После того, как Барадун и остальные спасли мир всех жителей Азерима, прошло шесть лет. Многое изменилось. Пути недавних друзей разошлись: Грег и Боджер вернулись в родной Ханнивуд, Боб по слухам – в семью. Барадун же подтвердил, что достоин занимать должность Верховного Чародея и продолжил нести свет и добро в самые глухие уголки Азерима. Везде его чествовали как героя, как живое воплощение божества, и не было в Азериме человека, эльфа или иного разумного существа, который хоть раз в жизни не слышал имя величайшего чародея тысячелетия.
Одно омрачало всеобщее ликование – ответственный за многие беды небезызвестный волшебник, мастер Билландра Лейтил избежал правосудия, умудрившись бесследно исчезнуть.
Король объявил награду за поимку эльфа, и, казалось бы, ничто не могло уберечь Лейтила от внимания случайного соглядатая, лавочника, трактирщика или мальчишки-разносчика, но время шло, и тускнели чернила на розыскных «Живым или мертвым» листовках, развешанным по корчмам, улицам и проулкам, ученым домам, скобяным лавкам да столбам на перепутье дорог. Притуплялась людская память, вместе с ней жажда справедливости и мести, а эльф так и оставался ненайденным и безнаказанным.
В Храме Колабора Верховный Чародей Барадун сидел во главе стола и проводил важное заседание, терпеливо выслушивал донесения мастеров и мечтал поскорее смыться: корзинка с вином и нарезанными фруктами занимала его мысли куда больше, чем неловкий монолог молодого мастера, который робел в присутствии Спасителя Азерима, Верховного Чародея и нещадно путался в словах.
Доклад другого мастера об отсутствии магической деятельности на границах не отнял много времени, нельзя было рассуждать долго о том, чего давно не случалось.
Барадун поблагодарил всех собравшихся и, убедившись, что к нему вопросов ни у кого не осталось, исчез в портале. Сначала он заглянул к себе, чтобы прихватить приготовленную корзину и посмотреться в зеркало. Придирчиво оглядев себя со всех сторон и убедившись, что он идеален, Барадун шагнул в очередной портал.
Портал привел его в кромешную тьму, где чародей зажег магический огонек. Тот медленно поплыл вперед, освещая путь двинувшемуся следом Барадуну. Верховный Чародей шел под монолитными сводами затерянной и забытой пещеры. Его тень причудливо изгибалась по стенам и каменным сводам, почти растворялась в чернеющих ответвлениях-проходах. Путь чародея вел к лестнице, ступени которой уходили вниз и терялись во мраке.
В древние времена под сводами этой пещеры чьи-то умелые руки превратили твердый камень в малые и большие залы, отдельные и смежные помещения, связанные сетью коридоров. Это могли быть казематы или скорее тюрьма, в пользу чего свидетельствовали подвергшиеся коррозии времени, но не исчезнувшие совсем кандалы и цепи, часто встречавшиеся в каменных стылых залах.
Вход, ведший с поверхности в подземные руины, был давно завален и засыпан землей.
Барадун самолично выжег обитавших в темноте тварей и стал единоличным повелителем пещеры. А точнее надсмотрщиком в тюрьме, предназначавшейся для одного единственного волшебника.
В центре зала располагался очаг. В нем по мановению руки Барадуна вспыхнул магический огонь. Тепло потеснило стылый холод камня обратно к стенам. Чародей зажег огни по периметру зала. В теплом приглушенном свете можно было рассмотреть аскетичную обстановку: грубо сколоченный, но добротный стол, пара стульев и кровать. У стены располагался фонтан с водой, и рядом на низком табурете стоял глиняный кувшин.
Лейтил свернулся на кровати, подтянув ноги к груди. Из одежды на нем были лишь легкие штаны. Теплое одеяло, сбитое в ком, лежало на каменных плитах. Целенаправленно или нет, но эльф мерз. Вся его кожа была покрыта мурашками.
Барадун неторопливо водрузил корзину на стол. Он мог позволить себе не спешить, поскольку его давний враг полностью находился под его контролем. Временно Лейтил не мог ни видеть его, ни слышать.
Это было наказанием за неповиновение. В свой прошлый визит Барадун бережно залил в чудесные острые уши воск, наложил заклинание слепоты на насмехавшиеся глаза. Лейтил тогда его страшно оскорбил, использовав свой острый язык не по назначению, и Барадун с мстительным удовольствием наложил на строптивого эльфа заклинание немоты.
