Вы не вошли.
Анекдоты, сплетни и другие офигительные истории про Людовика II де Бурбон-Конде — великого полководца с тонкой душевной организацией.
Списки в шапке обновляются.
Если нет ссылки на книгу в комментарии, эта книга скорее всего есть в разделе "Источники".
Комментировать можно :)
Телеграм-канал: https://t.me/foliedeconde
Гости не могут голосовать
Отредактировано (2025-03-15 22:21:31)
Мысленно перебираю известные мне оскорбительные жесты, но они же все в нашей среде, в нашем времени. Но что было оскорбительным жестом тогда во Франции?
А там нет речи про оскорбительный жест: он показался советнику угрожающим. Не знаю, может, принц ему пальцем погрозил или кулак под нос сунул. Надо сказать, что Марии де Немур, автора мемуаров, при этом не было, а сама байка с сильным налетом снобизма, поскольку советника зовут Quatre-Sous — примерно как "Ломаный-Грош". Больше похоже на оскорбление, чем на реальную фамилию.
А еще слова Марии де Немур надо делить на ее лютую ненависть к госпоже де Лонгвиль в частности и ко всему семейству Конде в целом. Настолько она их всех терпеть не могла, что даже в конце 1690-х судилась с вот этим красавчиком, принцем де Конти,
Очень харизматичный мужчина, и красивый, и уверенный в себе
чтоб только не уступить ему часть наследства. Суд она выиграла, но Людовик XIV ее за это прогнал и велел при дворе не появляться.
А этот принц — любимый племянник Великого Конде, младший сын его брата. Талантливый и обаятельный человек, но, к сожалению, ему не повезло оказаться конкурентом детей и внуков самого короля.
Кто был этот товарищ, почему все Варды бретеры?
У меня в блоге всего один де Вард упоминается — Франсуа-Рене Креспен дю Бек, маркиз де Вард (1620 — 3 сентября 1688). Он на год старше Великого Конде, но остался на стороне короля во время Фронды и получил должность капитана швейцарских гвардейцев, королевских телохранителей. Видимо, спокойная придворная жизнь ему позволила сохранить силы и бегать за дамами и в шестидесятые. Он бы мог и дальше прекрасно себя чувствовать, но зачем-то ему понадобилась Генриетта Английская, и он успешно устранял соперников при помощи вранья и последующего отрицания своих же слов. Но уже очень скоро мы увидим, как де Вард попадет в ловушку и поверят не ему, а более знатному юноше.
Ах, дорогой анон, я прогулял день рождения твоего блога! Многая лета!
Спасибо, дорогой анон! Мемуаров еще много, так что работаю дальше.
От герцога Энгиенского
R. VII, f. 423
Рэнси, 5 декабря 1664 г.
Отсюда я немногое смогу сообщить Вашему Величеству с этой почтой, не больше, чем с последней, поскольку с тех пор, как я имел честь писать Вашему Величеству, я провел при Дворе не более четверти часа: едва приехав в Шантийи, я оттуда уехал сюда, и с тех пор уже не двигался с места и не видел никого из Парижа. Мне только сообщили, что Королева должна была принимать рвотное вино (1): это лекарство прежде считали очень опасным и давали только при крайней необходимости, но оно вошло в моду: медицина во Франции меняется, словно одежда, и теперь его дают при любой легкой лихорадке. Все эти дни продолжали допрашивать г-на Фуке. Г-н канцлер (2) два или три дня задавал ему вопросы об некой сумме денег, о которой известно лишь то, что она куда-то делась; [Фуке] ответил, что выдал ее [Сегье] по распоряжению г-на кардинала (2); г-н канцлер ему ответил, что это неправда и он никогда не получал от него денег, а г-н Фуке в ответ настаивал, что, если ему позволят, он это докажет при помощи свидетельств и бесспорных доказательств. Г-н канцлер продолжал его допрашивать о других вещах. На эту тему больше не заговаривали, и я не знаю, будут ли еще говорить.
Окончание письма: чрезвычайно завуалированная аллюзия на планы Королевы о наследовании польского престола, предложенного герцогу Энгиенскому.
Примечания
(1) Оно же антимонное — вино с растворенной в нем сурьмой ("антимонитом"). Одно из тех лекарств, против которых выступал Ги Патен, считая их ядами. Fun fact: думают, что с "антимонным вином" связано выражение "разводить антимонии".
(2) Сегье.
(3) Мазарини.
От принца де Конде (краткое содержание письма)
R. VII, f. 418
Рэнси, 5 декабря 1664
Он еще не смог ответить на сообщение Её Величества, переданное ему через Денуайера. Королева всё ещё больна. Она приняла рвотное вино. Король тоже принимает лекарства. Дело Фуке вскоре завершится. Он радуется победе поляков над московитами в Литве. Он счастлив, что Её Величество довольна преподобным отцом Журданом: он не интриган.
От герцога Энгиенского
R. VII, f. 440
S.L., 12 декабря 1664 г.
Вчера случилось одно достаточно важное происшествие, наделавшее много шума при Дворе. Некто (имени его не называют) пришел к Мадам и сказал, что когда г-н де Вард был в комнате Короля, шевалье де Лоррен, который там тоже был (а Короля не было), начал говорить о мадемуазель де Фьенн и сказал, что находил ее очень хорошенькой. Мадемуазель де Фьенн – фрейлина из свиты Мадам, и <Мадам> доложили, что Вард тут же сказал этому шевалье де Лоррену, что он слишком низко летает, а следовало бы ему подняться повыше и влюбиться в госпожу: в этом он бы наверное преуспел отлично и с большой легкостью. Когда это пересказали Мадам, она послала за шевалье де Лорреном и спросила его, правда ли это. Он ей ответил, что именно так, и он это подтвердит в присутствии Варда, если она пожелает. Ваше Величество может представить, что она из-за этого сильно разгневалась и пошла жаловаться к Королю, а тот сегодня утром отправил Варда в Бастилию. Он очень настаивает на своей невиновности в том, что ставят ему в вину, и утверждает, что только сказал шевалье де Лоррену, что тот может выбирать кого хочет: поскольку он молод и хорош собой, ни с какими дамами у него не возникнет сложностей, и все они будут счастливы, если ему понравятся. Если так и было сказано, повернуть эти слова иначе было бы очень злой выходкой, и столь же дурно для того, кто доложил о них Мадам. Мне крайне жаль этого бедного Варда, на которого одновременно свалилось несколько таких тягостных дел. Поскольку Ваше Величество мне свидетельствовали некоторую заинтересованность в этих делах, если я смогу ему оказать какую-то услугу, я непременно так и сделаю, и я из числа его хороших друзей. С Мадам я всё же дружу ещё больше, но это мне не помешает ему помочь, если я смогу найти такую возможность. Думаю, что ему, как и Мадам, должно быть, очень грустно все время попадать в такие неприятности и так часто устраивать комедию на потеху всему свету. Болезнь Королевы всё ещё продолжается. Приступы у нее случаются регулярно в одни и те же часы, и пока не видно, чтобы они ослабевали; врачи ей хотели дать рвотное вино, но она его так ужасно боится, что плачет при малейшей попытке его предложить, и я думаю, что им придется ее обмануть и дать его ей так, чтобы она не знала. Самая удивительная вещь в мире – это здоровье маленькой Мадам (1), которое следует движению лихорадки у Королевы: она обмирает и у нее делаются конвульсии, и кажется, что она не должна прожить и двух часов, когда у Королевы лихорадка; а когда лихорадки у Королевы нет, то и она себя чувствует очень хорошо, как если бы родилась доношенной; врачи, однако, никакой надежды не имеют и думают, что она может выжить только чудом.
