Матриархангельск, [04.03.20 15:09]
https://www.youtube.com/watch?v=jWHpIP1-kUI
Матриархангельск, [04.03.20 17:36]
https://frau-zapka.livejournal.com/29701.html
Матриархангельск, [04.03.20 17:38]
Дана Денсмор. Независимость от сексуальной революции. Часть I
Мы, человеческие существа, не прорастаем из земли в абсолютно непроницаемой неприкосновенности, со свободной волей и объективностью. На нас не просто влияет происходящее вокруг, мы сформированы и созданы своим окружением.
Желания и даже нужды могут быть сконструированы. Нам всем хорошо известны изощренные техники Мэдисон Авеню*, с помощью которых там формируют неуверенность, позволяющую продавать товары и услуги для облегчения этой неуверенности. Самые эффективные методики нацелены на наши страхи быть отвергнутыми обществом, нелюбимыми, сексуально непривлекательными.
Семена этой неуверенности уже посеяны в обществе, где идеология индивидуализма разделяет людей и заставляет индивидуумов винить себя в неудачах и неумении приспособиться. Мы постоянно слышим разные вариации на эту тему, нацеленные на то, чтобы не признавать, что в нашем обществе что-то не так. «Если ты не можешь прилично устроиться в жизни, это твоя проблема: но может быть, тебе окажут профессиональную помощь». «Не пытайся изменить мир — освободи свой разум».
И мы знаем, как это используют против нас в ответ на угрозу женского освобождения. «Ты должна опасаться мужской критики». «Брось свою семью, если она тебя так угнетает». «Если тебе не нравится, как ведет себя твой любовник, ты можешь встать с кровати». «Ты сама виновата, что не можешь получить хорошую работу — ты допустила, чтобы тебе помешали, ты выбрала неконкурентоспособные, «девочковые» предметы в колледже».
Посыл, присутствующий во всех этих фразах — это индивидуалистическая идеология, которая твердит о том, что если ты не можешь сделать чего-то, что теоретически выполнимо (или считается выполнимым) — то это только по причинам твоей личной неспособности, и, следовательно, у тебя нет законного права жаловаться. Это изолирует людей и лишает их уверенности в себе и окружающих. Часто это порождает презрение к себе, поскольку люди видят в себе такое множество предполагаемых слабостей и психологических проблем, что уже действительно не могут быть счастливыми, сильными и гибкими в разных обстоятельствах. Это свойство нашего общества, которое изолирует всех, не только женщин. (Однако женщины, будучи наиболее угнетенными, приучены больше других винить себя за свою беспомощность, больше презирать себя, так как они изолированы сильнее и сильнее тревожатся, что никто не будет любить их).
Изоляция, устанавливаемая индивидуалистической идеологией, заставляет нас еще больше желать любви и принятия, и еще больше бояться одиночества. Мы не можем ускользнуть от страха нелюбви. «Кто меня захочет?», спрашиваем мы себя; «У меня столько недостатков». Решение, которое нам предлагают — это открыться настолько, чтобы беззаботно слиться с другим человеком. Во многих случаях это недвусмысленно подразумевает секс; все решения так или иначе сводятся к сексу. Секс становится магией, обретает собственную жизнь, придает всему интерес и ценность. Это ради него мы тратим время, примеряя микро-платья, увешиваемся звенящими украшениями, натягиваем кружевные чулки и намазываемся кремами для мгновенного сияния лица.
Именно на секс расточительно тратят бесценные силы многие девушки, которые могли бы быть куда успешнее в рамках женской освободительной борьбы, а все потому, что они считают секс неотъемлемой частью своей жизни. Они щедро растрачивают свои таланты и время, расходуют эмоциональные силы на попытки быть привлекательными для мужчин и перевоспитывают возлюбленных, чтобы «любовь» стала менее унизительной. Но слишком часто все что они получают — это деморализация, удары по самолюбию и эмоциональное выгорание.
