Лампа возвращается в Москву и начинает думать. В версию о том, что Алексея увезли за границу, она не верит, ведь для получения визы он должен был хоть раз поднять жопу с дивана. Значит, Алексей остался в России, женился на Алисе и погиб. Но как он, ленивый, апатичный и никчемушный превратился в столь деятельного мужчину? И зачем выдумал несуществующих родственниц? Кстати, Лампа всё-таки спросила Иру насчёт шрама, и та ответила, что у её мужа его не было, а про Костю она не знает. Следовательно, либо Алексей получил шрам после отъезда, либо кто-то выдавал себя за него. Но кто? И зачем?
Ладно бы у Алисы имелись миллионы на счету и драгоценности в банке. Но у моей клиентки ничего особого нет, кроме самой обычной квартиры, которую Алексей же и отремонтировал.
Может, главное действующее лицо пьесы — маньяк-альтруист? Человек, с особой настойчивостью делающий людям добро помимо их желания?
Сумасшедшая волшебная палочка? Живет кто-то в обшарпанных стенах и не хочет колготиться с ремонтом, так вот ему чистые, сверкающие хоромы…
Молодец, Лампудель, с фантазией у тебя всё в порядке, кое-какие логические выводы ты делать умеешь. Может сейчас ты додумаешься до самой очевидной версии, что это Костя выдал себя за Алексея? Нет?
Нет, больше ей думать некогда, ведь Лампа доезжает до дома Алика. И между тем, как она заходит в квартиру, и тем, как она просит за Кирилла, проходит 4 вордовских листа. 4, сука, листа, мы читаем о том, как Алик сначала принимает Лампу за Нинон и требует жрат, как Лампа идёт в магазин и готовит обед и как они базарят ни о чём. И там такие интересные диалоги, которые никак нельзя было пропустить.
— Макароны будешь?
— Угу.
— С сосисками?
— Конечно.
— И с соусом, томатным?
Я умостила перед ним тарелку, Модестов схватил вилку и в ускоренном темпе начал впихивать в себя ужин. При этом он стонал на разные лады, словно сильно проголодавшаяся собака.
— О-о-о-о.., а-а-а.., э-э-э…
— Вкусно? — улыбнулась я.
— Угу.
— Очень?
— Ага.
— И что мешает тебе хоть раз в день питаться по-человечески?
Алик бросил вилку в пустую тарелку, откинулся на спинку стула и сонно пробормотал:
— Еду варить надо.
— Можно купить готовую, — не сдавалась я. — Сейчас полно всяких полуфабрикатов, салаты разные. Конечно, они не особо вкусные, но ведь лучше их слопать, чем кошачий корм.
— Мяу, — нервно вздрогнул Гав, укоризненно глянув на хозяина, — мяу.
— В конце концов, — мирно бубнила я, — не слишком затруднительно заказать на дом пиццу.
Хотя дальше идут интересные рассуждения Алика насчёт семейной жизни.
— В конце концов, — мирно бубнила я, — не слишком затруднительно заказать на дом пиццу.
— У меня от нее уже изжога, — пожаловался Алик. — Наверное, жениться надо.
Я окинула взглядом одетого в мятые тряпки, похоже, год не мывшегося Модестова и вздохнула.
Кто же согласится с таким в ЗАГС идти? Но вслух произнесла совсем иную фразу:
— Супругу придется содержать — одевать, обувать, кормить.
— Сама себе на жизнь заработает, — сыто икнул Алик. — Налей чаю, а… Впрочем, деньги у меня есть, не проблема.
Я наполнила кружку, поставила ее перед начинающим дремать Модестовым и продолжила:
— А если ребенок родится, тогда как?
Алик распахнул смежившиеся веки.
— Такого не надо!
— Но женщины в основном хотят детей.
Модестов крякнул, потом решительно ответил:
— Ну.., пусть приходит сюда, приберет, постирает, поесть приготовит, а потом к маме отправляется. И ребенок пусть у бабки живет, там орет!
Я улыбнулась.
— Тебе нужна не жена, а домработница.
— Ой, беда! — затряс давно не мытой головой Великий Али. — Уже нанимал! Прикинь, она «клаву»
[3]
мокрой тряпкой тереть стала. Я в туалет отошел, прихожу — мама родная, какая жуть происходит! Чуть не убил дуру.
Лампа начинает аккуратно переходить к делу – соглашается, что домработница поступила ужасно, а вот если бы на её месте был мальчик, разбирающийся в компах, он бы не стал мочить клаву, а ещё мог бы иногда заменять Алика…
— Еще чего! — окрысился Алик. — Заменить меня? Взять на себя управление Алилендом? Ты, похоже, на голову упала. Это мой город, мои подчиненные, я их властелин! Я! Я! Я!
