Северус ночевал у него вчера в третий раз, оставив после себя из нематериальных следов череду ярких и иногда неожиданных образов в памяти Лэнса, а из материальных — раскрытую книгу на письменном столе в спальне. Ту самую энциклопедию зелий, которую Лэнс купил ему в подарок на Рождество.
Сегодня Северус не должен был приходить: они решили, что такие частые отсутствия его в слизеринском подземелье могут показаться подозрительными. Поэтому, вернувшись к себе сразу после ужина, Лэнс вошёл в спальню, бросил быстрый взгляд на книгу, хотел было уже убрать её обратно на полку взмахом палочки — но передумал. С энциклопедией на столе легко было представить, что Северус здесь, за дверью, просто отошёл ненадолго. Лэнс даже подошёл ближе и склонился над книгой из любопытства. Она была раскрыта на рецепте Огнезащитного зелья, а в левом углу небольшая гравюра изображала волшебника в длинной светлой мантии, проходящего сквозь языки пламени. Выглядело это впечатляюще. Интересно, насколько сложно сварить такое зелье?..
От размышлений Лэнса отвлёк шум за окном. Он вздрогнул от неожиданности, выпрямился и обернулся. Сова! Он ещё не успел задёрнуть шторы, так что силуэт Фрейи, светло-серой крупной совы Роберта, был хорошо различим на фоне чёрного неба. Фрейя громко хлопала крыльями и пыталась открыть окно снаружи клювом. Лэнс поспешил ей навстречу, распахнул створки окна, впустив в комнату поток стылого февральского воздуха, и отвязал от её лапки тёмно-коричневый конверт, запечатанный сургучом.
— Ну что, Фрейя, Роберт не просит немедленный ответ? Да, да, уже иду за твоим угощением…
Он прошёл в кабинет, достал из шкафа коробку с галетами, которые держал именно для таких случаев, и вручил одну Фрейе. Пока сова грызла угощение и набиралась сил перед дорогой обратно, Лэнс вскрыл конверт. Его внимание сразу привлекла вложенная туда фотография: Роберт и Элинор стояли на фоне камина где-то в гостях (наверняка в письме Роберт писал про этот визит), Элинор тепло улыбалась и махала в камеру рукой, и даже Роберт на снимке вёл себя менее угрюмо, чем обычно. Лэнс поймал себя на том, что невольно улыбается им в ответ. Письмо лежало перед ним на столе, но он не торопился приступать к чтению. Наверное, ответ писать ему будет непросто. Сколько всего изменилось с тех пор, как было отправлено прошлое письмо — и об этом, конечно, он промолчит.
Но как всё-таки замечательно, что Роберт прислал фотографию! Жаль, что он не может послать ему что-то подобное в ответ. А вообще как хорошо было бы, если бы они с Северусом тоже сфотографировались на память — пусть это никто бы не увидел, кроме них двоих, неважно. Что бы он подумал про эту идею?..
— …А если её кто-нибудь найдёт?
— Кто? Это же всё-таки мой кабинет, а не проходной двор, Северус! Не придёт же сюда с обыском директор!
Прошло несколько дней, и Лэнс в разговоре перед сном затронул тему фотографии — но, судя по всему, Северуса эта идея не захватила.
— Но, профессор, мы должны быть крайне осторожными, а это всё-таки будет вещественным доказательством…
— Доказательством чего? Я же не предлагаю нам целоваться на камеру! А то, что мы с тобой общаемся вне уроков, в доказательствах не нуждается: мы же ходили вместе в Хогсмид.
Северус фыркнул и натянул на себя одеяло.
— Если бы в тот момент у меня были какие-то подозрения в чистоте ваших помыслов, они бы точно рассеялись: ну нельзя же звать ученика на свидание на виду у всей школы!
— Конечно, нельзя, — с готовностью согласился Лэнс, потянулся рукой к его лицу и заправил выбивающуюся прядь за ухо. — Возможно, именно поэтому никто ничего не заподозрил. Но я понимаю твои craintes, хотя мне и кажется, что ты преувеличиваешь. А что ты скажешь, если я сфотографирую тебя одного? Это уже легче будет объяснить, даже если кто-нибудь её и обнаружит.
Северус задумался.
— А у вас есть камера?
В его глазах Лэнс увидел образ не только камеры, но и проявляющего зелья, однако про зелье Северус ничего не сказал. Лэнс как раз намеревался обсудить с ним этот вопрос, ведь Северус любил варить зелья и хорошо в этом разбирался, а Лэнс никогда сам не пробовал проявлять снимки, но это умолчание говорило о том, что Северус не очень хочет ему в этом содействовать. Наверное, он в принципе не любит фотографироваться… Но ведь одна фотография не сделает ничего плохого?..
— Камеры нет, но я могу взять её напрокат на пару дней или попросить у кого-нибудь. Отправлю сову…
— Ну посмотрим, — после паузы сказал Северус.
