– Думаешь, он? – удивленно спрашивает Кристиан.
– Линия подбородка. – Я указываю на экран. – Серьги. Линия плеч. Фигура. И у него, должно быть, парик… или волосы подстриг и покрасил.
– Слышишь, Барни? – Кристиан кладет телефон на стол и включает громкую связь. – Похоже, миссис Грей, вы очень хорошо изучили своего бывшего босса, – недовольно ворчит он. Я отвечаю сердитым взглядом, но положение спасает Барни.
– Да, сэр. Я слышал миссис Грей. Сейчас провожу весь имеющийся материал через программу распознавания лиц. Посмотрим, где еще этот му… прошу прощения, мэм, – этот человек успел побывать.
Я поднимаю глаза – Кристиан уже не слушает объяснения Барни, все его внимание занимает изображение на экране.
– Но зачем ему это? – спрашиваю я.
Даже опуская подробности твоего супер-расследования, детка (опознать недруга по записи с видеокамеры через затемненную (вроде, не хочу обратно перечитывать) лобовуху в движении и в маскировке), то да, чего это он вдруг обиделся? Уж не за то ли, что его выперли с высокооплачиваемой работы предположительно с волчьим билетом (по причине сексуальных домагательств, хотя не удивлюсь, если в это стране розовых пони работника можно уволить просто потому, что так захотел мистер Грей) из-за тупой ленивой пизды и её богатого папика? Вот же злобный человек!
Кристиан пожимает плечами.
– Может быть, из мести. Не знаю. Понять, почему люди ведут себя так, а не этак, бывает порой невозможно. Меня только злит, что ты близко работала с этим человеком. – Он еще крепче, словно защищая от какой-то беды, обнимает меня.
Действительно, какая разница, почему вас хотят убить.
Рабы-секьюрити немедленно находят кучу информации (бессмысленной для сюжета, например, марка автомобиля) на посмевшего залупиться на доминанта и его визжащую сучку неудачника. Сам доминант в это время няшит Аню, мол, не бойся, я с тобой!
Жрут.
– Ох, миссис Грей, что же мне с вами делать?
– Для начала ответить на заданный вопрос. Что бы вы хотели съесть?
– Что-нибудь легкое. Подумай. Удиви меня, – говорит он, повторяя мои слова из игровой комнаты.
– Хорошо, подумаю. – Покачивая бедрами, я выхожу из комнаты и иду в кухню. Настроение, однако, падает, когда я вижу там миссис Джонс.
– Здравствуйте, миссис Джонс.
– Миссис Грей. Желаете поесть?
– Э…
Дальше идёт милая игра слов на тему "сабы"-"сэндвичи", кормёжка, милование, ааа. Намёк на всё более нарастающий хэппиенд и то, что Анечка скоро окажется беременной.
– Босая и в кухне, – мурлычет он.
– Предпочитаешь босую и беременную в кухне? – усмехаюсь я. Он замирает, напрягается.
– Пока что нет. – В голосе слышны настороженные нотки.
– Конечно, нет. Пока что нет.
Он облегченно выдыхает.
– В этом у нас полное согласие, миссис Грей.
– Но ты ведь хочешь детей, да?
– Конечно, да. Потом. Но пока я еще не готов делить тебя с кем-либо. – Он снова целует меня в шею.
Жрут. Снова шутка про "сабы"-"сендвичи"
Рассматривают дизайн-проект семейного гнёздышка.
Ладно. Я собираюсь с силами, чтобы задать вопрос на миллион долларов.
– Хочешь сделать игровую комнату? – По шее и лицу разливается знакомая теплая волна. Кристиан вскидывает брови.
– А ты хочешь? – немножко удивленно спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Ну… если ты хочешь…
Он снова смотрит на меня задумчиво, потом кивает.
– Давай не будем пока принимать какое-то решение. В конце концов, это ведь будет семейный дом.
Не знаю почему, но я испытываю разочарование. Наверно, он прав, хотя… А когда у нас будет семья? Через много-много лет?
Милая, вы знакомы ЧЕТЫРЕ месяца, это в лучшем случае, если мне не изменяет память и вы действительно медовый месяц растянули на целых три! А по ходу, всего два месяца. Вы друг друга не знаете, какая к чёрту семья?!