Примечания
(1) Мария Анна Французская.
От принца де Конде
R. VII, f. 444
Париж, 12 декабря 1664
С последней почты при Дворе произошло много небольших происшествий, которые заслуживают того, чтобы сообщить о них Вашему Величеству. Делу г-на Фуке дан ход, и докладчики начали его докладывать; я думаю, в понедельник перейдут к прениям, а в четверг процесс закончится. О нём очень по-разному высказываются: сам <Фуке> и все его родственники, кажется, считают, что находятся в безопасности, но остальной свет думает, что его дела плохи.
Месье побывал в Счетной палате, чтобы привезти туда декларацию, которой Король уничтожает часть рент на восемь миллионов, которые были сверх меры, но, всё же возмещает их частным лицам по очень низкой цене: это были новые ренты, созданные совсем недавно, и по ним частные лица получали большую прибыль; по давним Король дает рантье выбор: потерять пятую часть или получить возмещение по цене договора. В то же время Король послал за купеческим прево, чтобы ему тоже сообщить о своем намерении; с ним в Лувр явились во множестве жены заинтересованных лиц: они немного пошумели, но никаких других последствий не было.
Несколько дней назад г-н шевалье де Лоррен говорил с мадемуазель де Фьенн, фрейлиной Мадам; г-н де Вард подошел и сказал ему, что удивлен тем, что <шевалье> решил говорить нежности этой девушке, и советует обратиться к ее госпоже: <де Вард> дает слово, что там его дело пойдет куда лучше и окажется куда легче. Шевалье де Лоррен тут же рассказал об этом нескольким людям, а те передали Мадам и Месье, которые пожаловались Королю, и тот приказал г-ну де Варду отправиться в Бастилию. Об этом деле много говорят, поскольку Вард полностью отрицает, что говорил это шевалье де Лоррену.
Королева гораздо лучше себя чувствует, но у нее еще держится легкая лихорадка; маленькой Мадам всё ещё очень плохо, и я очень боюсь, что она проживет недолго. Вся наша семья здесь в добром здравии: только недомогание Вашего Величества нас удручает; невозможно, чтобы Ваше Величество могли долго выносить тяготы, взятые на себя ради меня; я почти не осмеливаюсь больше писать Вашему Величеству об этом из страха навлечь на себя неудовольствие, но всё же не могу иногда себе помешать делать то, к чему побуждает меня почтение, и невозможно отказать любви и уважению, которые я к Вам испытываю.
Я был очень рад победе, которой войска Вашего Величества добились в Литве и успехам г-на Чарнецкого на Украине: мне кажется, это ведет к сложению очень благоприятной обстановки.
У меня в блоге всего один де Вард упоминается — Франсуа-Рене Креспен дю Бек, маркиз де Вард (1620 — 3 сентября 1688). Он на год старше Великого Конде, но остался на стороне короля во время Фронды и получил должность капитана швейцарских гвардейцев, королевских телохранителей. Видимо, спокойная придворная жизнь ему позволила сохранить силы и бегать за дамами и в шестидесятые. Он бы мог и дальше прекрасно себя чувствовать, но зачем-то ему понадобилась Генриетта Английская, и он успешно устранял соперников при помощи вранья и последующего отрицания своих же слов. Но уже очень скоро мы увидим, как де Вард попадет в ловушку и поверят не ему, а более знатному юноше.
Я увидел имя де Варда и тут же вспомнил "Трёх мушкетёров". Кого там имели в виду? Красавец, бретёр, которого пригласила на ночное свидании миледи Винтер, а д'Артаньян его подменил собой.
Википедия знает отца твоего Варда, и по времени жизни этот отец как раз подходит для прообраза того, кто у Дюма.
Вот этот https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%92% … 0%B5%D0%BD
заметьте, что сын у него родился в 1620 году, а в 1626 этот папа вовсю дрался на дуэлях, что не очень обычно для женатых людей. Их там много, де Вардов, у всех имя Рене, и у девочек и у мальчиков, я бы хотел видеть портрет того, кто в "Трёх мушкетёрах", но запутался, сложно с ними)
Отредактировано (2025-02-04 11:40:40)
Я увидел имя де Варда и тут же вспомнил "Трёх мушкетёров". Кого там имели в виду?
Это очень хороший вопрос, потому что Дюма взял историю о де Варде и влюбленной в него англичанке из "Мемуаров д'Артаньяна" Гасьена Куртиля де Сандра. По времени подходит отец, по репутации и характеру — сын.
Но, с другой стороны, яблоки от яблони... у членов семей Бюсси, Колиньи или Гизов тоже, как правило, веселые биографии, несмотря на смену поколений.
в 1626 этот папа вовсю дрался на дуэлях, что не очень обычно для женатых людей.
По-моему, семья на этих людей мало влияла. Собственно, они же все военные и должны быть готовы умереть в любой момент, претензии к дуэлям заключались только в том, что дворяне мрут по своему произволу и без пользы для отечества. Бутвиль тоже был женат, на момент казни у него было двое детей и третий на подходе, и ничего ему не помешало нарываться. Ну он, правда, особенный был.
Отредактировано (2025-02-04 11:57:50)
я бы хотел видеть портрет того, кто в "Трёх мушкетёрах", но запутался, сложно с ними)
Я бы не отказался посмотреть хоть на какого-нибудь де Варда Но то, что я находил, или плохо обосновано, или ужасно выглядит.
