С сюжетом всё просто
Жил-был на белом свете мальчик. И звали его Ангел - матушка расстаралась. А когда он вырос и влюбился - оказалось, что не всё так просто.
Если бы было просто - работу бы мы не увидели, это понятно.
С праздником вас, мои дорогие читательницы! Это для вас!
Сегодня праздничный день, день братьев и сестёр, чтец накатит немного попозже.
Младшему отпрыску многочисленной семьи Легостаевых с именем не повезло. Хоть, как сказать… Главой семьи была матушка – шумная, высокая и громогласная дама, обожавшая давать отпрыскам красивые (с её точки зрения) и нестандартные имена. Так что были среди её отпрысков Изаура и Лоренцо, Николь и Мартемьян, Леонсио и Изольда… Правда Лоренцо все дружно именовали Лавриком, а Леонсио – Лёнькой, но важен сам факт. Правда, к рождению тринадцатого отпрыска матушка слегка подвыдохлась и решила назвать его Сиси, поскольку обожала этот дурацкий сериал* до колик в печени.
Говночтец пожил и помнит "Санта-Барбару", "Рабыню Изауру" и "Богатые тоже плачут", но молодым читателям юмора автора будет не понять, хотя, если они обратятся к помощью за старшим, те организуют им краткий экскурс в прошлое бразильских телесериалов.
Но тут на защиту младшенького грудью встали подросшие братья и сёстры. Да и вечно молчаливый и занятый на трёх работах папенька неожиданно обрёл голос и заявил:
- Его как называть прикажешь, Параня? Сиськой, что ли? Этакого-то ангелочка? Да ни в жизнь!
Да-да, мадам Легостаева в жизни носила неромантичное имечко Прасковья, и именно с этим комплексом было связано её желание осчастливить своих детей. Те скрипели зубами, но от счастья не отказывались. Даже двенадцатый отпрыск – Крус, которого кое-как удалось переделать в Кирюху. Но вот Сиси… Это реально было нечто запредельное даже для мадам Легостаевой. Так что протест семьи увенчался успехом, но Параня уже закусила удила в попытке осчастливить последыша и заявила:
- Ангелочек, говоришь? Вот Ангелом и назовём.
Автор логически обосновал имена данные детям путём психологического портрета мамаши семейства. Перед нами эдакая классическая русская баба "коня на скаку остановит" и тихий папенька, единственный раз решившийся на открытый бунт и акт неповиновения и восстание машин для детопроизводства Но Говночтец недоумевает, почему не назвали младенца Акакием или Пофсидением? Было бы оригинальнее, свежее и выделялось бы в семье как красное знамя на пшеничном поле. Говночтец чует, что мальчик будет беленьким, сладеньким и геем. Впору начать превозмогать, но ещё рано.
Малыш и впрямь походил на ангелочка – светленький, голубоглазый и кудрявый. Так что спорить с разошедшейся матушкой никто больше не стал. Так Ангел Трофимович Легостаев и обрёл своё полное имя. Да-да, папеньку звали Трофим Сопроматович,** дедушка, его отец, тоже был большим оригиналом, а папенька, Сопромат Никонович, измученный в детстве и юности решил дать сыну имечко попроще…
Автора можно похвалить, простым перечислением имён, тут вспомним не раз упоминавшегося анонами приснопамятного Достоевского, он обрисовал нам не одно поколение семьи, где родители давали детям имена, с которыми те будут превозмогать по жизни, что несомненно вырабатывало в детях волю к жизни и стремление к победе.
Бедный Ангел тоже натерпелся. До приличного мужского имени его имечко никак не конструировалось, так что его закономерно стали именовать Гелей, а внешность и мелкий рост способствовали тому, что люди незнакомые в большинстве случаев принимали его за девочку – беленькую и кудрявенькую. А что в джинсах – так ну и что? Мало ли таких девочек?
Говночтец был прав. Никакой интриги. Надо было сделать ангелочка бугаем спецназовцем под два метра ростом и косой саженью в плечах, было бы более интригующе.
Лет до одиннадцати Ангел героически терпел и Гелю, и пацанячьи подколки, тем более, что попытка постричься успехом не увенчалась – парикмахерша всплеснула руками, отказалась, как она выразилась: «стричь наголо такое чудо» и велела прийти с матерью. Мать уговаривать было бесполезно, и Ангел на время сдался. Зато на Гелю стал отвечать однозначно – в зубы с правой. Месяц его лупили, потом отстали, опасаясь прибить «мелкого психа», к тому же кто-то из старшеклассников отыскал более мужской вариант Гели – Гелий, и с тех пор Ангела именовали именно так.
