Стоило лечь в постель и попытаться уснуть, как его слух обострился. Кроме женских стонов, которые судя по силе звучания могла исторгать из себя лишь женщина-голиаф, чародей слышал, как натужно скрипела кровать, ритмично сталкивалась со стеной спинка любовного ложа. Барадун раздраженно ворочался в постели. Уснуть решительно не удавалось.
«Хорошо бы на них всех наслать заклинание немоты», – подумал чародей, представив, как встал бы процесс, если бы все участвующие принялись открывать рты, округлив глаза в изумлении, но, не в силах не произнести ни звука. Его бы это устроило… несмотря на то, что ничего подобного он сделать не мог, думать о подобном было все равно приятно.
И коль сон не шел к нему сам, Барадун решил обратиться к проверенному средству – попросту напиться.
Барадун вышел в полутемный коридор. В борделе экономили на свечах. Касаясь рукой стены, Барадун добрался до перил лестницы и спустился на первый этаж.
У уже знакомого юноши, встречавшего их компанию на входе, весьма оживившегося при появлении чародея, Барадун потребовал лучшего вина. От девицы или парня, которые могли бы скрасить его пребывание в сией обители, Барадун твёрдо отказался.
А вот лучшее вино, предъявленное по запросу чародея, оказалось на проверку кислятиной. В иное время Барадун к нему бы не прикоснулся, но сейчас выбирать не приходилось. Тем более, что спустя пару-тройку глотков, вино не вызывало отторжения. Барадун направился обратно в свою комнату, заливаясь вином на ходу. Все же общение с Боджером не проходило бесследно.
Он был уже у двери, когда некто бесцеремонным тычком в спину втолкнул его в комнату. Барадун едва удержался на ногах, чтобы не пропахать дощатый пол своим прекрасным лицом. Он резко обернулся и увидел внушительную фигуру незнакомца. Его лицо было скрыто капюшоном.
На языке Барадуна вертелась целая куча вопросов, гневных восклицаний, которые свелись впрочем, к одному единственному вопросу.
– Какого хера?! – не потрудившись изложить своё справедливое негодование достойно высокого статуса (хоть и временно утерянного), тонко воскликнул Барадун.
Его мутило от усталости, волнения и выпитого по дороге вина, но все же чародей сумел принять угрожающий и серьёзный вид. Пальцы, сжимавшие горлышко бутылки вина, побелели от напряжения.
Человек откинул капюшон, и Барадун увидел его обезображенное шрамом лицо. Рваные края некрасиво зарубцевались, придавая неприятное выражение не слишком-то доброму лицу.
Барадун слегка прищурился, попытавшись вспомнить, видел ли он этого человека со шрамом когда-нибудь. Но его постигла неудача, главным образом от того, что бывший верховный чародей Барадун не имел склонности запоминать лица ближайших коллег, что уж говорить о когда-то повстречавшихся на его пути незнакомцах.
– Я все-таки не ошибся. Это действительно ты… – незнакомец смерил чародея тяжёлым взглядом. На некрасивом лице проступило недоверие напополам с восторгом - эмоцией, которой точно не ожидалось от подобной суровой груды мышц. Человек смотрел на Барадуна так, словно то, о чем он помыслить не мог, неожиданно в одночасье произошло.
– Ты еще кто такой? – требовательно спросил Барадун. Он постарался, что его голос звучал так же грозно, как когда весь магический потенциал находился в его распоряжении.
– Конечно же, ты не помнишь, с чего бы тебе… – незнакомец недобро усмехнулся и шагнул по направлению к Барадуну, – в последний раз, когда мы виделись, у меня не было вот этого шрама… А я тебя знаю, чародей.
– Значит, ты знаешь кто я и на что способен…
– Я в курсе, на что ты был способен.
Уголки рта незнакомца чуть приподнялись, когда он заметил, как слегка изменившийся лицом чародей отступил на шаг назад. Опасение в глазах чародея постепенно сменялось страхом, который с каждой секундой читался все отчетливее, как бы мужчина не пытался скрыть его за громкими словами.
