Как только Итан в последний раз ударяет по тарелкам, он понимает, что сегодня... один из этих дней. У него нет списка примет или знаков свыше, никаких голосов в голове или на пустом месте сломанных палочек. Нет, ничего такого. Это скорей похоже на предчувствие грозы задолго до того, как небо затянут черные тучи. Жаль, что Итана никто не предупреждает заранее - за пару часов хотя бы, чтоб он мог как-то... Пиздеж. Ничего бы он не сделал.
- Тебя подбросить? - Вик убирает бас на стойку и вопросительно смотрит на Дами. Тот отрицательно качает головой. – У нас с Томасом дела в городе, можем...
- Нет, детка. Останусь. Хочу кое-что откатать.
- Окей.
Итан с некоторой обреченностью смотрит, как уходит Томас. Потом на автомате отправляет Вик воздушный поцелуй на прощание. И чувствует, как палочки проскальзывают в начавших подрагивать пальцах. Стук закрывающейся двери напоминает звук падающей гильотины.
- Не помнишь, в какой шкаф я убирал каблы? Ну те, не высокие, а вторые... - Дами задумчиво пощипывает себя за губу, словно спрашивает сам у себя. Но Итан знает, что на самом-то деле вопрос адресов ему. Больше же некому.
- В тот, что ближе к окну. Третья полка.
Дами восторженно щелкает языком и улыбается. На Итана он не смотрит.
- Как ты все это помнишь? Ума не приложу.
Хороший вопрос. Итан хотел бы ответить, что у него просто отличная память, но это будет откровенным враньем. Враньем, на котором Дамиано его совершенно точно поймает. Так что лучший ответ - молчание.
Пока Дамиано роется в шкафу, он коротко и хлестко комментирует каждую найденную вещь. Куча воспоминаний, которым нет места, но выбросить руки не поднимаются. Потому и стаскивают это все сюда, на студию в доме Вик. Сам Итан не страдает сентиментальностью и ни разу ни в один из шкафов не заглядывал, но он почему-то знает, какие вещи Дами и где именно хранятся. Про свои при этом не помнит. Что рядом с ботинками на шпильках валяется шапочка Санты, которой Итану прикрывали член на фотосессии, он, к примеру, понятия не имел. Игры разума, не иначе.
Итан заворожено наблюдает, как все выброшенное из шкафа Дами небрежно запихивает обратно, даже не пытаясь сохранить прежний порядок: его такие мелочи не волнуют. Он живет совсем другим: моментами, секундами, вдохновением. Тем, как слова цепляются друг за друга и превращаются в тексты песен. Что ему до какого-то бардака?
Когда Дамиано закрывает створку и бросает наконец-то на Итана внимательный долгий взгляд, воздух вдруг становится гуще. Он отказывается поступать в легкие, не помогает дышать, а наоборот - мешает. Цепляется за пересохшие в миг губы. И Итан лениво, обречено думает, что в горячке репетиции он снова стянул майку, а одеться, пока Дамиано искал ботинки, не сообразил. А сейчас... Сейчас уже поздно. Единственное, что остается, это замереть на месте, слиться с остановкой и сделать вид, что его тут попросту нет. Это не сработает, конечно. Никогда не работало.
Дамиано садиться прямо на пол, игнорируя кресла и стулья. Стаскивает кеды и ловко шнурует ботинки, словно делает это каждый день. Но Итану прекрасно известно, что с того времени, как он их последний раз их обувал, прошло точно больше года. Пройденный этап, о котором напоминают только видео, фото, да так и не убранный из студии пилон.
- Ну-ка, посмотрим, гожусь ли я еще на что-то. – Голос Дами полон сомнений, но они совершенно, абсолютно беспочвенны.
У Итана не хватает выдержки и силы воли, чтобы смотреть в стену или на барабаны. Потом он обязательно проклянет сам себя за это, потому что увиденное четко отпечатывается в памяти.
У Дамиано плавные неторопливые движения. Он упирается ладонями в пол, встает на колени, скрестив затянутые в кожу щиколотки, и прогибается в спине. Скользит по полу, подтягиваясь на руках, а потом резко крутится на месте и в следующую секунду уже лежит на спине. Острые каблуки царапают пол, от каждого нового движения на них играют блики света. И Итан мечтает ослепнуть прямо сейчас.
Застиранная футболка с Led Zeppelin и потертые джинсовые шорты не сочетаются с вызывающими ботинками, но почему-то именно в таком виде Дамиано выглядит куда порочней, чем в прозрачном кружеве, сетке, кожаных ошейниках и всем таком.
