(Время - через несколько лет после ухода нашего 9 назгула, при слепдующем наместнике, который, как мы помним, наводил порядок где попало, включая духовную сферу).
"Нариэль — не имя, конечно; но с самого детства никто не называл её по-иному. Рассказывали, дед без памяти влюбился в свою служанку — дошло до того, что он испросил у государя Тар-Атанамира Великого позволения на брак. На удивление, весёлый государь дал это разрешение, присовокупив к тому пожелание счастливой жизни подальше от Острова. Супруга деда умерла рано, оставив после себя одного сына, унаследовавшего, если судить по виду, чистую кровь Нуменора; но кровь Низших возродилась в Алмиэль Рыжеволосой, родившейся в полдень самого длинного дня в году. За это и за непокорные медно-рыжие волосы она и получила своё прозвище".
Интересно, какого общественного положения был этот дед, что пошел лично просить у короля разрешения? Напрашивается мысль, что довольно высокого, но этому вроде бы противоречит начало следующего абзаца.
"В истории рода Алмиэль не было ничего особо выдающегося или примечательного, да и её собственная история, если и была достойна упоминания в летописях Нуменора, то только как свидетельство чудовищного самоуправства тогдашнего наместника Хъяралондиэ и тех ужаснувших метрополию жестокостей, которые он чинил в борьбе с противниками истинной веры. За оное самоуправство и жестокость господина наместника всенепременнейше постигла бы кара, если бы сию кару не опередила смерть, происшедшая при весьма странных, если не сказать — мистических обстоятельствах".
Так что у меня вопрос - король нуменорский для всех сословий исполнял роль ЗАГСа при смешанных браках? Или, может, дед хотя бы должность какую-то занимал?
"Когда странная красота девушки вошла в полную силу, на рыжеволосую начали заглядываться многие, но свести более близкое знакомство отчего-то не торопились.
И вот тут случилось то, чего никто не ожидал: сам наместник Дамрод попросил руки Алмиэль Рыжеволосой.
...Господин Намбарауто во второй раз предлагает госпоже Алмиэль стать его супругой.
Господин Дамрод уже слышал ответ.
Что же, арандур Дамрод согласен просить всемилостивого государя нашего, как наместника Единого...
Королю это неподвластно."
В общем, наместник отрицательный персонаж, а следовательно - идиот.
Во-первых, как мы помним, он хочет, чтобы его называли на Квенье в среде, где на Синдарине, видимо, говорят не все и не всегда, скоре на Адунаике (задумчиво мутирующем во Всеобщий путем заимствований откуда попало).
Во-вторых, он полагает, что король таки ЗАГС.
....в общем, они эпически поцапались.
"Дамрод также встает, медленно багровея лицом.
Госпожа Алмиэль, должно быть, запамятовала, с кем говорит. Всадник Нуменорэ и наместник государя не намерен сносить оскорбления; как бы госпоже Алмиэль не пожалеть о своих словах!
Глаза Нариэль сверкают, как у рассерженной дикой кошки; она нехорошо скалится, но голос её остается мягким и вкрадчивым.
Господин Дамрод, как видно, с некоторым запозданием вспомнил о своем звании — впрочем, подозреваю, что дородность и излишнее полнокровие не позволяют часто надевать доспех Всадника (перекатывается твёрдой сухой горошинкой звонкое «р» слова Высокого Наречия: роквен). Так и до апоплексического удара недалеко. Целители в таких случаях предписывают небольшое кровопускание. Господину Дамроду вредно так волноваться. Это может дурно отразиться на его здоровье и пищеварении. Господину Дамроду вообще следовало бы последить за своим здоровьем — в ближайшее время. Мало ли, что в жизни случается..."
В общем, понятно, что девицу ожидает страшная мстя. Не очень понятно, зачем этому стороннику чистоты всего и величия Нуменора сдалась подозрительно рыжая девица (видимо, в Нуменоре ружих нет?)...
Между тем дело не только в том, что лично это Намбарауто ей не зашло или не в ее характере.
"Они виделись только во сне. Одного дня не хватило им, чтобы встретиться в яви.
В самом первом сне Лучник не решился подойти к ней — как не решился сделать это при случайной встрече на улицах города. Она ошеломила его. Легко ступала, смеялась, поправляла роскошную густую гриву медно-рыжих волос: высокие скулы, острый подбородок, золотистая смуглая кожа, глаза — хризопразовые, изумрудные, морские: южанка? — эльфийская дева?.. — не шла: летела. Невероятная, тревожная красота: огненный цветок, солнечный, тёплый, с тонкими фиолетовыми (тоже — пламя) прожилками лепестков. Корни цветка тянулись из земли, из самого её огненного сердца. Такое он тоже видел впервые.