Смена плана.
– Собираешься еще поработать? – спрашиваю я.
– Нет, если ты не хочешь. – Он улыбается. – А чем бы тебе хотелось заняться?
– Можно посмотреть телевизор. – Читать желания нет и ложиться тоже не хочется… пока.
– Ладно, – охотно соглашается Кристиан, и я иду за ним в телевизионную.
Мы сидели там раза три или, может, четыре. Кристиан – обычно с книжкой. Телевизор его не интересует совершенно. Я устраиваюсь рядом на диване, поджимаю ноги и кладу голову ему на плечо. Он щелкает пультом и начинает бесцельно переключаться с канала на канал.
Интеллектуальное меньшинство, чо.
Дальше хуже.
– Я думала, мы могли бы заняться сексом.
Кристиан поворачивается ко мне.
– Заняться сексом? – Он смотрит на меня так, словно я какой-то уродец с двумя головами. Даже перестает щелкать пультом. На экране – какая-то испанская «мыльная опера».
– Да. – Что его так напугало?
– Сексом мы можем заняться и в постели.
– Да мы же только это и делаем. Когда ты в последний раз занимался сексом перед телевизором? – спрашиваю я робко и в то же время лукаво.
Он снова берет пульт, пробегает по каналам и останавливается на «Секретных материалах».
– Кристиан?
– Никогда, – тихо говорит он.
Аня, ты как бы тоже им ни разу не занималась.
И читец понял, что его жизнь никогда не будет прежней, ведь он не занимался сексом перед телевизором. Пойду обрадую супружника, ведь надо навёрстывать! Секс под новости кисилёва, кто быстрее выебет даму: он в мозг или партнёр в половые органы.
– Никогда-никогда?
– Нет.
– И даже с миссис Робинсон?
Аня, как же тебя на ней штырит!
Немного прошлого Ани. Оказывается, у неё до Грея был НЕУДАЧНЫЙ ОПЫТ. С отчимом. Одним из.
– Когда я была в десятом классе, мы ездили в Лас-Вегас. С мамой и ее мужем номер три. Его звали Брэдли, и мы вместе сидели на лабораторных по физике.
– Сколько тебе было тогда?
– Пятнадцать.
– И чем он сейчас занимается?
– Не знаю.
– И до какой же базы он дошел?
– Кристиан! – укоризненно говорю я, и он вдруг хватает меня за колени, потом за лодыжки и опрокидывает спиной на диван. Ложится сверху, просовывает ногу между моими. Все так неожиданно, что я вскрикиваю. Он сжимает мои руки, заводит их мне за голову.
– Итак… Этот Брэдли, он дошел до первой базы? – Кристиан трется носом о мой нос. Целует в уголок рта. Еще. И еще.
– Да, – бормочу я, едва шевеля губами. Он отпускает одну руку, чтобы взять меня за подбородок. Его язык грубо вторгается в мой рот, и мне ничего не остается, как только уступить страстному натиску.
Эм. Чувак, тебе любимая женщина только что сообщила, что её когда-то в детстве развращал взрослый мужик, да ещё и отчим. Какого хрена вас двоих это возбуждает?!
– Что?
– Это не секс…
– Вот как? Значит, не секс? – Кристиан вытаскивает руку из моих штанов. – А так? – Он проводит по моим губам указательным пальцем, и я ощущаю собственный солоноватый вкус. Палец проникает глубже, копируя свои же недавние движения. Кристиан снова сверху, снова между моих ног, и я чувствую его эрекцию. Толчок… другой…
– Ты этого хочешь? – тихо спрашивает он, ритмично двигая бедрами.
– Да…
Его пальцы опять на моей груди, танцуют вокруг соска. Губы движутся вниз по скуле.
– Ты такая горячая, Ана… Знаешь, какая ты горячая?
Автор описывает сцены секса так однообразно, что я подозреваю, что она юзает "контрл-це" для набивания объёма. Пиздец же...
