Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

Анон · 2025-01-23 16:49:37

Аноны в Кинотреде так смачно обсуждают нового Носферату, что я аж дождаться не мог, пока его сольют на рутрекер. Сегодня, наконец, это произошло - я скачал, ночью буду деградировать наслаждаться зрелищем.

Ну и чтобы не потерялось, прекрасное:

Анон пишет:

▼коллаж "смерть Носферату в 1922, 1979, 2023, 2024"⬍

Анон пишет:

Да понятно, что они все Дракулы, т.к. первоисточник все равно роман Стокера.
Кроме нового. Его я буду звать Дракослав Носферанский.

Отредактировано (2025-01-23 16:49:55)

Анон · 2025-03-20 01:35:29

Кратко о "Носферату" - тягомотно что пипец. Ладно вомпер не дрочный (это не баг, это фича) - но он еще и не страшный! :bubu:
И ведь даже не свалишь на усы актерскую халтуру: Скарсгард умеет в жуткую хтонь, истинно говорю как свидетель Пеннивайза!

Анон · 2025-03-20 01:50:24

Я очень давно ничего не писал здесь, но кажется, основной ИРЛ-завал я разгреб, и теперь могу продолжить перевод и выкладывать его более-менее регулярно.
Поскольку в этом безблоге появилась вторая страница (наконец!), я решился на эксперимент: буду выкладывать новые главы и в новых комментах (чтобы для чтения обновлений не пришлось перелистывать безблог), и в общий коммент книги (для тех, кто предпочитает читать всю книгу разом).

Итак, 8 глава "Смерть в интерьере", в которой Саймон немного дуется от ревности и выясняет кое-что любопытное об инциденте на автограф-сессии.

▼Глава 8⬍

Ну и любящая же семейка эти Харвуды, подумал я, наблюдая, как Зик Харвуд размахивает руками в попытке устоять на ногах. Наконец ему это удалось. Он выпрямился над банкой краски, о которую чуть не споткнулся, покраснев и пыхтя от усилий.

Диттани не обратила на него ни малейшего внимания. Вместо этого она с величайшим спокойствием развернулась к нам спиной и вновь занялась работой. Небезопасная поза в сложившейся ситуации: Харвуд показался мне мстительным типом, способным сбить ее с ног метким броском.

Похоже, Мойра Рис-Морган придерживалась того же мнения, потому что она встала перед Харвудом, загораживая от него сестру:

— Зик, дорогой, — негромко заворковала она, — может, поднимемся ненадолго наверх, дадим ногам отдых? Или погуляем по саду? Он очарователен. Пойдем.

То ли сработал медовый голосок помощницы, то ли угроза сестры имела некий глубинный смысл, но Зик покинул поле боя, позволив миссис Рис-Морган увести себя через французское окно.

Я отошел в сторону во время ссоры, и Пирс Лимпли, кажется, позабыл о моем присутствии, обняв Диттани Харвуд за плечи. Благодаря своему чуткому слуху я слышал каждое слово, которое он прошептал ей на ухо:

— Диттани, дорогая моя, разве это разумно? Ты же его знаешь. Он найдет способ заставить тебя поплатиться. Не надо было этого делать.

— О, Пирс, не веди себя как трусливая старушенция, — Диттани стряхнула его руку, — Зик вполне способен попытаться отомстить мне, но пусть будет осторожен, иначе обнаружит парочку отборных фамильных секретов на первой странице самой скандальной газеты, какую я смогу найти. Я устала терпеть его нелепые выходки.

— Ты же не серьезно? — зашипел Пирс, — Подумай, что станет с нами. С нашей работой! Что мы будем делать?

— Отстань, Пирс, ты меня утомил, — Диттани демонстративно сосредоточилась на покраске камина.
Я увидел достаточно. Охладивший пальцы под ледяной водой Подручный номер Три, которого я встретил у выхода, с неприязнью на меня покосился, но дал спокойно уйти.

— Как мило, — пробормотал я.

Стоит за ним присмотреть. Нет ничего хуже затаившей обиду мстительной дивы, мне ли не знать.

Я решил найти Джайлза. Ему уже наверняка удалось достаточно успокоить мать, чтобы вернуться в Лорел-коттедж и поработать со мной в тишине и покое.

Я начал с библиотеки. Удачно: Джайлз был там, с угрюмым видом сидел за столом и пялился в пространство.

— Ну что, Джайлз, — спросил я самым веселым тоном, — готов поработать?

— О, Саймон, — простонал он, — что мне делать с этим жутким беспорядком? Мама пышет гневом, она в такой ярости впервые со смерти отца, а этот невыносимый идиот черти что творит с нашей гостиной.

— Насчет последнего не стоит беспокоиться, мальчик мой. Я только что из гостиной, там всё выглядит вполне прилично. По крайней мере, то, что успели сделать. Ни одного красного пятнышка.

— Уже что-то, - просиял Джайлз, — осталось убедить Харвуда не использовать запись, на которой мама кричит словно рыботорговка. — увидев выражение моего лица, он осекся. — Он намерен использовать эти кадры, верно?

— Скорее всего, — Я кратко изложил отвратительную сцену, свидетелем которой стал, заставив Джайлза поморщиться. — Несомненно, это только придало ему решимости добиться задуманного.

— Будь проклят тот день, когда мама увидела передачу этого человека. Что мне делать, Саймон? — Джайлз снова застонал: — Мама ожидает, что я с этим разберусь.

Это был, конечно, интересный поворот событий. Обычно леди Прунелла предпочитала брать всё в свои руки, задвинув Джайлза на второй план. Но в последнее время, заметив признаки взросления сына, милая дама несколько ослабила вожжи, позволяя ему поступать по-своему. И теперь на него неумолимо надвигался выпускной.

— Не уверен, что ты можешь что-то с этим сделать, Джайлз, — прямо сказал я. — Разве что подкупить оператора, чтобы тот потерял кассету.

— Неплохая идея, — лицо Джайлза прояснилось. — Но будет лучше, если я поговорю об этом с Клиффом. Возможно, ему удастся уговорить оператора за меня.

— Несомненно, Клиффи будет просто счастлив оказать тебе услугу, — несмотря на все усилия, я не смог удержаться от язвительного тона. — Скажи ему: «Прыгай, как лягушка», и уверен, он спросит: «Как высоко?»

— Что? — не понял Джайлз.

Я раздраженно покачал головой:

— Южанизм, Джайлз. Показывает, откуда я родом. Не обращай внимания. Я вернусь к работе в Лорел-коттедж. Полагаю, ты будешь слишком занят, чтобы присоединиться ко мне.

— Не уходи в таком настроении, Саймон, — устало попросил Джайлз. — Можешь поверить, я предпочел бы поехать с тобой в Лорел-коттедж, чем оставаться в этом сумасшедшем доме. — Он встал. — Но благоразумие – лучшая часть доблести и все такое, поэтому придется остаться и за всем присмотреть. Если я этого не сделаю, скорее всего, мама кого-нибудь убьет. Не то чтобы я мог ее винить.

— Всего хорошего, Джайлз. Увидимся завтра?

Джайлз проигнорировал мою ребяческую обиду и примирительно улыбнулся:

— Может, придешь сегодня на ужин? Поможешь приглядеть за этими психами? Мне бы пригодилась твоя помощь, Саймон.

Растроганный и пристыженный за приступ злости, я ответил:

— Конечно, мальчик мой. Я буду рад оказать любую посильную помощь. Во сколько?

— В восемь, вместо семи, как обычно, — сказал Джайлз, — телевизионщики работают допоздна, не то что мы, деревенские увальни.

— Тогда до встречи.

Холл был пуст, когда я подошел к парадному выходу из Блитерингтон-холла. Небо затянуло тучами, предвещая дождь. Как раз такой день, как я люблю.

Я припарковал машину у Лорел-коттеджа, но вместо того, чтобы зайти в дом и вернуться к работе, пошел в деревню пешком. Я подумал, что могу зайти в книжный магазин к Тревору Чейзу. Возможно, Тревор узнал что-нибудь новое о загадочном мужчине, напавшем на Зика Харвуда во время раздачи автографов.
Когда я вошел, в магазинчике было тихо и пусто — ни одного покупателя. Я громко поздоровался, и несколько мгновений спустя Тревор вышел из своего офиса в подсобке.

— Привет, Саймон, — сказал он. — Как дела?

— Все в порядке, Тревор, а у вас?

— Довольно неплохо, — он подошел поближе и сел на табуретку за стойкой. — Вообще-то, я даже рад тишине и покою.

— Да, проводить такое крупное мероприятие наверняка было утомительно.

Тревор кивнул:

— Подобные встречи весьма полезны для прибыли, но невероятно напрягают, — он вздохнул. — Да еще этот инцидент. Можете себе представить, как это было неприятно.

— Безусловно, — согласился я. — Тем более, подозреваю, что это могло быть инсценировано.

Тревор заинтересованно склонил голову набок:

— Инсценировано? Кем и с какой целью?

Я пожал плечами:

— Кем именно, я точно не знаю. Но что касается цели – уверен, кто-то захотел поставить Харвуда в неловкое положение. Вы, вероятно, были слишком заняты, чтобы заметить, как продюсер Харвуда заснял всё на видео.

—Ага, а вот и свет забрезжил, — Тревор по-волчьи оскалился. — Думаете, красавчик-продюсер мог иметь какое-то отношение к инсценировке инцидента?

— Нисколько бы этому не удивился. Уж любви меж ними нет, это точно.

Я подумал было раскрыть Тревору секрет о том, что Харвуд планировал бросить Клиффи, но решил, что не хочу раскрывать, каким образом узнал этот пикантный факт.

— Не могу себе представить, чтобы этот, напыщенный придурок Харвуд хоть у кого-нибудь пользовался любовью, — Тревор поморщился. — Я встречался со многими писателями с тех пор, как стал владельцем книжного магазина, и если не считать одного титулованного автора триллеров, который был самым неприятным придурком, которых я когда-либо имел несчастье знать, Харвуд занимает первое место в моем списке тех, кого я никогда не приглашу снова. Неважно, сколько бы я не выиграл от его присутствия. Он слишком раздражает и доставляет слишком много хлопот, чтобы оно того стоило. Жизнь слишком коротка.

— Я видел эту лапушку за работой, — посочувствовал я. — Могу только представить, как он вел себя здесь.

— Как особа королевской крови, не меньше. Уверен, он явно воображает себя таковой.

— Да, он питает здоровое уважение к собственной значимости, — ухмыльнулся я. — Какой бы преувеличенной та ни была.

Тревор рассмеялся:

— Несмотря на то, что зеленая краска забрызгала весь мой ковер, должен признать, зрелище Харвуда, получившего по заслугам, того стоило.

Я взглянул на место, куда попала краска. Ни одного пятнышка.

— Кто-то мастерски всё отчистил.

— Я передам им твой комплимент, — пообещал Тревор. — Помощник Харвуда, Лимпли, заплатил достаточно, чтобы я об этом позаботился. Думаю, они не хотели, чтобы я поднял шум. — Он нахмурился. — Я собирался вызвать местного бобби, но они настояли на сохранении тайны.

— Не совсем та реклама, которую приветствовал бы Харвуд.

— Нет, — согласился Тревор. —Но я ожидал, что они будут немного более обеспокоены. Я слышал разговор Харвуда и Лимпли, когда они думали, что остались одни. Я так понял, что это не первый подобный инцидент. Харвуд в последнее время страдает от разных нападений вроде этого.

—Интересно, — сказал я. — Не готовится ли некто к чему-то более экстремальному?

Тревор рассмеялся:

— Как раз то, что тебе нужно, Саймон. Очередной труп, о который можно споткнуться. Не успеешь оглянуться, как в нашей деревушке будет самый высокий уровень убийств в королевстве.

— Очень смешно, — сказал я, не желая признавать уместность попыток Тревора пошутить. — Полагаю, мне пора вернуться домой и приступить к работе.

Искренний смех Тревора звенел в моих ушах, когда я вышел из книжного магазина и побрел по аллее к коттеджу Лорел.

Тревор просто дразнил меня, хотя у него и были некоторые основания, но позже вечером я пожалел о том, что его шутка оказалась пророческой.

Весь готовый на настоящий момент перевод целиком

Отредактировано (2025-03-20 01:59:11)

Анон · 2025-03-25 20:24:06

9 глава "Смерть в интерьере", в которой Саймон ловит прилив вдохновения, и приходит на званый ужин, которому, увы, не суждено начаться.

▼Глава 9⬍

Оставшуюся часть дня я провел за работой. Конфликты, свидетелем которых я стал в Блитерингтон-холле, дали мощный толчок моему вдохновению (метафорически, разумеется), и я засел за клавиатуру, полный сил. Я придумал новый псевдоним для серии уютных детективов, тем более что события последних нескольких дней подали мне пару идей для первой вылазки Дианы Дорчестер в преступный мир.

К тому времени, когда пришла пора собираться на ужин в Блитерингтон-холле, я набросал сюжет, составил список персонажей, их характеров, внешности и мотивов и набросал две черновые главы. Нет ничего более приятного, чем писать, когда накатывает прилив вдохновения.

Однако взгляд на часы предупредил меня, что я должен прерваться, если не хочу опоздать в Блитерингтон-холл. Я неохотно выключил компьютер, убрал в папку напечатанные страницы, а затем, перепрыгивая через ступеньки, поднялся в ванную за вечерней таблеткой, опоздав с приемом всего-то на полчаса.
Десять минут спустя я был подобающе одет. Леди Прунелла предпочитала вечерние наряды, и я не возражал потакать ей в этой мелочи. Должен признать, черный костюм придавал моему отражению в зеркале еще более мрачный вид (да, мы можем видеть свое отражение – не верьте в голливудскую чушь).

«Ягуар», тихо мурлыкая, ехал по тихой деревенской улице к Блитерингтон-холлу. Если бы время не поджимало, а погода не была такой дождливой, я мог бы пройтись пешком. Путь от Лорел-коттеджа до поместья Джайлза был недолгим, а я в тот момент чувствовал себя достаточно беспокойно, чтобы порадоваться физической нагрузке. Но мне не хотелось появляться на ужине мокрым и перепачканным, тем более с опозданием, отсюда и «Ягуар». Я припарковался во дворе Холла и взял с заднего сиденья зонтик. Можно было добежать до двери, но я предпочел подойти более торжественно.

Я поднял молоток, уронил его, и через секунду Томпсон открыл дверь. Отступив в сторону, он подождал, пока я войду.

— Добрый вечер, Томпсон, — поздоровался я, складывая и вручая ему зонтик.

— Добрый вечер, профессор, — он рассеянно повесил его на сгиб локтя. – Сэр Джайлз и леди Прунелла ждут вас в библиотеке.

— В библиотеке? Ах да, вход в гостиную всё ещё под запретом.

Томпсон кивнул и зашагал прочь, забыв о зонтике, болтавшемся на руке. Я последовал за ним до двери библиотеки, которую он открыл, объявив о моем приходе.

Тихий гул разговора на мгновение смолк. Джайлз с матерью и Клиффом Уэзерстоуном стояли возле стола, а Пирс Лимпли, Диттани Харвуд и Мойра Рис-Морган сгрудились на диване в другом конце комнаты.

— Добрый вечер леди Прунелла, Джайлз. Уэзерстоун.

Последний, как я с удовольствием заметил, надел спортивный пиджак и рубашку без галстука. Леди Прунелла смотрела на него с неодобрением. Джайлз, напротив, выглядел в вечернем костюме весьма благородно. Мальчик становился всё более изысканным и утонченным.

Леди Прунелла заметила мое появление и обратилась ко мне с приветствием:

— Добрый вечер, Саймон, — я чуть не упал от неожиданности. Не припоминаю, чтобы она когда-либо называла меня по имени. — Рада, что вы смогли присоединиться к нам этим вечером.

Не слишком тонкий акцент на слове «вы» меня позабавил, особенно когда я заметил, как на это отреагировал Уэзерстоун: он отступил от леди Прунеллы и Джайлза на несколько шагов.

— Дорогая леди, — ответил я, — мне, как всегда, доставляет огромное удовольствие быть приглашенным на ужин в Блитерингтон-холл.

Ослепительная улыбка леди Прунеллы не оставляла сомнений в том, что мои акции взлетели до небес в тот момент, когда Уэзерстоун ушел дуться в углу. Джайлз не обратил на него внимания; вместо этого он улыбнулся мне.

— Добрый вечер, Саймон, — сказал он. — Мы начнем ужинать, как только мистер Харвуд соизволит к нам присоединиться.

Он слегка повысил голос, но троица на диване либо его не услышала, либо предпочла не понять. Я взглянул на часы. Десять минут девятого, Харвуд не так уж и беспардонно опаздывал, но леди Прунелла была ярой сторонницей пунктуальности. Впрочем, если нам повезет, возможно Харвуд решит поужинать в своей комнате.

Болтая с Джайлзом и леди Прунеллой о безобидных деревенских делах, я не спускал глаз с Уэзерстоуна и остальной свиты Харвуда. Уэзерстоун держался в своем углу, старательно всех игнорируя, в то время как Лимпли, мисс Харвуд и миссис Рис-Морган продолжали взволнованно перешептываться между собой.

Пока леди Прунелла рассуждала о чем-то, вроде квот на цветы в церкви Св. Этельвольда, я прислушался к разговору на диване.

— Завтра, — говорил Пирс Лимпли, — мы должны любой ценой избежать конфронтации. Диттани, дорогая, что бы ты ни делала, держись подальше от Зика. Ситуация не должна выйти из-под контроля еще сильнее. Сегодня Зик был в таком настроении, что неизвестно, что он может выкинуть.

— Откровенно говоря, Пирс, — прошипела в ответ Диттани, — плевать мне на Зика. Его истерики и оскорбления у меня вот где, — она рубанула левой ладонью воздух чуть выше своей макушки, — С ним невозможно работать. Я подумываю о том, чтобы завтра же вернуться в Лондон. Вы прекрасно справитесь без меня.

— О нет, Диттани, — расстроилась Мойра Рис-Морган. — Пожалуйста, не говори так. Ты же знаешь, как огорчится Зик, если тебя здесь не будет. В конце концов, он полагается на твое чувство цвета. Он не признает этого, бедняжка, но это единственная область, в которой он полностью полагается на твой хороший вкус.

— Как вы считаете, Саймон? — сказала леди Прунелла, привлекая мое внимание.

Я понятия не имел, о чем речь, и взглянул на Джайлза в поисках подсказки. Тот, будучи умным мальчиком, догадался, что я не обращал внимания на слова его матери, и немного подождал, чтобы посмотреть, как я буду выкручиваться. Но затем сжалился и сказал:

— Мамочка, ты же знаешь, что не стоит просить Саймона повлиять на Летти Батлер-Мелвилл в таких вопросах. Он не может бегать между вами, словно дипломат, работающий над сближением воюющих стран.

— В самом деле, Джайлз, — надулась леди, — ты иногда склонен к необоснованным преувеличениям.

Я улыбнулся, чтобы разрядить внезапное напряжение:

— Тем не менее, дорогая леди, Джайлз прав. Мне не стоило бы вмешиваться в такие дела. Я не хочу, чтобы ни вы, ни добрая супруга викария презирали меня. Кроме того, я, как и всегда, полагаюсь на ваш опыт.

Несколько успокоившись, леди Прунелла примолкла, углубившись в размышления. Я снова взглянул на часы; было почти восемь тридцать.

«Где этот несчастный? Долго нам его еще ждать?»

Джайлз наверняка подумал то же самое, потому что тоже взглянул на часы:

— Слушайте, Лимпли, — обратился он к помощнику Харвуда, — где черти носят Харвуда? Нам уже пора приступить к ужину, прежде чем повару придется возвращать всё обратно в духовку.

Пирс Лимпли поднялся с дивана:

— Прошу прощения, сэр Джайлз. Полагаю, мы совершенно потеряли счет времени. Я не знаю, где может быть Зик. Мы с ним разговаривали в его комнате около семи тридцати, и он уже одевался к ужину. Я напомнил ему о времени, и он заверил меня, что не забыл, — он пожал плечами.

Мойра Рис-Морган нахмурилась:

— Я разговаривала с ним за несколько минут до этого. Кажется, прежде чем присоединиться к нам, он намеревался что-то проверить в гостиной.

— Это было чуть больше часа назад, — заметил Джайлз.

Диттани Харвуд фыркнула:

— Тогда он, вероятно, все еще возится в гостиной. Иногда он теряет счет времени, особенно если ему приходит в голову что-нибудь изменить, — она встала. — Полагаю, мне следует пойти и напомнить ему, что пора ужинать.

— Нет, нет, дорогая, — возразила Мойра Рис-Морган, торопливо поднимаясь с дивана. — Позволь мне этим заняться, — она обратилась к Джайлзу и леди Прунелле. — Прошу прощения, сэр Джайлз, леди Прунелла. Я посмотрю, что задержало Зика, и мы сразу придем.

Она поспешила выйти за дверь, и все мы неторопливым шагом последовали за ней по коридору, ведущему к дверям столовой, рядом с гостиной. Миссис Рис-Морган остановилась, попытаться открыть двери гостиной, но, обнаружив, что те заперты, постучала и крикнула: «Зик! Впусти меня».
Она подождала, затем постучала снова. Ответа не последовало. Пока мы все молча наблюдали, она направилась к входной двери.

— Подождите, миссис Рис-Морган, — окликнул я, и она остановилась. — Наверное, дождь ещё идет. Нет необходимости выходить и мокнуть, — я повернулся к Джайлзу. — У кого есть ключ?

— Скорее всего, у Харвуда, — ответил Джайлз. — Он настоял на том, чтобы ему передали все ключи. Лимпли, у вас есть ключ?

Лимпли покачал головой:

— Нет.

— А нет ли где-нибудь дубликата? — спросил я у Джайлза.

— Есть универсальный ключ. Он у Томпсона.

