, но в Варасте Ричарда будто подменили. Словно не было тех месяцев, когда они постепенно становились ближе, делая крошечные шаги навстречу друг другу. Словно Ричард стал жертвой злого колдовства, снова превратившего его в диковатого подростка с неаккуратно забинтованной рукой, смотрящего на всех волком.

Ричард хмурился, Ричард ни с кем не заговаривал первым и односложно отвечал, когда обращались к нему, Ричард упрямо не снимал мундир даже в самые жаркие дни, когда все остальные раздевались до рубашек, Ричард сутулился, как будто пытаясь казаться меньше — и Рокэ постоянно приходилось его одергивать, но выпрямленной спины надолго не хватало.

Ричард с одинаковым безразличием реагировал — или вернее было бы сказать «не реагировал?» — на дружелюбие Эмиля, ехидство Алвы, которым тот тщетно пытался пробить возведенные Ричардом каменные стены, и даже на неуемную любовь к поэзии Жиля Понси, которой тот щедро делился с окружающими, что вообще уже ни в какие ворота не лезло.

Пришлось прибегнуть к самому действенному способу его расшевелить — уроку фехтования. Хоть Ричард теперь и фехтовал гораздо лучше, чем когда только покинул стены Лаик и неожиданно для всех стал оруженосцем Первого маршала, для Алвы все еще не составляло особых трудностей пробить его защиту, буквально и фигурально.

Конечно же, на тренировку этот упрямец явился в мундире, явно изнывая от жары.

— Ричард, — сказал Рокэ вкрадчиво, и любой, кто знал его достаточно хорошо, понял бы, что за этой обманчивой вкрадчивостью не скрывается ничего хорошего, а Ричард к этому моменту узнал его достаточно хорошо. — Снимите мундир.

Честно говоря, Алва ожидал, что Ричард откажется. Надеялся на это, потому что неповиновение лучше мрачной отстраненности, овладевшей его оруженосцем в последние дни. Но Ричард его удивил. Он тяжело вздохнул, словно смиряясь с неизбежным, словно наступил момент, который он, страшась, оттягивал как мог — и сделал то, что ему велел его эр.

Мундир упал в траву, а лицо Ричарда исказила гримаса боли
.
— Что… — начал было Алва, но Ричард вдруг поднял руку, призывая к молчанию, и Рокэ неожиданно для самого себя не окончил фразы.

Вслед за мундиром Ричард снял рубашку. Хотя «снял» — не совсем подходящее слово: он рванул ворот обеими руками, раздался треск ткани — и разодранная рубашка тоже опустилась в траву, накрывая мундир. Рокэ, которого, как он сам считал, сложно было чем-то удивить, все же ахнул, поняв, почему Ричард не стал снимать рубашку через голову: его торс обвивали импровизированные бинты, сделанные из разорванной на полосы еще одной рубашки.

— Дальше вам придется мне помочь, — хрипло сказал Ричард.

Рокэ был в ярости — бессильной ярости человека, чей близкий совершил невероятную глупость, повергнув себя необоснованной опасности, промолчав о важном, пока не стало слишком поздно. Хотелось накричать на Дикона, потрясти его за плечи, но выплескивать на него ярость было нельзя — не после того, как Ричард все-таки ему доверился.

Рокэ шагнул к оруженосцу и взялся за край бинта.

Ему приходилось раздевать женщин и мужчин, и он не чувствовал при этом стыда. Ему приходилось перевязывать раненных в бою товарищей, и он научился отрешаться от их страданий. Но сейчас, разматывая бинты Ричарда, Рокэ чувствовал, что у него начинают дрожать руки.

Когда в траву упал последний бинт — со следам крови, заметил Рокэ — Ричард сам повернулся спиной.

Оттуда, где раньше были шрамы, приковавшие взгляд Рокэ тем жарким весенним днем во дворе особняка, пробивались два крыла.

Они были маленькими, эти крылья. Несуразными, покрытыми мышиного цвета пухом, кое-где слипшимся от запекшейся крови, сквозь который робко пробивалась пара перышек. Кто-нибудь наверняка бы сказал — уродливыми, но Рокэ представил, как они будут расти, как пух сменится перьями, как Ричард расправит их в первый раз — гордо, как беркут, что гнездится в неприступных скалах.

— У нас в Кэналлоа, — начал Рокэ, на ходу вспоминая однажды услышанную в детстве и полузабытую уже легенду, — рассказывают о людях, которые чувствуют так много и так сильно, что не могут держать свои чувства в себе. От избытка чувств им хочется летать — и тогда у них и правда вырастают крылья. Но я всегда думал, что это просто сказки.

— У нас в Надоре тоже есть такие легенды, и я тоже считал их просто сказками, пока не погиб отец.

И Ричард рассказывал, а Рокэ представлял: первые крылья Ричарда, угольно-черные, как его горе. Взбешенная Мирабелла с ее эсператистскими предрассудками. Острый нож. Пропитавшиеся кровью повязки и перья на полу.

Они отрастали снова и снова, пока Ричард не устал горевать, не устал чувствовать. Когда он уезжал в Лаик, место крыльев уже заняли шрамы.

— А потом, — сказал Ричард, оборачиваясь, — я встретил вас.

В его глазах была надежда, а робко приоткрытые губы так и просили их поцеловать.

Вместо этого Рокэ благоговейно коснулся губами крыла.

Отредактировано (2022-11-19 23:56:08)

Анон

Re: ОЭ-фест

154. Ли/Пьетро. Недоверие и предубеждение со стороны Ли (потому что слишком уж сияющим выходит Пьетро по рассказам Арлетты) и равнодушие со стороны Пьетро (потому что - ну что он, хорошеньких кровожадных феечек в своей жизни не видел?). Постепенно Ли проникается и приходит к выводу, что сияние Пьетро Арлеттой не преувеличено и что он очень даже ничего, и что с этим надо что-то делать. Что именно делать и с каким рейтингом - на усмотрение автора.

