Боль чем-то похожа на музыку. Ее пик не может быть бесконечным. Не может, правда ведь?
Внушение помогало так себе, и Джеймс начал вести про себя обратный отсчет. Когда будет один, можно будет постонать, и станет чуть-чуть легче. Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть.
На шести хлопает дверь. Кто-то вошел. К сожалению, весь обзор на этом чертовом кресле ему перекрывали собственные ноги и палач, который в этот момент даже остановился. Как же хорошо. Распирающая боль в уретре осталась, но без царапаний изнутри она вполне терпима. Бонд невольно выдыхает. Передышка, хоть, скорее всего, и недолгая, но можно будет снова собраться с силами.
- Ну как успехи?
Этого просто не может быть, но не узнать этот голос и интонацию невозможно. Он мертв, он должен быть мертв, Бонд же специально про него спрашивал - все, отбегался, печень оказалась задета, и от крупного внутреннего кровотечения смерть наступила в течение пары минут. И хрипел-то так натурально! Труп тогда увезли на вскрытие, в отличие от остальных его людей, которых просто опустили на дно озера, этого поизучать вроде хотели, реакция на цианид и в целом живучесть все-таки нетипичная была, интересный экземпляр. А экземпляр вот он, судя по приближающимся шагам и бодрому голосу, прекрасно себе бегает. Кто был тогда экспертом? Незнакомый, не очень молодой, опытный специалист, судя по виду. Подельник? Свои люди у Сильвы в МИ-6? А впрочем, почему бы и нет — с его-то деньгами и возможностями.
Никому нельзя доверять. Надо, надо было тогда самому собраться с силами, подойти к каталке и проверить пульс, пока тело не увезли, но он тогда и сам не очень-то живенький был, и от расслабившегося после смерти лица М. долго не мог отвести взгляд. А когда попрощался — его совсем что-то развезло, ему вкололи что-то, видимо, и обезбол, и успокаивающее, и на все стало как-то фиолетово, да и тела уже убрали, и так и не убедился он сам, своими руками, что больше эта падла не побегает. Ну вот и получай теперь, Джеймс.
Пыточных дел мастер отчитывается — пока никак, недавно начали, болевой порог высокий, понадобиться чуть больше времени.
Шаги приближались, и Бонд повернул голову.
Изменился, конечно. Волосы отпустил чуть подлиннее, и осветлять их перестал, темный каштан выглядит совершенно естественным цветом, только вот седины ни волоска, что маловероятно, значит, красит все-таки. Цвет кожи стал теплее, здоровее. Волосы по-прежнему густые и заметно вьются — это он раньше их немного выпрямлял? Брови теперь тоже темные, лицо слегка изменилось, словно лучше стало держать форму, круги под глазами уменьшились, а нос определенно стал ровнее. Видимо, пластика, возможно и новая форма протеза. А еще отдых тоже делает с лицом чудеса, вот гнали же Бонда в отпуск, а он, придурок, отказался!
Впрочем, крупные черты лица и зеленые глаза были прекрасно узнаваемы, и во время случайной встречи на улице, например, Бонд все равно узнал бы его.
- О, - расплылся в радостной улыбке Сильва, увидев его лицо, и Джеймс особенно остро осознал, что у него самого в уголках глаз слезы, из носа вот-вот потечет, а губы искусаны до крови, но не отвернулся, а сердито шмыгнул носом, не отводя глаз. - Какие люди! - и снова обратился к палачу. - Облегчу тебе работу. Это у нас Джеймс Бонд, МИ-6, старая гвардия. Давно на пенсию пора — а вот поди же ты, не выгнать!
- Мне хоть на пенсию пора, - хрипло сказал Бонд, - а тебя давно на том свете с фонарями ищут.
- Да я всего-то на три года старше! - капризно надул губы Рауль.
- А мне кажется, больше, - ухмыльнулся Бонд.
- Если вы не в курсе, мистер Бонд,- чопорно ответил Сильва, но в уголках губ подрагивала с трудом сдерживаемая усмешка, - критерии молодости, зрелости и старости в современном мире давно сместились. Всемирная организация здравоохранения считает, что сейчас до сорока шести лет продолжается молодость, а мы с вами только-только вступили на порог зрелости. Прекрасный возраст, я считаю, но вот бегалки, стрелялки и вот эти вот все валяния в раскоряку — совсем не подобают зрелому мужу, несолидно уже! Что же именно ваших так возбудило, что почетного пенсионера погнали в поля?
- А то не знаешь.
Что-что, а поговорить Сильва любит, может, ляпнет лишнего. А нет, так еще немного передышки — тоже хорошо.
- Даже не догадываюсь. Я вроде совсем паинькой живу, ошибочка у тебя вышла, скорее всего. Ну да ладно, солнышко, мне не хочешь сказать — так Дэвиду расскажешь, времени у нас хватает. Протокол четыре, - бросил Сильва уже палачу и развернулся, чтобы выйти.
- Подожди! - выпалил Бонд. Во время работы он нередко уходил от наблюдения своих же, потому что выполнять все дурацкие новые правила и при этом хорошо делать свое дело зачастую стало невозможно, поэтому сейчас он может полагаться только на себя. Для начала ему нужно освободиться, и для этого все средства хороши, а потом надо думать, как выбраться с острова. - Я, может, соскучился!
- Как мило, - довольно равнодушно обернулся на него Сильва. - Что, детка, хочешь провести время поприятнее, чем с Дэвидом?
- Разумеется.
Ну не в связанном же виде Сильва попытается его трахнуть? Это точно не в его стиле, он как раз любит риск. А там уже возможны разные варианты.
- Пшикни в уретру антисептиком с обезболом, только головку прикрой, - бросил Сильва на ходу. - Потом в душ и ко мне.
Антисептик с лидокаином — хорошая вещь, хотя Бонд, конечно выгнулся от боли в путах так, что мышцы свело. Зато потом стало практически как обычно, то есть живешь и вообще не думаешь, что у тебя есть член.
Громилы местные, то бишь охранники, как назло, оказались хороши, и после короткой яростной схватки Джеймса запихали в душ. Бонд действительно ополоснулся, обработал синяки и ссадины, а потом открутил у душа головку и когда его пришли забирать, еще немного повеселился — получилась горячая струя с отличным напором, жалко, кипяток был не крутой, а градусов семьдесят всего.
После еще одной короткой стычки его скрутили и почти волоком дотащили до двери, за которой обитал Сильва. Тот с интересом обозрел всю композицию и гостеприимно посторонился:
- Добро пожаловать, Джеймс! Ну ничего себе тебе не терпится!
- Мечтай-мечтай, - можно было, конечно, устроить и еще один раунд прямо на пороге, но Бонд ничуть не сомневался, что это зрелище Рауля либо позабавило бы, либо возбудило. Кроме того, это повышало риски того, что в постель его действительно уложили бы связанным. На безобидность и рассеянность бывшего агента тоже особо надеяться не приходилось, и лучшим планом пока было удачно подловить момент.
Был и другой вариант, со своими плюсами и минусами — в конце концов, не ему беречь свое тело, как какую-то особую ценность, секс для агента тоже всего лишь один из инструментов работы, хотя мужчины его специализацией никогда не были, но раз уж так сложилось... Сильва и так-то был не дурак поговорить, а если хорошо расслабится, то ценной информации наверняка выдаст больше, да даже по тому, что именно он будет умалчивать, многое можно будет понять. Заодно можно было получить передышку, хорошую такую передышку, поесть, выспаться и восстановить силы.
Обставлена комната Сильвы была довольно скудно - явно притащенный из какого-то офиса вместе с крутящимся стулом обшарпанный рабочий стол с парой закрытых ноутбуков, родной гостиничный шкаф и большая кровать, на которой притулился одинокий столик-поднос с едой и бокалом. На тумбочке у кровати стояла уже початая бутылка вина и еще один бокал.
- Устраивайся, угощайся. Сам готовил, - проворковал Рауль. Не то, чтобы это особо успокаивало, конечно, но Джеймс последний раз что-то жевал вчера утром, а тушеное мясо с пряными травами и рисом пахло так, что стоило немного рискнуть. Какого-нибудь афродизиака Бонд боялся куда меньше, чем сыворотки правды, но в любом случае все это проще и надежнее было ему банально вколоть.
Устроившись с краю, Джеймс попытался было привстать и вежливо пропустить Сильву к стеночке, чтобы иметь хоть какую-то свободу маневра, но увы, не выгорело. Оказавшись у стены, Бонд вытащил кусок покрывала и скромно прикрыл нижнюю часть тела, потом еще и столик сверху поставил.
Рауль, зараза, подскочил, приподнял покрывало со своей стороны и тоже под него влез, причем неприлично близко. Он, в отличие от Бонда, был одет, но его бедро ощущалось горячим даже через тонкие полотняные брюки. Джеймс сделал вид, что все идет по плану, отдал должное действительно великолепно приготовленной говядине, нежной и в меру пряной, и на какое-то время его даже оставили в покое. Ненадолго, правда.
- Нет лучше комплимента, чем когда едят с таким аппетитом!
- Приготовить говядину за пятнадцать минут — прямо суперспособность, - не выдержал Бонд.
- Так она почти дотушилась, когда я к тебе забежал, - ухмыльнулся Рауль.
- Для поднятия аппетита забегаешь полюбоваться на пытки?
- Ну любопытно же, что за птичка попалась в сети! А готовить я в следующий раз при тебе могу, чтобы сомнений в моих талантах не осталось.
На бедре у Бонда материализовалось наглая рука. Закрыть глаза — и прям в прошлое можно было перенестись, Сильва тогда так же вдохновенно наглаживал ему бедро, переползая к внутренней части.
- Хорошая идея. Заодно помогу, - ответил Джеймс, стараясь, как и в прошлый раз, просто не обращать внимания на столь вопиющее нарушение своих границ. Кухня — хорошее место, всегда есть чем разжиться, от ножей до ледорубов.
- Какой энтузиазм, но не там, где надо, - хмыкнул Сильва и убрал руку, потянувшись к тумбочке за вином. - А то я не догадался, почему ты рвешься помогать. Расслабься немножко, в бегалки и резалки играть вовсе не обязательно. Через несколько дней придет катер, я в любом случае меняю дислокацию, хватит уже предаваться ностальгии, заодно подбросим тебя на материк.
- И ты меня прямо так и отпустишь?
- Надеюсь, ты не считаешь, что я, как порядочный человек, теперь должен буду на тебе жениться? Ты, помниться, уверял, что многоопытный мальчик.
Бонд одним глотком осушил бокал, с трудом удержав смешок. Вот зараза.
- Я вовсе не это имел в виду.
- Если ты переживаешь, что я решу припомнить старые обиды — нет. Я теперь
человек проработанный, осознанный и все такое. А на тебя обижаться не больше смысла, чем на тот нож. Просто эффективный инструмент.
Сильва разлил остатки вина по бокалам и его рука вернулась на ранее окуппированные территории, в этот раз гораздо наглее. Джеймс непроизвольно напряг мышцы, когда она поползла выше. Обезбол обезболом, а боль еще не выветрилась из памяти.
- Я осторожно, - интимно прошептал Рауль.
После сытной еды и второго бокала вина Бонд был немного осоловевшим. А может, и не немного, усталость накопилась, конечно. Хотелось просто полежать спокойно.
Сильва, который явно чувствовал его настрой, выключил верхний свет, оставив только бра у кровати, убрал поднос и негромко сказал:
- Расслабься, я сам все сделаю. Сегодня можешь даже полежать бревном.
- Какая честь, - сонно пробурчал Джеймс, с наслаждением вытягиваясь. - Вообще-то мы только на сегодня и договаривались.
Рауль усмехнулся, но не ответил, ловко выкручиваясь из своих штанов.
Дремать или лежать безучастно разумеется, не получилось. Чертов испанец слишком хорошо знал, как управляться с любым телом, даже если этому телу пару минут назад казалось, что его сейчас вырубит от усталости.
