- Глава клана Цзян, ваш визит - большая честь для меня.
- Ещё раз благодарю за приглашение. И приношу извинения, что смог откликнуться на него так нескоро.
- О, не нужно, - Не Хуайсан улыбнулся. - Что такое время? Важны сами дела.
Цзян Чэн поспорил бы с этим. Но он лишь кивнул в ответ.
Это был его первый визит в Цинхэ после гибели Не Минцзюэ. Внезапно приняв должность, Не Хуайсан вскоре разослал главам всех великих орденов приглашения к визиту, но и для Гусу Лань, и для Ланьлин Цзинь эти приглашения были всего лишь формальностью; лишившись своего побратима, разве могли Лань Сичэнь и Цзинь Гуанъяо оставить его младшего брата без поддержки? Гуанъяо, конечно, не был главой ордена - но выступил здесь от его имени. Кто рискнул бы упрекнуть верховного заклинателя в том, что нам ним довлеет тысяча дел и одно из них он передал в другие руки?
Так или иначе, орден Цзян оставался единственным, кто ещё не нанёс этот визит учтивости. Цзян Чэн знал - необходимо, но трудности, с которыми продолжал сталкиваться его орден и он сам каждый день, не давали выгрызти времени - до Цинхэ путь не так уж близок. Цзян Чэн чувствовал что тянет и это вызывало всё большую досаду. В конце концов он решил подстрелить двух фазанов одной стрелой: Ланьлин Цзинь и Цинхэ Не - считай, соседи. Чем бегать зайцем туда и обратно, проще нанести оба визита последовательно - и забыть уже об этом, наконец.
Но помимо долга была ещё одна причина - облегчение. Облегчение, которое было смешано со стыдом, а оттого становилось ещё паршивее.
Каждое собрание в ненавистной Башне Кои было для Цзян Чэна испытанием - он скручивал себя в узёл, словно верёвку, и раз за разом с угрюмым упрямством продолжал доказывать: да, он глава Ордена; да, он в состоянии принимать решения; да, он может справиться с этим самостоятельно. Но в последнее время ветер неожиданно подул в иную сторону. Юньмэн далёк от Цинхэ, но сплетни - что дым, который видно издали и который проникнет в любую щель. И, как раньше новый глава Цзян, новый глава Не оказался в центре обсуждений.
О Не Минцзюэ знали все. Сторонники уважали его, враги ненавидели, те и другие вместе - опасались. Чифэн-Цзунь не прятал ни лезвия сабли, ни своего подобного грому голоса и всё, что находил неправильным или бесчестным, одинаково крушил и тем, и другим.
Что знали о Не Хуайсане? То, что он брат Не Минцзюэ - и одно только это вызывало удивление.
Цзян Чэн помнил его по Облачным Глубинам - юношу с мягким лицом, который даже простые белые одежды ученика носил с определенным изяществом, лентяя и неумеху, что мог изречь точную и изысканную фразу, вдохновившись пейзажем, но безмерно страдал от учёбы и не расставался с веером, как иные - с мечом. После он встречался с Не Хуайсаном лишь краем, издали; тот всегда был в тени блистательного брата и чувствовал себя там, казалось, прекрасно. Но вот тень исчезла и он остался под прямыми взорами орденов - своего, других. Оценивающие взгляды, который были так хорошо известны Цзян Чэну, сошлись на нём - и, если бы не пособничество Лань Сичэня и Цзинь Гуанъяо, долго бы он под ними устоял? Но мало устоять, надо ещё и твёрдо держаться на ногах - и это Цзян Чэн тоже знал как никто хорошо - а с этим у нового главы были очевидные проблемы. Оскорбительный титул "незнайка" слышался всё чаще. Толки о Цзян Ваньине, упрямом и несговорчивом, слишком юном, слишком много на себя взявшем, не умеющем усмирить своего сводного брата, проклятом, должно быть, если судить по количеству бед, валящихся на Юньмэн, постепенно отступали на второй план.
Это и вызвало невольное облегчение, которого Цзян Чэн стыдился. Запланированный визит не изменит ничего, но ему хотелось поскорее закончить со всем, что может быть связано с орденом Не.
