Все, кто любит меня
Утро началось с того, что от Стива сбежала румба. Хотя строго говоря, началось оно, когда Стив проснулся по будильнику — архаичному механическому будильнику, каких сейчас почти не делали, умылся и почистил зубы в ванной, где свет включался нажатием на кнопку, вентиль крана приходилось поворачивать, а зеркало было просто зеркалом, не совмещенным с сотней каналов Интернет-телевидения и медицинским диагностическим мини-центром, и вышел на пробежку в парк, не нацепив фитнес-браслет, да и не было у него фитнес-браслета. Вернулся через два с половиной часа, приготовил завтрак, уронил на пол пару крошек, а Глупышка не явилась их прибрать. Стив заволновался, обошел весь свой небольшой дом, но румбы и след простыл.
Скучно.
Личный интерес
— Да что с ним цацкаться? — не замечая нависшей грозы, деланно удивился Рамлоу. — По зубам пару раз, станет шелковый.
Ситвелл — тот был поумней и более опытен в делах внутрикомандного взаимодействия, — очень осторожно и незаметно отодвинулся на условно безопасное расстояние, уходя с траектории тяжелого взгляда Кэпа.
— По зубам, — повторил Капитан Гидра так, что даже Барнс, бывший на особом и весьма неплохом счету, вжал голову в плечи. — Старку.
— Ну да, а что такого? — Рамлоу округлил глаза. — Сколько мы всей Гидрой за ним гонялись — года полтора? Увертливый, сукин сын, скольких наших положил — вспомнить страшно, а уж повстанцев как вооружает!
Пьяный, наверное. Или Старк напоследок приложил его тяжелым по башке, от большой любви. Так-то Рамлоу не был уж совсем идиотом, но сейчас на него что-то нашло, и Пирс потихоньку взял пример с Ситвелла.
— Вооружает, — обманчиво-тихо повторил Кэп. — Из подполья, где наладил производство оружия новейших модификаций. Ни разу не попался, сейчас мы взяли его только благодаря тому, что Роудс оказался тяжело ранен — пока все верно?
— Ну... да? — Рамлоу прищурился. Аллилуйя, до идиота начало доходить! Пирс отъехал вместе со стулом еще на пару дюймов и повторил бы, не окажись на пути стена. — Мы молодцы. Взяли эту красно-золотую тварь.
Ммм, сложно. Скорее нет, чем да.
Новый старый мир
— А что в Нью-Джерси? — спросил Лэнг, но Тони проигнорировал его, настраивая свой прибор и поглядывая на Стива, который делал в точности то же самое.
— 0-4...
— 0-4, — повторил Стив.
— М-ммм, 0-7.
— Седьмое.
— 1-9-7-0, — закончил Тони.
—Ты уверен? — уточнил Стив. Тони молча кивнул.
— Кэп, капитан. Стив... извини, Америка, Роджерс... — фоном частил Скотт, — Слушай, если это не сработает, ты же не сможешь вернуться, ты это понимаешь?
Только со счастьем Тони наследничек старого козла Пима вдобавок мог оказаться еще и беззастенчивым поклонником Роджерса.
— Спасибо, козявочка, ты очень поддержал, — ядовито отозвался Тони, не сводя глаз со Стива, который, к счастью, тоже на Лэнга не реагировал. — Стив, ты мне доверяешь?
— Да, — без колебаний ответил Стив.
— Командуй.
— Поехали. — И Тони ткнул в кнопку запуска одновременно с ним.
Может быть.
Час волка, час быка
Брок был раб и сын раба.
Бесславный, безымянный, рожденный в грязи и муках и в них же обреченный завершить короткую пустую жизнь.
Останься он там, где родился — махал бы кайлом, выламывая мраморные плиты, или мыл пустую породу в поисках золотых искр, или уже вовсю кормил червей. Хотя откуда взяться червям в обвалившейся штольне?
