Холиварофорум

Анон

Whump - мы любим мучить мужиков

Whump (вхумп, хумп, вумп) — специфический кинк. Обычно относится к форме хёрта/комфорта, которая связана с тяжелой болью. Точное определение меняется и менялось с течением времени. По сути, Whump включает в себя помещение канонического персонажа в физически болезненные или психологически травматичные сценарии. Часто этот персонаж является любимцем фанатов или даже «вуби».*

*«вуби» — персонаж, которого «хочется завернуть в одеялко».

Очень графичное и детальное описание насилия или насильственного секса могут быть сквиком, поэтому просьба убирать их под кат с подписью, а также вести обсуждение нон-кона и гуро в подписанных катах. Если вам этот формат не очень удобен, их можно более свободно обсуждать в следующих темах:

▼Близкие по тематике треды⬍

Гуро https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=6324
Садизм https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=3723
Мужики (тема, дублирующая эту) https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=3622
Джен и женщины https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=6415
Джен https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=6416

▼Историческая справка⬍

Термин зародился в фандоме Stargate SG-1, где любимым персонажем для вхумпа был (и остается) Дэниел Джексон. Но само явление старше — например, в фэндоме Стар Трек был жанр Get 'em, который тоже, в общем, об этом.

ВНИМАНИЕ! НАС НЕ ИНТЕРЕСУЮТ ПОРЕАЛОВЫЕ ПЫТКИ И НАСИЛИЕ! Мы не хотим по жизни разбивать мужчинам носы, хлестать их кнутами и прижигать раскаленным железом. Нас не радуют ничьи мучения в застенках Гестапо, ИГИЛ или кровавой гэбни... Это кинк, а не настоящий садизм.

Поскольку тема триггерная, картинки даем в виде ссылок или под кат с предупреждением.

Ресурсы:

http://fyeahvulnerablemen.tumblr.com
https://aceofwhump.tumblr.com
https://whumpty-dumpty.tumblr.com
https://whumpapedia.fandom.com/wiki/Int … n_to_Whump (определения, история, примеры вхумпа, списки собранного материала, сообщества)
https://posmotre.li/Whump (описание вхумпа на русском, с примерами)
https://whumpgalore.tumblr.com/resources

Результаты предыдущего голосования (можно ли носить гетный вхумп с женщинами в роли жертвы): https://prnt.sc/1wmq0tt

Контент с сексуальным насилием:

1. можно вносить любой(голосов 113 [59.16%])

   59.16%

2. можно вносить, если он содержит элементы дженового насилия (побои, пытки, ранения, болезни и т.д.)(голосов 54 [28.27%])

   28.27%

3. нельзя вносить, независимо от дополнительных элементов(голосов 24 [12.57%])

   12.57%

Всего голосов: 191

Гости не могут голосовать

Отредактировано (2019-04-12 21:36:08)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Как?.. как найти этот фик???

Вот он!

https://ficbook.net/readfic/10537122

СПАСИБИЩЕ! ))

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

 

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

(спасибо Пиратам Карибского Моря за счастливое детство), в том числе с мотивом "спасения" от чьей-то более жестокой руки.

А-а-а, я тоже это обожаю! Почему-то думала, что с легкостью приведу пару примеров, но ничего не вспоминается. Ага, вот фик привели в пример, да.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Простите, накур жрёт мозг, просто хочу поорат

О, отлично, отлично! Тоже такое люблю.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

О, отлично, отлично! Тоже такое люблю.

Спасибо, анончик

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Спасибо, аноны, додаете 

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Емнип, в Зене была сцена, где Габриэль должна была принудительно хлестать Зену. Но серию я, конечно, не вспомню...

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Имхо, русский переводчик немного перестарался "сделать красиво" - язык перевода заметно вычурнее оригинала.

А мне наоборот понравилось очень)) хотя, должна признать, что иногда действительно приходилось «пробираться» сквозь текст. Зато для вхумпа просто идеально получилось: когда хочется медленнее, изысканней и красивее. Ну это тоже только моё мнение и мои ощущения, конечно

А, это же Рея! Довольно знаменитый переводчик оменсофандома, умеющий нагнать высокой эмоциональности в текст. У нее были и другие хорошие переводные фики с вхумпом от автора Mirach, если кому надо:

https://ficbook.net/readfic/10119536 - В болезни и здравии (Азирафаэль заболел гриппом (?) перед Рождеством, Кроули его своеобразно лечит. Прописать из банальных симптомов простуды вхумп - отличная идея. В Истоках была отсылочка к нему. Вроде как приквел к ним, но это не точно).

https://ficbook.net/readfic/10484985 - Властелин Крылец, или туда и обратно (фьюжн БЗ с ВК, Сильмом и Хоббитом. Азикроу спасают Средиземье. Порка, ожоги, пытки у орков, укусы, сломаные руки, мозоли, откушенный палец, ментальный поединок, чувство вины... Моя Прелессссть).

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Да, спасибо, надо будет почитать.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Ладно, сиди, не сиди, а начинать надо, так что текст на флэшмоб. Аноны, извините, но 2400 слов, уж я его и так и этак резал.

▼Стругацкие, Мир Полудня, “Обитаемый остров”, постканон, оригинальные персонажи: пояснения по миру, если кому надо⬍

Социальная фантастика, ретрофутуризм. Земляне достигли коммунистической утопии (с человеческим лицом) и решили по мере сил причинять счастье планетам, которым повезло меньше. Саракш - одна из таких планет, по уровню развития примерно 20 век, загаженная, с несколькими фашизоидными государствами.
Прогрессоры - разведчики-нелегалы, специальным образом подготовленные, физически более-менее супермены (подразумевается, что психика тоже прокачана, но на практике вечно кто-то выдает BSOD, уж больно работа у них этически своеобразная).
Список использованных  сокращений:
НИИЭП - научно-исследовательский институт экспериментальной психологии (плод фантазий анона)
БВИ - большой всепланетный информаторий (грубо говоря, интернет)
КОМКОН - комиссия по контактам (служба внешней разведки)

