Бывшие лидеры «Агаты Кристи« не появлялись в кадре вместе с 2009 года. когда их легендарный коллектив окончательно распался.
В разговоре с RS Вадим и Глеб Самойловы объяснили, что большую часть жизни их связывала только работа. и изложили свои версии гибели группы, ставшей одним из символов русских 90-х.
Братья Самойловы не давали интервью вместе после окончания прощальных гастролей 2009 года. Через 20 лет после записи своего главного диска «Опиум»участники «Агаты Кристи» собрались, чтобы проанализировать гибель проекта.
Обычно, когда заходит речь об «Агате Кристи», говорят, что коллектив братьев Самойловых распался из-за политических разногласий. Наверное, дело действительно в политике, вот только не в отношении к правящей власти, а в разнице идеологического подхода к рок-н-роллу. У Глеба и Вадима Самойловых они действительно кардинально разные. Жизнь после «Агаты» тоже отличается. В кабинете Вадима Рудольфовича на видном месте установлена машинка для счета денег. Он весел, бодр и загорел, а по городу ходит в джинсах и кедах. Глеб Рудольфович предпочитает убитые рокерские вещи и шляпы, а днем в рабочее время с трудом продирает глаза, чтобы узнать о новом концерте своей группы TheMatrixx. Оба они в какой-то мере успешны: у Вадима, например, есть деньги и связи, Глеб может с сольным концертом собрать клуб и не думает о завтрашнем дне. Нет у них только «Агаты Кристи» — группы, которая в середине 90-х сумела соединить в себе странную поэзию готического толка, карамельные поп-мелодии и панковский наплевательский русский дух, а также стать народной.
«Наш имидж создавался в те времена поварами, — смеется Глеб. — Мы с Вадиком весили под 90 килограммов. У нас всегда была предрасположенность к полноте». Сегодня немного сгорбленный Самой-лов-младший с жидким ирокезом на голове больше похож на вокалиста готик-рок-группы — в черной майке, тяжелых ботинках с металлическими заклепками, черепами на шее и круглых очках как у Джона Леннона. Музыкант, с которым мы встречаемся на «Автозаводской» — в окрестностях стадиона имени Эдуарда Стрельцова, — предлагает присесть на детской площадке прямо напротив дома. Он галантно протягивает мне руку, чтобы помочь переступить через бордюр, но спотыкается сам. В итоге, до желтой лавочки его приходится вести — только сев и достав из кожаной сумки электронную сигарету, Глеб снова обретает дар речи.
Главный герой фильма Валерии Гай-Германики «Да и да» — молодой художник Антонин, который мочится под себя и шатается по квартире с бутылкой водки в обнимку, — отчасти срисован с Глеба. Трагический роман с Германикой сопровождался совместным творчеством, алкоголем и скандированием текстов вроде «Я буду жить на сайте ФСБ» в кафе на оппозиционном Никитском бульваре. У Самойлова его привычный букет вредных привычек, как у настоящего анархиста, сопровождался еще и внутренним бунтом против существующей власти. Зимой 2012-го Глеб влился в «белоленточное движение» и с тех пор не пропустил фактически ни одного митинга, требовал освобождения Pussy Riot и играл на проспекте Сахарова вместе с The Matrixx. За неделю до нашей первой встречи Самойлов-младший участвовал в акции в поддержку движения Ольги Романовой «Русь сидящая». Сам Глеб при этом говорит, что в увлечении митингами он разочаровался. «Власть не реагирует на них вообще, — объясняет он. — Хоть сто тысяч человек на митинге, хоть двести. Надо искать альтернативные методы борьбы. Какие? Я пока еще не придумал».
У Самойлова-старшего, с которым мы встречаемся спустя несколько дней в его студии у спорткомплекса Олимпийский, более оптимистичные взгляды на будущее России и местной музыки. Член Общественной палаты и борец с интернет-пиратством, он поддерживает творческие эксперименты нынешнего помощника президента РФ Владислава Суркова (Самойлов помог ему записать два музыкальных альбома — «Полуострова» и «Полуострова 2»),а с недавних пор занялся продвижением молодых исполнителей через платформу «Роклаб» (интернет-портал, где музыканты могут делиться своими композициями).
