Холиварофорум

Анон

Whump - мы любим мучить мужиков

Whump (вхумп, хумп, вумп) — специфический кинк. Обычно относится к форме хёрта/комфорта, которая связана с тяжелой болью. Точное определение меняется и менялось с течением времени. По сути, Whump включает в себя помещение канонического персонажа в физически болезненные или психологически травматичные сценарии. Часто этот персонаж является любимцем фанатов или даже «вуби».*

*«вуби» — персонаж, которого «хочется завернуть в одеялко».

Очень графичное и детальное описание насилия или насильственного секса могут быть сквиком, поэтому просьба убирать их под кат с подписью, а также вести обсуждение нон-кона и гуро в подписанных катах. Если вам этот формат не очень удобен, их можно более свободно обсуждать в следующих темах:

▼Близкие по тематике треды⬍

Гуро https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=6324
Садизм https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=3723
Мужики (тема, дублирующая эту) https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=3622
Джен и женщины https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=6415
Джен https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=6416

▼Историческая справка⬍

Термин зародился в фандоме Stargate SG-1, где любимым персонажем для вхумпа был (и остается) Дэниел Джексон. Но само явление старше — например, в фэндоме Стар Трек был жанр Get 'em, который тоже, в общем, об этом.

ВНИМАНИЕ! НАС НЕ ИНТЕРЕСУЮТ ПОРЕАЛОВЫЕ ПЫТКИ И НАСИЛИЕ! Мы не хотим по жизни разбивать мужчинам носы, хлестать их кнутами и прижигать раскаленным железом. Нас не радуют ничьи мучения в застенках Гестапо, ИГИЛ или кровавой гэбни... Это кинк, а не настоящий садизм.

Поскольку тема триггерная, картинки даем в виде ссылок или под кат с предупреждением.

Ресурсы:

http://fyeahvulnerablemen.tumblr.com
https://aceofwhump.tumblr.com
https://whumpty-dumpty.tumblr.com
https://whumpapedia.fandom.com/wiki/Int … n_to_Whump (определения, история, примеры вхумпа, списки собранного материала, сообщества)
https://posmotre.li/Whump (описание вхумпа на русском, с примерами)
https://whumpgalore.tumblr.com/resources

Результаты предыдущего голосования (можно ли носить гетный вхумп с женщинами в роли жертвы): https://prnt.sc/1wmq0tt

Контент с сексуальным насилием:

1. можно вносить любой(голосов 117 [58.79%])

   58.79%

2. можно вносить, если он содержит элементы дженового насилия (побои, пытки, ранения, болезни и т.д.)(голосов 58 [29.15%])

   29.15%

3. нельзя вносить, независимо от дополнительных элементов(голосов 24 [12.06%])

   12.06%

Всего голосов: 199

Гости не могут голосовать

Отредактировано (2019-04-12 21:36:08)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Отличное видео! И кровь, и драма, и интрига!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Классное видео по Bodyguard!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Спасибо, анончики) Я старался 

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Текст на кровавый понедельник 

