Бену Соло было три, когда он услышал голос впервые. Он играл с яркими разноцветными кубиками, когда тот прошептал что-то непонятное. Испугавшись, он побежал к матери, размазывая слёзы по пухлым щёчкам. Когда он уткнулся в её тунику заплаканным личиком, Лея крепко обняла его, пригладила буйные кудряшки и заворковала что-то утешительное. Она спросила, что случилось, но Бен с трудом подбирал слова и, чтобы успокоиться, сосредоточился на биении её сердца. Вздрагивая, он цеплялся за мамину одежду, сжимая мягкую ткань крохотными пальцами, и продолжал плакать.
Потом появились кошмары. Такие мрачные и жестокие, что Лея и Хан бегом бежали к нему в комнату, разбуженные криком. Вскоре это превратилось в обыденность, и Бен заметил, что Хан приходит успокаивать его всё реже и реже. А потом его отправили к дяде Люку. Бен помнил, как в тот день, когда они прилетели на Эч-То, мама похлопала его по спине, осторожно подтолкнув ближе к стоящему на коленях человеку. Он показался Бену пугающим: было в нём что-то, что заставляло его нервничать.
— Бен, поздоровайся со своим дядей, — Лея улыбнулась и ободряюще кивнула. Бен потупил взгляд и уставился на свои маленькие ножки.
— Здравствуй, дядя.
Люк рассмеялся и подхватил Бена. Его накрыло волной тошноты, когда мир перед глазами внезапно закружился, прежде чем вновь вернуться на место.
Сидя у дяди на руках, Бен видел, как мама печально улыбнулась и ушла. Раздался рёв шаттла. Прячась от пыли и ветра, Бен уткнулся дяде в плечо и думал, когда же мама вернётся. Люк махал рукой, пока шаттл не исчез в тёмно-голубом небе, а потом спросил:
— Хочешь посмотреть на рыбок?
Бен кивнул и проказливо улыбнулся.
***
Бену было пять, когда он снова услышал голос, после медитации с Люком. Голос был тихим, как и в первый раз, но теперь Бен ясно понимал, что тот говорит. Голос сказал, что Люк не любит его, а семья и вовсе ненавидит, поэтому его отослали сюда. Люк, должно быть, услышал его всхлипывания, потому что внезапно оказался рядом и стал гладить его по спине, нашёптывая что-то утешительное. А потом голос исчез. Той ночью Бен узнал, что такое Сила, что она — живая сущность, баланс между жизнью и смертью, и что его будут обучать, чтобы он стал джедаем, как дядя. Затем Люк рассказал о Дарте Вейдере. Слушая его, Бен задумался, а вдруг и он закончит, как дед.
— Я умру? — спросил он; у него задрожал подбородок, глаза наполнились слезами. Дядя крепко обнял его, положив прохладную металлическую ладонь на спину.
— Все умирают, Бен. Но ты не умрёшь, пока не станешь намного старше. Обещаю, — сказал Люк, и его голос чуть дрогнул.
***
Бену было шесть, когда голос объявился в следующий раз. Он шипел, подталкивая ударить юного падавана, распростёртого на каменном полу перед ним. Бен тяжело дышал, нацелив конец деревянного посоха прямо в грудь противника. Ему хотелось подчиниться, потому что он злился. Тот падаван дразнил его за спиной, нашёптывал друзьям о том, какие большие у Бена уши, о том, как он уродлив. Прежде чем Бен успел проанализировать эту мимолётную мысль, Люк хлопнул в ладоши и вышел на тренировочный ринг — провести лекцию о важности работы ногами в бою.
— Бен, можешь объяснить всем, какие ошибки допустил Каа’ве?
— Он перенёс вес не на ту ногу. И потерял равновесие, — ответил Бен, всё так же держа посох у груди противника и наблюдая, как у того в глазах мерцает гнев.
— Всё верно. Правильная позиция ног для начальной стойки… — Люк продолжал говорить, но Бен почти не слушал его — он и так всё это знал. Вместо этого он сверлил взглядом Каа’ве и вдавливал конец палки в грудь, пытаясь нащупать место, куда ударил чуть раньше. Каа’ве вздрогнул, и Бен, горделиво улыбнувшись, наконец убрал посох и крутанул его в руках.
Той ночь Бену снились кошмары, в которых его преследовали голоса, а Каа’ве, истекая кровью, смотрел на него испуганно остекленевшими глазами. Бен проснулся, ощущения были ужасными, его мутило. Не в силах успокоиться самостоятельно, он направился к Люку.
***
Бену было восемь, когда мать во второй раз прилетела к нему. Она крепко обняла его и, бормоча извинения, расцеловала на глазах у других падаванов, чем немало его смутила.
— Мам! — запротестовал Бен и, заметив, что кто-то рассмеялся, безуспешно попытался оттолкнуть её.
— Мой малыш! Как жы ты вырос! — сказала она с нежностью и, взъерошив тёмные волосы, ущипнула его за щёку.
— Лея! — подал голос Люк.
— Рада видеть, что у тебя получилось! — Люк стоял у хижины, скрестив руки на груди, но при этом всё равно усмехался. Лея потрепала Бена по голове. — Иди поиграй с друзьями, пока я говорю с Люком, а потом наверстаем упущенное.
