* * *
Оссирианд
Маглор берет последний нежный аккорд, и отзвуки его надолго повисают над поляной. Кажется, что это звенят сами звезды, подрагивающие в теплом воздухе, что поднимается от костра. Когда последние отголоски музыки стихают, Финрод глубоко вздыхает — он слушал, затаив дыхание, — и говорит кузену:
— Все-таки тебе нет равных. Ни по ту сторону Моря, ни по эту.
Маглор смущенно улыбается:
— Ты слишком предвзят, мой дорогой друг.
— Кано, слушай Финдарато! Он самый честный и правдивый среди всех нас! — с тихим смехом говорит Маэдрос.
— Но он же и самый добрый, а в нашем искаженном мире это не всегда можно совместить с честностью и правдивостью, — отвечает с улыбкой Маглор. — И доброта, кончено, стоит у нашего Финдарато превыше всего!
Финрод машет руками, розовея:
— А вы с Нельо — самые болтливые! Чего вы только мне не наговорили за эту охоту!
— Но ведь только приятное! Разве не за этим ты к нам и ездишь из своего Нарготронда? Там-то наверняка никто не осмелится сказать сиятельному королю, что после дня в болоте он похож на пастыря деревьев!
Финрод смеется.
— За этим, признаю. С вами всегда так легко. Как будто все мы по-прежнему в Валиноре…
— Еще вина? — радушно предлагает Маэдрос, подняв мех.
Финрод с сожалением качает головой.
— Думаю, мне пора проявить вежливость и подойти на время к костру наших спутников.
— Хорошо. Но потом возвращайся к нам. Мы слишком редко видимся и слишком скучаем по тебе, брат.
Финрод отправляется на другой конец поляны, где расположились слуги и помощники в охоте. Маэдрос и Маглор остаются одни.
Отношения между ними давно устоялись. Послеангбанский накал не мог продолжаться долго, хотя Маглору и казалось тогда, что это длится вечность и продлится еще столько же. Но Маглор говорил себе, что брат не хочет ни убить его, ни свести с ума, потому что оба они понимают, что нужны друг другу. Так и вышло. Сыновья Феанора разъехались по своим крепостям. А приграничная жизнь так удобна и приятна: всегда можно дать себе волю с неосторожными орками. А если кое-кто из сгинувших в приграничье эльдар или эдайн (спасибо Финроду за его открытие, оно пришлось как нельзя кстати!) и заканчивал свою жизнь не в лапах морготовых тварей — то этого никто никогда не мог узнать.
Конечно, ни Маэдрос, ни Маглор ничего не забыли. Но когда дела идут хорошо — а сейчас они давно уже идут хорошо — они дружны почти как прежде. Если слово «дружны» когда-либо можно было к ним применить.
— Как у тебя это выходит? — спрашивает Маэдрос, кивая на арфу брата. — Ты ведь сам не чувствуешь того, что вызывает твоя музыка у них: волнение, трепет, как еще это называется…
Маглор отвечает:
— Естественно. Именно поэтому я такой хороший музыкант. Подхожу к делу с трезвой головой. Наблюдаю внимательно, какие звуки и созвучия чем откликаются у них. Осмысляю. Выдаю то, что вызовет нужный отклик. При достаточном опыте эффект — сам видишь.
— Пой и играй почаще. Пока тебя слушают так, как Финдарато сейчас - никто ни в чем тебя не заподозрит.
Маэдрос сегодня настроен благодушно, и Маглор делает первый осторожный ход.
— Кстати об этом. Наших Амбаруссар мы ведь снова не застали. Они даже не подумали задержаться, чтобы повидаться с любимыми старшими братьями.
Маэдрос глядит в огонь, но все-таки откликается.
— Тебе тоже кажется, что они стараются держаться от нас подальше?
— Определенно. Они и Курво с Турко. У одного только Морьо слишком толстая шкура, чтобы что-то чувствовать.
— Про Курво с Турко я тоже замечал, — говорит Маэдрос. — И уверен, что дело в Турко. У всех наших охотников есть какое-то звериное чутье. Но это всё не опасно, пока им нечего нам предъявить, кроме смутных ощущений. А предъявить им нечего.
Маглор осторожно сомневается:
— Точно нечего? А люди? Ни одно племя не хочет надолго оставаться в наших землях, и это уже замечают остальные правители. Вот и Финдарато сегодня об этом говорил. Думаешь, людей тоже отпугивает только чутье? Никаких свидетельств ты не оставлял?
