Сие высокохудожественное произведение начинается с Пролога. То есть, с того, что авторы по неясной мне причине этим словом обозвали. Собственно, что такое пролог? Ну, по определению. Это вступительная часть произведения. Которая задает, как правило, основной мотив произведения. И разнесена с остальным текстом по времени и месту, либо хотя бы по одному из двух.
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн...
Ну и так далее.
Так вот. Пролог в этом эпическом тексте - вообще никакой не пролог. А просто часть экспозиции.Вполне можно было поменять начало первой главы и пролог местами - и это не смотрелось бы странно. Обычно бы смотрелось, нормально. Напомню, что один из соавторов у нас #яжредактор – притом что такое пролог, она не понимает. А это, в общем-то, школьный уровень. Зато знает красивое слово "Пролог" - и решительно его штрямкает в начале текста.
Так называемый пролог, предположительно, посвящен тому герою, который в гетной версии мужик. Два второстпенных мужика находят нашего ГГ-М в весьма плачевном состоянии: коварные враги сожгли родную хату снесли ему ментальный щит, отчего он наглухо ебанулся - и начал устраивать всеобщий кровавый массакр. Один из второстепенных мужиков приводит его в чувство, после чего ГГ-М волокут в тюрьму, чтобы дальше чинить разболтавшиеся винты в голове и полезно применять для местного народного хозяйства, потому что он охуеть какой могучий чародей.
Попутно мы узнаем некоторые подробности отношений одного из второстепенныхмужиков с женой, которая слона на скаку остановит и хобот ему оторвет. Какое значение это имеет для сюжета в целом, не очень понятно, но места занимает добрую треть этого самого пролога. Возможно, авторы просто дрочат на бой-бабу.
Кроме того, из пролога мы узнаем, что авторы очень сильно любят деепричастные обороты. Хуярят их везде, где можно было бы и не – и в итоге периодически оказываются в странных ситуациях.
Непослушные мелкие пуговицы ни в какую не хотели пролезать в крохотные петли, заставляя степенного лорда-мага на все лады клясть выживших из ума швей вместе с их вдохновителями.
Вот тут, например, пуговицы зомбируют степенного магистра псионическими лучами и заставляют молоть языком страшное. Такие вот руководящие действиями героев предметы интерьера по ходу дела будут попадаться еще неоднократно.
Стоило бы поблагодарить свои крепкие мозги и дар менталиста, без которых тут же наступила бы безобразная истерика.
За веселенькими рыжеехидны мисравненьицами авторы гоняться тоже любят. И это тоже порождает немало странных конструкций в тексте. Я благодарю свою маму и золотую медаль за то, что они помогли мне поступить в вуз. За окном шел дождь и рота красноармейцев. Крепкие мозги, впрочем, сами по себе хороши, безо всего остального. Как было ранее отмечено в обсуждении, у гражданина вместо мозга, вероятно, кость.
Товарищ!
Мозги свои
Крепи умело
Чтобы не было истерик
По беспределу
Текст настолько художествен, что глазонькам временами становится больно:
С каждым шагом Тангрим распалялся всё больше, Уилл почти слышал треск амулетов, благодаря которым тот ещё не отправился на упомянутую крышу. Ему самому не по себе, что уж говорить о боевом маге, не приученном к подобному воздействию.
Отвечайте мне быстро, прочитав текст один раз, кто тут на ком стоял, у кого амулеты, кто такой "ему самому" и являются ли Карл, Маркс, Фридрих и Энгельс Тангрим, он, Уилл и боевой маг четырьмя, тремя или двумя разными человеками.
Когда отдышитесь, еще можете мне ответить, нафига тут внезапно таксис настоящее время. Какую художественную и смысловую функцию оно выполняет в тексте? Ну, кроме того, чтобы заставить читателя еще сильнее охуеть от летающих на нижеподписавшуюся вышеупомянутую крышу боевых Тангримов в трещащих амулетах.
В общем, ГГ-М, утихомиренный менталистом, проваливается в счастливое забытье – и авторы, выдохнув, поканчивают с этим псевдопрологом и идут дрочить вприсядку на ГГ-Ж, которая у нас тут выступает в роли сияющей, как медный таз, мэрисью, воплощения всех авторских надежд, чаяний и идеалов. В смысле который. Но разницы никакой.
