Пролог
Одинокий
Пафосный и трагичный пролог, исполненный трагизма, рассказывает нам про Олларию и самого одинокого трагичного мужика, который одиноко и трагично шарится по городу и нюхает сирень.
В городе, который некогда назывался Кабитэла, а ныне - Оллария, цвела сирень. Ее белые и лиловые свечи, как и положено горящим свечам, были обречены. Обречены были и воркующие на крышах голуби, и суетящиеся на улицах люди, и сам этот мир, но неизбежность конца придавала весеннему городу некое горькое очарование.
Одинокий волк одиночка долго вздыхает про то, что скоро всё пожрут специальные вымышленные крысы, и от анальных бус Ожерелья поотваливаются ещё бусины.
Одинокий в последний раз шел улицами Олларии - этот мир становился опасен. Скоро старая, добрая Кэртиана будет вотчиной раттонов, пройдет еще несколько веков, и то, во что превратится некогда вольный и радостный мир, придется уничтожить. Из великого Ожерелья выпадет еще одна бусина - не столь уж и страшная потеря, ведь сама Нить уцелеет.
Они там всю цепь перебирают или гигантскими толстогубцами переламывают сломавшуюся нить?
Дальше идут долгие абзацы про то, что это всё будет скоро, но не скоро по человеческим меркам, потому что у него-то не человеческие мерки времени. Когда-то, когда трава была зеленее, он сам был человеком, но потом сел в пламя Этерны и сгорел, и теперь он одинокий волк одиночка, одиноко идущий по дороге жизни.
Люди... Одинокий усмехнулся - он ведь тоже БЫЛ человеком. Был, пока не прошел Костры Этерны. Его никто не вынуждал - в пламя Этерны нельзя ни столкнуть, ни заманить. Он сам выбрал свою судьбу, согласившись умереть, чтоб воскреснуть Стражем Заката, вечным воином и странником, давшим клятву хранить Ожерелье.
Ауф.
Одинокий не знал, как и где начался его путь, - Нить длинна, а его память сгорела в вихре лилового огня, огня цвета увядающей сирени.
Но он точно знал, что сам выбрал свою судьбу! Дальше идёт долгая ностальгия непонятно по чему, потому что он ничего не помнит, но грустит.
Все, что случилось до того, как будущий Страж Заката шагнул в лиловый костер и адская боль разорвала в клочья сознание, исчезло.
Осталась лишь вечная тоска. Он обнимает берёзу трогает каштаны и грустит.
Внешность - единственное, что оставил ему лиловый огонь. Страж Заката надеялся, что кто-то когда-то любил его именно таким. Или ненавидел. Одинокий не сомневался, что всегда был воином, но все остальное... Было ли ему что терять? Хотелось верить, что было.
Может он был пышногрудой девой, но после усреднился
Иногда он пытался придумать себе человеческое прошлое, счастье, от которого отказался, последовав за позвавшей его адой, но выдумки или таяли, как облака, или жгли, как раскаленное железо. Вечный воин, он сочинял сказки о великой любви и преданной дружбе, а они не сочинялись. Он видел себя умирающим от удара в спину, ожидающим пыток и казни, скитающимся в чужих краях, идущим сквозь чужую зависть, злобу, презрение, но не счастливым. Отчего-то казалось, что в его жизни ненависти было больше, чем любви, а боли больше, чем радости, и все равно Одинокий предпочел бы помнить все.
На самом деле ему было 38, он был бухгалтером Станиславой Ивановной, вступавшей в великие баталии с годовым отчётом и не знавшей себе равных победительницей расчёта налогов, учитывавшей все самые свежие изменения.
Колокольный перезвон вернул странника на землю Кэртианы. Смертные всегда и всюду просят небожителей о милости, не зная, что боги погибли, а те, кто принял их ношу, не имеют ни сил, ни возможности снисходить к человеческим просьбам. Чуждое не оставляет попыток поглотить Ожерелье, а противостоят растущему напору лишь Одинокие. Их дело - сражаться, и, пока они бьются, смертным отвечают раттоны, будь они трижды прокляты!
Одинокий отпустил ветку и двинулся дальше, смешавшись с изливающимся из храма людским потоком.
У автора есть проблемы с подбором слов, почему изливающимся? Для большего пурпура? Потому что это любовный роман, я уверена.
