БЕЗБЛОГNМ

Анон · 2024-10-15 21:20:36

Название: Святотатец

Спасибо за текст, анон! <3 Очень интересная версия отношений ГГ с Гвиндолином и в целом приятный ГГ-центрик, люблю такое.

Анон · 2024-10-15 21:37:59

Анон пишет:

Очень интересная версия отношений ГГ с Гвиндолином и в целом приятный ГГ-центрик, люблю такое.

Спасибо большое! :heart:

Анон · 2024-10-15 23:36:16

Тема: Болезнь
Название: Последний день Джейн
Фандом: оридж
Категория: джен
Рейтинг: PG-13 - R
Предупреждения: это скорее мерзковато, чем рейтингово, менструация идет не так, легкий бодихоррор, смерть персонажа, растения

▼590 слов⬍

Утром, сидя на желтоватом фаянсе старого унитаза, Джейн заметила на прокладке выделения черного цвета. Не коричневого, не темно-коричневого, не красного даже, а иссиня-черного. Нахмурившись, Джейн в задумчивости понюхала прокладку, но не почувствовала ничего, кроме запаха собственных выделений, смешанного со сладковатым ароматом ароматизатора.

В поисках других улик Джейн провела обрывком туалетной бумаги по входу во влагалище и поднесла клочок к глазам, чтобы изучить образец более свежей крови.

Она тоже была черной.

Свежей и черной.

Джейн вздрогнула. Она стала надавливать на низ живота, проверяя, не проскочит ли где-то острая неожиданная боль. Но ничего не происходило. Ее живот был все таким же, каким был вчера, а надавливания не принесли никаких особых неприятных ощущений.

«Может быть, я что-нибудь вчера съела? Что-нибудь с красителями?» — попыталась успокоить себя Джейн, хотя прекрасно понимала, что еда едва ли повлияла бы на цвет ее отработанной крови.

Сделав несколько дыхательных упражнений Джейн убедила себя, что, раз боли нет, то ничего страшного не происходит, и можно спокойно продолжать свой день.

Она заменила прокладку на новую, а старую затолкала на самое дно мусорного ведра, припорошив сверху ватными дисками и старыми чеками из сумочки.

***

Днем, сидя на вечно холодном унитазе в вычищенном до блеска офисном здании, Джейн заметила на прокладке несколько странных комочков, которые совершенно не напоминали привычные сгустки крови.

Достав один из комочков с помощью верной туалетной бумаги, Джейн развернула его и с удивлением обнаружила под слоем из черной крови зеленый листок.

Она порвала его на части и недоверчиво принюхалась. От разорванного листка пахло чем-то зеленым, отдаленно похожим на свежескошенную траву.

«Боже. Мне нужно к врачу, — подумала Джейн.

Ее руки дрожали. Она по-прежнему не чувствовала ни малейшего дискомфорта, даже наоборот, Джейн никогда в жизни не чувствовала себя лучше, но страх не отпускал ее.

В приемном отделении больницы ей сообщили, что из-за крупной аварии на шоссе время ожидания может растянуться до шести часов, если не дольше.

— Может быть, вы попробуете прийти завтра? — спросила администратор. У нее был крайне виноватый вид. — Если, конечно, у вас не что-то серьезное, тогда...

— Ничего срочного, что вы, — сразу сдалась Джейн. — Я вернусь завтра.

И потом, она не была уверена, что ее страховка покрыла бы все расходы.

— Спасибо вам, — сказал администратор и улыбнулась. — У вас прекрасные духи. Что-то зеленое, да?

— Да, — рассеянно ответила Джейн. — Что-то зеленое.

***

Вечером, снова сидя на уродливом, но родном и теплом унитазе, Джейн заметила на прокладке желтые лепестки. Крови не было, только лепестки, слепленные между собой вязкой жидкостью, похожей на смазку.

Джейн — на этот раз она даже не вспомнила о собственной брезгливости и туалетной бумаге — взяла несколько лепестков. По запаху было похоже на тюльпаны и немного на розы, хотя по размеру они совершенно не подходили ни на те, ни на другие.

Поддавшись странному искушению, Джейн взяла один из лепестков себе в рот. У смазки вкуса не оказалось, равно как и у самого лепестка. С тем же успехом можно было пожевать картон.

Наверное, следовало бы вернуться в больницу, может быть, поехать на ее верной Тойоте в ту, что была в часе езды от дома, но Джейн накрыла теплым одеялом апатия.

«Ну и ладно, — решила она для себя. — Будь, что будет».

Джейн всегда была фаталисткой.

Она приняла душ и вернулась в кровать обнаженной, оставив последнюю прокладку запечатанной.

Ей снились прекрасные сны.

***

Джейн обнаружили на следующий день.

Нет, не так.

Сначала соседи обнаружили, что окно в спальню выбито, а изнутри торчала внушительная ветка какого-то буйно цветущего дерева. Они позвонили домовладельцу и полиции одновременно, а те потом вместе взломали входную дверь.

В доме пахло весной в самом цвету.

Джейн лежала, свернувшись в клубок, а из ее тела произрастало невиданное количество травы, ветвей и цветов.

Она улыбалась, но не дышала.

Анон · 2024-10-16 12:47:21

Анон пишет:

Последний день Джейн

Очень понравилась идея! То самое приятное чувство, когда и чуть мерзковато, и красиво.

Анон · 2024-10-16 23:35:25

Тема: Изнасилование/репродуктивное насилие
Название: Отец всех видов
Фандом: оридж
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: нон-кон/даб-кон, овипозиция/мпрег, фантастика, НЕХ разных видов, репродуктивно-сексуальное рабство, PWP, кровь, травмы персонажа разной степени жестокости, небольшой слом личности, гуро мало

▼приблизительно 1250 слов⬍

Рожать в самый первый раз Джошу было почти не больно.

Разбухшие яйца оказались размером чуть меньше шариков для пинг-понга, но с куда более мягкой оболочкой. Во время родов они буквально вылетали из него, поэтому приходилось тужиться сразу над инопланетной люлькой, чтобы не повредить мальков.

Со стороны это, наверное, выглядело комично.

У Джоша тогда еще не было зеркальной стены, но его воображение и память легко рисовали картинку: высокий волосатый мужик стоит раком над контейнером, устланным фиолетовым влажным мхом, и, отклячив задницу, со стонами производит из своего заднего прохода десятки разноцветных и мягких шариков.

Теперь Джош почти что с тоской вспоминал свой первый раз. Мягкий желеобразный партнер без лица и четкой формы с прозрачной кожей, под которой можно было рассмотреть всю микровселенную сложных внутренностей не реагировал на сопротивление Джоша, не стал наказывать его за неповиновение, попытку подраться и каскад забористых ругательств. Существо ограничилось тем, что просто придавило его своей массой тела к кровати, совершило короткий половой акт, во время которого Джош абсолютно ничего не чувствовал, и исчезло. Период беременности был в три раза быстрее человеческого, а роды вышли унизительными, но легкими и безболезненными.

Тогда Джошу хотелось сдохнуть от стыда и боли от растоптанного достоинства, и он бы попытался, если бы ему выпала такая возможность, но теперь, с высоты своего полного страданий опыта, Джош был готов до конца жизни плодить мальков для холодных желеобразных инопланетян.

Вот только он их больше никогда не видел. Его партнеры вообще никогда не повторялись. За пять лет, что Джош провел в подчеркнутом комфорте своей кубической комнаты, все его мучители были представителями разных видов.

И далеко не все из них были такими же отстраненными, равнодушными и заботливо-нейтральными, как желеобразный.

Первое тесное знакомство с одним из инсектоидов до сих пор вызывало у Джоша волны мурашек по телу и повышало уровень кортизола, хотя с тех пор прошло несколько полных циклов по местному и четыре года по земному исчислению.

Инсектоид чем-то напоминал гибрид кентавра и насекомого. Четыре нижние конечности и тело — конь, верхняя половина и голова — человек. И член конских размеров. Строго говоря это был не член, а длинная жесткая трубка, по которой внутрь Джоша запихали шесть не менее жестких яиц размером с бейсбольные мячи. И вот это уже было чертовски больно, хотя вишенкой на торте оказалась неожиданная жестокость инсектоида.

За малейшее сопротивление или даже намек на него он безжалостно лупил Джоша мохнатыми лапами, не разбирая, куда можно, а куда нельзя бить человеческую особь. За почти удачную попытку отбиться инсектоид и вовсе прокусил мандибулами его запястье, а кисть другой руки просто оторвал с мясом.

Они тогда залили кровью половину комнаты.

Джош думал, что умрет прямо так, с порванной задницей, оторванной кистью и пробитым легким, но инопланетная медицина творила настоящие чудеса. Как только инсектоид убрал свою трубку, на помощь Джошу кинулись роботы-медики. Кисть ему пришили обратно так легко и так ровно, что даже шрама не осталось, а заодно Джошу вырастили новые зубы взамен выбитых, остановили тяжелое внутреннее кровотечение и срастили сломанные кости. И все — за несколько секунд.

Жаль, что стереть ему память они не могли. Или не захотели.

Та беременность была стремительной и на удивление мягкой, но вот роды оказались еще более чудовищными, чем спаривание, и тоже оставили достаточное количество шрамов на сердце у Джоша.

У него тогда попросту не получилось исторгнуть яйца самостоятельно. Даже после невозможного количества смазки и растяжки его задница не могла справиться с таким грузом, а непоседливые уродцы уже пытались вырваться наружу из своих коконов прямо внутрь его кишечника. Одному из них это почти удалось, и он своей лапкой повредил стенки сразу в нескольких местах. От боли Джошу повезло потерять сознание — за все его существование в заточении это случилось лишь трижды — он знал только то, что потом яйца из него удалили хирургическим путем, сделав что-то вроде кесарева сечения.

Сейчас Джош готовился забеременеть в тринадцатый раз. Он уже давно смирился со своей участью и больше не сопротивлялся и не просил его отпустить. За это послушание где-то между четвертой и пятой беременностью его невидимые хозяева позволили ему установить универсальный чип-переводчик и дали доступ ко всей информации вселенной.

Знания в обмен на жизнь и потомство. Странная сделка, но, наверное, лучше возможных альтернатив.

Его новым партнером стал караанин.

Джош понял это сразу, как только комната-куб увеличилась в размерах, а окружение стало похоже на открытый космос — все поверхности были затемнены, а поверх чья-то рука искусственно добавила разномастные россыпи звезд. Караане были единственным видом разумных существ, которым не требовался скафандр или его подобие в открытом космосе, и это имело большое значение в их культуре и в общей культуре инопланетян.

Караанин навис над распластанным на кровати Джошем и, ласково боднув его своей огромной головой в бок, несколько раз кликнул своим невидимым языком. Или горлом. У них было два речевых аппарата.

Джош послушался приказа и встал на четвереньки, презентуя себя. Он старался не думать о том, что будет, если караанину вздумается пустить в ход огромные опасные когти, которые были на всех десяти его конечностях.