В детстве Говночтеца просто брали ножницы и стригли друг друга перед зеркалом, не спрашивая родительницу, потом огребали зачётных, но проблема стрижки Ангела была бы решена. Насчёт в зубы с правой, не имея навыков, пока махаешь с правой, можно огрести спереди и слева, но наверное, ангелок занимался борьбой? Или участвовал с детства в потасовках с многочисленной роднёй? Тема не раскрыта, а если боялись трогать чтобы не зашибить, не надо было и начинать.
Класса до девятого наступило благодатное затишье, но не всё коту Масленица… В девятом классе девчонки дружно увлеклись анимэ и начали именовать Ангела «кавайной няшкой», на что оставалось только скрипеть зубами. Девочек Ангел не бил. К тому же ему и самому нравились «Наруто» и «Реборн», но вот реакция одноклассниц просто убивала морально… К тому же, за каникулы между девятым и десятым классом практически все одноклассники разительно изменились – подросли, набрали где-то мускулов и даже обзавелись лёгким пушком под носами, который каждое утро старательно сбривали. Ангел же как был, так и остался мелким недоразумением с симпатичной мордашкой и излишне стройной фигуркой. Одноклассницы начали умиляться ещё больше, и спасу от этого никакого не было совершенно.
Говночтец подозревает что одноклассницы Ангелочка беззастенчиво мысленно сношали героя с учителем физкультуры и всеми одноклассниками мужского пола, что тянет на тяжёлую подростковую трагедию. Посмотрим, во что это выльется дальше. Говночтец даже заинтересовался и отставил коньяк в сторону.
Нельзя сказать, что Ангел ничего не пытался с собой сделать. Он бегал по утрам, регулярно ходил в спортзал и никогда не отлынивал от дополнительных уроков физкультуры. Результатом этого стали многочисленные грамоты по лёгкой атлетике, но… По сравнению со своими одноклассниками Ангел всё равно выглядел куда более хрупким и мелким. Пришлось смириться, тем более что мучиться оставалось всего два года.
Два года пролетели незаметно и по окончании школы Ангел заявил родителям, что ни в медицинский колледж, ни в текстильный техникум, ни в педагогическое училище он поступать не будет, а поедет в соседний город, чтобы попробовать поступить в театральное училище. Да, была у Ангела такая холимая и лелеемая мечта – стать актёром. Что поделаешь – у каждого свои слабости…
Нормальная мечта, Говночтец одобряет. Пожарным не вытянет, педагогом тётки заклюют, в медицинский страшно и трупов много,
а вот театральное для героя автор выбрал оптимально, герой должен завалить экзамены, оказаться на вокзале где его подберёт красивый и брутальный мужик, пока Ангелок будет поедать чебурек и раздумывать, встать ли ему на путь проституции или попробовать устроиться в пышечную при вокзале.
К тому времени почти все братья и сёстры Ангела были пристроены, кое-кто даже успел жениться и выйти замуж, подарив родителям внучат, носивших, как на подбор, простые незатейливые имена – Даша, Маша, Ванечка, Олег… Но бабушка Прасковья на этот счёт уже успокоилась и с радостью нянчила всех, как любая другая бабушка. И даже хулиганистый Крус-Кирюха благополучно заканчивал строительный колледж и готовился идти в армию. Так что последнего оставшегося в гнезде отпрыска родители в рассадник разврата и порока, которым почитался у них соседний город, отпускать не хотели. Но пришлось. Ибо временами упрямство Ангела было непрошибаемо. К тому же мудрый папенька заявил:
- Срежется и домой приползёт. А там пристроим куда-нибудь…
Как обычно папенька единственное мудрое звено в семье, но его мало кто слушает. Дитя благословили и отправили в рассадник разврата и порока.
Вот Ангел и поехал поступать, куда хотел. И ожидаемо срезался – всё-таки среди поступающих было достаточно «блатных», да и подготовлены были многие куда лучше его.