Особой боли не было — впрочем, его действительно нельзя было считать стопроцентным девственником с той стороны, расслабляться он вполне себе умел, пару раз поддавался на уговоры Ив и вовсе не пожалел, но и повторять не рвался. Странное ощущение, когда возбуждаешься куда медленнее обычного, но при этом ощущается все острее.
Когда он попытался поласкать себя, Сильва тут же перестал тискать ему задницу, отпихнул его руку и принялся за дело сам в такт своим же толчкам, но куда медленнее, чем надо. Оставалось только устроиться поустойчивее и начать толкаться навстречу, чтобы хоть немного ускорить ритм.
Джеймс рвано, коротко дышал, с трудом удерживая стоны. Рауля же, разумеется, как обычно ничего не смущало, и все разнообразные звуки, которые он издавал, отдавались у Бонда где-то глубоко внутри. Бонд немного даже ему завидовал, здорово, наверное, не опасаться полностью отпустить себя, не пытаться удерживать все в себе... Он бы, наверное, жить дальше не смог, если бы вот так сильно, как Сильва тогда, в камере-клетке, обнажил свои чувства перед своими врагами, а этому хоть бы хны.
На самом деле мысли у Бонда были не столь связными, а когда Сильва умудрился прижаться к нему еще теснее, извернуться и слегка прикусить ему плечо, мыслей не осталось вообще. Темп наконец-то стал именно таким, как надо, и Джеймс издал все-таки хриплый сдавленный звук и кончил. Поцарапанную уретру словно обжгло изнутри, и он зажал себе рот, чтобы не заорать в голос, с трудом удерживаясь на второй резко ослабшей после оргазма руке.
Сильва толкнулся в него еще несколько раз, негромко вскрикнул и тоже излился. Бонд еле дождался, пока он вытащит из него член, и пока Сильва завязывал презерватив узлом, Джеймс уже лежал на боку, наскоро промокнув себя простыней, чтобы не щипало. Надо, конечно, было встать и пойти ополоснуться, но ноги словно превратились в желе.
Сильва устроился у него за спиной, поглаживая по спине и пояснице. Ласковые монотонные прикосновения помогли окончательно расслабиться и быстро провалиться в сон.
Разумеется, утром в постели рядом с ним было пусто, а ноутбуков на столе не было. Зато ему оставили одежду, что он счел отличным знаком. Судя по тому, что она явно была пошита на заказ из натуральных тканей, рубашки Бонду были длинноваты, а брюки застегнулись внатяг и их пришлось закатывать — это сам Сильва и поделился с ним своим личным гардеробом. Судя по брюкам, задницы у кого-то считай не было. Надо было вчера проверить, хотя такая возможность еще наверняка представится.
Только обувь была его собственная.
После душа и мерзкой пережаренной яичницы на завтрак Джеймс потребовал, чтобы его отвели к боссу — на что один из трех вышибал, торчавших у него под дверью, ответил, что мистер Гонсалес занят.
Бонд, разумеется, зафиксировал для себя новый псевдоним урожденного Тьяго Родригеса, но вряд ли еще одна популярнейшая испанская фамилия сильно бы им помогла.
Эти же вышибалы вывели его погулять. На острове доставало мест, где можно было попробовать спрятаться, сбежав, а у Сильвы явно недоставало людей, чтобы прочесать их все — но Бонд был заинтересован сначала добыть как можно больше информации, да и слишком далеко было от острова до материка, чтобы можно было добраться, например, на самодельном плоту, уж проще было подождать катер. Раньше Сильва мог многое недоговаривать — но ведь напрямую никогда не лгал, если вдуматься. Пока у Бонда было только предположение, что последний раз спастись Сильве помогли люди из МИ-6, причем наверняка был замешан эксперт, было описание новой внешности кибертеррориста, части его людей и его новая фамилия — не факт, конечно, что используемая, как основная, а не просто псевдоним для своих сотрудников. Маловато. Поэтому он просто внимательно изучал незнакомые локации, чтобы лучше ориентироваться на острове, и высматривал, куда подходят свежие следы — могло пригодиться.
Тот дом, в котором в прошлый раз находились сервера, кажется, пустовал — по крайней мере, подходы к нему замело песком.
Протаскавшись на жаре часа три, он вернулся «к себе», вернее, в тот бывший гостиничный номер, где до него обитал Сильва, принял душ и поел то, что ему принесли - дробленую отварную пшеницу, смешанную с банкой тушенки, и протертые помидоры из коробки.
Потом он взял рулон туалетной бумаги, чуть расширил одну сторону втулки и подслушивал через него разговорчики в коридоре — при нем охранники в основном помалкивали, общаясь строго по делу.
- ...уже ныть! Вроде от цинги пока не помираешь! Продуктов еще дохрена!
- Вторую неделю без хлеба!
- Так ты не ной, а возьми да напеки, муки полно, хлебопечка есть. Завтра как раз ты дежуришь.
- Вот именно, поваром я точно не нанимался!
- Да уж, Маркус, твою стряпню жрать совершенно невозможно, - хмыкнул третий охранник. - Ну не дежурь, никто не заставляет, всем только лучше будет, но и наше тогда не ешь, готовь сам себе отдельно, и чтобы срача после тебя не оставалось! Дома-то как живешь, все на рестораны спускаешь, что ли?
- Нормально живу, - огрызнулся Маркус, судя по акценту, немец. - Что мы вообще забыли на этих руинах? Вот боссу не все равно, где в свой ноут втыкать? У меня зуб ноет, и не сделать ничего!
- Рот закрой, - веско сказал второй. - Босс тебе нормальные деньги платит, чтобы ты делал свое дело и не вякал, а на работу с леченными зубами приезжал. Жри таблетки, всего ничего потерпеть-то осталась.
- Или вон к Дэвиду обратись, - хмыкнул третий.
- Да ну вас!
Наступила тишина, которую опять прервал первый голос:
- В звонилку свою будешь пялиться не на работе! Сказали же тебе, придурок — это опасный человек. Бдительность не теряй!
Все стихло. Бонд отошел от двери, довольно улыбаясь. Ели охранники то же самое, что и он, готовили по очереди, некоторые не то, чтобы очень довольны были всем этим и ждали, когда наконец уберутся отсюда, с большим нетерпением. Разлад в рядах противника всегда мог пригодится. Они здесь торчали довольно давно, раз запасы свежих овощей, нормального мяса и терпения некоторых охранников подошли к концу, а до этого базировались на материке. А только ли ностальгия пригнала Сильву в это богом забытое место? Надо было попытаться это выяснить.
Примерно через час после немудреного ужина — отварного риса с банкой консервированной рыбы — наконец заявился и сам Сильва.
- Не скучаешь тут без меня?
- Без тебя вряд ли, но по большому счету уныло тут у вас, конечно. Телевизор хоть прикажи притащить, что ли!
- Так телевышка местная давно все, а спутниковые антенны я спецом тащить сюда не стал, а то охрана совсем расслабится. Если хочешь, тебя завтра отведут в местную библиотеку, там в отделе иностранной литературы есть книги на разных языках. Но осторожнее, громко там не кашляй, две стены вот-вот обвалятся. И да, если моих охранников «случайно» завалит, я очень обижусь, с хорошим персоналом сейчас напряженка. Ты как, кстати, по-прежнему нездорово привязан к своей работе?
- Даже не сомневайся.
- Знаешь, Джеймс, когда в Америке освободили рабов, многие из них были этому вовсе не рады. Они просто не знали, что им теперь делать со своей собственной жизнью.
У Сильвы определенно был особый талант выводить Бонда из себя.
- Ты мнишь себя освободителем? А те агенты, которые погибли, те, которых запытали до смерти уже по твоей вине — они тоже освободились, да?
- Не я начал игру с такими ставками, - Сильва продолжал снисходительно улыбаться. - Да, можно было обойтись минимумом жертв, но мне ведь важно было не просто добраться до Мамочки. Надо было как минимум хорошенько перетрясти всю эту прогнившую до основания систему. Если ты думаешь, что меня все это радовало — нет. Но это было неизбежно.
Кулаки у Бонда просто чесались — так сильно ему хотелось кое-кому врезать. Но он еще держался.
- Я так понимаю, Джеймс, вчера ты был не в форме, а сегодня не в духе? Может, тебе что-то особое нужно для подходящего настроя? Серенаду там, омаров или ванну с пенкой?
- Ну почему, очень даже в духе, но сегодня моя очередь быть сверху, - усмехнулся Бонд.
Сильва посмотрел на него со смесью восхищения и одновременно негодования во взгляде и поманил к себе рукой, продолжая все так же расслабленно сидеть на стуле:
- Ну так не стесняйся, крошка, иди сюда и попробуй взять то, что тебе хочется!
В повторном приглашении Джеймс не нуждался. Крутящийся офисный стул Сильва толкнул на него, но 007 увернулся и сделал рывок на пределе возможностей, стараясь оказаться за спиной, правда, испанец уже развернулся к нему боком, да еще и успел коленом в живот ему врезать. Бонд согнулся от боли, но дернул при этом Сильву вниз так, что они оба упали на пол, награждая друг друга тычками и изо всех сил стараясь оказаться наверху.
В итоге Сильва все-таки умудрился выкрутить ему руку и удержать в таком положении.
Самое мерзкое, что у Бонда от всей этой возни еще и стояло, и не слегка, как часто бывает во время драки, а хорошо так, и когда Сильва по нему поелозил и опустился пониже, удерживая ноги своим весом и заодно мешая добраться до себя второй рукой, стало еще хуже, аж кровь застучала в ушах. Тяжелый, зараза, хотя по виду не скажешь.
- Успокоился? - лениво поинтересовался Сильва и снова об него потерся, теперь явно для того, чтобы продемонстрировать собственный стояк.
Бонд дернулся, но стало только хуже. Он сжал зубы, стараясь не застонать от боли в руке.
- Ну тебя можно уже отпустить или ты любишь более долгую прелюдию?
Вот скотина! Джеймс упрямо молчал.
- Ну ладно, что ж поделать, сделаем вид, что ты победил, я-то уже настроился, - сказал Сильва, поднимаясь.
До Бонда его слова даже дошли не сразу, а когда дошли — кровь в ушах застучала еще сильнее.
Презерватив, который сунул ему Сильва, был сильно плотнее обычного, и справиться с ним получилось не сразу. Что делать дальше, Джеймс, конечно, представлял, но сам-то не делал никогда, одновременно насмешливый и вызывающий взгляд Рауля, вольготно раскинувшегося на кровати, душевному спокойствию не способствовал, но когда это Бонд пасовал перед трудностями? Кибертеррорист явно не девственник, значит, надо действовать посмелее.
Сильва, разумеется, на его старания не смолчал — зашипел, как та еще змеюка, и сжался.
- Понежнее, мать твою! Я вообще-то не резиновый! Дай я сам!
- Нет уж! - убирать пальцы смысла уже не было. - Расслабься! И не такое вроде терпел!
Рауль тут же фыркнул и действительно расслабился.
- В Гонконге моя задница никого не интересовала, к счастью, там из всех изысков плоти только по яйцам били... А так, многоопытный ты мой, если у мужика тонус мышц нормальный, то пару неделек не потрахался и снова считай что девственник. Да, вот так…
Его голос срывается и он наконец затыкается.
- Значит, две недели не трахался? - светски поинтересовался Джеймс, решительно разводя ему ноги пошире.
- Гораздо дольше. Притормози чуток!
Тесно так, что аж больно, но и остановиться получилось с немалым трудом. Сильва перевел дыхание и снова постарался расслабиться, чуть наклонил голову и молча опустил ресницы — продолжай, мол.
Не то чтобы Сильва много выиграл в контроле ситуации, не пожелав повернуться спиной — ведь когда ему стало действительно хорошо и короткие рваные стоны срывались его губ один за другим, он все равно прикрыл глаза. Одна его нога была закинута Джеймсу на плечо, и достаточно было всего-то быстро нажать ему на сонную артерию, чтобы он отключился. Но эта идея покинула голову Бонда так же быстро, как появилась в ней. Он и сам рвано и коротко дышал и с трудом удерживался от того, чтобы не рычать с каждым толчком «На, на, получи!»