От принца де Конде
R. VII, f. 444
Париж, 19 декабря 1664
Со времени отправки последней почты процесс г-на Фуке сильно продвинулся: двое докладчиков полностью закончили докладывать о процессе, уложившись в пять или шесть приемов; мнения их расходились; г-н д’Ормессон (1) склонялся к мнению об изгнании и конфискации имущества, г-н де Сент-Элен (2) держался мнения, что ему следует отрубить голову; гг. Пуссор (3), де Гизакур (4), де Ферриоль (5), Эро (6) и Ноге (7) следовали мнению г-на де Сент-Элена, а г-н де Роксант (8)– мнению г-на д’Ормессона. Сейчас они все собрались, а завтра, я думаю, дело закончится. Ещё четырнадцати предстоит высказаться: если до отправки письма я узнаю, что ещё произошло, добавлю это к письму. У Королевы вчера вечером совсем не было лихорадки, так что надеются на ее скорое выздоровление. Маленькая Мадам все ещё плоха, и думают, что это очень скверно. Г-н де Вард всё ещё в Бастилии, а Мадам и Месье очень на него рассержены. Маркиз де Сен-Шомон (9), зять маршала де Грамона, умер от апоплексии; маршал этим не слишком огорчен: это был очень жалкий человек, и с женой он плохо уживался.
По ночам все занимаются тем, что смотрят на комету (10): около трех часов она восходит на востоке и движется в сторону запада; она кажется большой, немного больше крупных звезд, у нее длинный хвост, с виду в три или четыре туаза; я вместе со всеми её видел этой ночью, но погода была плохая, и я ее не слишком четко разглядел; попробую послать Вашему Величеству все наблюдения, которые сделают здешние астрологи, и, если смогу, отправлю что-то сегодня, но в худшем случае – со следующей почтой. Мадемуазель приехала сюда позавчера, весьма опечаленная свадьбой герцога Савойского с мадемуазель де Немур.
Моя дочь принимает лекарства: врачи ей посоветовали в течение двух месяцев принимать опиат: у нее есть предрасположенность к бледности, и они уверяют, что этот опиат ее совершенно исцелит. Они думают, что после этого она скорее сможет иметь детей. У моего сына было два приступа лихорадки, но такие легкие, что он не оставался в постели; сегодня ночью, третьей, лихорадки у него не было, и он сейчас очень хорошо себя чувствует. Думаю, послезавтра ему дадут слабительное, после чего, надеюсь, он совершенно выздоровеет. Король в субботу закончил принимать лекарства: он гораздо лучше себя чувствует, и я надеюсь, что головокружения у него не возобновятся. Болезнь Королевы было усилилась, но г-н Валло ей приготовил лекарство, от которого она почувствовала большое облегчение. Войска из Эрфурта вернулись, а те, что были в Венгрии, пока еще не прибыли. Я не сообщаю Вашему Величеству забавную историю о г-же де Мазарини, полагая, что о ней уже сообщили другие; и, кроме того, г-н Кольбер (11) попросил меня больше над ней не смеяться, я ему пообещал и хочу быть надежным блюстителем своего слова.
После того как мое письмо было написано, закончилось заседание палаты правосудия: только пять судей высказались: это гг. де Ла Бом (12), Ла Туазон (13), Массно (14), дю Вердье (15) и Катина (16) : все пятеро придерживаются мнения г-на д’Ормессона. Осталось всего девять судей, которым предстоит высказаться, так что всё закончится или завтра, или самое позднее в понедельник; начинают думать, что последуют мнению г-на д’Ормессона; однако дело всё ещё сомнительное.
От герцога Энгиенского
R. VII, f. 474
19 декабря 1664 г.
Он болел и не мог передать письмо Ее Величества королю. Принц де Конде взял на себя эту обязанность, и письмо было принято любезно. Король совершенно предан Ее Величеству. Он расположен к г-ну принцу и г-ну герцогу. Он будет счастлив угодить в том, что касается пеликана и всего запрошенного Яном Казимиром. Процесс Фуке занимает все умы. Еще интересуются кометой, и он велит сделать ее описание для Ее Величества. Г-жа герцогиня принимает лекарства.
Отредактировано (2025-02-09 09:08:15)
И что же дочь принца, после двух месяцев опиата, что с ее здоровьем было потом? Надеюсь, она собралась беременеть не посреди приема опиатов??
И что же дочь принца, после двух месяцев опиата, что с ее здоровьем было потом? Надеюсь, она собралась беременеть не посреди приема опиатов??
На всякий случай замечу, что в письме речь не о родной дочери Великого Конде, а о жене его сына, герцогине Энгиенской. У них старшая дочь родилась 1 февраля 1666 г., а о беременности герцогини стало известно в мае 1665 г., т.е. через пару месяцев после окончания курса опиатов. Всё хорошо было с девочкой. Насчет герцогини — трудно сказать. Пожалуй, ее главная проблема по жизни заключалась не в хрупком здоровье, а в психической болезни Анри-Жюля.
Гортензия Манчини в своих мемуарах пишет, что кардинал Мазарини, ее дядя, тоже был человек с сомнительным чувством юмора и любил розыгрыши. Так, он пошутил над сестрой Гортензии, Марией Анной (будущей герцогиней де Буйон). Ей тогда было 6 лет, то есть это примерно 1655 г. Мария Анна однажды рассказала, что у нее есть некий поклонник, а Мазарини сказал, что она, наверное, ждет ребенка, и чем больше она отрицала это и возмущалась, тем больше окружающие настаивали. Потом ей специально шили одежду пошире и всячески убеждали, что она беременна, а когда "подошел срок", девочка как-то утром нашла у себя в комнате новорожденного младенца, и был большой переполох. Королева предложила стать ему крестной матерью, но все допытывались у Марии Анны, кто отец ребенка, на что она в конце концов ответила, что это может быть только король или граф де Гиш, потому что больше никто ее не целовал.
От герцога Энгиенского
R. VII, f. 474
Париж, 24 декабря 1664 г.