Но все же недооценивать загнанного в угол противника было опасно. Прежде чем чародей решился на заклинание, грозившее порушить стены вокруг них, незнакомец позволил скользнуть в ладонь кинжалу. Он проделывал этот фокус уже много раз, почти всегда успешно. Лицо-со-шрамом усмехнулось, и мужчина выбросил руку вперёд. Через всю комнату прямо в лицо Барадуну полетел кинжал.
Рукоять кинжала была тяжёлой, добротной. Рукоятка кинжала врезалась в лоб Барадуна, рассекая кожу над бровью. Чародей пошатнулся и прижал ладонь к лицу. Короткой заминки хватило, чтобы незнакомец успел пересечь комнату и очутиться рядом с Барадуном.
– Как же долго я ждал, – незнакомец с наслаждением замахнулся, целя увесистым кулаком в голову чародея…
Первый удар кулаком едва не отправил Барадуна в нокаут, и незнакомец, приметив это, бил его ладонью. От очередной звонкой пощёчины Барадун повалился на пол. Наемник навис над ним, наблюдая, как чародей силился подняться, но ноги и руки плохо его слушались. Если он продолжит в том же духе, то чародея надолго не хватит. Чародею хватило первых оплеух, чтобы вконец растерять мнимую уверенность и браваду. Перед наемником сжался в ожидании очередного удара испуганный молодой мужчина, физически слабый, чтобы оказать реальное сопротивление.
– Поднимайся, падаль, – процедил наёмник и пнул чародея в бедро, добившись судорожного вздоха.
Чародей кое-как поднялся на ноги, опасаясь нового тычка, и сразу же был схвачен сильными руками. Наёмник сжал ладони на его горле, и избитый чародей судорожно задергался, хватаясь за наемника ослабшими руками. Но ни удара молнией, ни прикосновения холода не последовало. Барадун тщетно скрёб ногтями пережавшие его горло руки и едва ли не терял сознание от недостатка кислорода.
Мужчина со шрамом мечтал о том, как убьёт чародея, перечеркнувшего его жизнь одним взмахом руки, направив порталом в настоящий ад. Но тот зловредный, могущественный чародей из прошлого не имел ничего общего с нынешним, который растерял весь свой лоск, величественность и силы.
Наёмник разжал пальцы, и чародей, лишившись поддержки, кулем рухнул на кровать, уткнувшись лицом в матрац. Из его рта вырывались сиплые вздохи. Барадун удушливо закашлялся.
Нет, убить было бы мало.
Наёмник опустил взгляд на обтянутую штанами задницу чародея.
Ничего не стоило сломать тело чародея. А вот сломать его дух стоило попытаться.
Наёмник склонился над заходившимся в кашле чародеем и пошарил у него на талии, нащупывая завязки.
Глаза чародея шокировано расширились, он пытался отползти, увильнуть от настойчивых прикосновений. Сразу все правильно понял, но изменить ничего не мог. С Барадуна стянули штаны. Наёмник привычным движением, словно делал это раньше, порвал на чародее нижнее белье.
– Нет! – руки Барадуна взметнулись, повинуясь порыву, он попытался вцепиться в лицо наемнику. Тот со змеиной ловкостью отпрянул, но все же ногти успели полоснуть по коже.
– Ах, ты сука, – страшно прошипел наёмник. От очередной сильной пощёчины у Барадуна зазвенело в голове.
Наёмник успел перевернуть дезориентированного мужчину на живот и навалиться сверху, коленом раздвигая ноги чародею, когда тот снова отчаянно задергался.
У Барадуна не хватало сил скинуть или выбраться из-под придавившего его своим немалым весом мужчины, которого усилия чародея не оставили равнодушным.
– Вижу, что тебе не терпится… я сейчас… – наёмник приспустил свои штаны. Белья он не носил.
– Пожалуйста, остановись… – проскулил Барадун, когда к его заднице прижалось нечто огромное, мокрое и уткнулось между ягодиц. – Я сделаю все, что нужно…
– Время для разговоров вышло, чародей. А сейчас мне от тебя нужно лишь одно.
