К Медолесью стремительно подбиралась осень. Все мысли Грега были заняты предстоящим путешествием, но оставлять дом совсем уж без присмотра не хотелось. Путешествие путешествием, а чесночные поля себя не засеют, дерьмо из дома не выгребется, овцы себя не обстригут и не подоят. Чего не говори, а Поппи стала для Грега настоящим подарком судьбы: в одночасье она испепелила кучу дерьма на пороге, и самая насущная проблема перестала быть проблемой! Вот бы теперь так же легко избавиться от зловонного облака, зависшего над соломенной крышей! Но увы… Всё же Грег был доволен, и, пока он осматривал деяние рук своих, подтягивая гайку на правой задней ножке Поппи, вдалеке нарисовался Барадун.
Чародей плёлся по пыльной дороге и уныло тащил за собой тяжёлый посох. С тех пор как грязный, обросший и уставший он попросил приютить его, прошла уже неделя. Здравый смысл кричал Грегу схватить чародея за шкирку, выставить за порог и отправить на все четыре стороны… ладно, хотя бы к Боджеру или Фреду. Однако чесночный фермер не выбирал лёгких путей. Времена нынче тяжелые. Чего доброго, сгинет несчастный на просторах Азерима или занесёт его нелёгкая в какое-нибудь Темнолесье.
Барадун зря времени не терял: всю неделю он приставал к местным жителям, и те рады были спровадить его как можно дальше, давая простые, но времязатратные задания. Сперва воодушевлённый чародей носился туда-сюда. Дёргал репу, подманивал кроликов морковкой, подпирал балками покосившийся забор, ловил с Бейлином рыбу и кидал камешки в озеро. Боджер тоже с радостью взял его в оборот и заставил целый день таскать в кузню воду. Грег с наслаждением наблюдал, как оступившись, Барадун в очередной раз проливал на себя ведро, и улыбался во все тридцать два зуба.
К выходным пыл неугомонного помощника заметно поубавился. Накануне он выглядел гораздо лучше. Громоздкие доспехи, как будто сильнее пригибали его невысокую фигуру к земле. Расшитые рукава и подол туники-котты сильно пострадали в последней битве, и теперь потрёпанный вид бывшего Верховного чародея навевал сплошное уныние. Барадун привалился спиной к глиняной хижине и тяжело прикрыл глаза.
— Привет, Грег, — Барадун всегда как-то странно звал его по имени: звонко начинал, оглушая последнюю букву, из-за чего оно звучало непривычно мягко. Сегодняшнее приветствие прозвучало тускло:
— Как ты и просил, я перевёл бабушку через дорогу. Хотя её хотели перевести какие-то парни с дубинками. Может они из фонда помощи одиноким старушкам? Хотя, какой фонд помощи в такой дыре, как Медолесье!? Здесь даже нормального магазина нет, не говоря уже о купальнях. Фу! Знаешь, – чародей повернул голову к Грегу, – я и подумать не мог, что в этом покрытом паршой городишке, что оторван от последнего цивилизованного местечка на многие мили, что в этом краю варваров и тёмных крестьян, лишённых понятия о чести и благородстве, в этой убогой глуши без малейшего намёка на элегантность, до сих пор сохранились светлые души с не менее светлыми помыслами, — Грег по обыкновению пропустил пустую тираду мимо ушей. — Так вот. Мы с этими любезными господами поприветствовали друг друга. И пока расшаркивались, а бабуля делала реверанс в полуприседе, мне показалось, будто мой кошель стал намного легче.
Грег тут же напрягся, нахмурил светлые брови и нервно огляделся по сторонам – не прячутся ли в кустах его давние приятели. Но ни Чарльза, ни квадратного подбородка Бернарда на горизонте не наблюдалось. Тем временем Барадун так же беспечно продолжал. Похоже общая усталость не распространялась на способность чесать языком:
—Эти господа были настойчивы, но великодушно уступили мне! Как приятно встретить приличных людей так далеко от Гердона! Затем я залез на дерево и три раза прокричал на всё Медолесье о том…
— Да тише ты, – тут же перебил его Грег, – я всё понял!
