Пока Тэф, раздосадованная тем, что не сорвала в зале достаточно бурных оваций, ярится в гримёрке
О, я начал соглашаться с теми анонами, которые считают, что это Стеф. Портрет узнаваем, чо уж. Далее появляется какой-то перерожденец:
Однообразие имён при множестве в телах – не какая-то особая фишка, это у многих губернаторов так. Да и не только у демонов бывает. Вполне типично. А больше никаких специальных атрибутов, даже в разговоре: ни отсылок к префектуре на западе Франции, ни к Тортуге семнадцатого века, ни татуировки в виде львиной головы, ни лошадиных ног многолучевой свастикой, ни даже кораблика на полозьях, этакого великанского ледового конька под парусами.
Что-то неуловимое выдавало в Штирлице советского разведчика... То ли буденновка, лихо сдвинутая набекрень, то ли парашют за спиной...
- Унизили не меня. Унизили всю поэзию. Заставлять соревноваться профессиональных актеров и чтецов – то же самое, что сравнивать яблоки и апельсины. Это ведь совсем разные категории! Несопоставимо!
Охотно верю, что и это — прямая речь настоящей Стеф. Поэзию унизили, срочно ставьте лайки и подписывайтесь на мой паблик!
«На самом деле - это одинаковые категории, категории класса «плод», что порой тождественно классу «путь», - хочется сказать мне, но я наблюдаю. Спешка в моем деле - опасна. Особенно когда на кону – смысл не только моей жизни.
Начинается ебанина. Она классно бы выглядела посреди проповеди какого-нибудь монаха или в речи Дамблдора за обеденным столом, но здесь она не придаёт ожидаемого смысла действиям героя (ну, мы узнаём, что он захотел выпендриться и нишмог... какой штрих к портрету это добавляет?), ни глубины тексту (что за шизофазия, думает читатель), вообще низачем. Впереди ещё много такого выпендрёжа, выдаваемого за глубину. Хороший признак плохого текста.
тфилин, когда я как бы невзначай выложу его на стол в баре, куда мы всей ордой поедем после выступления.
Не очень понимаю, в какой традиции работает этот маг. В традиции "я знаю карате, дзюдо, тфилин и ещё много умных слов"? Впрочем, я не спец, могу ошибаться.
Иногда внимание можно привлечь слишком очевидным желанием скрытности.
Чувак, ты сам только что выложил свою коробочку на стол, а теперь удивляешься, что привлёк ею внимание? Какое кокетство. Кстати, эта коробочка нигде дальше не используется как оружие. Писатель ввёл её в текст чисто выебнуться.
Расскажи я о том, как мы познакомились, да и о том, что он и Найджел (и еще несколько сотен похожих друг на друга тел с разными именами) – одно и то же существо, пусть и в разных формах, меня примут в лучшем случае за галлюцинирующего наркомана.
Ты не поверишь 
Всегда удивлялся, почему переселенцы такие пафосные. Никто, сука, никто не скажет "в прошлой жизни я был табуреткой" или там "продавщицей овощей в Саратове". У всех красивости, приключения и обязательно, сука, мужские тела! Этот не исключение. В женских телах он тоже, конечно, жил, но они чота ниочень. Дальше будет цитата.
Вечером мы сидели на квартире у одной из переводчиц (квартиру оплачивала американская фирма, на заработки в которую мы все уехали из Петербурга по аутсорсингу)
К вопросу о плохом тексте. Вот это внезапное уточнение — оно зачем было? Что оно даёт тексту и читателю?
Тело, которое звалось Найджелом, было по всем документам телом каджуна откуда-то из-под Луизианы, с примесями негритянской, цыганской и, кажется, индейской кровей
И снова о плохом тексте. По каким документам можно судить, что у человека примеси негритянских, цыганских и индейской кровей? То ли кривая формулировка, то ли недопрописанный сеттинг — хотя и о сеттинге здесь речи нет, для фэнтэзи текст слишком плохо организован.