— Именно. Они сами почти животные, они глупы до крайности, но некоторые вещи чувствуют лучше квенди. Может быть, следующих я возьмусь укротить и одомашнить.
— На это я бы посмотрел с удовольствием! — Маглор смеется вместе с братом, а потом делает еще шаг, чтобы подобраться к тому, ради чего завел разговор.
— Знаешь, что я иногда думаю про Курво? Что он такой же, как мы с тобой.
Маэдрос качает головой.
— Я бы сказал, что он иногда пытается. Но это жалкие, совершенно убогие попытки. Управлять Тьекормо… Это даже Хуан умеет. Нет, Курво безнадежно завяз в… во всём том, что у всех. Даже женат был, и сына любит. Какой же он «как мы»?
— Не скажи. Жениться и сына родить — дело не хитрое. Это даже Эол сумел. А любовь… тебе ли не знать, что этим словом просто называют чувство собственности. Плюс Тельпе — непреходящий предмет гордости Курво, — Маглор хихикает, — он ведь думает, что ему кто-то из нас, остальных братьев, завидует.
— Он вообще слишком много думает, это не идет ему на пользу, — презрительно говорит Маэдрос. — Слишком высокого мнения о своем уме. В нашем деле нужно вдохновение, а не один расчет. Вертеть Тьелко у Курво хватает таланта, но большего я от него не ожидаю.
Маглор осторожно отвечает:
— А вот я ожидаю. В нем течет та же кровь, что в нас. И я думаю о том, как можно было бы использовать его — с куда большей пользой, чем теперь.
Маэдрос глядит с интересом:
— Что ты имеешь в виду?
— Что если мы перестанем разыгрывать его втемную и начнем понемногу открывать истинное положение вещей, то мы получим союзника, и это будет куда полезнее нам обоим.
Маэдрос смотрит внимательно — Маглор знает, что он просчитывает варианты, чтобы понять его цели — а потом пренебрежительно усмехается.
— Ты рассчитываешь, что он станет твоим союзником против меня.
Это правда. Маглор затеял игру в надежде изменить баланс сил и избавиться от давления брата. Потому что кроме хороших дней у Маэдроса бывают и плохие... Впрочем, Маглор заранее знает, что Маэдрос догадается об этом мотиве. Он пожимает плечами и говорит:
— Но ты ведь можешь с той же долей вероятности рассчитывать, что Курво станет твоим союзником — против меня.
— Всё еще не угомонился? — Маэдрос поднимает бровь. Но Маглор не слышит угрозы в голосе и потому отвечает с дерзостью, которую в другой раз не позволил бы себе:
— Если бы ты по-настоящему хотел, чтобы я навсегда угомонился, ты бы давно довел дело до конца.
Маэдрос оценивает мысль, а потом хмыкает.
— Что ж, может быть, вырастить из Курво замену тебе — не такая уж плохая идея.
Видя, что брат настроен на авантюры, Маглор развивает успех, подначивая со смешком:
— Ну что, попробуем за него побороться?
— Сначала надо посмотреть, получится ли из него что-то настолько ценное, чтобы за него бороться стоило. Я сомневаюсь.
Маэдрос возражает, но Маглор видит, что ему интересно, и спешит заверить:
— Ну, если что-то пойдет не так — всегда успеем его убить. Братьев у нас в запасе еще много.
— А как ты представляешь пользу, которую Курво может нам принести?
— Мы сможем прямо говорить ему, чего от него хотим. И давать советы. Он станет действовать в разы плодотворней. Взять хотя бы отношения с наугрим. Мы не можем сейчас напрямую ему приказать подставлять их и обманывать. А сам он не решается — из-за нас, таких честных и благородных старших братьев. А ведь если подойти с умом, мы можем, например, рассорить наугрим с Тинголом. Тот станет закупать оружие у Финдарато, а Финдарато у нас. А еще можем стравить наугрим между собой — это тоже нам выгодно.
Маэдрос разочарованно кривится.
— Не сказал бы, что это все нам прямо жизненно необходимо.
— Важен сам принцип. Суть в том, что можно свалить на него грязную работу, которая не вяжется с нашей репутацией. Да вот хоть сделать гадость Финдекано или Финдарато, нашим дорогим друзьям. Ведь тебе самому на этого счастливого и довольного золотоволосого дурака смотреть тошно, — Маглор кивает в ту сторону, куда ушел Финрод.
