Лодка плавно скользила по лазурным волнам. Качки, о которой всегда писали в приключенческих книжках, не ощущалось совсем, и Петунья про себя удивлялась, какие же слабаки все эти книжные герои. Что может быть неприятного в морской прогулке?
Отойдя от берега, Эарендиль направил лодку далеко в море и вел ее к горизонту, пока пляж не превратился в тонюсенькую линию и вовсе не скрылся с их глаз. Замирая от восторга, Петунья вскарабкалась на мачту. Но сколько ни всматривалась, не увидела и намека на берег. Она даже пожалела, что не может, подражая героям романов, закричать «Земля, земля!». Это герои книг днями и неделями скитались в море, отданные во власть коварных вод. Но капитан «Следующего за звездами» точно знает, в какой стороне спасительная суша, и непременно направит лодку в ту сторону, если попросить.
– Ну, как тебе вид? – спросил Эарендиль, когда она спустилась на палубу. – Согласись, заслуживает своего названия? – Он посмотрел на морскую гладь и с ностальгией добавил, что в Первую Эпоху Белегаэр казался еще больше. Аман, лежащий на другой стороне, был окружен туманами и чарами, и только свет сильмарилла проложил верный курс для «Вингилота».
Петунья невольно оглянулась на мачту, почти ожидая увидеть на ее верхушке сияющий несравненным светом самоцвет, и с языка у нее совершенно непроизвольно сорвалось:
– Ты не злишься на них? За то, что они сделали с твоим городом?
Она не называла имен, но им обоим и так было ясно, о чем речь. Аредэль, услышав ее слова, обернулась.
Эарендиль вместо ответа посмотрел на небо. Он стоял, задрав голову, так долго, что Петунья тоже посмотрела наверх. Вдруг, что-то происходит? Но небо было безупречно чистым, как бывало только летом, и солнце ласково дарило им последнее осеннее тепло.
– В такой хороший день совсем не хочется вспоминать про несчастья прошлого, – сказал, наконец, Эарендиль, улыбнулся ей и пошел к штурвалу.
Петунье только и осталось, что пробормотать вслед ему слова извинений. Она упала на скамью рядом с Аредэль и со стоном стыда спрятала лицо в ладонях.
– Маленькой девочке, такой как ты, не стоит волноваться о том, что давно прошло, – дав ей вдоволь посамоистязаться, сказала Аредэль и нежно погладила ее по спине. – Просто расти и будь счастливой. Никому и в голову не придет винить тебя за то, что было сделано не тобой.
– Но они моя семья, – упрямо прошептала Петунья, продолжая прятать лицо в ладонях.
– Эй! – Аредэль вдруг больно ткнула ее пальцем в бок, точно попав меж ребер, и Петунья с визгом подскочила. – Пришла в себя?
Петунья погладила ноющий бок и осторожно присела обратно на скамью.
– Разве не прекрасная погода? – Аредэль пересела к борту и, наклонившись, зачерпнула воды. – И море до чего же теплое. Ты купалась?
– Летом, – односложно ответила Петунья, но кузина хотела знать подробности, и ей пришлось расширить свой ответ. За воспоминаниями неловкость, как и боль в боку, прошла и забылась.
В середине разговора Эарендиль сказал держаться и так резко крутанул штурвал, что лодка накренилась, разворачиваясь. Когда ее нос повернул в сторону невидимого берега, опавший было парус вновь наполнился ветром.
– До чего же дядя удобно придумал, – почти серьезно похвалила Аредэль. – Ветер дует ровно в ту сторону, куда нужно.
Петунья сперва посмотрела на парус, потом поискала взглядом Нами. Девочка торчала на носу лодки, глядя вперед. Ее волосы развевались на ветру, а с лица не сходила широкая улыбка.
– Когда я стану большой, – сказала она как будто бы ни к кому не обращаясь, – я обязательно выйду в море! Обогну весь мир и нарисую карты каждого уголка! – Потом она хмуро свела брови вместе и, потрясая кулачком, прокричала: – Но я ни за что не буду пиратом! Ни за что! Мистер капитан, а вы не пират?
– Что такое пират? – с веселым недоумением переспросил Эарендиль.
Нами вытаращилась на него, а потом рассмеялась, будто в жизни не слышала ничего смешнее.
– Ну, вы тоже сказали, мистер! – утирая выступившие слезы, сквозь смех выдавила она. – Кто такие пираты! Умора!
Эарендиль оглянулся. Петунья с чувством ужасной неловкости пояснила, что пираты – это морские разбойники. Они нападают на чужие суда, грабят их и захватывают, или пускают на дно.
– Нет! – с отвращением в голосе воскликнул он. – Нет, ни в коем случае! Что за гнусные деяния! Даже помыслить мерзко! – Он наклонился к Нами и пояснил: – Я вышел в море, чтобы найти далекие западные земли, на чьи поиски десятками лет раньше уплыли мои отец и мать.
Глаза Нами зажглись восторженным огнем.
– Значит, вы путешественник! Я тоже буду путешествовать! И повидаю все-все-все моря и острова на свете! – Она раскинула руки широко- широко, будто пытаясь обнять весь земной шар, а Эарендиль подхватил ее и подкинул вверх. Девочка завизжала от восторга, наслаждаясь игрой, а потом вдруг радостно закричала: – Земля! Земля!
И правда, впереди показалась тонкая кромка пляжа. Влево и вправо от нее уходили скалы, поросшие елями и соснами, и далеко позади вверх вздымались белые отроги Морийских гор.
– Капитан! Капитан! – закричала Нами. – Давайте пойдем вдоль берега! Я хочу нарисовать карту побережья!