Рауль простонал по-другому, протяжнее, почти подвывая, его мышцы резко сжались. Почувствовав, как ему на грудь плюхаются теплые капли спермы, Бонд задвигался быстрее, резче, через несколько движений тоже кончил, стащил презерватив и лежал, немного ошалевший от силы оргазма — такое было ощущение, что все напряжение последних лет из него вышло, оставив опустошенным и счастливым.
Сейчас, кончив, и Рауль должен был быть благодушнее и расслабленнее, чем обычно, это банальная физиология. Джеймсу даже разговаривать было лень, но в этот раз удачный момент для добывания информации упускать было нельзя.
Бонд расстегнул пуговицу на манжете и настойчиво потянул вниз рукав рубашки — Сильва ведь и в прошлый раз штаны снял, а рубашку, помнится, просто расстегнул, чтобы чувствовать его кожей.
Испанец не противился и даже развернулся спиной — ну смотри, мол, раз интересно.
Не то, чтобы Джеймс мало видел старых побелевших шрамов, да и ожогов он тоже видел предостаточно, но обычно не в таких количествах в одном месте.
Наверху кожа была явно пересажена, края стыков слегка заметны, а вот дальше он почему оставил, как есть? Ладно в девяностые, но сейчас-то это и лазером можно подсгладить, без пересадки. Интересно, каким был общий процент ожоговых поражений с учетом замененных кусков кожи, явно ведь немалым? Впрочем, мало кто выдерживает даже несколько дней пыток, не то что несколько месяцев, это в любом случае уникальный по выносливости организм.
Бонд отыскал шрам от ножа, который оставил сам, немаленький, хоть и стянувшийся и тоже давно побелевший уже, только по длине и опознал его среди других шрамов, и осторожно обвел его пальцами.
- И как же ты умудрился выжить в Скайфолле?
- Неправильный вопрос, Джеймс, - ответил Рауль. - Важно не как, важно зачем я там выжил.
Не хочет сдавать сообщников даже намеком. Надо поддерживать стремление трепаться на любые темы, крупицы ценной информации все равно проскочат.
- И зачем же?
- А это долгая история, - Сильва снова развернулся к нему лицом.
- Мы вроде не торопимся.
- Начать в любом случае придется издалека. Как ты понимаешь, после инцидента в Гонконге моя психика тоже несколько пострадала, и это еще мягко сказано. Беда была еще в том, что прежде чем иметь возможность начать нормально делать хоть что-то, мне надо было набраться терпения и ждать, ждать, ждать. Организм был слишком ослаблен и чуть не закончился еще на реанимационных и необходимых для минимальной жизнедеятельности мероприятиях, на всяких там зачистках того, что начало гнить. При этом у меня были переломаны и неправильно сращены несколько костей, при этом мне и руки было толком не поднять — спина сплошное месиво и дубовые рубцы, мешающие движениям. Пищевод сверху накрылся, воткнули трубку, и есть я мог первое время только жидкую пищу, а чтобы быстрее набираться на ней сил, нужно было специальное питание, которое еще и стоило ого-го сколько. Врачи никак не могли понять, как я вообще умудрился выжить с учетом всех повреждений, ну и после цианида я сто раз должен был помереть хотя бы от болевого шока, количество нервных окончаний во рту и в зубах зашкаливает, а расплавлялось это все не так и быстро. Интоксикация, несмотря на капельницы, тоже нехилая была, я все не мог достаточно оклематься для операций, то гемоглобин был слишком низкий, то что-то там у печени слишком высокое, все не слава богу, при этом в больнице экстренной помощи меня тоже слишком долго держать не могли, стабилизировали да и вали давай отсюда, а денег и доступа к старым счетам у меня, разумеется, не было. Я быстренько припомнил, что католик, чтобы меня хоть в местную богадельню пристроили на время, я ж себе даже зад сам вытереть не мог, думал, окрепну там хоть немного, но выяснилось, что с местным уходом и здоровый не заживется. Ко мне приходил каппелан - вот и вся моя психологическая поддержка в то время, он, кстати, зачетный был мужик. Ну да ладно, там я надолго не задержался, начал выползать из этой задницы потихоньку, пристроился у дружка.
Потом к психотерапевту я попал уже через год примерно, и не ради башки, а потому что невролог направил, часть проблем не чикалась только физически. Я ему выдавал чисто запросы — вот это мне поправьте, и все. Нет, в голове у меня глубоко ковыряться не надо, сам разберусь, а жить мешает мне вот это. Он мне посоветовал пару занятных книжиц по самостоятельной работе, и кое с чем, что мешало жить сильнее всего, мы даже разобрались совместным образом, а дальше, до Скайфолла я только сам в себе изредка и ковырялся, если совсем приспичивало. Я был уверен, что даже при лучшем исходе, даже если у меня одного получится обломать клыки целой системе, я на этом тоже закончусь, так нахрена мне были нужны всякие успокоины, если я жил и преодолевал бесконечную боль только на огоньке своей ярости? Отними у меня ее — и я так бы и сгнил еще в той богадельне, небось.
- А кто тебе помог?
- Джеймс, прошло почти восемнадцать лет, не забывай. За эти сведения ты точно не получишь премию, - хмыкнул Сильва. - Да, мне очень нужен был тогда человек, который стал бы на первое время моими руками. Это был милый молодой транс, ну пусть будет Рики, что ли, который очень рвался полностью стать ну, допустим, Рианной. Мы с ним давно расстались к тому времени, именно потому, что я с ним познакомился как с мальчиком и не очень-то видел в нем Рианну, мне совершено плевать на набор половых органов, лишь бы они работали, но вот обращаться с пародией, как с настоящей женщиной, для меня было каким-то оксюмороном, я никак не мог привыкнуть, ну несколько отсталым я был тогда в этом отношении, мешало относительно консервативное воспитание. А тут мне резко стало не до выделываний и я решил напомнить ему о себе, потому что Рики еще и был операционным медбратом в полулегальной клинике, которая занималась пластикой, помогала изменить внешность тем, кто оказался по ту сторону закона и делала операции трансам. С возвращением Гонконга Китаю все это быстро стало не просто полулегальным, а сильно нелегальным, благо документы Рики успел сменить до этого, но с другой стороны, и стоить подобные услуги стали дороже. Мальчик, как ты понимаешь, всякого навидался и неженкой не был, но когда он увидел меня без медицинской маски, то разревелся навзрыд. Я оказался в довольно щекотливом положении, вроде и свои остатки морды еще ближе к нему подносить было жестоко, а вроде и так оставить было нельзя, поэтому мне все равно пришлось начать его утешать. Если честно, я и сам слезу пустил тогда, так что само его появление было отчасти терапевтическим, я считаю, мне прямо дышать легче стало.
Разумеется, он согласился мне помочь, воодушевившись мыслью, что теперь-то я точно пойму, что бывает с теми, кого не принимают такими, какие они есть. Впрочем, это я думаю, что у него была такая подсознательная мыслишка, а так-то Рики был весьма добросердечный зайчик и когда я ему сказал, что он в итоге в накладе не останется, он опять разревелся и долго заверял, что ему от меня ничего не надо. Я, разумеется, умолчал, что зато мне-то будет надо дофига всего, зачем сразу так ошарашивать с порога, это нескромно.
- Ах ты скромник, - не выдержал Бонд. Сильва усмехнулся.
- А то. Дальше история пошла повеселее. Компьютер у него был, хоть и совсем смешной, а клавиши тыкать я мог и неправильно сращенными пальцами. По времени только физическое восстановление, конечно, затянулось на несколько лет, те же кости заново обычно ломают по одной, и наркоз тогда был тяжелый, слишком часто на и без того подсаженные почки и печень его делать было нельзя, а потом же это все починеное надо еще было заново разрабатывать. С Рики я прожил года два примерно, самые трудные.
- Первые операции ты делал в его клинике?
- Да, он, как один из фактически незаменимых сотрудников, умудрялся договариваться, чтобы и мне делали скидку сотрудника, как и ему самому, подсказывал мне лучших врачей, да еще и профессионально за мной ухаживал, он, собственно, ради своих собственных операций на медбрата и выучился, в целеустремленности ему было не отказать. Я, впрочем, в накладе не оставался, тоже за ним ухаживал, помогал, как мог, пластика у трансов далеко не сахар, работа у него тоже была тяжелая, на износ, а когда с деньгами стало получше, немного подзавис — сколько денег ему не дай, он не мог остановиться, без конца что-то в себе исправлял, и по мне так становилось все хуже и хуже. Я ему предложил пойти на терапию, но он разобиделся — ах ты меня все-таки никак не можешь принять, это ты все еще не изжил в себе трансфобию, да это тебе нужна терапия, мы тогда еле помирились.
Лицо я делал уже в Европе, в одной из лучших клиник, но возможности тогда были похуже, чем сейчас, конечно, нос сделали так себе, и костную ткань тогда наращивать не умели, а сейчас у меня уже значительная атрофия костной ткани и возрастные ухудшения регенерации есть.
- А Рики? Что с ним было дальше?
- Понятия не имею. Я ушел, даже не простившись. Квартиру, которую мы снимали к тому моменту, оплатил на год вперед, а вот денег ему не рискнул оставить — он и так делал операции чаще, чем рекомендовали врачи. Насколько я его знаю — ну поплакал немножко, а потом задрал нос, принарядился и пошел по клубам с целью найти себе кого-нибудь посимпатичней неблагодарного урода. Надеюсь, у него все хорошо.
Бонд сделал отметку для себя — если транс действительно существовал и общался с Сильвой еще до его сдачи, надо постараться найти его по старым базам.
- Для него же безопаснее было оказаться от меня подальше, к тому времени я уже вышел на дела посерьезнее, - продолжил Сильва. - Ну, как ты, наверное, догадываешься, первые годы после восстановления помимо возвращения физической формы я еще без конца проверял свои возможности, все доказывал себе, что я не хуже чем был, убеждался, что харизма компенсирует недостатки внешности и так далее, а потом по поводу внешности, по крайней мере, немного подуспокоился, не так много я и потерял. Это в юности, пока лицо не совсем еще вытянулось и юношеский жирок не ушел, я был даже смазливым, пожалуй, а потом был симпатичным и интересным, не более, и в любом случае с возрастом никто из нас лучше не становится. Когда я это принял наконец, стало сильно легче.
Теперь перенесемся к периоду после смерти Мамочки. Первое время у меня, помимо того, что физически оклематься надо было после твоего подарочка, срочные дела били прям ключом, некогда было оглядываться назад и рефлексировать.
Потом я немного замедлился, понял, что оказался в тупике и начал наконец искать себе подходящего психотерапевта, ведь в этот раз запрос у меня был сильно посложнее. Посоветовали мне одного, я к нему прихожу, думаю, что-то несолидный он совсем, ну да ладно, улыбчивый такой, в общении приятный, разговорились потихоньку. Я ему как на духу — понимаете, доктор, юность и часть молодости я ехал на амбициях, все хотел стать самым лучшим, самым достойным, а потом пережил сильно травмирующие события, здоровье ухудшилось, внешность просела, причем резко, но мне удалось найти новый смысл в жизни, ради него я и жил, а теперь и он закончился, а я остался ни с чем, и новый вот никак не могу найти. Вроде и пытаюсь жить, как другие люди живут — но получается только мимикрировать под них, а чувствовать нормально, ярко, никак что-то не получается заново научиться, порой вообще не понимаю, зачем это все.
Он прямо оживился и говорит — знаете, мистер, ну допустим, Гонсалес, поймите меня правильно, вот тот сперматозоид, который дал вам жизнь, как вы думаете, сомневался? Нет, он просто пер вперед, напролом, зная, что если не окажется быстрее всех — краткий цикл его жизни завершится бесследно, поэтому вы и появились на свет!
Не, говорю, я уже чуть посложнее сперматозоида все-таки устроен, боюсь, мне его мотивация не подойдет! Он обрадовался так, будто я ему гонорар удвоил. Рад, говорит, что испытания не лишили вас чувства юмора, разумеется, вам надо попробовать найти себе опору в более позднем периоде! Вот какие приятные воспоминания у вас есть из детства?