▼900 слов, джен, условный Резистанс⬍

На очередной очной ставке Симон ожидал увидеть кого угодно, только не Сверчка. Теперь точно всё, подумал он. Нам крышка. А ведь я предупреждал.
- Вы знаете, кто это?
- Нет.
- Ну как так, - мягко укорил следователь, - Это же Алек Монгейт, очень известная личность, светский лев!
- Я не интересуюсь светской хроникой.
- А еще он главный редактор журнала “Планета искусства”.
- Вот как? - Симон взглянул на Сверчка. Тот улыбнулся.
- Офицер мне льстит. “Планета” не журнал, а всего лишь ежемесячное приложение к “Трибуне”.
- Читал пару раз. Литературная секция у вас неплоха…
Следователь повернулся к Сверчку.
- Ну а вы, господин Монгейт, встречали когда-нибудь этого человека?
- Первый раз его вижу.
- А все-таки посмотрите внимательно.
Сверчок вздохнул и с комической покорностью уставился на Симона, а Симон поневоле принялся разглядывать Сверчка.
Алек Монгейт выглядел прекрасно даже здесь, в зловещей казенной конуре. Белоснежная рубашка, светло-голубой летний пиджак, платочек в нагрудном кармане. Откуда, интересно, его взяли? С вечеринки в яхт-клубе? Не в пиджаке было дело, а в том, как непринужденно он сидел на привинченном к полу стуле, весь в теплом сиянии денег, связей, неуязвимости. Единственный сын неприлично богатого семейства, пять языков, отличное образование, диссертация по древнегреческой скульптуре, недописанная в силу живости характера…  Симон все это знал, потому что сам собирал на Монгейта досье для Центра. Его отзыв был однозначным: не брать. Но Центр, поколебавшись, дал добро - Алек был ценным кадром. Нелегальную газету он редактировал с той же страстью, что и свой ежемесячник, всех знал, везде бывал, а информацию, за которой десять человек охотились месяцами, получал за десять минут в ходе совместного распития коктейля с какой-нибудь шишкой. А все-таки я не рекомендовал его, подумал Симон. Потому что даже сейчас у Сверчка такой вид, будто он наслаждается азартной игрой, в которой не может проиграть. Не проигрывают в этом мире молодые красавцы с такими деньгами, такими отцами, такими шикарными платочками…
- У меня хорошая память на лица, офицер. Это профессиональное, я все-таки журналист. Я совершенно точно никогда не видел этого человека.
- Что ж, очень жаль.
- Я могу идти?
- Подождите секундочку. Мне и правда очень жаль, что вы, господин Монгейт, отказываетесь с нами сотрудничать.
- Я, офицер, сотрудничаю с вашим департаментом давно и плотно. Не далее как вчера мы обсуждали детали этого сотрудничества с вашим непосредственным начальником за ужином. А теперь разрешите откланяться. Меня ждут.
Следователь вздохнул и лениво, почти без замаха, ударил Монгейта ладонью по лицу. Сверчок потрогал щеку и с удивлением посмотрел на следователя. Он явно скорее опешил, чем пострадал.
- Что вы себе позволяете? Задержали без предъявления обвинения, допросили без протокола, а теперь еще и руки распускаете? Требую немедленно связаться с моим адвокатом. Без него я больше ни слова не скажу.
- Ну разумеется.
Следователь кивнул верзиле у дверей, тот в один шаг оказался у Монгейта за спиной и отработанным движением защелкнул наручники у него на запястьях - один браслет, цепочку через перекладину стула, второй. Монгейт смотрел на следователя все с тем же удивлением. Бог мой, он же до сих пор ничего не понял - он просто не верит, пронеслось в голове у Симона. Да что там он! Даже я до сих пор не верю, что со Сверчком может такое произойти! Даже мне кажется, что сейчас непременно случится что-то волшебное - землетрясение, например, или приедет на танке местный Ротари-клуб в полном составе, или на мешке денег прискачет Монгейт-старший…
Второй удар был уже настоящим. Голова Сверчка мотнулась назад, и следователь тут же, без паузы, добавил ему в солнечное сплетение. Монгейт согнулся, насколько позволяли наручники, и вдохнул только с четвертой судорожной попытки. Кровь из разбитого носа текла по подбородку, заливала чудесную рубашку и пиджак, расплывалась на светлых брюках отвратительными пятнами. Он кое-как выпрямился, и Симон увидел то, что ожидал увидеть: взгляд, полный беспредельного ужаса. Дело было даже не в боли и не в том, что раньше Монгейт явно не видел собственную кровь в таких количествах. Первый опыт беспомощности лучше получать в других обстоятельствах; а сейчас он просто не успеет его переварить и сломается. Черт.
Следователь тоже увидел всё, что нужно. Для него это было рабочей рутиной.
- Господин Монгейт… Алек. Прошу, не заставляйте меня продолжать. Моя жена ваш журнал читает от корки до корки, я себе не прощу, если лишу “Планету” главного редактора. Давайте поговорим сейчас откровенно. Вы не представляете, что вас ждет в случае отказа. Это будет совершенно ужасно, поверьте. Я просто хочу помочь.
Сверчок закрыл глаза, опустил голову и замер. Поза его выражала абсолютное отчаяние. На брюках расплылись два новых кровавых пятна. Черт, черт.
- Кто этот человек, Алек? Вы же встречали его раньше? Давайте вместе с вами…
Монгейт откинулся на спинку стула, открыл глаза и посмотрел на следователя с такой холодной ненавистью, что тот от неожиданности запнулся.
- Вы, судя по всему, очень любите свою работу. Приятно видеть. Но вы за это заплатите, помните об этом всегда. Будете висеть, вся ваша шайка дегенератов…
Удар. Хрустнуло.
- Печальное зрелище, дорогой мой. Видел бы вас ваш уважаемый отец. Интересно, что бы он сказал?
Монгейт со стоном наклонился, плюнул кровью следователю на ботинки и шепеляво, но очень внятно произнес:
- Ты о моем отце ничего не знаешь, плесень. Уж он бы сказал. Он бы тебе такое сказал, что ты, сука, до конца жизни бы чесался.
- Ладно, - следователь пожал плечами и сказал верзиле у дверей: - Давайте его вниз. А, секундочку…
Он вытащил платок, каким-то чудом оставшийся чистым, у Сверчка из кармана, и тщательно вытер свои ботинки.
Когда Сверчка уводили, Симон перехватил его взгляд. Монгейт незаметно кивнул и чуть улыбнулся разбитым ртом. Вроде как даже ободряюще - но это Симону, должно быть, показалось.

