Холиварофорум

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Я так понял, он не был дорог. Просто он психопатию не замечал, сам репутацию братьям не портил и избавляться от него в планы не входило. Но его смерть не нарушило планов, потому что этим двоим на всех наплевать.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

В контексте недавно размещенной тут заявки:

Возможно, это слишком жестоко по отношению к феанорингам даже сравнительно с каноном, но хотелось бы почитать, как Маэдрос и Маглор перед нападением на лагерь Эонвэ с целью похищения Сильмарилов встречают Маэдроса-из-"Рассветного". Возможно, это вправит им мозги и они останутся в живых, если ПОСЛАННИК их не убьет.

Устраивать встречу канонных МиМ с ПОСЛАННИКОМ - это, действительно, чересчур жестоко, а вот интересно - как бы закончилась встреча ПОСЛАННИКА из "Рассветного" и психопатов-МиМ из здешнего фанфика?

Отредактировано (2021-12-03 09:41:45)

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Спасибо большое всем за отзывы про психопатов! Только благодаря им автор нашел в себе силы все это написать))

Анон, я даже не представляю, как из этого можно вывести на хэппи-энд. Уж больно сволочных МиМ ты описал. Разве что хэппи-энд в духе "Маглора тихо закопали Глорфиндель и Эктелион"...

Насчет хэппи-энда... Если честно, автор жалеет, что о нем упомянул и создал ожидания. Потому что запросто может быть, что никаким хэппи он читателям не покажется, они будут плеваться, плюс ничего оригинального и небанального там нет. В общем, что-то будет, а что — неизвестно))

Какая крипота! И как при этом хорошо вписано в канон, а!

Спасибо! Мне интереснее всего было придумывать эти зеркальные объяснения каноническим событиям.

Элронда жалко
Всех жалко, и "злых слуг Келегорма", и ККК, и близнецов...

Мне и в каноне их всех жалко, а про "злых слуг Келегорма" всё время мерещится, что нечисто что-то в этой истории, что не могли они вот так взять и погубить детей. Приятно, что выпал шанс их оправдать, хотя и таким жутким способом.

А чем Морьо был так дорог братьям-психопатам?

Да, анон выше все верно написал. Морьо не был дорог ни капельки, они просто еще старались рационально расходовать ресурсы. А Морьо на благо дома работал и ничего лишнего не замечал, так что полезный был. Я этот кусок постараюсь понятнее переписать, спасибо!

Отредактировано (2021-12-03 09:55:51)

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Антон, спасибо тебе за дарк МиМ!
А ты выложишь потом на Фикбук?

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Антон, спасибо тебе за дарк МиМ!
А ты выложишь потом на Фикбук?

Блин, автозамена. Анон, а не Антон
А редактировать я ещё не могу(

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Антон, спасибо тебе за дарк МиМ!
А ты выложишь потом на Фикбук?

Блин, автозамена. Анон, а не Антон
А редактировать я ещё не могу(

Когда меня благодарят за фик, я готов быть хоть Антоном, хоть Архипом, хоть Натаном Мордехаевичем Фейнгерцем (tm)!  Спасибо, дорогой читатель, это ужасно приятно 
На фикбук это обязательно пойдет, ведь как  можно больше людей должно наконец узнать правду о том, кто виноват во всех несчастьях, постигших эльдар.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Итак, обещанный конец истории про психопатов Маэдроса и Маглора.

Прием здесь используется очень банальный, автору за него стыдно, но он смог написать всю дарковую часть, только зная, какой будет концовка, поэтому считает нужным ею поделиться. 

Автор — признанный мастер неуместных финалов, и подозревает, что этот тоже окажется из таких. Автор на вас учится будет очень признателен, если вы напишете, как воспринимается эта часть. Делает ли она вам хорошо или только обесценивает всё предыдущее  и оставляет ощущение обмана и разочарования? Нужна ли она, или история без нее выглядит лучше?

