Вы не вошли.
Открыт раздел праздничных чтений Дня Чтеца 2025!
Если у вас не получается зайти на форум без ВПН, читайте по ссылке, что именно произошло
"смотрите, а вот здесь пасхалка, и вот здесь, и еще вон там вот! Нашли? Ай малацца, я так рада, мы с вами на одной волне".
это не пасхалка, а хуйня
Ну какой смысл может добавить в текст персонаж Супернатуралов? Чувак, ты слишком серьёзно подходишь к фэнтазийному боевичку.
Анон считает, что в тексте, написанном без постмодернистской иронии, пасхалок должно быть поменьше и они не должны кричать о том, что они пасхалки, потому что анон воспринимает такие явные отсылки к реалиям "нашего мира" как авторские напоминания о том, что описываемые в книге события всего лишь плод воображения автора, и это нехило так мешает аноновскому suspension of disbelief.
Ну какой смысл может добавить в текст персонаж Супернатуралов?
тогда нахуй он там нужен?
Чувак, ты слишком серьёзно подходишь к фэнтазийному боевичку.
Это номер под названием "так и было задумано"?
тогда нахуй он там нужен?
Чтобы почесать читателю чувство узнавания.
Бляяяя, и тут пасхалки. Игра "Дорогие читатели, кто найдет больше отсылок к другим произведениям, тому автор лично спасибо напишет" еще не проводится?
Ну точно родная сестра Камши
Игра "Дорогие читатели, кто найдет больше отсылок к другим произведениям, тому автор лично спасибо напишет" еще не проводится?
Уже.
Типа, очень рады, что читатели все правильно поняли и тэ пэ
Как раз про спн, если мне память не изменяет.
анон воспринимает такие явные отсылки к реалиям "нашего мира" как авторские напоминания о том, что описываемые в книге события всего лишь плод воображения автора, и это нехило так мешает аноновскому suspension of disbelief.
Вот и я.
Поэтому мне странно, что автор хочет, чтобы роман считали альтернативно, но историческим, он же меня сам на каждой странице веселит пасхалками и напоминает, что это всего лишь игра.
Это номер под названием "так и было задумано"?
Это был номер "сними маску НПЧ, она тебе не идёт".
Бляяяя, и тут пасхалки. Игра "Дорогие читатели, кто найдет больше отсылок к другим произведениям, тому автор лично спасибо напишет" еще не проводится?
Камша это делает с пафосом и претензией на глубокий смысел, а Попова - ради забавы. Поэтому у первой аллюзии раздражают, а у второй норм. Ну, лично для меня.
Попова - ради забавы
Что неслабо противоречит её звериной серьезности в продвигании идей насчет хороших спецслужб и пользы имперскости. Нельзя одновременно резонёрствовать и подмигивать читателю: "Ну ты же понимаешь, что это я невсерьёз?", потому что тогда весь пафос, ради которого всё и затевалось, по звизде идет.
Анон пишет:Попова - ради забавы
Что неслабо противоречит её звериной серьезности в продвигании идей насчет хороших спецслужб и пользы имперскости. Нельзя одновременно резонёрствовать и подмигивать читателю: "Ну ты же понимаешь, что это я невсерьёз?", потому что тогда весь пафос, ради которого всё и затевалось, по звизде идет.
Анон читал, но звериной серьезности не заметил. Пафоса и юмора у Поповой намешано примерно как в жизни, и того, и другого немного. А больше всего повседневной бытовухи.
А больше всего повседневной бытовухи.
Написанной так уныло, что нафиг ее с юмором и пасхалками.
"сними маску НПЧ, она тебе не идёт".
что такое НПЧ? опять пронзания какие-то?
Пришел читец с работы, щас начитает
Неправильные читатели. В широком смысле - все кто читал Камшу и полюбил не тех персонажей/вынес не те идеи. В узком - группа юзеров, которых зобанили на камшефоруме и они собрались на дневничках побугуртеть. Бугурта набралось на более чем 20 тредов, в которых ОЭ критиковалась с художественной, философской, исторической, педагогической и других точек зрения.