Ли едет в Паону и по дороге встречает Пьетро. 1300 слов они преслэшно приглядываются друг к другу

▼Скрытый текст⬍

Мать говорила, что он высок и строен — так и оказалось, если ему на макушку положить сливу, они сравнялись бы ростом. «Братьями вас не назвать, — рассказывала она, — но вы могли бы сойти за кузенов». Молодой мужчина был светловолос в пшеничное золото и, в отличие от Лионеля, светлоглаз. Меньше, чем на эсператистского священника, он походил только на даму в беде.

— Так значит вы Пьетро, — озвучил Лионель.

Пьетро, чья фамилия давно перестала существовать, да и имя вполне могло быть маской, улыбнулся, остро и неприятно, и тогда Ли согласился: сходство определенно имело место.

— Мне говорили, что у вас белые волосы и что вы не носите усов, — безмятежно отозвался новый знакомец. — В остальном я слышал о вас достаточно, чтобы узнать по приветствию. И шагам, у вас приметная поступь, граф Савиньяк. Или мне звать вас маршалом?

Лионель уронил взгляд на свои сапоги, на не снятые шпоры. Он не ярмарочный акробат и не канатоходец, чтоб ходить как кошка.

— Я не знаю ни вашего титула, Пьетро, ни звания, поэтому имя на имя — будет честно.

Пьетро пожал протянутую руку, и Лионелю показалось, что его оцарапали звериные когти.

***

Избавлялся от усов и темных волос Лионель с удовольствием. В таз струилась грязная мыльная вода, пока верный Уилер лил из кувшина. Он же выступил и цирюльником, лишив алатских густых усов.

— Хороши вы были, монсеньор, — усмехнулся он, когда Лионель пригладил гребнем мокрые пряди. — Но и так ничего, не печальтесь.

— Благодарю, Уилер. Как ты нашел агнца?

Уилер сложил на груди руки, прислонился к двери. Хороший фульгат всегда видит больше, иначе его пристрелят еще в первом разъезде.

— Если он агнец, монсеньор, то Антал Уилер — слепой крольчонок.

Ли отжал волосы, с наслаждением провел ладоням по гладким щекам. Гайифская жаркая весна распаляла любопытство, а вдали от Талига дышалось нежданно легче. Он чувствовал себя Ли Лэкдеми, сбежавшим из-под надзора и дорвавшимся до свободы. К северу ждали Росио, мать, братья, но пока — пылающая беспорядками Паона была куда ближе, и если этот Капрас в своих словах правдив, нет причин думать, что их ждет приятный и безопасный путь.

Капрас был военным до последней нитки мундира, и Ли поверил ему, как верил надежным офицерам Северной армии.

— Но сперва я купился, — вдруг снова заговорил Уилер. — Он, знаете, глянул так на меня, вроде как девица в веселом доме, но и как святая Октавия. Моргнул влажно, и я чуть не ляпнул, как вам помочь, сударь. А потом присмотрелся, и стало неуютно, будто зимой в исподнем наружу сунуться.

— Очень занятно, — кивнул Лионель.

Мать рассказывала, как в Олларии тихий смазливый эсператист метнул в нападавшего нож. Но мама, при всей ее наблюдательности, офицером не была и в пылу беснующейся столицы могла наделить Пьетро талантами, которыми он не обладал.

Оценить одаренность то ли секретаря, то ли наемника Лионель хотел бы сам.

***

— Вы пьете? Или же церковь...

Пьетро кивнул и вместо бокала потянулся сразу к бутылке. Однако. Он по-военному продырявил пробку кинжалом и втолкнул в бутылку, отпил, и от Лионеля не укрылось, что глоток сгодился бы и «закатному коту» после выезда. Церковь мертвого эсперадора Адриана, похоже, против винопития не возражала.

Лионель откусил солонины. За эти дни он приноровился различать несколько лиц Пьетро: ту самую «девицу в веселом доме», о которой готовил Уилер, хотя Ли назвал бы это трогательное выражение беззащитной невинности как-нибудь иначе. Эсператистское лицо было невыразительно и формально, у Лионеля имелось похожее для разговоров со штатскими. Третье казалось азартным и ускользало, стоило попытаться его поймать.

— Мне вы предлагаете, а сами не пьете.

— Может, я хочу вас напоить.

Пьетро облизнул губы.

— Не хотите. Бутылка, что стоит у вас под стулом, гораздо крепче. Господин Савиньяк...

— Мне казалось, мы сошлись на имени? В Талиге три господина Савиньяка.

Лионель поднял с пола ту самую бутылку, откупорил и принюхался: пойло и правда было куда крепче и напоминало дурную солдатскую касеру. Лионель отпил, спрашивая, что сталось с его вкусом и что он сказал бы Лионелю Савиньяку, который неторопливо потягивал «Слезу» в доме на Площади Мимоз.

— Мы не в Талиге, — ответил Пьетро.

До Паоны оставалось пять дней пути, и минувшая дорога была до того гладкой, словно за ними приглядывал Создатель. Ли держался мнения, что дел у Создателя хватает, и даже еженощные молитвы не уберегут от неприятностей. Молится ли Пьетро? Становится ли перед сном на колени и складывает ли на груди длинные ладони?

Длинными ладонями Пьетро разломил курицу пополам, а потом опустил их в таз для умывания, чтобы оттереть жир.

Снаружи послышались грузные торопливые шаги, и Лионель принялся нашаривать пистолет: внутри зародилось мерзкое чувство приближающейся беды.

— Сдохните! — заорал по-гайифски ворвавшийся к ним бесноватый толстяк с перекошенным лицом. — Пришлые талигойски...

Договорить он не успел. Пока Ли готовил выстрел, под мясистый подбородок толстяка вошло лезвие, хлынула кровь, и нападавший упал в трактирную комнатушку лицом вперед. Пьетро вытер руки, подошел к телу, перевернул. Приложил к шее покойника пальцы, убеждаясь, что тот окончательно простился с жизнью, и вытащил нож. Обтер его об одежду мертвеца.

Лионель глотнул еще касеры, и на этот раз она показалась что надо.

— На десятую долю бье ниже было бы вернее, — объяснил Пьетро, пряча нож обратно в обшлага. — Но влажные руки не способствуют меткости.

Если у Создателя такие слуги, стоит относиться к Эсператии с большим почтением, решил Ли.

