Молчание затягивалось.
— Вы меня загипнотизировать пытаетесь? — догадался наконец Барадун.
Вампир недоумённо моргнул и слегка отстранился.
— Да? — ответил он, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность.
— О, — посочувствовал Барадун, свободной рукой незаметно снимая со своей мантии серебрянную фибулу, — видите ли, у вас не получится, потому что я чародей. Мы на гипноз не поддаёмся. Мы для этого слишком умные.
— В самом деле? — удивился вампир. — Что ж, тебе же хуже — говорят, это больно!
И он подался вперёд, обнажив острые клыки. В ту же секунду Барадун вонзил острый конец фибулы в удерживающую его руку. Вампир зарычал, его хватка разжалась, и Барадун вскочил на ноги, с грохотом опрокинув стул. Два шага — и он схватил свой посох, направив его на лорда Максимиллиана.
— Вторая ошибка, милорд, — сказал он. — Я не кролик — я... — он поразмышлял, какое животное ест волка, ничего не придумал и поэтому выбрал самый простой и эффектный вариант: ...лев!
Вампир выдернул брошь, которая оставила бескровную, быстро затянувшуюся рану, и отбросил её в сторону. Встал — и показался ещё выше: его тёмный плащ взметнулся, как крылья; свет факелов затрепетал и словно менее ярким от присутствия страшной тени.
— Я живу на этом свете уже пятьсот лет, — сказал вампир, и его низкий голос эхом отразился от сводов древней башни. — И кое-чему научился. Например я знаю, что в тебе нет ни капли магии.
Тут откуда-то сверху донёсся отчаянный крик и грохот. Вампир на мгновение повернулся туда и улыбнулся.
— Мой слуга сейчас расправляется с твоим маленьким фермером. Да и тебе осталось жить недолго, фальшивый волшебник. Ты меня взбесил, поэтому твоя смерть будет особенно мучительной!
И вампир бросился вперёд.
***
— Вам надо что-то сделать с этими дырами в полу, так ведь и убиться можно! — сказал Грег. Споткнувшись, он едва не свалился в яму — демон знает, насколько глубокую и опасную — но успел схватиться за верную Поппи, как и всегда ковылявшую за ним.
Если б в его доме кто-то едва не упал в яму, Грег бы извинился. Но горбун не сделал ничего подобного. Вместо этого он рассмеялся, и видят боги, такого мерзкого злобного смеха Грег в жизни не слыхал.
— Ловушка не сработала, — проскрипел слуга. — Придётся по старинке.
Он неторопливо установил факел в крепление на стене, повернулся... И начал меняться. И без того уродливое лицо стало ещё уродливее: челюсти вытянулись вперёд, нос вырос и превратился в свиной пятак, уши заострились. Руки вытянулись и достали до колен, на пальцах появились длинные когти. Горб пропал — вместо него раскрылись перепончатые крылья.
— О боже! — вскрикнул Грег и попятился, снова едва не свалившись в яму.
Перед ним стоял вурдалак!
Отвратительная пасть раскрылась, показались огромные клыки, вурдалак раскрыл крылья и стремительно атаковал.
— Поппи, щит!! — закричал Грег и свалился на пол, закрыв голову руками.
Раздался громкий «шмяк» и обиженный визг. Осмелившись поднять взгляд, Грег увидел вурдалака прямо над собой: острые когти скребли по эфемерному щиту, во все стороны брызгала слюна, глаза горели яростью.
Сколько выдержит щит?! От ужаса Грег едва мог соображать! Стоит щиту упасть — и свинорылый монстр начнёт глодать его череп...
Вурдалак, видимо, тоже что-то такое подумал, потому что прекратил злобно визжать и когтить щит: теперь он просто распластался на куполе, и Грег мог в подробностях видеть его дряблую кожу, мерзкую пасть с толстыми обвисшими губами, огромные когти, острые клыки. Эти когти в два счёта разорвут его на части! И что может сделать Грег — простой фермер, не искатель приключений, не могущественный маг...
...к слову о магах. Барадун остался наедине с хозяином замка, и если прислуживает в башне вурдалак, то сам господин, наверное, ещё страшнее?! И у Барадуна нет ни волшебной силы, ни защитницы Поппи!
Дед Грега некогда отправился искать приключения не просто так. Ханивуд терроризировали вурдалаки, которых в области развелось великое множество. Не просто так на фамильном мече была изображена головка чеснока: и чеснок-то они начали выращивать, чтобы бороться с кровопийцами.