Аноны, мне кажется, или тут напрашивается ещё одну сравнение с Эко?
Потому что там уж всем пасхалкам пасхалка.
Анон пишет:А больше всего повседневной бытовухи.
Написанной так уныло, что нафиг ее с юмором и пасхалками.
А жизнь вообще унылое занятие.
А жизнь вообще унылое занятие.
И как это у сотен талантливых авторов при этом получается не писать унылое говно?.. непонятно.
Неправильные читатели. В широком смысле - все кто читал Камшу и полюбил не тех персонажей/вынес не те идеи. В узком - группа юзеров, которых зобанили на камшефоруме и они собрались на дневничках побугуртеть. Бугурта набралось на более чем 20 тредов, в которых ОЭ критиковалась с художественной, философской, исторической, педагогической и других точек зрения.
хуясе
я вообще не из ОЭ, Камшу читал давно, два тома, больше не осилил...
у меня в последнее время ощущение, что жжисты-пейсательницы зохватили нашу холиварку!
Итак, глава десятая.
Получив по кувшином по чайнику, Курточка сознания не теряет (голова у него сплошная кость, его так не оглоушить), и поэтому видит и слышит, как Бруно разговаривает с главзлодеем и главзатейником Каспаром-пивоваром. Каспар в лучших злодейских традициях раскрывает Бруно и Курту злодейский план: подставить инквизитора под обвинние в покушении на жизнь бароненка. Курт хлебнул волшебного пивка и поэтому с планом соглашается, но совесть не пропил, и пнуть Курта по яйцам за все хорошее отказывается. После чего они с Каспером сваливают, предварительно Курта связав.
Связаный Курт наконец-то лишился возможности заниматься любимым делом, то есть, страдать хуйней, и по такому случаю начал думать. Додумался до того, что Каспару живой Курт нахер не нужен, потому что он еще сможет отпиздеться от обвинения, и что тогда? Нет, Курт ему нужен исключительно мертвым.
Придя к такому выводу, Куртец начинает превозмогать. И превозмогает так напряжонно, что у читеца сформировалось твердое убеждение: за тем все и затевалось. Это диалоги с немытыми крестьянами Поповой неинтерсны, а превозмогания она описывает с чувством, с толком, с расстановкой:
Факел... Бочка... Если бы сбросить его со стены на пол; пол каменный, без ковров, ничего не случится. Вот тогда можно было бы, полулежа, пристроить над ним руки. Сбросить мешает бочка - факел упадет в воду. Если поднатужиться, бочку можно опрокинуть, но тогда пол будет залит водой; комната небольшая, и воды будет достаточно, чтобы затушить огонь. Не пойдет.
Кроме того, чем сбросить? Зубами, что ли? Будь Альберт фон Курценхальм хоть трижды стригом, и то посыпались бы. Руками не достать, даже если умудриться взобраться на обод треклятой бочки и удержаться на нем; акробатом Курт не был и в возможности одного этого сильно сомневался. Чем еще? Ногами?..
Стоп. Руками, все верно. Кисти рук не прихвачены, и пальцы вполне шевелятся - пока. Залезть на бочку, конечно, абсурд, однако если на стол... Если исхитриться придвинуть стол вплотную к ней, чтобы можно было взобраться на него...
Курт, прыгая, как заяц, изображаемый уличным лицедеем, добрался до тяжелого стола, критически осмотрев потемневшее от времени двулапое чудище. В том, что стол его выдержит, он не сомневался; он не был уверен в том, что сумеет его сдвинуть.