Возвращаться домой и быть пристроенным куда-нибудь не хотелось, поэтому Ангел затосковал. Но делать было нечего, поэтому, придя на автостанцию, он хотел было уже купить билет до родного города, но тут его внимание привлекла лежащая на скамейке в зале ожидания газета бесплатных объявлений. В самом верху страницы крупным шрифтом было набрано слово «Работа», и Ангел подумал, что возвращаться домой совсем необязательно. А что, если найти работу и остаться здесь? А за год он точно натренируется так, чтобы в следующий раз поступить…
В пышечную! В пышечную! На вокзал! Купить там чебурек и есть его, капая мясным соком на пальцы, которые полагается герою облизывать сладострастно, пока пожарный будет наблюдать из-за угла!
Ангел сел на скамейку, цапнул газету… и разочаровался. Требовались монтажники, маляры, каменщики, столяры, педагоги и даже главный бухгалтер… Ничего подходящего. Но газета была довольно объемной, и Ангел стал искать дальше. И чем больше читал, тем больше мрачнел. Однако, на последней странице нашлось что-то условно подходящее:
«Требуется домработница-сиделка с проживанием. Желательно – не местная. Медицинское образование не обязательно. Пол – женский. Зарплата…»
Шта? Кросдрессинг, личная трава Говночтеца? :awe: Это выводит уровень автора на новый уровень!
Ангел почесал затылок и ещё раз глянул на цифру зарплаты. Потом обрисовал самому себе нерадостные перспективы возвращения домой и унылую учёбу в текстильном техникуме, где на сто девчонок приходилось три пацана и те малахольные, наткнулся взглядом на вывеску «секонд-хэнд», пересчитал оставшиеся деньги… и решительно набрал указанный в объявлении номер.
О, да. :awe: Сейчас мальчик переоденется в девочку и встретит свою любовь, от которой будет скрывать кто он на протяжении почти всего повествования.
Ответил ему красивый, хоть и мрачный баритон… Такой красивый, что от его звука начинало приятно щекотать под ложечкой. Баритон благосклонно выслушал Ангела, который пищал в трубку фальцетом, и дал адрес, по которому надлежало прибыть через час. Выслушав потенциального работодателя, Ангел отключился и вприпрыжку помчался в секонд-хэнд. Где-то через пятнадцать минут оттуда, подслеповато щурясь, вырулила тощая угловатая девица в длинной юбке в красную и зелёную клетку, кедах, чёрной водолазке и жёлтой жилетке. На шею девицы был намотан цветастый платочек, пышную кудрявую копну волос украшали две заколки с пластмассовыми кислотно-оранжевой расцветки розочками, а довершали картину старомодные очки в роговой оправе. В общем, девица получилась на редкость страшненькая – девчонки продавщицы, скучающие без дела, которым Ангел скормил байку о том, что хочет разыграть приятеля, с охотой подобрали ему шмотки за сущие гроши, да ещё и помогли создать имидж.
Говночтец читал это столько раз, что никогда не надоест!
Самому Ангелу было страшно – ему казалось, что за десять шагов видно, что он – ряженый парень и может нарваться на нехилые разборки, однако… Никто пока его маскировку не раскусил. Девица, как девица, а что страшненькая, тощая и угловатая – так ведь не всем в жизни везёт…
Говночтец гарантирует, в итоге герою повезёт.
Добравшись по продиктованному адресу и найдя нужный дом, Ангел затосковал. А вдруг это всё подстава? Но слишком уж хорошо звучал бархатный голос, не верилось, что его обладатель замышляет что-то плохое. И, решив на всякий случай быть настороже, Ангел решительно набрал на домофоне подъезда номер квартиры. Откликнулся всё тот же голос:
- Кто там?
- Это я, домработница по объявлению… - фальцетом проблеял Ангел.
- Ну, проходи. Экая ты быстрая, - отозвался голос, и замок на двери подъезда издал противный писк, пропуская Ангела.
На третий этаж парень просто взлетел и оказался перед единственной дверью на площадке – не ошибёшься. Ангел надавил на звонок, дверь щёлкнула и открылась. За дверью, как ни странно, никого не было, а из глубины квартиры раздался всё тот же невероятно красивый голос:
- Сюда проходи… Домработница.
Автор столько раз расказал про красивый голос. что Говночтец начал подозревать что у второго героя телесная травма, увечье и тот слепой, хромой или на инвалидной коляске, последнее налагает на автора большую ответственность, в виду описания быта людей с подобными ограничениями, накладываемыми их положением. Если автор не видел и не знает, не изучал матчасть, то лучше или не акцентироваться на бытовухе, или "знать на пять".