***

Травма была пустячная, но оттого не менее унизительная. Лионель мог бы влезть в седло, мог бы идти, но вместо этого лежал в палатке Капраса на койке. С перетянутым тряпьем бедром. Ему бывало куда больнее: не было ни жара, ни слабости, да и крови он потерял ничтожно. Лионель сел и встретился взглядом с Уилером, но тот отчего-то отвел глаза.

Полы входа палатки колыхнулись, и часовые пропустили Пьетро с тазом. Ступал он беззвучно, и Лионель оценил слова о поступи.

— Что вы тут делаете? — бросил он, не заботясь о вежливости.

— Я позвал, — нехотя признался Уилер. — Вы же себя изведете, монсеньор...

Лионель приготовился объяснить, какие решения принимает он, а какие — фульгат, но Пьетро снова успел вперед него:

— Вы не могли бы оставить нас, капитан Уилер?

Уилер щелкнул каблуками и исчез с быстротой алатской кукушки. Лионель выругался сквозь зубы, а Пьетро, поставив таз на пол, сел на край койки. Сбросил мундир и закатал рукава.

— Покажите ногу, господин Савиньяк. Вы военный, не стоит так легкомысленно относиться к ранам.

Последний раз Лионеля отчитывал дядюшка Гектор в год, когда они с Эмилем вышли из Лаик. А теперь какой-то Сэц-Гайярэ, вылезший из пыли веков, рассказывает маршалу, как относиться к ране. Лионель откинул покрывало. Сквозь тряпки проступали багровые пятна.

— Не нужно без повода лить древнюю кровь. Так мне говорили.

— Кто? — заинтересовался Ли, и Пьетро поднял на него голубые глаза.

— Эсперадор Адриан знал много из того, что почитается забытым.

Пьетро смочил тряпки, чтоб отошла подсохшая кровь, вспорол повязку ножом, и жест отчего-то напомнил, как свежуют добычу. Ли хорошо знал, как бинтуют и прижигают военные, но руки Пьетро оказались неожиданно аккуратными. Почти ласковыми.

«Ах да, он еще и врачует, как я мог забыть», — мрачно подумал Лионель.

Пьетро промакнул рану теплой водой, потрогал горячую кожу вокруг. Тонкие пальцы нанесли на разодранную кожу какую-то холодящую мазь, и в жесте Лионелю увиделось что-то... сладострастное. То самое, из веселого дома.

— Это ускорит заживление, — тем же ровным тоном объяснил Пьетро. — А теперь я наложу свежий бинт, и вам будет нужен покой и сон.

Лионель хотел было сказать, что ему не нужен покой, ему нужно в Паону, которой предстоит полыхать пламенем молний, ему нужно отправиться туда, к картинам и переговорить с Росио. А еще убедиться, что живы братья и что Мэлхен не ищет лишнего горя, что... То ли царапина дала о себе знать, то ли убийца в шкуре святого принес с собой какую-то сонную траву, но Лионель ощутил, как против воли закрываются глаза.

Он попытался бороться со сном, но мягкая сильная ладонь легла на грудь, надавила, и Ли опустился на койку. Та же ладонь поправила шнуровку сорочки, убрала со лба волосы.

Мать говорила, что Пьетро высок, строен и хорош собой. Упоминала, что в нем есть доля сходства с Савиньяками, что он бросает нож точно в цель и недурно знает медицину. Она не ошиблась, но забыла упомянуть, что...

— Спите, господин Савиньяк. Доброй ночи.

Что он закатная тварь, хоть в серой рясе, хоть в мундире, и это заставляло верить: поручение будет исполнено. Сквозь сон Лионель протянул руку и коснулся нежных, несущих опасность пальцев.

Анон

Re: ОЭ-фест

46. АУ в стиле нуар. Мафия и вот это всё.
Персонажи любые, рейтинг тоже. Не юмор и не крэк.

меньше 1к слов, джен, Валя и Рокэ, немного Хуан, а также фон Вали мёртвый Джастин, кинонная внешность, ноу бета ви дай лайк джастин придд

▼в конце он его убьёт⬍

Сидящему в кресле юноше больше подошёл бы зал библиотеки. Или суда, как отцу-супрему. На него нынешний наследник Приддов походил куда больше, чем старший брат. Волосок к волоску, пусть кудри вместе с веснушками и нарушали идеальный образ звериной серьёзности, рождённый выглаженной рубашкой и костюмом тройкой.

— Моего брата убили, — проговорил он слишком ровно, словно бы разговор шёл о погоде. Впрочем, нет, погоду обсуждали эмоциональнее.

— Да, и это сделал ваш отец, — Рокэ пожал плечами. Он стоял, притулившись к столу и продолжая разглядывать неожиданного гостя сверху вниз.

Валентин. В памяти смутно всплывал его образ несколько лет назад, совсем ребёнок. В какой-то выходной Рокэ подвозил Джастина к интернату Лаик. Тогда он увидел тощего и слишком вытянувшегося подростка с непослушными вихрами и огромными очками. Но прошедшие годы пошли Валентину на пользу: он раздался в плечах и окреп, но от общей субтильности фигуры не избавился.

Кажется, тогда у него ещё был синяк на скуле и разбитые в кровь костяшки.

— Я тоже так думал сначала, — произнёс Валентин и чуть улыбнулся, будто снисходительно, и в свете лилового неона он походил на демона с картин древних.

Копия супрема Вальтера в юности.

Только куда более наивная и невинная. Болотные глаза из-за прищура скрывали эту черту, но недостаточно хорошо, чтобы Рокэ не разглядел.

— Но моё расследование указывает, что это не он.

— Чего же вы со своим расследованием не направились в полицию? — почти насмешливо спросил Рокэ, прекрасно зная ответ. Валентин скривился.

Колиньяр.

Даже если бы Валентин мог обратиться к закону, дело бы не пошло дальше приёма заявления, особенно потому что сами Придды постарались и обставили всё как несчастный случай. Или же он подозревал кого-то в системе. Или кого-то этой системе приплачивающего.

— И почему же вы пришли с этим ко мне, а не к отцу?

На лице Валентина появилось это вежливое приддовское недоумение, от которого любой чувствовал себя последним идиотом. Любой, но не Рокэ, хотя у Джастина это выражение тоже получалось отменно. Впрочем, именно из-за их близости оно почти не действовало теперь, на другом лице, слишком похожем на то, давно похороненное под плотным слоем глины и искусственной травы.

