Холиварофорум

Анон

В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Подумалось, что сегодня отличный день для этого. Создать местечко, где можно вволю "невнятно булькать розовыми пузырями" в одиночестве и ловить чистый и незамутненный кайф.
Во-первых, день рождения Валентина;
во-вторых, я как раз перечитываю эпопею, а значит, тут удобно будет развернуться как со своими наблюдениями, так и с акцентами в каноне;
в-третьих, при желании додать себе за все долгие годы всего, что хотелось и хочется.

▼Справка о Приддах от ВВК⬍

https://vk.com/wall-202365035_2448

Отредактировано (2025-06-27 22:40:27)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Первые книги мало радуют даже не эфирным временем Валентина, а хотя бы описаниями, но кое-что все же есть. Поживее идет с ЛП.

▼Скрытый текст⬍

Ричард еще не видел кэналлийцев, но был готов поклясться, что непоседа — южанин. Рядом разглядывал свои руки молодой человек с длинным безупречным лицом, скорее всего, наследник дома Приддов, на которого опасливо косился прыщавый курносый парень с острым кадыком.

Поскольку позднее не раз и не два упоминается сходство Валентина и Ойгена, положу тут и цитату с первым появлением Ойгена в ЛП.

▼Скрытый текст⬍

Карваль наконец соизволил переступить порог, но тут же подался назад, и в комнату шагнул высокий худощавый блондин, за спиной которого блестели каски. Прошло больше семи лет, но Робер узнал бывшего однокорытника Мишеля с первого взгляда. Барон Ойген Райнштайнер отличался весьма приметной внешностью.

Любопытный момент в вечер мятежа, когда Манрик и Колиньяр сбежали, а Рокслей раскрыл рот на пирог:

▼Скрытый текст⬍

Первым, разумеется, вскочил Валентин Придд. Герцог носил траур по погибшим родичам, который ему удивительно шел. Катарина вздрогнула, растерянно оглядела пьющих за нее мужчин, задержала взгляд на юном красавце в черном и фиолетовом, торопливо отхлебнула вина, еще разок дернулась, слегка закашлялась и уставилась на скатерть. Теперь Валентин точно ночью спать не будет, остается надеяться, что новый Повелитель Волн будет верен Олларам. Так же, как Генри Рокслей, в одночасье ставший из узника маршалом и комендантом Олларии.
...Теньент саданул рукоятью пистолета в висок разинувшего рот гвардейца, ударом ноги распахнул окно и под доходящий до звона визг дурищи Феншо выскочил на террасу.
Луиза посмотрела на королеву. Стерва лежала в глубоком обмороке на руках Валентина Придда.

С учетом веса даже самого скромного туалета королевы (а вес скромного туалета дворянки поменьше, но тоже вызывает уважение), на руках у Валентина оказалась внушительная тушка ноша.

Отредактировано (2025-04-29 17:14:37)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Что ж, едем дальше по хронологии от захвата столицы до Доры включительно.

▼Скрытый текст⬍

– Оружие? – уточнил Придд. – Вам довольно шпаги или желаете еще и кинжал?
– Я не кэналлиец, – огрызнулся Ричард.
– Разумеется, вы не кэналлиец, – согласился Повелитель Волн, и Ричард понял, что не успокоится, пока не сгонит с длинной породистой физиономии эту проклятую невозмутимость и еще более проклятую вежливость.

Последняя фраза здорово смущает. Выглядит нереально странным упрек дворянина со стороны другого дворянина за вежливость

▼Еще один штрих к портрету Валентина - тяжелый взгляд.⬍

Валентин молчал, на бледном породистом лице застыло рыбье спокойствие, словно ничего не случилось. Если бы герцог Придд признал себя побежденным, потерял сознание, да хотя бы выругался, Дик бы ему помог, но этот тяжелый, зимний взгляд... Еще хуже, чем у Ворона.

▼Скрытый текст⬍

Дикон холодно улыбнулся и поднял шпагу, направляя острие в горло противника. Длинное лицо совсем закаменело, надо же, а казалось, дальше некуда.

▼диагноз от Робера⬍

Вот, значит, как было. Придд сразу задумал использовать вазу как опору, потому и нашаривал пьедестал, а раскукарекавшийся Дикон не понял. Упивался собственной победоносностью, записал противника в трусы, но Спруты всегда умели владеть собой. В отличие от Эпинэ и, как выяснилось, от Окделлов.
– Ричард, – Робер потряс головой, разгоняя сонный туман, прошитый двойной гельбской радугой, – не стоит смотреть в глаза тем, кто сильнее. Особенно упавшим, это плохо кончается.
– Я сильней Валентина, – выкрикнул Ричард, – я его гонял по парку, как овцу!
– Тем хуже! Не проиграть, когда победить невозможно, – это больше, чем победить.
– Что? – мальчишка подался вперед, вызвав у лекаря вопль ужаса. – Как ты сказал?!

– Здесь врагов нет, – друзей тем более, но Спруты гостя в своем доме не тронут. Не так воспитаны. – Вы меня поняли?

Спрут все помнит и ничего не скажет. Если и Дикон будет молчать, дело плохо. Потому что от такого молчания до смертельной вражды меньше шага, а Валентин Придд опасен. Дикон – мальчишка. Порывистый, влюбленный, доверчивый, без двойного дна, а что в голове у этого ледяного красавца? Что было в головах его отца, деда, прадеда?

Кстати, во время визита к Спруту Робер просил красного вина и получил "Змеиную кровь", которой Валентин всегда отдает предпочтение. Таким образом, у Валентина есть кое-что общее с Алвой - любовь к красному, хотя они и не повторяют друг друга, предпочитая разные оттенки вкуса. Впоследствии Арлетта пытается навязать Валентину привычку смотреть на просвет бокал с кровью, как обычно делает Алва. Редиска.

▼новая деталь⬍

Когда между Карасом и серым оставалось не больше десятка бье, Спрут повернул коня. Мимо Дика проплыл чеканный профиль, сверкнула герцогская цепь, мягким серебром проструился плащ.

Портрет становится еще полнее. Если "порода" отсылает к крупным чертам лица, то "чеканка" - к резким.

▼Оценка качеств наездника от "Повелителя Коней"⬍

Заиграли трубы, и серебристый мориск по-оленьи сорвался с места. Роскошный конь! Если б Альдо ездил вполовину так хорошо, как Придд! Но лошадь, шпагу и гитару нужно чуять. Иначе учись не учись – выше курицы не взлетишь.

▼Скрытый текст⬍

– Дом Волн верен своему слову, – глаза Спрута стали жесткими. – Моя Честь и моя Кровь принадлежат моему королю и моему королевству.

Тут вот не мешало бы хоть кому-нибудь спросить, что и кого Валентин считает своим

▼Скрытый текст⬍

Робер поискал глазами Спрута, тот стоял чуть впереди, ожидая, пока пройдут вассалы Окделлов. Гордо посаженная голова, каштановые волосы, поджатые губы. О чем он думал, всаживая меж плит кинжал Борраска? Приддов никто не понимает, кроме Приддов. Именно так сказала Ирэна и ушла, поигрывая костяным веером.

Гордость, властность, непредсказуемость. Полный набор. Все как я люблю

▼диагноз от Матильды⬍

Со Спрутом и в самом деле не все просто. Мутный он какой-то, хотя с чего ему прозрачным-то быть? Душу надо застегивать, тогда в нее не плюнут. И не влезут с ногами.

Одобрение, несмотря на изначальную предвзятость. У Матильды с возрастом улучшился вкус на мужиков в целом Но выбрала в итоге она не того

▼Скрытый текст⬍

– Помню! – Валентин Придд пьет и смотрит в окно. У сумерек, как и у смерти, синий взгляд, а у кого ледяной?

Да как раз у смерти, синий - у ее сестры.

▼любопытный кусочек еще про Ойгена в силу сходства⬍

Жермон почти забыл о своем вопросе, но Райнштайнер не забывал ничего. Однажды он вернул сдачу в двенадцать суанов человеку, позабывшему их четыре года назад в придорожной гостинице.

Валентин сам упоминал перед дуэлью, что у него слишком хорошая память, Ойген продемонстрировал на практике, насколько их память хороша

▼Робер и Николя в Доре⬍

– Я не могу уйти, – вскинул голову Спрут, – мои люди подчиняются только мне.
– Не можете – возвращайтесь, – пожал плечами Иноходец. – Когда расстанетесь с завтраком, если вы, разумеется, завтракали.
– К моему глубокому сожалению, завтракал, – поклон Придда выглядел жалкой пародией на его всегдашнюю безупречность. – Я вернусь не позже чем через полчаса. Если вам что-то потребуется, обратитесь к графу Гирке.
– Непременно, – пообещал Эпинэ, провожая глазами высокую фигуру.
– Он очень много сделал, – неожиданно сообщил Карваль, – очень. Если бы все северяне были такими...
Если бы все северяне были такими, как Придд, можно было б удавиться, но «спруты» и впрямь разгребли то, что наворотили устроители праздничка. А могли бы и не разгребать – приказывать Повелителю Волн может только король.
Надо дойти до галереи, вернее, до обломков, и узнать, кто под ними. Ах, не хочешь? А рубить в куски мертвеца ты хотел? А убивать гоганов? А командовать казнью? И не твоя вина, что она не состоялась. Ты делал, что тебя заставлял сюзерен, и дошел до Доры, так имей смелость отдать приказ самому себе и исполнить его! Иди и смотри, Спрут смог – и ты сможешь!

Железная уверенность в подчинении своих людей. Это вообще интересно. Несмотря на внезапную кончину Вальтера, которого запытали до смерти, но сломить так и не смогли, все его подчиненные беспрекословно подчинились Валентину. Ни его молодость, ни любые иные обстоятельства не привели к предательствам с их стороны. Только те, кто был куплен ранее и пребывал в то время далеко от столицы, вызывали вопросы своей лояльностью.
Немного забегу вперед. Складывается впечатление, что Валентин тратит и свои кровные на благо не только своих людей, ведь после Мельникова именно его люди занимались поиском лошадей для войск, так и нашли жермонова Барона и выкупили, хотя цену там заломили приличную.

Отредактировано (2025-05-02 11:01:24)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Судом продолжим и им же пока закончим, там и так много прекрасного

▼Нелестное мнение Дика, но весьма выразительное⬍

— Я не вижу повода отзывать графа Феншо, — выпалил Ричард, — если, разумеется, герцог Придд ничего не скрывает.
— Могу я уточнить, что означает «ничего»? — Ледяной взгляд и ледяная ухмылка, кэналлийские работорговцы и то приятней.
Прости, Хуан, в этом состязании ты безнадежно проиграл - вердикт Окделла

▼Первое впечатление Мэллит⬍

— Мелания, — как нежен взгляд любимого, но между ними изобильный стол и чужие взгляды, — представляем вам барона Кракла, тонкого ценителя женской красоты, и Повелителя Волн герцога Придда. Он недавно лишился семьи, что печальным образом сказалось на его учтивости. Не сердитесь на него.
Потерявший родных что листок срубленного дерева и пчела сгоревшего улья, но как же легко уходить последним, не глядя назад. Серый человек еще не знает, сколь счастливо его несчастье. Не знающие о судьбе своей и не верящие в худшее смотрели на нее, и Мэллит улыбнулась.
— Я не сержусь, а сердце мое плачет о потере Перв…
— Герцога Придда. — Голос любимого зазвучал громче, он не хотел, чтоб недостойная ошиблась, он до сих пор думал, что вновь увидит солнце.
— Прошу прощения у Повелителя Волн, — пролепетала Мэллит, и шрам на груди отозвался острой болью, напомнив о неизбежном.
— Это я прошу прощения. — Серый поднялся из-за стола, сверкнула золотом цепь. — Я ваш покорный слуга, сударыня.
— Герцог Придд готов пойти к вам на службу. — Любимый рассмеялся весело и беззаботно. — Мы ждем от него подобных слов с осени, но он прячется в своем особняке.
— Как и положено Спруту, — сказал Ричард, он любил Первородного всем сердцем, и Мэллит ему доверяла.
— О да. — Повелевающий Волнами не умел улыбаться. — Сударыня, с вашего разрешения я верну Повелителю Скал его любезность. Заняв особняк, в котором он сейчас властвует, он уподобился настоящему вепрю.
Мэллит строга, но интересно, как постепенно меняется ее восприятие от "серого", "перевозчика" и до "высок, силен и очень красив".

▼Обсуждение за кулисами выходки Инголса, момент с наблюдением Дика⬍

Валентин Придд поклонился и поправил воротник. Спрут был верен себе — траурный серый бархат и фамильный меч, примиривший сюзерена с отсутствием лиловой мантии. Ледяная тварь умела говорить «нет», впрочем, сегодня траур Придда был к месту, напоминая о погибших Людях Чести, а значит, о преступлениях Алвы.

▼Левий⬍

— Тогда выпьем «Рыцарской крови». Она не так горчит, как «Змеиная».
Совпадение или намек на Спрута? Закатные твари, как мерзко всюду видеть двойное дно!
— Я недавно пил «Змеиную кровь» с герцогом Приддом.
— Этот молодой человек знает многое, — кардинал расставил бокалы, — но он умеет молчать.

▼Обожаю остроумие Валентина ⬍

— Боюсь, я был не слишком внимателен. Старые раны… дают о себе знать в самый неподходящий момент.
— Здесь удивительно душно, несмотря на холод. — Придд, как всегда, был сер и любезен. — А духота способствует бреду. Я бы не стал полагаться на сделанные в таких обстоятельствах признания.
— Кэналлиец бредил, — важно кивнул Карлион, — его слова нельзя расценить иначе.
— В таком случае вы, граф, прожили в бреду всю свою сознательную жизнь, — предположил Спрут, — иначе с чего бы вам более сорока лет называть себя бароном . Господин Первый маршал, я пришлю вам кэналлийского. В вашем состоянии оно необходимо.
— У вас осталось кэналлийское? — пошутил Берхайм. — Теперь понятно, почему вы никого не принимаете.
— Я в трауре, — напомнил Придд, — и не только я.
— Конечно, — Маркус натянул на физиономию скорбное выражение, — все мы потеряли близких. Я лишился дяди, но нет победы без потерь.
— С этим трудно спорить, — согласился Придд, — хотя лично я не назвал бы Дору победой.

— Скажите, Валентин, вам не попадалась на глаза девочка лет шести, щербатая, в короне и со шрамами вот здесь? — Робер коснулся щеки и только тут сообразил, что несет. — Вам, вероятно, кажется, я брежу.
— Неприятный ребенок. — Повелитель Волн и не подумал удивиться. — Мои люди пытались ее поймать, но она сбежала.
— Где вы ее видели?
— В Доре, — задумчиво произнес Валентин, — у фонтана. Ей там было не место.
Значит, хотя бы в Доре маленькая гадина не была бредом… Если только Спрут не издевается, хотя откуда ему знать?
— Вы ее хорошо запомнили?
— Даже слишком. — На породистом лице мелькнула гадливость. — Чудовищный костюм и чудовищное создание… Признаться, я рад, что вы о ней заговорили. Это доказывает, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти, а ведь одеяния судей свидетельствуют об обратном.
Вот же троллище!

▼Вот и приговор судей с кучей пряников⬍

– Готов, – в светлых глазах что-то блеснуло, словно клинком поймали солнце, – во имя Чести и Государя! Я не знаю, кто из ныне живущих потомков Рутгерта Гонта имеет право на титул, и отвечаю за своего вассала так же, как за самого себя. Невиновен.
– Герцог Придд, – взгляд Альдо не сулил ничего хорошего, но с тем же успехом можно вызвериться на мраморного истукана, – объяснитесь! Что значит невиновен?
– Герцог Алва невиновен в том, в чем его обвиняют. – Закатные твари, и этот кусок льда ровесник Дикона?! – Алву допустимо убить без объяснений, как опасного врага, чье существование угрожает Великой Талигойе, но его нельзя осудить. Это незаконно.
– Странно слышать это из ваших уст, – очнулся Карлион, – из уст человека, чью семью уничтожили прихвостни Олларов.
– Не вижу ничего странного. – А лед, оказывается, может гореть. – Нас убивали не потому, что мы виновны, а потому, что Колиньяры и Манрики делили север и юг! Это они, решив от нас избавиться, утопили убийства в законе. Я не желаю превращаться в Манрика, я предпочитаю шпагу.
Если Придда возьмут, станет ли он защищаться? К чему он готов?
 – Часть обвинений отпала, зато другая не вызывает сомнений. Вы слышали обвинение, этого достаточно для сотни приговоров.
– Отнюдь нет. – Спрут выдержал бешеный взгляд и бровью не повел. – Алва присягал Оллару. Все, что он делал и делает, направлено на исполнение присяги. Мне не кажется правильным судить эория за верность, кем бы его сюзерен ни был, особенно накануне большой войны. Любой из нас может оказаться перед тем же выбором, что и Алва. Жизнь сюзерена или собственные жизнь и свобода… Повелитель Ветров выбрал Честь. Это достойно уважения, а не осуждения.
Валентин воистину был сыном супрема, хоть и покойного. Что сделает Альдо? Пошлет к кошкам гальтарские кодексы и отправит Ворона на плаху или отыграет назад? Будь Малый Совет большим, кто знает, но буря в тазу не буря. Выходит, присоединиться к Скалам? Ну и кто после этого будет спрутом?
– Герцог Алва смел, – Альдо все еще удерживал вожжи, – я бы даже сказал, слишком. Он не похож на слабоумного, значит, у его наглости есть объяснение.
– В древности подобные поступки объясняли благородством. – Лед погас, Валентин вновь был спокоен. – Я знаю, что герцог Окделл придерживается иных взглядов. Его право и его выбор. Кстати говоря, не первый.
– Я не позволю оскорблять себя на глазах Альдо! – Упавшее кресло, обнаженный клинок, и голодное солнце на потолке… – На глазах его величества… Не позволю!
– Я охотно оскорблю вас в любом удобном для вас месте. – Белые от бешенства глаза Дика и любезная улыбка в ответ. Воистину в Старом парке Дикон уцелел чудом. – Но наше непонимание никоим образом не отменяет нашего долга. Я подтверждаю свои слова. Герцог Алва обвинен несправедливо. Он должен быть оправдан, а недобросовестных чиновников, готовивших процесс, следует отстранить от должности и лишить содержания.
Обожаю такие мелочи

▼Мнение Алвы⬍

– Я дерусь первым, – повторил Дэвид. – Алва, я обвинил вас раньше Окделла.
– Сожалею, но первым это сделал Берхайм. – Придд и не подумал встать. – Рокслей был третьим, после Карлиона, Окделл – четвертым.
– А вы? – обернулся к Спруту Ворон. – Каким по счету были вы?
– Я не счел вас виновным в том, в чем вас обвиняют, – Валентин церемонно наклонил голову, – и герцог Эпинэ со мной согласился. Вас следовало не судить, а убить.
– Тонкое наблюдение, – согласился Алва, – и тонкий ум. Значит, мне предстоит бой со Скалами и господином в белых штанах. Досадно…

Отредактировано (2025-05-04 14:30:16)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

▼Очередная ссора после суда над Алвой и наблюдение Дика⬍

– Герцог Алва отправляется в Ноху. – Только бы не сорваться, святой Алан, только бы не сорваться. – У нас с вами есть время.
– Вы в этом уверены? – Ворон поднимал бровь, Придд – уголок рта, и это было еще отвратительней. – В любом случае, сейчас вы ближе к дуэли, чем утром, но не сомневайтесь, если Алва вас помилует или… неожиданно умрет, я пришлю к вам секундантов, а сейчас разрешите откланяться.

▼Иногда Робер просто душка ⬍

– Анакс должен быть спокойным, – огрызнулся Альдо. – Особенно при всякой швали, и потом, я и подумать не мог…
Что Придд уведет Ворона из-под носа твоих убийц, а ты ему поможешь? Разумеется, не мог.

▼У прекрасной Марианны тоже есть мнение⬍

– Не все дерутся, как вы, – баронесса не собиралась сдаваться, – и на этот раз они бы убивали, но я рада, что Придд успел вовремя.
– Вы просили о помощи и его?
– Нет, – отрезала красавица. – Валентина нельзя просить и еще меньше его можно к чему-то принудить. Он сам решает и сам делает. Надеюсь, их не догонят.

▼Мэллит меняет прежнее мнение, но не в последний раз⬍

– Ты не бойся, малыш, «спруты», они хоть и северяне, а ничего.
– Не съедят, – добавил усатый. – Особливо при герцоге.
– Не съедят, – послушно повторила Мэллит. Она помнила Повелевающего Волнами. Высокий и равнодушный, он сидел за столом названного Альдо и улыбался одними губами, а потом оставил первородного и увез в цепях врага своего.

– Это я вам благодарна. – Названного Робером ведет сердце, Повелевающего Волнами – разум, и разум этот холоднее зимних вод. – Дурной наездник в тягость и коню, и спутникам, я – дурная всадница, а ваш путь долог.
– В тягость может быть безобразие, но не красота. – Можно сменить серое на цвет ириса, но не пепел на огонь. – Вам здесь удобно?

▼А вот это многое рассказывает о Валентине и его личном кодексе поведения⬍

Повелевающий Волнами шагнул вперед:
– Только трус, будучи не в силах отомстить мужчине, срывает обиду на женщине. Удо Борн, вы трус или слепец?

▼Словесные пикировки не конек Арно, тут его уделали 10 к 0 знакомство Руппи и Валентина посредством Арно и Понси⬍

– Желаете осмотреть арсенал?
– Мы его уже осмотрели, – холодно бросил Арно, – так что не смеем вам мешать. Понси, не знаю, известно ли тебе, что полковник Придд большой ценитель поэзии. Разговор о сем предмете обрадует его больше, чем вид оружия.
– Вы правы, теньент, – полковник предпочел не понять намека, – вид лежащего без пользы оружия и в самом деле печален.

– Сударь, – Савиньяк шагнул вперед, оттирая длинного корнета от столичного гостя, – что я слышу? Первым господина Барботту задел я. Вы оспариваете мое первенство? Это невежливо!
– Об этой основе мироздания я, видимо, тоже не осведомлен. – Придд, как и положено Хохвенде, изо всех сил пытался не понять. – В чем именно вы меня опередили?
– Вы не знаете, что перехватить чужого противника благородный человек может лишь одним способом?
– Ах вот в чем дело! – Если это улыбка, то снег – пух с тополей. – Что ж, я согласен оговорить с вами условия поэтического диспута, но в отсутствие господина Понси. Он принимает чужое мнение слишком близко к сердцу.

▼Тут большой кусок с дуэлью, Ойгеном и Жермоном до кучи, но он прекрасен весь полностью ⬍

– Нам сюда. – Виконт Сэ удовлетворенно оглядел увешанную портретами галерею. – Никого, как я и думал. Темновато, конечно, но друг друга разглядим, а маршалы и генералы немного развлекутся.
– Несомненно. – Светлые равнодушные глаза смотрели не на Савиньяка, а на Руппи. – Господин фок Фельсенбург, я не знаю здесь никого, кто мог бы стать моим секундантом, и вынужден просить вас представлять обе стороны.
– Хорошо, – коротко кивнул Руппи. Драться ему приходилось дважды, но секундантом он еще не бывал. – Господа, вы уверены, что не желаете помириться?
– Лично я уверен, – отрубил Савиньяк. Каким другом он мог бы стать, если б не родился врагом!
– Я придерживаюсь того же мнения, что и виконт. – Придд переступил с ноги на ногу, пробуя пол. – До первой крови или до победного конца?
– А вы как желаете, – усмехнулся виконт, – с кровью или без? Мне, право, безразлично.
И кто-то еще говорит, что все фрошеры похожи друг на друга!
– Что мне хотелось бы знать, так это причину нашего поединка. Барботта меня не устраивает.
– Вы их знаете.
– Значит, их несколько?
– Пожалуй, – Савиньяк все еще улыбался. – Вы – потомственный трус и двойной предатель. Пока двойной.
– Вы так полагаете? – Придд был сама вежливость. – Что ж, вынужден просить у вас прощения. Я ввел вас в заблуждение относительно условий. Мы деремся до победного конца.
– Дуэль закончится, когда одна из сторон признает себя побежденной или же не сможет продолжить бой, – процитировал Руппи кодекс Эберхарда. Секундант должен быть беспристрастен, особенно если он один на двоих. – Оружие?
– Разумеется, шпага. – Виконт уже сжимал клинок.
– Шпага, – равнодушно подтвердил полковник. – Я не успел узнать, запретил ли герцог Ноймаринен дуэли?
– Да, – хохотнул Савиньяк. – Желаете спрятаться за регента?
– Если я нарушаю приказы, то делаю это осознанно. – Хорошее правило, надо запомнить. – К вашим услугам!
– К вашим услугам!
– К бою! – Руппи отступил к стене, освобождая место. Виконт коротко и четко отсалютовал, его противник ответил. Если б не цвет волос, в полумраке галереи он мог бы сойти за Райнштайнера. Нет, это не Хохвенде, это враг другого калибра. Предатель? Может быть, но никоим образом не трус.
Клинки стучали все яростней, две светлые фигуры метались между холодным камином и старыми доспехами. Кажется, Сэ фехтовал лучше, или Руппи просто этого хотелось? Он и вчера желал победы Бешеному, но Райнштайнер не проиграл, хотя и не выиграл…
– Полковник Придд, теньент Сэ! Немедленно остановитесь! – Руппи обернулся. Из-за здоровенного тусклого рыцаря неторопливо вышел барон Райнштайнер. Воистину, помяни Леворукого, и он тут как тут!
– Вы нарушили приказ регента, – Райнштайнер если вцепится, то насмерть. Старый Катершванц и тот был помягче. – Я и генерал Ариго хотели бы знать причину.
Если только она есть, эта причина. Жермон взял бергера под руку:
– Не думаю, чтобы эти господа в военное время нарушили приказ. Готов поспорить, они забрались сюда поразмяться. На улице творится Леворукий знает что, внизу фехтует целая толпа, а вчерашний урок требует повторения.
Бергер недовольно поджал губы:
– Полковник Придд, вас поставили в известность о недопустимости дуэлей между офицерами Северной армии в военное время?
– Да, господин командор. – Придд был спокоен, как сундук или сам Райнштайнер. – Я спросил об этом теньента Сэ и получил ответ.
– Очень хорошо. – Ойген выпустил лед и схватил за шиворот огонь. – Теньент Сэ, я вижу, вы поленились зайти за защитными колпачками и ввели в заблуждение корнета Понси. Он утверждает, что вы навязали полковнику Придду дуэль.
– Это вышло случайно. – Врать Савиньяки отродясь не умели, но Арно был наполовину Рафиано. Правда, пять минут назад он об этом забыл напрочь.
– Что именно вы называете случайностью, – уточнил Райнштайнер, – небрежение своей и чужой безопасностью или обман собственного товарища?
Ойген не был дураком, но он был другом. Разумеется, ни о каких позабытых колпачках и речи нет, но бергер решил на пять минут поглупеть. И поглупел.
– Понси не столько товарищ, сколько дурак! – Увы, Савиньяк окончательно подмял Рафиано.  – А случайность – это то, благодаря чему господин Придд стал полковником.
– В таком случае ненадетые колпачки являются закономерностью, – подвел итог Райнштайнер. – Полковник Придд, о вашем проступке будет доложено регенту. Для офицера вашего ранга вы повели себя недопустимо. Теньент Сэ, вы арестованы. Отправляйтесь к коменданту замка и отдайте ему шпагу.
– Слушаюсь, господин командор! – Арно с издевательским рвением щелкнул каблуками. – Разрешите идти?
Посидеть под замком обормоту и впрямь не повредит… Приказ – ерунда, а вот судить наотмашь не стоит. Особенно сыну маршала Арно.
– Теньент, – велел Жермон, – стойте! Герцог Придд, кто, когда и при каких обстоятельствах произвел вас в полковники?
– Господин генерал, я вчера в вашем присутствии уже ответил на этот вопрос.
Так… Другой на месте этого недобергера кричал бы о своих приключениях со всех крыш… Да и сам он был хорош. Став капитаном, таскал перевязь даже поверх шубы. Чтобы видели и знали.
– Полковник, – потребовал Райнштайнер, – извольте не спорить с генералом. Отвечайте!
– Прошу меня простить, господин генерал! – А ты с норовом, хотя каким еще тебе и быть? – Меня произвел в полковники Первый маршал Талига герцог Алва. Это произошло в ночь с девятнадцатого на двадцатый день Зимних Скал.
– При каких обстоятельствах? – Жермон спрашивал Придда, но смотрел на Савиньяка. Паршивец был поражен, и поделом.
– Находящийся в моем подчинении отряд атаковал конвой, перевозивший герцога Алва из Ружского дворца в Ноху, – ровным голосом доложил Придд. – Нам удалось справиться с солдатами, которыми командовал цивильный комендант столицы герцог Окделл, освободить господина Первого маршала Талига, а потом без потерь покинуть Олларию.
– Что скажешь, Арно? – подмигнул обалдевшему теньенту Жермон. – Все ясно или хочешь узнать что-нибудь еще?
– Хочу, господин генерал! – Савиньяки так просто не сдаются. – Почему герцог Придд столь внезапно перешел на сторону Талига и когда он перейдет обратно?
– Ответ на этот вопрос лежит за гранью приличий, – сообщил несведущим Райнштайнер. – Полковник, вы не обязаны отвечать.
– Разумеется! – Арно получит по шее сегодня же, но наедине, и хорошо получит. Даже если он окажется прав. Потому что дыма без огня бывает, и в нем можно задохнуться.
– С вашего разрешения, я отвечу. – Жермон, переставший быть Ариго, тоже бы ответил. Если бы только знал, за что. – Господин Манрик и господин Колиньяр сделали меня главой дома. Я вынужден думать о будущем семьи и тех людей, чье благополучие связано с нашей фамилией. У засевшего в Олларии господина будущего нет, то же самое можно сказать и о его сторонниках. Как глава дома, я должен защитить своих людей и обеспечить им спокойную жизнь. Это возможно, если я докажу делом, что не являюсь врагом Талига. Слов для этого недостаточно. Мне показалось наиболее разумным отбить герцога Алва. Я это сделал, и господин Первый маршал принял нашу службу.
А службу Жермона приняли Торка и Арно Савиньяк, но на опозоренном офицере не висели ни родичи, ни вассалы. Он отвечал только за себя и, кажется, ответил…
– Герцог, ваши доводы весьма разумны. – Сосредоточенно раздумывавший Райнштайнер, похоже, вынес вердикт. – Многие беды прошлого года сделаны руками Манрика и Колиньяра. Судьба вашей семьи и мятеж в Эпинэ есть порождение их жадности и глупости, но мы будем еще об этом говорить. Виконт Сэ, я настоятельно советую вам принести герцогу Придду свои извинения.
Арно вскинул голову:
– Это преждевременно, война только начинается. Если господин Придд к концу года примет личное участие в сражении и при этом останется подданным Талига, я съем свою шляпу и извинюсь.
– Полагаю второе излишним. – Улыбнулся одними губами Придд. Как же звали того гвардейца, в рожу которому двадцать лет назад Жермон выплеснул вино? Казалось, уж это имя он не забудет, а забыл…
– Полковник Придд, – усмехнулся Ариго, – я, в отличие от господина Райнштайнера, свободен и не прочь размяться. Вы хороший фехтовальщик?
– В Лаик я несколько уступал виконту Сэ, – сообщил Придд, – он вышел шестым, я – восьмым.
– Я был вторым, – усмехнулся Ариго, – но последние десять лет фехтовал реже, чем хотелось бы. Составите мне пару?
– Охотно, господин генерал.
– Герман, вам следует взять учебные шпаги, – напомнил Ойген. – Господин Фельсенбург, вы нужны вашему адмиралу, а вы, теньент, как явный зачинщик ссоры, коменданту. Идемте.
Арно задрал нос и вышел вслед за Ойгеном, Фельсенбург тоже сорвался с места. Родич кесаря до мозга костей был предан сыну оружейника. Все мы кому-то преданны, особенно в двадцать лет. Придд начал с того, что отсалютовал Ворону шпагой, а кончил тем, что напал на конвой.
– Полковник, вы назвали одну из причин вашего решения, но были и другие. Я прав?
– Господин генерал, другие причины не являлись определяющими.
Вот ведь скотина! Безрогая, до безобразия упрямая молодая скотина, которая станет раз за разом нарываться и рано или поздно нарвется. Жермон глянул на собственный клинок, словно видя его впервые. Ойген будет вне себя. Если узнает . конечно узнает

▼Мэллит с очередными переменами в оценках и вынесенным уроком⬍

— Госпожа баронесса. — Красивая беловолосая женщина ласково улыбалась. Она родила пятерых сыновей, и все стали воинами. — К вам полковник Придд, а вы не причесаны!
Повелевающий Волнами? Зачем ему ничтожная? Названный Валентином привез Мэллит туда, куда обещал, так для чего он здесь? Разве возчик навещает доставленную поклажу, даже если защищал ее от грабителей и укрывал в непогоду?
— Госпожа баронесса, я пришел проститься. — Первородный был одет для войны. Пепел и фиалки исчезли под черными камнями и белым снегом. В этом сердце нет и не будет весны, но нет в нем и тления.
— Мой путь начинается вновь, — негромко сказала Мэллит, — присланные тем, кого зовут регентом, позаботятся обо мне.
— Я был счастлив служить вам. — Повелевающий Волнами не торопился уходить. Внуки Кабиоховы любят длинные разговоры и смутные слова. Они не скажут «не люблю», но «нам не быть вместе». Они поднесут яд, но будут оплакивать не убитого, а себя…
— Ничтожная не слепа. — Мэллит провела рукой по кое-как стянутым на затылке локонам. — Морская вода не станет вином, сколько ни говори о ее сладости. Не нужно лжи, она острей иглы и кислей уксуса.
— Мне трудно следить за вашими мыслями, баронесса. Я сожалею, что вас постигло разочарование, но проходит все, кроме смерти.
Баронесса…

У дочери Жаймиоля больше нет своего имени, но чужого она не хочет! И еще она не хочет жалости.
— Я не баронесса, герцог Придд, — старательно произнесла Мэллит. — Я — гоганни и хочу вернуться к своему народу. Но я знаю — меня не отпустят, потому что названный Альдо — враг регента и многих первородных. Это ваша война, но ничтожная… Лучше бы я умерла раньше своей любви и не взглянула в глаза своей ненависти. Вы идете воевать за своего господина против Альдо Ракана. Ваш путь прост и ясен, так оставьте ничтожную… Оставьте меня без вашей учтивости. Вы сделали, что обещали герцогу Роберу. Вы свободны от неприятной обузы.
— Вы заблуждаетесь, сударыня. — Лед в глазах, лед в словах, лед за окнами. Кругом один лишь лед, а эти люди называют белый холод весной! — Я еще не выплатил свои долги и, что самое неприятное, не вернул чужие.
— Чужие долги взимают дурные ростовщики, — прошептала Мэллит, вспоминая слепой синий взгляд и отказавшееся повиноваться тело. — Я должна вам, но я не просила в долг.
— Сударыня, — названный Валентином смотрел не на нее, а на свою руку, — я не дал выходцу вас увести, но я вижу, что жить вы не желаете. Прежде чем уйти, я обязан сказать вам одну вещь. Если ваша обида и допущенная по отношению к вам несправедливость окажутся сильнее… Что ж… Я сделал все, что мог.
— Ничтожная слушает. — Слова — как дождь. Они погасят костер и не наполнят бездну.
— Я еще не любил, — сказал первородный, — и я потерял хоть и много, но далеко не все. Я не вправе вас поучать, но у меня был старший брат. Однажды ему показалось, что смерть лучше жизни, и он решил умереть. Ему не позволили. Мой брат был… очень раздосадован. Тем не менее со временем он понял, что хочет жить. Разговор с ним мог бы вам помочь, но, к несчастью, Юстиниан погиб. Его убили. Брат оставил мне свои долги, которые я намерен рано или поздно отдать. В том числе и долг человеку, заставившему Юстиниана по достоинству оценить жизнь. Я рассказываю вам об этом ради слов, которые мой брат услышал от своего старшего друга. Чтобы вы не подумали, будто они принадлежат мне.
Бывает так, госпожа баронесса, что на тебя ополчится само мироздание. Не потому, что ты виновен или плох, и не потому, что ненавидят лично тебя. Просто мир устроен так, что тебе не жить, как ты того хочешь. Это плохо, страшно, несправедливо, но это не повод не жить вообще. Не повод ненавидеть всех, кому не больно. Не повод заползти под корягу и ждать, когда за тобой придут. И уж тем более не повод не быть собой! Мироздание — это еще не мир, а предсказание — не судьба! То, что пытается нами играть, может отправляться хоть в Закат! Мы принадлежим не ему. Мы сами из себя создаем смысл нашей жизни, как жемчужницы создают перламутр. Из боли, из раны, из занозы рождается неплохой жемчуг, сударыня, и он принадлежит нам, а не тому, что нас ранило.

— Утешавший не желавшего жить был мудр и добр, но что он знал о смерти любви?
— Он не был добр. — В полных серебра глазах доброты тоже нет. — Он был честен и хотел помочь. И еще ему не нравилось, когда человек уступает судьбе. Желаю вам доброго пути, баронесса. Надеюсь, ваше нынешнее путешествие окажется приятней предыдущего.

▼Один из самых моих любимых отрывков о Валентине - беседа Руди и Жермона ⬍

— Как молодой Придд? — Рудольф передвинул тарелку с остатками яблочного пирога и обстоятельно стряхнул с мундира крошки. — Не удивляешься собственному выбору?
— Радуюсь, что успел, — усмехнулся Жермон. — Еще пара дней, и Придда ухватил бы Райнштайнер. Вы представляете, что со временем получил бы Талиг?
— Примерно, — кивнул герцог. — В старшем сыне Вальтера от Гогенлоэ было куда меньше.