После отправки последней почты я получил ответ Короля на письмо Вашего Величества. Он мне его послал, когда курьер уже уезжал, так что я вынужден был сохранить его до этого часа. С тех пор как я имел честь писать Вашему Величеству, закончился суд над г-ном Фуке: он был приговорен к вечному изгнанию и конфискации всего имущества; несколько судей высказались за его смерть, другие за публичное покаяние, помимо изгнания; наконец, вышло так, как я имел честь сообщить Вашему Величеству. Здесь говорят, что среди судей кое-кто притронулся к деньгам г-жи Фуке (1), чтобы не выносить смертный приговор; я не знаю, кто это. Г-н де Вард должен выйти из Бастилии через день-другой: у него приказ отправляться в свое губернаторство и там оставаться; не знаю, долго ли продлится это изгнание и гнев Месье и Мадам. Вард о них говорит со всем положенным уважением, но выказывает большую досаду на маркиза де Вильруа (2) и шевалье де Лоррена, которые пересказали Мадам такие вещи, о которых, как он утверждает, он никогда не думал: полагаю, ссору между ними нелегко будет уладить. У Королевы уже два или три приступа лихорадки не наступили в срок, и думают, что лихорадки у нее больше не будет совсем, и ей осталось только немного окрепнуть; но маленькой Мадам очень плохо, у нее правильная трехдневная лихорадка в те же дни и часы, в какие она была у Королевы; во время приступов у нее случаются сильные конвульсии, и думают, что она вскоре умрет; на то, что она выживет, надежды мало: это было бы почти чудо, ведь она родилась на восьмом месяце. Здесь изготовили небольшие кареты, которые все находят самыми удобными на свете. Г-н Денуайер вам отправил одну из первых, которые еще были не вполне безупречны, но с тех пор их усовершенствовали: прямо под сиденьем разместили колеса, и, благодаря новому изобретению, они также мягки на ходу и маневренны, как коляски; они застеклены и совсем не продуваются ветром: все дамы и больные, которые не переносят кареты, пользуются этим способом передвижения. Можно поместиться внутрь вдвоем и с большим удобством проделать двадцать лье в день. Если бы я знал, что Вашему Величеству угодно получить такую карету, я бы взял на себя честь отправить одну из самых лучших: г-ну Денуайеру довольно только сказать мне об этом. Г-н маркиз де Карасена отправился в Испанию в таком экипаже и путешествовал так же быстро, как если бы ехал на почтовых. Моя жена в Мобюиссоне. Она вчера уехала, чтобы провести там праздник и остаться там еще на два-три дня; сразу после полуночной мессы, где я должен присутствовать вместе с Королем, я уеду к ней и проведу Рождество в Мобюиссоне, а после поеду на два-три дня в Шантийи, куда сегодня отправился г-н мой отец, чтобы там распорядиться делами.
Окончание письма: Он живет в глубокой гармонии с г-жой герцогиней. Беспокоится о том, как проходит Сейм в Польше.
Примечания
(1) Мари-Мадлен де Кастиль-Вильмарей (1633-1716).
(2) Франсуа де Нёвиль, маркиз, позднее герцог де Вильруа, пэр и маршал Франции (1643 – 18 июля 1730). Друг детства Людовика XIV. Такой себе маршал, если честно. Брат жены графа д’Арманьяка. Ездил в Венгрию с корпусом Колиньи-Салиньи и получил ранение в руку в битве при Сентгохарде в 1664 г. То есть, получается, сослуживец шевалье де Лоррена.
Раз сегодня день святого Валентина, самое время вспомнить про архиепископа Санса. Он буквально два в одном: и священник, и ветеран любовного фронта.
Благодаря отцу Рене Рапену мы знаем, что архиепископ был "один из самых необычных людей этого века: помимо присущего ему от природы крайнего тщеславия, во всем его характере царил гасконский дух, которого он набрался у себя на родине: придворная жизнь, добавляющая людям мудрости и достоинства, не смогла его победить, поскольку действовал он исключительно из хвастовства и ради шума. Его добродетели были избыточны, как и его пороки, и в его поведении обычно перемешивались гордость и раболепие, надменность и скромность; но кротким он бывал лишь из высокомерия, поскольку принижал он себя только затем, чтобы возвыситься. Извлекая выгоду из слабости и скромности тех, с кем он вел дела, он обладал искусством смиряться, когда обнаруживал силу и сопротивление. Он не скупился в некоторых случаях лишь для того, чтобы быть расточительным в других, которые льстили его самолюбию: умом ложным и уже испорченным он считал, что достоинство заключается в роскоши и бахвальстве".
И вот однажды, году так в 1645 или около того, "архиепископ продолжал наведываться в Париж, чтобы встречаться с г-жой де Лонгвиль и ухаживать за ней, поскольку она тогда была к нему неравнодушна, а он к ней был очень привязан. В том году во время поездок в Париж он делал ей подарки невиданной роскоши, и говорят, что для пиров, которые он устраивал в честь герцогини и других дам из числа ее подруг, он придумал аромат, не имевший себе равных по цене и утонченному великолепию. Все свечи в люстрах и шандалах были пропитаны ароматом, а счета от парфюмера только за них доходили до восьмисот франков, и их еще предстояло оплатить. Этого парфюмера звали Вальдор. Его дело разбирали в Парижском парламенте, и архиепископа обязали заплатить".
Ну и еще про архиепископа.
Тот же иезуит сообщает, что во времена регентства Анны Австрийской, уже после того, как с Жарзе случилась известная неприятность, архиепископ Санса решил тоже как-нибудь приблизиться к государыне в надежде на лучшее будущее, и использовал для этого придворную даму, Катрин де Бове. Она зашла с неожиданной стороны: сумела убедить королеву, что архиепископ — непревзойденный специалист в области дизайна интерьеров, прекрасно разбирается в тканях и мебели. А королева как раз обстановку в своих апартаментах собиралась обновить, и несколько раз тайно встречалась с архиепископом, потому что дело-то серьезное. Но однажды она сама рассказала об этом маршалу д'Альбре, а маршал д'Альбре рассказал герцогине де Монбазон, а герцогиня — господину де Винёй, а тот — Ле Телье, который, в свою очередь, доложил обо всем Мазарини, и тот положил конец планам архиепископа.
Кроме того, о. Рапен сообщает, что архиепископ Санса несколько уронил свой пастырский авторитет, ибо во времена Фронды несколько раз "садился на коня и, чтобы освободить принцев, собирал войска против королевских. Герцог де Немур, которого герцогиня де Шатийон привлекла на их сторону, чтобы он вмешался, когда принцев будут перевозить из Венсена в более надежное место, написал тогда графам де Бюсси и де Шанло, чтобы они соединились с дворянами архиепископа Санса, который собирал войска для той же цели. Изабель де Монморанси, вдова герцога де Шатийона, убитого в прошлом году при Шарантоне, сумела победить прежнюю склонность архиепископа к г-же де Лонгвиль: это была женщина большой красоты и привлекательного ума, и поскольку она после смерти мужа оставалась на стороне вдовствующей принцессы Конде, матери принцев, она привела в их партию герцога де Немура, который в нее влюбился, как и архиепископ. Бюсси тогда командовал подразделением армии принца Конде и вместе с Шанло привел к архиепископу сотню дворян. Тот их встретил с обычной своей пышностью и на следующий день отвел к остальному войску, собравшемуся в одной деревне под названием Дурдинь на реке Луане, чтобы там ждать новостей от герцога де Немура. Тот через некоторое время сообщил графу де Бюсси, что делать им нечего, потому что принцев переводят из Венсена в Маркусси с таким количеством солдат, что удобного случая появиться не представится. Не в характере Бюсси было заниматься бесполезными хлопотами, и он предложил архиепископу и собравшимся дворянам заключить союз, чтобы при случае послужить принцам. Так и было сделано. Договор составили в двух экземплярах, один из которых остался у архиепископа как начальника всего предприятия, а еще один — у графов, о чем я узнал от самого графа де Бюсси".