▼Часть 4. Тот, кто умер, и тот, кому не повезло⬍

Застрявший в горле крик выдергивает Маглора из сна. Судорожно дыша, он глядит в потолок и не может вспомнить, где он и кто он. Тонкие деревянные балки, легкая крыша. Широкие проемы завешены легкой кисеей, за нею —  зелено-золотое сияние солнечного сада, голоса птиц, плеск воды, нежный посвист воздушных колокольчиков.
Лориэн.
— Вот же дрянь, — бормочет Маглор.
Он садится на постели, неверными руками берет кувшин с соседнего столика и пьет прямо из горлышка. Остаток воды выплескивает себе на лицо. Струйки, текущие за шиворот, помогают прийти в себя.
— Какая же редкостная, какая изощренная и мерзкая дрянь! — еще раз с чувством произносит Маглор и встает. Вытершись, поправив одежду и тщательно расчесав волосы (он не собирается делать ни малейшей уступки замыслам Ирмо вывести его из себя), Маглор отдергивает занавесь с проема, ведущего в сад.
Ирмо неподалеку: сидит на бортике большого пруда, босиком, спустив ноги в воду, и кидает какие-то крошки карпам. Маглор выходит из маленького павильона, в котором спал, и чувствует, как вала медленно, деликатно переводит на него свое внимание.  Когда-то, в юности, когда душа была невинной до прозрачности, Маглор и не подозревал, каким тяжелым может быть взгляд такого существа. А теперь при каждой встрече ему сначала нужно делать над собой усилие, чтобы подойти — как к слишком жаркому костру. Но отступать он не собирается.
Ирмо помогает ему:  как-то приглушает себя, рассеивает. Сочтя это приглашением, Маглор направляется к нему, и Ирмо встречает его слегка виноватой улыбкой.
— Хотел бы я сказать «С добрым пробуждением!», но, пожалуй, воздержусь. Присаживайся, Макалаурэ, — указывает вала на бортик рядом с собой.
Маглор не отказывает себе в том, чтобы высказаться:
— Подожди, владыка Ирмо. Я еще не решил, сесть ли рядом с тобой — или столкнуть тебя к карпам. Я тут во сне увидел отличный способ решения проблем. Вот думаю, не опробовать ли его на тебе. Пруд по колено — это, конечно, не огненная пропасть, но удовольствие я определенно получу!
В глазах Ирмо начинают плясать веселые искорки.
— А это хорошая мысль! Давай попробуем, может получиться что-то интересное!
— Пожалуй, все-таки в другой раз, — не без яда отвечает Маглор. — Мне надо продумать месть как следует. Раз уж у меня открылись такие таланты.
— Договорились! – с воодушевлением восклицает вала.
Маглор садится рядом с Ирмо и опускает босые ноги в воду. В первые минуты она кажется прохладной и как будто смывает досаду на глупый и оскорбительный сон. А может быть, это делают неизменно исходящие от Ирмо волны беззаботной уверенности в том, что всё идет хорошо, как бы странно это «всё» ни выглядело.
— Тяжело тебе сейчас от того, что ты видел? — спрашивает Ирмо мягко, и Маглор задумывается.
— Противно. И… обидно, что ли?
Ирмо кивает:
— Это очень хорошо.
— Обидел нас с братом и рад, да? — хмыкает Маглор.
Ирмо разводит руками:
— Твой отец давно еще всех предупреждал, какие мы все нехорошие.
— А еще ты злопамятный.
— У меня просто хорошая память, — смеется Ирмо. В такт его смеху качаются воздушные колокольчики, и Маглор окунается в эти звуки, как в прохладную воду.
Потом Ирмо говорит тихо, оставив на мгновение легкий тон:
— Знаю, что тебе больно. Это очень дурной сон. Вспомни наш уговор. Одно твое слово — и я буду показывать тебе только счастливые сны. А сегодняшний — помогу забыть.
Маглор качает головой.
— Нет уж. Я пришел сюда работать, а не смотреть счастливые сны. Если ты, Ирмо, решил, что мне нужно увидеть именно это — буду работать с этим. Просто… гадость же несусветная! Как ты только это все придумал! Светлый вала...
— Это не я! – Ирмо моментально принимает подчеркнуто невинный вид.  – Я только составил скелет истории. Мясо нарастил  ты сам. Да кое на что и мне страшно было смотреть! Бррр!
— Я?!
— Конечно. Ты еще не понял? Это всё многократные преломления и  отдаленные отголоски того, за что ты чувствуешь вину.
— Но я же не делал ничего, что было в этом сне! Не предавал Финвэ, не убивал отца и Нельо и так далее.
— Не делал. Зато часто думал, как ты мог и должен был все эти несчастья предотвратить. Вразумлять отца. Не оставлять Финвэ одного в Форменосе. Я уж не говорю о том, сколько всего  ты передумал о том, как должен был не допустить плен Майтимо и спасти его из Ангбанда. И так далее по всем остальным точкам, вплоть до Элронда, перед которым ты виноват вообще во всем решительно. Фантазия у тебя безграничная.
Маглор трясет головой и фыркает:
— Не наговаривай на меня! У меня всё в порядке с рассудком, Ирмо, я не воображаю себя всемогущим и всеведущим. Я ведь прекрасно знаю, что не мог предотвратить все беды нолдор.