Чародей сжался, пытаясь не допустить унизительного насилия, но пора болезненных тычков под рёбра лишили его концентрации. Пока чародей хватал ртом воздух, задыхаясь от резкой боли, наёмник направил себя между его ягодиц. Наёмник не без труда преодолевал сопротивление девственных мышц. Чародей был узок как молоденькая девчонка, не познавшая мужчину. Барадун дёргался, как червяк, посаженный на крючок, пока член наемника раздвигал тугие стенки, вторгаясь все глубже.
– У тебя сладкий задок, чародей. Как так вышло, что с такой мордашкой тебя никто не распечатал, а? Или ваша братия все поголовно импотенты?..
Чародей не ответил, он вцепился зубами в угол подушки, заглушая болезненные стоны. Было слишком больно и стыдно. И хоть Барадун был близок к тому, чтобы разрыдаться, но он только сильнее сжал зубы и попытался притерпеться к постыдной физической боли.
– Я у тебя первый, так ведь, чародей? Это хорошо, мне нравится быть первым во всем… – наёмник хищно склонился и впился в загривок Барадуна зубами. Сразу до крови. Тот задёргался под ним и выпустил изо рта обслюнявленный уголок подушки, закричал громко и пронзительно.
– Вот так получше, - удовлетворенно хмыкнул наёмник, ощутив, как заерзал под ним чародей, попытавшись соскользнуть с его члена.
Он с лёгкостью подавил все попытки Барадуна освободиться и увлечённо поддал бёдрами. Дырка плотно сжимала крупный, увитый вздувшимися венами член под аккомпанемент тихих болезненных стонов, срывавшихся с губ чародея.
Неожиданно в дверь раздался громкий стук. Барадун и наёмник замерли.
– Эй, Барадун, у тебя там все хорошо?
Это Грег выбрался из соседнего номера, встревоженный странными звуками из номера чародея. Чесночный фермер готов поклясться, что сквозь сон он услышал крик Барадуна.
– Ответь ему, чародей. – Над ухом Барадуна раздался вкрадчивый шёпот. – Ты же не хочешь, чтобы твой друг вошёл сюда и увидел тебя таким доступным? С моим членом в твоей заднице?
Насильник в насмешку грубо вогнал член, и Барадун успел вцепиться зубами в свою ладонь, чтобы подавить отчаянный вопль.
– Барадун? – настойчиво повторил Грег.
В голосе милого Грега слышалось беспокойство. Чесночный фермер, неловко переминаясь в коридоре, ловил каждый звук с другой стороны двери.
– Все в порядке, Грег! – Барадуну чудом удалось ответить привычным голосом, будто бы не на него навалилась мускулистая туша и не его задницу сейчас распирал чужой хер.
– Эм, точно? В смысле тебе точно не нужна помощь?
Грег отчего-то медлил и не уходил. Словно бы он подсознательно чувствовал обман.
– Может нам его пригласить присоединиться? – шепнул наёмник и почувствовал, как сжался молодой мужчина под ним. Перспектива быть увиденным в столь постыдном положении повергла чародея в ужас, даже если бы после случилось избавление, Барадун ни за что не согласился бы на такое унижение. Переждав вспышку яркого наслаждения от судорожно сжавшихся внутренних мышц чародея, наёмник добавил:
– Пусть увидит, какая ты на самом деле грязная развратная девка.
– Нет, прошу не надо, – всхлипнул Барадун своему насильнику, а потом, повысив голос, крикнул к Грегу за дверью:
– Отвали, жалкий крестьянин, ты мне мешаешь! Меня тошнит от твоей душной назойливости, Грег!
Первое мгновение Грег ошарашено молчал, а потом ушёл, не ответив. Из коридора донесся громкий удар захлопнутой двери. В очередной раз его ожидания не имели ничего общего с действительностью, а хрупкое доверие было обмануто. Грег решил больше ни при каких обстоятельствах не пытаться относиться по-человечески и с участием к Барадуну. Этот самовлюблённый, пафосный мудак никогда не изменится.
Когда нежданный посетитель ушёл, Барадун испытал такое отчаяние и безысходность, что слёзы сами собой хлынули из глаз.