да еще и откуда-то из американских yeah.беней
Типичное для испанопунктуационного замазывание мата английскими словами. Здесь на холиварке было не раз. Точно-точно вам говорю, Пунктуация и Агдам — разные люди.
Тем временем появляется новая женщина. По описанию — обычная мебель:
у нее были чудесные светлые волосы, печальные серые глаза, гибкое стройное тело и маленькая грудь
Но мысли автора исправно выражает:
- Он похож на сутенера, собирающего своих шлюх, - заметила как-то Алла, лежа у меня на груди, вслушиваясь в мое сердцебиение и мечтательно смотря куда-то в обшарпанный потолок, к люстре без абажура, пока я ласкал ее волосы.
Не нужно быть магом, чтобы понять, насколько плохой это знак - выслушивать от девушки рассказ о другом мужчине вскоре после того, как вы занимались любовью
То есть, в том, чтобы называть женщин шлюхами, нет ничего предосудительного, важно — что девушка говорит о другом мужчине. Кстати, я не понял, что значит "смотреть к люстре".
Я больше не искал смерти, не выходил в ночные кабаки и не нарывался на драки с контрабандистами (самоубийство казалось излишне трусливым решением), а с легкими наркотиками почти завязал.
Ты ж мой мамкин бунтарь!
Через несколько лет после приграничья я прочту два письма, которые написал почти тридцатью годами ранее на другом языке.
Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа... Но дальше, честно, очень скучное повествование. Даже на фоне всего предыдущего. Два длинных, занудных, унылых письма, полных самолюбования и каких-то мутных персонажей, которые обозначены сокращениями и дальше никак не всплывают в тексте. Зачем это автору? Почему? Поскольку читателю это не даёт никакой информации, моё единственное предположение — подрочить на себя. Ведь каждая мысль и каждое чувство такого замечательного лирического героя важны и ценны, как можно обойтись без них?
Письма письмами, а герой и в них не забывает приосаниваться: он умирает всего в двадцать четыре года, но уже оставляет после себя достойные публикации книги, сценарии и "труды". А вот это — из письма любимой женщине:
Я откажусь от всего, брошу все, что тебя мучает, любимая. Но твоё упрямство, твоя враждебность, твоя ненависть вновь подталкивают меня к транквилизаторам.
От же сучка, такого человека погубила.
Андрюшин лирический герой о гомосексуализме. Видимо, сказать "милая, я не пидор" — это очень важная вещь в предсмертном письме:
мои дела, мои мимика и жесты, связанные с Г.А. Т-о – они не педерастичны, и я не гомосексуалист. Я делал то, что делал, подстраиваясь под его ненормальность, чтобы убедить его: я способен и не на такие заскоки, на худшее, чем гомосексуализм, я хотел ошеломить его, запутать, и мне на самом деле удалось, я был рад.
Но кроме нелюбви к гомосексуализму, автор вставляет в текст сияние, больше сияния, недостаточно много сияния!
Только что получил письмо от М.М. Он (теперь уже) согласен с хейтерами скорсезовского «Таксиста» и «Семейного заговора», согласен продвигать «Альфредо Гарсию»; критика со стороны Спото сделалась беспощадной. Я виделся с Бернардо.
А с Федерико и Френсисом я встречаться отказался, надоели уже... В общем, я посчитал знакосчиталкой: тысяча с лишним слов бессмысленного жонглирования инициалами, местами и признаниями в любви. До героя, видимо, тоже дошло, что он написал целый маленький миник — и всё ради самодроча, потому что в следующих абзацах он сожалеет о своей глупости. Делает он это так:
Маленький мальчик-метросексуал, высший сегмент среднего креативного класса семидесятых в раздираемой гражданской войной и социальными противоречиями стране перепутал возлюбленную и маму, обиделся на обеих и хлебнул отравы всем назло.