— Да. Твой разум понимает. А душа все равно болит. Можно перебрать каждый эпизод, как бусины, и найти, за что ты там чувствуешь себя виноватым.
Маглор знает, что по сути Ирмо прав, но раздраженно вздыхает.
— Все равно не понимаю, зачем это подавать в такой абсурдной обертке. Я не удивился бы кошмарам о том, что действительно было. Но ведь этого ничего не было!  Даже близко!
— Зачем же мне показывать тебе то, что было? — удивляется Ирмо. — Ты и так помнишь об этом лучше, чем нужно. Ты успел за годы и века так  много передумать о бывшем, что живую основу успели укрыть прями-таки геологические толщи твоих выводов и приговоров. А здесь всё свеженькое.
Маглор понимает, о чем говорит Ирмо. Эти толщи, лежащие на душе, он ощущает почти физически. Он и стал ходить в Лориэн, когда понял, что сдвинуть их сам не в состоянии. Но нынешний подход Ирмо все равно ставит его в тупик.
— И… зачем же всё это «свеженькое» нужно? – осторожно спрашивает он. – Какой урок я должен извлечь из этого абсурдного сна?
Ирмо всплескивает руками
— Что ты, Макалаурэ! Какой еще урок? Это у моего брата на каждую фэа составлен подробный и обоснованный план исцеления. А я… я просто импровизирую.
Маглор не может удержаться от того, чтобы хмыкнуть:
— Я всегда знал, что я самый невезучий из всех братьев. Угораздило же меня выжить и попасть к тебе, Ирмо.
— Никто в этом и не сомневается! — смеется Ирмо, но потом продолжает серьезно:
— Итак, что ты чувствуешь от этого сна?
— Брезгливость. Обиду. Злость. И ты сказал, что это хорошо. Почему?
— Потому что это говорит о том, что ты можешь здраво подходить к вопросу вины.
— Я всегда к нему здраво подходил. Никогда не брал на себя лишнего! – восклицает Маглор, но под скептическим взглядом Ирмо поправляется:
— Ну… может быть, иногда, сгоряча. Ну да, может быть, я и сейчас временами не совсем верно оцениваю свою роль, может быть, я пристрастен и склонен к лишнему самообвинению, но всего этого я точно не творил!
Вала довольно кивает. Маглор нахохливается:
— Это же нелогично. То, что я не сговаривался с Мелькором, не убивал Майтимо или не делал еще чего-то столь же абсурдного, ничуть не уменьшает вину за то, что я действительно делал. Это не-ло-гич-но!
Ирмо величественно пожимает плечами.
— За логикой — к моему брату. Мое дело — образы и эмоции.
— Ты самый вредный из Феантури.
— А ты самый вредный из Феанариони. Мир справедлив, и рано или поздно каждого находит его возмездие. Вот и мы с тобою нашли друг друга!
— Хорошо, я понял. Когда в следующий раз меня захлестнет чувство вины, я вспомню этот мерзкий сон и стану злиться на тебя, а не на себя!
— Тоже хорошая мысль, — благодушно соглашается Ирмо.
Маглор смотрит на рыб, снующих возле его ступней. Подумав, он говорит:
— Я понимаю, что этот сон — ответ. Но я не знаю, на какой вопрос.
— Как любой сон — на тот, что тебя сейчас мучает.
Маглор отгоняет лезущие на язык колкости и задумывается. Пикироваться с Ирмо приятно и легко, и может быть, когда-нибудь настанет день, когда он придет в Лориэн только за этим. Но еще не скоро. Пока он каждый раз приносит с собой груз, и каждый раз уносит немного меньше, чем принес. Но для этого приходится работать.
Маглор делает над собой усилие и произносит:
— Мой вопрос все тот же. Как себя простить и как с самим собой жить дальше.
Ирмо согласно прикрывает веки.
— Если бы я был тем, из видения — смог бы я простить себя? —попытается Маглор нащупать дорогу.
— Тот из видения никогда не задался бы таким вопросом.
— А я задаюсь. Потому что у меня есть совесть. Но если у меня есть совесть и я шел против нее, разве это не большая вина, чем если бы совести вовсе не было?
Ирмо вздыхает.
— Ты, Макалаурэ, вырастил у себя в голове своего собственного Намо. Причем совершенно непохожего на настоящего. Довольно гадкого, если честно. И он тебя судит не только без жалости, но даже без справедливости. Мне часто хочется свернуть ему шею, и очень жаль, что мне не положено.
— Мне уже тоже, — вздыхает Маглор. — Но какое отношение этот внутренний Намо имеет к сегодняшнему сну?
— Маглор из сна — это то, каким он тебя видит. Только доведенный до самой крайней, абсурдной степени, — отвечает Ирмо.
Маглор наклюняется к воде, опускает в нее ладони и смотрит, как крошечные волны расходятся, когда он шевелит пальцами.
— Что ж, это правда. Какой-то частью души я до сих пор себя ненавижу. Но что с этим делать — не знаю.
Ирмо молчит некоторое время, а потом задает вопрос:
— А тебе не было их жалко? Тех Маглора и Маэдроса?
— Было, — отвечает Маглор. — Но они как орки. Орков мне тоже было очень жаль, когда я позволял себе задуматься. Но им нельзя помочь. Только уничтожить. А мне — можно?
— А тебя надо запереть в Мандосе, как Мелькора, и, в отличие от него, никогда не выпускать. Ты же хуже него. В тридцать восемь раз, — предельно серьезно произносит вала.