Джош ничего не знал о половой системе этого вида, поэтому удивился, когда в зеркальной стене увидел как открылся белый каркас лицевой маски караанина и оттуда выполз длинный сизый отросток, что-то среднее между членом, языком и тентаклями.

Караанин легко дотронулся до растянутого заднего прохода Джоша и вошел внутрь на один или два дюйма по одной только собственной слизи.

Потом караанин что-то снова кликнул несколько раз, и этот звук волнами разошелся внутри Джоша. Он не смог сдержаться и застонал от нового непривычного ощущения. Внутренности сами собой сжались вокруг отростка караанина и, судя по трели-клекоту, ему это очень понравилось.

Джош подался назад, впустив в себя еще несколько дюймов. Язык-член караанина был достаточно плотным, чтобы Джош мог ощущать его внутри себя, но недостаточно, чтобы причинить боль и даже неудобство.

От этого соития можно было даже получить удовольствие. Раньше Джош бежал и от этого тоже, срывался на крик и отчаянно пресекал все попытки своих неземных партнеров доставить ему удовольствие или то, что они считали удовольствием, но в последние несколько раз он брал все, что ему давали.

Боль. Удовольствие. Все сразу. Плевать.

Возможно, ему тайно установили какой-то дополнительный чип, но Джошу было плевать.

Он насадился сильнее на отросток караанина, а потом еще и еще дальше, и в голос застонал, когда его ягодицы наконец-то дотронулись до влажного и горячего лица, что было скрыто под панелями.

Ладонью Джош ощупал свой живот, а именно характерную выпуклость от чужого полового органа внутри, который был большим, даже очень и практически слишком.

Караанин трахал его медленно и осторожно, будто боялся поранить или нанести вред, и Джош был ему за это благодарен.

Когда караанин издал какую-то особенно длинную и сложную трель, внутри Джоша что-то дернулось, как будто его укололи огромной невидимой иглой, и он бурно кончил, почти с криком.

Пытаясь отдышаться, Джош опустил голову на подушку и лениво смотрел за продолжением в зеркальную стену. Он видел, как испещренная красными и синими линиями трубка горла караанина стала шире, как по ней наверх поползло что-то большое.

«Яйцо», — догадался он.

Яйцо было только одно, но достаточно крупное, чтобы заставить Джоша поморщиться и прикусить нижнюю губу до крови. Самым паршивым было то, что Джош ощущал его даже после того, как караанин вышел из него и спрятал свой отросток обратно за белыми стенками своего лица, похожими на многократно уплотненный хитин.

Слишком большое лицо.

Джош, почувствовав знакомую волну усталости, лег на бок и, насколько позволяла его новая ноша, притянул колени повыше, к животу.

Караанин долго смотрел на него, а потом сделал то, чего не делал ни один инопланетный партнер до него. Он залез на кровать, обхватил Джоша всеми своими конечностями, но нежно, так, чтобы ни один коготь не повредил нежную человеческую плоть. Он накрыл их обоих огромным каркасным одеялом своего хвоста и издал тихую приятную трель.

Если верить чипу, то это значило «спасибо».

Это яйцо Джошу предстояло носить три человеческих года.

Анон · 2024-10-16 23:39:23

Анон пишет:

Очень понравилась идея!

Спасибо, анон! :heart:
Люблю иногда превращать околоповседневные вещи в хоррор)

Анон · 2024-10-17 22:37:50

Тема: Насекомые
Название: Тяжелая работа
Фандом: оридж
Категория: джен
Рейтинг: PG-13 - R
Предупреждения: фантастика, бабочки, местами сквично

▼предупреждения-спойлеры⬍

▼540 слов⬍

Обряды посвящения Колин искренне ненавидел.

Ему не встретилось ни одной планеты — а он их повидал немало за свои годы работы официальным посланником Земли — где подобные ритуалы были бы хотя бы отчасти приятными. Колин до сих пор с содроганием вспоминал день, когда ему пришлось съесть... Впрочем, за профессиональный риск хорошо доплачивали, настолько хорошо, что неприятные воспоминания и душевные травмы можно было утопить в любой ходовой валюте вселенной.

И все же к сегодняшнему обряду посвящения Колин, как оказалось, был абсолютно не готов.

***

Его попросили раздеться до пояса, посадили на высокое и крайне удобное кресло, привязали запястья длинными черными лентами к подлокотникам и попросили выпить кружку чего-то очень горячего и сладкого. От напитка Колина сразу прошибло потом.

От пота пахло будто бы не так, как обычно.

Колин знал, что ему нужно было просидеть так час под гостеприимно теплыми лучами местного солнца, но не знал, что ему не дадут сидеть просто так. И если бы только речь шла о песнопениях и гимнах...

Чем больше пота проступало на его коже, тем больше цветов распускалось на бежевой лужайке, которая располагалась подозрительно недалеко от площади.

А потом цветы вдруг стали хлопать крыльями и взлетать в воздух.

Это были бабочки. Сотни, если не тысяча бабочек размером с ладонь.

И все они летели к нему.

Колин дернулся, но ленты сразу же впились ему в запястья, не позволяя встать и тем самым прервать священный ритуал.

«Боги, — подумал Колин, безнадежно вглядываясь в медленно подбирающийся к нему рой. — Почему мне так страшно?..»

Перед глазами всплыла одна из строчек старого рапорта. Бабочки на этой планете в основном были всеядными и любили две вещи — пищу с высоким содержанием сахаров и кровь.

Колин дернулся еще, но было уже слишком поздно. Сотни бабочек жадно набросились на него, облепили лицо, шею, грудь, руки своими обманчиво хрупкими тельцами. Они лезли ему в глаза, нос, уши, пытались оттянуть губы. Колин зажмурился и замер, надеясь, что скоро, совсем скоро все это закончится. Он слышал только шуршание крыльев и звук, с которым лапки и хоботки скользили по его коже.

Тело свело судорогой, а потом самые догадливые бабочки стали не просто водить своими хоботками по сладкой коже Колина, но вонзать их в него, чтобы добраться до не менее сладкой крови.

Видят боги, Колин не хотел знать, как именно, но уже через несколько секунд другие бабочки последовали примеру своих чуть более сообразительных сородичей.

Иглы протыкали тело Колина везде, начиная от макушки головы и заканчивая местом точно над пупком.

Колин закричал больше от ужаса, чем от боли, и несколько бабочек сразу же воспользовались этим, просунули свои крылья, хоботки и лапки внутрь его влажного сладкого рта.

Поддавшись инстинкту Колин резко сжал челюсти. В небо сразу же уперлись обломки крыльев, язык укололи переломанные лапки.

Он начал жевать. Хруст бабочек во рту неожиданно успокаивал, и Колин решил сосредоточиться на этом.

Он продолжал жевать даже тогда, когда насытившиеся его потом и кровью бабочки улетели обратно на свою бежевую поляну.

***

— Простите, что мы утаили от вас несколько деталей ритуала... Но вы справились, дорогой посланник! Теперь земляне и мы — вечные товарищи, — с улыбкой сказал местный король, вынув иглу капельницы из предплечья Колина.

Тот не мог ему ничего ответить; внутренности бабочек, которых он пережевал, обожгли ему рот и пищевод. Он просто лежал на кровати в роскошных покоях и старался ни о чем не думать.

И не вспоминать.

Ни за какие деньги.

Отредактировано (2024-10-17 22:38:19)

Анон · 2024-10-17 23:18:21

Анон пишет:

