Из Башни Золотого Карпа пришло два письма.
В одном, скрепленном печатью ордена Ланьлин Цзинь, Цзинь-цзунчжу известный как Цзинь Жулань и прочая многословно и витиевато приглашал главу ордена Юньмэн Цзян разделить ночную охоту, укрепляя тем самым связи между двумя орденами.
Во втором, значительно более коротком и резком, подписанном Цзинь Лином без титулов и к легкому мстительному удовлетворению Цзян Чэна без вежливого имени, говорилось проще и откровеннее: «Мне нужна помощь», - писал Цзинь Лин, - «мы не справляемся».
Цзян Чэн отнесся к просьбе племянника серьезно. Цзинь Лин занимал свой пост уже несколько сезонов и до сих пор не просил его о помощи, разве только о совете и то наедине, когда никто не мог их услышать. Они даже не встречались почти, стараясь не давать повода для пересудов. Пересудов хватало и без повода.
Кроме того, орден Цзинь переживал не лучшие времена. Многие воины, не связанные с Цзинь ничем кроме желания денег и славы покинули его, считая, что юный глава не сумеет справиться с управлением огромным орденом. Некоторые даже имели сначала наглость – или глупость - предложить свой меч Юньмэн Цзян, а потом несчастье познакомиться с нравом его главы.
На совместные охоты Цзян Чэн почти всегда брал с собой несколько человек из юных адептов, подающих особенные надежды – для того, чтобы с одной стороны дать им возможность проявить себя на настоящей охоте и научить не робеть в присутствии членов других орденов, в том числе и высокопоставленных, а с другой, чтобы напомнить остальным, что у ордена Цзян не только славное настоящее, но и славное будущее. На этот раз с ним пошли только взрослые давно испытанные в битвах заклинатели.
Цзинь Лин понял это и заметно просветлел лицом еще до того, как Цзян Чэн приблизился достаточно, чтобы хотя бы поздороваться.
После обязательных приветствий он отвел племянника в сторону и уже напрямую спросил:
- Что произошло?
- Это яо, - поморщился Цзинь Лин. – Они мне стоили уже пятерых убитыми и десятка ранеными.
- Ты сам видел?
- Нет, - в интонациях Цзинь Лина читалось явное сожаление. – Только разговаривал с участниками предыдущей вылазки. Это лозы, но никто пока не обнаружил главную.
- Найдем, - уверенно сказал Цзян Чэн.
Как же он костерил себя полдня спустя за эту дурацкую уверенность!
Он же знал, нельзя загадывать на будущее, тем более нельзя расписываться в успехе до того, как его достигнешь. Иначе это кончится… так. Цзинь Лин рассказал ему все что узнал от своих людей, не скрывая, но это все равно никак не подготовило Цзян Чэна к реальности. Лозы – искаженные, достаточно крупные чтобы обхватить и удерживать человека – стояли сплошной стеной, за которую у союзного отряда Цзинь и Цзян пробиться все еще не получалось.
Они отступали отдохнуть и подумать уже дважды, но какую бы тактику они не пытались применить, все попытки разбивались о количество лоз.
- Я начинаю думать, что двух орденов недостаточно, - пожаловался Цзинь Лин, с трудом переводя дыхание.
Цзян Чэн в глубине души готов был согласиться, но гордость не позволяла признать это вслух. Да и у кого просить помощи? Он скорее бы сожрал собственную ленту из волос, чем позвал Гусу Лань. А просить тех, кто не может хотя бы сравниться по силе – унизительно.
- Откуда оно вообще взялось?
- Там болото, - махнул рукой Цзинь Лин. – Очень коварное. Мы, кажется, недооценили, сколько людей оно забрало.
Цзинь Лин не пробыл на своем посту и года, и за то, что к хищному болоту ни разу не приходили заклинатели точно был не в ответе. Но если что-то пойдет не так, обязательно окажется виноват. Наследуя орден, наследуешь не только славу и власть, но и ошибки предшественников.
- Попробуем еще, - сказал Цзян Чэн. - Ближе всего к цели мы были, когда подняли лучников в воздух. Стоит повторить.
Эта попытка была лучше, чем все предыдущие.
Не только потому, что поливающие цель стрелами лучники оттягивали на себя значительную долю внимания твари. Цзян Чэну в принципе было гораздо спокойнее, когда Цзинь Лин, в полной мере унаследовавший талант отца к стрельбе и возглавивший летучий отряд, находился вне досягаемости твари. Ему не приходилось разрываться между Цзинь Лином и полем боя, и когда он смог полностью отдаться сражению, дела пошли лучше.
