Дамиано.
Лицо Ника в окошке видеосвязи выражает разочарование, и Дамиано действительно не хочется его огорчать, но…
- Нет. Абсолютное нет.– Дамиано брезгливо встряхивает латексными серебристыми штанами и даже передергивается от одной только мысли. – Я доверяю тебе, дорогой, ты знаешь, но придумай что-то другое. Мы это не наденем.
- Где твой авантюризм, Дами? – Николас цокает языком, нахмуривается, но вдруг на его лице расплывается такая широченная улыбка, что она с трудом помещается в камеру. Смотрит он куда-то за Дамиано. – Итан, малыш, ты великолепен! Твои ноги… Покрутись, пожалуйста, хочу увидеть со спины.
Дамиано оборачивается слишком резко, чтобы понять, почему это Ник настолько восторженно стрекочет и цокает языком, и от неожиданности давится воздухом. Штаны еще более отвратительные, чем он себе представлял. Они без каких-либо застежек, слишком тонкие, слишком узкие и слишком латексные, а материал так плотно обтягивает ноги Итана, что кажется, будто на них натянули гигантские гандоны. На заднице все настолько облеплено, что даже ямочки на пояснице можно рассмотреть. Дамиано страшно представить, как это выглядит спереди.
- Николас. Нет. Ты слышишь меня? – Дамиано возвращается к экрану и щелкает перед ним пальцами, привлекая к себе внимание. - В этом невозможно выступать. Итан, будь добр, сними этот кошмар, пока я не посчитал, сколько родинок на твоей заднице.
Виктория, которой, как и Томасу, из латекса досталась только жилетка, тихо посмеивается и выдавливает что-то, подозрительно похожее на «а ты разве еще не посчитал». Посмотрел бы Дамиано на нее, если бы ей предложили впихнуть себя в… это.
- А что не так? – Вопрос Итана на несколько секунд погружает комнату в гробовую тишину, а потом Томас присоединяется к хохоту Вик. – Обычные штаны.
- Мадонна, за что мне это? – Дамиано закатывает глаза, а потом обличающе тычет в Ника на экране. – Найди что-то другое.
Не дав ни единой возможности возразить, Дамиано отключается. Он выдыхает, собираясь с духом, и поворачивается к Итану. Тот убирает волосы в тяжелый пучок, а потом непонимающе хмурится и рассматривает свои ноги, затянутые серебристой резиной. Стоит сказать, что это и правда смотрится… эффектно. Но только потому, что у Итана идеально ровные и длинные ноги, узкие бедра, прекрасная задница и все такое. Ну и потому, что Дамиано не против полюбоваться на его член. Отличный огромный член и… Черт. Не об этом речь.
- Сними это. Пожалуйста.
- Не знаю. – Итан невозмутимо пожимает плечами и косится на ржущих Вик с Томасом. – Не самая странная вещь из тех, что мы носили.
Он переступает ногами на месте, отчего штаны издают отвратительный громкий скрип. Вик утыкается Томасу в плечо и смеется еще громче. Лично Дамиано не видит ничегошеньки смешного.
- Если ты не планируешь завести себе аккаунт на onlyfans и заняться порно-карьерой, тебе придется их снять. – Он правда не понимает, почему должен объяснять Итану настолько очевидные вещи. Итану, который претендует на звание главного интеллектуала группы, на секундочку. – Они скрипят громче, чем звучат все наши инструменты и мой голос вместе взятые. И в них невозможно не то что танцевать или стучать на барабанах. Ты стоишь в них с трудом!
У Итана на лице появляется упрямое выражение лица, которое бывает крайне редко, и обычно оно не сулит ничего хорошего. Если его сейчас закусит из-за чертовых штанов, Дамиано ждут проблемы.
- Нормально я стою. Штаны как штаны. Ты просто вредничаешь.
- Я…что делаю, прости? – От возмущения Дамиано взмахивает руками, совсем позабыв, что так и не бросил латексное уродство, которое предназначалось ему. Из-за этого жест выходит слишком театральным и несколько драматичным, словно он гимнастка с лентой, закатывающая скандал. – Если они тебе так нравятся, можем забрать у Вик одну из жилеток и составить тебе новую милую пижамку. Выйдет достаточно нарядно, чтобы стать юбилейной в твоей коллекции. Какая там, двухсотая по счету?