Я покумекал и вспомнил жаркий вечер на нашем острове, хорошо так пахло прогретой травой, цикады стрекотали, а я валялся на полотенце после купания в море, жевал травинку и думал, что бабушка сегодня собралась приготовить мясной пирог, а еще скоро приедет дядюшка Диего, привезет мне новых книг и даст покрутить штурвал, и счастлив был просто по самое не могу!
Ну вот, опять возрадовался доктор. Что же вам мешает повторить подобное, только уже без родственников?
Я только плечами пожал. Я, говорю, одной ноздрей немножко чувствую запахи, но так, через одно место, перегородка кривая. Вкус у еды почти без запахов и близко не тот, я уж не сравниваю с детством, в детстве-то у всех вкусы ярче ощущаются. Поплавать я до сих пор люблю, конечно, и удовольствие от этого вполне себе получаю, но весь комплекс ощущений восстановить в любом случае не получится. Сказал, и сам, главное, задумался — а что сейчас-то мне мешает попробовать восстановить нюх? Короче, сказал доктору спасибо, заплатил и ушел, он, кажется, немного удивился. Сходил к лучшим спецам — выяснилось, не только нос, но и еще кое-что можно подправить.
Потом я в очередной раз оклемался, дождался, пока сойдут отеки, взял перерыв в делах и съездил на бабушкин остров, новые владельцы построили на нем вместо нашего домишки пару бунгало и сдавали их внаем, недешево, конечно, но мне было нормально, снял оба. Многое поменялось, конечно, но природа в основном сохранилась, ту же мою любимую бухту для купания просто размыло немного больше. Купался, рыбачил, слушал цикад, снова ел с небывалым аппетитом, снова чувствовал все запахи, составил новый плейлист из загодя закачанных песен, ловил ящерок, лазил по кустам, вызывал большого паука, читал книги, целых две недели обходился без интернета, а потом меня как накрыло!
- И? - пауза затянулась и Джеймс нетерпеливо вытянул шею. Рауль вдруг улыбнулся так же азартно, как тогда, убегая от него в подземный спуск.
- Трахаться захотелось, и не с кулаком! Вернулся в цивилизацию, удовлетворил насущные потребности и как начал работать, прямо как сбесился! Ну вот с той поры проблем и не было — как чую, что сплин накатывает, отпуск беру и в какую-нибудь ностальгическую глушь еду! Грамотный режим труда и отдыха, Джеймс, творит чудеса!
- То есть здесь ты отдыхаешь?
- Наотдыхался уже, как видишь, теперь работаю и трахаюсь, - Сильва снова потянул руку к его заднице.
- Значит ты, как выяснилось, совершенно примитивное существо? - поинтересовался Бонд, одновременно хлопнув его по руке.
- Важно не забывать свою древнюю примитивную часть! - наставительно сказал Сильва, подняв вверх указательный палец. - А вообще я шучу конечно, Джеймс. Противное это дело — ковыряние в твоей голове, но мозгоправов просто приходится терпеть, как и прочих врачей, чудес не бывает.
Бонд сердито молчал, пытаясь прикинуть, какая часть этой занимательной истории основана на реальных событиях, а главное, почему он так разозлился, когда его дело сейчас — просто внимать, поддакивать и запоминать как можно лучше. Найти, например, бабушкин остров, он наверняка есть в досье, посмотреть, кто снимал его полностью за последние два года, пробить эту личность по всем базам...
- Проблема с тем, что можешь вполне успешно изображать человеческую жизнь, но не можешь полноценно в нее включится и перестать играть, вернее, перестать чувствовать, что играешь, это далеко не только профессиональная проблема агентов, Джеймс, - Рауль задумчиво улыбнулся. - И она прекрасно себе решаема, не мы первые, не мы последние, вот только способы, которые подходят мне, в любом случае не подошли бы тебе, у нас слишком разные типы личности. Тебе для начала стоило бы разобраться с твоими блоками на допуск к эмоциям.
- Я не заказывал любительскую психотерапию.
- Это подарок.
- Спасибо, но я, пожалуй, воздержусь.
- Твое право. Там, где дело не касается Службы, ты, по крайней мере, хоть границы выставлять умеешь, это радует. Все, молчу, молчу!
- Вот и молчи!
- А как же твой отчет? Я прямо вижу порой, когда ты немного морщишь лобик, как ты со скрипом набрасываешь его в своей голове!
Бонд в очередной раз с трудом сдержал улыбку. Верно, со скрипом.
- Так помоги мне!
- Да пожалуйста! В ходе оперативных мероприятий, проводимых с немалым риском для жизни, удалось выяснить, что невероятно обаятельного подозреваемого очень интересует моя прекрасная задница!
- У подозреваемого своей-то нет, - хмыкнул Бонд, хорошенько ощупав предмет разговора, ведь Рауль в подобных развлечениях себе вовсе не отказывал. - Вот и приходится интересоваться чужими.
- А ты, значит, должен быть полностью удовлетворен и самодостаточен, раз у тебя есть такой шикарный орешек? Делиться надо!
- Да хватит уже завидовать, - прошептал Бонд после жадного поцелуя.
- А вот я… а у меня зато ноги длиннее!
Сильва произнес это столь самодовольно, что не рассмеяться было просто невозможно, что бы он там не утверждал про эмоции Бонда.
Еще пара дней прошли примерно в том же духе. Сильва приходил к нему каждый вечер, как по расписанию, разок даже принес с собой ноутбук — устроить киновечер, и они после долгих препирательств наконец сошлись на боевике, который в процессе просмотра разнесли по кочкам. Трепался кибертеррорист много, но то про фильмы, то про период своей жизни до Гонконга, особого интереса не предоставляющий. Когда Бонд засыпал, Сильва всегда уходил.
Когда Бонд старался вывести его на настоящее, обычно это заканчивалось тем, что Сильва придумывал еще несколько издевательских строчек для «отчета».
В последний вечер перед приходом катера Бонд, вернувшись к себе после очередной прогулки, вполне предсказуемо застал у себя Сильву. Из приоткрытой ванной доносился странный скрежет и стуки.
- А с кем я тебя сейчас познакомлю, Джеймс!
Бонд немного напрягся, но по дну ванной бегал всего лишь длинноногий краб размером с небольшую тарелку. У него почему-то была всего одна клешня, которой он деловито прощупывал стены ванной, пытаясь на них взобраться.
- Мистер Краб, прошу любить и жаловать! Мелковат, конечно, но на салат пойдет, - с воодушевлением говорил Сильва. - У меня еще и бутылочка рислинга для такого дела припрятана... Омар не омар, но ужин будет что надо! Эй, осторожнее!
Бонд еле успел отдернуть руку — краб развернулся к нему боком с клешней и едва не цапнул за палец.
- Где взял?
- Ловушку сходил проверил. Совсем мелочь выпустил, а этот сгодится.
- Он так и был без клешни?
- Да, у них такое не редкость, они ж драчуны те еще, страха особо не ведают. Но с одной клешней редко даже до таких размеров вырастают.
Сильва наклонился и ловко ухватил краба за нижнюю часть туловища, держа от себя на некотором расстоянии. Краб сучил ногами, воинственно размахивал клешней, но дотянуться до Сильвы или места, за которое его держали, не мог.
007 с интересом разглядывал маленькие глазки бесстрашного морского жителя и его колючую броню, потом попросил перевернуть и потрогал брюшко, на глазок определив, куда краб дотянуться не сможет.
- Вода уже закипела, наверное, - Сильва перехватил краба поудобнее. - Я быстро!
Бонд вдруг почувствовал тоску. Ни безрассудная храбрость, ни острая броня, ни готовность биться с любых размеров врагами за свою жизнь больше ничем не могли помочь крабику. Его везенье, позволившее ему дорасти до таких размеров с одной клешней, кажется, закончилась и теперь ему предстояло заживо вариться в кипятке.
- Послушай… - решился он, прикасаясь к свободной руке Рауля.
- Нет-нет-нет, даже не думай, Джеймс! Это ты еще не знаешь, какой он вкусный! И полезный, между прочим!
- Пожалуйста, - с трудом выдавил Бонд.
Сильва посмотрел на него и сник.
- Понятно, значит, салат отменяется. Эх, а я уже настроился всем собой… Подержи тогда мистера Краба, что ли, позвоню ребятам, чтобы фонари взяли. Темно уже.
Охранники с фонарями помалкивали, хотя Сильва и провозгласил торжественно, что они с мистером Бондом проводят важнейшую экологическую акцию. Спуск был крутой, неудобный, камни осыпались под ногами, а краб так и норовил отчекрыжить своей острой клешней Бонду хоть что-нибудь, поэтому Сильва поддерживал Джеймса под свободный локоть.
Неблагодарный мистер Краб, когда его выпустили на каменистый берег, сначала попытался было напасть на Бонда, но Сильва был тут как тут — ухватил его за брюхо, погрозил пальцем, развернул в другую сторону и строго сказал:
- Будешь моего парня обижать, я тебе задам!
Краб послушно побежал куда-то в сторону по прибрежным камням, один из охранников не удержался и все-таки фыркнул, но тут же испуганно заткнулся.
- Воздух тяжелый какой-то, - обеспокоенно сказал Рауль на обратном пути. - Надо бы барометр проверить.
- А это что? - спросил самый молодой охранник — тот самый, который не удержал смешок.
- Боже, с кем я вынужден работать! - Сильва театрально схватился за голову.
Барометр находился на бывшем ресепшене отеля, рядом с несколькими часами, показывавшими время разных широт. Посмотрев на него, Рауль резко помрачнел.
- Кажется, нам придется здесь задержаться.
- Мистер Гонсалес… - старший из охранников выразительно посмотрел на Бонда.
- Да говори, - устало махнул рукой Сильва.
- У Маркуса жар, он плохо себя чувствует. Если мы задерживаемся, то сместим график, чтобы он мог отлежаться?
- Симптомы какие еще? - насторожился Сильва.
- Щека распухла.
- Ах, щека… - протянул Рауль. - Ну-ну, интересненько. Он был у Дэвида?
- Он отказался.
- Значит, точно зуб. А я ведь всех предупреждал! Джеймс, я чуть попозже подойду!
Явился Рауль с рислингом, каперсами, оливками и анчоусами, но весь какой-то взбудораженный и недовольный. К тому моменту поднялся такой сильный ветер, что пришлось закрыть окно.
- Что там случилось?
- Если бы дело происходило в фильме ужасов, разумеется, оказалось бы, что его укусил зомби, и на острове началась бы увлекательнейшая охота, но мы в унылой реальной жизни, и Маркус — просто дебил, который боится врачей. Будешь смеяться, но его пришлось фиксировать и мотивировать открыть рот дулом к башке, он даже обезбол поставить боялся! Ничего там ужасного нет, десну вскрыли, почистили, посидит на колесах, несколько недель в запасе у него теперь есть. Я больше на себя злюсь, давно надо было от него избавиться, мне вот только неженок в команде не хватает!
Сильва обреченно махнул рукой. Бонд подсел поближе и положил руку ему на бедро, но Рауль немного отодвинулся.
- Подожди, я пока в несколько расстроенных чувствах. Что-то все мои планы сегодня пошли по одному месту.
- Я тоже к этому лапу приложил, - вздохнул Бонд, стараясь не выдавать нахлынувшего разочарования, но Сильва мечтательно улыбнулся:
- Мистер Краб как раз был самым приятным моментом сегодняшнего вечера, Джеймс. Устроился сейчас небось где-нибудь на камушке поудобнее, море наверху уже злится, а на дне хорошо, тихо, и вещает крабьей мелочи, похожей на паучков, как одолел всех людишек на земле!
- И клешней, клешней размахивает! - Бонд бочком, по-крабьи, придвинулся к Сильве снова, пальцами изображая клешню. Рауль, смеясь, откинулся немного вбок и нахально оперся на него, и Джеймс ущипнул его «клешней» за бок, конечно, не удержался.
- Да хрен с ним, с Маркусом, это бы невелика проблема, - продолжил Сильва, отсмеявшись. - Но я ж многие дела планировал с тем расчетом, что до двадцать шестого точно на материк уже вернусь!