Это… неприятный сюрприз. Это не позволяет думать о концертах и выступлениях, о публике, которую нужно эпатировать. Напоминает, что сейчас перед Итаном не фронтмен скандальной группы с большим будущим. Сейчас перед ним - их Дами. Растрепанный, без мейка и украшений, домашний Дами в шортах и футболке и со смешным пушистым хвостиком на затылке. Их Дами, который решил тряхнуть стариной и потанцевать стрип. Или полиденс? Или как там это правильно называется? Хотя какая нахуй разница.
Когда Дамиано упирается лопатками и каблуками в пол, выгибаясь крутой дугой, футболка сползает, оголяя живот и даже соски. Поза неудобная, сложная – мышцы пресса заметно выделяются, а напряжение бедер заметно даже через джинсу. Но Дами всегда нравились тяжелые задачи, всегда. Он бросает на Итана короткий взгляд, шумно выдыхает и проводит одной рукой по молнии на шортах. И уже через секунду выгибается под каким-то немыслимым углом, разворачивается и встает на ноги.
Дамиано уверенно чеканит шаг, не шатается, не теряет равновесия, идет, словно танцует под слышимую ему одному музыку. Итан хватается за ритм, отбиваемый его каблуками, раскладывает его на ударные и запоминает рисунок. Цепляется за этот стук, чтобы не думать о чем-то, о чем не стоит. Хотя это и чертовски, блядь, сложно.
Ведь Дами уже совсем рядом. Он подходит со спины и оказывается так близко, что Итан чувствует его запах – сложный цитрусовый парфюм, сигареты, пот.
- Позволь, я за тобой поухаживаю?
Только Дамиано умеет так трогать его волосы, что это не чувствуется чем-то неправильным и слишком личным. Он не дергает, не тянет, аккуратно перехватывает пряди и заплетает из всех волос тяжелую толстую косу. А потом… Итана перетряхивает всего, от затылка до кончиков пальцев на ногах. Прикосновение языка короткое, быстрое, совершенно бесстыжее. Прямо по буквам тату. И тут же оно уходит выше, туда, где сердце со стрелой. Раскаленный невесомый поцелуй. У и Итана воздух застревает в легких, а судорожный выдох получается слишком громким. Оглушающим. Первый порыв – поддаться, потянуться навстречу, откинуть голову, приглашая и давая разрешение. Позвоночник горит, словно Дамиано его клеймил своими короткими касаниями, и Итана в долю секунды затапливает возбуждением. Дрожат руки, в животе горячо и холодно одновременно, колени чуть не разъезжаются в стороны и перед глазами пляшут цветные точки.
Да он же… даже толком не тронул. На что будет похоже, если…
Нет. Нет. Никаких если. Итан перехватывает палочки, вжимает тонкий край одной из них в подушечку большого пальца на правой руке. Недостаточно остро, чтобы привести мозги в порядок, к сожалению. Но так получается хотя бы заставить себя дышать. Вдох, раз, два, три, выдох. Вдох.
- Сыграй для меня.
- Что? – Вопрос слетает с губ сам собой, без какого-либо участия мозга.
- Просто ритм. Сможешь удержать для меня ритм, Итан? Как ты думаешь?
Итан думает не о ритме. А о том, что у него кожа соленая от пота, потому что он весь взмок на репетиции. И что у Дамиано на языке так и остался этот вкус. Вкус. Дами. Пот. Ритм. Опасное, страшное сочетание, Итану надо запретить ставить эти слова рядом. Слишком легко представить.
Стук каблуков вытягивает, спасает. Он похож на бит, который Итан подхватывает тут же, заставляя себя дышать на каждый удар. Руки не хотят слушаться, дрожат как после попойки, потом первой вступает бочка. Громко, неправильно, слишком грубо, но Итан тянется за своим привычным якорем. За музыкой. И выныривает на поверхность, чтобы хоть чуть-чуть глотнуть воздуха.
Тело все еще звенит, кожа на спине все еще горит, а в паху все еще… Ладно. Итан сможет, он справится. Подхватывает ритм, ведет уже без бочки, настраивается окончательно. Становится легче.
Дамиано стоит с закрытыми глазами, поглаживая пилон одной рукой и слегка покачиваясь на месте, и улыбается. Делает несколько шагов, подпрыгивает, прокручивается вокруг. Когда Итан окончательно ловит ритм, он распахивает глаза, подмигивает и откидывает волосы с глаз. И с этого момента мир перестает существовать.