▼Скрытый текст⬍
– Трогай меня. Ласкай…
– Уф… – Я осторожно касаюсь кончиками пальцев волос на его груди, провожу по шрамам от ожогов. Он замирает на вздохе, зрачки расширяются, но причиной тому не страх. Это сексуальная реакция на мое прикосновение. Он пристально наблюдает за моей рукой. Мои пальцы парят над кожей, касаются одного соска, потом другого. Те моментально встают. Подавшись вперед, целую его в грудь, глажу его плечи, щупаю твердые, как камень, мышцы… Здорово! Он в прекрасной форме.
– Я хочу тебя, – шепчет он. Для моего либидо это зеленый свет. Я отвожу назад его голову и получаю доступ ко рту. Огонь разгорается, в животе становится жарко.
Кристиан стонет и толкает меня на диван. Садится, срывает с меня штаны и одновременно расстегивает «молнию».
– Вот так… то, что надо… – Одно движение – и он уже во мне.
С моих губ срывается стон, и Кристиан замирает, сжимает ладонями мое лицо, смотрит в глаза.
– Я люблю вас, миссис Грей. – Медленно, нежно, бережно – он делает это так. Снова и снова, пока его любовь не переполняет меня и я не могу больше терпеть – выкрикиваю его имя, прижимаюсь, обхватываю его руками и ногами – не хочу отпускать, не хочу, чтобы это кончалось.
Голуби лежат, натрахавшись. Милуются. Обсуждают "секретные материалы", которые Грей любил в детстве (они под них трахались. Читец до сих пор не понимает, в чём новаторства секса при включённом телеке)
Аня вздыхает, что медовый месяц закончился, придётся идти на работу. Грей мычит, что мол, никаких проблем, Грей будет её "охранять".
Обсуждают Джека и погоню. Никаких сомнений после секса перед телеком у них не осталось, за рулём был именно этот негодяй.
На следующее утро мы паркуемся возле издательства. Кристиан сжимает мою руку. В темно-синем костюме и галстуке в тон он выглядит именно так, как и должен выглядеть влиятельный администратор. Я улыбаюсь. В последний раз он был таким на балете в Монако.
– Ты же знаешь, что не обязана это делать? – негромко говорит Кристиан. Опять! Я едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– Знаю, – отвечаю шепотом. Не хочу, чтобы нас слышали Сойер и Райан, которые сидят впереди. Кристиан хмурится – я улыбаюсь.
Аня идёт на своё место. Там все, разумеется, только и хотят знать подробности медового месяца Ани и страшно завидуют. Аня,разумеется, такая скромная, что немедленно вворачивает в разговор о том, что она была именно на юге Франции и что отдохнула просто шикарно со своим мужем-миллиардером.
Ханна – моя помощница. Высокая, подтянутая, аккуратная, в высшей степени эффективная – никаких поблажек ни себе, ни другим. Я, признаться, порой ее побаиваюсь. Но со мной она любезна, хотя и старше на два года. Латте уже готов и ждет – другого кофе я ей готовить не разрешаю.
Страшно представить, как именно и в каких позах эта бедная женщина ненавидит свою "начальницу".
Анечка, помахав ей ручкой, мол, идёт разбирать деловую переписку, немедленно начинает строчить послания Грею.
Следующая сцена. Аня на Очень Важном Совещании.
Совещание длится уже два часа. Присутствуют все редакторы, а еще Роуч и Элизабет. Обсуждаем штатный состав, стратегию, маркетинг, безопасность и планы на конец года. Чем дальше, тем больше чувствую себя не в своей тарелке. Отношение ко мне в коллективе немножко другое – сдержанное, более почтительное. Раньше, до медового месяца, ничего такого не было. А Кортни, она возглавляет отдел нон-фикш, воспринимает меня с откровенной враждебностью. Может, я все это воображаю, может, у меня паранойя, но тогда чем объяснить странное поведение Элизабет?
Мысленно возвращаюсь то на яхту, то в игровую комнату, то к загадочному «Доджу», преследовавшему нас на автостраде I-5. Что, если Кристиан прав и я не смогу больше заниматься этим? От этой мысли становится еще тоскливее. Но ведь я всегда хотела только этого. Уйду отсюда, а что потом? Возвращаясь в кабинет, стараюсь гнать подальше мрачные мысли. Сажусь за стол, быстренько проверяю почту. От Кристиана ничего. Заглядываю в «блэкберри». Тоже ничего. Вот и хорошо. По крайней мере, почта не принесла ничего такого, что спровоцировало бы негативную реакцию. Может быть, получится обсудить все вечером? Хотя верится с трудом. Игнорируя невнятное беспокойство, открываю маркетинговый план, который получила на совещании.
