№460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

Постигая тлен · 2017-07-20 09:59:10

▼Коротко о происходящем⬍

С лета 2017 по февраль 2018 года на Фикбуке по обвинению в накрутках было наказано шесть авторов-топовиков. Им обнулили профили (либо только лайки, либо лайки+подписота). В числе потерпевших оказался автор с ником Villano (о себе автор говорит, что он красивый мужчина из Москвы, бизнесмен, гей, ездящего на инфинити) Ему обнулили и подписчиков, и лайки, это произошло 31 декабря 2017 года.

Уже на 1 января пользователи ФБ стали массово получать душещипательные письма о несправедливости админки, обидевшей хорошего человека. Villano с хомками проявили нехилые коммуникативные навыки, раструбив о сложившейся ситуации по всем возможным пабликам и упросив некоторых топовиков поддержать пострадавшего автора. Ситуацию раскачивали весь январь, писали в админку, звонили в колокола и Сан-Франциско.

Истерия усилилась после обнуления еще одного автора - Тая Вэрдена (ему обнулили только лайки).

9 февраля админка вывешивает в своей группе публичные извинения перед Villano и Таем Вэрденом: https://vk.com/wall-40867140_667660
В извинениях админка продолжает утверждать, что накрутки имели место, однако кается, что не учла тот факт, что автора могли подставить по следующей схеме: хейтеры накрутили подписчиков (лайки) и стуканули на автора в админку. И, якобы, это и произошло с этими двумя товарищами. К моменту извинений у Villano уже 3000 пч. В качестве компенсации админка предлагает вывесить рекламный баннер пострадавшим авторам.

Между тем, несколько человек, живо интересующиеся происходящим, независимо друг от друга, просятся в закрытую группу Villano, где в один прекрасный день и обнаруживают переписку между почитателями таланта Villano (в комментариях) сомнительного содержания. Из которой выясняется, что, как минимум, вилановские хомки всем составом пашут на какую-то биржу, а как максимум, попросту крутят своего "мессира". И, соответственно, никто никого не подставлял.

Между тем админка вешает баннер как извинение Виллано.

Ссылки:
Скрины из группы Виллано: https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 2#p2994352
Коротенький набег на холиварку: https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 6#p2995506
Первые стихи: https://holywarsoo.net/viewtopic.php?id=2006&p=139

▼Чтения⬍

▼Творчество анонов⬍

Как здесь общаться: шпаргалка для новичков во избежание бана.
В треде действуют особые правила, будьте внимательны!

▼Особые правила треда, прочти, если ты здесь впервые⬍

Анон · 2018-04-05 12:18:43

Время обновления авы полностью совпадает с временем вчерашнего набега на холиварку толпы неадекватов. Хорошечка, мы, конечно, и так знали, что это ты. Но зачем транспоранты-то вешать?
▼Скрытый текст⬍

ой дура))

Анон · 2018-04-05 12:19:59

Анон пишет:
У хорошечки новая ава, очень характерная для женщины 50 лет с образованием МГУ
лучшеб котика оставила
кто то из анонов сказал, что котик ей подходит))) потому что хорошечка тож гадит втихаря (срёт в тапки)
Она прочитала и решила убрать)))

а в чем символизм новой авы?
что она престарелая фея, мечтающая о больших хуях? :lol:

Анон · 2018-04-05 12:21:23

лучшеб котика оставила
кто то из анонов сказал, что котик ей подходит))) потому что хорошечка тож гадит втихаря (срёт в тапки)
Она прочитала и решила убрать)))
а в чем символизм новой авы?
что она престарелая фея, мечтающая о больших хуях?

А мне в этом видится символизм в сторону Вилки - вместо хуя у нее лопнувший мыльный пузырь....

Анон · 2018-04-05 12:22:33

кто то из анонов сказал, что котик ей подходит))) потому что хорошечка тож гадит втихаря (срёт в тапки)
Она прочитала и решила убрать)))
а в чем символизм новой авы?
что она престарелая фея, мечтающая о больших хуях?
А мне в этом видится символизм в сторону Вилки - вместо хуя у нее лопнувший мыльный пузырь....

только почему он в районе рта хорошечки? :lol:

Анон · 2018-04-05 12:23:04

лучшеб котика оставила
кто то из анонов сказал, что котик ей подходит))) потому что хорошечка тож гадит втихаря (срёт в тапки)
Она прочитала и решила убрать)))
а в чем символизм новой авы?
что она престарелая фея, мечтающая о больших хуях?

Конских, судя по размеру.

Анон · 2018-04-05 12:24:01

а в чем символизм новой авы?
что она престарелая фея, мечтающая о больших хуях?
А мне в этом видится символизм в сторону Вилки - вместо хуя у нее лопнувший мыльный пузырь....
только почему он в районе рта хорошечки?

ну анон, ну вдувает она и поддерживает легенду типа. а чем еще? жопкой? ты представляешь, какой надо поддув иметь, шоб такое выдуть жопкой? :lol:
Но вообще, с этой точки зрения, она признает, что у Вилки в штанах ничего такого нет

Отредактировано (2018-04-05 12:28:19)

Анон · 2018-04-05 12:27:43

А мне в этом видится символизм в сторону Вилки - вместо хуя у нее лопнувший мыльный пузырь....
только почему он в районе рта хорошечки?
ну анон, ну вдувает она и поддерживает легенду типа. а чем еще? жопкой? ты представляешь, какой надо поддув иметь, шоб такое выдуть жопкой?

если в эту жопку конскими хуями тыкать... газовыделение значительно чаще происходит

Анон · 2018-04-05 12:27:57

Хорошечка, ну ты даешь!! И стоило ли вчера отпираться? Я не ЭХ, я не ЭХ....

Анон · 2018-04-05 12:28:07

а в чем символизм новой авы?
что она престарелая фея, мечтающая о больших хуях?
А мне в этом видится символизм в сторону Вилки - вместо хуя у нее лопнувший мыльный пузырь....
только почему он в районе рта хорошечки?

Она регулярно выдувает какую-то хуйню. Описывать впечатления от третьей главы Жопы буду под коньяк, ибо это пиздец, товарищи :puke:

Анон · 2018-04-05 12:28:29

только почему он в районе рта хорошечки?
ну анон, ну вдувает она и поддерживает легенду типа. а чем еще? жопкой? ты представляешь, какой надо поддув иметь, шоб такое выдуть жопкой?
если в эту жопку конскими хуями тыкать... газовыделение значительно чаще происходит

:puke:

Анон · 2018-04-05 12:30:17

А мне в этом видится символизм в сторону Вилки - вместо хуя у нее лопнувший мыльный пузырь....
только почему он в районе рта хорошечки?
Она регулярно выдувает какую-то хуйню. Описывать впечатления от третьей главы Жопы буду под коньяк, ибо это пиздец, товарищи

С этой точки зрения она тоже пропалилась по всем параметрам - признала, что хуету выдувает.
Чтец, крепись.

Анон · 2018-04-05 12:35:52

Фея в климаксе, наколдовавшая мыльный хуй вилланке... Даже если бы анон захотел, он не смог бы подобрать аллегорию точнее и тоньше :lol:

Отредактировано (2018-04-05 12:38:39)

Анон · 2018-04-05 12:36:38

Фея в климаксе, наколдовавшая мыльный хуй виллаланке... Даже если бы анон захотел, он не смог бы подобрать аллегорию точнее и тоньше

:lol:

Анон · 2018-04-05 12:39:23

Фея в климаксе, наколдовавшая мыльный хуй виллаланке... Даже если бы анон захотел, он не смог бы подобрать аллегорию точнее и тоньше

Тссс, о наколдованном члене я расскажу вам завтра

Анон · 2018-04-05 12:40:31

Фея в климаксе, наколдовавшая мыльный хуй виллаланке... Даже если бы анон захотел, он не смог бы подобрать аллегорию точнее и тоньше
Тссс, о наколдованном члене я расскажу вам завтра

почему завтра?

Анон · 2018-04-05 13:12:40

Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?

Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.

Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369

Итак, Дмитрий ухитрился разбить несчастных десять страниц на шесть частей.

Описание:
Олег счастлив, живя со своей истинной парой. Но за грехи надо платить, в том числе и за те, которые давно забыты. Вот только наказание - смерть

Описание как описание. Не слишком привлекательное, но не блевотное. Мораль: не забывайте о грехах, страдайте.

Предисловие

Мой путь к тебе был настолько долог и неоднозначен, что если даже меня подвесят за ноги, я навряд ли признаюсь во всем, что со мной произошло. И ни одна душа не заставит меня рассказать об этом, даже под самыми жестокими пытками.

О какой гад главгерой. Натворил делов, а теперь счастлив, видите ли. Ценный совет: подвесьте за яйца, заговорит быстро.

Прошлое... Самое трудное - это скрыть его не от окружающих, а от самого себя. Я, например, убежден, что каждый порок оставляет след на лице. Как шрам. То есть однажды убив, ты мысленно убиваешь еще и еще, ты никогда не перестанешь это делать, даже если твои руки больше не обагрит кровь. И на твоем лице навсегда останется маленькая предательская морщинка, от прищура или горькой усмешки.

Не то самокопание, не то феласаффия, не то Олег - маньяк, который себя оправдывает.

Если ты когда-то был шлюхой, то память об этом также будет годами тебя преследовать, оставляя отпечаток двуличности и приторной тошнотворной сладости.

Он блядовал, а потом убивал любовников.

Но прошлое не выкупить, поэтому самое лучшее - это избавиться от воспоминаний, забыть, кем ты был. Я старался поступить именно так, и с годами достиг в этом значительных успехов.

Всё как всегда: выблядовался наш Олежка-омежка, а потом вдруг стал правильным моралистом, как давешняя Дарья Васильна.

Это весь пролог, который нафиг тут всрался.

Дальше первая часть "Моё счастье".

У нас с тобой есть всё, что нужно для счастья. Нам обоим. Есть небольшая квартирка на окраине города, где всегда чистота и уют, есть две машины и небольшой счет в банке.

И всё? Меркантильненько.

Тебе со мной неплохо, пусть ты и не даешь отчет себе в этом. Мы планируем ребенка, хотя, видит бог, я не люблю детей.

Дим, христиане с предъявами, что Бог пишется с большой буквы, не прибегали? По логике они вообще должны обходить стороной, но их почему-то тянет на такое, чтобы потом взвыть, как низко автор пал.

Мы живем друг для друга, но каждое утро, просыпаясь и глядя в потолок, я никак не могу вспомнить, где я.

Есть такой вид амнезии. Олегу таки кто-то по голове надавал. Его бы врачу показать.

Проходит минута, я с замиранием сердца поворачиваю голову... И вижу спящего тебя. Тогда я любуюсь на твой профиль, еле видный в сумерках, красивый, тонко очерченный. Ты ровно дышишь, горячий, спящий, и я, успокоившись, слышу, как через несколько минут звонит будильник.
Ты тогда недовольно открываешь глаза, отключаешь противный звук и, мыча мне что-то смутно напоминающее "доброе утро", поднимаешься.

В лучших традициях ЙА, разве что просыпается не Сья, а альфач. И будильник остаётся цел. Но звук да, "пра-ативный"!

Мы идеальная пара. Мы два пазла, которые подошли друг к другу, будто специально были созданы друг для друга.
Глядя, как поправляя трусы, ты идешь в ванную, сонный, как потягиваешься, как затем делаешь нам обоим кофе, я ловлю себя на мысли, что видел мужчин и лучше тебя, и хуже. Но только ты заставил меня забыть свое прошлое, заново родиться, отрезать всё, что было до этого.

Омегаверс прекрасен, даёт возможность кому попало встретить истинную пару. Олегу да, есть с кем сравнить с таким прошлым.

"Мужчины". В омегаверсе же альфы, беты и омеги (ну гаммы, кто на что горазд). Какие мужчины?

Потом утренний диалог.

Мне непонятна твоя работа, но я всегда тебя слушаю. Этого достаточно нам обоим. Зато тебе понятны мои картины и дизайнерские решения. А еще я оканчиваю пятый курс, хотя, в моем возрасте это поздно. Но ты не возражаешь, тебе нравится, что я учусь.

Ну ещё бы, с такими серьёзными проблемами понять чужую работу.
Истинность рулит! Олежка пристроен в универ, завязал с блядством и счастлив. Ну и пусть. Главное, завязал.

Вся главка на страницу - описание будничного утра и не менее будничных диалогов.

Вздыхаю. Но скучать некогда, тем более, что в последние дни мне приходится прикладывать много сил, чтобы ты не догадался, какие кошки скребут у меня на душе.

Чего это? Потянуло на старину?

На этой типа загадочной ноте одностраничная глава закончилась.

Вторая часть - "Сон". Так и называется.

Олежка шляется по лесу, и вдруг злой и страшный серый волк.

Он не хотел мной полакомиться, он хотел чего-то другого.

Трахнуть, не? Это легко проверить: снять штаны и нагнуться.

Я обхватил ствол дерева и прижался щекой к коре, не зная, как быть. Волк не уходил, но и не нападал. А я смотрел на него, чувствуя, что я узнаю его, вспоминаю.
И я узнал. Мысль, как молния, пронзила меня, заставила вздрогнуть от страшного осознания. Этот волк - это я сам, в одной из своих далеких прошлых жизней.

Ага, оборотневое прошлое. Вероятно, блядовал не в этой жизни. Ага!

Если ты встречаешь самого себя, в каком бы то ни было обличье, то готовься к смерти. Это осознание повергло меня в уныние, и уже третий день я натягиваю улыбку на лицо, хотя мои еще постаревшие много лет назад глаза выдают меня с потрохами.

Это всего лишь сон, детка!

Мне не столько себя жалко, а жаль тебя подводить. Как же так, тебе однажды позвонят и попросят опознать тело. А ведь мы с тобой два пазла. Ты прикипел ко мне, и ты не виноват, чтобы быть наказанным.
Я одеваюсь и спускаюсь вниз. Восемь часов утра. Но на самом деле мне не до вдохновения. А до чего? Я и сам не знаю. Сажусь в машину и еду в центр, где планирую погулять.
Есть такое устаревшее, давно забытое слово - "фланирование". Это прогулка без цели по улицам, не зная зачем. Не имея понятия куда.
В двадцать первом веке это глупо - фланировать, ведь время - деньги, а отсутствие цели идет вразрез с существующей эпохой. Но кто сказал, что я живу в настоящем? Мне непонятна современная музыка, меня пугают спешащие прохожие, я не от мира сего.
Но фланирование - это не просто действие. Это обряд. Гуляя без цели и маршрута, ты отдаешь себя в руки высших сил, которые помогают если не встретиться с судьбой, то хотя бы познать себя, узнать о самом себе правду.
И я отправился на поиски этой правды, постепенно растворяясь с городом. Я соврал тебе. Сегодня не будет встречи ни с каким заказчиком. И в университет я тоже не поеду, я буду готовиться к смерти. Как готовиться? Не завещание писать, в этом нет нужды. После моей смерти всё перейдет тебе, как мужу. Но быть готовым к смерти - это вам не фунт изюма. Нужно прийти в гармонию с самим собой. А это в моем случае практически невозможно, потому что я никак не определюсь с тем, нужно ли мне вспоминать прошлое или попытаться всё задвинуть в дальние уголки памяти? Кажется, что нужно первое. Но Бог-то всё помнит.
Я гуляю по городу уже час. Квартал за кварталом, я устремляюсь в самую глубь, где растут, закатанные в асфальт, искривленные деревья, а прямо на улице сушится белье. Мне нравится наблюдать за мещанским бытом. Раньше я этому завидовал, когда годами сидел в одиночестве, рисуя никому не нужные картины, а поздним вечером, заходя в какой-нибудь супермаркет, я воспринимал всех, кто там есть, как семью, ту, которой у меня не было. При этом я не чувствовал себя несчастным. Я никогда не чувствовал себя несчастным. И хотя я неоднократно хотел покончить с собой, это желание, скорее, возникало от осознания отчужденности от всего мира. Я был в нем, и в тоже время жизнь проходила мимо меня, не касаясь, будто я был чумной для нее.

Упор на типа психологию, приправленную феласаффией. Ну и Олег "нетакойкакфсе". Он не понимает ни музыку, ни прохожих, малюет картинащки.
Он хотел покончить с собой.

Это был 2007 год, не? Он красил волосы в чёрный цвет, носил чёлочку, не?

Ну и всё, на этой эмо-депрессивной ноте конец главы.

Третья - "Исповедник"

Я отгоняю воспоминания. Мои ноги устали, я не так молод, хотя и здоров. Мне тридцать два. Солидный срок. Пожил же? Кофейня, куда я и направляюсь. Я тут впервые. Заказываю эспрессо. Мне его подают в маленькой белой чашке, и я сажусь недалеко от выхода, рядом с прозрачной дверью, сквозь которую проникают лучи солнца.
Посетителей мало. Заходят, выходят. Я едва касаюсь губами чашки и вытягиваю уставшие ноги. Мои мысли опять черти где. Дверь снова открывается, и внутрь заходит старик. Крепкий, с огромной черной бородой, но не священник, это я чувствую по взгляду его блестящих угольных глаз. Одет неважно, за спиной котомка, какие я видел на картинах девятнадцатого века.
Он подходит к стойке, где официанты варят кофе. Старик что-то просит. Неразборчиво. Ему отвечают. Кофейня совсем небольшая, я слышу каждое слово.
- Уйдите, мы не подаем.
Снова бессвязный шепот.
- Если хотите есть, идите работать!

Эх, а Виллано за бомжеоридж опускали.