Про шевалье де Ривьера (аббату не родственник) нашлась история в биографии Великого Конде авторства E. Godley. Ссылок там нет, так что пусть считается байкой о кринжовом способе ухаживания за дамой. Если и правда так было, неудивительно, что девушки предпочитали Бутвиля.
Между смертью отца и отъездом в Каталонию принц Конде носил глубокий траур и пренебрегал своим внешним видом, как это было у него заведено. Дамы, разумеется, усилили наблюдение за ним, а герцогиня де Монбазон даже выдвинулась на боевые позиции и принялась осаждать г-жу де Лонгвиль, пытаясь с ней подружиться в стратегических целях. Поскольку все были начеку, то заметили, что за несколько дней до отьезда в Барселону господин принц явился ко двору одетым лучше обычного. Быстро вычислили причину этого события: ею оказалась Луиза де При, мадемуазель де Тусси. Господин принц, конечно, не мог откладывать военную кампанию из-за своего увлечения. Он разрешил конфликт чувства и долга отнюдь не в духе трагедии: оставил де Ривьера вести переговоры с родителями девушки о том счастье, которое могло их постичь в результате взаимовыгодного сотрудничества на благо его светлости. Пока стороны торговались, принц переключился на осаду Лериды и чтение Цезаря. Дело заглохло, а мадемуазель де Тусси тихо вышла замуж за маршала де Ламот-Уданкура. Принц Конде ее потом уважал: ну, может, не как польскую королеву, потому что с польской королевой у них была общая крестница и духовное родство с видами на польскую корону, но вполне добросовестно, и вообще всё хорошо, что заканчивается не в изгнании и не в монастыре кармелиток.
Прежде чем закончить с байками про неблагочестивого архиепископа Санса, стоит упомянуть напоследок еще два криминальных случая.
Первый из них буквально о том, что "ложечки нашлись, но осадочек остался": поразительно мутная история о столовом серебре, которое досталось по завещанию церкви, было позаимствовано архиепископом для приема в честь принца Конде и не возвращено на место, по каковому поводу архиепископ еще и насмехался над ограбленными. Пикантность ситуации в том, что это было изначально какое-то неучтенное серебро, так что не очень понятно, откуда оно взялось и существовало ли в природе. Однако не приходится сомневаться в способности архиепископа позаботиться о плохо лежащих ценностях.
***
Вторая история довольно-таки жуткая.
Ирландский полк, который служил принцам во время войны в Бордо, размещался в Лормонте, архиепископском дворце на расстоянии одного лье от города. Герцог де Меркёр разбил его и прогнал с позиций. Тогда ирландцы во главе со своим полковником перешли на сторону короля: он их амнистировал, объявил мир и отправил на зимние квартиры в Сен-Жюльен, принадлежавший архиепископу Санса. Полк пришел туда в конце октября. Прелат, который тогда жил в Бриноне, в своем загородном доме, тут же приказал новоприбывшим отправляться восвояси. Командовал полком человек знатный и опытный, и он ответил, что не может, потому что служит королю, имеет приказ прибыть в это место и встать на зимние квартиры, и до нового приказа не может удалиться, и просит тем удовольствоваться, и сам готов этот приказ запросить, но до тех пор просит проявить терпение. Архиепископ ждать не стал и собрал у себя в замке ополчение в восемьсот лесных разбойников из Бёра (да, у него там были специальные лесные разбойники) и сам их возглавил. В день Всех Святых он прибыл в Сен-Жюльен и приказал ирландцам на следующий день покинуть город. Он выстроил свои войска так, что ирландцы могли выйти только через одни ворота, выходившие к реке Йонне, и там их атаковали войска архиепископа, так что многие бросились в реку и потонули, а на берегу случилась резня, и почти никто из ирландцев не уцелел. Архиепископа пытались призвать к ответу за содеянное, но он запугал местного судью, а когда дело всё же дошло до короля, то Ле Телье помог прелату выпутаться, и ничего ему в итоге не было.
Снова пишем польской королеве.
От принца де Конде
R. VII, f. 478
Шантийи, 26 декабря 1664
Наконец по делу г-на Фуке вынесен приговор: мнение г-на д’Ормессона возобладало, получив тринадцать голосов против девяти. Эти тринадцать – гг. д’Ормессон, докладчик; де Роксан (де Роксант), советник парламента Прованса; де Ла Туазон из Дижона; де Ла Бом из Гренобля; Катина из Парижа; Массно из Тулузы; дю Вердье из Бордо; де Бриллак (1) из Парижа; Реньяр (2) из Парижа; Беснар, рекетмейстер; де Мусси (3) из Счетной палаты; Ле Ферон из налогового суда, и Поншартрен (4), председатель Счетной палаты. Девять высказались за смертный приговор: гг. де Сент-Элен, советник парламента Руана, докладчик; де Пуссор, советник Большого совета; Гизакур, тоже из Большого совета; Эро из Бретани; [Ферриоль] из Меца; Ноге из По; Вуазен, рекетмейстер; Понсе (5), рекетмейстер; и г-н канцлер. Вокруг этого дела много шума. На следующий день Король послал матери (6) и жене <Фуке> приказ уехать из Парижа и отправляться до нового приказа в Монтлюсон: это городок в Бурбоннэ; он также послал приказ одному из его братьев (7) отправиться в Жуанвиль в Шампани, а г-ну Шаро, его зятю, — в Ансени в Бретани; после этого Король его отправил в сопровождении сотни своих мушкетеров в Пиньероль(8), где он будет узником. Король выразил недовольство Палатой правосудия: думаю, он желал, чтобы они вынесли смертный приговор, поскольку если бы <Король> позволил его казнить, это послужило бы важным примером, а если бы помиловал, то у <Короля> была бы возможность показать свое милосердие; но, думаю, он бы позволил его казнить. Говорят, что принц Карл Лотарингский болен и при смерти: если он скоро умрет, это весьма облегчит Королю планы на Лотарингию. Папа послал Королю разрешение назначать кандидатов на церковные бенефиции, о котором тот просил г-на Легата (в епископствах Меца, Туля и Вердена): думаю, доброе согласие с Римским двором может вернуться, и тогда я не забуду о приказании Вашего Величества. Мадемуазель вернулась в глубокой печали от того, что герцог Савойский предпочитает вместо нее жениться на мадемуазель де Немур. Вард вышел из Бастилии, но получил приказ Короля отправляться в свое губернаторство, поскольку Месье и Мадам на него сердиты как в первый день. Моя дочь отправилась провести праздник в Мобюиссон, а я приехал сюда; мой сын провел его в Париже, как и г-жа принцесса Пфальцская; но мой сын сегодня поехал в Мобюиссон, потом приедет сюда, и в понедельник мы все будем в Париже.
