Глава 64. Рандеву во вражеском лагере
Цинцю вспоминает, как в оригинале сам Бинхэ объединял мир демонов и людей воедино, и получилось так себе - а тут этим решил заняться папка. Пописный Бинхэ сделал это для удобства 
чтобы далеко не ходить, натурально (Цинцю благославляет), папкой же движет любовь к человеческой расе и желание сблизить их народы.
Цинцю спрашивает, а как же люди будут выживать рядом с демонами, папка отвечает, что об этом пусть думают экономисты потом:
Сперва мы объединим наши царства, а уж потом постепенно разберемся с последствиями. В конечном итоге, даже те, кто не сможет приспособиться, будут вынуждены примириться с новым положением дел.
¯\_(ツ)_/¯
Подобной логикой руководствуются и насильники: утешая себя тем, что в конце концов жертве будет хорошо, они просто добиваются своего, предпочитая не задумываться о последствиях.
- думает Цинцю. И спрашивает, как там у папки с Су Сиянь, тоже из соображений слияния рас все было.
– Ах, Сиянь… – отвернувшись, тихо вздохнул он. – Она была воистину…
Воистину что?..
«Прекрасной и нежной? Доброй и чистой?» – гадал Шэнь Цинцю.
– …холодной и безжалостной, – закончил Тяньлан-цзюнь. – За это-то я ее и полюбил.
Дальше Цинцю спрашивает о сынуле, папке его "жаль".
Армия останавливается на привал, Цинцю ставят отдельную палатку. Не успевает он заснуть, припирается Бинхэ.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем чья-то темная фигура заслонила льющийся от входа лунный свет. Открыв глаза, Шэнь Цинцю увидел стоящего на коленях перед кроватью Ло Бинхэ.
– Ло Бинхэ, послушай, я должен сказать тебе кое-что очень важное… – поспешно начал Шэнь Цинцю, но ученик не дал ему договорить, бросившись на него с такой прытью, что заклинатель вновь упал на кровать, придавленный его весом, а его губы запечатал жаркий поцелуй.
Но Цинцю уже ученый, рявкает на корзину и велит становиться на колени Но не за то, что вы подумали:
как ты мог так вот просто вручить Синьмо Тяньлан-цзюню? Разве я учил тебя быть такой тупой п… простушкой, – закончил он, переведя дух.
Не знаю, что там в оригинале вместо тупой пизды, но, в принципе, а какой у него был выбор?
Бинхэ оскорбляется в лучших чувствах, но не из-за "тп", как вы могли бы подумать! А потому что Цинцю снова волнуется о каких-то там сраных заклинателях с Цанцюн.
Снаружи Цинцю окликает Чжучжи-лан, Бинхэ перекорживает, Цинцю прячет его под одеялко и разрешает демону пройти. Тот пришел, чтобы в очередной раз прополоть цинсы. Происходит некоторое количество ебаного стыда, пока Цинцю раздевается, Бинхэ ревнует, Жужик предлагает помочь раздеться, Бинхэ ревнует, и так далее, всем очень неловко. Под конец процедуры Чжучжи-лан говорит, что сейчас зайдет Тяньлан-цзюнь, И Бинхэ все равно выскакивает из-под одеял.
Глава 65. Ну и семейка!
Чжучжи-лан возмущается, Бинхэ его душит, но тут приходит папка и приходится снова прятаться под одеялки. Норм у них там кровати в этом походе. Анону бы так в горы...
В результате глазам вошедшего Тяньлан-цзюня предстала следующая картина.
Чжучжи-лан и Шэнь Цинцю самозабвенно катались по кровати, а за ними громоздилась целая гора сбитых в живописную кучу одеял. Заслышав вошедшего, оба одновременно повернули головы, причем во взглядах обоих мелькнул ужас, а на побледневшей коже мигом расцвели яркие пятна румянца. Нижние одеяния Шэнь Цинцю по-прежнему болтались где-то на локтях, оставляя обнаженным почти весь торс.
При всей извращенности интересов Тяньлан-цзюня, его улыбка на мгновение застыла при виде подобного непотребства.
– …Я не ожидал подобного, – помедлив, тихо изрек он.
...
– Я понимаю, я все понимаю.
Учитывая его пристрастие к сомнительного содержания песенкам, нетрудно было догадаться, что он там «понял»!
Нравится мне этот папка.