Всё ещё лёжа на полу, Грег встал на четвереньки — вурдалак радостно завозился и забил крыльями на куполе — и взял пару головок чеснока со связки на поясе.
Раздавить, но не резать... Дрожа от ужаса, он возился с чесноком, надеясь, что вурдалак не поймёт, что он делает. Так, теперь обмотать руку шарфом...
Обмирая от страха, он выпрямился в полный рост, держа за спиной садовую лопатку, полную раздавленного чеснока. Теперь морда вурдалака оказалась в считанных сантиметрах от его лица. Чудовище раскрыло пасть и торжествующе зарычало.
— Поппи, — дрожащим голосом сказал Грег. — Опусти... — нет, нет, он не сможет, что он делает?! — Опусти щит!
Преграда исчезла. Вурдалак полетел вниз, раззявив огромный рот.
— Жри, гад! — выкрикнул Грег, выбрасывая вперёд руку с лопаткой.
Челюсти сомкнулись на его предплечье, и хотя зубы не проткнули шарф, Грегу показалось, что он сунул руку в тиски Боджера.
На мгновение они застыли, глядя друг другу в глаза. Потом послышался шипящий звук, какой издаёт жарящийся на сковороде чеснок, а следом — бульканье, какое можно услышать, когда кому-то плохо с животом. Вурдалак заскулил, разжал хватку и попятился, он хрипел и извивался, попытался сунуть пальцы себе в глотку... Дальше Грег не смотрел — он схватил со стены факел и бросился вниз, на помощь Барадуну.
***
Посох чародея сам по себе волшебной силой не обладает: это всего лишь инструмент, который нужен, чтобы точнее направлять и концентрировать магическую мощь. Однако за годы использования он может накопить некоторую часть той силы, которая регулярно через него проходит, и если потом этим посохом удачно треснуть вампира... Что ж, это его не убьёт, но вспышка получится мощная. Максимиллиана швырнуло через полкомнаты на стол; со звоном и грохотом разлетелась посуда, по полу покатилась золотая тарелка.
— Ни капли магии, говоришь?! — воскликнул Барадун, потрясая посохом.
Радость его, однако, была недолгой. Вампир медленно поднялся, стряхнув с себя вилки и ложки.
— Вот теперь ты меня правда разозлил.
Он медленно шёл вперёд, под ногами у него хрустели осколки разбитой посуды. Барадун огляделся и схватил факел, вырвав его из крепления:
— Назад! Пошёл вон!
Не останавливаясь, Максимиллиан взмахнул плащом, и факел, жалобно зашипев, потух.
Ну да. Древний высший вампир. Барадун расправился бы с ним за шесть секунд, будь у него прежняя сила, но теперь?! Он швырнул в Максимиллиана ненужной более деревяшкой, от которой тот отмахнулся, будто от зубочистки, и рванулся к двери. За спиной послышался хохот; Барадун, навалившись на дубовую дверь, отчаянно дёргал ручку — ничего... заперто!
— Побегай, побегай, кроличек. Так даже интереснее, — заметил Максимиллиан, надвигаясь на него.
В этот момент сверху донеслись крики, визг и вопли. Вампир отвлёкся, а Барадун воспользовался моментом, чтобы отчаянным прыжком нырнуть под стол.
Вампир опять захохотал.
— А, теперь ты будешь ползать? Самое то. Жалкий червяк... Ты так просто не умрёшь. Сначала Гвидеон добьёт маленького фермера у тебя на глазах. Медленно. Чтобы ты видел каждое мгновение его агонии. И ты ничего не сможешь поделать... Ты будешь смотреть. А потом я буду по капле высасывать из тебя жизнь, день за днём, и всё это время ты будешь помнить о его смерти...
Одним взмахом руки вампир отбросил тяжеленный дубовый стол и уставился на Барадуна.
— Ну привет... мой вкусный кролик.
Барадун пытался сопротивляться, но вампир был куда сильнее. Он повалил его на пол, навалился, как могильная плита, и растянул красные губы в улыбке.
— Будет больно, — пообещал он. Охваченный смертным ужасом, Барадун закрыл глаза...
И услышал дрожащий от страха, но всё же воинственный голос:
— Да, будет очень больно!
По ушам ударил бешеный вопль, и тяжесть вампирского тела перестала придавливать к холодному полу. Барадун открыл глаза и увидел Грега, который прижимал к лицу вампира руки, полные давленого чеснока.
— Вкусно тебе?! Вкусно?! — кричал Грег. Максимиллиан отшвырнул его от себя, но не бросился за ним, а упал на колени, стеная и прижимая руки к лицу.