Итан обиженно поджимает губы. Он любит свои пижамы так же сильно, как Дамиано их ненавидит. Вообще-то кутаться с таким телом в такое количество ткани с безумной прорвой пуговиц – это преступление. Однажды Дамиано сожжет их все, чтобы Итан начал спать голым. Конечно, после того, как сожжет проклятые штаны. Наверняка, они даже гореть будут отвратительно – с едким вонючим дымом и всем таким. Изобретение сатаны, не иначе.
- Я знаю, почему Дамиано злится! – Вик, которая только-только успокоилась и перестала хохотать, громко хлопает, привлекая к себе внимание. Она выглядит довольной до невозможности, и это очень плохой признак. – Он злится, что не может позволить себе эти чудные штаны. Для них нужны такие ноги и такой зад, как у нашего Итана.
Пораженный до глубины души таким предательством Дамианао долго не думает – швыряет латексной тряпкой прямо в Вик. Но он промахивается, и не везет, как всегда, Томасу. Впрочем, тот не выглядит хоть сколько-то задетым и оскорбленным, просто меланхолично рассматривает ткань и трет ее пальцами, отчего, естественно, снова раздается отвратительный звук.
- Бессердечная сучка. – Дамиано тычет в Вик средним пальцем, а потом прижимает руку к груди, показывая, как больно его ранили ее жестокие слова. – Думал, в нашей группе мы не шеймим за неидеальные формы.
Виктория снова начинает смеяться. Ужасная, ужасная женщина. Дамиано хочет бросить в нее что-нибудь еще, но тут все его внимание привлекает Итан.
- Думал, в нашей группе мы не шеймим за одежду. – Его серьезный тон сразу отбивает любое желание дурачиться. Ну нравится человеку латекс, да и хрен с ним. Прямо сейчас Дамиано готов позвонить Нику и согласиться выступать в ужасных штанах хоть каждый день до следующего Евровидения.
Однажды Дамиано научится держать языка за зубами, хотя бы в тех случаях, когда это связано с Итаном и бесконечным списком его комплексов. И он смирится с этими штанами, просто… да, будет игнорировать их существование. Нужно всего-то не опускать взгляд ниже пояса, туда, где латекс угрожающе натянулся, облепив каждую складочку на чудесном, замечательном члене Итана. Легко.
- Ты прав. – Дамиано улыбается мягкой извиняющей улыбкой. И очень-очень старается смотреть Итану только в глаза. Не ниже.- Конечно, ты можешь носить совершенно все, что…
- Ты очень красивый. И тебе бы тоже пошли такие штаны.
Он опять это делает! Дамиано взмахивает руками и некоторое время только и может, что открывать и закрывать рот. Никогда, никогда он не привыкнет к обезоруживающе честным комплиментам Итана. И из-за них прямо сейчас Дамиано чувствует себя еще более виноватым: каким бы сомнительным ни был выбор их стилиста, это всего-то одежда. И раз уж Итану нравится… Дамиано успевает мысленно осыпать голову пеплом и поймать три микроинфаркта, прежде чем замечает, как у Итана подрагивают уголки губ. Это движение невесомое, неуловимое. Но, если проводить вместе столько времени, если знать друг друга так хорошо, если знать, куда смотреть, то все очевидно. Желание звонить Нику и оптом закупать латекс мгновенно пропадает.
- Вы оба – ужасные люди. Ты, - Дамиано указывает на Итана, а потом на Викторию, - и ты. Томас, дорогой, будь любезен, объясни Итану, почему ему нужно снять эти штаны и почему мы не можем в них выступать.
Томас сонно моргает и всем своим видом показывает, что его вообще все это не касается. Но он хороший и любит Дамиано, поэтому тяжело вздыхает и все-таки говорит.
- Чувак, ты же знаешь, я искренне считаю тебя супер-горячим. Но в этих штанах я вижу твой хер отчетливей, чем гриф гитары, когда я держу ее в руках. Так что просто… надень что-то другое. Пожалуйста.