Глава первая начинается сразу с экспонирования ГГ-Ж. Из нее мы узнаем, что ГГ-Ж - наполовину неблагойфейри, наполовину демон, мэрисью и та еще сука. Когда-то давно ГГ-Ж подкинули человеческой паре. Авторы называют это "подменышем", хуй пойми почему, потому что из фольклора. Хотя на деле суть "подменыша" в том, что родители его от родного ребенка не отличают и растят как своего. А тут все, как бы, в курсе, откуда этот пиздец ушастый взялся и что он из себя представляет. И уместнее было бы слово "подкидыш", но авторы не очень различают семантику слов. Подменыш, подкидыш, мальчик, девочка - какая в жопу разница.
Далее мы выясняем, что главный товарищ по детским играм, лучший друг и практически жених ГГ-Ж – это плотоядное дерево-монстр. Знакомство с героем начинается с того, что он скармливает своему лепшему корешу браконьера. Не просто безжалостно, а даже злорадно. Поскольку этот самый браконьер – вредина, который еще в детстве бил ГГ-Ж по носу лошадкой и вообще какое-то некуртуазное быдло. Этим жутким моментам его биографии уделено намного больше внимания, чем тому, что товарищ уконтропупил реликтового волшебного оленя и поколачивает жену. Собственно, про жену ГГ-Ж вспоминает вообще потом, уже после жуткой смерти недруга. И между делом – мол, но он же бил жену, значит я ничего плохого не сделал, его древомонстром придушив. Вот кстати надо будет этой жене устроить пособие от государства, и проблема вообще решена.
Если кто не верит описанию чтеца, можете лично ознакомиться с полным содержанием сцены. И сделать свои выводы. Пусть даже и отличные от моих.
▼Скрытый текст⬍
— Мне очень жаль, Симус, — Мэйр горестно вздохнул и погладил шершавую кору тысячелетнего дуба. — Ой, нет, не жаль. Я же просил… предупреждал… ну, теперь уж не обессудь. Не могу же я отобрать у моей бедняжки еду прямо из… корней?
Неметон послал своему хранителю волну приязни, а здоровенный белобрысый детина, опутанный живыми корнями, будто сетью, забился в своём плену и разразился отборным матом.
Мэйр покорно выслушал все оскорбления (к слову сказать, не очень-то оригинальные), оперся спиной о мощный ствол дерева и сонно прикрыл глаза. Энергия зачарованного леса заструилась по телу, разгоняя дремоту и кровь в жилах — Неметон делился силой, словно прося прощения за раннюю побудку. Когда печально известный синтарийский браконьер СимусХэнлон заплутал в дебрях зачарованного леса, едва минуло пять утра; пришлось неохотно вылезти из тёплой постели да пойти и поглядеть, кому там жить надоело.
Сколько Мэйр себя помнил, его влекло к Неметону, как вендиго на свежее мясо. Священное древо фейри, взращённое на жертвенной крови и по сей день грешащее людоедством, манило его в свои смертоносные объятья, однако даже не думало вредить.
Не каждый взрослый отважился бы сунуться в зачарованный лес, но Мэйр, ещё будучи ребёнком — щуплым и странным, и очень одиноким, — шастал сюда как к себе домой. Сколько родители ни бранились, сколько ни наказывали, лишая прогулок и сладкого (изверги!), он всё равно возвращался сюда, в лесную чащу, к своим друзьям — трещащим без умолку малышам-пикси с блестящими стрекозиными крылышками; жутковатым трёхрогим лошадям-келпи, чьи пасти полны острых зубов, а копыта ступают по воде так же легко, как по лесным тропинкам. Встречались и чудные говорящие звери: лиса, рыжая как пламя, и огромная хищная птица — кажется, кондор? — и величественный олень с ветвистыми рогами… Но то были лишь гости, вечные путники, а постоянным его приятелем был — и остаётся по сей день — ехидный чёрный кот. То есть, конечно же, кайт-ши, который велел звать его Лиром и не мог даже дня прожить, не сказав какую-нибудь гадость.
Что ж, надо признать, Лир горазд не только на гадости. Однажды он вывел Мэйра на опушку леса, где за низеньким каменным забором одиноко ютился небольшой двухэтажный особняк, сложенный из гладкого серого камня. Мэйр зачарованно глазел на стены, полускрытые под красно-зелёным ковром девичьего винограда; на роскошное эркерное окно, стекла которого потускнели, собрав вековой слой пыли; на графитового цвета черепицу, что сияла на солнце, омытая утренним ливнем…
«Неметон избрал тебя, — сказал Лир. — А значит, когда-нибудь всё это будет твоим».
Кайт-ши был прав: всё это теперь его. И сказочный особняк с эркером, и сад с колодцем у орешника, и даже весь огромный лес, порождённый магией Неметона…
И сам Неметон. А ещё поганый браконьер, который устал сквернословить и теперь злобно выл от бессилия. Он и его жалкая жизнь.