- Какие дела?
- Даже не надейся, что я выдам тебе список, твой отчет моими стараниями и так уже прекрасен, я считаю! Ну и мистер Краб, между прочим, обозначил еще одну проблему — мы, кажется, залипать друг на друга начинаем, нам вот только еще нескольких дней этой идиллии и не хватало!
Джеймс собирался было скептически хмыкнуть — и вдруг понял, что одной рукой массирует Раулю плечо, другой приобнимает, а главное, выпускать его из рук больно уж неохота... Но агенты тоже люди, в конце концов, не роботы, и ежедневный близкий физический контакт может привести к привычке! А Сильва склонен к излишнему драматизированию ситуации, к некоторым преувеличениям, и нечего поддаваться на подобные провокации! Главное теперь, конечно, как Рауль собирается решать эту надуманную «проблему».
- До тебя, конечно, дойдет попозже, - усмехнулся Сильва. - Ладно, не бери в голову, переживем как-нибудь, и не такое переживали. Все договоренности в силе, не волнуйся. Чай не Монтекки с Капулетти, и нечего великую трагедию разводить, верно?
Бонд кивнул, выдохнул, немного расслабляясь, и потянулся за вином, раз уж напитка покрепче тут не допросишься.
На следующий день Сильва к нему не пришел. Это было предсказуемо и понятно — пытался бороться с зарождающейся привязанностью. Погода была совершенно непрогулочной, охранники между собой разговаривали мало, и Бонд от тоски едва на стены не лез, в качестве развлечения отжимаясь от пола и разрабатывая суставы.
Еще через день — шторм уже начал понемногу стихать, и мысль об этом наводила тоску - Рауль пришел к нему с ноутбуком.
- Киношки хоть посмотри, сайт открыт, но если еще куда полезешь — все заблокируется.
- Ты сам там как? - Бонд ненавязчиво, как ему казалось, перекрыл выход, когда Рауль оставил ноутбук на столе и направился к двери.
- Провел ревизию всех припасов. По моим скромным подсчетам, их хватит до две тысячи двадцатого года. Думаю, не напечь ли свеженьких булок, что-то прям соскучился по ним. На ночь, конечно, оно не очень, но один раз прокатит. Что заказываешь к булочкам? Джемы всякие есть, паштет...
- Тебя, - Джеймс не отводил взгляда. - И можно даже без булочек. Ну это же глупо, Рауль, у нас и так осталось слишком мало времени…
- Джеймс-Джеймс, - Сильва наклонил голову и дышал ему прямо в шею. - Ну это же мне положено быть нетерпеливым, а?
- Ничего не знаю, - Бонд остервенело дернул с него пиджак. - Не хочу ничего знать. Иди ко мне.
Я должен увидеть видеозапись новой вербовки Рауля Сильвы, - сказал Бонд.
- Вы с ним пересеклись совершенно случайно, Джеймс, - лицо Гарета Мэллори стало еще более терпеливым, прямо как у заботливого отца, которому докучали назойливые детишки. - Ни к вашему прошлому, ни к вашему следующему заданию эта запись не имеет ни малейшего отношения.
По крайней мере, он не пытался выкручиваться и не делал вид, что не понимал, о чем шла речь.
- И эта случайность меня весьма заинтересовала, сэр. Я хочу понять, как же так получилось, что человек, раскрывший наших агентов, организовавший взрыв прямо в нашей штаб-квартире и убивший главу Службы, преспокойно разгуливает на свободе, в то время как меня уверяли, что он мертв.
- Это вы могли себе позволить думать о личной мести и личных обидах, Джеймс. После того, как мы оказались в ситуации, когда каждую неделю пять наших агентов оказывались под ударом, а вся деятельность нашей организации оказалась под большим вопросом, у меня такой возможности не было. Я старался спасти как можно больше людей и сохранить МИ-6. Если бы ради этого мне пришлось сотрудничать с самим дьяволом, я бы на это подписался.
Это ведь не Мэллори, а Бонд не смог спасти список, который стоил жизни десяткам агентов. Это Бонд не смог защитить главу МИ-6, хотя вызвался сам. Джеймс помолчал несколько секунд.
- Тем более я должен это увидеть, сэр, - наконец сказал он упрямо. - Четвертый уровень секретности, не так ли? Что нужно подписать?
- Шестой. Двигайтесь сюда. Я знал его с юности, Джеймс. Не могу сказать, что мы были друзьями — но приятелями были точно. Впрочем, это на тот момент не имело никакого значения, как вы понимаете. Для меня важно было совсем другое.
Запись двухлетней давности далеко не идеальна по качеству, но звук на удивление неплох.
Госпиталь, Бонду совершенно незнакомый и не сильно презентабельный, но оно и понятно - «труп» надо было хорошо скрыть. Охраны в палате нет, никаких фиксаторов на Сильве, который, хоть и поморщился, но вполне себе уселся на больничной койке, заслышав, как кто-то заходит — тоже нет, тем не менее, Гарет Мэллори спокойно садится рядом с ним без всякой охраны. Запись явно ведется с угла, ближнего к двери, и стул он располагает так, чтобы не перекрывать камере обзор.
- Как ты себя чувствуешь? - доброжелательно интересуется он.
- Можешь оставить дешевые прелюдии, а также угрозы с шантажом, и сразу начинать загадывать желания, раз уж так подфартило, - в своей типичной манере улыбается Рауль. - А уж желаний у тебя наверняка целая гора, ты в порядочной заднице.
Гарет тоже слегка улыбается.
- Не угадал, джинн ты недоделанный. Тебе вкололи хорошую дозу обезбола, часа на три хватит, могу дать еще дозу с собой. Куда тебя отвезти? Одна просьба у меня к тебе, правда, все-таки будет.
- Ну вот, наконец-то начинается самое интересное! - Рауль в предвкушении потирает ладони.
- Ты не будешь пытаться отомстить Бонду. И все.
Сильва приподнимает брови.
- Я и не думал, но ты вообще в себе? Головой не стукался последнее время?
- Система стала требовать слишком много жертв, Тьяго, тебе не кажется?
- Тьяго, которого ты знал, давно умер, Гарет, - невесело улыбается Сильва, и вдруг как-то очень резко становиться заметно, насколько же он измучен, и не только физически.
- Хорошо, Рауль, - легко соглашается Мэллори. - Пусть так. Тьяго умер. Назови себя как хочешь, но живи. Пока я на своем месте - я постараюсь спасти всех, кого смогу.
- Ну надо же было объявить это с большим пафосом! Властью, данной тебе, объявить новый завет, и все такое! И не будет больше ока за око и зуба за зуб! - Сильва принимает здоровую руку Мэллори и осторожно начинает подниматься.
- Пафос больше по твоей части. Куда тебя отвезти, говорю? У меня время поджимает. История, знаешь ли, имеет тенденцию повторяться. В Гонконге и не только у палачей появились новые развлечения, и я пытаюсь сделать с этим хоть что-то.
- Ну ты хоть телефончик оставь. Пообщаемся.
Они под ручку, как лучшие друзья, вышли из палаты, и запись оборвалась.
- Дайте угадаю, сэр — после упоминания Гонконга он нам все-таки помог?
- К тому времени, когда он мне позвонил, новые списки агентов больше не раскрывались. Ответственность за нападение на тайные лаборатории в Гонконге, где содержался наш раскрытый и захваченный агент, очень кстати взяла на себя Аль Каида, чьи люди там тоже содержались, а нашего агента подбросили в отделение в Гонконге живым, правда, он до сих пор приводит в порядок голову после пыток, и неизвестно, получится ли его окончательно вылечить. У меня есть основания считать, что Сильва принимал участие в этом деле лично.
- А шестой уровень секретности запись имеет потому, что у вас все-таки появился свой личный джинн, сэр? Перед вашим мастерством вербовки остается только снять шляпу, но как же все те наши люди, которые уже погибли по его вине? Новая эра столь гуманна, что теперь так можно, а если очень сильно хочется, то можно убить даже главу МИ-6, тем более, с ее старомодными установками, не так ли?
- Обсуждать моральные диллемы можно очень долго, мистер Бонд, но факт остается фактом - удалось спасти часть находящихся под ударом агентов, сохранить МИ-6 и упрочить его положение. А Рауль, если вы не забыли, собирался заплатить за то, что сотворил, просто судьба распорядилась иначе.
- Разрешите идти, сэр?
- Да, на сегодня вы свободны, Джеймс.
После разговора с Мэллори ничего лучше, чем взять неделю отпуска за свой счет, Бонд придумать не смог. Боль колола под ложечкой, мешала дышать, и эта была не та боль, от которой помогает обезболивающее.
Уродливый бульдог на его столе словно подмигивал, когда он приподнимал очередной стакан, но Бонд отворачивался.
Он ведь тоже ее предал. И не сейчас. Раньше.
Не ему было предъявлять претензии Гарету Мэллори. Не ему. Тот хотя бы думал о спасении своих людей и о том, как сохранить МИ-6.
Все они предали ее память. Мэллори обесценил дело всей ее жизни. Новые правила игры…да все это было простым двуручничеством. Сильва прекрасно научился снова жить, снова радоваться — а так убедительно считал ведь, что не сможет, что ему больше не зачем и нечем!
Но Бонд был виноват больше всех. Сначала он не смог спасти ситуацию, когда у него было немало шансов на это, не оправдал взятую на себя ответственность, а потом у него были все возможности покарать ее убийцу, ведь они несколько дней были так близки друг к другу — и что же?
Он не просто даже не пытался, что уж там — да Сильва мог бы взять его руку с пистолетом, приставить ее к своей голове и просить, чтобы он выстрелил, как просил тогда ее в часовне — но Джеймс все равно не смог бы теперь спустить курок. Не захотел бы. Не потому, что Сильва не боялся смерти, не потому, что они были любовниками, а потому, что Бонд больше не чувствовал себя правым. Даже там, на острове, даже до того, что узнал сегодня — уже не чувствовал.
Старая правда больше не работала, и при этом сам Джеймс вовсе не чувствовал себя достойным получения прощения даром, без условий. У него-то не было ни святой уверенности Гарета в собственной правоте, ни неизбывного любопытства Рауля, ставившего на себе новый эксперимент и еще не утратившего к нему весь интерес.
Он был сухо, болезненно пуст, и виски помогал плохо. Имитация человека. Когда-то полезный инструмент, который поломался.
Проснувшись на третий день отпуска ближе к вечеру, он обнаружил, что все запасы алкоголя в доме подошли к концу.
Когда он вернулся из магазина, в холле горел свет, а из гостиной доносился стук клавиш и негромкое «ага, а если вот так?»
Джеймс слегка улыбнулся, но стер с губ даже намек на улыбку, заходя в комнату.
- Я тоже очень рад тебя видеть, - приветственно помахал с дивана Сильва рукой, не поднимая головы от своего ноутбука. - Еще минут десять, и освобожусь.
- Мне плевать, чем ты там занят, - процедил Бонд. - Сначала ты мне объяснишь, какого хрена вломился в мою квартиру.
- Семь минут, потом поговорим. Кстати, что это у тебя так соблазнительно позвякивает в пакете? Если это то, о чем я думаю, мне тоже налей.
В конце концов, они больше времени потратят на дурацкие споры. Бонд поставил пакет на пол, развернулся и пошел на кухню за стаканами.
Потом он медленно потягивал виски, с удовольствием ощущая рядом теплый бок. Рауль, разумеется, нахально пристроил на него свой острый локоть. Ни в каких объяснениях, если честно, Бонд не нуждался, скорее наоборот, просто эту заразу слишком сильно на шею себе сажать было нельзя, и так вон уже ноги свешивает.
А еще, пока он помалкивал, можно было предаваться самообману, конечно, но больно уж приятному - представлять, что Сильва просчитал все его реакции наперед, догадался, как ему будет плохо, и приехал его поддержать.
- Мы оба вляпались, Джеймс. Так изголодались по пониманию, что готовы принять его за нечто большее. - Рауль наконец отставил ноутбук в сторону.