Я наблюдаю эту сцену. Гнев официанта так велик, что, кажется, из глаз посыпятся искры. Я его понимаю. Работать по двенадцать часов на ногах, пусть и посменно. А тут кто-то приходит и что-то просит.
Старик оглядывает зал, и останавливается на мне. Его взгляд цепляется за мою фигуру, будто репей за одежду. И я поднимаюсь. Я сам не понимаю, зачем и почему решил его накормить. Есть ли у меня лишние деньги? Лишних денег не бывает. Да и жалостливым меня назвать никак нельзя. Но я не могу остаться равнодушным, может, потому что ненавижу, когда кто-то голоден?
Подхожу к стойке, киваю старику.
- Что будете?
Он тычет рукавом на кофе и на бутерброды. Сандвичи. Официант неодобрительно на меня смотрит, но молчит. Заказываю. Он наливает кофе в бумажный одноразовый стакан, будто боясь, что старик заразит их, если выпьет из чашки.

Ну ладно богатый хрен на тачке, он-то одинокий. Но омеге зачем сдался этот маргинал?

Или в этом мире в семьях принято вместо животных обзаводиться бомжами? Причесать, побрить, вшей вытравить, глистов погонять, кастрировать. Хотя нет, не надо зачёркивать. Метить, может, не будет, но член по самый узел засадить сможет (если альфа, но пока что зверушка неопределённого места жительства пола).

Когда мне ставят всё на поднос, я, наконец, замечаю, что у старика на руках нет пальцев. Ни одного. Он молча на меня смотрит, а я беру поднос и иду за свой столик. Я не любитель компаний, тем более бомжа, но в голове, будто случайно, проскакивает мысль. От старика не пахнет. Ни перегаром, ни немытым телом, никак.

Заинтриговали, как старик будет есть. Олег с рук покормит свою зверушку, наверное. И раз не пахнет, то поискал бы хозяев. Вдруг зверушка потерялась. Вон, пальцев лишили, чтобы не портил обои и мебель.

О. Потом налёт мистики:

Он садится рядом со мной и, наконец, произносит.
- Как узнал про печать смерти?
Я вздрагиваю, взгляд невольно начинает блуждать, но... попытка не пытка.
- Увидел самого себя во сне. В образе волка.
Старик кивает, и я чувствую, как от него буквально разит энергией. Злой, страшной.
- А почто брата убил?
Сглатываю. В голове гудит.
Почто. Брата. Убил.
Я уверил себя, что у меня никогда не было брата, что мне он приснился. Но это ложь. Он был всегда, он и до сих пор стоит за моими плечами, с занесенным надо мной лезвием, с желанием мести за свою отнятую молодую жизнь.
- Он... Он...

Тут бы Олежке прибить бомжа. Знает много. Шантажировать припёрся. Не привыкать же, ей-богу!

Смотрю на старика. Странный бездомный сейчас напоминает статую. Он не отводит от меня свой тяжелый взгляд. А мне отвечать надо, хотя мой ум не может понять, какую власть надо мной имеет этот человек.
- Он меня сдал, продал, променял.
Я сказал это. Мои слова были похожи на куски горящих углей, я их выплевывал, обжигая гортань.
- Ты любил его не как брата.
- А он продал меня не как брат.
Я чувствую, как на моем лице снова появляются пороки, стертые за долгие годы тренировок.
- Ты сам отдался тому, кому он тебя предложил.
- Я думал, он...
- Оценит?
Киваю. Я уже плохо помню, что я тогда думал. Мне было семнадцать, ему - двадцать четыре. Я долго держал злость в себе, а потом, когда мы собирались ехать в другой город, я толкнул его под колеса проезжающей электрички. Я был в толпе, едва ли кто-то понял, кто виноват в несчастье. Но ровно с того дня у меня на щеке появилась бороздка, а глаза постарели.
- Не хочешь умирать?
- А кто хочет?
- Ты не смыл клеймо убийства. Братоубийства. Твой грех виден за несколько верст. Это черная отметина.
Молчу. Знаю, что видно. Я два года, каждый день, боялся разоблачения. И желал его. Старик смотрит на меня, кивает. Чего кивает?
- Искал смерти?
- Искал.
- Так что сейчас хочешь? Не звал бы тогда ее, не стояла бы она сейчас на пороге.

Так мы узнаём о весьма насыщенном прошлом Олега. Ёбся с кем попало, в том числе с братом.

Только если это в прошлой жизни, чё он парится-то?

Или таки в этой?

Прикрываю глаза. Яркой вспышкой проносится воспоминание. Брат, улыбается, широко. Он без одежды, лежит в постели и манит меня к себе. А я не могу отказать, мне хочется его, так сильно, что даже осознание, что я буду носить на себе его запах нисколько не пугает. Я таю от его губ, от широких накаченных плеч.

НакачЕнных. Ну элементарная же ошибка, Ди-им!

Я смотрю на его каменный член и не могу удержаться, чтобы не коснуться губами, вобрать в себя, показывая свое полное подчинение.

Каменный. Член. Из мрамора?
А чё, собственный не стоял? Или брата трахать - это фу (зато каменным самотыком можно, то ж самотык).

Он не был со мной нежен, даже больше, он надо мной смеялся, но не вслух, тайком. Только почему я сейчас слышу его смех? Почему он звенит в ушах?

Засовывал камень в жопу и ржал. Прелестно!

Он вел себя как животное.

Олег видел себя волком. Вродь как они оборотни. И он удивляется, что брат ведёт себя как животное?

Заламывая мне руки, заваливал на постель, неуклюже овладевая мной, наслаждаясь тем, что, схватив меня за горло, абсолютно игнорирует мои желания, стремясь доставить удовольствие прежде всего самому себе. Я послушно подставлялся, ради того, чтобы он продолжал, лишь бы не уходил, соглашался на любое унижение. Потом он меня одолжил другу.

Ну да, чтобы посмотреть, каково это, когда настоящим, а не каменным, членом трахают.

- Ты мог отказать тому парню. Почему этого не сделал?
- Я бы тогда отказал брату.

Ну и логика! Да признался бы, что жопа ебливая! На камне узел-то не разбухает.

Мой кофе остыл. Я смотрю в чашку, в черное зеркало напитка и снова вижу, как меня тискает какой-то вонючий урод. Я в тот миг сломался. Я больше не любил брата. Я его возненавидел так, как ненавидел никого в жизни, ни до, ни после.

Мог же отказать вонючему уроду!
Таки не зря Олег на бомжа залип. А тут облом: не воняет.

У меня плохо получается объяснять. Я могу только смутно догадываться, что я - всего лишь второсортный актеришка, отыгравший мыльную пьесу на подмостках прокуренного, провинциального театра. Но режиссер-то - сам Бог!
- Почему потом подпускал к себе всех, кто попросит?
- Он меня испачкал, и я пачкался. Одним больше, одним меньше.

Не получается объяснить, потому что логики в поведении Олега нет. Хотя какая тут логика? Ёбся он, а виноват почему-то брат. Эх, любят же люди перекладывать вину на кого-нибудь.

- А почему остановился?
Единственный светлый миг. Вспышка, приправленная горечью полыни, застрявшей комом в горле. Это сложнее, чем рассказать про брата. Меня наказывают не за его смерть, а за это. На глаза наворачиваются слезы. Я не смотрю на старика, а он всё понимает.
- Избавился от нерожденного ребенка...

То есть Олега остановили? Дотрахался, голубчик! Чего только не бывает в авторском мире? Можно грохнуть брата, ничего за это не будет. Но накажут за аборт.

Кладу голову на руки. Делаю усилие, чтобы не разрыдаться. Я ведь забыл про это, а он напомнил... И снова стало жалко.
- Зачем вы все мне напомнили?

Правда глаза колет.

С трудом выдавливаю слова, заставляя себя снова повернуться к собеседнику.
- Ты должен прийти в гармонию с собой.

Какой добрый бомж! Олег просто обязан забрать его домой. Каждой благополучной семье - по бомжу!

- Должен. Чтобы умирать было не так страшно?
- Там, - старик кивает головой, как бы показывая куда-то в сторону, - тоже есть кое-что. Бытие, как и тут. Тебя обо всем спросят. А ты готов к ответу?

Ебать, бомж ещё и философ! Диоген, бля!

Не фига. Пока Олежка рефлексировал и говорил, что готов понести заслуженную кару, выяснилось, что бомж закосил под священника и исповедует.

Первый мужчина, с кем мне удалось построить хотя бы подобие счастья, вожделенную гармонию, пахнущую спекшимися на солнце травами. Неужели всё закончится? Пытаюсь что-то сказать и не могу. Есть несколько видов молчания, и моё молчание сейчас - самое глубокое, которое мне удалось испытать.

"Я не блядовал, я искал счастье". Ещё и у молчания есть виды, оказывается.

- А что будешь делать, если в живых останешься?
- Жить.

Логично.

Я ожидаю, что старик поднимется и уйдет, но вместо этого темнеет. Темнеет зал, и уже вокруг меня не столики, не стены, а густые сумерки. И кладбище. До самого горизонта. Будто все люди планеты там похоронены. А между могил ходят странные существа. Демоны - не демоны. Будто большие насекомые, только на задних лапах. И никто меня не видит. Моего собеседника нет, вот только вижу недалеко от себя могилу, от которой исходит свечение. Поднимаюсь и, как в полусне, подхожу к ней. Она прозрачная, будто не отсюда вовсе. Мерцает. А на покосившемся гранитном памятнике - портрет моего собеседника, и годы жизни - 1835-1923 гг.

В кофе заметно что-то подмешали.

Или дедуля, которого кормёжкой подразнили (пальцев-то нет, осталось только глазеть), обиделся и чего-то сотворил. Мистика же, заклинашку прочитал.

Осознав это, заваливаюсь на бок, чувствуя ноющую боль внизу живота.
- Скорую, скорую!
Вопли, а я лежу посреди зала, боль не проходит, кажется, что даже сочится кровь. Провожу рукой между ног. Точно.
Перед глазами расползается чернота.

У Олежки выкидыш, как пить дать.

На этой печальной ноте глава заканчивается. Начинается "Кладбище".

- У тебя была внематочная беременность.

Почти угадано.

Потом ай-яй-яй, как мы не заметили, что ребёночка ждём.

Олежка отлежал в больнице. Едва оклемался и поехал на кладбище, нашёл место, где похоронен старик, который периодически выкапывается из могилы и исповедует (осиновый кол забыл взять на всякий случай. И святую воду. Литр, не меньше)

Я угадал, нашел. Старик хмуро смотрит на меня с гранитного памятника.

Ага, с 1932 года ничего не истёрлось.

Я принес гостинец, из той кофейни, всё, что он заказал тогда. Ставлю прямо на могилу. Что еще делать, не знаю.

Так за то время кофе остыл, покрылся плёнкой, бутерброды заплесневели, мясное, что было в них, протухло. Очень ценное угощение.
Олежка растерялся. Наверное, сообразил, что старик без пальцев есть не мог. Ну пусть едет домой, берёт лопату, выкапывает и запихивает протухшие сэндвичи покойнику в рот. Только лучше бы заехать в то кафе и купить чего посвежее. зачем так не уважать мёртвых?

Собираюсь уже уходить, но слышу, как сзади кто-то подкрадывается. Хрустят сухие ветки, как в том сне. Оглядываюсь. И как в том сне, я вижу самого себя. Волка. Он полупрозрачный, смотрит на меня, не моргая, не опуская глаз.

Олег едва отошёл, действие наркотических обезболивающих сказывается.

А я, в бессилии опускаюсь на колени, прислоняя руки к лицу, ожидая, что дурной знак перерастет в убийство. Лишь недоумеваю, почему я так жесток к самому себе?
И, глядя на рычащего хищника, мне вдруг яростно хочется жить. Хочется просыпаться каждое утро, готовить бутерброды, рисовать картины, и... любить.

Вот внезапно взяло и осенило! Тута только самоедством занимался, и вдруг возлюбил самого себя. Всё это резко. Приглюченый волк творит чудеса! Всем рефлексирующим по волку.

Олежка звонит ненаглядному, тот охает-ахает, какого его любимого понесло на кладбище.

На этом конец главы. Далее "Звонок".

- Спасибо за гостинец! - старик, на этот раз с руками, пьет кофе и закусывает принесенным бутербродом. - Что, ребеночка хочешь? И жить долго?

Опять выкопался! Сообразил, что Олежка не догадается покормить, выкопал покойника посвежее, оторвал руки. Зачем мёртвому руки? Ему не надо.

Киваю, не спуская глаз с собеседника. Он прожевывает.
- Не люблю я таким как ты помогать, ну да ладно. Отмаливай грехи свои, а я улажу.
- А это не грех?
- Грех - смерти себе желать.

Да, дедуля - философ. Соглашусь. Мне Олежка не нравится. Мало ли, кто чего натворил в прошлой жизни. Нет, надо ныть, себя жалеть. Тряпка он.

- А брат?
- Ты простил себя, а тебя простили давно.

Чёт мне этого братца жалко. Мало того, что приходилось каменным аналогом настоящего члена пользоваться, так ещё и Олежка обвинил его в своей повышенной ебливости. Может, он пытался пристроить, искал пару непутёвому, а тот "Подсовывал", "Подкладывал", хотя давал добровольно.

Потом типа странный звонок. На деле не такой уж и странный, потому что ошибки бывают.

Просыпаюсь от звонка телефона. Пять утра. Кому приспичило в такую рань? Нащупываю сотовый, нажимаю кнопку.
- Слушаю.
- Сергеев Олег Александрович?
- Да, я.
Ты тоже просыпаешься от звонка. Щурясь, вслушиваешься в разговор.
- Вы родились тридцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
- Верно.

А вот сейчас будет К - комбо!

Повисает пауза. Собеседник молчит, потом выдает.
- А вы сейчас лежите перед нами.
- Где? - сажусь на постель, окончательно просыпаясь.
- В морге... Вы повесились...

Давно не приходилось так орать. Звонил совсем тупой человек? Он же разговаривает с живым, но говорит, что тот повесился.
Стёба в шапке нет. Неужели такой разговор может быть на полном серьёзе? Хотя если это телефонный хулиган, то может быть всё.

- Уважаемый, я лежу у себя дома! И вы меня разбудили.
- Вы родились в Иркутске?
- Я родился в Ростове-на-Дону!
- А прописаны вы где? Не в Иркутске?
- Я прописан и проживаю в Саратове! Что за тупые шутки?
- Простите, значит, это ваш двойник. Самоубийство. Обнаружили тело на чердаке дома, пытаемся найти родственников.
- Оригинальный способ.
- Простите.
- До свидания!
В бешенстве кидаю трубку.
- Кто это?
- Идиоты какие-то. Ошиблись...
- Что сказали? - смотришь на экран телефона, - номер не местный.
- Погиб мой однофамилец, ищут родственников.

Трубку надо бы положить, а он ещё и выдал, где родился и прописан. Ну тупо-ой!

В голове яркой вспышкой возникает отрывок сна. И дед, который, ухмыляясь, пьет кофе. Я прикусываю язык. Этот парень, однофамилец, вперед меня на тот свет отправился. От этого становится как-то не по себе, во рту появляется противная горечь.
Ты видишь, как тень пробегает по моему лицу и, приобнимая меня за плечи, целуешь в висок.
- Не бери в голову. Пошли, кофе попьем? Я вчера купил тортик, "Наполеон" называется.
- Да, - усилием воли я избавляюсь от какого-то страшного, мерзкого ощущения, будто что-то склизское меня потрогало холодными щупальцами. Потрогало, но выбрало другую жертву, - пошли есть тортик.
Тортик... А ведь я еще поживу.

Поверил каким-то хулиганом. В этом весь наш Олег.

ИМХО: 32-летний герой ведёт себя как подросток.

Что-то есть общее с Галей: ноет, но не сам решает проблемы, а ждёт, когда мертвяк вылезет из могилы придёт добрый исповедник и избавит от греха.

И на NC-17 не тянет. Графичной ебли каменным членом нет, а убийство не расписано вообще. R, не выше.

Спасибо, Дмитрий, за любезно предоставленное чтиво.

