Но начинается - с трактира.
"Говорят, сотню лет назад, когда дед нынешнего хозяина постоялого двора подыскивал место для нового дома, на дороге перед ним появилась лисица, тащившая в зубах жирного рябчика. Дед, которого, к слову, прозывали Лисом за медно-рыжие волосы, счёл это добрым знаком. Тут, неподалеку от моста, в полудне пути от Зелёных гор, дед и обосновался, а в честь счастливой встречи назвал свой трактир «Лис и рябчик». Однако же название не прижилось: что гномы, что люди Севера чаще говорили, что переночуют «в пригорье»."
Это не то Пригорье, которое Бри - судя по тому, что дальше упоминаются исключительно знакомые нм уже Сокровищницы и т.д. Это какие-то окрестности Одинокой горы.
"Здесь гости из земли Сокровищниц отдыхали и приводили себя в порядок перед встречей с подгорным народом, гномы же частенько останавливались в «Пригорье» на ночь перед дальней дорогой. "
А что такое было с обителями Сокровищниц, что нельзя было к гнгмам сразу (помимо времени)? Они обычо ходили немытые-неесаные и в рваных штанах?
(Дальше автор описывает, что тут брали в дорогу и что давали на завтрак (голодным не читать! в том числе хлбебцы "которые здесь по старинке пекли из белокрыльника" и явные мороженые пельмени)... Пока опять никто не страдает! Ну ничего, сейчас придет Гортхауэр!
"Однако новый гость, на рассвете завернувший на огонек к молодому Лису, отнесся ко всему этому великолепию с отменным равнодушием, чем немало огорчил хозяина; спросил только воды, устроился в дальнем углу, притих, задумался о чём-то своем.
(...)
Хозяину постоялого двора не пристало излишне любопытствовать, но на один вопрос он имел полное право, и правом этим не преминул воспользоваться, поинтересовавшись, не нужно ли гостю ещё чего.
— Нужно? Да. Мне нужно к детям Ваятеля.
Хозяин почесал в затылке:
— Добраться-то до них несложно: через мост и прямо по дороге. А тебе что за дело до подгорных? Прости моё любопытство, но ни на торговца, ни на посланника ты не похож. Учиться, может, хочешь у них?
— Учиться, — задумчиво повторил гость. — Наверное. Учиться. Да.
Молодой Лис подождал продолжения, но гость умолк надолго, а тут как раз хозяина окликнули от соседнего стола. Когда он снова взглянул в угол, гость уже исчез."
А дальше у нас идет краткий очерк о гномах, опять несколько в стиле "не так все было".
"…Многие считают кхазад недоверчивым и скрытным народом, скорым на вражду и не способным на сердечную дружбу. Рассказывают, что они злопамятны и пекутся лишь о своей выгоде, называются чужими именами и даже говорят между собой на тайном языке, никому не открывая своих мыслей.
Как это часто бывает, многие ошибаются.
Верно, дети Ваятеля не открывают чужакам своих истинных имён, однако кхуздул никогда не был тайной, и в прежние времена подгорный народ охотно учил ему Детей Эру."
Ну то есть учить учили, но...
"Люди Трёх Племен многое переняли из языка подгорного народа в те времена, когда соседствовали с ним, но сам язык так и остался им непонятен. Упрощение кхуздул и ошибки, обычные для тех, кто говорит на чужом языке, вызывают у кхазад скорее огорчение и раздражение, чем смех, оттого им проще выучить язык соседей, чем доверить чужакам этот бесценный инструмент: орудия ювелира не берут для обработки строительного камня."
Но это какие-то Атани, то ли дело наши люди из Аст Ахэ!
"Вот почему, встретившись с северянами, народ Зелёных гор был изумлён. Немногие из пришельцев говорили на кхуздул, но их язык был чист, правилен и звучен; особые старания они прилагали к тому, чтобы наиболее точно выражать на нём свои мысли со всеми оттенками смыслов и настроений."
