В спальню Коннора заносят на руках. Ноги все еще ватные и хочется только одного - упасть среди подушек и чтоб рядом был один конкретный андроид, заботливый и теплый. Гэвин раздевает их обоих, укладывает в постель - кожа к скину, именно так, как Коннору целый день безумно хотелось, и расслабленность и нега быстро заменяются жаждой активности. Особенно когда Гэвин широко лижет собственную ладонь и обхватывает влажными пальцами член, быстро твердеющий под неторопливыми, аккуратными прикосновениями.
Хэнк избегал его трогать, предпочитая сразу вставлять лишенные скина пальцы внутрь, и теперь каждое шершавое, влажное и чуть скользкое касание вызывает всполохи радужных звезд под зажмуренными веками и сладкую, предвкушающую дрожь.
- Ты так ярко реагируешь, - Гэвин интимно шепчет прямо в ухо. - Будто тебя давно не касались ничьи руки.
- Полтора года, - цедит Коннор, стараясь не слишком явно толкаться бедрами в упоительную хватку горячих пальцев.
Гэвин задумчиво хмыкает и его восхитительные пальцы соскальзывают чуть ниже, крепко сжимая и слегка оттягивая поджавшиеся яйца. Коннор стонет в голос - эту часть тела Хэнк тоже игнорировал. Сейчас ягодицы ощущают чужой каменный стояк, но Гэвин медлит, будто изучать и дразнить ему интереснее, чем наконец-то выебать.
- Смазка в нижнем ящике, - хрипло вздыхает Коннор, форсируя события, иначе пока Гэвин натрогается можно два раза сдохнуть от желания.
О том, что там можно найти не только смазку, Коннор вспоминает только когда Гэвин открывает ящик и задерживается на секунду дольше необходимого. Коннор ждёт комментариев или насмешки - десятидюймовый синий хер и языкастый андроид мирно не сочетаются, но Гэвин молча возвращается в постель.
- Ничего мне не скажешь? - Коннор не помнит, когда и почему начал считать секс чем-то постыдным, и теперь страдает от мучительной неловкости.
- Если хочешь услышать мой комментарий, - Гэвин насмешливо улыбается и лезет обниматься. - То полагаю, что мне будет сложно тебя удивить, но я обещаю очень стараться!
Неловкость тает от интонаций дружелюбного голоса и объятий, Коннор с удовольствием обнимается в ответ и думает только о том, что Гэвин сам по себе удивительный. Особенно, когда вот так перекатывается по постели, удобно устраиваясь под Коннором и оглаживая горячими ладонями его бедра. А когда приглашающе разводит колени все мысли вообще испаряются из головы.
- Гэвин, - Коннор сглатывает вязкую слюну, чувствуя, как жарко горит лицо. - Ты действительно хочешь?.. Это же больно…
Он смотрит в серо-зеленые, насмешливо прищуренные глаза и осекается. Кто придумал андроиду настолько живое и выразительное лицо, какой гений? По этому лицу запросто читаются эмоции, и Коннора завораживает то, как с Гэвина слетает игривое настроение и взгляд становится проницательным и серьезным.
- Коннор, - даже голос меняется, царапая что-то в душе твердостью. - Это не больно.
- Андроиды не чувствуют боли?
- Я говорю о людях. О тебе.
Коннор снова молчит и чувствует себя глупо. В старшей школе он так и не сблизился ни с кем настолько, чтобы перейти от взаимной дрочки к чему-то большему, контрактная армия добавила в копилку навыков практику быстрых отсосов, а после множественных групповых изнасилований в плену он и вовсе поставил знак равенства между болью и проникающим сексом.
Хэнк его разубеждать не хотел, принимая как данность поломанную психику. Почему-то сейчас думать о Хэнке особенно невыносимо.
- Я покажу, - ласково говорит Гэвин, кончиками пальцев поглаживая его шею, невесомые прикосновения нежно скользят вдоль ключиц. - Если позволишь.
За ласку, голос и взгляд Коннор позволил бы ему все, поэтому молча кивнул, опасаясь, что голос подведет.