Все решила слепая судьба, притащившая его за железный ошейник на невольничий рынок в Помпеях. Приволокла на помост будущего чемпиона Арены и втиснула между пятеркой пленных фракийцев и детьми рабов из Египта. Ведь с первого взгляда и не разглядишь под пустой породой драгоценную жилу: смеси ублюдочных кровей, чернявый, худой недокормыш, с повадками зверя и хорошо спрятанной злобой на дне темных глаз. Но Фортуна кинула рабу мелкую монету, а тот, вцепившись в нее мертвой хваткой, обратил медь в золото: нить его судьбы нежданно сделала виток и окунулась в кровь, пролитую на Арене во славу Марса.
Прочитал рецензию от анона выше, так что нет.
В тылу врага, или один раз не…
Итак, в 1945 году после мировых потрясений и окончания большой войны, в результате многочисленных волн протестов, местечковых революций и терактов свершилось страшное. Соединенные Штаты Америки раскололись на три государства: Конфедеративные Штаты Америки, Демократические Штаты Америки и Социалистические Штаты Америки. КША, ДША и США, если коротко.
Между собой государства жили относительно мирно.
Ну как мирно… В состоянии перманентной холодной войны.
Под столом пинались, кнопки на кресла под жопы подкладывали и соль в чай сыпали — это да. Хвастались другу другу обновками, бывало: у кого там ракета новая, с хромированной ступенью, у кого химическое оружие свежего поколения.
Нет.
Поводок в ладони
Стив Роджерс никогда не сомневался, что попадет в армию. Так или иначе, рано или поздно – но он сможет помочь своей стране. Несколько подделанных документов не помогли, но и не охладили его пыл. Стив хотел на фронт, хотел хоть как-то помочь, повлиять…
Встреча с Эрскином помогла. Стив оказался в лагере, тренировался, хотя и понимал, что физически он вряд ли сможет помочь – но добрый доктор решил подсобить ему и в этом.
– Почему я?
– Потому что слабые знают цену силе. Знают цену власти.
Этого Стиву было достаточно, чтобы влезть в ту самую капсулу.
– Хорошее становится великим, плохое – ужасным.
Прошлось пробежать текст глазами, но, думаю, есть шанс.
Маяк
Смотритель уже с некоторым трудом спустился по бесчисленным ступенькам, бережно поднимая керосиновый фонарь. Возраст сказывался, да и постоянная сырость… Но оставалось одно важное дело, которое он не мог оставить просто так.
Он торопливо спустился вниз и набросил плотный дождевик. Фонарю ничего не угрожало, вот если б шторм разыгрался... Но сейчас стояла хорошая погода, разве что его старые кости мерзли постоянно.
Он привычно оглянулся на маяк, но тот ярко светился в ночи. Главное, чтобы так и оставалось еще пару дней, пока не найдут нового смотрителя. Он привел все дела в порядок, прилежно даже записал все данные, неочевидные для новичка, которые могли пригодиться. Разобрался со всеми делами. Лодка за ним прибудет завтра, как закончится срок его пребывания здесь, но он надеялся, что его план все же удастся.
Маловероятно.
В его вкусе
Рамлоу бросил взгляд на экран смартфона и тихо застонал. Полпятого утра, какого хрена… Но все же пришлось ответить и уже через полчаса он ехал по городу, хмуро поглядывая на навигатор, мечтая о чашке кофе. И о том, чтобы это оказалось не тем, о чем он думал.
Уже через пару часов его сомнения развеялись как дым.
– Тело лежит здесь около недели, видны хирургические швы здесь и здесь, – коронер, не прикасаясь, показала ручкой на следы. Романова, бодрая, несмотря на раннее утро, присела рядом с Броком, хмуро рассматривая тело.
– Думаешь, опять он? – вполголоса уточнил Брок. – Третье тело уже…
Наташа неохотно кивнула.