Лишенный зрения, слуха и голоса эльф провел в одиночестве три полных дня. Если бы только Барадун мог выдержать дольше! Но долгая разлука с его милым эльфом действовала на Верховного Чародея самым разрушительным образом: он начинал злиться, как казалось окружающим без видимой причины, язвить, закатывать глаза, словом, походить на себя в раннем отрочестве, когда каждый третий в Храме Колабора мечтал удавить зеленоглазую язву.
Сейчас же Барадун был готов продемонстрировать маленькому эльфу свое великодушие.
Чародей предвкушающе улыбнулся и опустился на кровать рядом с эльфом. Дыхание Лейтила не изменилось, конечно же, он не спал, скорее, пребывал где-то на границе сна и реальности.
Барадун припомнил о том, что Боб не упускал возможности пожаловаться на тяжкую долю единственного эльфа в отряде, вынужденный коротать ночи в одиночестве под храп остальных компаньонов.
Лейтил же вполне мог почувствовать изменение температуры (у холода не было не единого шанса против волшебного жаркого огня) и понять, что он больше не один. Барадун протянул руку и отвел от лица Лейтила прядь светлых волос. Они порядком отросли, и их было удобно наматывать на кулак в целях поддержания аргументированного диалога.
Должно быть, Лейтил счел, что притворяться спящим больше у него не выйдет, и, поморщившись, сел в кровати. Он незряче уставился чуть правее Барадуна.
Чародей с сожалением отметил отпечатавшиеся на нежной коже эльфа следы грубой ткани. Но тут уж Лейтил был сам виноват, что отказался от комфорта и шелковых простыней!
Первым к Лейтилу вернулся слух. Барадун избавил его от восковых пробок и тщательно стер с бледной кожи остатки воска.
– Здравствуй, милый Билландра, – шепнул Барадун. После продолжительной тишины его голос отдался в чутких ушах подобно звону колокола.
Потом Барадун вернул эльфу зрение. Лейтил слепо сощурился. Приглушенный магический свет жег отвыкшие смотреть глаза, а вид улыбавшегося чародея был и вовсе невыносим.
Все же Лейтил привыкал заново видеть и слышать.
Чтобы снять заклинание немоты, Барадун вплотную приблизился к неуступчивым губам, и вместе с его дыханием на них с тихим шепотком осело заклинание отмены.
– Ты соскучился по мне, милый друг?
Барадун скользнул губами по линии челюсти эльфа, спустился к шее и оставил щекотный поцелуй на теплой коже. Эльф повел плечами, как если бы зябко поежился от холода. Но холод тут был не причем. С приходом Верховного Чародея воздух нагрелся до комфортной температуры.
– Я скучал по тебе, – мягко продолжил Барадун. Он с наслаждением вдыхал запах, исходивший от волос и кожи Лейтила.
Эльфу нужно действительно постараться, чтобы запустить себя, низвести до состояния, когда от кожи будет разить неприятной смесью запахов застоявшегося пота и грязи. Некоторым людям, как правило, это не составляло особого труда, даже, несмотря на доступ к средствам гигиены и общественным баням.
Будучи заключенным и лишенным роскоши общественных бань, Лейтил довольствовался ледяной водой подземного источника, и все же эльф ненавязчиво пах цветами и чистотой. Довольным этим Барадун оставил продолжительный поцелуй на плече Лейтила.
– Я принес твое любимое вино, фрукты и подарок. В каком порядке ты бы хотел их получить?
– Мне ничего от тебя не нужно, Барадун, – отрезал Лейтил. Если чародей ожидал от него повиновения, то ему предстояло серьезно разочароваться.
– Очень жаль, – с притворным сожалением вздохнул Барадун, – ты такой же неблагодарный, как и красивый, Лейтил. Но твое счастье, сегодня я весьма терпелив.
Лейтил не мог не заметить, как предупреждающе блеснули зеленые глаза. Тон Верховного Чародея стал значительно ниже, когда он продолжил.
– Фрукты, вино, подарок. Решай.
Лейтил понимал, что выбрав любой из предложенных вариантов или не выбрав вовсе, он все равно окажется проигравшей стороной. Пусть и временно. Рано или поздно поглощенный гордостью и пропитавшийся мнимой уверенностью в собственном единоличном могуществе Барадун сделает ошибку. И тогда Лейтил свой шанс не упустит. А пока ему оставалось лишь соблюдать правила игры.
– Вино отравлено? – предположил Лейтил. Он бы отравил вино в первую очередь и самолично влил бы в глотку Барадуна всю бутыль, чтоб наверняка…
– Меня ранит твое недоверие, Билландра.