И с памятью у гномов не так, а иначе, у них современные взгляды на историческую науку и формирование образа прошлого:
"Немало удивляет детей Ваятеля то, что другие народы зачастую стремятся забыть о том горьком, тёмном и недостойном, что было в их прошлом, пытаются переписывать свои летописи, дабы их история предстала рассказом лишь о подвигах и свершениях — или, напротив, считают прошлое чем-то тёмным и грязным, временами дикости, в которых не теплилось даже искры истинного света. Но более всего отвратительны подгорному народу те, кто вину за свои беды, ошибки и поражения пытается переложить на других, будь то враги, соседи, судьба или сами Творцы. Каждый, по разумению кхазад, куёт свою судьбу сам."
Ммммм, как бы из зашел Мелькор из ЧКА с концептом "я с Нолдор не воюю, это все они со мной"?
Да, бедные гномы таки оказались не бедными (И, кажется, с приветом Бажову):
"Полтора века назад при первой встрече Тъеннор решил, что народ Зелёных гор беден. В этом Воронёнок ошибся; впрочем, он быстро понял и свой промах, и его причины.
Зелёные горы богаты желтовато-зелёным змеевиком, лиственником всех оттенков и густо-зелёной яшмой; здесь водятся изумруды и «оборотни», аметисты и турмалины, редкостные зелёные гранаты, топазы и бериллы, и шелковистый малахит. (...) Тронный зал узбадов — это, скорее, зал совета с широким длинным столом, каменными скамьями и креслами; да и трон мало чем отличается от кресел, разве что спинка повыше. Всё это — и кресла, и скамьи, и стол, и светильники — вырезано из единого монолита, навечно слито с горой.
Вот что главное здесь. Единство."
Чуть выше сказно:
"Из сходства воззрений, из уважения и общих трудов родился не просто союз, но то, что поистине можно было назвать дружбой."
Но тут выясняется, что для того, чтобы друга пропустили дальше проходной, надо еще постараться:
"Тех, кто приходил к Железным Кулакам с просьбой об ученичестве, провожали в малые мастерские, расположенные неподалёку от входа в королевство гномов. Приносить готовые работы было бесполезно: свой ученический пропуск нужно было изготовить здесь, на глазах у возможных будущих наставников. Материалы, инструменты? — бери любые, а если чего не хватит, всегда можно спросить. Казалось, гномы вовсе не обращали внимания на людей: заходили в малые мастерские редко и только по делу, не приглядывались, не расспрашивали, не задерживались. На первый взгляд невозможно было понять, как они принимают решения."
Ну вот и трагичный Гортхауэр зашел, просто классика:
"— Кто ты? — спросили у странника, пришедшего к западным вратам.
(...)
Шевельнулись сухие губы; чуть громче шёпота упало слово:
— Этэ́йо.
— Зачем ты здесь?
Странник опустил глаза; сдвинул брови, вспоминая.
— Учиться."
Дальше наш герой сидит-пилит пейзажные яшмы, которые как на подбор, рассказывают его историю. Последнюю ломает руками - понятное дело, такие майарские штучки, заинтересовали гномов.
"— Тебя хочет видеть наш вождь.
— Зачем?
Это было первым словом, которое Этэйо произнес за много дней, и слово это прозвучало на кхуздул. Мастер тоже перешёл на родной язык:
— Ты сумел заинтересовать его, странник. Он будет с тобой говорить.
— Я сказал бы, что ты выдержал испытание и достоин быть среди мастеров Зелёных гор, но ведь это тебе не нужно, гость, — вымолвил узбад.
— Я сказал бы, что ты можешь учиться у нас; но нам нечему тебя учить, — продолжил он.
— Что тебе нужно на самом деле? — спросил старый гном и замолчал, ожидая ответа."
Гном у нас продвинутый - со знанием, видимо, Ах-энна (в отличчие от меня, грешной)
"— Ты не спрашиваешь, кто я, — подал голос гость.