На себя и своих братьев он старался не смотреть этим зрением. Зябкое чувство: непроглядная тьма."
Я-то думала, что снится ей будет Мелькор. Или это ОНА снится... ну, видимо, Элвиру? (По старым текстам судя). Ну, или они взаимно снятся друг другу.
"— Ой, — сказала рыжеволосая. — Совсем чёрный. Странно как...
Он испугался, что она уйдет. Смотри! — сказал, и поле расцвело невиданными, золотисто-фиолетовыми, похожими на неё цветами.
Они не расспрашивали друг друга ни о чём: им это не было нужно. Они просто шли к лесу по огромному полю в сиянии цветов, держась за руки; нет, даже не так — соприкасаясь кончиками пальцев, словно робея приблизиться друг к другу. Конь Лучника шагал следом, тычась мордой в плечо — то ей, то ему, косил лунным глазом. Тогда Лучник понял, что такое счастье. Оно было неуловимым и легким, как вздох ветра, как тёплый солнечный зайчик на ладони; оно — было.
Хочешь — мы полетим в небо?.."
....в общем, все очень романтично и не всегда понятно.
"Крылатый часто приходил во сны вместе с Дарующим Цельность. В снах Дарующего всё было так и не так, как в привычном подлунном мире. Было интересно. Можно было менять себя, как перед Вторым Рождением. А Огневолосая была — тёплая, как воды южных морей, горькая, как надломленный стебель. Крылатый хотел, чтобы она осталась. Если она умеет летать по земле на бескрылых, он станет для неё как бескрылый, но лучше: пусть летит в небе. В этом сне он выбрал видеть себя обычным конем, но с огромными крыльями, просвечивавшими на солнце, как тонкие сколы мориона, и легко нёс медноволосую всадницу, повинуясь каждому слову, каждому прикосновению тонких рук."
Кто с кем ходил в сны к кому????....
В архитектуре и дизайне г-н Дамрод тоже порядочный идиот и сторонник евроремонта в худшем смысле.
"Нариэль потянулась, по-кошачьи щурясь на солнце, и села в траву, обхватив колени руками. Элвир пристроился рядом, глядя в сторону.
— В городе вашем был... дома из песчаника хорошие, светлые — жаль, деревьев мало. Загородный дом наместника видел. Слушай, там же такой сад во дворике! Пруд, рыбины плавают здоровенные, медные, медленные, и — ни одного окна; не знаешь, почему?
Нариэль фыркнула:
— А-а, это «Дамродова Дурь»! Он на втором этаже окна заложить велел и зеркала повесил в полтора роста — роскошь! Портьеры парчовые, кресло на возвышении — прямо тронный зал. А окна ему ни к чему; ему и сад ни к чему, да сад до него ещё разбили, для прежнего арандура. Я, знаешь, его видела, господина Нолондила.... А нынешний… — фыркнула. — Его бы воля — он бы и фонтан вместо пруда устроил с каким-нибудь рыцарем, протыкающим дракона; на рыб ему начхать, если они не жареные. Вот жареные, да под белое вино — это да! Наша кухарка с ног сбилась, когда он последний раз приезжал,"
Поскольку разговор, как я понимаю, так и происходит во сне, поговорили о многозначительном.
"Помолчала; спросила вдруг безо всякой связи:
— Что чище: пепел или зола?
Он растерялся:
— Пепел, наверное… золой ещё удобряют…
— И холсты белят, и кровь останавливают, — в тон.
Снова замолчала; закончила неожиданно:
— Из огня — всё чистое.
И зачем спрашивала?.."
ПОтом Нариэль попыталась устроить фэндомскую дискуссию о мотивах Финрода - но Элвир, кажется, не вкурил.
"Обрывками, отрывками вспоминались потом их разговоры.
— Вера, надежда — не в благополучии рождаются: во что верить, на что надеяться, когда всё дано? От кого — неудовлетворенность? Ни веры, ни надежды без любви — нет; без стремления — нет. Тогда: любовь, стремление — от кого? Помнишь — Финрод?..
Вот так. Как будто должен был помнить его самого.