До сих пор он не мог позволить себе использовать в полную силу Цзыдянь: на расстояние взмаха к нему не могли приблизиться, не рискуя получить удар и союзники тоже, а брешь моментально заполоняли новые лозы. Цзян Чэн пробовал пройти вглубь несколько раз и каждый раз оказывался отрезан от остальных и потому бросил эту затею. Поддержка с воздуха оказалась тем недостающим звеном: лучники успешно прорежали стену из лоз, достаточно для того, чтобы заклинатели могли двигаться за Цзян Чэном вглубь.
Дело шло уже к сумеркам, когда они достигли центра. Огромная бесформенная тварь, созданная из болотной травы, лиан и тел утопленников устроила себе логово посреди затененной поляны у самой границы болот, вокруг нее на чжан не росла даже трава и Цзян Чэн, вырвавшись из кольца лоз, длинным прыжком кинулся прямо к ней, не желая терять преимущество скорости. Лозы бессильно потянулись за ним, одна выдернула ножны, другая скользнула по сапогу… третья все же захлестнула бедро чуть выше колена, но остановить уже не смогла. Цзян Чэну хватило сил, чтобы преодолеть небольшой разрыв и вогнать Санду в саму сердцевину болотной твари, не обращая внимания на лозу, сдавившую бедро так сильно, что что-то щелкнуло, и на брызнувшую в лицо зловонную кровь. Он повернул клинок и резко повел вверх, стараясь причинить как можно больший ущерб и чудовище, издав последний крик осело на землю как-то странно, сложившись вовнутрь, и Цзян Чэн не удержавшись, упал вперед следом.
Цзинь Лин уже много раз за сегодня пожалел, что позвал на помощь одного только Цзян Чэна. Нужно было поступиться гордостью и созвать все великие ордена, потому что пока он лелеял свою гордость, они только теряли время. Он даже не сразу поверил в то, что объединенному отряду с Цзян Чэном на острие атаки все-таки удалось прорвать оборону лоз.
Дядя первым вырвался на открытое пространство и не теряя времени кинулся к твари, и Цзинь Лин выпустил веером несколько стрел, сбивая метнувшиеся за ним лозы. Каждая стрела преследовала свою цель. Каждая стрела нашла свою цель.
Рядом с ним тоже стреляли, защищая атакующих, но лоз было больше – одна из них вцепилась Цзян Чэну в ногу, и Цзинь Лин кинул на тетиву новую стрелу, чтобы освободить его, но Цзян Чэна ничего уже не могло остановить, он широко замахнувшись, недрогнувшей рукой вонзил сиящий фиолетовым Санду в уязвимое место твари, а потом резко рванул меч вверх, разрубая ее пополам.
И все кончилось.
Лозы, до сих пор атакующие заклинателей опали на землю – теперь безопасные, бурые от энергии обиды, красные от крови, черные от сока. И это было правильно. Неправильным было то, что у Цзян Чэна стоящего прямо над упавшей тварью неловко подогнулась нога и он полетел на землю следом прямо в грязь и останки чудовища.
- Цзюцзю!
Цзинь Лин резко бросил Суйхуа вниз и ловко соскочил, когда до земли оставался буквально цунь. Болотистая мягкая почва пружинила под сапогами. Он опрометью кинулся к Цзян Чэну, но тот уже поднимался сам.
Сначала Цзинь Лину показалось что все нормально. Дядя, оперевшись на руки, подставил не пострадавшую ногу и без видимых усилий поднялся. Однако, когда он попытался опереться на вторую, что-то произошло. Цзинь Лина не напугало бы, если бы его лицо исказила боль, это было бы понятно, но на лице Цзян Чэна было написано только безграничное удивление. Он, слегка наклонившись, руками подхватил непослушную ногу под колено и поставил ее в правильное положение, но едва попытался перенести часть веса на нее, как снова едва не упал.
Цзинь Лин тут же оказался рядом и подхватил его под локоть. Теперь он стол достаточно близко чтобы оценить и внезапную бледность дяди, и крупные капли пота, выступившие на лбу и шее.
- Что с тобой? – заволновался он. – Может сядешь?
- Я тогда не встану, - Цзян Чэн звучал напряженно, но не зло и даже не раздраженно.
- Дай мне посмотреть на твою ногу, - потребовал Цзинь Лин.
- И давно ты стал целителем?
- Цзюцзю…
- Я уже пятнадцать лет твой цзюцзю, - Цзян Чэн жестом подозвал своих людей. – Мне нужно домой.