Джайлз подошел к колокольчику возле двери, ведущей в в кухню, и позвонил. Несколько мгновений спустя пришел Томпсон.

— Да, сэр Джайлз?

— Универсальный ключ, Томпсон, — сказал Джайлз. — Он у вас с собой? Нам нужно открыть двери в гостиную. Мистер Харвуд, похоже, исчез.

— Разумеется, сэр, — сказал Томпсон так, словно пропавшие гости были обычным явлением в Блитерингтон-холле. — Если вы дадите мне минутку, сэр, я принесу ключ.

— Конечно, — ответил Джайлз. — Мы подождем здесь.

Пока мы ждали возвращения Томпсона с отмычкой, никто не произнес ни слова, однако я чувствовал, как кто-то в группе гудит от предвкушения, словно провод под током. Лимпли, Диттани, миссис Рис-Морган и Уэзерстоун сбились в кучу так близко друг к другу, что я не мог определить, от кого из них исходило напряжение. Язык тела не выдавал никого.

Наконец вернулся Томпсон, и Джайлз чуть не выхватил ключ из его рук. Я следовал за Джайлзом по пятам, когда, открыв дверь, он вошел в гостиную. Я шел прямо за ним. Прежде чем мы с Джайлзом сумели осознать, что видим, остальные уже столпились позади нас.

Из толпы за моей спиной раздался коллективный вздох. А затем Мойра Рис-Морган начала кричать.

Весь готовый на настоящий момент перевод целиком

Отредактировано (2025-03-25 20:25:26)

Анон · 2025-03-30 18:24:49

10 глава "Смерть в интерьере", в которой наконец-то появляется труп, а Саймон флиртует с красавцем-инспектором

▼Глава 10⬍

Нашим шокированным взорам предстало поразительное зрелище. В комнате все еще царил беспорядок, вызванный попытками переделать интерьер, но в самом центре хаоса находился оазис смертоносного порядка. Зик Харвуд сидел на лучшем диване леди Прунеллы, единственном предмете мебели, который, как я помню, оставался в комнате в тот день. Его телу придали такую позу, чтобы он выглядел так, будто наслаждается аудиенцией у вдовствующей герцогини.

Не удовлетворившись тщательной усадкой трупа, убийца вымазал лицо и руки Харвуда красной краской, которая причинила леди Прунелле столько страданий. Весь его костюм тоже был покрыт причудливыми красными потеками, резко контрастировавшими с темно-синей тканью.

Ноги Харвуда были скромно скрещены в лодыжках. Рядом с телом на диване лежал длинный лоскут ткани. Одна красная рука ласкала его, словно Харвуд подчеркивал хозяйке его достоинства.

Мойра Рис-Морган перестала кричать и захныкала. Два человека протиснулись мимо нас с Джайлзом и приблизились к трупу. Пирс Лимпли и Диттани Харвуд бросились на помощь своему павшему лидеру. К ним вскоре присоединилась Мойра Рис-Морган. Увы, я знал, что они опоздали. Харвуду уже не мог помочь ни один человек. Я узнаю мертвецов, когда вижу их.

Лимпли и мисс Харвуд тщетно пытались привести Харвуда в чувство, сжимая его руки и проверяя пульс. Миссис Рис-Морган, стоявшая между ними, протянула руку и дотронулась до лица мертвеца. Клифф Уэзерстоун пытался увести миссис Рис-Морган. В этот момент леди Прунелла решила устроить истерику, привлекая наше внимание к ранее незамеченной детали.

— Стена! Взгляните на стену! — вопила леди Прунелла. Кто-то – возможно, убийца? Или жертва? – начал красить одну из стен той же красной краской, которая покрывала труп.

Пока Джайлз хлопотал вокруг своей матери, я выдвинулся вперед, чтобы не дать остальным еще больше разрушить место преступления.

— Отойдите отсюда, — приказал я громким, твердым голосом. От неожиданности они сделали, как велено. Руки Харвуда упали по бокам. Придется запомнить их исходное положение, чтобы рассказать полиции.

Пирс Лимпли собрался было возразить, но я прервал его:

— Вы ничем не можете ему помочь, — сказал я. — Ему уже не помочь. Надо оставить всё как есть и вызвать полицию. Теперь это их дело.

— Полицию? — пискнул Лимпли.

— О, Пирс, не будь идиотом, — Диттани даже не пыталась скрыть испепеляющее презрение. — Ты же не думаешь, что Зик сам изрисовал себя, а затем покончил жизнь самоубийством? Очевидно, кто-то сделал это с ним.

Внезапно охваченная волнением, она отвернулась.

— О, бедный дорогой Зик, — простонала Мойра Рис-Морган голосом, хриплым от пролитых слез. — Какое чудовище сделало это с тобой?

Она отвернулась и уткнулась лицом в надежное плечо Клиффа Уэзерстоуна.

— Будьте любезны все покинуть комнату, — я снова повысил голос.

Джайлз вывел мать из гостиной, наконец добившись того, чтобы она перестала бубнить о красной краске на стенах. Клифф Уэзерстоун бросил на меня крайне неприязненный взгляд, но деликатно взял Мойру Рис-Морган за руку и вывел ее из комнаты. Лимпли и Диттани последовали за ними, причем Диттани в последний раз оглянулась через плечо, прежде чем я закрыл за нами дверь.

Джайлз оставил мать ради того, чтобы позвонить полицию.

— Мы могли бы пройти в столовую, — предложил я, выдвигаясь вперед, чтобы сопровождать леди Прунеллу. — По крайней мере, нам всем не помешало бы выпить чего-нибудь покрепче в ожидании прибытия властей.

Я потащил за собой безответную леди Прунеллу, и остальные безропотно последовали за нами. Томпсон появился как раз в тот момент, когда я усадил леди Прунеллу на ее привычное место, а остальные нашли себе стулья и сели.

— Полагаю, бренди для всех, Томпсон, — проинструктировал я дворецкого.

— Очень хорошо, сэр, — ответил он так, словно ничего непредвиденного не произошло. — Я скажу повару придержать ужин.

Вошел Джайлз, и я поманил его к себе:

— Джайлз, ключ у тебя? Нужно запереть дверь до прихода полиции.

Он похлопал себя по карману брюк:

— Уже сделано, Саймон, — а затем протяжно выдохнул: — Просто катастрофа, — и наклонился ближе. — Как думаешь, кто это сделал?

Мы оба обвели взглядом собравшуюся за столом компанию. За исключением Мойры Рис-Морган, тихо всхлипывающей в носовой платок, никто похоже не оплакивал кончину Харвуда. Лимпли, Диттани и Уэзерстоун взяли со стола льняные салфетки, безуспешно пытаясь оттереть красную краску с рук.
Краска на трупе еще не высохла, и если убийцей был один из них, то было весьма умно потрогать тело, чтобы объяснить случайные пятна на руках.

Я попытался восстановить в памяти время, проведенное в библиотеке до того, как мы обнаружили труп. Были ли на ком-либо следы красной краски? Насколько я помнил, нет.

Поскольку двери гостиной были заперты, я подумал о способе, каким убийца проник к Харвуду. Через французские окна с террасы, разумеется.

Я наклонился к Джайлзу:

— Ты случайно не заметил, открыты ли французские окна?

Джайлз покачал головой:

— Боюсь, я не обратил на это внимания.

— Должно быть, именно так убийца вошел и вышел. Другого пути нет.

Джайлз странно посмотрел на меня:

— Возможно, одному из нас стоит пойти и взглянуть.

Я обдумал это:

— Пожалуй, не надо. Мы не можем рисковать, что один из этих людей сообщит об этом в полицию. А я не сомневаюсь, что они все будут громогласно заявлять о своей невиновности. В конце концов, зачем одному из них убивать Харвуда?

— Кроме того, что он был настоящим ублюдком, ты хочешь сказать?

Мрачный юмор Джайлза заставил меня улыбнуться:

— Это должен был сделать один из них. Если только кто-нибудь не пробрался внутрь через французские окна. В таком случае это мог сделать кто угодно.

Томпсон ввел в столовую деревенского бобби, по странному стечению обстоятельств носящего имя Питер Констеббль. Дорогой Констеббль никогда не получил бы приза за сообразительность, зато отлично знал процедуру. Он почтительно поклонился леди Прунелле:

— Добрый вечер, ваша милость. Сэр Джайлз. Дамы и господа, оставайтесь здесь и не обсуждайте между собой то, что видели, пожалуйста. Детектив-инспектор Чейз и его команда уже в пути.

— Арестуйте эту женщину! — Мойра Рис-Морган с такой силой отодвинула свой стул, что тот с грохотом рухнул, и указала пальцем на леди Прунеллу. — Она сделала это! Она угрожала бедному Зику. Все её слышали. — Затем, охваченная чувствами, Мойра закрыла лицо руками и зарыдала.

Констеббль прочистил горло и с отвращением посмотрел на плачущую женщину:

— Если позволите, мадам, постарайтесь успокоиться. У вас будет возможность поговорить с ответственным офицером.

Уэзерстоун, который, похоже, назначил себя сопровождающим миссис Рис-Морган, поправил ее стул и мягко усадил ее на место. Он продолжал ободряюще похлопывать ее по руке, и ее рыдания уменьшились, если не в количестве, то по громкости.

Как и следовало ожидать, леди Прунелла приняла крайне оскорбленный вид, но на сей раз благоразумно промолчала, хотя и фыркнула довольно громко.

Так мы просидели в тревожном молчании еще минут десять или около того, пока Томпсон не ввел в столовую красавца-инспектора. Робин Чейз посмотрел на собравшуюся компанию, а затем его взгляд остановился на Вашем Покорном. Готов поклясться, я слышал, как он подумал: «Я так и знал».

Он представился и представил своего подчиненного, детектива-сержанта Харпера:

— К сожалению, я вынужден попросить вас остаться здесь еще ненадолго. После того, как я осмотрю место преступления, я хочу поговорить с каждым из вас по очереди.

— Можете воспользоваться библиотекой, детектив-инспектор, — холодным тоном предложил Джайлз.

Между ними не было особой любви, потому что Джайлз прекрасно знал, насколько привлекательным я нахожу нашего первоклассного детектива из отдела убийств.

— Спасибо, сэр Джайлз, — ответил Робин. — Ваша помощь бесценна.

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты, Харпер следовал за ним по пятам. Констеббль остался на своем посту.

Вновь воцарилось тревожное молчание. Миссис Рис-Морган наконец перестала плакать. Я не спеша рассматривал каждого из маленькой свиты Харвуда по очереди. Я пытался уловить их эмоциональное состояние, но в комнате царила такая суматоха, все вибрации было трудно разделить. Однако кто-то из присутствующих был весьма доволен собой, насколько я мог судить. Но на удовольствие от выполненной задачи накладывался страх разоблачения.

«Кто из них?» — гадал я. Миссис Рис-Морган по-прежнему оставалась единственной из четверки выглядела скорбящей, но она вполне могла быть хорошей актрисой, разыгрывающей спектакль. Любила ли она Харвуда на самом деле? Она не была бы первой женщиной, безнадежно влюбленной в гея. Что, если она окончательно сорвалась, решив, что раз уж он не будет с ней, то не будет ни с кем. А леди Прунелла стала удобным козлом отпущения.

У Уэзерстоуна были свои причины ненавидеть Харвуда. Он, несомненно, сыграл значительную роль в успехе Харвуда в Англии, но тот не собирался брать его с собой в Штаты. Клифф мог решить отомстить за то, что его бросили.

Пирс Лимпли выглядел преданным Харвуду и его интересам? но вряд ли Харвуд относился к нему с уважением. Возможно, его терпение лопнуло.

Диттани Харвуд также не проявляла особой любви к брату, судя по отвратительной сцене, свидетелем которой я стал в начале дня. Она намекала на семейные тайны, способные поставить Харвуда в неловкое положение. Если она могла злить его таким образом, могла ли она вместо этого убить его?

А может, кто-то из посторонних пробрался в Блитерингтон-холл через французские окна и убил Харвуда? Это мог быть мужчина, обливший его зеленой краской в книжном магазине.

В данный момент гадать было бесполезно. Я не мог сузить список подозреваемых, не зная, как убийца вошел и вышел из комнаты. Джайлза и леди Прунеллу я отбросил автоматически: у них не было причин убивать Харвуда. Леди Прунелла пришла в ярость из-за его поведения, но она никогда не забылась бы настолько, чтобы совершить убийство.

К возвращению Робина Чейза все стали весьма беспокойными. Мы выжидательно уставились на него, когда он вошел в комнату и прочистил горло:

— Я завершил предварительное расследование, и пришел к выводу, что мы имеем дело со смертью при подозрительных обстоятельствах. Теперь я прошу вас продолжить ожидание, пока поговорю с каждым по очереди. После окончания разговора я прошу вас удалиться в свои комнаты и не мешать расследованию.

Все кивнули. Робин обратился ко мне:

— Доктор Керби-Джонс, будьте так добры присоединиться ко мне в библиотеке.

Он повернулся и вышел из столовой. Я кивнул на прощание леди Прунелле, но она настолько погрузилась в уныние, что ничего не заметила. Джайлз сардонически поднял бровь, и я ему подмигнул. Он отвернулся.

В библиотеке Робин снял пальто и сел за стол Джайлза.

Я подошел к столу и сел в кресло напротив. Харпер пристроился в сторонке, с блокнотом и ручкой наготове.

— Прекрасно выглядите, детектив-инспектор.

Робин подергал себя за усы, как обычно, когда проводил со мной какое-то время.

— Спасибо, доктор Керби-Джонс, — он взглянул на что-то на столе. — Могу ли я сказать, что не удивлен, обнаружив вас здесь?

— Я так и думал, что вы не удивитесь, — скромно ответил я. — Похоже, вы вновь можете рассчитывать на мою помощь.

— Что ж, — сказал Робин, — уверен, что могу положиться на вашу наблюдательность, Саймон.

— Естественно, Робин. О чем мне вам рассказать?

— Опишите мне, что произошло, когда вы обнаружили тело.

Я приступил к отчету, начав с тщетного ожидания Харвуда в библиотеке, а затем перешел к фактическому обнаружению тела в гостиной.

Робин не вмешивался, пока я не закончил.

— Итак, четверо приближались к телу и прикасались к нему руками? Мистер Пирс Лимпли, мисс Диттани Харвуд, миссис Мойра Рис-Морган и мистер Клифф Уэзерстоун, верно?

— Да, — ответил я.— А потом они все пытались оттереть с рук красную краску.

Робину не нужно было объяснять, что это значит.

— Дверь гостиной была заперта?

— Харвуд очень на этом настаивал. Он не хотел, чтобы кто-либо, кроме членов команды, видел, чем они занимаются, пока работа не будет закончена, — я сделал паузу: — Они входили и выходили из комнаты через французские окна, ведущие на террасу.

Я подождал мгновение, но Робин безмолвствовал.

— Что заставляет меня, разумеется, задаться вопросом, воспользовался ли убийца французскими окнами, чтобы проникнуть в комнату и выйти из нее, учитывая, что дверь гостиной была заперта.

Робин глубоко вздохнул:

—Это не должно пойти дальше, Саймон, — он сделал многозначительную паузу.

— Конечно, Робин. Вы можете доверять мне, как и прежде.

— Французские окна были заперты изнутри. Более того, мы нашли ключ от двери гостиной в кармане пиджака жертвы.

Читать всю книгу целиком

Отредактировано (2025-03-30 18:28:00)

Анон · 2025-04-06 00:47:14

11 глава "Смерть в интерьере", в которой Саймон ненавязчиво подкидывает инспектору пару идей, а так же застает кое-кого там, где этому "кое-кому" быть совсем не полагалось.

▼Глава 11⬍

«Ну и ну. Тайна запертой комнаты, прямо как у Джона Диксона Карра!»

Я высказал эту мысль Робину, который наградил меня непонимающим взглядом.

— Карр был классиком Золотого века детективных романов, — объяснил я. — Его специализацией была тайна запертой комнаты. Ну, знаете, истории об убийстве, в которых труп находят в запертой комнате, куда никто не мог ни войти, ни выйти, и совершить убийство кажется невозможным, — я улыбнулся. — Естественно, находился способ, обычно самый изобретательный, хотя и не вполне правдоподобный. Карр написал много рассказов такого типа.

— Понятно, — Робин выглядел несколько ошарашенным от потока информации.

— Однако я не сомневаюсь, — продолжил я, — что вы уже догадались, как можно было это провернуть, не так ли?

Робин моргнул:

— Ну, эм, естественно, у меня есть теория на этот счет, Саймон, но почему бы вам не поделиться своей?

На сей раз я постарался удержаться от улыбки:

— Помните, я говорил, что к жертве подошли четыре человека и попытались его реанимировать?

Робин кивнул. Потом просиял:

— И один из них подложил ключ в карман пиджака жертвы. Ей-богу, Саймон, отличная догадка!

Милостиво склонив голову, я с большим удовольствием наблюдал за Робином:

— А какова была ваша версия, Робин? Что-то другое? Или мы пришли к одной и той же мысли? Великие умы думают одинаково, и все такое.

Робин прочистил горло:

— Я подумал о том же, о чем и вы, Саймон.

—Хорошо. Есть ли надежда, что криминалисты обнаружат на ключе отпечатки пальцев?

— Возможно, конечно. Но у них много работы с красной краской. — Робин с отвращением покачал головой. — Я так понимаю, наш парень – своего рода дизайнер интерьеров.

Я не сдержал улыбку от насмешливого тона, с которым Робин произнес последние два слова.

— Да, он был декоратором, причем весьма известным. Вы слышали про телешоу «Трес Зик»?

Робин нахмурил красивые брови:

— О, да. Сестра о нем постоянно говорит, — он поморщился. — Как только она узнает, что я участвую в этом деле, начнет выпытывать из меня подробности.

— Она будет не единственной.

— Как только журналисты пронюхают об этом, — мрачно предсказал Робин, — они не дадут нам ни минуты покоя.

— Зато представьте, как вы прославитесь, раскрыв дело. СМИ вас полюбят. Красивый, фотогеничный полицейский детектив и убитая знаменитость. Вас за это обязательно повысят.

Детектив-сержанта Харпера внезапно одолел приступ кашля. Я чуть не забыл о его присутствии. Робин бросил на него суровый взгляд, и кашель сразу же прошел.

— Вполне возможно, — сказал Робин суровым тоном. — Но сейчас, Саймон, что еще вы можете мне рассказать?

Мне было что ему рассказать, хотя я старался придерживаться самого необходимого. Даже несмотря на то, что я отредактировал лишние детали, на рассказ все равно потребовалось минут двадцать. Когда я закончил, он выглядел немного ошарашенным.

— Спасибо, Саймон. Это дает мне довольно много информации, с которой можно работать, — Робин встал, отпуская меня. — Теперь осталось только определить, кто из них это сделал и почему.

— И «как»? — напомнил я, тоже вставая.

Робин взглянул на Харпера, затем на меня и глубоко вздохнул:

— Это не должно пойти дальше, Саймон.

Я кивнул.

— Удар пресловутым тупым предметом по затылку. Точнее, в данном случае, несколько ударов. — он покачал головой. — Пока не точно, но, судя по тому, что я видел, его били несколько раз. Естественно, придется дождаться вскрытия, чтобы получить полную информацию.

— Похоже, наш парень слегка осерчал на старину Зика, — заметил я. — Несколько ударов свидетельствуют об этом, не так ли?

Робин кивнул:

— Вполне возможно. Таким образом, помимо прочего, мы должны выяснить, кто злился на жертву незадолго до убийства. Если оно не было преднамеренным.

— Я сделаю все возможное, — пообещал я, одарив Робина одной из своих самых обаятельных улыбок.

— Благодарю вас, Саймон, — голос Робина приобрел властные интонации, — Я ценю вашу информацию, но вы не должны мешать моему расследованию.

Я изобразил оскорбленную невинность:

— Конечно же, мне и в голову не пришло бы вмешиваться в ваше расследование. Но я считаю своим долгом делиться с вами любой крупицей информации, на которую мне довелось наткнуться. Я знаю, меньшего вы от меня и не ждали бы.

Харпер вновь зашелся в кашле, а Робин просто стоял и смотрел на меня. Я улыбнулся и вышел за дверь.

«Что мне теперь делать?» Поскольку в отличие от остальных я не жил в Блитерингтон-холле, нельзя было ожидать, что я поднимусь к себе в комнату, пока полиция не закончит всех допрашивать. И мне определенно не хотелось возвращаться домой, в Лорел-коттедж.

Пока я нерешительно топтался в коридоре, из библиотеки вышел детектив-сержант Харпер.

— Вам что-то нужно, доктор Керби-Джонс?

Я аж завёлся. Мне так редко доводилось слышать, как Харпер говорит, что я отвык от его голоса. Я и забыл, насколько он глубокий и внушительный, особенно для такого хрупкого мужчины.

— О, ничего, сержант Харпер, — ответил я. — Я просто думал, не стоит ли мне распрощаться с хозяином и хозяйкой и сбежать домой, в Лорел-коттедж.

Харпер нахмурился:

— Детектив-инспектор Чейз предпочел бы, чтобы вы пока не разговаривали ни с кем из тех, кто имеет отношение к этому делу.

— Конечно. — Как бы сильно я не сгорал от любопытства, придется уступить как можно изящнее и отправиться домой. — Желаю вам доброго вечера, сержант Харпер.

— Доброго вечера, сэр, — повторил он, следуя за мной по пятам.

Из гостиной доносился шум: команда, работавшая на месте преступления, всё ещё собирала улики. У входной двери я оглянулся на Харпера, заходящего в столовую, чтобы вызвать на допрос следующего человека. Я задержался на мгновение, чтобы увидеть, как из столовой следом за Харпером выходит Джайлз.

Джайлз заметил меня и сделал быстрый жест правой рукой, поднеся ее к уху на манер телефонной трубки. Я понял, что он позвонит мне, как только появится возможность, кивнул в ответ и вышел наружу.