В общем, Бинхэ спрятали под кучей одеял, он держит Жужика за, эмм, "врата жизни" (это не там, где можно подумать), а Цинцю сел сверху и прикрывает обоих, чтобы было мало что видно. Тяньлан-цзюнь извиняется, говорит, что хотел рассказать кое-что интересное, но милостиво разрешает продолжить, Цинцю спрашивает, может, он тогда уйдет, но тот берет стул и садится посмотреть
Однако вместо того, чтобы тактично удалиться, Тяньлан-цзюнь пододвинул к себе табурет и уселся на него.
– Неужто горного лорда Шэня совсем не интересует, какого рода это странное явление? Прежде вы проявляли куда больше любопытства и участия в делах моей семьи.
Типикал batya, что пришел доебать сына разговорами.
Выясняется, что недавно у него завибрировал Синьмо на поясе. Вы не представляете, каким могучим волевым усилием чтец сейчас сдерживает своих внутренних петросянов 
– Разумеется, нет смысла обсуждать это с горным лордом Шэнем, – согласился владыка демонов, неторопливо поднимаясь на ноги. – Но я не удивлюсь, если после этого мелкий пакостник объявится здесь.
Размеренно изрекая это, с каждым словом он делал шаг к кровати.
Но тут снаружи доносятся крики, кто-то прорвался сквозь лагерь демонов и сделал все лучше 
Тяньлан-цзюнь уходит смотреть, что случилось.
Новоприбывший возвышался на огромной голове облаченного в броню волка, которого, похоже, обезглавил голыми руками. На белоснежных одеяниях не было ни пятнышка, лишь на щеке виднелись брызги крови.
Тяньлань-цзюнь спрашивает:
...по какому случаю горный лорд Лю почтил наши южные окраины своим присутствием?
Лю Цингэ уклонился от очередного удара, и Чэнлуань скользнул в протянутую руку. Стряхнув каплю крови с острия меча, заклинатель холодно бросил:
– Шэнь Цинцю здесь?
Тот против воли почувствовал себя невероятно польщенным: неужто Великий и Ужасный Мастер Лю самолично явился спасти его?
Бросив взгляд на лицо учителя, Ло Бинхэ недовольно поджал губы.
Папка говорит, что Цинцю сейчас не может выйти и вообще не вернется в школу. Они немного дерутся, Цинцю вылезает из палатки, машет ручкой Лю Цингэ. Следом выходит и Бинхэ. Папка поражен в самое сердце:
– Так там… в палатке… – наконец выдавил он, – вы… все трое?!
Глава 66. Скандал в приличном обществе
Кутерьма битвы тотчас превратилась в трехстороннее противостояние: Тяньлан-цзюнь и Лю Цингэ бились сразу с двумя соперниками, Ло Бинхэ же – с первым, игнорируя второго и принимая удары обоих. Воздух полнился взрывами духовной и демонической энергии, звоном мечей и воплями зверей.
Вскоре явившийся на выручку Шэнь Цинцю Лю Цингэ и сам оказался в весьма затруднительном положении: круг обступивших его кровяных зверей все сужался, хоть взметающий капли крови Чэнлуань носился вкруг него, словно миниатюрный смерч.
– Закрой рот! – предостерегающе крикнул ему Шэнь Цинцю. – Не вздумай их проглотить!
Видите, в горные лорды дураков-то не берут! С третьего раза дошло))
Тут и папка вспоминает о своей кровяке и начинает выкручивать кишки Цинцю. Тот возвращается обратно в палатку (чтобы не отвлекать всех от драки 
) и там трясет Жужика, но тот не собирается помогать:
– Да, так и есть. Четыре великих школы должны заплатить за то, что много лет назад одолели моего господина при помощи низких уловок. Хребет Цанцюн, храм Чжаохуа, дворец Хуаньхуа и вершина Тяньи – все они будут стерты с лица земли по воле господина, никому не спастись.
При упоминании дворца Хуаньхуа сердце Шэнь Цинцю сжалось.
...
– Ты помнишь Гунъи Сяо?
– Это тот прославленный адепт из дворца Хуаньхуа? – поразмыслив, отозвался Чжучжи-лан.
