Несмотря на то, что в конце главы Вэй Усянь решил, что пора заканчивать, в начале этой главы он ничего не делает. Перепуганного до безъязычия слугу принесли в зал, Лань Сычжуй одновременно занимается им и госпожой Мо - правда, что именно он пытается сделать, опять же, непонятно. Гипотетически, слугу успокоить хочет, а госпожа и так уже в кататонии, зачем ее обнимать-то? Дальше в главе будет рассказано, почему это все уже не имело никакого смысла.
строго говоря, тут очень многое на анонский взгляд смысла иметь не будет
В этот момент слуга начинает душить себя левой рукой, более того, успешно справляется с этой задачей, несмотря на попытки Лань Сычжуя ему помешать. Заодно мы узнаем еще один штрих о членах этого ордена - у них очень сильные руки.
Вэй Усянь знал, что адепты клана Лань лишь выглядели изящно, но в руках их таилась сила, абсолютно не соответствовавшая этой утонченности.
Видимо, даже дети ордена могут завязывать кочергу узлом, не знаю, как еще можно это трактовать.
Слуга, меж тем, не просто себя душит, а ломает себе шею. В зале начинается паника и вопли про призрака.
Автор берет паузу и снова выдает небольшой ликбез о демонической культивации. А еще точнее - о тварях и немного о талисманах, призванных с этими тварями справляться.
В частности, мы узнаем, почему именно эта неведомая тварь не может быть ожесточенным призраком, потому что иначе талисманы, которыми ланьская молодежь обвесила стены, загорелись бы синим зеленым пламенем. А заодно узнаем, что классификацию призраков и их отличительные черты вывел сам Вэй Усянь лично.
В среде заклинателей ожесточенному призраку давалось чёткое определение — он должен убивать, по крайней мере, одного человека в месяц на протяжении, как минимум, трёх месяцев. Такой критерий вывел сам Вэй Усянь, и, скорее всего, его использовали по сей день — ведь он лучше всех разбирался в подобных вопросах.
Что же делали заклинатели до него, мне интересно? Тыкались наугад?
Пока нам дают краткую справку, а Вэй Усянь размышляет, в зале тухнут все огни, и снова разгорается паника. Совместными усилиями дети успокаивают людей и при помощи огненных талисманов снова зажигают лампы. И вместо того, чтобы оценить, изменилось ли что-то, Вэй Усянь - правильно, рассматривает свои руки, а точнее, порезы. Впрочем, сразу становится понятно, что он все же не зря это сделал, потому как с его рук исчезли все порезы, включая тот, который был закреплен за госпожой Мо.
И кстати - слугу ритуал тоже засчитал Вэй Усяню. Как и маму Мо. Почему? Догадывайся сам, читатель.
Вэй Усянь смотрит на окруженную людьми госпожу Мо, на труп слуги (без левой руки, зато с плотью) - и его озаряет.
В мгновение ока разум Вэй Усяня прояснился, и он, наконец, сложил воедино все части головоломки об исчезающих руках и создании, которое в них заинтересовано. И тут же взорвался смехом.
Что тут смешного, спросит читатель?
Ничего, кроме того, что Вэй Усянь опять дурачится и вроде как кидает подсказку Лань Сычжую по поводу твари. Что мешало ему просто сказать? Не знаю. Похоже, прочно вошел в роль сумасшедшего.
Дальше следует бредовый диалог в духе "это не они, потому что они правши!", но из него, как ни странно, Лань Сычжуй извлек нужные данные. Умный и терпеливый мальчик, он мне нравится. И тут же обратил внимание на госпожу Мо, а точнее - на ее руки. Еще точнее - на ее левую руку, которая уже была мужской.
Попытка ее зафиксировать проваливается, и рука (одержимая? демоническая?) тянется к Лань Сычжую, которого спасает Вэй Усянь нетривиальным способом - пихая ей наперерез Лань Цзинъи. И нет, это была не замена одной жертвы на другую, просто одежда у ланьских заклинателей особая и способна отразить одну атаку мощной твари. После чего сгорает синим зеленым пламенем.
Пока Лань Цзинъи возмущался, а одежда догорала, рука высосала из госпожи Мо все соки (вместе с плотью) и отвалилась.
Дальше у нас снова лекция, уже об особенностях трупов.
Расчленение — классический пример мучительной смерти, лишь чуть более достойной, чем та, которую принял Вэй Усянь. В отличие от его случая, когда тело буквально разрывают на мелкие кусочки, фрагменты расчленённого трупа несут в себе частички затаенной злобы покойника и стремятся объединиться вновь. Следовательно, части тела ищут друг друга всеми возможными способами. Если им удаётся восстановить целостность, мертвец может упокоиться с миром, а может и продолжить бесчинствовать. Если же собраться в воедино не удаётся, часть тела может избрать иной способ.
Что же это за «иной способ»? Ей придётся довольствоваться телами других, ещё живых, людей.
Короче, рука сначала пожирала левую руку намеченной жертвы, потом присасывалась, потом использовала жертву как марионетку (отдельно подчеркнуто, что человек умирал в тот момент, когда его рука захватывала), потом пожирала остальное и перепрыгивала на другую жертву.
Зачем такие сложности - хз.
Почему данная рука так удачно выбрала именно тех людей, которых по ритуалу должен был убить Вэй Усянь - никто не знает.
Почему не было других жертв - никто не знает.
Как именно рука добралась до деревни Мо - тоже никто не знает. Аргумент "приманилась на флаг" несостоятелен, потому как детские флаги ограниченного радиуса действия, а не заметить цепочку безруких высушенных трупов ну просто невозможно, кто-то да поднял бы панику.
А, и зачем руке понадобилось ломать шею слуге, если он и так был мертв, тоже непонятно.