Матриархангельск, [04.03.20 17:38]
Под лозунгом «не отрицайте нашу сексуальность» с обязательным упоминанием мрачного прошлого, когда женщинам не дозволялось получать удовольствие от своего тела, многие из нас встретили новую сексуальность и ее проявления без малейшей критики, словно нынешние излишества могут компенсировать прошлые лишения. Как будто полное сексуальное удовлетворение может все изменить. За исключением — не правда ли? — полуночных мыслей, что возможно, на самом деле мы и есть те самые сексуально негодные, невротичные фрики, как о нас говорят клеветники. Уж не потому ли мы с такой серьезностью подходим к поиску сексуального удовлетворения, что хотим доказать, что наша политическая борьба — не от недотраха?
И затем выходит на сцену оргазм. Среди тех, кто никак не смогли как следует развить свою женственность, чтобы довести себя до вагинального оргазма с мужчиной, есть такие, кто обнаружив, что их позор и несчастье не уникальны, а наоборот, чрезвычайно распространены и связаны с очевидными анатомическими причинами, решили, что лучшей реакцией будет требование полного физического удовлетворения, которое раньше они предоставляли мужчинам, забыв о себе.
То, что мы потеряли, не было просто X-количеством физических наслаждений. Бесчисленное множество женщин страдали, потому что верили, что если у них нет вагинального оргазма, они фригидные, невротичные, эгоистичные, неженственные, сексуально ущербные, неспособные расслабиться и отдаться, втайне обиженные на мужей и завидуют их власти — эти страдания очень печальны и возмутительны.
Cексуальное освобождение, равенство и право на сексуальное удовольствие — это решение для будущего. Но есть ли какое-то решение для прошлого? Разве это означает коллекционировать оргазмы чтобы получить компенсацию за годы разочарований и ненависти к себе? Я уверяю вас, что вы никогда не сможете исправить эту несправедливость и уж точно не через физические ощущения. А что касается психологического удовлетворения от получение того, что причитается — я не могу насладиться этим триумфом, особенно когда мне приходится бороться со старыми привычками и старым чувством вины, которые сохраняются еще очень долго после того как интеллект и воля взяли верх.
Самое худшее в этом то, что даже при полном сексуальном удовлетворении, взаимном и свободном от вины, мы все еще угнетены. Несмотря на то, что некоторые женщины сумели научиться регулярно получать вагинальные оргазмы, они все еще угнетены; собственно, даже способом, которым им предполагается достигать оргазма — полностью подчиняясь воле мужчины и радуясь своей женскости и всему тому, что она подразумевает. Сексуальные связи в сегодняшнем мире (и возможно во все минувшие времена) основаны на угнетении. Тот факт, что ваш любовник дает вам оргазм, меняет только одну малую часть этого угнетения (ту часть, которая диктовала, что вы должны рассматривать себя как создание, которому позволено только молчаливое чувственное, полумазохистское удовольствие быть оттраханной, но ни в коем случае не активная трансценденция удовольствия от оргазма).
Если бы это была единственная несправедливость или хотя бы главная несправедливость, причиненная нам, можно было бы считать, что нам повезло. На деле мы могли бы вынести ее без особого беспокойства, страданий и самоуничижения. Но общее угнетение и унижение, воздействующие на нас и являются причиной нашего унижения в сексуальном акте, как заметила Симона де Бовуар. Если бы это не уходило корнями в чувство никчемности и бессилия, которыми нас наделяют все остальные сферы жизни, мы бы просто выпнули из кровати любовника, который оказался заносчивым, невнимательным или грубым.
Матриархангельск, [04.03.20 17:38]
Некоторые мужчины готовят каждый вечер. Это не делает их жен свободными. Наоборот, это становится еще одним пунктом, за который она должна быть ему благодарна. Он, в лучах славы и могущества своей мужественности, снизошел до того чтобы помочь ей. Это всегда будет означать именно это, до тех пор, пока не изменятся базовые отношения власти. Пока мужчины — высшая каста и обладают политической властью в классовых связях между мужчинами и женщинами, это будет одолжением, которое возлюбленный делает вам, даже если вы этого настоятельно требуете. Отношения власти — вот то единственное, что нуждается в переменах.