- Подожди, - Цзинь Лин тоже обернулся к своему отряду. – Отправляйтесь в Башню Золотого Карпа. Я провожу Цзян-цзунчжу до Пристани Лотоса.
- Нет, - резко оборвал Цзян Чэн.
- Это самое меньшее что может сделать этот глава, чтобы выразить свою благодарность, - недрогнувшим голосом сообщил Цзинь Лин.
Он знал, что это сработает и был вознагражден короткой улыбкой. Цзян Чэну всегда нравилось, когда он демонстрировал свою компетентность, если сделать все правильно, от него можно было добиться чего угодно.
Когда золотые одежды Цзинь исчезли из виду, Цзян Чэн вздохнул с облегчением и взялся за плечо Цзинь Лина и ощутимо облокотился на него. Цзинь Лин тут же подставил плечо и всем телом ощутил, что дядя вздрагивает от боли и чересчур часто дышит.
- Ты не сможешь лететь, - сказал он.
- У меня есть выбор?
Цзян Чэн в подтверждение своих слов вытащил Санду и утвердил его на воздухе, и тут же столкнулся с тем, что для того чтобы на него встать нужно хотя бы на мгновение перенести вес на пострадавшую ногу. Она не держала его вообще.
- Помоги мне.
Цзинь Лин закатил глаза, но послушался, по опыту зная, что пока дядя не исчерпает все остальные возможности, уговаривать его бесполезно. С меча он едва не упал, стоило только поднять его в воздух на цунь: удерживать равновесие в полете с только одной рабочей ногой было невозможно. Цзян Чэн мог бы конечно попытаться воплотить девиз своего ордена и сейчас, но смотреть на это было просто больно. Тем более, что выглядел он все хуже и хуже.
- Цзян-цзунчжу, - осторожно вмешался один из его адептов. – Цзинь-цзунчжу прав, мы не сможем лететь.
- Молчать, - рявкнул Цзян Чэн без особого впрочем запала. – Возвращайтесь в Пристань. Кто-то один – в ближайшую деревню за лошадьми.
- Ты не сможешь ехать верхом, - вмешался Цзинь Лин. – И ни одна повозка сюда не проедет.
- И что ты предлагаешь, - Цзян Чэн кинул на него раздраженный взгляд, но опираться не перестал. – Лечь здесь и сдохнуть?
- Я могу помочь.
- Не смей.
- Я правда…
- Нет.
Цзян Чэн даже слегка оттолкнул племянника в сторону, стараясь подтвердить свои слова, но пошатнулся и наверняка бы упал, если бы Цзинь Лин не обхватил его за пояс. Это живо напомнило Цзинь Лину то, как дядя отталкивал его в храме Гуаньинь, и он разозлился. В конце концов, он уже не тот мальчик. Он глава своего ордена в конце концов, и он справляется и может хотя бы раз послужить по-настоящему опорой для своего дяди. Что бы дядя об этом не думал. Особенно теперь, когда он едва на ногах держится.
- Держись, - предупредил он, и не дав возразить поднял его на руки.
Цзян Чэн вскрикнул от боли и его пальцы сжались на плече Цзинь Лина гораздо сильнее, чем следовало. Он и сам едва не закричал, но от боли, а от страха, потому что почувствовал рукой как ненормально подвижна пострадавшая нога, и что она кажется гнется так, как не должна.
Цзн Чэн крепко сжав побелевшие губы прижался лбом к его плечу. Цзинь Лин тоже ощущал неправильность происходящего: столько раз дядя носил его вот так на руках, с самого раннего детства, когда он был совсем мал, когда он засыпал не в кровати, когда он был расстроен и напуган или болен. То что они поменялись сейчас местами было так странно.
- Ладно, - через силу сказал Цзян Чэн. – Будем считать, что ты меня убедил.
Цзинь Лин не без опасения ступил на Суйхуа и, сознавая, что не должен приказывать никому из Юньмэн Цзян все же сказал:
- Летите вперед. Предупредите целителей.
Когда до Пристани Лотоса оставалась треть пути Цзян Чэн все-таки потерял сознание.
Нога оказалась сломанной в двух местах. Когда Цзинь Лин донес дядю до лазарета, то хотел вообще-то остаться с ним, но ему стало плохо едва на Цзян Чэне разврезали штанину: нога была иссиня-черной от гигантского кровоподтека и заметно короче здоровой. Его тогда выпроводили из павильона, сославшись на то, что Цзян-цзунчжу снимет голову с каждого из них, если его племянник упадет в обморок и разобьет себе голову.