Короче, здравствуй, роялище.
Меж тем дети, смекнув, скинули с себя одежду (гусары, молчать) и набросили ее на руку, стремясь ее задержать. Вэй Усянь в этот момент сбегает - но не насовсем, а туда, где до этого усмиряли живых мертвецов.
Около десятка живых мертвецов, которых ранее победили юноши, молча стояли во дворе, запечатанные начертанными на земле заклинаниями. Вэй Усянь стёр ногой один из символов, тем самым нарушив всю печать, и дважды хлопнул в ладоши. В ту же секунду мертвецы резко вздрогнули, будто от удара током, а белесые глаза принялись вращаться, словно что-то пробудило их.
Я начал было думать, что нам сейчас покажут зомбиапокалипсис в мини-формате, но нет. У нас продолжается цирк.
Для контроля таких слабых марионеток ему не нужны были сложные заклинания — хватало и простого приказа. На пошатывающихся ногах ходячие мертвецы сделали пару шагов вперед. Но стоило им дойти до Вэй Усяня, все как один в судорогах попадали на землю, как будто они были живыми людьми, которых обуял страх.
Вэй Усянь нашёл это одновременно и забавным, и раздражающим. Он повторно хлопнул в ладони, теперь уже не так сильно. Но, похоже, эти ходячие мертвецы родились в деревне Мо и здесь же умерли, и, как следствие, немногое повидали в жизни. Они инстинктивно следовали приказам заклинателя, но в то же время, он вызывал в них священный ужас, и мертвецы, напуганные, лежали на земле и боялись встать.
Чем свирепее было создание, тем лучше Вэй Усянь мог его контролировать. Этих ходячих мертвецов он не дрессировал, так что они не могли выдержать его прямого воздействия.
Трупы, которые испытывают страх - нуок. Зачем, спрашивается, вообще нужны заклинатели, просто выпускайте на бродячих мертвецов Вэй Усяня, они тут же попадают от ужаса и попытаются закопаться обратно, лишь бы великий и ужасный мимо прошел.
Отдельное спасибо за "дрессировку мертвецов", как теперь избавиться от видения Вэй Усяня в облике Куклачева, даже не знаю. А бантики он им повязывал и через кольцо прыгать заставлял, интересно?
Впрочем, ладно, спишу на не самый удачный перевод фразы.
Заодно узнаем, что свирепыми созданиями Вэй Усяню управлять гораздо легче, такой вот он уникум. И, кстати, снова нам дают краткую справку: мертвецы, оказывается, бывают обычными бродячими, а бывают лютыми. Первые, видимо, безобидны, а вторые уже мощная боевая единица. А еще вторых можно сделать, если смешать части тел и собрать франкенштейнов.
И тут Вэй Усянь вспоминает, что у него же прямо на месте действия есть трупы, причем умершие насильственной смертью, то есть именно такие, какие ему нужны. И бегом возвращается обратно в зал.
А что же он не сделал?
Правильно, он не вернул обычных мертвецов обратно в защитный круг, оставив их просто валяться на земле. Его-то они боятся, а что насчет всех остальных?
Разумность уровня бог.
Вернувшись, он первым делом поднимает трупы семейки Мо (слуга почему-то не встал) и отправляет их сражаться с рукой, которая как раз к этому моменту сожгла последнюю одежду и вырвалась на свободу. Несколько абзацев верещащие трупы воюют с рукой. Ланьские дети с восторгом наблюдают.
Раньше им доводилось только слышать о таких яростных боях с участием нескольких лютых мертвецов или же видеть их изображения на страницах книг. А сейчас они, раскрыв рты, впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летели кровь и ошмётки плоти, и были не в силах отвести взгляд. Юноши находили эту сцену… просто потрясающей!
Вообще, молодцы, хвалю. Не растерялись, не напугались, наблюдают за происходящим с энтузиазмом неофитов. Единственное, в чем их можно упрекнуть - могли бы и озадачиться, откуда у них под боком обнаружились лютые мертвецы, да еще и ринувшиеся им на подмогу.
Рука оказалась какой-то чересчур крутой, и мертвецы все же не справлялись, Вэй Усянь собирался уже добавить бафф своим мертвецам, как раздались звуки музыки - и у нас явление опытного заклинателя с гуцинем (такой струнный музыкальный инструмент). Оказывается, заклинательство через музыку - отличительная черта ордена Гусу Лань. На помощь явился мощный колдун заклинатель, который и мертвецов усмирил, и руку успокоил (но не до конца). Дети счастливы и бросают в воздух чепчики, а вот Вэй Усянь полным ходом улепетывает подальше.
Ему крупно не повезло: откликнувшийся на сигнал юношей заклинатель принадлежал к клану Лань. Усугубляло ситуацию ещё и то, что заклинателем оказался сам Лань Ванцзи!
Он был одним из тех людей, с которыми Вэй Усянь сражался в прошлой жизни, так что необходимо бежать как можно скорее, и он в спешке метался в поисках ездового животного.
Впрочем, он успевает забежать в хижину, стереть следы ритуалы (учитывая, что там кровищи немеряно, причем засохшей, он был очень сильно мотивирован, да) и дать деру из деревни Мо, попутно сперев с чьего-то двора осла.
Когда горизонт окрасился белой полосой зари, они выехали на главную дорогу.
Хотя, кажется, был неправ, засохшую кровь он все же долго оттирал, раз уж выехать ему удалось только с рассветом. Почему, правда, ни дети, ни Лань Ванцзи (которому Лань Сычжуй хотел все-все рассказать, а я не верю, что заклинатель его калибра не заинтересовался бы таким любопытным деревенским сумасшедшим) его не нашли за это время - снова неясно. Заняты были, видимо.