Моргнув, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, я осмотрел место преступления. Перед Блитерингтон-холлом было припарковано еще несколько автомобилей и один фургон, принадлежащие сотрудникам полиции и следственной группы. Я подошел к своему «Ягуару» и нахмурился.

В данный момент я смог бы уехать, только если бы поднял зажатый между двумя автомобилями «Ягуар» на руки и переставил бы на свободное место.

Прекрасно. Я не могу вернуться домой и не могу болтаться внутри в надежде выведать дополнительную информацию. Конечно, можно пойти и объяснить ситуацию Робину. Он наверняка попросит кого-нибудь освободить мою машину.

Какая досада. Я постоял еще немного, колеблясь, а затем решил всё же рискнуть вызвать раздражение Робина и попросить его переставить машины.

Внезапно мое внимание привлекло движение в тени здания. Я замер на месте. Двор перед Блитерингтон-холлом был не очень хорошо освещен, и только человек с таким острым зрением, как у меня, мог разглядеть что-нибудь среди теней.

И снова едва заметное движение. Что бы там ни было, оно было слишком большим для собаки или кошки. Я сосредоточился, чтобы уловить хоть какие-нибудь эмоции, и ощутил смесь волнения и страха в равной мере. Тень принадлежала человеку, и человек этот определенно находился там, где ему или ей быть не следовало. Член следственной группы не стал бы прятаться в тени, источая столь сильные чувства.

Заметил ли он меня? Пожалуй, нет. Одной из машин, блокировавших мой «Ягуар», был полицейский фургон, и я стоял в его тени, в стороне от той стены дома, у которой кто-то прятался в кустах. Я отлично видел фасад, но вряд ли кто-то мог разглядеть меня оттуда.

Я замер в напряженном ожидании. Должен ли я задержать этого человека и передать полиции? Зачем, черт возьми, кому-то прятаться в кустах? Вдруг это убийца до сих пор околачивается на месте преступления?

Если так, это означало бы, что Зика Харвуда убил кто-то не из Блитерингтон-холла.

Тень осмелела. В ночной тиши послышалось шуршание кустов. Я рискнул вытянуть шею и разглядел проблеск чего-то светлого. Тень осторожно продвигалась к французским окнам, до них уже оставалось не более трех футов.

Я подождал, пока незнакомец подберется поближе к французским окнам, и сам незаметно двинулся в том же направлении. Он был настолько поглощен своей целью, что не заметил моего приближения.

Чем ближе я подкрадывался, тем ближе он подходил к французским окнам. Когда до него оставалось менее шести футов, он – точнее она, как я теперь понял, – осторожно заглядывала за край рамы, наблюдая за работой криминалистов.

Я прочистил горло, заставив ее резко обернуться:

— Добрый вечер, миссис Чолмондли-Пиз. Прекрасная погода для прогулки, не правда ли?

Читать всю книгу целиком

Отредактировано (2025-04-06 00:47:44)

Анон · 2025-04-10 23:25:48

12 глава "Смерть в интерьере" в которой случилось страшное Саймон внезапно начинает интересоваться женщинами, паникует и выбирает "звонок сиру" просит о помощи старого во всех смыслах друга.

▼Глава 12⬍

Джессами Чолмондли-Пиз коротко вскрикнула и шарахнулась назад в кусты.

— Боже мой, мистер Керби-Джонс, вы меня чуть не напугали, — она выпуталась из веток, делая вид, что в ее поведении нет ничего предосудительного.

— Я глубоко сожалею о том, что напугал вас, дорогая леди, — сказал я самым учтивым тоном, - и упаси господь, если я покажусь хоть немного грубым, выражая эту мысль, но что, позвольте спросить, вы делаете здесь, в кустах?

К концу моей фразы ее глаза слегка остекленели; к сожалению, у дорогой Джессами имелись проблемы с пониманием синтаксиса сложных предложений. Тем не менее, спустя минуту напряженных раздумий ей удалось перевести мои слова на понятный ей язык. Она издала смешок, который, без сомнения, казался ей очень милым, но для моих ушей звучал как некий этап размножения кошек. Я содрогнулся.

— О, мистер Керби-Джонс, право, вы слишком осмотрительны. Что я делаю здесь, в кустах?— она снова рассмеялась. Я мысленно взмолился о том, чтобы она больше так не делала.

— Да, что вы делали в кустах? Вы не могли не заметить, что здесь полиция.

Она мотнула головой, обернутой темным шарфом, вверх и вниз. Весь ее наряд, кроме кремовой блузки, был черным. Какая-то острая необходимость вынудила ее изменить своему обычному образу – леопардовой шкуре. Могла ли это быть необходимость пробраться в Блитерингтон-холл и как следует врезать старине Харвуду?

Должно быть, по выражению моего лица Джессами поняла, о чем я думаю, потому что она скривилась в гримасе отрицания:

— Я его не убивала, если вы об этом!

— Не убивала кого? — спросил я. — Разве кто-то сказал, что кого-то убили?

Уверен, наша Джессами никогда не играла в шахматы. Она слепо влезла прямо в ловушку.

— Э-э-э, ну, я не могла не заглянуть в гостиную, и ясно, как нос на моем лице, что мистер Харвуд мертв.

Я с интересом отметил, как под влиянием стресса испортился акцент Джессами. Она забыла поддерживать тот светский выговор, которым обычно пользовалась.

Она с надеждой смотрела на меня из-под трепещущих ресниц. Я осторожно обошел ее и заглянул в окно, надеясь ускользнуть от внимания полиции. Робин не обрадуется, если меня поймают на подобной слежке.

Я быстро убедился: если смотреть под правильным углом, то можно увидеть диван, на котором все еще покоилась земная оболочка Харвуда. Команда криминалистов суетилась на месте преступления, не обращая внимания на окна. Я отступил назад.

— Я допускаю, — сказал я суровым тоном, — что отсюда можно увидеть тело и даже опознать его. Но это не отвечает на первоначальный вопрос. Что вы делаете здесь, в кустах?

Какими бы скудными ни были мыслишки Джессами, ей хватило того мгновения, пока я заглядывал в гостиную, чтобы привести их в порядок. Она улыбнулась, явно надеясь восхитить меня до такой степени, чтобы я поверил любой сказанной ею лжи.

В ожидании объяснений мой взгляд упал на ее шею. Слабый свет из окна освещал указанную часть тела, в то время как всё остальное оставалось скрыто в тени. Пульсация крови под кожей, казалось, взывала ко мне.
Джессами что-то сказала, но я ничего не расслышал, зачарованный восхитительным видом и странным гулом в ушах. Её прекрасная вена завладела всем моим вниманием, мои губы сами собой приоткрылись, а голова начала склоняться ниже. Джессами выдохнула, сказала что-то еще, и подошла ближе. А я мог думать лишь о том, как невероятно чудесно было бы прижаться губами к этому пульсирующему порталу наслаждения. Я вздрогнул и потянулся к ней.

Скрип открывающегося окна привел меня в чувство, а Джессами с приглушенным писком накинула шарф на шею и умчалась прочь.

Я стоял и моргал, как полный осёл, которым вдруг почувствовал себя, когда одна из криминалисток вышла на террасу.

Пожалев, что не могу сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, я уставился на изумленную женщину.

— Простите, сэр, - сурово сказала она, - но, боюсь, мне придется попросить вас отойти. Идет расследование, вам нельзя здесь находиться.

— Ах, да, понимаю, — мой мозг снова включился в работу. — Детектив-инспектор Чейз взял у меня показания и отпустил, но моя машина заблокирована. Я просто подошел спросить, не может ли кто-нибудь меня выпустить.

— А, понятно, — она посмотрела туда, куда я указывал пальцем. — Полмин.

Она вернулась в гостиную.

Увы, Джессами Чолмондли-Пиз успела сбежать. Я не видел никакого движения в тенях и не ощущал ее присутствия. Если у нее осталось хоть немного здравого смысла, она уже была на полпути к деревне.

Впрочем, она добилась лишь короткой передышки: догоню ее, как только смогу, и выпытаю всю правду. Конечно, нужно рассказать Робину, что я нашел ее слоняющейся у окон, и я собирался сделать это в подходящий момент.

Несколько минут спустя полицейские фургоны освободили моему «Ягуару» пространство для маневра, и я устроился внутри, готовый к возвращению домой.

"Что со мной происходит?"— думал я, выруливая к аллее, ведущей из Блитерингтон-холла. Откуда эта внезапная тяга к венам на шее? Тем более, шее Джессами Чолмондли-Пис? Я никогда не увлекался женщинами при жизни, и не собирался начинать сейчас. Смерть не сделала меня вдруг бисексуалом.

По крайней мере, мне так казалось. Вдруг это побочный эффект от лекарства? Меня никто о таком не предупреждал. Порой всплывали сообщения про волосы, растущие в странных местах, и о желании повыть на луну, но и только.

Уж лучше б я хотел выть на луну.

Припарковав «Ягуар» у Лорел-коттеджа, я вошел в дом, слишком потрясенный происшествием между мной и Джессами, чтобы успокоиться и начать писать.

Я взглянул на часы, прикидывая разницу во времени с Хьюстоном. Если повезет, успею застать Тристана Ловеласа, профессора истории Средних веков и невероятно привлекательного вампира, в его университетском кабинете.

Тристану выпала особая честь ввести Вашего покорного слугу в союз, так сказать. Я безумно влюбился в своего научного руководителя, и вскоре он ответил мне взаимностью, вплоть до того, что поделился своей глубокой и мрачной тайной. Хотя поначалу его рассказ меня оттолкнул, в конце концов я пришел к выводу, что стать вампиром гораздо менее рискованно, чем другие вещи, которые могут со мной случиться. И вот, я был посвящен.

Однако увы, мои надежды на счастливую жизнь с Трисом не оправдались. Как мужчина он был ненасытен, и вскоре его страсть ко мне угасла. Однако ему было достаточно стыдно за то, что он меня бросил, чтобы подарить мне Лорел-коттедж, благодаря чему я поселился в Снаппертон-Мамсли.

Все вышесказанное – довольно длинное объяснение причины моего решения проконсультироваться с Трисом. Кому как не ему знать, почему мои таблетки внезапно перестали работать как надо.

К счастью, он сразу взял трубку.

— Привет, Трис, — сказал я. — Это Саймон.

— Привет, Саймон, — прогремел в ответ Трис, и я улыбнулся, услышав радостные нотки в его голосе. Несмотря на все, что произошло между нами, он по-прежнему искренне меня любил. — Подожди немного, и я смогу уделить тебе все свое внимание.

Трубка со стуком легла на стол, зашуршали бумаги, Трис отпустил тех, кто находился в кабинете, когда зазвонил телефон. Наконец он вернулся:

— Как дела? Не натыкался на трупы в последнее время?

— Очень смешно, — кисло ответил я. — В Блитерингтон-холле на самом деле произошло убийство.

— Юный Джайлз наконец перерезал управляющие нити и стукнул свою сумасбродную мать по голове?

Признаюсь, я с некоторым удовольствием отметил нотки ревности при упоминании Джайлза. Я рассказывал Трису как о том, что Джайлз добивается моего расположения, так и о своем искушении поддаться преследователю с такими ногами.

— Не в этот раз, — рассмеялся я, — но мысль заманчивая.

Так быстро, как только мог, я обрисовал ему ситуацию.

— Ну и раскардаш, — Трис использовал слово, которое было модным в его человеческой юности. — Но я почти не сомневаюсь, Саймон, вскоре ты расправишься с убийцей и в священных стенах Блитерингтон-холла снова воцарится тишь да гладь.

— Твоя вера в мои способности трогает до глубины души. Но я позвонил не ради рассказа о последних упражнениях своих маленьких серых клеточек. У меня проблема, и я понятия не имею, что происходит.

— А что происходит?

— Последние пару дней, — сказал я, — мне вдруг захотелось кусать людей за шею. Сегодня вечером я был очень близок к тому, чтобы сделать это... с женщиной.

— Какой ужас!

— Рад, что удалось тебя позабавить. Но попробуй на мгновение перестать смеяться и скажи, пожалуйста, что происходит, черт побери? Почему это происходит?

— Не волнуйся, дорогой мой, — ответил Трис, став серьезным. — Некоторые партии этих маленьких таблеточек работают хуже других. Просто закинься еще одной, и все будет хорошо. Не трать время на переживания по этому поводу.

— Спасибо, Трис, — поблагодарил я с огромным облегчением, — Я переживал, что теряю рассудок. Никто не предупреждал, что такое может случиться.

— Не существует инструкции, как быть членом союза. Иногда я жалею об этом.

— Возможно, тебе стоит самому её написать, — съязвил я. Трис считал себя авторитетом во многих областях, помимо своей академической специальности.

— Некогда, Саймон, некогда, — отмахнулся Трис. — Вообще-то я и сам собирался тебе позвонить.

— О, — сказал я. Вот это поворот. — И зачем?

— Я собираюсь в Англию через пару месяцев. Меня пригласили прочитать лекцию в Оксфорде, а после этого я пробуду некоторое время в Лондоне, чтобы провести небольшое исследование в Британской библиотеке. Я подумал, что мог бы заглянуть на несколько дней, если тебе будет удобно.

От удивления я чуть не выронил телефон. Трис приедет ко мне в гости?

— Всегда рад тебя видеть, Трис, — сказал я. — Есть какая-то особая причина почтить меня визитом?

— Подозрителен, как всегда, — рассмеялся он. — Я и в самом деле хотел бы кое-что обсудить с тобой, но предпочел бы сделать это наедине.

Меня посетила ужасная мысль: а вдруг он хочет вернуть Лорел-коттедж? Я не мог бы этого вынести, но как мне отказаться, если он будет настаивать? Он поступил невероятно великодушно, отдав его мне, но вдруг он передумал? Ладно, если понадобится, предложу выкупить дом. По крайней мере, сейчас я могу себе это позволить.

Я подавил беспокойство и обсудил с Трисом дату прибытия и планы его визита. Через несколько минут он отключился, и я положил трубку, глядя на нее, словно на ядовитую змею.

Я покачал головой. В лучшем стиле Скарлетт О'Хара я подумаю об этом завтра. А сейчас сфокусируюсь на работе. Я пошел наверх переодеться и принять лекарство. Писательство как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы отвлечься.

***

На следующее утро, примерно через час после того, как солнце заглянуло в окна моего кабинета, зазвонил телефон.

— Алло, — буркнул я, сосредоточенно глядя в монитор.

— Саймон! — заорал мне на ухо Джайлз. — Приезжай немедленно, они собираются арестовать мою маму!

Читать всю книгу целиком

Отредактировано (2025-04-21 14:56:24)

Анон · 2025-04-21 14:51:11

13 глава "Смерть в интерьере", в которой Саймон по совету сира удваивает дозу своих антивампирских таблеточек, впервые за три книги целуется с Джайлзом, узнает его фамильные секреты, а так же начинает заслуживать расположение будущей тещи

▼Глава 13⬍

Джайлз бросил трубку. Я решил не терять времени на то, чтобы звонить ему и требовать объяснений. Поспешно сохранив результаты своей работы, я выключил компьютер и помчался наверх, чтобы привести себя в презентабельный вид для визита в Блитерингтон-холл.

Десять минут спустя я стоял около «Ягуара», готового мчаться по деревне. В отличие от вчерашнего дня, сегодня ярко светило солнце. Даже в перчатках, шляпе и солнцезащитных очках я чувствовал давление света сильнее, чем следовало бы. Пожалуй, стоило принять две таблетки вместо одной. Я достал из кармана бутылочку с запасом на крайний случай и проглотил лекарство, решив, что в данном случае лучше превысить дозу.

У Блитерингтон-холла я обнаружил, что пресса уже пронюхала об убийстве. Вокруг слонялось семь или восемь человек, пара полицейских следили за тем, чтобы они не приближались к дому. Несколько объективов повернулись в мою сторону, когда я подъезжал к констеблю, охранявшему въезд. Опустив окно, я пожелал ей доброго утра и назвал свое имя.

Она вытащила из кармана список, сверилась с ним и кивнула:

— Проезжайте, профессор.

— Спасибо, констебль.

На парковке перед Блитерингтон-холлом стоял автомобиль, на которой обычно ездили Робин Чейз и его сержант. Я не мог поверить, что Робин действительно собрался арестовать леди Прунеллу за убийство. Я считал, что он знает эту женщину достаточно хорошо, чтобы понимать: она никогда не запятнает рук настолько отвратительным деянием.

Томпсон открыл на стук так быстро, словно Джайлз велел караулить меня у двери.

— Доброе утро, Томпсон, — поздоровался я, протягивая ему шляпу и перчатки. — Где сэр Джайлз? Он только что звонил мне, и казался довольно расстроенным.

— Вы найдете его в утренней гостиной, профессор, — ответил дворецкий с ничего не выражающим видом. — Инспектор беседует с ее светлостью в библиотеке.

Поблагодарив Томпсона, я направился к утренней гостиной, постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.

Клифф Уэзерстоун сидел рядом с Джайлзом на диванчике, приобняв его за плечо. Они отпрянули друг от друга, когда я вошел.

— Прошу прощения, — холодно сказал я, — может, мне вернуться попозже? Я торопился, думая, что ситуация чрезвычайная.

— Не будь ослом, Саймон, — Джайлз встал, смахнув с себя руку Уэзерстоуна. — Мне нужна твоя помощь, иначе я бы не позвонил. Клифф просто оказал мне дружескую поддержку.

— И что за ситуация? — я не поверил этому объяснению. Джайлз мог считать, что Клифф ведет себя дружелюбно, но с моей точки зрения Клифф хотел бы с Джайлзом отнюдь не дружить. — После твоего безумного звонка я ожидал увидеть, как леди Прунеллу выводят отсюда в цепях.

— Может дойти и до этого, — взгляд Джайлза потемнел от раздражения, — если ничего не сделать. Я знаю, ты полностью доверяешь своему ручному полицейскому, но уверен, что ему очень хотелось бы унизить меня и мою мать обвинением в убийстве.

— Не говори глупостей, Джайлз, — возразил я, опускаясь в кресло напротив. — Я знаю, у вас с детективом-инспектором Чейзом прохладные отношения, но что бы ты о нем ни думал, он настоящий профессионал. Я очень сомневаюсь, что он стал бы обвинять твою маму в убийстве просто для того, чтобы унизить. Если он и предъявит ей обвинение, то только по очень веской причине.

Джайлз рухнул на диван, и Клифф успокаивающе похлопал его по руке.

— Хоть мне и больно это признавать, но я согласен с Керби-Джонсом, — Клифф неприязненно на меня покосился. — Чейз выглядит смышленым парнем. Вряд ли он поступит настолько легкомысленно.

— Слабое утешение, — пробормотал Джайлз. — Это не твою мать собираются упечь за решетку. Да еще журналисты кружат вокруг, как стервятники.

— Почему ты так уверен, что леди Прунелле предъявят обвинение? — спросил я. — Ты знаешь что-то, чего не знает полиция?

Джайлз пожал плечами и покосился на Клиффа. Он что-то знал, но не хотел говорить в его присутствии. Похоже, Клифф пока не включен в его ближний круг.

— О чем Робин сейчас беседует с твоей матерью? — я сменил тему, не в силах пока придумать, как ненавязчиво выставить Клиффа из комнаты.

Джайлз издал глубокий вздох:

— Ее видели выходящей из гостиной примерно за четверть часа до того, как мы собрались в библиотеке перед ужином.

Не очень хорошая новость.

— Кто ее видел?

Джайлз пожал плечами:

— Анонимная наводка. Это все, что мне удалось выяснить, прежде чем Чейз забрал маму в библиотеку для допроса. Они там уже больше получаса, — заключил он, взглянув на часы.

— Твоя мать говорила с тобой об этом?

— Нет.

— Ты же не думаешь, что леди Прунелла убила Харвуда? — я презрительно отмахнулся от этой мысли. — Она бы никогда так не поступила.

— Ты это знаешь, и я это знаю, но другие люди могут видеть ситуацию иначе, — Джайлз всплеснул руками. — И ты знаешь, какой упрямой она бывает, особенно когда считает, что задето ее достоинство. Сама мысль о том, чтобы леди Прунеллу Блитерингтон допрашивала полиция! — Джайлз передразнил интонации матери, а затем покачал головой. — Бог знает, какую неразбериху она из этого устроит.

— Ну она же не настолько глупа, — возразил Клифф.

— Не глупа, — поправил я. — Упряма. Ей не нравится объясняться перед простым полицейским.

Откровенно говоря, мне приходилось сдерживать смех при мысли о том, что сейчас происходит в библиотеке. Противостояние Робина и леди Прунеллы могло бы посоперничать со сценой из детективного фарса.

Упрекнув себя за легкомыслие перед лицом отчаяния Джайлза, я спросил:

— Что она делала в гостиной?

— Я не уверен, — ответил он. — Я понятия не имел, что она вообще заходила в гостиную, прежде чем мы обнаружили тело.

— И никому не известно, находился ли Харвуд, живой или мертвый, одновременно с ней в комнате.

— Нет, Саймон, — ответил Джайлз.

— Да уж, дело темное, по крайней мере, пока мы не услышим историю прямо из первых уст, так сказать, тем более что леди Прунелла гарантированно усложнит и без того сложную ситуацию.

— Может, стоит позвонить адвокату?

— Пока рано, Джайлз, — ответил я, — незачем ставить телегу впереди лошади и все такое.

— Наверняка должно быть какое-то невинное объяснение, — Джайлз устало потер лоб и повернулся к Клиффу: — Прости, что я обременяю тебя всем этим, Клифф. Надеюсь, скоро все уладится. Но теперь, прошу меня извинить, но мне необходимо кое-что обсудить с Саймоном наедине.

Какой бы вежливой ни была просьба уйти, Клиффа она все равно оскорбила. Впрочем, он быстро справился с раздражением и поднялся с дивана:

— Конечно, Джайлз. Но если я могу чем-то помочь, пожалуйста, не стесняйся ко мне обращаться.