Буду анон-22

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Буду анон-22

Очень круто, анончик Хочется продолжения, и чтобы всё хорошо закончилось

Первый опыт беспомощности лучше получать в других обстоятельствах

А что, Симон-таки знает толк?

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Первый опыт беспомощности лучше получать в других обстоятельствах

Это точно )))
Анон-22, лайкище! )

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

▼пара картинков с небольшой кровопотерей )⬍

Не соображу, как быть с возможными повторами.
Наверняка у вхумперов со стажем есть общие накопления материалов и что-то уже было :D
Я тут недавно совсем.
Проверять две с половиной сотни страниц, выкладывалось картинко или нет - как-то муторно будет... :-/

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Таких картинков не припомню)) Панда, спасибо! Клёвые.
Анон-22 — то, что надо, спасибо

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Спасибо за отзывы от анона-22, други!

А что, Симон-таки знает толк?

Взоржал, накурил хэппи-энд, взгрустнул.

Не соображу, как быть с возможными повторами.

(нежно) ты неси, неси, хорошая картинка от повторения только лучше становится!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Влетаю в уходящий понедельник.

Слэш без сцен слэша. В анамнезе нон-кон, похищение, условное фэнтези, оридж. Кровь и ранение. Смерть персонажа. Пиздострадания. PG-13 - R. Первый блин за неделю комом.

Хорошая девочка - назовусь так.

▼940 слов⬍

Дверь резко распахнулась, хлопнула о каменную кадку стенки и обиженно скрипнула. Извиняться перед ней за такое неподобающее поведение перед столетним дубом Йосефу было некогда, потому что нужно было бежать.

Нужно было бежать, но под ногами шуршал незнакомый ему песок вместо привычной сухой земли, и ноги вязли, спотыкались о бесконечные маленькие холмики. Даже абсолютно здоровым ему не удалось бы уйти далеко.

Рана в правом бедре при каждом движении отзывалась резкой болью, и он вынужден был подволакивать ногу, почти тащить за собой, чтобы в глазах не темнело так сильно и стремительно.

Вниз по икре и стопе что-то стекало, щекотало чувствительную кожу.

Йосеф оставлял после себя следы крови на песке и старался об этом не думать. Он вообще много о чем старался не думать, разве что о мелькающем впереди мираже свободы.

Мот не зря называл его мечтателем.

— Йосеф! — зверьем зарычал колдун с высоты своей башни.

Он оправился от яда поразительно быстро; похоже, змейка, у которой Йосеф выпросил фиал яда, оказалась слишком молодой. Каменная башня затряслась, заходила ходуном. Каждый камешек, каждая досочка молили хозяина о пощаде.

Пощады не будет ни для кого, даже для самого Йосефа.

Особенно для него.

"Там, за этой дюной, — он попытался взбордрить самого себя, — могут быть те странные кони на привязи. Нужно успеть. У меня еще есть время".

За его спиной ревел зарождающийся шторм, но Йосеф не посмел оглянуться. Он собрал последние свои силы и побежал, призывая все известные и неизвестные ему сущности себе на помощь.

Он понимал, что ему вряд ли помогут. Колдун не зря утащил его так далеко: мало кто понимал его язык, а те, кто понимал, не соглашался помогать просто так.

Для того, чтобы получить почти бесполезный фиал яда от змейки, ему пришлось вскрыть тупым ножом только-только зашитую рану и напоить ее собственной кровью.

— Ты мой, Йосеф! — выл шторм, что слетал по ступеням башни, остервенело слизывая капли его крови. — Мой или ничей!