Гэвин одним тягучим движением уложил его на спину. Поцеловал висок, скулу, выдохнул куда-то в ухо, потерся щекой о щеку и Коннора накрыло щемящее теплое чувство. Казалось бы, давно пора привыкнуть к тому, что Гэвин, сам по себе тактильный, в постели и вовсе превращается в обнимательно-ласкательного монстра, но сердце каждый раз продолжало щемить.
- Стоп-слово - сенбернар, - вздыхает Коннор, пока Гэвин оставляет томные, чувственные поцелуи на шее и плечах, с нажимом проводит ладонями по бокам, сжимает в пальцах поникший было член. - И не снимай скин с пальцев, пожалуйста.
Скользкий от смазки палец скользнул между ягодиц, Коннор привычно закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях… И тут же широко их раскрыл. Зря он боялся, что Гэвин будет хоть чем-то напоминать в постели Хэнка.
Вес прижавшегося тела, ощущение колющейся щетины, горячий и влажный язык на коже, тепло скина, сбивчивое, неровное дыхание, стук насоса в корпусе, идеально имитирующий сердечный ритм, шероховатые, абсолютно человеческие пальцы внутри... Для андроида Гэвин был слишком живой. Слишком напоминал людей.
Коннор замер и со смешанным чувством подумал, что ассоциации с Хэнком, оказывается, не самое ужасное. А ещё о том, что подступающая паника сейчас его накроет окончательно и это будет конец. То, о чем он никогда ни с кем откровенно не говорил, что прорывалось в злых несмешных шутках о сорванном счетчике, то, что снилось ночами в липких кошмарах, сейчас вырвется на волю. И похоронит его.
Коннора затрясло. Подумать только, боль, причиненная Хэнком, никогда не трогала эту рану, а беспощадная гэвинова нежность вскрыла словно хирургическим скальпелем, в два движения пальцами. Слезы хлынули сами собой.
- Коннор? - Гэвин отодвинулся и в голосе прорезалась неподдельная тревога. - Без паники, я тебя больше не трогаю!
Он даже руки поднял, демонстрируя ладони и беспокойно мерцая алым диодом.
- Лучше бы ты трогал, - вздыхает Коннор, в полной уверенности, что никакого секса не обломится пока его трясет от воспоминаний, даже если до чертиков хочется. Поэтому совсем не страшно, когда Гэвин ложится сверху, теплый и тяжелый, почти утыкаясь носом в лицо, сухой ладонью, не испачканной в смазке, вытирает ему мокрые щеки, окутывая знакомым ощущением безопасности.
Коннор даже находит ироничным то, что слишком живой андроид вызывает у него адские флешбеки и он же их сдерживает.
- Я потрогаю, - мягко говорит Гэвин. - Только если ты мне прикажешь.
На мгновение в голове Коннора воцаряется абсолютная пустота, отражается на лице, вырывается удивленным долгим выдохом:
- Что?
Гэвин улыбается, гипнотизируя тем, как насмешливо расходятся на лице уголки жестких губ.
- Я же тебя сканирую, я вижу. Ты отчаянно боишься, и не менее отчаянно хочешь. Я мог бы сделать все сам, объясняя каждое действие, но это не так эффективно.
Собственно, для того, чтобы понять, о чем он говорит, не нужно каких-то особых датчиков. У члена Коннора свое отношение к тому, что на нем сверху лежит горячий Гэвин, и даже приступ паники не унял эрекцию.
- Смотри на меня, Коннор, не закрывай глаза, - чертов Гэвин умеет обольщать не только улыбкой, но и вкрадчивым проникновенным голосом. - И говори. Приказывай.
Коннор бы не перестал сейчас на него смотреть даже под прицелом. В голове никак не уложится, что можно приказать и Гэвин выполнит что угодно. Подаренная власть кружит голову и, ощущая на языке ее яркий медный привкус, Коннор хрипло командует:
- Возьми меня.
Он не верит, что Гэвин подчинится. Даже Хэнк никогда не пихал в него хер без подготовки, а сейчас этой подготовки было всего ничего, поэтому, когда Гэвин подхватывает его под колени, Коннор готов к пальцам внутри и комментариям по поводу торопливости и совсем не готов к тому, что в него аккуратно, но настойчиво въедет скользкий от смазки член. Сразу весь, целиком, по самый корень, к ягодицам крепко прижимаются рельефные твердые бедра.
