В 2021 году «Тампа Бэй Бакканирс» стали первой командой в истории, сыгравшей – и победившей – в Супербоуле на своём домашнем стадионе. Отчего-то Жизель не сомневалась, что так и будет.
«Мы переезжаем в Тампу, и Гронк едет с нами, – сказал Том годом раньше, когда согласовал контракт с “Бакс”. – Мы берём этот титул».
Она сразу поверила и сказала все нужные слова поддержки – нужные скорее ей самой и детям, чем кому-то ещё. Он не нуждался ни в чьём мнении, когда речь шла о футболе. Собрался выиграть седьмой перстень – значит, выиграет, раз уж даже вытащил с пенсии вечного соучастника. Своё мнение – что неплохо бы и ему подумать о пенсии, что детям будет лучше в Бостоне, что негуманно срывать их всех с насиженного места ради двадцати пяти сраных миллионов за сезон – Жизель привычно оставила при себе. Дело никогда не было в деньгах. Том с готовностью шутил, что он муж-содержанка при состоятельной супруге, но за этой самоиронией стояла уверенность: они оба уже заработали больше, чем смогут потратить. Только его жажда славы не знала насыщения, и она понимала, что ещё один перстень ничего не изменит.
«Моё любимое кольцо – следующее», – повторял он так же охотно, но это не была шутка. Жизель иногда думала, что будет эффектно снять обручальное кольцо и отдать ему прямо в эфире. Том не давал ей формального повода: не говорил этого при ней, не делал ничего радикального, вообще ничего качественно нового. Если бы «ты любишь футбол сильнее, чем меня» было таким поводом, уходить стоило сразу. Теперь у них было двое детей, у неё – ещё и пасынок, и все трое мечтали жить на пляже. Все трое обожали отца и считали праздником каждый день, проведённый с ним. И с Гронком.
Иногда ей хотелось поколотить его за то, что привёл в дом своего трахаря. Она даже была почти уверена, что Том не ударит её в ответ. Почти не заботилась, что напишут таблоиды. Но ей и так досталась роль плохого копа в собственной семье, и её страшила перспектива бороться за любовь детей с их праздничным папашей. Не воскресным; воскресенья принадлежали футболу. В другие дни он иногда вспоминал, что в жизни есть не только спорт, и ей начинало казаться, что у неё есть семья. Ненадолго, но всегда достаточно, чтобы не противиться статусу кво.
В ночь после победы даже настоящие семьи не ждали домой отцов-футболистов. Жизель ненадолго поддалась общему воодушевлению: вышла на газон вместе с остальными жёнами, поулыбалась камерам, расцеловалась со всеми, до кого дотянулась. Но торжественная канонада ритуальных пушек стихла, иссякли фейерверки – и пришло время сгребать детей в охапку и тащить к машине. К седьмому разу она уже научилась игнорировать их протест.
– Нужна помощь с мелюзгой? – привычно спросила Камилла из-за плеча.
Жизель покачала головой, но улыбнулась с неизменной благодарностью. Камилле тоже был знаком этот дрилл. Для Гронка титул стал четвёртым, и его девушка тоже подготовилась загодя: надела шапку, чтобы вычёсывать конфетти не из всей головы. Красно-чёрная фольга блестела в растрёпанных светлых локонах как украшения.
– Я не мелюзга, – упрямо буркнул Бен. Камилла примирительно взъерошила ему волосы. От Жизель не укрылся ревнивый взгляд Джека. Что ж, значит, её пасынок уже дорос до понимания, какую сногсшибательную женщину отхватил «дядя Гронк». Она подавила в себе постыдное и острое желание отдать мальчишку Камилле прямо здесь и сейчас. Насовсем, ну или пока Бриджит не удосужится забрать его из отчего дома.
– Пусть тётя Кэм поедет с нами, – подала голос Виви и требовательно дёрнула маму за рукав.
Жизель подняла глаза на Камиллу и сконфуженно пожала плечами. Она была уверена, что у свободных девушек есть занятия поинтереснее в праздничную ночь, даже если им не режет слух этот старящий титул. Но Камилла заулыбалась:
– Я приму приглашение принцессы, если королева не против.