Дальше идёт ещё несколько пассажей про Рубеж, Ожерелье, бусины, Осень, борьбу и Стродания, где впереди только гроб гроб кладбище раттоны, но он старается об этом не думать.
Место Одинокого - его бой на Рубеже. Внутренние Миры выживают или погибают сами и по своей вине. Смертные наделены волей и разумом, они могут и должны дать отпор раттонам, а не идти у них на поводу, но как им это объяснишь?! Он несколько раз пробовал говорить с людьми - его не понимали.
Если он говорил так же пурпурно, как и думал, то вообще неудивительно. Я, честно говоря, тоже нихуя не понимаю, а он даже не разговаривает со мной.
Улица заканчивалась у старинной стены, к которой лепились торговые ряды. Оллария поглотила старую Кабитэлу. Новое или поглощает старое, или убивает. Когда-то здесь расстилались ржаные поля, которые топтали воины Франциска Оллара, бастарда, пожелавшего стать великим королем и ставшего им.
Мне так показалось, что Оллария - новое название Кабитэлы, в смысле поглотила? Это как если бы Санкт-Петербург поглотил старый Ленинград. Глубоко.
Губы Одинокого скривились в усмешке. Откуда у него привычка улыбаться и даже смеяться, когда на сердце особенно мерзко, Страж Заката не знал. Возможно, это тень его старой жизни.
Это психзащиты! Ему бы к психологу хорошему, наверняка хоть в одном из миров можно найти приличного мозгоправа. Дальше у него ещё кусок пурпурного ПТСРа:
Вот и тот рыцарь, которому он сказал, что совесть выше и чести, и закона, почему он заговорил именно с ним? Сколько лет прошло! Почему ему до сих пор больно вспоминать, чем все закончилось? Кэртианца давным-давно нет на свете, а Одинокий все ищет для него слова и доводы, ищет и не находит. И все равно случившееся тогда отобрало у раттонов несколько веков. Для Ожерелья - миг, для Кэртианы - жизнь восьми или десяти поколений. Жаль только, что тот, кто подарил своему миру четыреста лет свободы, не дождался ни благодарности, ни понимания…
Автор очень щедро набрасывает глубокомысленные намёки на какие-то вехи истории, пытаясь создать ощущение проработанного мира и многоэтажности повествования, но избегает внятной конкретики. Ну да ладно, я уверена, потом лор станет понятнее, учитывая, какой длины получается цикл.
Толпившиеся на улице горожане расступились, пропуская красивого всадника на породистой вороной кобыле, и Одинокий невольно залюбовался. Человек был счастлив, как может быть счастлив лишь... человек, живущий единым, сверкающим мигом. Он любил и был любим - Одинокий понял это сразу.
Гузеева в здании! Повторяю, Гузеева в здании.
Одинокий замечает, что за мужиком следят, но в итоге забивает и возвращается к своей утиной песне.
Ожерелье, Рубеж, бой без надежды и без конца - все это нет, не исчезло, но словно бы отодвинулось. Одинокий чувствовал себя свободным и смертным, он даже позволил себе зайти в таверну и сесть в углу, куда немедленно принесли кувшин с вином, после чего никто и не подумал взглянуть в сторону странного посетителя.
Прямо как Вождь, Позволил Себе. Уважаем.
Приходит кошка, и дальше начинается бесконечный ауф про кошек.
Кошка - не человек, ей глаза не отведешь. Эти маленькие вольные твари не только чуют всех, владеющих магией, но и сами ей сопричастны, потому-то раттоны их и ненавидят. И ненависть эта взаимна. Если кошек начинают гнать, проклинать, называть нечистыми, предавшимися злу тварями, ищи поблизости раттонов. Одинокий поднял бровь, и кошка, расценив это как приглашение, прыгнула ему на колени. В зверьке билась магическая искра, маленькая и слабая, но отчетливая. Кошки понимают, что ждет Кэртиану. Кошки, но не люди.
Конечно, даже кошка понимает, а люди не понимают - для людей автор напускает туману.
Воин успел застать создателей этого мира. Их было четверо, и они откликнулись на призыв Этерны и ушли на Рубеж, поручив Кэртиану своим избранникам из числа смертных. Человеческой памяти хватило на три тысячи лет. Не так уж и мало, если вспомнить, что люди редко живут дольше семидесяти…
В каком веке, 21, у них такая продолжительность жизни? Ну эта, знаменитая Кэртианская медицина по ОМС и сбалансированное питание.