Коннор вскрикивает в голос, комкая в пальцах сбившееся покрывало. Неожиданно. Ярко. Туго. Глубоко.
Страшно.
Тело само спазматически сжимается и дрожит, дыхание срывается, а когда возвращается способность дышать и мыслить - Коннор понимает, что Гэвин все это время не двигается, выцеловывая его шею, позволяя отдышаться, справиться с паникой. Чувствовать в себе неподвижного Гэвина так странно, по ощущениям нисколечко не похоже на силиконовые игрушки, а по поведению - на живые члены, что были в нем раньше. Гэвин во всём другой.
- Ты думал, я продолжу прелюдию и ласки, - говорит Гэвин ему на ухо и впервые в его голосе слышны сбивчивые электронные нотки, словно он тоже изо всех сил сдерживается, но понемногу теряет контроль. - Но твое состояние позволяет обойтись без лишнего промедления, опередить панику и инстинктивное желание сжаться. Тебе же не больно, Коннор?
- Заткнись, - выдыхает Коннор, отчаянно полыхая щеками и даже ладонью накрывает гэвиновы губы.
И думает, что ладонью надо закрыть и пронзительные, голодные, живые глаза. У этого блядского андроида даже зрачки расширяются совершенно по-человечески, почти закрывая радужку, словно близость на него действует сильнее тяжелых наркотиков.
От этих мыслей захватывает дух и становится невыносимо горячо. Коннор скрещивает ноги на гэвиновой пояснице и сам выгибается в его руках, сдвигается, упиваясь тем, как восхитительно внутри скользит твердый член.
- Прикажи, - умоляет Гэвин звеня статикой в голосе и Коннор запоздало вспоминает, что андроиду не нужно открывать рот, чтобы говорить.
- Двигайся, - выдыхает Коннор приказ, снова толкаясь бедрами и Гэвин подается навстречу.
Глаза закрываются сами. Коннор уже ничего не боится, он больше не спутает Гэвина ни с одним из своих воспоминаний, потому что Гэвин не просто внутри его тела, Гэвин внутри его головы, под кожей, в сердце.
Гэвин знает его тело лучше, чем сам Коннор, он двигается неторопливо и размеренно, вскрывая его собой, переплетая пальцы и крепко стискивая ладонь, придерживая одной рукой за бедро, рвано выдыхая в ухо на каждом толчке. Гэвин находит нужный угол сразу же, каждый раз безошибочно упираясь нечеловечески твердой головкой в простату, и от этого неторопливого давления у Коннора под зажмуренными веками вспыхивают светящиеся красные круги - совсем как диод на гэвиновом виске.
- Быстрее, - блаженно стонет Коннор, зная, что его послушаются.
Гэвин перехватывает его поудобнее, за бедро и плечо, и покорно увеличивает темп. Коннор вздрагивает от каждого глубокого, сильного толчка, вскрикивает, больше не сдерживаясь и чувствуя, как внутренности скручивает сладкое напряжение. Полгода он учился кончать без рук, но так легко и естественно всё происходит впервые.
- Ещё, Гэвин, - упрашивает Коннор забыв о приказах, подступающий оргазм сжимает внутренности тугой пружиной, и в ответ Гэвин стонет ему в висок абсолютно нечеловеческим, электронным звуком.
До ушей долетают частые шлепки скина о влажную от пота кожу, Коннор прикусывает губу до крови, но не замечает, потому что находится почти на пике напряженного, обжигающего блаженства, и, когда кажется, что лучше уже не будет и сейчас все закончится - Гэвин соскальзывает ладонью с бедра и обхватывает пальцами член.
Этой восхитительной, горячей рукой с идеальной имитацией мозолей на пальцах даже двигать не нужно, одно ощущение чужой ладони вокруг напряженного члена швыряет Коннора за грань животного наслаждения, едва не выворачивая наизнанку, а неугомонный Гэвин еще несколько раз толкается в сжатое сладостной агонией тело, продляя оргазменные спазмы, и только потом позволяет себе кончить.
Вцепившись в него обеими руками, Коннор переживает самый долгий оргазм в его жизни. Член уже перестал выталкивать сперму, а дыхание никак не успокаивается, сердце тяжело бухает изнутри о грудную клетку и волны остаточного острого удовольствия прокатываются по телу, заставляя вздрагивать и сжиматься.