Цзян-цзунчжу, впрочем, и так готов был снять голову с каждого когда очнулся наутро и услышал что ему предстоит провести в постели несколько недель. Цинь Лин был готов к тому, что и с него захотят снять голову за самоуправство, но Цзян Чэн сказал только одно:
- Когда ты стал таким сильным, паршивец?
- Лань Сычжуй научил меня стоять на руках, - мрачно ответил Цзинь Лин, а дядя почему-то смеялся так, что забыл, что хотел ругаться.
Через две недели Цзян Чэн встал на ноги, игнорируя ругань целителей. Через месяц уже мог стоять на мече и собирался возвращаться к тренировкам: нога срослась, но все еще плохо его слушалась. За пределы Пристани Лотоса он выходил с изящной тростью, которая жутко его раздражала, но по общему мнению придавала ему вид еще более строгий и угрожающий, чем обычно.
Через полтора месяца – собирался Совет в Цинхэ.
Цзинь Лин знал, что дядя прибудет. Они поругались из-за этого три раза за последние две недели, а на днях Цзян Чэн даже выгнал его из Пристани Лотоса, когда он заикнулся о том, что собирается его сопровождать. Именно поэтому он прибыл так рано и именно поэтому все утро не находил себе места, дожидаясь делегации от Цзян.
Не Хуайсан стоял у входа в свою цитадель, приветствуя гостей, его люди провожали всех вовнутрь, в залу для празднества. Цзинь Лин уже успел туда заглянуть тоже и заметил, что в этот раз убранство было необычным: вместо циновок у каждого стола оказались невысокие стулья. Помаявшись немного внутри и послушав общее возмущение мебелью, он выбрался обратно на улицу. Не Хуайсан, воспользовавшись мгновением тишины сказал ему:
- Мне передали, что орден Цзян уже миновал перевал.
- Вы поэтому поставили стулья? – зачем-то спросил очевидное Цзинь Лин, но Не Хуайсан прикрылся веером, пряча улыбку.
- Я не понимаю о чем вы, Цзинь-Цзунчжу. Мой распорядитель сказал, что это сейчас популярно.
Наконец на дороге появились закрытые повозки, окрашенные в цвета Юньмэн Цзян и Цзинь Лин счел за лучшее исчезнуть. Дядя ненавидел так путешествовать. Если учесть, что он был вынужден, то ненависть можно сразу удвоить, а то и утроить. Попадаться ему на глаза теперь не хотелось.
В зале было шумно. Цзинь Лин молча и как ему казалось незаметно вернулся за свой столик, но тут же стал объектом всеобщего внимания.
- Цзинь-цзунчжу, позвольте спросить, будет ли на Совете Санду Шэншоу?
- Говорят, что он был тяжело ранен.
- Я слышал что он до сих пор не может встать с постели.
- На самом деле его давно не видели. Возможно в Юньмэн Цзян произошло что-то… более страшное.
- На что вы намекаете?
- Всего лишь делюсь наблюдениями.
Цзинь Лин скрипнул зубами и напомнил себе, что дядя не одобрит, если он устроит ссору или еще лучше – драку прямо здесь.
- Для ордена Цзян будет большой трагедией, если его глава останется калекой.
- Да уж, с его-то характером!
А почему Цзинь Лина собственно должно волновать, что дядя не одобрит? Он теперь взрослый человек, по крайней мере официально.
Его размышления прервал громкий щелчок Цзыдяня. Цзян Чэн стоял в дверях, привычно хмурый и привычно собранный. Одна его рука лежала на изящной резной трости, а вокруг второй привычно обвивался искрящейся змеей Цзядянь.
- Вы прекратили? – поинтересовался он. – Или я узнаю о себе еще что-то новое?
- Приветствую главу Цзян, - с плохо скрываемым торжеством сказал Цзинь Лин.
Цзян Чэн кивнул ему и с прямой спиной отправился к своему месту, четко отбивая тростью каждый шаг. О каменные полы Нечистой Юдоли она звенела чисто и немного угрожающе. Он даже не хромал почти. Цзян Чэн сел, вытянув вперед ногу и небрежно облокотился на спинку стула. Выглядел он при этом так, будто сломал ногу специально для такого случая, а трость взял чисто ради дополнения к образу.
Не Хуайсан, вошедший последним с удовольствием осмотрел обескураженных гостей и дал знал ударить в гонг.
Вот теперь можно и начинать.
Но, да, добыть удалось меньше, чем хотелось бы 
и пусть никто не уйдет не поглаженным!