Чжучжи-лан отвечает, что да, сначала принял его за Бинхэ, но потом вспомнил, как они встретились в лесу Байлу и тот его чуть не убил
– Потом-то я понял, что это тот самый старший адепт дворца Хуаньхуа, с которым вы приходили в пещеру в лесу Байлу за корнем бессмертия – и убил его заодно.
При виде его удрученного лица в прежде чистом взгляде Чжучжи-лана зародилось беспокойство, постепенно перерастающее в растерянность.
...
– Я лишь пытался делать добро тем, кто помог мне – в чем я был неправ?
– Вся проблема в том, – резонно отозвался Шэнь Цинцю, – что твое понимание «добра» порядком расходится с моим.
Цинцю уходит. Сначала паразиты его мучают, а Жужик спрашивает, почему Цинцю выбрал Бинхэ, а потом "понимает" и отзывает своих паразитов.
теперь кровяные паразиты Чжучжи-лана внезапно поменяли сторону, сражаясь бок о бок с паразитами Ло Бинхэ против тех, что принадлежали Тяньлан-цзюню.
А раз нет боли, откуда взяться страху? Шэнь Цинцю выхватил Сюя, легко запрыгнув на меч.
– Шиди Лю, за мной!
Потом Цинцю подбирает на свой меч Бинхэ и все трое улетают. Тяньлан-цзюнь журит племянника и не понимает:
– Но, по правде говоря, я не подозревал за горным лордом Шэнем подобных пристрастий… Что же, одного ему мало?
При этих словах через разум Чжучжи-лана, где без того все было перевернуто кверху дном, словно пронесся опустошительный ураган.
Видимо, его господин вновь начитался тех странных брошюр с картинками из Царства людей.
Лю Цингэ бесится, что Цинцю взял с собой корзину. Цинцю объясняет, что верит ему, все долго и нудно спорят.
«Это что, по-вашему, весело – драться на подобной высоте? – мысленно вознегодовал Шэнь Цинцю. – Алло, безопасность прежде всего!»
Это как в аниме пускают бегущую строчку "смотреть в освещенной комнате на расстоянии не менее 2 метров от телевизора"))
– Он совершил немало ошибок, но ручаюсь, что больше не станет – я всерьез займусь его воспитанием…
Лицо Лю Цингэ наконец просветлело:
– Ты правда ему доверяешь?
На самом-то деле Шэнь Цинцю был не столь уж в этом уверен – а вцепившийся в его талию Ло Бинхэ уставился на него с видом нетерпеливого ожидания на лице. Говоря начистоту, он никогда по-настоящему не доверял Ло Бинхэ и оттого, сам того не сознавая, причинял ему все новые страдания – так что кого еще винить в сложившемся положении, кроме себя самого…
– Лучше верить, чем не верить, разве нет?
Ну то есть вы понимаете? Цинцю еще и себя винит в том, что не доверял корзине! Ничего, что корзина сделала литералли все, чтобы себя дискредитировать за эти годы?
Ааааа.
Цинцю слишком хороший для всей этой хуйни.
Дальше Цинцю немножечко хвалит культиваторский прогресс Лю Цингэ и расспрашивает, как тот вообще их нашел. Тот, в общем, слонялся много где и допрашивал много кого:
Затем он захватил некую деву Ша, чтобы учинить ей допрос излюбленным методом пика Байчжань – однако, поскольку рука на женщину у Великого и Ужасного Лю не поднялась, он оказался не особенно удачным.
И все же его усилия не пропали даром, ибо после этого он наткнулся на праздношатающегося и очевидно наслаждающегося жизнью Шан Цинхуа.
Вот уж кому Лю Цингэ всыпал бы с превеликим удовольствием, однако, стоило ему поднять кулак, как Шан Цинхуа вывалил ему все, что знал и не знал, включая меню Шэнь Цинцю в Царстве демонов, его распорядок дня, а под конец – и как тот был похищен на южные рубежи.
Лю Цингэ собирался его убить, но вмешался Мобэй-цзюнь, они передрались, разнесли дворец Бинхэ И вот он здесь.
Дальше герои говорят о Тяньлан-цзюне. Выясняется, что основной урон ему нанес Юэ Цинъюань, а так, все 4 школы отметились во время его заточения:
из героев того противостояния лишь Юэ Цинъюань занимал скромный пост старшего адепта пика Цюндин. Тогда-то он впервые явил себя, воспользовавшись мечом Сюаньсу – и именно его вклад стал решающим
И Цинцю объясняет, что теперь у Тяньлан-цзюна новое тело и он планирует слияние.