Здешним обитателям и не снилась мощь, которой он обладал. Страж Заката мог уничтожить Кэртиану и боялся, что испить эту чашу доведется именно ему. В его власти уничтожить, но не спасти.
Как легко сжечь зачумленный город и этим остановить заразу, но кто возьмется одолеть беду, выловив всех чумных крыс? А раттоны - чумные крысы Ожерелья, их становится все больше, а Одиноких все меньше!
Мужику явно стоит поинтересоваться методами санэпидемстанций, а так же карантинами, прививками и санитарными нормами, а то он сразу - уничтожить мир, но не спасти. Я так понимаю, свою квартиру с клопами он бы просто продал, вместо того, чтобы вызвать службы.
Кошка, почуяв его ярость, вздрогнула и прижала уши. Она знала, как сражаться с крысами, если б ее сородичи были покрупнее и посильнее, если б их удалось объединить и натравить на этих, с позволения сказать, новых владык, но увы!
Он пьет с кошкой, всё в порядке, не обращайте внимание.
В память первых богов Кэртианы! Они были готовы умереть на Рубеже, а смерть настигла их в Этерне, казавшейся самым безопасным местом Ожерелья. Тогда погибли многие и вместе с ними погибла надежда.
Господи, я нихуя не понимаю, кто на ком стоял. Скажите, создание ощущения, будто тебя укачало - это сознательный художественный приём автора? А то автору очень удаётся.
Одинокий залпом допил вино, словно ему, теперешнему, это могло помочь. Вечер продолжался. Играла музыка, танцевала черноволосая девушка в алой, низко вырезанной блузке, а он видел шар ревущего пламени, чудовищную звезду, родившуюся из гибели Этерны. Нет, это было потом, конь его судьбы свернул с общей дороги раньше.
Лютольвица его доли, огнесручий какаду его рока, пылающая путана его натальной карты.
А вообще, какое потом, что, кто? Не только лишь все видят прошлое, с которого они свернули и оно с ними не случилось.
Дальше начинается флэшбэк про какую-то битвенную битву кого-то с кем-то.
Горизонт набухал похожими на гарадских итаров тучами
Решайте сами, на что похожи тучи, Миджорни смогла только так

Шторм надвигался медленно и неотвратимо, нападавшие и обороняющие в тысячный раз готовились помериться силами, заранее зная, что они равны. Стратег остающихся нехорошо улыбнулся, приветствуя подползавшего врага
По пластунски. Всей армией. “Если складок местности не наблюдается, следует их скрытно намять”, цитируя великих.
Дальше всё кончилось непонятно чем, и он с каким-то человеком, которого он не помнит, решили, что пора оттуда убираться.
Они сделали свое дело и могли возвращаться в Этерну, но он избрал другую дорогу. Дворец Архонта с его вечными празднествами в честь вернувшихся с Рубежа и уходящих на Рубеж был хорош, но Одинокий не любил пиров, можно даже сказать, ненавидел.
О, ну наконец-то лор Геншина подъехал, сразу прояснилось.
Видимо, это тоже выползло из его убитого прошлого. Воин не помнил, что с ним было, но каждая поднятая в высоких чертогах чаша отзывалась в сердце звериной тоской. Одинокий любил своих товарищей, любовался адами, верил Архонту и Стратегам, но их буйное веселье было не по нему. Похоже, он стал Одиноким до того, как это слово сорвалось с губ последней уцелевшей ады. Как бы то ни было, ненависть к пирам его и спасла. Убегая от ненавистной радости, он забрел сюда, в Кэртиану, где его и застиг зов.
Господи, как же похуй… Этот абзац - наглядное руководство к тому, как не надо писать таинственный лор, который читателю надо разгадать по контексту.
Чуждое наконец схлынуло, как всегда, рассыпавшись стаей странных, смертных созданий, на сей раз похожих на летучих медуз. Полупрозрачная мерзость сама бросалась на мечи, словно желая побыстрее со всем покончить. Одинокому показалось, что бой длился дольше, чем обычно, но, возможно, он просто устал.
Даже непонятные статисты мечтают самовыпилиться из этого повествования побыстрее. Кто мы такие, чтобы их осуждать.