Маэдрос задумчиво кивает.
— А вот это соблазнительные перспективы. Особенно относительно второго придурка, черноволосого... Но открываться Курво может быть опасно. Это даст ему оружие против нас.
— Никакой опасности. Во-первых, мы же не собираемся быть по-настоящему откровенными. А во-вторых, навредить он нам не сможет. Ни мозгов не хватит, ни духа. Один разговор с тобой, когда ты в соответствующем настроении… Я вот уже четыреста лет ничего против тебя не делаю, а то — всего лишь Курво.
Маэдрос довольно улыбается, но потом снова становится серьезным.
— Если он догадается об отце...
— То скажет нам спасибо. Думаешь, ему было приятно постоянно чувствовать себя его ухудшенной копией?
Маэдрос задумывается, и Маглор приводит свой последний аргумент:
— Вот самое главное, что я хочу сказать, Нельо. Я думаю о будущем. Ты сам видишь, куда всё постепенно идет. Мы очень осторожны, но рано или поздно настанет момент, когда мы не сможем скрывать наши дела. И тогда нам понадобится тот, кого мы сможем во всём обвинить. Обвинить так, чтобы свидетельства были неоспоримые. Курво и его ручной Тьелко - лучшие кандидатуры на роль худших из Первого дома.
Маэдрос решительно кивает:
— А до того, как придет время от них избавиться, они нам как следует послужат.
* * *
Химринг
Маэдрос вызывает к себе Маглора сразу после того, как знакомится со свежедоставленным письмом, и Маглору это заранее не нравится. Хороших вестей они не получали с Браголлах. Если не считать того смехотворного послания от короля Дориата, в котором он то ли просил, то ли приказывал поймать и вернуть ему сбежавшую дочь.
Как ни странно, склонившийся над столом Маэдрос начинает именно с него:
— Помнишь недавнее письмо Тингола?
Маглор навостряет уши:
— Неужто блудную девицу занесло к нам? Это же какие возможности…
— Возможности? — Маэдрос поднимает голову и у Маглора сердце уходит в пятки: Маэдрос в гневе. Он бросает брату распечатанное письмо и рявкает:
— Вот куда делись все наши возможности! Читай!
Маглор поспешно читает письмо Ородрета, в котором тот любезно и довольно подробно описывает крайне занятные события в Нарготронде и учтиво уведомляет о разрыве отношений с Первым домом нолдор.
— Идиот… какой же Курво идиот… — бормочет Маглор на каждой фразе.
— Куруфина я накажу. Возможно, убью. Но к тебе, дорогой Кано, у меня тоже есть вопрос.
Маглор опускает письмо и со страхом смотрит на брата. Маэдрос поднимается из-за стола во весь свой рост.
— Итак, мы хотели сделать Нарготронд нашим владением. В итоге, —Маэдрос медленно подходит к брату, — мы потеряли Нарготронд даже как союзника. Мы потеряли всякий шанс на союз с Дориатом. Мы потеряли всех эльдар, которые шли с этими остолопами. Мы потеряли Тельперинквара. И мы потеряли репутацию, которую выстраивали веками.
Маглор набирает в грудь воздуха, чтобы возразить, но закрывает рот под взглядом Маэдроса.
— А теперь напомни мне, кто предложил эту идею — поручить что-то дельное неумехе Куруфину.
Маглор мотает головой.
— Я не отвечаю за…
Удар под ребра впечатывает Маглора в стену.
— Ты жив только потому, что к Мелькору и ангбандской шайке у меня счет куда длиннее, чем к тебе. Но еще один такой провал — и я решу, что вреда от тебя больше, чем пользы.
Маглор с трудом выдавливает:
— Не спеши! Я уверен, что с Нарготрондом и Дориатом еще можно всё исправить. Позволь мне! Отправь меня послом, и я наплету…
—Нет, — говорит Маэдрос, и Маглор осекается. — Довольно с нас окольных путей. Их время прошло. Теперь мы будем просто идти и брать то, что нам нужно.
* * *
Дориат
— Куда вы увели сыновей Диора?