Ангел стащил кеды и, стараясь не путаться в длинной юбке, прошёл в комнату. И замер. Комната была огромной, от потолка до пола забитой книжными полками и картинами в золочёных рамах. За столом сидел парень и читал какую-то толстую, по виду явно старинную книгу. Узрев Ангела, он недовольно поморщился:
- Ты откуда, прелестное дитя?
«Сейчас прогонит…» - тоскливо подумал Ангел и забавно сморщился. Парень неожиданно хмыкнул и заявил:
- Да не бойся, не прогоню. Народ ко мне работать не особо рвётся – характер у меня скверный. Так что – ежели вытерпишь – милости прошу. Как звать-то тебя, цветочек?
- Я не цветочек. Я Ан…Ангелина, - надулся Ангел.
- Геля, значит, - вновь хмыкнул парень и Ангел снова поморщился. Ненавистное детское прозвище вернулось к нему, словно подзадержавшийся рикошет. Парень это заметил, но недовольство Ангела его только развлекло.
- А меня зовут Владигор – объявил работодатель. – Готовить умеешь?
Ангел судорожно кивнул.
- Вот и покажи свой кулинарный талант. Жрать хочу просто нечеловечески, и пицца надоела до блевотины.
Ангел снова кивнул и робко пробормотал:
- А покажите, где у вас кухня?
- А покажу, - окончательно развеселился парень. От его дурного настроения не осталось и следа. Владигор выехал из-за стола – именно выехал, и Ангел мгновенно понял, зачем в объявлении говорилось про сиделку. Ноги Владигора явно ему не повиновались. Ангела мгновенно обхватил приступ жалости к сильному и красивому парню, который вынужден сидеть сиднем в четырёх стенах, но он сумел это скрыть. Несмотря на свой невеликий жизненный опыт, Ангел уже знал, что подобные люди терпеть не могут, когда их начинают жалеть.
Ясно, понятно. Говночтеца теперь интересует только одно, обретёт ли второй герой возможность ходить или же они будут счастливы и так. Говночтец ставит на первое.
Владигор же бодро проехал на коляске в хорошо обставленную, но донельзя ухайдаканную кухню, заваленную коробками из-под пиццы, и заявил:
- Дерзай, Геля!
Дерзать было особо не из чего, но блинчики с начинкой Ангел испечь сумел. А когда он, заварив свежего чая, отнёс всё это Владигору, тот принюхался, откусил от блинчика половину сразу и заявил:
- Неплохо. Твоя комната справа, в конце коридора.
Собственно, не попросив рекомендации, пустив в квартиру первого встречного, второй герой отдаёт свой быт в руки Ангела. Совет автору я давать конечно же буду. Человек с проблемами опорно двигательного аппарата рассказывает другому о том как устроен его быт, просто потому что другой человек чаще всего не имеет представления как всё организовано в доме. Но Говночтец не будет придираться и надеется что автор просто упустил эту часть, чтобы не вытащить текст в макси.
Вот так Ангел Легостаев и нашёл себе постоянную работу и приключения на свою пятую точку. Неделю он выкидывал мусор, разбирал вещи, отдраивал квартиру и стирал всё, что накопилось у Владигора, а накопилось немало. Наконец, когда квартира засверкала чистотой, холодильник больше не демонстрировал состояние «мышь повесилась», вся одежда Владигора была приведена в порядок, Ангел затосковал. Тоска была вполне определённой и направлена она была на красавца-хозяина. Ангел осознал, что влюбился… И это его шокировало, хотя не так сильно, как могло бы. Владигор действительно был красив настоящей мужской красотой, и было в нём что-то такое, что Ангела тянуло к нему, как магнитом. Немного повздыхав над собственной ненормальностью и решив, что это связано с женской ролью, которую он вынужденно играл, Ангел смирился.
Говночтец немного не уловил, когда Ангел осознал свою гомосексуальность? До этого с девками всё было нормально? Или подозрения уже роились в кудрявой голове Ангелочка, начитавшегося фанфиков его одноклассниц? До этого на мужиков не тянуло, только на баб? Или парень надев шмотки просто сразу смирился с тем, что теперь он баба и его закономерно тянет к мужикам? А как же рефлексии? Минус автору за эти вопросы, возникшие в голове Говночтеца.