Отредактировано (2018-04-05 13:15:41)

Анон · 2018-04-05 13:26:52

▼Скрытый текст⬍

Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?
Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.
Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369
Итак, Дмитрий ухитрился разбить несчастных десять страниц на шесть частей.
Описание:
Олег счастлив, живя со своей истинной парой. Но за грехи надо платить, в том числе и за те, которые давно забыты. Вот только наказание - смерть
Описание как описание. Не слишком привлекательное, но не блевотное. Мораль: не забывайте о грехах, страдайте.
Предисловие
Мой путь к тебе был настолько долог и неоднозначен, что если даже меня подвесят за ноги, я навряд ли признаюсь во всем, что со мной произошло. И ни одна душа не заставит меня рассказать об этом, даже под самыми жестокими пытками.
О какой гад главгерой. Натворил делов, а теперь счастлив, видите ли. Ценный совет: подвесьте за яйца, заговорит быстро.
Прошлое... Самое трудное - это скрыть его не от окружающих, а от самого себя. Я, например, убежден, что каждый порок оставляет след на лице. Как шрам. То есть однажды убив, ты мысленно убиваешь еще и еще, ты никогда не перестанешь это делать, даже если твои руки больше не обагрит кровь. И на твоем лице навсегда останется маленькая предательская морщинка, от прищура или горькой усмешки.
Не то самокопание, не то феласаффия, не то Олег - маньяк, который себя оправдывает.
Если ты когда-то был шлюхой, то память об этом также будет годами тебя преследовать, оставляя отпечаток двуличности и приторной тошнотворной сладости.
Он блядовал, а потом убивал любовников.
Но прошлое не выкупить, поэтому самое лучшее - это избавиться от воспоминаний, забыть, кем ты был. Я старался поступить именно так, и с годами достиг в этом значительных успехов.
Всё как всегда: выблядовался наш Олежка-омежка, а потом вдруг стал правильным моралистом, как давешняя Дарья Васильна.
Это весь пролог, который нафиг тут всрался.
Дальше первая часть "Моё счастье".
У нас с тобой есть всё, что нужно для счастья. Нам обоим. Есть небольшая квартирка на окраине города, где всегда чистота и уют, есть две машины и небольшой счет в банке.
И всё? Меркантильненько.
Тебе со мной неплохо, пусть ты и не даешь отчет себе в этом. Мы планируем ребенка, хотя, видит бог, я не люблю детей.
Дим, христиане с предъявами, что Бог пишется с большой буквы, не прибегали? По логике они вообще должны обходить стороной, но их почему-то тянет на такое, чтобы потом взвыть, как низко автор пал.
Мы живем друг для друга, но каждое утро, просыпаясь и глядя в потолок, я никак не могу вспомнить, где я.
Есть такой вид амнезии. Олегу таки кто-то по голове надавал. Его бы врачу показать.
Проходит минута, я с замиранием сердца поворачиваю голову... И вижу спящего тебя. Тогда я любуюсь на твой профиль, еле видный в сумерках, красивый, тонко очерченный. Ты ровно дышишь, горячий, спящий, и я, успокоившись, слышу, как через несколько минут звонит будильник.
Ты тогда недовольно открываешь глаза, отключаешь противный звук и, мыча мне что-то смутно напоминающее "доброе утро", поднимаешься.
В лучших традициях ЙА, разве что просыпается не Сья, а альфач. И будильник остаётся цел. Но звук да, "пра-ативный"!
Мы идеальная пара. Мы два пазла, которые подошли друг к другу, будто специально были созданы друг для друга.
Глядя, как поправляя трусы, ты идешь в ванную, сонный, как потягиваешься, как затем делаешь нам обоим кофе, я ловлю себя на мысли, что видел мужчин и лучше тебя, и хуже. Но только ты заставил меня забыть свое прошлое, заново родиться, отрезать всё, что было до этого.
Омегаверс прекрасен, даёт возможность кому попало встретить истинную пару. Олегу да, есть с кем сравнить с таким прошлым.
"Мужчины". В омегаверсе же альфы, беты и омеги (ну гаммы, кто на что горазд). Какие мужчины?
Потом утренний диалог.
Мне непонятна твоя работа, но я всегда тебя слушаю. Этого достаточно нам обоим. Зато тебе понятны мои картины и дизайнерские решения. А еще я оканчиваю пятый курс, хотя, в моем возрасте это поздно. Но ты не возражаешь, тебе нравится, что я учусь.
Ну ещё бы, с такими серьёзными проблемами понять чужую работу.
Истинность рулит! Олежка пристроен в универ, завязал с блядством и счастлив. Ну и пусть. Главное, завязал.
Вся главка на страницу - описание будничного утра и не менее будничных диалогов.
Вздыхаю. Но скучать некогда, тем более, что в последние дни мне приходится прикладывать много сил, чтобы ты не догадался, какие кошки скребут у меня на душе.
Чего это? Потянуло на старину?
На этой типа загадочной ноте одностраничная глава закончилась.
Вторая часть - "Сон". Так и называется.
Олежка шляется по лесу, и вдруг злой и страшный серый волк.
Он не хотел мной полакомиться, он хотел чего-то другого.
Трахнуть, не? Это легко проверить: снять штаны и нагнуться.
Я обхватил ствол дерева и прижался щекой к коре, не зная, как быть. Волк не уходил, но и не нападал. А я смотрел на него, чувствуя, что я узнаю его, вспоминаю.
И я узнал. Мысль, как молния, пронзила меня, заставила вздрогнуть от страшного осознания. Этот волк - это я сам, в одной из своих далеких прошлых жизней.
Ага, оборотневое прошлое. Вероятно, блядовал не в этой жизни. Ага!
Если ты встречаешь самого себя, в каком бы то ни было обличье, то готовься к смерти. Это осознание повергло меня в уныние, и уже третий день я натягиваю улыбку на лицо, хотя мои еще постаревшие много лет назад глаза выдают меня с потрохами.
Это всего лишь сон, детка!
Мне не столько себя жалко, а жаль тебя подводить. Как же так, тебе однажды позвонят и попросят опознать тело. А ведь мы с тобой два пазла. Ты прикипел ко мне, и ты не виноват, чтобы быть наказанным.
Я одеваюсь и спускаюсь вниз. Восемь часов утра. Но на самом деле мне не до вдохновения. А до чего? Я и сам не знаю. Сажусь в машину и еду в центр, где планирую погулять.
Есть такое устаревшее, давно забытое слово - "фланирование". Это прогулка без цели по улицам, не зная зачем. Не имея понятия куда.
В двадцать первом веке это глупо - фланировать, ведь время - деньги, а отсутствие цели идет вразрез с существующей эпохой. Но кто сказал, что я живу в настоящем? Мне непонятна современная музыка, меня пугают спешащие прохожие, я не от мира сего.
Но фланирование - это не просто действие. Это обряд. Гуляя без цели и маршрута, ты отдаешь себя в руки высших сил, которые помогают если не встретиться с судьбой, то хотя бы познать себя, узнать о самом себе правду.
И я отправился на поиски этой правды, постепенно растворяясь с городом. Я соврал тебе. Сегодня не будет встречи ни с каким заказчиком. И в университет я тоже не поеду, я буду готовиться к смерти. Как готовиться? Не завещание писать, в этом нет нужды. После моей смерти всё перейдет тебе, как мужу. Но быть готовым к смерти - это вам не фунт изюма. Нужно прийти в гармонию с самим собой. А это в моем случае практически невозможно, потому что я никак не определюсь с тем, нужно ли мне вспоминать прошлое или попытаться всё задвинуть в дальние уголки памяти? Кажется, что нужно первое. Но Бог-то всё помнит.
Я гуляю по городу уже час. Квартал за кварталом, я устремляюсь в самую глубь, где растут, закатанные в асфальт, искривленные деревья, а прямо на улице сушится белье. Мне нравится наблюдать за мещанским бытом. Раньше я этому завидовал, когда годами сидел в одиночестве, рисуя никому не нужные картины, а поздним вечером, заходя в какой-нибудь супермаркет, я воспринимал всех, кто там есть, как семью, ту, которой у меня не было. При этом я не чувствовал себя несчастным. Я никогда не чувствовал себя несчастным. И хотя я неоднократно хотел покончить с собой, это желание, скорее, возникало от осознания отчужденности от всего мира. Я был в нем, и в тоже время жизнь проходила мимо меня, не касаясь, будто я был чумной для нее.
Упор на типа психологию, приправленную феласаффией. Ну и Олег "нетакойкакфсе". Он не понимает ни музыку, ни прохожих, малюет картинащки.
Он хотел покончить с собой.
Это был 2007 год, не? Он красил волосы в чёрный цвет, носил чёлочку, не?
Ну и всё, на этой эмо-депрессивной ноте конец главы.
Третья - "Исповедник"
Я отгоняю воспоминания. Мои ноги устали, я не так молод, хотя и здоров. Мне тридцать два. Солидный срок. Пожил же? Кофейня, куда я и направляюсь. Я тут впервые. Заказываю эспрессо. Мне его подают в маленькой белой чашке, и я сажусь недалеко от выхода, рядом с прозрачной дверью, сквозь которую проникают лучи солнца.
Посетителей мало. Заходят, выходят. Я едва касаюсь губами чашки и вытягиваю уставшие ноги. Мои мысли опять черти где. Дверь снова открывается, и внутрь заходит старик. Крепкий, с огромной черной бородой, но не священник, это я чувствую по взгляду его блестящих угольных глаз. Одет неважно, за спиной котомка, какие я видел на картинах девятнадцатого века.
Он подходит к стойке, где официанты варят кофе. Старик что-то просит. Неразборчиво. Ему отвечают. Кофейня совсем небольшая, я слышу каждое слово.
- Уйдите, мы не подаем.
Снова бессвязный шепот.
- Если хотите есть, идите работать!
Эх, а Виллано за бомжеоридж опускали.
Я наблюдаю эту сцену. Гнев официанта так велик, что, кажется, из глаз посыпятся искры. Я его понимаю. Работать по двенадцать часов на ногах, пусть и посменно. А тут кто-то приходит и что-то просит.
Старик оглядывает зал, и останавливается на мне. Его взгляд цепляется за мою фигуру, будто репей за одежду. И я поднимаюсь. Я сам не понимаю, зачем и почему решил его накормить. Есть ли у меня лишние деньги? Лишних денег не бывает. Да и жалостливым меня назвать никак нельзя. Но я не могу остаться равнодушным, может, потому что ненавижу, когда кто-то голоден?
Подхожу к стойке, киваю старику.
- Что будете?
Он тычет рукавом на кофе и на бутерброды. Сандвичи. Официант неодобрительно на меня смотрит, но молчит. Заказываю. Он наливает кофе в бумажный одноразовый стакан, будто боясь, что старик заразит их, если выпьет из чашки.
Ну ладно богатый хрен на тачке, он-то одинокий. Но омеге зачем сдался этот маргинал?
Или в этом мире в семьях принято вместо животных обзаводиться бомжами? Причесать, побрить, вшей вытравить, глистов погонять, кастрировать. Хотя нет, не надо зачёркивать. Метить, может, не будет, но член по самый узел засадить сможет (если альфа, но пока что зверушка неопределённого места жительства пола).
Когда мне ставят всё на поднос, я, наконец, замечаю, что у старика на руках нет пальцев. Ни одного. Он молча на меня смотрит, а я беру поднос и иду за свой столик. Я не любитель компаний, тем более бомжа, но в голове, будто случайно, проскакивает мысль. От старика не пахнет. Ни перегаром, ни немытым телом, никак.
Заинтриговали, как старик будет есть. Олег с рук покормит свою зверушку, наверное. И раз не пахнет, то поискал бы хозяев. Вдруг зверушка потерялась. Вон, пальцев лишили, чтобы не портил обои и мебель.
О. Потом налёт мистики:
Он садится рядом со мной и, наконец, произносит.
- Как узнал про печать смерти?
Я вздрагиваю, взгляд невольно начинает блуждать, но... попытка не пытка.
- Увидел самого себя во сне. В образе волка.
Старик кивает, и я чувствую, как от него буквально разит энергией. Злой, страшной.
- А почто брата убил?
Сглатываю. В голове гудит.
Почто. Брата. Убил.
Я уверил себя, что у меня никогда не было брата, что мне он приснился. Но это ложь. Он был всегда, он и до сих пор стоит за моими плечами, с занесенным надо мной лезвием, с желанием мести за свою отнятую молодую жизнь.
- Он... Он...
Тут бы Олежке прибить бомжа. Знает много. Шантажировать припёрся. Не привыкать же, ей-богу!
Смотрю на старика. Странный бездомный сейчас напоминает статую. Он не отводит от меня свой тяжелый взгляд. А мне отвечать надо, хотя мой ум не может понять, какую власть надо мной имеет этот человек.
- Он меня сдал, продал, променял.
Я сказал это. Мои слова были похожи на куски горящих углей, я их выплевывал, обжигая гортань.
- Ты любил его не как брата.
- А он продал меня не как брат.
Я чувствую, как на моем лице снова появляются пороки, стертые за долгие годы тренировок.
- Ты сам отдался тому, кому он тебя предложил.
- Я думал, он...
- Оценит?
Киваю. Я уже плохо помню, что я тогда думал. Мне было семнадцать, ему - двадцать четыре. Я долго держал злость в себе, а потом, когда мы собирались ехать в другой город, я толкнул его под колеса проезжающей электрички. Я был в толпе, едва ли кто-то понял, кто виноват в несчастье. Но ровно с того дня у меня на щеке появилась бороздка, а глаза постарели.
- Не хочешь умирать?
- А кто хочет?
- Ты не смыл клеймо убийства. Братоубийства. Твой грех виден за несколько верст. Это черная отметина.
Молчу. Знаю, что видно. Я два года, каждый день, боялся разоблачения. И желал его. Старик смотрит на меня, кивает. Чего кивает?
- Искал смерти?
- Искал.
- Так что сейчас хочешь? Не звал бы тогда ее, не стояла бы она сейчас на пороге.
Так мы узнаём о весьма насыщенном прошлом Олега. Ёбся с кем попало, в том числе с братом.
Только если это в прошлой жизни, чё он парится-то?
Или таки в этой?
Прикрываю глаза. Яркой вспышкой проносится воспоминание. Брат, улыбается, широко. Он без одежды, лежит в постели и манит меня к себе. А я не могу отказать, мне хочется его, так сильно, что даже осознание, что я буду носить на себе его запах нисколько не пугает. Я таю от его губ, от широких накаченных плеч.
НакачЕнных. Ну элементарная же ошибка, Ди-им!
Я смотрю на его каменный член и не могу удержаться, чтобы не коснуться губами, вобрать в себя, показывая свое полное подчинение.
Каменный. Член. Из мрамора?
А чё, собственный не стоял? Или брата трахать - это фу (зато каменным самотыком можно, то ж самотык).
Он не был со мной нежен, даже больше, он надо мной смеялся, но не вслух, тайком. Только почему я сейчас слышу его смех? Почему он звенит в ушах?
Засовывал камень в жопу и ржал. Прелестно!
Он вел себя как животное.
Олег видел себя волком. Вродь как они оборотни. И он удивляется, что брат ведёт себя как животное?
Заламывая мне руки, заваливал на постель, неуклюже овладевая мной, наслаждаясь тем, что, схватив меня за горло, абсолютно игнорирует мои желания, стремясь доставить удовольствие прежде всего самому себе. Я послушно подставлялся, ради того, чтобы он продолжал, лишь бы не уходил, соглашался на любое унижение. Потом он меня одолжил другу.
Ну да, чтобы посмотреть, каково это, когда настоящим, а не каменным, членом трахают.
- Ты мог отказать тому парню. Почему этого не сделал?
- Я бы тогда отказал брату.
Ну и логика! Да признался бы, что жопа ебливая! На камне узел-то не разбухает.
Мой кофе остыл. Я смотрю в чашку, в черное зеркало напитка и снова вижу, как меня тискает какой-то вонючий урод. Я в тот миг сломался. Я больше не любил брата. Я его возненавидел так, как ненавидел никого в жизни, ни до, ни после.
Мог же отказать вонючему уроду!
Таки не зря Олег на бомжа залип. А тут облом: не воняет.
У меня плохо получается объяснять. Я могу только смутно догадываться, что я - всего лишь второсортный актеришка, отыгравший мыльную пьесу на подмостках прокуренного, провинциального театра. Но режиссер-то - сам Бог!
- Почему потом подпускал к себе всех, кто попросит?
- Он меня испачкал, и я пачкался. Одним больше, одним меньше.
Не получается объяснить, потому что логики в поведении Олега нет. Хотя какая тут логика? Ёбся он, а виноват почему-то брат. Эх, любят же люди перекладывать вину на кого-нибудь.
- А почему остановился?
Единственный светлый миг. Вспышка, приправленная горечью полыни, застрявшей комом в горле. Это сложнее, чем рассказать про брата. Меня наказывают не за его смерть, а за это. На глаза наворачиваются слезы. Я не смотрю на старика, а он всё понимает.
- Избавился от нерожденного ребенка...
То есть Олега остановили? Дотрахался, голубчик! Чего только не бывает в авторском мире? Можно грохнуть брата, ничего за это не будет. Но накажут за аборт.
Кладу голову на руки. Делаю усилие, чтобы не разрыдаться. Я ведь забыл про это, а он напомнил... И снова стало жалко.
- Зачем вы все мне напомнили?
Правда глаза колет.
С трудом выдавливаю слова, заставляя себя снова повернуться к собеседнику.
- Ты должен прийти в гармонию с собой.
Какой добрый бомж! Олег просто обязан забрать его домой. Каждой благополучной семье - по бомжу!
- Должен. Чтобы умирать было не так страшно?
- Там, - старик кивает головой, как бы показывая куда-то в сторону, - тоже есть кое-что. Бытие, как и тут. Тебя обо всем спросят. А ты готов к ответу?
Ебать, бомж ещё и философ! Диоген, бля!
Не фига. Пока Олежка рефлексировал и говорил, что готов понести заслуженную кару, выяснилось, что бомж закосил под священника и исповедует.
Первый мужчина, с кем мне удалось построить хотя бы подобие счастья, вожделенную гармонию, пахнущую спекшимися на солнце травами. Неужели всё закончится? Пытаюсь что-то сказать и не могу. Есть несколько видов молчания, и моё молчание сейчас - самое глубокое, которое мне удалось испытать.
"Я не блядовал, я искал счастье". Ещё и у молчания есть виды, оказывается.
- А что будешь делать, если в живых останешься?
- Жить.
Логично.
Я ожидаю, что старик поднимется и уйдет, но вместо этого темнеет. Темнеет зал, и уже вокруг меня не столики, не стены, а густые сумерки. И кладбище. До самого горизонта. Будто все люди планеты там похоронены. А между могил ходят странные существа. Демоны - не демоны. Будто большие насекомые, только на задних лапах. И никто меня не видит. Моего собеседника нет, вот только вижу недалеко от себя могилу, от которой исходит свечение. Поднимаюсь и, как в полусне, подхожу к ней. Она прозрачная, будто не отсюда вовсе. Мерцает. А на покосившемся гранитном памятнике - портрет моего собеседника, и годы жизни - 1835-1923 гг.
В кофе заметно что-то подмешали.
Или дедуля, которого кормёжкой подразнили (пальцев-то нет, осталось только глазеть), обиделся и чего-то сотворил. Мистика же, заклинашку прочитал.
Осознав это, заваливаюсь на бок, чувствуя ноющую боль внизу живота.
- Скорую, скорую!
Вопли, а я лежу посреди зала, боль не проходит, кажется, что даже сочится кровь. Провожу рукой между ног. Точно.
Перед глазами расползается чернота.
У Олежки выкидыш, как пить дать.
На этой печальной ноте глава заканчивается. Начинается "Кладбище".
- У тебя была внематочная беременность.
Почти угадано.
Потом ай-яй-яй, как мы не заметили, что ребёночка ждём.
Олежка отлежал в больнице. Едва оклемался и поехал на кладбище, нашёл место, где похоронен старик, который периодически выкапывается из могилы и исповедует (осиновый кол забыл взять на всякий случай. И святую воду. Литр, не меньше)
Я угадал, нашел. Старик хмуро смотрит на меня с гранитного памятника.
Ага, с 1932 года ничего не истёрлось.
Я принес гостинец, из той кофейни, всё, что он заказал тогда. Ставлю прямо на могилу. Что еще делать, не знаю.
Так за то время кофе остыл, покрылся плёнкой, бутерброды заплесневели, мясное, что было в них, протухло. Очень ценное угощение.
Олежка растерялся. Наверное, сообразил, что старик без пальцев есть не мог. Ну пусть едет домой, берёт лопату, выкапывает и запихивает протухшие сэндвичи покойнику в рот. Только лучше бы заехать в то кафе и купить чего посвежее. зачем так не уважать мёртвых?
Собираюсь уже уходить, но слышу, как сзади кто-то подкрадывается. Хрустят сухие ветки, как в том сне. Оглядываюсь. И как в том сне, я вижу самого себя. Волка. Он полупрозрачный, смотрит на меня, не моргая, не опуская глаз.
Олег едва отошёл, действие наркотических обезболивающих сказывается.
А я, в бессилии опускаюсь на колени, прислоняя руки к лицу, ожидая, что дурной знак перерастет в убийство. Лишь недоумеваю, почему я так жесток к самому себе?
И, глядя на рычащего хищника, мне вдруг яростно хочется жить. Хочется просыпаться каждое утро, готовить бутерброды, рисовать картины, и... любить.
Вот внезапно взяло и осенило! Тута только самоедством занимался, и вдруг возлюбил самого себя. Всё это резко. Приглюченый волк творит чудеса! Всем рефлексирующим по волку.
Олежка звонит ненаглядному, тот охает-ахает, какого его любимого понесло на кладбище.
На этом конец главы. Далее "Звонок".
- Спасибо за гостинец! - старик, на этот раз с руками, пьет кофе и закусывает принесенным бутербродом. - Что, ребеночка хочешь? И жить долго?
Опять выкопался! Сообразил, что Олежка не догадается покормить, выкопал покойника посвежее, оторвал руки. Зачем мёртвому руки? Ему не надо.
Киваю, не спуская глаз с собеседника. Он прожевывает.
- Не люблю я таким как ты помогать, ну да ладно. Отмаливай грехи свои, а я улажу.
- А это не грех?
- Грех - смерти себе желать.
Да, дедуля - философ. Соглашусь. Мне Олежка не нравится. Мало ли, кто чего натворил в прошлой жизни. Нет, надо ныть, себя жалеть. Тряпка он.
- А брат?
- Ты простил себя, а тебя простили давно.
Чёт мне этого братца жалко. Мало того, что приходилось каменным аналогом настоящего члена пользоваться, так ещё и Олежка обвинил его в своей повышенной ебливости. Может, он пытался пристроить, искал пару непутёвому, а тот "Подсовывал", "Подкладывал", хотя давал добровольно.
Потом типа странный звонок. На деле не такой уж и странный, потому что ошибки бывают.
Просыпаюсь от звонка телефона. Пять утра. Кому приспичило в такую рань? Нащупываю сотовый, нажимаю кнопку.
- Слушаю.
- Сергеев Олег Александрович?
- Да, я.
Ты тоже просыпаешься от звонка. Щурясь, вслушиваешься в разговор.
- Вы родились тридцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
- Верно.
А вот сейчас будет К - комбо!
Повисает пауза. Собеседник молчит, потом выдает.
- А вы сейчас лежите перед нами.
- Где? - сажусь на постель, окончательно просыпаясь.
- В морге... Вы повесились...
Давно не приходилось так орать. Звонил совсем тупой человек? Он же разговаривает с живым, но говорит, что тот повесился.
Стёба в шапке нет. Неужели такой разговор может быть на полном серьёзе? Хотя если это телефонный хулиган, то может быть всё.