Эарендиль принес ей большой лист бумаги и писчие принадлежности. Вскоре выяснилось, что планы Нами нарисовать карты всего света не были пустыми словами. Девочка ловко водила пером, время от времени глядя на берег, чтобы проверить себя, и постепенно на бумаге появилась береговая линия. Нами старательно отметила песок и причал, набросала несколько елок и обозначила круглый вход сточной трубы, запримеченный Петуньей еще летом. Добавив еще несколько штрихов, девочка придирчиво осмотрела свое творение и с гордостью представила его взрослым.
Петунья, не сдержавшись, захлопала в ладоши, и несколько минут Нами купалась во всеобщих аплодисментах. Потом, вся раскрасневшаяся от похвалы, она поставила в уголке карты свой автограф и торжественно вручила карту Эарендилю.
Карта была нарисована, а значит, пора была возвращаться. Эарендиль направил лодку обратно к берегу. Петунья достала из своих закромов скатерть и расстелила ее прямо на палубе, а Аредэль выложила из корзинки сэндвичи и достала термос. Вот стаканы Лия отчего-то не положила, и пить пришлось, по очереди передавая друг другу крышку от термоса.
Постепенно ветер утих, и белоснежный парус безвольно повис. Эарендиль ловко сложил парус и достал весло. С помощью весла он нашел подводное течение, и вода сама понесла лодку к пляжу. Они закончили трапезу, когда лодку достигла причала и мягко ткнулась носом в его доски.
– Было весело? – Петунья наклонилась к Нами.
– Ага! – Нами схватила ее за руку. – Пойдем, скорее пойдем в таверну! Что, если мисс хозяйка нашла Бельмере?
Они попрощались с Эарендилем и направились в город. Нами тянула Петунью за собой, как упрямый ослик, перед чьей мордочкой висит аппетитная морковка, и Петунье, волей-неволей, приходилось ускорять шаг. Однако же, перед тем, как пройти проход в скалах на ту сторону, Нами вдруг остановилась, обернулась и посмотрела на море.
– Ночью придет большой шторм, – сказала она. Петунья удивилась. Море было ровным, как зеркало, и ни единый порыв ветра не проносился над его поверхностью. Нами посмотрела на нее: – Не беспокойся. Я уверена, мистер капитан тоже это понял. Просто не захотел тебя тревожить. Пойдем!
На пороге таверны Нами вдруг остановилась. За стойкой, нервно потягивая из большой кружки сидр, сидела худая молодая женщина. Частью выбритые под ноль волосы были выкрашены в розовый цвет и собраны в неряшливый хвост. Нами хлюпнула носом и с воплем «мама!» бросилась вперед. Бельмере, а это и вправду была она, резко обернулась, неосторожным движением опрокинув ополовиненную кружку, и, упав на колени, схватила девочку обеими руками.
Мать и дочь плакали, встретившись после разлуки.
Лия поманила Петунью к себе.
– Пусть поговорят, – шепнула она, собирая тряпкой разлитый сидр. – Мне еле удалось зазвать ее сюда. Она все не верила, что ее дочка здесь. Как прогулка?
Петунья отвела глаза от плачущих матери с дочерью и поделилась впечатлениями. В конце же, вспомнив странное замечание девочки, поделилась опасениями.
– Шторм? – Лия кивнула. – Ну, дядя говорил, перед штормом на море всегда устанавливается штиль. Так что вполне может быть. Спасибо, я предупрежу остальных. – Она позвала нескольких горожан и попросила их разнести по городу предупреждение о грядущей непогоде.
– Кофе и яблочные конвертики, хозяйка, – раздался знакомый голос, и на соседний стул опустился Оле Лукойе собственной персоной. – Прибыл так быстро, как только смог. Кого нужно вывести из мира грез?
Петунья показала на Нами в объятиях Бельмере. Рейниру хватило одного взгляда, чтобы понять, кто нуждается в его помощи. Он согласно кивнул и взял чашку.
– У меня будет время выпить чашку кофе.
Рейнир оказался прав. Он допивал кофе, когда к ним подошла Бельмере. Она несла Нами на руках. Девочка так крепко вцепилась в нее, что Петунья испугалась, как они будут их разделять. Но все вышло донельзя просто. Рейнир достал свою особую спринцовку и нежно прыснул сладким молоком в глаза девочки.
– Мама… – Нами стоически боролась, но ее глаза предательски слипались. – Я хочу… остаться с тобой…
Бельмере нежно поцеловала ее в лоб и, нехотя, передала спящего ребенка магу.
– Я буду навещать тебя во снах, обещаю!
Рейнир раскланялся со всеми и, подхватив свой неизменный зонт, вышел прочь. Стоило оказаться на улице, разноцветный зонт раскрылся над его головой, и маг с девочкой пропали.
Бельмере тяжело опустилась за стойку.
– Хозяйка, рому.
Домой Петунья возвращалась уже в темноте. Она задержалась. Бельмере пила как черт и рассказывала всякие истории из своей карьеры морского дозорного и из детства своих дочерей, постоянно сбиваясь и начиная с начала. Только когда она отрубилась от количества выпитого, Петунья ушла. К ночи погода ухудшилась. Сильные порывы ветра гнали опавшую листву и гнули деревья. Текущая по дну пропасти Бруинен возмущенно ревела, и ее брызги почти долетали до тонкого белого мостика, соединяющего оба края ущелья.
Затишье перед бурей, вспомнила Петунья слова Лии и прибавила шагу.
Ночью пришел обещанный шторм.
в каноне у него ни единого намека на какую-либо романтическую линию. Но, как говорится, я старый яойщик и не знаю слов любви. Слешерская призма работает во всю.
Даёшь тётушку Пит/Маэдрос... кто бы он ни был... 
не читала я Сильмарион. 