Маглор в изумлении распрямляется, забрызгав и себя и Ирмо водой. Тот смотрит, как ни в чем не бывало.
— Ирмо!.. Почему тебя до сих пор еще никто не придушил за такие шуточки?
Тот разводит руками.
— Наверное, потому что ты у меня первый Феанарион. Придется тебе… если я раньше сам не сбегу к брату от таких твоих вопросов!
— Вот как с тобой серьезно разговаривать, а?
Ирмо пожимает плечами.
— Зачем со мной разговаривать? Разговаривай с собой. Ты за этим здесь. А я так, подаю реплики со стороны. И не даю свернуть на веками протоптанные тропинки, которые никуда не ведут.
Маглор снова поворачивается к воде и проводит мокрыми руками по лицу.
— Я не знаю, как простить себя. Не чувствую пути. И не понимаю, как может помочь этот сон, в котором я хуже, чем на самом деле. Да, я не буду брать на себя лишнюю вину. Но я ведь всё равно виноват во всем том, что по-настоящему сделал.
— Ты подменяешь вопрос, Макалаурэ. Ты снова думаешь о том, в чем ты виноват и насколько сильно. Забудь. Эту дорогу ты уже исходил из конца в конец. Все, что ты мог получить, рассуждая и взвешивая, ты давно получил. Оттолкнись теперь от образов. От эмоций. Сравни.
Маглор смотрит недоверчиво:
— Но это странный прием — взять какое-то придуманное чудовище, а потом радоваться, что я хороший по сравнению с ним.
— Суть не в том, хороший ты или плохой, — отвечает Ирмо. — А в том, что ты — это живая фэа.
— Ты имеешь в виду, что я настоящий, а не снюсь кому-то?
— Нет. Просто представь рядом себя и того Маглора. В чем разница? Почему он такой? Чего у него нет, а у тебя есть?
— Совести.
— Это производное. Смотри глубже.
Маглор закрывает глаза и представляет того, кем чувствовал себя во сне. В том Маглоре было много всего.  Самомнения. Чувства превосходства и желания его доказать. Ума — впрочем, не умеющего себя приложить  ни к чему созидательному, но чрезвычайно собой гордящегося. Страха, много страха. Но больше всего — пустоты. Очень заметной, сосущей пустоты, которая требовала наполнения. Но не было чувств и эмоций, которые могли бы ее наполнить, и только после чего-то совсем уж чудовищного она насыщалась на недолгое время и давала странный, извращенный покой.
«А что вместо этой пустоты у меня?»
Маглор мысленно оглядывается на самого себя. Он видит всё привычное: свои слабости и свои сильные стороны, которые знает за собой тысячи и тысячи лет. Но сейчас он обращает внимание на то, что лежит глубже. Ощущение теплоты затопляет Маглора, теплоты и света. И в какой-то вспышке всплывает вдруг все и всё, кого и что он любит, ценит, чем дорожит и к чему привязан.
Он как будто с головой, как в воду, окунается в любовь: к жене, родителям и братьям, к остальным своим родным, таким многочисленным, таким разным. К друзьям и товарищам, к тем, кто был его наставниками во всем, что он умеет, и к тем, кого сам он учил и опекал. К тем, кто так долго шел за ним, кто умирал и убивал по его приказу и кого он не мог уберечь ни от того, ни от другого. Любовь ко всем звукам этого мира, к тому, как сплетаются в созвучия, и к той невыразимой тайне, как они трогают фэар. Любовь к Ирмо, такому доброму и терпеливому, который помогает ему, к Ульмо, который хранил его так долго, к Манвэ, который оплакивал его отца. Ко всей Арде, невыразимо прекрасной и родной  до самой мелкой и обыкновенной своей частички. И к Тому, кто вдохнул в нее жизнь, в нее и в него самого, к Тому, кого он однажды оскорбил в глупости и гордыне, и кто все равно оставался источником всей любви и надежды, наполняющей его живую фэа.
Маглор долго молчит, ошеломленный, и сидит неподвижно. Рыбы тычутся  носами  в его пятки. Потом он оборачивается к Ирмо и говорит:
— Я ведь забуду это. Скоро забуду, и снова начну…
— Наверняка забудешь, — кивает Ирмо. — Но это не страшно. Фэа всегда с тобой, ты вспомнишь снова. Столько раз, сколько понадобится.
— Спасибо, владыка Ирмо.
Ирмо смотрит с улыбкой, которая на глазах наливается лукавством.
— Спасибо? Ты теперь мой должник, Макалаурэ. Однажды я попрошу тебя об ответной услуге.
— О какой? — Маглор чует подвох.
— Когда мне понадобится придумать для кого-нибудь  кошмар позаковыристее, я попрошу тебя о помощи. Очень уж у тебя богатая фантазия!
— Ирмо, я все еще могу столкнуть тебя в пруд! — с возмущенным смехом отвечает Маглор.
— Уже не можешь. Твой брат проснулся, и нам нужно вести себя хорошо.
Маглор смотрит на другой берег и видит, как из такого же павильона, в каком спал сегодня он сам, выходит Маэдрос. Его встрепанные со сна волосы топорщатся и вспыхивают в солнечных лучах, пробивающихся сквозь кроны деревьев. Он потирает правую кисть —  Маглор заметил, что теперь он часто так делает, когда задумчив или рассеян.