- Уважаемый, я лежу у себя дома! И вы меня разбудили.
- Вы родились в Иркутске?
- Я родился в Ростове-на-Дону!
- А прописаны вы где? Не в Иркутске?
- Я прописан и проживаю в Саратове! Что за тупые шутки?
- Простите, значит, это ваш двойник. Самоубийство. Обнаружили тело на чердаке дома, пытаемся найти родственников.
- Оригинальный способ.
- Простите.
- До свидания!
В бешенстве кидаю трубку.
- Кто это?
- Идиоты какие-то. Ошиблись...
- Что сказали? - смотришь на экран телефона, - номер не местный.
- Погиб мой однофамилец, ищут родственников.
Трубку надо бы положить, а он ещё и выдал, где родился и прописан. Ну тупо-ой!
В голове яркой вспышкой возникает отрывок сна. И дед, который, ухмыляясь, пьет кофе. Я прикусываю язык. Этот парень, однофамилец, вперед меня на тот свет отправился. От этого становится как-то не по себе, во рту появляется противная горечь.
Ты видишь, как тень пробегает по моему лицу и, приобнимая меня за плечи, целуешь в висок.
- Не бери в голову. Пошли, кофе попьем? Я вчера купил тортик, "Наполеон" называется.
- Да, - усилием воли я избавляюсь от какого-то страшного, мерзкого ощущения, будто что-то склизское меня потрогало холодными щупальцами. Потрогало, но выбрало другую жертву, - пошли есть тортик.
Тортик... А ведь я еще поживу.
Поверил каким-то хулиганом. В этом весь наш Олег.
ИМХО: 32-летний герой ведёт себя как подросток.
Что-то есть общее с Галей: ноет, но не сам решает проблемы, а ждёт, когда мертвяк вылезет из могилы придёт добрый исповедник и избавит от греха.
И на NC-17 не тянет. Графичной ебли каменным членом нет, а убийство не расписано вообще. R, не выше.
Спасибо, Дмитрий, за любезно предоставленное чтиво.

Говночтец круче!