Остановлюсь тут, пока до Олларии добираются слухи о разорении Агариса.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

На очереди знаменитая переправа, бегом по тронувшемуся льду

▼Скрытый текст⬍

— Зато потом желающих будет хоть отбавляй. Угадать бы еще, где полезут… — пробурчал Жермон, досадуя, что пропустил появление разведчика, а тот был уже на середине реки. Черная косая тень скользила по сверкающему полю, приближаясь к талигойскому берегу. Одетого в белое человека с шестом разглядеть было труднее.
— Хербсте длинна, но удобных для переправы мест не так уж и много, — напомнил не отрывавший взгляда от реки Ойген. — Мы их знаем не хуже дриксов.
— Знаем… Леворукий, куда?!. — Говорить «под руку» — дурная примета, хотя тут выходит «под ногу». — Хорошо бы Бруно проследовал своим прежним маршрутом и пожаловал прямо сюда. Тут и река поуже, и к цели близко.
Ойген неопределенно качнул головой:
— Может быть, но упускать из вида другие возможности было бы непростительной беспечностью, каковой мы все-таки не страдаем. Если Бруно не выберет в качестве цели Южную Марагону, а пойдет в Придду, то, кроме Доннервальда, у него будут на выбор Печальный язык, Ойленфурт и еще дальше к западу — Зинкероне.
— Ойленфурт — удобное место, — припомнил Ариго, — берега удобные, течение спокойное. Можно быстро выйти к Мариенбургу, где сходятся несколько дорог, в том числе и на Акону.
— Несомненно, но ближе всего к Доннервальду — Печальный язык со своим мысом, перекрывающим треть реки. Да, форт напротив мыса мы укрепили, но для Бруно место все равно очень заманчивое. У Зинкероне берега тоже позволяют быстро наладить переправу, но тогда дриксы слишком отдалятся от своей цели. Если считать таковой Доннервальд. И до Южной Марагоны оттуда также не близко.
Жермон не ответил, и разговор прервался — обсуждать весеннюю кампанию, когда кто-то, рискуя собой, бежит по тронувшемуся льду, не мог даже бергер. Ойген внимательно следил за разведчиком, время от времени удовлетворенно кивая. Один раз барон подался вперед, словно собираясь крикнуть, но тень резко метнулась в сторону и взмыла в длинном прыжке. Райнштайнер повернулся к собеседнику.
— Этот человек переправится благополучно, — объявил барон непререкаемым тоном. — Он знает, как ходить по льду, и чувствует реку. Его следует поощрить. попытка спасти шкурку Придда засчитана
— Пусть только доберется, — проворчал Жермон, не отрывая взгляда от солдата, управлявшегося с шестом не хуже канатного плясуна. Генерал предпочитал рисковать сам, а не смотреть, как это делают другие, но сейчас мог только стискивать зубы.
— Лед крепкий и цельный, — успокоил бергер. — Выше по течению нет мостов до самых порогов. Главное — удачно перебраться через прибрежную щель.
Ариго промолчал. Человек метался уже у самой кромки льда. На первый взгляд его движения казались беспорядочными, но лишь на первый. Разведчик прекрасно знал, что делает. Разбег, упор, белая фигура припадает на одно колено и сразу же вскакивает. Знакомая фигура, очень знакомая. так ешкин же ж кот, сам знал, кого умыкнул из-под носа Ойгена
— Вам так не терпится накормить младшего Савиньяка шляпой? — Жермон, не помня себя от ярости, шагнул вперед. — Мальчишка!
— Никоим образом, господин генерал. — Валентин Придд был мокрым, как недотопленная кошка, и спокойным, как четыре Ойгена. — Исполнение мною служебных обязанностей не имеет ни малейшего касательства к мнению теньента Сэ о чем бы то ни было.
— Насколько я понял, полком Валентина Придда командует новый граф Гирке? — уточнил Райнштайнер, откладывая очередной пакет. — А сам молодой полковник находится при тебе?
— У Валентина нет военного опыта, и он это понимает.
— Ты полагаешь, что остальные качества у него в избытке?
— Именно, — подтвердил Ариго. — Особенно хорошо ему удается то, на что нет прямого запрета. Ты едешь прямо сейчас?
— Если ты отказываешься накормить меня завтраком.
— Значит, это будет все-таки завтрак, а не ужин. — Жермон потянулся и подкрутил усы. — Сейчас распоряжусь.
— Перед отъездом мне нужно переговорить с полковником Приддом, — добавил бергер, складывая отобранные записи в плоскую кожаную сумку. — Разумеется, если ты не убил его за ненарушение несуществующего приказа.
— Теперь он существует, — огрызнулся Ариго. — Со вчерашнего дня полковникам запрещено проверять разъезды без должного сопровождения.
— Ты неправильно оцениваешь диспозицию. — Бергер аккуратно застегнул сумку, положил ее на один из стульев и перешел к обеденному столу. — Нет смысла охранять конюшню уведенной лошади. На твоем месте я бы запретил высшим офицерам лично исполнять то, что может сделать нижестоящий. На какое-то время это поможет, но, чтобы составлять приказы для полковника Придда, следует выписать законника. Не факт, что поможет, но Ойген прекрасен в выражениях

▼беседа айсбергов⬍

— Командор Райнштайнер считает, что смерть Джастина не случайна, — ляпнул Жермон, будто о том, что «спруты» прикончили своего же наследника, не болтали от Бергмарк до Хексберг.
— Я тоже так считаю, — невозмутимо подтвердил Придд.
— Вы согласны ответить на мои вопросы?
— Если получу приказ регента или сочту, что это действительно важно.
Жермон прошел к столу и налил себе вина. Следить на трезвую голову за беседой двух айсбергов было выше его сил.
— Мне нужен откровенный ответ, поэтому я надеюсь на ваше понимание и здравый смысл. — Валентин мог быть братом Ойгена, но у барона не было братьев. — Я пришел к выводу, что Колиньяры и Манрики намеревались, самое малое, сравняться по влиятельности с Алва, Ноймариненами, Валмонами и Рафиано. Для этого они собирались уничтожить, ослабить или подчинить ряд фамилий. Первой жертвой я считаю вашего генерала, одной из последних — вашего брата.

▼фехтовальная тренировка Жермона и Придда плюс бонус⬍

— Марикьярская партия. До шестнадцати.
— С вашего разрешения, до двенадцати уколов.
Вот даже как… Решил, что продержится. А почему бы и нет? Школа у мальчишки обычная, дриксенская, опыта не густо, зато хладнокровие — впору Ойгену, а уж добросовестность… Если Валентин за что-то берется, выражение «на совесть» выглядит явным преуменьшением.
— Двенадцать так двенадцать. Надеюсь, ваши успехи не станут поводом для нового разговора с Арно.
— Никоим образом. Выяснение отношений между мной и теньентом Сэ от владения оружием не зависит.
— Я помню, оно зависит от шляпы. Ладно, полковник, пора в позицию. У нас вряд ли больше часа.
Приветственный взмах клинка и радость. Он едва не забыл, каким счастьем может стать движение, спасибо Вальдесу — напомнил…
— Один!
— Несомненно, господин генерал.
— Может, все-таки до шестнадцати?
— Нет.
— Как угодно… Два!
Очередная тренировка катилась обычным порядком. На восьми против трех они завязли. Валентин больше не ошибался. Чем ближе был проигрыш, тем точнее и спокойней он действовал. Хороший признак. Из таких маршалы и выходят… А вот Рокэ понадобился всего один взгляд, чтобы это понять Ариго атаковал и достал-таки противника, но и сам налетел на встречный удар.
Девять на четыре!.. Два месяца назад пределом Придда была пара уколов. На шестнадцать.
— Молодец! — не удержался Жермон и едва не пропустил пятый укол, потому что Придд, в отличие от некоторых, не отвлекался. 

— Пять.
— Мой генерал, это случайность.
Не случайность. Валентин на дураков не оглядывался, вот и попал. Молодец.
— Пять, я сказал!
— И это в Талиге теперь называют боем? Если так пойдет тальше, я…
К Леворукому! Пусть бурчит, они доведут разминку… до приличного конца. Придд не слушает, и он не станет… Да что ж такое!
— Пфе…
— Токоле я буду терпеть это безобразие… Это погубит мой шелудок…
— Хватит, Валентин! — Жермон резко шагнул назад и опустил шпагу. — Я не Райнштайнер и не глухой. Пойдемте, представимся этому недовольному господину. Заодно узнаем, чем именно он недоволен.
Последнее оказалось нетрудным, первое — невозможным. Странный бергер встретил хозяев потоком претензий, напрочь сносившим любые попытки вставить хоть слово. Ветерану, а это был ветеран, не нравилось все, от манеры держать оружие до самого оружия, и от постановки ног до общей тактики ведения поединка. Жермон узнал, в чем заключаются ошибки обоих бойцов, насколько низко пало искусство владения оружием, если «такое» считается общепринятым, и куда катится мир вообще и Талиг в частности.
— Ни зилы, ни устойшивости, ни решительности, — вдохновенно вещал плечистый старец, — отни финты, зкачки та крушение труг фокруг труга. Та разве ше так зрашаются! Поверьте многое повидавшему фоителю! Если бы мы так бились у Аустштарм или, еще хуше, — под Гефлехтштир, проклятые гаунау уше тавно обшифали не только наши горы, но и ваш Надор. А как бы ушасно все кончилось у Винтблуме…
Виндблуме… Плечи, седина, норов… Закатные твари, так это не просто Катершванц! Это барон Ульрих-Бертольд собственной персоной. Спустился с гор спасать Талиг… Бедные племянники, простые и внучатые, бедная Западная армия, бедный город Мариенбург!
— Господин барон, вы прибыли…
— Опыт — это замое фажное! Не перебивайте зтарших, молодой шеловек, они фам раскроют глаза, иначе фы так и останетесь неумелым шонглером, который только фоздух мошет звоей иголкой протыкать…
Ариго с тоской покосился на Придда, полковник держался. Больше рядом не было никого, если не считать часовых и денщика с лошадью. Катершванцы сбежали, и осуждать их за это Жермон не мог. Слава младшего брата барона Зигмунда гремела по всему Северу. В молодости он в немереном количестве истреблял врагов Талига, к старости стал ужасом соотечественников. Теперь Жермон понимал почему.
— Фот фы, — перст ожившей легенды едва не проткнул Ариго живот, — шем фы здесь занимаетесь? Кому фсе это нушно…
— Мне! — огрызнулся Ариго, понимая, что еще немного, и он пойдет на прорыв. — Барон, я наслышан о ваших подвигах, но…
— Мои потвиги не родились на пустом месте. — Воистину спастись от Ульриха-Бертольда можно только бегством! — Я с юности софершенстфую сфое искусство фладения тостойным фоина орушием!
О баронском оружии Ариго тоже слышал, и не раз. Обладая, несмотря на малый для Катершванца рост, даже не медвежьей, а турьей силой, Ульрих-Бертольд повсюду возил за собой чудовищные доспехи и еще более чудовищный шестопер, врученный воителю в качестве награды еще отцом Рудольфа. Огнестрельного оружия ветеран не признавал, равно как и шпаг с палашами, осуждая едва ли не все, что делают другие, особенно «молодняк». Внучатые племянники объясняли сварливость родича врожденным одиночеством: Ульрих-Бертольд не имел близнеца.
— Мне шестьдесят фосем лет, молотой шелофек! Шестдесят фосемь, но я кашдый тень…

— Господин барон, прошу меня простить, — то ли отчеканил, то ли проорал Придд. — Генерала Ариго ровно в полдень ожидает маршал Запада. Господин генерал, мой долг — напомнить вам об аудиенции.
— Фы не фешливы… Когда коворят зтаршие…
— Маршал ждет! — выкрикнул Жермон. — Прошу меня простить… Срочно!
— Господин барон, — Валентин, шагнув вперед, отвесил церемонный поклон, повергший барона во что-то вроде удивления, — если на то будет ваша добрая воля, я хотел бы использовать представившуюся мне счастливую возможность и получить совет Грозы Виндблуме. В Олларии я уделял своей подготовке недостаточно внимания и получил заслуженный урок. Оказавшись на Севере, я дал клятву исправить допущенную ошибку…
Жермон бежал. Трусливо покинув на растерзание доблестный арьергард, притворяясь, что исполняет несуществующий приказ. Единственное, что хоть как-то оправдывало беглеца, это репутация Ульриха-Бертольда. Ветеран был двужилен и беспощаден, но сейчас встретил достойного противника. Жермон не отказался бы проследить за развитием событий. С безопасного расстояния. Например, с Агмарена. напрасно, Валентин с ним справится шутя

▼Арно нарвался на выволочку, после чего офицеры доблестно бежали от страшного врага. Врагов ⬍

— Теньент Сэ, — вопросил свою жертву барон, — вы упомянули полковника Придда. Что это значит?
— Господин генерал, — не растерялся Арно, — мы с товарищами вспоминали однокорытников по Лаик. Мы не виделись около двух лет…
— Ойген, — счел нужным вмешаться Жермон, — они не будут драться.
— Не сомневаюсь. Теньент, надеюсь, вы сообщили своим друзьям, что дуэль во время кампании указом регента приравнена к дезертирству?
— Именно об этом мы и говорили. Как вы только что слышали, лично для меня господина Придда не существует.
Оказывается, это равнодушие вопиет на всех углах.   Впрочем, дуэли не будет, а после войны обормоты как-нибудь разберутся. Если уцелеют.
— Господа Катершванц, оставьте нас, — велел Райнштайнер, и Жермону стало тоскливо и неприятно, как в юности. Генерал не любил присутствовать при раздаче подзатыльников, даже самых справедливых, да и привести Арно в чувство при помощи нотаций представлялось маловероятным.
— Теньент, — скучным голосом начал бергер, — вы желаете выглядеть в глазах друзей неприятным, неумным и слабым?
Арно вскинул голову. Кулаки мальчишки сжались, и генералу показалось, что время-таки бросилось вспять и это он, Жермон Тизо, лихорадочно ищет ответ.
— Теньент, — голубой лед отразил бешеный взгляд Арно так же, как шпага барона отражала атаки Вальдеса, — я жду ответа.
— Нет, господин генерал!
— В таком случае не начинайте разговор с обретенными после долгой разлуки друзьями с жалоб, а то, что я слышал, было именно жалобой, даже если вы не отдаете себе в этом отчета. Господин Ариго, сколько раз полковник Придд упоминал теньента Сэ? Я имею в виду разговоры, начатые господином Приддом.
— Ни разу.
— Каждый разумный человек сделает вывод, что полковник Придд для вас достаточно важен, а вы для него — нет. Второй вывод может оказаться для вас еще менее лестным: вы смелы, потому что вас не замечают, и вы разговорчивы, потому что обижены. Горы молчаливы, а мухи не могут не жужжать, но это не повод уподобляться последним. Можете идти.
— Теперь ты улыбаешься, — не преминул отметить Ойген. — Чему?
— Думаю, что бы ты сказал двадцать лет назад мне. Я только и делал, что петушился.
— В юности я также бывал несдержан, — торжественно объявил барон. — Вряд ли я стал бы тебе хорошим советчиком. Не исключаю, что у нас произошла бы дуэль.
— И фок Варзов пришлось бы искать другого преемника, — помянул-таки гвоздь в собственном сапоге Жермон. — Я всегда считал себя приличным фехтовальщиком, но до вас с Бешеным мне как до Холты.
— До Холты можно доехать за два с половиной месяца,  — заметил бергер. — Чтобы сравняться с вице-адмиралом Вальдесом, тебе потребуется значительно больше времени — и то при условии постоянной работы.
— Ты будешь смеяться, — признался Жермон, — но я так и делаю. Понимаю, что для генерала перед войной это не самое необходимое дело, но рука к эфесу так и тянется, а все из-за вас. Пойми меня правильно, я не завидую, я понять хочу, что вы с Бешеным творили. И ведь был момент, когда я почти разобрался, вот и пытаюсь ощутить все заново. Только со шпагой в руке.
— Я охотно окажу тебе эту услугу. — Ойген казался удивленным. — Не понимаю, почему ты не попросил меня об этом сразу же, как я вернулся. Если ты располагаешь временем, можно начать прямо сейчас. Около твоего дома я видел вполне подходящую площадку.
Временем Жермон располагал, но подходящая площадка оказалась захвачена Ульрихом-Бертольдом Катершванцем. Барон размахивал ручищами и трамбовал землю тяжелым сапогом. Он был счастлив. Рядом с безмятежной физиономией стоял Придд и внимал. картина маслом по сыру
— Ойген, — начал, понизив голос, Жермон, — я отдаю должное заслугам Ульриха-Бертольда, но…
— Можешь не продолжать, — остановил талигойца бергер, — в некоторых случаях отступление является единственным выходом. ну-ну, оправдывайтесь

▼Жермон снова много думает о Спрутах⬍

Гирке вежливо промолчал, как и Валентин. Они были родственниками, но кто кому кем приходится, Жермон не помнил. Граф казался человеком опытным, даже странно, что на службе у супрема он умудрился так заматереть. Еще более странным казалось безоговорочное подчинение Гирке молодому герцогу, если, конечно, полковник не притворяется. Умные служаки, оказавшись в подчинении у титулованных дураков, часто так делают, хотя Валентин на покойного Манрика и иже с ним не похож. Парень вникает во все и не мешает там, где Гирке знает лучше. То ли Рудольф на прощание намекнул, то ли сам додумался, но трясти полком и перевязью перед носом у Арно Придд не стремился, и все-таки хорошо, что он здесь, а Сэ — при Давенпорте.
— Господин генерал, они начали спускать лодки на воду, — без всякого выражения сообщил Валентин. Мыслей командующего он, к счастью, не слышал.как знать, как знать

▼Павсаний воскрес!⬍

— Тогда оцените наше положение. Представьте себе, что вы… Карсфорн.
— Господин генерал, если вы хотите услышать, что причин для беспокойства нет никаких, то полковник Карсфорн об этом уже неоднократно докладывал.
Именно что неоднократно, а из Придда, того и гляди, получится второй Райнштайнер, только Ойгена вариты не волнуют. Барон озабочен погасшими маяками, а Валентин, похоже, нет.
— Хорошо, вы не Карсфорн, а кто вам угодно, главное — что здесь, по-вашему, происходит? И прекратите напоминать мне, что я — генерал. Без вас знаю.
— Слушаюсь, господин Ариго. По моему мнению, пока форт своими пушками прикрывает узость, противник ничего не сможет сделать. Что будет дальше, не могу сказать, но наших сил должно хватить, чтобы не дать дриксенцам захватить часть этого берега и удержать его. Разумеется, если к ним не подойдут крупные силы и не случится каких-нибудь неожиданностей.
— А если случится? Кстати, вы ужинали?
— Нет.
— В таком случае составите мне компанию.
Они были голодны как волки, вернее, как волк и какой-то другой зверь, очень вежливый и достаточно хищный. Гость уплел никоим образом не меньше хозяина, но надо было видеть, с каким изяществом он это делал. На миг Ариго стало неудобно за собственные манеры, потом генерал об этом забыл, высказывая свои опасения уже четвертому собеседнику. Придд слушал, не забывая двигать челюстями. Если он и полагал свое начальство излишне мнительным, то не подавал вида, зато сам Ариго с каждым словом убеждался в собственном ничем не оправданном упрямстве.
— Вообще-то, — честно заключил Жермон, — никаких оснований для тревоги нет. Даже если на нас навалятся не пятнадцать тысяч, а все двадцать, мы продержимся до прихода подмоги. Конечно, когда фок Варзов станет у Доннервальда, Печальный язык обретет для дриксов особую прелесть, но до этого еще надо дожить, а время мы уже выиграем.
Будь на месте Придда Вольфганг, Ойген и тем более Карсфорн, в ответ бы раздалась уже хорошо знакомая речь. Отбивший Ворона мальчишка молчал, сосредоточенно глядя поверх блюда с отменно обглоданными костями. Жермон взялся за кувшин:
— Есть очень среднее вино и хорошее — по утверждению Рёдера — пиво. Что будете?
— Я бы предпочел воду, в крайнем случае — среднее вино.
— Считайте случай крайним.   О чем вы задумались?
— О Павсании.
Тот случай, когда собеседнику Валентина уместно приписать отпавшую челюсть

— Павсания, — ухватил за хвост собеседника Ариго. — Понятия не имею, кто это такой, но почему бы о нем и не подумать? Особенно если нельзя встать и уйти, но вежливость доведет вас до несварения. Воспоминания одинокого Катершванца, мои опасения…
— Я довольно много почерпнул из рассказов господина барона. — Если это извинение, то Ойген — южанин. — И я действительно очень неудачно упомянул Павсания. Теперь мне придется объяснить.
— Вам придется выпить. На сон грядущий… Мы с вами засиделись, а это глупо. «Гуси» легли с курами, вероятно, с ними же и встанут.
— Господин генерал, — обормот не только поднял стакан, но и пригубил, — я прошу минуту вашего внимания. Я вынужден рассказать одну историю, но мне не хотелось бы, чтобы она достигла ушей моих бывших однокорытников.
Конечно! Что у Арно на языке, у этого на уме. Ходить, задрав подбородок, и молчать — не значит не чувствовать. Будь все вместе, первая же баталия что-нибудь бы да прояснила, но Сэ с Катершванцами у фок Варзов, а Придд здесь. Нюхает порох не хуже других, но этого никто не видит, вернее, видят не те.
— Я не намерен вмешиваться в поедание шляпы, — усмехнулся Ариго, — но когда дойдет до дела, горчицу виконту Сэ пришлю.
Хоть бы улыбнулся, паршивец! Вот ведь гордость, а вино не такое уж и плохое. Терпимое вино. Для севера, конечно…
— Господин генерал, я вспомнил о Павсании из-за Пфейтфайера, — объяснил Придд и поставил недопитый стакан. Видимо, счел питейную повинность выполненной.  — Мы полагаем, что дриксы вообще и противостоящий нам генерал в частности руководствуются трудами Пфейтфайера и опытом принца Бруно. Все, что они делают или не делают, мы увязываем с этой посылкой, по крайней мере, пока не доказано обратное. Это напоминает мне то, что случилось в Олларии, которую по приказу временно захватившего ее потомка королевы Бланш стали называть Раканой. Упомянутый потомок возводит свой род к гальтарским анаксам и подчеркивает это с помощью гальтарских же ритуалов, о которых имеет удручающе скудное представление. Окружение потомка знает еще меньше, но боится обнаружить свое невежество, замыкая таким образом порочный круг. Я несколько раз воспользовался этим, ссылаясь на труды Павсания по гальтарскому этикету.
— Не слышал, — с удовольствием признался Жермон Ариго, — не читал и не собираюсь.
— Мой генерал, вам бы не удалось прочесть данный труд при всем желании. Ни один из известных мне по древнейшей истории Павсаниев не писал подобной книги, но достаточно было единожды ее упомянуть в присутствии господина анакса, и Павсаний прочно утвердился в его воображении и, следовательно, в воображении его свиты. Все до единого повели себя так, словно Павсаний лежит у их изголовья, чем окончательно убедили друг друга в его существовании. Ссылка на данный фантом оправдывала любые мои действия, кроме последнего. Господа «гальтарцы» не сомневались, что я обладаю экземпляром столь нужного им руководства и строго следую его предписаниям. Конечно, в нашем случае ситуация иная — труд Пфейтфайера существует на самом деле, и все же… Мой генерал, не получается ли так, что все уверены: фельдмаршал действует в соответствии с книгой, а он делает то, что нужно ему?
— Пожалуй, — выдавил из себя Жермон, с восторгом разглядывая сидящего перед ним наглеца и этот восторг я полностью разделяю с вами, господин Ариго , — именно Павсания я и боюсь. С самого начала…

▼просто горы прекрасного на фоне ранения Жермона⬍

Сперва совет, потом — письма. Рудольфу, Ойгену, сестре… Надо хотя бы сейчас… И не забыть про Валентина. Как это трудно — отмыться, если не плачешь и не каешься. Почему визги слышат и слушают, а дел не видят? печально, но истинно Даже лучшие не видят, но Рудольф объяснит молодняку, кто есть кто. Не прикажет считать своим — убедит, он умеет… Проклятье, смыть отцовское клеймо тяжелей, чем собственное. Войны и той мало, тут только время и поможет, но губить из-за этого молодость? Валентин и так не жил после брата. И не живет…
— Мой генерал.
Гирке и Придд. Легок на помине…
— Граф, благодарю вас… за своевременную атаку. Не думал, что вы решитесь калечить лошадей.
— Я всего лишь выполнил приказ.
Приказ? Чей? Ясно, не Карсфорна и не Ансела. Джордж бы просто не успел — «лиловые» ударили с опережением…
Гирке заслонил молодой полковник.
— Мой генерал, я передал ваш приказ на случай неожиданности на переправе ага, знаем мы эти "приказы", сам решил - сам сделал , — отчеканил он. На красивой физиономии стыло то же упрямство, что зимой на берегу реки. Да, мальчик, ты умеешь рисковать… Погнал в бой своих и спас все дело. Говорят, сын походит на отца. Вранье. Полковники походят на своих генералов и маршалов. На тех, в кого верят. На тех, кто верит им. Алва поверил Придду. Правильно сделал…
— …потерял много крови. Его нельзя тревожить. Отойдемте, я вас выслушаю…
Карсфорн! Все еще тут…
— Господин начальник штаба, вы не имеете права отдавать распоряжения в обход командующего.
— Полковник Придд, вы тем более не имеете права обсуждать приказы вышестоящих. ты ему в глаза посмотри! Он за кого хочешь все порешает
Пора вмешиваться, иначе Карсфорн начнет распоряжаться… раньше времени.
— Полковник Придд прав. — Жермон произнес это достаточно громко, чтоб его услышали. — Что там у вас?
— Капитан Баваар со срочным докладом. — Гэвин все же образцовый начальник штаба. Не согласен ни с чем с самого утра, но исполняет.

— Тогда найдите мне бумагу и перо и отведите Баваара к Берку и Рёдеру. Пусть доложит то, что видел, и давайте сюда вашего врача. Полковник Придд, перед выступлением зайдете ко мне. У меня будет для вас конфиденциальное поручение.
Через двадцать лет парень будет маршалом, но эти двадцать лет ему нужно как-то прожить. (нет, ну про 20 лет - эт ты загнул, маршалом он станет куда быстрее ) Пусть скачет к Рудольфу. Прямо отсюда. С письмами, одно из которых о нем самом и о мертвом брате…
— Валентин, вы что-то хотите сказать?
— Мой генерал, полк готов к выступлению. Граф Гирке и в дальнейшем может исполнять обязанности его командира?
— Разумеется…
— В таком случае прошу оставить меня в вашем распоряжении. Я полагаю, что принесу здесь больше пользы.
Здесь… С умирающим командиром и тремя тысячами против двадцати пяти, если не сорока. Здесь он докажет… Раз и навсегда. Если, конечно, генерал Ариго не ошибается, а если ошибается? Мертвому спишется все, а тому, кто подыграл генеральскому бреду и остался в форте, который по всем раскладам возьмут? Такое может позволить себе Савиньяк, но не Придд.
— Нет, Валентин, я вас здесь не оставлю. Я понимаю, что вы ищете боя, но война только началась… Вы все еще четыреста раз докажете и Арно, и…
— Мой генерал, теньент Сэ для меня никакого значения не имеет. В отличие от Печального языка и вашего состояния. Я считаю свои долгом проследить за тем, чтобы ваши приказания исполнялись должным образом. Мне кажется, это не будет излишним.
Леворукий его побери! Нашел, чем взять, почти нашел, потому что оставлять Валентина здесь нельзя. Как бы ни хотелось…
— Берк и Рёдер не нуждаются в переводчиках. То, что я намерен вам поручить, гораздо важнее. Кроме того, у меня к вам личная просьба… Я надеюсь, что моя… сестра скоро будет свободна. Я напишу ей, но будет лучше… если она услышит рассказ очевидца.
— Мой генерал, можете считать это дерзостью, но я не считаю себя вправе вас оставить. Я так или иначе повлиял на принятое вами решение. И я за него в ответе.
— Чушь. После известий об обозе… я мог решить только так. Хватит, Валентин… Приказы не обсуждаются, а я как-то привык… отвечать за свои решения без посторонней помощи.
— Но для успешного выполнения ваших решений здесь и сейчас помощь вам потребуется.
— Леворукий и все кошки его!.. И как только Алве удалось вас… отослать?
— Мой генерал, я пришел к выводу, что Первый маршал Талига сможет без меня обойтись. нет, ну я его обожаю

Закругляюсь, хорошего много сразу тоже нельзя

Отредактировано (2025-05-09 07:04:27)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Булькаю дальше

▼Жермон тоже взят под контроль  ⬍

– Вы уверены, что я позволил вам болтаться здесь?
– Я понял вас именно таким образом. Генерал Ансел с моими выводами согласился.
Правильно он понял, хотя и врет в глаза. Бывают же такие! Жермон, ты не один пал жертвой, не плачь
– Берк, вы свободны… И заберите своего… коновала.
– Но…
– Когда он понадобится… его позовут… Валентин… закройте дверь.
– Слушаюсь.
Уходят. А что им остается? Придд в самом деле находка для любого генерала, но держать такого в Торке… То же, что возить пушки на морисках.
– Садитесь. Так, чтобы я мог вас видеть… Ансел ушел вовремя?
– Авангард выступил ровно в пять. Основные силы покинули форт тоже достаточно быстро.
– В авангарде пошел Гирке?
– Да.
Мы никогда не скажем о своих людях и своих заслугах. Гордость у нас такая – делать и молчать… И извинений чужих нам не надо, нам вообще ничего не надо! Тьфу!
– Вы прекрасно умеете врать… Вернее, повернуть дело так… что другие… соврут себе сами… Но мне от вас нужна правда.
– Сударь, я не врач. – Опять понял. Закатные твари, он так со всеми или только с умирающим начальством? Перепугавшийся Жермон слишком рано помирать собрался

▼Жермон полностью капитулировал ⬍

– Ночная разведка прояснила мало…
– Ночная? – Молодцы, зря времени не теряли! – Кто переправлялся? Когда? Что удалось увидеть?
– Почти ничего. – Показалось или мнется? Закатные твари, после этой дурацкой пули всюду чудятся вруны!
– Кто ходил за реку?
– Капрал Кроунер и… полковник Придд.
Так! Не только вруны, но и авантюристы. Хоть сейчас в Варасту.
– Надо полагать, полковник Придд подался в адуаны с вашего разрешения?
– Мой генерал, обороной командуете вы. Вам подчиняюсь как я, так и Рёдер и Придд. Мы в равных чинах и в равном положении. Полковник договаривался с Бавааром, но он был прав.
– В чем, раздери его кошки?!
– Мы все сочли необходимым уточнить известия о пушках. Мой генерал, малая численность оставшихся у переправы войск… Мы не можем сидеть с завязанными глазами. Баваар согласился, что нужно смотреть, но его люди валились с ног… Двое суток беспрерывного рейда, сами понимаете!.. Кроунер отдохнул, решили, что он и пойдет.
– Ясно.
Обормот явочным порядком назначил себя напарником Кроунера. Воспользовался тем, что генерал накачался снотворным, а Берк с Рёдером ему не начальники, и назначил. а ты чего хотел от Валентина? Баваар, тот пришел в восторг, обнаружив родственную душу, а вот малыш Арно нарвался. Хорошо так, основательно…И будет прекрасен тот миг, когда до Арно это дойдет наконец
– Где этот адуан? За рекой?
– Нет, на том берегу остался Кроунер. Придд под утро вернулся. Он сообщил, что…
– Давайте его сюда.
Если он понимает хоть что-то, обормот опять под дверью. За Хербсте ему понадобилось! У Баваара люди устали? Ну так и шел бы сам! Когда солдат падает, офицеру положено шагать.
– Мой генерал.
Стоит. По стойке смирно. Смотрит. Ждет выговора и ни кошки не боится. Подумаешь, раненый начальник выругает, зато мы по-своему повернули. И будем поворачивать. Что с нами в осажденном форте сделаешь, а после… После ругать станет глупо, после – только к ордену, но об орденах Придд не думает. Кто угодно, но не он.как знать
– Кто вам позволил нарушить приказ? – начал Жермон, понимая, что тратит время на бессмысленный ритуал.совесть не позволила капитулировать без попытки хотя бы побарахтаться напоследок  – Отвечайте.
– Мой генерал, – изволил ответить Придд, – я действовал в строгом соответствии с моими обязанностями.
– Вам, то есть не вам лично да-да, рассказывай , а всем офицерам, было запрещено лезть не в свое дело!
– Мой генерал, если мне не изменяет память, приказ запрещает офицерам лично заниматься тем, что могут выполнить подчиненные. Вчера в моем распоряжении не было никого, кто мог сопровождать капрала Кроунера. Тем не менее я сожалею, что вызвал ваше неудовольствие в сложившихся обстоятельствах.
Сожалеет он! Как тот лис о сожранном петухе. До первой курицы. а вот теперь Жермон резко поумнел и все понял правильно
Все-таки потрясающий наглец, а еще говорят, молодежь измельчала! Врут. Нет, это просто особый случай

▼Как появилось прозвище Зараза⬍

– Мой генерал? – Валентин ловко вскочил в ползущую телегу. Серый спокойно шагал рядом, словно какая-нибудь торская лохматка.
– Вам не жаль Печальный Язык? – Откровенничать с мальчишкой, похоже, входило в привычку. – У меня жар, я понимаю…
– Я здоров, но мне тоже жаль. Оставлять то, что еще можно защищать, всегда неприятно.
– Вы удивительно умеете… подбирать слова.
– Меня этому учили, к тому же я оставил собственный дом. Мне казалось, он смотрит мне в спину, я едва не обернулся… Мой генерал, слышите? Впереди колонны. Разрешите?
Прыжок наземь, прыжок в седло. Топот. То, что молодой полковник трется возле командующего, никого не удивляет и не злит. Оставшийся в осажденном форте и дважды ходивший на тот берег Зараза мог позволить себе и не такое. Именно Валентин, не удовлетворенный тем, что видел Кроунер, пошел за ответом и нашел его. Герцог даже не пытался считать стоявших напротив форта «гусей»; переплыв вместе с конем Хербсте выше по течению, он отправился туда, где, окажись Жермон прав, должен был пройти обоз. Отправился и отыскал следы, как старые, так и совсем свежие. Лагерь у Печального Языка был перевалочным на пути к двойной переправе: через заболоченную Штарбах и Хербсте. Переправе, которой воспользовался Бруно. Валентин вернулся средь бела дня и доложил об открытии. Именно тогда у Баваара и вырвалось восхищенное «зар-р-раза!». И прилипло к Придду намертво, став его первым орденом. Такие прозвища стоят дорого. Король, подписывая орденский патент, может ошибиться, рота, полк, армия – никогда.

▼Коник, дуэль и спасение шляпы от поедания⬍

Жермон подкрутил усы, сгреб со стульев и стола непонятно как заползшие туда вещи и бросил на койку. Обычно генерал порядком не злоупотреблял, но взгляды Ойгена оставляли стойкое ощущение выволочки, а теперь добавился Придд. Дожидаться, когда они в четыре глаза уставятся на какую-нибудь миску или рубаху, Ариго не собирался.
Но мы знаем, что это Жермона все-таки не спасет
– Как его зовут? – Жермон предложил гнедому вторую морковку и понял, что хочет в седло. Прямо сейчас.
– Его зовут Барон. – Райнштайнер довольно улыбнулся. – Я не буду против, если ты иногда станешь называть его Ойгеном, но постарайся не пить с ним на брудершафт.
Это несомненно было шуткой, и Жермон засмеялся.
Порой у Огена шутки бывают вполне удачными

Длинный баронский палец указал направо, где пара здоровенных горцев усердно выпихивала друг друга из довольно-таки кривого круга. Рядом, подбадривая борцов, топтались бергеры и несколько кавалеристов Гирке. Кто-то на кого-то ставил, кто-то отвечал…
– Предлагаешь присоединиться?
– Если ты готов отложить обед.
– Я предпочту телятину. Сделать ставки можем позднее.
Лагерь шумел, веселый бирюзовый лагерь, где собрались люди, равно готовые обедать, бороться и убивать. Они здоровались и улыбались, показывая крупные белые зубы, Жермон отвечал и думал о доме, но не так, как обычно.