Прижавшись к столешнице поясницей, он уперся в пол ногами, выдохнул, набрал в грудь воздуха и попытался подналечь. Противно скрипнув стойками по камню, стол медленно, будто бы с неохотой, сдвинулся на три пальца; со свистом выпустив воздух из легких, Курт едва не сполз на пол - от усилия закружилась голова, заболело место удара и, судя по ощущению щекотки на затылке, из рассаженной кожи снова потекла кровь. Боль в голове пульсировала, и он все никак не мог заставить себя собраться для повторного рывка, боясь еще одного приступа.
- Слабак, - зашипел Курт разозлено, закрыв глаза, вновь уперся спиной в жесткое дерево. - Жить хочешь? Пошел!
Вторая попытка была удачнее - он даже сделал два шага вслед за упрямым предметом мебели; третья закончилась тем, что дальняя стойка ткнулась в бочку и застопорилась. Минуту Курт переводил дух, сидя на полу и закрыв глаза; в голове, казалось, поселился осиный рой, жалящий мозг немилосердно, в висках стучало, и тошнило так, будто вчера была памятная выпускная попойка...
Наконец, придя в себя, пусть и не окончательно, Курт поднялся и, немыслимо извиваясь, как непристойная девка в трактире, взгрузил себя на стол; осторожно, упираясь спиной в стену, поднялся на ноги. В таком положении голова закружилась еще сильнее, так что господин следователь едва не изволили сковырнуться на пол; снова прикрыв глаза, он сделал два глубоких вдоха и попытался подступить к краю столешницы. Прыгать он, разумеется, не решился и стал продвигаться снова извивами корпуса и ног, теперь окончательно напомнив себе все ту же девку, на все той же выпускной пирушке, под конец оной не слишком ловко танцующую среди мисок и кувшинов.
До факела он дотянулся - самыми кончиками пальцев левой руки; задержав дыхание, продвинулся еще немного и смог, наконец, ухватить его чуть крепче.
Курт был вполне обычного роста и непримечательной конституции; конечно, до совсем уж по-девчоночьи сложенного фон Курценхальма-младшего ему было далеко, однако особыми параметрами тела он никогда не выделялся, и сейчас он удерживался на столе лишь благодаря этому - стоя на самом краешке, почти свешиваясь с него пятками, он не опрокидывался лишь потому, что противоположный край стола был сам по себе тяжелее него.
Ухватиться за древко факела ему удалось с третьего раза; из петли тот выходил неохотно, был тяжелым и горячим, таким, что стало больно пальцам. Чувствуя, что почти падает, Курт подтолкнул его снизу вверх, выбрасывая; уже когда тот выскочил с глухим скрипом, он понял, что усилие было слишком слабым, и факел упадет в воду. В этот миг почудилось, что время вдруг встало - падая, казалось, медленно, точно снежинка зимней ночью, тот провернулся в воздухе и, ударившись пяткой древка о край бочки, загремел по каменному полу, роняя горящие капли смолы.
- Господи, спасибо... - пробормотал Курт, облегченно вздохнув, и осторожно сполз со стола, торопясь успеть раньше, чем почти прогоревший за ночь факел потухнет.
Вместо того, чтоб, как нормальный человек, сначала пережечь веревки на защищенных сапогами ногах, а потом этими ногами пойти поискать ножик, Курт не ищет легких путей - он сначала пережигает веревку на руках, при том много стродает. Из-за этих построданий Курт не может ничего противопоставить Каспару, когда тот возвращается Курта добить.
Каспар стреляет в Курта из четырехзарядного арбалета, попав ему дротиком в нервный узел. Курт стродает и не может ходить. Каспар стреляет Курту под ключицу - Курт еще больше стродает. Каспар объясняет Курту, кто зжесь оберхуйлер, а кто унтерхуйлер, и по всему получается, что оберхуйлер - это Каспар, а унтерхуйлер - наоборот, Курт.