Анон · 2018-04-05 13:27:25

▼Скрытый текст⬍

Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?
Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.
Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369
Итак, Дмитрий ухитрился разбить несчастных десять страниц на шесть частей.
Описание:
Олег счастлив, живя со своей истинной парой. Но за грехи надо платить, в том числе и за те, которые давно забыты. Вот только наказание - смерть
Описание как описание. Не слишком привлекательное, но не блевотное. Мораль: не забывайте о грехах, страдайте.
Предисловие
Мой путь к тебе был настолько долог и неоднозначен, что если даже меня подвесят за ноги, я навряд ли признаюсь во всем, что со мной произошло. И ни одна душа не заставит меня рассказать об этом, даже под самыми жестокими пытками.
О какой гад главгерой. Натворил делов, а теперь счастлив, видите ли. Ценный совет: подвесьте за яйца, заговорит быстро.
Прошлое... Самое трудное - это скрыть его не от окружающих, а от самого себя. Я, например, убежден, что каждый порок оставляет след на лице. Как шрам. То есть однажды убив, ты мысленно убиваешь еще и еще, ты никогда не перестанешь это делать, даже если твои руки больше не обагрит кровь. И на твоем лице навсегда останется маленькая предательская морщинка, от прищура или горькой усмешки.
Не то самокопание, не то феласаффия, не то Олег - маньяк, который себя оправдывает.
Если ты когда-то был шлюхой, то память об этом также будет годами тебя преследовать, оставляя отпечаток двуличности и приторной тошнотворной сладости.
Он блядовал, а потом убивал любовников.
Но прошлое не выкупить, поэтому самое лучшее - это избавиться от воспоминаний, забыть, кем ты был. Я старался поступить именно так, и с годами достиг в этом значительных успехов.
Всё как всегда: выблядовался наш Олежка-омежка, а потом вдруг стал правильным моралистом, как давешняя Дарья Васильна.
Это весь пролог, который нафиг тут всрался.
Дальше первая часть "Моё счастье".
У нас с тобой есть всё, что нужно для счастья. Нам обоим. Есть небольшая квартирка на окраине города, где всегда чистота и уют, есть две машины и небольшой счет в банке.
И всё? Меркантильненько.
Тебе со мной неплохо, пусть ты и не даешь отчет себе в этом. Мы планируем ребенка, хотя, видит бог, я не люблю детей.
Дим, христиане с предъявами, что Бог пишется с большой буквы, не прибегали? По логике они вообще должны обходить стороной, но их почему-то тянет на такое, чтобы потом взвыть, как низко автор пал.
Мы живем друг для друга, но каждое утро, просыпаясь и глядя в потолок, я никак не могу вспомнить, где я.
Есть такой вид амнезии. Олегу таки кто-то по голове надавал. Его бы врачу показать.
Проходит минута, я с замиранием сердца поворачиваю голову... И вижу спящего тебя. Тогда я любуюсь на твой профиль, еле видный в сумерках, красивый, тонко очерченный. Ты ровно дышишь, горячий, спящий, и я, успокоившись, слышу, как через несколько минут звонит будильник.
Ты тогда недовольно открываешь глаза, отключаешь противный звук и, мыча мне что-то смутно напоминающее "доброе утро", поднимаешься.
В лучших традициях ЙА, разве что просыпается не Сья, а альфач. И будильник остаётся цел. Но звук да, "пра-ативный"!
Мы идеальная пара. Мы два пазла, которые подошли друг к другу, будто специально были созданы друг для друга.
Глядя, как поправляя трусы, ты идешь в ванную, сонный, как потягиваешься, как затем делаешь нам обоим кофе, я ловлю себя на мысли, что видел мужчин и лучше тебя, и хуже. Но только ты заставил меня забыть свое прошлое, заново родиться, отрезать всё, что было до этого.
Омегаверс прекрасен, даёт возможность кому попало встретить истинную пару. Олегу да, есть с кем сравнить с таким прошлым.
"Мужчины". В омегаверсе же альфы, беты и омеги (ну гаммы, кто на что горазд). Какие мужчины?
Потом утренний диалог.
Мне непонятна твоя работа, но я всегда тебя слушаю. Этого достаточно нам обоим. Зато тебе понятны мои картины и дизайнерские решения. А еще я оканчиваю пятый курс, хотя, в моем возрасте это поздно. Но ты не возражаешь, тебе нравится, что я учусь.
Ну ещё бы, с такими серьёзными проблемами понять чужую работу.
Истинность рулит! Олежка пристроен в универ, завязал с блядством и счастлив. Ну и пусть. Главное, завязал.
Вся главка на страницу - описание будничного утра и не менее будничных диалогов.
Вздыхаю. Но скучать некогда, тем более, что в последние дни мне приходится прикладывать много сил, чтобы ты не догадался, какие кошки скребут у меня на душе.
Чего это? Потянуло на старину?
На этой типа загадочной ноте одностраничная глава закончилась.
Вторая часть - "Сон". Так и называется.
Олежка шляется по лесу, и вдруг злой и страшный серый волк.
Он не хотел мной полакомиться, он хотел чего-то другого.
Трахнуть, не? Это легко проверить: снять штаны и нагнуться.
Я обхватил ствол дерева и прижался щекой к коре, не зная, как быть. Волк не уходил, но и не нападал. А я смотрел на него, чувствуя, что я узнаю его, вспоминаю.
И я узнал. Мысль, как молния, пронзила меня, заставила вздрогнуть от страшного осознания. Этот волк - это я сам, в одной из своих далеких прошлых жизней.
Ага, оборотневое прошлое. Вероятно, блядовал не в этой жизни. Ага!
Если ты встречаешь самого себя, в каком бы то ни было обличье, то готовься к смерти. Это осознание повергло меня в уныние, и уже третий день я натягиваю улыбку на лицо, хотя мои еще постаревшие много лет назад глаза выдают меня с потрохами.
Это всего лишь сон, детка!
Мне не столько себя жалко, а жаль тебя подводить. Как же так, тебе однажды позвонят и попросят опознать тело. А ведь мы с тобой два пазла. Ты прикипел ко мне, и ты не виноват, чтобы быть наказанным.
Я одеваюсь и спускаюсь вниз. Восемь часов утра. Но на самом деле мне не до вдохновения. А до чего? Я и сам не знаю. Сажусь в машину и еду в центр, где планирую погулять.
Есть такое устаревшее, давно забытое слово - "фланирование". Это прогулка без цели по улицам, не зная зачем. Не имея понятия куда.
В двадцать первом веке это глупо - фланировать, ведь время - деньги, а отсутствие цели идет вразрез с существующей эпохой. Но кто сказал, что я живу в настоящем? Мне непонятна современная музыка, меня пугают спешащие прохожие, я не от мира сего.
Но фланирование - это не просто действие. Это обряд. Гуляя без цели и маршрута, ты отдаешь себя в руки высших сил, которые помогают если не встретиться с судьбой, то хотя бы познать себя, узнать о самом себе правду.
И я отправился на поиски этой правды, постепенно растворяясь с городом. Я соврал тебе. Сегодня не будет встречи ни с каким заказчиком. И в университет я тоже не поеду, я буду готовиться к смерти. Как готовиться? Не завещание писать, в этом нет нужды. После моей смерти всё перейдет тебе, как мужу. Но быть готовым к смерти - это вам не фунт изюма. Нужно прийти в гармонию с самим собой. А это в моем случае практически невозможно, потому что я никак не определюсь с тем, нужно ли мне вспоминать прошлое или попытаться всё задвинуть в дальние уголки памяти? Кажется, что нужно первое. Но Бог-то всё помнит.
Я гуляю по городу уже час. Квартал за кварталом, я устремляюсь в самую глубь, где растут, закатанные в асфальт, искривленные деревья, а прямо на улице сушится белье. Мне нравится наблюдать за мещанским бытом. Раньше я этому завидовал, когда годами сидел в одиночестве, рисуя никому не нужные картины, а поздним вечером, заходя в какой-нибудь супермаркет, я воспринимал всех, кто там есть, как семью, ту, которой у меня не было. При этом я не чувствовал себя несчастным. Я никогда не чувствовал себя несчастным. И хотя я неоднократно хотел покончить с собой, это желание, скорее, возникало от осознания отчужденности от всего мира. Я был в нем, и в тоже время жизнь проходила мимо меня, не касаясь, будто я был чумной для нее.
Упор на типа психологию, приправленную феласаффией. Ну и Олег "нетакойкакфсе". Он не понимает ни музыку, ни прохожих, малюет картинащки.
Он хотел покончить с собой.
Это был 2007 год, не? Он красил волосы в чёрный цвет, носил чёлочку, не?
Ну и всё, на этой эмо-депрессивной ноте конец главы.
Третья - "Исповедник"
Я отгоняю воспоминания. Мои ноги устали, я не так молод, хотя и здоров. Мне тридцать два. Солидный срок. Пожил же? Кофейня, куда я и направляюсь. Я тут впервые. Заказываю эспрессо. Мне его подают в маленькой белой чашке, и я сажусь недалеко от выхода, рядом с прозрачной дверью, сквозь которую проникают лучи солнца.
Посетителей мало. Заходят, выходят. Я едва касаюсь губами чашки и вытягиваю уставшие ноги. Мои мысли опять черти где. Дверь снова открывается, и внутрь заходит старик. Крепкий, с огромной черной бородой, но не священник, это я чувствую по взгляду его блестящих угольных глаз. Одет неважно, за спиной котомка, какие я видел на картинах девятнадцатого века.
Он подходит к стойке, где официанты варят кофе. Старик что-то просит. Неразборчиво. Ему отвечают. Кофейня совсем небольшая, я слышу каждое слово.
- Уйдите, мы не подаем.
Снова бессвязный шепот.
- Если хотите есть, идите работать!
Эх, а Виллано за бомжеоридж опускали.
Я наблюдаю эту сцену. Гнев официанта так велик, что, кажется, из глаз посыпятся искры. Я его понимаю. Работать по двенадцать часов на ногах, пусть и посменно. А тут кто-то приходит и что-то просит.
Старик оглядывает зал, и останавливается на мне. Его взгляд цепляется за мою фигуру, будто репей за одежду. И я поднимаюсь. Я сам не понимаю, зачем и почему решил его накормить. Есть ли у меня лишние деньги? Лишних денег не бывает. Да и жалостливым меня назвать никак нельзя. Но я не могу остаться равнодушным, может, потому что ненавижу, когда кто-то голоден?
Подхожу к стойке, киваю старику.
- Что будете?
Он тычет рукавом на кофе и на бутерброды. Сандвичи. Официант неодобрительно на меня смотрит, но молчит. Заказываю. Он наливает кофе в бумажный одноразовый стакан, будто боясь, что старик заразит их, если выпьет из чашки.
Ну ладно богатый хрен на тачке, он-то одинокий. Но омеге зачем сдался этот маргинал?
Или в этом мире в семьях принято вместо животных обзаводиться бомжами? Причесать, побрить, вшей вытравить, глистов погонять, кастрировать. Хотя нет, не надо зачёркивать. Метить, может, не будет, но член по самый узел засадить сможет (если альфа, но пока что зверушка неопределённого места жительства пола).
Когда мне ставят всё на поднос, я, наконец, замечаю, что у старика на руках нет пальцев. Ни одного. Он молча на меня смотрит, а я беру поднос и иду за свой столик. Я не любитель компаний, тем более бомжа, но в голове, будто случайно, проскакивает мысль. От старика не пахнет. Ни перегаром, ни немытым телом, никак.
Заинтриговали, как старик будет есть. Олег с рук покормит свою зверушку, наверное. И раз не пахнет, то поискал бы хозяев. Вдруг зверушка потерялась. Вон, пальцев лишили, чтобы не портил обои и мебель.
О. Потом налёт мистики:
Он садится рядом со мной и, наконец, произносит.
- Как узнал про печать смерти?
Я вздрагиваю, взгляд невольно начинает блуждать, но... попытка не пытка.
- Увидел самого себя во сне. В образе волка.
Старик кивает, и я чувствую, как от него буквально разит энергией. Злой, страшной.
- А почто брата убил?
Сглатываю. В голове гудит.
Почто. Брата. Убил.
Я уверил себя, что у меня никогда не было брата, что мне он приснился. Но это ложь. Он был всегда, он и до сих пор стоит за моими плечами, с занесенным надо мной лезвием, с желанием мести за свою отнятую молодую жизнь.
- Он... Он...
Тут бы Олежке прибить бомжа. Знает много. Шантажировать припёрся. Не привыкать же, ей-богу!
Смотрю на старика. Странный бездомный сейчас напоминает статую. Он не отводит от меня свой тяжелый взгляд. А мне отвечать надо, хотя мой ум не может понять, какую власть надо мной имеет этот человек.
- Он меня сдал, продал, променял.
Я сказал это. Мои слова были похожи на куски горящих углей, я их выплевывал, обжигая гортань.
- Ты любил его не как брата.
- А он продал меня не как брат.
Я чувствую, как на моем лице снова появляются пороки, стертые за долгие годы тренировок.
- Ты сам отдался тому, кому он тебя предложил.
- Я думал, он...
- Оценит?
Киваю. Я уже плохо помню, что я тогда думал. Мне было семнадцать, ему - двадцать четыре. Я долго держал злость в себе, а потом, когда мы собирались ехать в другой город, я толкнул его под колеса проезжающей электрички. Я был в толпе, едва ли кто-то понял, кто виноват в несчастье. Но ровно с того дня у меня на щеке появилась бороздка, а глаза постарели.
- Не хочешь умирать?
- А кто хочет?
- Ты не смыл клеймо убийства. Братоубийства. Твой грех виден за несколько верст. Это черная отметина.
Молчу. Знаю, что видно. Я два года, каждый день, боялся разоблачения. И желал его. Старик смотрит на меня, кивает. Чего кивает?
- Искал смерти?
- Искал.
- Так что сейчас хочешь? Не звал бы тогда ее, не стояла бы она сейчас на пороге.
Так мы узнаём о весьма насыщенном прошлом Олега. Ёбся с кем попало, в том числе с братом.
Только если это в прошлой жизни, чё он парится-то?
Или таки в этой?
Прикрываю глаза. Яркой вспышкой проносится воспоминание. Брат, улыбается, широко. Он без одежды, лежит в постели и манит меня к себе. А я не могу отказать, мне хочется его, так сильно, что даже осознание, что я буду носить на себе его запах нисколько не пугает. Я таю от его губ, от широких накаченных плеч.
НакачЕнных. Ну элементарная же ошибка, Ди-им!
Я смотрю на его каменный член и не могу удержаться, чтобы не коснуться губами, вобрать в себя, показывая свое полное подчинение.
Каменный. Член. Из мрамора?
А чё, собственный не стоял? Или брата трахать - это фу (зато каменным самотыком можно, то ж самотык).
Он не был со мной нежен, даже больше, он надо мной смеялся, но не вслух, тайком. Только почему я сейчас слышу его смех? Почему он звенит в ушах?
Засовывал камень в жопу и ржал. Прелестно!
Он вел себя как животное.
Олег видел себя волком. Вродь как они оборотни. И он удивляется, что брат ведёт себя как животное?
Заламывая мне руки, заваливал на постель, неуклюже овладевая мной, наслаждаясь тем, что, схватив меня за горло, абсолютно игнорирует мои желания, стремясь доставить удовольствие прежде всего самому себе. Я послушно подставлялся, ради того, чтобы он продолжал, лишь бы не уходил, соглашался на любое унижение. Потом он меня одолжил другу.
Ну да, чтобы посмотреть, каково это, когда настоящим, а не каменным, членом трахают.
- Ты мог отказать тому парню. Почему этого не сделал?
- Я бы тогда отказал брату.
Ну и логика! Да признался бы, что жопа ебливая! На камне узел-то не разбухает.
Мой кофе остыл. Я смотрю в чашку, в черное зеркало напитка и снова вижу, как меня тискает какой-то вонючий урод. Я в тот миг сломался. Я больше не любил брата. Я его возненавидел так, как ненавидел никого в жизни, ни до, ни после.
Мог же отказать вонючему уроду!
Таки не зря Олег на бомжа залип. А тут облом: не воняет.
У меня плохо получается объяснять. Я могу только смутно догадываться, что я - всего лишь второсортный актеришка, отыгравший мыльную пьесу на подмостках прокуренного, провинциального театра. Но режиссер-то - сам Бог!
- Почему потом подпускал к себе всех, кто попросит?
- Он меня испачкал, и я пачкался. Одним больше, одним меньше.
Не получается объяснить, потому что логики в поведении Олега нет. Хотя какая тут логика? Ёбся он, а виноват почему-то брат. Эх, любят же люди перекладывать вину на кого-нибудь.
- А почему остановился?
Единственный светлый миг. Вспышка, приправленная горечью полыни, застрявшей комом в горле. Это сложнее, чем рассказать про брата. Меня наказывают не за его смерть, а за это. На глаза наворачиваются слезы. Я не смотрю на старика, а он всё понимает.
- Избавился от нерожденного ребенка...
То есть Олега остановили? Дотрахался, голубчик! Чего только не бывает в авторском мире? Можно грохнуть брата, ничего за это не будет. Но накажут за аборт.
Кладу голову на руки. Делаю усилие, чтобы не разрыдаться. Я ведь забыл про это, а он напомнил... И снова стало жалко.
- Зачем вы все мне напомнили?
Правда глаза колет.
С трудом выдавливаю слова, заставляя себя снова повернуться к собеседнику.
- Ты должен прийти в гармонию с собой.
Какой добрый бомж! Олег просто обязан забрать его домой. Каждой благополучной семье - по бомжу!
- Должен. Чтобы умирать было не так страшно?
- Там, - старик кивает головой, как бы показывая куда-то в сторону, - тоже есть кое-что. Бытие, как и тут. Тебя обо всем спросят. А ты готов к ответу?
Ебать, бомж ещё и философ! Диоген, бля!
Не фига. Пока Олежка рефлексировал и говорил, что готов понести заслуженную кару, выяснилось, что бомж закосил под священника и исповедует.
Первый мужчина, с кем мне удалось построить хотя бы подобие счастья, вожделенную гармонию, пахнущую спекшимися на солнце травами. Неужели всё закончится? Пытаюсь что-то сказать и не могу. Есть несколько видов молчания, и моё молчание сейчас - самое глубокое, которое мне удалось испытать.
"Я не блядовал, я искал счастье". Ещё и у молчания есть виды, оказывается.
- А что будешь делать, если в живых останешься?
- Жить.
Логично.
Я ожидаю, что старик поднимется и уйдет, но вместо этого темнеет. Темнеет зал, и уже вокруг меня не столики, не стены, а густые сумерки. И кладбище. До самого горизонта. Будто все люди планеты там похоронены. А между могил ходят странные существа. Демоны - не демоны. Будто большие насекомые, только на задних лапах. И никто меня не видит. Моего собеседника нет, вот только вижу недалеко от себя могилу, от которой исходит свечение. Поднимаюсь и, как в полусне, подхожу к ней. Она прозрачная, будто не отсюда вовсе. Мерцает. А на покосившемся гранитном памятнике - портрет моего собеседника, и годы жизни - 1835-1923 гг.
В кофе заметно что-то подмешали.
Или дедуля, которого кормёжкой подразнили (пальцев-то нет, осталось только глазеть), обиделся и чего-то сотворил. Мистика же, заклинашку прочитал.
Осознав это, заваливаюсь на бок, чувствуя ноющую боль внизу живота.
- Скорую, скорую!
Вопли, а я лежу посреди зала, боль не проходит, кажется, что даже сочится кровь. Провожу рукой между ног. Точно.
Перед глазами расползается чернота.
У Олежки выкидыш, как пить дать.
На этой печальной ноте глава заканчивается. Начинается "Кладбище".
- У тебя была внематочная беременность.
Почти угадано.
Потом ай-яй-яй, как мы не заметили, что ребёночка ждём.
Олежка отлежал в больнице. Едва оклемался и поехал на кладбище, нашёл место, где похоронен старик, который периодически выкапывается из могилы и исповедует (осиновый кол забыл взять на всякий случай. И святую воду. Литр, не меньше)
Я угадал, нашел. Старик хмуро смотрит на меня с гранитного памятника.
Ага, с 1932 года ничего не истёрлось.
Я принес гостинец, из той кофейни, всё, что он заказал тогда. Ставлю прямо на могилу. Что еще делать, не знаю.
Так за то время кофе остыл, покрылся плёнкой, бутерброды заплесневели, мясное, что было в них, протухло. Очень ценное угощение.
Олежка растерялся. Наверное, сообразил, что старик без пальцев есть не мог. Ну пусть едет домой, берёт лопату, выкапывает и запихивает протухшие сэндвичи покойнику в рот. Только лучше бы заехать в то кафе и купить чего посвежее. зачем так не уважать мёртвых?
Собираюсь уже уходить, но слышу, как сзади кто-то подкрадывается. Хрустят сухие ветки, как в том сне. Оглядываюсь. И как в том сне, я вижу самого себя. Волка. Он полупрозрачный, смотрит на меня, не моргая, не опуская глаз.
Олег едва отошёл, действие наркотических обезболивающих сказывается.
А я, в бессилии опускаюсь на колени, прислоняя руки к лицу, ожидая, что дурной знак перерастет в убийство. Лишь недоумеваю, почему я так жесток к самому себе?
И, глядя на рычащего хищника, мне вдруг яростно хочется жить. Хочется просыпаться каждое утро, готовить бутерброды, рисовать картины, и... любить.
Вот внезапно взяло и осенило! Тута только самоедством занимался, и вдруг возлюбил самого себя. Всё это резко. Приглюченый волк творит чудеса! Всем рефлексирующим по волку.
Олежка звонит ненаглядному, тот охает-ахает, какого его любимого понесло на кладбище.
На этом конец главы. Далее "Звонок".
- Спасибо за гостинец! - старик, на этот раз с руками, пьет кофе и закусывает принесенным бутербродом. - Что, ребеночка хочешь? И жить долго?
Опять выкопался! Сообразил, что Олежка не догадается покормить, выкопал покойника посвежее, оторвал руки. Зачем мёртвому руки? Ему не надо.
Киваю, не спуская глаз с собеседника. Он прожевывает.
- Не люблю я таким как ты помогать, ну да ладно. Отмаливай грехи свои, а я улажу.
- А это не грех?
- Грех - смерти себе желать.
Да, дедуля - философ. Соглашусь. Мне Олежка не нравится. Мало ли, кто чего натворил в прошлой жизни. Нет, надо ныть, себя жалеть. Тряпка он.
- А брат?
- Ты простил себя, а тебя простили давно.
Чёт мне этого братца жалко. Мало того, что приходилось каменным аналогом настоящего члена пользоваться, так ещё и Олежка обвинил его в своей повышенной ебливости. Может, он пытался пристроить, искал пару непутёвому, а тот "Подсовывал", "Подкладывал", хотя давал добровольно.
Потом типа странный звонок. На деле не такой уж и странный, потому что ошибки бывают.
Просыпаюсь от звонка телефона. Пять утра. Кому приспичило в такую рань? Нащупываю сотовый, нажимаю кнопку.
- Слушаю.
- Сергеев Олег Александрович?
- Да, я.
Ты тоже просыпаешься от звонка. Щурясь, вслушиваешься в разговор.
- Вы родились тридцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
- Верно.
А вот сейчас будет К - комбо!
Повисает пауза. Собеседник молчит, потом выдает.
- А вы сейчас лежите перед нами.
- Где? - сажусь на постель, окончательно просыпаясь.
- В морге... Вы повесились...
Давно не приходилось так орать. Звонил совсем тупой человек? Он же разговаривает с живым, но говорит, что тот повесился.
Стёба в шапке нет. Неужели такой разговор может быть на полном серьёзе? Хотя если это телефонный хулиган, то может быть всё.

- Уважаемый, я лежу у себя дома! И вы меня разбудили.
- Вы родились в Иркутске?
- Я родился в Ростове-на-Дону!
- А прописаны вы где? Не в Иркутске?
- Я прописан и проживаю в Саратове! Что за тупые шутки?
- Простите, значит, это ваш двойник. Самоубийство. Обнаружили тело на чердаке дома, пытаемся найти родственников.
- Оригинальный способ.
- Простите.
- До свидания!
В бешенстве кидаю трубку.
- Кто это?
- Идиоты какие-то. Ошиблись...
- Что сказали? - смотришь на экран телефона, - номер не местный.
- Погиб мой однофамилец, ищут родственников.
Трубку надо бы положить, а он ещё и выдал, где родился и прописан. Ну тупо-ой!
В голове яркой вспышкой возникает отрывок сна. И дед, который, ухмыляясь, пьет кофе. Я прикусываю язык. Этот парень, однофамилец, вперед меня на тот свет отправился. От этого становится как-то не по себе, во рту появляется противная горечь.
Ты видишь, как тень пробегает по моему лицу и, приобнимая меня за плечи, целуешь в висок.
- Не бери в голову. Пошли, кофе попьем? Я вчера купил тортик, "Наполеон" называется.
- Да, - усилием воли я избавляюсь от какого-то страшного, мерзкого ощущения, будто что-то склизское меня потрогало холодными щупальцами. Потрогало, но выбрало другую жертву, - пошли есть тортик.
Тортик... А ведь я еще поживу.
Поверил каким-то хулиганом. В этом весь наш Олег.
ИМХО: 32-летний герой ведёт себя как подросток.
Что-то есть общее с Галей: ноет, но не сам решает проблемы, а ждёт, когда мертвяк вылезет из могилы придёт добрый исповедник и избавит от греха.
И на NC-17 не тянет. Графичной ебли каменным членом нет, а убийство не расписано вообще. R, не выше.
Спасибо, Дмитрий, за любезно предоставленное чтиво.

Вот это чтиво мне понравилось, вы делаете успехи))
Местами ржал. Тоже интересный взгляд со стороны.
Спасибо.
С уважением, Дмитрий Крамер.