Кивнув в мою сторону, Клифф вышел из комнаты и с едва заметным стуком закрыл за собой дверь.

Я постарался, чтобы Джайлз не заметил, как я рад, что он избавился от Клиффа:

— Что случилось, Джайлз? О чем ты хотел поговорить наедине?

Джайлз снова потер лоб:

— Я должен решить, рассказывать ли кое-что полиции, Саймон. Кое-что, что может выставить мою маму в неприглядном свете, — он вздохнул. — Конечно, возможно, к настоящему времени мама избавила меня от хлопот и выкопала себе яму самостоятельно.

— О, Боже, — сказал я. — Тогда перед тобой стоит непростая задача.

— Да, и мне нужен твой совет.

Сказав это, он замолчал, опустив взгляд на свои руки. Он явно был расстроен. Не из-за того, что доверился мне, но похоже, он только что понял, что если расскажет свой секрет, то пути назад уже не будет.

— У тебя есть какие-нибудь предположения, — я решил облегчить ему задачу, — зачем твоя мать могла пойти поговорить с Харвудом?

— Проклятая красная краска, — горько сказал Джайлз. — Она только и думала о том, что Харвуд покрасил комнату в красный цвет. И, конечно же, то нелепое видео. Оно привело ее в ярость, и я не могу ее в этом винить.

— Но как бы она вообще попала в гостиную? Взяла ключ у Томпсона? Не могу себе представить, чтобы Харвуд открыл ей, учитывая, что он не пускал никого, кроме своих помощников.

Джайлз вздохнул:

— В этом и заключается моя дилемма, Саймон. Я знаю, как мамочка попала в комнату. Ей не нужен был ключ.

Он опять замолчал, заставляя меня едва не кричать от нетерпения.

— Только не говори, что в гостиную ведет тайный ход, — вообще-то я пошутил, но по несчастному лицу Джайлза понял, что угадал верно. — О боже. Как в «Нэнси Дрю и потайная лестница». Ситуация становится слегка запутанной.

— О чем ты? Кто эта Нэнси Дрю и какое она имеет к этому отношение? — Джайлз не оценил причудливый полет моей фантазии.

— Нэнси Дрю — знаменитая девочка-детектив из американских детских книг, — объяснил я, — и в одном из своих дел она исследовала старый дом, пронизанный потайными ходами.

— Иногда ты говоришь очень странные вещи, Саймон, — пожаловался Джайлз. — Мы могли бы вернуться к сути дела?

— Конечно, Джайлз, — примирительно сказал я. — Я не хотел умничать.

— Главная спальня расположена прямо над гостиной, а между ними находится тайная лестница.

— Давно ее построили?

— Первоначальная часть Холла датируется семнадцатым веком, — ответил Джайлз, — так что, думаю, это как-то связано с гражданской войной. Блитерингтон того времени был набожным роялистом, но пока у власти был Кромвель, изображал пуританина, чтобы сохранить семейное состояние.

— В доме есть и другие тайные комнаты или ходы?

Джайлз кивнул:

— Потайной подвал, не очень большой, в него можно попасть из того же тайного хода.

— Кто еще знает о ходе, кроме тебя и твоей матери?

— Томпсон, скорее всего. Он был здесь всегда, и мой покойный отец ему доверял, — Джайлз на мгновение задумался. — Кроме него вряд ли кто-то еще знает.

— Вероятно, кто-то узнал.

— Как?

Я пожал плечами:

— Нам придется выяснить. Вполне возможно, что кто-то использовал тайных ход, чтобы убить Харвуда, а ключ в его кармане был всего лишь отвлекающим маневром.

— И правда, — просиял Джайлз.

— Более того, — продолжил я, — тот факт, что леди Прунеллу заметили выходящей из гостиной обычным путем, свидетельствует в ее пользу.

— Ах, да, — сказал Джайлз. —Я так разволновался, что не подумал об этом. Кто-то должен был запереть за ней дверь, а значит, Харвуд был еще жив, когда она ушла. — Джайлз встал, на его лице отразилось облегчение. — Саймон, мне следует тебя поцеловать. Я знал, что ты поможешь мне разобраться в этом чертовом беспорядке.

— Рад быть полезным, как всегда, — скромно сказал я и тоже встал. — Кстати, о поцелуе.

Джайлз улыбнулся и придвинулся ближе. Если бы я все еще нуждался в дыхании, то запыхался бы в конце этой маленькой интерлюдии, как Джайлз. Так тебе, Клифф Уэзерстоун!

В дверь осторожно постучали, Джайлз отступил назад и поправил галстук:

— Да?

Томпсон открыл дверь:

— Прошу прощения, сэр Джайлз, но детектив-инспектор хочет побеседовать с вами в библиотеке.

— Да, конечно.

Джайлз мило улыбнулся мне, выходя из комнаты. Томпсон посторонился, чтобы пропустить его, а затем повернулся ко мне:

— Профессор, — сказал он. — Если вы будете так любезны, леди Прунелла желает поговорить с вами в своей гостиной.

— Конечно, Томпсон.

— Тогда пойдете со мной, профессор, я покажу дорогу.

Поднявшись вслед за дворецким на второй этаж, я почти ожидал увидеть полицейского охранника у двери главной спальни, но его там не было. Похоже, леди Прунелла не рассказала Робину Чейзу о тайном ходе.

Томпсон остановился перед дверью напротив хозяйской спальни и постучал. Откликнувшись на призыв изнутри, он открыл дверь и доложил обо мне. Войдя внутрь, я обнаружил леди Прунеллу, развалившуюся на диване. Подойдя ближе, я протянул руку:

— Дорогая леди Прунелла, Джайлз сказал по телефону, что вас допрашивает полиция. Надеюсь, допрос вас не слишком расстроил.

Леди Прунелла вздрогнула, сжав протянутую руку:

— Это было весьма неприятно, хотя инспектор повел себя более по-джентльменски, чем я ожидала.

Я ободряюще похлопал по ледяной руке:

— Детектив-инспектор Чейз весьма умен, леди Прунелла. Я уверен, он быстро во всем разберется.

— Хотелось бы мне разделить ваше доверие к этому человеку, Саймон, — отпустив мою руку, леди указала на соседнее кресло.

— Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

— Я хочу воспользоваться вашими услугами, Саймон, — сказала она. — Вы должны раскрыть это убийство, прежде чем благородное имя Блитерингтонов будет безвозвратно опозорено!

Читать всю книгу целиком

Отредактировано (2025-04-21 14:57:23)

Анон · 2025-04-27 13:17:16

14 глава "Смерть в интерьере" - долгая и обстоятельная беседа с леди Прунеллой

▼Глава 14⬍

Не знаю, что удивило меня сильнее: непривычная фамильярность леди Прунеллы или ее просьба сыграть в детектива-любителя.

— Я, конечно, буду более чем счастлив сделать все, что в моих силах, леди Прунелла, — ответил я, — но нет необходимости упоминать о моих «услугах». Уверяю вас, я никогда не потребую вознаграждения за любую помощь, которую я способен оказать.

Я почувствовал ее облегчение. Блитерингтоны были обеспечены, но отнюдь не богаты, поскольку содержание Блитерингтон-холла поглощало большую часть их доходов. Даже будь я настолько груб, чтобы потребовать с леди Прунеллы плату за то, что все равно собирался сделать, с ее согласия или без, она бы не смогла этого себе позволить.

— Вы очень щедры, Саймон, — леди мне улыбнулась. — В трудные времена так приятно осознавать, что можно положиться на друзей.

«Боже мой», — подумал я, — «старушка действительно смягчается».

— Если я собираюсь вам помочь, дорогая леди, то, боюсь, нам пора приступить к делу, — сказал я доброжелательно, но строго. — А это значит, конечно, что вы должны рассказать мне всё. Без утайки.

— Разумеется, — кивнула она, — можете на меня рассчитывать.

Я откинулся на спинку кресла:

— Тогда давайте начнем с инцидента, о котором вас только что допрашивал детектив-инспектор Чейз.

Леди Прунелла склонила голову:

— Что вы хотите знать, Саймон?

— Джайлз рассказал мне о существовании потайной лестницы, соединяющей главную спальню с гостиной. Вы воспользовались ей вчера вечером?

— К моему глубочайшему и искреннему сожалению, да.

— Расскажите о том, что произошло.

— Больше всего меня беспокоило, — начала леди Прунелла, собравшись с мыслями, — то, что этот несчастный планировал сотворить с моей гостиной. Я сожалею о том дне, когда я поддалась безумному желанию написать ему и пригласить в Блитерингтон-холл. Но теперь уже ничего не поделаешь...

Я ждал, стараясь не ёрзать. Заставить леди Прунеллу перейти из пункта А в пункт Б и так далее, не слишком отклоняясь от темы, было суровым испытанием моего терпения.

— Я слышала, как мистер Харвуд сказал одному из своих сотрудников, кажется, мистеру Лимпли, что собирается поработать один в гостиной примерно полчаса перед ужином.

— Где вы это услышали? И когда? — уточнил я.

— Я проходила мимо спальни мистера Харвуда — моей спальни, стоит заметить! Каков нахал! — и дверь была открыта. Я слышала их абсолютно ясно.

— А время? — подсказал я.

— Я не вполне уверена... пожалуй, за полчаса, а может, и чуть больше, до того, как мы собрались в библиотеке перед ужином.

— Значит, где-то в семь тридцать, — подсчитал я, — либо на несколько минут раньше.

— Да.

— Что вы сделали потом?

Она опустила взгляд на свои ладони, лежащие на коленях:

— Я не горжусь своим поведением, Саймон. Женщине моего положения не подобает вести себя подобным образом, но я так волновалась, что даже забылась.

Я промолчал, хотя это далось мне с трудом.

— Услышав, что мистер Харвуд планирует поработать в одиночестве, — продолжила леди Прунелла, — я вернулась в свое временное жилище, а не спустилась вниз, как планировала. Я собиралась посоветоваться кое о чем с Томпсоном, но после услышанного это совершенно вылетело у меня из головы, — она приняла ужасно смущенный вид, пока я изо всех сил удерживал обеспокоенное выражение лица, стараясь не рассмеяться. — Я притаилась в дверях, ожидая, пока мистер Лимпли и мистер Харвуд выйдут из главной спальни.

— Как долго вам пришлось ждать?

— Мистер Лимпли ушел сразу после того, как я вернулась в комнату и устроилась в засаде. Мистер Харвуд вышел через пару минут.

Эти постоянные паузы начинали уже раздражать:

— А потом?

— Я выглянула из спальни и осмотрела коридор. Никого не увидев, я быстро подошла к комнате Харвуда и открыл дверь. Сердце колотилось так, что я не слышала ничего, кроме собственного дыхания. Должна вам сказать, я была почти вне себя от бесстыдной дерзости задуманного.

— Вполне объяснимо в сложившихся обстоятельствах, — заверил я ее.

Прежде чем продолжить, она бросила на меня благодарный взгляд:

— Я открыла вход на потайную лестницу, и, к моему удивлению, он открылся довольно легко. Не могу припомнить, когда кто-то использовал его в последний раз, и обычно он всегда был довольно неподатливым.

Этот момент определенно требовал дальнейшего изучения, но мне не хотелось прерывать леди вопросами.

— Я осторожно спустилась по лестнице и остановилась у входа в гостиную. Там есть глазок, и несколько минут я стояла, высматривая мистера Харвуда.

— Какая часть комнаты попадает в поле зрения глазка?

— Боюсь, совсем небольшая, — ответила леди Прунелла. — По крайней мере, несколько минут я не видела Харвуда. Я слышала, как он ходит, но, должно быть, он находился около французских окон. Эту часть комнаты не видно в глазок.

— Вы знаете, в который час это было?

Леди Прунелла покачала головой:

— Не могу сказать точно, но, полагаю, прошло не более десяти минут после того, как я услышала разговор мистера Лимпли и мистера Харвуда.

То есть примерно без двадцати восемь.

— Продолжайте, — попросил я.

— В поле зрения появился Харвуд с банкой краски в руках. Я не сомневалась, что это была та самая красная краска, и он собирается ее использовать. — на лице леди появилась гримаса отвращения. — В тот момент я забылась настолько, что выскочила из потайного хода, напугав мистера Харвуда. Он выронил банку, и немного краски вылилось на пол.

— Красной краски?

Она кивнула:

— Он быстро пришел в себя и заговорил со мной в самой оскорбительной манере: «Какого черта, женщина, ты выскочила из стены и так меня перепугала?» - кажется, это были его точные слова. Я не соизволила извиниться, поскольку сочла, что его поведение по отношению ко мне не заслуживает такой уступки. Вместо этого я указала на красную краску и обвинила его в намерении испортить мою гостиную.

— Что он на это ответил?

— Он рассмеялся и сказал, что я ничем не смогу ему помешать из-за контракта, который мы подписали. Он вел себя крайне оскорбительно, Саймон. Он уничижительно высказался об обстановке комнаты, заявив, что любое изменение ее только улучшит. Более того, он сравнил мой вкус с маринованной рыбой, — она покраснела от стыда при этом воспоминании. — Тогда, боюсь, я совсем забылась и влепила ему пощёчину.

— О, Боже, — вставил я. — Как это прискорбно.

Леди Прунелла продолжила, не заметив моей иронии:

— После этого он использовал еще более оскорбительные выражения, которые я бы не смогла повторить, даже если бы знала эти слова! Он схватил меня за руку, подтащил к двери гостиной, буквально вышвырнул за порог и запер за мной дверь, — она вздрогнула. — Это было ужасно унизительно.

— Именно тогда кто-то вас заметил и анонимно сообщил об этом в полицию.

— Я понять не могу, кто бы это мог быть, — леди Прунелла выглядела озадаченной. —В коридоре, к счастью, не было ни души, когда мистер Харвуд так злобно выставил меня за дверь. Кто мог меня видеть?

У меня была мысль на этот счет, но я пока решил не делиться ею с леди Прунеллой.

— Давайте вернемся к тому вечеру, — предложил я. — Что вы сделали после того, как оказались в коридоре?

— Я собралась с силами, — ответила леди Прунелла, — и направилась в библиотеку, где позволила себе немного бренди. Я нахожу, что капелька бренди творит чудеса в тех чрезвычайно редких случаях, когда это необходимо.

— Да, бренди отличное тонизирующее средство, — поддакнул я. — И вполне простительное после того, что вы пережили.

— Я очень ценю ваше понимание, Саймон. Мне кажется, до сих пор я вас недооценивала, милый мальчик.

— Спасибо, леди Прунелла, — я скромно склонил голову, решив проигнорировать снисходительность, с которой она воздала мне должное. — Как скоро в библиотеке появился кто-то еще?

— За несколько минут до восьми пришло сразу несколько человек. Джайлз с этим молодым Уэзерстоуном, который постоянно снует вокруг него. И миссис Рис-Морган, — леди ненадолго задумалась. — Затем мистер Лимпли и мисс Харвуд, они пришли вместе, а вскоре после них вы.

Я задумался. Если убийцей был один из помощников Харвуда, то убийство должно было произойти где-то между тем, когда леди Прунелла так недостойно покинула гостиную, и тем, когда Лимпли, Клифф и обе женщины явились в библиотеку. Не так уж и много времени.

— Вы заметили что-нибудь странное в сотрудниках мистера Харвуда? — наконец спросил я.

Леди Прунелла покачала головой:

— Нет, боюсь, я все еще была потрясена произошедшим в гостиной. Я не обращала внимания на гостей.

— Неважно, — сказал я. — я спрошу Джайлза, заметил ли он что-нибудь. А теперь, леди Прунелла, я должен спросить: вы рассказали все, что только что рассказали мне, детективу-инспектору Чейзу?

Леди Прунелла покраснела:

— Ох, Саймон, возможно, мне следовало бы... но нет. Я оказалась в совершенно абсурдном положении при беседе с полицией.

— О чем вы солгали детективу-инспектору Чейзу?

— Я не сказала ему правду о том, как попала в гостиную. Я сказала, что постучала в дверь и мистер Харвуд впустил меня.

Было бы гораздо проще, если бы леди Прунелла рассказала Робину правду. Боюсь, ее ложь только усложнила ситуацию. Робин вряд ли доброжелательно отнесется к ее попыткам сбить его со следа, но прежде чем отчитать ее по этому поводу, я решил задать еще несколько вопросов:

— Давайте вернемся к тому моменту, когда вы «ворвались» — ваше слово — в гостиную из потайного хода. Очевидно, Харвуд был поражен вашим внезапным появлением.

— Да, — признала она.

— Мне кажется довольно странным, что он ничего не сказал о существовании потайного хода. Или сказал?

Леди Прунелла была весьма категорична:

— Нет, он не сказал об этом ни слова. Словно не обратил на это внимания. Хотя при сложившихся обстоятельствах должен был.

— Если только не знал о ходе заранее, — сказал я. — Вы упоминали, что проход в главной спальне открылся необычно легко.

— Да, — сказала леди Прунелла. — Обычно дверь немного скрипела, но не в этот раз.

— Тогда мы должны сделать вывод, что Харвуд сам обнаружил тайный ход. Вопрос в том, как и когда?

— О боже, — выдохнула леди Прунелла.

Вся книга целиком

Анон · 2025-05-05 00:11:16

Сохраняю прекрасное, чтобы не потерялось. :lol:

▼внезапные вампиры в сраче о том, "зачем нужны ролевые игры с ИИ"⬍

Анон · 2025-05-30 02:10:40

15 глава "Смерть в интерьере", в которой Саймон опять залипает на "прекрасную шею" Джайлза

▼Глава 15⬍

Она долго молчала, постукивая пальцами по коленям, и я тихонько позвал:

— Леди Прунелла?

— Боюсь, это моя вина. Можете считать меня самым глупым созданием на свете, Саймон, за то, что не поняла этого раньше.

— Не поняли чего, леди Прунелла? — я старался не раздражаться, но терпение мое быстро подходило к концу.

— Вы совершенно правы, предположив, что мистер Харвуд знал о потайном ходе. Ох, право, рассказывать об этом так унизительно.

— Что случилось?

— Раньше, во второй половине дня, я была не в силах сдержаться, Саймон. Я должна была выяснить, что этот ужасный человек сотворил с моей гостиной, поэтому, когда я думала, что все внизу, я пробралась в главную спальню и спустилась по тайному ходу к глазку.

— В тот раз дверь скрипела?

— Да! — воскликнула она, широко распахнув глаза. — Я и забыла!

— Сколько времени вы провели у глазка?

— Не более пяти-шести минут, — после некоторого раздумья ответила леди Прунелла. — В тот момент я не заметила признаков использования красной краски и, должна признаться, испытала огромное облегчение! Я уже собиралась вернуться наверх, когда услышала, как мистер Харвуд говорит, что собирается кое-что забрать из своей комнаты. Я решила остаться на месте, пока он не вернется в гостиную, а затем удалиться как можно быстрее и тише.

– Как долго мистер Харвуд отсутствовал в гостиной?

— Минут пять или около того. Он поднялся наверх, взял в спальне очки и спустился вниз, — леди вздохнула, — и тогда, к своему крайнему ужасу я обнаружила, что оставила дверь приоткрытой.

— Это было заметно из спальни?

— Возможно, да. — кивнула она. — Хотя мистер Харвуд мог не заметить, если очень спешил.

— Когда полиция разрешит вернуться в комнату, — сказал я, — вам придется показать ее мне. Но я считаю весьма вероятным, что Харвуд заметил потайную лестницу, понял, что кто-то находится внутри., но по какой-то причине решил притвориться, что ничего не знает... по крайней мере, до поры до времени. Придется допросить членов его команды, чтобы выяснить, рассказал ли он им об этом.

Я ненадолго задумался. Леди Прунелла ждала в тревожном молчании.

— Я считаю, что вам необходимо рассказать о тайном ходе полиции.

— О боже, — покраснела она, — если вы считаете, что так будет лучше... но я очень боюсь, что детектив-инспектор сочтет это доказательством моей вины.

— Несомненно, первой реакцией детектива-инспектора Чейза будет раздражение, леди Прунелла, — любезно сказал я, — но он быстро поймет суть вашей истории. Хотя у нас пока нет подтверждений того, что Харвуд заметил тайный ход и рассказал об этом своим помощникам, я считаю, будет неплохо, чтобы внутри поработали криминалисты. Они вполне могут найти доказательства того, что недавно им воспользовался кто-то кроме вас.

— Понимаю, — с видимым облегчением протянула леди Прунелла.

— Более того, — добавил я, — думаю, не следует рисковать тем, что возможные улики останутся незамеченными. Я знаю, признание детективу-инспектору доставит вам несколько неприятных минут, однако в долгосрочной перспективе это будет самым разумным.

— Раз вы так считаете..., — она благодарно улыбнулась. —Должна признаться, я чувствую себя гораздо увереннее, когда вы помогаете нам с Джайлзом.

— Всегда пожалуйста, леди Прунелла, — старушка уже начинала мне нравиться; она стремительно оттаивала по отношению к Вашему Покорному. Я встал: — Не стоит попусту тратить время. Пора идти к детективу-инспектору и изменить показания. Чем скорее он прикажет своей команде обследовать тайный ход, тем лучше.

Леди Прунелла поправила прическу, словно готовясь к бою, встала, и мы направились к двери.

— Хотите, чтобы я проводил вас хотя бы до библиотеки?

—Это было бы очень любезно с вашей стороны, Саймон.

Спустившись вместе с леди вниз, я постучал в дверь библиотеки, откуда выглянул сержант Харпер:

— Да?

— Леди Прунелла желает исправить свои показания, — сказал я.

— Сию секунду, — Харпер закрыл дверь. Через пару минут, выпустив Джайлза, Харпер жестом пригласил внутрь леди Прунеллу. Она вошла, одарив нас напоследок слабой дрожащей улыбкой. Дверь за ней закрылась.

— Что происходит, Саймон? — спросил Джайлз. – Что мама собирается сказать Чейзу?