Наёмник покинул его задний проход и потребовал перевернуться на спину. Он жадно уставился на заплаканное лицо Барадуна. Животная радость исказила и без того неприятные черты лица. Он облизнулся и начал склоняться к лицу Барадуна, словно бы собирался его поцеловать. Чародей, всхлипнув, отвернулся, невидяще уставившись в сторону. Наёмник, хмыкнув, впился в беззащитную шею чародея, засасывая и кусая. Барадун, стиснув зубы и зажмурившись, терпел. Ему казалось, что если он будет безучастным, молчаливым и неподвижным, то насильнику быстро наскучит мучить его, и он перейдёт к следующему этапу своей извращённой программы. Так и случилось. Наемник досадливо отстранился, догадывавшись, что чародей под ним решил сыграть роль безучастной к происходящему куклы.
Тело чародея было все ещё прикрыто рубашкой, ткань промокла на спине и подмышками. Наёмник стянул рубаху через голову, не встретив сопротивления со стороны Барадуна (чародей все ещё придерживался своей стратегии оставаться безучастным, насколько это будет возможно). Жадному взору наемника открылась тревожно вздымавшаяся грудь с нежно-розовыми сосками.
Наемник грубо сжал пальцами сначала один, потом другой сосок. Ни звука не раздалось со стороны чародея. Казалось, Барадун полностью отрешился от происходящего. От боли, от грубости.
Наёмник не причислял себя к любителям, предпочитавшим безучастных любовников живым и пылким. Несомненно, если бы он приложил больше силы, то чародей не смог бы и дальше придерживаться выбранной стратегии, но это было бы слишком просто. Человек со шрамом хотел нанести как можно больше урона самолюбию и духу чародея. Он хищно склонился и припал губами, всасывая сосок до болезненных ощущений. Чародей выгнулся под ним, изгиб его спины навел на мысль, что он неплохо бы смотрелся в коленно-локтевой, где мог бы прогнуться по-кошачьи, бесстыдно подставив узкий зад под крепкий хер. Но тогда бы он лишился возможности наблюдать за изломанным, израненным выражением лица чародея. Взвесив все, наёмник быстро решил, как ему поступить. Он стащил с себя оставшуюся одежду, сапоги и прислонился к спинке кровати. Чародей загнанно наблюдал за ним, пытаясь отодвинуться как можно дальше.
– Я хочу, что ты оседал меня. Забирайся сверху, чародей.
Барадун медлил, в его понимании к позе, в которой захотел взять его наёмник, чаще прибегали любящие или хотя бы добровольно оказавшиеся в одной постели люди. Если он поступит, как от него хотят, это больше не будет походить на настоящее насилие.
– Нет, – Барадун помотал головой. Наёмник взглянул на него с веселым изумлением.
– Ползи ко мне, – издевательски ухмыльнулся он и, подобравшись, затащил слабо сопротивлявшегося чародея к себе на бёдра. – Ну вот, видишь, все не так страшно…
Чародей упирался широко разведёнными коленями в постель, руками – в грудь наемника. Барадун был бесстыдно раскрыт и уязвим.
– Можешь помочь себе рукой, – милостиво разрешил наёмник. Колеблясь, Барадун медленно завел руку за спину и нащупал тяжелый крепкий член. Его накрыло волной отвращения, и он отдернул руку. Несмотря на то, что самое страшное произошло, он не мог перечеркнуть все принципы разом.
От мимолетного прикосновения к напряженной плоти, наёмник оскалился и подкинул бёдра вверх, проезжаясь членом по ягодицам чародея. Тот застыл, широко распахнул зелёные глаза и сжался. Насилие никогда не проходит бесследно.
– Не надо… я сам, - выдавил Барадун и под алчущим взглядом наемника сплюнул на пальцы, намереваясь использовать слюну как дополнительную смазку.
– Протяни руку, у меня есть кое-что для тебя, – ухмыльнулся наёмник. Когда Барадун опасливо протянул ладонь с подсыхающей слюной, наемник приподнялся и сплюнул в сложённую лодочкой ладонь вязкие сгустки.