▼Джен, порка, ангст, СПГС, псевдонаучные термины, диванная психология⬍

Пациент не пришел и на звонок не ответил.
Она прождала час, потом ещё пятнадцать минут на всякий случай, вышла на улицу и побрела вдоль вогнутого фасада. Клиника НИИЭП сияла под лучами солнца так празднично, будто там плюшки раздавали.
Безнадега длиной в три месяца. Пациент был вежлив, дружелюбен и охотно говорил о чем угодно: музыке, литературе, морской биологии… Правда, исключительно о земной музыке, земной литературе и обитателях земных морей. Любые попытки перевести тему ближе к его родной планете ловко игнорировались. Рассказы о современной теории травмы слушал с интересом, но на свой счет не принимал. На прямые просьбы рассказать о себе отвечал “Ах, милая Рэйчел, всякое бывало. Что теперь об этом вспоминать? Надо в будущее смотреть!” И до сегодняшнего дня не пропустил ни одного визита.
Шеф был в отъезде - оно и к лучшему. Шеф имел обыкновение минуту горестно смотреть в стол, а потом спрашивать: “Ну хочешь, я его у тебя заберу?”. А вот старший лаборант Станислав Черминский (всеми и всегда сокращаемый до Чера) таких обыкновений не имел, зато мог подсказать что-то сугубо практическое. Потому что был он практиком, прогрессором старой закалки, чуть ли не тридцать лет на Саракше проторчавшим, а Пациента так и вовсе знал лично на заре своей карьеры. И был он, в отличие от шефа, доступен для праздных разговоров, потому что работал по соседству, в учебном корпусе, и от работы отвлекался с удовольствием.
В лаборатории, как всегда, было темновато и накурено. Чер с видимым отвращением крутил трехмерную модель чего-то, в чем Рэйчел еле узнала СА-1 зону гиппокампа. Группы нейронов попеременно вспыхивали голубым.
- Привет. Что, не пришел?
- Нет, - мрачнее, чем планировала, ответила Рэйчел. - Как у тебя дела? Получается?
- Ерунда получается. Разброс вариантов вообще недостоверный, придется кору нахлобучивать. И артефакты лезут при масштабировании.
- Когда я училась, у нас такого не было. Хоть бы и с артефактами. Кстати, что это?
- Предполагалась - операция Гарнье, а вышла… - Чер выключил проекцию и наконец-то повернулся анфас, - суета сует.
Рэйчел присвистнула: под левым глазом у него красовался огромный синяк.
- Кто это тебя?… - начала она и вдруг догадалась. - Ты что, к нему ходил? Я же просила!
- Да. Виноват, дурак, - он развел руками и достал сигарету, привычным движением выдирая проводок из пожарного датчика. - Но сколько можно прятаться? Мы бы, того и гляди, в коридоре тут встретились, вот это был бы номер! А встряска ему только на пользу пойдет. Взял я вчера вечером красивую бутылку…
У Рэйчел было что сказать  про дураков, встряски и бутылки, но тут зажужжал коммуникатор.
- Это он?
- Да. Чшш! - она приняла вызов. - Томаш, здравствуйте. Что с вами, у вас все в порядке?
- Спасибо. Извините,  проспал… Я завтра обязательно приду.
- Хотите, приходите сейчас, я пока здесь.
- Нет, не могу. Раскис, схожу прогуляюсь. Но завтра обязательно. И вот еще что,. - голос в коммуникаторе зазвучал сухо, - Если вам случайно встретится один ваш коллега, Чер его зовут - хотя это, должно быть, оперативный псевдоним…
- Он как раз передо мной стоит. Да что у вас произошло, Томаш? Зачем вы дали ему в глаз?
Рэйчел сама поняла, что прозвучало это глупо. Чер был, мягко говоря, вполне способен постоять за себя. Но Пациент ответил:
- Вот и спросите его. Спросите, что произошло двадцать шестого числа девятого месяца семьдесят седьмого года. И передайте ему, чтобы держался от меня подальше.
Щелчок. Тишина.
- Я все услышал и даже мог бы обещать держаться подальше, хотя вообще-то…
- Лапшу мне на уши не вешай, пожалуйста. Что, черт побери, вчера случилось? И что там произошло двадцать шестого сентября?
Чер вздохнул и присел на стол.
- Я тебе уже рассказывал. Когда мы познакомились, ему было шестнадцать, совершенно несчастный парень, выродок из хорошей семьи, угодил на каторгу… А там я со своим первым заданием, полон энтузиазма не по делу. Взял его в свой отряд, с бригадиром договорился, опекал по мере сил. Да и вообще мы дружили. А вчера он понял, что я землянин, и тут же в предатели записал: мол, дружил я с ним не просто так - к вербовке готовил, и не погиб, сволочь такая, а сбежал, бросил беднягу одного…
- И конечно же, все было не так?
- Конечно, не так. Я рекомендовал его для вербовки, потому что он годился, а когда сбежал - знал, что ему тоже организуют побег. И любил его вполне бескорыстно, если это важно. Вот и вся история.
- Вся, значит. А что тогда случилось того двадцать шестого числа?
- Да ничего особенного. Выдрали меня, - довольно беззаботно сказал Чер. - Нарвался на капитана Раату - был у нас такой ненормальный - и получил за хамство. Дело житейское, но Томаш впечатлился ужасно. Как бы не на всю оставшуюся жизнь. А вчера он мне предъявил, что я ломал тогда комедию - про модификацию болевых рецепторов у прогрессоров он в курсе. И в глаз… Нет бы порадоваться за меня.
- И правда, - Рэйчел помахала рукой, разгоняя дым, - как за тебя не порадоваться. Слон ты в посудной лавке. Глазик-то модифицированный не болит?
- До следующей свадьбы заживет, - Чер затушил сигарету об стол, кинул окурок в угол и подошел к окну. - Надоело мне все это, Рэй. Лавка посудная, артефакты опять же прут. Никакого от меня здесь толку. Полететь бы обратно на Саракш, сидеть там на тихой должности…
- Так попросись.
- Так не берут! Мой тип кондиционирования им теперь, видишь ли, не подходит. Бюрократы.
Они помолчали.
- У Агнешки Веспер вроде было исследование про перекондиционирование старичков. Хочешь, узнаю?
- Я узнавал, ей этический комитет не одобрил. Но спасибо тебе, дружище. Я тронут.