Этого становится достаточно, чтобы только успокоившаяся Вик снова засмеялась. Но теперь она хохочет до слез, всхлипывая и утирая глаза. Пытается перевести дух, но потом снова смотрит на Итана или Дамиано, и истерика возвращается. С ней такое случается, да. И прямо сейчас Дамиано считает, что Вик это заслуживает. Пусть помучается.
- Томас, тебе разве не нужно… - Итан негромко покашливает и деликатно указывает на Викторию и ее безуспешные попытки успокоиться, – что-нибудь с этим сделать?
Однажды Томас их бросит. Найдет группу приятных адекватных людей, которые не будут носить латексные штаны, смеяться до икоты и втягивать его в неинтересные разборки. Но пока этого не случилось, так что он молча подхватывает Вик, которая жестами показывает, что она в порядке, но все еще продолжает смеяться, и уводит ее из комнаты. Боже храни Томаса.
Итан.
Итан никогда не привыкнет к этому щекотному ощущению внутри, когда они с Дамиано остаются наедине. Где-то между солнечным сплетением и пупком становится одновременно слишком горячо и холодно. Словно в горячий кофе одновременно плеснули газировки и положили шарик мороженного. Каждый раз сердце сразу начинает стучать в другом ритме, и весь мир кажется немного ярче, чем обычно. Это… приятно.
Все последние недели Итан ловит себя на мысли, что это не по-настоящему. Что это сон или фантазия, или лихорадочный бред, или просто съехавшие от слишком резких перемен в жизни мозги. Но стоит подобным сомнениям снова засесть в голове, как происходит что-то, напоминающее о реальности. Итан рассматривает себя в зеркале, пытаясь понять, что на самом деле не так с латексом, и отчетливо чувствует на себе взгляд Дамиано. Этот взгляд жжет между лопаток, пускает целую толпу мурашек, которые разбегаются по всему телу, и напоминает, что это действительно происходит.
Дамиано почти сразу подходит ближе, прижимается сзади, устраивая подборок у Итана на плече и переплетая пальцы замком у него на животе. Они смотрят друг на друга через зеркало и словно настраиваются на одну волну, синхронизируются. Это схоже с тем, как играя вчетвером, группа превращается в единый слаженный механизм, который не может работать без какой-то из деталей. Только вдвоем все куда острее, ярче, интимнее.
- Когда ты стал таким бесстыдником, м?
- Не понимаю, о чем ты. – Итан говорит максимально спокойно, сдержано и почти искренне.
- Все ты понимаешь. Все ты прекрасно понимаешь.
От шепота Дамиано и от его провокационной кривоватой улыбки у Итана слабеют колени, а щекам сразу становится жарко. Но он знает, что выражение его лица остается непроницаемым и спокойным. Спасибо долгим годам тренировок.
- Думаю, тебе стоит объяснить. Чтобы я лучше понял.
Когда Дамиано трется подбородком сначала о плечо Итана, потом об его шею, кожа словно вспыхивает. От щетины останется легкое красноватое раздражение, и через час-другой от него не будет и тени. Но Итан мечтает, чтобы оно не сходило вовсе, а оставалось несмываемыми следами на дни, недели. Навсегда. Однажды он так и сказал Дамиано. Смутился, зажался, конечно, пожалел, что вообще открыл рот. Но Дамиано не только заставил повторить это вслух, но и услышал, по-настоящему услышал. И после этого оставил столько следов на внутренней стороне бедер Итана, что он недели три после ходил только в мягких широких штанах. Настоящие ссадины от щетины, укусы и густо-фиолетовые засосы горели огнем и напоминали о себе при каждом малейшем движении.
В этом весь Дамиано: он не дает Итану стыдиться себя и своих даже самых грязных желаний, вытаскивая их на поверхность и раз за разом доказывая, что нет в них ничего страшного и отвратительного.
- Признайся, что тебе нравится не этот ужас. – Дамиано проводит одним пальцем по самому верху брюк, почти не дотрагиваясь до кожи. – А то, насколько порочно ты в них выглядишь.