– Пфе!
Несуществующие тучи развеялись, светящийся белый камень сменили опрятные палатки. Жермон потряс головой и понял, что у него колотится сердце. он узнает непарного Катершванца с трех нот и затрепещет сердечко в груди Ну не дурак ли?! Хотя после ран, после серьезных ран, бывает и не такое.
– Это интересно, – сообщил позабытый Ойген. – Интересно с двух сторон сразу.
– Даже так? – скрыл свое замешательство Жермон и понял, что барон говорит не о нем. Ну кто станет оглядываться на вдруг примолкшего приятеля, когда впереди фыркает, топает ногами и тычет указательным пальцем Ульрих-Бертольд, возмущенный разворачивающимся перед ним двойным поединком.
Райнштайнер быстро пошел вперед, Жермон похромал следом. В одном из бойцов он уже узнал Валентина, фехтовавшего с кем-то из молодых Катершванцев. С кем – генерал, естественно, понять не смог. Плечистый белоголовый парень ловко управлялся с клинком, но Валентин превосходил противника, немного, но превосходил! На первый взгляд, Придд дрался как всегда, Жермон узнавал отдельные приемы, в том числе и свои собственные, и все же это был совсем другой поединок! Сдержанность, холодность, расчет – это да, это никуда не делось… Но вдруг появившийся напор, словно парень что-то доказывает… Кому? Потрясающему кулаками непарному барону? Себе? Сопернику?
– Пфе! – возопил Ульрих-Бертольд и топнул ногой. – Норберт, фиконт! Фы биться есть или фальять туракофф?
Виконт? Конечно же, виконт, в нем все и дело! Засмотревшись на Придда, Жермон не обратил внимания на вторую пару. Весьма примечательную. Второй молодой Катершванц, точная копия первого, фехтовал с Арно, стяжав негодование Ульриха-Бертольда. Вполне заслуженное, и не из-за слабости, о нет! Дело было в любопытстве – и бергер, и особенно Арно больше интересовались соседями, чем собственным противником. Да ладно, Жермон, вы с Ойгеном тоже туда смотрели, как и вообще все
– Фы так и будьете протафать глаза?! Это нефозмошно глядеть без злез!
Это было если не невозможно, то забавно. Виконт Сэ демонстрировал чудеса гибкости и изворотливости, лишь бы хоть краешком глаза видеть, что происходит у однокорытников. Арно в своем репертуаре Будь Норберт сосредоточен на схватке, виконту б не поздоровилось, но близнец, к очевидному неудовольствию заслуженного родственника, держался не лучше Арно.
– Я не шелаю такое глядеть есть! Пфе! Фы не бойцы; фы – любопьитные форо́ны!
– Не хочешь заключить пари? – Ойген по примеру Арно любовался на первую пару. – Четыре к двум.
– Ставишь на земляка?
– На полковника Придда.
– Близнец тоже хорош…
– Ты принимаешь пари?
– Нет. Я жадничаю.
Катершванцу приходилось туго, но поколебать дух достойного сына гор не могло ничто. Парень стойко защищался, временами пытаясь огрызаться. Выучка у него была отличная, сила и скорость выше всяческих похвал, но Валентин выглядел опытней и, главное, разнообразнее. И, раздери его кошки, он был нацелен на победу в каждом своем движении, даже самом простом.
– Ты – хороший учитель, – одобрил Ойген. – Но Придда нужно научить спокойствию. Это придется делать мне. Так ты не принял пари?
– Пфе! Я не могу тальше финосить зей балаган! Норберт, фиконт, фон из плаца! Я недофольен… Я ф ярости!
Арно и Норберт не ушли: стало незачем. Все закончилось после решительной и бурной атаки. Атаки не Придда и даже не Жермона, а… почти Вальдеса! Бергер пропустил пару легких ударов, которые, дерись обалдуи без колпачков, были бы отнюдь не безобидными, но основные угрозы сумел парировать, после чего отскочил назад и поднял шпагу. Возмущенное фырканье старого бойца заглушило стук клинков и завершилось громогласным: «Перерыф!»
Фехтовальщики остановились. Бергер почесал взмокшую спину, Валентин пригладил волосы и расправил воротник рубахи. Он запыхался, хоть и не слишком.
– На фас мошно змотреть, – решил Ульрих-Бертольд. – Это уше мошет быть! Фы работали, а не ловили форон.
Валентин вежливо поклонился. Сперва барону, затем – противнику, а тот внезапно расплылся в улыбке.
– Ты очень хорошо прибавил после Лаик, – объявил он. – Я твою руку больше совсем не знаю. Я буду рад узнавать ее снова.
– К твоим услугам. – Если Валентин и хотел победить, то не для того, чтобы водрузить сопернику лапу на грудь.  – С разрешения господина барона, почту за честь.
– Фы мошете играть звоими зубчистками и звоими любьезностями в тругих местах, – не преминул уточнить тот. – Здесь на фечер фы имеете работать тобрым для фоителя орушием.
– Боюсь, у меня нет ничего, кроме шпаги. Я постараюсь найти, но не уверен, что успею.
– Фы тва раза фыходили из окрушений, – проявил осведомленность грозный старец, – и не мошете иметь для зебя много фешшей. Ф моем обозе я имею фсе нушное, и фы его получите. Наука идет фам фпрок, но это пофот не для задирания носа, а для трута. Отшень польшого. Фы готовы?
Заклейменный Норберт опустил глаза, но перед этим успел подмигнуть братцу. На особо трепещущего он не походил, но и бодаться с разъяренным воителем не рвался, а вот Арно не выдержал.
– Трудно улучшить высокое мастерство, – изрек он, обращаясь к товарищу по несчастью. – Полковнику Придду проще. Я не помню, каким он вышел из Лаик, но точно не первым и даже не четвертым.
– Восьмым, с вашего разрешения. – Придд слегка поклонился. – Мне казалось, вы должны помнить. Вы еще в Лаик очень внимательно следили за поединками, в которых не участвовали лично. Валентин, пощади беднягу и не бей лежачего
Арно вздернул подбородок. Он знал, что ответить, мешало некстати припершееся начальство. Жермон огляделся по сторонам в поисках камня или бочонка, на который можно было присесть. Не нашел и отчего-то разозлился. Лаикские приключения молодняка генерала занимали мало, но настроение почему-то портили. Не потому ли, что провожать «унара Жермона» в Торку не пришел никто из болтавшихся в столице однокорытников? Впрочем, он никого не звал.
– Я вышел из Лаик фторым перфым! – напомнил о себе Ульрих-Бертольд. – Я зтал перфым-перфым в орушейном зале, таким перфым, что прошие ненушности фроде малефания и фиршей мне не мешали. Мне есть зтранно, што фы фыходили фосьмой, Йоханн – пятый, а Норберт – фторой. Это есть ошень похоше на нешестности…
– Я занял то место, которого стоил, – вступился за честь «жеребячьего загона» Валентин. – Именно поэтому позволю себе не согласиться с виконтом Сэ. Достигнутые в Лаик успехи не мешают как росту, так и падению. Хочется верить, что здесь присутствующие выбрали рост. Сегодня Йоганн парировал довольно сложные и опасные удары, которых я в Лаик не знал.
– Та-та, это так есть, – счел своим долгом подтвердить Ульрих-Бертольд, хотя его никто не спрашивал. – Но фся опасность их кончается, когда начинается настояший бой. Тругое тело, што ф Лаик требуется фладеть именно шпагой. Успехи на танном попритше тают фыпускное место. Ф мои фремена перфый яфлялся настояшим перфым!
– В нашем выпуске первое и второе место определили описательные науки, – объяснил Валентин. – В фехтовании Эстебан Колиньяр и Норберт Катершванц были равны, но следующие номера в самом деле назвала шпага.
– Это телалось шестно? – Ульрих-Бертольд желал знать и не желал успокаиваться.
– В том, что касается меня, без сомнения. – Придд очередной раз слегка поклонился. – Я был заметно слабее Норберта и Йоганна и не знал приема, которым меня победил Эдвард Феншо.
– Теперь тебе Эдвард не соперник! – засмеялся Йоганн. – Но еще остаемся я и Норберт. Ведь так? Было бы красиво собраться всем нашим в Лаик и смотреть, кто теперь первый, а кто фосьмой!
– Это невозможно. – Валентин аккуратно убрал шпагу в ножны. – Первым в нашем выпуске навсегда остался Эстебан Колиньяр.
– Потому что я поступал не должным образом! – Разом раскрасневшийся Йоганн топнул ногой не хуже знаменитого родича. – Я отдавал свое место тому, кого считал обиженным другом, но я был не прав, пропуская такие простые удары… Это сделало первым Колиньяра. Я сбивал все места, и мне давно хотелось это признавать.
– Уступить свое место – не значит занять чужое. – Арно хлопнул бергера по плечу. – Я бы, дерись я с Окделлом, тоже уступил. Назло Свину и… нашему скромному графу Медузе.
– А я теперь думаю, что Берто правильно не давал Окделлу третье место. Дружба не считает, даже если дружба кончилась, но мы с Норбертом много вспоминали. Мы хотели понимать, где было начало. Окделл брал сперва от нас пяти Старую галерею, потом от меня – выход в четверку, потом от других людей много всего и привыкал…
– Мы не знаем, что думал и думает Ричард! – Арно бешено сверкнул глазами. – Я бы посоветовал не делать этого за него, по крайней мере в моем присутствии. До нашей встречи Окделл мне друг, а после мы все решим сами. Наше место зависит не только от умения владеть шпагой, но и от… умения владеть совестью.
Арно спорил с Йоганном, глядя на Придда, но ответил ему Ариго. Не мог не ответить. Потому что вспомнил, так вспомнил, что сам чуть не выхватил клинок.
– Никто не мешает тебе верить в друга. – Именно так все и было. Те же слова, те же мысли, только предателя звали иначе, предателя, которого держали в друзьях! – Но встречаться с «другом Ричардом» ты один не пойдешь. Твой отец тоже ехал к другу…
– Ты устал? – Ойген замечал все, заметил и то, что «друг Герман» сейчас взорвется. – Затронутые нами предметы требуют прояснения, но меньше, чем твоя рана – отдыха и уже приготовившееся мясо – съедения. Удачно, что я могу сообщить всем присутствующим одну новость. Маршал Запада испрашивает у регента для полковника Придда орден Талигойской Розы. Бои у форта Печальный Язык разрешили имевший место в Старой Придде спор, и пора развесить все трофеи по стенам. Прошу всех ко мне.
– Ты должен рассказать нам про свой подвиг! – загорелся Йоганн. Норберт озабоченно взглянул на Арно, тот пожал плечами.
– О делах полковника Придда расскажет генерал Ариго, – уточнил Ойген. – Это будет очень полезная закуска, а потом мы будем есть телятину, а виконт Сэ – свою шляпу с любой из имеющихся у меня подлив. Яблоко от яблони, ну или наоборот, короче, Ойген тоже жесток   и вообще, он как будто больше всех жаждет увидеть, как Арно будет есть шляпу
Арно залихватски сдвинул обреченную шляпу набекрень, он не собирался сдаваться. Ульрих-Бертольд фыркнул, зачем-то попробовал ногой твердость площадки и засопел. Близнецы переглянулись. Придд щелкнул каблуками.
– Мой генерал, – ровным голосом доложил он, – условия пари можно трактовать и так, что я не только должен принять участие в сражении, но и остаться до конца года подданным Талига. У шляпы виконта Сэ еще есть время. Внезапно явленная милость Арно, тебя опять спасли
– В таком случае телятину будут есть все, – постановил уставший от препирательств Ариго. – Лично я голоден, как тысяча кошек.
– Это – признак выздоровления. Прошу всех присутствующих.

▼Жермон и Ойген типа судьи, ставят баллы Валентину⬍

– Виконт Сэ поступает под твое начало. Я говорил с Давенпортом, он согласен, но предварительно надо прояснить ситуацию вокруг Придда. Ты к нему пристрастен, что вполне объяснимо, но ты умный и честный генерал. Что ты можешь сказать о своем полковнике?
– Кошки его разберут… Парень – отличный офицер, для своего возраста, конечно. При этом у обормота в башке есть… граница, за которой он начинает творить то, что считает нужным. Где эта граница проходит, мне не ясно, так что за Валентином надо присматривать, хотя… Когда меня свалило, он решил, что присматривать нужно за мной.
– И присмотрел. – Райнштайнер не издевался, просто делал выводы. Да-да, именно так, ни разу не издевается  – Сперва я счел возможным поверить данным в присутствии виконта Сэ объяснениям, но сейчас вижу, что Придд недоговаривает. Он, безусловно, заботится о своих людях и своих родственниках, но исполнять фамильный долг можно по-разному. Я склонен считать твоего Заразу не расчетливым подлецом, а человеком с прописанным в костях, но при этом осмысленным представлением о том, кому и чем он обязан. Расчетливый подлец не встанет между выходцем и девушкой. Я осознанно опускаю то, что Придд делал, находясь под твоим началом. Здесь он мог зарабатывать репутацию, там – нет. Самое ценное и тонкое наблюдение, между прочим
– Ты меня убеждаешь? Не надо ломиться в открытую дверь.
– Я тебя убеждаю лишь в том, что нельзя закрывать глаза на молодую запальчивость. Полковник Придд вряд ли способен на поступки, которые мы называем бесчестными, но теньент Савиньяк обвиняет его именно в таковых. Я прошу твоего содействия в расследовании.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Бульканье с пузырями опять

▼Подбивание баланса с Сузой-Музой⬍

Валентин был невозмутим как бергер, а бергеры честно готовились выслушать начальство. Арно тоже готовился и пытался казаться спокойным, а казался упрямым. Если б с ним поговорила мать, было бы проще…
– Господа, сперва нам предстоит прояснить некоторые обстоятельства. Теньент Савиньяк, правильно ли мы с генералом Ариго понимаем: вы считаете, что в Лаик под именем Сузы-Музы скрывался господин Придд? А на кого ж еще вешать всех собак?
– Да. Я счита…
– У вас имеются доказательства?
– Не те, которые примут законники.
– Тем не менее обоснуйте свое мнение.
– Шутки были слишком хорошо продуманы для большинства из нас, но только не для Придда. В этом доме привыкли действовать исподтишка и прятаться за других. Не у всех из нас есть старшие братья, которые могут рассказать про Лаик, у Придда брат был. Титул графа Медузы подходит ему больше, чем остальным. В Олларии Придд пользовался подлинной печатью Сузы-Музы, а господин Борн – нет. В Лаик граф назвался «благородным и голодным». Борн подписывался «благородный и свободный».
– Откуда вы это узнали?
– От теньента Вардена. Сейчас он у Давенпорта. Вардена взял в королевскую охрану Ли… граф Савиньяк, после мятежа Рокслеев теньент остался во дворце, но…
– И что Варден говорит о Придде? – перебил упрямца Жермон.
– Персона герцога Придда меня не интересует! – взвился Арно. – Я…
– Вы уже получили замечание на сей счет, – не преминул вернуть поводья в свои руки Райнштайнер. – Но мы собрались выяснить личность «графа» из Лаик. Теньент, вы можете что-то добавить?
– Нет!
– Господа Катершванц, что думаете вы?
– Я хочу верить, что это не Валентин, – Норберт в самом деле этого хотел, – но я не знал про печать. Я хочу понять…
– А я нет! – брякнул Йоганн и покраснел. – Суза-Муза в Лаик был свинья, Валентин нет. И еще он не трус… Я не говорил с Фарденом, я говорил с теми, кто шел от Печального Языка. Один человек не может быть таким и таким, значит, это разные люди. И потом, один человек не мог вешать потекс, а Придд в Лаик всегда ходил один…
– Полковник Придд, я не прошу вас отвечать, я приказываю. Вы знаете, кто действовал в Лаик под именем графа Медузы?
– Отвечайте, Валентин, – подтвердил приказ Жермон. – Пора с этим покончить…
– Слушаюсь. В Лаик под именем Сузы-Музы действовало несколько человек.
– Вы были в их числе?
– Да.
– Кто еще?
– Не берусь утверждать. Раньше я думал про господ Колиньяра, Салину и Савиньяка, но ошибся самое малое в отношении последнего. Позже я услышал про подмену шпаги капитана вертелом и пришел к выводу, что Сузе-Музе кто-то помогал.
– Что делали лично вы?
– Дважды выходил ночью из своей комнаты.
– И всё?
– Я предпочел бы не отвечать. да ешкин кот!
– Вы в армии. Потрудитесь ответить. Когда вы выходили?
– В первый раз – на третью ночь после появления Сузы-Музы.
– Полковник Придд, если вы думаете, что я устану задавать вопросы, вы ошибаетесь. Либо вы расскажете все по порядку, либо я стану спрашивать, пока не получу необходимые мне ответы. Итак, что вы делали оба раза и что видели?
– Закатные твари! – Жермон не выдержал и налил себе полный стакан. – Можно подумать, у нас нет более важных дел! Не знаю, как в Лаик сейчас, но меня вышвырнули из Олларии, когда в ней болтались шестеро моих однокорытников, и что-то никто не бросился меня спасать…
– Сколько из твоих однокорытников остались твоими друзьями? – Ойген тоже счел уместным подойти к столу, но вину предпочел воду. – Сколько, Герман?
– Какое это имеет значение?
– Никакого, но ты помнишь, сколько их было, до сих пор.
– Мало ли какая чушь держится в голове. Валентин, за какими кошками ты выходил?
– Я осматривал здание.
– Сейчас я начну жалеть манриковских дознавателей… Ты можешь сказать, как было, чтобы от тебя отстали раз и навсегда?! Не однокорытники, так хотя бы мы!
– Постой, Герман. Осматривая здание, вы кого-то встретили?
– Я почти столкнулся с Эстебаном Колиньяром, но он меня не заметил. Второй раз я не встретил никого.
– Тогда вы тоже осматривали здание?
– В этом не было необходимости. Я зашел к капитану Арамоне и оставил у него на столе почетный диплом дурака, труса, пьяницы и невежды, а также уведомление о кончине Сузы-Музы.
– Арамона вас не заметил?
– Я рассчитывал, что он пьян и спит, но его не было, иначе я слышал бы храп. Отсутствие капитана меня удивило, тем не менее я сделал то, что намеревался.
– Вы приближались к Старой галерее?
– Я принес туда ужин.
– Что было в корзине?
– Это был мешок.
– Что было в мешке?
– Свечи, огниво, хлеб, сыр, ветчина, пироги и вино.
– Какое?
– Арамона пил дорогую тинту. Бутыли хранились в особом погребе. Я взял одну, но открывать не стал.
– Это была тинта! – хлопнул в ладоши Йоганн. – Отличная тинта, хотя Берто и Паоло хотели своей южной кислятины.
– Господа, – прервал бергерские восторги Ойген, – есть ли у вас сомнения в том, что рассказал полковник Придд?
Арно молчал, Йоганн со счастливой улыбкой проорал: «Нет!», Норберт свел брови, сразу став похожим на своего склочного родича.
– Я не сомневаюсь, что Валентин доказывал нашу невиновность, но я хочу знать про печать, подкинутые Ричарду улики и про то, как вешали штаны капитана Арамоны.
– Да, – поддержал близнеца Йоганн, – хроссе потекс, как ее цепляли?
– Полковник, вы можете ответить на эти вопросы?
– О панталонах я не могу сказать ничего.
– Хорошо. Скажите, откуда у вас печать?
– Я ее нашел. Как справедливо напомнил господин Савиньяк, я – Придд. Лаик мне не казалась дружественным местом. Я в первую же ночь тщательно обыскал свою комнату и обнаружил отмычки, печать с гербом тогда еще неизвестного мне Сузы-Музы, набор грифелей для рисования и настойку кошачьего корня. Мне не хотелось оставлять эти вещи у себя, но и выбрасывать их я счел преждевременным. На следующий день я выбрал в саду дерево с подходящим дуплом и перенес находки туда. Когда появился Суза-Муза, я решил, что кто-то заранее решил обвинить в его проделках меня. Это казалось бессмысленным, но на всякий случай я забрал из тайника отмычку и вскоре ею воспользовался. Встретив Колиньяра, я уверился в своем предположении – я имею в виду то, что мне отведена роль виновного, – и постарался не подать Арамоне ни единого повода.
– Подбросив улики в комнату Окделла?
– Подобная мысль мне в голову не пришла. Теперь я думаю, что одинаковые улики были подброшены в несколько комнат. Я их нашел, Окделл нет.
– Какова дальнейшая судьба найденной вами печати?
– В Лаик я воспользовался ею только раз, при изготовлении диплома, о котором я говорил, но, когда уезжал, взял на память. У меня возникла не слишком разумная привычка носить печать с собой. Позже, во время допроса, мне показалось, что эта вещь знакома Колиньяру.
– Он о ней спрашивал?
– Нет, и это было странным, ведь он спрашивал даже о засушенных цветах моей матери. а вот это очень и очень любопытно
– Вы получили печать назад или изготовили копию?
– Приказом его величества Фердинанда мне были возвращены все изъятые у меня вещи и бумаги.
– Полковник Придд, когда и как вам пришла мысль сыграть роль Сузы-Музы вновь?
– Незадолго до разоблачения Удо Борна. Я подумал, что новому Сузе-Музе может потребоваться алиби. У меня имелись некоторые предположения о том, кто это мог быть. Я решил действовать, когда этот человек будет на глазах у господина Альдо, но все случилось слишком быстро.
– Кого вы подозревали?
– Я полагал, что это виконт Темплтон. Удо Борна я подозревал в меньшей степени, так как отношение этой семьи к Олларам общеизвестно.
– Почему вы подозревали именно Темплтона?
– Подпись и печать подлинного Сузы-Музы выглядели иначе. Это доказывало, что второй Суза-Муза не присутствовал при событиях в Лаик, но знал о них из первых рук. Он находился при дворе, более того, имел доступ к книге дежурств. Я предположил, что это кто-то, в чьи обязанности входит делать в ней записи.
– Вы исключили тех, кто был в Лаик, то есть герцога Окделла. Почему?
– Из-за его преданности узурпатору и неспособности к притворству.
– Теньент Савиньяк, – Райнштайнер слегка возвысил голос, – вам есть что возразить или добавить?
– Нет. В том, что касается Сузы-Музы, я ошибался. В главном нас рассудит война.
– И шляпа, – подсказал Норберт. – Один умный спорщик заказывал себе шляпы из теста для лапши, но это очень неудобно в дождь!
– Я не люблю лапшу! – отрезал Арно. – Господин генерал, разрешите идти?
– Нет. Теперь, когда недоразумение разрешилось, я должен сообщить троим из вас достаточно неприятную новость. Вы уже знаете о смерти ее величества и о том, что герцог Ноймаринен вновь исполняет обязанности регента. Для армии этого достаточно, но вы находитесь на особом положении и должны знать больше. Ее величество и ее фрейлина были убиты вашим бывшим соучеником Ричардом Окделлом. Убийца скрылся.
– Это не есть похоже! – сказал Йоганн.
– Я не верю, – отрезал Арно.
– В это трудно поверить, – поддержал Норберт. – Это даже не измена…
– Мужчина может убивать свою женщину, если она изменяет, предатель может убивать королеву, но не вместе… И не Ричард!
– Полковник, вы видели Окделла в Олларии. Ответьте вашим товарищам.
– Окделл в то время называл ее величество не иначе как госпожа Оллар, хотя и испытывал к ней определенные чувства, которые полагал возвышенными. Мне казалось, он придерживался рыцарского кодекса во всем, что не противоречило его самолюбию и интересам господина Альдо. То, что после смерти последнего Окделл остался в Олларии и поступил на службу к ее величеству, вызывает у меня недоумение. Я не могу исключить, что он счел своим долгом таким образом прервать династию Олларов, но поверить в это не могу.
– Ты не веришь? – Арно казался уже съевшим шляпу. – Ты?!
– В это – нет.
– Тем не менее, – не дал уйти в сторону Ойген, – ошибка исключена, поэтому я обязан задать последний вопрос. Что вы скажете об Окделле как о бойце? Вы ведь с ним дрались?
– Да, – подтвердил Придд. – Мы оба были ранены, я – в бедро, Окделл – в руку, но я считаю себя проигравшим. Окделл стал опасным соперником. Его господин, в данном случае я имею в виду герцога Алва, отменно поставил своему оруженосцу руку, но не голову и не терпение.
– Благодарю вас. Можете идти.
Ушли. Тихо и на этот раз вместе. Это было трудно объяснить, но Жермон видел – их если и не четверо, то двое и двое.
– Сейчас они потрясены, но уже к вечеру начнут спорить о том, кто вешал штаны и подменял шпаги. – Райнштайнер тщательно прикрыл дверь и уселся у стола. – Хотелось бы верить, что эти молодые люди способны понять, где кошка, а где ее тень.
– Может быть… Только это судилище… Ну зачем ты его затеял? Мы могли расспросить Валентина, а потом надрать уши Арно…
– Если б мы просто доказали, что Придд не мерзавец, враждебность бы уцелела. Люди не любят вспоминать о своих ошибках и редко начинают относиться хорошо к тому, о ком говорили плохо. Сейчас они думают не о своей ошибке, а о возможной встрече с Окделлом. Думают вместе. У них есть общая тайна, они скоро будут вместе воевать. Они станут друзьями, а ты хотел именно этого. Дальше не наше дело, наше с тобой дело – это война. Я вижу, что ты утомлен, но отдыхать не время. Взят Доннервальд.
О том, что он не завтракал, Жермон вспомнил только в обед, когда нарвался на караулящего кого-то Арно. Теньент был при всем параде, каковой включал и шляпу, вот тут командующий авангардом и вспомнил, что не ел, а вспомнить – значит проголодаться. Раздумья о том, где лучше перекусить, у Лецке или у Баваара, вышли короткими все из-за того же Савиньяка.
– Мой генерал! – лихо отрапортовал тот. – Разрешите…
Жермон разрешил. Оказалось, Арно рвется в дело. Желательно немедленно и всего лучше в разведку. Это требовало внушения, но читать нотации Ариго не умел, а рявкать на сына маршала Арно не выходило.
– Выступим – буду гонять тебя к Баваару. Ты с ним знаком, если не ошибаюсь?
– Да, мой генерал. – Паршивец стал краток, и Жермон понимал почему. Пребывая в «глубочайшем равнодушии» к Придду, умный Арно принялся искать мышей по всем норам, завязав среди прочего знакомство с вернувшимися от Печального Языка земляками. Те с готовностью поведали пусть и младшему, но Савиньяку о боях на переправе, не забыв и о выходках «Заразы», в чем особенно усердствовал Баваар со своими молодцами. Арно много думал и устал

▼первый совместный бой приддоньяков⬍

Атака, по крайней мере, будет настоящей, а с Заразой лобызаться никто не заставляет. Передал – и к драгунам, хотя у «спрутов», пожалуй, будет пожарче… Можно и задержаться. Если все станут ходить в бой только в обществе закадычных друзей, войнам конец, так почему бы не глянуть на господина полковника в деле? Разговоры разговорами, ордена орденами… Хорошо, Райнштайнер мыслей не слышит, вот бы разнуделся… И по делу – нечего голову перед дракой «спрутами» забивать, мозги слипнутся! Арно, душенька моя, они у тебя все равно слипнутся, куда ты денешься?
А вот и наш красавец. На маршальском мориске да по степи…
Валентин со своим распрекрасным Гирке молча рысили впереди своих людей. Интересно, как эти двое уживаются – один командует, другой при сем присутствует? Странно как-то… А вот и драгунский капитан, чей эскадрон следует вместе со «спрутами». Удачно вышло.
– Господа, приказ генерала Ариго.
Придд с Гирке выслушали спокойно, зато драгун разволновался:
– Что за роща, теньент? Я там своих остолопов не растеряю?
Тьфу ты, кляча твоя несусветная, откуда мне знать, как чьи-то «остолопы» себя среди деревьев чувствуют?!
– Господин капитан, роща не слишком большая и не похоже, чтобы излишне дремучая. В любом случае, раз генерал Ариго отдал такой приказ, значит, вашим людям это по силам.
М-да… Не слишком ли нагло вышло? Капитан, похоже, думает, что слишком. Ну так нечего чушь нести! Ариго не Манрик, куда не надо не отправит. Подойдем к роще, увидим на месте. И кто виноват, если твои драгуны в четырех вязах запутаются?
Драгун обиделся и отъехал. Не хочет препираться с теньентом, с генеральским адъютантом или с Савиньяком? Умеют же некоторые дуться на ровном месте. Если в роще справится, нужно доложить про него отдельно, пусть за ушком почешут. Если они все справятся…
Колонна быстрой рысью шла навстречу мушкетной трескотне. Деловито шла, уверенно. Гирке – отменный полковник, это ясно. Гирке командует, Валентин не мешает? Валентин командует, Гирке исправляет? Может, и так, они ведь еще и родичи. Не слишком близкие, но сестра Валентина вышла за Гирке. А вторая была замужем за Борном…
– Подходим. – Валентин. Совсем не волнуется или делает вид? Хотя для него это не первый бой – на Языке было пожарче. Язык, Доннервальд, теперь вот Ойленфурт… И везде дриксы добиваются своего, а фок Варзов только ноги поджимает
– Лецке пошел, – замечает Гирке. Будто не о сражении говорит, а о погоде.
– Разворачивайте эскадроны. Я посмотрю, что там за поле… Савиньяк, вы со мной?
А то нет?!
– Само собой, полковник.
Пришпорили коней. Добрались до первых деревьев, спешились, цепляясь амуницией за кусты, полезли вперед. Спугнули целое стадо лягушат, те брызнули в стороны не хуже картечи. Лягушачья картечь. Смешно, но с Валентином, пожалуй, посмеешься…посмеешься, только эту привилегию надо сначала заслужить
Кусты кончились сразу, дальше тянулся золотистый от солнца и каких-то цветочков луг. Вражеская пехота уже прошла и даже успела развернуться в две линии, вторая маячила где-то в пяти-шести сотнях бье. Начавшаяся атака вынудила «гусей» приостановиться, не добравшись до талигойских позиций. Эскадроны Гирке, обогнув рощу, выйдут дриксам прямо в тыл, Ариго рассчитал время верно. Только у Ариго корпус, а не армия. Корпус, да и то небольшой.
– Как вам место для атаки? Вроде бы чисто…
– Признаться, я опасался каких-нибудь препятствий, что могли бы нас задержать. – А вот тот болван, что завел пехоту к оврагу, небось не опасался! Просто пятился.
– Слева к лесу прижиматься не надо, там между полем и рощей овраг. Зато здесь – пройдем, и быстро.
– Я с вами согласен.
Согласен он! Можно подумать, они Веннена собрались обсуждать или этого кошачьего Барботту!
– А вы, полковник, где будете во время атаки? Если я правильно понял генерала Ариго, мое место – рядом с вами. да сам ты хочешь рядом, мы-то знаем
– В первом эскадроне, теньент.
Выяснить, что станет делать первый эскадрон, Арно не успел, они как раз вышли к своим лошадям, где уже болтался Гирке, причем не один.
– Все готово, можем начинать. Как поле?
– Ровно и чисто. Дриксы в шестистах бье. Эскадрону, что пойдет на левом фланге, лучше держаться подальше от леса.
– Вам понятно, господа?
Господа кивками подтвердили, что понятно. У Приддов и офицеры такие же… заразы! Лилового больше не носят, а все равно «спруты».
– Господа, вперед, – отдал наконец приказ Валентин, и капитаны сорвались в галоп. Капитаны, не полковник.
Первый эскадрон первым в бой, само собой, не пошел. Пришлось торчать на месте и наблюдать безупречную кавалерийскую атаку по безупречной же местности. Удовольствия чужое совершенство не доставляло, но Арно добросовестно запоминал подробности. На однокорытника он не взглянул. Ни разу. но очень хотелось
Люди рубились, «спруты» взирали. Резерв, резерв… до самого конца боя, что ли? Оказалось, не до конца. Всадник – Реми Варден – подлетел галопом, переводя дух, прокричал: «Наши ударили навстречу!» – и умчался.
Гирке с Валентином переглянулись. Слова у этой пары были не в чести.
– Теньент? – полувопросительно буркнул Гирке.
– У меня приказ: доложить о результатах атаки. Пока этого результата нет, я – с вами.
– Хорошо. Пистолеты только проверьте.
Вот спасибо, сам бы не догадался!
– Галопом. Вперед!
Никаких тебе «Храни-Создатель-Талигов!»… Да и к чему оно? Не Кадела! Это еще не Кадела…
Выйти на дистанцию удара кесарцы не успели: пропели трубы, и, обогнув тянувшуюся вдоль поля рощу, на сцену вышел полк Придда. Из самóй рощи тут же затрещали выстрелы, над деревьями поплыли серые дымные облачка – крайний левый батальон дриксов угодил под огонь. Вот теперь, голубчики, вы задумаетесь всерьез. Так и есть – наступление остановилось.
Кан мчался голова в голову с полковничьим чалым. Где носило Валентина, Арно не волновало – полк Придда ведет Гирке, значит, с ним идти в бой и о нем докладывать после боя, а о чем докладывать – будет! И здесь, и в Тарме.
Первый эскадрон двинулся с места последним, зато туда, где был нужней всего. Справа талигойцы уже схлестнулись с кинувшимися на помощь своей пехоте дриксенскими драгунами. Гирке пронесся мимо – его «гуси» были уже рядом. Много. Слетелись, да?!
Кан и чалый ворвались в схватку бок о бок. Полковник с ходу разрядил в кого-то пистолет, Арно сдержался – заряженное оружие еще пригодится… Сминая разбегавшихся одиночек, они проскочили между двух групп «крашеных». Блеснуло. Арно живо поднял жеребца на дыбы. Умница Кан не только послушно вскинулся, но и повернулся – сам! – на задних ногах, уходя сразу от нескольких пик. Чуть было не напоролся… И ведь знал же! Ничего, привыкнем.
Едва жеребец опустился, Арно бросил левую руку к ольстре. Выстрел – и намеченный пикинер, сложившись вдвое, оседает, ломая строй. Сбоку визжит и падает под ударами пик лошадь – кто-то не смог вовремя остановиться. За спинами дриксов – взрыв криков. Сквозь резкие чужие слова пробивается привычное «Тали-и-и-и-г!»… Привстать на стременах, увидеть за чужими синими и серыми мундирами родные, черно-белые… Значит, первую линию уже прорвали!
– Направо, направо бери!
Командир эскадрона. Размахивает шпагой, собирая рассыпавшихся вояк. За спиной офицера из дымного облака выныривают двое синих. Арно изворачивается, не выпуская шпаги, вытягивает пистолет, висящий у седла справа… Есть, но пикинеры внезапно бросаются в атаку. Тьфу ты, кляча несусветная! Осадить Кана, не целясь выпалить в надвигающуюся шеренгу… Отдача привычно дергает руку, и тут болью отзывается бок, а небо кувыркается. Кувыркается и темнеет, звуки боя пропадают и тут же вновь врываются в уши… Возвращается и свет, вместе с прущими вперед враз выросшими дриксами.
Справа конники Придда, объединившись с пехотой, разгоняли изрядную «гусиную» компанию, в самой гуще мелькнул и скрылся знакомый серый мориск. Далековато… Зато совсем рядом обнаружились капрал-кавалерист, тоже спешенный, и пара вражеских трупов. Трупы молчали, капрал ругался за троих – его палаш не пережил схватки. Незадачливому рубаке осталось плеваться и прикидывать, сойдет ли трофейный мушкет за дубину. Арно завертел головой, отчаянно боясь увидеть лежащего Кана. Затошнило, по щеке наискось помчался муравьиный табун, но мертвого или умирающего жеребца нигде не было. Ускакал, кляча несусветная… Ничего, отыщется!
– Ваша лошадь, Савиньяк.
Валентин. Закопченный, встрепанный, мундир располосован. Все как у человека, кроме физиономии. С такой только Арамоне врать или… дознавателям в Багерлее?
– Спасибо. Один «крашеный» меня таки ссадил.
– Полагаю, эта ошибка стала для него роковой.
– Да, – подтвердил Арно. – Что мне доложить генералу?
– Атака, как вы видите, оказалась успешной. Потери небольшие. Точно подсчитаем чуть позже. Марагонцы быстро разобрались, что к чему, и помогли нам, ударив навстречу. Если вас не затруднит, доставьте к генералу двоих пленных. Капитан и лейтенант, больше офицеров взять не удалось. В ожидании приказа мы соберем эскадроны и будем готовы к дальнейшим действиям. Надеемся уложиться в полчаса. Вам помочь?
– Нет, – отрезал Арно и вдруг добавил: – Я, конечно, расшибся, но сесть на лошадь в состоянии.
К седлу был аккуратно приторочен плащ, и если бы только он. К плащу прилагалась шляпа! Вот ведь… Зар-раза. Арно немедленно нахлобучил возвращенную собственность.
– Удачи, господин полковник. – Теньент в достойном самого плюмажного из маршалов жесте поднес руку к шляпе. – Я доложу генералу, что вы сделали все, что было в ваших силах.
– Благодарю вас, теньент. – Перецеремонить Придда если кому и удастся, то уж точно не Савиньяку! – Счастливого пути.
А вот развернуть Кана с тем блеском, которого пол-лета добивался Эмиль, Арно удалось. Шляпа… Что значит шляпа в сравнении с первой приличной победой кампании?! И с тем, что… ошибки могут быть лучше правоты, если правота эта подлая.

И после боя
В бою, как следует из доклада полковника Придда, теньент Савиньяк показал себя достойно. В свою очередь, исполняющий обязанности порученца Арно сообщил, что достойно вел себя Придд. 

▼О фамильном⬍

Это еще Жермон ни сном ни духом, чем обернется для него встреча с Ирэной

– Валентин, я не путаю, земли Гирке где-то здесь?
– Альт-Вельдер. Полдня пути от Франциск-Вельде.
– Надеюсь, все успели уехать?
– Кроме графини. Насколько мне известно, она решила остаться.
– Твоя сестра?!
– Да.
– Это у вас фамильное – оставаться, когда велено уходить? все намного хуже, Жермон, намного
– Гирке никогда не приказывает Ирэне, к тому же в Альт-Вельдере она чувствует себя в безопасности. Если б сестра в свое время согласилась покинуть Марагону, она бы, вероятней всего, разделила судьбу нашей матери…

▼Тем временем в Олларии - о тонком и уме и безупречном расчете⬍

– Как интересно… Но я узнал о неверности королевы от мужчины.
– Что ж, герцог Придд был с вами откровенней, чем с Умбератто.
– Придд? Умбератто? – Все кардиналы – отъявленные лжецы, но зачем Левию лгать по таким пустякам? – Сударыня, вы говорите загадками, как бы это слово ни навязло сегодня в зубах.
– Герцог Придд, готовясь отбить Алву, – освежила чужую память Арлетта, – передал вам на хранение письма, которые королева Бланш писала герцогине Придд. Еще одно письмо он вложил в статуэтку-тайник работы Умбератто и оставил в особняке.
– Я получил бумаги, дающие мне право распоряжаться столичной собственностью Придда, и только. Если документ из статуэтки подлинный…
– Робер видел поучения Бланш. Почерк тот же. Я видела злобных пакостливых дур. Мужчине их вопли не подделать, даже Валмону.
– Рискнуть единственным письмом, превращая его в умах врага во множество… Для человека, успешно жонглирующего фантомами, мысль естественная, хотя и не без изъяна. Умбератто не следовало раскрывать тайну без помощи владельца.
– Статуэтка попалась на глаза, наверное, единственному человеку в Олларии, способному увидеть в ней не только игрушку. До того она прижимала бумаги на столе Эпинэ и могла бы прижимать до возвращения Придда. вот именно, так что расчет и впрямь идеальный, тем более, о познаниях Коко Валентин был осведомлен получше многих
– Кстати, что с ним сталось?
– Воюет, и довольно успешно. Генерал Ариго, в отличие от моего младшего, к нему очень расположен.
– Виконт Сэ и герцог Придд в ссоре?
– Хуже. Они в глупости, и началось все здесь. Арно вступился за Окделла, Придд не счел нужным.

▼Давенпорт встречает Валентина и много о нем думает⬍

– «Спруты»… То есть полк герцога Придда. Мы с ними у Печального Языка вместе были и у Ойленфурта. Хорошо дерутся, каракатицы этакие, а уж рисковые! Где они верхами в атаку рванули, я бы на своих ногах и то с оглядкой, ну да каков полковник, таков и полк! Заразе в поиске цены нет, родился б кем попроще, через пару лет вторым Бавааром стал.
– Заразе?
– Придду. Прозвали его так, у Баваара и прозвали. Вы же слышали, не могли не слышать, как он Ворона отбил! Мы сперва не очень поверили, а потом убедились: этот может… Он ведь и Бруно раскусил, когда тот втихаря через две реки переправился, неужели вам не рассказывали?
– Рассказывали, просто не до того было…
К Леворукому предчувствия и сомнения, к Савиньяку с его улыбкой и красным камзолом! Дело драгунского офицера не сýдьбы кампании и не ловля кошек под кроватью, а рота! И в этой роте, между прочим, одиннадцать лошадей нуждаются в перековке. Если в скором времени не добраться до кузнеца, возникнут настоящие, а не придуманные сложности. Да, именно так! Делай то, без чего не обойтись, и не забивай голову всякой дурью. Придд так и поступает. Решил отступиться от Фердинанда – отступился. Решил отбить Алву – отбил.
– О, – обрадовал Бертольд, – вот и они! Гирке с Приддом. И какие-то бергеры еще.
Между вторым и третьим эскадронами под полковым знаменем ехала группа офицеров, и знакомое, ничуть не ставшее за год оживленнее лицо уже было перед глазами.
Сообразить, как себя вести с бывшим рокслеевским оруженосцем, Чарльз не успел. Валентин, не меняя выражения, наклонил голову и поднес руку к шляпе, а потом что-то сказал сопровождавшим его парням. Те разулыбались и немедленно повторили приветствие. Что оставалось делать – Давенпорт ответил тем же и послал коня навстречу. вот под чьим командованием Чарльзу было бы прекрасно
– Добрый день, Чарльз, – Придд заговорил первым, давая понять, что встречаются не полковник с капитаном и не герцог с виконтом, а двое старых знакомых. И ведь в самом деле…
– Добрый день… Валентин. – Ну и о чем с ним говорить? Не об ивах же! – Возвращаюсь из поиска.
– Я так и понял. Разрешите вам представить моих друзей по Лаик. Бароны Катершванц. Норберт и Йоганн.
– Мы слышали про ваши знаменитые дела, – здоровенный белокурый бергер протянул руку. – Это был очень хороший выстрел и отличный прыжок.
– Йоганн!
– Мне кажется, вашим людям лучше присоединиться к нам, – невозмутимо предложил Валентин, – по крайней мере до привала. Дорога узкая, авангард идет очень плотно и спешит.
– Где генерал Ариго и Лецке? – Спрут говорит дело, и к кошкам прошлую осень. Сейчас лето. И война.
– Командующий идет вместе с бергерами следом за нами, – объяснил ставший за год полковником оруженосец, – Лецке – замыкающий. Вы к нему не пробьетесь, разве что свернете в поле и подождете, пока освободится дорога.
– Моя рота пойдет с вами, – решил Чарльз, – а я доложу генералу.
– Очень хорошо. Встраивайтесь между первым и вторым эскадронами. Само собой, Чарльз, я буду рад видеть вас у себя в любое удобное вам время.
– Мы тоже будем очень рады, – жизнерадостно заверил все тот же бергер. – Мы очень хотим много слушать про Гаунау.