Глава 67. Трое в пути
Царства людей и демонов можно было уподобить двум сторонам листа бумаги: сколько ни веди линию по одной стороне, на другую она не перейдет.
Однако же Синьмо по силам было слить эти два измерения в одно.
К примеру, в оригинале Ло Бинхэ использовал свой меч, чтобы соединить реку Ло в Царстве людей и хребет Майгу из Царства демонов, в результате чего посередине реки возник скалистый остров.
Лю Цингэ говорит, что будет трудно убедить заклинателей поверить в это. Ло Бинхэ предлагает помочь - но ему-то поверят еще меньше. И дремлет. Цинцю становится жалко корзину, он просит у Лю Цингэ двигаться вперед, пока они остановятся где-нибудь отдохнуть. Тот не соглашается.
— Ну а я подоспею несколько позже. Похоже, Ло… Бинхэ понадобится несколько дней, чтобы восстановить силы.
— Я пустился в путь, чтобы вернуть тебя, — выдохнул Лю Цингэ.
В итоге они решают все вместе переночевать на постоялом дворе, а денег есть на два стула две комнаты. Пока Ло Бинхэ и Лю Цингэ долго срутся, кто будет спать вместе с Цинцю, тот удаляется в комнату и оставляет им вторую.
— Эй! — беспомощно окликнул его Лю Цингэ.
Над головой Ло Бинхэ начала сгущаться туча темной энергии.
— Учитель, он меня убьет!
Указывая на Лю Цингэ, Шэнь Цинцю заявил:
— Драться можно, убивать друг друга — нельзя!
Цинцю снова думает о своей ориентации:
Да-да, Шэнь Цинцю по-прежнему не видел оснований сомневаться в своей ориентации! А иначе зачем бы он читал эту графоманскую макулатуру про амурные похождения Ло Бинхэ?
Цинцю располагается со всеми удобствами:
Приняв ванну, Шэнь Цинцю переоделся в чистое и от нечего делать взялся за стопку тоненьких брошюрок у окна.
Теперь кроме фанфичечной, про них и порнокомиксы рисуют. А папка, значит, фанат.
У меня совершенно нет представления, в каком мире они живут и какие там вообще удобства? Спят они на кроватях, есть некие "ванны" и "брошюрки". Вот представляешь себе Древний Китай, а там, может, все ебанулись и в 20 веке с мечами наголо разгуливают? 
Цинцю чатится с Системой, та сообщает ему, что, во-первых, стало можно использовать артефакт "подвеска приемной мамы" (а раньше, видимо, она бы не сработала, вот такой номер), а также впереди новая миссия в храме Чжаохуа.
К Цинцю вежливо стучится Лю Цингэ и приносит ему веер.
Уже поймав его, заклинатель понял, что это — один из складных вееров, оставленных им на пике Цинцзин.
Не в силах сдержать эмоции, Шэнь Цинцю тотчас раскрыл его и принялся обмахиваться, вновь принимая вид благородного возвышенного божества. Воистину, веер был просто офигительным по силе орудием — с каждым взмахом он чувствовал, как его овевает баллами крутости!
— Шиди… ты не забыл прихватить его для меня… — бросил он срывающимся от волнения голосом.
Лю Цингэ пришел поговорить ясно о ком, Цинцю самоотверженно защищает Ириску:
— Скорее, дело в том, что все эти годы я попросту не понимал его.
— Не понимал? — холодно усмехнулся Лю Цингэ. — Он вынудил тебя уничтожить себя, затерроризировал дворец Хуаньхуа, подверг осаде хребет Цанцюн, обратил в пепел свод Главного зала пика Цюндин, ранил нашего главу школы — скажешь, это все результат недопонимания?
При последних словах Шэнь Цинцю с запозданием спохватился:
— Кстати, как там глава школы? Он и впрямь сильно пострадал. Шиди Му удалось ему помочь? Его и правда ранил Ло Бинхэ?
— Кто ж еще? — раздосадованно бросил Лю Цингэ. — И ты по-прежнему будешь искать ему оправдания? Ты воистину безнадежен.
Нет, он вовсе не искал оправданий Ло Бинхэ — просто не мог поверить, что тот ранил Юэ Цинъюаня.