И добавила, уже обращаясь к Жизель:
– Мой неандерталец сегодня насвинячится, и я не слишком хочу встречать его дома.
– Тогда вам троим придётся потесниться на заднем сиденье, – рассудила Жизель.
Вопреки обыкновению, Джек не стал бороться за место рядом с водителем.
Угомонить детей и уложить их спать в четыре руки вышло только в первом часу. Жизель была уверена, что одна справилась бы быстрее. Но ей была приятна компания – была приятна сама Камилла с её умильным рвением поиграть в дочки-матери. Пусть даже как повод откупорить коллекционное вино и устроиться с бокалом на пушистом ковре в спальне – прямо как была, в худи и джинсах.
– У тебя такие классные пиздюшата, – сказала Камилла, усаживаясь напротив. Ей вряд ли было удобно в тугих, как вторая кожа, виниловых брюках. И всё же она устроилась очень фотогенично, без единой складки на подтянутом животе под кроп-топом. Жизель смотрела на этот пресс, возможно, чуть дольше, чем собиралась.
– Можешь забрать себе старшего, – предложила она заговорщицким шёпотом. – Он от тебя без ума.
Камилла засмеялась и перебросила гриву на другое плечо.
– Лучше уж от меня, чем от тебя, правда? – ответила она в тон.
– Боже упаси! – Жизель покривилась. Камилла окинула её взглядом, который в приглушённом свете показался ласкающим.
– Я не смогла бы его осудить, – заметила она. – Но у меня уже есть один подросток дома, второго не потяну.
Жизель вздохнула. Камилла не баловала Гронка комплиментами ни за спиной, ни в лицо, но в их дурашливых перепалках ощущалась такая теплота, какой никогда не было в её браке.
– Тебе нравится в Тампе? – спросила она.
– Конечно, – Камилла как будто удивилась. – Зачем мне пляжная фигура, если не для пляжа?
– У тебя была жизнь в Бостоне, – Жизель пожала плечами и отпила вина. – Как и у нас с детьми.
– Пока Роб играл – да, – не стала спорить Камилла. – Но он мне не дал жизни, когда ушёл на пенсию в первый раз. Представь себе, каково в доме с гигантским золотистым ретривером весом в сто двадцать кило. Нет, моему дураку надо чем-то заниматься. Я рада, что он снова при деле.
– Любишь его, – грустно улыбнулась Жизель, запретив себе думать о лишнем.
– Конечно! – Камилла просияла. – Я знаю, что у него мозги всмятку и что он выглядит как пещерный человек. Но у него огромное сердце, помимо огромного остального, и он всегда знает, как меня развеселить.
Жизель сглотнула ком в горле, поскорее отправила вслед ещё вина.
– Здорово. Не соглашайся ни на что меньшее.
Камилла хихикнула и обняла себя за плечи.
– Так забавно мыть кости своему мужику, пока его трахает твой.
Благородный винтаж застрял в горле. Жизель поставила бокал на пол и запустила пальцы в волосы, скрывая смятение.
– Почему… – выговорила она с усилием. – Почему ты думаешь, что не наоборот?
Камилла слегка нахмурилась, явно настороженная её реакцией, но пожала плечами и улыбнулась слегка обескураженно:
– Не знаю. Роб так его обожает. Не любит у себя в заднице даже пальцев, но уж для него-то готов на всё. Том такой властный, иногда даже деспотичный. С командой, я имею в виду. С тобой-то не забалуешь.
– Ага, – ответила Жизель и опустила взгляд.
Ей вдруг стало тошно от того, что весь мир знает о похождениях её мужа в постель лучшего друга. И от груза чужих секретов, которыми её навьючили, зная, что она – в отличие, кажется, от остального мира – умеет хранить тайны. Она могла бы рассказать, какой Том в постели: эгоистичный, тщеславный, как и во всём остальном. Как он выполняет все её прихоти, хотя даже не любит женщин, – лишь бы никто не смел обвинить его в небрежности или некомпетентности. Как он обожает у себя в заднице не только пальцы, но всегда закрывает глаза, когда получает своё удовольствие.