Ирмо приглашающе машет рукой, и Маэдрос направляется к ним. Маглор спрашивает Ирмо:
— У меня остался один вопрос. Зачем в этом сне мы с ним были вдвоем? Почему творили все эти ужасы на пару?
Ирмо философски пожимает плечами.
— Я вала сна, Макалаурэ. Я очень ленив. Так что это был сон на двоих.
— Что?!
— А что? — безмятежно спрашивает Ирмо.
— Зачем это? Разве Майтимо все свои гадости уже не перевидал в Мандосе?
Ирмо качает головой.
— Он знает, зачем. Он тебе сам расскажет, если захочет.
И Маглор понимает, что больше ничего не добьется. В некоторых вопросах беспечный вала весьма щепетилен.
Когда Маэдрос подходит, Маглор жестом приглашает его сесть на бортик рядом с собой, но Маэдрос предпочитает встать позади и положить руки ему на плечи. Маглор откидывается назад, опираясь о брата спиной. Он до сих пор почти неосознанно ловит такие моменты, когда можно самым надежным образом, на ощупь,  убедиться, что те, кого он когда-то оплакивал, снова живы. И даже Морьо, никогда не любивший лишних прикосновений, сейчас это великодушно терпит.
Взяв брата под защиту, Маэдрос обращается к Ирмо с упреком:
— Неужели это было нужно? Кано и так всякого за жизнь навидался. Зачем ему показывать еще и выдуманную мерзость?
Ирмо закатывает глаза  и поднимается.
— Пожалуй, двое вас на одного меня — чересчур.
— А вот Намо Мандос справлялся с шестерыми — не удерживается от шпильки Маглор.
— Ты, Канафинвэ Макалаурэ, один считаешься за шестерых! Скажи, Майтимо, разве кто-то из вас позволял себе так обращаться с моим братом?
— Да как сказать… — немного смущено тянет Маэдрос.
— Нет, я не хочу этого знать! — Ирмо машет руками на братьев и уходит, посмеиваясь. Маэдрос провожает его сердитым взглядом.
Маглор кладет руки поверх ладоней брата и поднимает к нему лицо.
— Все хорошо, Нельо. Этот сон мне не повредил. Я… м… извлек урок и сделал выводы.
— Это меня и пугает, — с сомнением отвечает Маэдрос.
— Нет, сегодня это были хорошие выводы.
—Да? — Маэдрос наклоняется, заглядывая брату в лицо. Маглор сдувает упавшую ему на глаза рыжую прядь.
— Да. Я люблю тебя так, что если ты не будешь держать, меня разорвет на мелкие клочки.
— Поэт доморощенный, — Маэдрос в смущении отводит глаза. Маглор спрашивает:
— Как ты сам, Нельо? Противно, да?
Маэдрос поводит плечом.
— Да не особо. Это все-таки был не мой сон, я краешком заглянул.
— Вот и хорошо. Ты садись, Нельо, я приведу в порядок твое медное богатство. Ты ведь опять без гребня?
— Зачем мне гребень, если рядом всегда есть кто-нибудь из шестерых предусмотрительных братьев?
Маэдрос опускается прямо на траву, чтобы Маглору не приходилось слишком высоко тянуться к его голове. Маглор долго перебирает и расчесывает пряди, а Маэдрос довольно жмурится.
Когда последняя косичка доплетена, братья поднимаются.
— Ты сейчас к нам или к жене? — спрашивает Маэдрос.
— А мне можно не выбирать, — довольно отвечает Маглор, — мы договорились, что она тоже придет к вам, там и встретимся.
— Отлично! Курво всех своих тоже собирался привести. Возвращайся за своей обувью, и идем.
Но Маглор не торопится.
— Подожди, Нельо. Один вопрос… Зачем ты попросил Ирмо показать и тебе эту гадость?
— Ну… — Маэдрос поднимает брови, как всегда, когда придумывает объяснение на ходу. Маглор вздыхает:
— Ты это делаешь только потому, что беспокоишься за меня.
— Ну…
— Я дома, Нельо. Со мной больше ничего не может случиться.
— Дед тоже так думал, — мрачно говорит Маэдрос. Маглор фыркает:
— Считаешь, что я все-таки смогу довести Ирмо до того, что он меня убьет?
— Я не удивлюсь! И вообще, все знают, что Ирмо, услышав о твоем возвращении, танцевал и пел: «О, наконец-то, наконец-то и мне достанется Феаноринг, о, какие интересные опыты я смогу провести!»
— Не было такого, — смеется Маглор.
— Может, и не было, но лучше я все-таки за ним пригляжу, — со смешком отвечает Маэдрос, но потом добавляет серьезно:
— Не хочу, чтобы ты был один. Даже здесь. Понимаешь?
— Понимаю, — говорит Маглор и кладет руку брату на локоть. — Но тебе не обязательно погружаться со мною во всякую дрянь. Если ты просто будешь ждать меня на берегу, это уже будет значить для меня очень много.
— А для меня — нет, — решительно отвечает Маэдрос.
Братья смотрят друг на друга, потом Маглор говорит, кривовато улыбнувшись:
— Ладно. После сегодняшнего сна я с тобой больше спорить не решусь.
— А я с тобой! — с веселым ужасом отвечает Маэдрос.
И  братья смеются самым злодейским смехом, на который только способны.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Мне понравился Ирмо, он восхитительно нечеловеческий, но очень добрый. Как трикстер, но добрый.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Соглашаюсь, Ирмо прелестный и, в общем, отчасти весь в братца. Братья феаноринги... маэмаг