Цинцю вспоминает, что в оригинальном романе ему это не удавалось. И думает, связывало ли Юэ Цинъюаня что-то с оригинальным Шэнь Цинцю.
Шэнь Юань прямо-таки кипел от негодования, сокрушаясь о том, что подобной милостью Юэ Цинъюань одаривал самого никчемного из своих братьев по школе. Тут поневоле задумаешься: а может, между ними все же что-то было?
В свете последних событий чтец бы уже подозревал только одно, но Цинцю у нас кремень.
Глава 68. Храм Чжаохуа. Часть 1
Лю Цингэ стыдит гг, что тот неблагодарная булка:
— Никто на хребте Цанцюн не понимает, как ты после всего этого можешь так хорошо к нему относиться, — куда менее суровым тоном поведал он.
...
— Проще говоря, я хочу знать, есть ли в тех сплетнях хоть слово правды? — спросил он звенящим от напряжения голосом.
Понятно, в каких.
Лю Цингэ, не добившись внятного ответа, уходит, удивляясь чему-то на столике (порнушке, вестимо).
Пусть Шэнь Цинцю признавал правоту товарища, что сердце его ученика не особенно доброе, вся проблема была в том, что он никак не мог взять в толк, действительно ли оно злое.
Нет, ну не черный властелин, конечно. Но как бэ.
Эх.
На следующий день Цинцю просыпается, а Бинхэ уже вовсю переоделся в ученические шмотки и хлопочет по хозяйству.
Дежа вю продолжалось, ибо дальнейшее в точности повторяло утренний распорядок, к которому он привык на пике Цинцзин. Пробуждение, облачение, умывание, завтрак — все это происходило под неусыпным присмотром Ло Бинхэ, как и тогда.
Я даже затрудняюсь сказать, мило это, или крипово Наверное, как было в КЯВВМ, зависит исключительно от того, нравящийся тебе человек это делает или нет.
Цинцю, вот, радуется жизни.
— Раз учитель зовет Лю Цингэ моим шишу, выходит, он все еще признает меня адептом пика Цинцзин?
...
— Разве этот учитель когда-либо говорил, будто не признает тебя своим учеником? — с укоризной бросил он.
— Я думал, что на порог учителя мне ход заказан, — тихо отозвался Ло Бинхэ. — Хоть я и продолжал звать вас учителем, я боялся, что это не более чем самообман.
...
«Где ж твои яйца, Бин-гэ! Разве не ты во всеуслышание заявлял честному собранию своих женушек: “Да, у меня много женщин, и будет еще больше — смиритесь с этим или убирайтесь восвояси!” Вот это я понимаю — настоящий авторитарный и непреклонный герой гаремного романа!»
А этот белоснежный цветочек, самозабвенно заваривающий чай, таскающий воду, стирающий одежду, застилающий постели, отваживающийся заговорить, лишь повернувшись к тебе спиной — кто это вообще такой?
В общем, тумблер перещелкнулся, Бинхэ окончательно в модусе "послушный ученик". Ок.
Цинцю дает корзине наставления извиниться перед заклинателями с Цанцюн, когда их увидит (а покалеченные заклинатели-сосуды и закошмаренные адепты Хуаньхуа, которых в приличном обществе больше не терпят - перебьются), Бинхэ отвечает, что тогда им не на Цанцюн, а в храм Чжаохуа. Возвращается Лю Цингэ и зовет всех туда же:
— Если учитель согласится, он узнает, — уклончиво отозвался Ло Бинхэ. — Давайте отправимся, пока Лю… пока шишу Лю не вернулся.
Стоило ему произнести эти слова, как дверь с грохотом распахнулась, возвещая явление Лю Цингэ. Уже привыкший к своеобразным манерам своего шиди Шэнь Цинцю и бровью не повел. Проигнорировав Ло Бинхэ, вошедший обратился к Шэнь Цинцю со словами:
— Планы меняются. Мы не возвращаемся на хребет Цанцюн — вместо этого мы отправляемся в храм Чжаохуа.
Герои прилетают к храму Чжаохуа. Цинцю посылает Лю Цингэ вперед и думает:
На самом деле, подавив демоническую энергию и придав лицу соответствующее выражение, Ло Бинхэ запросто мог сойти за безобидного статиста, в мгновение ока смешавшись с толпой. При этом кто угодно принял бы его за обычного адепта какой-нибудь известной школы — разве что чересчур миловидная внешность могла притянуть нежелательное внимание. Что же до Шэнь Цинцю, то после того не слишком блистательного выступления на площади Цзиньланя он, покоясь под землей, долгие годы никому не показывался на глаза, так что шанс, что его кто-либо узнает, был еще ниже.