Тяжелый сапог Маэдроса снова бьет по почкам скорчившегося на полу слугу Келегорма. Тот сдавленно стонет. Но Маглору интереснее второй слуга, лежащий у стены окровавленным кулем. С ним Маэдрос поторопился, железный наруч превратил его лицо в месиво, и теперь он не может ни говорить, ни кричать. Только свистящий хрип выдает, что он все еще жив, и Маглор ловит в этих звуках сладкую музыку.
Сегодня прекрасный день. То, что сильмарилл забрать не удалось, огорчает Маглора, но он давно приучил себя к мысли о том, что получить все удовольствия разом невозможно. А других удовольствий сегодня хватает. Смерть собрала богатую жатву, и Маглор чувствует особый восторг — восторг сеятеля. Кроме того, этот день подарил новое, не испытанное прежде наслаждение: погибли трое братьев. И как раз те, какие нужно — за исключением Морьо, но Морьо можно пренебречь. Все сложилось прекрасно, и притом почти само — Маэдрос просто грамотно распределил силы для штурма Менегрота.
— Не стой столбом, помоги мне! — бросает Маэдрос, и Маглор вздрагивает. Он замечтался, а при гневающемся Маэдросе это опасно. Сегодня хороший день, но по опыту Нирнаэт Маглор знает, как легко он может превратиться в плохой. Очень плохой — лично для него.
Маглор поспешно вздергивает над полом тело того, кого допрашивает брат.
— Думаешь, я тебя убью? — цедит Маэдрос. — Зря ты на это рассчитываешь. Я знаю много способов, как заставить тебя просить об этом. Но если ты скажешь мне, куда вы увели детей, я тебя отпущу.
Приближенный их брата держит глаза закрытыми, а губы сжатыми, но горькая гримаса пробегает по лицу.
— Ты не веришь, — мягко говорит Маглор. — Ты думаешь, мы не отпустим тебя после того, что ты видел и знаешь. Но, друг мой, ты не первый. Мы отпустим тебя без опаски. Ведь тебе никто не поверит, как не верили никогда и никому. Скажи нам, где дети, и больше никому не придется страдать.
Упрямые губы разжимаются.
— Лорд Тьелкормо нас предупредил. Он вам не верил, и нам сказал…
Маэдрос бьет без замаха, но так крепко, что Маглор слышит хруст черепных костей.
— Ты его уже убил, — огорчается Маглор, пуская на пол ставшее бесполезным тело.
— Плевать. Он все равно не сказал бы. По крайней мере, сразу. А времени на пытки у нас нет.
Маглор разочарованно смотрит на мертвеца.
— И всё это упрямство — ради каких-то совершенно посторонних детей? Никогда не пойму, как можно быть такими глупцами.
Маэдрос пожимает плечами.
— Не о том думаешь. Я буду искать принцев, а ты выясни, кому и что успел сказать о нас и о Курво неожиданно догадливый Турко.
— Я уверен, что дело в его животной интуиции. Вычислить нас нельзя, Курво о своем прикрытии тоже заботился… Тьелкормо бы никто не поверил. Только эти двое вот поверили.
Маэдрос настаивает:
— Выясни. Тщательно. Нам нельзя рисковать. Мы должны сохранить репутацию самых мирных сыновей Феанора, особенно сейчас.
— Да, я всё сделаю. И я скажу всем, что ты страшно опечален пропажей маленьких сыновей Диора… которых эти злодеи завели в лес, мстя за смерть своего господина. Они навсегда останутся в истории самыми подлыми из эльдар. А ты, такой благородный, готов не щадить себя, лишь бы спасти мальчиков. Это будет очень красиво и трогательно… Только ответь, зачем тебе эти дети на самом деле? Сегодня и без того был прекрасный день, еще пара смертей ничего к нему не добавит.
Маэдрос улыбается.
— Ты не понимаешь пока, потому что не пробовал как следует — мелкие пакости младшим не в счет. А я помню по Ангамандо, каково это, когда кто-то маленький и совершенно беззащитный оказывается в твоей власти. А если мы будем аккуратны, игру можно будет длить годы и годы. Некому будет вступиться за сирот.
— Звучит заманчиво, — соглашается Маглор. — Надеюсь, ты сможешь их найти! Но даже если не отыщешь сыновей Диора, не расстраивайся. Я уверен, они не последние сироты на нашем пути.
— Не сомневаюсь, — говорит Маэдрос и направляется к двери. — Не забудь добить того, у стенки, если он еще жив.