– Похоже на то, но подождем отчет, для верности, – она поднялась и проследовала к машине, где ее ждал коллега. Брок раньше с ним не работал, но Романова вряд ли сработалась с кем-то хуже себя. Роджерс сейчас внимательно рассматривал снимки с предыдущих мест обнаружения тел, слегка побледнев.
Что-то я злой какой-то. Может быть.
Драгоценность
Поначалу Фрэнк не понимает, что его разбудило, но потом он слышит шорох одежды, стук и звон снимаемых одного за другим украшений: колец, цепочек, браслетов — о поверхность прикроватной тумбочки. Джек методично снимает с себя все, одну вещь за другой. На ночь остаётся разве что пирсинг… Он любит спать обнаженным, прижимаясь под одеялом всем своим телом к Фрэнку. Роллинз, только вернувшийся с ночного дежурства, все же разбудил мужа, хоть и старался быть потише, но Касл продолжал лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящим и ловя каждый до боли знакомый звук.
Джеки любил все эти побрякушки, бесполезные с точки зрения Фрэнка, но безумно ему идущие — Касл не мог не признать этого. Любил, несмотря на то, что по приходу на работу ему всё равно приходилось их снимать (оставлял он лишь обручальное кольцо, висящее на тонком кожаном шнурке на его шее, скрытое под одеждой) — не положено медику носить украшения на дежурстве. В его шкафчике даже была отдельная полка для всего этого богатства.
Заместительные? Ноуп.
Тедди
— Уронили мишку на пол...
Рана на живой руке давно не болит — обкололи обезболивающим так, что он конечность вообще не чувствует. Медсестра Нина Ивановна (откуда он вообще знает это имя?) споро работает иглой. Да, на нем всё заживёт уже к вечеру, но его всё равно стараются беречь.
— Оторвали мишке лапу.
Протез всё ещё сбоит. Это уже третий вариант и, видимо, далеко не последний. Но как он уже устал от этого...
— Всё равно его не брошу...
Вместе до конца… всё верно. На этот раз в памяти лишь голос.
— Потому что он хороший.
Нет.
Дай мне минутку
Стив сидел на развалинах Нью-Йорка и смотрел на самого себя. Аж в двух экземплярах. Он сам, счастливый, разлива двадцать третьего года бил не менее счастливого себя разлива двенадцатого года. Надо заметить, хорошо бил, от души. Со стороны казалось — даже не соизмеряя силу, на деле — бережнее, чем на тренировке. Кто ж себя покалечить хочет?
У этих двоих Стивов сейчас все было хорошо. У них имелись надежды, цели, средства и ослиное упрямство. Ах, да, еще у обоих было по живому Тони Старку.
Стив, у которого больше не было всего вышеперечисленного, устало прикрыл глаза.
Камни он вернул по временам — даже стараться особо не пришлось: эти волшебные штуки словно сами стремились занять свое законное место — тянули за собой, берегли от случайных встреч. И вот, когда Капитан Америка раздал все долги и уже потянулся к навигатору на запястье, его наушник вдруг ожил, синхронизировался и со всем скепсисом, который обычно содержался внутри Тони Старка, выдал:
— Дай мне минутку, Стив, меня только что ударило по голове Халком.
И Капитан Америка, суровый, собранный, преисполненный чувства долга и ответственности за судьбы наций и вселенную — пропал. Начисто. То, о чем он старался не думать, упало сверху на плечи почище флагмана Таноса. Расплющило. Растоптало.
Есть шанс.
Посланник
Потолок над головой кружился. Он всегда кружился после терапии, завораживающе-медленно и неумолимо.
Здесь ее называли просто “терапией”, но всем было известно, что в стенах этого здания ничего не бывает просто, а за банальными названиями всегда скрывается что-то еще. Электрошок, например.
Вторя кружению, по потолку неторопливо бежали волны, рисуя на несвежей побелке карту несуществующих созвездий.