Вы серьезно, что ли? Заклинатели - это, конечно, не волшебники в Гарри Поттере, мобильность и связность общества ниже, фоточек нету, но уж наверняка они удосужились запомнить, как выглядит очередной темный пластелин и его прославленная зазноба (которая так-то тоже известный заклинатель). Тебя Цю Хайтан спустя 100500 лет узнала! Долбанный ты редис.
Герои заходят внутрь, там несколько знакомых лиц.
Представители хребта Цанцюн под предводительством Юэ Цинъюаня сидели у стены, сохраняя одновременно торжественный и почтительный вид. Лю Цингэ только что подошел, склонившись к главе школы, чтобы сказать ему несколько слов. При этом Юэ Цинъюань, переменившись в лице, поднял голову и принялся осматривать зал.
Настоятель Чжаохуа - Уван - спрашивает собравшихся, а все ли видели сон?
Стоило ли уточнять, что это было очередным деянием Ло Бинхэ!
— Учитель, разве вы не тревожились из-за отсутствия «неоспоримых доказательств»? — шепнул тот на ухо Шэнь Цинцю. — А так вам не придется расточать слова понапрасну!
Мы теперь еще и вещие сны насылаем)) Растет пластелин)
Бинхэ лупает глазками на учителя, тот делает вид, что не понимает намека и хвалить корзину не собирается
— В этом сне говорилось о том, что Тяньлан-цзюнь, долгие годы заточенный под горой Байлу, вырвался на свободу, обретя новое тело, и теперь сеет повсюду тлетворные поветрия и кровавый дождь.
Хотя словам великого мастера нельзя было отказать в цветистости, он передал содержание сна весьма условно — зная наклонности Ло Бинхэ и его способности в этой области, Шэнь Цинцю мог поручиться, что здесь не обошлось без множества весьма выразительных сцен.
Глава 69. Храм Чжаохуа. Часть 2
— А как этот Тяньлан-цзюнь был заточен? Если он и вправду столь могущественен, как же с ним совладали в прошлом?
— Всему виной месть за причиненное зло, — вздохнул великий мастер Учэнь. — Будь с нами глава дворца Хуаньхуа, полагаю, он со скорбью в душе согласился бы со мной.
...
— Глава дворца Хуаньхуа? — раздался из толпы потрясенный женский голос. — Как это может быть связано с Ло Бинхэ?
Это оказывается одна из трех даосок, помните таких? Цинцю их узнает, Бинхэ снова куксится:
— Учитель находит их привлекательными?
«Слушай, не начинай, а?» — мысленно взмолился Шэнь Цинцю, тотчас отводя взгляд от монашек. Учитывая, в какой винегрет нынче обратился сюжет, три сестрички, так и не удостоившись чести стать сосудами для демонической энергии Ло Бинхэ, ясное дело, не представляли собой для него никакого значения — и все же по неведомой причине оживлялись, стоило кому-то упомянуть о Ло Бинхэ, ведь чем еще могло объясняться написанное на их лицах предвкушение?
Вообще, это пиздец. Раньше, помните, надо было пялиться на Лю Минъянь полдня, чтобы Бинхэ бомбанул и увел ее. Теперь достаточно одного взгляда, чтобы он начал выносить мозг.
Настоятель объясняет, что Су Сиянь была ученицей старого главы Чжаохуа. Тут проще скопировать стену текста, чем сокращать:
— Однажды старый глава Дворца и Су Сиянь...наткнулись на старинный город в нижнем течении реки Ло, в котором .... Су Сиянь повстречалась там с молодым человеком благородного вида — помимо выдающейся внешности, он обладал незаурядной аурой. Посиживая под плакучей ивой, он, аккомпанируя себе, напевал балладу. Разумеется, такой человек не мог по случайности оказаться в подобном месте — не укрылось это и от Су Сиянь. Заведя с ним разговор, она тотчас почувствовала, что, хоть он порядком отличается от других, ничего зловещего в нем нет.
...