Итану, если честно, плевать на штаны. Он далеко не всегда понимает Дамиано и его реакции, еще реже – его шутки и шутки остальных, особенно если это касается внешнего вида. Его не обижают подколки, совсем, и он уже привык к смеху Вик, когда она рассматривает очередные фото, где штаны Итана выглядят откровенно тесными в паху. Но сегодня за всей показательной драмой Дамиано он успел рассмотреть его вспыхнувший интерес, жадность и даже капельку злости. Не на Итана, нет. На всех, кто Итана таким увидит. Так что… Если Итан и решил слегка подразнить Дамиано, то только самую капельку.
- Признаюсь. Если ты признаешься, что считаешь их… сексуальными.
На последнем слове Итан запинается. Он все еще не всегда готов говорить о многом вслух, но реакция Дамиано – лучшая мотивация переступать через себя. Это касается не только грязных разговорчиков или секса. Это касается всего. Комплименты, возражения, если что-то не нравится, и даже банальные шутки на интервью – Дамиано каждый раз искренне гордится, если Итан решается на что-то подобное. Так что оно того стоит.
Сейчас наградой за откровенность становится в секунды потемневший взгляд, который скользит по всему отражению Итану, буквально лапая его с ног до головы.
- Даже не знаю. - Дамиано снова трется подбородком о плечо, чтобы тут же пройтись языком по горящему следу, и посылает Итану в зеркало широкую многообещающую улыбку. – Нет, все еще отвратительные.
- Но?
Руки Дамиано скользят сначала по бокам Итана, совсем невесомо и слишком быстро, а потом ложатся на бедра. Через латекс прикосновения ощущаются очень странно, он словно притупляет и скрадывает их, но и обостряет. Скрип ткани и правда раздражающий, но сейчас он только добавляет остроты. Итан делает буквально полшага назад, чтобы прижаться к Дамиано еще ближе.
- Никаких но. Отвратительные. Ужасные. – Итан втягивает воздух сквозь зубы, когда ладонь Дамиано по-хозяйски сжимает его член прямо через латекс. – Омерзительные штаны.
- Все еще думаю, что будет какое-то «но». – Голос Итана сбивается.
Дамиано несколько раз сжимает-разжимает ладонь, потом ведет руку ниже и заводит пальцы дальше. И Итан знает, что он может немного, совсем чуть-чуть податься вперед, чтобы Дамиано скользнул рукой туда, ближе к дырке, нажал через тонкий латекс, не давая ни капли облегчения, только намекая и раздразнивая. Они трахались этой ночью, и Итан весь вспыхивает от мысли о том, что он все еще растянут, что Дамиано может отыметь его прямо тут, у зеркала, толком не снимая чертовы штаны.
Наверное, весь контроль слетает с Итана, все эмоции мелькают на его лице, потому что Дамиано хрипло довольно смеется и сдвигает руку ниже. Недостаточно низко.
- Мне нравится ход твоих мыслей, дорогой.
Ладони Дамиано трогают так правильно, так уверенно и нагло, что у Итана голова идет кругом. Ему моментально становится жарко, а штаны, которые, возможно, действительно чуть-чуть тесноваты, превращаются в пытку. Они не дают толком почувствовать прикосновений, и двигаться в них правда тяжело, а температура тела подскакивает градусов до сорока. И… да. Итан их тоже уже немножечко ненавидит.
У Дамиано тяжелое шумное дыхание. Он целует Итану плечи, скользит губами и языком по позвонкам, оставляет влажные следы, от которых хочется скулить и требовать еще и еще. И его чертовы руки… Они так и не касаются кожи, гладят через латекс между бедер, ласкают яйца. Когда Дамиано с силой проводит по заднице, между ягодиц, ничего не получается: материал слишком скользкий. Даже надавить толком не выходит. И Итан не справляется больше. Он боится, что прямо сейчас просто взорвется.
Может, он говорит что-то или стонет, или Дамиано умеет читать его мысли или чувствует. Но он понимает. Отстраняется и снова смотрит через зеркало. У него улыбка сейчас больше похожа на оскал, и у Итана от этого низ живота скручивает горячей долгой судорогой. Дамиано выглядит так, словно терпения у него совсем не осталось.