Бен проследил, как его мать вошла в хижину Люка, потом оглянулся на хихикающих падаванов и решил потренироваться в одиночестве, отрабатывая формы боёвки на краю высокого утёса, с которого открывался вид на бескрайний океан Эч-То. К тому времени, как Бен окончательно выдохся, солнце село, и он отправился к дядиному жилищу. Но, услышав разговор Люка и мамы, замер как вкопанный.
— Лея, он сделал больно своему товарищу…
— Ясно. И он всё ещё слышит голоса?
— Думаю, он и не переставал…
Тем вечером Бен заперся в своей комнате, несмотря на протесты матери, которая просила его выйти и попрощаться с ней перед отлётом. Глядя, как уносится ввысь её корабль, он впервые задумался: «А вдруг голос был прав?»
***
Бену было одиннадцать, когда он поддался голосу. Он вёл тренировочный бой с падаваном, который по всем параметрам не уступал ему талантам, и он проигрывал. Противник теснил его, и с каждым ударом Бену приходилось потихоньку отступать.
— Ударь, парень, ударь, — прошипел голос, и Бен ударил. Рыча от ярости, подпитывая ею мощь своей атаки. Противник попятился, в глазах его застыл страх, а Бен упивался его эмоциями. Он ударил снова, и снова, и снова, и внезапно одержал победу. А потом случилось всё и сразу. Падаван споткнулся, упал навзничь, и Бен, отбросив посох, налетел на него и принялся мутузить.
Он услышал, как хрустнул нос падавана, почувствовал, как горячая кровь омыла его ладони. Вокруг царил полный хаос: остальные ученики кричали в ужасе, Люк вопил что-то, но Бен слышал только голос. «Да, поддайся своей ненависти, парень! Ударь! Сильнее, сильнее!»
Люк так резко дёрнул Бена, что он опрокинулся на задницу. Чары рассеялись, и Бен, уставившись на свои покрытые алым руки, будто вновь услышал крики Люка и хрип падавана, захлёбывающегося собственной кровью.
— Дядя… Дядя, мне так жаль! — рыдал Бен, глядя, как Люк уносит раненого мальчика.
А потом все разошлись, и он остался один. Сидя в пустом тренировочном зале и глядя на свои трясущиеся, окровавленные руки, он размышлял, неужели ему суждено стать таким же, как его дед.
После инцидента Люк усердно трудился, чтобы проработать с Беном его гнев. Каждое утро он будил его, чтобы помедитировать и поговорить. И каждое утро Бен рассказывал, что слышит голос Тёмной стороны, а Люк со всё возрастающим беспокойством велел продолжать медитации. Они помогали какое-то время, но усилия требовались колоссальные. Бен выяснил, что гнев был спусковым крючком, а сомнения и чувство беспомощности — топливом. Мать постоянно присылала ему голограммы, рассказывая, что любит его и что они с Ханом думают о нём. Бен смотрел их на повторе каждый вечер, фокусируясь на её обнадёживающем лице.
***
Бену было тринадцать, когда он вновь поддался голосу. Только в этот раз его гнев был направлен на Люка. Тот отчитывал его за какую-то ерунду, когда голос взревел, пробудившись к жизни:
— Убей его!
Интонации были булькающие, искажённые, и Бен, сделав шаг назад, попытался Силой сбить Люка с ног. Тот едва не ударился о каменную стену, но успел затормозить при помощи той же Силы. Бен испуганно распахнул глаза.
— Бен…
— Дядя, прости!
Люк мгновенно приблизился к Бену и нахмурился, когда он вздрогнул. Бен был не готов к объятиям дяди, но довольно быстро оттаял, почувствовав себя тем маленьким рыдающим ребёнком, который давным-давно цеплялся за одежду матери.
— Всё в порядке, Бен… Всё в порядке. Я не злюсь.
Но от уверений Люка Бен расплакался ещё сильнее.
***
В шестнадцать лет Бен покинул Эч-То, чтобы провести месяц, сопровождая мать в её политическом турне.
Именно во время этой поездки он осознал, что мучающие его голоса становятся почти незаметными, когда он слушает лекции матери о тонкостях галактической политики. Почувствовав уверенность, Бен расцвёл. Он начал размышлять, как можно помочь людям, не прибегая к насилию. Сложно разозлиться всерьёз, если твои противники — слова и числа. И именно во время этой поездки Бен решил, что пойти по стопам матери — реальная возможность что-то изменить.
Через месяц Бен посмотрел на шаттл Люка, а потом перевёл взгляд на мать.
— Я не могу вернуться, мам.
Лея печально улыбнулась, погладила его по щеке и, наклонив его голову, поцеловала в лоб.
— Я знаю, Бен. Люк прилетел, чтобы отдать тебе твой световой меч, прощальный подарок, так сказать…
— Мам…
Лея взъерошила его тёмные волосы.
— Это просто мера предосторожности, Бен.
Бен неохотно взял меч, серебристая рукоять которого мерцала в лучах заходящего солнца, и взвесил его на ладони. Он показался ему тяжёлым, излучающим мрачные перспективы.
Тем вечером, обняв дядю на прощание, Бен запер меч в сундучок и засунул его в самый дальний угол шкафа. А на следующий день сказал матери, что хочет стать сенатором.
ибо сказано "Не можешь любить — сиди дружи" 
Будет ли с Ггероинями всё в порядке...