Тема: Изнасилование/репродуктивное насилие
Название: Отец всех видов
Фандом: оридж
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: нон-кон/даб-кон, овипозиция/мпрег, фантастика, НЕХ разных видов, репродуктивно-сексуальное рабство, PWP, кровь, травмы персонажа разной степени жестокости, небольшой слом личности, гуро мало
▼приблизительно 1250 слов⬍
Рожать в самый первый раз Джошу было почти не больно.
Разбухшие яйца оказались размером чуть меньше шариков для пинг-понга, но с куда более мягкой оболочкой. Во время родов они буквально вылетали из него, поэтому приходилось тужиться сразу над инопланетной люлькой, чтобы не повредить мальков.
Со стороны это, наверное, выглядело комично.
У Джоша тогда еще не было зеркальной стены, но его воображение и память легко рисовали картинку: высокий волосатый мужик стоит раком над контейнером, устланным фиолетовым влажным мхом, и, отклячив задницу, со стонами производит из своего заднего прохода десятки разноцветных и мягких шариков.
Теперь Джош почти что с тоской вспоминал свой первый раз. Мягкий желеобразный партнер без лица и четкой формы с прозрачной кожей, под которой можно было рассмотреть всю микровселенную сложных внутренностей не реагировал на сопротивление Джоша, не стал наказывать его за неповиновение, попытку подраться и каскад забористых ругательств. Существо ограничилось тем, что просто придавило его своей массой тела к кровати, совершило короткий половой акт, во время которого Джош абсолютно ничего не чувствовал, и исчезло. Период беременности был в три раза быстрее человеческого, а роды вышли унизительными, но легкими и безболезненными.
Тогда Джошу хотелось сдохнуть от стыда и боли от растоптанного достоинства, и он бы попытался, если бы ему выпала такая возможность, но теперь, с высоты своего полного страданий опыта, Джош был готов до конца жизни плодить мальков для холодных желеобразных инопланетян.
Вот только он их больше никогда не видел. Его партнеры вообще никогда не повторялись. За пять лет, что Джош провел в подчеркнутом комфорте своей кубической комнаты, все его мучители были представителями разных видов.
И далеко не все из них были такими же отстраненными, равнодушными и заботливо-нейтральными, как желеобразный.
Первое тесное знакомство с одним из инсектоидов до сих пор вызывало у Джоша волны мурашек по телу и повышало уровень кортизола, хотя с тех пор прошло несколько полных циклов по местному и четыре года по земному исчислению.
Инсектоид чем-то напоминал гибрид кентавра и насекомого. Четыре нижние конечности и тело — конь, верхняя половина и голова — человек. И член конских размеров. Строго говоря это был не член, а длинная жесткая трубка, по которой внутрь Джоша запихали шесть не менее жестких яиц размером с бейсбольные мячи. И вот это уже было чертовски больно, хотя вишенкой на торте оказалась неожиданная жестокость инсектоида.
За малейшее сопротивление или даже намек на него он безжалостно лупил Джоша мохнатыми лапами, не разбирая, куда можно, а куда нельзя бить человеческую особь. За почти удачную попытку отбиться инсектоид и вовсе прокусил мандибулами его запястье, а кисть другой руки просто оторвал с мясом.
Они тогда залили кровью половину комнаты.
Джош думал, что умрет прямо так, с порванной задницей, оторванной кистью и пробитым легким, но инопланетная медицина творила настоящие чудеса. Как только инсектоид убрал свою трубку, на помощь Джошу кинулись роботы-медики. Кисть ему пришили обратно так легко и так ровно, что даже шрама не осталось, а заодно Джошу вырастили новые зубы взамен выбитых, остановили тяжелое внутреннее кровотечение и срастили сломанные кости. И все — за несколько секунд.
Жаль, что стереть ему память они не могли. Или не захотели.
Та беременность была стремительной и на удивление мягкой, но вот роды оказались еще более чудовищными, чем спаривание, и тоже оставили достаточное количество шрамов на сердце у Джоша.
У него тогда попросту не получилось исторгнуть яйца самостоятельно. Даже после невозможного количества смазки и растяжки его задница не могла справиться с таким грузом, а непоседливые уродцы уже пытались вырваться наружу из своих коконов прямо внутрь его кишечника. Одному из них это почти удалось, и он своей лапкой повредил стенки сразу в нескольких местах. От боли Джошу повезло потерять сознание — за все его существование в заточении это случилось лишь трижды — он знал только то, что потом яйца из него удалили хирургическим путем, сделав что-то вроде кесарева сечения.
Сейчас Джош готовился забеременеть в тринадцатый раз. Он уже давно смирился со своей участью и больше не сопротивлялся и не просил его отпустить. За это послушание где-то между четвертой и пятой беременностью его невидимые хозяева позволили ему установить универсальный чип-переводчик и дали доступ ко всей информации вселенной.
Знания в обмен на жизнь и потомство. Странная сделка, но, наверное, лучше возможных альтернатив.
Его новым партнером стал караанин.
Джош понял это сразу, как только комната-куб увеличилась в размерах, а окружение стало похоже на открытый космос — все поверхности были затемнены, а поверх чья-то рука искусственно добавила разномастные россыпи звезд. Караане были единственным видом разумных существ, которым не требовался скафандр или его подобие в открытом космосе, и это имело большое значение в их культуре и в общей культуре инопланетян.
Караанин навис над распластанным на кровати Джошем и, ласково боднув его своей огромной головой в бок, несколько раз кликнул своим невидимым языком. Или горлом. У них было два речевых аппарата.
Джош послушался приказа и встал на четвереньки, презентуя себя. Он старался не думать о том, что будет, если караанину вздумается пустить в ход огромные опасные когти, которые были на всех десяти его конечностях.
Джош ничего не знал о половой системе этого вида, поэтому удивился, когда в зеркальной стене увидел как открылся белый каркас лицевой маски караанина и оттуда выполз длинный сизый отросток, что-то среднее между членом, языком и тентаклями.
Караанин легко дотронулся до растянутого заднего прохода Джоша и вошел внутрь на один или два дюйма по одной только собственной слизи.
Потом караанин что-то снова кликнул несколько раз, и этот звук волнами разошелся внутри Джоша. Он не смог сдержаться и застонал от нового непривычного ощущения. Внутренности сами собой сжались вокруг отростка караанина и, судя по трели-клекоту, ему это очень понравилось.
Джош подался назад, впустив в себя еще несколько дюймов. Язык-член караанина был достаточно плотным, чтобы Джош мог ощущать его внутри себя, но недостаточно, чтобы причинить боль и даже неудобство.
От этого соития можно было даже получить удовольствие. Раньше Джош бежал и от этого тоже, срывался на крик и отчаянно пресекал все попытки своих неземных партнеров доставить ему удовольствие или то, что они считали удовольствием, но в последние несколько раз он брал все, что ему давали.
Боль. Удовольствие. Все сразу. Плевать.
Возможно, ему тайно установили какой-то дополнительный чип, но Джошу было плевать.
Он насадился сильнее на отросток караанина, а потом еще и еще дальше, и в голос застонал, когда его ягодицы наконец-то дотронулись до влажного и горячего лица, что было скрыто под панелями.
Ладонью Джош ощупал свой живот, а именно характерную выпуклость от чужого полового органа внутри, который был большим, даже очень и практически слишком.
Караанин трахал его медленно и осторожно, будто боялся поранить или нанести вред, и Джош был ему за это благодарен.
Когда караанин издал какую-то особенно длинную и сложную трель, внутри Джоша что-то дернулось, как будто его укололи огромной невидимой иглой, и он бурно кончил, почти с криком.
Пытаясь отдышаться, Джош опустил голову на подушку и лениво смотрел за продолжением в зеркальную стену. Он видел, как испещренная красными и синими линиями трубка горла караанина стала шире, как по ней наверх поползло что-то большое.
«Яйцо», — догадался он.
Яйцо было только одно, но достаточно крупное, чтобы заставить Джоша поморщиться и прикусить нижнюю губу до крови. Самым паршивым было то, что Джош ощущал его даже после того, как караанин вышел из него и спрятал свой отросток обратно за белыми стенками своего лица, похожими на многократно уплотненный хитин.
Слишком большое лицо.
Джош, почувствовав знакомую волну усталости, лег на бок и, насколько позволяла его новая ноша, притянул колени повыше, к животу.
Караанин долго смотрел на него, а потом сделал то, чего не делал ни один инопланетный партнер до него. Он залез на кровать, обхватил Джоша всеми своими конечностями, но нежно, так, чтобы ни один коготь не повредил нежную человеческую плоть. Он накрыл их обоих огромным каркасным одеялом своего хвоста и издал тихую приятную трель.
Если верить чипу, то это значило «спасибо».
Это яйцо Джошу предстояло носить три человеческих года.

Автор, ты огнище. :iloveyou: Хочу от тебя детей ещё текстов. Намекни хотя бы, где тебя искать.

пс. как махровый хэппиэндщик надеюсь Джош вытащил выигрышный лотерейный билет и дальше все с ним будет хорошо скрестил тентакли на удачу

Анон · 2024-10-17 23:22:58

Текст с бабочками тоже очень понравился. :heart:

Анон · 2024-10-18 08:45:32

Анон пишет:

Автор, ты огнище.

Спасибо за коммент, анон! :heart: Я пока не решил, хочу деанониться или нет, мне нужно время, чтобы понять, нравятся мне мои работы или нет) А пока я слишком занят ежедневным написанием текстов.
Думаю, у Джоша правда все будет хорошо) Ну, надеюсь на это.

Анон пишет:

Текст с бабочками тоже очень понравился

:please: Спасибо! Я вспомнил один арт и мне пришла ИДЕЯ, рад, что успел ее воплотить.

Анон · 2024-10-18 22:59:10

Тема: Массовое убийство
Название: В третьем ряду
Фандом: оридж
Категория: джен
Рейтинг: PG-13 - R
Предупреждения: расстрел, смерти персонажей, война фоном

▼340 слов⬍

Ян стоял в третьем ряду ближе к краю и до последней секунды надеялся на то, что это его спасет.

Эти даже не потрудились завязать пленникам глаза, поэтому Ян прекрасно видел, как солдаты вышли из вагона поезда, который служил им чем-то вроде казармы, и встали перед ними ровным строем, а потом подняли свои винтовки и ждали приказа.

Лица солдат больше не скрывали маски, и Ян мог их рассмотреть. Обычные лица, ничего примечательного. Как у всех. Кажется, у его лучшего друга, чье лицо уже почти истлело из памяти, как и любое хорошее воспоминание, были такие же веснушки и голубые глаза как у молодого солдатика точно напротив.

Почему они вообще решили убивать друг друга? Ян не помнил. Война шла слишком долго, чтобы помнить такие мелочи.

— Целься! — гаркнул генерал.

Ян постарался встать чуть боком, но незаметно, чтобы этого не было видно со стороны. Он надеялся на то, что чужие тела прикроют его от пуль, помогут спрятаться на дне братской могилы и выползти оттуда под покровом ночи.

— Пли!

Мир потонул в какофонии расстрела. Яну в лицо брызнула чья-то кровь, и он почувствовал ее на языке раньше, чем ощутил, как несколько пуль прошили его тело. Одна взорвалась болью в плече и прошила его насквозь, другая застряла где-то в бедре.

Ян упал на землю как и все остальные, закрыл глаза и сжал зубами щеку изнутри, чтобы подавить рвущиеся из него крики.

Осталось всего ничего, нужно только продержаться достаточно, чтобы дотянуть до могилы...

Чья-то рука схватила его за отворот старого дрянного линялого пальто и потащила назад. Ян почти ликовал.

Он был даже не против оказаться придавленным тяжелым телом безвозвратно мертвого старика, у которого при желании можно было рассмотреть содержимое черепа через дыру в голове.

Ян надеялся на счастливый конец ровно до того момента, пока сверху на тела что-то не полилось.

Он узнал этот едкий запах сразу.

Бензин.

Еще живые соседи по могиле — судя по звукам, их хватало среди тел — тоже поняли свою судьбу и начали кричать. Некоторые откровенно умоляли о свинце или штыке, и он мог их понять.

Ян тоже жалел, что его не убила пуля.

Он перестал надеяться и начал молиться.

Анон · 2024-10-19 23:40:04

Тема: Вскрытие тела
Название: Кесарю кесарево
Фандом: оридж
Категория: слэш
Рейтинг: R - NC-17
Предупреждения: омегаверс, беременный персонаж, в анамнезе нон-кон, репродуктивное насилие и удержание в плену, очень вольная трактовка темы, упоминается смерть беременного персонажа (не ГГ)

▼605 слов⬍

— Отпусти меня! — выкрикнул Ульрих.

Это прозвучало почти как приказ, но разве мог приказывать человек, привязанный к операционному столу?

— Нет, Ули. Ты родишь сегодня.

Жан погладил его по большому круглому животу и мягко улыбнулся, вот только на Ульриха это не подействовало. Он плюнул в Жана, промахнувшись лишь по чистой случайности, и, смачно выругавшись по-немецки, снова задергался в путах.

Это было мило, но в бессмысленных попытках освободиться Ульрих мог что-нибудь себе повредить; его тело было измотано тяжелой беременностью, но все еще сохранило значительною часть прежней мышечной массы. Перелом или даже вывих были непозволительной роскошью, которую Жан просто не мог им позволить.

— Прекрати, — он постарался добавить в голос как можно больше строгости. — Не заставляй меня использовать феромоны.

Ульрих прикусил губу. После минутной неловкой паузы он нервно рассмеялся.

— Что, будешь снова засовывать кулак мне в задницу? — спросил Ульрих, зло глядя на Жана из-под полуопущенных белых ресниц. — В этой дыре у тебя нет препаратов, чтобы обеспечить родовспоможение для рецессивного омеги.

— Тут ты прав, — не стал увиливать Жан. — Но, кажется, ты забыл, что я врач.

Он выкатил из-за ширмы столик с инструментами.

Лицо Ульриха стало притягательно бледным от ужаса.

***

Кажется, феромоны и обезболивающее начали действовать как надо. Ульрих стал вялым и спокойным. Он никак не отреагировал на порез, который Жан оставил ему на ладони.

Они были готовы к рождению их ребенка.

— Я люблю тебя, Ули.

— Пошел... ублюдок, — ответил Ульрих, глядя в потолок.

Если бы он был доминантным омегой, то все было бы гораздо проще, никакого сопротивления, никаких проблем, но даже его оскорбления не вызывали у Жана ничего, кроме нежности.

Они были предначертаны друг другу. Такова судьба.