Примечания
(1) Де Бриллак, советник Парижского парламента.
(2) Реньяр, советник Парижского парламента.
(3) Сиприен Бенар, сеньор де Резе, рекетмейстер с 19 ноября 1648 г.
(4) Де Мусси, рекетмейстер Счетной палаты.
(5) Антуан Ле Ферон, дуайен налогового суда (doyen de la Cour des Aides).
(6) Луи Фелипо, граф де Поншартрен (1613 – 30 апреля 1685), председатель Счетной палаты с 1650 г.
(7) Пьер Понсе, рекетмейстер.
(8) Мари де Мопеу (1590—1681), жена Франсуа Фуке.
(9) Жиль Фуке, первый конюший Большой Конюшни.
(10) Крепость в городе Пиньероль (совр. Пинероло, Италия), провинция Турин.
Отредактировано (2025-02-20 11:07:22)
От герцога Энгиенского
R. VII, f. 487
Париж, конец декабря 1664 г. (1)
Несколько дней здесь сильно тревожились за Королеву-мать: ничего не сообщаю о подробностях ее болезни, поскольку знаю, что г-н мой отец написал Вашему Величеству обо всем в точности. Закончив письмо, он отправился в Лувр и узнал, что Королева хорошо провела ночь. Некий кюре, владеющий превосходным лекарством от этих хворей, доныне не хотел давать его Королеве, находя, что ей слишком плохо, но сегодня утром он посчитал, что ей достаточно полегчало, чтобы предпринять попытку исцеления: он за него не ручается, но имеет немалую надежду и дает ее всем остальным. Потеря Королевы-матери стала бы огромной утратой, и нет никого, кто бы не был ужасно этим обеспокоен. После того как Вард получил приказ выйти из Бастилии и отправляться в свое губернаторство, он попросил у Короля разрешения отправиться во флот. Король не захотел дать согласие, не поговорив с Месье, а тот не предвидел последствий: после возвращения из кампании нельзя будет помешать Варду вернуться ко Двору. Итак, он согласился, и Король дал Варду разрешение. У меня несколько дней назад вышла небольшая размолвка с Месье и Мадам из-за все того же дела де Варда. Однажды я встретил Мадам и завел с ней разговор о том, что, как мне кажется, она не должна была так давить на Варда, как она это делала, имея так мало доказательств и всего одного свидетеля. Она мне ответила, что не имеет повода сомневаться и уверена, что Вард вел с шевалье де Лорреном те речи, в которых его обвиняют; я сказал ей по этому поводу всё что мог, чтобы ее смягчить, и она тогда не выказала никакого недовольства. Но потом я узнал, что Месье жаловался на то, что я сказал Мадам, и на то, что я с ним об этом деле не поговорил, и что я оказывал любезность де Варду. Но я ему дал знать, что у него нет никаких причин выискивать в этом дурное: во-первых, я с ним не говорил, посчитав, что все равно, кому это сказать, ему или Мадам, и я между ними не делаю никакого различия. Он согласился, что сказанное мною вовсе не должно было огорчить Мадам. Что до любезности, то это верно, что я её оказал Варду, но Король считает добрым делом, когда кто-то заступается за изгнанника, и решил, что Месье того же мнения и не сочтет дурной просьбу за несчастного. Сейчас я с ним полностью помирился, да и то, о чем я сообщаю Вашему Величеству, — пустяк. Весь двор в трауре по маленькой Мадам; впрочем, ее смерть не помешает танцевать балет этой зимой; к нему уже готовятся, а этой потери ждали, и потому сейчас не слишком горюют.
Примечание
(1) Начало письма: он радуется благополучному началу сессии Сейма (королева объявила о ее открытии в письме к господину принцу от 5 декабря 1664 г.) и улучшению здоровья Ее Величества. Он удивлен задержкой доставки его писем в Польшу.
После этого письма принцы ушли на каникулы до 9 января. Мы провели с ними почти целый год!
За это время произошло немало разных событий. Помимо очевидного, мне больше всего запомнилось, что:
- принц Конде наблюдал комету,
- принц Конти пострадал от чувства юмора старшего брата,
- герцог Энгиенский устал от большого света,
- польской королеве хотели подарить пеликана из Шантийи;
- Граф де Гиш в целом очень хорошо себя вел (что было, когда он вел себя плохо — узнаем в следующем сезоне);
- мадам де Мекленбург пережила удивительные приключения.
У этих священников в самом деле странное чувство юмора. Вообще, несмотря на крайне интересные описания жизни в той среде, кажется, лучше было жить не среди высшей аристократии, а где-нибудь в зажиточных бюргерских семьях.
У этих священников в самом деле странное чувство юмора.
Боюсь, среднее по палате. Любили люди розыгрыши и грубые шутки.
Таких анекдотов много у Таллемана де Рео в "Занимательных историях" (они, кстати, есть в русском переводе).
Например, вот история о шутке поэта Вуатюра:
"Увидев как-то на улице Сен-Тома двух поводырей с медведями в намордниках, он их потихоньку вводит в спальню г-жи де Рамбуйе, где она читала, сидя спиною к ширмам. Животные пытаются взобраться на ширмы; на шум она оборачивается и видит у себя над головою две медвежьи морды. Будь у нее лихорадка, она бы мгновенно прошла, не правда ли?"
А вот так досталось от приятелей молодому графу де Гишу, будущему маршалу де Грамону.
От принца де Конде
R. VIII, f. 20
Париж, 9 января 1665 (1)
Думаю, что Король даст г-ну де Безьеру (2) статус чрезвычайного посла и прикажет г-ну де Люмбру оставаться на месте столько, сколькое Ваше Величество сочтёт необходимым. Болезнь г-на де Лионна, которая, однако, неопасна и даже незначительна, помешала всё это окончательно решить, но судя по тому, как вчера Его Величество говорил мне об этом, думаю, произойдет именно так.