Следующая сцена. Ханна подносит своей хозяйке жрат. В этот момент в кабинет входит шикарный мистер Грей. Ханна, разумеется немеет и пугается, а вот Аня непосредственно и живо приветствует супружника. Ханну выпроваживают, и... чтобы вы подумали? Грей начинает катить бочку на то, что Аня себя ещё не поменяла фамилию во всяких фейсбуках и гуглопочтах!
– Все. Некоторым определенно требуется ребрендинг.
– Ребрендинг? Какой же?
– Думаю, ты знаешь. – Голос его звучит угрожающе спокойно.
– Только не говори, что ты в первый же по возвращении день отложил все дела и примчался сюда, чтобы поцапаться из-за моей фамилии. – Я, черт возьми, не какой-то там актив!
Такое даже для Ани оказалось слишком.
– Мне нравится наносить неожиданные визиты. Чтобы люди не расслаблялись, а жены знали свое место. – Он с самодовольным видом пожимает плечами.
Чтобы жены знали свое место!
– Не думала, что у тебя так много свободного времени, – бросаю я.
Косой бургутит и начинает доминировать. Он оскорблён до глубины души.
– Почему ты не захотела поменять имя? – обманчиво мягко спрашивает Кристиан.
– Нам что, обязательно нужно обсуждать это сейчас?
– Почему бы и нет, если я уже здесь.
– У меня куча работы, и за три недели ее меньше не стало.
Смотрит на меня. Бесстрастно, оценивающе, даже отстраненно. Как ему это удается? После всего, что было прошлой ночью. После трех последних недель. Паршиво. Похоже, он и впрямь не в себе. Безумен. Безумен по-настоящему. Научится ли когда-нибудь не реагировать так остро на каждую мелочь?
– Ты меня стыдишься?
Если аксакалы помнят, в бёртоленде тоже было "дети Деппа стыдятся отца, потому что он гей"...
Дальше Грей продолжает вести себя, как истеричная школьница.
– Кристиан, когда я пришла сюда на работу, мы только-только познакомились, – терпеливо начинаю я, тщательно подбирая нужные слова. – Я не знала, что ты собираешься покупать компанию.
Что можно сказать о том эпизоде в нашей короткой истории? Все его безумные страхи и комплексы – неудержимое стремление к контролю, недоверие и подозрительность – реализовались в принятом решении только потому, что Кристиан богат. Я знаю, он заботится о моей безопасности, но главная, фундаментальная проблема в том, что SIP – его собственность. Если бы он не вмешивался, я продолжала бы работать как ни в чем не бывало, и мне не пришлось бы сталкиваться с недовольством коллег, ловить их завистливые взгляды и слышать перешептывания у себя за спиной. Закрываю лицо ладонями – только бы не смотреть ему в глаза.
– Почему это для тебя так важно? – спрашиваю я, с трудом сохраняя видимость спокойствия. Отнимаю руки – он смотрит на меня бесстрастно, глаза блестят, но ничего не выражают, ничего не выдают, даже обиду прячут. Я задаю вопрос, в глубине души уже зная ответ.
– Хочу, чтобы все знали – ты моя.
– Я твоя – посмотри. – Поднимаю левую руку, показываю два кольца.
– Этого недостаточно.
– Недостаточно, что я вышла за тебя замуж? – Голос срывается на шепот.
– Я хочу, чтобы твой мир начинался с меня и мною же заканчивался.
Вот так! У меня просто нет слов. Как будто получила под дых и не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. А перед глазами видение: маленький испуганный мальчик, сероглазый, с волосами цвета меди в грязной, разносортной, не по размеру одежде.