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Спасибо, дорогие читатели!

Мне понравился Ирмо, он восхитительно нечеловеческий, но очень добрый. Как трикстер, но добрый.

Любой человек или эльф на такой работе давно бы сдох... Очень приятно, что он понравился. Этого слова, трикстер, у автора в голове не было, когда он писал, но теперь он видит, что да, трикстерские рожки тут определенно торчат!

Соглашаюсь, Ирмо прелестный и, в общем, отчасти весь в братца.

"Все эти валар одним миром мазаны!  " ((с) Феанор)

Братья феаноринги... маэмаг

Я их ужасно люблю. Поэтому так мучаю.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

как воспринимается эта часть.

Автор, ты прекрасен, как рассвет и мудр, как столетняя змея!
Я не собиралась читать про братьев-психопатов, совсем не моё, решила только заглянуть в твой текст на секундочку и... коготок увяз - не смогла оторваться от этого мастерского ужаса.  А финал - полное ощущение, что я проснулась и понимаю - это только сон, чувствуя невероятное облегчение и радость жизни! Восхитительные детали - игра света, воды, рыбки тычутся... Ирмо - классный, впервые увидела его за работой - впечатляет! Братья -        и совершенно не сиропно - видно, сколько ещё всякого у каждого из них и у всех вместе. Спасибище!!!

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Надо же, автор даже банальную концовку из серии "это был сон" смог обыграть не затертым образом. Респект!

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Автор, ты прекрасен, как рассвет и мудр, как столетняя змея!