Воспоминания о холодных ночах в пустыне наедине с обезумевшим колдуном заставили Йосефа содрогнуться. Он помнил все, что не хотел помнить, чувствовал все, что хотел бы забыть навеки. Прикосновения острого как нож языка, шершавые ладони на обнаженном животе, холодное смрадное дыхание у виска...

Йосеф знал, что колдун его не убьет, только вернет обратно, закует в усиленные магией кандалы, укроет одеялом скрывающих заклинаний, чтобы навеки оставить себе как игрушку. Такая судьба была для Йосефа во сто крат хуже самой смерти.

Никаких коней, даже странных, двугорбых, за дюной никогда не было, и это он тоже знал, только не хотел в это верить. Насытиваяся кровью змейка рассказала ему, что вокруг башни есть песок, несколько маленьких нелюдимых существ вроде нее и только.

Время утекало, как песок сквозь пальцы.

Колдун был близко, слишком близко.

Йосеф впился в рану, погрузил в нее пальцы, чтобы потом стремительно поднести их к лицу и быстро размазать черную и красную кровь по иссушенным губам.

— Малах, — прошептал он. — Забери меня. Я твой. Я готов.

Время остановилось, и колдун затих, хотя даже такая сила не могла остановить его навечно.

Йосеф звал Мота его настоящим именем в третий раз за свою жизнь, но впервые — для себя. Он прекрасно помнил строки из древнего талмуда праотцов:

"Малах не откажет просящему во смерти и заберет его с собою в страну бесслезную", — но оказался совершенно не готов к тому, что Мот откажется забрать его в то же мгновение.

— Ты этого не хочешь.

Мот был прекрасен как закаленная сталь, покрытая свежей кровью врагов.

Он всегда приходил к тем, кто звал его в момент совершенного отчаяния.

— Это мой единственный шанс на свободу, — Йосеф попытался улыбнуться.

— Это не свобода. Не обманывай себя, мой мечтатель, что говорит с миром.

— А какую иную свободу от него, — Йосеф ткнул пальцем в смерч прямо за своей спиной, — ты можешь мне даровать?

Мот лишь покачал головой. Все глаза его, кроме человеческих, были закрыты; так он показывал большую свою печаль и сожаление.

Йосеф звал Мота его настоящим именем в третий раз за свою жизнь, но сам Мот сотни раз приходил к нему сам как человек. Как наставник.

Как любовник.

Йосеф позволил себе обнять Мота и поцеловал окровавленными губами то место, где могло бы прятаться человеческое сердце.

Кожа его была холодна.

— Ты с самого начала понимал, что все кончится так. Теперь я помню... ты сказал, что моя жизнь окончится в песках. Так окончи ее, Малах. Сверши свое предсказание.

Мот видел будущее и прошлое на тысячи лет вперед и на тысячи лет назад. И единственное, что было ему запрещено, так это вмешиваться в течение времени. Он не мог ни спасти Йосефа, ни отомстить за него.

Таково проклятие влюбленного ангела смерти.

Колдун рвался сквозь барьер всей своей душой, с дикой остервенелостью, настолько сильно он был одержим Йосефом — одна только мысль о том, что он вот-вот должен был потерять то, что лишь недавно заимел, заставляла его черпать силу оттуда, откуда не должно.

Мот не мог отомстить, но лицо его исказилось ненавистью стоило ему только поднять взгляд на колдуна. Йосеф видел это, и почему-то сердце его от того наполнилось легким теплом.

Время затрещало.

— Не думай о нем. — Йосеф снова мягко поцеловал его, на этот раз в шею, точно над кошачьим глазом. — Я твой. И я хочу быть отсюда и в вечности только твоим. Дай мне свободу, Мот.

— Нет, — его голос будто бы дрогнул.

— Дай мне свободу, Малах, — повторил Йосеф с нажимом.

"Малах не откажет просящему во смерти и заберет его с собою в страну бесслезную".

Он поступал по-своему подло и зло, нарушал обещание, данное много лет назад, но страх бесконечной пытки и чужой любви был сильнее.

Барьер времени уже разлетался на куски, когда лезвие серебряного кинжала перерезало горло Йосефа от уха до уха.

Это было не больно, Мот забрал всю боль себе.

— Нет! — заорал-застонал опоздавший колдун. — Мой Йосеф! Мой!..

Йосеф не слышал его.

Он всем телом прижался к своему ангелу, заливая тысячи тысяч его глаз ярко-алой кровью.