— Потом говорили: его вела эстэл, надежда — вопреки. Говорили, была вера в промысел Единого. Не знаю… — подумала; решительно тряхнула медной гривой: — Нет. Просто он увидел это в Берене: невозможное — любить. И не смог остаться не со-причастным. Потому что для него любовь тоже была — невозможное: осталась там, куда вернуться — только через смерть, осталась — за непреодолимым, может — непреодолённым… Ради великой цели — да; но менее всего он тогда думал о великой цели. Понимал — любящий — любящего: ради любви и шёл. Так — просто! — развела руками в беспомощном удивлении: просто — а не понимают."
И опять об умном:
"Другое; о другом. Как всегда, внезапно:
— Я иногда чувствую себя со-причастницей: миру. Творению.
— Как? — переспросил он.
Она удивилась:
— Ну, смотри же! Участие — соучастие — сопричастность… В преступлении — со-участники… — перебивая себя: — А почему в преступлении только? Разве в добром соучаствовать нельзя? А в Творении — кто? Сопричастные? Со-причастники.
— Ты… ты стихов не пишешь? — вопрос вырвался неожиданно, он почти знал, почти был уверен, что услышит: да."
Но стихов она не писала, а заумный разговор еще некотрое время продолжила.
"— А любовь — что? — он увлекся этой странной игрой.
— Дар. Дары — всё: открытие, соприкосновение — душ, рук, дыхания; соприкосновение теней, от которого сердце — ввысь, птицей. Это — жить друг в друге. Как Амариэ живет в Финроде: он не расставался с ней никогда — тоскуя, уходя с невозможностью возвращения; оставляя — не расставался. Потому что — слушай!.. — къе́ри йа́тти о Мэл: в любви нет разлук, иначе это не любовь. Как Кириен живет в Элросе: вечным чудом весны, вихрем яблоневых лепестков, земным светом его жизни.
Элвир поднял глаза на собеседницу, глубоко удивлённый, но не сказал ничего."
(И т.д.)
Некоторое продолжение фендомских дискуссий:
"…— Странное слово: предавать. Преданный. Тот, кто себя передает в чьи-то руки. Себя вверяет — другому, или не себя — другому — отдает. А крайняя степень преданности — всё равно предательство: себя. Потому что — ты собой не владеешь, не распоряжаешься, не решаешь; не сам идёшь — тебя ведут, не сам говоришь — тобой говорят, видят, чувствуют… Туор — преданный: себя — предавший в руки Единого. Валар — преданные: переданные Единому — самими собой. "
Элвир не вкуривает по-прежнему (хотя вроде довольно философчский молодой чепоаек), ему просто нравится смотреть и слушать.
"Элвиру нравилось её слушать. Нравилось, как она пересыпает слова в ладонях, играет ими, как морскими камешками: поворачивает, рассматривает на свет, ищет искры и трещинки. И смотреть на неё нравилось; что больше, понять он не мог, да и не пытался."
Но тут пошел выход на конкретику Элхе.
"Она тряхнула медно-рыжей гривой волос, опустила голову, пряча лицо.
— Одиноко... Город вижу во сне, часто вижу: дома — как из резного солнечного камня, окна в серебряных переплетах, таких тонких, как кружево, а вокруг — яблони и дикие вишни, и меж домов — серебряные сосны, и ивы на берегу реки... Там хорошо, — вздохнула. — Там — дом. Мой дом. Когда просыпаюсь, кажется, что всё вокруг ненастоящее, и понимаю, что совсем одна, а уйти некуда. Нужно что-то вспомнить — а что, не знаю, никак не получается...
— Хочешь, — предложил он, — мы пойдём туда? Сейчас? Хочешь?
Это было можно — во сне можно всё, даже рассказывать о других своих снах, даже войти в них; но она вдруг испугалась, отпрянула:
— Нет!
— Почему? — он растерялся.
— Нет… Мы войдём, а там никого не будет. Дома — пустые, и сады — пустые. Как будто те, кто жил там, всё оставили и ушли умирать. Или — хуже: будут, но — как куклы на верёвочках, говорящие чужие слова. Или — ещё хуже: за них говорят, мы говорим — ими… Потому что, — потерянным шёпотом, — понимаешь, нет больше тех, кто видел бы сны об этом городе. Или, есть, может, но не могу найти."
Не очень поняла разницу - т.е.ей можно этот город видеть во сне, а вместе с ним нельзя? Почему?
"Боги не могут любить, — однажды сказала она. — Потому что, когда любят — дарят. А они могут только даровать. Понимаешь?.."