Я огляделся. В холле мы были одни, но я подумал, что лучше сообщить Джайлзу о намерениях его матери в более уединенном месте:

— Давай вернемся наверх, и я всё расскажу.

Джайлз согласился и повел меня в гостиную, примыкающую к его спальне. Закрыв за нами дверь, он жестом пригласил меня сесть, сел напротив и стал ждать. Я кратко пересказал разговор с его матерью, и хотя он помрачнел, я увидел, что он понял смысл моего совета леди Прунелле.

— Наверное, так даже к лучшему, — вздохнул он. — Полагаю, было бы гораздо разрушительнее, если бы это всплыло позже.

— Думаю, да. И хотя у нас пока нет доказательств правдивости того, что сейчас рассказывает Робину твоя мать, я верю, что полицейские криминалисты найдут все, что можно.

— Не говоря уже о том, что он сможет допросить помощников Харвуда, если твои подозрения верны.

— Мы тоже можем с ними разобраться после того, как Робин с ними покончит, — предложил я.

Джайлз кисло улыбнулся:

— А ты, похоже, все равно намерен вмешаться, несмотря на веру в способности Чейза раскрыть это дело и справедливо обойтись с моей мамой.

— Мне показалось, ты не возражал против моего вмешательства, когда звонил сегодня утром и просил о помощи, — обиделся я.

Джайлзу хватило совести смутиться:

— Прости, Саймон, это было недостойно с моей стороны. Ты прав, я просил тебя о помощи, и я очень за нее благодарен. Чейз сейчас довольно чувствительно щелкнул меня по носу. Похоже, я ему не нравлюсь. По какой-то причине я его раздражаю, — он ухмыльнулся, — и это взаимно.

— Я практически не сомневаюсь, что причина в том, что ты до боли ясно продемонстрировал ему свою неприязнь, — строго сказал я.

— Ну что поделать, я ревную, — надулся Джайлз, — Ты так на него смотришь, это кого угодно с ума сведет.

— То, что я с интересом смотрю на привлекательного мужчину, еще ничего не значит, — парировал я, — Если бы я опустился до такой низости, то мог бы упомянуть, что видел, как ты делал то же самое с неким Клиффом Уэзерстоуном.

— Виновен по всем пунктам, — со смехом признался Джайлз.

Я счел за благо сменить тему:

— Хотел бы я осмотреть этот тайный ход, но, полагаю, придется подождать, пока полиция там закончит. Робин придет в ярость, если мы испортим улики.

— Несомненно, — согласился Джайлз. — Но, честно говоря, там особо не на что смотреть. Не слишком интересное место. Я играл там в детстве, а однажды запер на три часа свою сумасбродную сестричку, когда она мне особенно надоела.

— Кстати, где сейчас Эльзасия?

— В Лондоне, учится на каких-то курсах, — фыркнул Джайлз. — Они не предлагают формального обучения той работе, для которой она лучше всего подходит; впрочем, у нее достаточно опыта, чтобы не нуждаться в дальнейшей опеке.

В свои двадцать с небольшим лет Эльзасия заслужила не лучшую репутацию из-за привязанности к неотесанным, но сексуально привлекательным шоферам, садовникам и конюхам. Вежливой реакции на это не существовало. Брат с сестрой и в лучшие времена едва друг друга терпели.

Джайлз начал разглагольствовать о своей сестре и ущербе для семьи из-за ее неосмотрительного поведения. В ожидании подходящего момента для смены темы, я вдруг почувствовал себя чертовски странно. Голос Джайлза словно бы отдалился, заглушаемый биением его сердца и пульсацией крови в венах. Они звучали все громче. Я не мог перестать думать об отчаянном желании заключить Джайлза в объятья. Сильнее всего на свете мне хотелось впиться в его прекрасную шею.

— Саймон. Саймон! — Джайлз несколько раз повторил мое имя, все более настойчиво, пока перед глазами не прояснилось настолько, что бы я смог рассмотреть, как он встревоженно навис надо мной. — Что случилось? У тебя такое странное лицо... Ты заболел?

— Лекарство, — прохрипел я, пытаясь нащупать коробочку во внутреннем кармане пиджака. Джайлз понятливо достал ее для меня, открыл и извлек таблетку. Мои руки дрожали слишком сильно, чтобы самостоятельно ее принять, поэтому я просто приоткрыл рот, и Джайлз опустил таблетку внутрь. Я сглотнул. Джайлз ненадолго исчез из виду, но вскоре вернулся и прижал к моим губам стакан воды. Я сделал несколько глотков.

Таблетка подействовала быстро: всего через несколько секунд перед глазами прояснилось, а руки перестали трястись. Звук сердцебиения тоже стих. Джайлз опустился на колени рядом со мной:

— Тебе уже лучше, Саймон? Вызвать врача?

— Нет, спасибо, со мной все будет хорошо.

— Что случилось? На мгновение мне показалось, что ты упадешь в обморок.

— Прости, что напугал. Просто небольшое сердечное заболевание, — в каком-то смысле это было правдой. — Пока я принимаю лекарство, все в порядке. Должно быть, я забыл выпить таблетку.

А вот это была ложь. Я принял таблетку, даже две, но кажется эта партия оказалась особенно слабой. Как только вернусь в Лорел-коттедж, сразу же закажу новую.

— Если ты уверен, Саймон, — Джайлз сел напротив меня. — Вид у тебя бледный.

Похоже, эта таблетка оказалась полноценной, поскольку что я чувствовал, как прихожу в норму.

— Все в порядке, Джайлз. Не о чем беспокоиться, лекарство сделало свое дело.

Джайлз продолжал смотреть на меня с тревогой, и я решил, что сменить тему будет вполне уместно:
— Расскажи мне, что ты знаешь о Джессами Чолмондли-Пис.

— О Джессами? — Джайлз ухмыльнулся. — Ты имеешь в виду, кроме очевидного отсутствия у нее воспитания и вкуса?

Я воздержался от комментария, и он продолжил:

— Она была первой из тех, кто позвонил маме с предложением помощи. Она выглядела абсолютно очарованной Харвудом, я бы даже сказал, готовой на всё, чтобы с ним сблизиться. — Джайлз пожал плечами, — но боюсь, ее постигло разочарование. Он не пускал в гостиную никого, кроме членов съемочной группы. Смею предположить, бедняжка Джессами не получила должного вознаграждения за свои труды.

— Она была здесь вчера, когда Харвуд и его команда работали?

— О да. Она практически поселилась в коридоре, больше мешая, чем делая что-то полезное. Все время пыталась заговорить с Диттани Харвуд, но убегала всякий раз, когда Зик ее замечал. Мама и рада была бы ее выгнать, но не хотела обижать Джессами из-за ее мужа.

— Ах, да, старина Десмонд. Насколько я понимаю, твоя мать не хотела бы настроить против себя местного советника.

Джайлз кивнул:

— Мама готовит какой-то кулинарный проект, который потребует его одобрения, и не хочет рисковать отказом. Наша красотка Джессами держит мужа на коротком поводке, он делает все, что она скажет.

— Интересно, — протянул я. — Что еще ты о ней знаешь? Возраст, происхождение и так далее.

— Полагаю, ты мне объяснишь причину своего интереса? — Джайлз дождался кивка и продолжил: — Вообще-то она местная. Выросла здесь. Ее отец, по фамилии Маклауд, был главным садовником моего деда. Отец рассказывал, что много лет назад дедушка и Маклауд были большими друзьями. Дед был помешан на садоводстве и проводил с Маклаудом больше времени, чем с бабушкой, —Джайлз хохотнул, — ты бы понял причину, если бы знал мою бабушку. Она умерла, когда мне было шесть или семь, и я жизни не встречал более кислого и иссохшего экземпляра. Она меня пугала до чертиков.

Я находил эти фрагменты семейной истории захватывающими, хотя и не был уверен, что они имеют отношение к делу:

— А Джессами?

— Думаю, ей около пятидесяти, — продолжил рассказ Джайлз, — хотя по её словам только что исполнилось тридцать. Она, конечно, пытается так одеваться, но нужно быть слепцом, чтобы в это поверить.

— Она всегда жила в Снаппертон-Мамсли?

— Нет. Ходят сплетни, что в юности она сбежала в Лондон с каким-то коммивояжером. Вернулась примерно пятнадцать лет назад, без обручального кольца или ребенка, встретила старину Деза и вышла за него замуж. После этого его дела пошли в гору, потому что Джессами неустанно подталкивала его в местную политику.— Джайлз помолчал, — Надо отдать дьяволу должное, она довольно проницательна и хорошо разбирается в политике. Вместе они довольно эффективная команда.

Глаза Джайлза заинтересованно блеснули:

— Итак, откуда такой интерес к Джессами?

Я рассказал, как вчера вечером застал ее в кустах возле гостиной:

— Думаю, было бы неплохо выяснить, что она там делала.

— О, совершенно верно, — согласился Джайлз. — Разве не восхитительно было бы, окажись Джессами убийцей?

Читать всю книгу целиком

Анон · 2025-05-30 08:57:09

Ещё один анон прочёл Клуб ебомых, спасибо за перевод! :heart: Очень понравился рассказ

Анон · 2025-05-30 12:48:24

Анон пишет:

Ещё один анон прочёл Клуб ебомых, спасибо за перевод! Очень понравился рассказ

Спасибо :heart:

Анон · 2025-06-08 03:43:48

▼Киллербот. 5я серия⬍

*Киллербот спасает людей из команды Сохранения*
Гуратин: Наш автостраж какой-то подозрительный, наверное, он что-то задумал плохое

*Команда Сохранения привозит на свою базу незнакомую бабу, найденную возле базы другой экспедиции, которую всю перебили неизвестные враги*
*Баба даже не пытается объяснить, как так вышло, что на ней - ни царапинки*
Все: ну нашли и нашли, обогрели-накормили, на остальное всем пофиг.
Гуратин: Пофиг на бабу, наш автостраж какой-то подозрительный, наверное, он что-то задумал плохое :facepalm:

Ну ёпрст! Хотите сделать команду Сохранения "более хиппи" - флаг вам в нецензурное ныне место, но идиотами-то их зачем выставлять, а? :bull:

Притом что Араду с Волеску они, значицца, из экранизации вычеркнули, типа народу в кадре слишком много, экранное время экономить надо - но при этом в сюжет впихнули абсолютно нового персонажа. Вот на это у них и бюджета и экранного времени, значицца, хватило. :bubu:

Я бы понял, если бы Менса сказала что-то типа: "Да, мы все понимаем, что та блондинка может быть опасна, но же не могли ее просто так там бросить, это противоречит всем нашим этическим принципам. Мы за ней присматриваем". И это была бы правда, потому что у книжного Сохранения одна из государственно-образующих идей звучит как "никто не будет брошен без помощи". Это уже не было бы так тупо, как показали в сериале (а продолбаться с присмотром они легко могут хоть сотню раз, ибо не профи же).

UPD
Посмотрел 6ю серию и беру свои слова обратно: с блондой просто отлично вышло. И общение с Менсой у Клрб наконец-то пошло хорошо, я прям протащился :yeah:

Отредактировано (2025-06-14 00:09:41)

Анон · 2025-06-12 22:44:21

Есть у меня такая традиция: каждый год в день своего рождения я выкладываю новый переведенный вампирский рассказ. Я хотел продолжить эту традицию и здесь, но внезапно моргнул и обнаружил, что дно рождения у меня было вчера :creepy:

Ну, по крайней мере я ошибся на день, а не на пару недель месяцев лет 🧛

Итак, представьте себе классический офис нуарного частного детектива и деву в беде:

Патрисия Нид Элрод - "Разграбленная могила" из антологии "И счастья в (не)жизни" ("Many bloody returns"), посвященной вампирам и празднованию дня рождения.

▼читать рассказ⬍

ЧИКАГО, ФЕВРАЛЬ 1937 ГОДА

Когда девушка в черном вошла и спросила, могу ли я помочь ей со спиритическим сеансом, из офисного радио раздался печальный рокот «Мрачного воскресенья» в исполнении Хэла Кэмпа [1].

Совпадения меня раздражают. От сочетания заунывной песни по умершей возлюбленной и церемонии, которая должна помогать мертвым разговаривать с живыми, мне стало не по себе – и это меня бесило.

Я ведь и сам мертв.

– Вы уверены, что не ошиблись дверью? – уточнил я, разглядывая ее наряд. Черное пальто, сумочка, перчатки, чулки и туфли… в общем, ходячие похороны. Довершала образ широкополая шляпа с вуалью до подбородка, сквозь которую даже я ничего не мог разглядеть.

– На двери написано «Агентство Эскотта», — ответила она, без приглашения усаживаясь в кресло для клиентов. – Вы мистер Эскотт?

– Я мистер Флеминг. Подменяю мистера Эскотта, когда он занят в другом месте.

Чарли сейчас проводил вечер со своей девушкой, а я заскочил в офис, чтобы поработать над бумагами, потому что лучше него разбираюсь в бухгалтерии.

– Мне рекомендовали именно мистера Эскотта.

– Кто?

– Друг.

Я подождал, но на этом она и остановилась. Бизнес Эскотта в качестве частного агента работал в основном благодаря личным рекомендациям. Назовите его частным детективом, и получите страдальческий взгляд и, возможно, едкую отповедь о том, что он не берется за дела о разводах. Он специализировался на выполнении неприятных поручений для неспособных или нежелающих, а не на подглядывании в замочные скважины, но при чем тут спиритический сеанс? Эскотт интересовался подобными вещами, но в основном с позиции скептика. «В основном», поскольку он не мог быть абсолютным скептиком, учитывая, что его партнер, то есть я – вампир.

Приятно познакомиться, так сказать.

Музыка Хэла Кэмпа наполняла наш маленький офис, пока девушка не встала, подойдя к радио и выключив его.

– Ненавижу эту песню, — заявила она, слегка качнув вуалью. Женщины без лиц тоже меня бесят, хотя ноги у нее были красивые.

– Я тоже. У вас есть какая-то особая причина?

– Моя сестра постоянно ее слушает. Это действует мне на нервы.

– Это как-то связано с сеансом?

– Вы не могли бы позвонить мистеру Эскотту?

– Мог бы, но у вас не назначена встреча в этот поздний час, иначе он был бы здесь.

– Я договаривалась на завтра, но с тех пор кое-что произошло, и мне понадобилось поговорить с ним сегодня. Я зашла на случай, если он засиделся на работе. Свет горел, а перед входом стояла машина…

Я проверил ежедневник. Аккуратным почерком Чарли в нем было написано: «10 утра, Эбигейл Сэгер».

– Можете произнести ваше имя по буквам?

Она сделала это без ошибки.

– Так что за срочность? – спросил я. – Если я не смогу с этим справиться, я дам ему знать, но в остальном вы увидите, что я готов, желаю и в состоянии.

– Не хочу вас обидеть, но вы выглядите слишком молодо для такой работы. По телефону мистер Эскотт показался мне... более зрелым.

Мы с Эскоттом ровесники, хотя я выгляжу моложе на десяток лет. С другой стороны, если тридцатипятилетний мужчина кажется ей старым, то она сама еще дитя, хоть по ее манерам и речи, в которых чувствовались изящество и лоск старой школы, этого не скажешь.

– Мисс Сэгер, вы не могли бы поднять вуаль? Хотелось бы увидеть своего нанимателя, прежде чем я возьмусь за работу.

Поколебавшись, она открыла лицо. Как я и думал, совсем юная девчонка, которой бы уроки учить дома, но глаза у нее были заплаканными, а лицо серьезным.

– Так-то лучше. Что я могу для вас сделать?

– Моя старшая сестра Флора проводит сегодня спиритический сеанс. Она сходит с ума от разговоров со своим покойным мужем, и один медиум этим пользуется. Он хочет ее денег и даже большего.

– Фальшивый медиум?

– Разве бывают другие?

Я улыбнулся, она начала мне нравиться:

– Расскажите мне всю историю, как рассказали бы мистеру Эскотту.

– Вы мне поможете?

– Сначала мне нужно узнать больше, — ответил я тоном, показывающим, что мне интересно.

Она говорила быстро, но я отлично владел стенографией и успевал делать заметки.

Мисс Сэгер и ее старшая сестра Флора остались одни; их родители давно умерли. Но у Флоры были деньги в трастовом фонде, и она вышла замуж за Джеймса Вайзингера-младшего, который унаследовал приличное состояние несколько лет назад. Депрессия почти не повлияла на их капиталы. Флора овдовела в августе прошлого года, когда ее еще молодой муж погиб в результате несчастного случая на парусной лодке на озере Мичиган.

Я погиб на том же озере.

– Вы уверены, что это был несчастный случай?

– Гик внезапно качнулся из-за смены ветра, ударил его по голове и выбросил за борт. Я до сих пор слышу в кошмарах тот ужасный звук удара, а потом всплеск, но Флоре еще хуже — она стояла за штурвалом. Она винит себя. Больше никто не винит. На борту было полдюжины человек, которые умели ходить под парусом. Такие вещи иногда случаются.

Я смутно вспомнил, что читал об этом в газете. Ничего похожего на то, что богатого парня убили, пока он занимался обычными делами богатых парней.

– Бедный Джеймс так и не понял, что его ударило; все случилось так быстро. Флора билась в истерике, ее пришлось пичкать успокоительными целую неделю. После этого она месяц пролежала в постели, а затем прочитала какую-то дурацкую статью в журнале об использовании спиритической доски для общения с духами и вбила себе в голову, что ей необходимо связаться с Джеймсом и извиниться перед ним.

– Это открыло дверь?

– Джеймс мертв, и если он все делал правильно, то он на небесах и должен покоиться там.. с миром, — мисс Сэгер почти рычала от отвращения. – Я просила пастора Флоры поговорить с ней, но она его не слушает. Наши с ней разговоры заканчивались криком и слезами, и она просто не желает ничего слушать. Я всего лишь ее младшая сестра, что я могу знать, понимаете.

– Что в этом предосудительного?

– Ее одержимость. Это нездорово. Я думала, что она потеряет интерес со временем, но становится только хуже. Каждую неделю приходит стая этих мерзавцев из Общества, они устанавливают доску, зажигают свечи и задают вопросы, глядя на фотографию Джеймса. Это бессмысленно, грустно, неестественно и... и просто неуважительно.

Теперь она мне действительно нравилась:

– Общество?

– Чикагское экстрасенсорное общество.

Меня подмывало попросить ее повторить это быстро трижды, но я сдержался. Эта группа исследовала дома с привидениями и проводила «посиделки», как они называли спиритические сеансы, записывая свой опыт для архивов. Эскотт был их членом. За доллар в год на покрытие почтовых расходов он получал ежемесячные брошюры и зачитывал мне самые странные отрывки.

– Самое отвратительное, – продолжала мисс Сэгер, – что они абсолютно искренни. Когда у человека такая вера, то, конечно, она дает результаты.

– Какие результаты?

– Они написали имена всех людей, которые когда-либо умирали в доме, что глупо, потому что дом не такой старый. Человек, который руководит этими сеансами, говорит, что это потому, что дом был построен на месте другого, так что мертвые люди связаны с ним, понимаете ли. Нет никакого способа доказать или опровергнуть ничего из этого. У него на все есть ответ, который звучит совершенно разумно.

– Это он медиум?

– Нет, он его привел. Алистер Брэдфорд, – она вложила в это имя много яда, – он похож на персонажа из фильма.

– Носит тюрбан, как Волшебник Чанду [2]?

Ее большие темные глаза сверкнули, затем она поперхнулась внезапным смешком. Через мгновение она взяла себя в руки:

– Спасибо. Так приятно поговорить с кем-то, кто смотрит на мир так же, как я.

– Расскажите мне о нем.

– Тюрбана нет, но у него пронзительный взгляд, и когда он входит в комнату, все оборачиваются. Он красив... для старика.

– Сколько ему?

– Не меньше сорока.

– Это древность.

– Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Он постоянно это делает, все они.

– Прошу прощения, мисс Сэгер. Вы единственная в доме, у кого остался здравый смысл?

– Да. – она выдохнула это, едва не разрыдавшись. Бедный ребенок выглядел так, словно с трудом сдерживал поток сильных эмоций. Я слышал, как ее сердцебиение заколотилось быстрее, а затем постепенно замедлилось. – Даже слуги попали под его чары. У меня есть друзья, но я не могу поговорить с ними об этом. Слишком стыдно.

– Вы занимаетесь этим в одиночку с августа?

Она кивнула:

– Не считая пастора, но он не может приходить каждый день. Он советует молиться за Флору, и я молюсь, но это все равно продолжается и становится только хуже. Я тоже скучаю по Джеймсу. Он был хорошим человеком. Он заслуживает лучшего, чем это... это...

– Что стало последней каплей и привело вас сюда?

– До прихода Алистера Брэдфорда они просто игрались с дурацкой спиритической доской. Я могла бы сжечь ее, но они бы просто купили другую за пять центов. После его появления они начали проводить настоящие сеансы. Я все это не люблю, и я в это не верю, но он сделал это пугающим. Он словно становится выше и шире, а его голос меняется. Когда в комнате темно, ему легко поверить.

– Они разрешили вам участвовать?

– Всего один раз, и то при условии, что я буду молчать. Когда я включила свет в самый разгар событий, Флора меня выгнала. Сказала, что мои негативные мысли мешают духам и что я подвергаю опасности жизнь Брэдфорда. Нельзя выводить медиума из транса, это может его убить. Я бы не возражала, но он притворялся. Пока они все кричали, я не спускала с него глаз, и он смотрел на меня с чистой ненавистью... и улыбался. Он хотел напугать меня, и это у него получилось. Я запирала дверь и почти не спала.

– Не могу вас винить. Вам никто не верит?

– Разумеется, нет. Я не состою в их маленьком клубе, и для них я просто ребенок. Что я могу знать?

– У детей есть инстинкт, отличная штука, чтобы ей следовать. Он живет в вашем доме?

– Он упоминал об этом, но Флора — в кои-то веки — посчитала это неуместным.