Старый гном развёл руками:
— Да ты же всё равно не скажешь. Ты даже не стал придумывать себе прозвища, полагая, что здесь никто не может знать этого языка. Или и в самом деле считаешь себя никем?
Он думал, гость не ответит. Но тот вдруг сказал:
— Не знаю. Я больше не знаю, узбад."
Дальше гном у нас занимается психотерапией Гортхауэра. Хорошо так, квалифицированно, не иначе гдоп. образование получил, кроме рудного дела!
"— Я потерял дом и… отца, — неожиданно для самого себя ответил тот, кто назвался Этэйо.
— Страшная это потеря. Но у нас говорят, что труды позволяют забыть печали; надеюсь, работа в наших мастерских и то новое, что мы можем открыть друг другу, сможет облегчить твою боль.
— Это не исцелить, узбад.
— Северяне называют меня Асекоррх; и ты зови так. Мне дорого это имя."
(Кстати, запомним, что он Асекоррх. Потом пригодится.)
Узбад рассказывает ему про приход северных племен (это пропущено, упоминанием), а вот срадания Гортхауэра так скоро пропустить нельзя.
"— Это я привёл их сюда. Народ Исхода, так они себя называли. Я пришёл с ними — и покинул их здесь. Он запретил, но я не мог не вернуться. Не мог я, понимаешь? А там уже никого не было. Живых. Потом… я не помню. Нет, помню. Ты откровенен со мной, не зная, кто я. Я отплачу́ тебе тем же. Я расскажу…"
Ну то есть где-то все-таки в этой конструкци есть баг. То ли ученик некачественный и не может выполнить данную ему инструкцию - то ли учитель не может ее выдать внятно и убедительно... Ну, и понятно, вернувшись и поняв, что зря, он никак не может вернуться к осмысленной деятельности... ВОт точно стоило брать такого психически нестабильного ученика на такую важную должность? Может, какой-нибудь балрог лучше подошел бы??
Ну и да, отдельный интерес - когда мне в ЧКА по ВТОРОЙ эпохе уже перестанут рассказывать, как пало Аст Ахэ и умер Мелькор??..
"Замок умирал. Рассыпáлось кружево мостов и переходов, текли осыпью галереи и башни; уцелевшие — высились зубьями искорёженного, изломанного венца. А пришелец видел: в Высоком зале стоит, впившись обожжёнными окровавленными пальцами в подлокотник трона, человек в чёрных одеждах, и шрамы раскрываются на его лице глубокими трещинами. Кровь и лёд, серебро и сталь. Имена слетают дыханием с побелевших губ, каплями крови стынут на каменных плитах, и Твердыня поёт в последний раз — для тех, кто умирает, чтобы другие остались жить. Ученик, оставивший своего Учителя, закрыл глаза, зажмурился, но продолжал видеть, как седой человек без сил падает на колени — и как он снова поднимается, преодолевая то, что невозможно преодолеть. Как распахиваются двери — и он встречает Валинор: один. Один, связанный, идёт среди мёртвых по коридорам и переходам: последний защитник Твердыни, последний воин гибнущей земли. Идёт, узнавая лица павших — и не может проститься, не может даже закрыть им глаза.
И тогда ученик, оставивший своего Учителя, перестал быть."
...а как се хорошо начиналось, трактиром с пельменями...
Ладно, сейчас он расскажет это гномам и глядишь, успокоится (А то представляю я разговор где-нибудь на юге-востоке, где сначало надо боъяснить, что за Аст Ахэ такое:
- Здравствуйте, я принес вам сокровенные знания из Черной Твердыни, они пала, все ее защитники погибли, а главный - еще и в страшных мучениях...
- Иди-ка ты отсюда, дядя, со своими знаниями, нам жить охота!)
Но зато потом можно назгулам рассказывать, их целых девять!..
Гортхауэр продолжает психотерапию - рассказывает, что сначала презирал северные племена за то, что живут и не страдают, а теперь (померзнув, как мы знаем) вообще не знает, что думать. Да и делать.