***

- Мои родители были как-то связаны с подпольем. Их расстреляли. Я после трех ночей в арестантском вагоне и двух - в бараке решил, что жить так больше не хочу, и отправился на ближайшее минное поле. Уже ногу занес, а он поймал меня за шиворот. Сунул пайку хлеба, поговорил со мной - это было важнее хлеба. Он и с уголовниками общий язык находил, и с политическими, и с начальством. Их этому специально учат, да?… Нельзя сказать, что я его любил - просто он был тем, на чем стоял мой мир. Его единственной опорой и содержанием.
Обрюзгший, сутулый, постоянно настороженный. Гладкая, образная речь хорошего лектора, которого студенты любят за едкость - как же странно менялись интонации, когда он возвращался мысленно в ужасные свои шестнадцать.   
- Наказания - дисциплинарные взыскания, у нас говорили, - в отряде были самые простые. В морду дать, отпинать ногами, штрафная рота, карцер. Повесить. Ну, в крайнем случае - пристрелить перед строем, но это редко. Напрягаться еще, рапорты писать. А потом появился капитан Раату, за какие-то провинности его к нам в лес перевели. Жуткий был человек, плесень плотоядная. Он и ввел в моду порку. После вечерней поверки, перед ужином, воспитуемые стоят в кривом строю - кто послабее, в обмороки падает… кто блюет… легионеры глазами хлопают - зачем эта канитель? Потом ничего, втянулись… Уголовники гогочут, но как-то натужно. А эта бледная поганка стоит, пялится, только сглатывает иногда. Наглотается крови и на пару дней исчезает… Я Чера спрашиваю: зачем, что ему за удовольствие? А он мне: ты в следующий раз на ширинку его посмотри…
Он улыбнулся болезненно, надел очки и снова стал собой.
- Милая Рэйчел, вам приходилось видеть порку? Впрочем, что я спрашиваю, конечно, нет. Разве что в каком-нибудь старом художественном фильме… Далекое прошлое, не правда ли. Но не зря ведь это было самым распространенным публичным наказанием - не слишком разрушительное для наказуемого, оно необыкновенно, неподражаемо деморализующе действует на зрителей. Зритель может быть сколь угодно черствым сухарем, но если у него остался хоть один нерв - каждый удар по чужой спине будет дергать этот нерв. Звук, зрелище агонии, рот, полный кислой слюны… Это невыносимо, поверьте мне. Даже если наказуемый - ваш враг. А если это друг? А если - единственный в целом свете человек, который вам дорог? Массаракш!
Он сбился с академического тона и хватил кулаком по столику. Чашки со звоном приземлились на блюдца.
- Тридцать лет! Тридцать лет я это помню! Меня держали с двух сторон - спасибо им, конечно, уж не знаю, что именно я тогда собирался сделать. Мир опять рухнул - да что ты будешь делать, второй раз за неполный год, ненадежная штука этот мир… И что теперь выясняется? Я понимаю, почему он это сделал - надо было исчезнуть из отряда под естественным предлогом, перебраться к штрафникам… Но я не понимаю, как возможно такое сыграть? Я даже теперь, зная правду, не могу поверить… Какие же вы тут все талантливые, холера вас разбери! М-мастера имперсонации, массаракш и массаракш!
Он сбился и надсадно закашлялся.
- Простите меня, милая Рэйчел… Это, конечно, не про вас лично… Послушайте, я вас прошу. Я хочу забыть это всё. Забыть Саракш как страшный сон, и вместе с ним этого артиста погорелого театра. Ваши технологии такое позволяют, я знаю. Мой дом здесь, неужели я не заслужил его? Годами тяжелой, опасной работы для вас?
- Простите, Томаш, - тихо сказала Рэйчел, - Мы не можем этого сделать. Это то же самое, что убить вас и заменить кем-то другим. Вы и есть ваша память. Что бы с вами не случилось, это нужно будет принять. Оплакать. И жить дальше…

***

Рэйчел лежала на диване в своем кабинете, закинув ноги на спинку, и пыталась дышать поглубже. Пальцы все никак не согревались, болели челюсти и правый висок - последствия тета-раппорта. Не рекомендуется такое, но что ж поделаешь - шеф в отъезде, а момент был удачный. Приоткроют дверь - пхай туда ногу, как бабуся говорит.
Постепенно отпускало. Она с нарастающим раздражением думала о Чере. Хоть тот и оказался прав по гамбургскому счету - встряска помогла - но  лететь бы ему, в самом деле, вместе с таким богатым и сомнительным опытом в то место, где он этого опыта набрался. Без него, конечно, будет скучновато - но тот факт, что Рэйчел давно уже способна общаться нормально только с прогрессорами, плохо говорит о Рэйчел, а не хорошо - о прогрессорах. Такой специалист пропадает, тип кондиционирования, видите ли, не подходит… Что там у него, кстати, за тип кондиционирования?
Она запустила БВИ, нашла базу КОМКОНа и послала запрос. "Для служебного пользования - предъявите, пожалуйста, допуск". Ввела свой: "В доступе отказано". Параноики. А шпионов ваших лечить - так Рэйчел годится. Посмотрим отдел кадров родного НИИЭП… и сюда не пускают? Разозлившись, она ввела допуск шефа. Есть.
Черминский Эс Дэ, год рождения, школа, школа, институт, курсы-курсы, Саракш-Саракш.  Ага, вот: "Кондиционирование H15 (полн) W(0)". Дабл ю ноль - это у нас что?.
Она вышла из базы, открыла справочник кондейщиков. Так, "Типы кондиционирования W(0-3), Y(0-1), Z ("Трикстер" по Сиднейской классификации), параметры…” парам-парам… Ага, вот.  “В ходе исследований показали ряд недостатков: несовместимы с третьим поколением сывороток УНБЛАФ, всеми видами генно-инженерных вмешательств в главном комплексе гистосовместимости, посттрансляционным искусственным процессингом CD19; несовместимы с модификацией ноци- и проприоцепции, а также процедурой активации красного ядра. В настоящее время резидентам, кондиционированным по W(0-3), Y(0-1), Z работа на планетах земного типа не рекомендуется".
Ну, не все так безнадежно. Не рекомендуется - не значит “запрещена”. Ещё улетит.
Она легла обратно на диван. Голова перестала болеть, но какая-то мысль не давала покоя. Что-то важное было там, в этом справочнике. Сыворотки, главный комплекс, сиди-девятнадцать, модификация ноци- и проприо, красное ядро… не рекомендуется. Стоп, назад. Несовместимы с модификацией ноци- и проприоцепции. Несовместимы. Она вскочила и прижала ладонью колотящееся сердце. Идиотка! Несовместимы с модификацией ноцицепции!
Рэйчел схватила коммуникатор.