«Я предложил им проект в виде краткосрочной музыкальной школы для начинающих рок-групп», — рассказывает Вадим о своих новых начинаниях в рамках лагеря Селигер, откуда он сегодня утром вернулся. «Ребята присылали свои заявки, мы отобрали несколько групп, дали каждой по саунд-продюсеру и в течение недели они репетировали прямо там, на месте».
Особо одаренных подопечных из «Ро-клаба» Вадим записывает у себя в студии. Он заводит меня в кабинет и усаживает на кожаный диван. Аскетичный интерьер этой небольшой комнаты ограничивается письменным столом с 27-дюймовым iMac, двумя гитарами в углу, полкой с компакт-дисками и большим черным сейфом у двери с тем самым счетчиком банкнот наверху.
«В этом году я не видел заполитизирован-ного Селигера».—признается он, закуривая сигариллу. — В прошлые годы все крутилось вокруг политической игры, и там собирались в основном представители прокрем-левских молодежных движений. Но сейчас, как я понял, они хотят уходить от этого и делать чисто летний лагерь». Свою деятельность в Общественной палате Вадим сравнивает с благотворительностью, и добавляет, что на данный момент творческое возрождение молодежи для него важнее сольного проекта (у Вадима есть новый, пока что безымянный коллектив, который он называет логическим продолжением Агаты Кристи»). «Моя задача сейчас — изменить власть таким образом, чтобы ею не путать молодежь», — объявляет Самойлов-старший.
«Каждый человек сегодня стоит перед выбором. — продолжает Вадим, когда разговор заходит о Глебе и его убеждениях. — Я отстаиваю позицию, что нужно взаимодействовать с властью, ведь только так можно что-то изменить- Ситуация нонконформизма достаточно тупиковая — я предпочитаю заходить в структуру и начинать менять ее изнутри. А просто сидеть на лавочке и говорить, как все плохо, — это ни к чему не приводит. Времена выкриков из кухни давно прошли».
В 2009-м. после 22 лет совместного творчества и десяти альбомов, группа принимает решение записать последний диск «Эпилог», съездить в прощальный тур и разойтись в разные стороны. В прессе тогда начали появляться заголовки, что братья встали по разные стороны баррикад и больше не общаются. «Но мы с Глебом в принципе никогда и не общались, — вспоминает Вадим. — Мы разговаривали только тогда, когда был повод. Но для меня это характерно. У меня нет друзей, которым я звоню, чтобы просто потрещать по телефону. В этом плане я гусар старого поколения. С Глебом мы друг к другу в гости не ходим. Я вообще ни к кому в гости не хожу».
Я спрашиваю, считает ли он Суркова другом. «Правильнее будет назвать его товарищем. Не могу сказать, что в этой жизни я соприкасался со словом «дружба» с большой буквы. У меня и потребности никогда не было в мужской дружбе». По словам Вадима, знакомство с Сурковым расширило его кругозор. «То, что я оказался в Общественной палате, отчасти произошло благодаря встрече с ним. Через него я стал ближе ко всей этой истории. Вы только представьте, — наклоняется он ко мне, — заместитель руководителя Администрации президента, человек со своими порядками и устоями, и с другой стороны я — известный музыкант с флером наркомана. Это два абсолютно разных мира, и когда они соприкасаются, сразу же начинается обучение».
«То, что Вадик пошел «в офис» делать политическую карьеру, удивило многих, — говорит мне по телефону Андрей Котов, бывший барабанщик «Агаты», который с начала 90-х на протяжении 20 лет играл бок о бок с Самойловыми. — Но для нас с Глебом это не было неожиданностью. Бывают люди, которым нравится руководить. И Вадик один из них. Он всегда был деятельный. Помню, еще в 90-е он ездил по предприятиям и искал нам спонсоров».