- В Этерне решили, что мы испугались собственной тени? - недовольно бросил бившийся рядом Стратег, разрубая слизистый гриб.
Ааааааа вы не представляете, как меня начинает угнетать этот пролог, просто невероятно. Кто, что, зачем, почему столько пафоса? Я поняла уже, что одинокий волк одиночка одиноко идёт по дороге жизни, чтобы пиздить крыс и вздыхать о прошлом, пожалуйста, можно дальше?
- Я не был там. - Одинокий отшвырнул студенистое полушарие.
…своего мозга, да? Да? Или мозга читателя?
- Не понимаю. Нас не услышали? Или что-то стряслось в самой Этерне?
Тогда это показалось бредом. Что могло стрястись в месте, исполненном великой Силы, покорной Архонту и его сподвижникам?
А вот и Селестия прогрузилась.
Поговорить с Архонтом Стратегу не удалось - Этерны больше не существовало. Что именно произошло, уцелевшие так никогда и не узнали. Был ли это заговор, неосторожность, несчастливая случайность или же сработал доселе неведомый закон мироздания, но произошло то, что произошло.
Что тут происходит?! Не существовало, но это воспоминание? Я сейчас заплачу. Натурально “если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое”, переложенное в пурпурную прозу.
Одинокий навеки запомнил глаза Стратега - исполненные боли и тревоги глаза воина, осознавшего, что ему не дождаться ни помощи, ни приказа, что все смотрят на него и отныне от него зависит исход войны... Стратег стал Архонтом, а все они - Одинокими, не загадывавшими дальше грядущей схватки.
Архонтом тупости. А я сейчас стану Архотном литературной фрустрации, господи помоги.
Рано или поздно Чуждое прорвет оборону и набросится на внутренние миры, впрочем, в последнее время Одинокий стал опасаться, что раттоны погубят Ожерелье прежде, чем падет Рубеж.
То есть, я правильно понимаю? Чужой снаружи, крысы внутри? А Рубеж - это какая часть ожерелья, покажете нам на кукле?
Паучье чутьё вырывает Одинокого из птсра, потому что он телепатически чувствует, как где-то кого-то подло убивают.
Неподалеку шел неравный бой - кто-то в одиночку отбивался от множества убийц. Страж Заката чувствовал их ярость, удивление и, наконец, страх. Тот, на кого напали, был обречен, но он дрался и как дрался!
Как гасконец, я уверена!
Страж Заката, по-прежнему никем не примеченный, выбежал на улицу. Город спал или делал вид, что спит, было тихо, но Одинокий не сомневался - рядом убивают. Более того, он знал, кого именно - всадника, встреченного им на площади. Те, кто за ним следил, времени зря не теряли.
Где-то завыла собака, хлопнула дверь, в окне напротив задули свечу. Воин пожал плечами и быстро пошел по пустынному переулку. Зачем ему это?
Он выбежал на улицу, где пожал плечами и быстро пошёл по переулку… Ладно, ладно. Я уверена, у него был какой-то план, и он его придерживался.
Переулок влился в тихую улицу, застроенную двухэтажными домами; в одном из них погибал человек, чья неистовая радость разбудила в Одиноком то, что, казалось, ушло навсегда. Между ним и смертным возникла ниточка, которая и привела чужака к изящному особняку, в котором шел бой. Шел, хотя должен был уже закончиться. Жалобно зазвенело разбитое окно, сквозь которое пролетел какой-то обломок, раздался крик, и ответом ему был наглухо захлопнувшийся ставень в доме напротив.
Ради чего именно "ставень", а не привычные "ставни"? Этот пролог как сколотый зуб, постоянно язык цепляется.
Эта "хата" явно была "с краю".
Ааааааа как же плохо, как же плохо. Стилистическое единство кто.
Одинокие не вмешиваются в дела смертных, Кэртиана захвачена раттонами, он не должен оставлять следов... Он их и не оставит! Зачем тратить Силу, ведь он может драться, как человек! Он это умеет, всегда умел, и будь трижды прокляты все раттоны всех миров и все запреты! Одинокий выхватил меч и пинком вышиб жалобно вскрикнувшую дверь.
Жалобно вскрикнув, мы заканчиваем пролог. Господи, как же похуй!