Чародей нахмурился и исподлобья посмотрел в ответ:
— Ты уверен, что именно это мне нужно было прокричать? Но не суть. И вот — я починил ведро! Барадун вытащил из недр широкого плаща старое садовое ведёрко. На самом деле ремонту оно не подлежало и годилось только для выращивания ромашек – настолько сильно ржавчина разъела его. Но чародей до неприличия часто мозолил глаза и клянчил задания, так что…
— Надеюсь, оно больше не будет пропускать воду или для чего ты там его использовал.
Грег протянул руку и заметил мелкие дырочки от огня на чужой перчатке. Он покрутил ведро со всех сторон, внимательно осмотрел грубую железную запайку на днище и обречённо вздохнул. Для Боджера работа была слишком кустарной. Он бы выкинул куда подальше этот хлам, даже не потрудившись переплавлять его. Пускай местный кузнец не был эталонным представителем своей профессии, работу он свою знал и с металлом обращался неплохо. Здесь же была видна рука излишне настойчивого дилетанта. Ну, кто ещё согласится чинить десятилетиями гнившее под дождями ведро, грозившее вот-вот рассыпаться в пыль?! Грег пожалел, что не смог воочию увидеть обливающегося потом при тридцатиградусной жаре Барадуна, который парился рядом с горном и лупил молоточком по наковальне.
—Примается.
— Могу я ещё чем-то помочь?
Грег прогнал от себя навязчивые мысли –казалось, что Барадун всеми силами как можно чаще старается задержаться рядом с его хижиной. Только это не хватало! Самое время воспользоваться советом Боджера и повесить замок на калитку. Но Барадун выглядел до того нелепо, что Грег сдался. Спутанные волосы, потерявшие всякий лоск, неравномерно отросшая щетина, готовая уже перейти в состояние неухоженной бороды; обветшавшая одежда и свежий слой пыли — всё, если не кричало, то очень красноречиво давало понять, что пора притормозить и сделать перерыв. Все эти маги –народ такой, что часто ничего не замечают вокруг. Грег готов уже было предложить Барадуну умыться и разделить скромный завтрак, как чародей с наслаждением втянул воздух полной грудью… Тут же скривился. И в свойственной только ему манере беспардонно озвучивать всё, что придёт в его светлую голову, ляпнул:
—Ну и вонища у тебя здесь! Стоит почаще убираться дома, Грег! — чесночный фермер застыл в немом возмущении. — Или это так несёт с озера? Ты знал, что там полно утиного дерьма? Когда я выпал из портала, мне понадобилась вся моя ловкость, для того чтобы не изгваздаться во всём этом! Само собой, Медолесью и за тысячу лет не сравниться с ароматами садов Калабора! –Барадун снова присел на любимую тему и очаровательно улыбнулся, – кстати, в садах каждый сезон разносится какой-то новый запах, будь то розы, пионы, астры или же гортензии. И вообще, почему Медолесье назвали Медолесьем? Я не видел здесь ни одного улья, – он пожал плечами и сразу же отмахнулся от своего же вопроса, – по крайней мере здесь должно пахнуть мёдом, а не полуразложившимся трупом недельной коровы!
Он что-то говорил ещё и ещё, но последняя капля с шипением испарилась из чаши терпения Грега: «Ароматов ему не хватает! Сейчас таких благовоний нанюхаешься, что всю жизнь будешь помнить. А может в посмертии тоже!». Глаза чесночного фермера опасно сузились. Всякие сентиментальные мысли, как стадо овец, завидевшее голодного волка, галопом понеслись из головы. Он постарался как можно больнее уцепиться за локоть Барадуна, а именно в то место, которое не было прикрыто доспехами, и где сгибался сустав. Чародей хотел было возмутился, но Грег радостно, даже с воодушевлением быстро перебил его:
— Знаешь, приятель, у меня есть отличное задание! И справишься с ним только ты!
— Правда!? Ты не шутишь? – Барадун заметно оживился и даже отлип от стены.
— Да, но тебе придётся немного прогуляться со мной.