Тело было неподъемным и ватным, бессильным и слабым; настойчиво и привычно ныли виски. В палате не было часов и это лишало возможности отследить, как долго длится бездействие. Джокер перевернулся на бок, чтобы не видеть кружащийся потолок, и уперся взглядом в стену, покрытую сетью трещин на тусклой, бывшей некогда зеленой штукатурке.
Он знал, что через два часа после терапии к нему придет медбрат, чтобы заставить его пить лекарства. Цифру он подслушал в разговорах врачей, но не знал, было ли это время реальным: окон палата не предусматривала, и он не мог судить даже о смене времени суток, не то, что о более коротких отрезках времени.
Нет.
Этих тактов сила
Нож скользнул по предплечью, застрял между лезвий костюма и, когда Бэт резко отвела руку в сторону, со звоном отлетел на пыльное покрытие крыши.
— Упс, — Джей развела в стороны пустые руки. — И что теперь? Будешь бить безоружную?
— С удовольствием, — призналась Бэт.
От первого удара Джей уклонилась — каким-то чудом — а второй пришелся в скулу, смазал и без того потертый белый грим. Бэт перехватила пошатнувшуюся Джей за нелепо вскинутую вверх ладонь, не давая свалиться на землю, дернула к себе.
— Говори, — потребовала Бэт.
— Теперь ты должна ударить меня в живот, чтобы я точно не могла говорить, — заметила Джей.
Как же я не люблю плохо прописанный экшн( Нет.
Удивительная история Стива Роджерса
Однажды журналистка спросила Баки:
– Ну и каково это – встречаться с самым привлекательным парнем Америки?
Ее глаза лукаво блестели. Вопрос прозвучал как риторический, но что-то в ее лице говорило: она действительно хочет это знать.
Баки ответил легко, не задумываясь:
– Довольно приятно, вообще-то. Как бесконечная прогулка по Диснейленду. – Он ухмыльнулся, добавил: – Я и сам ничего, кстати говоря, – и подмигнул ей.
Она засмеялась. Ее щеки порозовели.
Ой хз. Может быть.
ВДЧ: счет идет на секунды
Баки оглядел периметр. Троих он уже снял, еще двое отступили, но в любой момент из-за кустов могло выскочить подкрепление. Времени было в обрез. Он пересек поляну, перекатился, уходя от выстрела, и занял новую позицию.
Теперь его единственным укрытием был старый, разрушенный колодец.
Баки изо всех сил прижимался к траве, пытаясь вспомнить, откуда пришел выстрел. Если он верно рассчитал, остался только один противник, значит, у него есть шанс. Если он ошибся, значит, его убьют через секунду.
Баки выглянул из-за колодца, поднял арбалет и выстрелил почти наугад: в густую зелень кустов, туда, где ему почудилось шевеление. Раздался сдавленный крик. Потом только тишина.
Он ждал. Солнце падало на поляну косыми золотыми лучами. Трава слегка шевелилась от ветерка. Птички чирикали на деревьях.
Тихо.
Он это сделал. Он справился.
Нет.
Пока ты спал
Баки снова поймал себя на мысли, что ждал совсем иного. Картинка, наверное, знакомая из какого-то дурацкого, полного штампов кино: прозрачные трубки, окутывающие истощенное тело, мерный писк непонятных приборов, голубая больничная роба, на фоне которой белая кожа кажется еще бледнее, суетящиеся или, наоборот, смирившиеся с неизбежным и спокойно ждущие врачи. Ничего этого, разумеется, не было, Стив как будто спал. Спокойно лежал себе, укрытый до подмышек легкой простыней, дышал едва заметно и выглядел совершенно обычным… Не считая того, что лежал он так вторую неделю, что сомкнутые губы и опущенные веки за это время не дрогнули ни разу и что каждый вдох – Баки мог бы поклясться, хотя никто, кроме него, этого не замечал – становился на долю секунды медленнее.