– Тогда фрукты, – решил эльф.
Просияв, Барадун вскочил с кровати и вернулся с блюдом, на котором лежали нарезанные дольками манго и папайя, в мясистых плодах меж ними Лейтил узнал личи, небольшая чаша, находившаяся тут же на блюде, вмещала горсть свежих темных ягод с выраженным винным вкусом.
Лейтил осторожно попробовал личи, попытавшись распознать в сладком вкусе чужеродную лекарственную примесь сонного или какого другого зелья. Пустой желудок потребовал еще, и эльф, забыв об осторожности, съел почти половину от того, что находилось на блюде, под внимательным и довольным взглядом чародея.
От сытости его словно бы клонило ко сну, но Лейтил сконцентрировал все внимание на Верховном Чародее, который успел отнести блюдо на стол и стоял над ним, перебирая в руках нечто похожее на бусы.
– Мой подарок тебе, – Барадун продемонстрировал Лейтилу длинную нить, бусины на первый взгляд выполнены неказисто, разного размера так уж точно.
Лейтил вскинул изящную бровь.
– А вино?
– В нем нет необходимости, раз уж ты выбрал фрукты, – невинно ответил Барадун.
Лейтил вспыхнул.
– Вот значит, какими методами Верховный Чародей Барадун добивается своего, – прошипел эльф, постаравшись вложить в ответ все доступное ему отвращение. – Неужели во всем Азериме не нашлось никого, кто захотел бы по доброй воле?
Зеленые глаза чародея слегка сузились, но губы растянулись в улыбке. Барадун протянул руку и привычным движением дернул за светлые пряди вниз. Голова Лейтила запрокинулась, он вскрикнул и вцепился ослабевшими руками в одеяние чародея.
Барадун склонился ниже к лицу Лейтила.
– Забавно слышать это от тебя. Ведь это ты в погоне за должностью Верховного Чародея лгал, соблазнял, отдавался… Я лишь предоставляю тебе возможность делать то, что получается у тебя лучше всего… – вкрадчиво продолжил он и естественным движением, словно такое происходило не раз и не два, положил свободную ладонь на пах эльфа.
Лейтил оскалился и клацнул зубами, попытавшись ухватить кончик носа чародея. Барадун отпрянул со смешком и, не давая передышки сопернику, опрокинул его навзничь на кровать.
Похоже, что зелье, содержавшееся во фруктах, умаляло физические силы. Сколько бы ни дергался и ни сопротивлялся Лейтил, но Барадун с легкостью удерживал его одной рукой. Пока эльф был занят попытками освободиться, Барадун извлек из складок одеяния «подарок».
– Хочу, чтобы ты примерил, – улыбаясь, сообщил Барадун. Лейтил прекратил тщетные попытки сопротивления и присмотрелся к «подарку» лучше. У него зародилось неясное и нехорошее предчувствие. Замка или другой застежки бусы не имели.
– Что это?
– Любопытная игрушка, – охотно поделился Барадун, – мне помог ее выбрать давний друг. Оказывается, женщины дроу те еще выдумщицы, когда дело касается постельных дел…
Лейтил замер. У него появилась догадка о предназначении вещи в пальцах Барадуна.
– Интересно, сколько в тебя влезет, – не иначе как с научным любопытством, разглядывая зажатую в кулаке нить бусин, произнес Барадун. Боб успел рассказать ему о восьми бусинах, и то, что на девятой, особенно крупной, Фиб обычно начинал материться и отбиваться…
– Билландра, – Барадун склонился ниже к распростертому эльфу, – если ты поцелуешь меня сам, то я буду рад оказать маленькую услугу и щедро смазать для тебя эту игрушку. Если же решишь, что справишься сам, то, мой совет, – Барадун ядовито усмехнулся, – убедись, что вся нить окажется в тебе. Вся до последней бусины… Что ты выбираешь?
Лейтил зло сверкнул глазами и, вскинув вверх свободную руку, обхватил затылок Верховного Чародея. Не тратя слова, он плотно прижался ко рту Барадуна и разомкнул губы, едва почувствовал прикосновение языка чародея. Ему не впервой было уступать инициативу, отдаваться, как верно заметил Барадун. Что же в магии, как и в политике, приходилось идти на жертвы.
А тактическая сдача позиции еще не вела к полному поражению…
Лейтил мысленно усмехнулся и ухватил кончик нити, вытягивая бусину за бусиной из плотно сжатого кулака Барадуна.
наглядный пример про то, как писать про Лейтила не надо. А вот про Боба можно 