Барадун кинулся к Грегу, и они вцепились друг в друга, как в последнюю соломинку.
— Они вампиры! — закричал Грег, по которому даже в полутьме было видно, насколько он напуган: бледный, растрёпанный, с лихорадочно блестящими глазами.
— Это я уже понял!
Тут оба повернулись на вопль, который исторг из себя Максимиллиан. Стоя на коленях, он закричал, и его голос уже мало напоминал человеческий:
— ГВИДЕОН! ГВИДЕОН, КО МНЕ!!
Послышалось бульканье: вурдалак полз к хозяину. Он был всё ещё жив, но уже не мог подняться на ноги и оставлял за собой кровавые следы. Максимиллиан протянул к нему руку, и вурдалак застыл неподвижно, в воздухе заклубились тени, сгустившиеся вокруг вампира.
— Он исцеляется за счёт своего помощничка, — сказал опытный Барадун и схватил Грега за руку. — Где лестница?! Такие башни строили со спиральной лестницей, ведущей до самого верха...
— Вон там, но зачем тебе лестница?!
— Мы должны попасть наверх!
— Зачем?! Оттуда не убежать!
Барадун схватил его за обе руки:
— Грег, ты мне доверяешь?
— Нет?!
— Ох, ради всего... Просто делай, что я говорю! Прикажи Поппи создать щит в начале лестницы, и бежим!
Секунду они смотрели друг на друга, потом Грег кивнул, и они побежали к лестнице.
— Поппи, щит! Оставайся внизу!
Они выбежали на узкую спиральную лестницу с высокими ступенями и начали взбираться наверх практически в полной темноте. Всё это напоминало кошмарный сон, и Барадун даже не был уверен, что его план сработает. Если он ошибся в расчётах...
Лестница казалась бесконечной, и скоро Барадун остановился, задыхаясь и упираясь руками в колени. В боку кололо, перед глазами плыли красные круги. Он не привык бегать, он ведь чародей! Бегать ниже его достоинства!
А снизу тем временем уже гремел голос вампира:
— Вы пытаетесь убежать от меня в моей башне?! Вы от меня не скроетесь!
Грег, успевший убежать вперёд, вернулся и схватил Барадуна за локоть:
— Эй, ты чего? Раз уж убегаем — надо убегать!
— Я больше... не... могу...
— Он нас догоняет!
— Верно! — откликнулся откуда-то снизу лорд Максимиллиан. — И он очень, очень зол!
В темноте Барадун не видел лица Грега, только слышал его взволнованное дыхание и шорох, с которым тот шарил по карманам. В следующий момент Грег вложил ему в ладонь что-то маленькое и круглое.
— Это яблоко из сада Фреда Орчардсона. Я его берёг на крайний случай. Они восстанавливают силы.
— Ох, Грег... — пробормотал Барадун и поскорее откусил от яблока. Оно было подвявшее, но очень сладкое и как будто впитавшее в себя все солнечные лучи, проливающиеся на Ханивуд. Барадун всегда твердил, какая это дыра, но сейчас, в тёмном холодном каменном мешке, воспоминания о милой деревушке придали ему сил. Они снова начали подниматься, а тяжёлые шаги вампира звучали всё ближе...
Лестница заканчивалась тяжёлой, окованной железом дверью. Вдвоём навалившись, они открыли её и вышли на каменную площадку, огороженную низеньким парапетом.
Сразу стало легче дышать: ветер гулял над верхушкой древней башни, трепал одежду и волосы. В серых утренних сумерках можно было разглядеть окрестности — далёкие тёмные горы на горизонте, линию побережья, лес.
— Дверь его надолго не удержит! ЧТо мы будем делать?! У тебя есть план? — панически выспрашивал Грег.
— У меня всегда есть план, — ответил Барадун, глядя на красную полосу горизонта. — Но на всякий случай готовь свой чеснок.
— Ладно... — Грег переминался с ноги на ногу. — Я только хотел сказать... если вдруг мы сегодня умрём, то я...
Но договорить он не успел: дверь на площадку сорвало с петель, и она с глухим «бум!» врезалась в парапет. В проёме стоял Максимиллиан, теперь мало напоминавший того обходительного аристократа, который встретился им в лесу: его бледное лицо покрывали плохо затянувшиеся следы от ожогов, глаза горели красным огнём, а клыки выросли так, что не помещались во рту.
— ДАВНО МЕНЯ НИКТО ТАК НЕ ЗЛИЛ! — проревел он. — Но теперь вам бежать некуда!