– Он за ней ухаживает?

Взгляд мисс Сэгер стал жестким:

– Медленно. Он слишком умен, чтобы торопить события, но я вижу, с каким видом он расхаживает вокруг, приглядываясь. Если он тронет Флору хоть пальцем, я…

Я поднял руку:

– Я понял. Вы хотите защитить Флору и дискредитировать его.

– Или чтобы ему переломали ноги и разбили его ухмыляющееся лицо.

Это я мог бы устроить. Я знал таких людей.

– Но лучше, чтобы Флора избавилась от него по собственному выбору.

– Не понимаю, как; возможно, я слишком поздно спохватилась. Я звонила в субботу, чтобы записаться на встречу, но… – она покраснела, – я его чуть не убила.

– Что он сделал?

– На последнем сеансе — они проводят его каждое воскресенье, и это просто неправильно — делать это по воскресеньям — случилось нечто ужасное. Они собрались в большой гостиной за столом, как обычно, зажгли свечи и потушили свет. Как только потемнело, я проскользнула внутрь, пока они устраивались. В углу стоит старая китайская ширма, и я прячусь за ней во время их сеансов. Негативные мысли, как же; меня никто не заметил, даже Брэдфорд, так что я видела все.

– Что именно?

– Он ввел себя в транс точно в срок. Обычно это занимает минут пять, и к тому времени все ждут, что что-то произойдет; это можно почувствовать. Он начинает с низкого стона и шумного дыхания, в темноте это звучит пугающе, а потом его дух-проводник берет верх. Его голос становится глубже и приобретает французский акцент. Он зовет себя Frére Léon. Предполагается, что он был монахом, который путешествовал с Жанной д'Арк.

– Монахом, говорящим на идеальном английском?

– Конечно. Никто не пробовал заговорить с ним по-французски. Сомневаюсь, что Брэдфорд знает что-нибудь, кроме mon Dieu и sang sacre.

Отличное произношение; она училась в хорошей школе. Сам я нахватался того-сего, когда батрачил во Франции в последний год войны. Впрочем, многое из этого было слишком грубым для нежных ушей мисс Сэгер.

– И что же ужасного произошло?

– Это было в конце. Он притворяется, что брат Леон передает сообщения от Джеймса. Он не может позволить Джеймсу напрямую поговорить с Флорой, чтобы не запутаться. Он также не передает слишком многого, только общие слова о том, как прекрасно на той стороне. Она пытается поговорить с ним и спросить его о чем-то, она в отчаянии, и потом всегда плачет, а затем возвращается за добавкой. Это жестоко. Но на этот раз он сказал, что дает ей знак, что она должна сделать.

– Сделать?

– Я не понимала, что это значит, пока... ну, Брэдфорд не закончил и не притворился, что выходит из транса. Вот тогда они и нашли то, что он тайком подложил на стол. Обручальное кольцо Джеймса, то самое, с которым его похоронили.

Я выдержал подобающую паузу:

– Не дубликат?

Она дернула головой. Ее голос стал хриплым:

– Внутри выгравировано «Дж. от Ф. — Любовь навеки». Он никогда его не снимал, и на нем остались сильные потертости: две четкие параллельные царапины, форма не идеально круглая. Флора показала его мне в доказательство подлинности Алистера Брэдфорда. Она и слушать не хотела о том, что… что он наверняка просто раскопал и ограбил могилу Джеймса. Я думала, она меня ударит. Она сошла с ума, мистер…

– Флеминг. Зовите меня Джек.

– Джек. Флора никогда не поднимала на меня руку, даже когда мы были детьми и я вела себя гадко, но это ее изменило. Я подумала, что мистер Эскотт мог бы узнать что-нибудь о Брэдфорде, чтобы доказать, что он фальшивка, или прийти на спиритический сеанс и сделать что-то, чтобы его испортить, но я не думаю, что она сейчас меня послушает. Последнее, что сказал Брэдфорд прежде чем выйти из транса, было: «Он дает вам свое благословение». Присовокупите это к кольцу, и я знаю, что если он попросит Флору выйти за него замуж, она скажет «да», потому что верит, что Джеймс этого бы хотел.

– Да ладно, она не может быть настолько...

– Глупой? Безумной? Околдованной? Но так и есть! Вот что сводит меня с ума. Она должна быть умнее этого.

– Горе может довести до крайности. Чувство вины может все усугубить, и я уверен, что она тоже чувствует себя одинокой. Ей следовало бы пойти к врачу, вместо того, чтобы брать спиритическую доску. Этот Брэдфорд просит денег?

– Он называет это «пожертвованием». Она каждый раз дает ему пятьдесят долларов. Он получает столько за все свои сеансы — а он проводит от тридцати до сорока в месяц. Моя сестра не единственная дура в городе.

У меня пересохло во рту. Полсотни в неделю – это королевский доход, но столько же, помноженное на сорок? Я выбрал не тот бизнес. Я получал двадцать пять в неделю, работая репортером в Нью-Йорке, и считал себя счастливчиком.

– Что ж, это безопаснее, чем грабить банки. Ваша сестра даст ему больше, если выйдет замуж?

– Да, деньги из трастового фонда и наследство от Джеймса. Брэдфорд заберет все это, дом, и сможет больше никогда не работать. Пожалуйста, вы поможете мне остановить его?

Я подумал о своих знакомых, которые ломали кости за бакс и могли заставить человека исчезнуть за вдвое большую сумму:

– Мне нужно это проверить. Пока у меня только ваша версия событий.

– А я всего лишь ребенок.

– Мисс Сэгер, я бы сказал то же самое Элеоноре Рузвельт, сиди она в этом кресле. Позвольте мне сделать телефонный звонок. Кто-нибудь будет волноваться, что вас нет?

– Я улизнула из дома и поймала такси. Мы с Флорой сегодня поссорились, и она думает, что я дуюсь в своей комнате. В любом случае она занята очередным спиритическим сеансом.

– Угу, – я позвонил Горди в клуб «Ночной Змей» и спросил, нет ли у него какой грязи на профессионального медиума Алистера Брэдфорда.

– Кого? – не понял Горди спросонья.

– Свами [3]; ну, знаешь, спиритические сеансы, гадание. Это для дела. Я подменяю Чарльза.

Он удивленно хмыкнул:

– Ты в его офисе? Десять минут.

Горди повесил трубку. Поскольку «Ночной Змей» находился дальше, чем в десяти минутах езды от офиса, я решил, что он имел в виду, что перезвонит, а не зайдет.

– Десять минут, — повторил я для мисс Сэгер. – А почему черный наряд? Вы все еще в трауре по зятю?

– Это был единственный способ скрыть лицо, который я смогла придумать. Я взрослая, но когда люди смотрят на меня, то думают, что мне пятнадцать или что-то в этом роде.

– А на самом деле вам... ?

– Шестнадцать.

– Мисс Сэгер, вы храбрая и умная шестнадцатилетняя девушка, поэтому я уверен, вы понимаете, что завтра в школу.

– Моя сестра важнее, но спасибо за напоминание, – сухость ее тона сделала бы честь Эскотту. Еще пару лет, и она станет грозной молодой женщиной.

– Когда начнется сеанс?

– В девять часов. Всегда.

– Не в полночь?

– Некоторые из пожилых членов Общества слишком сильно хотят спать, если дело затягивается после десяти.

– Почему сегодня, а не в следующее воскресенье?

– День рождения Джеймса. Брэдфорд сказал, что проведение сеанса в день рождения любимого человека всегда означает нечто особенное.

– Например?

– Он не сказал; просто улыбнулся. У меня от этого мурашки по коже. Клянусь, если его не остановить, я возьму одну из клюшек Джеймса и... – она снова покраснела, вскочила и принялась расхаживать по офису. Я так делал, когда сдерживаемая энергия становилась слишком сильной.

Я попытался вытянуть из нее побольше о сегодняшнем мероприятии, но ей нечего было добавить, кроме комментариев о выходках Брэдфорда. Я встречал парней вроде него: всегда первыми смотрят тебе прямо в глаза и заверяют в своей честности задолго до того, как ты начинаешь в ней сомневаться.

Телефон зазвонил спустя семь минут. Эбигейл Сэгер остановилась на полуслове и полушаге, и села, наклонившись вперед, когда я поднес трубку к уху. Горди был вроде библиотеки афер в Чикаго, и на то имелись веские причины: если он не стоял за этим сам, то знал нужного человека и где его найти. Его рассказ о Брэдфорде был скупым, но вполне достаточным для подтверждения: от этого парня жди беды. Алистер Великолепный начинал с фокусов на сцене, пока не обнаружил, что можно получить куда больше, вытаскивая мертвых родственников из воздуха вместо живых кроликов из шляпы. Он предпочитал собрать как можно больше денег в кратчайшие сроки, а затем исчезнуть. Богатая вдова Вайзингер была слишком сильным искушением для человека, ищущего легкий способ уйти на пенсию.

– Нужна помощь с этим парнем? – спросил Горди.

– Я дам знать. Спасибо.

– Без проблем.

– Ну? – спросила мисс Сэгер.

Я повесил трубку:

– Рассчитывайте на меня, мэм.

– Звучит так старомодно. Зовите меня Эбби.

– Хорошо, можете подписать здесь, – я протянул ей один из стандартных контрактов Эскотта. Текст был коротким и довольно расплывчатым, в основном в нем говорилось о том, что агентство Эскотт привлекается для оказания услуг, после чего шел пробел и место для даты.

– Сколько это будет стоить?

– Пяти баксов должно хватить.

– Это должно быть дороже. Я читаю детективы.

– Специальная распродажа, только сегодня вечером. Любой, кто зайдет сюда по имени Эбби, заплатит пять баксов, не больше и не меньше.

На секунду мне показалось, что она собирается меня поцеловать, и я приготовился увернуться. Если моя девушка узнает, что я миловался с шестнадцатилетней красоткой, даже почти невинно и совсем недолго, я упокоюсь по-настоящему и навсегда.

Эбби поставила подпись, выудила из кошелька пятидолларовую купюру и взяла взамен мою квитанцию. Я положила деньги и контракт в верхний ящик стола Эскотта вместе со своими стенографическими записями. Он прекрасно проведет время, пытаясь разобраться во всем завтра утром. Взяв с вешалки в углу пальто и фетровую шляпу, я выпроводил своего нового клиента и запер дверь. Она спустилась до нижней ступеньки лестницы и снова натянула вуаль на лицо.

– Боитесь, что кто-то вас узнает? – спросил я. Улица была пуста.

– Нет смысла рисковать.

Теперь она мне действительно понравилась. Я открыл свой новенький студебеккер и посадил ее внутрь, взглянув на небо. Мокрый снег грозил пойти еще до того, как я проснулся вечером; я надеялся, что он задержится.

– Хорошая машина, – заметила она.

Лучшая из всех, что у меня были. Мой верный бьюик 34 года плохо кончил, но эта спортивная замена помогла облегчить утрату. Я завел мотор, не забыв зажечь фары, включил передачу и медленно тронулся с места:

– Где похоронен ваш зять?

У Эбби отвисла челюсть:

– Зачем вам это знать?

– Хочу выразить свое почтение.

– Кладбище будет закрыто.

– Какое? И где?

Наконец она сказала адрес, я развернул машину и направился в сторону Линкольнвуда. Чикагские пробки были не сильнее обычного. Следуя указаниям Эбби, мы медленно въехали на Норт-Рейвенсвуд-авеню. Железнодорожный мост слева от нас закрывал вид на территорию кладбища. Когда открылась поперечная улица, я свернул под пути. На нас глядело здание из светлого камня с готическими окнами, квадратной двухэтажной башней с зубцами и круглыми башенками по углам. Оно было слишком величественным, чтобы смущаться. Ворота, перекрывавшие центральную арку, действительно были заперты.

– Я же говорила, — сказала Эбби.

– Мистер Вайзингер где-то рядом с входом? – это место выглядело огромным. Такие причудливые каменные здания ставят только перед действительно крупными кладбищами.

– Возвращайтесь на юг и поверните на Брин-Мор. Я скажу, где остановиться.

Послушаюсь леди. Потребовалось некоторое время, чтобы найти достаточно уединенное место для парковки, затем Эбби дала очень точные указания о местоположении могилы, которая находилась не слишком далеко от кладбищенской ограды.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

Я хотел было ответить, что она не хочет знать, но решил, что тогда она подумает, будто я обращаюсь с ней как с ребенком:

– Я собираюсь проверить, достаточно ли потревожена могила, чтобы привлечь полицию.

– Но полиция, газеты...

– Необходимое зло. Если они придут и спросят Брэдфорда, откуда у него обручальное кольцо, как долго, по-вашему, он будет вам докучать?

– Его посадят в тюрьму? – с надеждой спросила она.

– Посмотрим. Вам достаточно тепло? Хорошо. Я быстро.

– Хотите, я пойду с вами?

– Держу пари, что у вас отлично получается, но вы не вполне одеты для того, чтобы лазать через забор.

Она вздохнула с облегчением.

Я захлопнул дверь, открыл багажник и вытащил лом из ящика с инструментами. Поскольку Эбби не нужно было его видеть, думая, зачем он мне, я держал его вне поля зрения, приближаясь к ограде кладбища. Она была сделана из железных прутьев с остриями наверху: легко забраться, если вы проворны.

Я был проворным, но вместо этого проскользнул между прутьями. Буквально. Одним из моих самых удачных талантов, приобретенных после смерти, была способность исчезать и парить где угодно, невидимым как воздух. Поскольку было темно и между мной и машиной было некоторое расстояние, я решил, что Эбби не заметит, если я частично исчезну, проскользну и снова стану твердым. Мгновение ока — и готово.

Территорию кладбища покрывал толстый слой в основном нетронутого снега. Деревья, кусты и памятники всех форм казались черными на его фоне. Я направился к одной из широких расчищенных дорожек, высматривая ориентир в виде особенно богато украшенного мавзолея с мраморными колоннами. Могильный камень Вайзингера находился прямо за ним. Даты на солидном гранитном блоке говорили о том, что он родился в этот день и был всего на несколько лет моложе меня. Рядом стояла такая же плита с именем его вдовы и датой рождения.

Снег на этом участке лежал иначе: комками и был грязнее, чем в окрестностях. Повсюду виднелись отпечатки ног, но, не будучи индейским следопытом, я не мог определить по ним ничего, кроме того, что здесь недавно работал кто-то в галошах.

Я ткнул длинным концом лома в почву, и он вошел слишком легко. Земля, которая семь месяцев оседала и мерзла в зимнюю погоду, оказала бы большее сопротивление. Брэдфорд или кто-то из его подручных выкопал гроб, открыл его, забрал обручальное кольцо и насыпал землю обратно. Затем он потрудился набросить сверху пару лопат снега, чтобы случайный прохожий ничего не заметил. Вероятно, он надеялся, что вскоре снова выпадет снег и скроет оставшиеся улики.

Мерзость ограбления ужасала меня, а уровень жадности, стоявший за ним, вызывал отвращение. Я знал нескольких крутых ребят, работавших на Горди, но даже они не пали бы так низко.

В тот момент, когда Эбигейл Сэгер рассказала мне о смерти Вайзингера на озере, я уже подписался на эту работу. Что-то ёкнуло внутри меня, связав эту смерть с моей собственной и с проклятой песней «Мрачное воскресенье», игравшей по радио. Я не хотел верить в совпадения такого рода; знаки и предзнаменования были уделом ярмарочных гадалок.

Но все же... во мне что-то ёкнуло.

Не так, как мурашки по коже, которые появляются, когда кто-то ходит по твоей могиле. У меня не было могилы, только это озеро. Люди, которые убили меня, лишили меня достойного погребения. Вайзингер его получил, но Брэдфорд его нарушил.

Это было неправильно.

И как только эта мысль пришла мне в голову, резко поднялся ветер, затрясший голые ветки, словно деревья вокруг меня просыпались. Они царапались и трещали, и я старался не представлять себе кости, издающие похожий звук, но было слишком поздно.

– Ладно, не дергайся, – сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь и отходя от могилы. Было чертовски похоже, что кто-то слушает.

Я был мертвецом (или нежитью), окруженным акрами по-настоящему мертвых. Ветер гнал снежную пыль по темной дорожке. Мое воображение придавало ей форму и цель, когда она проносилась мимо. В паре ярдов от меня откололась и упала с высоты огромная сосулька, хлопнув громко, как выстрел, когда разбилась о каменную плиту. Если бы мое сердце билось, оно бы остановилось в ту же секунду.

Легко не волноваться из-за странных совпадений, когда ты не на кладбище ночью. Я решил, что пора уходить. То, что я стал бесплотным и невидимкой помчался к ограде быстрее ошпаренной кошки, было моим личным делом. В любом случае, я снова воплотился, лишь оказавшись на другой стороне.
Нам с Эбби нужно было добраться к ее дому до девяти.

Именно так я говорил себе, быстро шагая к машине и стараясь не оглядываться.

***

Богатые люди живут в чертовски странных домах. Первый этаж усадьбы Вайзингера был построен в стиле Фрэнка Ллойда Райта: много стекла и местного камня, а остальное выглядело как особняк Тюдоров прямиком из «Частной жизни Генриха VIII» [4]. Я почти видел Чарльза Лоутона, весело машущего рукой из верхнего окна, обрамленного перемычками из темного дерева, вмонтированными в штукатурку.

– Ужасно, но просторно, — сказала Эбби, когда я припарковался на другой стороне улицы, чтобы предаться долгому разглядыванию.

– Сможете вернуться и не попасться?

– Да, но разве вы не идете?

– Это та часть, где я совершаю некоторые тайные деяния.

– Они вас поймают и примут за грабителя!

– Вы наняли эксперта. Послушайте, мы не можем пройти через парадную дверь, чтобы вы меня всем представили. Это насторожит Брэдфорда, и ваша сестра будет иметь полное право меня выгнать.

– Что вы планируете сделать?

– Именно то, что нужно, чтобы избавиться от него, а для этого вам необходимо алиби, чтобы они знали, что вы не причастны. Это значит, что вы не можете прятаться за той ширмой, как обычно. Вы сказали, в доме есть слуги? Они подслушивают? Идеально. Думаете, сможете подслушать с ними?

– Не в первый раз.

– Рад за вас. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы они честно поручились, что вы были с ними все это время. Это избавит вас от неприятностей с Флорой. Я сделаю все возможное, чтобы Брэдфорд выглядел плохо, так что вы должны быть предельно чисты. Сможете выглядеть невинно? Неважно, просто будьте собой, – я взглянул на часы: без двадцати девять. – Мне нужен план этажа.

Я достал из бардачка блокнот для стенографирования и вручил ей карандаш. Уличный фонарь на углу давал ровно столько света, чтобы она могла чертить неровные квадраты и прямоугольники, поставив большой крестик, чтобы обозначить гостиную.

– Это первый этаж, – она вернула блокнот. – Кухня, столовая, карточный салон, музыкальный салон, малая гостиная, большая гостиная: там они проводят сеансы. Как вы…

– Коммерческая тайна. Вы получите за свои деньги все и даже больше. А теперь вперед. Сбросьте вуаль и окружите себя свидетелями. Не оставайтесь одна ни минуты, – она вышла из машины, обогнула ее и подошла к водительскому сидению. Я опустил стекло. – И еще одно…

Она наклонилась, чтобы оказаться на уровне глаз:

– Да?

– Когда пыль уляжется, не говорите своей сестре: «Я же предупреждала», ладно?

Эбби выглядела странно, и мне показалось, что она опять спросит, что я собираюсь предпринять, и придется как-то от нее отделаться, потому что я и сам не знал. Вместо этого она крепко чмокнула меня прямо в губы, и, честно говоря, этого я не ожидал.

– Удачи! – шепнула она и поспешила прочь.

Помаду стирать не пришлось: она не красилась. Опасная девчонка. Я почувствовал себя старым.

***

Я объехал вокруг квартала и нашел подходящее место, чтобы оставить машину, рядом с другой, которая только что припарковалась у обочины. Вереница автомобилей разных марок и годов выпуска вела к дому Вайзингера. «Завсегдатаи вечеринок», – подумал я. Мимо прошла хорошо упакованная пара, осторожно двигаясь по скользкому тротуару к фонарям. Съежившись, я дождался, пока не стукнет без пяти девять, а затем вышел из машины и последовал за ними.

Теперь за занавесками светилось не так много огней, но я слышал звуки большого собрания внутри. Возникла возможность пробраться внутрь и смешаться с толпой, но я решил этого не делать. Группы вроде «Экстрасенсорного общества», как правило, были сплоченными и замечали чужаков. Эскотт с его членской картой мог бы блефовать (его английский акцент тоже бы пригодился), но не я. Лучше бы они вообще не видели моего лица.

Я обошел вокруг здания, сравнивая его с эскизом Эбби. Она не отметила окна; мне не нужно открывать их, чтобы попасть внутрь, но через них легче пробраться, чем сквозь рейки и штукатурку. Выбрав подходящее над большой гостиной, я взмыл вверх по стене и просочился сквозь трещины.

Пошарив по пространству с другой стороны, я пожалел, что не попросил план второго этажа. Комната была большой, я чувствовал очертания заполняющей ее мебели. Слух мой был приглушен, но я определил, что рядом никого нет, и осторожно, не торопясь, воплотился. Пустая, темная спальня, на кровати лежал мужской халат. На полу аккуратно столи тапочки. В остальной части комнаты царил идеальный порядок, личные вещи разложены на комоде, нигде никакой пыли, и все же она не выглядела жилой. Никто не бывает таким аккуратным, когда действительно пользуется вещами.

Волосы у меня на загривке встали дыбом.

Вещи были слишком высокого качества, чтобы принадлежать дворецкому. Выгравированное на обороте тяжелой серебряной расчески Дж.В подтверждало: комната была святилищем. Я пришел к выводу, что Флоре Вайзингер остро необходима реальная помощь, чтобы справиться с горем и чувством вины, а не благонамеренные идиоты со спиритической доской.