Ради новой должности пришлось отказаться от вредных привычек. «Он мигом завязал с алкоголем и наркотиками, — смеется Котов, вспоминая времена, когда Вадим только начинал входить в политическую сферу.—Он брал в самолет пачку журналов и внимательно изучал, кто что сказал и кто как выступил. Даже уроки ораторского мастерства начал брать». Андрей делает паузу. «Вадик даже не задумывался, как это может отразиться на других членах группы. Он часто ставил коллектив в неловкое положение: однажды решил, что на сцене нужно танцевать, и на каждом концерте выдавал экспериментальные новые движения, хотя никому из нас это не нравилось». «Нодля власти он. безусловно, полезный человек»,—подводит итог Котов.—В музыкальной индустрии он всех знает. Если нужно договориться, например, с «Алисой», то это через Вадика».
Среди окружения Глеба, наоборот, всегда преобладали протестные люди. «В диапазоне от фашистов и НБП-шников до Левого фронта, — говорит Самойлов-младший. — У меня всегда был свой лагерь, а у Вадика — свой. И мы друг к другу не лезли». В детстве Самойлов-младший рос тихим и застенчивым, никуда не ходил, сидел дома, читал книжки и сочинял музыку. «У него изначально темперамент другой,—поясняет Вадим. — Я сангвиник, а он меланхолик, иногда холерик. Натура истеричная. Мы с ним даже астрологически полные антиподы».
Разница в возрасте у Самойловых— шесть лет. Но гладко выбритый, загорелый Вадим выглядит моложе и здоровее. В серой майке, джинсах и кроссовках Converse он жадно закуривает новую сигариллу. «Родители развелись, когда Глеб был еще маленький. Может, это на него как-то повлияло. У нас в семье была простая советская история: папа — инженер, мама — врач, дети — предоставлены самим себе».
«Мама работала полторы смены, а Вадик жил в другом городе, — вспоминает Глеб. — Меня никто не воспитывал. Были только книжки, пианино и гитара».
Обучением Глеба занялись участники раннего состава «Агаты Кристи», группы, которую Вадим основал в 1988 году вместе со своими университетскими товарищами— Александром Козловым и Петром Маем — из Уральского политехнического института (изначально группа выступала под названием ВИА «РТФ УПИ»). «Любимый младший брат из Асбеста песни хорошие сочинял. Я и позвал его в «Агату», - рассказывает Вадим. — Сперва он нам подыгрывал, а вскоре и сам начал петь. Ему тогда только исполнилось 18, он окончил школу и сразу же погрузился в артистическую жизнь. Он в этой среде с детства». «Я-то ко всему этому был морально готов, — объясняет он, — во-первых, был постарше, и в институте отучился, и поработать успел по профессии. А у него вся юность прошла в «Агаш». Это и была его жизнь. Он и реагировал на все сильнее».
«К Глебу мы всегда относились как к маленькому брату и пы тались постоянно воспитывать, — вспоминает Котов.—А ему хотелось отрываться и бунтовать. Помню, он всегда все делал на эмоциях. Дисциплина — это не про него. У нас так и не получилось приучить его к порядку». Просматривая фотографии раннего периода «Агаты» времен переезда в Москву, Вадим смеется: «Все в огурцах каких-то, прически непонятные — видно, что провинциальные ребята». Самойлов-старший думает, что это могло сыграть им на руку, потому что популярный артист должен быть из народа. «Он должен быть простым парнем, с которым можно петь песни хором. В рок-музыке это работает», — говорит Вадим.
В «Агаш» Глеб отвечал за творческую часть, а Вадим взял на себя организацию и продюсирование. Сочиняли музыку братья самостоятельно, а затем приносили материал и совместными усилиями его дорабатывали. «Мы никогда не были группой The Beatles, — говорит Вадим. — Я, Глеб и Саша (Козлов, покойный клавишник группы и автор многих текстов, - прим. RS) — три разныхчеловека, три самостоятельных музыканта, которые на какое-то время объединились в общий проект». Интересно, что Самойлов-старший называет «Агату» именно «проектом». «Но комбинация была золотая, —улыбается Вадим, затягиваясь. — Я — профессиональный саунд-продюсер, который в то время увлекался альтернативным роком. Глеб — поэт, на нем была образная сторона. А Саша Козлов был любителем попсовой музыки — евро-попа. И этот симбиоз—поп, поэтика и профессиональная поддержка — дал ошеломительный результат».