Анон со змеей, ты пролил на авторское сердце целую бутылку, нет, целую бочку бальзама!    Если такое получилось сделать хотя бы для одного человека, автор уже не зря все это записывал. Я просто сижу сейчас и не верю, что правда вышло всё это передать и создать это впечатление!

Надо же, автор даже банальную концовку из серии "это был сон" смог обыграть не затертым образом. Респект!

Спасибо! Это очень дорогой комплимент, потому что банальность хода автор осознает на все сто. Но автору хотелось, чтобы у черных фантазий про психопатов появился какой-то жизнеутверждающий смысл, и ничего другого в голову не пришло.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Я их ужасно люблю. Поэтому так мучаю.

Знакомо, ох, как знакомо

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Господи, автор! Ты умница и прелесть! Я и так то люблю подобные концовки, есть такой грех, а уж когда они специально и со смыслом!!!
Ты снял тяжесть с моей души, которую мастерски положил остальным дарковым текстом! Потому что сцуко верилось. А теперь можно перевести дух!

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Я их ужасно люблю. Поэтому так мучаю.

Как же без этого! Приветствую в клубе авторов-садистов... Сад наших испытаний для любимых героев цветет и зеленеет.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Господи, автор! Ты умница и прелесть! Я и так то люблю подобные концовки, есть такой грех, а уж когда они специально и со смыслом!!!
Ты снял тяжесть с моей души, которую мастерски положил остальным дарковым текстом! Потому что сцуко верилось. А теперь можно перевести дух!

Аааа, неужели у меня получилось!!! С ума сойти... А ведь вы, читатели, рисковали))) Спасибо за доверие!

Приветствую в клубе авторов-садистов... Сад наших испытаний для любимых героев цветет и зеленеет.

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Придумал идею для AU-заявки. Амбаруссар как наиболее близкие к матери по духу остались в Амане - чтобы затем прибыть в Эндорэ в ходе Войны Гнева. После победы над Морготом Валар отдают им два оставшихся Сильмарила, поручая им хранить их до Дагор Дагоррат - Клятва парадоксальным образом исполнена, Сильмарилы вернулись к сыновьям Феанора. Маэдрос с Маглором или возвращаются в Аман, или остаются в Эндорэ, обосновавшись в Эрегионе у Келебримбора. Второй вариант интереснее - есть задел для сиквела про войну с Сауроном.

Отредактировано (2021-12-04 23:23:29)

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Не пустят их в Аман, сразу так точно. Вон Галадриэль две эпохи провела до ощущения, что может вернуться. Так что надо мириться с племянником и строить Эрегион.

Отредактировано (2021-12-04 23:27:56)

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Не пустят их в Аман, сразу так точно. Вон Галадриэль две эпохи провела до ощущения, что может вернуться. Так что надо мириться с племянником и строить Эрегион.

Согласен, тем более что такой поворот событий всяко интересней в плане приключалова. Если повезет, то феаноринги могут не только в Эрегионской войне, но и в монументальной Войне Последнего Союза поучаствовать. А там, глядишь, с выжившими старшими феанорингами и Третья Эпоха будет совсем другой...

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

видно, сколько ещё всякого у каждого из них и у всех вместе.

И мне это понравилось! И злодейский смех в конце)

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Анон с крипи-МиМ, спасибо, так хорошо закончилось!
А я тут с краю постою 

Трое в Ангбанде, не считая собаки.

День, когда все идёт не так, Саурон видит слишком много, а Куруфин принимает решение

▼Скрытый текст⬍

Они шли пешком - почти бежали ночами, пережидая дни в случайном укрытии и урывая минуты тревожного сна. Сауроновы отродья боялись солнца, и днем меньше был бы риск встретить очередную стаю, но чары митрим истончались на свету, и неизвестно было, спит ли хоть изредка узурпатор этих мест. Они бежали, не рискуя показать себя. Плащи скрывали их - и все же то и дело каждый чувствовал на себе злой, ищущий взгляд. Взгляд этот скользил по плащам, как вода по вощеной ткани, цеплялся за каждую мелочь, выглядывал следы и отступал неохотно. В такие моменты огонь на сторожевой башне бывшего Минас-Тирита горел особенно ярко, а Куруфин понимал, как чувствует себя мышь в норе. Спать после такого не выходило, и до самого вечера лазутчики смотрели, как заливает солнце отравленную землю. Страшное это было зрелище - некогда вольный Сирион, заболоченный и перегороженный дамбой, едва ползущий в берегах из серого бесплодного ила. Воды его были больше не в силах питать землю, и заросли, некогда дававшие приют множеству зверей и птиц, медленно умирали. Везде, куда ни глянь - печать не увядания даже, но неисцелимой болезни.
Куруфин опасался, что смертный не вынесет этого перехода - он и эльфам-то не без труда давался - но Берен держался. Посерел и выглядел собственной тенью, но не отставал. И оставался всего один переход, когда...