Не, ну охуенный стиль же, вполне в духе менструирующих сурканят.
Кстати, о сурканятах: я вижу переопыление с недавним срачем про метафору:
Демон в теле по имени Найджел и стал воплощением такой жизни по обратному отсчёту
Только я забыл, что, по мнению Андрюши, было жизнью по обратному отсчёту. Пуповина-река? Нефть против течения? Высранный сурканёнок? Ох уж эти многослойные метафоры.
Тем временем герой не забывает приосаниваться:
Найджел собирал народ после работы поиграть в пинг-понг – я шел к себе и изучал какой-нибудь новый язык.
Ну не способствовали моей доброй славе ни грубые флирты со всеми коллегами женского пола, ни помноженные на депрессию алкоголь, амфетамины и гашиш (нередко всё и сразу за одну ночь). Да и симпатий мне со стороны сотрудников драмы и экзистенциальные кризисы не прибавляли.
Вот оно что вчера было-то, экзистенциальный кризис. А мы ржали, уроды бездушные.
Кроме приосанивания, магуй не забывает попинывать женщин. То любимая женщина у него "гадость и мерзость", то офисные стервы жить мешают, то в женском теле "хорошо, но не более девяти месяцев". Ну да, это вам не бохемный пейсатель на Пятой авеню. Однако среди женщин попадаются и ничего: это, кто бы вы думали, лесбиянки!
когда я по старой памяти о своей жизни в теле латиноамериканского писателя высыпал на зеркальце кокаин. Моя розовая подруга, тоже пережившая девяностые, как я. Моя лесбийская ангел-хранительница. Резкая, острая и хрупкая, словно лезвие бритвы.
Ну да, женский гомосексуализм — это же не презренный гомосексуализм, а так, чисто для развлечения мужиков чтобы.
Вероятно, к немалому удивлению стад… то есть коллектива.
Хамские оговорочки тоже вполне в духе нашей Пунктуации. Какой приятный молодой человек.
Далее по сюжету происходит хер знает что, я давно забил на сюжет (какой сюжет, когда речь идёт о приключениях Духа?) — но наш магуй успешно магуит:
Я его тогда успокоил бесконтактно, это у меня часто получалось хорошо. Чистый белый свет в макушку – и человек сомневается в оправданности собственных действий.
Андрюш, а тред заебавших родственников успокоить можешь?
Ещё немного о хорошем стиле:
Несколько месяцев спустя инициатива эта приведёт и к моему увольнению – не столько по причине мести отвергнутой мной начальницы, сколько в силу едва ли не инстинктивной неприязни американского менеджмента к коллективным действиям, особенно – ко всему, что хотя бы отдаленно напоминает профсоюзы.
Дальше опять происходит незнамо что, неверная женщина ГГ изменяет ему с мужиком-демоном (кажется, это Андрюшин кинк), но главнее всего для Андрюши, конечно, не это, а фиксация собственной внутренней жизни и собственных философских домыслов:
Время от времени я налетал на деревья, заборы, падал с крутых спусков. «Мое тело – тюремная камера», как-то написал я. Вероятно, в то время мне хотелось свалить досрочно на волю. Писатель рвался из тела на свободу.
Велосипедная езда – тоже приграничье и даже в чём-то серединный путь. Между пешеходом и автомобилистом. Как всякий серединный путь, совмещает признаки каждой крайности. Езда на велике подобна езде на авто. И то, и это похоже на жизнь: продолжай движение, чтобы оставаться в присутствии; прикидывай заранее траекторию пути и учитывай непостоянство этого мира; сбавляй скорость на поворотах…
Ух, бля. Я так тоже могу писать. Скажем, сейчас у меня в руке кружка с чаем. Кружка с чаем — граница между запретным и профанным. Между обжигающей, раскрепощающей мягкостью графина с водкой и отрезвляющей яркостью стакана чистой воды. Питьё чая подобно хождению по лестнице. И то, и это похоже на прогулку по улице с сигаретой: знай переставляй ноги и подноси руку ко рту, но не забывай оставаться осознанным и перенаправлять внимание куда следует, иначе твой чай остынет, а сигарета прогорит до фильтра....