Жан поправил медицинскую маску и взялся за скальпель. Он знал, что справится.

Разрез кожи и подкожной клетчатки получился ровный, почти идеальный. У Жана за всю его пятилетнюю карьеру патологоанатома редко получались такие красивые разрезы как сейчас, на живом и трепещущем от переизбытка феромонов теле.

Теперь нужно было разрезать матку. Однажды Жану пришлось это сделать на трупе, чтобы извлечь недоразвитый плод из тела омеги, погибшего в автокатастрофе, поэтому отчасти он был к этому готов.

Напряженная упругая ткань поддалась неожиданно легко, и Жан впервые увидел своего ребенка своими глазами. Маленькую головку, покрытую мокрыми каштановыми волосами, как у него самого, хмурое и обеспокоенное внешними переменами, но невероятно красивое личико, как две капли воды похожее на лицо Ульриха.

— Боже, — выдохнул Жан, хотя в этот момент сам почувствовал себя богом.

Он легко надавил на живот сверху, другой рукой осторожно помогая ребенку перевернуться внутри живота Ульриха. Малыш — или малышка — сам прыгнул к нему в руки, как будто не мог дождаться оказаться в заботливых папиных объятьях.

Жан быстро перерезал пуповину.

Девочка.

Она захныкала, испугавшись жестокого холодного мира.

Жан почувствовал, как начали слезиться глаза. Он уже знал, что они с Ульрихом назовут ее в честь его матери.

— Девочка. — Жан рассмеялся и осторожно, но крепко завернул кричащую малютку в одеяло. — У нас родилась девочка, Ули. Здоровая красивая девочка.

Ульрих странно затрясся. Кажется, он снова плакал, может быть, даже от счастья. Точно не от боли — ему не могло быть больно.

— Думаешь я не знаю? — прохрипел он. — Я умру сегодня. Я тебе больше не нужен.

Жан поборол желание остановиться, бросить все и погладить Ульриха по голове, поцеловать его сухие, но всегда такие горячие губы. Вместо этого он с невероятной легкостью, будто делал это не единожды, а сотни раз, достал из матки Ульриха плаценту.

— Не говори глупостей. — Жан схватил со столика необходимые инструменты и самую деликатную, но прочную нитку, чтобы наложить швы. — С тобой ничего не случится. Думаю, через год или полтора ты сможешь выносить и родить еще одного ребенка.

Ульрих всхлипнул.

— Лучше бы я был тебе не нужен, — сказал он полным отчаяния голосом.

Эти слова потонули в новой успокаивающей волне феромонов и криках их новорожденной дочери.

Отредактировано (2024-10-19 23:46:13)

Анон · 2024-10-20 22:04:44

Тема: Кислота
Название: Слив
Фандом: оридж
Категория: джен
Рейтинг: R - NC-17
Предупреждения: пытки, условно бессмертный НЕХ, последствия сабжа, потенциально мерзкие описания

▼1080⬍

Смена начиналась в шесть. Ричард бросил взгляд на электронные часы; у него оставалось пятнадцать минут, вполне достаточно, чтобы переодеться и спуститься на лифте на минус двадцать третий этаж. И все же по пути он все равно получил гневное сообщение от начальника на новенький рабочий планшет.

Иногда Ричард думал, что Сэм слишком педантичный даже для этой работы. Очень уж он любил расписания и правила.

«Не нарушайте подпункт шесть пункта восемь, мистер Джонсон», — это он оправил ему на прошлой неделе. Ричард так и не вспомнил, что это за пункты такие и в какой конкретно инструкции их нужно было искать.

«Вы опоздали со сливом на одну секунду. Это могло стоить жизни вам, мистер Джонсон, и большей половине сотрудников комплекса», — месяц назад. Подумаешь, не попал с первого раза по кнопке, с кем не бывает?

И вот сегодня:

«Я просил вас приходить за двадцать минут до начала смены, мистер Джонсон. Вы меня разочаровываете».

— Да пошел ты, — вполголоса сказал экрану планшета Ричард, искренне надеясь на то, что его слова записываются.

На минус двадцать третьем этаже всегда было чертовски холодно — наверное, это все из-за соседства с криолабораторией — поэтому Ричард поежился и как мог быстро прошел в свою кабинку.

«Объект №16», спрятанный за стеной из самого крепкого стекла на планете, выглядел также, как и всегда. Сочащаяся соками масса из обломков костей и мяса, у которой не было ни конкретных очертаний, ни опознавательных знаков. Ричард знал, что до инцидента, который превратил Шестнадцатого в что-то похожее на безумного бога, он был человеком. Обычный мужчина, между прочим, очень даже во вкусе Ричарда, если верить архивным фотографиям из серьезно отредактированного досье: высокий брюнет с карими глазами, подтянутым телом, хищными чертами лица и изящными очками в серебристой оправе. Ричард даже передернул на эту фотографию, просто так, ради спортивного интереса. Передернуть на то, что сейчас лежало в комнате, у него так и не получилось.

Это было слишком даже для него.

Таймер внутри комнаты работал исправно, показывая, что до следующего слива осталось немногим больше десяти минут. Ричард устроился поудобнее на своем кресле и закинул ноги на стол. Первые два цикла он просто смотрел.

Технически это и было его работой — просто смотреть. Ну, и раз в два часа нажимать на большую желтую кнопку на панели управления.

Ричард смотрел, как от разноцветной массы на полу поднимаются облака пара, как тело постепенно начинает превращаться из ничто во что-то. Первыми в единое целое собирались кости, вновь становились целыми, превращаясь во вполне узнаваемый скелет. Поза каждый раз была новой, и это тоже было своего рода игрой для Ричарда — пытаться угадать, во что он соберется на этот раз.

Сегодня получилась классическая поза зародыша, так что Ричард проиграл в своей ребяческой игре, он-то загадывал позу классического вампира, готового восстать из гроба.

Когда на таймере осталось восемь минут, из бесформенной кучи к скелету начали ползти тонкие черви плоти. Они становились все толще с каждой секундой и быстро обвивали кости, перевоплощаясь в мышцы, кровеносную систему, внутренние органы.

Пять минут.

Шестнадцатый задвигался. Пока это были скорее подергивания, чем настоящие движения. Такие Ричард видел у людей в предсмертной агонии.

Нижняя челюсть Шестнадцатого, на которой еще не хватало нескольких зубов и внушительного количества розовых десен, резко ушла вниз, как и в тысячу последних циклов.

Шестнадцатый кричал, Ричард знал это наверняка, но звука не было, потому что технически у него пока не было ни легких, ни языка, ни гортани. Но это без сомнений был крик, немой крик не то отчаяния, не то боли, не то ярости.

Ричард ставил на ярость. Не могла же волшебная регенерация уже вернуть ему все нервные окончания? Не могла же быть его спасительница такой жестокой?

Три минуты.

Шестнадцатый увидел Ричарда своим новым — на этот раз левым — глазом и пополз к нему, продолжая беззвучно орать. В который раз Ричард гадал, чего хотел от него Шестнадцатый в это мгновение, и в который раз приходил к очевидному выводу.

Шестнадцатый наверняка прекрасно понимал своим восстановленным мозгом, кто снова и снова превращал его в дымящуюся и сочащуюся кучу мяса.

Он хотел убить Ричарда.

— Привет, уродец, — поздоровался Ричард. — Ближайшие двенадцать часов ты проведешь со мной. Как и всегда.

Ответом был все тот же беззвучный вопль. Внутри рта Шестнадцатого что-то шевелилось, что-то похожее на червяка и язык одновременно.

Минута.

— Ну что, ты готов принять первый душ? — Ричард откровенно глумился, наслаждаясь своей безнаказанностью.

На объекты не распространялись такие вещи, как человеческие законы, этика и мораль. Они не заслуживали ни снисхождения, ни сочувствия, ни права на жизнь. И, видит бог, некоторые из них готовы были бороться за свои ничтожные жизни годами. Как Шестнадцатый.

Шестнадцатый поднялся на колени. Он вжался окровавленным лбом в стекло и, не сводя взгляда уже двух глаз с Ричарда, несколько раз ударил о стекло.

Моргнул предупреждающий оранжевый свет. Тридцать секунд.

— Время искупаться! — сказал Ричард и занес ладонь над большой желтой кнопкой. — Готов?

Шестнадцатый продолжал орать и пялиться на Ричарда. Ричард пялился на него в ответ и не отводил взгляда.

— Десять. Девять. Восемь, — начала отсчет система.

Оранжевый свет сменился на красный.

Ричард не знал, что случится, если никто так и не нажмет на кнопку. Однажды, когда ему окончательно осточертеет эта жизнь, он придет на работу как ни в чем не бывало и узнает об этом на своей шкуре.

Но не сегодня.

— Три. Два. О...

На лице Шестнадцатого стала появляться кожа, и на мгновение он стал похож на себя с архивной фотографии. Не хватало разве что одежды, очков и волос.

Ричард нажал на кнопку.

Под потолком над Шестнадцатым открылись несколько люков и вниз хлынула прозрачная жидкость. Ричард не знал, что именно это было, поэтому про себя называл ее просто кислотой.

Кислота впилась в Шестнадцатого, и он как ужаленный отлетел назад, завился в безумном танце, пытаясь стряхнуть ее с себя, освободиться, он начал кружить по комнате, биться о стены, но тщетно.

Кислота вгрызалась в него и забирала назад то, что он только что приобрел. Кожа таяла и разваливалась на куски, нежные внутренние органы вываливались и падали на пол дымящимися кучками, чтобы раствориться там навсегда, мышцы отходили от костей, кости плавились и ломались.

Шестнадцатый упал. Уже знакомая дрожь предсмертной агонии, и все было кончено. Он снова превратился в безжизненную кучу плоти на полу, в который нетренированный глаз никогда бы не узнал человека.

В комнатушку Ричарда не просачивались запахи, но ему казалось, что он мог унюхать запах плавленой плоти и почему-то пластика.

Таймер показывал, что до следующего слива осталось сто девятнадцать минут и шесть секунд.

Ричард еще какое-то время рассматривал то, что осталось от Шестнадцатого, а потом поставил себе будильник на планшете и включил маленький телевизор. Крутили какие-то старые серии вышедшего в тираж сериала.

Уже через десять минут Ричард вовсю смеялся над нелепыми шутками.

Сколько бы он не ругался на Сэма, ему нравилась эта работа.

Анон · 2024-10-21 12:20:51

Тема: насекомые, монстр
Название: Сон бабочки
Фандом: оридж
Категория: технически гет, но секса нет
Рейтинг: не умею в рейтинги, но скорее R
Предупреждения: насилие, насекомые и прочие членистоногие (много), рвота, ну, и упоминания секс-работы

1447 слов

▼Скрытый текст⬍

Сидящая вот так, Виктория выглядит в точности как на фото с сайта агентства: узкое лицо с острым подбородком, собранные в пучок темные волосы, маленькая грудь, и руки, которые выглядят худыми, но цепкими. Она в точности подходит описанию «опытная гувернантка, не раз работавшая с непослушными мальчиками».