Или его кремировали?

Почему-то эта деталь выскользнула из сознания Рокэ, а ведь это важно.

— У меня есть основания полагать, что его убили из-за вас, — Валентин открыл портфель и Рокэ чуть напрягся. Хуан уже вскинул револьвер, и стрелял он без промаха. Валентин вздрогнул, испуганно покосился на оружие.

Наивный и невинный мальчишка.

Куда же он лез.

Он собрался, лицо снова стало бледной вежливой маской, призванной защищать его, и извлёк из портфеля папку с бумагами, протянул её Рокэ.

Страницы могли быть отравлены. Беспокойство за свою жизнь после недавнего покушения с ядом в вине схватило горло железной хваткой. И всё же он лениво оттолкнулся от стола, подошёл и взял папку.

Вряд ли Валентин мог бы убить хоть кого-то. Пусть Придды и скользкие твари, законники, умеющие обходить правила куда лучше, чем все криминальные авторитеты Олларии. От него нужно ждать чего-то сложнее простого яда на страницах. Чего-то, за что ему точно ничего не будет.

Рокэ просмотрел листы, вырезки из газет, свидетельства, написанные каллиграфическим почерком, или же напечатанные на машинке. Вальтер не убивал своего старшего сына, если верить этим бумагам. Другое дело, что нельзя знать наверняка, что Валентина не подослали, чтобы убедить как раз в этом. Так что Рокэ закрыл папку и бросил на стол к другим бумагам. Всё это нужно проверить. Валентин проводил её взглядом. Разумеется это не единственный экземпляр, возможно, даже не оригинал.

Но фамилию Манриков Рокэ там определённо углядел. Ещё одни скользкие твари, в этот раз из финансового сектора, их бухгалтера сидели в каждой крупной семье, кроме его собственной.

— Вы когда-нибудь бывали в Кэналлоа?

— Не доводилось, — а вот внезапный вопрос не выбил его из колеи. Интересно. Много ли Джастин успел ему рассказать?

— Там есть интересный обычай, райос. Читали о нём?

Джастин говорил, что у Валентина хорошая память. Ему достаточно один раз что-то увидеть или услышать, и он мог это воспроизвести, но, сколько Рокэ ни встречал подобных людей, у них всегда одна проблема: анализировать увиденное им сложно. Валентин выглядел так, словно бы скользил взглядом по строчкам. Покачал головой.

— Это красный флаг, рассечённый золотой молнией. Означает «Кровную месть». Если он поднят, то никакой пощады. Вы хотите поднять райос, юноша?

У Валентина дрогнули губы.

Не готов. Не хотел. Потому и пришёл.

Рокэ подошёл к креслу и наклонился к Валентину. Он младше, чем был Джастин при первой встрече. И взгляд…

Закатные болотные глаза сквозь линзы очков. Они отражали яркий свет неона из-за окна и лампы на столе. Самого Рокэ.

Призрак Джастина, который неотрывно следовал за Валентином.

Ещё один щит между его невинными глазами и миром, который с удовольствием перемолет его, стоит только опустить хоть одну преграду.

Ведь Придды, как показала практика, куда более ранимые, чем хотели казаться. И этот наивный, невинный юноша — Придд до кончиков идеально уложенных волос.

Молчание затянулось непозволительно долго. Или так только показалось. Рокэ собирался было уколоть желанием загрести жар чужими руками, навязанным воспитанием супрема, но Валентин приоткрыл сухие губы, и, после секундного молчания, сипло спросил:

— Мне обязательно при этом надевать всё красное?

Непроизвольно вырвался смешок.

— Можете ограничиться нижним бельём, — покачал головой Рокэ и сел в кресло напротив.

Теперь свет из окна полностью скрывал глаза Валентина. Даже можно представить, что улыбался Джастин, так они похожи теперь, когда лиловый неон освещал болото.

Джастин бы не одобрил, во что Рокэ собирался втянуть брата, но он сам пришёл. Невинный и наивный юноша с болотными глазами.

Интересно.

Отредактировано (2022-11-20 07:18:47)

Анон

Re: ОЭ-фест

29. Алвали по мотивам цитаты из канона:

Что именно изображать — эпизод в зимнем саду, нескромный вечер, пропущенную сцену — на выбор автора. Рейтинг желательно повыше, но как получится.

И/или

27. Графичный гет, где женщина остается в платье. Грудь в корсете, ворох юбок. Кулинингус или другое с акцентом на женском удовольствии. Пейринг любой.

▼Скрытый текст⬍

Кардинал Сильвестр настаивал на том, что герцог Алва нужен ему немедленно. Если бы не договоренность с Росио, Лионель сумел бы его задержать или направить в Малую приемную, откуда герцог ушел не далее как полчаса назад. Но в данный момент Росио был в Зимнем саду, и не один. Лионель пропустил кардинала вперед, и едва успел остановиться, когда тот неожиданно замер, простонародно зажав свой рот рукой с четками. Открывшаяся сцена объясняла все.
Качели на крохотной лужайке посреди цветущих кустов и подстриженных деревьев не пустовали. Ее величество откинулась назад на скамейке, прогнувшись в спине. Ее пышная высокая прическа растрепалась, и несколько пепельных прядей спадали с тонкой шейки, перевитой ниткой жемчуга. Глаза ее были прикрыты от удовольствия, ровные зубки прикусывали нижнюю губу, а грудь тяжело вздымалась. Распущенный корсет позволял видеть обычно скрытую красоту - небольшие, как раз на мужскую ладонь, груди, белую ровную кожу с голубыми жилками, розовые ореолы, подчеркивающие более яркие бутоны сосков. Белое кружево выреза только подчеркивало ложбинку между грудей, каждый вздох и выдох. Серебристо-голубой бархат обнимал тонкий стан и переходил в пышные юбки, разметавшиеся по сиденью качелей и обнажающие стройные ноги в тонких шелковых чулках. Правая ножка была заброшена на плечо сидевшего перед ней на коленях мужчины, скользя по его черным волосам и темно-синему камзолу. Лицо сидящего было скрыто в бархате и шелке юбок, но это не мог быть никто иной, как Первый маршал Талига.
Медленно покачивались качели, закусывала губу и глотала стоны королева, вечернее солнце проходило сквозь стекла оранжереи. Серебристо-голубой цветок вырастал из сине-черного основания, распускался жемчугом и розовым, струился пепельными прядями, приковывая внимание. Лионель спохватился, что потерял счет времени, отступил назад и потянул кардинала за собой.