После собрания в Башне Кои Не Хуайсан казался подавленным, но дома он как будто приободрился. Нечистая Юдоль была ровно такой, как запомнилось Цзян Чэну: неприступный камень крепости, вросший в окружающие скалы или, может быть, порождённый ими. Приглушенные цвета, угрожающая основательность стен, угрюмая размашистость построек, будто бы крупно нарубленных неведомым тесаком. Будто всё было здесь создано под фигуру покойного главы, великана, поспорить ростом с которым мог только один известный Цзян Чэну лютый мертвец - но думать об этом сейчас не хотелось.
Подле главного павильона тренировались адепты и Цзян Чэн невольно замедлил шаг, чтобы окинуть их взглядом. Не Минзцюе был создан для битв и говаривали, что ни один из адептов не ускользает от его бдительного ока, на всякого он находит время, чтобы сказать слово по поводу техники и отметить слабые места. Все, кто был здесь, двигались так отточено и ровно, будто тень бывшего главы всё ещё была здесь и Цзян Чэн, как случалось и до этого, угрюмо подумал: "да, с этим орденом лучше не ссориться".
Потом его взгляд скользнул по Не Хуайсану. Тот тоже глядел на адептов, на то, как они взмахивают оружием - но в его лице не было даже особенного интереса.
"...но что будет с этим орденом дальше?"
Вдруг всё утихло и Цзян Чэн увидел, что адепты прервали тренировку, чтобы поклониться главе и ему, гостю. Чувствуя себя странно неловко, он покосился на Не Хуайсана. Тот взмахнул сложенным веером и несколько неуверенно сказал:
- Прошу вас, не отвлекайтесь.
Цзян Чэн на мгновение прикрыл глаза, борясь с неприятным неудобством. Почему он здесь? Отчего не спешит в Юньмэн?
Потому что теперь лицо ордена это он, конечно же. У него не было выбора, но успел ли свыкнуться с этой мыслью в отношении себя Не Хуайсан?
Не Хуайсан уже сделал шаг дальше. Он небрежно покачивал веером в руке, его одеяние, пусть таких же приглушенных цветов, как всё здесь, было из высочайшего качества узорчатой ткани, прошитой тут и там серебристыми нитями, которые мерцали при движении. Весь он, от изящного гуаня и резной шпильки в причёске до неброской на вид подвески из чистого нефрита на поясе, выглядел здесь как цветок на суровой каменной вершине. И, глядя в спину Не Хуайсана, Цзян Чэн не мог не думать: "Как ты будешь править этим орденом, во имя Небес? Как? Где хотя бы твой меч?"
Не Хуайсан повернулся и с мягкой улыбкой что-то сказал: Цзян Чэн прослушал за своими мыслями и теперь молча смотрел на него в ответ. Не Хуайсана это не смутило: он расправил на миг веер, обмахнулся им и повторил:
- Глава ордена Цзян, позволите угостить вас чаем?
В Юньмэне чайным церемониям никогда не придавалось много значения. Они, разумеется, были: обычно среди старших или если встречались потолковать старые друзья или главы орденов. Иногда случались церемонии для семьи главы, но в них было слишком много напряжения: Цзян Чэн никогда не мог угадать, в какой момент ровная немногословная беседа вдруг обернётся нарастающим градом упрёков и ядовитыми словами сквозь зубы. Иногда, чтобы потешить братьев, за дело бралась А-Ли, но из этого никогда не выходило вдумчивого и чинного чаепития: Вэй Ин не умел молча сидеть на месте, воровал янхуби и исподтишка щекотал сестру, кидался лотосовыми семенами в брата. Между ним и Цзян Чэном непременно начиналась дурацкая перепалка, сыпались шутки и А-Ли смеялась до слёз и укоряла их обоих. Сам Юньмэн не располагал к тому, чтобы долго сидеть на месте - полная жизни земля под щедрым солнцем, драгоценный блеск капель воды на лотосах, что укрывали собой озёра, шум и многоголосье - всё это звало молодежь к шалостям, тренировкам, движению.
Слугу, который принёс нагретой воды, Не Хуайсан отослал и взялся за дело сам. Цзян Чэн молча смотрел, как он наливает в гайвань с тонким изображением горной гряды воду, как отмеряет чай - уверенно и ловко, с явным удовольствием. У Цзян Чэна начинала побаливать голова. Возможно потому, что в ней давно вертелась мысль: "зачем ты меня позвал? Ради чая?"