старый глава Дворца велел своей ученице сблизиться с ним, чтобы выяснить, кто он такой, и Су Сиянь не понадобилось много времени, чтобы установить, что этот пусть и необычайно привлекательный, но вполне обычный с виду молодой человек — не кто иной, как великий владыка демонов севера и юга Тяньлан-цзюнь.
...
Также и тут, если присмотреться, то старая как мир прискорбная история совращения невинного белого цветочка безжалостным демоном приобретает совсем иной характер, превращаясь в историю наивного демона, не способного распознать зло в человеческих сердцах, и хладнокровной красотки, которая вознамерилась использовать его в своих целях.
...
Су Сиянь наконец заставила Тяньлан-цзюня настолько утратить голову, что тот открыл ей преследуемую им в Царстве Людей цель: учинить резню, напав на заклинательские школы, дабы пополнить их артефактами сокровищницы Царства Демонов!
Цинцю сомневается в правдивости истории.
Дальше рассказывает Юэ Цинъюань: вместо одного из свиданий Тяньлан-цзюнь обнаружил засаду.
— Пытаясь защитить своего господина, — продолжил Юэ Цинъюань, — Чжучжи-лан был поражен «небесной карой» моего наставника — обвившись вкруг него, заклятье заставило демона принять изначальную форму, обратив его в бегство, а Тяньлан-цзюня заточили под горой Байлу.
Система выдает Цинцю новую миссию, Цинцю вспоминает, что в пописе на храм Чжаохуа напал отец Ша Хуалин, Цзючжун-цзюнь.
Так вот, именно из-за этого нападения, затронувшего не только сам Храм, но и близлежащие селения, монахи Чжаохуа созвали общее собрание заклинателей — чтобы разобраться с этой бандой отчаявшихся мародеров, а вовсе не посудачить о личной жизни Тяньлан-цзюня.
Однако сама по себе причина сбора не имела значения — важным в этой второстепенной арке было то, что она позволила Ло Бинхэ очистить свою репутацию.
Типа он в нужный момент помог 
Настоятель Уван тем временем напоминает собравшимся, что у Тяньлан-цзюня еще и сынок есть.
Глава 70. Храм Чжаохуа. Часть 3
Заклинатели радостно обсасывают жизнь мамы Бинхэ в целом и генетические особенности полукровок в частности.
К моменту битвы на горе Байлу она уже понесла дитя. Что же до того, кто этот ребенок, то его имя давно известно всем вам — это не кто иной, как тот, о ком упоминалось совсем недавно — тот самый Ло Бинхэ, захвативший власть во дворце Хуаньхуа!
Бинхэ мрачнеет. Юэ Цинъюань вставляет свои пять копеек, что он мол давно заметил фамильное сходство.
Заклинатели обсуждают дальше:
— Если он вынудил ее, в этом нет ее вины. Но зачем же она, зная, что носит во чреве отродье демона, дала ему рождение?
...
Все не так просто, как представляется господам. Им следует принять во внимание, что сила крови демона не дозволила бы матери погубить плод, накрепко связав его жизнь с ее собственной — попытка прервать беременность была бы самоубийственной. И все же Су Сиянь, обладая гордой и бесстрашной натурой, не пожелала примириться со своим положением, терпя косые взгляды и пересуды. Приняв у старого главы Дворца снадобье, смертельное для демонов, она оставила дворец Хуаньхуа, и впредь никто ее не видел.
Все жизнерадостно хуесосят Су Сиянь, один из заклинателей, однако, отмечает:
...Сдается мне, что все это от начала до конца — не более чем выдумки отвергнутого любовника. Более того, отправить невинную девушку к известному своим коварством демону, учить ее притворяться и обманывать и в конце концов, снабдив ее опасным зельем, выдворить с глаз долой — все это представляется мне просто возмутительным. Мы в нашем клане Баци никогда бы не поступили так с сотоварищем.
Цинцю начинает переживать, что пройти миссию будет не так просто:
Вот как должны были развиваться события согласно оригинальному сюжету: главы школ собираются, чтобы обсудить, что им делать с исходящей от Тяньлан-цзюня угрозой → выскочившие как чертик из коробочки демоны творят бесчинства → Ло Бинхэ единолично одолевает их, завоевывая симпатии окружающих. Однако после того, как этот квохчущий курятник в обличии собрания заклинателей принялся так и эдак склонять его происхождение, надежд на то, что события примут верное направление, оставалось все меньше.
