Цветущая яблоня шумно зашелестела, встречая ветер. Запах нежных розово-белых цветов окутал сидевшего под деревом Вэй Усяня. Тот рассеянно провел ножом по палке – слишком сильно, срез вышел глубоким и кривым.
Адептам поручили приспособить подручные средства под оружие, содержащее ци в случае, если меч вдруг окажется не при них. Но сколько бы раз ученики не пытались наделять камни, бревна и даже траву светлой энергией, ничего не получалось. Вэй Усянь покрутил в руках свою неудавшуюся «защитницу» и решил сделать из нее цян [прим. древнекитайское копье].
Сосредоточиться оказалось нелегко. Вэй Усянь с легкой досадой поднялся на ноги и отправил получившееся копье в полет – оно вонзилось в землю почти вертикально.
- Непохоже, чтобы ты им управлял, - отметил подошедший Цзян Чэн.
Вэй Усянь ответил не сразу, продолжая щуриться на солнце и разглядывать несчастную палку.
- Я управляю копьем едва ли не ловчее, чем Суйбянем. Как ты можешь во мне сомневаться? – улыбнулся Вэй Усянь и посмотрел на Цзян Чэна.
Очередной порыв ветра потревожил цветы яблони, лепестки осыпались прямо на макушку и плечи Цзян Чэна. Вэй Усянь почувствовал, как земля уходит из-под ног. Мир качнулся раз или два, мелькнул в темных красивых глазах напротив, замер на губах, сложенных в усмешке.
Наверное, заминка вышла слишком длинной. Вэй Усянь спешно закинул руки за голову и двинулся в сторону пристани, громко насвистывая.
Цзян Чэн если и удивился, виду не подал. Только потянул за рукав и повел по привычной дорожке, к их особенному месту. Любимая заводь еще не успела зарасти – молодая трава только-только потянулась к солнцу. Они устроились на сложенных дощечках в молчании, отогреваясь.
Впереди было лето, а после – Облачные Глубины. Они маячили впереди смутно беспокойными холодными вершинами. Вэй Усянь радовался, когда узнал, что дядя Цзян отправит его туда с Цзян Чэном, но сейчас немного тревожился. Все было легко и привычно в Пристани Лотоса, где он знал каждую тропку и травинку, где мог владеть вниманием Цзян Чэна безраздельно, пускай тот ничего не замечал. Здесь он был первым учеником, был другом.
В Облачных Глубинах все могло измениться. Пока непонятно как, но… Цзян Чэн подвинулся чуть ближе, прижался плечом к плечу.
Хватит ли у Вэй Усяня выдержки и там оставаться тем, кем он должен был быть? Даже ненавистный Павлин имел на шицзе больше прав, чем он на Цзян Чэна. Это становилось особенно очевидно, когда он представлял их на территории Гусу Лань, где правил и границ слишком много. Вэй Усянь мотнул головой и едва сдержал смешок: что за глупости лезли в голову? Он – и хуже Павлина? Чепуха. Он знал Цзян Чэна всю свою сознательную – счастливую – жизнь. Жизнь без Цзян Чэна помнилась лишь холодом и собачьими пастями.
Не сговариваясь, они оба сдвинулись так, что кончики пальцев соприкоснулись. Вэй Усянь увереннее накрыл руку Цзян Чэна своей. От его волос будто все еще пахло яблоневым цветом.
О причинах думать не хотелось, было просто хорошо.
* * *
Тени в комнате сгущались.
Цзян Чэн склонился над заданием Лань Цижэня. Нужно было быть внимательнее – учитель поразительно подробно описывал задачи и имел четкое представление об ответе. Небрежно данное объяснение приравнивалось к ошибке, потому корпеть над домашней работой приходилось дольше обычного.
Вэй Усянь все еще отрабатывал наказание в библиотеке. Целый месяц вместо того, чтобы придумывать совместные развлечения, гулять по вечерам или просто болтать допоздна. Он сидел в компании Второго Нефрита, а потом возвращался – с утомленной улыбкой, с испачканными пальцами, с сотой историей о Лань Ванцзи.
Цзян Чэн крепче сжал кисть и приказал себе не думать об этом. Что веселого в переписывании правил? Уж точно Вэй Усянь не нашел в Лань Ванцзи закадычного друга. А болтал о нем, потому что… Потому что тот красивая неприступная глыба. Не наскучивший Цзян Чэн, который и лицо-то держит для вида, хотя всегда поддается на уговоры. Ни загадки, ни интереса.
Цзян Чэн понял, что замер со злой ухмылкой только, когда в их общую комнату вошел Вэй Усянь. Отвечать на его приветствие не хотелось, в горле застряла обида.
- Это на тебя так задания старика действуют? – спросил Вэй Усянь, стягивая с себя испачканный верхний слой одежд. – Уж не бородка ли лезет? – продолжал он, склонившись к Цзян Чэну так близко, что его дыхание опалило щеку.
- Хватит нести чушь, лучше бы делом занялся! – Цзян Чэн резко отодвинулся и случайно оставил пятно на бумаге. И без того плохое настроение испортилось окончательно.
- Не беда, я помогу переписать, - начал было Вэй Усянь, но Цзян Чэн решительно дернулся к выходу, толкнув его плечом.
Гулял до отбоя, обходя людные места. Уличная прохлада остудила горящие щеки, а время – злые ревнивые мысли. Стало стыдно и горько. Вэй Усянь не был виноват в том, что Цзян Чэн хотел невозможного. Обидел его, наверное, он же даже не побежал следом…
Цзян Чэн страшился разговора, который мог последовать после возвращения. Но в их комнате было уже темно, Вэй Усянь тихо лежал в своей постели. Забравшись под одеяло, Цзян Чэн уткнулся в подушку, тяжело дыша. Хотелось кричать. Он не сразу ощутит прикосновение к плечу.
- Прости, - зачем-то извинился Вэй Усянь шепотом, почти привычно укладываясь рядом и обнимая Цзян Чэна поверх одеяла. – Я не думал, что ты так из-за заданий переживаешь.
- Плевать на эти задания! – Цзян Чэн решительно приподнялся, но скидывать с себя руку не стал. Уставился на Вэй Усяня, у которого в темноте угадывались только блестящие глаза и неугомонная прядка. – Я не переживаю… просто ты постоянно торчишь с Лань Ванцзи!
Вэй Усянь, кажется, пару раз моргнул. Точно шумно выдохнул. Поддался вперед так, что их с Цзян Чэном носы столкнулись, а найдя нужную позицию, прижался лбом к его лбу.
- Я тоже, - сказал он с какой-то странной улыбкой в голосе, - тоже не переживаю…
Споры о том, кто кого первым поцеловал, не утихли и через добрый десяток лет. Цзян Чэн был уверен, что знает правильный ответ.