Там были ещё размышления в том же духе, но я их прокрутил, потому что дальше появляется старуха:
У неё были крашеные в рыжее волосы и хищно-ласковая улыбка.
Эх, жаль, сиськи не описал.
В присутствии старухи наш перерожденец испытывает дикий ужас. Объяснить или описать он его, правда, толком не может, поэтому много раз повторяет слова "жуткий" и "зловещий" и даже вспоминает Твин Пикс. Эй, читатель, жутко, зловеще, страшно, ужасно, паническая атака, перерождение демонов, контрабандисты и шизофазия гармонбозия!
Никогда не поверю, что наш гуманитарный Андрюша никогда не слышал правила "показывать, а не рассказывать". Скорее можно предположить, что он просто хуёвый писатель. Зачем сталкивать героев и развивать их? ГГ и так хорош:
я при всех сорвался и разразился матерщиной на нескольких языках.
А перевёрнутые знаки препинания ставил?
Дальше наступает кульминация. Или не наступает, потому что в кульминацию наш маголингвист тоже не умеет. Короче говоря, конфликт главного героя с бароном Субботой нарастает, ГГ предлагает дуэль, барон предлагает прогуляться в лесу... но и этот конфликт заканчивается ничем. Самое эмоционально окрашенное место в этой части — мерзкая ремарка про писающих баб. Линии персонажей? Внутренние и внешние конфликты? Не, не слышал. Воистину Андрюша умеет создавать интересные тексты.
Если честно, я уже устал от чтений, поэтому дальше просто перескажу: женщина ГГ возвращается к нему, он примерно тысячу слов описывает свои мысли по этому поводу, потом она ни с хуя решает от него уходить к ещё какому-то крановщику (что за крановщик? откуда взялся? неважно, потому что второстепенные герои неважны, а мысли бабы вообще никого не интересуют), и тогда ГГ решает убить крановщика отвёрткой.
Но вместо этого описывает почему-то чужую свадьбу у Петропавловки, идёт в дацан получать вдохновение перед убийством (воистину религиозный человек), исполненный пафоса, подходит к крановщику и хочет его убить, но вместо этого получает пиздюлей сам (кажется, Андрюша немного мазохист — то бабы изменяют, то крановщики опиздюливают) и встаёт в грязном пальто красивый, очень красивый, крайне красивый:
Мир виделся достаточно четко, тело оставалось неуязвимым, в груди на синем огне раскалялась глубинная красно-желто-белая сталь
И цитирует Сильверберга, Сола Беллоу и Северянина. И извергает глубокомысленные изречения — примерно пятьдесят (пятьдесят, сука, я не шучу, я считал!) коротких абзацев. Не забывая при этом приосаниваться и попинывать женщин:
в одной улыбке буддистского монаха больше смысла, чем в десятках женщин, с которыми можно кувыркаться, вливая во все отверстия их тел литры семени, растрачивая свою любовь на тех, кому она не нужна.
И, конечно, желает всем блага, ведь он не просто талантливый писатель и мудрый мужчина, но и очень хороший человек:
И пусть жизнь каждого или каждой, кто прочтёт этот текст, станет осмысленней и богаче, а демон бессмыслия и экзистенциальной пустоты заблюёт всё окрест драгоценными камнями, даруя материальное богатство.
Становится мангустом и облёвывает всё окрест самоцветами.
Пусть бессмысленность жизни, достигнув крайней точки невыносимой грузности бытия, обратится собственной противоположностью.
Лёгкостью и осмысленностью.
Да будет благо!
Пожалуй, это стоило дочитать ради блюющих мангустов. А я говорил, что у тибетцев красивые картинки, а вы мне не верили.