Тут какая-то кривая формулировка, в оригинальном сюжете папки Бинхэ и не было. Имеется в виду, видимо, что с поправкой на папку та история должна была сложиться так, но вывернула не туда.
Мастер Учэнь пытается в презумпцию невиновности:
— Но ведь то, что они действуют сообща — не более чем догадка, если я не ошибаюсь?
Юэ Цинъюань внезапно снова встревает, чот он тут активный какой-то стал:
— В сговоре они или нет, одно я могу сказать уверенно: Ло Бинхэ — дурной человек. — Возвысив голос, он обратился к толпе: — Цинцю, может, наконец дашь о себе знать?
Цинцю здоровается, все замечают Бинхэ рядом и, знаете, вместо того чтобы разбежаться или хотя бы смутиться, начинают снова трындеть. Не умрут своей смертью, явно))
Окинув его нечитаемым взглядом, Юэ Цинъюань бросил в лоб:
— Покончил с этим маскарадом?
Прежде глава школы никогда не заговаривал с ним столь резким тоном — да что там, одно слово «маскарад» из его уст ошарашило Шэнь Цинцю, будто глава школы только что приказал всыпать ему бамбуковых палок. Похоже, Лю Цингэ не пожалел цветистых выражений, описывая события последних дней.
...
«Мне одному не наплевать на сюжет? — взъярился он про себя. — Может, обратите уже внимание на демонов, которые засидели весь ваш Храм, будто мухи — варенье? Мне, вообще-то, положено поощрять благие порывы главного героя, а не отыгрывать козла отпущения!»
Заклинатели начинают нудно сраться с Бинхэ, тот стоит на том, что не заодно с папкой, его хуесосят, Цинцю его успокаивает, Лю Цингэ не одобряет и т.п.
Если сейчас все эти сотни заклинателей навалятся на них скопом, они смогут в одночасье стереть в порошок его вместе с Ло Бинхэ; не поможет даже его необоримая аура главного героя, ведь монахи из храма Чжаохуа славились умением рассеивать демоническую энергию
ПРАСТИТЕ ШТА
Эм. И вот об этом нам сообщают сейчас? И типа Цинцю всю дорогу знал, что бессмертие и аура неуязвимости Бинхэ не такие уж бессмертие и аура неуязвимости, но - ой как удобно - не думал об этом?
— Кто такая Су Сиянь? — холодно бросил Ло Бинхэ. — Моя мать была прачкой.
— Слова настоятеля Увана не имеют под собой основания, — мягко заверил его Шэнь Цинцю. — Ты же знаешь, что за человек был старый глава Дворца. Едва ли стоит прислушиваться к этим пересудам о далеком прошлом, так что просто не обращай внимания!
Он намеренно использовал менторский тон, пытаясь передать ученику хотя бы часть собственной невозмутимости. Ло Бинхэ потянул за его руку, словно требуя подтверждения своих слов:
— Учитель, Тяньлан-цзюнь мне не отец. Мне вообще не нужен отец.
Ммм. Психотерапевты бы поспорили.
— Если он мой отец, почему он об этом даже не упомянул?
И в самом деле, всем, на что расщедрился Тяньлан-цзюнь, были слова: «Вылитая мать». И что дальше?
А ничего.
Шэнь Цинцю хранил молчание. Что он мог сказать на это? Потому что твой отец — больной на всю голову безответственный тип?
Цинцю просит заклинателей не пороть горячку и выслушать Бинхэ, его поддерживает мастер Учэнь (помните, который в арке с сеятелями был). Тут демоны отца Ша Хуалин, что до этого прятались и выжидали, выскакивают и нападают на собравшихся. Естественно, все решают, что это дело рук Бинхэ. Начинается драка.
Напоследок, крутой Цинцю:
Повинуясь мгновенному предчувствию, Шэнь Цинцю вскинул веер — и точно, в него тут же врезался посох настоятеля Увана. Приподняв веер, заклинатель без усилий удерживал посох в воздухе, судорожно обдумывая дальнейшие действия.
В следующих сериях: наказание Системы! Немного прошлого оригинального Шэнь Цинцю! Сцена знакомства оригинального Цинцю с мелкоБинхэ! И - долгожданный махач с Тяньлан-цзюнем! Выходим на финишную прямую (плюс экстры) 
Не переключайтесь!
Извините, что так долго))