Барадун стремительно позеленел и попытался вытереть мерзость о кровать, но наёмник ловко перехватил его запястье. Сжал и процедил:
– Смажь себя, или я заставлю тебя вылизать все до последней капли.
– Ты отвратителен, – потрясено потряс головой Барадун. Наёмник усмехнулся и слегка ослабил хватку.
– Именно ты виноват в этом.
– Чушь! Я просто…
–…открыл для меня портал, – согласился наёмник. – Тебе ведь было весело, не так ли? А сейчас весело мне… Ну так что ты выбрал?
– Отпусти руку, – глухо пробормотал Барадун. Получив свободу, он завел ладонь за спину и, кривясь, размазал слюну между своих ягодиц.
– Умница, – одобрительно прошептал наёмник, когда Барадун осторожно начал опускаться на его член. Слюна немного облегчала проникновение. Саднящая после первого раза дырка жадно всасывала увитый вздувшимися венами член, но Барадун остановился, вобрав лишь половину от того, что ему предстояло принять. Он загнанно дышал.
– Хорошая сучка, подучить бы тебя немного, – сально выдохнул наёмник, когда Барадун с глухим стоном опустился чуть ниже, – и из тебя вышла бы первоклассная шлюха с такой-то сладкой задницей, чародей. Подумай на досуге, может тебе сменить ремесло, а?
– Иди нахуй, – неожиданно огрызнулся Барадун. Похоже он и сам удивился. Опасение, что ему причинят за эту грубость дополнительную боль, читалось на его лице. Он замер, когда большая ладонь предупреждающе легла ему на бедро.
– Строптивая сучка, – растянул губы наёмник. Ему нравилсоь видеть бессильную злость и страх в глазах чародея, который вынужденно подчинялся ему.
Решив, что чародей слишком медлил, наёмник обхватил бёдра широкими ладонями и рывком опустил чародея вниз. Барадун зажал рот ладонью, не позволив вырваться крику. Из его глаз вновь брызнули слёзы. Барадун с ненавистью уставился на наёмника. Но тот, не впечатлявшись, только криво ухмыльнулся при виде злых слез в уголках глаз чародея.
– А теперь двигай задницей, – приказал наемник, – вот так, да-а…
Грега одолевали сомнения. Несмотря на едкую как кислотные брызги обиду, он решил все же проверить, в порядке ли Барадун. Отчего-то чесночный фермер уверен, что тот был не до конца честен. Поскольку очевидно простой путь добраться до Барадуна был закрыт, чесночный фермер принял авантюрное решение: он выбирался через окно на скат крыши и, воровато оглядевшись в поисках нежелательных свидетелей, крадучись, подобрался к окну комнаты Барадуна.
Ему повезло, что в полночный час на улице никого не было, хотя, если он оступится и рухнет вниз, помочь собрать конечности тоже будет некому.
Из окна комнаты, которую занял чародей, сквозь щель между портьерами желтел свет. Грег с любопытством (чего уж таить) заглянул в окно. Его рот приоткрылся от увиденного, а самого чесночного фермера бросило в стыдный жар.
На развороченной постели лежал некто. Грег мог видеть только волосатые ноги и руки с сильными мышцами. Время от времени эти ноги сгибались в коленях, и человек быстро и мощно подкидывал таз, погружая конских размеров хер в человека на нем. Присмотревшись, Грег понял, что тем самым человеком был сам Барадун. Чародей сидел верхом, бесстыдно отставив задницу, и принимал самое непосредственное участие в процессе. Хоть лица чародея было толком не разглядеть, так как он держал голову низко опущенной, но его тело послушно двигалось вверх-вниз, поддерживаемое и направляемое властными руками незнакомца.
Грег с трудом сглотнул, не в силах отвести от Барадуна зачарованного взгляда. Тусклый свет порождал тени, придававшие изгибам тела чародея мягкость и чувственность. Грегу отчего-то захотелось прикоснуться к нему. Желание было столь сильным, что Грег, сам того не осознавая, до крови прикусил нижнюю губу. Железный привкус во рту слегка отрезвил, и Грег отметил, что происходившее между этими двумя едва ли напоминало священнодейственный акт любви. Сквозь стекло слышались одобрительный мужской рык, слабые стоны и хлюпающие влажные звуки, от которых кровь предательски приливала к паху. Незнакомец имел чародея нагло, не разводя лишних нежностей. Его движения становились все развязнее, а чародей без возражений пропускал через себя чужую похоть и грубость. Неужели капризному и привыкшему к комфорту чародею, с трудом переносившему лишения и трудности дорожного приключения, мог нравиться такой по-животному грубый секс?