Не Хуайсан будто услышал его мысли. Разлив чай по пиалам и взяв свою в пальцы, он поднял взгляд на Цзян Чэна.
- Ещё раз хочу сказать, что я очень благодарен главе ордена Цзян за визит.
- Благодарю главу ордена Не за приглашение.
Глава ордена Не в ответ улыбнулся через пиалу:
- О, прошу вас, не нужно. Мы здесь вдвоём, зовите меня как прежде: Не Хуайсан. Когда я слышу "глава ордена", я сразу чувствую себя не на своём месте.
Цзян Чэн уставился на него сквозь исходящий от чая пар и промолчал лишь большим трудом. Говорить "но ты и так очевидно не на своём месте" было бы слишком жестоко: и, если быть справедливым, ему самому тяжело когда-то далось начало этого пути. Но он готов был из шкуры вылезти, чтоб его услышали и признали, что он и есть глава ордена. Не Хуайсан же как будто сам готов был скинуть с себя этот тяжкий и ответственный груз.
- Уверен, вы справитесь с этой ролью. Мне показалось, что Цинхэ Не прекрасно устроен...
"...и тебе не придётся отстраивать его из руин".
Не Хуайсан вздохнул.
- Да, мой брат сделал всё, чтобы Нечистая Юдоль прочно стояла на этой земле. Он был настоящим главой, таким, за которым идут с радостью.
Цзян Чэн с досадой опустил взгляд в пиалу. Ему казалось, что его собеседник хочет сочувствия своей неожиданной участи. Отчасти он даже мог его понять. Но по своему опыту он знал: важно не сочувствие, а то, чтобы кто-нибудь (хотя бы ты сам) верил в твои силы перед будто бы невозможным.
- Позвольте выразить сожаление вашей потере.
- Благодарю. Мой брат ушёл, совершив немало доблестных дел. Судьба каждого из клана Не, увы, такова, что...
Он не договорил и отпил чая. Потом снова заговорил, но уже об ином:
- Мы ведь давно знакомы с вами, Цзян Ваньинь. Кажется, будто обучение в Гусу Лань было сотню лет назад, правда? Скажите: насколько мне известно, нашим кланам нечего делить?
Это прозвучало так простодушно, что Цзян Чэн неуловимо напрягся. Он помолчал, прежде чем ответить.
- Насколько мне известно, нет. Я всегда буду благодарен Чифэн-Цзуню за "Выстрел в Солнце". Между нами не было ничего, за что мы могли бы сражаться друг против друга - и пока что нет подобного и у нас с вами.
Это "пока что" прозвучало почти невежливо, но Цзян Чэн подумал об этом, когда уже произнёс. Не Хуайсан будто и не заметил и его мягкая улыбка была тёплой, дружеской:
- О, я рад это слышать. Меньше всего мне хотелось бы сражаться с вами, да и разве я много смыслю в сражениях? Да вы ведь знаете, что нет.
Цзян Чэну хотелось схватиться за голову и спросить прямо: "да ты что, с ума сошёл? Мы, может, не враги, но кто же говорит об этом вот так?"
Его собеседник всё ещё улыбался.
- Знаете, сейчас я не могу не восхищаться вами. Не представляю, как вы справились, а ведь ещё эти разрушения! Я и представить не мог, что у главы клана настолько много дел. А сколько проблем надо решать! Без поддержки я бы и дня не протянул. Поэтому я готов сказать прямо, что восхищаюсь: вы смогли вернуть ордену Цзян славу, несмотря ни на что.
Эта похвала вызывала противоречивые чувства. Услышь он такие слова от старшего Не - они, пожалуй, заставили бы его ещё больше выпрямить спину. От младшего Не это звучало как восхищение ребёнка, что увидел воина с мечом. Но не был ли он, Цзян Чэн, несправедлив? Не Хуайсан пережил гибель близкого родственника, внезапно оказался под валом ответственности, которой никогда не думал испытать. Цзян Чэн припомнил того Не Хуайсана, которого знал по Облачным Глубинам - бездельника, но добродушного и щедрого на помощь, если только она не касалась учёбы, где спасать нужно было его самого. Этому человеку будто предназначено было прожить жизнь в созерцании, развлечениях и творчестве, среди вееров, свитков, бумажных фонарей, поэзии - а он неожиданно оказался во главе ордена, да ещё и какого!