Мэйр неохотно открыл глаза и глянул себе под ноги. Широченная физиономия Симуса, обрамлённая белесой клочковатой бородой, покраснела как бурак — то ли от злости, то ли оттого, что один из живых корней оплёл его бычью шею и теперь душил — легонько, время от времени давая продышаться.
Неметон любит поиграть с едой. И совсем, совсем не любит браконьеров.
— За что?.. — с усилием прохрипел Симус, трепыхаясь в объятьях Неметона, как муха в паутине. — За что ты меня так?..
Мэйр лишь руками развёл и виновато улыбнулся.
— Не я. Неметон. Ты, помнится, заржал мне в лицо да велел не рассказывать сказочки? Вот тебе моя сказочка, Симус, безмозглый ты выблядок.
— Я… я всего-то…
— Всего-то решил пристрелить реликтового меднорогого оленя, — он брезгливо пихнул носком ботинка тяжёлый двухзарядный арбалет, что валялся тут же, потерянный в неравном бою с оголодавшим тысячелетним деревцем. — За рога и шкуру на чёрном рынке можно получить в десятки раз больше, чем за все твои зловонные потроха. Верно я говорю? — не дождавшись ответа, Мэйр неспешно продолжил: — Я тоже ценю оленя в десятки раз дороже, чем тебя. Ты мне вообще-то никогда не нравился, да и с чего бы? Ты разбил мне нос игрушечной лошадкой, а такое, знаешь ли, не забывается!
Им тогда было лет по пять, кажется. Они ходили в один детский сад — и терпеть друг друга не могли. А потом пошли в школу — и все ещё были друг от друга не в восторге. А потом за Мэйромпришли маги и забрали его в столицу, в Академию. Что, естественно, не прибавило Симусу добрых чувств. Он вообще был злобным мальчишкой, который предсказуемо вырос в мерзкого, грубого, горластого мужика, разоряющего леса и поколачивающего свою вечно пузатую жену…
…но как же Дакей одна, с двумя годовалыми девочками и ещё одним орущим свёртком на подходе?
«Вечно ты со своим слюнтяйством… Лучше пусть одна, чем с этой мразью, — решительно возразил Мэйр сам себе, стараясь заглушить робкий голос вины. Хотя в чём тут его вина? Он предупреждал их всех — нечего соваться к Неметону с нечистыми помыслами. — После его смерти государство позаботится о Дакей и детях… сам прослежу, чтобы они были в порядке. А по душке Симусу у нас точно никто скучать не будет».
— П-по… пожалуйста…
Похоже, из Симуса вышла вся лихость и наглость — и почти вышел дух. Раньше он, помнится, никого и никогда не просил. Мэйр презрительно фыркнул, пожал плечами — «Надо было меня слушать!» — и, в последний раз любовно огладив кору дуба, зашагал вглубь леса. Чутье безошибочно вело его к дому с графитовой черепицей, а внутри пульсировала энергия Неметона — благодарность и плата за полученную жертву.
Мог ли Мэйр спасти Симуса? Да, мог. Но он давно усвоил урок: если Неметон не кормить мерзавцами, тот начнёт жрать кого попало. Пусть лучше мрут сволочные браконьеры, чем случайные путники и заплутавшие детишки.
Ну а что поделаешь? Невозможно уничтожить тысячелетнее дерево, под завязку набитое магией, корнями разросшееся на много-много миль вокруг. Да и зачем уничтожать? Пользы от него куда больше, чем вреда: в зачарованном лесу не случается пожаров, деревья не вымерзают, всегда в изобилии дичь и рыба… иными словами, лес полон жизни. И питается всякими уродцами с полного попустительства архимагов Круга: те весьма заинтересованы как в налаженном лесном хозяйстве, так и в эндемиках, что произрастают в Западном пределе. Жутковатый плотоядный лесок считается самым обильным источником многих редких растений, птиц и зверей.
В общем, хрен на этого Симуса. Пусть кормит цветочки, а его убитой горем (вовсе нет) семье тем временем назначат щедрое содержание. Уж Мэйр проследит, чтобы назначили.
В этой сцене, помимо морального облика героя, стоит обратить внимание и на то, насколько авторы не справляются со взятой на себя задачей писать «мир, где женщинам /мужчинам не нужно бороться за свои права» ©Гринберг
Очень отрицательный герой у нас плох тем, что ковыряет в носу и матерится, не любит главного героя и бьёт беременную жену. Понятно, конечно, что бьет он ее исключительно ради того, чтобы оправдать скармливание несчастного дереву-монстру, а ГГ-Ж при этом выглядел (ну, по авторскому замыслу) добродетельной няшей, а не кошмарным свиноебом с первого же своего появления. Который скармливает людей монстрам по довольно всратой причине личной неприязни с детства из-за неподеленных в песочнице игрушек.