- Должен признать, что твоя задница в них хороша. – Смешок у Дамиано выходит нервным, нетерпеливым. – Но как насчет попытаться их снять? Надеюсь, они не намертво к тебе прилипли.
Итан тоже надеется. Очень, очень надеется. Они с Дамиано путаются руками, мешают друг другу, потому что ждать больше невозможно. И проклятый латекс, словно в отместку за всю критику, отказывается сниматься. Он липнет к влажной коже, и стягивать его приходится буквально по миллиметру. Дамиано одновременно и ругается, и смеется, и целует Итана в те места, куда попадает. Ухо, плечо, шея, щека. И в какой-то момент Итан притягивает Дамиано к себе, увлекая в нормальный поцелуй. И только после этого дело со штанами идет на лад. Итан сдергивает их резким движением почти до низа бедер, шипя сквозь зубы, потому что латекс совсем не ласково проезжается по возбужденному члену. С помощью Дамиано получается приспустить их еще немного – но, только так, чтобы слегка развести ноги, не больше.
Когда Итан понимает, что оказался стреноженным, он беспомощно стонет. Кровь от возбуждения просто вскипает, и он делает два коротких слепых шага, пока не вытягивает перед собой правую руку и не упирается ею в зеркало.
- Не вздумай двигаться, слышишь? Так и стой. – Дамиано судорожно стаскивает с себя майку одной рукой, потом расстегивает свои брюки, а второй он постоянно трогает Итана – за живот, за член, проводит по взмокшей спине.
Этого всего мало, этого очень мало. Но Итан послушно кивает, отчего державшийся все это время каким-то чудом пучок распускается, а волосы тяжелой волной рассыпаются по спине и плечам, лезут в глаза. И так жарко, и так дышать нечем, а теперь становится просто невыносимо.
Дамиано сказал не двигаться. И что-то внутри Итана сладко ноет от одной только мысли, что надо быть послушным, надо делать, что тебе сказали. Поэтому… Да, он не будет двигаться. Он будет так стоять. Но чтобы хоть как-то убрать волосы с лица, Итан трясет головой, хотя становится только хуже. Но, конечно, Дамиано замечает. Он всегда замечает, если что-то нет так, будь то неуверенность в английском на пресс-конференции или слишком душная студия. И сейчас не исключение. Он аккуратно собирает волосы Итана вместе, слегка переплетая, чтобы не лезли в глаза и рот, и не было так жарко. Сразу становится легче.
- Спасибо.
И именно в этот момент Дамиано прижимается сзади. Он трется о задницу Итана крепко стоящим членом. И снова безотрывно смотрит через зеркало таким взглядом, что воздух в легкие перестает поступать.
- Все, что угодно, для тебя.
- Поаккуратней с такими фразами. – Все дело в выматывающем возбуждении, в заботе Дамиано, в его неприкрытом желании. Только поэтому Итан не успевает себя остановить и говорит сейчас такие глупости. Обычно что-то подобное он вслух не ляпает. - Я же могу запомнить.
- Эй. Еще чуть-чуть и я решу, что ты пытаешься стащить мой сиятельный образ. Ехидство, все эти фото топлес, провокации, невероятная красота и артистизм. – Дамиано с громким хлопком шлепает Итана по ягодице, совсем не больно, но он все равно от неожиданности ойкает. – Купи себе свою личность, милый. Двух див эта группа не выдержит.
- Можно, мы потом это обсудим?
Дамиано издевательски медленно проводит ладонями Итану по всей спине, оглаживая и слегка разминая напряженные мышцы, потом левую руку заводит вперед, щекотно проводя ею по животу. Правую - кладет на поясницу.
- Можно. А теперь посмотри на себя.– Голос Домиано срывается, он тихо стонет, но продолжает говорить. – И продолжай смотреть все время, пока я буду тебя трахать. Хотя не думаю, что мы оба долго продержимся.
И Итан снова слушается. Он слушается, а потом бесконечно долго слушает поток сбивчивых слов Дамиано. О том, какой Итан красивый. И какой он весь мокрый, потому что, конечно, в чертовом латексе кожа потеет. Про то, что даже дырка влажная, и, Дамиано спорить готов, что вся задница Итана сейчас на вкус как резина.