Грег схватил Барадуна за руку и до боли сжал. Плечом к плечу они попятились к парапету.
— Как мило, — сказал вампир. — Вот вдвоём вы и умрёте!
Он шагнул к ним, и в этот самый момент первый луч солнца показался из-за горизонта и коснулся вершины старой башни.
На лице вампира отразился испуг. В панике он развернулся и устремился обратно на лестницу, но Барадун поставил ему подножку посохом.
— Не так быстро! Держи его, Грег!
Вдвоём они навалились на вампира, удерживая его на месте. Раздался отчаянный крик, разнёсшийся далеко над Азеримом: солнце жгло старого вампира, иссушивая его. Кожа на глазах покрывалась морщинами, тело иссыхало. Он перестал сопротивляться, и по мере того, как солнце брало своё, Барадун услышал тихий шёпот:
— Пятьсот лет... А убил меня фальшивый волшебник и... жалкий... крестьянин...
— Да, приятель. И так будет со всеми, кто не понимает, что «нет» значит «нет», — наставительно сказал Барадун.
Пепел полетел по ветру. От старого вампира не осталось ничего — даже чёрный плащ истлел и рассыпался.
— О боже, — пробормотал Грег и сел — почти свалился — рядом с горсткой пепла. Барадун решил, что надо его взбодрить, поэтому сказал:
— В следующий раз, когда решишь схватить меня за руку, постарайся, чтобы руки у тебя не были в чесноке. Не представляю, как теперь от запаха избавляться.
Грег растерянно посмотрел на него, потом на свои ладони.
— Я... очень боюсь умереть в одиночестве, — ответил он вдруг. Барадун на секунду рассмотрел возможность пошутить и над этим, но в итоге не стал.
— Ты ведь не умер, — ответил он с мягкостью, удивившей даже его самого. — И теперь тебе есть о чём рассказать. Ты стал свидетелем того, как великий и прекрасный чародей Барадун убил вампира, даже не используя свою волшебную силу! Разве не здорово? Теперь ты сможешь прославлять меня вдвое больше, ведь теперь ты и сам лично увидел, какой я умный, расчётливый и могучий!
Грег моргнул, и растерянность из его взгляда ушла, заменившись тем выражением, которое у него часто появлялось на лице во время общения с Барадуном.
— А ничего, что половину работы сделал я? — поинтересовался он. — Признай, что чеснок оказался полезен!
— Чеснок? Пф-ф, не говори со мной о чесноке в ближайшие три дня, потому что всего мыла на свете не хватит, чтобы отмыть этот запах!
Так переругиваясь, они спустились вниз по страшной лестнице. Внизу лежала Поппи, задрав тонкие ножки вверх, как опрокинутый жук, и Грег немедленно бросился к ней и перевернул. Поппи качнулась со стороны на сторону, как пьяная, а потом прижалась к ногам Грега.
— О-о-о... Как ты думаешь, она разумная? Она знает, что я её хозяин? — умильным голосом поинтересовался Грег.
Барадун только закатил глаза вместо ответа.
Башня теперь выглядела запустелой и заброшенной. Первые лучи солнца проникали в окна, и в них плясали пылинки. Колыхались полуистлевшие флаги, хрустел под ногами гравий и осколки. Делать здесь больше было нечего.
Когда утро было в самом разгаре, они вернулись с новостями в деревню и пошли в ту самую таверну, где Барадун прочитал хозяйке-хоббитянке целую лекцию о том, что не стоит поспешно судить о верховных чародеях и их планах. К полудню уже вся деревня знала о победе над вампиром, и Барадун пожинал плоды славы.
— Он такой великий чародей! — вздыхали селяне.
— Грег тоже помогал, — говорил Барадун, покровительственно улыбаясь (Грег в этот момент закатывал глаза).
— И такой скромный! — восхищались все.
Все хотели угостить великого чародея, поэтому к вечеру Барадун был пьян, как никогда в жизни, вис на Греге и требовал его поцеловать.
— Я ведь великий чародей! Я заслужил поцелуев! — восклицал он, но Грег почему-то не внял: ни одного поцелуя великий чародей не получил и спал в ту ночь в одиночестве.
На следующий день они отправились дальше на попутной телеге, и никакое похмелье не могло помешать Барадуну наслаждаться мыслями о том, какой он замечательный и великий даже без своей магической силы. И если у Грега и были какие-то возражения на этот счёт, то он их не высказывал — только качал иногда головой.
Очень жду следующую главу.
Бедный Юджин, как будто мало страданий на его долю выпало!