Лампа заходит с другой стороны, и следующий отрывок так хорош, что я приведу его целиком.
— Аличек, постой! Понимаешь, кое-кто из алилендовцев слишком серьезно воспринял игру. Вот у моей близкой приятельницы есть сын, замечательный мальчик, радость мамы.
— Какое мне до него дело? — бормотнул Модестов, хватая «мышку».
— Он жил в твоем городе, хотел жениться, но потом его прогнали. Может, по-вашему, за дело, однако ребенок совсем ополоумел, говорит о самоубийстве. Думаю, ты даже не слышал имени провинившегося гражданина, но подумай: паренек способен умереть по-настоящему!
— За пустяк из Алиленда не вытурят, я добр, — на полном серьезе заявил Модестов. — Жесток, но справедлив. Только людей следует держать в строгости, иначе начнется анархия. Я очень хорошо понял эту истину и сумел сделать так, что приказы господина выполняются мгновенно. Я — бог.
Последнее высказывание настолько обозлило меня, что я не выдержала и ехидно заявила:
— Можно подумать! И что, все, прямо-таки все распоряжения боженьки исполняются?
— Да.
— У вас вроде демократия?
— Верно.
— И тем не менее приказ хозяина не обсуждают?
— Нет.
— Право, это не вяжется со свободным обществом, — ввязалась я в ненужный спор.
— У нас тоталитарная монархическая демократическая республика, — на полном серьезе ответил Модестов. — Городом управляет Совет мудрых, он принимает законы, а я осуществляю общее руководство. Не нравится Конституция — отменяю.
Вот тут я расхохоталась в голос. Потом попыталась справиться с собой и произнесла:
— Значит, ты диктатор.
— Нет, добрый бог. Ласковый, демократичный правитель, — обиделся Алик.
— Но так не бывает. Хорошо, государь мил и заботлив, в городе царит счастье, но тогда не все твои приказы люди исполнят мгновенно. Кое на какие требования ответят «нет».
Модестов снисходительно глянул на меня, потом ткнул пальцем в экран.
— Смотри, сейчас убедишься в абсолютности моей власти и торжестве демократии.
Анон ждал, что в Донцовой в этом моменте проснётся внутренний политолог, но, слава Богу, обошлось.
В общем, Алик рассказывает, что каждому жителю Алиленда после прохождения испытательного срока присваивается личный код. Знают его всего трое: сам игрок, Алик и Саймон. Если набрать код, у игрока высветится окошко, с помощью которого бог может к нему обратиться. Тут же Алик демонстрирует свою власть и велит некоему Хелу продать бизнес, дом и переехать в общагу. И тот слушается, ибо за неподчинение богу – смерть.
— Хороша демократия! — подскочила я. — А если с ним связался не ты?
— А кто?
— Ну.., самозванец.
Алик засмеялся.
— Это невозможно.
— Почему?
— Только что же говорил про секретный код.
— А вдруг цифры стали известны посторонним?
— Исключено, — решительно ответил Модестов, — они лишь у меня, у Саймона и у самого гражданина. Коды хранят пуще глаза. Пойми, тот, кто знает их, владеет Алилендом. Я, например, не держу список в компьютере, он лежит в ином месте.
— Но Хела ты сейчас мигом нашел! Не отходя от монитора!
Алик улыбнулся.
— У нас война, Гардор прет, сейчас список на столе.
— Не боишься, что его украдут?
— Кто? — напрягся Модестов. — Я ж не отхожу от стола ни на секунду, а на ночь прячу.
И тут анон охуел и задумался. Сильно задумался.
Ранее упоминалось, что в Алиленде живут сотни тысяч человек. Не все из них прошли испытательный срок, так что возьмём для примера сто тысяч. И все эти логины и коды распечатаны на листочках. Сколько может поместиться на один лист? Штук сто? Предположим, Алик воспользовался двухсторонней печатью, тогда для ста тысяч игроков понадобится 500 листов. А сколько времени займёт поиск нужного игрока? Алик каждый раз перебирает 500 листов и всматривается в бесконечные столбцы текста? Вместо того, чтобы держать инфу в базе данных, где ты можешь ввести логин и сразу получить код? И что мешает Лампе сейчас схватить коды и удрать? Ты вообще не закрываешь дверь, любой может ворваться в квартиру, уебать хозяину и украсть список. Или, например, Гав может сцапать листы и унести их на улицу, да просто разорвать их. А как программа проверяет, не был ли назначен нескольким игрокам один код, если у тебя нет базы данных? Да и в игре, получается, может быть несколько человек с одинаковыми именами. То есть Алик должен ещё дописывать, что вот этот Жопосранчик зарегился тогда-то, основал компанию "Пидрильный клуб любителей пощекотать очко" и нарожал десять детей, а вон тот только выбрался из общежития.