Отредактировано (2022-12-19 23:30:11)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

900 слов, джен, условный Резистанс

Чудесно!
Какой славный мальчик Алек  Тоже очень надеюсь, что за кадром все закончится ХЭ и пейрингом с гг

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

900 слов, джен, условный Резистанс

Я маленько запутался в персонажах, но мне зашло) Одобряем!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

пара картинков с небольшой кровопотерей )

Второй какой красивый 

Слэш без сцен слэша. В анамнезе нон-кон, похищение, условное фэнтези, оридж. Кровь и ранение. Смерть персонажа.

Какая романтичная смерть)) Спасибо автору

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Хорошая девочка

Ух, как атмосферно! Прямо такая злая сказка получилась, и красиво обыгран сюжет о похищении прекрасного юноши колдуном. Респект!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Влетаю в уходящий понедельник.

Очень, очень хорошо!  полное погружение в историю.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Я маленько запутался в персонажах

(22-й вспомнил все хохмы про заместительные из серии "посчитай, сколько человек в комнате" и рвет на жопе волоса)
Ещё раз спасибо всем за отзывы, анончики.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторник
Сеттинг: ПМВ

▼примерно 1000 слов⬍

— Райнхарт! — отчаянно позвал Отто. Вместо крика голос вырвался наружу еле слышным хрипом. — Райни...
Свинцовое небо давило на глаза, смотреть было больно. Туго стянутый кожей затылок нестерпимо ныл, лоб и щеки горели. Отто попытался перекатиться набок и не смог. Что-то будто держало его. Тело не слушалось. Пальцы немощно загребали жидкую грязь, осклизлая земля влажно сочилась между фалангами, забивалась под ногти. Контузия, холодно отметил он. Не сильная, если он в сознании. Речь не утрачена. Зрение. Слух? Дальние взрывы отдавались болезненным шумом. Где-то рядом чавкало: испуганно фыркал, переступая копытами, Бенно. Тонким, еле слышным присвистом зазвучала в ушах мелодия знакомого марша, но Отто не мог вспомнить слов.
Ожоги, точно ушибы... Переломы? Он попытался подтянуть колени — не вышло. Ноги не двигались. Тело ощущалось чужим, ватным, только стопы кое-как шевелились — но зато ни острой боли, ни хруста костей. Просто контузия, повторил он про себя. Контузия. Ничего серьезного. Надо только отползти подальше от линии огня. Надо вернуться туда, за спасительный бруствер. К своим.
К Райни. Тот был где-то рядом и наверняка уже искал его. Райни ни за что его не оставит.
— Райнхарт!
Отто повернул голову в сторону окопа и застонал: тысячи иголок пронзили виски. Упавшие на лоб волосы лезли в глаза, он дунул на мешающую прядь, сфокусировал взгляд. Чье-то колено. Сапог с налипшими комьями земли. Рукав грязной шинели. Раскрытая ладонь, обращенная к небу. Кто-то лежал сверху, безвольно раскинув в стороны руки. Отто похолодел, но тут же выдохнул: у сгиба закостеневшего безымянного пальца блеснуло дешевое латунное кольцо. Не Райни. Кто-то другой упал на него, подсеченный осколком или выстрелом и не давал ему подняться, придавливая к земле.
Надо было освободиться. Сейчас Райни придет и поможет ему. Он не даст Отто сгинуть здесь, они с ним как братья.
"Отступаем! Отступаем!" — гулко и отдаленно донесся чей-то голос.
Мороз пробежал по спине, гусиной кожей вздыбились волоски на предплечьях, закололо в кончиках пальцев.
Как отступаем, куда, почему? — удивился Отто. — Разве атаку отбили?
В приступе паники он яростно завозился, стараясь выбраться из-под груза мертвого — он вдруг явственно это почувствовал — тела. Чье оно: Фридриха, Йозефа, Клауса... — думать не хотелось. Кровь застучала в ушах, воздуха перестало хватать, Отто стиснул зубы и дернулся в попытке вывернуться, выползти, но все его усилия были тщетны.
Он был словно спеленат.
— Райнхарт! — из последних сил позвал он.
Земля содрогнулась от близкого взрыва, брызги грязи полетели ему в глаза, забили раззявленный в крике рот.
Но он успел увидеть: Райни поднялся с поля, рванулся, перемахнул через мешки и, пригибаясь, бросился к нему. Сердце Отто радостно забилось и тут же пропустило удар — от страха.
Что он наделал? Как мог так поступить? Его детский, глупый зов сейчас убьет Райни, почему он об этом не подумал?