— Конечно, — говорит Маглор, — с удовольствием.
* * *
Окрестности Гаваней Сириона
Они вдвоем едут во главе колонны возвращающихся на Амон-Эреб. Волосы Маэдроса до сих пор пахнут дымом, и плащ он так и не отдал почистить. Маглор знает, что брату нравится запах пожарища, но сам морщится. Впрочем, настроение у него все равно прекрасное.
— Что ж, сильмарилл мы снова упустили, зато двое мальчиков, наконец, в нашем распоряжении. Еще младше тех. Эльвинг оказалась невероятно любезной, что оставила нам их.
Маэдрос одергивает:
— Не насвистывай так весело. Мы должны оплакивать Амбаруссар и терзаться угрызениями совести. Мы на грани раскрытия.
Маглор вздыхает без притворства.
— Да, наши не на пустом месте повернули против нас оружие.
Но хороший настрой от всех нынешних приятных событий берет верх, и Маглор продолжает со смешком:
— А ведь даже к лучшему, что теперь верных осталось так мало. Забавно они взаимоуничтожились.
Маэдрос тоже улыбается украдкой:
— Да, в этом что-то было. Старые товарищи и братья, прошедшие вместе столько битв, и вдруг одни за нас, другие против, и режут друг друга… Но нам теперь нужно быть еще осторожнее. Оставшихся мы должны сохранить, чтобы не жить в одиночку.
— Сохраним. Но тебе, Майтимо, придется сдерживаться с детьми. Не калечить, не бить слишком сильно.
— Или избавиться от них побыстрее, разыграв несчастный случай, — кивает Маэдрос.
— Знаешь, лучше бы их оставить. Они могут оказаться нам полезны в будущем. У нас ведь как раз кончились любящие родственники. Пора обзаводиться новыми.
Маэдрос замирает, и Маглор успевает испугаться, что вызовет своим возражением вспышку тяжелого огненного гнева. Но сегодня Маэдрос настроен иначе.
— Разумно, Кано. Ты возьмешься за них?
— Возьмусь, если ты не будешь мешать слишком сильно.
Маэдрос кидает хмурый взгляд, но отвечает:
— Не буду. В нынешнем положении не до удовольствий. Да и не обязательно бить, чтобы помучить. Можно разными способами пугать и издеваться…
— Верно! Больше скажу, с этими двумя даже пугать и издеваться не понадобится. Если я хоть что-то понимаю, нам попались очень добрые и совестливые дети. Вызвать у них жалость и любовь будет легко. А потом заставить разрываться надвое. Это будет очень интересно.
— Маглор-воспитатель… Это и впрямь будет забавно.
— Я отравлю им жизнь на годы и годы, и привяжу к себе так, что они не освободятся никогда, — мечтательно говорит Маглор.
* * *
Лагерь ваниар и нолдор в окрестностях Ангбанда
— Не думай обо мне, Элерондо. Ты должен выбрать то, что лучше для тебя. Мы с братом — конченные существа. А у вас с Элероссэ впереди будущее. Прекрасное будущее, в котором нет места мне.
— Как ты можешь так говорить… — Элронд стискивает ладони и смотрит больными глазами.
— Это всего лишь правда, дорогой мой. Никто из эльдар никогда не протянет нам руки. И это справедливо. Мы заслужили своими преступлениями вечное одиночество и скитания. Но ты не должен думать об этом! Всё, что я хочу — это чтобы вы, мои мальчики, были счастливы. Забудьте обо мне. Стройте свою новую, человеческую жизнь! Не тащите в нее отжившую тень прошлого...
— Кано!..
Элронд порывисто опускается на пол шатра и обнимает колени Маглора, пряча лицо. Маглор принимается нежно гладить его по волосам.
— Ты ведь хочешь разделить судьбу с братом. Стать человеком. Уйти за круги мира. Это завидная участь. Это правильный выбор. Тебя не должна останавливать детская привязанность к старому глупому эльфу, который никогда не был ее достоин. Ведь я сотворил столько зла…
— Кано, перестань! Ты ведь знаешь, как я люблю тебя…
Маглор наклоняется и целует Элронда в макушку.
— Настало время забыть об этом, родной. А я буду помнить. Всегда.
Элронд поднимает бледное лицо, его губы подрагивают, но говорит он твердо:
— Я не оставлю тебя. Я выберу путь эльфов и останусь с тобой.