***

“Зачем я это сделал, до сих пор не знаю. Вечерняя поверка, бригадиры отчитываются, я тоже, честь по чести - а пиявка наша три дня не сосала, ищет, к кому прикопаться. Выслушал меня, зенками белесыми обшарил и спрашивает: “Эээ… Кто такой?” Я ему: “Воспитуемый Ди, один-один-четыре-восемь-два, временно исполняющий обязанности бригадира!” “Эээ… А где бригадир?” Народ стоит в тоске и слегка обосравшись, всем ясно, что сейчас он кого-нибудь дернет. Такое уныние… И тут на меня находит даже не вдохновение, а твердое знание - что надо сделать. Становлюсь я “вольно” и говорю “А мы, господин капитан, вчера баллисту разрядили неудачно - бригадиру голову и оторвало. Он вам, господин капитан, передает привет и ждет в гости - велел не задерживаться”. По строю будто электричество пустили, потом все снова оцепенели, а мне стало так легко и весело, как будто свое главное задание на Саракше я уже выполнил. Может, так оно и было… Мелким пиявкам из свиты Раату на радостях по шее накидал в четверть силы - а потом меня скрутили, потащили к любовно вкопанному посреди плаца столбу с перекладиной, и я вспомнил, как перед Экселенцем клялся и божился, что не полезу на рожон со своими рецепторами…”
Этот день вспоминался редко, пока Томаш не появился в Институте - он так яростно стремился забыть Саракш, что Чер поневоле задумался над своим собственным горячим желанием туда вернуться. Может быть, тот день и был ключом? Можно ли получить подданство не по праву рождения - по праву боли? По праву тоски и ненависти, общей с теми, кто стоял на том плацу в неровном, колышущемся строю? По праву отчаяния, когда понимаешь, что ничего не можешь сделать, как и твои предшественники? По праву бессилия, с которым утыкаешься в этот проклятый столб, пытаясь спрятать лицо - как те, кто стоял здесь до тебя…
Он положил голову на стол и зажмурился. В ушах, закрытых ладонями, шумел ржавый лес.
Как же это было больно. Выкормыш Раату, уголовник по кличке Рыбачок, дело свое знал отлично. Бил он сложенным вдвое витым проводом от полевого телефона какой-то устаревшей конструкции - тяжелым и почти плоским в сечении, в жесткой резиновой оплетке. Первый удар показался вполне терпимым, второй тоже - он уже решил, что сможет не кричать, но затея не удалась. Удары сыпались без определенного ритма, к ним невозможно было подготовиться, и невозможно было нормально дышать. На десятом заорал во все горло - и, разумеется, сразу же сорвал голос. Врожденная особенность голосовых связок - знал бы, поправил… А вот способность не терять сознание даже при очень низком артериальном давлении - это было приобретенное. Ученые в великой мудрости своей решили, что прогрессорам такое не помешает.
На двадцать восьмом перестал считать.
Свист, удар. Как будто прямо по мозгу, такая вспышка перед закрытыми глазами. Каждый следующий хуже предыдущего, потому что складывается с предыдущим, и достает уже до кончиков пальцев, до корней зубов, до предела перетянутых нервов. Хоть бы лопнули уже… Нет.
Свист, удар. Боль заполняла всё. Не оставляла места личности, памяти, разуму. Требовала весь мир и пару коньков в придачу.
Свист. Пожалуйста, хватит, у меня больше ничего не осталось. Удар. И еще. Ничего, говоришь? Это надо проверить. Что там на самом дне? И снова белая вспышка.
Потом, через пару столетий, тишина. Неужели всё?
Кто-то подходит сбоку, брезгливо берет за волосы цепкой рукой в перчатке. Белесые глазки блестят сыто. “Привет бригадиру твоему, воспитуемый, придется тебе, эээ, самому передавать…”
Не всё.
Свист, удар. Сколько же было отчаяния, почему оно не затопило целиком этот лес, полный ржавого железа. Он понял, что это не закончится никогда, что в этом мгновении придется остаться на всю последующую вечность.

Может быть, так и вышло? Ну уж нет. Он выжил, он ушел… да только придется возвращаться. Договор подписан - в тот момент, когда его наконец-то отвязали, он упал на колени и уперся ладонями в эту землю чужого мира, смешанную с его собственной кровью. Его землю. Теперь его.
“Ладно. Наизнанку вывернусь, завалю требованиями, дойду хоть до Мирового Совета - но вернусь любой ценой. Жалко, с Томашем уже не получится нормально поговорить. Бедный мой, маленький пункт договора. Вычеркиваю. Пусть здесь у тебя все получится”.

    Чер открыл глаза. В дверь стучали - судя по всему, уже давно и явно в четыре руки. “Да дома он уже, наверное…” “Глупости, милая Рэйчел, тут он! Открывай, зараза!”
    “Еще не дома, это правда. Еще на полпути. Но пока все идет неплохо, грех жаловаться”, подумал он и пошел открывать.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Анон, ты тоже хорошо пишешь! Ангст и спгс отлично получились.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Мне тоже понравилось   Прекрасный рассказ!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Спасибо, анончики!   

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

О-о-о, анон! Ты погладил все мои кинки, все до единого, это просто идеальный текст! И сюжет есть, и все так классно написано!

Лучи любви тебе, анон! Положу в свою коллекцию текстов   

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Ты погладил все мои кинки, все до единого

Ох, анон, спасибище, это ты меня сейчас погладил сверху донизу. Не знаю, куда и деваться

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Русреал. Про футбол автор знает довольно поверхностно (в основном от мужа-болельщика), так что прошу простить, если есть ошибки.

Старый способ

▼Скрытый текст⬍

- И наконец, спортивные новости, - лицо белокурой дикторши было безупречно спокойным, хотя спортивные новости давно никого не радовали. – Наша сборная по футболу проиграла сборной Ямайки со счетом 4:0 и теперь вынуждена покинуть гостеприимный Амстердам. На этот раз сборная продержалась всего два матча. Однако, есть и хорошие новости, - дикторша слегка улыбнулась. – У сборной поменялся тренер. Нового тренера зовут Василий Николаевич Скуратов и он утверждает, что знает способ, с помощью которого наши футболисты будут занимать исключительно призовые места. Можно было бы не верить, но команда из родного города Василия Николаевича, Твери, давно и прочно побеждает на местных товарищеских матчах и дважды выиграла у команды из Москвы, и всех этих успехов достигла всего за два года. Так что, будем надеяться на лучшее. А сейчас я передаю слово нашему специальному корреспонденту в Твери, Никите Смердякову.

Камера переместилась в Тверь, где дело близилось к осени и деревья, несмотря на стоявший на календаре август, уже несли в своих зеленых кронах золотые листья. На улице было прохладно и специальный корреспондент надел куртку.