Он молча обогнул столбом стоящего на пути Уилсона, вышел вперед, сел на кровать Стива, прогнувшуюся под их общим весом, и взял его за руку. Не демонстративно, не напоказ, просто взял. Так, как будто это было самым обычным в мире делом. Если бы они были в комнате одни, Баки лег бы рядом и шепотом рассказал последние новости и как им его не хватает, но рядом были очень серьезный, как на похоронах, Уилсон, девчонка Ванда, Николас Фьюри, которого Баки никак не мог приноровиться называть директором, как остальные, и еще один тип. Этот выглядел как высокомерный мудак, вел себя как высокомерный мудак, и разговаривал как высокомерный мудак. И плащ у него был высокомерный и мудацкий. И фамилия странная. Но все почему-то были уверены, что если кто и сможет помочь Стиву, то только этот доктор – и то, что Баки с детства и до сих пор терпеть не мог докторов, никакого значения не имело.
Первый абзац понравился, второй — нет. Сложно.
Доверься мне
Апрель был невероятно холодным для Нью-Йорка, и хотя пришедший ему на смену май исправил ситуацию, Брок всё равно предпочёл прихватить с собой ветровку на довольно позднюю прогулку. Врачи сказали, нужно больше ходить, но не бегать по беговой дорожке, а гулять в парке, это должно было если не ускорить выздоровление, то хоть немного сократить срок.
Бедро подёргивало, но Брок был упорным, поэтому каждый вечер выходил нагулять по парку с десяток километров, то и больше. Ему нравилось гулять именно ночами, он любил смотреть, как рассеянный свет фонарей красиво ложился пятнами на мокрый после дождя асфальт дорожек, с деревьев, потревоженных ветром летели холодные капли, зажигаясь маленькими искорками в волосах, холодя щёки, сладостью оседая на губах.
Брок с удовольствием шёл по парку, наслаждаясь ничегонеделанием, у него был ещё месяц на восстановление, а потом его снова введут в строй, он займёт своё место во главе команды и заживёт по-прежнему. Снова окунётся в опасность полевой работы, но это потом, а пока был парк, влажный, густо пахнущий после дождя, и его до конца не восстановившаяся нога. Почти идиллия.
Очень странный стиль у этого автора, тяжело читается. нет.
Австралия
Командир подставился, и нужно было успеть его вытащить, отвлечь Капитана Америку на себя, и Зимний бежал на пределе своих возможностей, но всё равно опоздал. Ведьма успела раньше, и Командира разорвало, костюм должен был спасти, уберечь от травм и, пока никто не побежал разбирать завалы, Зимний рванул туда, чтобы найти Командира, попытаться спасти, сделать хоть что-то, чтобы не остаться одному.
Найдя тело, от которого не так уж и много осталось, Зимний убедился, что Командир жив. Как — он не знал, с такими повреждениями не выживают, но Командир жил, и значит, Зимний сделает всё, чтобы он жил и дальше.
Мстители сейчас ему не должны были мешать, и Зимний направился в ту лабораторию, которую Брок грабил, там были умельцы, способные сохранить жизнь даже у глаза, а потом засунуть его на место. Здесь же нужно было сохранить мозг, а тело… Тело Зимний найдёт, и не хуже, чем у командира было раньше.
— Где тот, кто сохраняет органы? — рявкнул Зимний, войдя вместе с телом Командира в одной руке и винтовкой в другой. Люди вокруг запищали, словно напуганные котята, и Зимний дал очередь в воздух. — Врача мне, срочно!
— Давайте я вам помогу, — предложил свою помощь невысокий мужчина. — Я тот, кто занимается стазисом, я спасу вашего друга, только, пожалуйста, не убивайте никого.
Похоже на плохой перевод. Нет.