▼Накануне Мельникова⬍

У Гирке все было так же, как и у других. Догорали костры, у которых почти никто не сидел. Ужин давно съели, а усталость валит людей на землю верней картечи. Полковое начальство, впрочем, держалось: Гирке и Валентин что-то обсуждали у своей палатки с командирами эскадронов. При виде подъезжающих генералов «лиловые» прервали разговор и поднялись.
– Добрый вечер, господа. – Жермон бросил поводья здоровенному сержанту, бывают же такие медведи! – Обсуждаете вчера или завтра?
– Мой генерал, я собрал офицеров, чтобы незамедлительно довести до их сведения приказ. – Показавшийся осунувшимся Гирке с обычной холодноватой учтивостью наклонил голову. – Не желаете отужинать?
– Спасибо. Если я сяду и тем более что-нибудь съем, меня поднимет разве что Ульрих-Бертольд. Что у вас? Большие потери?
– Полк к бою готов. Потери есть, но не столь значительные, как если бы пришлось уходить через реку.
– Хорошо. Письменный приказ по всей форме получите к утру, пока главное – ваш полк назначается на правое крыло, которым завтра командую я. Сами видите, дело для вашего брата-кавалериста намечается именно здесь. Как завтрашняя задача представляется вам самим? В то, что вы об этом не думали, не поверю.
Гирке обменялся взглядами со спокойно стоящим рядом Валентином и вежливо предположил:
– Полагаю, нам, и не только нам, в первую очередь придется защищать основную позицию от флангового обхода.
– Именно, – устало подтвердил Ариго. – Хотел бы надеяться, что у вас будет возможность не только защищаться, но лучше не загадывать… Рядом с вами соберется почти вся наша кавалерия. Общее командование принимает Шарли. Что вы о нем думаете?
– Мой генерал, – само собой, полковник Придд был аккуратнейшим образом причесан и застегнут на все пуговицы, – офицеры нашего полка не могут не приветствовать повышение лучшего кавалерийского генерала Западной армии.
С подобными манерами прилично воюют редко, но у «спрутов» как-то получается. Хорошо, что они будут за спиной, Ойген-то уйдет…
– Что ж, господа, если ни у кого не имеется вопросов, мне остается лишь пожелать вам успеха.
Вот ведь сказанул! А что было бы, останься он у «лиловых» на ужин? А на целый день?
– Мой генерал, – в глазах Валентина мелькнуло что-то… не вполне светское , – позвольте обратиться к вам с личным делом.
– Давайте, – кивнул Ариго. Они отошли к лошадям. Барон весело фыркнул и попытался обмусолить хозяину волосы. В отличие от генерала он был вполне свеж и не прочь слегка пробежаться. – Сестра успела уехать?
– Нет. Ирэна в отсутствие Гирке не бросит имение и людей. В крайнем случае они укроются в лесном доме, это довольно далеко от тракта. Мой генерал, вас не беспокоит левый фланг?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что и по Пфейтфайеру, и по болоту подобный обход невозможен, а Бруно в последнее время полюбилось делать невозможное.
– Если нас обойдут по Пфейтфайеру справа, Павсанию слева просто ничего не останется… Завтра, чем бы ни кончилось сражение, вы возьмете роту драгун и вывезете графиню Гирке в Придду. Если вам с полковником нужен приказ маршала, он будет, но там, где шляются вражеские армии, женщине не место. Разрубленный Змей, а это еще что такое?
– Мне кажется, – вежливо предположил Придд, – это недавно вами упомянутый барон Ульрих-Бертольд.
– Хочешь сказать, накликанный?
Приближение барона незаметным не прошло, главным образом благодаря производимому грозой Виндблуме шуму. Шумный барон искал начальство, дабы доложить, что в подчиненных оному начальству полках все в порядке и беспокоиться не о чем. В результате беспокоиться пришлось окружающим. Дорвавшись до Ойгена и доложив о всяческой ерунде, Катершванц перешел к тому, ради чего и заявился, – к высказыванию господам генералам своего мнения. Ну понятно, свои бергеры уже наслышаны…
Их в очередной раз спас Валентин. а кто еще управится с Ульрихом?
– Господин барон, – улучив момент, Зараза атаковал, ловко вклинившись в воспоминания о битве при Гефлехтштир, – я хочу обратиться к вашему опыту отражения конной атаки под Аустштармом. Я понимаю, что, перебивая вас, поступаю отвратительно, но мне очень нужен ваш совет, и желательно немедленно…
Маневр полностью себя оправдал. Жермон проводил восхищенным взглядом завладевшего вредным старцем Придда и торопливо попрощался с безмятежно спокойным Гирке. Райнштайнер уже сидел в седле.
– Слушай, – задал давно вертевшийся на языке вопрос Ариго, – за какими кошками ты сделал этот гефлехтштирский ужас своим советником и офицером для особых поручений?
– Видишь ли, Герман, – охотно объяснил бергер, – Ульрих-Бертольд – это легенда, пусть порой и докучливая. Он нам напоминает о не столь уж и давних победах, что сейчас просто необходимо. И еще он наш талисман и чуть-чуть – судьба. Или нам, или варитам завтра предстоит очень легендарный день.
– Ты веришь в успех?
– Я знаю, что мой корпус будет стоять или идти вперед, но не бежать. Люди могут подправлять судьбу, даже такую, а мы с тобой – люди. Ты все еще собираешься к нам и Шарли?
– Да. Это единственный, не считая артиллерии, способ избавить Гирке от Ульриха-Бертольда.

Про окончательное приручение младшего Савиньяка Приддом отдельно лучше

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Продолжение о приручении

▼Скрытый текст⬍

Ссориться с Приддом Арно не собирался – когда на носу баталия, не до ерунды. Странная, пришедшая в сумерках мысль и еще более странная тревога заставили искать общества однокорытника, а повод имелся. Такой же необычный, как и желание немедленно переговорить с Валентином, благо тот отправился провожать неуемного Катершванца. И проводил. До победного конца.
– Теперь фы толшны фозфрашатся и оттыхать, – объявил на весь бергерский лагерь отконвоированный к самой палатке барон.  – Здорофый зон и хороший зафтрак – ознофа фоинской тоблезти. Топрой нотши. Зафтра я буту готоф оценифать фаши нафыки.
– Доброй ночи, господин барон, – учтиво попрощался с палаткой Придд и вскочил в седло.
Арно послал Кана наперерез.
– Нам по дороге, не так ли, сударь?
– Я возвращаюсь в полк, – объявил Придд.
– Я провожу вас. Полковник, у меня к вам дело.
– Вот как? – Придд ушей не прижал, за него это сделал его серый; ничего, потерпит, как и Кан. – Я внимательно слушаю.
– Я получил письмо от матери. – Он поговорит с этим… заразой, Леворукий его побери! Спокойно поговорит, очень спокойно! – Я обращаюсь к вам в том числе и по ее просьбе. В Нохе появились призраки. Это монахи, и мать считает, что они туда… ну, переселились, что ли. Очень может быть, что из Лаик. Кардинал с этим согласен. Вы его знаете лучше меня, мать считает этого Левия человеком умным.
– Я целиком разделяю мнение госпожи графини.
Ну и как с ним таким прикажете… беседовать? а что не так? Да легче…
– Возможно, вы разделите и мнение о том, что происходящее в Нохе важно. Мать знает, что мы видели лаикских призраков, и просит написать про них все, что вспомнится. Любую ерунду. Вы в ту ночь разгуливали по Лаик и тоже могли их встретить.
– Я не видел лаикских монахов ни в ту ночь, которую вы имеете в виду, ни в любую другую. Могу я узнать, почему госпожа графиня связывает призраков Нохи именно с Лаик?
– А… а разве есть еще какие-то?
– Супруга Эктора Придда в своих записках упоминает монахов Доры. До Франциска там была обитель Милосердия.
– Дора?! Никогда о таком не слышал.
– Те, кто ломает, обычно не стремятся донести до потомков подробности. – Валентин ловко осадил щерящегося мориска, вынуждая идти голова в голову с не менее злющим Каном. – Аббатствами, если так можно выразиться, занимались Франциск и ныне святой Ариан. Они начали с Доры, и вряд ли случайно. Поводом могли стать и призраки, но причина, на мой взгляд, была в настоятеле, который в самом деле пытался проявлять милосердие. Моих предков он, во всяком случае, укрыл.
– Франциск не трогал женщин и детей. Вот если б ваш аббат решил укрыть Эктора…
– Если вы думаете, что я стану защищать маршала Эктора, вы очень ошибаетесь. Он принадлежал к тем отцам семейства, чьи дети и жены могут выжить лишь чудом, но мы несколько уклонились от предмета нашей беседы.
«Уклонились от предмета…» Разрубленный Змей! Уклонились! Эктор свою семью хотя бы не угробил, а вот Вальтеру это почти удалось, даже если забыть про Джастина.
– Вы не думаете, что монахи в Лаик пришли из Доры? – Кан упорно нарывался на ссору, но Савиньяки лошадиным капризам не потакают, тем более при «спрутах».
– Не думаю. – А у Придда особо не забалуешь! – Катершванцы упоминали, что лаикские призраки несли знак ордена Знания, а призраки Доры принадлежали к ордену Милосердия. Если следовать этой логике, призраки Нохи должны быть собратьями Валтазара по Домашнему Очагу. Как они выглядят?
– Мать предпочитает спрашивать. Я напишу ей про Дору? С вашего разрешения…
– Напишите.
– Если вы… будете столь любезны, что расскажете.
– Извольте. Герцогиня Гертруда укрылась в Доре наутро после гибели Эрнани. Следующей ночью впервые за несколько сотен лет в аббатстве видели призраков. Одни связали их появление с победой Франциска, другие – со смертью короля, третьи – с тем, что в обитель допустили женщин, но мои предки, в отличие от призраков, в Доре не задержались.
– А когда они пропали?
– Насколько мне известно, мои предки никуда не пропадали и благополучно покоятся в усыпальнице Васспарда. У вас есть другие сведения?
– Фу ты, кляча твоя несусветная! – Можно подумать, он не понял! – Я о монахах… да ладно, Валентину уже и пошутить нельзя?
– Я рад за моих предков. Когда из Доры исчезли призраки – неизвестно, но это было не раньше, чем из обители выселили живых монахов, и не позже, чем там устроили тюрьму. Графиня Савиньяк сейчас в столице?
– Да.
– Если архив Ариана уцелел, в нем может что-то отыскаться. Я могу добавить, что призраки появлялись всегда после полуночи и всегда в одном и том же месте, причем не сразу. Сперва вспыхивало зеленое бездымное пламя, затем начинал звонить колокол, и, наконец, из-за поворота показывалась процессия. Монахи попарно пересекали храмовую площадь, обходя огонь, и исчезали. Я был в Доре всего один раз, к тому же аббатство перестроили, так что могу ошибаться, но мне кажется, сейчас на месте призрачного костра расположен довольно неприятный фонтан.
– А когда монахов видели до того? Ну, до Франциска?
– Во время чумы. Есть сведения, что изначально это был так называемый моровой ход. Постойте… Я знал этот кусок из записок герцогини Гертруды наизусть. «Колокол звонил, святые братья шли и умирали со свечами в руках. Через них переступали и шли дальше. Мор прекратился, когда в последнем аббатстве умер последний монах. Умер, не прекращая молить Создателя о милости к обреченному городу…»
Монахи Лаик тоже могли… переступить. Ну и разговорчик вышел, да еще на ночь глядя, после такого под кровать полезешь.
– Жутковато. – Искушение подъехать поближе к спутнику Арно преодолел лишь благодаря рвущемуся в драку Кану. ага, за оправдание сойдет Лошади не думали о монахах и чуме и вообще были восхитительно живыми и понятными. Как и уже близкие костры, а вот к Ариго возвращаться придется одному.
– В детстве меня пугало моровое шествие, – неожиданно признался Валентин, – и особенно зеленый огонь. К счастью, то, что страшит неясностью, при ближайшем рассмотрении становится четче и понятней, а значит, слабее.
– И когда вам пришла в голову такая чушь?
– Точной даты не назову. Это было в середине прошлых Осенних Скал.
– В Багерлее?!
– Да.
– И как там? – Более дурацкого вопроса не придумаешь. Дурацкого и гадкого. – Извините.
– Ничего страшного. Что до Багерлее… Вы ведь бывали в лекарском обозе. На дознании время от времени достигают сходных результатов, только неприятель не знает, кого именно калечит, к тому же он намерен победить не одного, а безликих «всех». Я, по крайней мере, вижу разницу именно в этом…
Разницу он видит!
– Только не поймите меня превратно. Я был вынужден присутствовать при подобных разговорах, но меня самого расспрашивали иначе.
– Я тебя когда-нибудь убью!..не грози Южному централу
– У вас не получится. До нападения из-за угла с ножом в вашем доме не опустятся, а фехтую я сейчас лучше. Вам следовало бы начать заниматься с бароном Ульрихом-Бертольдом и графом Ариго. Или со мной.
– С тобой?!
– Разумеется, когда все образуется. Завтра нам обоим предстоит заниматься дриксами, на это в лучшем для нас случае уйдет целый день. Если вы заедете ко мне, я смогу предложить вам «Змеиной крови». Хотите?
– Хочу, кляча твоя несусветная! готов, хоть так ешь, хоть на хлеб намазывай

▼Матримониальные планы Рокэ на Ургот, беседа с Марселем⬍

– Сейчас это было бы затруднительно. Оно, конечно, не к спеху, но Талигу нужен Ургот, и я вижу только двух пригодных мужей – тебя и Литенкетте. Придд для Елены молод, а остальным сразу с женой и тестем не совладать.

Отредактировано (2025-06-09 02:19:43)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Сегодня в программе Мельников, ураган и чутка после

▼Братание⬍

– Нет, мы просто столкнулись. Граф падал, я его подхватил, вот и все. Вы случайно не знаете, что с его чалым? Я должен его отыскать.
– Веннен увязался за знакомыми лошадьми, и его поймали. Я уже сказал об этом Гирке. Вы помните, что в Двадцатилетнюю переходили на «ты» не только после брудершафта, но и по окончании серьезного сражения?
– Не помню, но почему б и нет? – Арно решительно протянул руку. – «Гусиная» кровь вместо хоть бы и «Черной» – это правильно, и, в конце концов, вы ничем не лучше моего старшего брата. ну наконец-то глаз-алмаз фамильный прорезался
– Вы мне льстите. – Рукопожатие вышло крепким . – Не желаете до конца боя присоединиться к моему полку?
– Желаю, – усмехнулся Арно, – но я, увы, хожу в адъютантах и не намерен прятаться за рану полковника Гирке. Буду весьма признателен, если вы промолчите о нашей встрече.
– Это невозможно. Меня отыскали, когда я докладывал Шарли. Командующий кавалерией настроен представить вас к ордену.
– Не за что. Все вышло случайно.
– Понимаю. – Голос и рожа прежние, ледяные, зато в глазах нечто похожее на… улыбку?  – Вы спешили к своему генералу, а Хелленштерн мешал. Простите, это срочно.
Срочность имела облик незнакомого «лилового» с аккуратно перевязанной головой и на покрытом пеной гнедом. Если Хелленштерн атакует, придется идти с Валентином, не объезжать же через Маршальский!
– Мо’гер’г! – Надо же, «спрут», и звуки глотает! Точно атака, и как бы Бруно не ввел в дело свежую кавалерию. Придержал и ввел, а «фульгаты» опять прозевали…
– Медленней, – и не подумал повысить голос Придд. – Что передает барон Катершванц? Господин Савиньяк, вам лучше выслушать, новости, по всей видимости, касаются нас всех. Итак?
– Дриксы прорвали крыло Маллэ, – все еще быстро, но вполне разборчиво доложила срочность. – Барон Райнштайнер вступает в бой. Барон Ульрих-Бертольд считает, что медлить нельзя, Маллэ не выдержит.
– Раз вы здесь, смените повязку. Потом разыщите полковника Гирке и останьтесь с ним. Арно, вы понимаете, что случилось?
– Да. – Как же «гуси» прорвались? На левом фланге обороняться проще всего, потому там и поставили не Ариго, не Давенпорта, а Маллэ… Вот и ответ. – Маллэ снова просчитался!
– Или Бруно что-то придумал, только это уже не важно.
– Райнштайнер должен их остановить, – начал Арно, но лицо однокорытника надежд отнюдь не укрепляло. – Ты так не думаешь?
– Бергеров всего четыре полка, этого может оказаться недостаточно. – Валентин сосредоточенно поправил перевязь и взял серого под уздцы. – Мы немедленно выступаем на помощь Райнштайнеру. Доложи генералу Ариго о том, что творится на левом фланге, и о моем решении. чего и следовало ожидать, опять порешал за всех, а начальство поставил перед фактом - обожаю

▼Бурные эмоции по поводу - Давенпорта и драгун⬍

Ощутимо уставший Чарльз поудобнее перехватил рукоять, и тут неизвестно откуда взявшийся буланый грудью сшиб самого наглого из дриксов. Второго наездник мимоходом полоснул по шее и помчался дальше, оставив ошеломленного третьего капитану. Капитан «гусиным» ошеломлением с благодарностью воспользовался, а из-за Болотного выныривали еще всадники, еще и еще… «Спруты»! Похоже, весь полк, и как же кстати! да не то слово!
Явление вражеской конницы дриксов не обрадовало, но и только. Мысль прорваться ко все еще запиравшим проход бергерам они, правда, оставили, но убираться с кургана не спешили. Кого всадники стоптали, того стоптали, остальные же спешно отошли вверх по склону, где и принялись охорашиваться.
– Вот гады, – посетовал дравшийся, как оказалось, в двух шагах от Чарльза Бертольд, – а я так устал…
– И кто бы мог подумать? – огрызнулся Чарльз, с ненавистью глядя на красные мундиры. Людей в роте оставалось всего ничего, у соседей дела вряд ли обстояли лучше, но курган следовало очистить. Это было очевидно, как и то, кому придется это делать. – Не садись, все равно вставать.
– Я не сел, я упал. – Бертольд встал и поднял трофейную шпагу. – Пошли, что ли, ребят пинать…
Не потребовалось. За спиной рявкнуло оглушительное «Агмарен!», и Болотный захлестнула бирюзовая волна. Замечательные, восхитительные, прекрасные бергеры позаботились о своих задницах сами у них Ойген, а он у нас мужчина тоже основательный, как и Валентин . Чарльз из последних сил отсалютовал пробежавшему мимо здоровенному капитану и с чувством выполненного долга рухнул между двух настороженных валунов.

– Что, сударь, – прокашлял он, – чуть нас не распотрошили, как тех зайцев? Бергерам надо бы потом пива… выручили… И эти кавалеристы…
– Это «спруты», – лениво просветил мариенбуржца Чарльз. – Они на правом крыле стояли, и как только успели?
– Придду, – со знанием дела объяснил Бертольд, – еще на Печальном Языке нравилось между всяческих холмов резвиться. Одно слово, Зараза!  как звучит-то
Пехотинец закончил с пистолетами и улыбнулся кривой из-за разбитых губ улыбкой:
– Да уж, Леворукий знает, что за денек! То чужие, как твари какие, из болота лезут, то свои с неба валятся…

▼Даже в опасный момент они не могут о нем забыть⬍

– Ты рискуешь повторить Печальный Язык, – назидательно произнес Райнштайнер, – только сегодня это обойдется дороже.
– Не дороже слепоты. Где Придд и Маллэ?
– В войсках. Генерал Маллэ производит удручающее впечатление. Все, чего он хочет, – это погибнуть с честью.
– Ну и дурак! – Ариго пробежался глазами по сгрудившейся неподалеку немногочисленной свите. – Арно! Найди мне Маллэ… Если его не встряхнуть, точно хоронить придется. Ты уже знаешь, что Валентин послал себя к тебе сам? про такое лучше после боя рассказывать, а не во время
– Ульрих-Бертольд уверен, что приказ отдал он. патамушта он поумнее многих
– А ты?
– Я считаю, что Придд проявляет инициативу исключительно тогда, когда это необходимо. Для того, кто в неполные двадцать лет личным решением Первого маршала произведен в полковники, это естественно. эх, еще б ванганул, когда он ПМ станет

▼Валентин и дядюшка Вилфрид⬍

– Я так и не понял, – усмехнулся Жермон, – кем вы с Гирке друг другу приходитесь и кто из вас кому полковник.
– Он наш единственный уцелевший родич. Я не хотел бы его потерять.
– А как же Гогенлоэ?
– Гогенлоэ – геренций Талига, – ровным голосом объяснил Валентин. – В таковом качестве я готов иметь с ним дело, но родственником данного господина не считаю какой злопамятный и сам в своей злопамятности твердый, как истинный Гогенлоэ . Моя мать в последние свои дни думала так же.

▼Арно задумался о смерти⬍

Барон прекратил разглядывать поражение и вновь обратил внимание на Савиньяка.
– Вы упомянули, что генерал Ариго дал вам еще одно поручение?
– Да, господин генерал, теперь мне надо к Ингертону.
– Но вы не уезжаете. У вас что-то еще?
– Нет, но… Я не успел извиниться перед Валентином. Если у меня не будет возможности…
– Ваши извинения будут переданы, – заверил бергер. – Если у меня будет возможность их передать, а у полковника Придда – выслушать.

▼Встреча Давенпорта и Вардена во время отхода разобщенных отрядов⬍

– Долго рассказывать… Вместе уходили из Олларии, потом меня зачислили к твоему отцу, но перед марагонским маршем я отпросился в авангард. «Спруты» умеют драться, а что еще по нынешним временам нужно? еще больше Спрутов, конечно!
Наверное, уверенность. В себе, в подчиненных, в дороге, по которой пылит твоя рота… В том, что вас не сметет обвал, а начальство не погонит вслепую на смерть, пусть и с пользой для дела.
– Забыл спросить, ваш полковник жив? ага, кто-то волнуется
– Который?
– Гирке. Ну, и Валентин…
– Гирке ранили перед тем, как мы рванули к вам. Придда я последний раз видел у Болотного. Надеюсь, что жив, он у нас заговоренный…
Чарльз тоже надеялся. ну блин, ну точно же - под командованием Валентина Чарльзу было бы хорошо

▼После урагана начальство любуется на  картину вокруг⬍

– Я не исключаю, что в число этих семисот входит остаток одного из моих полков. Кавалеристов в поле зрения нет, но есть нечто очень интересное. Пройди взглядом по следу речного смерча… Вон туда, левее… Ойген, как всегда, замечает самое интересное сразу
– Вижу. – С «гусями» он и вправду угадал. Унылые фигуры группами и поодиночке брели к Болотному. «Крашеные» синие, «крашеные» красные, навалившиеся на бергеров вчетвером на одного серые гвардейцы, теперь все они были одного цвета. – Сволочи!..
– Несомненно, но сейчас они нам не опасны. Ты не туда смотришь. Ближе.
Жермон послушно шевельнул трубой и не поверил собственным глазам. След от водяного смерча сперва словно бы нехотя, а потом резко сворачивал с, казалось бы, твердо выбранной дороги. Будто кто-то с натугой развернул гигантскую улитку в сторону курганов.
– Если я правильно представляю себе диспозицию, примерно там мог находиться полк Придда, – задумчиво произнес Райнштайнер. зрит в корень сразу понял чьих рук...

▼Арлетта в Олларии⬍

Два из трех вложенных в знакомый футляр с ощерившимся котом писем в самом деле предназначались графине Савиньяк; на том, что толще, красовалась печать со спрутом. Придд. Приемыш Жермона и враг Арно. Неужели помирились? Любопытство требовало немедленного удовлетворения.
«Сударыня, – почерк Придда, в отличие от покоробившейся от воды бумаги, приближался к идеалу и сам он тоже идеален - единственный мужчина, который не боится сообщать дурные вести любым женщинам , – я счел необходимым дополнить письмо, которое в ночь перед генеральным сражением написал Вам по просьбе Вашего сына и моего друга. Принявший командование над Западной армией генерал Ариго слишком занят, чтобы подробно рассказать Вам о баталии, и с его разрешения я беру эту обязанность на себя. Прежде всего, позвольте Вас заверить: я в полной мере разделяю уверенность генерала, что Ваш сын…
Арлетта добралась до дивана, села, аккуратно расправив юбки, и вновь поднесла письмо к глазам. Каллиграфически выписанные буквы складывались в не желающие меняться слова: «… разделяю уверенность генерала, что Ваш сын Арно благополучно пережил обрушившееся на сражающиеся армии стихийное бедствие и сейчас находится в Южной Марагоне, от которой мы отделены разлившейся Эйвис, ставшими непроходимыми обширными лугами и армией фельдмаршала Бруно. Представляется совершенно очевидным, что не имеющие возможности воссоединиться с Западной армией офицеры и солдаты, сбиваясь во временные отряды, направляются навстречу армии Эмиля Савиньяка…»
Гертруда Придд видела зелень и монахов четыреста лет назад, и ничего… Видимо, дело не в Олларии, а в Изломе. Начнется Круг Ветра, и конец страхам.
– Ваше высокопреосвященство, я получила письмо от молодого Придда. Арно с ним говорил, и «спрут» написал… По просьбе Арно. – Малыш жив! Жив, это не Гаунау и тем более не друг-мятежник. Это всего лишь ураган и дриксы! – Оказывается, вдова Эктора видела монашескую процессию и довольно подробно ее описала. Вам нужно это прочесть.

Там, где барбарисовая аллея огибала холм с беседкой, она столкнулась с бергером в новом генеральском мундире. любопытно, как это называется? Она не знала о перестановках, и что Ойген уже стал генералом, но приснился он ей именно генералом
Барон Райнштайнер покинул Сэ совсем недавно и не собирался возвращаться до появления Ро. Вернулся.
– Сударыня, – ночной гость снял шляпу и поклонился, – очень удачно, что вы здесь и что вы одеты. Обопритесь на мою руку, и идемте.
– Вы решили меня похитить? – улыбнулась хозяйка Сэ. Ответить Райнштайнер не успел – помешали крики и выстрелы… Это было неправильно, ведь еще не ставший генералом бергер увез ее прежде, чем в Сэ вломились мятежники, и увез не из парка! Арлетта помнила ту нелепую ночь во всех подробностях, но это не имело значения, потому что она спала в Нохе, и ее разбудили шум, крики и – нет, она не ошиблась, во дворе действительно стреляли. Если в первый раз это могло быть случайностью, то предупреждение во сне в почти тех же обстоятельствах... Арлетта наслотько Волны, что за ней сам Повелитель присматривает на всех уровнях? не хватало еще упасть в Ойген/Арлетта...

Отредактировано (2025-06-14 19:49:54)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

После разогрева основное блюдо двойная доза, короче

▼Общество баронесс⬍

Розоволицый сержант принес весть, что в деревню входит кавалерийский отряд и ведет его полковник Придд.
– Придд? – повторила Юлиана и посмотрела на Мэллит тем взглядом, от которого девушке всегда хотелось плакать. – Передайте ему, что здесь баронесса Вейзель и она желает с ним говорить.
Повелевающий Волнами явился быстро. Он похудел и стал смуглее, а волосы цвета зерен шадди выцвели . Мэллит отступила к стене, она не хотела быть на виду, она не знала, что говорить… Нет, знала! Первородный мог понять достославного из достославных, только роскошная… Она решит, что недостойная ищет встречи с нареченным Валентином, ведь он так красив ну кто еще нам о таком расскажет, если не Мэллит .
– Госпожа баронесса, – первородный поднес руку Юлианы к губам, – счастлив засвидетельствовать вам свое почтение!
– Благодарю. Мелхен, ну что ты прячешься? Ты ведь знакома с полковником?
Повелевающий Волнами – полковник Придд, именно так нужно говорить. Полковник Придд, и ничего больше.
– Я рад видеть вас в добром здравии, сударыня.
– Господин полковник, мне нужно вам рассказать…
– Позже, Мелхен. Мы ищем моего мужа, вы не знаете, где он? Я не могу добраться до главной квартиры уже месяц, мы мечемся по Марагоне, как зайцы. Во что превратилась Западная армия! Это нечто невообразимое…
– Генерал от артиллерии Вейзель будет проводить инспекцию марагонского ополчения во Франциск-Вельде, проверка назначена на первый день Осенних Скал.
– Мелхен, слышишь? Спасибо, полковник, вы первый толковый офицер, который нам попался после Нойвида. Травами мы займемся во Франциск-Вельде, там их больше…
– Госпожа баронесса, я понимаю ваше желание как можно скорее увидеть супруга, но Франциск-Вельде по ряду причин переполнен. Большинство офицеров, и генерал Вейзель не исключение, ночуют в палатках за пределами города. Я могу ошибаться, но ваш супруг, если не сможет обеспечить вас должными удобствами, будет огорчен, к тому же он сейчас принимает собранные в Южной Марагоне пушки, это полностью поглощает его внимание. Не лучше ли отправить к генералу Вейзелю нарочного с письмом, уведомляющим о вашем прибытии? единственный, кто не боится Юлианы и управляется с нею столь же ловко, как с непарным Катершванцем. Она будет поворачивать туда, куда надо Валентину
– Пожалуй… – Баронесса Юлиана смотрела на полковника Придда с одобрением все, готова. – Для Курта превыше всего дело. Как по-вашему, когда он управится с пушками?
– Думаю, через несколько дней, которые, если вам будет угодно, вы можете провести в имении моих родных, это почти по дороге. Собственно говоря, я туда и направляюсь. Командующий Западной армией маршал Савиньяк среди всего прочего поручил мне передать графу Гирке новую перевязь.
– Савиньяк? Который из них?
– Прошу прощения, я имел в виду маршала Эмиля Савиньяка. Будучи старшим по званию, он принял командование у генерала Ариго.
– Молод, хотя его брат не старше… Если б Лионель Савиньяк сохранил трофейный осадный парк, его гаунасский поход был бы безупречен… Я еду с вами, но я должна написать Курту! Мелхен, девочка, – голос роскошной стал особенным, и Мэллит закусила губу, – займи полковника разговором. Вам ведь есть о чем поговорить?
– Безусловно, сударыня.
Роскошная отсутствовала больше часа. Она вернулась, когда Повелевающий Волнами посыпал песком письмо барону Райнштайнеру, и первые слова в том письме были: «Мой генерал, полагаю чрезвычайно срочным…»

▼Мэллит уводят от Габриэлы⬍

Дорога шла в гору; когда камней и камешков на тропе стало слишком много, нареченный Валентином остановился.
– Баронесса, вы разуты. Дальше я вас понесу. Прошу вас, не спорьте.
Мэллит не спорила, она была слишком виновата, и оправданий ей не было.
Свою ношу нареченный Валентином опустил лишь у беседки и достал ключ. Внутри, у самого входа, стояли туфли Мэллит. Первородный понял, куда она пошла, отыскал ее и услышал дурное пророчество… Если б не ничтожная, этого бы не случилось.
– Я была Щитом, – сказала Мэллит, – и я хотела бы вновь стать им и отдать долг.
– Вы мне ничего не должны, баронесса, а женщине не следует прикрывать мужчину, если только он не ранен и не болен.
– Я не баронесса, – напомнила гоганни. – Недостойная Мэллит – никто.
– Мне встречались многие носители титулов «никто» и «ничто», вы не из их числа. Я привык называть вас баронессой, но если вам это неприятно, я готов называть вас как вы того хотите.
– Я не знаю имени, которое бы хотела. Пусть будет баронесса… Если б я знала, что крадусь за бедой для перво… за бедой для вас, я облила бы свои ноги кипящей водой.
– Все мои беды в моей крови, – первородный замедлил шаг, – и та, которую вы видели, тоже. Ваше появление не прибавило ни песчинки. Как же я обожаю их диалоги   И мужчин, таскающих на руках дам и девиц

▼Пушки, Вейзель и Катершванц⬍

Поиски Вейзеля увенчались обретением Придда. Полковник с видимым интересом разглядывал последнее артиллерийское пополнение, и там было на что смотреть!
– На жабу походит, – шепотом восхитился Бертольд. – И как они ее только взгромоздили на этакий катафалк?!
– Это же очевидно, – пояснил Придд. – С помощью Создателя.
На повторную помощь высших сил мараги, видимо, не уповали, а посему снимать «жабу» с «катафалка» сочли излишним. Так Вейзеля и ждали, судя по победным взглядам – немало гордясь своим грозным оружием.
– Ты ведь искал полковника? – подло и громко напомнил Бертольд. – Вот он.
– К вашим услугам. – Зараза с готовностью отвернулся от высоких лафетов, ставя Давенпорта перед выбором, кого кусать. Если, конечно, кусать.
– Мы наблюдали за тренировками ополченцев. – Злость на язву-теньента перевесила. – Утренняя разминка не помешала бы и нам с Бертольдом. После отправки дозоров.
– Будет не так обидно просыпаться, – не моргнув глазом, подхватил Бертольд, не одобрявший патрулирования окрестных малинников. Чарльз тоже ворчал бы, если б драгунам не предстояло возвращение туда, где беспечность могла оказаться роковой. Придд не давал забывать о войне даже вдалеке от сражающихся армий, по большому счету это было правильно, хоть и отдавало Ульрихом-Бертольдом. зато потом помогло отстоять город   Ну это же Валентин, он ничего не делает на отъебись
– Отлично, – согласился Валентин. – Мы с Йоганном будем вас ждать у подножья холма. Добрый вечер, господин Трогге.
Кругленький Абель прокатился меж грозных орудий и принялся объяснять артиллеристам, что генерал Вейзель сейчас с семьей и вряд ли прервет свой отдых.
– Мы тронуты тем, что госпожа Юлиана привезла во Франциск-Вельде старшую дочь. – Подойдя к талигойцам, Трогге понизил голос. – Конечно, она не для наших парней, но такое уважение мы не забудем! А пушки, их ведь можно принять и послезавтра?
– Уже нельзя, – засмеялся Бертольд. – Смотрите. Ну что б нам было не заключить пари на дюжину ваших пирогов!
По склону деловым шагом поднимался Вейзель. Победивший примерного семьянина артиллерист не мог не проверить, что новенького притащили мараги перед самым праздником, но такого не ожидал и он. Генерал безмолвно обошел надраенные реликвии, уперся взглядом в намертво притороченную цепями к катафалку мортиру и вопросил:
– Ну и зачем оно нужно, вы подумали?
Нестройный ответ в духе «всякое оружие пригодится» его не удовлетворил.
– А где я вам тут крепость возьму, которую из этой мортиры обстреливать можно?
– Ближайшая, – не преминул уточнить подкравшийся Придд, – Мариенбург. ну тролль натуральный
Бертольд прыснул, но мараги сочли, что их поддержали. Они были полностью согласны с господином полковником вот и истоки беззаветной любви марагов к Валентину, в дальнейшем их чувства станут только крепче . Мариенбург ведь надо отбивать? Надо. Вот и отобьем, только сначала, как и принято у добрых людей, приветим осень.
– Пусть у вас и свои осадные орудия есть, поновее, но и наша «графиня» лишней не будет.
– Вот увидите…
– Сюда довезли и до Мариенбурга довезем!
– А сама красотка в порядке…
– Вот оковку лафета подновили, а так все в отличнейшей сохранности…
– И бомбы к ней есть, не сомневайтесь!
Вейзель не сомневался, к тому же, будучи человеком вежливым, никого обижать не хотел.
– Откуда у вас это произведение эйнрехтских мастеров? – полюбопытствовал он, уже сдаваясь. – «Отлита мастером Штефаном Гиссером с учениками для герцога Руперта фок Фельсенбурга, да хранит его святой Торстен».
Вперед выступил худощавый порывистый мараг, похоже, старший в команде; он был готов поведать захватывающую историю, но не успел – Ульрих-Бертольд, закончив урок, пленил командующего марагским ополчением и теперь желал видеть генерала Вейзеля. То, что тут же оказался комендант лагеря, грозного старца полностью устраивало.
– Я фне зебья! – ревел барон, как нельзя лучше сочетаясь с древними пушками и особенно с препоясанной «графиней» . – Командуюшчий Западной армией просил меня телать инспекцию, но он не просил фытирать зопливые нозы и непофоротлифые зады! Я не фишу ополтшение, я фишу бесголофый утятник, пфе! Фы с фашими лютьми отин большой позор есть, но я имею телать из позора фоителей! Фы хотите на тшетфертый день телать змотр? Отшень хорошо! Фы отменяете отдых и полутшаете результат!..
– Оглянись, – прошипел Бертольд, подкрепив приглашение чувствительным тычком. – Девушка не для здешних парней. С матушкой.
Чарльз пожал плечами и сделал вид, что внимает барону, благо запас громов и молний был неисчерпаем. Казалось, мечет их не только сам ужас Виндблуме, но и обе кошачьи головы с его шлема.
– Только простая пишча и работа от фосхода к закату! Пить и гулять бутете, когта разобьете фрагоф! Зетшас фаши люди не заслушившие дефушек и пиво, они заслушившие плетку есть… Я ф их годы…
– Господин Катершванц! – Баронесса Вейзель, приветливо улыбаясь, подхватила супруга под руку. – Все уже всё поняли, и давно пора ужинать. Я не для того ехала сюда из Хексберг, чтобы слушать вас, а маршал Савиньяк не для того посылал вас сюда, чтобы оставить моего мужа голодным.
Озадаченный барон молчал, грозно вбирая ноздрями пахнущий ужином вечер. Левая кошачья голова склонилась к бронированному плечу. Ульрих-Бертольд думал, баронесса Вейзель улыбалась, положив руку на живот.
– Та, – наконец изрек Катершванц. – Уше фечер, но в земь утра я буду ошидать зфоих уток ф поле! И…
– Благодарю вас. – Баронесса взяла барона под руку. – Курт, идем. Господа, до завтра. У вас просто замечательные пушки!
– Господин барон, – Придд, щелкнув каблуками, загородил удаляющуюся чету да ешкин кот, Валентину уже практически каждый крупно должен за спасение от непарного Катершванца , – я и трое моих товарищей с вашего разрешения хотели бы завтра присутствовать на уроке, а сейчас я прошу вас уделить мне четверть часа.
Ульрих-Бертольд уделил. да куда б он делся?

