Когда Лео сообщил, что на очередном «уроке» его будут учить терпению, Кайт решил, что легко с этим справится.
Он ошибался.
— Тебе нельзя говорить, если я не заговорю с тобой первым, — объяснял правила Лео, проверяя, достаточно ли натянута цепь под потолком. — Нельзя стонать, скулить и кричать, даже если будет невыносимо больно. Ни единого звука. Ты понял? Кивни, если понял.
Кайт кивнул.
Лео сухо улыбнулся в ответ и присел на корточки, чтобы проверить, хорошо ли держится распорка на ногах.
Кайт был рад, что его не заставили стоять на носках, а руки были скорее слегка приподняты, чем задраны вверх — он мог без проблем дотронуться плечом до лица.
— Если ты выдержишь десять минут, то твой срок будет уменьшен на семь дней. Если не сможешь... завтра попробуем еще раз. И так пока урок не будет усвоен. Понял?
Кайт снова кивнул.
«Целая неделя за десять минут? Да это же почти джекпот!» — подумал он.
Лео поднялся и провел большим пальцем по его щеке.
Кайту ужасно не нравилась тактильность Лео, но он заставил себя улыбнуться и податься навстречу прикосновению, показать, какой он хороший и послушный, что он сделает все-все-все.
— Ты мне нравишься, Кайт. — Лео тяжело вздохнул. — Очень нравишься. Но это не значит, что я буду относиться к тебе иначе, чем к другим. Не жди снисхождения и жалости. Приготовься. Дыши.
В ту же секунду по обнаженной спине Кайта побежали мурашки. Он смог бы без проблем вынести порку, да, но вдруг его ждало что-то еще, что-то куда более жестокое?
Разум нарисовал несколько совсем уж чудовищных картинок, и у Кайта закружилась голова. Он побоялся, что такими темпами его стошнит — а за этим наверняка последует наказание, — и, вовремя вспомнив совет Лео, сделал несколько глубоких вдохов, одновременно считая про себя от одного до десяти и обратно. Это помогло успокоиться, но надолго ли?
Лео исчез где-то за его спиной, и Кайт не мог заставить себя повернуть голову, поэтому самый первый размашистый удар плети по ягодицам застал его врасплох. Ему, впрочем, хватило самообладания, чтобы сдержаться и не издать какое-нибудь нелепое «Ах» или «Ой».
Плеть была неприятным началом. Кайт предпочел бы розги; еще свежи были воспоминания о том, как однажды его высек отец.
Второй удар пришелся на середину спины. Кончик плети неприятно обернулся вокруг тела и щелкнул опасно близко от соска. Кайт резко подался вперед и схватился за цепи, но выдержал и это тоже.
Следующий десяток ударов шел почти без перерыва и всякий раз плеть закручивалась вокруг тела, терзая нежную кожу и выбивая воздух из легких.
Кайт молчал.
Когда кончик плети ударил по месту рядом с яйцами, перед глазами все потемнело. Кайт едва не завопил, но в последнюю секунду вцепился зубами себе в плечо и проглотил крик. На коже остались отчетливые следы.
От напряжения по телу заструился пот. Кое-где на спине вдруг защипало, и Кайт осознал, что плеть содрала ему кожу. Точно ли только пот стекал по его коже?
Лео абсолютно и совершенно точно его не жалел. Кайт придумал с десяток новых нецензурных прозвищ для него, и от этого стало чуточку легче.
Позади что-то упало на пол и раздались шаги. Кайт снова побоялся обернуться, но Лео оказался перед ним.
— Прошло три минуты, — сообщил он, одновременно поджигая фитиль у свечи. — Ты хорошо держишься.
Лео не надо было объяснять, что именно он планировал сделать. Кайт подался назад, чуть не упав, и изо всех сил замотал головой; не было никаких сомнений в том, что эта свеча не была сделана из особого щадящего воска.
— Это просто воск, — Лео осторожно дотронулся до дрожащего живота, покрытого испариной. — Некоторые владельцы, хоть это и запрещено, используют сам огонь. Я не настолько жесток.
Его пальцы скользнули ниже, дотронулись до волос на лобке, до вялого пениса. Кайта передернуло от отвращения. За все время своего обучения он уже несколько раз жалел, что его не определили рабом в какие-нибудь шахты или на другое опасное производство, но никогда раньше это сожаление не было настолько ощутимым и горьким.