– Так оно и есть, – говорю я, ничуть не лукавя, потому что это правда. – Я просто стараюсь выстроить собственную карьеру и не хочу торговать твоим именем. Мне нужно что-то делать. Я не могу сидеть взаперти в «Эскале» или в новом доме и ничем не заниматься. Я сойду с ума. Я всегда работала. И мне это нравится. Сейчас у меня работа, о которой можно только мечтать. Но это вовсе не значит, что я люблю тебя меньше. Ты для меня – весь мир.
К горлу подступает комок. На глаза наворачиваются слезы. Но плакать нельзя. Здесь плакать нельзя. «Ты не должна плакать, – мысленно повторяю я. – Ты не должна плакать».
Кристиан смотрит на меня и молчит. Едва заметно хмурится, обдумывает услышанное.
– Значит, я тебя подавляю? – Голос холодный, безрадостный, как эхо какого-то заданного раньше вопроса.
Я уже не знаю, какие цитаты тащить, там всё такое вкусное. Хоть всю книгу притаскивай.
– Хочешь знать, почему получила эту работу? Хочешь, Анастейша?
Анастейша? Вот черт.
– Что? Что ты имеешь в виду?
Он ерзает, устраивается поудобнее. Хочу ли я знать?
– Тебе отдали работу Хайда. Не хотели тратиться на редактора, учитывая, что с продажами у них не очень. Они не знали, как поступит с издательством новый владелец, и, что вполне логично, не шли на увеличение штата. Поэтому тебя посадили вместо Хайда. Временно, до появления нового хозяина. – Он выдерживает паузу и иронически улыбается. – А именно меня.
Вот, значит, как.
– Что ты хочешь сказать? – Так вот оно что. Меня взяли из-за него. Черт.
ВНЕЗАПНО! Какая боль! Какое разочарование! А до этого ты крутилась, как пчёлка, не вылезала с работы, пустила под откос личную жизнь и здоровье! И тут такой удар!
– Успокойся. Ты справилась. Показала себя с лучшей стороны. – Я слышу в его голосе нотку гордости.
– Ох… – От такой новости голова идет кругом. Я откидываюсь на спинку кресла и смотрю на него. Он снова ерзает.
– Я не хочу подавлять тебя, Ана. Не хочу держать тебя в золотой клетке. Ну… – Лицо его мрачнеет. – По крайней мере, этого не хочет моя рассудочная половина. – Он задумчиво поглаживает подбородок, как будто составляет какой-то новый план.
Интересно, что у него в голове?
Кристиан вдруг вскидывает голову, как человек, нашедший верное решение.
– Я пришел сюда не только для того, чтобы привести в чувство заблудшую жену, но и чтобы обсудить главный вопрос: что делать с компанией.
Заблудшая жена! Я не заблудшая, но я и не какой-то актив. Смотрю на него сердито, и слезы незаметно отступают.
– И что же ты собираешься делать? – Я склоняю голову набок, копируя его жест, и вопрос, независимо от моего желания, звучит саркастически.
На его губах подрагивает усмешка – настроение снова поменялось. Ну как мне угнаться за этим Мистером Непостоянство?
– Я переименую компанию – в «Грей паблишинг».
Вот так новость.
– И через год она будет твоей.
Что? У меня даже челюсть отваливается.
– Это мой свадебный подарок тебе.
Простите, слова закончились 
На месте Ани я бы, пока так форит, переписал бы себе его бизнес, сманил юристов, заказала маму и сучку-разлучницу и оставил этого спермотоксикозного долбоёба с голой жопой. Заслужил, чо.
И бургут с фамилией объясняется именно переименованием.
– Так что, поменять название на «Стил паблишинг»?
А ведь он не шутит. Офигеть.
– Кристиан, – мне удается наконец наладить контакт между головой и языком. – Ты уже сделал мне подарок, часы. Я не могу управлять издательством.
Он наклоняет голову и смотрит на меня критически.
– Я управлял бизнесом в двадцать один год.
Ой ли?
– Ты самая начитанная из всех, кого я знаю, – парирует он. – Ты любишь хорошие книги. Ты даже во время медового месяца не могла забыть о работе. Сколько рукописей ты прочитала? Четыре?
– Пять, – бормочу я.
– И все прорецензировала. Ты очень умная женщина, Анастейша. Уверен, ты справишься.
– Ты с ума сошел?
– Да, по тебе.