▼Весьма любопытный эпизод, мотивы которого мне ни разу не доводилось встречать ни у кого⬍

– Завтра нам не зтанут мешать эти глюпые телеги, – объявил он на прощанье, – и я показывать фам буду, что есть настояшчее занятие. Не вздумайте пить фечером больше фосьми крушек и набивать шелудок утром.
– Восьми? – не поверил своим ушам Бертольд, успевший оценить размеры марагской посуды. – Дедушка шутит?
– Насколько я успел узнать, Ульрих-Бертольд к шуткам не расположен. – Валентин вытер лоб платком и пригладил волосы. – Барон подходит к другим с теми же требованиями, что и к себе самое идеальное наблюдение в отношении Катершванца. Думаю, он выпьет именно восемь кружек.
– Это так, – подтвердил Йоганн. – Восемь – это много, но не совсем. Я пью шесть, Норберт пил пять…
– Господа, – предложил Валентин, – давайте не будем сегодня вспоминать свои потери. У нас будет для этого время, когда мы пойдем в бой.
– Маршал Эмиль должен отбирать Мариенбург до зимы, иначе он не Савиньяк!
– Господа, – Бертольд изобразил сразу Придда и Йоганна, – давайте сегодня не будем вспоминать о войне. У нас будет для этого время, когда мы будем пить восемь кружек пива. Господин полковник, вы куда? Лагерь и чистые рубашки там…
– Оттуда идут люди со странными лицами.
Чарльз вгляделся и не мог не согласиться: с марагами что-то было не так. Народу на поле пока собралось не слишком много, и большинство в ожидании гонки толкалось на окраине Франциск-Вельде, но небольшая толпа виднелась и у будущего костра. В нем на четвертый день праздников собирались сжечь «прошлые беды», являвшие собой соломенные куколки, довольно страшненькие с виду. Ну так беды же!
Трогге объяснил, что внутрь каждой куколки вкладывают сердце – смазанный кровью обрезок ногтя, вместе с которым напасть получает имя. Готовую куколку «усыпляют» полынной настойкой и подбрасывают в «забытую» ушедшим летом телегу, чтобы дружно вкатить в огонь. Давенпорт помнил, что делают это быстро, пока не проснулась пьяная беда, и сразу же убегают. Но люди стояли у телеги уже сейчас.
– Они слушают, – оповестил высокий Йоганн. – Проповедника. Валентин, мы хотим слушать? ну вот Йоганн уже прекрасно знает, кто у них тут решает все вопросы
– Да.
Пробиться вперед труда не составило. Внешне проповедник напоминал генерала Хейла, и Чарльз проникся к нему симпатией, которая исчезла, едва капитан вник в суть речи. Оказывается, праздник был грехом. Грехом было все, от черничных пирогов до девичьих венков из зеленых и желтых листьев. Вместо того чтобы молить Создателя о прощении, мараги собирали ополчение и веселились, причем на языческий манер. Мало того, они смели роптать, укоряя не защитившую их власть, однако вторжение дриксов было промыслом Создателя…
– Разрубленный Змей, – фыркнул под ухом Бертольд. – Что этот грач верзит? И где?! Кругом черника, а он белены объелся?   Нет, ты только послушай… чувство юмора Бертольда мне безумно нравится
Подозреваемый в поедании белены говорить умел, только лучше бы он шепелявил и путался, как старенький клирик из Давенпорта, понять которого не брались даже самые благочестивые прихожане. Но отец Хьюго был добрым, этот же…
– Вы виновны страшнейшей из вин! – клеймил он тех, кто, самое малое, лишился крова. – Виновны пред Создателем и государем! Разве оплакиваете вы постигшую Талиг потерю? Разве носите траур по их величествам, а ведь срок еще не истек! Разве плачете над горьким сиротством своего короля? Разве молитесь о здравии тех, кто печется о вас неустанно?
Нет, вы сбираетесь на скверные игрища, платя дань духам нечистым, и вы же ищете виноватых, но кто виноват, если не вы?!
Опомнитесь! Задумайтесь об общем грехе, что и стал причиной постигших Талиг несчастий. Самую землю бьют корчи, землю Надора, особо повинного пред наместниками Его. Но и в этом чтящие и разумные да увидят милость Его, ведь постигни подобная участь не Надор, но Эпинэ или Придду, жертв было бы больше во сто крат!
Создатель еще ждет от вас покаяния и духовных подвигов, но терпенье Его не безгранично, и успехи врагов наших тому свидетельство. Создатель любит вас, потому и карает.
Дриксенцы противны Ему и отвергнуты Им, но они – орудие Его. Создатель не дарует победы Талигу, доколе жители его не очистятся. Сколь бы ни была сильна армия и умелы полководцы, им не остановить вторжение, пока не возблагодарите вы Создателя за вразумление, не отринете гордыню и не оставите ропот, ибо не пастыри светские и духовные виноваты пред вами, но вы пред ними…
– Бонифация бы сюда… – пробормотал Чарльз, – он бы ответил…
– Зачем Бонифация? – спросил Придд вот именно! Тут есть Валентин, чего тебе еще надобно, хороняка? , но объяснить Давенпорт не успел, Валентин неторопливо двинулся к проповеднику.
– Сударь, – негромко сообщил он, – я герцог Придд, и я должен вам сказать, что своими словами вы оскорбляете Создателя, Талиг, Марагону и лично меня. все, после этого марагов Валентин тоже может намазывать на хлеб или так есть
– И память моего брата! Норберт погибал на Мельниковом лугу не за грехи. Он останавливавшим дриксов был! Которые хотят жечь и резать. И вас… Если мы пускаем «гусей», они режут первыми марагов, вторыми – «грачей»… Ты прячешься за нашей спиной, черный грач!
– Барон Катершванц не одинок в своем мнении. – Рука Придда легла на плечо бергера, но смотрел он на проповедника, и смотрел не хуже Алвы в Октавианскую ночь. – Я могу кое-что добавить. Прошлым летом у меня, как и у многих, была семья. Прошлым летом у меня, как и у многих, был дом. Теперь у меня нет ни того, ни другого. Кто-то должен ответить за смерть моей матери. Не вы ли?
– Но… – Пожилой мараг сжимал в руке оскаленную куклу, но вряд ли это сознавал. – Но ведь… это не он!
– Не он. А беженцы? Если они наказаны за чужие грехи, почему бы за чужой грех не наказать и этого господина? Как же нужно не любить Создателя, чтобы обвинять его в подобной мерзости!
Проповедник уже опомнился. Он то ли не был трусом, то ли не верил, что полковник талигойской армии может причинить ему вред, вот на бергера тревожные взгляды святой отец бросал.
– Я исполняю волю кардинала и несу его слово! – резко начал он. – А вы не можете не знать, что воздается всем по грехам…
– Простите, – перебил Придд, – чье слово вы принесли в Южную Марагону?
– Его высокопреосвященства Агния.
– Агний не является кардиналом Талига. – Валентин обвел глазами мрачных марагов. – Я лично присутствовал при том, как его величество Фердинанд лишил этого Агния сана за трусость. Бывший кардинал бежал вместе с временщиками, покинув и своего короля, и свою паству на произвол судьбы. Теперь он пытается оправдаться и переложить свои грехи на весь Талиг, но в Книге Ожидания ясно сказано, что пока Создатель в пути и взор Его отвращен от Кэртианы, люди могут страдать отнюдь не за грехи пред Ним. дайте Придду Эсператию - и он отхлещет ею Эсперадора по щщам фигурально и буквально. Короче, религиозные тексты тоже может по памяти цитировать
– Регент…
– Регент не вправе отменить решение короля. Что до вас, то вам дадут провожатого, и вы немедленно покинете Франциск-Вельде и Марагону, а в случае возвращения будете повешены за оскорбление памяти его величества Фердинанда и всех погибших за минувший год. Бертольд, передайте этого человека вашим людям. Пусть выезжают тотчас же. Я могу ошибиться, но в этой телеге бед не хватает одной по имени Агний. у Вейзеля не спросясь... В общем, опять личным произволом все порешал, а вышестоящие будут посланы по факсу уведомлены по факту
– Она будет! – закричал высокий парень, и Чарльз его узнал: Эрих-выходец, потерявший невесту. – Будет!
За спиной гнусаво запели рожки – начиналась Сырная гонка. Оставалось надеяться, что веселящимся марагам будет не до выставленного вон проповедника, но Чарльзу было противно и тревожно. Не так, как в Гаунау перед обвалом, но праздник из души ушел, оставив место ожиданию какой-то мерзости.
– Норберту не в чем покаиваться. – Катершванц тоже не мог успокоиться. – Самое плохое, что он делал для нас, – это умирал.
– Эта логическая ловушка известна со времен Торквиния. – Валентин подхватил бергера под руку и повел прочь от марагских бед и за Йоганном присматривает . – Всем «по грехам» – значит, надо искать грехи, и с этим даже можно согласиться. Если считать грехом то, что идет во зло, только сколько грехов у марагов по горящим деревенькам и сколько у тех, кто привел нас к этому лету? Марагам есть за что спросить с талигойских властей предержащих, как живых, так и мертвых, но никоим образом не наоборот. еще б марагам это чудо не любить
– Кошки б подрали этих клириков, – Чарльз, пытаясь выглядеть беззаботным, махнул рукой. – Только б праздник людям испортить! «Скверные игрища», «духи нечистые»… Бред, причем злобный.
– Боюсь, дело гораздо сложнее. – Подобным тоном Придд, видимо, отвечал уроки, и вряд ли ментору при этом бывало уютно . – Для эсператистов, считая от Теония, подобный злобный бред – общее место, насаждали и худшее. Требование благодарить Создателя за наказание вошло в обычай, как и угрозы новыми карами, и безумные акты личного или множественного покаяния во отвращение гнева небесного, но в Талиге речи про вразумляющую кару – новость, и новость опасная.
– Все так, – поддержал Придда Йоганн, – и я очень не хотевший был выпускать эту ворону в невыдерганных перьях.
– Дело не в священнике. Я верю, что он выполняет приказ, но не верю, что это затея Агния. Это приказ регента, господа, и его очевидная ошибка. Я готов ответить за эти слова.
– Здесь никого нет готового доносить на тебя!
– Я это сделаю сам. Моя обязанность – сообщить герцогу Ноймаринену о возможных последствиях послания Агния для репутации Церкви и регента и засвидетельствовать волю Фердинанда относительно бывшего кардинала

У меня передоз Валентином внутривенно, поэтому кроме пузырей от меня сейчас толку не будет. Продолжу потом

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Бой у Франциск-Вельде

▼Интересные тренировки⬍

Ульрих-Бертольд был беспощаден не только к ополченцам, но и к помощникам, с которыми ополченцы «сражались», к тому же, давая «уткам» перевести дух, барон развлекался поединками. Давенпорт продержался на четыре чиха дольше Бертольда, но на добрых три минуты меньше Йоганна. Лучше всех себя показал Придд, но и он оказался бессилен, когда разошедшийся барон решил сменить шпаги на алебарды. Сам Зараза, впрочем, был доволен, как и убедившийся в никчемности нынешней молодежи ветеран.  так еще бы

▼Боевая тревога⬍

Ульрих-Бертольд, бурча себе под нос что-то невразумительное, внимательно разглядывал уходивший на северо-восток тракт, развилку перед городком, начинавший превращаться в потревоженный муравейник лагерь. Франциск-Вельде лежал у бергера сзади, за правым плечом, лагерь был впереди и слева. Присутствующие благоговейно молчали. Кроме Бертольда.
– Вот же Зараза! – почти весело шепнул он Чарльзу. – Опять кругом прав вышел! И кто бы мог подумать?
– Зараза и подумал. – Или не подумал, просто сделал как полагается, а не как делают все. Если б не Придд со своими дозорами, праздник продолжался бы, пока из-за поворота не полезла смерть. «Спруты» вырвали у нее час, толку-то… – Этот курятник и за полдня в боевое состояние не привести. Ну опять же таки - кто у нас самый дотошный, основательный и обстоятельный, куда там Ойгену? Воооот!

▼Разборки с Юлианой и Мэллит⬍

Роскошная спорила с первородным Валентином чайка атакует айсберг и проигрывает, а чуть поодаль держали коней под уздцы четверо воинов. Мэллит помнила их одежды – это были люди Повелевающего Волнами.
– …Курт хочет, чтобы мы с Мелхен помогали раненым, – говорила нареченная Юлианой, и голос ее был еще громче, чем всегда нашла коса на камень, привыкла к поджатым хвостам, но не тут-то было. – Здоровенным лбам там не место! Пусть отправляются на батарею, Курт скажет им, что делать.
– Сударыня, приказ отдан. – Первородный был спокоен . – Мои люди слушают только меня. Они останутся с вами до конца сражения вне зависимости от вашего мнения. Добрый день, баронесса.
– Добрый день, господин полковник. – Тело Мэллит внезапно сделало реверанс, лишь потом девушка поняла его неуместность.
– Он собирается приставить ко мне охрану! не собирается, а уже  – Глаза роскошной сверкали гневом. – И это когда у Курта каждый приличный солдат на счету… Но ты умничка! Этот наглец – полковник, а не генерал. Ему нужен приказ, он у него будет…
– Это невозможно, сударыня . Генерал Ариго, которому я подчиняюсь, находится отсюда в трех днях пути, равно как и маршал Савиньяк. Госпожа баронесса, наш разговор становится бессмысленным, но если вы так или иначе вынудите моих людей уйти, их накажут за дезертирство. Должен добавить, что Герхард имеет некоторые навыки в обработке ран, а бой, судя по звуку, уже начался. Пока лишь на дороге, но мне пора в полк, а вам…
– Я знаю, что мне делать. Мелхен, полковник Придд хотел тебя видеть, можешь его проводить, только недалеко. Который из них Герхард?..
Нареченный Валентином показал, и роскошная ушла; ее походка была царственна и полна недовольства она не привыкла проигрывать в ноль .
– Вы имели дело с ранами, баронесса? – Первородный заговорил, и Мэллит отвернулась от уходящей.
– Нет, но я знаю, какие травы облегчают боль и как приводить в чувство и делать так, чтобы сердце забилось ровно…
– Сперва вам придется привыкнуть к очень неприятному зрелищу. Во время сражения убитых и умирающих оставляют на месте, легкораненые сами не хотят уходить. В тыл понесут тех, кто пострадал тяжело, но умереть в ближайшее время не должен. Это люди со сломанными костями, с рассеченными мышцами, все в крови, часто воющие или теряющие рассудок от боли. Колотые раны выглядят менее страшно, хотя смертельными оказываются чаще. Мой совет может показаться странным, но постарайтесь не думать о раненых, что будут кричать, стонать, сквернословить, как о людях. Представьте себе разделанных кур, которых нужно быстро натереть специями и обернуть холстом, это вы умеете, я знаю. И еще одно. Если Герхард скажет вам, что пора уходить, не спорьте и во всем доверьтесь ему. Возможно, к баронессе Вейзель придется применить силу, но на ваше благоразумие я рассчитываю.
– Нет!.. – Названный Абелем так ими гордится, а Грета с мешком кричала, что они сбегут. – Мы не можем… Мы обещали…
– Ребенок баронессы Вейзель сможет что-то обещать и отвечать за свои слова еще не скоро, а мародеры имеют обыкновение вспарывать беременным женщинам животы. Даже если убийцы получат свое, убитых никакое возмездие не вернет. Вы будете слушать Герхарда?
– Я помогу увезти нареченную Юлианой, когда придет беда. Можно мне найти… генерала Вейзеля и сказать ему об этом, чтобы его сердце возликовало?
– Я был с докладом на батарее, прежде чем встретился с вами. Генерал Вейзель просил меня позаботиться о своей супруге, причем так, чтобы она ничего не заподозрила, и я обещал.
– Первородный Валентин всегда спасает чужих женщин?
– Собственную мать мне спасти не удалось. Она осталась бы жива, если б не вела себя столь же… благородно, как госпожа Юлиана. все же он обижен на Ангелику Баронесса, я не утверждаю, что Франциск-Вельде обречен, все зависит от стойкости ополченцев и настойчивости дриксов, но вы должны быть готовы.

▼Большой кусь с охуенным Валентином в погоне ⬍

Кучку всадников в знакомых мундирах Давенпорт заметил еще издали. Естественно, на пригорке. Естественно, расположенном удачно – оттуда было видно не только подступы к лагерю, но и дорогу на Гюнне, по которой торопились теперь уже синие колонны. Именно на них и была направлена зрительная труба Придда.
– Туда, быстро! – велел Чарльз, и драгуны послушно поторопили коней. Зараза собирал всех, кроме охраны баронессы, неужели сообразил, что делать?! Три кавалерийские сотни на пять тысяч…
– Давенпорт, отлично, что вы смогли выбраться. – В бою и так вежливый Валентин срывался на придворную куртуазность, как иные – на брань . – Теперь в сборе все.
Чарльз оглянулся через плечо: все четыре эскадрона их сводного полка уже выстроились внизу, в лощине. «Спруты» и драгуны, прислушиваясь к звукам не видимого для них боя, ждали решения начальства. Если кого-то и не хватало, то считаных единиц. С офицерами дело обстояло хуже, потому что не было Бертольда, а последним назвали Давенпорта.
– Господа, у нас мало времени. – Придд неспешно убрал трубу. – До подхода главных вражеских сил остается минут двадцать. Потом дриксы развернутся и атакуют. Давенпорт, судя по вашему виду, вы только что из боя. Ваше мнение о противнике?
Пришлось пожать плечами:
– Обычные «гуси», пехота как пехота… Правда, злые какие-то, прут напролом, пока не свалишь, внизу, на поле, в рукопашную рвались, аж строй сломали.
– Вы обратили внимание на их знамена?
– Нет, а что?
– Насколько я мог рассмотреть, кесарского лебедя сменило что-то вроде большеголовой рыбы. И еще кажется странным, что они, по сути, явились без кавалерии.
В самом деле странно. Столь внезапно появившихся дриксов было немало – даже не пять тысяч, как решили вначале, а не меньше семи-восьми, но вот конницы не наблюдалось, хотя именно ей следовало идти в авангарде. От мысли, что вместо хоть и быстро, но идущей на своих двоих пехоты первый удар по лагерю нанесли бы кесарские рейтары, стало не по себе… Но пока, если не считать нескольких вражеских офицеров и их свит, единственными кавалеристами у Франциск-Вельде оставался полк Придда.
Вид готовых к бою всадников радовал глаз, особенно на фоне окружающей суматохи: завывали рожки и трубы, на дальнем конце поля не в такт бухал праздничный барабан, большие и маленькие кучки ополченцев носились без видимого смысла туда-сюда, у них под ногами путались застрявшие в лагере горожане.
– Господа! – Голос Придда, напряженный и при этом чудовищно ровный, заставил повернуться в сторону начальства. – Если коротко, то враги не уступают марагам по численности и на голову превосходят по выучке, а позиция для обороны не подготовлена. Кто бы из дриксенских генералов ни стоял сейчас вон там, на двугорбом холме справа от тракта, он в любом случае более умелый военачальник, чем командующий марагонским ополчением. Генерал Вейзель – великий артиллерист, и именно поэтому он не может отойти от пушек. Приходится признать, что у дриксов голова есть, а у нас – нет, и взять ее неоткуда. Сейчас дриксы развернут основные силы и начнут атаковать. Не сомневаюсь, грамотно и со знанием дела. Слабых мест тут полно, могут бить на выбор. Мараги будут стоять до последнего, но положения это не спасет, ополчение будет рассеяно и выбито, город захвачен. Это очевидно.
Это в самом деле было очевидно, хотя именно сейчас стрельба потихоньку стихала, а потрепанный, потерявший былой порядок «гусиный» авангард откатывался назад, к дороге. Его даже не думали преследовать: отбившую атаку толпу ополченцев «боевым порядком» можно было назвать только в самых наглых фантазиях.
– Мы не есть ополчение! – Йоганн Катершванц как никогда прежде походил на своего всесокрушающего родича. – Вариты не имеют кавалерии. Мы обязанные есть атаковать сейчас, пока они не разворачивались.
– Да, – подтвердил Придд, – мы обязаны что-то предпринять, но нас не набирается даже на полнокровный полк, и в общей свалке мы исход дела не решим. Тем более что кавалерия к дриксам все-таки подошла, хоть и немногочисленная. Она там, за двугорбым холмом. – «Спрут» указал трубой в сторону дороги. – Их примерно столько же, сколько и нас.
– Но они о нас не знают. – «Лиловый» капитан командовал одним из эскадронов, но его имя, как на грех, вылетело у Чарльза из головы. – Дриксенские разведчики близко к Франциск-Вельде не подбирались и нас не видели, за это я ручаюсь. Они должны думать, что здесь место сбора марагонского ополчения, и так оно и есть. Сейчас дриксы нас тоже не видят, мы еще не показывались. Это можно использовать.
– Да, – поддержал Йоганн, – мы будем оставлять их без конницы.
– Мы поступим иначе. кто бы сомневался, что Валентин уже за всех все порешал К тракту можно выйти не только здесь, напрямую. – Придд холодно улыбнулся. Он уже все решил, и никакой генерал ему для этого не требовался Да! . – У нас толком нет командующего, у дриксов есть. Значит, наш долг сделать так, чтобы и у них не было.

– Давенпорт, удиравшие есть!
Чарльз наскоро огляделся, убеждаясь, что с первой задачей драгуны справились: встречавший их заслон был опрокинут. Правее «лиловые» добивали «своих» дриксов, и дела там шли тоже неплохо. Что ж, еще немного, и жирный «гусь» на холме угодит на вертел…
– Ах ты ж сволочь лапчатая!.. – На вершинке уже никого не было – ни кучки офицеров, ни охраны, ни малопонятного знамени. Так вот о чем кричал заменивший Бертольда Катершванц! Вражеский генерал, ради которого все и затевалось, решил не дожидаться завершения конной сшибки.
– Чего встали?! Догнать!..
Мимо «лиловых» к своей пехоте дриксу напрямик не проскочить, Валентин нарочно повел «лиловых» так, чтобы отсечь добыче эту возможность; в то же, что командир нагрянувших к марагам «гусаков» все бросил и просто ударился в бега, Чарльз не верил, хоть умри. Скорее умник попробует обогнуть схватку с дальней стороны, вдоль опушки.
– Парни, к лесу! Живей!.. Не пускай гада к своим!
Особо орать и не требовалось, драгуны, разгоряченные схваткой и пусть мелкой, но победой, так и рвались в погоню. Только бы успеть!
Растянувшийся эскадрон выкатился на опустевшую вершину. Сзади слева, на дороге к Гюнне, сбился в плотную кучу дриксенский обоз, справа кипела всеобщая драка – ополченцы держались, дриксы давили… Но не все! Один, нет, два батальона уже развернулись, торопясь на помощь к угодившему в беду начальству. Ничего, им еще топать и топать, а где же само начальство?! Ага, вот оно, таки мчится к опушке. Несколько офицеров и десятка четыре конвоя…
Беглецы гнали изо всех сил, сытые кони неслись широким галопом, а на длинном склоне, как назло, не было ни буераков, ни валунов.
– Догнать!.. – Нахлынувшая ярость понукала не хуже шпор. Убегал назад заросший густой травой склон, комья земли вырывались из-под копыт, позади азартно орали: «Режь гусятину!»
Дриксы один за другим переваливали второй гребень и пропадали. Справа пропела знакомая труба, Придд своих тоже торопил. Успеть, не дать забиться под прикрытие мушкетов пехоты, достать… Во что бы то ни стало достать заявившуюся сюда мразь, сорок ям ей под ноги!
Вот и вершина, теперь хочешь не хочешь, а лошадей придержать придется… Если не желаешь, как вот эти… Пара дриксов не удержала своих скакунов и закувыркалась на склоне. Один вскочил, помог коню, бросился следом за товарищами, второму повезло меньше: синяя фигурка так и не поднялась, гнедая с пустым седлом захромала куда-то в сторону.

– «Спруты»!
– Вправо, вправо давай!
– У-лю-лю!
Удастся ли догнать удиравших, знал разве что лошадиный бог, гусятина же пока имела приличную фору. «Лиловые» изначально были ближе к добыче, и сейчас у них было больше шансов, но драгуны все равно вовсю понукали коней. И правильно делали: густой кустарник, окаймлявший лесную опушку, разом украсился десятком пышных бело-серых султанов. Сверху Чарльз видел, как покатились по траве то ли трое, то ли четверо дриксов из тех, что скакали впереди. Убегающие смешались, часть шарахнулась в сторону, подальше от стрелков, задние начали осаживать, и тут лес выплюнул на открытое пространство с полсотни всадников, дружно ринувшихся на беглецов. Вот только их мундиры!.. Чарльз готов был спорить на что угодно – это тоже дриксы!
– Твою ж… «Гуси»! – подтвердили догадку за спиной. – Они там, что…?!
Ничего не понимая, Чарльз на всякий случай придержал коня, рядом то же делали его парни, а вот загоняемая дичь в недоумении отнюдь не пребывала. Надо отдать должное улепетывавшему генералу, решал он быстро. Не успели вторые дриксы проскакать и полусотни шагов, как первые, даже не пытаясь объясниться, разделились. Большинство, выхватывая клинки, ринулось на выскочивших из зарослей соотечественников, но где-то с дюжину всадников развернулись и дунули назад.

– Закатные твари! – Во время погони драгуны, срезая путь, слишком сильно забрали вправо, дав тем самым беглецам шанс – проскочить «коридором» между двух сходящихся погонь.
– За мной! Галопом!
Очертив в воздухе круг, шпага Давенпорта уставилась своим острием на уходившую в сторону обоза группу. Затоптавшиеся было на месте драгуны срываются с места, топот десятков копыт вновь наполняет уши, в лицо бьет теплый дымный ветер…
– Держи!.. Держи зайца гусиного!
Он не уйдет! Его нельзя отпускать, ни за что нельзя, значит, он и не уйдет.
Дриксы уходили. Гадам повезло, невероятно, несправедливо повезло – широкая и до безобразия длинная промоина, как назло, рассекла склон холма прямо на пути драгун. Хорошо хоть заметили вовремя, а то б повалились вниз, ломая лошадям ноги и шеи.
– В обход! Не отставай!
Поворот, лошадиный визг, рвущаяся наружу человеческая ярость. Промоина не желает кончаться, добыча улепетывает, но все еще недалеко, а значит, какой-то шанс остается.
– Не уйдешь… Не уйдешь, сволочь!
Орать глупо, только иначе не выходит, ублюдка на высоком сером коне нужно схватить за горло, вот нужно, и всё тут! А марагонская овражина на стороне врагов… Талигойцы и дриксы несутся вдоль клятой промоины едва ли не ноздря в ноздрю, точно на чудовищных скачках, гадина, сколько же она еще будет тянуться?!
Конь Чарльза дышит все чаще и громче, он уже не столь охотно отвечает на посыл, у драгун лошади не лучше и не свежее. Правда, и у дриксов не мориски, а достается им не меньше.
– Ну давай, голубчик, давай…
Взмыленные лошади вытягивают шеи, мчатся сумасшедшими прыжками. По прямой до дриксов меньше сотни шагов, только этот локоть, при всей его близости, не укусишь. Подлый овраг становится у́же и глубже, будто дразнится, еще немного, и всадник на кровном зильбере уйдет!..
– Наддайте!.. Не жалеть коней… Выйдем вперед… стреляем!
Йоганн, молодчага, понял отрывочные выкрики нового командира. И не только он. Драгуны в самом деле наддали, больше не щадя коней, загоняя их ради временно́го выигрыша, ради полусотни шагов. И выиграли! Уже осаживая пошатнувшегося жеребца и не отводя взгляда от цели, Чарльз услышал, как за спиной кто-то промчался.
– Куда!.. Овраг же!.. Зар-раза!
Это вовсе не драгуны летят мимо бешеным карьером. Серый мориск творит чудеса, словно бы распластавшись, он вытянулся в струну, припадая к земле, полумориски «лиловых», и те отстают на несколько корпусов, бег переходит во взлет… Есть! Перескочил… Еще трое заходят на прыжок, остальные не рискнули, и не Давенпорту их судить. А ведь теперь Валентин в самом деле достанет дрикса, вот только «спрутов» четверо против дюжины. Ничего, сейчас подправим.
Спешившиеся драгуны уже поснимали с седел мушкеты и щелкали курками. Успели! Несколько ударов сердца – и генеральская кавалькада прямо напротив стрелков.
– Ниже берите, по лошадям!
Треск выстрелов, бо́льшая часть, как всегда, мимо, но кто-то да попадет. И попали… Под градом пуль валятся конные фигурки, подстреленные лошади перекатываются по земле, беспомощно бьются, одни встают, другие не могут, но пятеро проскакивают сквозь обстрел невредимыми. Тот, кого нужно прикончить, уцелел…
– В седло, в погоню!
Конский топот за спиной, это отставшие от своего полковника «лиловые». Что ж, вместе так вместе… Промоина стала еще у́же, теперь ее возьмет любой конь, только по ту сторону все вот-вот закончится. «Гуси» и «спруты» почти рядом, они сходятся чуть ли не под прямым углом. Теперь все, теперь только смотреть.
Дриксы-охранники принимают влево и бросаются на преследователей, с обеих сторон бьют пистолеты. Вылетает из седла один из «лиловых», валится лошадь под другим, но у генерала, теперь уже точно видны перевязь и белый султан, больше нет охраны. Зильбер старается изо всех сил, только мориск есть мориск. Два длинных, стелющихся прыжка, и один серый врезается в бок другого, опрокидывая того вместе с всадником. Полный боли лошадиный крик, бьется в траве конь, ворочается под ним придавленный человек.
Он еще жив, Чарльз это даже не видит – чувствует, знает, как и то, что упавшего нужно добить. Руки сами посылают жеребца в прыжок… Поздно – благородный герцог Придд с обнаженной шпагой в руке наклоняется, всматриваясь в лежащего генерала, а затем вскидывает клинок и с силой опускает вниз, едва ли не до половины всаживая в грудь загнанной наконец твари. Слава Создателю, кончено.
Гул копыт накатывает не только сзади, но и сбоку. Чарльз поднимает голову – рысью, на глазах уплотняя строй, приближаются всадники, те, что столь внезапно выскочили из леса. Солнце освещает такие знакомые светлые мундиры и посеребренные, украшенные лебедями каски.
Этот сумасшедший Валентин так и остался стоять впереди всех, завернув даже кинувшихся к нему «лиловых». Стоял и ждал. Серый ковырял копытом землю и недовольно прижимал уши – мертвые тела, конское и человеческое, жеребца несколько раздражали, но Придд не сдвинулся ни на шаг. так и вижу эту картину!
Дриксы подъезжали очень медленно, пристально всматриваясь не только в одинокого полковника, но и в выстроившихся вдоль промоины кавалеристов. Оружие было обнажено у всех, однако никто не спешил пускать его в ход. Одни ждали, другие приближались, будто звери, еще не решившие, драться им или уходить. Сотня шагов, сорок, двадцать… «Лебединые каски» останавливаются, расступаются, пропуская еще одного генерала еще на одном сером жеребце и с ним пару младших офицеров. Так вас, друзья дорогие, трое? Это повод…   Чарльз уже трогал коленом измотанного коня, когда справа от строя отделился Йоганн. Валентин этого или не видел, или не возражал, а может, не желал оборачиваться в присутствии дриксов.
Генеральский зильбер изогнул шею колесом, уходя за поводья. Его наездник коротко наклонил голову. Еще не старый, с седыми висками, он чем-то напоминал Стоунволла.
– Не ожидал встретить лиловый эскадрон здесь.
– Простите, господин Рейфер, но разве, будучи на Мельниковом лугу, вы ожидали встретить нас у Болотного кургана?
Дрикс заговорил на талиг, Придд ответил на дриксенском говорящий на дриксен Валентин - это ж нидайбох! я ж помру, дрикс сдерживал зильбера, поводья мориска свободно провисали. С юга, напоминая о сражении, доносился приглушенный треск выстрелов, изредка прорезаемый гулкими ударами пушек. Лагерь держался, а они, перебив одних «гусей», болтали с другими. С врагами, которых следовало прикончить или, по крайней мере, задержать. Это было почти предательством, и рука сама тянулась к ольстре, но что-то подсказывало – не спеши, не надо…
– Болотный брал не я. – Рейфер остался верен чужому языку, возможно, из-за адъютантов. – Однако в рапорте фок Гутеншлянге ваше появление названо неожиданным. Впрочем, оно мало что меняло.
– О том, что произошло, мы знаем. О том, чего не случилось, можем лишь гадать. Приношу свои извинения, говоря «вы», я имел в виду вашу сторону в целом.
– Вы меня знаете, а я хочу знать человека, столь склонного к неожиданным появлениям. да уж, репутацию Валентин себе заработал еще на Печальном Языке
– Полковник Придд. Сударь, неожиданности сегодняшнего дня вынуждают нас решить, кто мы друг другу. У Эйвис подобный вопрос не стоял, но здесь, – шпага Валентина указала на юг, – идет сражение, и наше место или… с вами, или там. Тех, кто нам противостоит, я счел бы дриксенцами, если б не их знамена и не наш разговор.
Они говорили, а рейтаров потихоньку прибывало; пока их все равно оставалось меньше раза в полтора. На поле. Сколько «гусей» в лесу, знали лишь сороки и Леворукий. Рейфер слегка отпустил поводья.
– Я отвечу, – пообещал он, – но прошу вас, сперва удовлетворите мое любопытство. Фок Греслау был полностью беспомощен, уже без охраны, а ваши люди – рядом и в немалом числе. Мы воюем не один век, сложились определенные правила, а ваша семья всегда была привержена традициям то семья, а то Валентин - есть разница . Почему вы даже не попытались взять в плен оказавшегося в вашей власти генерала?
Да нельзя было эту сволочь оставлять в живых, нельзя, и всё! С чего он так решил, Чарльз объяснить не мог, но придавленный конской тушей труп непонятно почему успокаивал, невзирая на живехонького Рейфера и полный неопределенности лес.
– Сударь, по некоторой причине, полагаемой мною веской, упомянутого фок Греслау следовало убить, едва это стало возможным. Могу вас заверить, что ни звание, ни подданство покойного на мое решение никоим образом не повлияли… Кажется, вам хотят что-то сообщить.
Отделившийся от строя офицер в криво сидящей шляпе был бледен, как покойник, и, когда он развернул коня, Чарльз понял почему. Голова парня была перевязана, причем кое-как.
Придд вежливо заставил мориска попятиться, оставляя Рейфера наедине с подчиненным. Доклад вышел коротким, генерал кивнул и заставил зильбера переступить фок Греслау и его коня. Дриксов все еще было меньше, пушки все еще били.
– Вы правильно начали, полковник, – веско сказал Рейфер. – Так и продолжайте. Никаких пленных, по крайней мере сейчас. Китовники уже рядом, они пока не знают, что опоздали, и не знают, что мы тут. Как бы это ни было странно и печально для меня, но я вынужден атаковать их, а не вас. Прощайте.
– Одну минуту. Сударь, вы напомнили о традициях, и мы сошлись на том, что враги рознятся между собой и порой случаются удивительные перемены. Если вам что-то известно о судьбе пропавшего во время урагана теньента Сэ, я прошу мне об этом сказать. должен же кто-то, в конце концов, съесть шляпу!
– Я ничего не слышал, но я узнаю. Если мне представится возможность. Вилли, сигнал!
Рейтары, даже не оборачиваясь на талигойцев, заворачивали коней, где-то в глубине строя запела труба.
– Это действительно «к атаке» есть. – Йоганн повернулся к Придду: – «Китоватые», кто это?
– «Китовники». Те, на чьих знаменах кит, видимо, Торстенов. Я ошибочно принял его за рыбу. Что ж, возвращаемся… В нашу сторону шли два батальона, будем осторожны.
Они были на середине склона, когда внизу из леса, сразу по нескольким тропинкам, хлынула кавалерия. Сколько, было не разобрать, но Рейфер не обманул, дриксы в самом деле атаковали дриксов. Вернее, это мушкетеры в сером тут же по появлении земляков «приветствовали» их слаженным залпом.
– Что ж, – привстав в стременах, Придд поднял шпагу, – сейчас эти разногласия нам на руку, а все остальное – потом. Вперед!

▼Скрытый текст⬍

– Человек полковника Придда сказал… нареченный Куртом мертв.
– Разрубленный Змей! – Драгун произнес что-то еще, что-то непонятно-безнадежное. – Ты молчи пока… Пусть ей Зараза скажет, что ли ну как всегда, дурные вести приносить дамам - все в кусты, только Валентину пофиг , и лекаря бы найти хоть какого… Постой-ка! Вроде тиховато стало.
– …ы-ы-ы… Уходят!.. Уходят, гады!!!..
Пожилой ополченец мчался и кричал, размахивая руками, и там, где он пробегал, тоже начинали кричать и прыгать.
– Наша конница, – объяснял кто-то, – ударила сволочам в тыл… Они и того…
– Это от неполного-то полка? – удивился драгун. – Ну, Зараза!..А то!

Отредактировано (2025-06-14 19:34:34)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Реанимация анона порцией Валентина

▼После драки кулаками не машут, но не всегда⬍

...новый день открыл Повелевающий Волнами, и Мэллит была ему рада.
– Овдовевшая спит, – объяснила гоганни. – Она выпила отвар из четырех трав, чтобы боль матери миновала сына. Ему дадут имя Рокэ, так, умирая, решил отец.
– Я не намерен тревожить госпожу Вейзель. – Первородный, придержав шпагу, опустился на предложенный ему стул. – Собственно говоря, я на ее сон и рассчитывал. В округе небезопасно, и я считаю необходимым отправить вас в Альт-Вельдер под защиту графа Гирке и моей сестры. Госпоже Вейзель в ее положении длительные переезды могут повредить, а оставить ее здесь я не вправе. Второе нападение, если оно состоится, мы в нашем нынешнем состоянии отразим вряд ли.
– Значит, – спросила Мэллит, – дриксы близко?
– Некоторые – да.
Девушка опустила голову, разглядывая вышитую атласными лентами скатерть. Она понимала, что оставаться нельзя, но озерный замок пугал, хоть и был прекрасен, как сон. Брат бродившей у воды безумицы ждал ответа, и гоганни не стала лгать.
– В Альт-Вельдере обитает ненависть, – твердо сказала Мэллит. – Она не должна касаться младенца, чьего отца погубила.
– Баронесса, боюсь, я вас не понял. ну-ну, все понял, просто интересно послушать соображения Мэллит
– Сестра первородного, что обменяла сердце на смерть, увидела любовь двоих и прокляла ее. Нареченный Куртом погиб, любви больше нет…
– Нет генерала Вейзеля, любовь осталась и пребудет с госпожой Юлианой еще долго, но вы ошибаетесь не только в этом. Злобные глупости, которые вы имели несчастье слышать, предназначались родной крови, в первую очередь графу Гирке и мне, однако мы оба целы. Более того, Гирке выжил на Мельниковом лугу, а ведь большинство раненых добила буря, хотя их никто не проклинал.
– Воин не видит связи между словом и свинцом, но она есть. Я слышала слово, и слово это было смертью.
– Сожалею, что под крышей моих родных вам пришлось пережить несколько неприятных минут, но эта ненависть больше ничего не может. Все несчастья, которые она принесла, а они, не хочу лгать, были, остались в прошлом. В настоящем нам грозят дриксы, их поведение в самом деле внушает опасения… Госпожа баронесса! – Первородный стремительно поднялся. – Прошу простить мое появление, это вызвано необходимостью.
– Хорошо, что это вы. – Нареченная Юлианой встала у стены. – Где «гуси»?
– Генерал Рейфер уходит, за ним следят, но он сейчас не слишком опасен. Гораздо хуже, что в Марагоне остается несколько тысяч вражеской пехоты, вот от нее можно ожидать неприятностей. Сударыня, так вышло, что во Франциск-Вельде старшим воинским начальником сейчас являюсь я. с порога дал понять, кто тут главный и с кем спорить бесполезно Рапорт маршалу Савиньяку отправлен, но ждать ответа раньше чем через неделю не приходится, а действовать нужно немедленно. Я уже объяснил Мелхен, что вам придется вернуться в Альт-Вельдер. Вас проводит капитан Давенпорт, заодно он доставит мое письмо графу Гирке, мне требуется его помощь.
– Быстро вы решаете…как будто в первый раз Только лучше б ваши люди вчера были на батарее.
– Нет, сударыня, они не смогли бы задержать ту пулю. Зато они помогли вам задержать дриксов. Конвой будет готов через два часа.
– Мы как раз успеем собраться. даже не трепыхается Курт хотел, чтобы мы уехали, и мы уедем, но его я тут не оставлю.
– Всё для перевозки уже готово. Если на то будет ваше желание, в Альт-Вельдере тело набальзамируют, с тем чтобы перевезти потом в Бергмарк. Надеюсь, вас это мое предложение не оскорбляет.
– Курт должен вернуться домой… – Нареченная Юлианой взглянула на Мэллит, и девушка поняла, что может, должна подойти! – Он говорил, что молодой Придд пойдет далеко, вот вы и идете… Когда вы последний раз ели?
– Я завтракал, сударыня.
– Надо думать, вчера. Мелхен, его нужно накормить… Я тоже поем, Рокэ не должен голодать…
В прихожей раздались тяжелые шаги, это пришел именуемый дважды. Он желал выразить соболезнование овдовевшей, и остановить его не смогли бы все сыны Кабиоховы. остановить его может только один - Валентин

▼Обожаю мысли Мэллит о Приддах и Валентине⬍

Слишком много смертей пришло в дом повелевающих Волнами, чтобы не верить ненавидящей! На войне убивают, это так, но жена мятежника враждебна тем, кто верен власти, а потерявшая мужа страдает, видя чужую радость. Первородный Валентин еще не любил, его сестра не знала счастья, и Габриэла залила чужой костер. Нареченный Куртом погиб, но злобная не насытилась и погубила графа Гирке. Мужа печальной Ирэны выманили из дома, он шел, не разбирая пути, и упал в канал. Остальное довершили рана и холодная вода.
Где-то здесь нашли графа, чьего лица Мэллит не помнила. Хозяин Озерного замка был хорошим человеком, о нем жалела роскошная, его будет не хватать полковнику Придду. «Маленькому полковнику»… Почему овдовевшая так сказала, ведь нареченный Валентином высок и силен ?