Кровь и песок
Фелантис стонал. Кричать не получалось, но хрипеть, булькать и издавать другие душераздирающие звуки вполне. Можно было бы уйти за поворот, прислониться к стене и зажать уши, но тягостное ожидание все равно висело в воздухе. «Скорее бы уже все кончилось», — тоскливо подумал Баки и с осуждением посмотрел на Кампоса. Тот сидел у стены напротив напарника и бездумно рассматривал свои руки.
Фелантиса перемололо на арене. Двухголовый синий монстр из другой секции прыгнул на него, вдавив грудную клетку внутрь. Кампос прикончил синего, всадив меч в то место, где раздваивался позвоночник. Фелантис не умер сразу, он смог подняться и сделать несколько шагов, прежде чем повис на напарнике.
Если бы он умер на арене, Кампосу не оставалось бы другого выхода, кроме как изобразить для публики традиционное самоубийство. Распороть себе горло кинжалом или пронзить сердце — на выбор исполнителя. В выступлении парным гладиатором были и плюсы, и очень весомые минусы. Как синий монстр, например.
Хмм, возможно.
В глубоком-глубоком шкафу
Что-нибудь подхватить он не боялся тогда и не боится сейчас. В тридцатые не знали ничего серьезнее сифилиса, который успешно лечили; самым страшным в этом представлялось унижение, сопровождавшее визит с подобной проблемой к врачу. Впрочем, унижение тоже так себе, не смертельное: у половины проституток в порту можно было подхватить букет, любвеобильного юношу по тем временам только пожурили бы за неразборчивость, и никто не сумел бы догадаться, каким образом он заразился на самом деле.
После сыворотки болезни не грозят ему вовсе.
Боится он другого, и в этом прошлое и настоящее различаются только нюансами: репутация. Тогда, в довоенном Бруклине, он никогда бы не отмылся, попавшись на чем-то столь позорном. Теперь — он был шокирован, оглядевшись в этом новом мире — мужчины, которые любят секс с мужчинами, не скрываются, а обществу все равно. Кто-то осуждает, кто-то — наоборот, считает это ужасно милым (он смотрел видео с парадов, он видел девчонок, визжащих от восторга при виде поцелуев бородатых мужиков), но по большому счету, можно закрыть глаза на чужое мнение и делать все, что хочется.
Если ты, конечно, не Капитан Америка, потому что символу нации «что хочется» не положено, а положено по списку: домик с белым заборчиком — 1 шт., жена добропорядочная и, разумеется, тоже белая — 1 шт., детишки вихрастые с чистыми ушами — 2 или 3 шт., золотистый ретривер, барбекю по субботам и запах яблочного пирога. Американская мечта.
А вовсе не сосать хуи.
Да, мне зашёл стиль.
Возвращение домой
В Блу Вэлли не ведет хороших дорог.
Порой Иоланда думает, что члены Общества Несправедливости в чем-то все же были правы. Она родилась и выросла в Блу Вэлли, она хочет для этого города лучшего. Этот город, правда, не хочет лучшего для нее, но это уже не важно; Иоланда привыкла к отсутствию взаимности.
Сложно быть героем и не привыкнуть.
Она знает, как это будет, когда она приедет: отец не выйдет из кабинета, пока она не уйдет спать, мать будет смотреть подозрительно и тяжело, и младшие будут жаться к ней — так, будто Иоланда может им навредить.
Нет.
Эволюционное преимущество
— ... построенная доктором Хелен Чо математическая модель доказывает существенное преимущество сочетания изначального гермафродитизма с последующей устойчивой дихогамией перед врождённым половым диморфизмом за счёт одновременного наличия рекомбинации генов и закрепления эволюционно выгодных геномов....
— Джарвис, какого чёрта я это слушаю?
Звук у плазменной панели тут же оборвался.
— Прошу прощения, сэр, — ответил искин-дворецкий. — Новость о номинациях Нобелевского комитета входит в блок свежих новостей науки и...
— Я уже понял, — раздражённо прервал Тони, и Джарвис, правильно оценив его интонацию, замолчал.