Каспар вообще пиздит так, как будто 100 правил темного властелина не читал. В припадке злодейского красноречия он признается, что сам убил двух крестьян, чтобы заварить кашу, что пивком колдовским поил всю деревню, чтобы подчинялись. Ну и доносы сам написал. Нет, как он доносы писал, понятно а вот как крестьян загрыз и куда дел кровь?
Думаете, автор раскроет нам эту волнущую тайну?
- Так это ты...
Каспар склонил голову в издевательском поклоне, бросив взгляд за спину, где все больше разгоралось зарево пожара.
- Само собой. Признайся, ведь ты некоторое время действительно был уверен, что имеешь дело со стригом, а? - пивовар легонько ткнул его кулаком в сломанное ребро, и он задохнулся, невольно схватившись за бок ладонями. - Был?
Курт не ответил, дыша тяжело и с хрипом, глядя на все более темнеющий от дыма потолок и уже ощущая запах горящего дерева и раскаленного камня, доносящийся снизу.
- Был, - сам себе отозвался тот, с интересом наблюдая за его лицом. - Рассказать, как я это сделал?
- Нет... - вяло прошептал он.
Теперь Курт понял это и сам: поскольку никаких следов ремней или чего-то подобного на телах не было, объяснение только одно - все то же знаменитое пиво. Может, Каспар даже не стал тратить своих сил на то, чтобы подчинить себе жертву, а попросту отравил обоих. Спустил кровь на какой-нибудь полянке в лесу и перенес тела ближе к замку...
Ну а грыз-то? Грыз-то он их как? Нет ответа.
Раскрыв свой хитрый план, Каспар не останавливается, а продолжает вдохновенно пиздеть:
Подпалив замок, он напоследок хочет морально сломить Курточку. И у него это получается!
И ушел, сука такая. И совсем пиздец пришел бы Курту, если бы не вернулся Бруно, у которого выветрилось из головы чудо-пивко. Бруно кинулся в самый огонь и спас Курточку. Ту би континьюед.
Это все настолько плохо, что, видимо, только Дин Винчестер и может спасти этот текст. Но я не уверен.
Спасибо, читец.
о божи нет, все, больше никаких русских понтастов
Каспар даже не стал тратить своих сил на то
ААААА!!!
Блин, я думала убийца священник!
Одиннадцатую главу я тоже зачитаю сразу, потому что там нечего особо зачитывать.
Курт стродает. Стродает-стродает-стродает, смачно так, с подробностями. Между строданиями успевает сказать, что к Бруно у него нет претензий.
Наконец Курт перестает стродать и обнаруживает себя в больничке альма-матер, макаритской академии. Личинка инквизитора смотрит на него с восхищением. Потом Курта навещает наставник отец Бенедикт. Потом его допрашивают обер-инквизитор Штутгарта и герцогский человек. Сам допрос Попова не описывает, но описывает отношения между светскими властями и Конгрегацией:
Мило, да? Как видим, быкование - не отдельно Куртовский заскок, а присущий всей организации в целом модус общения с людЯми.
Курточку отмазывают вчистую. Никакого разбора полетов не происходит. Убиты люди, замок сгорел, но Курт пережиает только о том, что в последний момент зассал перед Каспаром. Нате, ловите еще пасхалку:
Я не просто обесчестил себя самого, а... всех нас, теперь они будут думать, что следователя Конгрегации испугать можно.
Но наставник его, конечно, гладит по головке и отпускает ему этот грех.
Приходит Бруно. Конгрегация перекупила его у графа и отдала в собственность Куртецу. Теперь Куртец - официально рабовладелец.
На фоне всех пережитых приключений он обзавелся пирофобией и сцыт засыпать при свечах. Зато вместо заслуженной пизды он остался на службе.
Канэц
Эпилог
Каспар пиздит со своим злодейским начальством. Начальство где-то нарыло копию допроса Курта и теперь дрючит Каспара за проваленную работу и самодеятельность. У Каспара начальство лучше, чем у Куртеца.
Читать вторую книжку будем?