Может быть, за всем этим следит Саймон, скажете вы. Но, блядь, скоро выяснится, что он тоже хранит всю инфу на листочках. По-моему, прекрасный образец того, как человек, не разбирающийся в компах, пытается представить себе волшебный мир Интернета.
Справедливости ради, слабенький обоснуй в тексте есть. Дело в том, что Алик ёбнулся.
— Ты не имеешь права губить людей! — заорала я. — Немедленно верни Клифа!
Лицо Алика покрылось потом, он приподнялся над креслом.
— Кого?
Понимая, что совершила трагическую ошибку, я примолкла, но Модестов, покраснев, взвизгнул:
— Немедленно говори, откуда знаешь мерзавца?
— Клиф.., э.., сын моей знакомой, он хороший мальчик…
— Предатель.
— Его подставили!
— Сволочь!!!
— Нет, Ханой обманул ребенка.
— Негодяй!!!
— Пожалуйста, не кричи, — взмолилась я.
Алик обвалился назад.
— Клиф способствовал тому, что был украден шар жизни, из-за него пошла война. Гардор обрел силу, мой народ гибнет! Клифа убили! Его имя предано позору!
— Приди в себя, это игра.
— Нет! Меня нельзя победить! Нет! Нет! Смерть Клифу!
Я испугалась и понеслась в кухню за водой, Алик опустошил полный стакан, потом обвел глазами комнату и упал головой на стол.
Лампа вызывает скорую, приехавший врач осматривает Алика, после чего проповедует нам истину.
— Сейчас много таких, — вздохнул суровый Сергей Петрович. — Сидят у компьютеров.., стрелялки, бродилки, Интернет… Не едят, не спят, не отдыхают, не гуляют, лишь в монитор пялятся. А человек должен двигаться, шевелиться, иначе кранты. Сейчас даже инфарктников быстро на ноги ставят. В смысле, ходить заставляют.
— И после операции физкультуру делать велят, — встрял Петяша, набивая рот сыром. — А ваш просто ополоумел.
— Он скоро придет в себя, не волнуйтесь, — сообщил Сергей Петрович, быстро допивая чай, — ему уже хорошо, просто дремлет. Хотите совет? Выбросьте компы. Парня переломает, словно нарка, а потом он нормальным станет. А то так и умереть может.
Воскресший Алик первым делом беспокоится о списке и войне с Гардором, и Лампа понимает, что тот забыл об их недавнем разговоре. Также выясняется, что Нинон прислал Саймон, когда Алик заболел. Теперь та регулярно наведывается в квартиру и готовит поесть, в комнату доступ не имеет, о том, что её нанял Великий Али, не знает. А денег он ей не даёт.
— Кстати, — напомнила я, — сколько раз к тебе наведывалась и всегда слышала от тебя одну фразу: «Купи пожрать».
— Тебе трудно? — пошел в атаку Модестов. — Весь день ни фига не делаешь, супермаркет рядом, а у меня отчего-то жратва мигом заканчивается. Ну, не оставлять же город без присмотра…
— Во-первых, я работаю; во-вторых, продукты действительно имеют обыкновение быстро заканчиваться, никому еще не удалось закупить их на год; в-третьих, харчи стоят денег. Ты в курсе, что в Москве нет бесплатной раздачи хлеба с маслом?
Вот тут Модестов возмутился окончательно:
— Не считай меня идиотом! Кстати, у нас в Алиленде практически изжита инфляция и малоимущим раздают некий необходимый набор, типа потребительской корзины. Но я не кретин и знаю, что в вашей Москве чумовые цены.
«В вашей Москве»! Интересная фраза для человека, который родился, вырос и живет в столице. Данное заявление — лишнее доказательство того, что Алик окончательно переселился в Интернет и перепутал виртуальный мир с реальным.
— Модестов! — рявкнула я. — Ты ни разу не предложил мне, девушке небогатой, оплатить принесенные мною продукты. Между прочим, сегодня их имелось на пятьсот рублей.
— Да? — поразился Алик.
— Но хоть Нинон-то ты, надеюсь, вручаешь купюры?
Боженька попытался снова взлохматить сальные пряди.
— Э.., э.., но она же не просит…
— То есть?