Грег понимал, что ему следовало уйти, однако он не мог заставить себя сдвинуться с места. Он продолжил наблюдать, как чародей насаживался на ствол любовника, как руки незнакомца оттягивали и крутили покрасневшие соски чародея… Грег, не отдавая себе отчёта, прижался почти вплотную к окну. Любовники, казалось, были полностью поглощены друг другом, так что он ничем не рисковал.
Сейчас Грегу стало понятно, почему чародей так спешил прогнать его. Чесночный фермер чувствовал досаду за свою глупость, иррациональную обиду на чародея и, не смотря ни на что, постыдное возбуждение. Чесночный фермер пропал при одном взгляде на покорного чужой воле чародея, принимавшего в себя немалых размеров мужское орудие. Не отрывая взгляда от томно покачивавшегося на чужих бедрах чародея, Грег запустил руку в штаны и обхватил повлажневшей ладонью твёрдый член. Стиснув зубы, дабы не застонать, Грег ловил глазами каждое движение бёдер Барадуна и лихорадочно двигал кулаком по члену.
Его член был гораздо меньше, чем у незнакомца, но он бы смог доставить Барадуну такое удовольствие, что тот позабыл бы связную речь. Грег представил чародея под собой, покрасневшего, взмокшего, покорно раздвигающего ноги только для него.
В его фантазиях Барадун просит быть осторожным, ведь Грег будет у него первым. Сам Грег нежен, терпелив и умел. Он ласкает тело Барадуна, его розовые соски краснеют и набухают от жарких поцелуев. Грег шепчет комплименты чародею о том, какой он красивый и желанный. Реальный Барадун падок на комплименты, и тот, который живет исключительно в фантазиях Грега тоже. В мечтах Барадун безоговорочно вверяет своё тело Грегу, и тот не обманывает его доверие. Грег целует разгоряченного чародея в губы и умело растягивает его для себя, наслаждаясь полными робкого восхищения стонами Барадуна. Ведь он и представить не мог, что их первый раз окажется настолько пьяняще сладким. Чародей блаженно прикрывает глаза, быть любимым и желанным невероятно приятно. В фантазиях Грег доводит Барадуна до помешательства, добивается того, чтобы не помнящий себя чародей принимается умолять его продолжить.
Грег берет любимого чародея лицом к лицу. Так он видит смену мельчайших оттенков эмоций, что позволяет ему понимать, где стоит приложить больше силы, стать чуть жёстче или наоборот окружить чародея заботой. В фантазиях Грег заполняет Барадуна собой, и они на некоторое время становятся целым, живым механизмом, функционирующем в едином ритме.
Барадун цепляется за Грега руками, на его спине появляется все больше розовеющих росчерков из-под ногтей чародея. Грег обхватывает бедро Барадуна ладонью, дразняще скользит ладонью, подсказывая. Чародей закидывает сначала одну ногу на поясницу, потом вторую и сцепляет их в замок. Барадун лукаво улыбается, поддавая пятками Грега словно жеребца. Чесночный фермер подыгрывает, толкается чуть жёстче и меняет угол проникновения. Хватка Барадуна слабеет. Он не протестует, когда Грег приподнимается, расцепляет его ноги и едва не складывает его пополам.
Ноги чародея, согнутые в коленях, оказываются на плечах Грега. Все проникновения особенно глубоки и откровенны.
– Ты позволишь мне? - тяжело дыша, спрашивает Грег. Жаркая, давящая теснота, обволакивающая его член, подводит его почти к самой грани. С каждым движением внутрь и наружу ему все сложнее себя сдерживать.