Анон

Re: ОЭ-фест

75. Приддоньяк. Омегаверс. Раскладка по ролям любая. Желательно высокий рейтинг

1061 слов, рейтинг высокий

▼идеальное соответствие⬍

— Подожди, подожди! — Арно глубоко вдохнул, пытаясь сосредоточиться. — Зараза, ты меня прости, пожалуйста, но ты не мог бы повторить? Я не уверен, что услышал правильно.

Сосредоточиться не получалось — тонкий цветочный аромат, смешанный с запахом талого снега, дразнил и отвлекал. Арно слышал его и раньше, но теперь он стал сильнее, ощутимее, настойчиво напоминая о том, что так легко было забыть на поле боя или на площадке для поединка.

— Мне нужен наследник, — терпеливо повторил Валентин. — Я рассмотрел все возможные варианты и пришёл к выводу…

Арно снова почувствовал, что задыхается. Он рванул ворот рубашки, но легче не стало.

— … идеально подходишь.

— Я? — глупо переспросил он, словно Валентин мог иметь в виду кого-то ещё.

Между бровями Валентина обозначилась морщинка:

— Мне нужно было сообщить об этом по-другому? Более традиционным способом? Рябины здесь достаточно, но я не уверен, что в окрестностях Альт-Вельдера есть хоть одна статуя с оленем.

— Нет, — торопливо возразил Арно. — Обойдёмся без оленя, и, кляча несусветная,  не рассказывай, пожалуйста, кто тебя просветил.

Один из близнецов или матушка — в своей семье Арно был уверен, так же как и в том, что его теперь замучают намёками.

Он поёрзал в кресле, вскочил, прошёлся по комнате. Валентин остался сидеть, сохраняя безмятежно спокойную позу. Но Арно знал, что он тревожится, чувствовал это так же верно, как предугадывал иногда, куда именно Валентин собирается ударить клинком. 

Валентин встревожен… Чем? Тем, что ему откажут? Мысли Арно скакали обезумевшими морисками, и было невероятно трудно удержать их в себе, не вывалить, как обычно, бессвязным потоком.

Ли сказал бы: излагай по порядку, отбрасывая чувства, только самое существенное.

По порядку получалось так: во-первых, Валентин — омега. Арно знал это всегда, но, словно сговорившись, они оба  старательно обходили эту тему молчанием. Арно понятия не имел, как Валентин справляется, так же как никогда сам не рассказывал ему, как мучителен бывает гон, проведённый с женщинами. Даже в древних родах омеги были редкостью, и они никогда не доставались третьим сыновьям при живых старших братьях.
Во-вторых… Арно остановился перед креслом Валентина в нерешительности. Тот поднял лицо, но у Арно почему-то не получалось увидеть его целиком: голубая тонкая прожилка на бледном виске, чёткая линия скулы, плотно сжатые потрескавшиеся губы — словно Валентин их прикусывал в сомнении. Серые внимательные глаза, такие знакомые.

«Что же там было во-вторых? А-а, к кошкам это всё!»

— Много было ещё… кандидатов в твоём списке? — хрипло спросил Арно. — Нет, не отвечай, не надо. Я, наверное, захочу их всех вызвать.

— Это будет крайне неблагоразумно с твой стороны, — Валентин облизнул губы. — Если тебе это важно — я не предлагал никому, кроме тебя, но…

— Вот и не предлагай, — перебил Арно, опускаясь перед ним на пол и пристраивая подбородок на острое колено Валентина, обтянутое серым чулком. — Я не так уверен, как ты в твоём выборе, но ты всё ещё мой бригадир, и придётся, пожалуй, тебе довериться.

Рука Валентина легла на его затылок осторожно, словно неуверенно, длинные пальцы зарылись в волосы, и Арно прижался щекой к его ноге. Запах Валентина окутал его со всех сторон — и Арно удивился, как это у него раньше получалось не обращать на него внимания, и получалось ли, на самом деле, или он просто научился сам себя обманывать?

— Я мог бы доказать тебе свою правоту, — сказал Валентин негромко. — Я рассчитал идеальный момент для зачатия, но пока мы могли бы… подготовиться.

Ровный невозмутимый голос дрогнул, когда Арно повернул голову и коснулся губами запястья Валентина. И это было так славно, что Арно немедленно захотелось, услышать это снова.

— У тебя ведь есть план? — спросил он, перехватывая его руку и ведя носом по гладкой тёплой коже.

— Был, — совершенно серьёзно признался Валентин, и у Арно защемило в груди от нежности, — но, кажется, твои правки мне нравятся больше .

Это было так правильно — касаться Валентина, чувствовать его пальцы в своих волосах, на своих плечах и лопатках. Слушать, как сбивается его дыхание, когда Арно расстёгивает пуговицы на колете. Целовать сухие губы и запрокинутый гордый подбородок, прикусывать кожу на шее, задирать рубашку, прижиматься обнажённым телом, оставляя на нём свой запах: «Мой, мой, мой». Раздвигать колени, пристраиваясь между ними, зарываться носом в волнистые каштановые волоски на животе, обхватывать губами его твёрдый член, ласкать его языком — пока Валентин не издаст протяжный глубокий, совершенно невыносимый стон.

Одного стона было мало — альфа внутри Арно желал взять омегу немедленно, его собственный член изнывал, требуя разрядки, пришлось сжать его сильнее, прямо через ткань штанов.

Арно отстранился, облизывая губы, сглатывая слюну. Валентин смотрел потемневшими растерянными глазами. Раскрасневшийся, с растрёпанными волосами, в растерзанной одежде он выглядел непривычно и неприлично — хотелось запереть его в спальне и не выпускать из рук, не показывать никому никогда.

— В кровать, — скомандовал Арно, вытягивая его из кресла.