Немного слишком прямолинейное предложение, но Айку оно понравилось. Он оплатил свидание, как это было десятки раз до этого, и впустил Викторию в свою квартиру. Одетая не по погоде тепло, Виктория уж как-то слишком легко держала свой увесистый саквояж — «там разные штучки», пояснила она, — и казалась выше указанных на сайте пяти с половиной футов, но Айку это не показалось странным. Эта неделя его слишком вымотала, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Ради всего святого, то, что он много раз играл роль детектива, не означает, что он действительно гребаный детектив.

— Ты должен съесть все. Очистить тарелку полностью, — напоминает Виктория, чуть приподнимаясь. В ее голосе звучит улыбка, но на самом деле она не улыбается. Айку кажется, что ее рот двигается как-то неправильно, не совсем в такт словам, как будто ее лицо — это маска, а настоящее спрятано где-то под ней. И оно правда улыбается. — Иначе я расстроюсь.

Айк машинально дергает правой рукой и наручники снова врезаются в запястье, звякая об ножку стола. Для роли в «Рассвете над Бейрутом» он изучал сраный фокус с вывихиванием большого пальца, и мог бы попробовать его проделать, чтобы освободиться, хотя, суставы, конечно, уже не те, — но ему хватает ума не пытаться. Наручники — просто вежливое напоминание, Виктория наверняка найдет другие способы удержать его на месте. Отвратительная ноющая боль в подвернутой лодыжке только напоминает об этом.

— А если я расстроюсь, мне придется тебя наказать, — добавляет Виктория.

На тарелке перед Айком лежат насекомые. И пауки, и многоножки, и еще какие-то извивающиеся дряни. Они все живые, но почему-то вместо того, чтобы расползтись по столу, они вяло ползают туда-сюда переваливаясь друг через друга.

— Ешь.

В тот момент, когда она приковала его к столу, Айк уже мог бы догадаться, что не все идет как надо: такие штуки начинаются с обсуждения стоп-слов, а прямо перед этим гостья должна бы снять пальто. Но черт возьми, он же просто хотел расслабиться. Он заслуживал это.

Виктория медленно подается вперед, приподнимается, нависая над столом, упираясь в столешницу ладонями и Айк снова опускает взгляд, чтобы не видеть ее непропорционально длинного тела и нижней пары рук — от этого его тошнит гораздо сильнее, чем от насекомых. Он старается представить, что все происходящее — какое-то дурацкое телешоу, которое кажется ему слишком реалистичным из-за перебора с ЛСД.

Закрыв глаза, чтобы не смотреть на медленно приближающуюся Викторию, Айк запускает руку в тарелку, чувствуя, как лапки насекомых щекочут его кожу. Какая-то мелкая тварь заползает в его рукав, несколько мокриц, или, может быть, каких-то плоских жуков, выпадают между пальцами, и Айк настолько отчетливо ощущает, как по пищеводу вверх ползет ком нарастающей тошноты, что на секунду представляет себе его как гигантское насекомое, выползающее наружу откуда-то из его потрохов. Рот наполняется горьким вкусом желчи, язык машинально дергается.

Он не позволит этой твари его убить.

Сделав глубокий вдох, Айк запихивает насекомых в рот и мгновенно стискивает челюсти, чувствуя, как хрустит хитин и выплескивается липкие внутренности выливаются на язык.

Все в порядке. Может, он и ненавидит насекомых, но люди по всему миру их едят и ни черта с ними не случается, так что у Айка есть лишний повод сказать себе, что все будет в порядке. Нужно только пережить это все. Вроде, во всяких страшных историях монстры должны уходить с рассветом.

Виктория плавно надавливает на его подбородок, не давая разжать челюсти, а потом зажимает рот. Айк чувствует, как по его небу проползает что-то, у чего слишком много конечностей, прямо как у Виктории. Она гладит его по шее тыльной стороной ладони, а еще одной рукой зажимает Айку нос. Дергаясь всем телом, он пытается проглотить свернувшихся в клубок насекомых, но новый рвотный позыв выгибает его тело, сводя шею болезненным спазмом. Смешанные с желчью, слюной и какой-то слизью, насекомые волной устремляются наружу, заполняя носоглотку, пытаясь не захлебнуться, Айк резко отстраняется, — но Виктория не пытается его удержать. Наоборот, она толкает его в лицо, Айк чувствует, как стул отклоняется назад, — а потом все летит вниз с оглушительным грохотом.

Кажется, от удара затылком об пол Айк на секунду теряет сознание — по крайней мере, он не слышит скрежета едущего по паркету стола, не видит, как Виктория с него слезает, а просто понимает, что лежит на полу, глядя в потолок, чувствуя вкус рвоты во рту. Насекомые продолжают копошиться: во рту, в носу, на щеках и подбородке.

Сегодня утром его агент сообщил Айку, что он не получил роль в фильме ужасов.

Эта мысль всплывает в голове совершенно случай, будто послевкусием боли, и Айк чувствует, как по всему телу проходит щекотка истерического смеха.

— Очень жаль, — говорит Виктория. — Ты — хороший клиент, но нам нужны человеческие страх и боль, чтобы продолжать жить.

В ее голосе снова звучит улыбка, но в этот раз она окажется мягче и печальнее. Айк машинально открывает глаза и снова видит ее полностью — тело похоже на калейдоскоп, руки, большие и маленькие, постоянно двигаются, прикасаются друг к другу, потирают ладони, хрустят пальцами и прячутся под кожистыми складками, тянущимися до колен — это не то крылья, не то какая-то шелуха от кокона, рассмотреть не получается, потому что глаза снова начинают слезиться. Это все равно, что смотреть на яркое солнце после пьянки.

— И ты был очень красивым в молодости, — добавляет она. — Мне нравятся твои фильмы.

Айк пытается подняться — какие-то отчаянные глупые мысли, вроде того, что можно попытаться добраться до двери или сбежать через окно, — дергаются у него в голове, но Виктория молча перехватывает его свободную руку.

Он знает, что нельзя смотреть на нее, особенно нельзя смотреть ей в глаза, поэтому зажмуривается и отстраняется, и наручники снова виваются в запястье, когда Виктория чуть отодвигает стол, снова садясь на пол, только теперь — к Айку вплотную. Ему кажется, что он чувствует, как ее многосегментное тело-калейдоскоп движется, может быть, в полутора футах от него, и его снова начинает мутить.

В соседних квартирах люди продолжают жить своей обычной жизнью. Парень, снимающий квартиру этажом ниже, может быть, сейчас звонит своему брокеру в Токио, пока Айка тут убивает вот это — вампир, демон, мутант, или что вообще Виктория такое.

— Если получится, и если ты не будешь делать глупости, я заберу тебя к нам. Ты ведь не хочешь умирать, правда?

Айк качает головой. Он не в состоянии сосредоточиться на смысле слов, но умирать определенно не хочет.

Какое-то насекомое все еще копошится у него под языком, еще несколько заползают за шиворот. Айка снова начинает мутить, но на этот раз тошнота рассеивается, как будто у него нет сил даже на это. Его тело и сознание больше друг друга не чувствуют, связь между ними начинает рассыпаться.

— Хорошо. Я знала, что ты будешь послушным, — Виктория берет его за запястье свободной руки. Пальцы у нее обжигающе холодные и их как будто тоже слишком много, они слишком гибкие. Айк невольно открывает глаза и видит как кожа на тыльной стороне ладони Виктории растягивается, тоже похожая на латексную перчатку.

А потом он замечает, как что-то начинает шевелиться уже под его собственной кожей. Пару секунд Айк надеется, что это — просто дергающиеся жилы, но эта надежда быстро рассыпается.

У него внутри руки что-то ползает.

Айк отчетливо видит длинное, сегментированное тело многоножки, вылезающее из мякоти в нижней части его большого пальца, и в такт ее движениям по всей кисти расходится обжигающий зуд, смешивающийся с болью, будто сотни мелких царапин разом вскрываются, нарывают с гноем, затягиваются коростой, которая тут же лопается. Айк даже чувствует идущий от руки воспаленный жар — или ему кажется, что чувствует. Многоножка проползает под кожей чуть выше, к суставу, и Айк дергается снова — на этот раз звяканье наручника доносится откуда-то издалека. Он замечает еще одно движение, у костяшки указательного пальца, что-то круглое, как божья коровка, снует туда-сюда, будто растягивая кожу, чтобы устроить себе удобное гнездо, — а многоножка, добравшись до перепонки между указательным и большим, начинает прогрызать путь наружу. Боль неожиданно снова становится острой, Айк пытается закричать, но Виктория зажимает ему рот так сильно, что даже мычание выходит сдавленным.

Кажется, она гладит его по затылку другой рукой. Или под его скальпом тоже начинает что-то двигаться.

Многоножка прорывает себе путь наружу — сначала прокусывает крошечную ранку, из которой медленно стекают капли крови, похожие на маленькие красные слезы, а потом появляется темная голова с похожими на маникюрные кусачки мандибулами. И как только многоножка выталкивает наружу первый сегмент своего тела, кожа вокруг лопается и расходится длинной трещиной, до самого запястья. Боль обжигает как удар хлыста, но кажется незначительной, крошечной в сравнении со зрелищем голых связок, покрытого пленкой розоватого мяса, в которое зарыт хвост многоножки, продолжающей ритмичными движениями из него выбираться, разрывая волокна своими острыми лапками.

На этот раз его все-таки тошнит снова. Последнее, что Айк чувствует, прежде чем потерять сознание — как слизь, смешанная с желчью и желудочным соком, заполняет все так же зажатый пальцами Виктории рот, поднимается выше, обжигая носоглотку, и выплескивается через ноздри. И после не остается уже ничего, кроме темноты.

Анон · 2024-10-21 22:48:51

Кто писал этот текст под "Que je t'aime", тот я.

Тема: Монстр/превращение в монстра
Название: Смерть в участке
Фандом: Detroit: Become Human
Категория: слэш
Пейринг: Коннор/Хэнк Андерсон
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: смерть персонажей, бодихоррор/технободихоррор, несовместимые с жизнью травмы персонажей разной степени сквичности, крайне травматичное изнасилование (передаю привет фандому Fear and Hunger)

▼около 690 слов⬍

Хэнк до последнего пытался высмотреть в существе прежнего Коннора, прекрасно зная, что его там больше не было.

Его глаза были пусты.

Коннор издал визгливый вопль и исторг из своего корпуса с десяток новых механических лапок. Остатки пиджака пропитались тириумом и приобрели неприятный глазу оттенок синего.

Хэнк выстрелил, но не попал. Или попал, но Коннор никак не отреагировал на это. Его язык безвольно свисал едва ли не до груди и будто бы становился длиннее.

Нижняя челюсть осталась в комнате для хранения улик вместе с телом Гэвина Рида, который эту самую челюсть и снес мастерским выстрелом из дробовика.