Творческие разногласия в группе решались голосованием. «У нас даже шутка была—знаете, как раньше были «первичные комсомольские организации», ячейки из трех человек? А у нас была «первичная композиторская». И когда споры заходили в тупик — будет ли эта композиция в такой аранжировке или нет — мы голосовали. Для трех человек с разными вкусами это была удачная формула». Вздохнув, Вадим признает, что смерть Козлова ускорила процесс распада. «Наша идеальная формула больше не работала». Теперь приходилось договариваться двоим. «Остались вдвоем Глеб и Вадик и начали понимать, что общего у них почти нет».
Но по рассказам Котова (имя которого, ни Глеб, ни Вадим не упоминают), проблемы в группе начались раньше. «В какой-то момент братья перестали работать. Они просто плыли по течению и наслаждались жизнью. Слава, алкоголь, наркотики — они оба были достаточно расслабленные, и мне приходилось их строить,—жалуется Андрей. — Приезжаем на гастроли в родной город и на три дня запираемся в студии для репетиций. Все понимали, что у нас ничего не готово».
Однажды Котову пришлось поставить ультиматум: «еще одна пьяная выходка, и он уходит из группы», и даже взять с коллег расписки.
Глеб Самойлов отказывается называть «Агату Кристи» своей группой. «Моя группа это The Matrixx, и в ней весь я».
Музыкант подтверждает версию, что причиной расставания с Вадимом стали резкие расхождения в политических взглядах, но добавляет, что все это следствие разных мировоззрений. «Мы стали все больше и больше расходиться во мнениях и в какой-то момент поняли, что не можем творить вместе. Мы чисто физически не могли совместно писать музыку. Каждый из нас, так или иначе, сочинял песни, связанные с его мировоззрением. Но, как правило, это не устраивало второго. И мы говорили друг другу: «Нет, мы это петь не будем». «Не было никаких ссор и конфликтов, — объясняет Вадим. — Когда мы поняли, что все, конец, то решили записать последний альбом, съездить в прощальный тур и разойтись в разные стороны.
Был вариант развалить группу со скандалом, когда все спиваются и ничего не происходит, но мы его избежали. Это легкий путь, а нам удалось поставить красивую точку».
Андрей Котов покинул группу за полтора года до ее распада. «Там уже началась борьба за лидерство, — вспоминает он. — Трудновато было Вадику считаться со мной. И как-то раз он подходит ко мне и говорит: «Андрей, ну ты же все понимаешь, мне нужен новый человек». На место Котова взяли Дмитрия «Снейка» Хакимова, барабанщика из группы «Наив».
Андрей вспоминает, как Хакимов неоднократно наведывался к братьям за кулисы с бутылкой и намекал, что он мог бы гармонично дополнить образ «Агаты Кристи». Тогда все смеялись, но затем обнаружилось, что Снейк с Вадимом начали репетировать ударные партии еще за полгода до увольнения Котова. «У Вадика была не только паранойя, но и запасной аэродром», — говорит барабанщик.
Как вспоминает Андрей. Глеб отстранялся от принятия решений. «Он жил с позицией «я делаю свое дело, а остальное меня не касается». Но у Вадима были свои методы воздействия на него. Каким-то чудом ему удавалось затаскивать Глеба на проправительственные концерты... Уж не знаю, как он на него влиял. Но в итоге и Глеб не выдержал». При этом Котов вспоминает, что в свое время «Агатой» двигали и амбиции более здорового толка. Он говорит, что музыканты даже планировали открыть собственный клуб в Санкт-Петербурге, поскольку то, что играли местные диджеи,их не устраивало.
Реализацией этой идеи Котов как раз занимается сейчас, разъезжая по стране с вечеринками, где ставка делается на ремиксы классики русского рока.
В родной город Асбест братья возвращаются только во время гастролей. Там остались бывшие жены, мать музыкантов и сын Глеба от первого брака. Последнего тоже эовуг Глеб, и он тоже увлекается музыкой- В один из своих последних приездов
Вадим подарил ему раритетную гитару, на которой как раз записывались ранние хиты Агаты Кристи.