Валентин покорно поднялся, перешагнул через упавшие на пол штаны — на нём остались только чулки и смятая тонкая рубашка, еле прикрывающая бёдра.

— Зар-раза, — восхищенно прошептал Арно, — ты такой… такой!

Слов не хватало. Он хотел сказать «красивый» — но это было не то, слишком обычно, недостаточно хорошо для Валентина. Арно удивлялся самому себе: как это раньше он мог считать привлекательным кого-то ещё, желать кого-то другого, если в мире существовал Валентин, если Валентин может быть вот таким.

В вырезе его рубашки темнели оставленные Арно следы — и совершенно некстати вспомнились проклятые рябиновые бусы. Вспомнились — и следом вдруг пришло запоздалое понимание, что именно имел в виду Валентин, говоря о статуе оленя. Стало стыдно за собственную несообразительность и немного страшно — вдруг он сделает что-то неправильно, и Валентин пожалеет о своём выборе, и…

Валентин притянул его к себе и поцеловал жадно и настойчиво. Все страхи из головы Арно выветрились, словно и не было.

Путь до кровати занял целую вечность — они останавливались на каждом шагу, не в силах оторваться друг от друга, попутно выпутываясь из оставшейся одежды. И неловко упали на лиловое покрывало вместе, сплетаясь руками и ногами — смешок Валентина обжёг ухо Арно, и он тоже рассмеялся, перекатил Валентина на спину и навис сверху.

— Потом, — сказал Арно, прижимаясь пахом к паху и медленно, дразняще потираясь, — покажешь мне свой план.

— Это секретный документ, — Валентину почти удалось привычное невозмутимое выражение лица, несмотря на зацелованные губы. — Сначала тебе придётся дослужиться до полковника.

Он развёл ноги в стороны, и Арно подхватил его под колени и выпрямился.

— Ты во мне не сомневаешься. Ты герцог и мог выбрать любого альфу, равного себе, — Арно скользнул рукой по его члену, вниз к влажной, сочащейся смазкой дырочке, погладил по краю, не решаясь скользнуть внутрь. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, Зараза.

Валентин слабо улыбнулся в ответ, а потом закусил губу и запрокинул голову, но глаза не закрыл — так и смотрел на Арно, пока тот входил в него, сначала пальцами, а потом членом, словно они снова бросили друг другу вызов.

Анон

Re: ОЭ-фест

63. Алвадик. В Лаик Колиньяр и ко жестоко издевались над Ричардом, в том числе нон-кон. Алва заново приучает к прикосновениям, к нежности, к тому, что секс может быть приятным. Опционально: Алва снизу. Рейтинг повыше.

878 слов

▼Скрытый текст⬍

Отдышаться получается не сразу, и какое-то время Рокэ просто лежит, раскинувшись, вытянув ноги, уткнувшись подбородком Ричарду в плечо. Отголоски удовольствия ещё не утихли, вспыхивают, тонко покалывают, и Рокэ негромко усмехается, качает головой — так, чтобы задеть лбом влажные растрепавшиеся волосы Ричарда. Слегка вьющиеся на концах, они немного пахнут мыльным корнем, немного — солью пота, и ещё чем-то успокаивающим, домашним — Ричардом, думает Рокэ и усмехается вновь. Ему очень хочется смеяться, а ещё — подтянуть Ричарда, расслабленного, податливого, к себе под бок, обнять, положить ладонь ему поверх рёбер, чтобы в неё отдавался стук сердца, всё ещё частящий.

Вот только у Ричарда, похоже, намерения иные. Рокэ едва успевает несколько раз поцеловать затылок под мягкими вихрами, прихватить губами влажную кожу — и Ричард слегка отодвигается, садится на постели, подбирая колени.

— Рокэ, ты… — поднимает голову и смотрит пристально, тревожно сводя брови. — Я, кажется, чересчур забылся, когда уже почти… — к щекам приливает тяжёлый густой румянец, Ричарду явно хочется отвести взгляд, но он для чего-то пересиливает себя. — Я… не слишком? Тебе не больно?

Рокэ хочется фыркнуть, ругнуться, недовольно поморщиться, а всего больше — сгрести мальчишку к себе на колени, стиснуть, зацеловать, повалить на подушки, чтобы и не думал изводить себя пустяками.

— Мне не больно, — с расстановкой отвечает он. — И — разве ты не помнишь, как я просил тебя?

От этих слов Ричард заливается краской ещё сильнее, зато уголок рта дёргается в попытке скрыть улыбку. Рокэ тянется потрепать его по волосам, приобнять, и Ричард охотно льнёт, потирается носом о скулу прежде, чем спустить ноги с кровати и потянуться к кувшину с тёплой водой.

— Ты лежи, — выпаливает он поспешно, — я сейчас.

Что ж, отчего бы и нет, если Ричарду хочется позаботиться. Рокэ шире расставляет бёдра и колени, прикрывает глаза, чувствуя прикосновения влажной ткани к члену, промежности, слегка саднящему заду.

Он несколько покривил душой, заверяя любовника, что не испытывает неприятных ощущений вовсе — впрочем, подобного рода неудобствам он не придавал значения: Ричард был оснащён весьма внушительно и брал его пылко, жадно, стремясь доставить удовольствие. Рокэ не отказался бы повторить хоть завтра же утром — так для чего же только беспокоить Ричарда?

Увы, беспокойство давно въелось Ричарду в плоть и кровь. Когда-то, только взяв его к себе оруженосцем, Рокэ обещал научить его улыбаться — и почти преуспел, вот только улыбка слишком часто и слишком быстро сменялась знакомым выражением мучительной сосредоточенности: «Что же я должен был сделать и что я мог упустить?»

Увлечённый мыслями, Рокэ не замечает, как Ричард откладывает тряпицу, быстро наклоняет голову — и тёплые губы выцеловывают внутреннюю поверхность бедра, влажно мажут по промежности, трогают мошонку. Это явно не попытка возбудить, приласкать чувственно, в ней сейчас не было бы смысла — это что-то странное, от чего у самого Рокэ теплеет в груди и покалывает щёки.

— Дикон, — тихо зовёт он, и тот поспешно приподнимается — и даёт утянуть себя на грудь Рокэ, обнимает, щекочет кожу дыханием.