Но Райнхарт уже бежал к нему со всех ног, чтобы спасти, вытащить, Отто слышал его торопливый, сбивчивый шаг — двадцать метров, пятнадцать, десять... Он считал — и молился.
Они не умрут, не лягут здесь в эту раскисшую грязь, так не может всё закончиться. Они оба выживут и будут жить долго-долго. И счастливо. Он, Райни, Хельга, Курт, отец, мать, тетя Марика…
— Я знал, что ты не бросишь меня. Знал, братишка. Теперь я твой должник.
Подбежавший Райни присел рядом, склонился, накрыл его кисть своей. Отто слабо улыбнулся. Громкое лошадиное ржание заглушило похоронный марш в голове.
— Там Бенно, — сказал он. — Заберем и его тоже. Нельзя его здесь оставить. Это как предать друга.
Райнхарт сжал его пальцы, и Отто сразу стало теплее. Не в силах оторвать взгляда от Райни, он жадно всматривался в его лицо, словно они давно не виделись: обтянутые кожей скулы, острый подбородок, скорбно поджатый рот, темные круги под глазами, россыпь родинок — самая крупная на щеке, остальные поменьше: над губой, на лбу под волосами, на шее...
— Надо торопиться, здесь опасно, — наконец спохватился Отто. — Помоги встать.
Но Райни никуда не спешил — и помогать Отто тоже. Только нахмурил брови, так что между ними залегла поперечная складка, и выпустил его пальцы из своих. Отто дернулся вслед, но не поймал кисть — что-то цепляло обшлаг, не позволяя оторвать руку от земли. Тяжестью чужих мертвых тел его все больше вдавливало в жидкую, топкую грязь.
— Я Эрик, — сказал Райни. — И здесь вам ничего не грозит. Лежите спокойно.
— Что?.. Что ты несешь?
— В этом крыле размещены только пленные. Бояться не надо, мы лечим всех одинаково. И вашей жизни сейчас ничего не угрожает.
Неожиданная тишина обрушилась на Отто тонким звоном. Не было слышно ни взрывов, ни выстрелов, ни криков, ни чавканья грязи под копытами Бенно.
Бледные солнечные лучи больше не просачивались сквозь облака, густо-серое, тяжелое небо опустилось еще ниже и у самой земли смешивалось с влажным, вязким туманом, за которым ничего нельзя было рассмотреть. Один труп все еще лежал поперек его живота, другой придавил ему ноги. Взгляд Отто метнулся к лицу Райнхарта: все тот же острый подбородок, та же родинка на щеке, те же в темных кругах глаза — но теперь оно не выражало ничего, кроме боли и вины.
Отто снова хотел коснуться его, но запястье что-то крепко держало.
— Пришлось вас привязать. В бреду вы постоянно срывали бинты.
Голос был чужим и своим спокойствием контрастировал со страдальческим видом Райни.
— Что ты несешь, братишка? — беспомощно повторил Отто.
— Меня зовут Эрик. Я помогаю доктору Джерарду в госпитале. Когда вам снимут повязку и вернется зрение, вы меня увидите.
— Вернется... что?
Затылок, стиснутый обручем мигрени, заставил Отто застонать, кожа на висках и лбу горела, словно была обмазана горчицей. Он сжал кулаки. Вместо грязи подушечки пальцев мазнули по мятому, шершавому ситцу.
— Я хочу потрогать, — попросил он.
Райни — Эрик — без лишних возражений, молча развязал узел у запястья. Это было разорванное полотенце или кусок марли. Отто поднес кисть к лицу, пальцы коснулись плотно наложенной повязки с махрой из ниток по краям. Веки под ней были сомкнуты.
— Можно… потрогать вас?
Видимо, Эрик сначала просто кивнул и только потом понял свою ошибку, потому что между вопросом и ответом прошло чуть больше времени, чем требовалось для сомнения.
— Да. Конечно.
Он сам помог, аккуратно направив руку Отто. У Эрика было широкое лицо с крупными чертами. Щеки его с колкой отросшей щетиной были сухими.
— Не пугайтесь. Доктор Джерард сказал, что глаза не пострадали, значит, зрение вернется, — сказал он. — Но сейчас извините: я должен привязать вас снова, иначе неприятности будут у нас обоих.
Отто равнодушно кивнул.
Он откинул голову, пока Эрик возился с узлом.
Грязное небо пополам с туманом оседало на шинель, на присыпанную землей спину Клауса Мюллера и в раскрытые ладони Йозефа Кранца. У Мюллера в Кёльне оставалась жена и двое сыновей, Кранцу не исполнилось и двадцати. Поодаль, у чахлого деревца, беззвучно встряхивал мордой в противогазе и нервно ходил кругами Бенно. За окопом в сером мареве дрожащей неровной линией темнела полоска леса.
По впалым щекам Райни текли крупные слезы.
— Прости меня, — по губам прочитал Отто. — Прости…