Нельзя сойти с того, чего нет.
Дальше он пытается её трахнуть, и это оказывается последней каплей даже для Ани. Она злится, что благодаря этому идиоту теперь станет посмешищем для всех окружающих и обещает поменять фамилию, лишь бы он свалил уже из её кабинета. Грей внезапно согласен, делает ручками что-то вроде "фак уех" и холпанья в них и отчаливает.
– И да… У меня намечено несколько деловых встреч, и я хочу, чтобы ты меня сопровождала.
Смотрю на него молча. Ты уйдешь когда-нибудь?
– Скажу Андреа, чтобы позвонила Ханне: пусть отметит даты в твоем расписании. Тебе нужно познакомиться с кое-какими людьми. Отныне Ханна должна вести твой график.
– Хорошо, – бормочу я. Столько всего свалилось – ни думать, ни говорить, ни реагировать на что-либо я уже не в состоянии. Он подходит к столу. Наклоняется. Ну, что еще? Его взгляд гипнотизирует.
– Мне нравится вести бизнес с вами, миссис Грей.
Едва за ним захлопнулась дверь, как Аня кидается строчить гневную смску, мол, без записи приёма больше не будет! Грей кокетливо хихикает в ответ.
Смена сцены. Вечер, Грей везёт жену на шикарной машине в их шикарную квартиру. Анечка бургутит.
– Вы, похоже, не в духе, миссис Грей.
Молчу. Смотрю прямо перед собой, на затылки Сойера и Райана.
Кристиан подсаживается ближе.
– Эй. – Он тянется к моей руке. Всю вторую половину дня я, вместо того чтобы сосредоточиться на работе, думала о том, что скажу ему. Но с каждым часом только злилась все сильнее. Надоело. Сыта по горло его бесцеремонностью, упрямством. Ведет себя как мальчишка. Я убираю руку и отворачиваюсь – совсем по-детски.
– Злишься? – шепотом спрашивает Кристиан.
– Да. – Складываю руки на груди и смотрю в окно. Он снова подсаживается ближе, но я приказываю себе не оборачиваться. Почему злюсь на него? Не знаю. Но злюсь. С ума сойти.
– Тебе надо постричься, – говорю я и, отвернувшись, вхожу в кабину.
– Правда? – Он убирает волосы со лба и входит следом за мной.
– Да. – Ввожу код на панели.
– Так ты со мной разговариваешь?
– Только сейчас.
– А из-за чего именно ты злишься? – осторожно спрашивает он.
И правда, из-за чего?
Аня врывается в квартиру, дует губки, молчит, глушит вино стаканами. Грей таскается за ней, как побитая собака, унижается и просит прощения. Аня сурово бургутит.
– Поговори со мной, – бормочет он.
– А какой смысл? Ты же меня не слушаешь.
– Слушаю. Ты – одна из немногих, кого я слушаю.
Отпиваю еще вина.
– Это из-за твоего имени?
– И да и нет. Все дело в том, как ты поступаешь, когда я не согласна с тобой. – Смотрю, жду его реакции – должен рассердиться. Он насупливается.
– Ана, ты ведь знаешь, у меня есть… пунктики. Мне трудно быть объективным, когда дело касается тебя. И тебе это известно.
– Но я не ребенок и не ценный актив.
– Знаю. – Он вздыхает.
– А если знаешь, то и обращайся со мной соответственно, – умоляюще шепчу я.
Дальше они обсуждают анину гордость (она слишком гордая, чтобы принимать такие подачки), за сколько Грей купил компанию и её шансы обонкротиться (Грей купил убыточный бизнес и готов вливать в него сотни нефти, чтобы его жинка чувствовала себя биг боссом).
Жрут.
Аня моется, выходит, а там Грей играет реквием Форе на пианине. Хорошо, хоть не бедного Моцарта. Реквием - потому что у него душа болит от ссоры с Аней. Они радостно мирятся.
У порога чуть слышно откашливается Тейлор. Кристиан поворачивается к нему.
– Пришла мисс Маттео.
Какая радость!
– Проводи. – Кристиан берет меня за руку, и в ту же секунду в комнату входит мисс Джиа Маттео.
Занавес.