На зеркале от ладони остается мутный след. Итан честно старается смотреть, не закрывать глаза ни на секунду, но когда Дамиано сплевывает себе на пальцы и несколько раз толкается ими внутрь дырки, все приказы и обещания вылетают из головы. Удовольствие яркое, почти болезненное, и ему совсем недостаточно. Итан прогибается, пытаясь развести ноги шире, но штаны не дают. Он почти теряет равновесие и выставляет вторую руку, чтобы найти упор в зеркале. И ловит в отражении совершенно безумный взгляд Дамиано. У него над губой бисеринки пота, на лбу влажные волосы, а грудь от загнанного дыхания ходит ходуном.
- Черт. Детка, нам же завтра играть почти полный концерт. У нас тут даже смазки нет.
- Плевать. Значит, весь концерт я буду играть и вспоминать, как ты меня трахнул. – И так и будет, черт, именно так и будет. Итан знает это точно. И он совсем, совсем не против. – Давай. Не могу больше.
И вот в такие моменты Дамиано редко спорит. Он снова сплевывает на пальцы, потом – прямо на дырку. Итан чувствует влагу, чувствует аккуратные движения, размазывающие слюну. И с трудом удерживается на ногах, когда Дамиано медленно, по миллиметру входит в него своим членом. Да, смазка не помешала бы, но… Итан однажды наберется смелости и признается, что вот так, когда только они, когда больше ничего лишнего, - это здорово. Хотя и слишком остро, и почти дискомфортно, и напоминает о себе некоторое время, но именно тогда это правильней всего.
Горячая волна удовольствия прокатывается по позвоночнику, доходит до самого копчика и рассыпается колючими искрами, когда Дамиано набирает темп. Быстро двигает бедрами под влажные шлепки кожи о кожи. Он заводит руку Итану под живот, обхватывает болезненно крепкий, текущий член пальцами. Дрочит в рваном ритме, так и продолжая нашептывать пошлости вперемешку с комплиментами и похвалами. Итан честно пытается держать глаза открытыми, но отражение в зеркале смазанное, нечеткое. Пот застилает Итану глаза, но он все равно упрямо смотрит.
Дамиано наваливается сверху, срывается в совсем бешенный темп. У Итана перед глазами все плывет от кайфа, каждая клеточка в теле горит от удовольствия, и он чувствует, что все, что уже вот-вот. Хрипло, слишком громко стонет, не может больше сдерживаться, и сжимается, стискивает член Домиано внутри себя изо всех сил. И слышит громкий сорванный стон в ответ вперемешку с матом. Когда Итана накрывает тяжелым оргазмом, он все-таки не сдерживается и закрывает глаза. Все, что удерживает его в реальности, - это тепло Дамиано и оглушительно громкий стук его сердца.
Зеркало безжалостно показывает, какие они оба мокрые, грязные и растрепанные. Теперь Итан чувствует себя нелепо в приспущенных блестящих штанах. Но с Дамиано прижимает его к себе крепко-крепко, оплетая руками и всем собой. Чтобы ни миллиметра воздуха между ними не осталось. Он глубоко втягивает их общий запах, а потом неожиданно серьезно смотрит на Итана, все так же через зеркало.
- Если для тебя что-то станет слишком, ты скажешь мне?
Итан не смог бы объяснить словами, что Дамиано имеет в виду, но он прекрасно понимает вопрос.
- Конечно.
- В группе. В туре. В нас. Ладно?
- Я обещаю.
И Дамиано расплывается в улыбке и снова становится собой. Искристым, игривым и драматичным. Он выпускает Итана из своих объятий, присаживается на корточки и быстро кусает его за задницу. А потом, ругаясь последними словами, принимается стаскивать явно не подлежащие дальнейшему использованию штаны, в красках расписывая, какую зверскую казнь он для них придумал. Но Итана это не обманывает. Ведь он прекрасно знает, что Дамиано с этого момент считает латекс очень даже сексуальным, и однажды ему придется это признать.
взаимосвязь вижу я
Сан-Ремо
Томасу ответил, Джорджии ответил, а Этану не ответил.
и, ээээ, бабушкой, которая не давала в куклы играть?⬍