Анон · 2018-04-05 13:28:50

▼Скрытый текст⬍
Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?
Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.
Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369
Итак, Дмитрий ухитрился разбить несчастных десять страниц на шесть частей.
Описание:
Олег счастлив, живя со своей истинной парой. Но за грехи надо платить, в том числе и за те, которые давно забыты. Вот только наказание - смерть
Описание как описание. Не слишком привлекательное, но не блевотное. Мораль: не забывайте о грехах, страдайте.
Предисловие
Мой путь к тебе был настолько долог и неоднозначен, что если даже меня подвесят за ноги, я навряд ли признаюсь во всем, что со мной произошло. И ни одна душа не заставит меня рассказать об этом, даже под самыми жестокими пытками.
О какой гад главгерой. Натворил делов, а теперь счастлив, видите ли. Ценный совет: подвесьте за яйца, заговорит быстро.
Прошлое... Самое трудное - это скрыть его не от окружающих, а от самого себя. Я, например, убежден, что каждый порок оставляет след на лице. Как шрам. То есть однажды убив, ты мысленно убиваешь еще и еще, ты никогда не перестанешь это делать, даже если твои руки больше не обагрит кровь. И на твоем лице навсегда останется маленькая предательская морщинка, от прищура или горькой усмешки.
Не то самокопание, не то феласаффия, не то Олег - маньяк, который себя оправдывает.
Если ты когда-то был шлюхой, то память об этом также будет годами тебя преследовать, оставляя отпечаток двуличности и приторной тошнотворной сладости.
Он блядовал, а потом убивал любовников.
Но прошлое не выкупить, поэтому самое лучшее - это избавиться от воспоминаний, забыть, кем ты был. Я старался поступить именно так, и с годами достиг в этом значительных успехов.
Всё как всегда: выблядовался наш Олежка-омежка, а потом вдруг стал правильным моралистом, как давешняя Дарья Васильна.
Это весь пролог, который нафиг тут всрался.
Дальше первая часть "Моё счастье".
У нас с тобой есть всё, что нужно для счастья. Нам обоим. Есть небольшая квартирка на окраине города, где всегда чистота и уют, есть две машины и небольшой счет в банке.
И всё? Меркантильненько.
Тебе со мной неплохо, пусть ты и не даешь отчет себе в этом. Мы планируем ребенка, хотя, видит бог, я не люблю детей.
Дим, христиане с предъявами, что Бог пишется с большой буквы, не прибегали? По логике они вообще должны обходить стороной, но их почему-то тянет на такое, чтобы потом взвыть, как низко автор пал.
Мы живем друг для друга, но каждое утро, просыпаясь и глядя в потолок, я никак не могу вспомнить, где я.
Есть такой вид амнезии. Олегу таки кто-то по голове надавал. Его бы врачу показать.
Проходит минута, я с замиранием сердца поворачиваю голову... И вижу спящего тебя. Тогда я любуюсь на твой профиль, еле видный в сумерках, красивый, тонко очерченный. Ты ровно дышишь, горячий, спящий, и я, успокоившись, слышу, как через несколько минут звонит будильник.
Ты тогда недовольно открываешь глаза, отключаешь противный звук и, мыча мне что-то смутно напоминающее "доброе утро", поднимаешься.
В лучших традициях ЙА, разве что просыпается не Сья, а альфач. И будильник остаётся цел. Но звук да, "пра-ативный"!
Мы идеальная пара. Мы два пазла, которые подошли друг к другу, будто специально были созданы друг для друга.
Глядя, как поправляя трусы, ты идешь в ванную, сонный, как потягиваешься, как затем делаешь нам обоим кофе, я ловлю себя на мысли, что видел мужчин и лучше тебя, и хуже. Но только ты заставил меня забыть свое прошлое, заново родиться, отрезать всё, что было до этого.
Омегаверс прекрасен, даёт возможность кому попало встретить истинную пару. Олегу да, есть с кем сравнить с таким прошлым.
"Мужчины". В омегаверсе же альфы, беты и омеги (ну гаммы, кто на что горазд). Какие мужчины?
Потом утренний диалог.
Мне непонятна твоя работа, но я всегда тебя слушаю. Этого достаточно нам обоим. Зато тебе понятны мои картины и дизайнерские решения. А еще я оканчиваю пятый курс, хотя, в моем возрасте это поздно. Но ты не возражаешь, тебе нравится, что я учусь.
Ну ещё бы, с такими серьёзными проблемами понять чужую работу.
Истинность рулит! Олежка пристроен в универ, завязал с блядством и счастлив. Ну и пусть. Главное, завязал.
Вся главка на страницу - описание будничного утра и не менее будничных диалогов.
Вздыхаю. Но скучать некогда, тем более, что в последние дни мне приходится прикладывать много сил, чтобы ты не догадался, какие кошки скребут у меня на душе.
Чего это? Потянуло на старину?
На этой типа загадочной ноте одностраничная глава закончилась.
Вторая часть - "Сон". Так и называется.
Олежка шляется по лесу, и вдруг злой и страшный серый волк.
Он не хотел мной полакомиться, он хотел чего-то другого.
Трахнуть, не? Это легко проверить: снять штаны и нагнуться.
Я обхватил ствол дерева и прижался щекой к коре, не зная, как быть. Волк не уходил, но и не нападал. А я смотрел на него, чувствуя, что я узнаю его, вспоминаю.
И я узнал. Мысль, как молния, пронзила меня, заставила вздрогнуть от страшного осознания. Этот волк - это я сам, в одной из своих далеких прошлых жизней.
Ага, оборотневое прошлое. Вероятно, блядовал не в этой жизни. Ага!
Если ты встречаешь самого себя, в каком бы то ни было обличье, то готовься к смерти. Это осознание повергло меня в уныние, и уже третий день я натягиваю улыбку на лицо, хотя мои еще постаревшие много лет назад глаза выдают меня с потрохами.
Это всего лишь сон, детка!
Мне не столько себя жалко, а жаль тебя подводить. Как же так, тебе однажды позвонят и попросят опознать тело. А ведь мы с тобой два пазла. Ты прикипел ко мне, и ты не виноват, чтобы быть наказанным.
Я одеваюсь и спускаюсь вниз. Восемь часов утра. Но на самом деле мне не до вдохновения. А до чего? Я и сам не знаю. Сажусь в машину и еду в центр, где планирую погулять.
Есть такое устаревшее, давно забытое слово - "фланирование". Это прогулка без цели по улицам, не зная зачем. Не имея понятия куда.
В двадцать первом веке это глупо - фланировать, ведь время - деньги, а отсутствие цели идет вразрез с существующей эпохой. Но кто сказал, что я живу в настоящем? Мне непонятна современная музыка, меня пугают спешащие прохожие, я не от мира сего.
Но фланирование - это не просто действие. Это обряд. Гуляя без цели и маршрута, ты отдаешь себя в руки высших сил, которые помогают если не встретиться с судьбой, то хотя бы познать себя, узнать о самом себе правду.
И я отправился на поиски этой правды, постепенно растворяясь с городом. Я соврал тебе. Сегодня не будет встречи ни с каким заказчиком. И в университет я тоже не поеду, я буду готовиться к смерти. Как готовиться? Не завещание писать, в этом нет нужды. После моей смерти всё перейдет тебе, как мужу. Но быть готовым к смерти - это вам не фунт изюма. Нужно прийти в гармонию с самим собой. А это в моем случае практически невозможно, потому что я никак не определюсь с тем, нужно ли мне вспоминать прошлое или попытаться всё задвинуть в дальние уголки памяти? Кажется, что нужно первое. Но Бог-то всё помнит.
Я гуляю по городу уже час. Квартал за кварталом, я устремляюсь в самую глубь, где растут, закатанные в асфальт, искривленные деревья, а прямо на улице сушится белье. Мне нравится наблюдать за мещанским бытом. Раньше я этому завидовал, когда годами сидел в одиночестве, рисуя никому не нужные картины, а поздним вечером, заходя в какой-нибудь супермаркет, я воспринимал всех, кто там есть, как семью, ту, которой у меня не было. При этом я не чувствовал себя несчастным. Я никогда не чувствовал себя несчастным. И хотя я неоднократно хотел покончить с собой, это желание, скорее, возникало от осознания отчужденности от всего мира. Я был в нем, и в тоже время жизнь проходила мимо меня, не касаясь, будто я был чумной для нее.
Упор на типа психологию, приправленную феласаффией. Ну и Олег "нетакойкакфсе". Он не понимает ни музыку, ни прохожих, малюет картинащки.
Он хотел покончить с собой.
Это был 2007 год, не? Он красил волосы в чёрный цвет, носил чёлочку, не?
Ну и всё, на этой эмо-депрессивной ноте конец главы.
Третья - "Исповедник"
Я отгоняю воспоминания. Мои ноги устали, я не так молод, хотя и здоров. Мне тридцать два. Солидный срок. Пожил же? Кофейня, куда я и направляюсь. Я тут впервые. Заказываю эспрессо. Мне его подают в маленькой белой чашке, и я сажусь недалеко от выхода, рядом с прозрачной дверью, сквозь которую проникают лучи солнца.
Посетителей мало. Заходят, выходят. Я едва касаюсь губами чашки и вытягиваю уставшие ноги. Мои мысли опять черти где. Дверь снова открывается, и внутрь заходит старик. Крепкий, с огромной черной бородой, но не священник, это я чувствую по взгляду его блестящих угольных глаз. Одет неважно, за спиной котомка, какие я видел на картинах девятнадцатого века.
Он подходит к стойке, где официанты варят кофе. Старик что-то просит. Неразборчиво. Ему отвечают. Кофейня совсем небольшая, я слышу каждое слово.
- Уйдите, мы не подаем.
Снова бессвязный шепот.
- Если хотите есть, идите работать!
Эх, а Виллано за бомжеоридж опускали.
Я наблюдаю эту сцену. Гнев официанта так велик, что, кажется, из глаз посыпятся искры. Я его понимаю. Работать по двенадцать часов на ногах, пусть и посменно. А тут кто-то приходит и что-то просит.
Старик оглядывает зал, и останавливается на мне. Его взгляд цепляется за мою фигуру, будто репей за одежду. И я поднимаюсь. Я сам не понимаю, зачем и почему решил его накормить. Есть ли у меня лишние деньги? Лишних денег не бывает. Да и жалостливым меня назвать никак нельзя. Но я не могу остаться равнодушным, может, потому что ненавижу, когда кто-то голоден?
Подхожу к стойке, киваю старику.
- Что будете?
Он тычет рукавом на кофе и на бутерброды. Сандвичи. Официант неодобрительно на меня смотрит, но молчит. Заказываю. Он наливает кофе в бумажный одноразовый стакан, будто боясь, что старик заразит их, если выпьет из чашки.
Ну ладно богатый хрен на тачке, он-то одинокий. Но омеге зачем сдался этот маргинал?
Или в этом мире в семьях принято вместо животных обзаводиться бомжами? Причесать, побрить, вшей вытравить, глистов погонять, кастрировать. Хотя нет, не надо зачёркивать. Метить, может, не будет, но член по самый узел засадить сможет (если альфа, но пока что зверушка неопределённого места жительства пола).
Когда мне ставят всё на поднос, я, наконец, замечаю, что у старика на руках нет пальцев. Ни одного. Он молча на меня смотрит, а я беру поднос и иду за свой столик. Я не любитель компаний, тем более бомжа, но в голове, будто случайно, проскакивает мысль. От старика не пахнет. Ни перегаром, ни немытым телом, никак.
Заинтриговали, как старик будет есть. Олег с рук покормит свою зверушку, наверное. И раз не пахнет, то поискал бы хозяев. Вдруг зверушка потерялась. Вон, пальцев лишили, чтобы не портил обои и мебель.
О. Потом налёт мистики:
Он садится рядом со мной и, наконец, произносит.
- Как узнал про печать смерти?
Я вздрагиваю, взгляд невольно начинает блуждать, но... попытка не пытка.
- Увидел самого себя во сне. В образе волка.
Старик кивает, и я чувствую, как от него буквально разит энергией. Злой, страшной.
- А почто брата убил?
Сглатываю. В голове гудит.
Почто. Брата. Убил.
Я уверил себя, что у меня никогда не было брата, что мне он приснился. Но это ложь. Он был всегда, он и до сих пор стоит за моими плечами, с занесенным надо мной лезвием, с желанием мести за свою отнятую молодую жизнь.
- Он... Он...
Тут бы Олежке прибить бомжа. Знает много. Шантажировать припёрся. Не привыкать же, ей-богу!
Смотрю на старика. Странный бездомный сейчас напоминает статую. Он не отводит от меня свой тяжелый взгляд. А мне отвечать надо, хотя мой ум не может понять, какую власть надо мной имеет этот человек.
- Он меня сдал, продал, променял.
Я сказал это. Мои слова были похожи на куски горящих углей, я их выплевывал, обжигая гортань.
- Ты любил его не как брата.
- А он продал меня не как брат.
Я чувствую, как на моем лице снова появляются пороки, стертые за долгие годы тренировок.
- Ты сам отдался тому, кому он тебя предложил.
- Я думал, он...
- Оценит?
Киваю. Я уже плохо помню, что я тогда думал. Мне было семнадцать, ему - двадцать четыре. Я долго держал злость в себе, а потом, когда мы собирались ехать в другой город, я толкнул его под колеса проезжающей электрички. Я был в толпе, едва ли кто-то понял, кто виноват в несчастье. Но ровно с того дня у меня на щеке появилась бороздка, а глаза постарели.
- Не хочешь умирать?
- А кто хочет?
- Ты не смыл клеймо убийства. Братоубийства. Твой грех виден за несколько верст. Это черная отметина.
Молчу. Знаю, что видно. Я два года, каждый день, боялся разоблачения. И желал его. Старик смотрит на меня, кивает. Чего кивает?
- Искал смерти?
- Искал.
- Так что сейчас хочешь? Не звал бы тогда ее, не стояла бы она сейчас на пороге.
Так мы узнаём о весьма насыщенном прошлом Олега. Ёбся с кем попало, в том числе с братом.
Только если это в прошлой жизни, чё он парится-то?
Или таки в этой?
Прикрываю глаза. Яркой вспышкой проносится воспоминание. Брат, улыбается, широко. Он без одежды, лежит в постели и манит меня к себе. А я не могу отказать, мне хочется его, так сильно, что даже осознание, что я буду носить на себе его запах нисколько не пугает. Я таю от его губ, от широких накаченных плеч.
НакачЕнных. Ну элементарная же ошибка, Ди-им!
Я смотрю на его каменный член и не могу удержаться, чтобы не коснуться губами, вобрать в себя, показывая свое полное подчинение.
Каменный. Член. Из мрамора?
А чё, собственный не стоял? Или брата трахать - это фу (зато каменным самотыком можно, то ж самотык).
Он не был со мной нежен, даже больше, он надо мной смеялся, но не вслух, тайком. Только почему я сейчас слышу его смех? Почему он звенит в ушах?
Засовывал камень в жопу и ржал. Прелестно!
Он вел себя как животное.
Олег видел себя волком. Вродь как они оборотни. И он удивляется, что брат ведёт себя как животное?
Заламывая мне руки, заваливал на постель, неуклюже овладевая мной, наслаждаясь тем, что, схватив меня за горло, абсолютно игнорирует мои желания, стремясь доставить удовольствие прежде всего самому себе. Я послушно подставлялся, ради того, чтобы он продолжал, лишь бы не уходил, соглашался на любое унижение. Потом он меня одолжил другу.
Ну да, чтобы посмотреть, каково это, когда настоящим, а не каменным, членом трахают.
- Ты мог отказать тому парню. Почему этого не сделал?
- Я бы тогда отказал брату.
Ну и логика! Да признался бы, что жопа ебливая! На камне узел-то не разбухает.
Мой кофе остыл. Я смотрю в чашку, в черное зеркало напитка и снова вижу, как меня тискает какой-то вонючий урод. Я в тот миг сломался. Я больше не любил брата. Я его возненавидел так, как ненавидел никого в жизни, ни до, ни после.
Мог же отказать вонючему уроду!
Таки не зря Олег на бомжа залип. А тут облом: не воняет.
У меня плохо получается объяснять. Я могу только смутно догадываться, что я - всего лишь второсортный актеришка, отыгравший мыльную пьесу на подмостках прокуренного, провинциального театра. Но режиссер-то - сам Бог!
- Почему потом подпускал к себе всех, кто попросит?
- Он меня испачкал, и я пачкался. Одним больше, одним меньше.
Не получается объяснить, потому что логики в поведении Олега нет. Хотя какая тут логика? Ёбся он, а виноват почему-то брат. Эх, любят же люди перекладывать вину на кого-нибудь.
- А почему остановился?
Единственный светлый миг. Вспышка, приправленная горечью полыни, застрявшей комом в горле. Это сложнее, чем рассказать про брата. Меня наказывают не за его смерть, а за это. На глаза наворачиваются слезы. Я не смотрю на старика, а он всё понимает.
- Избавился от нерожденного ребенка...
То есть Олега остановили? Дотрахался, голубчик! Чего только не бывает в авторском мире? Можно грохнуть брата, ничего за это не будет. Но накажут за аборт.
Кладу голову на руки. Делаю усилие, чтобы не разрыдаться. Я ведь забыл про это, а он напомнил... И снова стало жалко.
- Зачем вы все мне напомнили?
Правда глаза колет.
С трудом выдавливаю слова, заставляя себя снова повернуться к собеседнику.
- Ты должен прийти в гармонию с собой.
Какой добрый бомж! Олег просто обязан забрать его домой. Каждой благополучной семье - по бомжу!
- Должен. Чтобы умирать было не так страшно?
- Там, - старик кивает головой, как бы показывая куда-то в сторону, - тоже есть кое-что. Бытие, как и тут. Тебя обо всем спросят. А ты готов к ответу?
Ебать, бомж ещё и философ! Диоген, бля!
Не фига. Пока Олежка рефлексировал и говорил, что готов понести заслуженную кару, выяснилось, что бомж закосил под священника и исповедует.
Первый мужчина, с кем мне удалось построить хотя бы подобие счастья, вожделенную гармонию, пахнущую спекшимися на солнце травами. Неужели всё закончится? Пытаюсь что-то сказать и не могу. Есть несколько видов молчания, и моё молчание сейчас - самое глубокое, которое мне удалось испытать.
"Я не блядовал, я искал счастье". Ещё и у молчания есть виды, оказывается.
- А что будешь делать, если в живых останешься?
- Жить.
Логично.
Я ожидаю, что старик поднимется и уйдет, но вместо этого темнеет. Темнеет зал, и уже вокруг меня не столики, не стены, а густые сумерки. И кладбище. До самого горизонта. Будто все люди планеты там похоронены. А между могил ходят странные существа. Демоны - не демоны. Будто большие насекомые, только на задних лапах. И никто меня не видит. Моего собеседника нет, вот только вижу недалеко от себя могилу, от которой исходит свечение. Поднимаюсь и, как в полусне, подхожу к ней. Она прозрачная, будто не отсюда вовсе. Мерцает. А на покосившемся гранитном памятнике - портрет моего собеседника, и годы жизни - 1835-1923 гг.
В кофе заметно что-то подмешали.
Или дедуля, которого кормёжкой подразнили (пальцев-то нет, осталось только глазеть), обиделся и чего-то сотворил. Мистика же, заклинашку прочитал.
Осознав это, заваливаюсь на бок, чувствуя ноющую боль внизу живота.
- Скорую, скорую!
Вопли, а я лежу посреди зала, боль не проходит, кажется, что даже сочится кровь. Провожу рукой между ног. Точно.
Перед глазами расползается чернота.
У Олежки выкидыш, как пить дать.
На этой печальной ноте глава заканчивается. Начинается "Кладбище".
- У тебя была внематочная беременность.
Почти угадано.
Потом ай-яй-яй, как мы не заметили, что ребёночка ждём.
Олежка отлежал в больнице. Едва оклемался и поехал на кладбище, нашёл место, где похоронен старик, который периодически выкапывается из могилы и исповедует (осиновый кол забыл взять на всякий случай. И святую воду. Литр, не меньше)
Я угадал, нашел. Старик хмуро смотрит на меня с гранитного памятника.
Ага, с 1932 года ничего не истёрлось.
Я принес гостинец, из той кофейни, всё, что он заказал тогда. Ставлю прямо на могилу. Что еще делать, не знаю.
Так за то время кофе остыл, покрылся плёнкой, бутерброды заплесневели, мясное, что было в них, протухло. Очень ценное угощение.
Олежка растерялся. Наверное, сообразил, что старик без пальцев есть не мог. Ну пусть едет домой, берёт лопату, выкапывает и запихивает протухшие сэндвичи покойнику в рот. Только лучше бы заехать в то кафе и купить чего посвежее. зачем так не уважать мёртвых?
Собираюсь уже уходить, но слышу, как сзади кто-то подкрадывается. Хрустят сухие ветки, как в том сне. Оглядываюсь. И как в том сне, я вижу самого себя. Волка. Он полупрозрачный, смотрит на меня, не моргая, не опуская глаз.
Олег едва отошёл, действие наркотических обезболивающих сказывается.
А я, в бессилии опускаюсь на колени, прислоняя руки к лицу, ожидая, что дурной знак перерастет в убийство. Лишь недоумеваю, почему я так жесток к самому себе?
И, глядя на рычащего хищника, мне вдруг яростно хочется жить. Хочется просыпаться каждое утро, готовить бутерброды, рисовать картины, и... любить.
Вот внезапно взяло и осенило! Тута только самоедством занимался, и вдруг возлюбил самого себя. Всё это резко. Приглюченый волк творит чудеса! Всем рефлексирующим по волку.
Олежка звонит ненаглядному, тот охает-ахает, какого его любимого понесло на кладбище.
На этом конец главы. Далее "Звонок".
- Спасибо за гостинец! - старик, на этот раз с руками, пьет кофе и закусывает принесенным бутербродом. - Что, ребеночка хочешь? И жить долго?
Опять выкопался! Сообразил, что Олежка не догадается покормить, выкопал покойника посвежее, оторвал руки. Зачем мёртвому руки? Ему не надо.
Киваю, не спуская глаз с собеседника. Он прожевывает.
- Не люблю я таким как ты помогать, ну да ладно. Отмаливай грехи свои, а я улажу.
- А это не грех?
- Грех - смерти себе желать.
Да, дедуля - философ. Соглашусь. Мне Олежка не нравится. Мало ли, кто чего натворил в прошлой жизни. Нет, надо ныть, себя жалеть. Тряпка он.
- А брат?
- Ты простил себя, а тебя простили давно.
Чёт мне этого братца жалко. Мало того, что приходилось каменным аналогом настоящего члена пользоваться, так ещё и Олежка обвинил его в своей повышенной ебливости. Может, он пытался пристроить, искал пару непутёвому, а тот "Подсовывал", "Подкладывал", хотя давал добровольно.
Потом типа странный звонок. На деле не такой уж и странный, потому что ошибки бывают.
Просыпаюсь от звонка телефона. Пять утра. Кому приспичило в такую рань? Нащупываю сотовый, нажимаю кнопку.
- Слушаю.
- Сергеев Олег Александрович?
- Да, я.
Ты тоже просыпаешься от звонка. Щурясь, вслушиваешься в разговор.
- Вы родились тридцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
- Верно.
А вот сейчас будет К - комбо!
Повисает пауза. Собеседник молчит, потом выдает.
- А вы сейчас лежите перед нами.
- Где? - сажусь на постель, окончательно просыпаясь.
- В морге... Вы повесились...
Давно не приходилось так орать. Звонил совсем тупой человек? Он же разговаривает с живым, но говорит, что тот повесился.
Стёба в шапке нет. Неужели такой разговор может быть на полном серьёзе? Хотя если это телефонный хулиган, то может быть всё.