- Здравствуйте, Василий Николаевич, - сказал он мрачноватому бородачу высокого роста и такого телосложения, что тот больше всего смахивал на слегка подстриженного медведя.

- И ты будь здоров, - прогудел бородач, протягивая спецкору руку. От пожатия спецкор слегка скривился.

- Говорят, вы прекрасно тренируете местных спортсменов, - продолжал Смердяков, потряхивая пожатой рукой и слегка отодвигаясь от Скуратова.

- Есть такое, - Скуратов слегка пожал плечами. – И пока никто не жаловался.

- Да-да, мы слышали, что вы достигли прекрасных результатов, - сказал Смердяков. – Скажите, вы, может, знаете какой-то особый способ?

- Знаю, - бородач сверкнул маленькими глазками из-под кустистых бровей прямо в камеру.

- И что, это какой-то изобретенный вами новый способ? – спросил корреспондент.

- Я бы сказал, старый, - буркнул бородач.

- А нельзя спросить, что это за способ? – спросил Смердяков после паузы, когда понял, что более распространенного ответа не дождется.

- Нельзя, - ответил Скуратов. – Или вы хотите, чтобы его другие сборные переняли? Это будет наше… как сейчас называется? – ноу-хау, - он коротко хохотнул. – Результат обещаю. Через год увидите.

_______

- Ну что, Петюня, завтра куда? – спросил Миша Захаров у товарища, когда они оба вышли из здания аэропорта. – Может, в клуб махнем? На Тверской, говорят, новый открылся…

Петя покрутил головой, задумавшись.

- Нет, Мишка, не поеду, - решительно сказал он. – Лучше к Маше.

- Совсем она тебя захомутала, - хохотнул Миша. – Глядишь, еще женишься… То-то везде писать будут!

- Ну и женюсь, - решительно ответил Петя. – Почему бы не жениться?

- Ну ладно-ладно, - Миша хлопнул его по плечу. – Езжай к своей просто Марии. А я в клуб.

- Напишут «поехал заливать поражение», - заметил Петя.

- Ну и пусть пишут, - Миша зевнул. – Надо же им о чем-то писать.

___________

Тренировка после двух дней у Маши шла тяжко. Петя зевал, волочил ноги, не бегал, а ходил по полю и всячески показывал, что хотел бы обратно, в уютную постель. Иногда он исподтишка разглядывал нового тренера. Бородач, и так не слишком улыбчивый, глядя на их тренировку (остальные игроки были не лучше Пети), мрачнел все больше. Пете он все больше напоминал не то Соловья-разбойника из детской сказки, не то Пугачева из старого фильма.

- Не, знаешь, даже не так, - шепнул ему друг Мишаня, когда они сидели, передыхая между упражнениями. – Как-то мама меня заставила фильм посмотреть, совсем старый, про Ивана Грозного, во. Так там один мужик был с топором, всем головы рубил. Вылитый Василий Николаич!

Петя еще раз посмотрел на тренера, который стоял к ним вполоборота. На мгновение услужливое воображение пририсовало тренеру длинный темный кафтан, шапку с красным верхом, удлинило бороду едва ли не до пупа и сунуло в правую руку топор, с которого капала неестественно-алая кровь. За поясом красовалась длинная плетка и – это было самым отвратительным – отрубленная собачья голова. Этот рисунок маленький Петя видел в школьном учебнике истории и так поразился, что даже запомнил, о чем говорилось в учебнике, хотя обычно путал Петра I с товарищем Сталиным, благо оба этих великих исторических деятеля курили трубки и носили усы. Опричник Ивана Грозного – гласила подпись к рисунку в учебнике. Опричники – верные слуги царя Ивана IV, прозванного Грозным. Верно служили царю и не гнушались выполнить любой приказ. 

Петю внезапно пробрал холодок. Он тряхнул головой и наваждение исчезло.

- Эдакий точно может отрубить, - сказал он. – Хорошо, сейчас не те времена!

- Не те, - согласился Миша.

Василий Николаевич вдруг обернулся в их сторону и под его тяжелым взглядом Петя вдруг усомнился в таком казавшимся непреложным факте. А вдруг?!

«Да ну, ерунда», - подумал он. – «Нотацией отделаемся, как всегда. В худшем случае – по матушке пошлет. Интересно, хорошо ли ругается?»

Ругался Василий Николаевич хорошо. Таких загибов Петя не слышал давно, точнее, в последний раз слышал от пьяного в дымину бомжа, которому он когда-то, тоже пьяный, жаловался на жизнь.
- И если не исправитесь за следующую неделю, - грозно сверкнул глазами Василий Николаевич напоследок, - приму особые меры!

- Это какие же меры? – хмыкнул Миша, когда они вышли вдвоем из раздевалки.

- А черт его знает, - пожал плечами Петя. – Что он нам сделать может? В контракте четко написано, что платят без учета побед. Могут, конечно, контракт разорвать – но когда это будет! Через год разве что.

Петя честно пытался собраться и играть получше, но благие намерения все никак не удавалось осуществить. То Маша к себе зазовет, то друзья устроят веселую вечеринку, после которой с ног валишься… И вообще! «Играю как могу», - думал Петя. – «И ничего он мне не сделает».

В понедельник в спортзале появились новые лица. К Василию Николаевичу приехали два молодых человека, похожих на него как две капли воды – таких же кряжистых и мохнатых. Но только явно помоложе и еще более молчаливых, чем тренер. При встрече парочка буркнула что-то вроде «Здрасти» и отвернулась, даже не представившись. Петя только плечами пожал – явно не новые игроки, а так – да пусть смотрят, не жалко.

Новоприбывшие и смотрели, совершенно молча и с таким мрачным видом, что даже совсем не застенчивому Пете иногда становилось не по себе. Нет, он, конечно, привык ко всякому, к тому, что болельщики орали, дудели, даже кидали всякое на поле – в последнее время это происходило все чаще – но к такому виду, как у сродственников Василия Николаевича, невозмутимому и поистине зловещему – он не привык. Впрочем, через пару дней Пете удалось убедить себя, что это просто часть пейзажа, ну, может, вроде памятников каких.

Тренировки проходили не шатко, не валко, Василий Николаевич ругался, члены команды невозмутимо внимали, всячески делая вид, что старательно выполняют указания.

Приближался еще один матч. Не то чтобы особо важный, даже можно сказать, товарищеский. На места в Высшей Лиге он не влиял, и Петя совершенно расслабился – до такой степени, что накануне вечером позволил себе перебрать и провести с Машей весьма горячую ночку.