Гном открывает ему феномен вагонных разговоров (Гортхауэру, виидмо, не известный за отсутствием вагонов - а вот у гномов могут быть вагонетки!;-)
"— Затем, что тебе нужно выговориться. Перед чужим — тем, кого ты никогда не увидишь снова. И ещё: люди Севера похожи на того, кого ты зовёшь отцом, а они сами — Кователем душ. Похожи гораздо больше, чем ты думал. Так же, как он, эти люди шли одни — и выстояли. Без поддержки и помощи. Сами. Без тебя. Вот почему ты расспрашиваешь о них меня вместо того, чтобы отправиться в их города и самому всё узнать. Вот почему ты открываешь душу мне и винишься передо мной: они поняли и простили бы тебя, а я могу понять, но прощать не волен. Ты не хочешь воочию убедиться в своей неправоте; тебе проще признать её на расстоянии. Иначе ты увидишь, что, спеша на помощь своему отцу, на самом деле покинул его в час беды. И ты не хочешь их прощения, потому что сам не перестаёшь себя винить.
— Объясняешь, — горько усмехнулся гость. — Ты, творение Махала, друг Ворона, ты, чьи годы — мгновение в сравнении с моими… Ты объясняешь мне меня.
— Да, — кивнул Асекоррх. — И ещё ты говоришь мне всё это потому, что я скоро умру, и твои слова умрут со мной."
Меня еще очень смущает этот... Кователь Душ. (Причем это не гномское название!) Душа эе свободна и ей никакая валарская зараза ничего навязвать не может, так вроде говорилось?..
Гном намекает, что инструкцию Гортхауэру таки уже выдали, он просто до нее допетрить не может пока...
"Думаю, так же, как детям Севера, тебе, своему сыну, он оставил и завещание, и наследие. И когда-нибудь ты сумеешь прочесть его волю. Должно быть, пока ещё не пришло время. Скажи, бывало ли так, чтобы ты не понимал смысла его слов и поступков? Не мог угадать его мысли?.."
И Гортхауэр немедленно вспоминает - было дело! У нас тут очередное включение Первой эпохи, довольно любопытное:
"— Когда Гондолин падёт, — заговорил ученик, — продолжать войну станет невозможно. Это последний оплот нолдор вблизи наших границ. Они погибнут — или покинут эти земли. На Севере наступит мир. Это будет последняя война…
Он остановился. Едва ли не впервые за весь разговор посмотрел на Тано. А тот смеялся, запрокидывая лицо — смех сыпался звонкими бусинами. Не насмешка: радость освобождения. Ученик не решался задать вопрос. На долгие годы, на века этот смех так и остался для него загадкой. Даже после, когда стало возможно связать все нити, понять суть происходившего, разглядеть все подводные течения…"
То есть, это, мирному-мирному учителю говорят - ну, мы просто вынесем целый город эльфов (это ж не Эльфы Тьмы, их можно!) И что Учитель? Хихикает! Не говорит что-нибьудь вроде - не надо, это же война, они погибнут... нет! И вообще знает, что будет еще война и вся его крепость погибнет - но ученику зачем об этом говорить, не поймет же!..
Интересный (Мелькор) Моргот, правда?
Гном продолжает повышать психологическую грамотность гостя - рассказывает ему насчет принятия ошибок и чувства вины. И устраивает еще одно включение - из совсем ранних времен:
"— …Я сказал, что тебе нужно выговориться перед чужим — перед тем, кого не знаешь ты и кто не знает тебя. И ещё сказал, что скоро умру, — промолвил Асекоррх. — Но это не совсем так. Я скоро умру, это правда. Но я — один из Семерых. И я помню тебя. Там, в Утробе Гор, где мы были рождены, я видел, как сдвигаются стены пещеры, чтобы сокрушить нас — и тогда на пути камня встало пламя. В скале бугрились рудные жилы, набухали раскалённой кровью, но пламя не отступало. Металл вскипал, камень корчился в огне, как горящая плоть, и мы закрывали глаза, падали на колени, не в силах смотреть. Ты был рукой, которая отвела занесённый молот, готовый нас сокрушить; пламенем, остановившим обвал. Ты был сыном, восставшим против отца, чтобы спасти его творения. Сейчас я понимаю, что Ваятель не был твоим отцом…
— Тогда я этого не знал."