- Уважаемый, я лежу у себя дома! И вы меня разбудили.
- Вы родились в Иркутске?
- Я родился в Ростове-на-Дону!
- А прописаны вы где? Не в Иркутске?
- Я прописан и проживаю в Саратове! Что за тупые шутки?
- Простите, значит, это ваш двойник. Самоубийство. Обнаружили тело на чердаке дома, пытаемся найти родственников.
- Оригинальный способ.
- Простите.
- До свидания!
В бешенстве кидаю трубку.
- Кто это?
- Идиоты какие-то. Ошиблись...
- Что сказали? - смотришь на экран телефона, - номер не местный.
- Погиб мой однофамилец, ищут родственников.
Трубку надо бы положить, а он ещё и выдал, где родился и прописан. Ну тупо-ой!
В голове яркой вспышкой возникает отрывок сна. И дед, который, ухмыляясь, пьет кофе. Я прикусываю язык. Этот парень, однофамилец, вперед меня на тот свет отправился. От этого становится как-то не по себе, во рту появляется противная горечь.
Ты видишь, как тень пробегает по моему лицу и, приобнимая меня за плечи, целуешь в висок.
- Не бери в голову. Пошли, кофе попьем? Я вчера купил тортик, "Наполеон" называется.
- Да, - усилием воли я избавляюсь от какого-то страшного, мерзкого ощущения, будто что-то склизское меня потрогало холодными щупальцами. Потрогало, но выбрало другую жертву, - пошли есть тортик.
Тортик... А ведь я еще поживу.
Поверил каким-то хулиганом. В этом весь наш Олег.
ИМХО: 32-летний герой ведёт себя как подросток.
Что-то есть общее с Галей: ноет, но не сам решает проблемы, а ждёт, когда мертвяк вылезет из могилы придёт добрый исповедник и избавит от греха.
И на NC-17 не тянет. Графичной ебли каменным членом нет, а убийство не расписано вообще. R, не выше.
Спасибо, Дмитрий, за любезно предоставленное чтиво.
Вот это чтиво мне понравилось, вы делаете успехи))
Местами ржал. Тоже интересный взгляд со стороны.
Спасибо.
С уважением, Дмитрий Крамер.

Вам спасибо за ценное мнение.