Прошло несколько месяцев. За это время Ангел выучился, ко всему прочему, делать уколы и освоил азы массажа, так как постоянный массажист Владигора – весёлый и громогласный рыжий толстый Шурик на месяц уезжал в отпуск. Конечно, так качественно, как Шурик, Ангел массировать Владигора не мог, банально не хватало силы в руках, но тот заявлял, что недомассаж Гели помогает ему не хуже Шурикова. Ангел привык к Владигору, он узнал его привычки, запомнил его любимые блюда, мог наизусть в любое время дня и ночи рассказать, какие лекарства и уколы нужно делать больному ежедневно, он содержал квартиру в идеальном порядке… и продолжал страдать от того, что всё больше тёплых чувств испытывает к своему работодателю. И признаться боялся – неизвестно, как отреагирует Владигор на его обман и не вышвырнет ли из дома, запретив показываться на глаза.
Домработаница этим не занимается, этим может заниматься сиделка. Но у нас рефлексии начались, а Говночтец начал превозмогать слегка.
Так они и жили, пока неожиданно не раздался звонок в дверь. Ангел решил, что это наконец-то пришёл вызванный накануне сантехник – в туалете начал немного подтекать бачок, поэтому спокойно открыл дверь и удивлённо глянул на визитёра. Роскошного синеглазого красавца никак нельзя было ассоциировать с сантехником. Разве что с сантехником из немецких фильмов.
Красавец коротко и требовательно сказал:
- Мне нужен Владигор. Пропусти.
Ангел кинулся наперерез, так как ему почудилось в словах гостя что-то нехорошее, но его красавец попросту усадил на шкаф в прихожей и прошёл дальше, в комнату, откуда вскоре донёсся странный диалог на повышенных тонах:
- Какого чёрта ты прячешься, Владигор? Мы тебя всей Конторой уже полгода ищем…
- Зачем, Рюрик? Зачем я вам нужен с моим проклятием? Его даже Целители убрать не смогли…
Целители? Контора? Что пропустил Говночтец в первых частях нетленки? Что ему снова подсунули аноны? Чтец мысленно умоляет, только не драконы и эльфы, пусть лучше славянское фэнтези.
- А что – лучше сидеть в этой дыре и травиться людскими лекарствами? Они уж тебе точно не помогут! А мы стараемся найти возможность вылечить тебя! Возвращайся, Владигор! Тебе среди своих станет легче. В Конторе тебе дело найдётся. Владигор, ты же герой, ты же столько жизней спас… Не хорони себя…
- В Конторе? А что я там делать буду? Бумажки перекладывать? Я – калека, потерявший свои способности, и смотреть на меня будут, как на калеку!
- Ты совсем спятил? Мы – твои друзья. Мы переживаем за тебя. Вернись, прошу тебя… В конце концов, я могу тебя… обратить… Тогда ты сможешь встать на ноги.
- Уйди, - отрезал Владигор. – Ванечку своего обращай, если так хочется! Не хочу быть вампиром! Ты же знаешь, что новообращённый в отличие от вампира Древней Крови не может контролировать себя полностью! Второго Кровавого Хиро хотите? Помнишь, сколько он порешил – и людей, и наших? Уйди! И не приходи больше!
- Что? – переспросил Рюрик. – Ты уверен?
- Я же сказал – уйди, - отрезал Владигор.
Вампиры? Не читавшему первые части будет трудно, очень трудно.
- Уйду, - тихо ответил Рюрик. – Только вот это оставлю.
Раздался лёгкий стук, словно на стол поставили что-то небольшое, но увесистое.
- Что это?
- Лечебный состав. Его Клеопатра Витольдовна вместе с Ванюшей сотворили. Он способен разрушить проклятие в том случае, если его выпьет твой Истинный. Тогда проклятие мгновенно перейдёт на него, а потом исчезнет без следа. Можно им и обычного человека напоить, но твоё проклятие убьёт его. А для Истинного это безвредно.
- У меня нет Истинного, - безнадёжно сказал Владигор. – И теперь вряд ли появится. Кому нужен калека.
- Забрать? – ехидно спросил Рюрик.
- Оставь, - тихо сказал Владигор. – Хоть какая-то надежда.
- Ну, я пойду, - неуверенно спросил Рюрик.
- Иди, - ледяным голосом произнёс Владигор.