То, что Дами не потерял навыков, становится очевидно уже сразу. Он двигается плавно и уверенно, забирается на самый верх шеста, чтобы потом съехать до самого пола. Подтягивается снова за четыре сильных движения руками. Он держится только бедрами, откидываясь далеко назад, только чудом каким-то не падая вниз. И… Блядь. Это все слишком.
Не танец, не акробатика, не выступление. Это занятие любовью с самим собой, на которое зачем-то позвали Итана. Дамиано гладит себя по ногам, по груди и животу. В какой бы позе ни был, как опасно ни раскачивался бы над полом и с каким бы трудом ни удерживал равновесие – он смотрит на Итана. Только на него. Даже когда замирает, стоя на коленях и прижимаясь позвоночником к пилону, чтобы резко рвануть футболку на груди. Тонкая, изношенная ткань послушно рвется, а Итану кажется, что с таким же точно треском рвется все его самообладание и контроль.
Дами почти дрочит себе, прямо так, через шорты. Одной рукой обхватывает шест над головой, другой – проводит между ног. Итан сглатывает, даже со своего места все отлично видя. У Дамиано хер стоит так, что в шортах места почти нет. Это не мешает танцевать, двигаться, но бедрами за шест больше не держится. В какой-то момент Дами забрасывает на пилон ногу, чтобы потом плавно, медленно-медленно съехать вниз, и Итана словно кипятком ошпаривает от его громкого бесстыдного стона. После этого стоны не кончаются. Они затмевают собой все: ударные, шум крови в висках, стук каблуков и скрип пилона.
Когда Дамиано замирает на месте, глядя совершенно поплывшим взглядом, Итан сбивается. Мантра «держи ритм, только держи ритм» уже не помогает. Он проиграет, он сломается первым. Он уже на самом-то деле. И спасает Итана только то, что руки у него заняты палочками, а штаны куда свободней и просторней джинсовых шорт. Он готов признать поражение, он готов бежать. Не успевает. Дами резко дергает пуговицу, потом молнию и ведет руку вниз, делает несколько рваных быстрых движений. И буквально стекает по пилону вниз. Итан задевает тарелку, от чего она оглушающе пронзительно звенит. Палочки в пальцах ломается в щепки.
Тишина ошеломляет. Хотелось бы Итану раствориться в ней, как растворились все звуки, наполнявшие комнату каких-то пять, десять минут назад. Его не должно сейчас здесь быть. Нужно было уйти с Вик и Томасом. Или когда Дами только достал ботинки. Или в любой другой момент.
Итану очень не нравятся сложности. Ему не нравится чувствовать себя уязвимым, ранимым, зависимым. Главная проблема в том, что сейчас этого всего и в помине нет. Он искренне не понимает, почему даже сейчас ему хорошо и комфортно с Дамиано. Даже после всего, что тот устроил.
- Дорогой, не знаешь, как я собираюсь завоевать весь мир, если не могу завоевать одного человека?
Вопрос вышибает у Итана те крохи спокойствия, которые он с огромным трудом успел собрать. У него нет правильного ответ. Да и неправильно нет. Он зачем-то думает о том, что Дамиано завязал ему косу своей резинкой, и из-за этого теперь волосы лезут в глаза. Это совсем-совсем неважно сейчас, это всего лишь резинка, но Итан вдруг приходит в себя.
Сигарета, которую он прикуривает для Дами, ходит ходуном в пальцах, когда Итан придвигает ее к чужим губам. Но следующая, которую он берет уже для себя, почти не дрожит. Маленькая победа, которой стоит гордиться.
У Дамиано красные натертые колени, а на шортах неаккуратное влажное пятно. И Итан не собирается все это рассматривать, какие бы решения он где-то в глубине души ни принял. Он садится на пол, затягивает на себя ноги Дами в устрашающих ботинках и принимается за шнуровку. Двойной бантик, узел, четыре ряда крючков. Занятие безопасное и по-своему медитативное, оно почему-то успокаивает окончательно. И Итан даже подумывает полностью вытащить шнурки, но потом замечает у Дами на щиколотках красные следы, натертые ботинками. Он освобождает сначала одну ногу, потом другую. И напряженно ждет. У Дамиано какие-то сложности со ступнями, и своими, и чужими, но в этот раз он их не прячет. С тихим выдохом шевелит пальцами и подставляет их под ладони Итана.
- Весь мир ты будешь завоевывать таким же способом?
Дамиано громко заразительно смеется и дотягивается до порванной футболки, чтобы вытереть себе живот.
- Думаю, придется придумать что-то другое.
В ответ Итан только кивает. Он аккуратно гладит красные следы на чужих щиколотках и решает, что у мира нет ни единого шанса.
взаимосвязь вижу я
⬍
лупи!