Грег обогнул дом и направился в сторону полей. Идти было недалеко, всего-то перейти через холм и двигаться вдоль ручья. Всё путешествие едва ли заняло полчаса, но денёк выдался на удивление солнечным. Даже жарким. Так что Барадуну вполне хватило времени изныться как пятилетке, словно его тащили за тысячу миль. Большая часть деревьев, что росли маленькими стайками вдоль дороги, уже успела преобразиться и теперь радовала глаз сочными переливами красного-оранжевого и жёлтого цветов. В воздухе стояла приятная тишина, изредка прерываемая щелканьем, свистом, бряканьем мелких букашек в траве. Там же играли редкие птицы: весело подскакивая и ныряя вниз. Людей в округе не было видно – прятались от полуденного зноя. Наконец показался длинный ряд полей, тающих за горизонтом. Многие были убраны, на других стояли аккуратные снопы пшеницы, но Грег шел всё дальше и дальше, пока не остановился у большого участка сухой распаханной земли. Рядышком, где кончалась плетёная ограда и начиналась громада заливных лугов, находился большой крепко сколоченный сарай. Грег приблизился к телеге, стоящей под навесом, смахнул со лба пару капель, наклонился над тентом и достал совковую лопату с вилами. Запыхавшийся Барадун только подошёл, и его мигом затолкали внутрь сарая. Он даже не успел разразиться упрёками, которые в кой-то веки были оправданными, как его носа достиг невообразимо мерзостный запах. Даже у лягушек на болоте было приятнее. Барадун моментально развернулся и закрыл нос шейным платком.
– Что это такое, Грег?
– Овчарня! Ну что ж, за работу!
Зрение в тёмном помещении после залитого солнцем луга приходило в норму постепенно. И пока чародей щурился, а перед глазами плясали разноцветные кружочки, так же медленно до него начал доходить общий смысл. Едва проморгавшись, словно обкатывая в мозгу каждое услышанное слово, он посмотрел вниз – под ногами лежало потемневшее мокрое сено, а из-под подошвы выглядывал круглый кусочек навоза.
– Меня сейчас вывернет! Выпусти меня отсюда! – Барадун с отвращением бросился прочь, но тут же получил в грудь черенком лопаты.
– Не так быстро, приятель. Хотел помочь, так помогай!
– Подожди, ты хочешь, чтобы я убирал дерьмо за овцами? – едва сдерживая рвотные позывы, пробубнил Барадун, уткнувшись в платок. В сарае было достаточно света, чтобы видеть предметы вокруг, в воздухе кружила пыль и оседала на пол, но пространство казалось нечётким, будто его заволокла сизая дымка. Ко всему прочему, едкий запах раздражал глаза и заставил выступить слёзы.
– Не просто убирал, а складывал в определённом порядке. Сено в телегу, навоз – в мешки. Удобрения на дороге не валяются, знаешь ли. – Грегу пришлось встать на входе и отрезать все пути отступления.
– То есть я, –Барадун ткнул себя пальцем в грудь, выпрямился во весь рост и расплавил плечи, чтобы казаться как можно внушительнее, – Верховный Чародей храма Калабора, должен махать лопатой, как какой-то плебей, и собирать какашки?
Ни эта театральная поза, ни громоподобный голос, на который чародей не забыл переключиться на время своего краткого выступления, нисколько не впечатлили Грега.
– Именно! Ты же всё равно хотел чем-нибудь заняться. Прекрасная работа. Долгая, а главное утомительная. Ты и себя займёшь и полезное дело сделаешь!
– Какая польза от твоих овец и махания лопатой?
– А какая польза от Верховного Чародея, лишенного силы? Ты даже огненный снаряд с трудом создаёшь!
– Ну, знаешь ли! – Барадун со злостью вырвал вилы из рук Грега и протопал к дальним загонам, всем своим видом показывая насколько он оскорблён. Грег и подумать не мог, что чародея так просто уязвить: достаточно было сказать что-то очень колкое о недавних событиях, как он тотчас надувался и замолкал. Блаженные минуты покоя. Пусть дуется сколько хочет. Будет знать, как издеваться над честными фермерами. В конце концов, большинство людей вынуждены ежедневно заниматься малоприятной работой, в то время как некоторые господа волшебные без особых затрат и усилий каждое утро имели свежий хлеб, отборные фрукты и тёплое молоко на своем столе.