Последствия бурной ночи не замедлили сказаться наутро. На матче Петя играл еще хуже, чем обычно. Он пропустил два мяча (благополучно загнанные противником прямо в ворота), а третий мяч попытался удержать и, пасуя, забил гол. Это был прекрасный сильный удар. Мяч вкатился прямо  в ворота. В ворота собственной команды.

Это был конец матча и на трибунах раздался оглушительный свист. Поражение было сокрушительным. Тут уж не только в Высшую Лигу попасть и у иностранцев выигрывать, тут уж речь шла о том, чтобы вообще оставаться в профессиональном футболе.

После матча тренер поманил Петю за собой. Вздохнув, тот последовал за Василием Николаевичем, мельком отметив, что тот взял с собой старую спортивную сумку. Петя вздыхал всю дорогу, предаваясь невеселым мыслям, и как-то даже не понял, куда они свернули в темных коридорах обширных подсобных помещений стадиона. За очередным вздохом Петя услышал стук шагов и, оглянувшись, увидел двух молодых родственников тренера, которые шли прямо за ним. «Чего им надо?» - мелькнула мимолетная мысль, но тут же исчезла, вытесненная тягостным предчувствием предстоящего скандала.

Наконец они добрались до какого-то глубинного зала, почти пустого, только возле одной стены стояли старые, но вполне еще крепкие футбольные ворота. Петя, оглядевшись, решил, что никогда здесь не бывал. Какой-то очень старый зал.

- И никто нас здесь не услышит, - прогудел Василий Николаевич, обернувшись к виноватому игроку.

«Ох, ну и будет орать», - решил Петя. – «Забрался сюда, чтобы журналисты не подслушали, а то ведь им только дай повод, пронырам…»

- Никто, - повторил Василий Николаевич и обратился к родственникам, - Саша, Леша… давайте.

Саша и Леша (так вот как их зовут!) двинулись прямо на Петю. Тот смотрел, приоткрыв рот, не понимая, чего нужно этим молчаливым молодым медведям. Выглядели они довольно грозно и, не вполне отдавая себе отчет, что он делает, Петя начал отступать, пока не уперся прямо в штангу ворот.

- Руку! – рявкнул вдруг Саша басом и Петя от неожиданности сразу подчинился, протянув ему правую руку.

Леша тут же схватил его за другую руку и Петя оказался как будто в двойных тисках.

- Э-э-э, пустите! – заорал он, пытаясь вырваться, но с таким же успехом мог бы пытаться вырваться из тех самых тисков.

Саша и Леша вдруг поменялись местами, быстро развернув Петя лицом к воротам, вздернули его руки вверх и стали привязывать неведомо откуда взявшейся веревкой.

От неожиданности Петя будто лишился голоса и только разевал рот, будто рыба на суше. Наконец, довершив свое черное дело, парочка отступила. Тут в поле зрения совершенно обалдевшего Петра вступил Василий Николаевич.

- А я вас предупреждал, - пробасил он, расстегивая спортивную сумку и вытягивая оттуда черную многохвостую плетку.

- Я… я же кричать буду, - Петя, наконец, все понял. Вопреки своему заявлению говорил он почему-то шепотом.

- Ага, - тут же согласился с ним Василий Николаевич. – Будешь, а то как же. Только никто не услышит, - он усмехнулся, - проверено.

Кто-то – Саша или Леша – с треском рванул со спины Пети футболку.

___

Если бы кто-то позже попросил Петю описать дальнейшее, то он нашел бы в себе неведомые прежде фонтаны красноречия. Потому что такого опыта ему раньше испытывать не доводилось.

Первый удар оказался довольно терпимым, и Петя даже слегка усмехнулся. Ну, подумаешь! Машка, бывает, побольнее царапает, ногти у нее ого какие. Второй тоже вполне можно было пережить. А вот третий…

- А-а-а, - завопил Петя, потому что третий удар пришелся по первому рубцу и тут он почувствовал, как по спине стекает тоненькая струйка – кровь.

- Тренироваться надо, - назидательно пробасил сзади Петр Николаевич и ударил в четвертый раз.

- О-о-о!

- Не пить!

- Ой, бля!

- По бабам не шляться!

- Одна… баба… всего! Ай, ё-моё!..

- И еще раз тренироваться!

-А-ва-ва!..

На седьмом ударе плетка представлялась Пете какой-то огненной змеей. Белые полосы вспыхивали перед закрытым глазами. На какие-то осмысленные выкрики его уже не хватало и теперь он просто слегка подвывал.

Как все закончилось, Петя не слишком хорошо помнил – и уж тем более никому не рассказывал.

_____

Василий Николаевич в точности выполнил свое обещание – через полгода команда выигрывала уже два матча из трех, а через год – практически все. Если дела на поле шли не очень, Василий Николаевич на своей трибуне клал руку на старую спортивную сумку и после этого игрокам как будто приделывали батарейки «энерджайзер». И в это время телевизионные дикторы, передавая спортивные новости, улыбались уже без всякой натуги.

_____

А еще через два года Петя и Миша стояли у полуоткрытой двери тренерской, ожидая выхода Василия Николаевича, чтобы проводить его на самолет. Тренер уже собрал чемоданы и теперь возился со старой спортивной сумкой – так хорошо знакомой обоим ребятам, да и всем членам команды.

- К англичанам поедет, - шепотом сказал Миша. – Эх, жаль…

- Ну-у-у, там денег побольше предложили, да в фунтах, - ответил ему Петя. – Уж больно они нам теперь завидуют. Хотят тоже быть первыми.

- Эй, чего вы там шепчетесь? – недовольно бросил им тренер. – Дверь закройте. С той стороны.

Петя быстро выполнил распоряжение, а потом…

Потом Петя вспомнил Джона Канхэма, знаменитого английского футболиста, высокого, белокурого голубоглазого красавчика с таким лицом, что комментаторы и журналисты называли его не иначе как «Ангел». Но «Ангел» отличался настолько зловредным характером – как на поле, так и на тренировках – что если и был ангелом, то из ада. Не одного тренера он уже довел до увольнения, да и на поле попортил противникам немало крови, но ему все сходило с рук, потому что играл он даже не как ангел, а как бог. По крайней мере, половину матчей. А вот в другую половину в него будто черт вселялся – и он играл, постоянно нарушая правила и зарабатывая штрафные удары. Петя представил себе, как англичанин стоит у той самой штанги и вопит: «Оh, my God!», пока на его спине вспухают алые полосы… а потом наклоняется к ручке Василия Николаевича, лобызает ее и на ломаном русском благодарит за науку, и злорадно захохотал.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Старый способ

Анон, супер! Прочитала с удовольствием, так классно и с юмором написано   Это ты этой картинкой вдохновлялся? Я аж раскопала, для такого случая сразу вспомнила, как ей однажды кто-то из нас делился.