Наверху, кажется, был пустынно, но я тихонько крался по коридору, готовый снова исчезнуть при появлении гостей. Снизу доносился шум от нескольких разговоров, идущих одновременно, как на любой вечеринке, но ни музыки, ни смеха.

Любопытствуя, я приоткрыл двери. Ближайшая к комнате Вайзингера вела в спальню Флоры, судя по обстановке и метафизическому чтиву. Никогда не понимал, почему богатые пары иногда спят в раздельных спальнях, даже когда действительно любят друг друга.

Ее шкаф был забит темной одеждой, все веселые платья с узорами и в светлых тонах отодвинуты в сторону. Женщины носили темные вещи зимой, но это было уже слишком. На столике у кровати стоял неуместно выглядящий портативный проигрыватель. Единственной пластинкой на шпинделе была «Мрачное воскресенье» Кемпа.

Ну хватит. Я вышел, пока меня снова не скрутило.

Следующая по коридору дверь открывалась в большой бельевой шкаф. Я шагнул внутрь и включил свет. С моим зрением ночь для меня как день, если есть хоть какое-то освещение, но не в каморке без окон. Это место напоминало мне тайную комнату под кухней Эскотта, где я спал, когда вставало солнце. Я снял пальто и шляпу, спрятав их с глаз долой на верхнюю полку. Я хотел иметь возможность быстро передвигаться, если потребуется.

На полках лежали простыни и полотенца вместе с какими-то белыми полотнищами; как я понял, запасными занавесками. Когда я был ребенком, мама дважды в год звала меня помочь поменять зимние занавески на летние и обратно. Неважно, что это была женская работа, я был самым младшим и доступным.

Я приподнял ткань; она оказалась такой же, как у мамы. В освещенной комнате сквозь нее можно было видеть, но в темном помещении, где горит лишь одна свеча и воображение на пределе, – о да, я бы мог применить ее с пользой. Свернув самый широкий и длинный кусок, я просунул его между поясом и рубашкой сзади.

Но мне хотелось чего-нибудь более впечатляющего, чем жутик из ярмарочного аттракциона. Вещи из комнаты Вайзингера в этом помогут.

Я взял из его бюро и положил в карман щетку для волос, трубку, гребешок, несколько ключей, а также флакончик одеколона после бритья. Лично мне вполне хватало лосьона «Аква Велва», но у богатых парней все иначе. Я вытряхнул немного на ладони и хорошенько отхлестал себя по лицу, шее, рукам и лацканам. К счастью, пахло вполне приятно.

Внизу внезапно затихло. Должно быть, начался сеанс.

Времени на дальнейшие изыскания не осталось: я просочился прямо сквозь пол и завис у потолка, прислушиваясь.

Они пели «С днем рождения тебя».

Только этого мне не хватало!

Наконец более-менее стройное пение закончилось, и мужской голос предложил: «Задуй их и загадай для него желание, Флора».

Последовавшие негромкие аплодисменты свидетельствовали об успехе, затем с тихим шарканьем и скрежетом они заняли свои места. Никто не произнес ни слова, что было странно. Обычно люди на вечеринках разговаривают.

Наступила тишина, долгая тишина. Я воспользовался паузой как возможностью исследовать комнату. Разумеется, я натыкался на людей, а они в ответ вздрагивали, потому что в этой форме я ощущался для них как леденящий сквозняк, но тишина не отпускала. Без особого труда я нашел угол и решил, что именно там пряталась Эбби. Она отсутствовала, поэтому я постепенно обрел плотность.

Китайская ширма – а у меня не было большого опыта с ними – была высотой семи футов и достаточно широкой, чтобы скрывать зону сервировки. Во время официального приема вам не захочется смотреть, как слуги возятся с посудой. Однако между расписными панелями оставались промежутки, через которые я мог подглядывать. Каждый из них давал свой угол обзора.

Большая гостиная оказалась просторнее, чем я ожидал. Посередине стоял длинный стол, за которым помещались по восемь человек с каждой стороны. Группа была разношерстной: одни носили строгие вечерние наряды, другие – артистически богемные.

На противоположном от меня конце стола сидела более взрослая, более изысканная и более мрачная версия Эбби: Флора Вайзингер. За ее спиной висел портрет мужчины в полном расцвете сил, ее покойного мужа. Перед ней стоял большой праздничный торт с погасшими свечами. В одной руке она сжимала скомканный носовой платок; в другой, зажатое между большим и указательным пальцами, лежало словно подношение золотое кольцо. Я догадываться, чье. Ее поза была напряженной, выжидающей, взгляд прикован к стоящему рядом высокому мужчине.

Во главе стола, явно командуя, стоял Алистер Брэдфорд. Повидав немало медиумов за время своей многогранной жизни, я знал, что они бывают всех типов, от самодовольных дам в кружевах, до учтивых молодых ящериц с прилизанными вазелином волосами. Брэдфорд был высоким, видным мужчиной. Слишком длинные волосы зачесаны назад, словно у дирижера оркестра, что подходило серьезным чертам его лица. Он был красив, если вам нравится такой тип, и его темно-синие глаза действительно пронзали взглядом учеников за столом.

– А теперь, дорогие друзья, – произнес он поразительно мягким, ясным, красивым голосом, – склоним головы и помолимся за безопасное и просветляющее духовное путешествие в эту очень, очень особенную ночь.

Влияние этого удивительного голоса оказалось настолько сильно, что даже я последовал примеру остальных. Мне пришлось встряхнуться и вспомнить, что он раскопал могилу, лишь бы добраться до кольца в пальцах Флоры Вайзингер. Волна отвращения вырвала меня из этого состояния. В следующий раз, когда он произнес «аминь», я был настороже.

Огромный пустой стол освещали лишь две свечи, оставляя остальную часть комнаты – для их глаз – в темноте. Я же видел так же хорошо, как днем.

– А теперь я прошу всех сохранять полную тишину, а я попытаюсь установить контакт, — сказал Алистар, тепло улыбаясь.

Я ожидал, что они возьмутся за руки, будут соприкасаться пальцами или что-то в этом роде, как это делается в кино.

Брэдфорд сел, положил ладони на стол, и закрыл глаза. Глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Все остальные словно боялись пошевелиться. Флора смотрела на него с напряженной и душераздирающей надеждой. Ужасное зрелище.

Его хриплое дыхание постепенно становилось громче. Этот человек знал, как играть, чтобы поднять напряжение.

А я знал, как это разрушить.

Издаваемые им звуки становились гуще и громче, и я догадался, что он готов превратить их в хороший долгий стон, чтобы оповестить о явлении «брата Леона».

Я стал невидимым, подплыл прямо за его стул, снова обрел плоть, присев на корточки, и сделал глубокий вдох. Выждав паузу между его выдохами, я разразился самым громким и сочным бронкским приветствием [5], на которое только был способен, а затем исчез.

Эффект в заряженной эмоциями атмосфере был предсказуем. Брэдфорд сбился с ритма, и огляделся в замешательстве, как и остальные. Кто-то из гостей был возмущен, несколько удивились, а один предположил, что, возможно, в комнате уже присутствует игривый дух. Самый практичный мужчина встал, чтобы проверить мой угол, который был единственным укрытием в комнате, и объявил, что он пуст.

Некоторые из гостей заметили запах одеколона и упомянули его. К их большому удовольствию, Флора подтвердила, что в воздухе витает аромат Джеймса. Голос у нее был ужасный. Брэдфорд промолчал.

После бурного обсуждения, которое ни к чему не привело, они успокоились, и Брэдфорд снова приступил к дыхательным процедурам. Я ждал.

В конце концов брат Леон заговорил через Брэдфорда, и, надо отдать ему должное, французский акцент был чертовски хорош. Его голос стал грубее и глубже, что очень эффектно звучало в темноте.

Я снова отважился подкрасться поближе, пока он излагал прогноз погоды на той стороне, и стал твердым ровно настолько, чтобы выкрикнуть полезную фразу на французском, которую я выучил во время отпуска в Париже. В вольном переводе она значила «сколько стоит час любви, моя маленькая кочерыжка?» или что-то в этом роде; обычно этого было достаточно, чтобы получить пощечину.

Затем я резко ударил его по затылку щеткой для волос, уронил ее и исчез.

Я вернулся за ширму, став твердым как раз вовремя, чтобы насладиться зрелищем. Несколько человек в комнате поняли, что я сказал, и были либо ошеломлены, либо пытались не рассмеяться. Транс Брэдфорда был окончательно разрушен; он вскочил со стула, чтобы заглянуть за него, и был шокирован не меньше остальных. Однако вскоре опомнился и плюхнулся на стул, изображая обморок. Все засуетились вокруг него и включили электрическую люстру.

Где-то в процессе Флора заметила щетку. Она замерла, вскрикнула и осела на пол, белая как простыня, указывая на нее пальцем.

Это отвлекло внимание от Брэдфорда, чему, готов поспорить, он был весьма недоволен. Полученный удар беспокоил его – он продолжал потирать больное место — но я бил, чтобы причинить боль, а не нанести ущерб. Он заслужил это. Я ненадолго скрылся из виду, воплотившись в пустой соседней комнате. Исчезновение меня вымотало. Придется заехать на скотобойню до рассвета и набрать крови, иначе завтра ночью я буду чувствовать себя ужасно.

Какой-то парень, видимо, главный в «Экстрасенсорном обществе», предложил отменить сеанс, но Брэдфорд заверил всех, что с ним все в порядке. Порой озорные духи шалят... если, конечно, нет более земного объяснения. С разрешения Флоры первый этаж обыскали на предмет незваных гостей. Мне пришлось убраться оттуда на пару минут, но я не возражал.

Где-то из глубины дома, возможно, из кухни, я услышал голоса, отрицающие участие в этом деле. Голос Эбби тоже звучал в этом хоре, и возмущение в нем было искренним. Хорошая девочка.
На этот раз потребовалось больше времени, чтобы успокоиться. Хотя время приближалось к десяти, никто не выказывал признаков сонливости и не готовился уйти. Развлечение оказалось слишком интересным.

Час пробил, они вновь собрались в гостиной. Свечи на столе заменили на свежие, люстру выключили.

С моего наблюдательного пункта я пытался понять, как Флора реагирует на происходящее. Она держала щетку для волос перед собой и все время на нее посматривала. Она должна была оставаться любезной хозяйкой, но ее нервы выдавало то, как она комкала платок. Скоро она разорвет его в клочья. Сев рядом с Брэдфордом, она протянула вперед обручальное кольцо, но ее пальцы дрожали.

«Третий раз счастливый», — подумал я и стал ждать.

Брэдфорд выполнил свою работу без сучка и задоринки, и вскоре старый добрый брат Леон вернулся и с сильным акцентом предостерег собравшихся не обращать внимания на темных духов, которые могут сбить их с Истинного Пути.

Вот как он это назвал. Я просто покачал головой, тихонько собирая свое оружие на сервировочном столике, используя вытащенную из стопки салфетку, чтобы заглушить шум.

Флора вежливо поприветствовала брата Леона и спросила, присутствует ли ее муж.

– Он здесь, ma petit. Он сияет, как солнце, и говорит о своей любви к тебе.

Она с облегчением выдохнула, что звучало чересчур похоже на всхлип:

– Что еще он говорит? Джеймс? Вы уверены? Скажите мне, что делать!

Старый монах Брэдфорда еще немного помучил ее, не отвечая. Сказал, что плохо слышит из-за темных духов, пытающихся встать между ними, а затем:

– Ах! Наконец-то слышно. Он говорит, что его любовь глубока, и он хочет, чтобы ты была счастлива. Ты должна открыть свое сердце новой любви. Ах, счастье, которое ждет тебя, велико. Он улыбается! Такая радость для тебя, милое дитя, такая радость!

Флора слегка покачала головой. Какая-то ее часть наверняка понимала, что все это неправильно.

Пора это подтвердить.

Я накинул на голову занавеску, обвязав одну из салфеток наподобие платка вокруг шеи, чтобы она не соскользнула. Уверен, выглядело это чертовски фальшиво, но в темноте сойдет.

Прихватив вещи Вайзингера, я выскользнул из-за ширмы. Все смотрели на Брэдфорда. Он мог бы заметить меня в тени за свечой, не будь его глаза закрыты.

«Как по заказу», – подумал я, и пробил ключами ему прямо в черепушку. Бросок оказался был чертовски хорошим, и я продолжил швыряться вещами. Гребень приземлился прямо в торт, трубка проскакала по столу и упала Флоре на колени. Та взвизгнула и подскочила.

Явление брата Леона было эффектным, но не шло ни в какое сравнение с явлением Джека Флеминга, фальшивого призрака по найму.

Я исчез и проявился снова, удерживаясь в полубесплотном состоянии – прямо посреди стола. Верхняя половина моего тела, красиво укрытая бледным занавесом, была отлично видна. Нижняя половина ушла прямо в дерево.

Ощущения не из приятных, зато зрелищно. Крики добавили шарма.

С некоторым усилием я двинул вперед, прямо сквозь стол со свечами и всем прочим, неуклонно приближаясь к Брэдфорду. Теперь его глаза были широко раскрыты, и было очень приятно видеть, как он сбрасывает транс, чтобы увидеть действительно сверхъестественные неприятности. Когда я поднял бледную, закутанную в занавеску руку, чтобы указать на него, мне показалось, что он проглотит язык.

Затем усилием воли я поднялся выше, оторвался от стола и воспарил над ним. Сделав круг по комнате, я резко нырнул к Брэдфорду, позволив себе стать плотным перед падением.

Я набрал в грудь достаточно воздуха, чтобы наполнить комнату бессловесным и, надеюсь, ужасающим ревом, и врезался в него, словно шар для боулинга в последнюю упрямую кеглю. Это было неприятно для нас обоих, но у меня было преимущество: я мог снова исчезнуть. Насколько я мог судить, он валялся плашмя на полу и кричал вместе с остальными.

Теперь оставаться невидимым было для меня тяжкой, но необходимой работой. Я прижался к Брэдфорду, чтобы он насладился моим уникальным видом холода. Мне говорили, что он похож на дыхание самой смерти из Арктики. Сквозь стучащие зубы он пролепетал чушь о том, что против него ополчились темные силы, и что он должен уйти, прежде чем они снова проявятся. С ним пытались спорить и даже предлагали совместно помолиться, чтобы развеять негативное влияние, но он уже выскочил за дверь.

Я держался с ним, пока он не сел в машину, затем проскользнул на заднее сиденье и набросился на него. Он взвизгнул, как женщина, когда я зажал его шею в полунельсоне. Я чертовски силен. Он не мог вырваться. Когда он перестал шуметь, я заметил, что он уставился в зеркало заднего вида. В нем, конечно же, ничего не отражалось.

– Игра окончена, Свенгали, – шепнул я ему на ухо, подражая Тени [6]. – Не ту могилу ты раскопал. Мы следим за тобой, и мы голодны. Хочешь встретить еще один рассвет?

Его скулеж и звук бешено колотящегося сердца заполнил машину. Я решил считать это согласием.

– Убирайся из города. Выходи из игры. Возвращайся на сцену. Лучше живой фокусник, чем мертвый медиум. Понял? Понял?

Не дожидаясь ответа, я исчез. Он завел мотор и рванул с места, словно Барни Олдфилд, стремящийся установить новый рекорд скорости.

Пока гуляки пытались пережить испорченный вечер в гостиной, я вернулся в бельевой шкаф, выключил свет и устроился на перевернутом ведре, чтобы подождать в темноте. Мне нужен был отдых.

В доме затихло. Последние гости ушли, прихватив с собой достаточно записей с сегодняшнего вечера, чтобы заполнить ежемесячные брошюры на долгие годы вперед. У Эскотта будет интересное чтиво. У меня сложилось впечатление, что Флора не планирует следующий сеанс, хотя несколько человек заверили ее, что сегодняшние мероприятия нужно продолжать.

Проводив гостей, обитатели дома поднялись наверх. Флора Вайзингер зашла в комнату Джеймса и долго в ней плакала. К ней зашла Эбби, они какое-то время тихо разговаривали, и Флора снова поплакала. Мне не было жаль. Лучше сейчас, чем потом, замужем за пиявкой. Видимо, все получилось. Сестры разошлись по своим комнатам. Какой-то слуга проверил окна, а затем все стихло.

Я снял с себя занавес и салфетку, засунув их к похожим на полке. Забрал пальто и шляпу, и уже собирался тихо уйти, как вдруг сквозь стену послышалось тихое «Мрачное воскресенье».

Проклятье.

Для Брэдфорда вечер прошел на ура, но Флора до сих пор не выбралась из своей ямы. Она будет копать ее еще глубже, пока она не сравняется с могилой мужа.

Кто-то должен был ее вразумить. Я чувствовал себя наименее подходящим для этой работы, но как только я узнал музыку, у меня снова возникло то чувство.

Я повторил трюк с исчезновением и направился в комнату Флоры.

Музыка становилась громче, когда я плыл к ней, достаточно плотной, чтобы чувствовать обстановку. Свет не горел, комнату освещал только отблеск от тяжелых штор: достаточно, чтобы ориентироваться и не быть замеченным.

Я быстро воплотился, поднял игольницу фонографа и вытащил пластинку. Она издала адский хруст, пока я разламывал ее на куски.

С кровати послышался женский вздох, и она судорожно нащупала свет. К тому времени я уже исчез, но еще чувствовал ее приближение. Еще один вздох, затем...

– Джеймс? – ее голос дрожал от душераздирающей надежды с оттенком страдания. – Джеймс? О, пожалуйста, дорогой, поговори со мной. Я знаю, что ты здесь.

Она почуяла запах одеколона.

– Джеймс? Пожалуйста…

Это будет трудно. Я подплыл к стене и постепенно воплотился, не торопясь, чтобы она успела меня заметить, и если не привыкнуть, то хотя бы не закричать.

Руки зажимают рот, глаза огромные, кожа мертвенно-белая – она выглядела готовой упасть в обморок. Это было жестоко. Другой вид жестокости, нежели у Брэдфорда, но все равно жестоко.

– Меня прислал Джеймс, – я старался говорить мягко, – Пожалуйста, не бойтесь.

Она застыла на месте, и я не был уверен, что она меня поняла.

Я повторил свои слова, и наконец она кивнула.

– Где он? – потребовала она, подражая моему мягкому тону.

– Он с Богом, – лучше всего максимально все упростить. – Все, что говорил тот человек, было ложью. Теперь вы это понимаете, правда?

Она снова кивнула, резким движением, очень похожим на манеры Эбби.

– Пожалуйста, дайте мне поговорить с Джеймсом.

– Он уже знает. Он просил передать, что это не ваша вина. Нечего прощать. Просто пришло его время уйти, вот и все. Вы не виноваты.

– Но это не правда.

– Правда, – я поднял правую руку, – Клянусь Богом. И я-то знаю.

Это ее ошарашило:

– Что... кто вы?

– Просто друг.

– Это его одеколон.

– Просто знак того, что он послал меня. Флора, он вас любит, и знает, что вы любите его. Но это не способ почтить его память. Он хочет, чтобы вы прекратили, прежде чем это вас уничтожит. Он мертв, а вы живы. Есть причина, по которой вы здесь.

– Какая? Скажите!

– Это так не работает, вам придется выяснять самостоятельно. Но на спиритической доске ответов вы не найдете.

Флора осторожно придвинулась ко мне поближе:

– Вы выглядите настоящим.

– Спасибо, я стараюсь изо всех сил. Я не могу остаться надолго. Это не разрешено. Я должен убедиться, что вы очистили голову. Больше никакого чувства вины – это не ваша вина – избавьтесь от хлама и живите своей жизнью. Джеймс хочет, чтобы вы снова была счастливы. Если не сейчас, то когда-нибудь.

– И все?

– Флора... это целая жизнь. Хорошая, если вы ее выберете.

– Я... хорошо. Скажите Джеймсу...

– Он знает. А теперь поспите. Утром будет новый день. Наслаждайтесь им, – я собрался постепенно растаять снова, но спохватился: – И последнее, Флора. Обручальное кольцо Джеймса.

Я протянул руку.

– О, нет, я не могу.

– Вы можете. Оно принадлежит ему, и вы это знаете. Давайте.

По ее лицу опять потекли слезы, но, может быть, на этот раз они несли исцеление. Нехотя она сняла с шеи кольцо на золотой цепочке, перечитала надпись, поцеловала кольцо и отдала его мне.

– Все будет хорошо, — сказал я. – Это от Джеймса. – думаю, он не стал бы возражать. Я наклонился, поцеловал ее в лоб, очень легко, и исчез прежде, чем она успела открыть глаза.

***

Следующие несколько часов я катался по Чикаго, чувствуя себя идиотом и надеясь, что не причинил Флоре еще больший вред, чем Алистер Брэдфорд. Я так не думал, но беспокойство не покидало меня.

В конце концов я вернулся на большое кладбище и быстро пошел по дорожке к богато украшенному мавзолею и могиле позади него.

Я чертовски устал, но нужно было выполнить еще одно дело, чтобы заработать пять баксов Эбби Сэгер.

Сжав кольцо в пальцах, как это делала Флора на сеансе, я вытянул руку и снова исчез, на этот раз погрузившись в землю. Это было самое неприятное ощущение: проталкиваться сквозь рыхлую почву, проталкиваться до тех пор, пока то, что было моей рукой, не ощутило более сильное сопротивление.

Крышку гроба Джеймса Вайзингера.

Я никогда не пробовал ничего подобного, хотя был уверен, что это возможно. Это был отличный повод узнать наверняка.

Я надавил чуть сильнее и внезапно провалился. Старательно не думая о том, что это значит, я сосредоточился на том, чтобы сделать твердой только свою руку.
Должно быть, это сработало, потому что было адски больно, словно руку пилили по запястью. Как раз перед тем, как боль стала невыносимой, я почувствовал, как кольцо выскользнуло из моих пальцев.