В день Королей (3) случилась ссора между г-жой де Бад (4) и г-жой де Буйон (5), наделавшая довольно много шума. Когда все приготовились идти садиться за стол с Их Величествами, г-жа де Бад сказала г-же де Буйон, что пойдет с ней и так ее посадит, что она окажется впереди мадемуазель д’Эльбёф. Г-жа де Буйон пошла, и г-жа де Бад, думая, что другая не подумает разместиться перед ней, так и шагала в уверенности, что та хочет только опередить мадемуазель д’Эльбёф. Но г-жа де Бад была очень удивлена, когда увидела, что г-жа де Буйон ее опередила и села перед ней. Г-жа де Бад соблаговолила сказать, что просит ее отойти и уступить место, но она ответила, что между персонами одинаковой знатности та, что села первой, не уступает место другой. Г-жа де Бад ответила, что нисколько не удивлена, поскольку г-жа де Буйон всегда и всё делает так же нелепо, но та твердо стояла на своем, и пришлось г-же де Бад остаться позади нее. Из-за этого было много шума. Граф Суассонский вышел из себя, и их друзья захотели вынудить г-на де Тюренна им оказать кое-какую любезность, но тот отвечал, что в Германии г-н де Буйон (6) не уступал бы младшему из Баденского дома, и поскольку Король признал его принцем во Франции, он не притязал на обязанность уступать этим господам, и если бы г-жа де Бад села первой, ему было бы нетрудно уступить и позволить племяннице сидеть после нее, но раз его племянница уже там оказалась, он не думает, что г-же де Бад следовало стыдиться, занимая место позади. Вот такое дело; Король ничью сторону не принимает, позволяет им ссориться по этому поводу и не слишком беспокоится. Г-н де Тюренн был большим другом графини де Суассон (7), и думают, что они из-за этого поссорятся: говорят, она приняла сторону г-жи де Бад против своей сестры. Г-жа де Кариньяно рассказывает такие сказки, что слушать одно удовольствие; с другой стороны, г-жа де Немур-Лонгвиль (8) выдумывает не меньше и высокомерно заявляет, что ненавидит обеих: одну как дочь г-жи де Кариньяно, а другую как племянницу того самого г-на кардинала (9), и читает о ней самые нелепые проповеди в мире; не щадит она и графиню Суассонскую, прилюдно называя ее дочерью кардинала Антуана (10), и настаивает, что это отлично доказывает ее длинный нос, тогда как другие ее сестры курносые, и выступающий зуб слева, как у кардинала Антуана. Вот, Мадам, история, которая служит приятным развлечением тем, кто в ней никак не замешан, и я надеюсь, что она немного рассмешит Ваше Величество.
Г-н Кольбер (11), капитан гвардейцев, брат министра, выкупил отряд Малых Мушкетеров у г-на де Марсака. Король эту должность сделал более привлекательной, чем когда-либо, поскольку вместе с Большими Мушкетерами это теперь одно подразделение, и офицеры будут командовать теми и другими. Поскольку г-н Манчини (12) никогда там не служит и думают, что Король отдаст г-ну д’Артаньяну какое-нибудь губернаторство, г-н Кольбер тогда будет командовать обоими отрядами, и это делает его должность весьма значительной.
Король Испании страдал от мочекаменной болезни, но выздоровел: эта болезнь стала часто у него случаться; говорят еще, что маленький принц неважно себя чувствует.
Королева выздоровела, и Королева-мать гораздо лучше себя чувствует после лекарств, которые ей дал кюре.
Англичане и голландцы продолжают воевать и непохоже, что они примирятся. Король всё же попробует добиться согласия между ними, но я сомневаюсь, что он преуспеет, ведь англичане очень горды и собираются добиться больших выгод за счет других, особенно с тех пор как Парламент выделил английскому королю тридцать шесть миллионов на эту войну.
Примечания:
Отредактировано (2025-02-25 09:42:40)
Мне давно было любопытно, что там у них во Франции было с Шекспиром в семнадцатом веке. Оказалось, что ничего не было совсем до тех пор, пока Вольтер не съездил в Англию в 1726 г. В 1734 г. он перевел монолог Гамлета, а чуть раньше, в 1731 г., "Юлия Цезаря" и сделал вывод, что, конечно, вещь стоящая, но варварам и их сумрачным гениям далеко до стандартов хорошего вкуса и французского классицизма. Однако в 1745-48 гг. Пьер Антуан де ла Плас перевел собрание сочинений Шекспира, и это было не так уж поздно. В Испанию Шекспир добрался ближе к концу 18 века и через Францию: еще в середине столетия некий цензор сделал о пометку о его сочинении, что сказать о нем особенно нечего, но как бы автор из Стратфорда еретиком не оказался.
А раньше всех взялись переводить Шекспира немцы. В Нордлингене в 1604 г. ставили "Ромео и Джульетту".
Так что никакого Шекспира в приличном обществе, разве что из этнографического интереса. ))
От герцога Энгиенского
R.VIII, f 32.
S. L., 16 января 1665 г. (1)
Здесь заботятся об одних развлечениях и, по моему мнению, карнавал пройдет довольно весело. Начинают носить маски. Мадам и Месье вчера пришли на бал, где я был, и так хорошо замаскировались, что их никто не узнал. Мадам была красиво одета и начала со мной разговор таким образом, что я принялся ей говорить любезности о ее платье и о своем желании познакомиться с ней; то же сделали двое-трое особ из тех, кто был со мной, и наконец мы обнаружили, что это была Мадам. Модно ходить в маске, оставаясь неузнанным, и я это нахожу довольно милым. Чтобы получше замаскироваться, надевают костюмы старухи, прокурора, доктора Сорбонны, и к этой моде очень подходят украшения. Через несколько дней будут танцевать балет, который, полагаю, будет очень красивым: в нем участвуют все придворные дамы, умеющие танцевать, и даже будет задействовано несколько механизмов. Здесь рассказывают историю, в которую я не верю, и даже думаю, что знаю правду о ней. Говорят, что некий придворный по имени Пюйгилем (2), обладающий умом и галантностью, некоторое время назад пожал руку г-же де Фуа, и говорят, что он в нее влюблен; а некий г-н де Солт (3) (старший сын г-на де Ледигьера (4)) тоже в нее влюблен и проводит с нею целые дни под предлогом близкого родства; а г-н де Фуа эти две интриги обнаружил и в семье из-за этого поднялся большой шум, и пришлось даже Королеве-матери вмешаться, чтобы их помирить; но правда такова, что г-жа де Фуа сама предупредила своего мужа наилучшим образом, и он только от нее узнал обо всем. Он поговорил с г-жой де Флеикс, а та с Королевой-матерью, чтобы ей показать, как славно ее придворная дама поступает с мужем. Я думаю, что Королева-мать пересказала это кому-то еще, и в свете те, кто не любит г-на де Фуа (а их немало) повернули всё иначе, и к имевшемуся основанию прибавили всё остальное; об этом деле много говорят. Приехал голландец, за которым послали ради исцеления Королевы: поскольку его средство оказалось ничем иным, как надрезом, сомневаюсь, что им пожелают воспользоваться, поскольку при этих недугах ничего так не опасаются, как их вскрытия. Есть у него и другое средство для лечения, но болезнь Королевы для него слишком велика и он полагает, что без надреза она не пройдет; из-за этого все в великом горе, и нет никого, кто не был бы этим тронут. Королева не хочет, чтобы ее болезнь помешала развлечениям или чему-то еще препятствовала: она хочет, чтобы все жили так, словно ничего с ней не случилось. Однако она хорошо знает о своей болезни и даже считает ее самой серьезной из всех: она мне как-то сказала, что всегда боялась ее больше всего на свете, но раз Бог пожелал послать ей эту болезнь, следует принимать ее терпеливо и на том закончить, поскольку всё равно придется где-то заканчивать. Говорят, что она думает вознаградить всех, кто ей служит; ее все очень любят. Больше здесь не произошло ничего такого, что могло бы развлечь Ваше Величество. Карнавал нам принесет какую-нибудь историю, которую я не премину рассказать.