Отредактировано (2022-12-20 01:43:16)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторник
Сеттинг: ПМВ

Как здорово написано! Анон, просто супер! История прекрасная, но грустная :((

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторник
Сеттинг: ПМВ

Как здорово написано! Анон, просто супер! История прекрасная, но грустная :((

Спасибо, анончик 
Такой вот у нас тред, что поделать)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторник
Сеттинг: ПМВ

Анон... Просто офигенно. Не только потому, что я фанат этого богами проклятого сеттинга, и каждый, кто его выбирает - мой потерянный брат по умолчанию. Это ещё и очень хорошо написано. Спасибо тебе.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторник
Сеттинг: ПМВ

О, доза депрессии с утреца... Спасибо, отличный текст. 

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторничные зависания

▼1000 слов, джен, русреал, частично мир Толкина, БАФОС⬍

Мать Васи была женщина коварная. Мало было того, что с ее легкой руки воспитанием Васи занималась энциклопедия “Мифы народов мира” в двух томах - так еще и на двенадцатилетие она вручила сыну кирпич “Властелина колец”, прихлопнула сверху “Сильмариллионом” и сняла с себя дальнейшую ответственность за Васин духовный рост.
Это была любовь с первой строчки. Порой грустно подростку из Ленобласти сознавать, что самый близкий ему человек на всем белом свете - не мать, не дед и уж тем более не отец, с которым Вася виделся раз в полгода, а давно покойный профессор из далекого Оксфорда. Впрочем, с годами печаль его стала светла.
Предложение матери познакомить Васю с такими же увлеченными людьми он с негодованием отверг. Бегать по лесу в занавеске с компанией маминых друзей-обалдуев ему не хотелось. Он читал, перечитывал и гонял в голове разные занятные мысли.
В то лето (Васе исполнилось семнадцать, он поступил на истфак, и жизнь была прекрасна) одна из таких занятных мыслей не давала ему покоя. Это был один из элементов мифа о культурном герое. В ходе своей культурной миссии герой должен был пройти некое испытание или же понести наказание за дерзость, и частенько состояло это испытание-наказание в том, что герой где-нибудь висел. Это было интересно. Почему коллективное бессознательное подвешивает ценного персонажа (Одина, Прометея, Христа), а не сажает его, скажем, в подвал? Страдание, совмещенное со взглядом сверху? Обретение свободы через утрату опоры? Хм. Тут Вася поневоле начинал думать о любимейшем герое детства, толкиновском Маэдросе. На Прометея эльф не тянул, но все же, повисев немного на скале, он произвел культурную революцию в по крайней мере в одном отдельно взятом человеке. И этот человек чувствовал, что во имя Профессора он должен хотя бы символически приобщиться к великому феанорингу.
Кроме того, Вася честно признавался сам себе: нужна инициация. Армия не грозит, прыгать с парашютом дорого. Пиво, девушки и драки тщательно опробованы, но нужного эффекта не произвели. Значит, решено.
Ни дураком, ни мазохистом Вася себя не считал, поэтому продумал все хорошо. Цепь с карабином, оставшуюся от дворовой собаки, он нашел в дедовом сарае, там же позаимствовал металлический хомут с двумя болтами и обмотал его тряпкой, чтобы не поранить запястье. Хомут держал крепко, но гайка легко скручивалась в пол-оборота, и две части наручника расходились. Место он присмотрел давно: заброшенный карьер неподалеку. Там красный песчаник образовал широкий карниз, а над карнизом торчали крепкие сосновые корни. Цепь, рука плюс собственный рост - можно отвинтить гайку и безопасно спрыгнуть в сухой песок с двухметровой высоты.
И вот однажды тихим вечером Вася исполнил задуманное. Он закрепил карабин за корень, надел хомут на руку, проверил гайку и аккуратно по цепи спустился с карниза. Повис. Отпустил вторую руку и приготовился чувствовать.
Первым делом он почувствовал себя полным идиотом. Ни одной возвышенной или хотя бы связной мысли в голову не приходило. Потом заныло плечо, да и запястье стало побаливать - мало тряпок накрутил. Через некоторое время Вася понял, что неприятные ощущения в руке сводят на нет весь эффект мероприятия, недовольно плюнул вниз и решил заканчивать.