Не, не понимаю.
Ну и конечно.
"Задумалась. Потом:
И ещё… они не умеют жертвовать собой. Боги. Они умеют только принимать жертву других. Жертвовать собой — или приносить себя в дар… это — только для человека.
И — замолчала надолго."
Далее - разговор, в котором я для начала вообще не поняла - кто с кем и о чем.
Но, наверное, это Элвир и 9 назгул. Занимается психотерапией не сильно б=взрослого собрата-призрака.
"Пульсирует камень башни, наливаясь глубокой синевой ночного неба, медленно течёт фиолетовым бархатом. Он стоит у стрельчатого, распахнутого в ночь окна. За спиной — тьма: живая, безмолвная, чуткая. За спиной — тени во тьме. Голоса.
Вы более различны, чем элдар и атани. И этого изменить ты не можешь.
— Но я — живой. Я... — с тихим ожесточением, — я живой. Настоящий. Я человек!
Он с размаху бьёт кулаком в стену, в кровь рассаживая костяшки пальцев.
Иллюзия, — спокойствие и тихое сострадание. — Тень. Твой разум, твоя душа — они помнят, что от удара должна болеть рука, должна идти кровь.
Он молчит, потрясённый.
Попробуй забыть о том, что тебе больно — должно быть больно; что твоя рука должна кровоточить. Попробуй....
— Что же мне делать? Забыть о ней, как об ушибленной руке? — он смотрит на свою руку: ни следа крови, ни боли. Иллюзия. Тень. — Но я не могу..."
В качестве напримера товарищ 9й рассказывает об уже известной нам любви к девице Исильвен.
"...О да, то была великая любовь! Любовь, которую воспевают поэты, о которой мечтают, наверное, все женщины, от королевской дочери до бедной рыбачки....
Я покинул её, когда умерла моя мать. Думал, вернусь через год, но не смог оставить отца. А потом узнал, что её полюбил мой друг, сын наследника Анкалимона. Алатарион всегда был упорен. Всегда добивался того, чего хотел. Я считал его мстительным. Думал, что, послушав сердце, могу навредить своему делу. Своей земле. Мне был слишком дорог наш с отцом замысел, и я решил отступиться. Пожертвовал любовью во имя долга: тогда это казалось мне единственно верным решением. Я ошибался."
То есть это была великая любовь, но потом у меня было дело, и оно было важнее. В общем, дядя, это была прекрасная гормональная буря и все такое, есть что вспомнить... Но на момент "я был слишком занят делами", наверное, это была уже не такая великая любовь. Бывает. Особенно если срыть куда-то и вместо живого общения иметь светлый образ в голове.
"Люди пели песню о госпоже в синем платье; наверное, кроме нас троих никто не знал сочинителя, зато знали или догадывались, что это история о любви наследника короля и синеглазой красавицы, прекраснейшей девы Острова — о любви, которую будут помнить до конца времён, хотя этим двоим и не суждено быть вместе. Даже в этом, думал я, памяти обо мне не осталось, даже это у меня отняли. Мне стало так горько, словно ничто иное не имело значения. Словно это было единственным в моей жизни, что стоило помнить. Чему стоило быть. Если бы в это мгновение мне предложили обменять всё, что я имел прежде, все дары, которые получил теперь, чтобы изменить прошлое, наверное, я согласился бы. Глупо, конечно. Но я сделал бы это.
Мы все умирали ещё при жизни. Я не умер тогда, но потерял то, чего не заменить и не восполнить ничем. И память об этой потере останется со мной навсегда."
И такое впечатление, что ему отдельно обидно не то, что у него с ней не сложилось (у наследника тоже ведь!) - а что его в песнях не упоминают? То есть (не догнать хоть согреться) не быть вместе - так хоть прославиться??
В общем, он, видимо, наводит Элвира на мысль "давай, иди, а то пожалеешь"?
"— Я должен увидеться с ней. Не во снах: увидеть наяву. Хотя бы раз ещё. И если она... если я...
Год, — шелестят тени. — Может быть — два. Потом ты начнёшь стареть: каждый день, каждый миг. Жизнь будет вытекать быстрее, чем кровь из рассечённой вены.
— Всё равно.
Ты не вернёшься.
— Я не вернусь."
То есть назгул....ээээ... вступивший в брак? Влюбившийся (но он уже)? Или что? - начинает стареть и выбывает из назгулов?...
Эта тайна, возможно, так и останется тайной, а развитие событий - до следующего выпуска.