Примечания:
(4) Франсуа де Бонн-Креки, герцог де Ледигьер.
От принца де Конде
R. VIII f. 39
Париж, 16 января 1665 г. (1)
Посол Мантуи вчера направил секретаря своего посольства для разговора с Кайе, моим секретарем, чтобы узнать, когда он может со мной встретиться и сказать мне, что его государь (2) устал ссориться с г-жой принцессой Пфальцской, что он об этом писал Вашему Величеству и Ваше Величество ему ответили, что, находясь слишком далеко, не имеете возможности ознакомиться с этими делами, и он хорошо сделает, если обратится с ними ко мне; что его государь желает покончить со всеми разногласиями и желал бы уверить в этом меня, и посол мне об этом расскажет. После встречи с ним я дам отчет Вашему Величеству; однако я рассказал об этом г-же принцессе Пфальцской, и она говорит, чтобы я с ним встретился, узнал, что он скажет, и дал в том отчет ей, потому что она опасается, как бы не оказались там одни любезности или какое-нибудь средство обойти судебные постановления, которые она против него получила. Я узнаю, в чем суть, и, если речь идет о доброй воле, попробую их помирить. Не знаю, не перестанет ли он после этого думать о браке принцессы Бенедикты; если так, я сообщу Вашему Величеству, чтобы получить распоряжения по этому поводу. Ваше Величество получит мало новостей отсюда с этой почтой, поскольку здесь не произошло ничего значительного, кроме восстановления рент, отмененных Королем для урезания расходов. Королева-мать чувствует себя лучше и надеются, что ее болезнь не откроется. Вся наша семья в добром здравии.
Примечания
(1) Начало письма: он просит Ее Величество обращать внимание на усталость. Сессия Сейма, должно быть, доставляет ей немало труда и огорчений.
(2) Карл II Гонзага, герцог Монферратский и Мантуанский (3 октября 1629 — 14 августа 1665), племянник польской королевы и принцессы Пфальцской.
От принца де Конде
R.VIII f. 48
Париж, 23 января [1665]
В Париже говорят о польских делах намного больше, чем о французских. Приговор Великому Маршалу (1) наделал много шума. Здесь прошел слух, будто Месье мечтает стать польским королем после смерти короля Польши: весь этот слух основан только на путешествии г-на Миле (2), потому что он состоит на службе у Месье, и поскольку о путешествии только недавно прознали, то и слухи распространились недавно; однако я уверен, что у Месье и мысли такой не было. Я встретился с послом Мантуи, и он мне пообещал еще раз со мной встретиться и принести мне доклад о том, что его господин оспаривает у принцессы Пфальцской: я потружусь изо всех сил, чтобы попытаться их примирить. Он ничего мне не сказал о принцессе Бенедикте.
Духовник Королевы ушел в отставку: думаю, причина в том, что он ходатайствовал за г-на Фуке.
Шевалье де Лоррен и г-н де Лавальер (3), брат мадемуазель де Лавальер, поссорились из-за одной из племянниц г-жи де Фьенн (4), в которую влюблены оба. Месье их помирил, но Король велел передать г-ну де Лавальеру, что тот его не порадует, если у него будут дела такого рода с этой девушкой: по этой причине я думаю, что больше он с ней встречаться не будет. Два раза в неделю репетируют балет Мадам (5); думаю, в понедельник его будут танцевать в первый раз; он будет очень красивым; со следующей почтой я пошлю Вашему Величеству стихи и содержание. Вчера у Мадам состоялся большой бал: мои сын и дочь там были в очень красивых украшениях: цепь Вашего Величества затмила все прочие драгоценности; я там пробыл не больше четверти часа и пошел спать, так что не знаю, произошло ли там что-нибудь необычное: если так, мой сын сообщит об этом Вашему Величеству. Не думаю, что в Польше холоднее, чем здесь: все реки замерзли, и непохоже, что морозы скоро кончатся. Король учредил орден Святого Михаила и установил число его членов равным ста; но ему было непросто среди большого количества претендентов выбрать достойных для вступления; думаю, впредь принимать в этот орден будут только по знатности, или, по меньшей мере, по заслугам, или по рекомендации высокочтимых особ. Король продолжает трудиться над восстановлением финансов и отменяет все налоговые льготы. У г-жи принцессы Пфальцской случился небольшой насморк и ей пустили кровь, но сейчас она уже выздоровела. Всё семейство в добром здравии.
Примечания
Отредактировано (2025-03-02 16:30:27)
Нашла либретто "Рождения Венеры", а вот картинок в этот раз почти нет.
Музыка Люлли, стихи Бенсерада (во французском балете этого времени много разговаривают, а в опере — танцуют).
Как всегда, искала знакомых среди исполнителей. Вот кого нашла:
Мадам в роли Венеры и Роксаны. 💃💃
Месье — Утренняя Звезда 🌠
Герцогиня де Буйон, м-ль д'Эльбёф, м-ль де Фьен — нереиды.🧞
Графиня де Гиш, г-жа де Монтеспан — Часы.⏳️
Граф д'Арманьяк — Эол, король ветров; Тень.🧝 👻
Господин герцог — Весна.🧚
Король — Александр.🫅
Маркиз де Вильруа — Ахилл.💪
Мольер — Прозерпина.🐶
Сьер де Лорж — Эвридика.🧟
Герцог де Сент-Эньян в роли Орфея.👣
https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k719511
А это костюм Прозерпины (ее играл актер-мужчина, Мольер или Лапьер). Платье украшено собачьими мордочками: видно, что хозяйка Цербера любит свою собаку.
Отредактировано (2025-03-02 16:31:03)