Однако дело не только в оргазмах. Мы не могли даже вступить в сексуальные отношения не отказавшись от общественного положения и уважения мужчин. Нам не было дозволено любить, заниматься любовью, наслаждаться любовью даже с нашими мужьями. Мужьям полагалось любить своих жен, женам — подчиняться мужьям. Это было жестоко и невыносимо лицемерно.
В чем бы нам ни отказывали в прошлом, нельзя сказать, что радости секса недоступны для нас сейчас. Наше «право» наслаждаться, используя собственное тело не просто подарено нам: это почти обязательство. Докатилось до того, что «факт» (тоже средство давления), что мы не занимаемся сексом стал предметом перешептываний и используется мужчинами, чтобы воспрепятствовать «своим» женщинам связываться с нами. Такой «прогресс» заставляет меня смеяться каждый раз, когда я подумаю об этом. Что бы об этом сказала «Спросите Бет»**? Как мужчины могут справляться с этим, сохраняя невозмутимый вид? Они должны быть в ужасе от мысли, что потеряют власть определять, что правильно для правильных женщин. (Именно за эту власть мы боремся).
Право — это обязанность. Такая вот сексуальная свобода, которая, однако не предполагает свободного отказа от секса, при которой нельзя уклониться от того, чтобы каждый наш шаг оценивали через секс. Секс становится религией, существующей независимо от индивидуумов, которые вместе выполняют определенную физическую консуммацию. СМИ тотально бомбардируют нас этим. Секс повсюду. Его силой навязывают нам. Это подачка, которая должна удерживать нас на надлежащем месте. Великий подъем, который делает наш унылые мирки интересными. Везде и всюду мы — сексуальные объекты, и наше наслаждение лишь усиливает нашу привлекательность. Мы развратницы. Мы носим мини-юбки и прозрачные топы. Мы сексуальны. Мы свободны. Мы ведем беспорядочную половую жизнь и прыгаем в кровать едва пожелаем. Эту картинку мы нарисовали у себя в голове с помощью рекламы и СМИ. Это самореализация. И это очень выгодно. Мы сидим на своем месте и ощущаем счастье от этого (свободу потреблять, потреблять, потреблять, пока не проглотим весь мир). Это заставляет нас выглядеть свободными и активными (свободно и активно выпрашивать секс у мужчин).
И, похоже, люди верят, что сексуальная свобода (даже если это всего лишь свобода активно предлагать себя в качестве добровольного объекта) — это действительно свобода. Когда мужчины спрашивают нас: «Но разве ты уже не освобождена?» они имеют в виду «Мы объявили, что для тебя нормально разрешать нам трахать тебя, что вина — это невроз, что целомудрие превращает тебя в отброс; ты практически продаешь это на улице, что тебе еще надо?» За этим непониманием стоит негласное предположение, что женщины всего лишь тела, сексуальность и чувственность, машины для траха. Так что свобода для женщин [в глазах мужчин] может означать лишь сексуальную свободу.
Духовная свобода, интеллектуальная свобода, свобода от вторжения в частную жизнь и от унизительных стереотипов — это положено только мужчинам, которые волнуются о таких вещах и ценят их. Женщина, как вы помните, это существо для секса, мягкое, эмоциональное, экспрессивное, податливое, приземленное, физическое, заключенное в пугающее, противное, пикантное, слишком скоропортящееся мясо. Таким созданиям нельзя даже помыслить о выходе на территорию трансцендентности, это ужасает; оно осквернит высокие чистые сферы воли и духа, где мы возвышаемся над плотью.
Матриархангельск, [04.03.20 17:39]
Дана Денсмор. Независимость от сексуальной революции. Часть II
К несчастью, угнетенные часто усваивают психозы правящего класса, иногда трансформируя их до тех пор, пока они не перестанут казаться порочными и интеллектуально бесчестными проекциями, а будут выглядеть как обоснованная картина реальности (для угнетенных реальность и есть ощущение, в которое верит правящий класс). Так что мы осознаем, что у нас есть кое-какой интеллект, и возможно даже не скрываем его с толерантным и развитым мужчиной. Но также мы понимаем, что, поскольку мы еще и женщины, мы мягкие, эмоциональные, эспрессивные, податливые, приземленные, всегда управляемые своей чувственностью, своей глубокой, откровенной сексуальностью.