Рокэ уже начинает дремать, когда слышит тихое и почти сердитое:

— В следующий раз — ты меня.

— Мм? — Рокэ не открывает глаз. — Посмотрим. В постели, как и на войне, порой уместнее действовать по ситуации.

— С меня достаточно отговорок, — Ричард сердится всерьёз, голос делается глуше, отрывистей. — Рокэ! Я помню, ты рассказывал. Тебе нравится сверху.

— Нравится, — устало выдыхает Рокэ, — и снизу тоже неплохо, мороки меньше… Если бы меня что-то не устраивало, юноша, мы давно бы уже этого не делали.

— В следующий раз ты меня, — Ричард сбивается на долю секунды, — возьмёшь.

Рокэ открывает глаза, смотрит в нависшее над ним лицо. Губы сжаты, подбородок чуть вздрагивает. Широко раскрытые глаза глядят в упор.

— Если ты будешь этого хотеть, — негромко произносит Рокэ, вновь притягивает его ближе, ерошит встрёпанный затылок. Спускается ладонью ниже, нажимает сильнее, массируя закаменевшую спину.

Рокэ помнит это мучительное напряжение мышц под руками, помнит Ричарда оглядывающим исподлобья всё вокруг, вздрагивающим, стоило кому-то рёзко дёрнуться или подойти слишком близко. Помнит, как в кабинете он садился поодаль, широко расставляя ступни, точно будучи готовым вмиг сорваться с места — а потом, в один из вечеров, когда Рокэ наигрывал кэналлийские мелодии, Ричард устроился рядом с его креслом, прямо на шкуре чёрного льва, и привалился к ногам Рокэ спиной, засыпая.

Помнит, каким растерянным, напуганным и всё-таки радостным Ричард в первый раз вернулся от Марианны, протянул пахнущую розами записку.

Помнит, как Ричард зачем-то привставал на цыпочки, подойдя совсем близко, и целовал в скулу, в висок, щекотно дышал в мочку уха.

Как усадил Ричарда к себе на колени, тяжёлого, горячего, и гладил, гладил ладонью между подрагивающих разведённых ног, не пытаясь распустить ему завязки штанов. Как он закусывал губу, сдерживаясь, а потом перестал, вскрикивал звонко, свободно, цепляясь за плечо Рокэ.

Вот и сейчас он лежит, дышит ровнее, глубже, прижимается щекой к груди Рокэ — и всё ещё ждёт боли, и всё ещё готов ломать что-то в себе — лишь бы доказать, что не поломан.

Во рту у Рокэ горчит, как наутро после касеры. В висках стучит гулко и тяжело, и хочется прорваться в давнее, в узкий душный коридор, ухватить за шиворот, пнуть, оттащить, раскидать, со всей силы приложить об стену, сомкнуть пальцы на горле. Заслонить. Не дать.

Рокэ прикрывает глаза, старательно вызывает в памяти короткое движение кистью и выпад, острие, глубоко вошедшее в горло, влажный хлюп, с которым оно вышло, железный запах крови, заляпавшей рукав и сапоги, холёное лицо с надменными правильными чертами, искажённое, неестественно запрокинутое — и тупой животный ужас в глазах шестерых.

Чуть легчает.

Отредактировано (2022-11-20 19:47:02)

Анон

Re: ОЭ-фест

89. Приддоньяк, рейтинг любой. Вале ошибочно доносят о смерти Арно. Когда ночью Арно возвращается, Валя его принимает за астеру и пытается прогнать. И с одной стороны не желает видеть, с другой хочет насмотрется и обнять в последний раз. Драма, но не совсем уж дарк. Ну и смущённый, терпеливый, комфортящий своего Спрута Арно.

астрологи объявили воскресенье приддоньяка, простите
1100 слов, ЕР, безрейтинг

▼Скрытый текст⬍

— Уходи, — говорит Валентин, и в тишине короткое слово звучит оглушительно. — Уходи, тебе здесь нет места.

Обманчивое в безукоризненном сходстве видение затворяет дверь и приваливается к ней спиной. Боятся ли эти создания света? Молитвы? Говорят, их можно узнать по отблеску глаз и по запаху сладкой гнили. Кто-то чует аромат лилий, кто-то — падали, но Валентин чувствует только едкую копоть отгоревших свечей и еловую снежную свежесть: окно приоткрыто.

Иллюзия, знает Валентин, отражает не человека — память о нем, образ, запечатленный в сознании тоскующей жертвы. Не помни он, что накануне Арно порезался бритвенным прибором, не было бы тонкой полосы на подбородке, не знай он, как изгибается рукоять его шпаги, та выглядела бы иначе.

«Это тень, — говорит себе Валентин, и увидеть тело было бы куда проще, чем смотреть в лицо не истлевшей еще памяти. — Она чует одиночество и показывает мне то, чего я желаю».

— Развейся, — повторяет он, — ты ничего не получишь.

Письмо все еще на столе, не письмо — записка, нацарапанная Кроунером. Она пестрит ошибками, изрядно помялась, добираясь до ставки, но однозначна в каждом слове. Если сжать все сказанное, опустить объяснения и обстоятельства, то останется короткое: капитан Савиньяк не вернется. Валентин уже подготовил лист и чернила, но не удосужился зажечь свечу взамен иссякших: заблудился в незнакомом горе.

— Не буду тебя торопить, — говорит видение. Снимает перевязь со шпагой, бросает шляпу и садится на пол. — А то ты, похоже, уже свыкся с мыслью.

Настоящий Арно сейчас стал бы стягивать сапоги, и создание безошибочно улавливает этот отголосок мысли: не-Арно снимает сапоги и скрещивает ноги. Туже перевязывает волосы, к мундиру прилипли листья и крохотные ветки, на щеке грязная полоса. Таким он вернулся бы, если вернулся, Валентин бранит живость воображения и опирается на стул, колени вдруг больше не держат.

Он дышит тяжело, а коснувшись лба, понимает, что взмок, как больной, которого отпустила лихорадка. Пальцы, что вцепились в деревянную спинку, побелели, и, должно быть, он сам побледнел. Это не первая потеря и даже не первая встреча с дорогим мертвецом, но от достоверности рот наполняется слюной, будто перед приступом дурноты.