В преподавательской рутине, волнениях и тревоге о проклятье, с течением времени мысли о фотографии отошли куда-то далеко. Лэнс, конечно, написал Роберту, вкратце изложил, как у него дела, не смог удержаться от фразы «кстати, все конфликты с Северусом совершенно улажены» (он же всё поймёт! — пусть!..), а в конце поблагодарил за фотографию и попросил узнать, не может ли кто-нибудь из знакомых прислать ему ненадолго камеру. Ответ не заставил себя долго ждать: Роберт написал, что и представить не мог у своего брата такого успешного налаживания отношений с учениками, а про камеру он узнает. Но время шло, и никаких новостей не было. Несмотря на то, что Северус почти сразу придумал способ, чтобы слизеринцы в гостиной не заподозрили его отсутствие, и в первое время оставался у него чуть ли не каждую ночь, позже он стал приходить к нему всё реже. Конечно, это объяснялось тем, что приближались С.О.В., конечно, Северус очень много времени уделял подготовке к экзаменам… Но не только — даже когда он всё-таки приходил, он часто сидел в кресле или лежал в кровати с какой-нибудь книгой, чаще всего со своей энциклопедией зелий. Если бы он читал какой-нибудь роман!.. Тогда потом они могли бы его обсудить, возможно, поспорить, Лэнс увидел бы знакомый мир с новой точки зрения… А что можно было обсуждать про зелья?
И вот, когда весна уже подходила к концу, и Лэнс уже почти совсем не думал об идее со снимком, озабоченный другими вещами, к нему прилетели сразу две совы с большим и довольно тяжёлым свёртком.
«Привет, Мартин! — гласило короткое письмо. — Сколько лет, сколько зим! Я уже пару лет занимаюсь фотографией, и твой брат Роберт передал мне, что ты этим интересовался. Так что присылаю тебе на несколько дней камеру, и если вдруг ты попробуешь и тебе понравится, я дам советы по модели, плёнке, экспозиции и всём таком. Фредди Боуд».
В нормальном состоянии Лэнс непременно почувствовал бы любопытство, как поживает Фредди (всё-таки они не виделись много лет), радость от того, что он теперь может осуществить давнюю задумку, азарт при мысли, как именно это сделать, но сейчас он был слишком подавлен, и в нём всколыхнулось только лёгкое удивление. Но нет, радоваться тоже надо. Он ведь давно хотел фотографию Северуса на память, и сейчас, когда Северус приходит не так часто, она будет особенно ему нужна. Он отправит плёнку на проявку в Лондон, так что разумеется, там не будет ничего компрометирующего. А жаль.
На следующий день, благо это была суббота, Лэнс отправился с камерой гулять по Хогвартсу и окрестностям: вспомнить, как это делается, набить руку, да и в целом, наверное, благоразумнее, если фотографии у него будут самые разные. Озеро, замок снаружи, замок изнутри, крытые галереи, вид из стрельчатых окон, Толстый Монах, проплывающий навстречу ему по коридору… Когда он вернулся к себе, Северус уже был там, забившись в кресло, и опять читал энциклопедию.
— О, профессор, вы пришли, — рассеянно откликнулся Северус, не отрываясь от книги. — Вы знаете, что рецепт Уменьшающего зелья здесь не совсем такой, как в учебнике? Я ещё раньше модифицировал его, и очень похоже, но они предлагают вовсе не добавлять чемерицу, интересно было бы попробовать…
— О да, очень интересно, — кивнул Лэнс. — Северус, мне прислали камеру. Ты можешь посмотреть на меня?
Северус поднял голову и взглянул с любопытством. Лэнс навёл на него объектив, подкрутил диафрагму и щёлкнул затвором камеры. Сразу после этого Северус вновь уткнулся в книгу, пробормотав «сейчас, дочитаю примечания к рецепту», а Лэнс с шумом выдохнул и вышел из спальни в кабинет.
Через десять минут к нему пришёл Северус. Он, похоже, что-то почувствовал и просто без слов подошёл к нему вплотную и обнял. Лэнс сжал его в ответ, чувствуя, как тревога и горечь ненадолго отступают, и желая, чтобы это никогда не заканчивалось.
Проявленные фотографии сова принесла тёплым июньским вечером. Несмотря на довольно позднее время, солнце ещё не село и озаряло мягкими лучами кроны Запретного леса и верхушки башен. Лэнс распечатал свёрток, вытряхнул на стол снимки, на которых мельтешило что-то совсем неважное, и отыскал среди них ту, которая и была ему нужна. Северус сидел в кресле, поджав ноги, на коленях у него лежала тяжёлая книга, и взгляд его был устремлён к страницам, испещрённым мелким шрифтом. Время от времени он перелистывал очередную, хмурился и прикусывал губу.
Лэнс осторожно провёл по изображению пальцем, мягко побуждая его отвлечься. Ведь он делал снимок тогда, когда Северус смотрел на него, отчего тогда проявились какие-то другие моменты? Фигурка Северуса нетерпеливо дёрнула плечом, подняла книгу, пряча за ней лицо, и вновь погрузилась в чтение.