Тони сверился с календарём. До марта было ещё две недели, и на эти две недели у него были планы. Но, похоже, все планы летели коту под хвост — привычные запахи мастерской уже казались слишком сильными, майка слишком льнула к коже, а разглагольствования об эволюционной полезности долбаной гормональной лотереи бесили сильнее обычного.
Нет.
Птеродактили в животе. Бабочки прилагаются
Метки соул-связи у Брока не просыпались долго. Почти все одноклассники бегали с яркими надписями на разных частях тела лет с двенадцати – именно к этому возрасту метки проявлялись окончательно, а он все ждал, когда полупрозрачные маленькие буквы, с рождения вьющиеся кольцами вокруг бицепсов на обеих руках, обретут положенный цвет и размер.
Но судьба, видимо, решила оттянуться на полную. Мало того, что Броку светило стать членом триады, хотя они не считались настолько уникальным явлением как квадры, так еще и эта перспектива находилась под большим вопросом. Подобные спящие метки, прочитать которые можно было с огромным трудом: под микроскопом, в солнечную погоду, при северо-восточном ветре, то есть почти нельзя, обычно встречались у вдовцов или у тех, чьи партнеры еще не родились или умерли до встречи. Оба варианта – прожить всю жизнь без истинной пары или обрести свое счастье лет в сорок – Брока абсолютно не радовали.
– Сынок, главное, что у тебя будут те, с кем ты станешь самым счастливым человеком на свете, – успокаивала мать, перемывая посуду после празднования очередного дня рождения.
– Не хочу быть старым, когда встречу их, – надулся шестнадцатилетний Брок.
– Глупостей не неси. Судьбе виднее, – веско ответил отец, вытирающий насухо тарелки. – Твой дед был старше бабушки на двадцать лет, и до последнего его дня они друг на друга насмотреться не могли.
Нет.
Наши люди
Когда Брок Рамлоу первый раз увидел особого Агента Гидры, кроме крайнего охуения его накрыло еще и нехорошим предчувствием. Полуголый киборг сосредоточенно оттирал кровь с левой, полностью металлической руки, валяющаяся на матах пятерка бойцов тихо подвывала. Помимо необычной конечности особое внимание к Агенту привлекала и его смутно знакомая физиономия.
Роллинз, помешанный на истории Второй мировой, после знакомства скроил умное лицо, которое пугало окружающих, и заново прошерстил имеющиеся в биографии Капитана Америки фото– и видеоматериалы. После чего созвал домой весь Альфа Страйк, выложил свои, подкрепленные доказательствами, подозрения и в красках расписал, что именно сделает с ними Роджерс, когда узнает, что его друг жив и находится в лапах старинного врага.
– Вы как хотите, а я сваливаю на историческую родину. Заебутся искать среди кенгуру и вомбатов.
– Не разводи хипеш на пустом месте, Джеки. Будем думать.
Чутье, доставшееся Броку от эмигрировавшей в свое время из России прабабки, занудно шептало ее же голосом: «Азохн вей. Мальчик мой, я понимаю, что ты такой же малахольный, как и твой папаша, кроме того тебе платят действительно хорошие деньги. Но таки пора спасать свою жопу, пока я еще не прокляла тебя за то, что ты вляпался в этот нацистский гадюшник». В результате мозгового штурма, заручившись гарантиями полной конфиденциальности и безопасности, назначили встречу с относительно адекватной Романовой.
Нет.
A Pain That I'm Used To
- Я сегодня пас, Харв, прости, - чуть рассеянно улыбается Джим, протягивая руку напарнику на прощанье.
- Ну, бывай, - бурчит Харви и шагает в бар один.
Как-нибудь в следующий раз надо обязательно составить ему компанию, иначе могут возникнуть подозрения. Казаться нормальным, обязательно вписываться в рамки...