Бедняга. Хэнку Рид никогда особенно не нравился, слишком уж они были похожи, но это не значило, что он заслужил такую жестокую смерть; Коннор прибил его к стене за запястья и вспорол живот, а потом смотрел.

И слушал.

И растягивал кишки Рида по комнате, завешивая все стойки с уликами сизыми лентами.

Хэнк всадил в Коннора всю обойму. Одна пуля попала ему точно под левый глаз, но даже это его не остановило.

Когда Коннор чудовищной блестящей металлической многоножкой навис над Хэнком, тот мимолетно пожалел, что не оставил последнего патрона для себя. Он думал, что теперь на собственной шкуре познает, что чувствовал Гэвин Рид в последние минуты своей жизни, но Коннор выбрал для него что-то особенное.

Он крепко схватил Хэнка за руки и развел их в стороны, а потом вдруг почти нежно прижался лбом к его лбу и утробно заурчал. Его длинный язык пришел в движение и стал вылизывать лицо Хэнка с тщательностью робота-пылесоса, залезая в нос, надавливая на крепко сжатые веки, пачкая вязкой жидкостью даже волосы.

Нежность чудовища. Оставалось только гадать, откуда она взялась. Может быть, этот Коннор не стер своего носителя до конца, может быть, краем сознания увидел воспоминания, где они с Хэнком проводили время в закрытой на ключ спальне, может быть, все сразу.

Факт оставался фактом, Коннор делал с Хэнком то, что по его нечеловеческому мнению делали любовники.

— Просто убей! — выкрикнул Хэнк. — Убей меня, урод! Убе!..

Коннор воспользовался моментом и запихнул в раскрытый в крике рот свой монструозный язык. Хэнк подавился и попытался прикусить искусственную плоть, но это жалкое сопротивление не остановило Коннора. Он протолкнул язык Хэнку куда-то в горло и стал елозить им туда-обратно, имитируя слишком глубокий французский поцелуй.

Хэнк попытался пнуть Коннора; лапки перехватили его ногу. Одно резкое движение — конечность пронзило болью, какая бывает только от сломанных костей.

Хэнк заорал, но живой кляп приглушил его вопль.

Коннор продолжал пялиться на него своими мертвыми глазами. О чем он думал? Хэнк не хотел знать, потому что в глубине души боялся, что настоящий Коннор все еще был там, в заточении вируса, способный лишь смотреть.

Коннору-существу, видимо, понравился отклик на сломанную кость. Он вжал Хэнка спиной в стенку и с силой дернул его за обе руки. Левая вылетела из плечевого сустава, а правое предплечье, зажатое в невозможной позиции, с жутким хрустом сложилось пополам, лучевая и локтевая кости сломались одновременно с такой легкостью, будто это были ветви старого дерева, а не человеческие кости.

Обломки проткнули мышцы и кожу. В глазах у Хэнка потемнело на секунду; он даже не понял, что именно случилось, не смог это осознать. Коннор не дал ему времени даже на это.

Очередным металлическим отростком из бесконечной череды точно таких же отростков он продырявил штаны Хэнка и без малейших раздумий вонзил его внутрь человеческого тела.

По бедрам с готовностью хлынула обжигающая кровь. Хэнк заорал еще громче, задергался в железной хватке Коннора. Его мысли перестали быть мыслями и превратились в один большой комок, который чувствовал только боль.

По кровавой смазке Коннор пихал свой отросток все дальше внутрь Хэнка, раздирая его кишечник, прокалывая стенки, уничтожая саму жизнь. Язык не отставал. Он оказался внутри желудка и надавил на него, заставив лопнуть будто это был не желудок вовсе, а воздушный шарик.

Глаза Хэнка закатились. Неведомо какие боги сжалились над ним и позволили забыться. Его путь закончился здесь, в полицейском участке города Детройта.

Отросток и язык встретились где-то посередине. Язык обернулся вокруг измазанного отростка, заходил вверх-вниз по металлу, пробуя внутренности Хэнка на вкус.

Окровавленное, изломанное, истерзанное тело еще минуту тряслось и дергалось в агонии, а потом просто перестало.

Коннор остался один.

Нет.

Существо осталось одно.

Оно заурчало и, осторожно прижав труп Хэнка к себе, ушло обратно в комнату улик, постукивая десятками металлических лапок по всем поверхностям сразу.

Отредактировано (2024-10-21 22:57:18)

Анон · 2024-10-21 22:54:00

Анон пишет:

Название: Сон бабочки

О, анон, спасибо большое, это было просто отвратительно! :heart: :heart: :heart:
Написано отлично, я прямо проникся страданиями персонажа, лайкнул бы этот текст всеми лапками, если бы была такая возможность.

Анон · 2024-10-22 23:03:40

Тема: Ампутация
Название: Тяга к знаниям
Фандом: Fear and Hunger
Категория: джен
Персонаж: Кахара
Рейтинг: R (скорее всего)
Предупреждения: аутоампутация в полевых условиях, убийство крысы, по факту просто обыгрывается игровая механика

▼576⬍

Кахара не раз видел, как люди умирали из-за собственного любопытства, но даже не подозревал, что сам подойдет опасно близко к грани между жизнью и смертью по той же причине, а не из-за жадности, как ему всегда пророчили.

Ему стало интересно, что скрывалось за рядами старых заплесневелых книг в заброшенной навсегда библиотеке, и он потянул за один из корешков, не зная, что потревожил крысиное гнездо. Крыса, желая защитить свое жилище, набросилась на руку, отчаянно вцепилась своими зубами в перчатку и прокусила ее.

Острые клыки погрузились в плоть.

Кахара вскрикнул — больше от удивления и отвращения, чем от боли — скинул крысу с запястья и добил, бросив в нее метательный ножик. Крыса сдавленно пискнула и издохла, но все же наградила Кахару предсмертным подарком.

Возможно, если бы на нем не было длинных перчаток, он смог бы распознать свою судьбу сразу. На самом деле это знание едва ли помогло бы ему; за весь путь по уродливым подземельям он не нашел ни единой травинки, что могла бы залечить его.

Еще перед первым привалом Кахара почувствовал, что что-то изменилось, что одна из перчаток стала как будто теснее, но не придал этому значения. Его беспокоили куда более насущные проблемы: огромные агрессивные тюремщики, бродившие по залам, урчавший от голода живот и тихие отзвуки чужого безумия, копошившиеся в голове.

Когда Кахара понял, что у него есть куда большие проблемы, что-то исправлять было уже почти поздно. Рука распухла, а когда ему удалось все-таки стащить с нее перчатку, распоров шов, то он увидел розово-красные пульсирующие вены под кожей.

Заражение.

Кахара вспомнил про крысу и, пожалев, что не может убить ее во второй и даже в третий раз, подсчитал, сколько времени у него осталось.

«День, может, два. Не больше».

Он вспомнил Селесту и обещание, которое ей дал. Если он издохнет от заражения, то не сможет его выполнить — это было очевидно.

Кахара порылся в своей походной сумке и извлек оттуда свое единственное возможное спасение и свое неизбежное проклятие.

Пила была ржавой и старой, но неожиданно достаточно острой. Кахара сделал жгут из куска ткани, наложил его на несколько пальцев выше места, где обрывались молнии зараженных вен, обработал лезвие небольшим количеством алкоголя из бутылки — а заодно сделал несколько больших глотков из горла — и сунул себе в рот палку, чтобы не откусить язык.

«Сейчас или никогда. Подари себе шанс или сдохни».

Пила с поросячьим визгом заходила по его коже, с легкостью, не свойственной старой ржавой пиле, взрезала кожу, тонкий слой жира, мясо мышц, вереницы кровеносных сосудов. Лезвие впилось в кость, посылая волны будто бы по всему скелету.

Кахара старался ни о чем не думать, только слушал это истеричное «вжик-вжик» и наблюдал, как его левая рука сначала накренилась под неестественным углом, потом повисла на одном только куске кожи. На этом же куске сдалась и пила, не сломалась, но как будто бы затупилась.

Расхаживать по подземелью, волоча почти отрезанную конечность за собой, было по меньшей мере глупо, поэтому Кахара раздраженно отбросил пилу в сторону и взялся кромсать последний кусок ножом. Кожа поддалась и разошлась.

Рука шлепнулась на землю.

Кахара как мог перемотал культю самым чистым куском ткани, смоченным в алкоголе, и добавил сверху уже не такой чистый бинт. Завязать узел получилось только с третьего раза, пусть и с помощью зубов.

Все было кончено.

Рука валялась, мертвая и не нужная. Наверное, стоило оставить ее прямо здесь, но Кахаре не хотелось отдавать свою верную руку на съедение безумцам и псам.

Поэтому он положил руку в холщовый мешок и запихал его в походную сумку, нервно хихикая.

Когда-нибудь он тоже станет безумцем, может быть гораздо раньше, чем ему бы хотелось.

Отредактировано (2024-10-22 23:04:12)

Анон · 2024-10-23 22:47:31

Тема: Паралич
Название: Вещь, которая живет в его доме
Фандом: оридж
Категория: слэш
Рейтинг: R - NC-17
Предупреждения: нон-кон, удержание в плену, персонаж с полным параличом тела и секс с ним, намеренные повторы, настоящее время, упоминается смерть других персонажей

▼690 слов⬍

В его доме живет вещь.

Она досталась ему бесплатно и обходится очень дорого, но Джонни ничего не имеет против. В конце концов, он сам на это решился, сам это выбрал.

Вещь зовут Майкл. Ему тридцать лет, и он прекрасен. Не идеален, но прекрасен.

Майкл мягкий, его приятно трогать и обнимать, его глаза по-прежнему напоминают Джонни о море, а внутри него все еще горячо, но уже не тесно.

Единственное, что портит Майкла — это нелепые ужимки, которые он не в силах сдержать, и его непокорность, категорический отказ принять свою новую реальность. И не важно, сколько раз Джонни словом и делом показывает, почему эту реальность принять просто необходимо, Майкл продолжает сопротивляться.

Продолжает умолять.

Продолжает говорить «нет».

Иногда Джонни думает о том, что в теории мог бы сделать Майкла податливым и послушным, улыбчивым и открытым, но всегда отказывается от этой идеи. Несколько раз, еще до того, как в доме поселился Майкл, Джонни пробовал сделать своим гостям лоботомию, и всегда это оканчивалось катастрофической неудачей.

Джонни готов простить Майклу все недостатки.

«Никогда не умирай. Ты мой. Ты моя вещь в моем доме, — думает про себя Джонни, наблюдая за беспокойно спящим на роскошной постели Майклом. — И я правда люблю тебя».

***

Чтобы дать Майклу привыкнуть к их совместной жизни, Джонни устанавливает четкий распорядок дня, расписывая все мелочи, даже самые незначительные. Например, он не просто пишет «чтение Достоевского вслух», но записывает название книги (на этой неделе будет «Идиот»), издателя, год издания, точное количество страниц в книге целиком и в куске, который был предназначен для прочтения.

Каждый вечер Джонни пишет подробные распорядки дня и каждое утро сразу после пробуждения зачитывает их Майклу.