Маглор отшатывается:
— Элерондо! Что ты говоришь! Я ни за что не приму такую жертву! Ведь это значит, что ты потеряешь брата. А я-то знаю, что это такое. Я потерял пятерых…
Элронд решительно качает головой.
— Меня ты не потеряешь.
— О, мальчик мой, нет!.. — Маглор притягивает к себе голову приемного сына.
В палатку заходит Маэдрос, и Маглор делает ему страшные глаза, показывая, насколько он не вовремя. Элронд, однако, заслышав шаги, встает.
— Я всё решил, — говорит он, касается плеча Маглора и выходит, склонив голову. Маэдрос провожает его скептическим взглядом.
— Что, уломал?
— Конечно, - встряхивается Маглор. — Я не затем с ними столько лет возился, чтобы сейчас взять и отпустить.
Маэдрос усмехается:
— Ну, одного ты все-таки теряешь. Крикун-то, похоже, поумнее Плаксы, и на твою игру не повелся.
Маглор пожимает плечами.
— Я бы не сказал, что он умнее, но интуиция у него сильнее. Впрочем, это к лучшему. Когда Плакса останется один, мне будет еще проще с ним управляться. Нам обеспечена хорошая помощь и защита в новом мире.
— Неплохо.
— Кстати, и о репутации я всё еще забочусь. Я рассказал Элерондо, что очень не хочу исполнять Клятву, мечтаю отправиться на поклон к Валар и просить у них прощения, но всё же иду за тобой. Оцени, как я тебе верен.
— Знаю я твою верность, — хмыкает Маэдрос. Маглор вздыхает, переходя к важному.
— Что будем делать с сильмариллами, Майтимо? У тебя есть план?
— Есть, — спокойно кивает брат. — Ты изменишь нам внешность, и мы проберемся к шатру Эонвэ беспрепятственно.
— Хорошо, — соглашается Маглор. — А потом?
Маэдрос смотрит со злой иронией.
— А потом, Кано, мы просто будем самими собой. Просто наконец-то будем самими собой.
* * *
Окрестности Ангбанда
Воздух сух и удушлив, ветер забивает глаза и нос вулканическим пеплом. Дорога видна всего на несколько шагов. Маэдрос, идущий впереди, останавливается.
— Дальше хода нет. Новая трещина. Возвращаемся.
Маглор устало садится на камень.
— Подожди немного. У тебя есть вода?
— Обойдешься. Спускаемся до прошлой развилки и берем южнее.
Что-то будто лопается в душе Маглора от этих простых слов. Будто наконец рвется какая-то веревка, многие годы связывавшая его.
— Нельо, подожди, — Маглор хватает за плащ проходящего мимо Маэдроса.
— Что еще? — оборачивается тот.
— Ты должен отдать мне один сильмарилл.
— Что? — Маэдрос будто не верит своим ушам. Маглор встает и повторяет:
— Ты должен отдать мне один сильмарилл. Это справедливо. Мы вместе их добыли, и я имею на них такое же право, как ты.
— Ты что, перегрелся? Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю? — хмурится Маэдрос. Отвага отчаяния охватывает Маглора.
— Хватит меня запугивать. Хватит. Твоя власть надо мной кончилась.
Но Маэдрос не намерен отпускать его. Страшный белый огонь загорается в его глазах.
— Вот как, Кано? Что ж, пусть…
Маэдрос открывает свою сумку и достает один из Камней. Рука его в плотной перчатке — как и руки Маглора. Еще в Валиноре они предпочитали смотреть издали на сильмариллы, благословенные Вардой Элентари. А к этому моменту у них не остается ни малейших иллюзий о том, смогут ли они безболезненно к ним прикоснуться.
Маглор смотрит на сильмарилл с недоверием. Маэдрос протягивает его и говорит с издевкой:
— Бери! Вот, я отдаю его тебе.
Но когда Маглор тянется к Камню, правая рука Маэдроса вдруг оттягивает Маглору ворот, больно царапнув кожу железным крюком. Маглор пытается отпрянуть, но Маэдрос удерживает его и кидает сильмарилл ему за шиворот.
— Всё, о чем ты просишь, любимый братец! — смеется Маэдрос.
От Камня Маглору больно так, как не было еще никогда в жизни. Он с криком падает на землю, раздирая на себе одежду, и пытается негнущимися пальцами вытряхнуть сильмарилл, который проваливается все глубже. Маэдрос хохочет, стоя над ним.