Но и для нас в этом найдется награда. Отказываясь от своей личности в процессе сексуальной капитуляции, мы отдаемся властному, рациональному, твердому, невозмутимому и аналитическому мужчине, чтобы удовлетворить его низменную, всеобъемлющую, бешеную нужду в мясе, над которым он может самоутвердиться. И несомненно, что для женщины сексуальная любовь включает сильное желание приобщиться власти путем слияния с источником власти. Она видит себя как беспомощную и слабую, его — как властного и компетентного. Она стремится к этому ощущению уверенности и компетентности, которые он получает, осознавая, что это «его мир». В близости и сексуальном экстазе она старается отказаться от себя, стать его принадлежностью.
Дети, которым снова и снова твердят что они лжецы и воришки становятся лжецами и воришками. Люди, которым снова и снова говорят, что они сумасшедшие — сходят с ума. Если тебя постоянно уверяют, что ты существо с абсолютными сексуальными потребностями, велика вероятность, что однажды ты уверуешь в это. Особенно если другие варианты запрещены или засекречены. Особенно если повсеместно подчеркивают, что те, кто не чувствует таких потребностей — фригидные, невротичные, сексуально ущербные (что для женщин означает вообще ущербные), иссохшие, бесплодные, жалкие.
Этот стереотип ко всему прочему еще и самоподдерживающийся. Женщине, которая не может наслаждаться сексом по любой причине (например, ей отвратителен ее муж, потому что он никудышный любовник или оскорбляет ее вне постели), может быть невыносимо верить, что она упускает свою женскую самореализацию, всепоглощающее удовольствие, которое перевесит ничтожество всего прочего женского бытия. Бессмысленно заявлять, что нас не программируют желать секса, добиваться его, нуждаться в нем. Даже если мы знаем, где неправда, наше воспитание заставляет нас продолжать. А в этом конкретном случае очень трудно даже разобраться, что правда, а что ложь.
Одна женщина в возрасте за сорок написала мне следующее: «Сейчас я знаю все об инстинктах, но я думаю, что в этой истории кое-чего не хватает. Когда я оглядываюсь на свой прошлый опыт, я едва ли могу вспомнить время, когда я руководствовалась своей собственной внутренней потребностью. Я не говорю, что если бы у меня этого не было долгое время (что никогда и не случалось), я бы не почувствовала инстинктивного желания; но я считаю, что нам нужно какое-то доказательство или информация необходимом количестве [секса], потому что, подозреваю, что необходимый минимум намного, намного меньше, чем принято считать... Я знаю, что в большинстве случаев уговаривала себя заняться сексом в поисках потрясающего оргазма, что, наверное, было притворством. Что было бы если бы никто не подсказал мне этих слов, которыми я убеждала себя? Я начинаю сомневаться во всем. Это напоминает мне строчку из Notes From the First Year: иногда лучше поиграть в пинг-понг».
Матриархангельск, [04.03.20 17:39]
Нет сомнений, что существуют некоторые природные потребности, или как минимум склонности. Однако склонность может быть превращена культурой в зависимость или культурно уничтожена, для чего иногда достаточно просто не поощрять ее. Я лично подозреваю, что некоторые формы [внешнего] побуждения к сексу превратились во врожденные. Человечество появилось до того, как была сформирована четкая социальная организация, где коитус институционализирован, до того, как цветные журнальные развороты стали поощрять женщин «Быть Телом».