Валентин ощущает прикосновение рук к локтям: они придерживают, не давая бессильно упасть, а потом оказываются за спиной. Смыкаются, и Валентин позволяет себе мгновение слабости.

— Поищи того, кто не откажется от замены, — роняет он и, вопреки словам, опускает голову на обтянутое сукном плечо.

Пахнет диким черничником, мокрой землей, телом, но — не смертью. Валентин ощущает биение уже полсуток как замершего сердца и просовывает ладонь: Кроунер писал, пуля пришлась в правый бок, но мундир сух и мягок, ни дыры, ни запекшейся крови.

«Ты не видел раны, потому ее нет», — подсказывает та часть сознания, что не позволяет поддаться наваждению.

— Все еще хочешь меня прогнать? — спрашивает знакомый голос.

Оставшись наедине со скорбью и чистым листом, Валентин смог бы мыслить складно и отстраненно. Офицеры погибают, гибнут друзья и возлюбленные, и, может, его конец поджидает его в новом рассвете. Рассуждения — подходящее лекарство, но сейчас голова пустеет, а сердце просит о прощании, пусть ложном и мимолетном.

— Мне кажется, что ты не умер, — произносит Валентин, коря себя за то, что обращается к настоящему Арно.

— Очень хорошо, что ты так думаешь, — шепчут в ухо, и в интонациях слышится улыбка. — Потому что я все-таки не умер, хотя на свой бок смотреть бы сейчас не решился...

Легче всего поверить в соблазнительную правду, но опыт многих утрат говорит, что надежда исчезает, как капли на раскаленном металле, мгновенно и не оставляя следа. Но может ли созданное воображением тело быть горячим и подвижным, может ли оно быть неотличимо от того, которое должен теперь искать ночной разъезд?

— Ну-ка подожди, дай...

Не-Арно отстраняется и неловко снимает мундир, выправляет из пояса рубашку и скидывает через голову, кривится, когда поднимает руки. Даже в тусклом отсвете луны и снежных бликов видно, что от ребер вниз расцветает обрамленная красным синева, которая через несколько дней начнет наливаться нездоровым желтым. Начала бы, будь это живой человек. Валентин касается синяка.

— Больно, знаешь ли!

Арно — Арно? — смеется, и Валентин падает на стул, трет виски, и изнутри готово выплеснуться унизительное облегчение. Хочется пить и дышать, петь, но звуки застревают на подступах к горлу, а голову пьяно кружит. Сбылось? Или сознание окончательно воспалилось?

— И правда стреляли, — объясняет Арно, — и попали бы, если б я не сверзился с лошади! Стыдно сказать, но это мне жизнь спасло, хотя не поручусь, что...

Арно говорит, как стукнулся то ли о камень, то ли о корень, как потерял сознание, а пришел в себя, когда в лицо ткнулась лошадиная морда. «Я теперь дважды его должник», — снова смеется он, и Валентин обнаруживает, что способен чуть раздвинуть уголки губ.

— ...так что Кроунера не ругай, неоткуда ему знать, что в меня не попали. Но до чего же противно, когда двигаю рукой.

— Тебе надо к мэтру Холгейту. Почему ты не пошел сразу? — Валентин понимает, что возвращается к реальности, которая требует действий: врачи, бумаги, сон, утренний совет...

Арно, усмехаясь, рассказывает, как встретивший его сержант приложил руку к губам и пригрозил рябиной, которая стоит у офицеров на окнах.

— И тут-то я понял, что вроде как умер. Убедил парня, что ни рябина, ни молитва меня не берут, и решил, что сперва надо увидеть тебя, а уже потом латать бок. И, кажется, лодыжку — вон как ее раздуло.

Даже сквозь плотный чулок видно, что над стопой опухло, и Валентин уверен, что горячо.

Он закрывает лицо ладонями и считает до сорока, чтобы вернуть самообладание и отбросить сразу и беду, и неожиданный счастливый исход. Арно понимает его неверно. Или напротив, безошибочно распознает то, что невыносимо озвучить.

— Ну прости, — говорит он, и Валентин касается лбом его обнаженного живота. Арно обнимает его, сидящего, оставаясь стоять. Наклоняется, чтобы поцеловать в макушку, и губы задерживаются. — Я умирать не собираюсь, так что не верь, если вдруг.

— Тебе не нужно просить прощения, — выходит глухо и неискренне, он добавляет: — Я почти начал письмо твоей матери.

— Так пиши! Не нужно ей знать, что я умудрился так упасть, но весточке от тебя она точно будет рада, она вообще обожает письма, а я, сам знаешь, не сочинитель.

Арно говорит что-то еще, и Валентин разрешает себе потеряться в звуках голоса и прикосновениях. Это оказывается куда проще, чем можно признаться. Стоит ответить на объятие, может, оставить поцелуй на лбу или скуле. Дать понять, как тяжело тянулись эти часы, что грозили стать вечностью.

Но Валентин вспоминает о жутком синяке, о лодыжке, о том, что Арно пролежал несколько часов на снежной земле. Встает и чуть наклоняет голову, чтоб их глаза оказались на одном уровне.

— Иди и разбуди мэтра Холгейта. — Арно едва заметно хмурится, когда тянется к рубашке, и Валентин стремительно меняет решение. — Или нет, оставайся и ложись, если у тебя что-то сломано, не нужно беспокоить без повода. Я попрошу, чтобы мэтр пришел.

Арно неожиданно не спорит, садится на край постели, а на подушки откидывается уже тяжело. Над губой скопились капли пота, и Валентин осторожно собирает их указательным пальцем.

— Пришел ко мне — в твои комнаты? — но бровь Арно изгибается весело и вызывающе.

— Нет ничего удивительного, если ты решил сначала доложиться начальству.

— Доложиться без рубашки?

— Я подыщу объяснение, если это тебя так тревожит.

Но едва ли Арно и правда волнует, что подумает врач, или денщик, или приходящая служанка, потому что он жестом просит наклониться, и когда Валентин нагибается над постелью, целует протяжно и пылко.

Валентин думает, что мешало ему обмануться, и понимает, что ответ давно готов.

Отредактировано (2022-11-20 20:20:29)