Цзян Чэн отставил на стол пустую пиалу и чуть улыбнулся. Его собеседник как будто ждал этого и его улыбка в ответ стала шире.
- Вы справитесь, - ровно и твёрдо сказал Цзян Чэн. - Это не будет просто, но я уверен, вы сможете с этим совладать. У вас есть земля, крепость, воины. Вас поддерживают братья Не Минцзюе. Сейчас нет войны. Вам просто нужно свыкнуться.
- Нет войны... - эхом отозвался Не Хуайсан, подливая чая в опустевшую посуду. - Да. Цзян Ваньинь, прошу, не сочтите мои слова грубостью или попыткой ранить вас, однако...
Он ненадолго замолчал, занятый чаем. Цзян Чэн, чуть хмуря брови, наблюдал за ним. Головная боль вновь ткнулась в виски. Он взял под края наполненную заново пиалу, вдохнул аромат.
- Однако?
- Однако... о, это сложно сказать. В смерти моего брата никто не повинен...
Не Хуайсан взял в свободную руку веер, расправил с хлёстким щелчком, обмахнулся, хотя в этом как будто не было нужды. Его ткань украшали с большим искусством нарисованные ветви хурмы, ломящиеся от плодов.
- ...но порой мне думается вот что. Только не смейтесь надо мной, вы ведь знаете, как я плох в сражениях. Иногда мне думается, что если бы у этой смерти был бы виновник... было бы проще. Сейчас я могу лишь принять то, что случилось, ведь всё дело лишь в карме нашего клана. Но будь тот, кто может ответить - разве бы это не принесло некого чувства равновесия?
Цзян Чэн давно поднес ко рту пиалу и теперь замер, прижав её край к губам. Он плохо разбирался в людях и всегда знал об этом. О чём говорил Не Хуайсан? Неужели это всего лишь его простодушие?
Не Хуайсан коротко глянул на него поверх веера.
- Простите, простите, я не знал, как глупо это может прозвучать. Но вы, к примеру, отомстили клану Вэнь. Я знаю, потеря огромна, но может быть это хоть немного её искупило?
Цзян Чэн поставил на стол пиалу и встретился взглядом с Не Хуайсаном. Тот смотрел прямо на него и в его глазах было что-то, что вдруг напомнило о Не Минцзюе - о том, как тот смотрел на военные карты и уверенно расставлял войска.
Цзян Чэн положил руки со сжатыми пальцами на колени и медленно сказал:
- Я бы предпочёл, чтобы мне вовсе не пришлось ни за кого мстить. Вы не знаете, о чём говорите, глава ордена Не.
Взгляд Не Хуайсана преобразился тут же. Он сложил и откинул в сторону веер, лицо его приобрело смущённое и виноватое выражение.
- Конечно, вы правы. Прошу простить меня, мне совсем не стоило вам об этом напоминать. Я сам иногда не знаю, что говорю... давайте не будем об этом, поговорим о чём-нибудь другом. Не держите зла на мою глупость.
Цзян Чэн медленно кивнул. Продолжая что-то говорить, Не Хуайсан прикасался пальцами в чайной посуде, пытался скрыть за быстрым разговором неловкость, и, будто терзаясь от неё, не смотрел собеседнику в глаза. Цзян Чэна это вполне устраивало. Ему не понравился тот пойманный взгляд: взгляд на возможное поле боя.
- Глава ордена Цзян, спасибо за ваш визит. Надеюсь, дорога до Юньмэна будет лёгкой.
Не Хуайсан лично проводил его до самых ворот. Над Нечистой Юдолью висело бледное, размытое тонкими облаками солнце. Серебряные нити в одеянии тускло поблескивали.
- Пусть Небеса будут к вам благосклонны, глава ордена Не. Благодарю за приём и до встречи.
Они поклонились друг другу. Странное дело: стоило Цзян Чэну ступить за ворота, как отдалённый призрак головной боли сразу же исчез. Далёкая Пристань Лотосов уже стояла перед его внутренним взором.
Он отошёл немного и прежде чем встать на Саньду, обернулся, чтобы окинуть взглядом Нечистую Юдоль. Камень её суровых стен казался ещё темнее под рассеянным светом.
Не Хуайсан продолжал стоять подле ворот и веер в его руке слегка покачивался.
бедная ж неуверенная в себе тряпочка... 