Только что я был на глубине шести футов под землей с рукой в гробу, и вот уже корчусь на снегу, сжимая запястье и стараясь не слишком громко кричать.

Рука осталась при мне. Хорошая новость. Я поработал пальцами, пока они не перестали выглядеть похожими на когти, и обмяк, прислонившись к дереву.

Ну и ночка.

Я вернулся в машину как раз в тот момент, когда мокрый снег застучал по стеклам, пытаясь проникнуть внутрь. Это было жутко. Хотелось заглушить это каким-нибудь звуком, но я опасался, что если включить радио, там снова начнет играть «Мрачное воскресенье».

Хотя какого черта. Музыка – это компания, доказательство того, что где-то есть и другие люди, которые не спят. Всегда можно сменить станцию.

Когда стало теплее, Бинг Кросби спел «Гроши с Небес». Видимо, кто-то на радиостанции решил пошутить над погодой.

Внутри меня снова ёкнуло, но теперь это чувство вызывало улыбку.

Примечания переводчика:

1. «Мрачное воскресенье» («Gloomy Sunday») – легендарный «гимн самоубийц», запрещенный в Венгрии и Великобритании за пропаганду суицида и многократно перепетый разными исполнителями в США. Исполнение Хэла Кэмпа — одно из наиболее известных во время действия этого рассказа. Вокруг этой песни ходили мрачные городские легенды о покончивших с собой людях, подробнее о них и об истории ее создания можно прочитать, например, тут: https://vk.com/wall-48749102_60467

2. Волшебник Чанду — главный герой одноименного фильма ужасов 1932 года (и сериала, в котором его играл Бела Лугоши)

3. Свами (индийск.) – мудрец, пророк, медиум

4. «Частная жизнь Генриха VIII» - оскароносный историко-биографический фильм 1933 года

5. Бронкское приветствие (сленг.) – громкий насмешливый звук, свист, издевка. Подозреваю, в данном случае это был звук, похожий на пердеж.

6. Тень (Shadow) — супергерой из одноименной серии комиксов 30х-40х годов ХХ века

Отредактировано (2025-06-12 22:46:43)

Анон · 2025-06-12 23:09:02

П.Н. Элрод больше известна для российского читателя как редактор и составительница многочисленных сборников рассказов: единственный ее официально изданный в РФ роман это беллетризация предыстории Страда фон Заровича, главного злодея из сеттинга D&D Равенлофт. Да, это она написала ту самую книжку с жуткой обложкой, благодаря которой тогда юный анон:
- узнал про Равенлофт задолго до того, как приобщился к ролевым играм
- представлял Страда как стрёмного деда и страшно сочувствовал Татьяне (а потом, повзрослев достаточно, чтобы находить стрёмных дедов интересными, случайно наткнулся на тумблере на работы англофандома и с удивлением выяснил, что они представляют себе и рисуют Страда бисёненом) :troll:
Кстати-2, у той книги еще и продолжение есть, "Я, Страд: война с Азалин", но ее на русский не переводили.

А вообще Элрод написала очень много книг про вампиров: альтернативную историю Квинси Морриса из "Дракулы", серию исторических вампирских романов в соавторстве с актером, игравшим вампира в одном из моих самых любимых телесериалов, а так же самую ее длинную серию детективов в жанре городского фэнтези: "Вампирские файлы", о расследованиях частного сыщика и вампира по совместительству Джека Флеминга. Жаль, что ее вряд ли когда-либо издадут: нуар нынче не в моде :pink:

Анон · 2025-06-21 09:18:04

В 6 серии "Киллербота" Либиби ляпнула такую чушь, что я аж пересмотрела серию в оригинале, чтобы исключить ошибку переводчика.
Нит, она на самом деле сказала именно это. :facepalm:

Зато я была права все это время, считая, что -h в фамилии Mensah редуцируется, и она доктор Менса, а не Мензах или Менсах. Мелочь, а приятно.

Анон · 2025-06-21 09:19:37

Братья Вайц рассказывают в своих интервью о том, что на самом-то деле команда Сохранения - умные люди, которые заботятся друг о друге

▼Меж тем команда Сохранения в 7 серии ⬍

А можно просто показать тех самых "умных клиентов, которые сами себя спасут" из книги вместо этого фестиваля идиотов, господитыбожеблядь? :facepalm:

и хрен с ним,

▼пусть будет⬍

Отредактировано (2025-06-21 09:48:49)

Анон · 2025-06-26 20:27:45

16 глава "Смерть в интерьере", Саймон отлавливает подозрительную дамочку из кустов, чтобы хорошенько ее расспросить, и неожиданно встречает еще одну новую знакомую.

Конечно, "инстинктов у людей нет" (тм), соответственно, и у вампиров - тоже, но мне упорно кажется, что несмотря на всю свою цивилизованность и волшебные таблеточки, Саймона все-таки тянет хоть в какой-нибудь форме, да поохотиться. И расследования для него - это такой способ неосознанной сублимации. :evil:

▼Глава 16⬍

Дальнейшие предположения о возможной вине Джессами Чолмондли-Пиз в убийстве Зика Харвуда прервал стук в дверь.

— Прошу прощения, сэр Джайлз, — за дверью оказался Томпсон, — но вы нужны в библиотеке. С вами хочет поговорить детектив-инспектор.

— Хорошо, Томпсон, — Джайлз встал. — Сейчас спущусь.

— Очень хорошо, сэр, — ответил Томпсон, закрывая дверь.

— Я тебе еще нужен, Джайлз? Если нет, то я поймаю Джессами и попытаюсь вытрясти из нее правду.

— Согласен, с нашей Джессами определенно стоит разобраться. Если возникнет экстренная ситуация, я позвоню на мобильный.

Я неторопливо спустился вместе с Джайлзом вниз, опасаясь, что снова встречу леди Прунеллу и мне опять придется играть свою новую роль советника и утешителя ее светлости, но похоже она нашла утешение в ином месте. Больше никто не попытался меня задержать, и вскоре я уже ехал на поиски Джессами.

Чолмондли-Пизы жили по другую сторону Снаппертон-Мамсли, в небольшом, но престижном поместье неподалеку от Лорел-коттеджа. Поместье состояло из пяти шикарных зданий в псевдотюдоровском стиле, одно претенциознее другого. Четыре из них принадлежали бизнесменам, которые жили и работали в Лондоне в течение недели и приезжали в Снаппертон-Мамсли на выходные, отдохнуть и ощутить вкус деревенской жизни.

За время короткой поездки я придумал и отбросил несколько способов выудить информацию у Джессами, пока не остановился на том, который, как я подозревал, лучше всего погладит ее тщеславие.

Припарковав машину у дома, я направился к входной двери, но постучать не успел: дверь распахнулась, и предо мной предстала улыбка Вайолет Глабб.

— Вот так встреча, мистер КейДжей, — защебетала она. — Вы пришли навестить миссис СиПи?

— Привет, Ви, — поздоровался я в ответ, заходя в дом. — Не ожидал увидеть вас здесь.

Я снял шляпу с перчатками и протянул ей. Некоторое время она просто стояла и хмуро таращилась на вещи. Наконец она сунула их на ближайший столик и вновь повернулась ко мне с веселой улыбкой:

— Миссис СиПи на кухне, если вы не возражаете последовать за мной. Она послала меня к двери, потому что прилипла к телефонной трубке.

— И давно вы работаете на миссис СиПи? — спросил я, сильно сомневаясь, что Джессами понравилось бы, что ее разговор по телефону называют «прилипла к трубке».

— С прошлой недели, — ответила Ви, ведя меня по коридору. — По ее словам, им ужасно трудно удержать прислугу, ведь они с муженьком так часто развлекаются. Уборки много, но я ей сказала, что Ви Глабб никогда не отступала перед трудностями. Да и что такое лишняя пара грязных тарелок...

Ви развлекала меня таким образом всю дорогу до кухни, и у меня не хватило времени на то, чтобы рассмотреть отделку прихожей. Я успел лишь отметить, что она была выполнена со вкусом.

«Должно быть, этим занимался кто-то помимо Джессами», — довольно язвительно предположил я. Честно говоря, я был удивлен, не обнаружив каких-нибудь жутких обоев с леопардовым принтом.

Ви распахнула дверь на кухню и объявила:

— Мэм, это мистер Кербиджонс из Лорел-коттедж, с визитом. Поставить чайник?

— Да, в следующий вторник в восемь. Да, отлично. Спасибо, — прижавшая телефон к уху Джессами нахмурилась было, но быстро нацепила маску любезности. Закончив разговор, она положила трубку и встала:

— Какая приятная неожиданность, профессор.

Не очень-то и приятная, как говорил язык ее тела. Однако Джессами влипла: за нами жадно наблюдала Ви. Если меня выгнать, Ви тут же растреплет всей деревне о том, как грубо хозяйка обошлась с тем милым американцем из Лорел-коттедж. Я сдержал улыбку, благодарный Ви за присутствие.

— Прошу прощения за столь бесцеремонный визит, дорогая леди, — сказал я самым мягким тоном. — Я знаю, вы очень заняты, но надеюсь, вы сможете уделить мне несколько минут своего времени.

— Конечно, профессор, — Джессами повернулась к служанке, рука которой зависла над чайником. — Да, Ви, думаю, чашечка чая будет кстати. Пожалуй, мы пройдем в солярий, можете подать чай туда.

Она вышла через дверь, расположенную рядом со столом, за которым она работала, и я направился следом, оставив Ви заниматься приготовлением чая.

Мы прошли через что-то вроде кладовки, полной старой обуви и прочего барахла, в помещение, которое несомненно задумывалось как солярий. Внешняя стена от пола до потолка состояла из стеклянных панелей, сквозь которые открывался вид на маленький сад. Однако архитектор упустил из виду одну немаловажную деталь: комната находилась на южной стороне дома, поэтому в нее не попадало ни утреннее, ни вечернее солнце. Впрочем, меня это вполне устраивало: было бы слишком странно беседовать с Джессами в шляпе, перчатках и солнцезащитных очках.

— Какая чудесная комната, — искренне похвалил я. Несмотря на недостаток света, комната была уютной, более того, со вкусом обставленной. Загадочно. Глядя на Джессами, как обычно щеголяющую своими фирменными леопардовыми узорами и возмутительно пушистыми туфлями на высоком каблуке, я не мог сопоставить декор с ее вкусом в одежде. Однако в тот момент это было не важно, и я постарался сосредоточиться на поставленной задаче.

— Спасибо, профессор. Присядете? — Джессами села на мягкий диван и указала на кресло напротив.

— Буду совершенно откровенен, — солгал я, — и не стану ходить вокруг да около, миссис Чолмондли-Пиз. Мне нужна помощь человека, который, так сказать, держит руку на пульсе деревни, и, естественно, я подумал о вас.

Лесть сделала свое дело.

— Зачем такие формальности, профессор, — просияла она. — Зовите меня просто Джессами.

— А я Саймон, — я улыбнулся в ответ.

— Итак, чем я могу вам помочь?

— Вы наверняка уже знаете, что я писатель?

Она кивнула:

— Книги по истории или что-то вроде того. Боюсь, я не очень разбираюсь в истории, если это не история любви, — Джессами хихикнула. — Если когда-нибудь напишете нечто подобное, дайте мне знать.

Я вежливо улыбнулся. Я не мог признаться прямо, что пишу любовно-исторические романы под именем Доринды Дарлингтон, потому что предпочитал хранить это в тайне. Хотя, возможно, стоит намекнуть. Я наклонился вперед, будто собираясь довериться ей:

— На самом деле, Джессами, я пишу и другие книги, которые, уверен, придутся вам по вкусу, но издатель настаивает на том, чтобы моя настоящая личность оставалась неизвестной. Думаю, вы понимаете.

Сначала она немного смутилась, но затем кивнула. По ее лицу пробежало понимающее выражение:

— Понимаю, Саймон. Я сохраню ваш секрет.

«Как же», — подумал я. Наверняка уже к полудню по всей деревне разнесется слух о том, что я пишу эротику. Что ж.

— Спасибо, Джессами. Вот с этим мне и нужна ваша помощь. Я хочу написать книгу о настоящем преступлении, а именно о недавнем убийстве в нашей деревне. Поскольку жертвой стал известный человек, я думаю, книга обязательно станет бестселлером, вы согласны?

Встревоженно распахнув глаза, Джессами откинулась на спинку дивана:

— Не знаю, хорошая ли это идея, Саймон.

— Понимаю, поначалу это может показаться шокирующим, Джессами, но посмотрите на это с другой стороны. Если не я, то кто-то другой обязательно об этом напишет. Кто-то чужой. Кто-то, кто понятия не имеет о действительно важных в деревне людях. Кто-то, легко способный неверно истолковать слова и поступки.

Она ненадолго задумалась:

— Это хорошая мысль. Не хотелось бы, чтобы всех нас выставили в плохом свете, не так ли?

— Разумеется, нет, — горячо поддакнул я. — Мы должны защитить свои добрые имена, вы согласны?

— О да, — энергично закивала она.

— Я уже обсудил это с сэром Джайлзом и леди Прунеллой Близерингтон. Они заверили меня в полном содействии проекту, потому что понимают, насколько важно, чтобы им руководил кто-то из них. — Я слегка подчеркнул последние слова, и глаза Джессами заблестели при мысли о том, что ее можно включить в одну группу с первой семьей деревни. — Как, уверен, понимаете и вы.

Иногда я думаю, что мне должно быть за себя стыдно. Но обычно мне не стыдно.

— Итак, вы понимаете, что мне придется задать довольно много вопросов, чтобы получить как можно больше информации?

— О, конечно, — Джессами настолько увлеклась, что даже не спросила, почему я не делаю заметок, и, похоже, не слишком обеспокоилась тем, что я спрошу ее о нашей вчерашней встрече в кустах возле Блитерингтон-холла. Конечно, она уже могла подготовить свою историю.

Прежде чем я продолжил, вошла Ви с чайным подносом и поставила его на столик рядом с Джессами:

— Хотите, чтобы я за вами поухаживала, мэм?

Подавив страдальческую гримасу, Джессами ответила:

— Спасибо, Ви, в этом нет необходимости. Не хочу отвлекать вас от работы.

Это прозвучало достаточно резко, но похоже Ви не обиделась. Помахав рукой, она вернулась на кухню.

— Эта женщина настоящее сокровище, Саймон, — заметила Джессами, склонившись над подносом с чаем, — но слегка бесцеремонна, вам не кажется?

Понимая, что скорее всего Ви сейчас стоит, прижав ухо к двери, я ответил:

— О, она определенно сокровище, Джессами. До сих пор я был весьма доволен ее работой.

К счастью, Джессами не приняла это за пренебрежение:

— Какой чай вы предпочитаете, Саймон?

— Немного молока и без сахара, пожалуйста, — ответил я, зная, что мне хватит и пары глотков.

Я принял предложенную чашку и откинулся на спинку кресла, готовясь начать расспросы.

— Не знаю, много ли детективных романов вы читали, Джессами, но я их просто обожаю, — сказал я. — Я воображаю себя Эркюлем Пуаро, тренирующим «маленькие серые клеточки», как он всегда говорит.

Джессами захихикала:

— Я читала несколько, но по телевизору они намного лучше, вы согласны, Саймон?

— Да, они восхитительны. Видите ли, Джессами, если я собираюсь написать эту книгу, мне нужно собирать доказательства так же, как это делает Пуаро. В моем случае, разумеется, полиция не станет меня консультировать, поэтому придется делать все самому.

Она слушала с яростной сосредоточенностью, кивая каждому моему слову.

— Джайлз рассказывал мне, как вы помогали в Блитерингтон-холле, и, несомненно, тот факт, что вы были там и могли видеть что-то полезное, чрезвычайно важен. Вы ведь весьма наблюдательный человек, я правильно полагаю?

Я ощущал ее беспокойство и сомнения. Она разрывалась между желанием прославиться своей наблюдательностью и нежеланием вдаваться в подробности нашей маленькой встречи в кустах. Что ж, «тише едешь, дальше будешь», как говорится.

— Я часто замечаю то, что ускользает от внимания других людей, — осторожно сказала она. — Естественно, когда в деревне появилась такая знаменитость, я решила внести свою лепту в то, чтобы показать Снаппертон-Мамсли с наилучшей стороны. У меня здесь определенное положение, которую нужно поддерживать.

— Естественно, — поддакнул я. — А теперь, Джессами, я хочу, чтобы вы вспомнили вчерашний день. Заметили ли вы что-нибудь необычное? Или вам случилось услышать что-нибудь странное?

Джессами взволнованно округлила глаза:

—Теперь, когда я подумала об этом, Саймон, кажется я слышала кое-что, что может оказаться очень важным.

— И что же вы слышали? — спросил я с похвальным на мой взгляд терпением, когда пауза затянулась.

— Я слышала, как тот красавчик-режиссер сказал: «Предупреждаю, Зик, ты за это поплатишься!»

Вся книга целиком

Отредактировано (2025-06-26 20:28:23)

Анон · 2025-07-04 15:14:59

*выдохнув*
Вообще, в сериале про Киллербота есть хорошие моменты, есть удачные находки, есть моменты с "я это не так себе представляла, но почему бы и да", и моменты: "сначала проорусь, но потом смогу с этим смириться"
Один из таких моментов - конец пятой и начало шестой серии.
Книжная Менса очень быстро просекла, что Киллерботу некомфортно, когда люди смотрят на него при разговоре, обращаются к нему напрямую и говорят о личном - и в книге они общаются чаще всего через сообщения по сети. Поскольку я и сама во многих случаях предпочитаю переписку звонкам, сериальная Менса, которая вместо пилотирования развернулась спиной к приборам, лицом к Киллерботу, и без запроса вывалила на него рассуждения о своих детях... меня это царапнуло. Менса в этот момент казалась навязчивой и бестактной.
А затем произошло крушение и ее реакция на охуительную новость: они не могут починить свой летательный аппарат, потому что электроника навернулась, а автостраж удалил запасные мануалы по ремонту ради глупой мыльной оперы. Ограничиться в такой ситуации всего лишь возгласом: "Это вовсе не премиальное шоу!" неиронично было верхом профессионализма, такта и самообладания. Мало кто смог бы удержаться от иных комментариев.
Да, в сериале она другая, но после этой сцены я поверила в то, что вот эта женщина - канонично ученая с докторской степенью, политик и глава государства.
А потом я наткнулась на тамблере на идею, что Менса позволяет сериальному Гуратину вести себя как параноидальный мудила потому, что именно ради этого и включила его в экспедицию. Потому что она умный "планетарный администратор", она знает про свой недостаток опыта, и ей жизненно нужен взгляд с другой стороны, пусть и в намеренно черных красках - и человек, которые выскажет свои подозрения подозреваемому прямо в лицо, позволяя ей сыграть "доброго начальника" и смягчить наиболее острые углы.
Создатели сериала порой цитируют книгу дословно - но иногда меняют персонажей. произносящих ту или иную реплику. Книжный Гуратин говорит о Киллерботе: "Я отношусь к нему как к личности. К сердитой, хорошо вооруженной личности, у которой нет причин нам доверять". Что если в сериале эту (непроизнесенную) мысль передали Менсе? Это ведь, емнип, стандартная рекомендация при ситуации с заложниками: заставить "сердитую, хорошо вооруженную личность" увидеть в безоружных людях (ее команды) личностей, а не объекты - в том числе путем рассказов о родственниках. Что, если это был ее план?

Анон · 2025-07-11 18:08:49

Вот и закончился 1 сезон Киллербота. Последние две серии меня как-то... примирили с экранизацией, что ли. К финалу в сериале подубавили интенсивность тупых смехуечков и показали людей из Сохранения с их "рабочей стороны". Да, они все еще мирные ученые, то есть люди со странностями (понятие "безумный ученый" интернационально и не на пустом месте возникло), но они могут быстро реагировать на изменение планов и действовать сообща, даже когда их воспитание кричит: "ну не могут же цивилизованные, культурные люди делать так"
Например, когда Менса предлагает даме из ГрейКрис

▼Скрытый текст⬍

Или когда Пин Ли

▼Скрытый текст⬍

Со спасением в последний момент ИМХО, чересчур драматизировали и мне не хватило фраз: "Я не хочу быть робопитомцем" и "То есть вы будете моих владельцем" - "Опекуном" - "Это одно и то же"; в книге это были довольно сильные моменты.

Зато уже точно будет 2й сезон, Apple его официально анонсировали:

▼Скрытый текст⬍

А еще Марта Уэллс опубликовала рассказ, действие которого происходит между 2й и 3й повестью - и учитывая, что она указана в титрах сериала как "консультирующий продюссер", мне кажется, этот кусочек цикла вдохновлен работой над сериалом и есть вероятность, его так или иначе покажут во 2м сезоне.
Кто там шипперит Тарика и Ратти? Есть шанс увидеть вторую половину ОТП раньше, чем сериальщики доберутся до таймлайна "Коллапса системы"

Отредактировано (2025-07-11 18:15:39)

Холиварофорум

Объявление

#26 2025-01-23 16:49:37

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#27 2025-03-20 01:35:29

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#28 2025-03-20 01:50:24

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#29 2025-03-25 20:24:06

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#30 2025-03-30 18:24:49

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#31 2025-04-06 00:47:14

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#32 2025-04-10 23:25:48

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#33 2025-04-21 14:51:11

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#34 2025-04-27 13:17:16

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#35 2025-05-05 00:11:16

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#36 2025-05-30 02:10:40

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#37 2025-05-30 08:57:09

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#38 2025-05-30 12:48:24

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#39 2025-06-08 03:43:48

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#40 2025-06-12 22:44:21

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#41 2025-06-12 23:09:02

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#42 2025-06-21 09:18:04

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#43 2025-06-21 09:19:37

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#44 2025-06-26 20:27:45

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#45 2025-07-04 15:14:59

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

#46 2025-07-11 18:08:49

Re: Йо-хо-хо и кровь из-под пакета [анон переводит вампирское] [YC]

Подвал форума