Барадун под ним слабо улыбается. На вопрос Грега он застенчиво кивает. Если Грег хочет кончить внутрь него, то чародей готов принять все без остатка.
«Мой хороший, мой дорогой, мой милый, только мой», – шепчет Грег своему любимому. Он целует Барадуна куда придётся: щеки, губы, кончик носа… Дыхание Барадуна сбивается, он хныкает и восхитительно сладко сжимается на члене. Чесночный фермер продолжает толкаться в жаркий проход, наращивая силу и скорость толчков, пока глаза Барадуна не закатываются, рот не приоткрывается в беззвучном вопле… Они кончают почти одновременно. Барадун выплескивается себе на живот, сперма растирается между телами любовников, пока Грег дотрахивает покорного чародея. Последние толчки несколько болезненны, но чародей дожидается, пока Грег кончит, излившись в жаркую глубину его тела. Чесночный фермер выскальзывает наружу и спускается к мягкому члену чародея. Грег бережно поддерживает член ладонью и с готовностью вбирает в рот солоноватую головку, скользит губами вниз по стволу, чувствует как твердеет плоть в его рту. Чародей трогательно стонет, перебирает волосы Грега, который сосет с таким усердием, словно это этого зависит его жизнь. Барадун поражено распахивает глаза, чувствуя накатывающую волну удовольствия.
– Грег, я сейчас… – он пытается предупредить склонившегося над его пахом мужчину, но Грег мягко отводит руку Барадуна в сторону, продолжая доставлять тому удовольствие губами и языком… Барадун жалобно стонет. Его срывающийся голос точно музыка льётся в уши Грега.
Когда все кончено, Грег приникает к мягким губам чародея и дарит ему благодарный поцелуй. Барадун отвечает, застенчиво краснея, чувствуя привкус собственного семени.
Но фантазии не имели ничего общего с действительностью, в которой Барадун в лучшем случае считал Грега недалеким деревенщиной. Если бы только чародей знал, сколько книг прочёл чесночный фермер и сколько из них были про любовь в лучших и наиболее достойных ее проявлениях.
Грег вынырнул из мира грез, продолжив механически двигать сомкнутым кулаком. Видение влюблённого, благодарного Барадуна развеялось, оставив горькое опустошение внутри в то время, как настоящего Барадуна подкидывало вверх при каждом мощном толчке бедер любовника. Счастливчик, разделивший постель с чародеем, вновь взял все в свои руки, по-хозяйски распоряжаясь доступным телом чародея. Наконец особенно мощным толчком незнакомец загнал член в задницу Барадуна и замер внутри громким торжествующим рыком. Обессиленный скачкой чародей опустился на мощное тело любовника. Обмякший член выскользнул из тела Барадуна. Мужчины на кровати затихли.
Грег многое бы отдал, чтобы самолично увидеть, как несносный чародей выглядит на пике наслаждения. Над ним или под ним, без разницы. Грег хотел бы видеть его лицо, разделить сладкую агонию… Но реальность была такова, что чесночному фермеру пришлось довольствоваться лишь взглядом со стороны.
Грегу хватило пары движений, чтобы кончить. Ожидаемого облегчения не наступило. Грег прислонился лбом у стене, по которой медленно стекало его семя. Теперь когда похоть утихла, Грег почувствовал омерзение к себе. Он подглядывал за тем, как человек, который, несмотря на мерзкий характер, был ему не безразличен, занимался сексом с другим. Грег сам шагнул в бездну безысходности.
Перед тем, как уйти чесночный фермер бросил последний жалкий взгляд на Барадуна. Тот все еще неподвижно лежал на любовнике, а незнакомец – Грег немедленно ощутил злую зависть – крутил в пальцах темную прядь волос Барадуна. На обратном пути Грег уже не оглядывался по сторонам и не таился, весь опустошенный и безразличный к происходящему вокруг. В голове безжалостно крутилось воспоминание о Барадуне, бесстыдно отдавшемся другому мужчине, не ему.
– А ты горячая штучка, чародей, – наёмник задумчиво крутил между пальцами темную прядь волос чародея. Волосы были мягкими, точно шерстка молодого барашка. – Мало кто в силах выдержать меня. А ты смог, да ещё несколько раз.