▼Скрытый текст⬍

Короче, здорово! Спасибо!

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Старый способ

Ааа, как я ору! Это прекрасно. Тоже сразу вспомнила картинку, многие тогда сказали, что такой футбол им по вкусу. Вот, все мечтали, а анон взял и написал, круто! 

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Это ты этой картинкой вдохновлялся?

Ну да. Помню, еще какая-то дискуссия была на эту тему, потом я долго расчехлялся и, наконец, на флешмоб написал. Особенно мне нравится последняя, представляемая героем сцена 

Вообще порка "зарвавшегося мажора" - это один из моих кинков, ага.

Спасибо, аноны

Отредактировано (2022-11-12 13:59:41)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Порка была в старом фильме Драйв 1997 года, с Дакаскосом. Там был мудак с кнутом.

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Я тут пишу текст с поркой ладоней, такое подойдет?)

Отредактировано (2022-11-12 17:29:02)

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Я тут пишу текст с поркой ладоней, такое подойдет?)

оригинально

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Я тут пишу текст с поркой ладоней, такое подойдет?)

Конечно)) всё пойдёт

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Я тут пишу текст с поркой ладоней, такое подойдет?)

Конечно, давай! Очень любопытно, что у тебя там. Заранее сочувствую мужику, потому что раны ладоней - это ой...

Анон

Re: Whump - мы любим мучить мужиков

Ладони; хозяин/раб, оридж

Предупреждения: порка ладоней условным ротангом (кровоточащие ранки в наличии), рабство, разница в возрасте (раб сильно старше), мастурбация, может быть сквично, R - NC-17 на самом деле про этих персонажей у меня много чего есть, но эта задумка прямо идеально подходила под тредик, и мне захотелось как-то поддержать движуху

Как примерно выглядят персонажи (для тех, кому нужна визуализация).
https://www.manga-news.com/public/image … sual-1.jpg - раб (немного нсфв)
https://pbs.twimg.com/media/ETz8EVTUcAA … name=small - хозяин

примерно 1600 слов

▼Скрытый текст⬍

На тюремном рынке рабов особым спросом пользовались те, кто прошел через череду "улучшений". Безрукие, безногие, беззубые, безглазые, безгласые, оскопленные, глухие — они, изуродованные и всякие, были как на вес золота.

Часто будущие Хозяева указывали перед покупкой свои предпочтения, и новую Куклу подгоняли под эти желания. Пока Р. ждал суда и неизбежного приговора к самой медленной казни из возможных, то не раз и не два слышал крики и разговоры палачей, так что теперь безо всяких слухов знал, как именно и как часто это происходило.

Тем удивительнее было, что его собственный Хозяин никаких бумаг не подавал, взял его таким, каким он был. Это зародило в сердце Р. глупую надежду — а вдруг все будет не так плохо? вдруг ему повезло один-единственный раз за всю его вшивую жизнь? — которая только усилилась, когда они впервые встретились.

В отличие от большинства Хозяев, его собственный был молод, вчерашний юноша.

Уже это должно было насторожить, подсказать, что он был странным среди странных, ведь обычно "особенности" Хозяев проявлялись сильно позже сорока, но Р. предпочел обманывать себя до последнего.

Все начиналось неплохо, даже слишком, потому что Хозяин использовал его как слугу, а не раба.

Единственное его отличие от немых служанок, которые наводняли богатый, но пустой дом, было в том, что Р. одежда его была проще и прозрачнее, а сам он всегда находился подле Хозяина. Р. стоял рядом с ним на особом мягком ковре, пусть и на коленях, спал у его кровати на сделанном под него лежаке, тенью следовал за ним что по дому, что по улицам.

Р. был благодарен за то, что Хозяин не трогал его, и с особым рвением выполнял каждое его указание. Он даже не заметил, как со временем приказы стали все более странными, абсурдными будто бы намеренно направленными на то, чтобы он совершил ошибку.

Ошибку, за которой последовало бы наказание.

И Р. ее предсказуемо совершил, когда не смог простоять на одной ноге два часа кряду.

— Я думал, что ты справишься, Вещь. Похоже, я тебя переоценил.

Впервые за все время Хозяин обратился к нему так, и у Р. от одного только слова кровь застыла в жилах.

В глазах Хозяина — Р. хватило духа на мгновение посмотреть ему в лицо, — было не разочарование, но предвкушение.

— Простите меня, господин. Я не так вынослив, как был в молодости.

Хозяин хмыкнул и с поразительной готовностью открыл один из нижних ящиков стола. Он не стал даже вставать.

— Сядь на место и вытяни руки перед собой тыльной стороной ладони вниз.

Р. подчинился. Он знал — что-то вот-вот произойдет, и ожидание неизбежного давило на него.

На этот раз Р. не поднял взгляда с красивой резной отделки пола, поэтому тонкий свист и внезапная боль в левой ладони застали его врасплох. Он был готов отдернуть руки, но в последнее мгновение сумел сдержаться.

На правой ладони точно по линии сердца уже взбухал первый и однозначно не последний розовый след. Хозяин мягко дотронулся до него кончиками пальцев, проследил от начала и до конца, а потом что-то удовлетворенно пробормотал себе под нос, Р. не услышал, что именно — кто-то невидимый уже вовсю стучал в боевые барабаны у него в ушах.

Снова свист без предупреждения и волна боли. Новый след лег точно рядом с первым. Р. зашипел сквозь сжатые зубы, все тело его было напряжено, на лбу уже начал проступать пот.

Он даже без особых указаний знал, что руки убирать было нельзя, хотя ему, видело море, ужасно хотелось это сделать.

Хозяин снова дотронулся до следа, будто просчитывая, как лучше ударить на третий раз. Р. украдкой посмотрел на другую руку Хозяина; в ней была зажата тонкая и очевидно гибкая палка, будто специально сделанная для подобных утех.