Однако давайте посмотрим на это с точки зрения гендерно нейтрального мира. Патриархата тут нет, но поколачивать беременную жену – нечто вполне нормальное, никто не возмущён, что равный равную в моменты слабости (пока беременна) бьёт. Никому ни хера дела до этого, по всему, вообще нет. Только ГГ-Ж, да и то не очень, для отмазки.
Ну и до кучи: один ребёнок сломал другому нос в детском саду и герой не вспоминает вообще, что из этого вытекали хоть какие-то последствия. Хоть воспиталка поругала, хоть в разные группы их развели, хоть родители вмешались. Ни-че-го.
Ну и еще один маленький нюанс, запавший в сердце обзорщика:
Встречались и чудные говорящие звери: лиса, рыжая как пламя, и огромная хищная птица — кажется, кондор? — и величественный олень с ветвистыми рогами…
Вопрос о том, чего делает кондор в лесу, можно, конечно, списать на то, что туранеземля у нас тут фэнтези. Трехрогие кэльпи и лесные кондоры, ладно... Хотя все равно непонятно, как он блядь в лесу с таким размахом крыльев летает. А еще ГГ-Ж в одних местах щедро кидается словами вроде «реликтовый» и «эндемик», а потом не может вспомнить, как эта птица называется. Кажется, кондор… хотя не узнать кондора – это уметь надо. С его запоминающимся таблом.
Также стоит остановиться подробнее на «щедром содержании». Это важно. Поскольку любовь к денежкам, как мы дальше узнаем, является одним из ключевых безусловно положительных в глазах авторов качеств ГГ-Ж. Возможно, самым положительным. Помимо, разве что, «нитаковых» и очень крутых магических способностей (ну а как без них). Еще ГГ-Ж работает узким специалистом широкого профиля и ломает столбы. (Если вы думаете, что я шучу и преувеличиваю – так нет).
Хотя какие уж приключения у целителя? Амбулаторный приём он вёл два дня в неделю, раз в месяц дежурил в дополнительную смену; ещё два дня предназначались для частных посещений. В эти два дня Мэйр обычно навещал нестабильных детишек в Академии — которым его помощь, несомненно, нужна, — и гонял чаи в апартаментах у беременных магинь, большинству из которых ничуть не требуется наблюдение узкого специалиста.
Настолько узкого, что по сей день не знают, как классифицировать сие безобразие — то ли целитель, то ли псионик, то ли мозгоправ, то ли всё вместе.
Собственно, тут можно видеть, что очень узкого, очень-очень узкого специалиста относят сразу к трем смежным областям. Но специалист узкий. Но его специализация охватывает три широкие области. Но узкий. Но широкие. "По пять, но большие... а сегодня были по три, но маленькие, но по три..."©
Ну а вот, собственно, и СТОЛБ:
Вернувшись домой и явственно ощущая избыток энергии, он добрых полтора часа кромсал свеженький тренировочный столб, что стоял на заднем дворе, рядом с грушевым деревом. Столбы приходилось менять не реже раза в месяц.
Для тех, кто не в курсе дел в рыжеехиднойи властнокубической литературе, поясняю: столб есть вещь практически легендарная, из непревзойденно пиздецовой прекрасной классики, "Академии проклятий" Елены Звездной. Там кромсанием столбов занимались местные психические властные кубики, мартисью и истеричка очень страстный мужчина. Примерно вот так:
▼Взметнулось адово пламя...⬍
Когда шла по коридорам, отовсюду ловила сочувствующие взгляды, и едва добралась до комнаты, проревела часа два без остановки. А потом, отревевшись себе на здоровье, встала подошла к окну, посмотрела на стадион для занятий и замерла — магистр Тьер был там! Да что там был — директор, в рубашке нараспашку, коротким мечом кромсал столб!