И если окажется, что сексуальное влечение не так уж и сильно, может быть, его и стоит сохранять (или поощрять), если это позволяет людям испытывать физическое удовольствие или радость от близости. Однако должно стать аксиомой, что оно должно приносить удовольствие обоим партнерам, всегда: это означает что оно не должно быть институционализировано законом или культурой. А если это вообще природный порыв, ощущаемый и женщинами, и мужчинами, нет никакой необходимости институонализировать его, чтобы обеспечить его выживание.То, что мы «видим» когда заглядываем в глубины, может очень слабо коррелировать с реальностью. Мы заранее располагаем четкими образами того, что у нас внутри. Более того, мы наполняемся ими на протяжении всей жизни, это один из краеугольных камней нашего развития, который и делает нас теми, кто мы есть. Мы чувствуем, что нам нужен секс, но это понятие крайне туманно. Что конкретно нам действительно требуется? Оргазмы? Проникновение? Близость с другим человеческим существом? Ласки? Дружба? Доброта? И «нуждаемся» ли мы в этом физически или психологически?
Сексуальный контакт, в значении физического акта, который является конечной целью столь многих тревог, сюжетов и расходов, не обязательно именно то, о чем мы действительно мечтаем, более того, почти всегда очевидно, что эта невротическая потребность формируется рекламой потребительских товаров. По сути секс — это определенное напряжение и разрядка, по крайней мере для мужчин, когда возбуждение приводит к оргазму. У женщин же даже с физическим аспектом далеко не все так однозначно: большинство женщин не испытывают оргазма вообще и очень немногие испытывают его при каждом контакте.
Полагаю, мы можем признать, что это — не то, ради чего мы ложимся в постель с мужчиной. В любом случае оргазм для женщины — не такая же разрядка, как у мужчин, поскольку мы способны к множественным оргазмам, оставаясь возбужденными все время, и ограничены только усталостью. Разрядка, которую мы чувствуем — психологическая. Психологическое напряжение — завоевать данного мужчину, обладать им в определенном интимном смысле — приводит к разрядке, когда мы «заполучаем его» через его оргазм. И затем мы наслаждаемся близостью, потому что он более открыт для нас (при условии, что он открыт, а не просто отвернулся и уснул, или вскочил, чтоб заняться другими делами, его внимание так непостоянно).
Не отрицая, что секс может быть приятным, я полагаю, что в действительности мы ищем в нем близость, слияние, возможно, некое забвение, которое избавит нас от страшной изоляции индивидуализма. Аргументы в пользу удовольствия меня не слишком впечатляют. Мы можем наслаждаться множеством вещей, не ощущая, что без них мы не можем жить, даже в революционном контексте. Мне на ум приходит определенная еда, определенная музыка, некоторые наркотики, физическое удовольствие от которых превосходит даже хороший секс.
Более того, преодоление чувства изоляции с помощью общения, сообществ, человеческой доброты, общих целей вполне доступны с другими женщинами в процессе совместной борьбы против угнетения. С другими женщинами мы не просто подруги, мы сестры. Было бы огромной ошибкой отмахиваться от силы духа, которую дает сестринство, или переоценивать утешение в объятиях мужчины просто потому, что это единственное доступное прибежище для женщин.
Матриархангельск, [04.03.20 17:39]
Что я могу сказать о нынешнем положении вещей. Мы — искалеченные люди, живущие во вредном и испорченном мире. Нам нужно сделать очень многое, не считая простого существования. Требуется проделать большую работу, и это не только освобождение людей и революция любыми средствами. Это еще и работа по воссозданию себя, изучению себя и своего потенциала, обучение самоуважению и уважению других женщин, обучение совместной работе с женщинами. Мы должны преодолеть все саморазрушительные паттерны, которые усвоили за всю свою жизнь в качестве женщин.
Восстановить себя и совершить революцию в женских умах для чтобы нам всем освободиться — самая важная работа. Если же какое-то отдельные сексуальные отношения или связи удобны, пригодны и приятны, если в них нет унижения, собственничества или опустошения в той или иной форме, вы имеете полное право вложить в них часть своего любимого «я».
Однако помните, как ценно ваше время, энергия и личность, и уважайте себя достаточно, чтобы требовать соответствующего вознаграждения за свой вклад.
_____________________
* Улица в Нью-Йорке, на которой располагались крупнейшие рекламные агентства.