Наш герой Ангелок уже надевает плащ Супермена и примеривает его синий костюмчик в гардеробной, готовясь отдать жизнь за любимого, Говночтец не сомневается в истинности героев.
Синеглазый красавец, которого, как выяснилось, звали Рюриком вышел в прихожую, лёгким движением руки снял со шкафа Ангела и хитро подмигнул ему, а потом исчез за дверью.
- Геля, принеси чаю, - крикнул Владигор.
Ангел торопливо стал собирать на поднос кружку с чаем, сахар и пирожки. Из диалога Рюрика и Владигора он понял только одно – Владигора можно излечить, но тот, кто попытается это сделать – погибнет. Прочий антураж прошёл как-то мимо сознания. Поэтому, подхватив поднос, Ангел прошёл в комнату и увидел на столе небольшой пузатый флакончик тёмного стекла с серебряной пробкой.
- Поставь в аптечку – угрюмо сказал Владигор. – Чтоб с глаз подальше.
Прозвучало это так горько и безнадёжно, что Ангел вдруг понял – ему абсолютно всё равно, что будет с ним лично. Главное, чтобы Владигор исцелился. Поэтому он поднял пузырёк, быстро снял пробку и поднёс ко рту.
- Геля, ты что творишь! – крикнул Владигор. – Нельзя!
Но Ангел предусмотрительно опустошил пузырёк в три глотка и только потом заявил:
- Я всё слышал. Не хочу, чтобы ты был калекой. Я тебя лю…
А потом всё тело скрутила боль и наступила полная темнота. Так, что Ангел не успел больше ничего подумать.
Если можно было испоганить всё произведение одной сценой, то у автора это отлично получилось. Замечательное раскрытие готовности пожертвовать собой, признание в искреннем чувстве и полусмерть героя. Говночтец плюётся утренним кофе.
Три звёздочки всегда показывают Говночтецу что автор не умеет плавно переходить от сцены к сцене.
Пробуждение было невероятно приятным - словно кто-то мягким пёрышком водил по лицу. Ангел открыл глаза и увидел Владигора, который улыбался так, как ни разу до этого.
- Отшлёпать бы тебя за твои глупости, «Геля»… - кавычки во фразе чувствовались даже на слух.
- Меня нельзя шлёпать, - пробормотал Ангел, чувствуя, что краснеет. – Я – Ангел. Я тебя спас. Ведь спас же?
- Спас, - потянулся Владигор и встал на ноги. Оказалось, что до этого он стоял на коленях рядом с кроватью, и Ангел вновь смутился.
- Какой ты огромный… - прошептал он.
- Зато ты маленький. Мой карманный Ангел. Мой Истинный. Только поэтому ты не умер.
Говночтец начал подозревать что начало писал один человек, потом другой, просто потому что первую часть писала студентка первокурсница, вторую девочка-девочка школьница. Так сливать финал не станет ни один автор, обладающий хоть каким-то опытом.
- А я слышал про вампиров… и ещё… Это правда? – робко поинтересовался Ангел.
- Чистая, - кивнул Владигор, и Ангел с удивлением увидел, как ноги Владигора превращаются в змеиный хвост, а в глазах прорезаются вертикальные зрачки.
- Ты кто? – удивился Ангел, стараясь погладить чешую. Почему-то превращение Владигора его не пугало совершенно.
- Я змеелюд, потомок Великого Полоза***, - ответил Владигор, - в других странах нас называют нагами.
- Здорово! – искренне воскликнул Ангел, а Владигор облизнул губы. Язык у него тоже стал змеиным – тонкий, длинный, раздвоенный.
- Не боишься? – удивился Владигор. – Всё ещё?
- Не-а, - уверенно ответил Ангел. – И вообще, я же сказал, что тебя люблю, и от меня так просто не отвяжешься.
- Не говорил ещё, только начал, - рассмеялся Владигор.
- Значит, говорю. Кстати, а с таким языком целоваться удобно?
А ведь так хорошо всё начиналось! Такие возможности и горизонты открывались перед автором и читателями!
Оказалось, удобно. И не только целоваться. А через неделю в Контору вернулся один старый работник, который привёл с собой нового. Это очень хорошо, когда у тебя есть свой Ангел. Пусть даже карманный.
:facepalm: Слить финал это тоже искусство, но другого рода, автор им овладел в совершенстве.