– Разве у меня был выбор?
Барадун, морщась, принял сидячее положение. Он не пытался убежать. Да и слез в его глазах больше не было. Под его задницей расплылось небольшое пятно – это вытекала сперма наемника. Член наемника заинтересованно дернулся: измотанный, использованный, выжатый насильственным сексом чародей пробуждал в нем самые темные мысли. Он всерьез задумался, а не взять ли чародея ещё раз и может заставить его кончить под собой. Или самому спустить на эту сладкую мордашку.
– Верно, не было.
Наёмник усмехнулся, окидывая фигуру Барадуна нескромным взглядом. Его тело было усыпано намечающимися синяками, следами от укусов и засосами. Соски в ореолах укусов от его зубов торчали, красные и соблазнительные.
– Теперь мы в расчете? – робко спросил чародей.
– Почти, – ухмыльнулся человек со шрамом и положил ладонь на пах. Барадун проследил взглядом, его едва заметно передернуло. – Поработаешь ртом, чародей, тогда и закроем счёт… Ты ведь не отсасывал раньше?
– Нет, – едва слышно ответил чародей.
– Восхитительно, так ты мне достался девственником? – наёмник поглаживал член, начавший крепнуть под прикосновениями и от осознания, что ему выпал шанс на такую изысканную месть. - Ну, тебе-то отсасывали? Конечно, отсасывали, можешь не отвечать. Значит ты в курсе общих деталей. Зубы только не смей использовать. Выбью.
На бедре наемника лежал член, внушительный даже не в возбужденном состоянии. Барадуна замутило от осознания, что этот огромный хер был в нем.
– Я не буду этого делать.
– Раз не хочешь сам, тогда я тебя заставлю. – Покладисто согласился наемник, и в спустя минуту Барадун оказался на спине. Человек со шрамом уселся ему на грудь, зажав член в кулаке. Он дергал кулаком и слегка подавался вперёд, едва касаясь губ Барадуна красной головкой члена, то показывавшейся, то исчезающей в кулаке.
– Ты этого хотел? Чтобы я тебя заставил? Это я могу… но ты действительно думаешь, что так тебе будет легче смириться с произошедшим, а, чародей? Надеешься сохранить немного гордости?
Член сочился предсеменем и щедро мазал губы Барадуна, который держал их сомкнутыми. Головка члена, смяв мягкие губы, уткнулась в твёрдую стену зубов.
– Зубы, – напомнил мужчина. Его глаза предупреждающе сощурились.
Барадун разомкнул губы. В то же мгновение ему в рот вторглась крупная головка.
Чародей немедленно почувствовал спазм, его внутренности скрутило и едва не стошнило, но он сдержался. Член скользнул глубже по мягкому языку. Губы Барадуна разомкнулись до предела и ещё чуть больше, надорвались в уголках.
Наёмник грубо стонал. Отсос был хреновый, но сам факт того, что ему отсасывал оттраханный им же чародей, возносил его на вершину удовольствия. Человек со шрамом принялся ожесточенно толкаться, когда почувствовал приближение оргазма. За пару мгновений до разрядки он вытащил член – тягучие нити спермы выплеснулись на лицо Барадуна.
Взгляд Барадуна стал неподвижным, словно он достиг точки невозврата. Чародей не среагировал, когда человек со шрамом выдавил последние капли на губы чародея и вытер член о его чистую щеку.
– Вот теперь вполне… – пошло ухмыльнувшись, ответил он и поднялся с развороченной постели. Чародей же продолжил неподвижно лежать на кровати, не пытаясь даже стереть семя с лица.
Наемник подобрал рубашку Барадуна и вытер потное лицо, а потом член в следах семени и слюне чародея. Подобрал свою одежду и, не торопясь, облачился. Он вышел, не оглядываясь, и затворил за собой дверь.
Барадун перевернулся на бок и подтянул ноги к груди. До рассвета оставалось еще несколько часов.
Потому что я люблю и Боб/Фиб, и Барадун/Лейтил, и Боб/Яррис. И фик про Барадуна в борделе наконец дождался. 