Особенно ему нравится читать ту часть, где после исчерпывающего описания банных процедур Джонни не менее детально описывает секс.

Майкл чуть поворачивает голову влево, подальше от Джонни, и морщится. Если бы он мог, то, наверное, с головой укрылся бы одеялом и лег в защитную позу эмбриона или что-то вроде того.

Но Майкл не может. Легкий, почти незаметный поворот головы, гримасы и разговоры — это все функции, которые Джонни ему оставил.

— Будь ты проклят, — шепчет Майкл. Кажется, что он вот-вот расплачется и сдерживается из последних сил.

Джонни не может сдержать улыбки.

Ниже шеи Майкл всего лишь кукла, которая полагается на благосклонность своего хозяина. Игрушка, которой можно вертеть как угодно и когда угодно.

Майкл — вещь, которая живет в его доме.

И они оба это знают.

***

Джонни выносит ведро с использованными одноразовыми трусами и испачканными салфетками, возвращает на место таз для воды, мочалку и гель для душа с запахом морской соли, берет с соседней полки презерватив и гипоаллергенную смазку.

— Пожалуйста, — бормочет, почти шепчет Майкл. — Хотя бы сегодня, пожалуйста...

Но Джонни его не слушает. Он с легкостью задирает бесполезные мягкие ноги и крепит их с помощью длинных кожаных ремней к специальным креплениям в изголовье кровати, сделанным специально для Майкла.

Джонни осторожно размазывает смазку по идеально чистому — он всегда делал его идеально чистым — анусу. Майкл дергается, но с запозданием, потому что на самом деле не может чувствовать этого прикосновения, не может ощущать ничего, что происходит с его телом ниже шеи.

— Не надо, — умоляет Майкл, но Джонни уже нависает над ним и вставляет свой член в его анус, который не оказывает абсолютно никакого сопротивления.

Джонни стонет. Он получает удовольствие за них обоих, все его тело горит и ломится от наслаждения из-за простого прикосновения к горячей коже Майкла, из-за того, как его вечно мягкий пенис чуть ощутимо давит на живот, из-за его мягкости что снаружи, что внутри.

Когда часы на запястье предупреждающе вибрируют, Джонни ускоряется, почти жестоко толкаясь внутрь Майкла.

Тот что-то бормочет себе под нос и жалобно поскуливает, но затихает, когда Джонни кончает и, наконец, выходит из него.

Капли из презерватива оказываются на лице, груди и животе Майкла, и тот снова смешно корчится. С высоты еще не отпустившего его оргазма Джонни кажется, что в этом даже есть что-то милое.

— Скажи, ты меня любишь? — спрашивает он, задумчиво размазывая сперму по груди Майкла.

В его глазах цвета бездонного моря отчетливо читается «нет», но произнести эту мысль вслух он явно не решается. Боится.

«Ну и пусть».

— Это не важно. Важно только, что я люблю тебя. — Джонни улыбается и наклоняется вперед, чтобы снова прижаться к его телу и прошептать на самое ухо: — Даже если ты просто вещь, которая живет в моем доме.

Майкл плачет.

Анон · 2024-10-24 22:56:38

Тема: Галлюцинации
Название: Поражение
Фандом: оридж
Категория: гет
Рейтинг: PG
Предупреждения: смерть персонажа

▼323⬍

Анна знает, что Рика больше нет.

В конце концов, именно ей пришлось опознать его тело в холодном электрическом свете морга, именно ей, как и полагается верной жене, выпала печальная честь первой бросить щепотку земли на навечно закрытую крышку гроба.

А потом Анна снова начинает его видеть.

Сначала Рик просто мерещится ей в толпе, в незнакомых похожих лицах, в лицах, даже отдаленно на него не похожих, а его голос как будто зовет ее сквозь сон. Когда Анна вглядывается в чужие лица, то Рика там нет, а его голос оказывается простой игрой воображения.

Спустя месяц — точнее, через сорок дней — его очень даже реалистичное изображение впервые появляется в отражениях. Несколько раз, заметив в зеркале знакомую медную шевелюру где-то в другом конце комнаты, Анна вздрагивает и переводит туда взгляд, предсказуемо ничего не найдя.

А потом Рик перестает исчезать. Сколько бы Анна не сверлила его взглядом, он продолжает существовать и смотрит на нее будто хочет что-то сказать.

Анна занавешивает все окна и зеркала, перестает принимать ванну, отдав предпочтение душу, закрывает все поверхности, в которых так или иначе может проскользнуть отражение Рика.

Она перестает выходить на улицу.

Время идет, и Анна не хочет признаваться, что с каждым днем присутствие Рика в доме становится все очевиднее. Утром его любимая кружка двигается на дюйм влево, днем в микроволновке каким-то волшебным образом оказывается его любимый сэндвич, вечером телевизор сам собой включает его любимую передачу или фильм.

А потом Анна сталкивается с его точной копией на пороге собственной спальни.

— Зачем ты меня убила?.. — спрашивает Рик. Он прислоняется к дверному косяку и складывает руки на груди.

Она именно таким его и запомнила, вечно недовольным, пропитанным сарказмом и с до невероятных масштабов раздувшимся эго.

И теперь Анна знает, что ему ответить.

— Я просто захотела никогда больше не видеть твое лицо. Я тебя ненавижу.

Рик победно ухмыляется.

— Смешно, что в итоге ты проиграла самой себе, милая. Победила и проиграла.

Утром Анна записывается на прием к психиатру, и Рик следует за ней, не отставая ни на шаг.

Анон · 2024-10-25 23:44:08

Взгляд на тему в лучших традициях высказывания «Безумие — это точное повторение одного и того же действия, раз за разом, в надежде на изменение». У меня был один час и одна идея...

Тема: Безумие
Название: Лимбо
Фандом: оридж
Категория: слэш
Рейтинг: R - NC-17
Предупреждения: избиение с особой жестокостью, смерть персонажа, абьюз партнера и токсичные отношения

▼244⬍

Крис ничего не чувствовал, кроме опаляющей ярости, ничего не видел, кроме ярких бессмысленных всполохов перед глазами, ничего не слышал, кроме влажных звуков ударов.

Ненавижу. Ненавижу тебя, Алекс. Ненавижу тебя, мерзкая тварь, змея, чудовище, ублюдок, я хочу, чтобы тебя не существовало, сдохни, сдохни, сдохни же ты уже наконец.

Ярость отпустила Криса только тогда, когда окровавленные кулаки стали лупить больше по ошметкам головы, чем по самой голове.

Он слез с еще дергающегося трупа Алекса и отполз к дивану. Сил забраться на него у Криса не хватило, поэтому он просто прислонился спиной к мягкой обивке, безнадежно заляпанной кровью, и стал ждать.

Ждал он недолго.

Подергивания тела усилились, а потом прекратились совсем. Кости с жутким хрустом стали возвращаться на место, плоть и кожа, разлетевшиеся по всей комнате, стыдливо поползли обратно к своему хозяину, чтобы снова собрать уродливую маску его красивого лица.

Алекс нашел Криса своими новыми глазами, улыбнулся окровавленными изодранными губами и прошептал:

— Еще... Убей меня еще раз, любимый.

Эти слова были как толчок в спину, и Крис сразу же полетел в пропасть, потеряв над собой контроль. Рыча как дикий зверь он набросился на Алекса, разбил ему затылок об пол — свежую кровь уже нельзя было отличить от старой — и вновь принялся бить его кулаками по лицу, ломая кости, выбивая зубы, разбивая это уродливое и одновременно красивое лицо в мясо.

Алекс продолжал улыбаться, пока его рот не превратился в красную неоднородную массу.

Порочный круг замкнулся и отправил их в абсолютно такое же путешествие, как и в предыдущие двенадцать раз.

Анон · 2024-10-26 23:39:48

Тема: Истечение кровью
Название: Отчаяние
Фандом: Fear and Hunger
Категория: слэш
Персонажи/Пейринги: Крадущийся/Кахара
Рейтинг: R - NC-17
Предупреждения: нон-кон, смерть персонажа, обыгрывается игровая механика (я не шучу), НЕХ, кровь и насилие, настоящее время

▼417⬍

В катакомбах воняет. К сладковато-тошнотворному аромату разлагающихся трупов добавляется что-то цветочное, и это сбивает с толку.

Под ногами медленно ползет что-то живое.

Кахара проскальзывает мимо изуродованных этим проклятым местом тюремщиков, легко вскрывает с помощью отмычки дверь в нужную камеру, чтобы найти своего ценного пленника давно и безнадежно мертвым.

Его горло перерезано от уха до уха, и все вокруг залито уже несвежей кровью.

Кахара несколько раз зло пинает труп.

Все было зря.

Он ничего не получит, кроме дурных воспоминаний.

***

Отчаяние притупляет его реакции и инстинкты.

Когда какое-то существо с неестественно бледной кожей вдруг прыгает на него из-за угла, Кахара не успевает ничего сделать и падает на каменный пол, хорошо приложившись затылком.

Перед глазами все плывет, и Кахара невольно стонет от боли.

Существо издает заинтересованные щелкающие звуки и нависает над ним.

— Пошел прочь! — рычит Кахара и пытается отбиться своим мечом, но существо легко уворачивается от удара по голове и, размахнувшись, с оттяжкой бьет когтистой лапой.

Кахара несдержанно вскрикивает, когда острые когти распарывают кожу на его запястье в трех местах. Кровь мгновенно впитывается в перчатку.

Меч сам собой выпадает из ослабевшей руки.

Существо снова что-то довольно щелкает. Кахаре мерещится, что уродливый рог в его промежности затвердевает.

Или не мерещится.

***

Рог-член существа далеко не такой монструозный, как члены тюремщиков, способные разорвать все внутренности неподготовленной жертве, но пугающе острый, способный при неосторожном движении повредить кожу.

Существо не осторожничает.

Кахара шипит от боли, когда существо, разрезав штаны, взрезает ему заодно и кожу от заднего прохода почти до самых яиц. Возможно, это было осознанное или хотя бы инстинктивное решение существа, потому что оно смазывает свой рог-член кровью.

Этого недостаточно.

Когда внутрь — ему отчасти даже повезло, что существо решило обойтись имеющейся дыркой и не делать новую — врывается чужой горячий, чересчур твердый и острый отросток, крови становится больше. Кахара давится криком, впиваясь зубами в истерзанное запястье.

Еще не хватало пригласить на этот пир насилия тюремщиков. Их Кахара точно не переживет.

Существо начинает двигаться, и Кахара готов молиться всем богам, лишь бы это закончилось поскорее.

***

Кахара бредет по коридору, придерживаясь одной рукой за влажную стенку. Иногда ему приходится останавливаться, чтобы перевести дух, чтобы засунуть между ног новую тряпку и выбросить старую, пропитавшуюся кровью.

Тюрьма по сравнению с катакомбами кажется вторым домом. Кахара злобно пинает труп одного из тюремщиков, которых убил по дороге сюда, представляя на его месте существо.

Труп молчит. Ему все равно.