Например, чтобы снять стресс следует хорошенько выпить, - так считает Харви. Или чувственно и долго потрахаться - уверена Барбара. Лесли обязательно нужен разговор из категории “о нас”, ей всегда становится спокойнее, даже если они ссорятся.
Но Джим знает, что все они в корне не правы. Однако, разубеждать их не спешит. У него свои методы.
Нет.
Girls Just Wanna Have Fun
Айви крутила головой по сторонам и старалась угадать, кто есть кто из людей в небольшом клубе.
За стойкой бегают бармены, мелькают шоты и лонги. С этими всё понятно…
С текстом тоже. Нет.
Белый танец
Во вторую годовщину смерти Пегги Картер в зарослях жасмина орали соловьи. Прямо посреди дня, совсем стыд потеряли. Ветер шебуршился в июньской листве, а солнце грело Стиву самую макушку – то место, где у него топорщились вихры. Он шел по кладбищу к знакомой могиле, и ему было даже как-то неудобно перед Пегги за соловьев, яркое небо и свое прекрасное настроение. Стив чувствовал себя легче воздуха, будто шарик, наполненный счастьем.
Дойдя до аккуратного камня, вокруг которого уже разрослись невысокие кустики, он опустился на одно колено – чтобы Пегги лучше его слышала, вежливо поздоровался и, как всегда, начал рассказывать о том, что произошло за год. Хотя самое главное случилось совсем недавно. А сколько всего еще должно было случиться!
– …И вот теперь я наконец понял, как это делается. Оказалось, это ничуть не труднее, чем кидать и ловить щит. Ведь партнер в танце – умнее щита…
Не знаю, мне такие тексты почти всегда кажутся натужными. Нет.
Раненое небо
Они нарядили мальчишку в невесть откуда взявшееся платье – он был так тощ, что влез в него без проблем, – и, встав в круг, принялись толкать его, передавая друг другу, как мяч. Они кусали его за щеки, щипали за зад, дергали за длинные волосы, а он даже не сопротивлялся, позволял им, молчал как рыба и смотрел в землю. Кэп качал головой, но не вмешивался. Он сидел в отдалении у костра и сосредоточенно жевал свою безвкусную кашу. Он всегда ел последним, когда точно знал, что все ребята сыты, хотя само понятие сытости со временем приобрело совершенно новое значение – внутри есть что-то помимо глухо стонущей пустоты, и живот не сводит от голода. Жевать надо было аккуратно – в клейкой массе порой попадался песок, он противно скрипел на зубах.
Да.
Сердечко от Венома
«Не против прогуляться?»
Броку никуда не хочется выходить, он только-только начал отвыкать от того «кошмара», в который превратилась его жизнь за полгода, и сейчас в большей степени ему хотелось спать и быть дома.
«Ну же, пойдем, сегодня такая прекрасная ночь»
Веном умеет уговаривать. Он делает это так, что отказывать ему просто не хочется. И Брок не отказывает. Он нехотя поднимается и натягивает на себя куртку — все-таки еще немного лень.
— Идем, идем, если ты считаешь, что это лучшее занятие для ночи, то пойдем, — сказал Эдди, обуваясь. Веном мысленно усмехнулся.
— Считаю, потому что, может. нам удастся кого-нибудь сожрать, — заявил он вслух.
Брок судорожно вздохнул. Он до сих пор не мог понять, шутит Веном по поводу «сожрать» или нет, хотя у них был уговор.
— Нет, жрать мы никого не будем, — ответил он, выпрыгивая прямо из окна. Второй этаж, но Веному так больше нравилось.
«Сегодня пятница. Ты обещал мне двух плохих парней».
Опять одно и то же, Веном с недавних пор считает, что понятие «пятница» касается и его. И Эдди вынужден его выгуливать.
Заинтересовало. Да.
Потому что раз я до этого их не увидел, то сейчас тоже наверняка пропущу а потом буду страдать, что говно невычитанное мой текст
омут?