Сам Грег отошёл в противоположный угол, но встал таким образом, чтобы полностью видеть Барадуна. Чародей неумело повозил, почти погладил сено вилами, с противным металлическим скрипом провёл по каменному полу, переложил рукоять из левой руки в правую. Все его движения были ужасно нервными, должно быть ему сейчас было крайне тяжело перебарывать самого себя. Барадун поковырялся в особо большой куче, затем вскинул голову, поджал губы и, как капризный ребёнок, не глядя вокруг себя, раздосадовано перекинул её из стороны в сторону. Руки без всякого порядка тоже разлетелись в разные стороны, едва касаясь тела. Он пару раз попрыгал на месте, а затем истерика резко оборвалась. Барадун опустил плечи и застыл на месте. Гримаса брезгливости исказила его лицо и, вероятно, не столько от гнева, сколько от досады он отбросил от себя вилы, уселся на край ограждения и закрыл лицо руками. Грег дал ему достаточно времени прийти в себя.
– Мерзость. Какое унижение. Совет магистров все животы себе надорвёт от хохота, если увидит меня! Какой прекрасный повод…Грег, – Барадун приподнялся и устало попросил, – обещай, что никому не расскажешь!
– Всё зависит от того, как хорошо ты будешь сегодня работать, – Грег посмотрел в его глаза, которые при тусклом освещении стали почти серыми, и ответ как-то вырвался сам собой. Выполнить эту просьбу ему ничего не стоило.
Удовлетворённый ответом Барадун подцепил мокрое сено и, глубоко вздохнув, потащил его к выходу. Грег ухмыльнулся. Чародею хватило пару часов, чтобы очистить весь хлев, раскидать по стойлам свежую подстилку и рассортировать навоз по мешкам. Конечно, всё это время он ни на минуту не умолкал и сокрушался по поводу своего незавидного положения. Наблюдать за этим было так же смешно, как и за тасканием воды для кузни. Грег прыснул в кулак и только сейчас понял, как много Барадуна стало в его жизни.
Лёгкий на помине чародей нарисовался в проходе и тоном, не требующим никаких возражений, заявил:
– Пойдём обратно. Я есть хочу!
Действительно. Судя по расположению солнца давно перевалило за полдень, а у них с утра и хлебной крошки во рту не было, но у Грега на сегодня были слишком далеко идущие планы:
– Мы ещё не закончили. Нужно внести удобрения в почву, а потом всё перекопать и наделать грядок!
– Но, Грег! Это займёт целую вечность! Я сейчас умру с голоду! На твоей совести будет труп лучшего мага тысячелетия и спасителя Азерима! Как ты объяснишь моим последователям, что довёл Верховного чародея до полного истощения?
– Да нет у тебя никаких последователей! Ты что забыл, как тебя выперли из храма под зад коленкой? И что-то никто особо не бросился искать тебя, а Лейтил так вообще запретил под страхом смерти приближаться к Калабору! И вообще, вот, держи!
В руках у Барадуна оказалась плоская гладкая палка, примерно полметра длиной. Пока чародей наводил порядок в овчарне, Грег успел сделать парочку грядок и сейчас сразу в нескольких вёдрах размешивал какую-то бурду. Судя по запаху и цвету это был навоз. Подойдя ближе, Барадун лишний раз убедился в этом.
– Пока я отыскиваю что-нибудь перекусить, будь добр, хорошенько размешай это.
– Ты сегодня весь день собираешься издеваться надо мной, Грег?
– Трусишь? Неужели важный мастер боится ручки замарать?
– Ничего я не боюсь!
– А вот и докажи! Итак, насыпаешь навоз в ведро, разбавляешь водой. Так чтобы пропорции получились один к трём. Затем добавляешь известь. Вот из этого большого серого мешка. И перемешиваешь всё в течение часа.
– СКОЛЬКО?????
– В течение часа: не больше и не меньше. Все комочки должны разойтись и получится однородная шоколадная масса.
Вот на что-что, а на шоколад это совсем не походило. Ни по цвету, ни по запаху…
Взмахнув на прощание рукой, Грег быстро собрался и направился назад в Медолесье, пока совершенно ошарашенный Барадун стоял посреди поля, сжимая в руках не привычный посох, а деревянный брусок, которым ему предстояло тщательно перемешивать ничто иное как овечье говно
.
▼ Авторское примечание, которое можно не читать⬍
Анон увидел заявку на "Чеснок" и вспомнил один травмирующий эпизод из детства рабство на огороде родителей , и просто не мог не...
На правильность описаний не претенцую.
Да, до чеснока дело обязательно дойдёт 
у него зелено-карие, насколько могу видеть.
спасибо, анон