Кровь стекает по бедрам Кахары, теряется в рваных остатках штанов.

У Кахары болят голова, задница и запястья. Он не уверен, что сможет добраться до выхода из этого ада, но старается об этом не думать.

Анон · 2024-10-27 14:53:05

Анон пишет:

обыгрывается игровая механика (я не шучу)

Я сразу угадала механику! Какая всё-таки хорошая игра Тексты про Кахару уже тоже в цикл можно собирать.

Анон · 2024-10-27 23:41:29

Тема: Перерезанная глотка
Название: Избранная
Фандом: оридж
Категория: джен
Рейтинг: приблизительно R
Предупреждения: смерти персонажей (в основном детей), пытки, кровь, насилие над детьми, удержание в плену, упоминание рвоты и мочеиспускания, а еще:

▼маленький спойлер⬍

▼около 760 слов⬍

Еще задолго до того дня, когда жестокая рука гвардейца вытащила ее из безопасного пристанища, Мия знала, что с ней произойдет, потому что если заползти в самый угол клетки, где ее держали все это время, можно было увидеть лабораторию через небольшое окно внизу двери, а, значит, и все, что делали с жертвами.

Всех мальчишек, которых переводили из грязной клетки в лабораторию, ждала одна судьба.

Сначала несчастного сажали на стул прямо посреди комнаты. Взрослые долго ходили вокруг него и, судя по звукам, вливали внутрь какие-то растворы и зелья. Иногда мальчишек рвало, иногда — нет, иногда они ссались в портки, иногда стойко держались до самого конца.

И тем не менее финал для доброй дюжины мальчишек, которых Мия видела, был один. Короткий крик отчаяния — если таковой был — превращался в булькающее хрипение, а вокруг стула расплывалось большое кровавое пятно.

Любого, кого затащили в лабораторию, ждала только смерть.

Мия надеялась, что никогда там не окажется. Когда начинали звенеть ключи, особые ключи, которые носил только главный гвардеец, она всегда старалась забиться в самый дальний угол, спрятаться под рогожей, лишь бы взгляд пал не на нее.

И все же сегодня за ней пришли. Мия не услышала предупреждающего перезвона, потому что впервые за все время это случилось ночью, а не утром. Она была не готова и поплатилась за это.

Огромная мясистая рука главного гвардейца схватила ее за волосы и потащила за собой. У Мии была короткая стрижка — она постриглась сама, чтобы больше походить на мальчика, — но за несколько недель заточения волосы отросли достаточно, чтобы в них можно было вцепиться.

Мия скулила от боли и размахивала руками, пытаясь спросонья понять, что с ней происходило, но когда осознание догнало ее, гвардеец уже усадил ее на стул и привязал кожаными ремнями запястья и лодыжки к дереву.

— Боги, — едва слышно пискнула Мия, когда увидела в свете факелов лабораторию.

На огромной стене на огромном шкафу от пола до потолка стояли большие стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные части тел. Головы. Руки. Ноги. Гениталии.

Кое-какие головы Мия узнала; то были мальчишки, которые сидели на этом стуле до нее.

Не нужно было быть образованной аристократкой, чтобы понять — ее голова, ее руки и ее ноги скоро окажутся на этой же стене.

Мия задергалась на стуле, но ремни не поддавались, а ее трепыхания вызвали у гвардейца и стоявшего чуть поодаль мужчины в пурпурной мантии разве что смешки.

— Держи его, Поль, — скомандовал мужчина в пурпурной мантии. — Его Величество требует результатов, поэтому придется работать не покладая рук, пока не найдем хотя бы одного подходящего кандидата.

Она попыталась укусить гвардейца, когда тот потянулся к ней, но не рассчитала. За это ей дали знатную оплеуху, а в полуоткрытый рот запихали странный кляп с дыркой посередине.

Ее снова потянули за волосы, заставили запрокинуть голову. Мия увидела внушительных размеров кувшин в руках мужчины в пурпурной мантии.

Мия поняла, что вот-вот начнет издавать такие же звуки, какие еще вчера слышала в относительной безопасности своей клетки, и заплакала.

Жидкости было много. Даже очень много. Спасало только то, что у нее не было определенного вкуса, горечь сменялась на сладость, сладость на кислинку, кислинка на соленость, и так по кругу с каждым новым глотком.

Мия давилась слезами, соплями и самой жидкостью, но продолжала глотать. Ей даже в голову не пришло попытаться захлебнуться.

Она пила и пила. Пила и пила. Ее живот, казалось, раздулся до невозможных пределов, хотя под мешковатой одеждой этого не было видно.

А потом все кончилось. И кляп исчез.

Мия хотела было выдохнуть от облегчения, но вдруг нож вонзился ей в горло по самую рукоять.

Боги, как же это больно!

— О Великий, мы призываем тебя... — мужчина в пурпурной мантии что-то заговорил, но Мия его не слышала.

Она думала только о ноже в своем горле.

Почему так больно? Почему, почему, ну почему? Разве она недостаточно страдала? За что?

Лезвие резко ушло в сторону и вышло.

Кровь хлынула из огромной раны, заливая все вокруг. Мия хрипела, булькала, ломала ногти о подлокотники, дергалась всем телом.

Вот и все.

А потом Мия почувствовала сразу две вещи — внутри ее живота стало жарко, как будто она пила не непонятную жидкость, а самый настоящий огонь, а чья-то рука мимолетно коснулась ее промежности.

Мия моргнула.

— Это девчонка! — орал мужчина в пурпурной мантии, оплевывая гвардейца своей слюной с головы до ног. — Что ты натворил, идиот?! Она же...

Мия захотела подняться.

Лопнули ремни.

Мия захотела, чтобы все в лаборатории — кроме нее самой, разумеется —умерли.

Лопнули головы главного гвардейца и мужчины в пурпурной мантии.

Мия ощупала свое горло. Оно было влажным, скользким и перепачканным кровью, но целым. Жар внутри расползался волной силы по всему телу.

Это был не жар. Это был дар богов, которые сочли ее достойной. Ну, или что-то вроде того.

Мия рассмеялась чистым заливистым смехом ребенка и взмахнула рукой.

Дверь в лабораторию слетела с петель.

Отредактировано (2024-10-27 23:44:52)

Анон · 2024-10-27 23:43:00

Анон пишет:

Я сразу угадала механику! Какая всё-таки хорошая игра Тексты про Кахару уже тоже в цикл можно собирать.

Спасибо за комментарий, анон! :heart: Да, я как-то неожиданно увлеклась, опять вот сижу видосы пересматриваю про лор и все такое. :facepalm: Ну блин, очень уж подходит канон под ивент, что поделать)))

Анон · 2024-10-28 23:00:25

Название: Эванеско
Фандом: Гарри Поттер
Персонажи: Рон Уизли, упоминается Рон/Гермиона
Категория: джен с элементами гета
Рейтинг: R - NC-17
Предупреждения: самоослепление, кровь и насилие, смерти персонажей, АУ-постхог, где все кончилось плохо, персонаж сошел с ума

▼примерно 400 слов⬍

Заклятие исчезновения было непростым, но Рон верил, что у него все получится. Он понимал, как все устроено, потому что прочитал все подходящие книги, которые смог найти в заброшенной маггловской библиотеке, и несколько раз ему удалось поработать с настоящими образцам, используя и магию, и собственные дрожащие руки.

Рон не думал о том, что на образцах заклинание оказалось действенным лишь наполовину.

— Попробуем левый, — пробормотал Рон и направил палочку точно к своему глазу. — Эванеско.

К сожалению, заклинание удалось Рону лишь отчасти.

Его глазное яблоко не исчезло, а лопнуло.

***

Рону потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть к боли.

Он остановил кровотечение с помощью зелья, выпил еще парочку из своего секретного схрона, приготовленного как раз на такой случай, наложил на глаз повязку и обтер лицо и шею, но боль все никак не уходила, намертво вцепилась в его голову своими острыми зубками.

— Я, наверное, прилягу ненадолго, — он вздохнул и перевел взгляд своего единственного глаза на темную фигуру в дальнем углу комнаты. У фигуры была только часть головы, а обрубок на месте правой руки она прятала за спиной. — Ничего?

Она кивнула. Заклятье немоты, которое на нее наложили перед самой ее смертью, действовало даже теперь, когда она сделалась призраком, отзвуком, воспоминанием. Игрой воображения обезумевшего Рона.

— Это правда поможет мне с кошмарами? Я правда... забуду?

Еще один кивок.

— Вот и прекрасно. — Рон лег на лежанку и закрыл глаз. — Спокойной ночи, Гермиона. Я люблю тебя.

«Прости» застряло комом в горле.

Она подошла к нему и нежно погладила кровоточащей культей по волосам.

***

Два невидимых молота в одно мгновение превратили тело в кровавый блин. Рон еще не знал, кто именно это был, но от одного только этого вида его скрутило отчаяние.

Они умирали и проигрывали.

Все было зря.

Заклинание, пролетевшее мимо, отрезало руку и голову кому-то, кто стоял рядом, и тот беззвучно упал на изумрудную траву.

Рон закричал.

Все было точно таким же, как и обычно, но одновременно не совсем. Он понял это только теперь, когда упал на колени рядом с бездыханным телом.

Рон не мог разобрать лица. Не мог определить даже пол.

Вокруг разлетался в клочья мир, который они так хотели защитить, и с каждой секундой, с каждой новой чудовищной — или легкой — смертью Рон все меньше и меньше понимал, что происходило, что он вообще забыл на залитой кровью опушке на краю леса.

Когда ночной кошмар, длившийся вечность, отпустил его в реальный мир, Рон впервые за долгое время улыбнулся:

— У меня получилось...

Кто-то смотрел на него из темноты самого дальнего угла, но он не мог разобрать, кто именно. Не мог вспомнить.

Отредактировано (2024-10-28 23:03:15)

Холиварофорум

Объявление

#51 2024-10-15 21:20:36

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#52 2024-10-15 21:37:59

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#53 2024-10-15 23:36:16

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#54 2024-10-16 12:47:21

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#55 2024-10-16 23:35:25

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#56 2024-10-16 23:39:23

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#57 2024-10-17 22:37:50

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#58 2024-10-17 23:18:21

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#59 2024-10-17 23:22:58

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#60 2024-10-18 08:45:32

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#61 2024-10-18 22:59:10

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#62 2024-10-19 23:40:04

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#63 2024-10-20 22:04:44

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#64 2024-10-21 12:20:51

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#65 2024-10-21 22:48:51

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#66 2024-10-21 22:54:00

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#67 2024-10-22 23:03:40

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#68 2024-10-23 22:47:31

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#69 2024-10-24 22:56:38

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#70 2024-10-25 23:44:08

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#71 2024-10-26 23:39:48

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#72 2024-10-27 14:53:05

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#73 2024-10-27 23:41:29

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#74 2024-10-27 23:43:00

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

#75 2024-10-28 23:00:25

Re: Goretober-2024 [челлендж][творчество]

Подвал форума