Он нащупал гайку, повернул ее… Она не поворачивалась, а почему-то прокручивалась вместе с болтом. Что за черт. Он потянул болт вперед, попытавшись зафиксировать его, снова повернул гайку - не идет. Тогда он покрутил гайку в обратную сторону. Нормально. Теперь назад… никак.
Васю прошиб холодный пот. Подтягиваться и делать свободной рукой что-то с хомутом с каждым разом становилось все труднее. Плечо болело уже по-настоящему. Он в панике тянул гайку, но, кажется, только крепче ее закручивал. Схватился за цепь свободной рукой, попытался дернуть, чтобы сломать корень. Корень был прочный, сам проверял.
Оставалось только позорно звать на помощь. Робкое “Эй, кто-нибудь…” затерялось в отвалах песка, и вскоре Вася уже орал “Спасите!” во весь голос.
Ничего не происходило.
Он висел посреди равнодушного мира. Садилось солнце, сгущались тени,  в родном поселке за перелеском, наверное, уже начинали светиться окна. До Васи никому не было дела. Он был не одинок и даже не проклят богами - он был оставлен ими, как надоевшая игрушка.
В плечо будто вбили раскаленный кол. Взять цепь свободной рукой он уже не мог - для этого надо было хоть чуть-чуть подтянуться. Боль усиливалась с каждым вдохом, и отчаяние заливало с головой. Он пытался рассуждать логически, искать выход - но для логики уже не оставалось места.
Всё, о чем он думал и мечтал, семья, друзья, враги, все прихотливые изгибы судьбы, которые и привели его в это место, больше не имели значения. В том, что он хотел отнять у богов и подарить этому миру, мир вовсе не нуждался. Человек, который висит между небом и землей, умирая от боли  - мелкий эпизод, не стоящий внимания. Сколько их было - а скольких помнят? Какое море получится, если сложить все беззвучно упавшие в темноту слезы? Вот как эта… или эта…
Он не знал, сколько времени прошло. Время целиком превратилось в боль.
Кажется, он потерял сознание, потому что какой-то звук вдруг вывел его из забытья. Вася дернулся, застонал - но боль не имела значения, потому что он определенно это слышал! Кто-то пел.
Кто-то очень плохо, но старательно пел, не попадая в три аккорда. “А над городом желтый дым. Городу две тысячи лет…” “Эй!” - закричал Вася. Певец не реагировал - видно, был очень увлечен. Вася вдруг понял, кто это. Друг детства и сосед Петя, с которым в последние годы как-то разошлись дорожки - разные компании, разные интересы. Петя давно хотел научиться петь под гитару, но ни слуха, ни голоса у него не было, поэтому упражняться дома ему не разрешали. “Иии две тысячи лет война! Война без особых причин!” “Петя!” - заорал Вася из последних сил. Гитара смолкла. “Сюда! Я здесь!” Внизу зашуршали шаги и промелькнул луч фонаря. “Васян? Это ты? Ох нихуя себе! Кто это тебя?” “Никто! Сними меня, пожалуйста!” “Так это резать надо! Погоди, я мигом…” “Не надо резать! Карабин сверху отцепи!”
Дальше была поездка на багажнике Петиного велосипеда по окрестным буеракам (гитару было велено держать в здоровой руке), мамины крики, приемное отделение областной больницы. Дальше было всякое. Но и через много лет, когда доктора культурологии, почетного профессора Оксфордского университета Василия Ивановича П. спрашивали, почему его монография про образ культурного героя в литературе XX века такая мрачная, и откуда у него привычный вывих правого плеча, он не отвечал. И клавиатура под пальцами его левой руки несла врагам погибель.

Анон-22

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Вторничные зависания

Анон-22, дай обниму это так шикарно! Спасибо тебе за чудесный рассказ)) о-о-о-о-о-очень понравился

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Анон-22, дай обниму

Спасибо, анончик

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

А я что-то залипла и не могу придумать ничего оригинальнее казни через повешенье на сегодня.(((
Спасибо всем за фидбэк к вчерашнему тексту! 
Все остальные тексты тоже тут просто прекрасны!! Я рада, что вы творите на недельку! 

Хорошая девочка

Отредактировано (2022-12-20 15:13:11)