«Вадик очень бодрый и позитивный, я за него радуюсь, — ухмыляется Глеб. — Самый главный урок, который он преподал мне в жизни: никому никогда нельзя верить». Чтобы решиться начать сольную карьеру, Глебу Самойлову потребовалось 22 года. «Когда умер мой ближайший на то время друг, поэт Илья Валерьевич Кормильцев, с которым мы сошлись на политической почве, я понял, что надо говорить то. что думаешь, — музыкант делает паузу и вздыхает. — Пока поздно не стало». Теперь Глеб, по его выражению, играет нео-пост-готику и обрел полную творческую свобод)'. «На момент нашего расставания он и денежек каких-то подзаработал после тура и состав группы у него был, — говорит Вадим с интонацией заботливого старшего брата. — Так что я за него был спокоен».
В The Matrixx Tлеб перетащил нескольких музыкантов из «Агаты», в том числе и Снейка, который теперь воодушевленно рассказывает мне о предстоящих гастролях группы по Украине. «Мы отправимся в самые горячие точки — Днепропетровск, Одессу, Киев — вот это будет приключение!»
Основные приключения «Агаты Кристи» пришлись на 90-е. Достаточно вспомнить церемонию вручения World Music Awards 1998 года в Монако, где «Опиум» был объявлен самым продаваемым в России альбомом. Начиная с опоздания на самолет и до запрета произносить слово «Опиум» на сцене, по рассказам Котова, та совместная поездка в Монте-Карло сопровождалась неприятностями. «Нам даже выпивать не разрешали, — смеется он.—У организаторов, видимо, был горький опыт общения с пьяными русскими, и они запретили нам до окончания церемонии приближаться к алкоголю. Но мы с Вадиком все равно решили сбегать в ресторан «Планета Голливуд» и пропустить по 50 грамм. Но пока мы торчали в баре, по телевизору началась трансляция церемонии. На сцену уже вышел принц Монако, и мы пулей побежали обратно». В зал опоздавших не пустили. Пришлось дожидаться перерыва между выступлениями артистов и пробираться сквозь ряды зрителей под прицелом телекамер и знаменитостей. К финалу поездки обнаружилось, что плюс ко всему Козлов умудрился потерять фотоаппарат, где находились все их совместные снимки с известными людьми — от Клаудии Шиффер до Лайонела Ричи.
Несмотря на дикую популярность и признание, для Глеба самый успешный альбом «Агаты» «Опиум» стал в какой-то степени роковым. «Я не считаю эту пластинку грандиозной, — признается он. — Да, с эти диском мы прославились, но после тура в его поддержку и этой бешеной популярности я получил по башке. Панические атаки, тревожно-депрессивное состояние и все остальное, что продолжается со мной на протяжении последнихдвадцати лет». Глеб называет это побочными эффектами от славы и от той нездоровой обстановки, в которой он находился с юности. «Я — мальчик из города Асбеста, немного
поживший в Екатеринбурге, писавший какие-то песни, вдруг становлюсь звездой стадионов. Фанаты, фанатки, все орут «А-а-а-а-а» и кончается все тем, что я возвращаюсь из очередного тура и понимаю, что схожу с ума. Потом мне рассказали, что это называется панической атакой. Все объяснили, но вылечить не смогли».
«На моих глазах самостоятельно из нее выйти никому не удавалось, — продолжает Глеб, с упоением рассказывая о своей депрессии и периодически таинственно улыбаясь. — Очевидно, это чувствуется и в музыке. Моя музыка — это я. Я взломал грани между подсознанием, сознанием, языком, головой, чтобы играть и петь именно такую музыку, которую кроме нас никто больше не делал. Да, я получил вечную депрессию, но зато я занимаюсь тем, о чем мечтал с восьми лет. За все в этой жизни приходится платить».