- Твое самомнение порой просто зашкаливает, - Бонд уже залпом допил остатки и наполнил свой стакан заново.
- Если бы ты не чувствовал то же самое, мы бы не жались сейчас друг к другу, как замерзшие воробушки. Но ты не переживай, старина Рауль знает, что с этим делать.
Выдержав театральную паузу, Сильва продолжил:
- Чем больше мы будем пытаться сделать вид, что ничего не происходит, бороться с собой, пытаться подыскать замену и так далее, тем глубже мы будем вляпываться. Незавершенность всегда кажется более многообещающей, чем реальность.
- И что же ты предлагаешь? Смириться и позвать Гарета в посаженные отцы на нашу свадьбу только потому, что мы имели глупость пару-тройку раз перепихнуться?
- Это уже излишне радикальные меры. Все гораздо проще, Джеймс, но в целом ты мыслишь в правильном направлении. Нам надо пожить вместе, причем лучше всего в достаточно стесненных условиях. Твоя квартира прекрасно подойдет.
Бонд поперхнулся. Сильва заботливо похлопал его по спине.
- Я думаю, мы возненавидим друг друга уже через пару месяцев. Полгода — это прямо крайний срок. Секс чтобы был как обязаловка — хочешь не хочешь, устал не устал, а каждую ночь, чтобы страсть поскорее угасла. Совместный быт отлично обнажит всю разницу темпераментов, привычек и так далее. Поменьше недоговоренностей, чтобы в другом не осталось никаких манящих загадок, а также никаких приглаженных демоверсий — хочешь поныть или почесать задницу, не держи это в себе!
- А если один остынет, а второй нет?
- То первый честно скажет второму и разбежимся. По крайней мере один освободится, второй же, думаю, куда быстрее выбросит дурь из головы, когда и надеяться будет не на что и вся прелесть новизны выйдет.
Бонд немного подумал. Сама мысль, что Сильва никуда не уйдет из его квартиры, одновременно пугала и восхищала.
А еще сложно было не заметить, что мысли о предательстве поблекли и перестали так на него давить. Рауль словно заразил его своим нетерпеливым азартом — теперь больше всего хотелось посмотреть, что же из этого выйдет.
- Ну не знаю… - скептически протянул он вслух. - Идея неважная, конечно, но остальные варианты еще хуже. Сразу предупреждаю — мои соседи мне дороги, как память! Ты же будешь иногда готовить нам такое вкусное мясо, как в первый раз?
- Отлично, кажется, меня уже начинает немного отпускать! - просиял Сильва. - Все может быть, если будет подходящий настрой! Кстати, я тут немного осмотрелся — твой ремонт давно пора освежить!
Бонд яростно замотал головой.
- Это служебная квартира, здесь все и так отлично!
- Ободранная столешница? Темные обои в спальне? Я не удивлен, что ты вечно не можешь пройти служебного психолога, Джеймс. В такой обстановке и здоровый съедет с катушек за пару дней.
- Пара царапин — это не ободранная! А впрочем, делай что хочешь, только бульдога на столе не вздумай трогать!
В конце концов, и в этой идее Рауля было здравое зерно. Испытание ремонтом способно развести даже старых любящих супругов, не то что их! Бонд представил, как сильно новая обстановка будет его раздражать… Да два месяца, это, кажется, большая утопия, он возненавидит Сильву гораздо раньше!
- Даже не надейся спихнуть все на меня, дорогой, мы займемся ремонтом вместе, - Рауль улыбнулся столь мечтательно, что Бонд понял, что завтра же пойдет на службу и будет умолять, чтобы ему разрешили досрочный выход из отпуска.
Разумеется, ему это ничуть не помогло и чертов ремонт чуть не довел его до белого каления.
Когда он возвращался со службы, они то ездили по нескончаемым магазинам за строительными материалами и новыми шторами, ведь никакой каталог, ни бумажный, ни в интернете, разумеется, не передавал правильно текстуру и реальный оттенок, то пытались сделать вид, что все идет по плану, пока несчастную спальню разносила бригада строителей. Столешницей и обоями в спальне дело, разумеется, не ограничилось. Остановить Сильву, вошедшего в раж, не могли никакие шуточки.
Не то чтобы во время всего этого бедлама на работе у Бонда все было гладко. Допуск к серьезным полевым заданиям после нескольких довольно пустячных, где он был прикрытием или подстраховкой, ему больше не давали, что-нибудь да не выходило сдать, и все тут. Мэллори предложил ему выбор - должность руководителя третьего отдела или обучение молодых агентов.
На обдумывание остались выходные. Смешно, да, но теперь ему было с кем этим поделиться.
- Руководителем, конечно, - нимало не сомневался Сильва. - Ты уж извини, но особых педагогических талантов я в тебе не наблюдаю.
- Бумажки разгребать? - Джеймс сжал стакан в руке до боли. - Выбивать бесконечные разрешения на каждый чих?
- Тылы своим прикрывать, дурила, - Рауль мягко потянул стакан из его руки. - Расти по службе, наконец. Дай сюда, а то раздавишь. У нас унитаз менять будут, и не только, так что дожевывай свой сэндвич и иди собирайся, ночуем пока в отеле. Да не смотри ты на меня так! Смена обстановки, романтика, все дела, заодно повышение твое отметим, а то засиделся ты в агентах!
Отмечать повышение Бонду понравилось.
Он на удивление легко приспособился к чудовищному режиму Сильвы — тот бодрствовал примерно часов по двадцать пять - тридцать, потом спал около десяти, и цикл повторялся заново. Ни тихим стуком клавиш рядом, ни светом экрана Бонда было не смутить, наоборот, ему так было спокойнее, поэтому попытки улизнуть поработать в гостиную, пока он спит, он постарался зарубить на корню. Рауль поворчал, что и звуки, и свет экрана мешают полноценному отдыху, и получат они в итоге двух невротиков вместо одного, но смирился и свил себе на кровати настоящее рабочее «гнездо» с удобно расположенными подушками, бутылками с водой, таблетницей и бесконечными зарядками.
Куда сильнее режима бесило, что любовник умудрялся никогда не засыпать, пока сам Джеймс бодрствовал. После секса Бонда обычно вырубало, но прижимавшийся к нему Рауль при этом никогда не засыпал раньше него, а когда Бонд просыпался, то вариантов было два — если уж время спать подошло, что бывало редко, то Сильва спал рядом, повернувшись к нему спиной, словно чтобы защитить или спрятать лицо со снятым на сон протезом, но куда чаще он занимался своими делами, явно предпочитая отсыпаться, пока Бонд был на работе. Признавать это он упорно отказывался, ссылаясь на поломанные во время гонконгского плена циркадные ритмы и сложности с засыпанием.
К отсутствию протеза Сильва со временем начал относиться попроще и даже поворачивался теперь порой к нему лицом, но стоило попытаться тихонько пристроить его голову у себя на плече, как он тут же подскакивал и больше не засыпал.
В одну из тех и без того до обидного редких уютных ночей, когда Рауль тихо посапывал у него под боком, Джеймс проснулся от ужасного вопля. Сильва жадно хватал воздух открытым ртом, словно задыхаясь, и в первые секунды, кажется, вообще его не узнавал.
Он не брыкался и снова улегся рядом, поняв, что происходит. Бонд поглаживал его по спине, и дыхание Сильвы постепенно успокоилось и замедлилось, но он так и не заснул больше.
И все. Больше он вообще рядом не спал, хоть убей. Тихонько лежал, старательно посапывая, но стоило уснуть — уходил в гостиную, где теперь и засыпал. Рабочее «гнездо» постепенно по большей части переехало туда же.
Бонд и так-то не большой мастак был говорить на подобные темы, да и снова настаивать на обязательном совместном сне и нахождении рядом в ситуации, когда любой резкий разговор мог напомнить Сильве, а для чего они собственно, вообще с ним сошлись, не рисковал. Не было у него особых оснований требовать еще большего доверия. Рауль же честно попробовал спать с ним рядом — но с его точки зрения затея явно не задалась, кроме того, он всегда терпеливо дожидался, пока Джеймс уснет, и только потом уходил — ну казалось бы, на что жаловаться-то?
При этом у Бонда почему-то прямо зудело — так сильно хотелось вернуть то, что у них уже было, то, что он уже считал своим.
Порой у Сильвы бывали странные заскоки.
- А что случилось с той прикольной старой машиной? - вдруг спросил он ни с того, ни с сего. - В металлолом сдал?
- Нет, - ответил Бонд. - Его удалось восстановить.
Сильва едва не подпрыгнул от радости.
- Я его хочу!
- Обойдешься, - ухмыльнулся Джеймс и осекся — такая неподдельная обида вдруг появилась на лице любовника. - Ну что ты надулся-то сразу? Да зачем он тебе?
- Я никогда у тебя ничего не просил!
- Ладно, - вздохнул Бонд. Ну покатается и успокоится, правда, что он так уперся? - Завтра после работы пригоню.
- Я подготовлю документы, - Рауль быстро поцеловал его в щеку и просиял так, что спорить не хотелось, хотя на такой исход событий Джеймс вовсе не рассчитывал. - Не волнуйся, я буду хорошо о нем заботится!
Бонд привез документы на машину и подмахнул то, что дал ему Сильва, даже не глядя.
- Ты все документы так подписываешь? - ужаснулся тот. - А если ты теперь должен мне отдать обе почки?
- Ну, кому другому бы добром не отдал, а тебе не жалко.
- Ты просто невозможный! - Сильва развел руками.
Время шло. Ремонт остался позади, все оговоренные сроки давно вышли, и нервное ожидание неутешительного вердикта, в котором Джеймс признавался себе не без горечи, немного отпустило его. Хотел бы уйти — давно бы ушел.
Может, их отношения и не были здоровыми, может, они и были созависимостью, но именно они стали той недостающей частичкой паззла, которая уравновесила его жизнь.
Про созависимость ляпнул Рауль в тот вечер, точнее, уже ночь, когда приперся домой под кайфом. Бонд вообще-то молчал, глядя на его непривычно дерганные движения, но Сильву почему-то не устраивало и это.
- Не смотри на меня так! Я что теперь, должен всегда дожидаться тебя дома, как верная женушка?
- Предупреждать неплохо бы было, что вернешься поздно и будешь не на связи, - ответил Бонд.
- Ты волновался? - Рауль уперся в него едва ли не вплотную и уставился потемневшими из-за расширенных зрачков глазами ему в лицо. - Из-за меня?
Бонд сердито молчал.
- Не злись, - Сильва тут же полез обниматься и положил голову ему на плечо. - Мне иногда надо хорошенько расслабиться, а алкоголь крепкий по-хорошему нельзя. А вина если столько выпить, сколько мне надо для расслабона — остатки печени отвалятся.
- Так ты не напрягайся так.
- Легко сказать, Джеймс, у меня работа нервная! Мы ж еще и вляпались оба в созависимость для полного счастья!
- Поменьше слушай своих мозгоклюев.
- Не будь таким токсичным, - Рауль рассмеялся и долго не мог успокоиться, потом наконец выговорил:
- Чтобы у нас получились здоровые отношения, Джеймс, мне надо минимум лет сорок терапии еще, но вот незадача — даже если я проживу столько, мне будет уже немножко не до того. А ты еще более тяжелый случай, у тебя психика негибкая.
Он опять долго и радостно смеется, как будто сказал что-то смешное.
Кокаин сильно повысил чувствительность и убрал остатки барьеров — не то, чтобы у Рауля Сильвы и без этого было их много, но обычно он все-таки не вскрикивал на каждый толчок и не выгибался, кончая, так, что Бонд его придерживал на всякий случай, чтобы он не свернул себе шею. Даже не успев перевести дух, Рауль трепался и смеялся, не затыкаясь, а говорил сильно быстрее, чем обычно, поэтому приходилось напрягаться, чтобы успевать улавливать смысл.
- Ты круче кокаина, Джеймс. Лучше вставляешь. Я на тебя подсел. Надо срочно найти какой-нибудь рехаб, где снимают такую зависимость. Или нет, лучше не находить. Ну что ты в меня вцепился, как будто я развалюсь сейчас? Нет, держи, а то мне кажется, что я улечу сейчас!