Т.е. Гортхауэр внезапно поучаствовал в разговоре Ауле и Эру (вообще не помню, как оно там в 1 томе ЧКА - было?)
(И да, наш Асекоррх - на самом деле какой-то .... Дурин не Дурин, но в общем, местный перво-гном, т.е. на самом деле зовут его как-то еще.)
Ну, помимо сложных проблем его отцовства, гном наступил ему еще на одну мозоль - помянул Курумо:
"- ...У тебя есть брат, верно? Где он теперь?
(..)
— Не хочу о нём говорить. Он предал отца. Погубил его детей.
— В тебе сейчас не только ненависть — и, значит, ты не всё сказал."
И очередной разговор с Мелькором - подозреваю, раз он есть здесь - значит, в том томе не было?
"— ...Если бы ты знал, как мне не хватает вас обоих...
— Обоих? — фаэрни показалось, что он ослышался, что-то понял не так.
— Тебя. И твоего брата.
— Что?.. — горло перехватило. Это было как пощёчина. — Что?! Что я тебе сделал, за что ты так со мной?
— Но ведь он — твой брат. Так же, как тебя, я создавал его, так же, как и тебе, отдал ему часть души. А когда он оступился — не смог ему простить.
— Оступился!.. — фаэрни не смог бы подобрать имени охватившему его чувству, даже если бы пожелал. Сожжённый город снова встал перед его глазами: бледные лики мёртвых, пепел и кровь...
(...)
— Таирни, постарайся понять... — Изначальный бесшумно поднялся, подошёл, положил руку на плечо. Прикосновение обожгло; дёрнув плечом, Ортхэннэр сбросил руку, вскинул невидящий, неузнающий взгляд. Мотнул головой, прикусил губу, отвернулся к стене.
Не услышал, как Тано ушёл."
В общем, там еще разговор есть, но весь в этой же тональности "Я бы мог - как ты мог?!?!!"
Ну... идеально выписанный трудный подросток, застрявший в этой стадии на века. И не особо стремящийся оттуда вылезхти:
"- ...всё же подумай: может быть, ты чего-то не знаешь, или не видишь, не можешь пока понять? Что говорил тебе твой отец об истоках той войны?
— Я его не спрашивал. Даже если он и мог объяснить — стал бы я его выспрашивать, зная, какую боль это причинит? Нельзя же так…"
Гном достался поисками вины и он для перемены темы рассказал сказочку про трех братьев, наводя гостя на мысль "а еще можно помогать людям своей неапомерной силушкой"...
Гость-попутчик задержался в горах еще на двадцать лет - пока узбад не умер.
"— Ты был прав, друг Ворона, — тихо проговорил он, когда настало время прощания. — И, знаешь, я послушаюсь твоего совета. Я хочу увидеть народ Севера своими глазами. Пройти по их городам, прочесть их летописи. Хочу с ними говорить. Может, они — ключ. Может, там я пойму, каков мой путь. Сумею искупить свою вину. Прости, что не сказал тебе об этом раньше. Бывает, видишь, и так, что случайный попутчик становится другом, а его слово меняет твою жизнь… Когда-нибудь я непременно вернусь в эти горы. Надеюсь, к тому времени я сумею рассказать, что увидел и понял. Надеюсь, нам ещё предстоит встреча с тобой, Вечный — хотя к тому времени мы оба, наверное, будем иными…"
(На очередном упоминании вины гом, должно быть, взвыл - "Да что я тебе 20 лет объяснял?!" - или может, решил, "ладн, я уже старый, разбирайся сам!")
...но пока, судя по тегам, встреча им не предстоит. Может, в третьей Эпохе?