«Глеб сейчас депрессивно смотрит на мир, — соглашается Вадим, когда разговор заходит о состоянии младшего брата. — Он — разочарованный. Но для творческих людей это обычная история — бывают сложные периоды внутреннего поиска, связанные с переживаниями или алкоголем. Не знаю, что он чувствует, в душу же к человеку не залезешь. Но все же он сочиняет музыку и что-то постоянно записывает. Результат какой-то есть, ну и слава Богу.
«У «Агаты Кристи» была легенда и своя мистика. Но оказалось, что внутри этого мира все намного проще. Люди оказались людьми, а закончилось все совсем некрасиво — на пафосе и деньгах»
Самое главное, чтобы это выплескивалось наружу». Самойлов-старший признается, что поводов для депрессий и у него в свое время хватало. «Гастролируешь, гастролируешь, а денег это особых не приносит. Обстановка в группе не сильно веселая, а потом еще и Саша умер. Когда находишься в эпицентре внимания, а твой новый диск ругают—так и нервы могут не выдержать».
На правом рукаве у Глеба нашивка с белым эдельвейсом — символом горнострелковой дивизии СС, на левой груди — красный значок с серпом и молотом, а посередине висит металлический крест с черепом. «В этой жизни я потерял веру,—снова вздыхает он. — Если там, за кадром, может быть, и есть хоть какая-то справедливость, — Глеб закатывает глаза в небо,—то на земле ее точно нет. Умирают, погибают и страдают хорошие люди, а все говно плавает сверху и наслаждается жизнью».
«Сколько его помню, Глеб всегда боролся с ветряными мельницами, — вспоминает Котов. — Менял свои позиции неоднократно. Сперва у него был Бог, затем — политика. Берет знамя и начинает им размахивать, а на вопрос «не хочешь ли ты сперва со своей жизнью разобраться?» ответить не мог. Он перепробовал разные состояния, чтобы чувствовать себя лучше. Но это же самый легкий путь. На большее нужна смелость». Котов говорит, что сам вряд ли ушел бы из «Агаты».
«Музыка-то всех устраивала, — признается он во время нашего второго телефонного разговора. — Но, к сожалению, все решает человеческий фактор. Вадика интересовала карьера, музыка была средством, а Глеб так и остался неповзрослевшим младшим братиком».
«Мне ужасно обидно, что то, что у нас получалось, было намного выше и чище нас самих, — продолжает Котов. — У «Агаты Кристи» была своя легенда и своя мистика. Но оказалось, что внутри этого загадочного мира все намного проще, чем кажется. Люди оказались людьми... А закончилось все совсем некрасиво — на пафосе и деньгах. Может быть, и к лучшему, что меня при этом не было».
Предложения о воссоединении «Агаты» Вадиму и Глебу поступали неоднократно. Но, по словам братьев, совместный концерт возможен лишь при условии, что на мероприятии будут заявлены все три коллектива — The Matrixx, сольный проект Вадима Самойлова и «Агата Кристи». «Не знаю, хорошая ли это идея, — улыбается Глеб, когда мы возвращаемся к подъезду его дома. — Все решают деньги».
Но, наверное, не только деньги. Во время фотосессии RS братья отказываются сниматься вместе, но потом все-таки присаживаются на диван и оказывается, что они по-прежнему фантастически похожи. Оба вполне нормально общаются между собой. В паузе Вадим и Глеб отправляются во двор студии курить, и старший Самойлов, на студию которого изредка наведывается младший брат, рекомендует тому установить себе приложение GarageBand. В этот момент братьев узнает прохожий и подходит с просьбой сделать совместное фото. Самойловы даже не делают попытку приблизиться друг к другу.
«Вы — два человека, которые повлияли на всю мою жизнь», — почти кричит поклонник. Глеб молчит, а Вадим едва выдавливает «спасибо». Мы возвращаемся к работе, и под самый финал Самойлов-младший пропадает. Его нет долго, предательски долго. Затем он появляется, пошатываясь, и первый, кто приходит к нему на помощь — старший брат. Именно он тихо отведет его и усадит в такси.
)
О типажах: Вадима не нужно делать, c такими людьми просто договариваются. Глеба - убеждают (или нет). Все имхо, разумеется.