Наконец, Маглору удается ухватить Камень, он отбрасывает его в сторону и замирает, дрожа от боли. Грудь и живот пылают так, будто сильмарилл все еще жжет их.
— Больше тебе ничего не хочется, Кано? – вкрадчиво спрашивает Маэдрос и пинает Маглора в бок. — А теперь поднимайся. Некогда разлеживаться. Идем дальше.
У Маглора темнеет в глазах. Не от боли — от ярости. Он не знает, откуда берутся силы, но он хватает брата за ногу и дергает так, что Маэдрос падает на землю. Не дав ему опомниться, Маглор вскакивает и в каком-то мгновенном сумасшедшем рывке подтаскивает брата к трещине, расколовшей землю.
Жар, поднимающийся из раскрытых недр, опаляет лицо. Маэдрос пытается ухватиться за руки, за ноги, но Маглор чудом выворачивается и сталкивает брата с обрыва, перевалив тело, как мешок. Крюк бессильно соскальзывает с камней, но левой рукой Маэдрос успевает зацепиться за выступ и повисает над черно-огненным провалом.
Маглору хочется наклониться, чтобы последний раз взглянуть ему в лицо, но он знает, что брат все еще слишком опасен.
Поэтому Маглор просто вытаскивает меч и отсекает Маэдросу левую кисть.
* * *
Имладрис
Маглор не хочет, чтобы его заметили раньше времени, не хочет, чтобы Элронд успел подготовиться к встрече. Поэтому он входит в скрытую долину так, что ни стража, ни прочие обитатели не замечают — с его опытом это не составляет труда.
Имладрис прекрасен и уютен, и Маглор одобрительно кивает, разглядывая красивые дома, изящные беседки, богатые и толковые хозяйственные постройки. Элронд хорошо подготовился к его возвращению, хоть еще и не подозревает, что обустраивал это гнездышко для Маглора.
Он идет к главному дому. На отсыпанной песком площадке, мимо которой он проходит, двое молодых эльфов, близнецы, тренируют мечный бой. По семейным чертам Маглор догадывается, чьи это сыновья, и улыбается. Ему везет в жизни на близнецов, и теперь, наконец, можно будет сделать то, до чего так толком и не дошли руки раньше: рассорить их насмерть. Да, будет очень забавно довести дело до того, чтобы один из них убил другого.
Элронда с женой и маленькой дочкой Маглор находит на широкой террасе. Элронд и Келебриан сидят на разных концах дощатого стола, перед ними бумага и разноцветные карандаши. Они пишут друг другу записки или рисуют что-то веселое, а дочка изо всех сил им помогает и носит между родителями эти листочки, полная радости и гордости от своего участия.
У Келебриан очень красивое и доброе лицо. Взглянув на нее, Маглор сразу решает, что Имладрису не нужна хозяйка. Он давно отвык жить в доме с женской рукой, и ему лень привыкать снова. Гораздо проще устроить несчастный случай. Да, от Келебриан Маглор избавится в первую очередь. А Элронда горе привяжет к нему с новой силой.
Келебриан с помощью дочки дорисовывает на своем листе какую-то зверушку и поднимает голову. Она даже не пугается, увидав у входа незнакомца в потрепанном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Только улыбается удивленно. «Такая дура тут совсем ни к чему», — утверждается в своем решении Маглор.
А вот девочка, заметив его, пятится за мать и хватается за ее юбку. Что-то она чувствует, эта крошечная внучка Артанис и прапраправнучка Мелиан. С ней Маглору будет очень интересно.
Наконец, заметив, что жена и дочь на кого-то смотрят, к Маглору оборачивается Элронд. Он изменился: повзрослел, заматерел, лицо теперь отмечено печатью опыта. Но это по-прежнему его Элронд, с удовлетворением видит Маглор.
Он откидывает капюшон и с наслаждением смотрит, как изумление сменяется на лице хозяина страхом, страх — обреченностью. Элронд действительно умен. За эти века он много успел понять про своего воспитателя. Но он, как в детстве, ничего не может ему противопоставить. Есть связи, которые прочнее рассудка.
— Здравствуй, сынок, — говорит Маглор. — Я вернулся. Я так соскучился по семье.
Свинья грязь слэшер обоснуй всегда найдет
. 