Знаешь, я хотел слетать в космос, но не на дури же, а по-настоящему!
Джеймс чувствовал себя так, как будто был под кайфом сам. Рауль, кажется, настроился засыпать, и Бонд попытался пристроить его голову у себя на плече, надеясь, что хоть сейчас это прокатит.
- Нет, не так, - Сильва, как обычно, сполз с его плеча на подушку. - Это так мило с твоей стороны, Джеймс, но у меня не хватает той части мышц, которые лишние слюни во рту удерживают. У многих во сне немного слюны вытекает, когда мышцы расслабляются, а у меня много, с той стороны ее ничего не держит, считай. Это же ты любимый бульдог мамочки, поэтому если я тебя обслюнявлю, это будет как-то неправильно, хотя на тебя не грех иногда и покапать слюной, я считаю. Когда я в первый раз тебя увидел, я еле удержался от того, чтобы не начать облизываться, представляешь? Я, конечно, уже был о тебе наслышан, и досье читал, и фото видел, но оценить твои булочки в реальности, знаешь ли…
Бонд настойчиво потянул его обратно, несмотря на слабое сопротивление. У Сильвы хорошо так обмякли мышцы и начал заплетаться язык, авось сейчас уснет.
- А то мы мало с тобой слюной обменивались! Нашел чем пугать!
- Джеймс-Джеймс-Джеймс, - бормотал Рауль, засыпая. - Я знаю, чем ты так одержим. Думаешь, я не знаю?
Надо тогда было не радоваться тому, что любовник наконец-то позволил себе уснуть прямо при нем, а не упустить отличный момент задавать вопросы. Ну хотя бы уточнить, а от кого это он был именно что наслышан о Бонде.
В тот вечер ничто не предвещало беды. Пахло так вкусно, что Бонд начал сам себя потихоньку переваривать, даже не успев переступить порог. Не то, чтобы Рауль часто баловал его готовкой, для которой ему нужен был особый настрой, как он выражался, поэтому Джеймс воодушевился и настроился на приятный вечер.
- Терпение, терпение, - промурлыкал Сильва, продолжая помешивать свое творение, когда Бонд обнял его сзади.
- Тебе бы так пошел фартучек! Зря не носишь!
- А костюм горничной не хочешь?
- Хочу, разумеется!
Что-то не так было уже в гостиной, но Бонд сначала было решил, что Рауль просто прибрался как следует.
В спальне, куда он вошел, на ходу стаскивая пиджак, не доставало зарядок у кровати, и дверцу шкафа Джеймс открывал, уже догадываясь, что увидит.
Большая половина полок и ящиков в шкафу, с боем выбитые Сильвой, опустели. На штанге висели только пиджаки Бонда и единственный оставшийся пиджак Сильвы, явно приготовленный на завтра, а внизу стояла пухлая серая дорожная сумка. Все добро Рауля явно в нее не уместилось бы, значит, часть он уже унес в машину.
- Ну что ты задергался? - Рауль, вошедший следом за ним, вздохнул. - Мне надо уехать по делам.
- Надолго?
Сильва подошел поближе.
- Не знаю, насколько это все затянется, но нам в любом случае нельзя дальше вместе, Джеймс. Хорошего понемножку. Пойдем есть, я что, зря старался, что ли?
Бонд сосредоточенно жевал свинину в кисло-садком соусе, почти не чувствуя вкуса. Наверное, она была столь же божественной, как и любая еда, выходившая из-под рук Рауля.
- Когда ты уезжаешь?
- Завтра. Выйдем утром вместе, ключи я оставлю дома.
- Могу я поинтересоваться, что за дела срывают тебя с места?
- Я не хочу темнить, Джеймс, - Рауль отложил вилку. - Но и жаловаться большому папочке не готов, знаешь ли. Если это останется между мной и тобой — скажу.
- И что же ты натворил?
- Ничего я больше не натворил, радость моя. Я предполагаю, что мое прошлое снова пытается меня догнать. Видимо, я не так качественно умер в прошлый раз, как надеялся.
- Всего-то? Да нам с тобой даже не понадобится большой папочка, чтобы с этим разобраться!
- И это у меня завышено самомнение? - Сильва усмехнулся, но как-то не весело. - Не везде и не всегда могут помочь наши с тобой таланты. Но я оценил твое предложение стать со мной плечом к плечу против любого врага, оно дорогого стоит. Послушай, дергаться вообще рано. Если я правильно оцениваю ситуацию — меня пока не засекли ни в интернете, ни в реальности. Они просто предполагают, что я жив, и пытаются подтолкнуть меня выйти из тени. В принципе, я могу и ошибаться в своих предположениях, данных маловато.
- Они — это кто?
- Небольшой клуб по интересам, Джеймс. Пока я не уверен, что это именно они, пусть остаются инкогнито. Они здорово помогли мне в свое время, знаешь ли.
- А если ты ошибаешься?
- То в любом случае это неплохое напоминание о том, что вдвоем мы в два раза уязвимее, а прятаться в служебной квартире у начальника третьего отдела МИ-6 очень плохая идея.
Не уязвимее, нет - хотел сказать Бонд, но его губы словно оцепенели. Он слишком хорошо помнил тех, кого так и не смог защитить. Рауль прав. Жизнь, доставшуюся такой страшной ценой, оборвать столь же просто, как и любую другую. Джеймс точно знал, как сильно теперь хочет, чтобы он жил. На своем острове, на острове бабушки, в Гонконге, в Испании, в Англии — да где угодно, только бы жил. Смеялся, закусывал нижнюю губу, когда напряженно думает, занимался любовью — пусть и не с ним.
- Не о том думаешь, Джеймс. Ты бы лучше хоть иногда думал о том, сколько врагов нажил себе за эти годы.
- О чем ты? Говори прямо!
- А без толку, Джеймс. Если я тебе скажу — береги себя, то ты тут же начнешь себя беречь, что ли? Не смеши меня. Может, у меня получится выгадать для тебя побольше времени, а если нет — я точно не хочу это видеть. Вернемся к более простым вещам. Мяса много получилось, сейчас остынет, переложу в контейнер, не забудь завтра про него. Все важное я собрал, всякие мелочи будут попадаться — сам решай, пригодятся или выбросить, искать меня по миру ради трусов, забытых в корзине с бельем, точно не стоит. Ты же хороший мальчик и не будешь с ними шалить?
- Считай, что они у меня в заложниках!
- А кто тебе сказал, что я на такой случай не увел из корзины парочку твоих, а?
Бонд немного завидовал способности Сильвы так долго не спать. Когда-то он тоже мог без всяких допингов не спать пару ночей подряд — но был тогда сильно моложе, а сейчас так уже не получалось. Вернее, получалось, но надо было быть на ногах и желательно принять бодрящую таблеточку или хотя бы быть на взводе, а вот кровать сильно расслабляла. Эта ночь и так пролетела слишком быстро, а он еще и пару раз вырубался ненадолго.
Утро было суетливым и нервным, и даже не потому, что обычно они одновременно не собирались, а ванная была одна, а прежде всего потому, что Рауль был заметно раздражительнее, чем обычно, и без конца к нему цеплялся. Бонда, правда, не злил такой четкий маркер того, что Сильве тоже было больно. Это просто было как-то совсем неправильно после того, как они всю ночь не могли друг от друга отлепиться, как не могли убрать друг от друга руки, потому что их тела врать не хотели.
- Насколько я тебя знаю — ты так торопишься, чтобы со всех ног ломануться жаловаться папочке!
Это была уже вовсе не шутка - губы Рауля презрительно поджались. Ему явно хотелось скандала. Ну, почему бы и не наговорить друг другу гадостей напоследок, чтобы не жалеть уже ни о чем?
- Разумеется, я ведь и не обещал, что буду молчать!
- Ну вот и хорошо, что я не кинулся с тобой сильно откровенничать!
- Конечно, не кинулся! Не доверять же свою драгоценную персону тому, кто не смог никого уберечь!
Даже еще не договорив до конца, Джеймс уже тысячу раз успел пожалеть, что в запале выдал столь уязвимое место. Сильва плохо на него действовал.
- Ты серьезно, что ли, так думаешь? Что я не открылся тебе потому, что боюсь, что ты плохо меня защитишь?
Бонд коротко кивнул. Ему хотелось отвернуться, но Рауль был уже рядом, и не отталкивать же его, когда он полез обниматься?
- Господи, ну какой же ты придурок, Джеймс, - негромко сказал Сильва, прижимая его к себе с такой силой, что казалось, что ребра вот-вот не выдержат. - Я ж не просто читал, как ты защищаешь тех, кто тебе действительно дорог, я это еще и видел. Всем собой ты их защищаешь. Не смей себя за это упрекать. Не смей. Если бы речь шла только о нас с тобой — я б доверил тебе свою жизнь не глядя.
- Но к защите МИ-6 ты не прибегнешь, ведь твои обиды превыше всего?
- И это тоже.
- Мы еще встретимся, так легко ты от меня не отделаешься, и не надейся! А то наобещал мне костюмных ролевых игр, понимаешь, а сам в кусты?
- С козырей зашел! Всем моим попыткам наладить здоровый сон пришел конец, - улыбаясь, выдохнул ему на ухо Рауль. - Буду тебя в платье представлять, совсем не до сна будет!
- А почему это меня? Я вообще-то тебя имел в виду!
- Кто приглашает на ужин, тот и платит, знаешь ли! Ты сказал хочу, я все помню!
- Ну что ж, значит, так тому и быть! Жалко, я не успел заехать за кольцами, вот при встрече и отдам. Ты ж не против?
Сильва посмотрел на него округлившимися глазами, его щека немного дернулась и он раздраженно прижал ее рукой.
- Шуточки у тебя…
- Я не шучу. И никаких там мальчишников и девичников! За столько лет пора было и нагуляться!
Тяжелое молчание повисло, как приговор. Но Бонд не привык отступать и все-таки сделал последнюю отчаянную попытку:
- Насчет своих денег не переживай. Я готов подписать любой брачный договор, мне ничего не нужно.
Сильва уткнулся в него лицом и затрясся так, что не понять было, смеется он или плачет. Бонд и не собирался проверять, он просто гладил любовника по голове, по плечам, чувствуя себя не просто придурком — идиотом.
Рауль наконец поднял голову. Глаза у него были сухие, но щека продолжала подергиваться.
- Никаких договоров. В могилу добро с собой все равно не унесешь. У меня, правда, запланированы ну очень дорогостоящие похороны, но и тебе кое-что останется, если я закончусь раньше.
- Оставь эти упаднические настроения, пожалуйста. У тебя теперь другая задача.
- У тебя тоже. И вовсе не упаднические, это крутая тема, но у тебя время совсем поджимает, Джеймс, поэтому в следующий раз расскажу. Я буду вести себя как примерный жених, не волнуйся.
Даже в лифте они держались за руки, несмотря на то, что увесистая дорожная сумка попыталась было этому помешать.
- О, кстати о деньгах, чуть не забыл, Джеймс. Налог с продажи машины не забудь заплатить, а то попадешь. И трать эти деньги спокойно, они чисты и невинны, как слеза ребенка.
- Какие еще деньги?
Бонд попытался удержать его руку, но Сильва вывернулся, легко поднял загнанную ногой в угол лифта сумку и быстренько ретировался к своей машине, отвечая уже на ходу:
- Которые у тебя на счету после продажи машины, разумеется. Вечером вернешься домой и прочитаешь наконец договор глазками, там все написано. Астон Мартин дорогая штука.
Если бы время действительно так не поджимало, Бонд сообразил бы, конечно, что ему ответить. Пригрозил бы перевести деньги на благотворительность, например, или еще лучше — пригрозил бы сделать пожертвование на счет МИ-6. А так ему оставалось только резко газануть с места.
Гарет Мэллори слушал его очень внимательно, задав вопрос только на моменте с клубом по интересам.
- У вас есть какие-нибудь предположения, кто это может быть, Джеймс?
- «Квант» сразу пришел на ум, сэр. Может, кто-то от него еще остался?