Сестра и брат недооценивали опасность; да, сейчас им ничего не грозит, но Мэллит все равно решила написать помнящему о бедах Райнштайнеру. Она обдумывала письмо, пока не уснула и не увидела во сне величественного барона. Он стрелял по рычащим медведкам, а рядом стоял Валентин и перезаряжал пистолеты. Утром гоганни была совершенно спокойна, утром выпал первый в этом году иней, и все стало серебряным и светлым, как глаза полковника Придда.  

▼Слухи у дриксов ⬍

— Мы, понятное дело, на прорыв пошли. — Удовольствия от рассказа Рауф явно не получал. — Выдраться-то выдрались, а дальше толком и не понимаем ни куда идти, ни что делать. Генерал, на что уж ко всему привычный, и тот поначалу растерялся. Пятимся, что твои раки, а фок Греслау за нами топает. Кавалерии у него, почитай, и нет, догнать не может, но фельдмаршалу такой подарочек на хвосте волочь — в своей глупости расписаться. Короче, вильнули мы и повели гадов в Марагону, а как они с марагами у старого Франциск-Вельде сцепились, тут мы с ними и посчитались за все. Жаль только, Греслау, тварь такая, не нам достался, фрошер его прикончил. Занятный, кстати, парень — не старше нас с тобой, а уже полковник. И держится, будто ему все сорок…
— Придд? — на всякий случай уточнил Руппи. — Высокий, светлоглазый такой?
— Он. Конь у него хорош, не хуже твоего.

▼Почти все в сборе⬍

— А вот и Валентин! — с облегчением перебил Ариго . Копание в старье доводило его до зевоты, но страдалец героически ехал рядом с бароном. Видимо, укреплял волю. — Сейчас узнаем, как дела в Марагоне.
Эскорт у Придда был приличный, но не чрезмерный — полтора десятка кавалеристов, меньше по нынешним временам взял бы только дурак. Гнедые, отлично выезженные полумориски свитских радовали глаз, но Лионеля прежде всего занимал светло-серый красавец самого Валентина.
— Придд — безупречный полковник, — счел своим долгом напомнить Райнштайнер Ойген, и давно тебя несет грудью на амбразуру? Научился плохому у Германа? . — За исключением не подобающей такому чину молодости.
Улыбка означала, что барон шутит, но Ариго шутки не оценил.
— Я парню полностью доверяю, — чуть ли не в сороковой раз объявил генерал, явно переживая за своего любимца . Эмиль ответил бы, что не ест полковников, тем более безупречных; Ли усмехнулся и выждал, пока молодой человек с холодным лицом не отчеканит положенное по уставу приветствие. Порой Савиньяк бывал весел, но другие это замечали редко.
— Я помню вашего мориска, — заметил Проэмперадор светским тоном. — Вас я тоже помню, мы встречались у Капуль-Гизайлей, однако ваша карьера для меня стала определенной неожиданностью . Примите мои поздравления.
— Благодарю вас, сударь.
— Пустое… — Теперь Лионель смотрел собеседнику прямо в глаза. — Нас с вами объединяет то, что мы слишком рано и при крайне неприятных обстоятельствах возглавили свои фамилии. Регент склонен вам доверять, командование Западной армии доверяет вам безоговорочно, но мое отношение к вам определяется мнением герцога Алва и моей матери. это же буквально прямым текстом в лоб признание, Ли
— Я не имел чести быть представленным графине Савиньяк. он "не понял"
— Моя мать признательна вам за очень своевременное письмо и за пересказ записок герцогини Гертруды.
— Я был рад услужить госпоже графине, и я продолжаю надеяться на возвращение виконта Сэ.
— Он вернулся.
— Слава Создателю!
Сосулька с хрустом разлетелась и тут же смерзлась обратно, но вырвавшийся возглас и враз изменившееся лицо свое дело сделали: Лионель увидел мальчишку, еще не повстречавшегося с братом-выходцем. Или самого себя, которому лишь предстояло вести за отцовским гробом мать…
Савиньяк отпустил поводья, доверив Грато подать пример спутникам и эскорту.
— В первую очередь за возвращение моего брата следует благодарить короля Гаунау, во вторую — вас, ведь это вы просили генерала Рейфера найти виконта Сэ.
— Я счел правильным использовать представившуюся мне возможность.
— Желаю вам не раскаяться в своем поступке. — У Арно теперь есть больше, чем просто друг, а ведь герои едва не перегрызлись насмерть. — Теньент Савиньяк просится в строй, и я склонен определить его под ваше начало , но чуть позже. Что вы оставили в Южной Марагоне? Ваш доклад от девятнадцатого Осенних Скал я читал.
— Позавчера моим людям и марагонскому ополчению удалось уничтожить пятый и, насколько мне известно, последний отряд китовников, отколовшийся от их основных сил. Я почти ручаюсь, что больше дриксов в Южной Марагоне нет — остатки пытавшегося захватить старый Франциск-Вельде пехотного корпуса в относительном порядке отошли за Хербсте. Воспрепятствовать их переправе у меня возможности не было. ну Валентин, кучу дел переделать успел - оставлять без присмотра ж нельзя
— Пленных по-прежнему нет?
— Нет, монсеньор. Барон Катершванц и командующий марагонским ополчением господин Трогге считают, что я согласился с их решением, но это не так. Я действовал, исходя из своего внутреннего убеждения, которое, к сожалению, не могу обосновать.
— Этого и не требуется. Китовников и им подобных убивать можно и нужно, о чем вы скоро узнаете. У вас всё?
— Нет, монсеньор, я обязан сообщить вам об одном обстоятельстве. Скончалась моя сестра Габриэла, находившаяся в Альт-Вельдере на попечении графа и графини Гирке. Я узнал о ее смерти, уже выехав к вам.
— А я узнаю́ о том, что вдова Карла Борна проживала не в Васспарде, лишь сейчас. Как она умерла?
— Несчастный случай. Графиня имела обыкновение подолгу гулять в одиночестве, ее нашли в пруду. Судя по всему, она пыталась перебраться с камня на камень, упала, ударилась головой и захлебнулась.
— Так же, как граф Гирке.
— Моя сестра Ирэна уверена, что это совпадение.но о себе того же ты не скажешь?
Габриэлу Лионель в последний раз видел на ее свадьбе. Ослепительной красоты невеста не сводила влюбленных глаз с жениха. Борн был старше жены, но это был брак по любви, той самой, что сильнее смерти и страшней пожара. Жена сошла с ума еще до казни мужа. Октавий Добрый даровал осужденным право на прощание с супругой или невестой, только Борн не смог им воспользоваться. Ли счел это справедливым.
— Монсеньор, я понимаю, что две последовавшие друг за другом почти одинаковые смерти могут вызвать подозрение, но не в данном случае.
— Вам виднее. — Это малодушие, но в замке, где обитает живая Габриэла Борн, граф Савиньяк не остался бы, просто не смог быкак интересно . — Что ж, примите мои соболезнования и можете быть свободны.
— Благодарю вас, но смерть Габриэлы для меня, и особенно для опекавшей ее графини Гирке, горем не является.

▼Снова Мэллит⬍

— Что ж, Давенпорт умеет успокаивать дам. В отличие от вас, полковник Придд.
Первородный Валентин не успокаивал, он просто отдал свою кровь, а сказанных им слов было немного, но каждое оживляло частичку сердца, и оно почти забилось.  все-таки у Мэллит так волшебно получается думать о Валентине

▼Шутки об избытке тех или иных представителей некоторых фамилий в исполнении Савиньяка⬍

Первая попытка Ирэны открыть тайну смерти Арно-старшего Лионелю
— Фульгат?
— Да, Фульгат… — Рука графини в который раз за день потянулась к виску. Похоже, порожденная головной болью привычка. — Его прохождение по себе же натальному грозит смертью. Иногда это длится несколько дней, иногда — несколько месяцев. Так было с моим мужем: он пережил Мельников луг, но Фульгат пошел назад, став Фульгой. Со звездами трудно спорить…
Значит, муж, то есть майорат и титул. Что ж, покойный Гирке и живой Придд свою лояльность доказали, а потом, если не они, то кто ну-ну, отмазка?? Младшие отпрыски Ноймаринена? Росио шутил об избытке Приддов и Манриков, но слишком много волков немногим лучше. С точки зрения оленя. выкусите
— Вы любите звезды, сударыня? Тогда вы вряд ли захотите расстаться с этими башнями — они созданы, чтобы следить за небом.

Отредактировано (2025-06-27 01:05:22)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

▼Прах Джастина вновь потревожили⬍

— Сударыня, — скучным голосом уточнил он, — вы подтверждаете, что ваш брат Юстиниан был застрелен предыдущим графом Гирке по приказу предыдущего же герцога Придда, обеспокоенного сближением наследника с герцогом Алва? мастер формулировки
Графиня передала Валентину свой едва тронутый бокал и поправила выбившийся из прически локон. Она смотрела на Ойгена, и только на Ойгена.
— Барон, я ваша должница. Вы предоставили мне возможность развеять ужасное заблуждение. Отец никогда не отдавал столь чудовищного приказа. Он вызвал Юстиниана в Васспард, потому что желал примирения с Олларами, то есть Дораком, Ноймариненом и Алвой. Убийство положило конец надеждам отца… зачеркнуть прошлые ошибки.
— Это не так, Ирэна. — Другой выпил бы оба кошачьих бокала залпом или швырнул их об пол, Валентин лишь пересек комнату и аккуратно поставил алатские финтифлюшки на стол . — Юстиниан был предан Первому маршалу, но понимания в Васспарде это не встретило.
— Вам, Валентин, тогда не было и пятнадцати. — Она снова тронула прическу, однако лицо и голос были даже не спокойны — наполовину мертвы. — Вы всего не знали и не могли знать. Юстиниана убила наша сестра Габриэла, теперь я могу этого не скрывать.
В голосе графини больше не чувствовалось напряжения, только тусклая, уверенная безнадежность. Ни брат, ни сестра не сомневались в своих словах, но был ли прав хоть кто-то? Рокэ думал так же, как Валентин, только он не видел и не слышал эту женщину.
— То есть, — не преминул уточнить бергер, — вы полагаете, что убийца вам известен и это — графиня Борн?
— Да, именно.
Габриэла Борн… Счастливая невеста, запертая в отцовском доме безумица. Убийца с… пистолетом?!
— Герцог Придд, — Лионель повернулся к молодому человеку у стола, — вы готовы согласиться с вашей сестрой?
— Пока нет, монсеньор.
Что ж, откровенно. Этот «спрут» в самом деле умен и не труслив, а ведь лезть в семейные подвалы порой страшней, чем в Закат.

— Садитесь, Валентин. Ариго, это и к вам относится. — С бокалом и сидя допрос превращается в беседу, а беседа даст больше. По крайней мере, в этом случаео да, принуждать тут бесполезно . — Так будет проще всем… Прежде я не задавался вопросом, что же случилось в Васспарде, поскольку всецело полагался на мнение Алвы. Он не верил в смерть на охоте.
— Герцог Алва полагает виновными отца и дядю, — подтвердил Придд. — Он сказал мне это при нашей последней встрече, я с ним согласился. очаровательное единодушие

— Благодарю вас, сударь, но я считаю себя виконтессой Альт-Вельдер. Я уже говорила это графу Савиньяку.
— Я помню, сударыня, — подтвердил упомянутый граф. — До сегодняшнего дня казалось очевидным, что Юстиниана отозвали, потому что глава семьи не одобрял его нарождающуюся дружбу с герцогом Алва. Предполагалось, что Придды состояли в заговоре против короны и опасались наследника, который вольно или невольно мог их выдать. Вы это опровергаете. да ладно, только при этом ни в одном из мяиежей и прочих заварушках помельче они по факту не участвовали
— Я приехала в Васспард по настоянию отца. — Госпожа Ирэна говорила, будто диктовала письмо. Или завещание. — Отец не имел обыкновения делиться своими намерениями с членами семьи что показательно, но мой муж составлял исключение. Он, как и все марагонцы, был лоялен Олларам. Наш брак, последовавший сразу за мятежом, в обществе сочли попыткой отмежеваться от Окделлов и Эпинэ. Во многом так и было, однако Альт-Вельдер выдвинул свое условие. Герцог Придд должен был дать клятву, что он не состоит в сговоре с союзниками Дриксены и Гаунау.
— Мараги никогда не простят варитов, — с удовольствием объяснил Райнштайнер. — Виконт Альт-Вельдер был достоин своих предков.
— Отец принес клятву в моем присутствии. — Странную вдову тысячелетняя вражда не занимала. — Более того, он обещал со временем принять сторону Олларов. Мой супруг неоднократно напоминал об этом обещании, предлагая свое посредничество, но отец не хотел рисковать. Существовали определенные обстоятельства, большего я сказать не могу. в роли обстоятельств Габи с кровью Арно-старшего на ручонках
— Позвольте предположить, какие, — подхватил Лионель, не давая всплывшему было чудищу вернуться в глубины. — Заговор достался вашему отцу в наследство. неужели хоть кто-то сподобился наконец сказать это словами через рот? Ваш дед был сторонником Алисы, пусть и не столь неистовым, как старик Эпинэ. Я хорошо помню Анри-Гийома, он не считался с мнением наследника, но тот собственного мнения и не имел. В отличие от Вальтера Придда а то! Да чтоб у Придда не было собственного мнения, отличного от всех прочих? Нереально! . Я склонен поверить, что он решил сменить сторону, ведь ваша семья не участвовала ни в одном из последних мятежей. Думаю, окончательное решение было принято до восстания Борна, но после покушения на Винной улице.- медаль в студию!
— Упомянутое происшествие выглядит крайне странно, — заметил Райнштайнер, видимо, успевший покопаться и в этом чулане. — Слишком много убийц и ни одного свидетеля.
— Барон, я готов частично удовлетворить ваше любопытство, но сейчас нам важны не Ветра, а Волны. Заговорщики редко доверяют друг другу и стараются себя обезопасить еще и от сообщников. Смена знамени требует либо выдачи соратников, либо особых условий, которые мог обеспечить Алва, но не Альт-Вельдер. Влияния виконта, при всех его достоинствах, не хватало, чтобы унять Дорака и раскормленных им Манрика с Колиньяром.
— Все верно. — Госпожа Ирэна поднесла к губам бокал, но вот отпила ли? — Позже я узнала от матери, что она просила о посредничестве своего брата-геренция, однако тот отказался. Гогенлоэ с самого начала были против союза с Приддами, мать решилась на почти побег. эх, аукнется дядюшке злопамятность племянника

— Герцог Придд был крайне заинтересован в помощи герцога Алва. — Ойген хочет докопаться до сути, и правильно. — Полковник, вы готовы это принять?
— Если отец на самом деле решил договориться с кардиналом Сильвестром, несомненно. К сожалению, я не могу вспомнить ничего, что свидетельствовало бы об этом его намерении. Зато я помню, что Юстиниан очень тепло отзывался о Первом маршале и полагал Борна и Окделла предателями. Это привело к крупной ссоре.
— Ты сам говорил, — не выдержал Жермон, — твой отец где-то задержался, значит, ссорились без него.
— Ссору, как это уже случалось, начала Габриэла. — Ирэна смотрела на Жермона, и ничего на свете не было важней этого взгляда. — Юстиниан прежде был с ней дружен вскрываются бездны ; он не мог понять, что говорить с сумасшедшим как с обычным человеком нельзя.
— Габриэла далеко не всегда выходила к столу, — возразил сестре Валентин. — Я хорошо помню, что в ее отсутствие дядя запретил Юстиниану даже упоминать Первого маршала Талига. Мать его поддержала, а мать почти всегда была согласна с отцом, так что причина была отнюдь не в графине Борн.
— Ваш брат подчинился требованию?
— За столом — да.
— Видимо, — уточнил Савиньяк, — он продолжил разговор про герцога Алва, когда вы остались наедине?
— Именно так.
Мальчишка замерзал на глазах. От воспоминаний. Только лучше прояснить все сейчас, чем таскать в себе занозу годами, но почему они запомнили по-разному?! Эта женщина будет молчать, но не лгать, Валентин такой же. Герман такой котя, когда думает о Приддах
— Кто-нибудь, — продолжал расспрашивать маршал, — мог слышать ваши с братом разговоры?
— Это была обычная болтовня, она не имела никакого значения.
— Она могла иметь значение, — не согласился Савиньяк, — если графа Васспарда не убивали ни дядя, ни сестра. Все мы знаем, на что способны шальные пули, но лично мне трудно представить, что графиня Борн предпочла кинжалу или яду пистолет, который требовалось еще найти и зарядить.
— Габриэла научилась обращаться с оружием в Борне. — Ирэна смотрела куда-то поверх головы Савиньяка. Если б не собственный, двадцать лет ковырявший душу гвоздь, Ариго потребовал бы оставить графиню в покое, но раны надо чистить, как бы больно ни было.
— Вы можете сказать, — вновь повел разговор Ойген, — в Васспарде пропадали пистолеты?
— Мне об этом ничего не известно.
Какие у нее красивые руки! Руки, волосы, глаза… Таких женщин не бывает, это видение, сон, только вот разговор отнюдь не волшебный! Страшный разговор.
— Полковник, — маршал на графиню не смотрит, и это хорошо! — Об оружии уместнее спросить у вас.
— Я могу сказать одно — убийце, если он сохранил хладнокровие, удобнее всего было вычистить пистолет и вернуть туда, откуда он его взял слова продуманного преступника с бооооольшим стажем, обожаю . Это могла быть оружейная, личные комнаты и арсенал гарнизона. Кроме того, в конюшне для гонцов всегда держали седла с заряженными пистолетами в ольстрах.
— Графиня Борн могла взять один из этих пистолетов и вернуть на место?
— Это мог сделать любой из членов семьи или доверенных слуг, но я не верю, что Габриэла догадалась бы так поступить вот так, походя, Валентин коротко обрисовал все, что думал об интеллекте старшенькой сестренки . Скорее она набросилась бы на Юстиниана с ножом, что, собственно, однажды во время обеда и произошло. и столь же походя обрисовал нюансы душевного нездоровья

— Разделяю ваше неверие. — Ойген, как всегда, церемонен… Неужели они оба ослепли: южанин и бергер?! — Сударыня, не могли бы вы как можно точнее описать предшествующий несчастью день?
— Извольте. — Графиня слегка повернулась и теперь смотрела на барона. — С утра и до полудня все шло как обычно. Слуги готовились к приезду отца и завтрашнему приему, граф Гирке отлучился по делам, Юстиниан и Валентин фехтовали, я была с матерью, Габриэла — у себя.
— Я правильно помню, что ваш супруг находился в армии?
— Да, он подал в отставку уже после смерти Юстиниана. Мне продолжать?
— Если вы готовы.
— Я должна. Сразу после полудня отец сообщил о непредвиденной задержке.
— Письмом или на словах?
— Письмом. Он любил повторять: то, что не записано, будет искажено.
— Кто привез письмо?
— Эдуард, молочный брат графа Гирке и наш доверенный слуга. Отец предпочитал отправлять письма с ним.
— Как приняли известие в замке?
— Это никого не удивило.
— Перед обедом, — мягко перебила графиня, — камеристка Габриэлы доложила, что сестра волнуется. Подобное с ней случалось все чаще, успокаивающее питье помогало не всегда. Мать велела отнести обед в комнаты, но Габриэла отказалась есть у себя и вышла к общему столу. Между ней и Юстинианом случилась ссора, во время которой сестра схватила со стола нож для мяса. Ее остановил Гирке.
— Какова была причина ссоры?
— Не все ли теперь равно?
— Нет, сударыня.
— Габриэла начала упрекать Юстиниана в том, что он сидел за одним столом с убийцей и негодяем, подразумевая герцога Алва. Юстиниан сдерживался, сколько мог, но потом ответил в том смысле, что отношения самой Габриэлы с убийцей и негодяем совместными трапезами не ограничивались. Джастину тоже палец в рот не клади
Два слова, и погибший пять лет назад Джастин перестал быть чужим, но от того, что граф Савиньяк в очередной раз согласился с Рокэ, ясности не прибавилось. Вдова Борна могла как оказаться убийцей брата, так и быть ни при чем. Схваченный в ярости нож — не улика, скорее наоборот.
— Чем завершилась ссора? — Райнштайнер шел к цели медленно и основательно, словно вычерпывал пруд в поисках клада.
— Графиню Борн увели. — Краткость Придда впечатляла. — Подали следующую перемену.
Вот так «спруты» и живут, то есть жили. От отобранного ножа к жаркому — или что там ели в Васспарде?
— Из-за стола мы встали довольно быстро, — вернулась к воспоминаниям графиня. — Я осталась с матерью, Валентин с Юстинианом поднялись в фехтовальный зал, а дядя, как и собирался, вызвал управляющего.
— Полковник, как и когда вы расстались с братом?
— Довольно поздно. Юстиниан много рассуждал о том, что пытаться сместить Фердинанда — не только глупость, но и преступление, которое на руку врагам Талига. Теперь мне кажется, что, говоря со мной, он готовился к разговору с отцом. Если потребуется, я могу вспомнить более подробно.
— Доводы вашего брата повлияли на ваши дальнейшие поступки?
— Скорее они заставили меня задуматься, что косвенным образом определило мое будущее. Когда я вышел из Багерлее, мне осталось решить лишь сиюминутные задачи.
— Валентин, — окликнул уже не казавшийся пьяным Ариго, — ты провел с Джастином почти неделю, он что-нибудь говорил о своих врагах?
— Или, — добавил Ли, — о друзьях. Кроме Алвы, разумеется.
— Юстиниан резко отзывался о кансилльере, тессории, герцоге Колиньяре и еще нескольких не столь значительных персонах, но я не назвал бы это личной враждой. Я отнюдь не уверен, что мой брат был в должной мере знаком со всеми, о ком говорил. он безжалостен в оценках. ко всем!

▼подробное описание событий в день смерти Джастина⬍

Нафехтовавшийся Валентин проспал до утра, об убийстве он узнал после завтрака, который в обители «спрутов» умудрились подать вовремя. За столом собрались все, кроме Юстиниана и Габриэлы; застольное молчание Валентин счел следствием дурного настроения наконец приехавшего батюшки, а мертвого брата увидел уже в домовой церкви.
Сестра знала чуть больше, она допоздна засиделась с письмом мужу, и к ней, увидев свет, постучала камеристка Габриэлы, доложившая, что госпожа пропала.
Хитрая, как и все сумасшедшие, вдова прикинулась обессиленной семейной ссорой и пожелала лечь. Служанка подождала, пока госпожа не уснет, и отправилась по делам, не заперев дверь, а когда вернулась, постель была пуста.
После бурных ссор Габриэла часто сбегала в парк, однако ночь выдалась ненастной, и в мокрых кустах было неуютно. Виконтесса Альт-Вельдер решила, что сестрица прячется в одной из беседок и найти ее труда не составит. Камеристка думала так же, но опасалась новой вспышки ярости. Лучше всех с Габриэлой ладил Гирке, и женщины отправились к нему. Граф разбирал счета и был полностью одет; услышав про бегство племянницы, он без лишних слов отправился на поиски, взяв с собой камеристку и ее мужа, того самого Эдуарда, что привез письмо. Брат старшего конюха, он обучал господских детей начаткам верховой езды и пользовался у Габриэлы определенным доверием.
Виконтесса думала дождаться возвращения дяди, но ей внезапно захотелось спать, а успокаивать сестру обычно приходилось подолгу. Женщина сдалась и отправилась в постель, дальнейшее она, как и Валентин, знала лишь с чужих слов.
Поиски решили начать с двух сторон, двигаясь от беседки к беседке навстречу друг другу. Если бы беглянку первыми обнаружили слуги, жена осталась бы с госпожой, а муж известил бы Гирке. Так и получилось, но отправившийся за графом Эдуард не нашел его ни в одной из беседок. В удивлении он повернул назад и столкнулся с Гирке, несущим мертвого племянника.
Гирке рассказал, что услышал выстрел и решил посмотреть, в чем дело. Слуги выстрела не слышали, но они шли с другой стороны парка, к тому же шумел дождь. Ночью было не до поиска следов, а к утру ливень от них ничего не оставил.
Скорее всего Юстиниана застрелили в прилегающем к внешней стене углу неподалеку от калитки, ведущей в обширную березовую рощу. Видимо, граф Васспард выходил за ограду: его сапоги были в грязи, хотя парковые дорожки содержались в порядке. Подозрительных чужаков в окрестностях замка не видели, но дождь и темнота могли скрыть шайку разбойников, не то что одиночку с пистолетом, другое дело, что выманить графа Васспарда в полночь из дома разбойники никак бы не смогли. Причина — футляр для писем — нашлась утром в траве; в темноте Гирке с Эдуардом попросту ничего не заметили.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

▼Минус тайна⬍

— Ваш отец получил смертельную рану в живот, спасти его не представлялось возможным, и Карл Борн прервал агонию, которая грозила затянуться. Затем он отослал жену с доверенными людьми в Васспард, внушив ей, что первая рана была легкой.
— «Савиньяк меня убедил сложить оружие», — отчетливо произнес Ли. — На вопрос о причине убийства Борн ответил именно так. Следствие сочло это издевательством, а он всего лишь не решился солгать под присягой.
— Теперь я должен принести вам свои извинения за то, что скрыл это обстоятельство до проводов генерала Вейзеля. — Придд был из тех, кто доводит дело до конца. Сомневаться в этом грешно  — Я исходил из того, что вам будет неприятно оставаться под крышей моей сестры, но ваш статус командора Горной марки не позволял вам покинуть Альт-Вельдер, пока тело генерала находилось в замке.
— Графиня Гирке знает?
— О том, что сделала Габриэла, знали только мужчины. Граф Борн, уже будучи в Багерлее, открылся отцу, а тот поделился с двумя братьями и зятем. Когда я стал главой фамилии, граф Гирке — я имею в виду супруга Ирэны — счел нужным поставить в известность и меня.
— Теперь мертвы все, кроме вас. Вы сделали то, что не удалось вашему отцу, — примирили Приддов с Талигом. Новое поколение обычно всегда круче предыдущего

▼Немного интересных описаний внешности⬍

— Мы к этому скоро вернемся. Баронесса, давайте зайдем с другой стороны. Валентин, вы можете описать Айнсмеллера?
— Это нетрудно. Господин одних лет с Удо Борном и одного роста и сложения со мной. Черные прямые волосы чуть выше плеч и черные же небольшие усы…
— Его усы черны, это так. — Как отрадно видеть свою тень и две другие по обе ее стороны… Как отрадно дышать и смотреть на клюющих ягоды птиц! — Его глаза подобны очам серны, если бы та стала рыбой и уснула!
— Поэтично. — Тот, кто был Проэмперадором, улыбнулся, и Мэллит отчего-то вспомнился стон и прорастающие сквозь пепел кровавые гвоздики. — Сам Веннен не дал бы лучшего описания вызывающей омерзение красоты. Полковник, у вас остались сомнения?
— Нет. — Лицо первородного напомнило о сражении и дурных вестях. — В так называемую Ночь Расплаты господин цивильный комендант пытался вырваться, но не смог.

▼Стремительность Волн в любых проявлениях⬍

— Я совершил ошибку, отпустив тебя на встречу с графиней Гирке одного, — признался он. — Я видел, что тебе приятно общество этой дамы, и предполагал, что вы станете гулять по парку и говорить о цветах и прочих приятных вещах. Я даже не исключал, что на прощание ты поцелуешь ей руку, однако вы против всякой логики отправились искать Проэмперадора и обсуждать с ним убийства. Это меня озадачивает.
— Ну не мог же я ей отказать! — огрызнулся Ариго. — Пойми, она не решалась довериться Савиньяку…
— Ей следовало довериться брату как главе фамилии и предоставить действовать ему.
— Валентин младше!
— Он способен решать, а это умение перестает зависеть от возраста еще до того, как нас отправляют в Лаик.   Однако я не прав, выговаривая тебе за женщину, пока еще не ставшую твоей женой.
— Ойген… Что ты несешь?!Герман не поспевает за прытью Ойгена, бедняжка
Сосредоточенно орудовавший ершиком бергер поднял взгляд на собеседника.
— Извини еще раз, но совершенно очевидно, что ты влюблен. Не столь очевидно, но более чем вероятно, что предмет твоей любви не испытывал к покойному мужу нежных чувств и уклонялся от полноценного исполнения супружеского долга, принимая настой алатской ветропляски, который выращивал в своем саду. То, что графиня сделала поверенным своей тайны тебя, говорит о многом, тем более что она несомненно привязана к брату, а брат к тебе относится с удивительной для Приддов теплотой. Все вместе однозначно указывает на то, что по истечении разумного срока ты женишься на графине Гирке и получишь в управление Альт-Вельдер. Это очень хорошо, потому что ты сможешь жить на севере, который стал тебе родным, и в корне пресечешь претензии на эти земли со стороны сомнительных особ. Кроме того, браки по любви угодны небесам.
— Кому?!
— Я не расположен к богословским беседам, — Райнштайнер уже вернулся к своему занятию. — К тому же твои мысли поглощены другим.
— Ойген!!!
Ошалевший Жермон шарахнулся к окну, на котором обнаружил свою собственную шляпу, перчатки и кусок вчерашнего пирога с вареньем из ревеня. Генерал, сам не понимая зачем, потащил его в рот.
— Когда вы поженитесь, — припечатал бергер, — тебе придется класть свои вещи на место и есть исключительно с тарелки. Думаю, в конце концов ты к этому привыкнешь.
— Да! — заорал Ариго, жуя подсохшее тесто. — Я ее люблю… Леворукий знает, как это вышло! Ее загораживал Савиньяк, потом он отошел, Ирэна на меня посмотрела, и… всё!
— Я неоднократно слышал, что так бывает, — Райнштайнер отложил ершик и взялся за промасленную ветошь, — причем не только у людей несобранных. Собственно говоря, подобным образом женился генерал Вейзель, и брак оказался очень удачным. Вам не следует тянуть.
— Это ты ей скажи!
— Я уже сказал это главе фамилии.
— Ты уже… что?! мы его теряем!
Остаток пирога тоже был поражен, так поражен, что крошки проскочили не в то горло. Ариго задыхался и кашлял, видя сквозь навернувшиеся слезы, как Райнштайнер откладывает пистолет и встает. Пушечный удар по спине выбил зловредные крошки, и генерал, вытирая глаза, уставился на побратима, успевшего налить воды из цветочной вазы в подвернувшийся стакан.
— Выпей, — велел Райнштайнер. — Рисковать собой, увлекая солдат в атаку, в некоторых случаях необходимо. Рисковать собой, перекусывая на ходу, глупо всегда. Если бы тут не оказалось меня, ты мог задохнуться и не дожить до такого важного события, как свадьба.
— Ты скха-скхазал Вален-тхину… — прокашлял Жермон. — Кто тебя просил?!
— Это мой долг перед тобой. — Ойген выглядел слегка удивленным. — Я обещал найти тебе невесту, ты ее нашел сам, но женщин часто теряют из-за нерешительности и неумения с ними обращаться. Валентин достаточно умен, чтобы объяснить сестре то, на что ты, находясь в помраченном состоянии, неспособен , однако я не собираюсь читать тебе мораль.

▼Ловля шпиона на живца - кто кого втянул⬍

— Подожди, я как раз объясняю. Мы загнали Эмилию в угол, пригрозили ей и ее мужу обыском, и тут нас неожиданно, это самое главное, вызвали к баронессе Вейзель. Ее, кстати, сейчас нет.
— А где она?
— Госпожа Ирэна по просьбе брата увела ее к себе.
— Так ты и Валентина в это втянул?!
— Если быть откровенным, а с друзьями я предпочитаю откровенность, то план предложил Придд главный злодей в этой пьесе , я всего лишь не поставил тебя в известность. Твое лицо ввело бы в заблуждение не только Эмилию, но и самого Штанцлера.

Те, кого Мэллит хотела встретить, вернулись со своей охоты поздней, чем думалось гоганни, и лица двоих были довольны. Лишь повелевающий Волнами скрывал свои мысли, как толща воды скрывает лежащие на дне раковины. снова тащусь от описаний Мэллит
— Господин Проэмперадор… — Бергер Райнштайнер любил говорить первым и много, но кто осмелится назвать болтливым водопад? — Нам удалось внести некоторую ясность в обстоятельства гибели Юстиниана Придда. Мое предположение подтвердилось полностью.
— Интересно. — Первородный Лионель поставил бокал на стол. — Госпожа Ирэна, вы позволите гостям сесть?
— Садитесь, господа. — Рука без единого кольца, призывая слуг, дернула витой шнур. — Сейчас вам подадут приборы.
— Взгляните, монсеньор. — Нареченный Валентином протянул Проэмперадору бумагу и повернулся к сестре. — Эмилия хранила письмо-пропуск к графу Манрику, а ее супруг — некое подобие открытого листа. Он успел его разорвать, но не избавиться от обрывков. Пропуск не пострадал. При внимательном рассмотрении обе бумаги вызвали у барона Райнштайнера серьезные сомнения.
— Но сначала, — голос барона был исполнен торжественности, — я должен отметить заслуги полковника Придда. Он не только придумал очень разумный план, но и лично проследил за Эмилией, поспешившей предупредить мужа о готовящемся обыске. Догадка о тайнике тоже полностью подтвердилась, хотя хранившиеся там письма вряд ли являются подлинниками. Во всяком случае, я никогда не слышал о подобных обязательствах как со стороны тессория, так и со стороны иных высших должностных лиц Талига. Бумаги составлены по образу и подобию гайифских открытых листов, выдаваемых шпионам, оказавшим империи серьезную услугу. Тем не менее подделка выполнена очень тщательно, Манрику будет непросто опровергнуть ее подлинность, если, разумеется, он в самом деле не имеет к ней отношения. Тот, кто задумывает убийство, должен озаботиться доказательствами своей непричастности, невиновному подобное просто не придет в голову.
— Согласен с вашими выводами. — Подобный Флоху посмотрел бумагу на свет. — Господин тессорий всегда пользовался именно этим сортом. Кто же и при каких обстоятельствах вручил сие приглашение?
— Некий господин с военной выправкой и ничем не примечательной, но приятной внешности. Никто из нас узнать его по описанию не смог. Скорее всего, это был чей-то доверенный слуга.

▼Неотвратимо ползем в сторону Гизеллы⬍

— Да, — согласился Лионель. — Из полковника вполне можно делать гвозди и подковы, найти крепче будет трудно. Вечером от Арно стоит ждать большой глупости.
— Ты очень кстати вызвал Придда. — Бергер задумчиво посмотрел на графин и отошел к окну. — Поскольку вражда осталась в прошлом, теньент обратится за помощью к однокорытнику. Я верю в здравомыслие Валентина, в Марагоне он показал себя отлично — я не имею в виду сражение, хоть он отличился и там. Мараги будут рады видеть шурина Альт-Вельдера своим военным губернатором. может быть, однажды я почитаю, как Валентин станет губернатором Марагоны и будет там править
— Не сомневаюсь, но то, что я намерен поручить Придду, важнее. Нам скоро будет не хватать денег, и чем успешней пойдут наши дела, тем больше придется тратить. Первые годы мира обходятся дороже войны, когда люди еще готовы терпеть.
— Это несколько примиряет меня с новым положением Манрика, но чем здесь поможет Придд?
— Я поручу ему найти клад Ферры. Клад, как ты знаешь, существует, его надо отыскать и незаметно перевезти в Бергмарк. Второе — трудно, первое — очень трудно, зато вполне в духе Придда. блестящий потенциал

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

▼чудный штрих⬍

Первой загвоздкой стал приказ. Что и какими словами писать, Арно знал, но сам был неспособен подделать хотя бы точку… Правда, Герард успел сообщить, что в Акону вернулся Придд. Этот изобразит любой почерк и не поморщится, Сузе-Музе не впервой!