Я смотрела на это дело в каком-то странном оцепенении ровно до тех пор, пока очередным стремительным ударом, лорд Тьер не срубил махину, которую я с трудом могла обхватить руками. Но он ее не просто срубил, разгоряченный директор поверженный столб еще и ногами попинал. Потом взметнулось адово пламя и магистр исчез…
Так что из абзаца про столб мы узнаем, что авторы – интеллектуалы и постмодернисты, текст которых содержит явные отсылки на известнейшие произведения современной литературы. И двигаемся дальше по сюжету, который развивается пока что ни шатко, ни валко (спойлер: дальше с сюжетом лучше не станет, вовсе нет…)
По сюжету ГГ-Ж внезапно вызывает канцлеровый канцлер по срочному делу в выходной и читатели нихуя ни разу не догадываются, зачем! Ведь даже и не подумаешь, что к тому самому ебанутому, которого в прологе били ментальной палкой по голове. И который будет лавинтерестом ГГ-Ж, о чем разумеется тоже никто не догадывается, ведь авторы намутили дико непредсказуемый сюжет 
В этой сцене авторы радуют нас массой искрометных фраз и шуток :sacrasm::sacrasm:
Например, таких:
наступило утро во всей его сомнительной красе
Или таких:
К десяти-одиннадцати часам шило в заднице побеждало совиную натуру, подкидывало неправильного чёрного мага с постели, закутывало в нарядную магистерскую мантию цвета неспелого лимона и несло навстречу приключениям.
Внимание, вопрос к знатокам! Что именно шило закутывало в мантию?
А) Совиную натуру
Б) неправильного чёрного мага
В) задницу
Ну или вот:
Пикси не удостоили его вниманием — вот ещё, ради какого-то дерзкого подменыша прерывать Эпохальную Битву за Миндальное Печенье. Исторгнув ещё один страдальческий вздох, Мэйр застегнул на шее тонкую цепочку амулета и принялся за завтрак.
Встречаются здесь и наши любимые таксисы. То бишь, в текст опять внезапно впирается настоящее время и торчит там, как хер посередь центральной площади:
Двум другим вполне хватило бы простого акушера. Видят боги, сам он на это гордое звание не претендует! Однако Мэйру в принципе нелегко давались отказы… а уж как отказать дамам вроде леди Дюран и императрицы Корнелии?
(И да, тут ГГ-Ж снова очень любит денежки. И статус акушера аристократических баб, за который дают денежки).
Еще одна постоянная (постоянная, блядь!) проблема авторов заключается в том, что они называют героев то по имени, то по должности, то по фамилии, то по описанию. И все это в разных местах, и в одной точке пространственно-временного континуума они не сходятся. Поэтому периодически понять, кто все эти люди, бывает очень сложно.
Увы, Макинтайр — это вам не Макнейр; ему, в отличие от одиозного земляка-некроманта, не хватит наглости крыть матом самого канцлера Эрмегарской Империи. Не то воспитание.
Кто такой Макнейр, вы хуй вспомните. Потому что его упоминали мельком в псевдопрологе, не расказывая, кто это вообще такой. Канцлер раньше назывался канцлер Дорих (один раз). А Макинтайр – это ГГ-Ж, о чем тоже упоминалось один раз в самом начале сцены с плотоядным деревом, а дальше он везде был Мейр. И так тут постоянно.
В общем, во второй сцене главы второстепенный мужик (он же Уилл, Вилмар, Фалько, лорд, менталист и кажется еще какие-то другие люди, я в них запутался), который утихомиривал психованного ГГ-М в псевдопрологе приходит к нему снова и снова пытается с ним что-нибудь сделать, но выходит хуевато.
Написать про это у авторов тоже выходит хуевато. У нас тут снова смехуечки со внезапным таксисом:
Терпение никогда не было добродетелью его монстра. Если подумать, добродетелей у него нет вообще.
А еще.
Очень много.
Прости господи.
Парцелляций.
Парцеллировано парцеллирующих парцелляций.
Парцелляций в этом тексте так много, что они уже на первой главе заебали намного сильнее, чем тема парцелляции в этом треде. ЭтОКаКпОнЕрОВнОйУхАБиСТоЙДоРОгЕПрЫГатЬ. Особенно когда. С парцелляции начинаются и ей же заканчиваются каких-нибудь три абзаца подряд.
И ведь это только начало! Дальше их (спойлер) будет еще больше. Ибо парцелляция – основной выученный авторами прием для создания хоть какого-то напряжения в тексте. Других приемов авторы (спойлер еще раз) не знают вообще и не умеют в них совершенно. Самое смешное, что ровно там, где парцелляция блядь в кои-то веки была бы нужна ее (третий спойлер) нету ни рожна.
Итого: в первой главе примерно две трети посвящено экспонированию ГГ-Ж и рассказам о том, какая она со всех сторон охуительная. А жалкие остатки – тому, что ебнутому ГГ-М, у которого в голове живет монстр, пытаются забраться в голову. Куда у нас продвинулся сюжет? Никуда. Потому что всё это время нам давали экспозицию.
автора топят зовиснеки назойливым пиаром.