Третий удар лег сразу на обе ладони, перечеркнул собой две линии на правой. Р. не выдержал, вскрикнул, закинул голову вверх. По его телу пробежала настоящая судорога, он изогнулся, оторвал ягодицы от икр, чтобы чуть ли не улететь назад. Его занесло слишком сильно и, потеряв равновесие, Року сам того не осознавая убрал руки, пусть и не для того, чтобы спастись от боли,

— Простите, господин, — выдохнул он, пытаясь собраться с мыслями.

Ладони жгло. Однажды, когда Р. еще работал на корабле, то по глупости упустил груз и попытался поймать веревку. Тогда он тоже заработал себе ожог, но боль была иной, потому что ему тогда хватило сознательности, чтобы веревку выпустить почти сразу, а теперь выбирать не приходилось.

Хозяин все-таки поднялся.

— Ладони на стол, — тихо и коротко приказал он.

Ему не нужны были извинения Вещи.

Из ящика — Р. отстраненно подумал, что еще немного, и он начнет бояться этого ящика, — Хозяин достал что-то, отдаленно похожее на перчатки, если бы они состояли только из кожаных наперстков, соединенных изогнутыми железками.

Когда Р. по новому приказу хозяина надевал эти перчатки, то осознал, что они идеально подходили под его ладони.

Может быть, Хозяин не стал менять тело своей Вещи под заказ, но теперь становилось очевидно — он мог сделать под заказ что-то еще.

Много чего еще.

В ящике могло скрываться что угодно.

Когда Р. положил ладони на стол, Хозяин ловко прицепил к пазам крепкую на вид цепь и легко закрепил ее с боков на крючках, основное предназначение которых раскрылось только теперь. Все это было неудобно и само по себе болезненно: цепь оттягивала большие пальцы вниз, выкручивала под неприятным углом, а из-за высоты стола Р. пришлось значительно поднять руки.

Правда, Хозяин это приметил и все-таки смилостивился.

— Можешь встать, — сказал он. — Я дам тебе десять ударов и добавлю еще пять за то, что ты убрал руки.

— Мне считать вслух, господин?

Хозяин снова хмыкнул, и Р. для себя понял это как одобрение.

— Нет. Лучше сосредоточься на боли. — Он обошел Р. сзади, прижался к нему и прошептал на самое ухо: — Я хочу, чтобы ты ее запомнил, Вещь.

Р. показалось, будто Хозяин мимоходом поцеловал его в шею, но, наверное, это разум играл с ним злые шутки.

Свист. Линия на двух ладонях расцвела точно по нижним фалангам указательного, среднего и безымянного пальцев, которые Р. не смог даже сдвинуть из-за своих "перчаток".

— Великое море... — тихо прошептал он, прикусив внутреннюю сторону щеки.

Следующие шесть ударов полетели один за другим, без перерыва, и сдержать крик больше не получалось, потому что все шесть прошлись по старым следам, подбросили дров в огонь боли, что расползалась по его ладоням наверх.

Р. не сразу понял, что по щекам потекли слезы — он надеялся, что до этого не дойдет, но тело оказалось иного мнения, — на это первым обратил внимание Хозяин.

— Тебе к лицу плакать, Вещь, — сказал он, поглаживая палкой следы. — Продолжай.

Его взгляд был полон пьяного голода, который Р. надеялся никогда не увидеть; его надежда на то, что все может быть не так плохо, распадалась быстрее, чем он мог себе представить еще этим утром.

От каждого удара Р. теперь невольно извивался, дергался, пытался силой отодрать руки от стола, но цепи и "перчатки" держали прочно.

На десятом ударе на маленьком участке, по которому палка прошлась не в первый, не во второй и даже не в третий раз, треснула кожа.

Р. взвыл, скорчился, скрючился, готовый умолять о пощаде, которой ему никогда не получить.

— Великолепно, — выдохнул Хозяин.

Пальцами он слегка раздвинул края ранки. Несколько капель крови вырвались на свободу, и Хозяин размазал их по ладони, надавливая с намеренной силой, чтобы вырвать новую реакцию для собственного удовлетворения.

"Не надо" Р. успешно задавил где-то внутри себя. Жалкий всхлип подавить не вышло.

Ему давно не было так больно, хотя он знал и вкус плети, и соли, что втирали в раны — жизнь на корабле бывала разной, и за ошибки платили в основном собственным телом или жалованием. Разница между той болью и этой была лишь в том, что тогда Р. всегда знал, как, когда и чем все закончится, а теперь...

В глазах Хозяина был не голод, а похоть.

Последние пять ударов тоже шли один за другим по одному и тому же месту, и ранок на коже стало предсказуемо больше, а Р. под конец подумал, что сейчас упадет без чувств на колени и сломает себе к морскому дьяволу обе руки, хотя этого так и не произошло — Хозяин отпустил его вовремя, позволил завалиться на стол.

На пол полетели какие-то свитки, бумаги, фамильные печати, книги и чернила, но им обоим было плевать.

— Покажи мне свои руки и закрой глаза, — прошептал Хозяин.

Его щеки алели красным.

Р. зажмурился и подчинился. Почти сразу, по одним только звукам, он понял, что именно происходило. Сначала зашуршала ткань, потом пошли влажные, чуть хлюпающие звуки, у которых был особый... ритм.

Сквозь них можно было отчетливо разобрать тихие постанывания, которые под конец сорвались в настоящий протяжный и одновременно прерывистый стон.

На ладони Р. выплеснулось что-то теплое и вязкое, несколько капель потекли по запястьям. Он ожидал этого, как ожидал и раздражающего зуда и новой боли там, где жидкость коснулась треснувшей кожи.

Какое-то время они оба молчали, один — возвращаясь от боли к реальности, другой — от похоти, а потом Хозяин, отдышавшись, произнес:

— Слижи все. Сейчас же. И глаза открой.

Р. не мог не подчиниться.

Ему стало дурно почти сразу. Он никогда не пробовал сперму — даже свою, даже из мальчишеского интереса, — на вкус и, если бы не страх перед новым наказанием, новой болью без конца и края, то выблевал бы все то немногое, что было в его желудке, прямо здесь.

Ладони жгло огнем хуже чем когда-либо, каждое движение языка пускало невидимые языки пламени вверх по рукам и сразу в голову.

"Дальше будет только хуже. Это только начало", — говорил взгляд Хозяина.

И это немое обещание было чудовищнее любых слов, чудовищнее вкуса спермы на языке, чудовищнее настоящей смертной казни, которую ему обещали, но отняли в последний момент.

— Спасибо, господин, — ответил Р., и новые слезы сами собой потекли по его щекам, исчезая в густой черной бороде.

Отредактировано (2022-11-13 01:16:23)