- Те же мысли, его масштаба песочница, не думаю, что подобных организаций много. Надо снова там порыться, проверить все ниточки.
Про помолвку Бонд сказал в самом конце, коротко и сухо. Это не просто его личная информация — это информация, которая может повлиять на допуски к делам, и утаивать подобное нельзя. Рауль, помнится, просто поинтересовался, без всяких обид, а кто из них скажет Гарету, что они теперь живут вместе, когда они съехались.
Мэллори внезапно оживился.
- Поздравляю, Джеймс. Хоть одна хорошая новость! Ну что вы так смотрите? Большая часть нашего курса с ума сошла бы от зависти, и не так много с тех пор и переменилось, как вам кажется. У нас, знаете ли, считалось, что есть идеальные аналитики, которых Господь при рождении поцеловал в лобик, есть идеальные оперативники, которых Господь при рождении поцеловал в ручку, а есть Тьяго Родригес, которого Господь поцеловал везде!
- Хорошо сказано, сэр!
Бонд улыбнулся, но не стал расспрашивать о прошлом Тьяго Родригеса. К чему вообще оглядываться назад? Ему за глаза хватило бы и сегодняшнего Рауля Сильвы. Вот уж точно — везде боженькой поцелован, во все неугомонные места!
- А кто будет заниматься этим делом?
Понятно, что его отделу на контроль это дело не отдадут, с его-то личной заинтересованностью.
- Кое-что я проверю сам, но сейчас в первую очередь важно его не засветить. У «Кванта» была весьма недурная система защиты информации, кстати. Если предположить, что это они, то сейчас Сильвы у них нет, но они наверняка наняли новых неплохих спецов, если действительно до сих пор держатся на плаву. Мы уже несколько раз сталкивались с тем, что я назвал бы агентами тайной частной разведки, такими, как Патрис. В основном это перебежчики, но сама тенденция мне сильно не нравится. Если в деле появится информация, затрагивающая вас лично, я с вами поделюсь, но никакой самодеятельности.
Вызвав Бонда к себе в следующий раз, Мэллори сразу ставит его в тупик странным вопросом:
- Вы же знаете о родственниках Рауля, Джеймс?
Нет, он не знает. Никогда не интересовался. Сирота и сирота, как и он сам.
Становится как-то неуютно, словно он что-то сделал неправильно, хотя Сильва, между прочим, тоже никогда его не расспрашивал — ему, видимо, за глаза хватило его досье и того, что он видел лично.
Мэллори коротко информирует его, что в Эстепоне несколько дней назад был убит автомеханик Карлос Ривера, двоюродный племянник Рауля, сын его двоюродного брата Лукаса. С первого взгляда — типичная жертва ограбления, убийцы не найдены, но все дело выглядит несколько странно, курортный сезон давно закончился, и в это время уровень преступности в Эстепоне обычно низок.
Странный способ выманить Сильву из норы — не просто племянник, а аж двоюродный, тем более, все родственники наверняка были свято уверены, что Тьяго Родригес погиб в девяносто седьмом году. Бонду всегда казалось, что большинство людей о столь дальних коленах своей родни просто не знают вообще, но он, конечно, не испанец.
Мэллори посмотрел на него не очень весело и начал прояснять ситуацию — брат матери Диего Ривера вообще-то принимал деятельное участие в воспитании любимого племянника, особенно после смерти его матери, навещал на острове, где маленький Тьяго в теплое время года жил с бабушкой, и свои первые школьные годы Тьяго провел как раз в Эстепоне, в большом старом доме, который изначально принадлежал бабушке, но в целом, как принято было в Испании, считался принадлежащим всем членам большой семьи Ривера.
Бонд слушал молча и запоминал, невольно думая, что вообще-то вовсе не хотел узнать о еще неизвестном для него прошлом Сильвы вот так, не от него самого, а возможно, и вообще не очень хотел. Сильнее всего Джеймса всегда привлекала загадочность, недосказанность, а сейчас любовника словно обнажали принародно, делали открытее, уязвимее, и это было неприятно. Но это была работа, и он не мог позволить себе беречь свои чувства.
В школу Тьяго ходил вместе с детьми Диего, своими кузенами и кузиной — Лукасом, Анной и Мартином. Беда была в том, что к моменту смерти бабушки семья Диего Риверы оказалась, мягко сказать, не в лучшем финансовом положении.
Диего рано овдовел и к тому моменту давно уже не владел небольшой флотилией, как когда-то, а ходил в море на давно заложенном стареньком небольшом рыболовецком судне, которое в перерывах между рейсами не вылезало из доков, а его подрастающие дети в это время были в основном предоставлены сами себе, то есть, конечно, заботам старшего пятнадцатилетнего Лукаса. У младшего Мартина, не смотря на юные годы, уже имелись проблемы с законом, в том числе и поэтому опеку дяде не доверили. В самой Эстепоне приюта не было, и одиннадцатилетнего Тьяго направили в Малагу. Сказать, что ему это не понравилось — значит ничего не сказать. Мальчик считал, что у него был родной дом, привычный ему с детства, были родные, которых он любил и которые любили его, и он вполне готов был довольствоваться самым скромным уровнем жизни, впроголодь жить, если надо, но со своими, но его аргументы никого не волновали.
Он тут же сбежал из приюта и попытался вернулся к дядюшке, но его задержали по дороге.
Разумеется, Тьяго Родригес учел свои ошибки и в следующий раз умудрился попасть на судно дяди, находящееся в порту, прямо перед выходом.
На этом месте Бонд невольно чуть-чуть расслабил закаменевшие скулы и слегка улыбнулся, словно узнав вдруг в маленьком упрямце того Рауля, которого знал и любил.
К чести Диего Риверы — он смог подобрать нужные слова, чтобы мальчишка не почувствовал себя преданным и при этом согласился вернуться в приют.
Смирившись со своей участью, Тьяго набросился на учебу. Нельзя сказать, что его детство на этом совсем закончилось — нет, дядюшке удалось со временем добиться разрешения забирать мальчика на каникулы. Не то, чтобы этого сиротку в приюте кто-то рискнул бы обидеть, а если б кто и попытался, то ему оставалось только посочувствовать, за себя этот чертенок всегда прекрасно умел постоять.
Старший сын Диего Лукас с семнадцати лет работал вместе с отцом, но подающему большие надежды племяннику Диего Ривера настоятельно советовал постараться продолжить учебу, чем смогут - помогут.
В шестнадцать Тьяго удалось получить грант на обучение на факультете экономики и бизнеса в тогда еще юном Университете Малаги, где он и подвернулся Оливии Мэнсфилд, помимо прочего, занимающейся тогда подбором будущих агентов. Делалась это тогда при помощи рассылаемого по университетам психологического теста — отбирались студенты не только по результатам, но и подходящие по ряду других критериев.
Как уж ей удалось тогда уговорить Тьяго, вообще-то мечтающего разбогатеть и помочь своей семье, перевестись в Лондон, Гарет не знал.
Когда после окончания обучения и начала работы у Тьяго появились свои деньги, он по мере возможности начал помогать семье дяди, хоть и сам частенько оказывался в долгах, так как красиво пожить, как и большинство людей, вырвавшихся из бедности, весьма любил. Ездил в Испанию он нечасто, раз в пару лет, а после перевода в Гонконг ему стало и вообще не до того. Помощь семье к этому моменту стала эпизодической. Старший кузен Лукас обзавелся семьей, отселился отдельно, продолжал ходить в море, правда, уже в найме, но жил неплохо и помощи никогда не просил, а вот кузина Анна впервые забеременела еще в школе, и ее ситуация была сложнее всех. Основная опека на еще двоих детей досталась при разводе ее мужу, и Анна вынуждена была, вернувшись домой к отцу, и содержать старшего ребенка от другого мужчины, и материально участвовать в содержании детей, живущих с мужем, денег постоянно не хватало.
Самый младший из детей дядюшки Диего — Мартин — к тому моменту уже не раз успел побывать в тюрьме и нигде не работал. Ему лично Тьяго, разумеется, помогать не собирался, несмотря на то что в детстве они, погодки, были дружнее всего, но так или иначе, когда он переводил деньги дяде или кузине, они все равно шли на всю семью, включая и Мартина, так как Диего с Мартином, Анной и ее старшим сыном, тоже Диего, названным в честь дедушки, жили вместе.
- Вообще было бы логичнее, если бы убили старшего сына Анны, Диего Джуниора, - задумчиво добавил Гарет Мэллори. - Он родился, когда Тьяго было четырнадцать, его воспитывали всей семьей, с ним Тьяго проводил куда больше времени и был куда ближе, чем с детьми Лукаса, которых и видел-то не в каждый свой приезд, с ним переписывался, а в трудных ситуациях Анна или сам Диего-Джуниор всегда обращалась к нему. Но у убийц наверняка недоставало информации о том, кто из семьи ему ближе. Диего Ривера-старший умер еще в девяносто девятом году, а Мартин умер в тюрьме в две тысячи четвертом.
- Как вы думаете, сэр, Рауль сейчас в Эстепоне?
- Я уверен, что нет. Я не запрашивал сведения официально, и направлять туда мы тоже никого не будем, разумеется. Главное сейчас — ему не мешать.
Вечером Бонд долго глядел на внушительную коллекцию бутылок, подбирая вино, подходящее к случаю. Рауль с запасливостью хомяка потихоньку натаскал домой вино на все случаи жизни — и к своим любимым морским гадам, и к мясу, и к сыру, и к чему только не.
Любимый виски дома тоже был — но Бонд сейчас вовсе не душевную боль заливать собирался.
Сегодня он сходил наконец к ювелиру и заказал помолвочное кольцо, причем не самое банальное. Их совместная история пока была небольшой — но так хотелось бы, чтобы Раулю понравилась его задумка и он хоть иногда улыбался, поглядывая на свое кольцо. Неизвестно, когда теперь получится ими обменяться — но в любом случае это дело стоило отметить.
Рауль, возможно, скептически хмыкнул бы, если б Бонд предложил ему разделить этакий праздничный ужин — пару банок консервированых кальмаров и мидий с гарниром из жареного картофеля, щедро засыпанного зеленью. А может, и нет — когда у него не было времени и настроя на готовку, он прекрасно то готовой едой обходился, то несколько яиц отваривал и не парился, то ел то, что соображал Джеймс.
Теперь Бонд знал о Сильве гораздо больше — и это оказалось не так и плохо. Его больше не злило до трясучки самоуправство Рауля, так злоупотребившего его доверием — когда Бонд увидел сумму, проставленную в договоре, он не без труда удержал свою челюсть на месте. Пока он эти деньги не тратил, как и решил изначально — но теперь не с целью попытаться всучить их обратно при встрече, а просто потому, что пока было не надо.
После рассказа о семье стало понятнее, что это для Сильвы значило. Не подачка на случай расставания, не попытка подкупить или тем более принизить, нет. Что поделать, язык любви у него такой — своим нужно помогать, в том числе и деньгами. Значит, уже за пару месяцев до помолвки Сильва считал Бонда в достаточной степени своим, и это грело. И не только это.
Рауль зря так переживал за свои трусы. Джеймс повернул голову и уткнулся носом в собственное плечо. Пижамная куртка, в которой Рауль спал с ним в их последнюю ночь, все еще хранила его запах.
Джеймс слишком хорошо понимал, почему Сильва так не любил полностью обнажаться даже во время секса — мог, конечно, если попросить, но предпочитал, чтобы плечи и спина были прикрыты. Вовсе не потому, что стыдился своих многочисленных шрамов. Первым делом опытные палачи всегда полностью обнажают свою жертву, чтобы та почувствовала себя уязвимее, беспомощнее. Вскрыт последний рубеж твоей защиты. Нарушены последние границы, и остается только гадать, что же с тобой сделают сегодня. Интересно, пытался ли он дерзить и тогда? Да наверняка.
Бонд мечтательно улыбнулся. Они встретятся и он, пожалуй, спросит. Встретятся — ведь иначе быть просто не может.
Я люблю гречку и терпеть не могу гречневые хлебцы 
Просто маленький герой! И очень жалко тебя тогдашнего 