** Колонка в «Бостон Глоуб» в 1960-70-х, посвященная вопросам сексуальности, которую вела Элизабет Уиншип.
Матриархангельск, [04.03.20 17:39]
Я не хочу сказать, что секс — это зло и разрушение от природы, однако он — никакая не абсолютная физиологическая потребность: настоящее зло — это считать его абсолютной потребностью. Большинство из нас понимает, что сексуальные отношения часто оказываются вредными и разрушительными в обществе, где дегуманизация, эксплуатация и угнетение женщин столь глубоко укоренились в культуре. Так что мы ищем редкости, исключения, пытаясь получить или непродолжительное время воображаея, что можем получить нужного парня в нужном месте.
Но даже в любви у нас связаны руки, потому что мы уверены, что обязаны трахаться, чтобы выразить свои чувства. Нас приучили думать, что хотя секс — не единственный способ продемонстрировать или доказать нашу любовь, он единственный (или лучший) способ проявить ее. И в этом опасном и чужеродном обществе мы постоянно обеспокоены тем, как продемонстрировать, доказать и выразить свою любовь, и убедиться, что наш возлюбленный демонстрирует, доказывает и выражает любовь к нам. Мужчины заинтересованы в таком положении вещей вдвойне, потому что для них секс — единственный или лучший способ доказать или проявить свою мужественность, как с помощью демонстрации сексуальной потенции, так и с помощью установления власти над женщиной.
Из-за такого положения вещей мы приучены к этому единственному режиму выражения чувств и принимаем его как данность. Но нам необходимо развить новые несексуальные способы связей с людьми, как с мужчинами, так и с женщинами. Зависимость от генитальной сексуальности, от коитуса в частности, лишает нас целого мира возможностей. Мы думаем, что любовь — это секс, генитальный секс. И поэтому мы не можем любить женщину или мужчину вне сексуальной связи или заинтересованности. Любая близость идентифицируется с генитальным сексом за исключением чувств к детям, домашним животным и малочисленным близким родственникам, всякая физическая привязанность должна быть ограничена предназначенным нам мужчиной-партнером. Даже общение, человечность и взаимопонимание предполагаются только в рамках генитального сексуального контакта.
Всякое желание любви, товарищества, физической связи, общения, человеческого тепла таким образом сводится к желанию секса. Это удручающе жалкая картина. Особенно потому что встает справедливый вопрос — действительно ли это лучший способ получить то общение, ту доброту, то товарищество и привязанность, которых мы жаждем. Мы хотим их, это правда, но мы должны задать этот вопрос; мы ведь спрашиваем о новомодных лекарствах, помогают ли они на самом деле? А если не помогают, то это скорее всего обман.
В сущности, как женщины могут наблюдать, секс может быть быстрым средством для разрушения хороших отношений. Например, потому что мужчина просто не может относиться к женщине как к равной, когда он с ней близко связан, или потому что он не знает, как обращаться с женщиной на равных во время секса, или потому он с самого начала втайне или бессознательно рассчитывал быть завоевателем.
Другая проблема — в том, что у мужчин не такой взгляд на любовь и секс, как у женщин, и большинство женщин не знает об этом. Они предполагают, что все делают равный вклад в отношения. Проводились исследования, которые показали разницу в восприятии любви мужчинами и женщинами. Привязанность и товарищество были первыми в женских списках, наряду с безопасностью и другими пунктами, а секс оказался только на 8 месте. Мужчин перевернули это, поставив секс на первое место. Товарищество и привязанность для них остались второстепенными целями. Такие предпочтения мужчин, вкупе с комплектом культурных предубеждений (и страхов) по отношению к женщинам делают сексуальные любовные отношения неудачным местом для женщин, ищущих общения и человеческого взаимопонимания.
Матриархангельск, [04.03.20 17:39]
Однако, с тех пор как у нас появилась возможность формулировать ясные требования к отношениям, настаивать, чтобы мужчины удовлетворяли определенным условиям, иначе до свидания, мы можем как-то держаться на плаву. Эти условия могут быть: 1) Он должен быть сексуально заинтересован во мне, а не просто заинтересован в сексе со мной потому что я попалась под руку. 2) Он не должен быть равнодушен ко мне вне сексуального контакта, у него должны быть нежные чувства, верность, возможно даже любовь ко мне. 3) Он должен уважать меня как личность, стремиться обсуждать со мной разные вещи, не запугивать, не поучать меня, не принижать мое мнение или проекты.