Что мне всегда нравится в отношениях Валентина и Арно, так это непоколебимая уверенность Арно, что Валентин справится с чем угодно и я его понимаю

▼Замес начинается⬍

— Хорошо, что ты здесь, — не стал ходить кругами Арно. — Нужна твоя помощь. Дело скверное и деликатное… Перекусить у тебя найдется, а то я с утра не ужинал?
— Ужин из «Разгульного чижа» доставят к девяти. — Валентин приоткрыл дверь и велел удвоить заказ. — Столько твое дело терпит?
— Оно терпит до ночи. Знаешь, зачем тебя вытащили из Марагоны?
— Нет, но, поскольку там я приносил заметную пользу и твой брат это знает, жду чего-то важного. мараги уже рыдают в разлуке
— Тебя отправляют за кладом. Как сказочного простофилю… Ты слышал о золоте Ферры?
— Разумеется.
— Сэль Арамона с матерью не только видели клад, но и взяли несколько слитков и серебряную маску. По их словам, золота — целый колодец, но вся беда в том, что тайник им показали выходцы. Точнее, наш Свин и его посмертная жена. Сейчас скажешь, что я пьян и брежу.
— Не скажу. История с исчезновением Арамоны проходила через ведомство супрема, меня довольно подробно расспрашивали о том, что я видел, а из вопросов всегда что-нибудь да вынесешь я его обожаю. Кое-что мне известно и от отца, и оно неплохо согласуется с твоим рассказом: Свина вполне могли забрать выходцы. Еще что-нибудь о кладе Манлия известно?
— Он спрятан в подвале, а наверху покончила с собой какая-то дама.
— О даме меня уже спрашивали, хоть и не вдаваясь в подробности. К сожалению, я не смог припомнить подходящего по времени самоубийства. Возможно, имеет смысл начать с помещения.
— Селина расскажет, что сможет вспомнить. Понимаешь, Свин подарил этот клад ей.
— Очень удачно. Если она на правах хозяйки даст нам разрешение, мы сможем войти, но место, похоже, придется искать самим. В самом деле сказка, но бывают и более безнадежные поручения. У нас еще полчаса, мы вполне можем обсудить твое деликатное дело. С кем ты дерешься?
— Все гораздо хуже…
Объяснять Арно учили и научили родственнички, не терпевшие «э-э-э… бе-е… этот самый, который»; Спрут же, хоть после Мельникова луга и перестал кусаться, был немногим лучше Ли, так что рассказ Арно продумал по дороге иногда он начинает думать и даже успешно . Вышло коротко и по существу. Придд, во всяком случае, задумался, ничего не уточняя и сведя брови на переносице. Арно однокорытника не торопил: чем больше Зараза отыщет в плане прорех, тем легче будет, когда дойдет до дела.
— Значит, — Валентин вновь глядел прямо, — Гизелла фок Дахе воспользовалась дружбой собственного отца с домоправителем? При этом она знала, что вдова органиста привечает аконских «висельников», хотя здесь их, видимо, зовут иначе. Кроме того, в день налета девица сказалась больной.
— Да, только что об этом теперь говорить?!
— Арно, если ты ничего не перепутал, предоставь сию особу ее участи глаз-алмаз. Я понимаю, какое впечатление производит хрупкая одинокая женщина в окружении стражи, — этим приемом драматурги беззастенчиво пользуются со времен Иссерциала, но Гизелла фок Дахе — не Элкимена и не плясунья-монахиня.
— Она дурочка, — охотно согласился Арно, — злющая, но это пройдет. Я же говорил, что отвезу ее к матери.
— Графиня Савиньяк достойна восхищения, но здесь, поверь мне, она бессильна. Эта девица переступила грань между человеком и тварью.
— Ты же ее не видел… Тоже мне «тварь», девчонка с белой ленточкой! Дело в мерзавце, который ее покорил, ну и в балладах, куда же без них! Девушки любят разбойников, над этим еще Веннен смеялся.
— Тогда назови книжного разбойника, который просто хотел денег. Много и сразу. У того же Дидериха всё первое действие, а иногда и второе, будущего разбойника изгоняют, несправедливо лишают наследства, проклинают, оговаривают. У несчастного не остается выхода, он уходит в лес, но и там стариков с женщинами не режет. Мне порой кажется, что разбойники Дидериха вообще кушали веточки…
— Валентин, мы не о том! Для капитана я и пальцем не шевельнул бы, даже если б передо мной на колени встали.
— Так девица перед Проэмперадором и встала. После чего попыталась прислать ему голову, как она полагала, возлюбленной. Взгляни на это с другой стороны. Что ты скажешь, если невеста убитого солдата, чтобы отплатить спасенной тобой Гизелле, подожжет дом ее отца, а потом проберется в Старую Придду и зарежет твою мать?
— Чушь!
— Да, причем по двум причинам. Во-первых, увезти девицу фок Дахе ты не сможешь, во-вторых, она любит только себя. Соответственно, убив ее отца, больно ей не сделать. Она, похоже, сама его почти убила.
Полковник за какие-то четверть часа и впрямь превратился в привидение, но что поделать, если в девичью головку вмещается только одно горе?
— То есть ты отказываешься?
— В данном случае. На земле и так слишком много гадюк.
— Хорошо, я все сделаю один. Надеюсь, ты не донесешь.
— Нет, разумеется. Впрочем, не думаю, что будет на что доносить, и уж точно это не помешает мне накормить тебя ужином. Если ты, разумеется, станешь теперь ужинать.
— Стану, кляча твоя несусветная!.. Проклятье, я же рассчитывал на твои таланты. Ну не умею я письма подделывать! Ладно, приказ будет устным, а мою физиономию не спутаешь… Только ты, выцарапывая Алву, вряд ли думал о тех, кого при этом убьют. И выспрашивать у тех, кто тебе доверял, тоже не стеснялся. Ты — молодец, Гизелла — дура, но вели-то вы себя одинаково.да неужели? Там работало правило - держи друзей близко, а врагов еще ближе
— Передергиваешь.
Придд и не думал закипать, Арно тоже не злился — просто было горько, что друг, а Валентин успел стать именно другом, отказывает в помощи. Не из страха, потому что не согласен, и его с этого несогласия не своротить.
— У меня была сестра. — Спрут подвинул кувшин с рябиновыми ветками и принялся собирать разложенные книги. — Если не трудно, положи вот это на бюро… Однажды она убила — видимо, из любви, как она ее понимала; семья ее защитила, и началась ненависть. Габриэла не желала ненавидеть себя и потому возненавидела нас. Смерть родителей сделала ее счастливой почти на месяц, потом ей захотелось большего. В конце концов сестра убила снова. Этого не доказать, но я не сомневаюсь, что графа Гирке утопила она. Меня Габриэла не трогала лишь потому, что ждала, когда я буду счастлив и очень не захочу умирать.
— Теперь до меня дошло… — Вот так и понимаешь, с чего Валентин был сосулька сосулькой! — Извини.
— Не за что. Будешь пить?
— Бокал выпью.
— Вино торское.
— Пусть.
Кислое вино и жирные колбаски с капустой… Герцог Придд, прежний герцог Придд, вряд ли такое взял бы в рот. Полковник Зараза и не заметил, как перестал быть сынком супрема.
— Ты очень изменился после Лаик, — негромко сказал Придд. — Я, видимо, тоже?
— Леворукий… Именно об этом я и думал! Но если изменились мы, почему бы не измениться Гизелле? Живой. Мертвые не меняются.
— Такие, как она или моя сестра, в известном смысле умирают при жизни. Ты согласен с тем, что заложники на войне — неизбежное зло?
— Пожалуй…
— Война списывает многое и еще больше требует, но тот, кто переносит правила войны в мирную жизнь, должен быть уничтожен. Вне зависимости от того, женщина он или мужчина, везло ему или нет. Если б гаунау принялись по ночам убивать наших солдат, твой брат за одного вешал бы десяток, а вот Бруно вешал марагов уже без всяких «если». Вздерни он в отместку за Ор-Гаролис тебя, ведь в Двадцатилетнюю дриксы так и поступали, мы в ответ расстреляли бы Фельсенбурга, но это война, а на войне нет места личному. Война существует по законам смерти, мир — по законам жизни. На войне мы убиваем, обманываем, грабим. Врагов. У них нет лиц и имен, они нам лично ничего не сделали, но они носят чужой мундир и вредят Талигу. Ты мне напомнил о том, что я сделал в Олларии, но это тоже была война. Не скрою, обманывать тех, у кого есть лицо, голос, взгляд, — труднее. Не знаю, как бы я выдержал, если бы господин Альдо был таким, как герцог Эпинэ, а на месте Окделла оказался ты, только в Аконе нет вражеских солдат и нет узурпатора. Зато здесь живет девушка, готовая убить свою ровесницу, чтобы причинить боль другому человеку. Тебе ее все еще жаль?
— Да! А ты ее просто не видел.
— Ты это уже говорил. Это не аргумент.
— Аргумент, — Арно поднял бокал, — лучший из всех. Ты, господин Зараза, ее просто не видел. Ничего, совместные усилия Валентина и Ойгена все же дадут плоды, хотя лучше бы раньше, чем позже

▼Тысячу раз обмусоленный момент, но я поставлю свои акценты⬍

Генерал торопливо высыпал собранные яблоки на стол — одно опять вознамерилось удрать, его не глядя поймал Придд. Райнштайнер все еще говорил, но Валентин смотрел на прикрывшего глаза Проэмперадора но на ловкости, реакции и точности это не сказалось . Придд смотрел, Жермон не смог… Лионель казался спокойным, только Эмиль не зря лез на стену — брат одной ногой уже был по ту сторону заката и, похоже, знал это не хуже близнеца.
— Я, вспомнив про Гайярэ, увел разговор в сторону. Вернемся к встрече у городских ворот: она не могла быть случайной, так что же нас объединяет? Полковник Придд, хотелось бы знать ваше мнение.
Валентин зачем-то встал и, придерживая шпагу, вышел из-за стола.
— Господин Савиньяк, я не могу сосредоточиться на разговоре, потому что последние несколько минут думаю только о вас. Прошу меня простить, но как вы себя чувствуете?
— Скверно, — негромко признался Проэмперадор. — Но это поправимо.
— Ли! — завопил Арно, что-то опрокидывая. — Ли!!! Кляча твоя несусветная, что…
— Теньент, — Лионель слегка повысил голос, — стоять! Валентин, вы сможете перетянуть мне руку? Жгут у меня есть.
— Да, господин Проэмперадор.
— Ли!!! — Арно послушался и замер, Эмиль не собирался. — Придуши тебя Леворукий, что ты затеял?!
— Нужно было проверить, действительно ли мы связаны, и если да, то насколько. — Савиньяк слегка повернулся и принялся закатывать левый рукав. — Ми, будь так любезен, сядь… Озарения в фехтовании и сегодняшнего желания ускакать в закат мне для выводов не хватало. Если нас связывает кровь, которой мы имеем право клясться — а это первое, что приходит на ум, — то оставалось эту кровь в достаточном количестве пролить. и сразу ясно, что аналитические способности тут лишь у троих - у Придда, Райнштайнера и Ли, остальные думают о чем угодно, но не о том, о чем надо
— Скотина!
— Так было нужно. Господа, между прочим, мой брат целый вечер собирается выпить за герцога Алва. Почему бы нам это не сделать? Рокэ родился именно сейчас.
— Достойный повод, — веско сказал бергер, — и мы несомненно выпьем, но в твое вино, Лионель, нужно немедленно положить мед. Для восполнения кровопотери.

▼Очень прелестный отрывок, который будит во мне симпатию к Ойген/Ли⬍

Ход для прислуги позволял зайти в тыл тем, кто толкался в приемной. Оказалось, кроме Эмиля с Райнштайнером явился еще и Арно. Братцы, стоя плечом к плечу, наблюдали, как Ойген допрашивает несчастного брадобрея представляю, как у брадобрея душа ушла в пятки, хотя... раз уж это личный брадобрей Ойгена, то должен быть закаленным и готовым ко всему. Не подкрасться при таком раскладе было невозможно, и Ли подкрался.
– Хочешь сменить мастера? – осведомился он. – Не советую. Тебя отлично бреют.
– Доброе утро, Лионель. – Стань Проэмперадор конем, Райнштайнер немедленно осмотрел бы ему ноги и десны могу заплатить, чтобы это увидеть . – Как ты спал?
– Мало. Но лучше встать самому, чем быть поднятым, как выразилась бы Мелхен, заботливыми и встревоженными.
– Сегодня тебе следует лежать, – вынес вердикт барон. – Утренние доклады приму я как комендант Аконы.
– Принимай, – согласился Лионель, заметив на адъютантском столе футляр с бегущими борзыми. – Эстафета от Проэмперадора Юга?
– Да, Монсеньор. – Сэц-Алан глянул на часы. – Прибыла три четверти часа назад.
– Что-то срочное есть?
– Только письмо графа Валмона.
Это не «только», это очень много. Бертрам писал и прежде, но матери, ведь мать на то и мать, чтобы забрасывать сыновей письмами. Это не ущемляло регентского достоинства, а недельная задержка ничего не решала. И вот доверенный курьер от Проэмперадора Юга к Проэмперадору Северо-Запада и Надора. Скверно.
– Ойген, – предложил Лионель, уводя готовую раскудахтаться троицу подальше от адъютантских ушей, – раз уж ты взялся меня замещать, оставайся на завтрак. Арно, где твой рапорт?
– Ка… кой?
– О том, что тебе надоело болтаться в Аконе при братьях-маршалах.
– Я…
– Несомненно, ты. «Вороные» или «спруты»?
– Господин Проэмперадор, я с радостью несу службу при штабе Южной армии!
– «Вороные», «спруты» или Старая Придда?
Паршивец хлопал глазами – мыслил. В ушах шумело, было зябко и страшно хотелось сесть. Просто сесть… А Эмиль сегодня – вылитый Арно, или это Арно – вылитый Эмиль? Забавно… Их трое, и все воюют, а ближе других к смерти подходила мать. Малыш со своим ураганом оказался вторым, а они с Эмилем идут голова в голову. В Гаунау было горячей, чем в Фельпе, зато по Фельпу шлялись убийцы.
– «Спруты», – решил наконец братец. Он собирался болтаться в Аконе и спасать, он был предсказуем.

▼Исследования продолжаются, как и попытки понять, почему не братья, а Валентин⬍

– Когда я убирал кровь, я много думал Ойген! . Проще всего объяснить поведение родных братьев, особенно близнецов. Я и Герман провели старый бергерский ритуал и являемся побратимами, можно предположить, что герцог Придд и виконт Сэ, перешедшие на «ты» во время сражения на Мельниковом Лугу, тоже стали таковыми. Это объясняет восприимчивость Придда: он почувствовал тревогу Арно и сумел ее соотнести с тобой, но что в таком случае означают мои ощущения? Было бы проще, если б Герман являлся близким родственником Савиньяков, но это не так. Ты улыбнулся, я сказал что-то смешное?
– Нет, – полусоврал Лионель, – но, слушая тебя, я начинаю чувствовать себя унаром. поверьте, сударь, слушать Валентина вы будете так же
– Подобные вещи мне говорят довольно часто, – с удовлетворением сообщил бергер. – Дело в том, что я переехал в Талиг довольно поздно, а до этого изучал язык по книгам. Моя речь правильнее вашей, что будит память о менторах. Полагаю, через двадцать лет точно так же начнут воспринимать герцога Придда почему же через двадцать? Некоторые, а еще и дриксы, - уже, но пока он слишком молод. Так что ты думаешь о моем предположении?
– Оно не объясняет поведения моих братьев. Эмиль допекал меня с самого заката, но за ужином успокоился и заскучал. Ни его, ни Арно сдержанными не назовешь. В отличие от Придда, а не смог себя сдержать именно он. И, раз уж ты помянул Мельников луг… Вас там было четверо, попытайся вспомнить свои ощущения.
– Я уже говорил об этом с Германом. Мы чувствовали себя неуютно, но это легко объяснить приближающимся ураганом и поражением, которое мы терпели. Я хотел бы вернуться к нашему вчерашнему поступку. Оказывается, потребность скакать в закат у Германа уже возникала. Это было в дороге, причем ему и его людям удалось увидеть знаменитую блуждающую башню. Лионель, я очень хочу продолжения этого разговора, но в связи с делом фок Дахе велел собрать видных аконских граждан и полагаю неправильным опаздывать.
– Так не опаздывай, – согласился Савиньяк. – Ойген, очень возможно, мне скоро понадобится не менее двух полков, готовых выполнить любой приказ. Когда я говорю любой, я имею в виду тот, который талигойцы могут не выполнить или выполнить не до конца.
– Постараюсь ответить не как ментор из Лаик, – бергер улыбнулся, будто айсберг перед носом корабля блеснул. – Тебе нужно некоторое количество палачей? Они будут, но мы должны быть уверены, что убиваем тех, кого следует. похоже, не зря Эмиль сравнивал Ойгена с кувалдой в человеческом обличье
– Это мы скоро узнаем. Известный тебе Заль, наврав Валмону, пошел на запад, якобы на соединение с армией моего брата. Вопрос в том, бежит ли он от возможной схватки с данариями, желает к ним присоединиться или намерен им уподобиться? Я высылаю разведчиков, но готовиться начнем прямо сегодня. Если Заль струсил, его сменит Фажетти, нет – двинем армию. Не дожидаться же, пока зараза накроет весь запад.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

▼Немного о своем для памяти⬍

На волне слухов и рекламы сериала меня друзья и знакомые уже несколько раз спрашивали, что заставляет меня овер 20 лет читать ОЭ. Наверное, нынешний  свой ответ стоит записать и вернуться к нему когда-нибудь, потому что со временем ответ меняется, и в некий момент хочется сравнить себя же в тогда и в сейчас. да и ОЭ еще не все

Детально я уже и не помню, какими были ответы прежде, так, в общем разве что. На заре ОЭ меня сначала интересовала ветка Арамоны и куда он подевался, выходцы и пегая кобыла, Катершванцы, потом это были Алва и Марсель и любопытство, во что именно выльется их взаимодействие, ну и т.д. В общем, казалось, что это всякие побочные ветки.

Теперь же я понимаю, что больше всего меня цепяла максимальная реалистичность всего происходящего. Именно так - реалистичность. Ведь если сравнить это с реальным миром, а уж тем более миром примерно соответствующей эпохи, то так оно и было - никто ничего не знал наверняка, любые новости приносящий их трактовал к собственной выгоде да и доходили эти новости в разные места с черепашьей скоростью, и мы до сих пор ничего не знаем доподлинно о делах минувших дней. Да даже сейчас, когда информация рулит, мы не можем утверждать, что знаем правду о происходящих вокруг нас событиях в любой точке земного шара.

Такова наша истина: историю пишет победитель, а события прошлых лет трактует в угоду собственным целям.

При этом сколь бы идеальные системы ни создавали люди и общества, ни одна не работает так, как должна. Даже если начинается все за здравие, все равно это приводит к перекосу/злоупотреблениям/банальным сведениям счетов с помощьб лазеек и т.п. И рано или поздно любая система рушится.

Вот и в ОЭ так. Были, скажем так, "боги", создали систему и оставили потомков, а их потомки, их потомки и так далее, систему похерили, что-то забыли, что-то исказили, и теперь потомки потомков потомков пытаются удержать мир в призрачном равновесии, имея в распоряжении непонятную махину без инструкции/с искаженной инструкцией/неправильной инструкцией.
По сути, им остался метод тыка. Жмем кнопочку и смотрим, что получится. Но кнопочка может оказаться "той самой". И вот поэтому безумно интересно наблюдать и ждать, выйдет у них задуманное, или же кто-то все же нажмет именно ту кнопку, которую нельзя нажимать.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

К слову о птичках, то есть о додать себе

▼ Чту и ожидаю⬍

С прошлой осени неиллюзорно мечтаю о фф, в котором нет, не совсем приддоверс только лишь Валентин отхватит себе если не корону и трон, то место при дворе, позволяющее ему руководить всем, королем - в том числе. В конце концов, в каноне наглядно мы это уже имеем - именно Валентин ставит на место Карла и его сестричку,  заставляет их делать нужное без малейшего напряга, а еще у него есть право подделывать приказы Рокэ. Больше того, все его начальство - от и до - смирилось с его своеволием и махнуло рукой, вплоть до приказов - "Придда мы предоставим самому Придду, пусть действует, как считает нужным". И тут даже Эмиль опустил руки, хотя с его стороны больше всего и ожидалось противодействие, ан нет, он даже не попытался как-то побороться за власть. При этом мне еще дико нравится, что Валентин вникает во все, даже в мелочи - помним бухгалтерию Приддов, которой Валентин уделял немало внимания в Васспарде.
Разумеется, во всем этом было бы здорово увидеть крутой замес и хэппи энд для Валентина. Да и по сути лучшей кандидатуры в правители просто нет. Огорчают лишь намеки Арамоны-выходца, дескать, Валентину корона не светит. Но, опять же, не обязательно носить на башке корону и сажать пятую точку на трон, чтобы править по-настоящему
Помечтаю об этом еще

Отредактировано (2025-08-29 01:21:18)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Что ж, а я продолжаю булькать розовыми пузырями свою любимую рубрику. 

▼Арно палитсо по-крупному⬍

Спрута Арно поймал на закате, не менее роскошном, чем позавчерашний, но не будившем желания куда-то немедленно мчаться. Было красиво и слегка тревожно, однако теньент без сожалений променял полыхающие небеса на полутемную, пропахшую полынью прихожую. Валентин только что откуда-то вернулся и как раз выпроваживал сопровождавших его верзил.
– Добрый вечер, – не забыл поздороваться Придд. – Разделишь мой ужин? Я думал позвать Йоганна, но уцелевшие Катершванцы празднуют день рождения старейшей из баронесс. С учетом пятикратного траура это дело сугубо семейное, не будет даже Райнштайнера.
– Бабушка Гретхен! – припомнил Арно. – Близнецы говорили о ней в Лаик.
– Не слышал, впрочем, тогда я мало с кем говорил. Возможно, зря. Ну нет, не зря. Говорение в Лаик могло стоить жизни, особенно Придду
– Конечно! Знал бы ты, каким тошнотворным казался. Арно, придержи коней, а то это ж смахивает на полноценное признание, мол, я уже тогда глаз с тебя не сводил аки влюбл... Проехали
– Мне это очень хорошо объяснили, – улыбнулся Придд. – Но, как бы гнусно я ни выглядел, хотелось бы верить, что первенство оставалось за Колиньяром.
– Ты был вторым!
– Зато потом мне в твоих глазах удалось стать первым, причем надолго. Валентин мастерски читает между строк. Арно поздно пить боржоми - Валентин признание услышал и понял

▼Признания продолжаются⬍

– Пройдем в кабинет.
Как Зараза умудрился превратить в кабинет мещанскую комнату с ее геранями, ковриками и корзинками сушеной травы, Арно не понял, но письменный прибор и карта Северной Придды выглядели здесь вполне уместно. Прошлый раз теньент запомнил только кувшин с рябиной и книги, прошлый раз он мог думать лишь о дурочке, которую взялся спасать, но от Райнштайнера можно спасти разве что вино. Если запастись пивом.
– Садись, – предложил Валентин, – и давай приказ. Ответ требуется немедленно?
– До утра никто не помрет, – хмыкнул Арно, но Спрут не был бы Спрутом, если б не вскрыл пакет и не перечел его содержимое дважды. Очень может быть, что второй раз – задом наперед.
– Я бы не назвал эту мысль удачной. – Бумага отправилась в здоровенную шкатулку. – Кому она принадлежит?
– Мне!
– Я так и подумал… Жаль.
– То есть ты не хочешь? Арно несчастен и вот-вот зарыдает
– Мои желания, равно как и твои, ничего не значат – мы на войне. Другое дело, что более трудного для исполнения приказа я еще не получал.
– Приказы, которые тебе не нравятся, ты, помнится, нарушаешь.
– При определенных обстоятельствах, которых сейчас нет, и если их, я имею в виду приказы, а не обстоятельства, нельзя истолковать устраивающим меня образом. Арно, дело в том, что с недавних пор я считаю тебя своим другом.
– Ну а я – тебя! И что? Арно немного воспрял, бедняжка
– Дружба предполагает откровенность. Мы слишком на многое смотрим разными глазами и не скрываем этого, однако к ссоре и разрыву это не приводит. Твой перевод ставит нас обоих в сложное положение. Ты, как теньент Сэ, будешь вынужден выполнять приказы полковника Придда, и я отнюдь не уверен, что все они тебе понравятся.
– А, – успокоился Арно, – вот ты о чем! Отлынивать не стану, хорош бы я был… Во Франциск-Вельде ты не промахнулся, и раньше, на Мельниковом, тоже.
– Все равно нашей дружбе предстоит серьезное испытание. Я не могу требовать с тебя меньше, чем с других, нет, Арно, ты ж понял, ЧТО тебя ждет, да? и тем более пререкаться с тобой при посторонних еще бы, авторитет Валентина должен быть незыблем и непоколебим . И я не хочу терять наши споры тут Арно стоило бы понять, что Валентин любит его изводить и побеждать при этом , а поэтому приглашаю переехать ко мне. Немедленно. он приказы начальства лесом шлет, а тут станет себе отказывать в удовольствии? Ага, щаз аж два раза!
Логика Спрута и прежде ставила в тупик, но сегодня Зараза превзошел сам себя. Тут Арно неправ
– Ты сначала реши, чего не хочешь больше, – хмыкнул виконт. – А попросился я к тебе, потому что ты в Аконе, и Ли тоже, а с ним сам знаешь что!
– К сожалению, не знаю. Способ проверить, слышим ли мы друг друга, оказался действенным, но связи с предчувствиями маршала Эмиля я не нахожу. Тем не менее, оставить брата ты сейчас в самом деле не можешь. Нам остается лишь выполнить приказ. Могу предложить тебе место второго офицера в первом эскадроне, после Мельникова Луга оно свободно. Тебе придется выполнять как мои приказы, так и приказы командира эскадрона, но, когда мы будем оставаться наедине, можешь высказывать мне все, что думаешь. Сколь угодно резко. Разумеется, если тебе покажется, что мои действия принесут немедленный вред…
– Я тебя пристрелю, как Алва – Карлиона. Попытка реванша не засчитана - провал
– Если тебе удастся. Ну а вечерами мы попробуем не потерять то, что с таким трудом нашли.
– С трудом?
– За себя я могу поручиться. Возможно, тебе решение не убивать меня на дуэли далось легче. Валентин безжалостен, как всегда, прямо в лоб сказал, что хотел прикончить Арно
– Оно мне никак не далось, просто… В бою с тобой все стало ясно, а что ты такой… спрут, я как-нибудь переживу.Да куда ты денешься?
– В таком случае надо послать за твоими вещами и за вином. Нам есть что отметить.
– Да уж! – хмыкнул виконт. – А Катершванцы пусть пьют свое пиво.
– Местное. Насколько я успел понять, здешние сорта отличаются от бергерских. По мнению Ульриха-Бертольда, пиво можно варить только на ячменном солоде. Добавление пшеничного есть издевательство над великим напитком, за которое следует пороть на площади, после чего сажать в чан с морской водой. Причем не пивоваров, тех нужно сразу убивать, а святотатцев, вливающих в себя эту коровью мочу. Я не счел уместным сообщить воителю, что барон Райнштайнер предпочитает ячменному пшеничное, к тому же непроцеженное.
– Валентин, – простонал Арно, представляя сцену порки, – ну ты и Зараза!
– Почему? – полюбопытствовал Придд. – Ведь я же не донес!

▼ Легкий супружеский БДСМ на фоне визита дохлой Гизеллы⬍

Валентин не стал помогать с похищением, но теперь-то все иначе! Акона удовлетворена, а Гизелла жива, причем ее нужно куда-то срочно девать. Расстреливать спасшуюся, верней, кем-то спасенную дурочку никто, разумеется, не станет, но убрать ее из города надо, а возьмется за это не всякий. Тот, кто отправил девицу фок Дахе к виконту Сэ, знал, что делает, так что, видимо, это все-таки Райнштайнер. К Спруту бергер благоволит, а субординацию уважает, с его точки зрения, теньент Савиньяк не может не поставить в известность своего полковника. И так оно и есть!
Валентин ночевал в комнате, смежной с «кабинетом». Слуги уже успели прибрать, то есть унесли остатки ужина и вернули на прежние места букетики, букеты и букетищи. Узнай об этом вдова, пустившая Придда на постой и перебравшаяся к брату, она бы от умиления прослезилась. Арно хмыкнул и постучал в запертую изнутри – спрут есть спрут – дверь. Валентин откликнулся почти сразу.
– Что-то случилось? – голос был сонным, но осмысленным.
– Ты мне нужен, и срочно! И как ты, и как мой полковник! и как герцог, и как муж... который может стать Отелло при виде неучтенной девицы, еще и дохлой. Арно, хватит творить дичь - Борны часто слетают с катушек и из-за меньшего
Дверь вежливо приоткрылась. Надо же, а в этой спальне тепло, даже жарко…
– В чем дело? – Помятая щека и взлохмаченные волосы делали однокорытника почти уютным.
– В том, что женщину так просто не убьешь, – весело сказал Арно. – Гизеллу кто-то тайно отпустил, но идти преступнице некуда, и она прибежала сюда. Я отвезу ее к матери, но я не дезертир. Считай это ходатайством об отпуске и, будь другом, уйми как-нибудь Ли. Ты кому хочешь голову заморочишь, что значит "как-нибудь"? Валентин управится влегкую устрой, чтобы мы спокойно добрались до Старой Придды.
– Интересная новость. – Валентин быстро взялся за гребень. – Говоришь, девица жива?
– Да, если только не замерзнет, пока ты причесываешься. И не сбежит. Тот, кто ей помог, уже рискнул, но дальше – мое дело!
– Наше, – поправил Валентин. – Я допускаю, что она пришла к тебе, однако хозяин дома сейчас я, и мой долг приветствовать даму. Ты, кстати говоря, одет с удручающей небрежностью. Повернись, я расправлю шейный платок.
– К кошкам этикет, не до того! Она бы вообще в окно влезла, только оно замазано.
– Окна мужчин семейства Савиньяк девиц влекут невероятно, но отпуск я тебе предоставлю лишь после личного знакомства. Знакомство же состоится, когда ты будешь выглядеть, как пристало офицеру моего полка. Будь добр, повернись. Деспот и тиран - наглядная демонстрация
Арно повернулся. Да уж кто бы сомневался

▼ Арно и брату поспать не дал⬍

– Вернись в Акону, братец.
– Иначе ты не поймешь! Валентин везде натыкал рябины и полыни, я-то думал, это сено от хозяйки осталось, оказалось, нет. Поэтому Гиз… особа ко мне не вошла, хоть я ее и позвал. Понимаешь, она совсем живая была и как будто замерзшая. Холодина, а она в одном платьице!
– Девушка в одном платьице в самом деле вызывает желание ее согреть. На тень ты, само собой, внимания не обратил? Лионель отлично знает, на какие промахи способен его мелкий
– Потом, когда Валентин сказал! А вот мимо кого никто не проскочит Я сперва решил отвезти ее к матери, но… Если б я просто ушел, получилось бы форменное дезертирство, вот я и попросил у Валентина отпуск…
Повествование прервал Сэц-Алан, за спиной которого высился Тобиас.
– Курьер от полковника Придда, – отрывисто дорожил адъютант. – Со срочным письмом.

– Даже у девицы фок Дахе не хватит воображения обвинить в этом нашу мать, хотя, не роди она меня, я бы не оказался в Аконе, и у Райнштайнера возникли бы трудности с Кодексом Франциска.
– Значит, она пошла к Райнштайнеру!
– Зрелище было бы изумительным. Ааааа, я не могу и ржу в ночи на весь дом. Да я заплачу, чтоб это увидеть! Если Гизеллу порвало в клочья от одного Валентина, то что с ней бы стало после добавки сверху Ойгеном?   Хотя ход хитрый, признаю - порешал все Ойген, да и грохнул тоже он, а она побежала за Савиньяками, которые сбоку припека. Все понятно - побоялась с Ойгеном связываться, а потом рвала волосы на голове, напоровшись на улучшенную версию в виде Валентина, как там ее корчи в процессе Арно описывал...
 – Увы, барон запал девице в душу меньше, чем я, да-да, рассказывай, сам же валялся, когда представил ее визит к Ойгену а до меня она могла добраться лишь через родную кровь. К несчастью для мстительницы, твое увлечение оказалось недостаточно роковым, иначе ты не стал бы докладывать Придду. Потому что Арно знает, что Придду нельзя не доложить, иначе потом бдсм, которое см секир-башка
– Чушь! – ожидаемо возопил Арно. – Мне их просто жаль! И ее, и полковника, вот уж бедняга…
– Будь убиенная дева тебе никем, ты бы дрых, как все в доме. Предлагаю вернуться к прерванному занятию, Сэц-Алан тебя устроит.
– А Придд? Я должен…
– Придд способен самостоятельно догадаться, что пора спать. Полковники…
Ли не возопил и по лбу себя не хлопнул, просто, оборвав шуточку на полуслове, схватил многострадальный звонок. Спать было некогда – девица фок Дахе таки могла отомстить, пусть и не Савиньякам, а если подобные душонки могут, они мстят. Всем, до кого в силах дотянуться.
– Господин маршал! – Сэц-Алан рвался в бой и потому казался младше хмурого Арно.
– Уилера с эскортом к подъезду. – Лионель с тоской взглянул на кровать и потянулся за шпагой. – Теньент Савиньяк, вы поступаете в мое распоряжение. Полное.

▼Маленько сладкой политики при новом дворе - диалог прелесть как хорош⬍

– Но полагаться на судьбу не стоит, и тем более не стоит доверять ей Талиг. Арлина, я надеюсь на твою скромность, потому что наш разговор Рудольфу не понравится. Нас ждет шестнадцать лет регентства, и вряд ли регент будет только один. Мы стареем, Алва бездетен, мои сыновья – торские генералы и не более того, а рядом с Карлом должны быть те, кто способен удержать в узде и север, и юг. Тебе вряд ли приятно это слышать, но Валмоны при пустой Олларии через несколько лет станут опасны, и не только они. Сейчас Придд лоялен, только спрут есть спрут, особенно если наберется сил. Яка подлюка Мало было пнуть Валмонов, так еще и пасть раззявила на Валентина, с другой стороны, чуйка отличная, сразу верно указала на тех, кто способен держать в узде не то что юг или север, а весь Талиг.
Красноречивая пауза. Взволнованный взгляд. Что ж, ответим тоже взглядом и тоже взволнованным. Пусть продолжает.
– Я не находила себе покоя, – понизила голос герцогиня, – и я не видела выхода, пока не пришло письмо от Фриды. Сперва я разозлилась, потом поняла, что это спасение! Нужен союз севера и юга, и теперь он стал возможен. Урфрида – урожденная герцогиня Ноймаринен, двоюродная сестра короля и дочь регента, кроме того, она умна тихо возражу - для умной женщины она ведет себя на редкость глупо и некрасиво, благородство и происхождение вообще не считываются . Ее брак с вождем Юга даст Талигу двадцать лет мира и разумного монарха пусть кто-нибудь расхерачит ей розовые очки, а? Если Фрида выйдет не за подкаблучника, никакого мира там не будет ни в доме, ни в стране . Моему брату очень не повезло с воспитателями, но Фрида и Ли учтут ошибки Сильвестра. Да, Арлина, вот я и сказала главное. Урфрида теперь свободна, Лионель, к счастью, не женат. Ты можешь что-то возразить?
– Могу. Рокэ еще больше не женат, чем Ли или тот же Придд.
– Прости, не поняла.
– Наличие братьев делает женитьбу не столь неотложной. Я не говорила, что Эмиль помолвлен с Франческой Скварца?
– Нет, ты говорила Рудольфу, что видела Рокэ после его освобождения, но ты его не видела. Как и Эмиль с Валмонами.
– А вот этого не говорил уже Рудольф.
– Он предпочитает верить, в том числе и потому, что все-таки болен, хотя сердце у него лучше, чем у Вольфганга. К лету мой муж начнет догадываться, что Алва не вернется, однако в ваших словах не усомнится и тогда. Уехать в Сагранну и сгинуть, что может быть естественней?
А вот об этом она не подумала! О том, как просто сгинуть в Сагранне… Бертрам пишет о чем угодно, но не о Росио, а ведь Марсель к отцу заезжал. Один! И Ли… Сын не ждет.
– Думаешь, что врать уже мне? – Георгия смотрела, как победительница. Или как дура. – Право, не стоит.
Арлетта сощурилась. Она защищала Ли, она защищала Росио, и она защищала Талиг, а чтобы выпустить когти, хватило бы и чего-нибудь одного. С избытком.
– Ты забыла о дожах, Геора. О толпе бордонских дожей, которые не только видели Алву, но и подписали капитуляцию, но думала я о другом. – Пусть уйдет, уберется, разозлится, потеряет дар речи! Завтра он к ним обеим вернется, вместе со способностью мыслить, а сейчас – прочь!
– А кто из дожей прежде видел синеглазого кэналлийца, марикьяре, мориска… Так о чем ты думала?
– О прошлом. Мне вдруг захотелось узнать, поменял ли соберано Алваро чашечки, или просто не стал пить дурно сваренный шадди.
– Арлетта!.. Это выдумки Валмона, причем недостойные!
– Не Бертрама, мои. И пришло мне это в голову сегодня. Когда ты сказала, что ее величество любила нас, своих рыцарей и Талиг, не упомянув при этом короля. В юности, Геора, о многом не задумываешься, просто запоминаешь. Думать начинаешь потом, думать и сравнивать. Для безутешной вдовы, к тому же загубившей свое счастье собственными руками, ее величество была одета слишком продуманно. До похорон таких воротников никто не видел, и никто бы не посмел навязать королеве новшество. Вдовствующей королеве. Потерявшей с любовью душу женщине. Я слишком хорошо помню себя и Жозину. Есть мне с кем сравнить и, гм, в другую сторону… Кара в трауре была столь же безупречна и столь же хороша, как и твоя матушка. Ты уходишь? она бежит
– Да, Арлина. Я ухожу.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Преступный сговор Приддов и Гогенлоэ, и Валентин - плод его (с)
Как же я от этого тащусь, браво!   И ведь Рудольф с этим полностью

▼согласен⬍

— Еще пара дней, и Придда ухватил бы Райнштайнер. Вы представляете, что со временем получил бы Талиг?
— Примерно, — кивнул герцог. — В старшем сыне Вальтера от Гогенлоэ было куда меньше.

.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

▼Письмо Юлианы с известием для Ариго⬍

Вы тоже должны оставить распоряжения на случай Вашей гибели. Полковник Придд, по мнению Курта, обещает стать отличным генералом, он умен и быстро учится, но, к сожалению, слишком молод, чтобы растить племянников, к тому же в этой семье к детям относятся ужасно  а тут как посмотреть, вот я был тем ребенком, который был бы вне себя от счастья, предоставь меня себе самому. Мы можем надеяться на будущую герцогиню Придд , но она вряд ли появится в ближайший год. Разумеется, я буду заботиться о Вашей жене, но мальчиком с шести лет должен заниматься мужчина.

▼Тяжкие думы Арно о будущем⬍

– Конечно, – кивнул адъютант. Собачья все-таки должность, причем во всех смыслах. И кусаться приходится, и гавкать, и палочку таскать. Без любви к хозяину сдохнешь, но Сэц-Алан от Ли в полном восторге. Так же как Герард – от Эмиля…
Самому Арно адъютантство опротивело почти сразу, хотя Ариго в качестве начальства был поприличней братцев. Вот Валентин, когда выбьется в маршалы, станет змеем почище Ли  грешно сомневаться. «До лучших времен»… Отложит он, видите ли. Спрутина лиловая! Виконт тронул шпагу и очень беспечно осведомился:
– Ну, хоть сейчас-то мы делом займемся?
– Несомненно, – заверил Придд, провожая взглядом запыленного мушкетера. – Герард, маршал велел получить предварительные разъяснения у тебя.
– Да и так все ясно, – Арно поежился, он одевался для фехтования, а не для топтания по заиндевевшему садику под глубокомысленные разговоры ну да, конечно, точно ли холод виноват? . – Заль насвинячил, Дарави узнал, теперь придется укрощать разбушевавшихся зайцев. Нам придется, между прочим.

▼Такое красивое - Ирэна и Жермон⬍

– Ирэна, а ведь я вас ревновал к Савиньяку. Почти два часа. Вы гуляли с ним над озером, а я сочинил какую-то сказку и притащил Ойгена к вам. Они с Валентином говорили о ерунде, вернее, это было ерундой для меня, потому что я думал только о вас и о том, что сейчас вы с другим.
– К Савиньяку ревновать либо бесполезно, либо бессмысленно. – Ирэна покачала головой и, словно в ответ, по тростникам прошелся ветер. – Вам – бессмысленно. У меня с Проэмперадором Севера и Северо-Запада ничего быть не могло. Равно как и у него – со мной.
– Габриэла?
– Нет, что вы, я Габриэлу ненавидела больше, чем Лионель. Понимаете, Жермон, нас – таких, как я, мой брат, Савиньяк, мало. Мы слишком странные и слишком замерзли, чтобы тянуться друг к другу. Нам нужно тепло и возможность оставаться собой.
– Всего лишь?
– Это очень много, Жермон. Как же мне приятно повторять ваше имя еще и вслух… Нам нужно очень много тепла и очень много доверия , тогда мы никуда не уйдем и никого другого не заметим. Мы просто не станем смотреть и ревновать тоже не будем. Никогда.
– Конечно, ведь для меня есть только вы.
– Дело не в этом, – тростники укрывают, отделяют от замка с Юлианой, от дороги, от войны. Тростники шелестят о счастье, которое здесь, сейчас, рядом. – Если вам нужна именно я, вы останетесь со мной, ведь другой такой просто нет. Если вы ошиблись, вы уйдете, потому что со мной трудно…
– Никогда!..