- Кон? - тесно прижавшийся Гэвин приподнимается на локтях, смотрит в блаженное коннорово лицо и тянется слизнуть красную каплю с прикушенной губы.
Под нежными поцелуями Коннор окончательно расслабляется и с трудом разжимает сведенные судорогой пальцы, выпуская гэвиновы плечи, но стоит чуть сдвинуться - цепляется снова.
- Стоять, - даже коленями прижал, чтоб уж точно никуда не делся. - Куда это ты собрался?
- За салфетками, командир, - беззлобно улыбается Гэвин. - Отсюда не дотянусь ведь. Или тебя сразу в душ отнести?
- Завтра, - лениво отмахивается Коннор, вздрагивая, когда Гэвин отделяется от него всеми своими частями тела.
- И ты не ужинал, - занудно напоминает Гэвин, возвращаясь в постель с пачкой влажных салфеток и приводя в порядок их обоих.
- Тоже завтра, - снова отмахивается Коннор, и, дождавшись, пока Гэвин закончит, счастливо обнимает андроида, утыкаясь лицом куда-то в шею. - Дай мне сегодня сдохнуть счастливым.
Теплые надежные руки обнимают за плечи и талию, и, неожиданно, Коннор понимает, что это шутливое упоминание смерти первое за тот недолгий промежуток времени, пока Гэвин рядом.
Коннору больше не хочется умирать.
*
Утром не выспавшийся Ричард недовольно зевает во все лицо, сверлит взглядом самодовольно-невозмутимого Гэвина, а заходящего на кухню сонного Коннора и вовсе пристально сканирует глазами.
Посмотреть есть на что - коннорова пижама застегнута через одну пуговицу, криво и не до конца, открывая ключицы, и Гэвин знает, что именно Ричард пытается высмотреть на жилистой загорелой шее, перечеркнутой шрамом.
Ничего там, конечно же, не находит - с Коннором Гэвин обращается осторожнее, чем с бомбой на полигоне, и не оставляет синяков, а уж при взгляде на откровенно блаженное лицо брата Ричард вовсе смягчается.
- Прости, Ричи, - Коннор тоже зевает, падая за стол и припадая к своей кружке. - Мы старались не слишком шуметь, но получилось плохо. Пожалуй, надо мне тоже съехать, если ты не против.
- С чего это мне быть против, я только за, - Ричард намазывает джем на тост преувеличенно выверенными движениями. - Снимать будете? У Гэвина нет муниципальной квартиры, насколько мне известно, но если что-то будет нужно...
- В гробу я видел подачки муниципалитета, - Гэвин хмурится и складывает руки на груди, диод на мгновение вспыхивает красным. - И твои тоже, имей в виду.
- Ричи, - у Коннора такой тихий и странный голос, что оба дуэлянта взглядами перестают напряженно сверлить друг друга и смотрят на него. - А что нужно тебе?
Ричард невозмутимо допивает кофе, моет за собой чашку, а потом останавливается возле Коннора, аккуратно накрывая его плечо ладонью.
- Посмотри мне в глаза, Коннор, - негромко говорит Ричард. - И скажи, что готов это услышать.
Гэвин смотрит как пятна румянца проступают на загорелой коже, как мурашки ползут по коже, приподнимая волоски на шее, и тревожится, но не вмешивается, потому что Коннор несмело поднимает голову и смотрит Ричарду в глаза.
На памяти Гэвина это первый раз, когда Коннор открыто смотрит в глаза своему младшему брату. На памяти Ричарда - это первый раз, когда Коннор это делает после возвращения из армии.
Ричард светло улыбается, взъерошивает брату волосы и уходит собираться на работу. Только после этого Гэвин подходит к притихшему Коннору и обнимает за плечи.
- Все хорошо? - спрашивает он, догадываясь об ответе, потому что Коннор выглядит расслабленным и счастливым. - Что он хотел тебе сказать? Что ему нужно?
- Чтобы я был счастлив? - предполагает Коннор, уже открыто улыбаясь и тоже допивает свой кофе. - Давай поднажмем со сборами, я не хочу опаздывать на работу в такой хороший день.