Пока мы не свободны, пока мы в оковах, такой набор минимальных требований к отношениям означает серьезные проблемы. Мы не свободны, находясь в ловушке лживых стереотипов, диктующих, что нам нужен секс. Мы не свободны, если верим в зловещие предостережения нашей культуры, что мы станем «озабоченными» (в грубом и оскорбительном смысле), неудачницами, невротичками, под конец высохнем как изюм и отбросим всякие надежды стать правильными, творческими, годными людьми. Мы не свободны, если верим, что мы, как низшие животные, руководствуемся чем-то не просто инстинктивным, но и бездумно, безнадежно неизбежным. Если мы верим во все это, то, поскольку правильные, здоровые, конструктивные отношения между мужчинами и женщинами крайне редки в сегодняшнем мире, мы будем вынуждены примиряться, более того — стремиться к несчастливым и деструктивным отношениям, в которых нас используют в обмен на привилегию «использовать его».
Если бы мы на самом деле нуждались в сексе от мужчин, это было бы величайшей бедой, которая могла бы погубить наше движение. (Даже вера в это может быть пагубной). К счастью, это не так. Когда мы стремимся к сексу — это сознательный, умственный выбор. Мы стремимся через близость получить доброту, общение, вернуться к безопасности эмбриона, в беззаботную детскую открытость. Мы делаем это, потому что нам кажется, что это правильно, потому что уверены, что альтернатива — это превращение в невротичных стерв. То есть мы делаем это не потому что от природы нуждаемся в сексе и не можем «отрицать нашу сексуальность»: этот аргумент означает, что если в нас присутствует чувственность, или энергия, которая может быть быстро конвертирована в секс, но при этом мы предпочитаем потратить ее не на коитус, а на что-то другое более важное в данный момент — то этим мы «отрицаем» сексуальность.
Вот это все с нами сделали мужчины. (Они не применяют такую же логику к самим себе). Поскольку они хотят от нас секса, они умозаключили, что мы и созданы для секса. Если же мы действуем на каком-либо другом уровне — значит, у нас какое-то серьезное нарушение, ведь мы изначально всего лишь секс-гуманоиды. Конечно, если бы мы были всего лишь сексуально озабоченными существами, предназначенными исключительно для секса, тогда, конечно, любое предпочтение другого вида деятельности означало бы отказ и отрицание. (Великий ученый, художник или писатель, который направляет все силы на свою работу, ничего не отрицает — это было бы оскорблением для него; он просто понимает, что день долгий, а в это конкретное время его работа более важна).
Лично я признаю, что у меня есть сексуальные чувства. Об их истинной природе и происхождении можно спорить, однако я не сомневаюсь, что существует объективная физиологическая составляющая, как минимум до некоторой степени. Однако я, и только я буду решать, насколько важны эти чувства в моем человеческом существовании. Мы не живем в идеальном обществе, и «постреволюционные» нравы или стиль жизни способны задержать революцию или вообще остановить ее. Тот факт, что в идеальном обществе женщины возможно, будут хотеть рожать детей (по крайней мере до появления искусственной матки) — не причина для меня бросить борьбу и начать рожать детей в нынешних условиях. Точно так же уверенность в том, что секс может иметь место и в правильном обществе вовсе не означает, что мы должны заниматься им прямо сейчас. Это решение должно основываться на обстоятельствах, в которых мы живем сейчас.
Матриархангельск, [04.03.20 20:30]
https://www.youtube.com/watch?v=hwK_WOXjfc0
Матриархангельск, [04.03.20 20:30]
https://soundtrack.lyrsense.com/the_sou … _seventeen
Матриархангельск, [04.03.20 20:52]
https://www.vice.com/en_us/article/xgq5 … E_facebook
Матриархангельск, [04.03.20 23:24]