— Ну.., придет и говорит: «Я вам суп сварю, овощной, и котлеты пожарю». Я кивну, она на кухне кастрюлями погремит и крикнет: «Все на плите, что могла помыла, до свидания».
— Ты свинья.
— Почему?
— По какой причине Ниной к тебе ходит?
— Я бог, — пожал плечами Модестов, — любая с радостью побежит.
И как бы вы отреагировали на Подобное заявление, а?
— Ты же минуту назад говорил, что Нинон не в курсе, у кого наводит порядок, — напомнила я. — Женщина — тут твоя божеская сущность не работает! Она служит поденщицей, живет в реальной жизни на деньги, полученные от хозяев. Наверное, она не слишком образованна и изворотлива, если и в Алиленде приобрела всего-навсего тот же статус. Но твоей Нинон надо есть, пить и одеваться. Вполне вероятно, что она имеет ребенка.
— Да ну! — воскликнул Алик. — Мне и в голову подобное не приходило!
Внезапно Донцова даёт дельный совет.
Те люди, которые работают в сфере обслуживания: шоферы, охранники, горничные, личные повара, репетиторы, — иногда сталкиваются с малоприятными хозяевами, норовящими обмануть служащих. Пообещают те большую зарплату, а потом дают лишь половину, мило присюсюкивая:
— Ах, прости, сейчас с деньгами форс-мажор, в следующем месяце должок верну, тебе даже лучше будет, получишь сразу большую сумму, купишь телевизор…
Мой совет: если вы услышали подобную фразу от хозяина — моментально увольняйтесь. Да, потеряете значительную часть обещанной зарплаты, но будет лучше, если поймете: вас обманывают.
Дальше ещё идёт история, как одна пациентка Кати дала ей совет нанять домработницу, пообещав ей оклад в 1000 баксов, а затем установить испытательный срок с зарплатой в 100, по истечению которого турнуть её и взять новую. Ну да хер с ней, вернёмся к Алику.
— Знаешь, — тихо сказал он, — иногда мне кажется, что нас двое.
— Верно подмечено, — кивнула я, — нас и впрямь тут сейчас. Давай посчитаем: раз, два, Алик и Лампа.
— Не о том речь, — даже не улыбнулся Модестов. — Я имею в виду, что меня двое, Аликов. Не находишь?
— Нет; — хмыкнула я.
— Двое, — упорно тянул Алик, — один я, второй он. Чаще теперь он, но иногда и я! Ясно?
— Может, тебе поехать отдохнуть? — осторожно перебила я вконец ополоумевшего Модестова.
— Он не я. Он — бог, может все, а я маленький неудачник, и он меня подмял. Совсем. Он меня ненавидит!
Мне стало не по себе. Кажется, у Алика прямо на моих глазах развивалось психиатрическое заболевание.
— Он жесток, он меня уничтожит, я слаб, но иногда просыпаюсь! Вот, на, держи!
— Это что?
— Телефон Нинон. Позвони ей или съезди, спроси, сколько ей должен Олег Михайлович за жрачку, то есть за продукты и прочее. Там и адрес есть внизу видишь?
— Почему сам не хочешь?
— Не могу, — затрясся Алик. — Он меня сейчас отпустил, но скоро схватит и к компу усадит.
Я пока я, но ненадолго, скоро им стану, уже подкрадывается…
Лицо Модестова начало покрываться потом.
Ламповецкий заявляет, что выполнит его просьбу в обмен на свою – она пришлёт к нему Кирилла. «Угу» отвечает Алик и снова шизеет.
Лампа возвращается домой, объясняет Кирику, что Великий Али псих, а ему нужно притвориться полным нубом, чтобы Алик его к себе подпустил. Звенит звонок – это пришли незнакомый дядька с маленькой девочкой. Лампа в ужасе думает, что это опять явились «пятиюродные племянники пятой жены седьмого мужа девятой свекрови близкой знакомой Катюши из города N-ска», которые имеют обыкновение задерживаться у них на месяц. Но нет, эти люди пришли по объявлению насчёт Кусика. Спустя 3 страницы выясняется, что дядька пришёл не забрать собаку, а взять её, и не собаку, а кота, как написано в объявлении.
— «Милый Кусик, ласковый, словно котик, ищет своего хозяина. Особые приметы: рыжий, умеет подавать лапу, не скандалист», — затараторил Кирюша. — Ну, и адрес внизу.
— Во, — ожил Илья, — было, что котик. Наврали! Если он кот, то я астраханский слон.
— В Астрахани не живут элефанты, — машинально отреагировала я.