С ней. С командой, может быть, иначе.
– Эй, – Камилла поднялась на четвереньки с виниловым скрипом и протянула руку, погладила её по щеке. – Прости. Я не хотела тебя задеть.
Жизель покачала головой, но не попыталась сбросить маленькую тёплую ладонь.
– Ты не заденешь меня сильнее, чем… – она осеклась. – Я не против их отношений. Видели глаза, что брали. Просто мне не нравится, что это всё так… в открытую. Дети подрастают, скоро начнут замечать. Не хочу, чтобы Бен думал, что это нормально. Чтобы Виви терпела такое от своих будущих парней.
– Дети проницательные, – согласилась Камилла и села рядом. – Особенно малышка Виви. Она видит, что маме грустно, вот и позвала тётю её развлечь.
Жизель подняла растерянный, предательски затуманенный взгляд. На кукольном личике напротив читалось понимание, которого она не ожидала от молодой девчонки, не обременённой чужим багажом.
– Можно тебя поцеловать? – спросила Камилла. – Везде?
Удушливая волна поднялась к пылающим щекам и тут же скатилась вниз. Жизель облизнула губы.
– Я очень давно не была с женщинами, – сказала она, – не суди строго, – и позволила своим пальцам запутаться в волосах, так и усыпанных конфетти.
Камилла села на пятки, изобразила обеими кулаками триумфальный жест – «Йес-с-с!» – и стянула топ через голову, прежде чем повалить её на обе лопатки.
Кувыркаться прямо на ковре, не доходя до кровати, было не по статусу супермодели на пороге пенсии. Страх опрокинуть бокал не давал покоя, пока его не сменил ужас при мысли о том, что дети могут проснуться от сдавленных стонов. На костяшках остались следы зубов. За ангельской внешностью обнаружилась сексуальная террористка: Жизель не знала, хочет ли потребовать добавки или извинений. В свою очередь она загнала Камиллу в постель почти пинками, хоть и представляла, чем грозит рукоприкладство против бойкой славянки с мускулатурой амазонки. Но после та снова превратилась в ангела, когда заснула на её плече, по-хозяйски ухватив ловкими пальцами за грудь под одеялом.
Видеозвонок разбудил её неприлично рано, вскоре после рассвета. Жизель поспешно выключила звук, натянула одеяло до подбородка и убрала из кадра чужие кудри, прежде чем принять вызов. С телефона её мужа звонил Гронк. Судя по помятому виду – «потраченному», как выражался Джек – он ещё даже не ложился.
– Тебе нужен твой благоверный или пусть продолжает блевать здесь? – спросил он не очень членораздельно, но не теряя неизменного оптимизма.
– Ты забрал его в сознании, будь добр вернуть таким же, – ответила Жизель с напускной строгостью. – Не надо подавать дурной пример его детям.
– Вот и я говорю, сиди на жопе ровно, – прикрикнул Гронк куда-то в сторону.
– Гру-у-убо, – протянула Камилла обиженно и ужасающе громко, узнав в полусне знакомый голос.
Жизель стиснула зубы, готовая обороняться, но Гронк только засмеялся.
– Скажи куколке, чтобы не трогала мой шампунь, – распорядился Том за кадром, и этот авторитарный тон не принадлежал человеку с острым алкогольным отравлением. – Я налил туда тонера для седых волос. Мы ведь не хотим испортить её идеальный блонд?
Жизель нажала на отбой, прислушалась к своим ощущениям – и не ощутила привычной досады на то, что Том предъявляет больше прав на косметические принадлежности, чем на собственную жену.
– Вот и он признал, что наш брак – просто кукольный домик, – сказала она, не зная, обращается ли к Камилле или к самой себе.
– Дай детям поиграть, пока они ещё верят, – попросила Камилла, не поднимая лица с подушки.
исправил