Отряд сбился в овраге, в ненадежной тени засыхающих деревьев - цыплята, напуганные тенью коршуна - и ждал только заката солнца, когда их опять коснулся взгляд. Зацепился, проскользил, почти физически ощутимый... И вдруг метнулся в сторону. На юг. И Куруфина окатило волной злого, жадного торжества, как болотной водой.
Попался! Я вижу его! Неужели этот глупый эльф верил, что жалкие его чары укроют от меня? От меня, Гортхаура?! От первого ученика Величайшего? Он попался. Он мой. Он мой!
Элберет, подумал Куруфин, и сердце его упало, Элберет, зачем?! Инголдо, дурак ты и голова твоя квадратная, шлаком забитая, что ты сделал?!
- Что происходит? - Берен, кажется, к чарам был нечувствительнее того самого бревна, за которым прятался, но и он понял, что все неладно, - Чего этот выродок так рад?
- Он заметил Финрода, - первым ответил Келегорм, - Должно быть, кузен перешел реку, зашел слишком глубоко, и...
Он прервал сам себя и придвинулся ближе к Хуану. Говорить было не нужно - каждому было понятно. Теперь через долину можно хоть пешком идти, распевая хулительные песни аданов, но...
- Достанет, - Берен сжал кулаки, - чтоб ему гадюку в жены!
Достанет, понял Куруфин каким-то тоскливым, обречённым знанием, обязательно достанет - все силы бросит. И Финрод погибнет, и дай Элберет если в бою - потому что в крепости ему долго не дадут умереть. Саурон милосердия не знает. Сердце сжал страх - слабая тень того невыносимого слепого ужаса, который некогда накрыл эти земли, но и его хватило, чтобы внутри поселился мерзкий холод. А следом пришли не менее мерзкие мысли, вырвать которые из разума не хватало сил. Это шанс прорваться - бегом, не оглядываясь. Они сумеют пересечь долину, пока Саурон занят новой игрушкой. Он добудет Камень.  А потом вернётся и возьмёт город - ведь нужно будет. Саурон пожелает не только правителя Нарготронда, но и сам город, и кто лучше сможет его защитить, если не он? Кто будет лучшим полководцем, чем сын славного Феанаро, любимый сын, больше других на отца похожий? А выдать себя сейчас, отвлечь взгляд от Финрода - все дело провалить. И отступиться от Клятвы.
Это были мерзкие мысли, но разумные, и от того мерзкие вдвойне. Куруфин стиснул кулаки и встал рывком. Нет, он не был умнейшим из нолдор, и был сыном своего отца - и злость вспыхнула легко. Он - нолдо из Первого Дома, прячется, как червяк, трусит и дрожит, пока кузен играет со смертью в салки. Нет уж. Будь что будет, но нет. Финрод Саурону не достанется.
- Эй, ты! Захватчик, клок меха! Вонючка! - серый плащ, чудный плащ митрим полетел на землю, а в голос Куруфин вложил всю ту силу, от которой некогда бежали орки, - Смотри! Я здесь! Я почти у ворот Ангбанда! Ты ослеп, что ли?!
Он скорее ощутил, чем услышал, как за спиной вскочили и закричали другие, как завыл Хуан - полный ярости, гнева и ненависти взгляд ударил, как копье, оглушил - но не жалел. Они прорвутся, они обязательно прорвутся - и Финрод успеет уйти.

Отредактировано (2021-12-05 00:32:23)

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Анон с дарк!МиМ, ты отлично пишешь. У тебя очень верибельные психопаты и добрая концовка. Про сон я догадывалась, правда, еще с первой части ))
Большое тебе спасибо!

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Трое в Ангбанде, не считая собаки.

Продолжение - я так ждала! Кусочек маленький, но сколько в нём:  описания потрясающие, очень атмосферно, Берен хорош ну и, конечно, борьба Куруфина    

Анон

Re: Толкин fest [творчество]

Ура, продолжение ангбандского похода! 
Куруфин тут силен, да. Сумел победить себя. Очень надеюсь, что автор достаточно добр, и эта победа не обойдется им всем слишком дорого...
И особая моя любовь в этом фике - ругательства! Такие виртуозные, яркие, смешные и в то же время настоящие! Прямо хочется их в жизнь утащить