Во-первых, от такого дебилизма уже даже не смешно. Во-вторых, какой нахуй элефант? Ну почему нельзя было написать так:
— Если он кот, то я астраханский слон.
— В Астрахани слоны не живут.
Ну неужели повтор слова хуже, чем этот «элефант»? К «слону» вообще сложно подобрать нормальный синоним, никто бы вас не осудил, Агриппина Аркадьевна.
— Вы все тут идиоты, — подытожил Илья. Потом, выхватив из стаи мопсов свою Олечку, потащил девочку к двери.
Лампа снова начинает думать о деле и, наконец, приходит к выводу: лже-Костя, Костя и муж Алисы – это один человек, убивший настоящего Алексея и завладевший его документами.
Ира, его собственная сестра, видела, как он купил Фемару в одной аптеке, а потом отправился сдавать дорогой лекарственный препарат в другую точку. И конечно же, она не ошиблась: в аптеке был именно Костя, уже одетый и причесанный, как Кононов.
А может, провидение хотело остановить Ведерникова, не дать тому совершить задуманное, вот и столкнуло брата с сестрой? Ире следовало бы окликнуть его, но она испуганно спряталась, решив, что просто повстречала двойника Кости. А может, он ничего плохого и не хотел. Ну, купил Фемару, а потом понял, что она уже не нужна. Но логично было бы вернуться в ту же аптеку, где брал препарат, и попытаться сдать его там. Хоть какой-то шанс. был, что провизор пожалеет дурака и, нарушив закон, возьмет лекарство назад. Но мужчина пошел к Алисе.
Не случаен, видимо, и выбор лекарства. Константин же помогал сестре и знал — Фемара стоит не две копейки, более того, препарат адресный, его не берут просто так. Фемару пьют курсами, это не ,"скоропомощное" средство.
Фемара предназначена для онкологических больных, она хорошо помогает несчастным женщинам, но, увы, не все способны купить ее. Константин был уверен, что Алиса знает, кому она нужна. В глазах провизорши Ведерников предстал благородным человеком, на этой ноте и начался их роман.
Но зачем Константин закрутил его? Пока нет ответа. Зато есть простое рассуждение. Надо побеседовать с кем-то, кто хорошо знал Костю, и, если человек скажет: «Да, у него на запястье имелась отметина», — придется признать: я права, муж Алисы Алексей Кононов — это Константин.
Лампа набирает Костина и просит его пробить Константина Ведёрникова, но тот её посылает.
— Зачем?
— Мы с Лисицей расследуем одну загадку.
— Хорошо, пусть Юрка сам позвонит, ему отвечу. У тебя нет должного диплома, чтобы самостоятельно сидеть в деле, — рявкнул Вовка и отсоединился.
Тут в Лампе просыпается гордость. Диплома повара у неё тоже нет, а значит Вовка получит на ужин «нечто похожее на разведенный водой крем от блох, этакую серую массу из пакетика, на котором гордо напечатано: «Грибной быстрорастворимый супкрем».» Дальше Лампудель набирает Юрку, трубку поднимает его любовница, говорит, что тот занят, и Лампе удаётся достучаться до начальника лишь враньём, что она его жена. Тот обещает позвонить Костину и просит подождать, и Лампа начинает размышлять, почему мужикам перед работой нужно сначала покурить, попить чай, сходить в туалет, а когда мужчина находит в себе силы трудиться, его может отвлечь любое существо женского пола в юбке выше колен. В подтверждение своих слов она приводит историю своей знакомой Аськи Резниковой, доктора наук и автора кучи монографий, муж которой написал одну книжонку и никак не мог приступить ко второй, пока не получил свой кабинет, и сейчас всё ещё не может начать писать из-за лекций и неудобного кресла. Анон уж было возмутился, нахуй нам это читать, но потом всё понял. Это не просто очередная охуительная история, она на самом деле перекликается с описанием Алексея Кононова, который сидел на шее жены и нихуя ни делал. Так что мужчины, берите пример со своих жён и не ленитесь, не то Донцова вас пропесочит в своей книге.
Звонит Юра, говорит, что Костя заправлял фирмой «Моно» и даёт её адрес, а всё остальное Лампа уже знала.
Ладно, съездим в это «Моно», поглядим, чем занимается предприятие. Да уж, хорошо работает наша милиция! Компьютерная программа Модестова сообщила про Ирину, а у Вовки сведений о ней нет. Я могла и не обращаться к Костину, ничего нового все равно не узнала.
Как это не узнала, теперь ты можешь съездить в его фирму! Этим Лампа в следующей главе и займётся.