▼Алва очарователен в своих признаниях⬍

– Я могу, – предложил Валме, – сперва стать головной болью, а потом прекратиться . И так несколько раз в день.
– Подделка . Лучшим вечером в своей жизни я обязан Придду:   пара часов воли и неизбежность Нохи сделали прекрасным почти все. Вряд ли я еще когда-нибудь с таким наслаждением задушу мерзавца или хотя бы выпью вина.
– Даже в обществе смиренного Сэц-Гайярэ? – чтобы проверить старую догадку, Марсель слегка отодвинул не столь загадочного Савиньяка. – Ты бы справился с Ноксом без помощи?
– Я собирался. – Не будь дыры, он бы сейчас прикрыл глаза ладонями. Красивая привычка была, даже жаль… – То, что добраться до Левия будет не проще, чем до Фердинанда, я бы сообразил и сам, хотя Придд исхитрился меня предупредить негодяй везде успел . Самым волнующим было не знать, сколько в карете убийц – один или двое, зато я в полной мере осознал пользу четок. Ты раздумал читать чужие письма?
– Когда спасу мир?
– Раньше нет смысла.
– А как я узнаю, что уже можно? – встрепенулся виконт. – Кстати, давно собирался спросить, зачем ты назаказывал столько реквиемов? Что ты был готов при необходимости умереть, это понятно…
– Не был, – книжища отодвинулась на второй волосок. – Ты ворчишь на Дидериха, но в своих подозрениях столь же банален. Договариваясь с маэстро, я меньше всего думал о собственных неприятностях, к тому же вы с Приддом любой реквием сделаете бесполезным.  ыыыыы!

▼Измышления Ли - он начинает догадываться!⬍

Все шестеро так или иначе почуяли пролитую одним из них кровь, но причину нашел Придд. Не братья, не почти усыновленный матерью Ариго, а Придд! Почему? Почему смерч на Мельниковом лугу обогнул остатки «лилового» полка? Почему светопреставление вообще началось? На непонятно гнетущее чувство загодя жаловались многие, даже малыш Арно, землетрясение в Гаунау подползло куда более незаметно – Давенпорт увидел сон о надорской кляче, ему самому приснился отец, но такое случалось и прежде; вот в ущелье с костяным деревом его и впрямь потянуло. Он знал, что нужно повернуть, не дожидаясь возвращения разведчиков. Ага, а Хайнрих понял, когда нужно остановить авангард. Трое на две армии… Трое!
На Мельниковом лугу, если говорить о смутных предчувствиях, пророков собралось не меньше пяти, однако ни бежать, ни замереть их не тянуло. Придд, Арно, Райнштайнер, Ариго, все тот же Давенпорт, вернее Давенпорты… Погибший с лекарским обозом генерал слышал жалобу кургана, которому мешала дорога, однако курган не взбесился, а смерчи туда не добрались. Сожрав левый фланг и прикусив центр, водяное чудище вильнуло, то ли нацелившись на Маршальский, то ли обходя «спрутов». Придд в истории с кровью оказался самым чутким: он упокоил одного выходца, остановил второго, прогнал третьего, понял, что китовника надо убить на месте, но о странном состоянии перед битвой может сказать не больше Арно.
«Странное чувство», «стало как-то тошно», «удивительно скверное ощущение»… Перед ущельем скверно не было. А когда было, ведь было же! Когда падала маска? Нет, будь так, он, зная день и час, вспомнил бы. За день до Мельникова луга? В ночь после, когда из Олларии уходили крысы? Опять не то! Было ожидание военной неудачи, но оно шло от ума, и еще он пытался выскрести из памяти убитого олененка, хотя нет… Дурашку пристрелили позже, так что ничего-то он не почувствовал! Был слишком далеко, или дело в горах, которые, по словам маркграфа, сушат слезы? Да нет, в Гаунау горы не мешали, значит, все-таки расстояние. Буря собиралась слишком далеко, чтобы ее расслышать, только землетрясение не лучше шторма, а смутной тошноты оно не вызывало, да и Хайнрих… Стоп! Когда на Мельниковом дрались, он в Торке был один, то есть один из тех, кто что-то чует. Давенпорта он к этому времени сплавил фок Варзову, Гаунау вернулся в Липпе… Так, может, нужно, чтоб в одном месте собралось хотя бы трое, а лучше не меньше четверых? сподобился наконец-то, слава яйцам!

▼Алва и Перт о Валентине⬍

– ...Скажите лучше, что вы думаете о молодом Придде. Вы должны были его навещать.
– Трудно сказать, Монсеньор… Он был вежлив и ни разу ничего не попросил. Дознаватели были им очень недовольны, а моим людям он скорее нравился. Валентин Придд, граф Васспард значился в списке узников, которых в случае получения особого приказа надлежит немедленно казнить, но приказ не был завизирован его величеством, и я не стал его исполнять. Теперь герцог Придд на стороне узурпатора, однако я бы назвал это не предательством, а местью.
– Возможно, это нечто третье Рокэ порой не занимать проницательности и операцию "казачок засланный" он просек с трех нот . Ступайте, и не забудьте несколько раз на меня пожаловаться.
– Слушаюсь, Монсеньор.

▼Интересная беседа Рокэ и Робера⬍

– Я никогда не хотел умирать, особенно – глупо. Разумеется, уцелев, я стал надеяться. Не на Леворукого, с него, как я его понимал, сталось бы бросить меня именно в Багерлее. На Валентина . Оснований у меня было немного – рассказы Джастина и то, что Придд отсалютовал мне шпагой, но даже это было лучше, чем ничего. Потом появились вы, впрочем, на вас я не рассчитывал.
– Вы послали меня к Савиньяку. Ро обиделся
– Он для этого был достаточно далеко. Тогда я еще не оценил степени гальтарского помрачения и думал, что меня примутся убивать на эсператистский манер . Вы могли не выдержать, и вас бы прикончили вместе со мной, но, вернее всего, после казни, пронеспав целую ночь, вы явились бы к своему, скажем так, другу и высказали все, чего он не собирался понимать. Потом вас зарезал бы какой-нибудь Давенпорт или отравил какой-нибудь Суза-Муза, и Дракко опять остался бы без хозяина. К счастью, все как-то устроилось… Его высокопреосвященство, Перт, Габайру, гальтарские кодексы – с такими картами не проигрывают.

– Кардинал забрал кости позже, пока вы боялись понсоньи. Если брат Анжело не ошибся с причиной смерти, это его высокопреосвященство и убило. Старая понсонья метит то, что у нас слабей всего, а дальше дело за случаем.
У Левия самым слабым оказалось сердце, а у них с Валентином? «Мориски пользуются цветами понсоньи при бальзамировании…» Очень спокойные слова, отрешенное, словно бы и не юное лицо…
– Дуглас, тот вышел раньше, а мы с Приддом оставались до конца. Валентин знал, что такое понсонья! Знал, и все равно отдал… накрыл останки Октавии плащом. Сколько понсонья дает тем, кто здоров? То есть был здоров… Рокэ, ты почто котика перепугал?
– И будете, – перебил Алва. – Вы с Приддом, в отличие от Левия, к праху не притрагивались, так что извольте пропустить в Закат тех, кто на нашем берегу без надобности.

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

А вот и десерт!   Все, что я люблю особенно сильно!

Уберите от экранов детей, женщин и беременных животных (с)

▼Жермону вернули Барона⬍

– Кавалерию фок Варзов послали?
– Выйдут с рассветом. Генерал Райнштайнер предложил отправить туда «лиловых», усилив их ротой «фульгатов». Я и Рёдер, как видевшие Придда в деле, это предложение поддержали, маршал Лэкдеми не возражал. Кстати… Жермон, я могу вас немного обрадовать: нашелся ваш конь.
– Барон?! – не поверил своим ушам Ариго. – Где, как?!
– Судя по всему, жеребец как-то сумел перебраться через реку. Его поймал один из жителей Мюллебю и перепродал барышникам. Люди Придда, занимавшиеся лошадиным ремонтом, коня узнали и выкупили. Я думаю, уже можно перейти в столовую.
– Где Барон?
– На здешней конюшне. Жермон, вы же с дороги…
– Закатные твари, Гэвин, неужели вы ни разу не находили тех, с кем уже распрощались?!
Нет, ну Спрут, занимающийся кониками, - это еще тот разрыв шаблона, почему меня это каждый раз так умиляет?

▼Валентин и дамы - картина маслом⬍

– Полковник, – возвестила снявшая фартук Бренда и поспешила вниз делать то, чего не умела.
– Прошу простить мое вторжение, – Придд поклонился, как во дворце, но в светлых глазах стояла война. Я по-прежнему обожаю описания Валентина от Мэллит  – Я не успевал вас предупредить, мы выступаем в ночь.
– Зато вы успеете поесть! – Селина отодвинула ногой кота, тот оскорбился и возвысился, вспрыгнув на бюро. – Это быстро, особенно если мы с Мелхен поймем, чего вы не будете. Вам ведь нужно приглашение? Садитесь. черт, это основательно сдвигает мысли в сторону вампиров. Валентина НУЖНО пригласить
– Благодарю, – первородный сел напротив комода, и Мэллит пожалела, что не убрала вышивку, ведь та не была безупречной. как переживает из-за придуманной критики  – Я в самом деле голоден, но сперва вы должны узнать о решении Проэмперадора Савиньяка. Во время его отсутствия, которое по ряду причин затягивается, заботиться о вашей безопасности буду я. о моей тоже!
– Но вы ухо́дите, – Селина свела брови, и Мэллит поняла, что подруга думает о неприятном.
– С вами остаются мои люди. Старший над ними знаком баронессе по Франциск-Вельде, это очень надежный человек.
– Он умел и силен, – припомнила гоганни. – Пусть нареченный Герхардом защищает командира, знамя или орудия.
– Баронесса Вейзель оценила бы ваши слова, но Герхард уже получил приказ. У Проэмперадора возникли определенные опасения на ваш счет, и я их полностью разделяю. Возможно, сударыня, вам будет проще переносить присутствие охраны, если вы поймете, что вы тоже своего рода знамя.
– Когда пришли злые, вы объяснили, что я должна видеть не раненых, а разделанных кур, которых надо натереть специями. – Подобный Флоху здоров, просто он узнал дурное и не хочет, чтоб оно вошло в этот дом! – Сейчас я должна видеть не себя, а знамя. Мне говорили, что враги хотят завладеть знаменами и унизить их, но кому нужны безобидные?
– Ты не поняла, – засмеялась Сэль. – Нам никто ничего не сделает, просто мужчины должны знать, что дома все в порядке, иначе они волнуются, а на войне это мешает. Ты не можешь приглядеть за Брендой? Будет обидно, если она все испортит.

– Я должна видеть полковника Придда, – девушка задрала голову, ловя взгляд названного Герхардом. – Это важней важного и неотложней срочного.
Огромный не удивился, он много лет служил Повелевающим Волнами и привык к странному. черт, опять вампиры на уме

– Барышня, – окликнул Герхард, – нам сюда.
Они обогнули две не до конца загруженные телеги, за которыми горели дающие свет костры и работали воины. Здесь каждый знал свое дело и занимался им, так было заведено и на отцовских кухнях, а нареченный Куртом говорил: когда есть порядок, двое сделают больше четверых. Это казалось верным, но как быть с тем, что можно сделать, лишь отказавшись от правил и забыв о лучших советах? Девушка думала об этом, когда из-за росших у крыльца кустов быстро вышел молодой кавалерист. Света хватало, и гоганни узнала теньента Арно. Младший из рода Савиньяк походил на брата, как трава походит на дерево, кот на леопарда и костер на пожар, его лицо будило сразу и память о счастье, и страх потери.

Полковник Придд сидел за столом и быстро писал; заслышав шаги, он сперва поднял голову, а затем, отложив перо, встал. Мэллит помнила, как нужно начинать разговор – следовало сказать «герцог, мое появленье должно вас удивить, но я прошу о приватной беседе», однако первым заговорил первородный.
– Доброй ночи, баронесса, – хозяин не казался раздраженным, но он скрывал свои чувства, как вода – рыб и водоросли . – Полагаю, вас привело неотложное дело.
– Это так, – подтвердила Мэллит, и они поднялись в маленькую комнату на втором этаже.
– Садитесь, баронесса, – Валентин указал на одинокий стул, что стоял возле печи, и отошел к окну, – надеюсь, вы не слишком замерзли.
– Ваши зимы холодны, но красивы. У полковника Придда мало времени, и днем он сказал все, что считал нужным, а я хочу большего. Проэмперадор Савиньяк, когда покидал город, никому не поручал мою подругу и меня, почему он сделал это сейчас? В Аконе остаются другие воины, а вы уходите. Возле вашего дома стоит большая кобыла, на которой ездит лучший из разведчиков. Если он идет с вами, вам поручено важное.
– Вы правы, баронесса.
– Баронесса не станет спрашивать о вашей цели, она пришла за другим. Вы приняли поручение Проэмперадора, потому что намерены вернуться и исполнить. Проэмперадор поручил вам защитить подругу и… ничтожную. Так поступают, уходя туда, откуда не возвращаются, но нареченный Арно смеется. Первородный Валентин не хочет вливать прежде времени в сердце друга горечь, и он прав, только у ничтожной нет сердца, ее не нужно беречь!
– Не готов согласиться с двумя последними утверждениями, – Повелевающий Волнами отодвинул занавеску, и Мэллит увидела кувшин с ветвями рябины, – но вы пришли отнюдь не за моим мнением на ваш счет. Тем не менее я не могу не отдать должное вашему уму и наблюдательности. Вы угадали – наше положение изменилось. Проэмперадор был вынужден пересмотреть первоначальный план и отдать несколько новых распоряжений. Не стану лгать, он очень рискует, однако любой другой на его месте рисковал бы заметно больше. Вы помните герб Савиньяков?
– Ничтожная помнит.
– Олень пройдет там, где не сможет пройти лошадь. У Проэмперадора есть шанс сделать то, что требуется, возможно, даже сохранив значительную часть ушедших с ним людей. Известный вам адмирал Вальдес в этом походе – очень хороший помощник, как и алаты. Окажись в подобном положении кто-то другой, я мог бы допустить, что поставленная цель будет достигнута, но с малыми шансами на возвращение. С маршалом Лионелем я почти уверен в успехе и очень надеюсь на благополучный исход лично для него.
В дверь постучали, и первородный Валентин, наклонив в знак извинения голову, велел:
– Войдите!
– Господин полковник, – из-за печи неуместного было не разглядеть, – вас ищет генерал Ариго.
– Благодарю, корнет. Оставьте нас и распорядитесь о лошадях. Баронесса, у меня остается всего несколько минут; я должен успеть сказать вам три вещи. На войне, я называю то, что сейчас происходит, войной, поскольку не могу найти более подходящего слова, безопасных мест нет. Мы в силах заступить дорогу китовникам и данариям, но не можем угадать, кто из находящихся рядом с нами проявит свою омерзительную сущность и когда он это сделает. Подозревать всех крайне неприятно, однако подозрительность можно и нужно заменить осторожностью и вниманием. Вы только что доказали свою наблюдательность и умение делать выводы, это ваше умение станет отличным дополнением к солдатским палашам.
– Я поняла. – Она вернется и пришьет к плащу и широкой домашней юбке петли для колотушки. – Пусть названный Герхардом покажет мне, как ударить кинжалом.
– Лишним это не будет, но лучше врагов столь близко не подпускать хороший совет, но как же я тащусь от их беседы в целом . Второе, о чем вам следует знать, это то, что вашей подруге грозит серьезная опасность. О ней вам должен был рассказать Герхард, однако нам с вами довелось встретиться наедине, чему я искренне рад. Весьма вероятно, что у Селины появились два сильных и упорных врага. Они сочли, что ваша подруга стоит на их пути, и вряд ли поверят, что это не так. Не думаю, что они повторят то, что сделала известная вам девица, но вполне допускаю яд, а это много опаснее. Я бы просил вас не покупать ничего у якобы случайно оказавшихся возле вашего дома торговцев и отказаться от услуг поставщиков. Честные люди часто оказываются невнимательными, а подменить товар довольно просто. Закупками лучше предоставить заниматься Герхарду.
– Я согласна с главным, но меня тревожит малое. Сможет ли воин выбирать достойное, ведь мясо и овощи… Ничтожная молит не оскорбляться, но дурное мясо не станет достойным жарки́м, как дурной капитан не станет достойным полковником.
– Вы правы, баронесса. На рынок вас будут сопровождать, но этого мало. Вам придется вести себя так, чтобы никто не мог предугадать, за чем и когда вы придете в следующий раз. Об излишне навязчивых гостях позаботится Герхард, который станет вашим управляющим. Если он решит заменить слуг, их придется заменить.
– Да будет так, – согласилась Мэллит. – Я не стану спрашивать о ненавидящих, если бы их можно было назвать, первородный это бы сделал.
– Вами нельзя не восхищаться. И последнее, о чем я считаю нужным сказать. Я никому не позволю распоряжаться вашей с Селиной судьбой. Возможно, кому-то из вас попробуют хитростью или силой навязать нежелательное замужество, в этом случае Герхард вывезет вас в Альт-Вельдер, а я, если потребуется, объявлю о своей помолвке или тайной женитьбе.
– Полковник Придд – герцог, а мы…
– Вас поручил моим заботам маршал Савиньяк, спасший счастье моей сестры и дорогого мне человека. То, что он спасает Талиг, очевидно уже год. Я бы сделал все, чтобы исполнить просьбу Проэмперадора, даже не будь того, что нас с вами связывает.
– Оно есть! – Как ничтожная позабыла о том, что и она не бессильна? Добрый Дювье отдал ей звезду, словно упавшую с зимнего неба! Теперь гоганни знала, что это адрианова эспера и она хранит от многого. – Первородный получил приказ Проэмперадора, он будет докладывать об исполнении?
– Именно это я и делал, когда появились вы.
– Приложите к докладу звезду из серебра. – Сколь умны были те, кто придумал стягивать зимние платья лентой у горла! Мэллит торопливо развязала ворот, доставая память о добре и надежду. – Если б ничтожная могла вновь стать Щитом, она бы им стала! Мне сказали – эта вещь может спасти, ведь ее создал ставший святым воин.
Зимняя искра падает в мужскую ладонь, и сердце летит вниз, будто на качелях. Боль в груди, стук копыт, запах дыма и полыни, но в этой комнате пахнет иными травами.
– Это в самом деле адрианова эспера, сударыня. Ей нет цены.
– Она поможет?
– В некоторых случаях – вне всякого сомнения. Вы не желаете написать маршалу Савиньяку лично?
– Я должна вернуться к подруге и выслушать наставления Герхарда, а полковника Придда ждет генерал.
– В таком случае напишу я. Баронесса, к моему глубокому сожалению, мне придется вас покинуть. – Полковник улыбнулся, и Мэллит не смогла вспомнить, видела ли она эту улыбку раньше   . – Вам не приходило в голову, как мы похожи? И вы, и я часто говорим так, что другие чувствуют себя с нами странно, но вы хотя бы гоганни, а я стал таким среди своих.
– Ничтожная Мэллит в доме отца отца своего молчала и читала, только об этом никто не знал, ведь Кубьерта для женщин запретна.
– Значит, наше сходство еще глубже. Когда в Старой Придде я передал вам слова, сказанные моему брату герцогом Алва, я хотел вам помочь, но не надеялся, что мне это удастся. Теперь вы хотите жить, не желаете лжи, даже утешительной, и тревожитесь за других. Я обещаю не скрывать от вас правду, даже если она будет несправедливой и страшной, а вы обещайте не верить черным вестям, пока не получите от меня подтверждения.
– Я обещаю, – давая зарок, смотрят в ару, но что делать, когда ара мертва? Гоганни подняла голову и поймала взгляд первородного. – Черные вести, что придут без разрешения полковника Придда, будут изгнаны, как дворовые псы с кухонь и «гуси» из Франциск-Вельде, а черные вести о полковнике Придде не смогут войти.
Повелевающий Волнами торопился, и все же он проводил ничтожную до ворот. Коней стало больше, но полковник смотрел не на них.
– Капрал Кроунер, – громко сказал он, подзывая маленького и веселого, – дочь генерала Вейзеля много слышала о вас и о вашей лошади.
– Да, – подтвердила Мэллит, вспоминая нареченного Куртом, Роскошную и то, как они говорили. – Пожалуйста, пересчитайте «гусей» как можно лучше. Мы должны знать, сколько будет нужно пороха, чтобы их хорошенько зажарить.
– Сочтем! – Кроунер улыбался, как улыбаются счастливые. – Мы с Бабочкой всю их подлую дис-по-зи-ци-ю рас-шиф-руем.
– Видите, баронесса, – полковник Придд наклонил голову, – все будет хорошо. Герхард, можете подойти. Надобность в разговоре, который вы должны были завтра провести, отпала.

– Ты расскажешь мне, как увидела Проэмперадора и полковника Придда первый раз?
– А разве я не говорила? – Селина провела пальцем по столу.
– Ты говорила, когда и где, – признала гоганни, – но не сказала, что видели твои глаза и чувствовало сердце. Можно прочесть надпись «корица», а можно вдохнуть ее аромат.
– Ее величество любила запах корицы… – вспомнила Селина и замолчала. Если б Мэллит спросили о первородном Робере, ничтожная тоже бы искала слова. – Я их обоих, Монсеньора и Валентина, увидела в Олларии, когда нас взяли во дворец, только ничего толком не поняла. Очень трудно понять, когда вокруг много людей и все ведут себя по этикету. Мама Валентина была в свите ее величества, но к ней никто не приходил, только один раз герцог Придд, то есть старый герцог Придд. Может быть, я напридумывала, только, по-моему, он хотел, чтобы герцогиня уехала, а она отказалась. Тогда еще ничего плохого не случилось, но страшно уже было. Не всем, конечно, но ее величество боялась, потому что вместо Монсеньора королевскую охрану возглавил сын графа Манрика. Он был скверным и глупым человеком, Айрис однажды пришлось дать ему пощечину. Потом старый Манрик заставил короля сделать этого Леонарда маршалом и отправить усмирять Эпинэ.
– Эпинэ? – растерялась Мэллит. – Блистательного Робера?
– Провинцию. Она тоже Эпинэ, хотя восстание в самом деле поднял герцог Робер. Он не хотел, просто так вышло из-за Колиньяров с Манриками, а потом еще и Таракан влез. – Селина замолчала, и Мэллит поняла: подруга вспомнила о глупости недостойной.
– Первородный Альдо принес много бед, – поспешно сказала гоганни. – Мне совсем не жаль его.
– Я тоже думаю, что жалеть о дурных людях неправильно, хотя нас все время этому учат. – Селина не знала про нареченную Габриэлой, но говорила словно бы о ней. – Если скверный человек умрет или хотя бы ногу сломает, он ничего больше не натворит.
– Это так, – жаль, зло не всегда умирает вместе с причинившим его! – Ты говорила о Проэмперадоре Лионеле.
– Монсеньора Лионеля очень быстро отправили на войну, и ее величество сказала, что мы остаемся одни. Это жутко, когда ты один не в лесу и не в Багерлее, а во дворце. Дениза рассказывала, что в старину выходцы уводили целые деревни… Бывало, в такую деревню заезжали живые люди, ложились спать, и тут в дом набивались выходцы. Со мной так и получилось – у ее величества было много дам, они улыбались, говорили приятные вещи, а я боялась. Когда все нехорошее уже случилось, стало лучше, а Монсеньора я снова увидела в горах и растерялась… Я как-то не подумала, что он похож на маску, которую мы с мамой забрали из сокровищницы.
– Проэмперадор подобен Огнеглазому Флоху.
– Кому? Ах, да… Ну так и должно быть, он же из Дома Молнии! Мэлхен, вот увидишь, он вернется.
– Я обещала полковнику Придду… Обещала не верить дурному, пока он не подтвердит.
– Мы не будем верить, даже если подтвердит, – подруга вздохнула и подняла кота. – Папенька увел Зою, потому что ей тут было плохо, но почти все можно сделать наоборот. Если можно увести туда, можно вывести и оттуда, только надо понять как.

▼Валентин и Арно, бонусом Ойген и Жермон⬍

Стук был деловым, негромким и ужасно своевременным. На ходу приглаживая волосы, теньент бросился к двери, за ней стоял ординарец Валентина.
– Сударь, – обрадовал он, – господин полковник приносят свои извинения, но вы ему нужны.
– Я не спал, – успокоил Арно, всовывая руки в рукава, – то есть проснулся.
– Вы зажгли свет, – подтвердил «спрут». – Полковник не велел вас будить.
– То есть как?! А, сам спрошу…
О том, что до безобразия аккуратная комната только что была спальней, можно было догадаться лишь по хозяину без мундира и паре небольших вьюков. Все остальное успело перекочевать в полковой обоз.
– Доброго, видимо, все же утра, – Придд встал и протянул руку. – Ситуация требует вина, но нам через два часа выступать и двигаться форсированным маршем.
– Выступим, – заверил Арно. – Спать можно и на ходу.
– У меня не получается, – признался однокорытник есть что-то, чего Валентин не умеет , – кстати, о «выспаться». Тебе что-то снилось?
– Чушь, – скрытничать виконт не собирался, – но какая-то подлая. Грато сбросил Эмиля, а потом загорелся, сбежал и устроил пожар. И еще эта нога…
– Какая нога?
– Правая задняя, она так и осталась серой в яблоках.
– А маршала Лионеля ты не видел?
– Нет. До Грато была Селина… Девица Арамона. Она предложила мне кота, ну чтобы я на нем поехал, я огрызнулся, а Сэль ткнула мне в нос Фельсенбурга. Дескать, он на своей кошке ездит, и ничего… Постой! Я спятил, или к тебе вечером Мелхен приходила?
– Ты вполне в своем уме. – Валентин положил на стол серебряную звездочку. – Более того, я надеюсь, что пребываю в том же состоянии. Арно, я был бы тебе очень признателен, если б ты одновременно со мной порезал себе левую руку.
– Кляча твоя несусветная! – Когда Валентин спятит, мир накроется кошачьим хвостом. Трехцветным Воистину, аминь . – То есть да, режем, конечно, а зачем?
– Очень надеюсь, всё дело в моей необузданной фантазии. Я тоже видел неприятный и необычный сон. Сам по себе он ничего не значит, но тебе тоже приснилась…
– Пакость, – подхватил Арно. – Так ты видел Ли?
– И его тоже. – Придд уже держал кинжал. – Нужно надрезать запястье, и пусть кровь прольется на эсперу. Ты никогда не думал, зачем Адриан их сделал?
– Так ведь известно давно! Выходцы…
– Дело в том, – словно бы извинился полковник, – что первые упоминания о выходцах, которые я смог найти, относятся к середине второго кабитэлского круга.
– То есть при Адриане их просто не было? Режем?
– Одну минуту, – Валентин подложил под эсперу что-то, сперва показавшееся тарелкой, но бывшее зеркалом в узкой серебряной рамке. – Режем.
Крови Арно не боялся ни чужой, ни своей, но почему-то зажмурился. И это после лекарского обоза! Как же там пахло этой… таволгой. Уж лучше дым, особенно не пороховой. Как осенью в Сэ, когда в парке жгли листья и ждали сперва отца, потом братьев…
– Думаешь, вышло? – Арно тронул мизинцем блестящую звездочку. Кровь почти подсохла, утратив свою жутковатую загадочность, а бурые пятнышки не восхитят и не испугают. – И что с этим теперь делать?
– Эту эсперу я взялся передать маршалу Лионелю. – Придд отнял от ранки платок, аккуратно свернул и прикрыл серебро и кровь. – Курьер выедет одновременно с нами, мне остается дополнить уже готовое письмо.
– Ты собрался написать, что мы тут устроили?!
– Разумеется, но если тебе неудобно за свои чувства, я объясню твое участие своим приказом. От взгляда Валентина ничто не скроется
– А что, были чувства?
– Мне так показалось. Если я ошибся, извини.
– Нет, это ты извини! – Арно Сагранна уже была по пояс, словно они с Валентином только что выдули полдюжины «Крови». – Пусть Райнштайнер тебе и передал, я хочу извиниться лично. Сам не знаю, что на меня накатило! Вас, конечно, не любили, но ведь был же еще и Джастин…  пробрало-то как
– Именно, что был, – негромко подтвердил Придд. – Мне кажется, причина твоей былой неприязни ко мне в том, что ты – очень хороший друг, а я сделал то, чего ты подспудно ждал от Окделла. Это ему следовало освободить Первого маршала, получить перевязь и появиться в Старой Придде, а я словно бы его обокрал. Внесли свою долю и мои манеры вкупе с нашей фамильной репутацией.
– Да уж, – хохотнул Арно, – манерочки у тебя… Убивали и за меньшее. Я ведь готов был поклясться, что ты ненавидел Дикона и ему завидовал! один раз попал, второй - промазал
– Но я в самом деле ненавидел. Валентин признал только одно из двух
– Не придирайся! После Та-Раканьих плясок его бы и Катершванцы возненавидели, если б были в Олларии.
– В том-то и дело, что я возненавидел Окделла заметно раньше. Не скажу, что из зависти, скорее это похоже на отношение к святотатцам.
– Чего-чего?! А ну-ка объясни!
– Изволь. Юстиниан много рассказывал о Вороне. Достаточно, чтобы я начал не только восхищаться этим человеком, но и на него надеяться. Так вышло, что с другими родными брат понимания не нашел, только со мной. В свой последний вечер он сказал, что пора разорвать круг, в который нас загнала семья, и что хоть Алва и не брал прежде оруженосцев, он всегда подставит плечо. Пожалуй, тут стоит винить Джастина за выбранные слова, которыми он дал Валентину надежду Я не понял, говорили они обо мне или еще нет, но перед Фабиановым днем не мог отогнать надежду на то, что герцог Алва назовет мое имя… Оставил же он мне мориска, которого прислал Юстиниану взамен убитого.
– Валентин…
– Пожалуйста, дай мне закончить. Чуда, как ты знаешь, не произошло. Я, согласно семейной договоренности, достался Рокслею, но Кэналлийский Ворон оруженосца все-таки взял.
– Это я просил Ли, а он договорился с Рокэ!
– Какое это имеет значение? Мне стало горько, но я понял Первого маршала, он не мог не помочь тому, чью жизнь решили перечеркнуть другие. Я смирился с выбором Алвы и стал ждать, я этому неплохо научился. Оставаться в Олларии я не собирался, как и делиться своими планами. Меня освободят от присяги, и я попрошусь в Торку. Я служил и, как мог, учился, но я не слепой. Сперва я видел напыщенного глупца и нахлебника, потом – подлеца и, наконец, отравителя. Это очень трудно объяснить и еще труднее понять… Арно, я был оскорблен сразу за Первого маршала и за Юстиниана. Алва помог «спруту», и брат ответил ему искренней привязанностью. Юстиниан был готов за своего старшего друга умереть, а возможно, и умер. Ворон вновь протянул руку сыну врага, но в этот раз его ждала отвратительная смесь спеси с неблагодарностью. Валентин таким шансом распорядился бы иначе, и тут можно понять, что именно его оскорбило Вывод: завистью тут даже и не пахнет.Мне кажется, кто-то пришел.
– Точно. Может, твой курьер? Кажется, двое.
Это был не курьер. Не курьеры!
Райнштайнер выглядел выспавшимся и многообещающим, Ариго – наоборот.
– Когда мы станем генералами, – успел шепнуть Придду Арно, – мы по утрам будем такими же! Не спорю - Валентин будет выспавшимся и полным наполеоновских планов, а Арно - наоборот, ага
– Здравствуйте, господа, – бергер не преминул оглядеть комнату, начиная со вьюков. – Садись, Жермон. Я имею обыкновение расспрашивать, но сейчас, с учетом того, как мы вас нашли, уместней начать с рассказа. Генерал Ариго видел сон, и нужно очень своеобразно мыслить, чтобы его разгадать. Полковник Придд, попытайтесь сделать это, а потом мы обсудим ваши выводы и ваши видения, если они были.
– Господин генерал, – Валентин отнял от ранки платок, – сперва я должен сообщить, что мы с теньентом сочли правильным нанести свою кровь на адрианову эсперу. Есть небольшая вероятность, что это поможет герцогу Алва, Проэмперадору Савиньяку и маршалу Лэкдеми, где бы они ни находились.
– В таком случае, – бергер неторопливо вынул кинжал, – мы с генералом Ариго обязаны присоединиться. Нет, ну правда, Волны в каноне шустрее всех

Отредактировано (2025-09-12 03:50:52)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Похоже, чего-то я всё-таки дождался. Про арты я как-то вообще не думал, с книгоканонами у меня всегда сложно в этом плане если подпись не прочесть, то сидишь и думаешь - хто ето, а если там несколько персов, то понять хто где - для меня миссия невыполнима, но...
Но!
Охренительно приддовский Джастин смотрит на меня кого-то другого, но как будто на меня, и по нему без подписи  легко можно понять - это Джастин, я б догадался
https://archiveofourown.org/works/71122411

О, преступная организация секта приддолаверов тоже заметила арт, набег начался

Отредактировано (2025-09-21 04:10:42)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Много пузырей. Этого кота выгладили полностью, что довольно внезапно. Вот так листаешь фандомный тэг на ао3, а потом колбасишься от шапки и гадаешь, глюк или нет. А оно не исчезает, и ты так осторожно лапой тык... не, не расточилось в воздухе.
Для галочки - истинный наш Придд - Ойген Райнштайнер, так что отчасти по теме

У меня, конечно, никогда и сомнений не было, вот ни разу, что в Ойген/Рокэ взаимоотношения будут "туши свет, бросай гранату". Но потом кто-нибудь прекрасный берет и окунает тебя в эти взаимоотношения с головой, и ты понимаешь, что очень даже преуменьшал ситуацию. Отдельно круто, что оба остаются собой от начала и до конца. Логично-то, в общем, что у Ойгена принципы, а потому он спокойно действует по плану "с глаз долой - из сердца вон". План, ну еще бы, дает сбой, тем не менее воспитательный момент даром не прошел для Рокэ. С чем себя и поздравляю, потому что у меня наконец появился любимый фф по этой паре.

▼Эмоции⬍

— У тебя есть идеи, как мне выкрутиться?
— Я не совсем понимаю, почему идеи по поводу решения твоих проблем должны быть отчего-то у меня. Не до конца проснулся, наверное.
Ну не прекрасны ли оба?

— Ну и, не буду лгать, мне совсем не хочется проходить все положенные церемонии в качестве преемника кардинала и умерщвлять плоть в тёмной и тесной келье. И ладно бы чужую, так ведь придётся свою.
— Умерщвление твоей плоти я откровенно осуждаю.  Жаль, нет цитатника, это срочно надо туда.

Педагогический эффект налицо - Рокэ торопливо принялся расстёгивать пуговицы на рубахе, пока Ойген не выставил его вон из дома. Мало ли. Уже проходили.

Как же я тащусь от их диалогов Они настолько многозначные и многогранные, что символисту положено обдрочиться по самое не балуйся. Ойген привычно назидает, но и показывает при этом, какой потенциал видит между строк, а Рокэ жалит острым языком, но на ус мотает.

Он будто и вовсе не смотрел, как и где вяжет узлы, как пускает верёвку, как верёвка ложится на кожу. Он держал взгляд Рокэ собственным, колдовал с верёвкой и никуда не торопился. Теперь я знаю, что буду перечитывать стописят раз. Обвязку дают редко в принципе, со знанием дела - почти никогда, а тут вдруг праздник

И прекрасный финал, когда становится ясно, что каким бы продуманным ни был Рокэ, есть засранец попродуманней
Так ты будешь держать меня за руку?
Это было горячо, безудержно и очень красиво. Перечитаю пару раз еще.

Я вижу там ВалЛи и честно собираюсь его прочесть, но меня жестоко вынесли первым текстом серии. Пока не подостыну, дееспособность не вернется

Отредактировано (2025-09-22 22:28:52)

Анон

Re: В.О. Придд - ОЭ [no comm]

Что может быть лучше доминанта-топа-Валентина? Ни-че-го. Эта вершина всегда будет лакомым куском.
Додали. Мне додали! Хотя я все равно буду так орать, даже если мне не намажут сверху оверс и клыки, потому что в каноне нет другого персонажа с настолько полным набором необходимых дому качеств. Он только один. Да-да, тут проигрывает даже Ойген, хотя в последних томах его попытались немножко докрутить (в том самом эпизоде с Эмилем, когда Эмиля разорвало, а Ойген невозмутимо выслушал и так по-отечески "да все норм, друг, не парься, при заслуживающих доверия людях можешь хоть на голове стоять, если эмоциями рвет"), но в целом у Ойгена не тот уровень эмпатии и наблюдательности, как у Валентина, а это чертовски важная штука для дома, буквально ключевая.
Теперь о "моей прелести".

▼Скрытый текст⬍

Насколько я понимаю, истории совсем разные, спокойно читаются отдельно друг от друга, хотя в них и есть отсылки. Ключевой момент - общий мир и общее время, вот пары при этом разные, как и разное настроение. Если в первом случае это что-то вроде "куй железо, не отходя от кассы", то во втором "терпение, терпение и еще раз терпение" + ожидание, что вполне в стиле бдсм.
У нас есть Лионель на начало истории, который бывший глава ТК, но бывший в кавычках, что заставляет предположить - пашет как вол до сих пор + еще и преподает + отрицания канонной инфы нет, значит, еще и семью возглавляет. В общем, это кляча почти сдохла - заездили. Понятно, как он дошел до жизни такой и что с ним творится. Доктор Валме не то чтобы не в силах помочь, но тут явно нужна тяжелая артиллерия кстати, надо поискать фикло про Марсель/Лионель, что-то мне такое не попадалось.
Отчасти Ли сам находит себе самый подходящий способ лечения, а Валентин доводит этот способ до ума, - сенсорная депривация. В итоге кое-кто дрочил бесстыдно на шелковую ленту на глазах у Ли   Описание восприятия через звуки, запахи и касания - это то, чем меня безжалостно добили. Диалогов, кстати, очень мало, но они нереально охуенные. Каждый несет в себе столько же смысла, сколько буддийская притча.
В кульминации все все получают, что хотели, а в финале  есть клыки с долей юмора. Тогда и понимаешь, почему это Валентину "с зубами не повезло", а Лионель сам себе продул, потому что Валентин спокойно порешал все за него ну очень канонно для книжного Валентина, которого хлебом не корми - дай за других порешать.

Пойду обмажусь снова - от такой травы меня за уши не оттащить

▼ссылки⬍

Когти, ойгенорокэ - https://archiveofourown.org/works/71105116
Клыки, валли - https://archiveofourown.org/works/71105901

Отредактировано (2025-09-23 04:20:13)