— Тебе надо будет выдержать только пять капель, — Лео приподнял его член за крайнюю плоть. Наверное, для того, чтобы воск не стекал потом по бедрам. Сама забота. — Кивни, если готов.
Кайт не был готов, к этому нельзя быть готовым, но все равно кивнул.
Расплавленный красный воск впился к него гораздо больнее, чем это сделала бы плеть. Кайт приподнялся на носки и одновременно потянул на себя цепи. Перед глазами все потемнело, и Кайт почти этому обрадовался. Возможно, потерять сознание было бы лучшим вариантом.
Но, разумеется, ему не могло так повезти.
Лео дал ему несколько секунд, чтобы отдышаться и прийти в себя, и снова наклонил свечу.
Вторая и третья капли стекли по коже к лобку и заплутали где-то в волосах. Член пульсировал болью, та в свою очередь отдавалась по всему телу. Кайт попробовал задержал дыхание, но это оказалось паршивой идеей; теперь горели и легкие тоже.
Кайт выдохнул и так и застыл, опустив голову вниз, с раззявленным ртом. На пол капала слюна и слезы.
Четвертую и пятую каплю Лео смахнул на кожу под крайней плотью, и этого хватило, чтобы Кайт потерял контроль над своим мочевым пузырем. Посреди очередного зарева адской боли он со злорадством отметил, что Лео отпрыгнул от него в сторону, чтобы избежать потока мочи. Кажется, ему не удалось увернуться от всего.
Кайт откинул голову назад и попытался отвлечься. Сколько ему осталось перетерпеть? Минуты три? Две? Вечность? Десять минут и правда казались какой-то нескончаемой вечностью. Наверное, Кайт давно бы уже сдался — еще где-то на третьей капле воска на своем члене — если бы не обещание, что «урок» будет повторяться каждый день, пока они не добьются успеха.
— Я должен бы наказать тебя, — произнес Лео. — Но я не запрещал тебе этого напрямую, поэтому было бы несправедливо за это наказывать.
Кайт выдавил из себя улыбку, которая должна была напоминать улыбку благодарности. Он предпочел бы послать этого урода словами, но было бы нелепо проиграть ему вот так.
— У нас осталось две минуты.
Целых две или всего две минуты — Кайт не мог решить. Он находился в странном состоянии, больше похожим на транс. Его собственное тело как будто ему больше не принадлежало, а сам он парил на цепях...
Обратно его вернула резкая боль под левой грудью. Кайт содрогнулся всем телом и поднял голову, чтобы понять, что произошло.
По левому боку стекали капли крови из только что появившегося неглубокого пореза.
— Не переживай, — с улыбкой сказал Лео, поигрывая скальпелем перед его лицом. — Следов не останется, об этом позаботятся.
Новая боль заставила Кайта снова осознать свое положение, прочувствовать все то, что происходило с его телом. Печальной реальностью стали саднящие ранки на спине и ягодицах, пульсирующие ожоги на члене, стекающие по икрам капли собственной мочи и пота, образовавшие небольшую лужицу на бетоне под ногами, покрытое слезами, соплями и слюнями лицо.
Он уже почти готов был взмолиться о пощаде, но сдержался. Боль пройдет, должна была пройти, всегда проходила.
Новый короткий надрез над пупком и его тело само собой задергалось, особенно когда к этому добавилась чужая горячая рука, оттягивающая обожженную кожу на члене.
Кайт впился в плечо, но уже по-настоящему, со всей силы, которая только в нем осталась. На языке он ощутил кровь и сразу же забыл об этом, когда скальпель прочертил новую линию на внутренней стороне бедра.
Ему хотелось вопить, орать, кричать, издавать нечленораздельные звуки, но больше всего Кайту хотелось потерять сознание.
Увы, бог — в которого Кайт все равно не верил — не был так милостив.
И все же...
— Десять минут, — раздались такие желанные слова. — Ты справился. Молодец. Теперь тебе разрешено кричать.
Кайт набрал полные легкие воздуха и завыл, содрагаясь в несдерживаемых рыданиях.
Лео улыбался и нежно держал в ладонях его раскрасневшееся уродливое лицо.