Анон · 2018-04-05 13:28:54

▼Скрытый текст⬍
Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?
Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.
Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369
Итак, Дмитрий ухитрился разбить несчастных десять страниц на шесть частей.
Описание:
Олег счастлив, живя со своей истинной парой. Но за грехи надо платить, в том числе и за те, которые давно забыты. Вот только наказание - смерть
Описание как описание. Не слишком привлекательное, но не блевотное. Мораль: не забывайте о грехах, страдайте.
Предисловие
Мой путь к тебе был настолько долог и неоднозначен, что если даже меня подвесят за ноги, я навряд ли признаюсь во всем, что со мной произошло. И ни одна душа не заставит меня рассказать об этом, даже под самыми жестокими пытками.
О какой гад главгерой. Натворил делов, а теперь счастлив, видите ли. Ценный совет: подвесьте за яйца, заговорит быстро.
Прошлое... Самое трудное - это скрыть его не от окружающих, а от самого себя. Я, например, убежден, что каждый порок оставляет след на лице. Как шрам. То есть однажды убив, ты мысленно убиваешь еще и еще, ты никогда не перестанешь это делать, даже если твои руки больше не обагрит кровь. И на твоем лице навсегда останется маленькая предательская морщинка, от прищура или горькой усмешки.
Не то самокопание, не то феласаффия, не то Олег - маньяк, который себя оправдывает.
Если ты когда-то был шлюхой, то память об этом также будет годами тебя преследовать, оставляя отпечаток двуличности и приторной тошнотворной сладости.
Он блядовал, а потом убивал любовников.
Но прошлое не выкупить, поэтому самое лучшее - это избавиться от воспоминаний, забыть, кем ты был. Я старался поступить именно так, и с годами достиг в этом значительных успехов.
Всё как всегда: выблядовался наш Олежка-омежка, а потом вдруг стал правильным моралистом, как давешняя Дарья Васильна.
Это весь пролог, который нафиг тут всрался.
Дальше первая часть "Моё счастье".
У нас с тобой есть всё, что нужно для счастья. Нам обоим. Есть небольшая квартирка на окраине города, где всегда чистота и уют, есть две машины и небольшой счет в банке.
И всё? Меркантильненько.
Тебе со мной неплохо, пусть ты и не даешь отчет себе в этом. Мы планируем ребенка, хотя, видит бог, я не люблю детей.
Дим, христиане с предъявами, что Бог пишется с большой буквы, не прибегали? По логике они вообще должны обходить стороной, но их почему-то тянет на такое, чтобы потом взвыть, как низко автор пал.
Мы живем друг для друга, но каждое утро, просыпаясь и глядя в потолок, я никак не могу вспомнить, где я.
Есть такой вид амнезии. Олегу таки кто-то по голове надавал. Его бы врачу показать.
Проходит минута, я с замиранием сердца поворачиваю голову... И вижу спящего тебя. Тогда я любуюсь на твой профиль, еле видный в сумерках, красивый, тонко очерченный. Ты ровно дышишь, горячий, спящий, и я, успокоившись, слышу, как через несколько минут звонит будильник.
Ты тогда недовольно открываешь глаза, отключаешь противный звук и, мыча мне что-то смутно напоминающее "доброе утро", поднимаешься.
В лучших традициях ЙА, разве что просыпается не Сья, а альфач. И будильник остаётся цел. Но звук да, "пра-ативный"!
Мы идеальная пара. Мы два пазла, которые подошли друг к другу, будто специально были созданы друг для друга.
Глядя, как поправляя трусы, ты идешь в ванную, сонный, как потягиваешься, как затем делаешь нам обоим кофе, я ловлю себя на мысли, что видел мужчин и лучше тебя, и хуже. Но только ты заставил меня забыть свое прошлое, заново родиться, отрезать всё, что было до этого.
Омегаверс прекрасен, даёт возможность кому попало встретить истинную пару. Олегу да, есть с кем сравнить с таким прошлым.
"Мужчины". В омегаверсе же альфы, беты и омеги (ну гаммы, кто на что горазд). Какие мужчины?
Потом утренний диалог.
Мне непонятна твоя работа, но я всегда тебя слушаю. Этого достаточно нам обоим. Зато тебе понятны мои картины и дизайнерские решения. А еще я оканчиваю пятый курс, хотя, в моем возрасте это поздно. Но ты не возражаешь, тебе нравится, что я учусь.
Ну ещё бы, с такими серьёзными проблемами понять чужую работу.
Истинность рулит! Олежка пристроен в универ, завязал с блядством и счастлив. Ну и пусть. Главное, завязал.
Вся главка на страницу - описание будничного утра и не менее будничных диалогов.
Вздыхаю. Но скучать некогда, тем более, что в последние дни мне приходится прикладывать много сил, чтобы ты не догадался, какие кошки скребут у меня на душе.
Чего это? Потянуло на старину?
На этой типа загадочной ноте одностраничная глава закончилась.
Вторая часть - "Сон". Так и называется.
Олежка шляется по лесу, и вдруг злой и страшный серый волк.
Он не хотел мной полакомиться, он хотел чего-то другого.
Трахнуть, не? Это легко проверить: снять штаны и нагнуться.
Я обхватил ствол дерева и прижался щекой к коре, не зная, как быть. Волк не уходил, но и не нападал. А я смотрел на него, чувствуя, что я узнаю его, вспоминаю.
И я узнал. Мысль, как молния, пронзила меня, заставила вздрогнуть от страшного осознания. Этот волк - это я сам, в одной из своих далеких прошлых жизней.
Ага, оборотневое прошлое. Вероятно, блядовал не в этой жизни. Ага!
Если ты встречаешь самого себя, в каком бы то ни было обличье, то готовься к смерти. Это осознание повергло меня в уныние, и уже третий день я натягиваю улыбку на лицо, хотя мои еще постаревшие много лет назад глаза выдают меня с потрохами.
Это всего лишь сон, детка!
Мне не столько себя жалко, а жаль тебя подводить. Как же так, тебе однажды позвонят и попросят опознать тело. А ведь мы с тобой два пазла. Ты прикипел ко мне, и ты не виноват, чтобы быть наказанным.
Я одеваюсь и спускаюсь вниз. Восемь часов утра. Но на самом деле мне не до вдохновения. А до чего? Я и сам не знаю. Сажусь в машину и еду в центр, где планирую погулять.
Есть такое устаревшее, давно забытое слово - "фланирование". Это прогулка без цели по улицам, не зная зачем. Не имея понятия куда.
В двадцать первом веке это глупо - фланировать, ведь время - деньги, а отсутствие цели идет вразрез с существующей эпохой. Но кто сказал, что я живу в настоящем? Мне непонятна современная музыка, меня пугают спешащие прохожие, я не от мира сего.
Но фланирование - это не просто действие. Это обряд. Гуляя без цели и маршрута, ты отдаешь себя в руки высших сил, которые помогают если не встретиться с судьбой, то хотя бы познать себя, узнать о самом себе правду.
И я отправился на поиски этой правды, постепенно растворяясь с городом. Я соврал тебе. Сегодня не будет встречи ни с каким заказчиком. И в университет я тоже не поеду, я буду готовиться к смерти. Как готовиться? Не завещание писать, в этом нет нужды. После моей смерти всё перейдет тебе, как мужу. Но быть готовым к смерти - это вам не фунт изюма. Нужно прийти в гармонию с самим собой. А это в моем случае практически невозможно, потому что я никак не определюсь с тем, нужно ли мне вспоминать прошлое или попытаться всё задвинуть в дальние уголки памяти? Кажется, что нужно первое. Но Бог-то всё помнит.
Я гуляю по городу уже час. Квартал за кварталом, я устремляюсь в самую глубь, где растут, закатанные в асфальт, искривленные деревья, а прямо на улице сушится белье. Мне нравится наблюдать за мещанским бытом. Раньше я этому завидовал, когда годами сидел в одиночестве, рисуя никому не нужные картины, а поздним вечером, заходя в какой-нибудь супермаркет, я воспринимал всех, кто там есть, как семью, ту, которой у меня не было. При этом я не чувствовал себя несчастным. Я никогда не чувствовал себя несчастным. И хотя я неоднократно хотел покончить с собой, это желание, скорее, возникало от осознания отчужденности от всего мира. Я был в нем, и в тоже время жизнь проходила мимо меня, не касаясь, будто я был чумной для нее.
Упор на типа психологию, приправленную феласаффией. Ну и Олег "нетакойкакфсе". Он не понимает ни музыку, ни прохожих, малюет картинащки.
Он хотел покончить с собой.
Это был 2007 год, не? Он красил волосы в чёрный цвет, носил чёлочку, не?
Ну и всё, на этой эмо-депрессивной ноте конец главы.
Третья - "Исповедник"
Я отгоняю воспоминания. Мои ноги устали, я не так молод, хотя и здоров. Мне тридцать два. Солидный срок. Пожил же? Кофейня, куда я и направляюсь. Я тут впервые. Заказываю эспрессо. Мне его подают в маленькой белой чашке, и я сажусь недалеко от выхода, рядом с прозрачной дверью, сквозь которую проникают лучи солнца.
Посетителей мало. Заходят, выходят. Я едва касаюсь губами чашки и вытягиваю уставшие ноги. Мои мысли опять черти где. Дверь снова открывается, и внутрь заходит старик. Крепкий, с огромной черной бородой, но не священник, это я чувствую по взгляду его блестящих угольных глаз. Одет неважно, за спиной котомка, какие я видел на картинах девятнадцатого века.
Он подходит к стойке, где официанты варят кофе. Старик что-то просит. Неразборчиво. Ему отвечают. Кофейня совсем небольшая, я слышу каждое слово.
- Уйдите, мы не подаем.
Снова бессвязный шепот.
- Если хотите есть, идите работать!
Эх, а Виллано за бомжеоридж опускали.
Я наблюдаю эту сцену. Гнев официанта так велик, что, кажется, из глаз посыпятся искры. Я его понимаю. Работать по двенадцать часов на ногах, пусть и посменно. А тут кто-то приходит и что-то просит.
Старик оглядывает зал, и останавливается на мне. Его взгляд цепляется за мою фигуру, будто репей за одежду. И я поднимаюсь. Я сам не понимаю, зачем и почему решил его накормить. Есть ли у меня лишние деньги? Лишних денег не бывает. Да и жалостливым меня назвать никак нельзя. Но я не могу остаться равнодушным, может, потому что ненавижу, когда кто-то голоден?
Подхожу к стойке, киваю старику.
- Что будете?
Он тычет рукавом на кофе и на бутерброды. Сандвичи. Официант неодобрительно на меня смотрит, но молчит. Заказываю. Он наливает кофе в бумажный одноразовый стакан, будто боясь, что старик заразит их, если выпьет из чашки.
Ну ладно богатый хрен на тачке, он-то одинокий. Но омеге зачем сдался этот маргинал?
Или в этом мире в семьях принято вместо животных обзаводиться бомжами? Причесать, побрить, вшей вытравить, глистов погонять, кастрировать. Хотя нет, не надо зачёркивать. Метить, может, не будет, но член по самый узел засадить сможет (если альфа, но пока что зверушка неопределённого места жительства пола).
Когда мне ставят всё на поднос, я, наконец, замечаю, что у старика на руках нет пальцев. Ни одного. Он молча на меня смотрит, а я беру поднос и иду за свой столик. Я не любитель компаний, тем более бомжа, но в голове, будто случайно, проскакивает мысль. От старика не пахнет. Ни перегаром, ни немытым телом, никак.
Заинтриговали, как старик будет есть. Олег с рук покормит свою зверушку, наверное. И раз не пахнет, то поискал бы хозяев. Вдруг зверушка потерялась. Вон, пальцев лишили, чтобы не портил обои и мебель.
О. Потом налёт мистики:
Он садится рядом со мной и, наконец, произносит.
- Как узнал про печать смерти?
Я вздрагиваю, взгляд невольно начинает блуждать, но... попытка не пытка.
- Увидел самого себя во сне. В образе волка.
Старик кивает, и я чувствую, как от него буквально разит энергией. Злой, страшной.
- А почто брата убил?
Сглатываю. В голове гудит.
Почто. Брата. Убил.
Я уверил себя, что у меня никогда не было брата, что мне он приснился. Но это ложь. Он был всегда, он и до сих пор стоит за моими плечами, с занесенным надо мной лезвием, с желанием мести за свою отнятую молодую жизнь.
- Он... Он...
Тут бы Олежке прибить бомжа. Знает много. Шантажировать припёрся. Не привыкать же, ей-богу!
Смотрю на старика. Странный бездомный сейчас напоминает статую. Он не отводит от меня свой тяжелый взгляд. А мне отвечать надо, хотя мой ум не может понять, какую власть надо мной имеет этот человек.
- Он меня сдал, продал, променял.
Я сказал это. Мои слова были похожи на куски горящих углей, я их выплевывал, обжигая гортань.
- Ты любил его не как брата.
- А он продал меня не как брат.
Я чувствую, как на моем лице снова появляются пороки, стертые за долгие годы тренировок.
- Ты сам отдался тому, кому он тебя предложил.
- Я думал, он...
- Оценит?
Киваю. Я уже плохо помню, что я тогда думал. Мне было семнадцать, ему - двадцать четыре. Я долго держал злость в себе, а потом, когда мы собирались ехать в другой город, я толкнул его под колеса проезжающей электрички. Я был в толпе, едва ли кто-то понял, кто виноват в несчастье. Но ровно с того дня у меня на щеке появилась бороздка, а глаза постарели.
- Не хочешь умирать?
- А кто хочет?
- Ты не смыл клеймо убийства. Братоубийства. Твой грех виден за несколько верст. Это черная отметина.
Молчу. Знаю, что видно. Я два года, каждый день, боялся разоблачения. И желал его. Старик смотрит на меня, кивает. Чего кивает?
- Искал смерти?
- Искал.
- Так что сейчас хочешь? Не звал бы тогда ее, не стояла бы она сейчас на пороге.
Так мы узнаём о весьма насыщенном прошлом Олега. Ёбся с кем попало, в том числе с братом.
Только если это в прошлой жизни, чё он парится-то?
Или таки в этой?
Прикрываю глаза. Яркой вспышкой проносится воспоминание. Брат, улыбается, широко. Он без одежды, лежит в постели и манит меня к себе. А я не могу отказать, мне хочется его, так сильно, что даже осознание, что я буду носить на себе его запах нисколько не пугает. Я таю от его губ, от широких накаченных плеч.
НакачЕнных. Ну элементарная же ошибка, Ди-им!
Я смотрю на его каменный член и не могу удержаться, чтобы не коснуться губами, вобрать в себя, показывая свое полное подчинение.
Каменный. Член. Из мрамора?
А чё, собственный не стоял? Или брата трахать - это фу (зато каменным самотыком можно, то ж самотык).
Он не был со мной нежен, даже больше, он надо мной смеялся, но не вслух, тайком. Только почему я сейчас слышу его смех? Почему он звенит в ушах?
Засовывал камень в жопу и ржал. Прелестно!
Он вел себя как животное.
Олег видел себя волком. Вродь как они оборотни. И он удивляется, что брат ведёт себя как животное?
Заламывая мне руки, заваливал на постель, неуклюже овладевая мной, наслаждаясь тем, что, схватив меня за горло, абсолютно игнорирует мои желания, стремясь доставить удовольствие прежде всего самому себе. Я послушно подставлялся, ради того, чтобы он продолжал, лишь бы не уходил, соглашался на любое унижение. Потом он меня одолжил другу.
Ну да, чтобы посмотреть, каково это, когда настоящим, а не каменным, членом трахают.
- Ты мог отказать тому парню. Почему этого не сделал?
- Я бы тогда отказал брату.
Ну и логика! Да признался бы, что жопа ебливая! На камне узел-то не разбухает.
Мой кофе остыл. Я смотрю в чашку, в черное зеркало напитка и снова вижу, как меня тискает какой-то вонючий урод. Я в тот миг сломался. Я больше не любил брата. Я его возненавидел так, как ненавидел никого в жизни, ни до, ни после.
Мог же отказать вонючему уроду!
Таки не зря Олег на бомжа залип. А тут облом: не воняет.
У меня плохо получается объяснять. Я могу только смутно догадываться, что я - всего лишь второсортный актеришка, отыгравший мыльную пьесу на подмостках прокуренного, провинциального театра. Но режиссер-то - сам Бог!
- Почему потом подпускал к себе всех, кто попросит?
- Он меня испачкал, и я пачкался. Одним больше, одним меньше.
Не получается объяснить, потому что логики в поведении Олега нет. Хотя какая тут логика? Ёбся он, а виноват почему-то брат. Эх, любят же люди перекладывать вину на кого-нибудь.
- А почему остановился?
Единственный светлый миг. Вспышка, приправленная горечью полыни, застрявшей комом в горле. Это сложнее, чем рассказать про брата. Меня наказывают не за его смерть, а за это. На глаза наворачиваются слезы. Я не смотрю на старика, а он всё понимает.
- Избавился от нерожденного ребенка...
То есть Олега остановили? Дотрахался, голубчик! Чего только не бывает в авторском мире? Можно грохнуть брата, ничего за это не будет. Но накажут за аборт.
Кладу голову на руки. Делаю усилие, чтобы не разрыдаться. Я ведь забыл про это, а он напомнил... И снова стало жалко.
- Зачем вы все мне напомнили?
Правда глаза колет.
С трудом выдавливаю слова, заставляя себя снова повернуться к собеседнику.
- Ты должен прийти в гармонию с собой.
Какой добрый бомж! Олег просто обязан забрать его домой. Каждой благополучной семье - по бомжу!
- Должен. Чтобы умирать было не так страшно?
- Там, - старик кивает головой, как бы показывая куда-то в сторону, - тоже есть кое-что. Бытие, как и тут. Тебя обо всем спросят. А ты готов к ответу?
Ебать, бомж ещё и философ! Диоген, бля!
Не фига. Пока Олежка рефлексировал и говорил, что готов понести заслуженную кару, выяснилось, что бомж закосил под священника и исповедует.
Первый мужчина, с кем мне удалось построить хотя бы подобие счастья, вожделенную гармонию, пахнущую спекшимися на солнце травами. Неужели всё закончится? Пытаюсь что-то сказать и не могу. Есть несколько видов молчания, и моё молчание сейчас - самое глубокое, которое мне удалось испытать.
"Я не блядовал, я искал счастье". Ещё и у молчания есть виды, оказывается.
- А что будешь делать, если в живых останешься?
- Жить.
Логично.
Я ожидаю, что старик поднимется и уйдет, но вместо этого темнеет. Темнеет зал, и уже вокруг меня не столики, не стены, а густые сумерки. И кладбище. До самого горизонта. Будто все люди планеты там похоронены. А между могил ходят странные существа. Демоны - не демоны. Будто большие насекомые, только на задних лапах. И никто меня не видит. Моего собеседника нет, вот только вижу недалеко от себя могилу, от которой исходит свечение. Поднимаюсь и, как в полусне, подхожу к ней. Она прозрачная, будто не отсюда вовсе. Мерцает. А на покосившемся гранитном памятнике - портрет моего собеседника, и годы жизни - 1835-1923 гг.
В кофе заметно что-то подмешали.
Или дедуля, которого кормёжкой подразнили (пальцев-то нет, осталось только глазеть), обиделся и чего-то сотворил. Мистика же, заклинашку прочитал.
Осознав это, заваливаюсь на бок, чувствуя ноющую боль внизу живота.
- Скорую, скорую!
Вопли, а я лежу посреди зала, боль не проходит, кажется, что даже сочится кровь. Провожу рукой между ног. Точно.
Перед глазами расползается чернота.
У Олежки выкидыш, как пить дать.
На этой печальной ноте глава заканчивается. Начинается "Кладбище".
- У тебя была внематочная беременность.
Почти угадано.
Потом ай-яй-яй, как мы не заметили, что ребёночка ждём.
Олежка отлежал в больнице. Едва оклемался и поехал на кладбище, нашёл место, где похоронен старик, который периодически выкапывается из могилы и исповедует (осиновый кол забыл взять на всякий случай. И святую воду. Литр, не меньше)
Я угадал, нашел. Старик хмуро смотрит на меня с гранитного памятника.
Ага, с 1932 года ничего не истёрлось.
Я принес гостинец, из той кофейни, всё, что он заказал тогда. Ставлю прямо на могилу. Что еще делать, не знаю.
Так за то время кофе остыл, покрылся плёнкой, бутерброды заплесневели, мясное, что было в них, протухло. Очень ценное угощение.
Олежка растерялся. Наверное, сообразил, что старик без пальцев есть не мог. Ну пусть едет домой, берёт лопату, выкапывает и запихивает протухшие сэндвичи покойнику в рот. Только лучше бы заехать в то кафе и купить чего посвежее. зачем так не уважать мёртвых?
Собираюсь уже уходить, но слышу, как сзади кто-то подкрадывается. Хрустят сухие ветки, как в том сне. Оглядываюсь. И как в том сне, я вижу самого себя. Волка. Он полупрозрачный, смотрит на меня, не моргая, не опуская глаз.
Олег едва отошёл, действие наркотических обезболивающих сказывается.
А я, в бессилии опускаюсь на колени, прислоняя руки к лицу, ожидая, что дурной знак перерастет в убийство. Лишь недоумеваю, почему я так жесток к самому себе?
И, глядя на рычащего хищника, мне вдруг яростно хочется жить. Хочется просыпаться каждое утро, готовить бутерброды, рисовать картины, и... любить.
Вот внезапно взяло и осенило! Тута только самоедством занимался, и вдруг возлюбил самого себя. Всё это резко. Приглюченый волк творит чудеса! Всем рефлексирующим по волку.
Олежка звонит ненаглядному, тот охает-ахает, какого его любимого понесло на кладбище.
На этом конец главы. Далее "Звонок".
- Спасибо за гостинец! - старик, на этот раз с руками, пьет кофе и закусывает принесенным бутербродом. - Что, ребеночка хочешь? И жить долго?
Опять выкопался! Сообразил, что Олежка не догадается покормить, выкопал покойника посвежее, оторвал руки. Зачем мёртвому руки? Ему не надо.
Киваю, не спуская глаз с собеседника. Он прожевывает.
- Не люблю я таким как ты помогать, ну да ладно. Отмаливай грехи свои, а я улажу.
- А это не грех?
- Грех - смерти себе желать.
Да, дедуля - философ. Соглашусь. Мне Олежка не нравится. Мало ли, кто чего натворил в прошлой жизни. Нет, надо ныть, себя жалеть. Тряпка он.
- А брат?
- Ты простил себя, а тебя простили давно.
Чёт мне этого братца жалко. Мало того, что приходилось каменным аналогом настоящего члена пользоваться, так ещё и Олежка обвинил его в своей повышенной ебливости. Может, он пытался пристроить, искал пару непутёвому, а тот "Подсовывал", "Подкладывал", хотя давал добровольно.
Потом типа странный звонок. На деле не такой уж и странный, потому что ошибки бывают.
Просыпаюсь от звонка телефона. Пять утра. Кому приспичило в такую рань? Нащупываю сотовый, нажимаю кнопку.
- Слушаю.
- Сергеев Олег Александрович?
- Да, я.
Ты тоже просыпаешься от звонка. Щурясь, вслушиваешься в разговор.
- Вы родились тридцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
- Верно.
А вот сейчас будет К - комбо!
Повисает пауза. Собеседник молчит, потом выдает.
- А вы сейчас лежите перед нами.
- Где? - сажусь на постель, окончательно просыпаясь.
- В морге... Вы повесились...
Давно не приходилось так орать. Звонил совсем тупой человек? Он же разговаривает с живым, но говорит, что тот повесился.
Стёба в шапке нет. Неужели такой разговор может быть на полном серьёзе? Хотя если это телефонный хулиган, то может быть всё.

- Уважаемый, я лежу у себя дома! И вы меня разбудили.
- Вы родились в Иркутске?
- Я родился в Ростове-на-Дону!
- А прописаны вы где? Не в Иркутске?
- Я прописан и проживаю в Саратове! Что за тупые шутки?
- Простите, значит, это ваш двойник. Самоубийство. Обнаружили тело на чердаке дома, пытаемся найти родственников.
- Оригинальный способ.
- Простите.
- До свидания!
В бешенстве кидаю трубку.
- Кто это?
- Идиоты какие-то. Ошиблись...
- Что сказали? - смотришь на экран телефона, - номер не местный.
- Погиб мой однофамилец, ищут родственников.
Трубку надо бы положить, а он ещё и выдал, где родился и прописан. Ну тупо-ой!
В голове яркой вспышкой возникает отрывок сна. И дед, который, ухмыляясь, пьет кофе. Я прикусываю язык. Этот парень, однофамилец, вперед меня на тот свет отправился. От этого становится как-то не по себе, во рту появляется противная горечь.
Ты видишь, как тень пробегает по моему лицу и, приобнимая меня за плечи, целуешь в висок.
- Не бери в голову. Пошли, кофе попьем? Я вчера купил тортик, "Наполеон" называется.
- Да, - усилием воли я избавляюсь от какого-то страшного, мерзкого ощущения, будто что-то склизское меня потрогало холодными щупальцами. Потрогало, но выбрало другую жертву, - пошли есть тортик.
Тортик... А ведь я еще поживу.
Поверил каким-то хулиганом. В этом весь наш Олег.
ИМХО: 32-летний герой ведёт себя как подросток.
Что-то есть общее с Галей: ноет, но не сам решает проблемы, а ждёт, когда мертвяк вылезет из могилы придёт добрый исповедник и избавит от греха.
И на NC-17 не тянет. Графичной ебли каменным членом нет, а убийство не расписано вообще. R, не выше.
Спасибо, Дмитрий, за любезно предоставленное чтиво.
Говночтец круче!

Говночтец вне конкуренции, но и новый чтец потихоньку учится. Да и эта работа проще.
(Крамер)

Анон · 2018-04-05 13:35:03

▼Скрытый текст⬍
Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?
Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.
Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369
Итак, Дмитрий ухитрился разбить несчастных десять страниц на шесть частей.

Описание как описание. Не слишком привлекательное, но не блевотное. Мораль: не забывайте о грехах, страдайте.
Предисловие

О какой гад главгерой. Натворил делов, а теперь счастлив, видите ли. Ценный совет: подвесьте за яйца, заговорит быстро.

Не то самокопание, не то феласаффия, не то Олег - маньяк, который себя оправдывает.

Он блядовал, а потом убивал любовников.

Всё как всегда: выблядовался наш Олежка-омежка, а потом вдруг стал правильным моралистом, как давешняя Дарья Васильна.
Это весь пролог, который нафиг тут всрался.
Дальше первая часть "Моё счастье".

И всё? Меркантильненько.

Дим, христиане с предъявами, что Бог пишется с большой буквы, не прибегали? По логике они вообще должны обходить стороной, но их почему-то тянет на такое, чтобы потом взвыть, как низко автор пал.

Есть такой вид амнезии. Олегу таки кто-то по голове надавал. Его бы врачу показать.

В лучших традициях ЙА, разве что просыпается не Сья, а альфач. И будильник остаётся цел. Но звук да, "пра-ативный"!

Омегаверс прекрасен, даёт возможность кому попало встретить истинную пару. Олегу да, есть с кем сравнить с таким прошлым.
"Мужчины". В омегаверсе же альфы, беты и омеги (ну гаммы, кто на что горазд). Какие мужчины?
Потом утренний диалог.

Ну ещё бы, с такими серьёзными проблемами понять чужую работу.
Истинность рулит! Олежка пристроен в универ, завязал с блядством и счастлив. Ну и пусть. Главное, завязал.
Вся главка на страницу - описание будничного утра и не менее будничных диалогов.

Чего это? Потянуло на старину?
На этой типа загадочной ноте одностраничная глава закончилась.
Вторая часть - "Сон". Так и называется.
Олежка шляется по лесу, и вдруг злой и страшный серый волк.

Трахнуть, не? Это легко проверить: снять штаны и нагнуться.

Ага, оборотневое прошлое. Вероятно, блядовал не в этой жизни. Ага!

Это всего лишь сон, детка!

Упор на типа психологию, приправленную феласаффией. Ну и Олег "нетакойкакфсе". Он не понимает ни музыку, ни прохожих, малюет картинащки.
Он хотел покончить с собой.
Это был 2007 год, не? Он красил волосы в чёрный цвет, носил чёлочку, не?
Ну и всё, на этой эмо-депрессивной ноте конец главы.
Третья - "Исповедник"

Эх, а Виллано за бомжеоридж опускали.

Ну ладно богатый хрен на тачке, он-то одинокий. Но омеге зачем сдался этот маргинал?
Или в этом мире в семьях принято вместо животных обзаводиться бомжами? Причесать, побрить, вшей вытравить, глистов погонять, кастрировать. Хотя нет, не надо зачёркивать. Метить, может, не будет, но член по самый узел засадить сможет (если альфа, но пока что зверушка неопределённого места жительства пола).

Заинтриговали, как старик будет есть. Олег с рук покормит свою зверушку, наверное. И раз не пахнет, то поискал бы хозяев. Вдруг зверушка потерялась. Вон, пальцев лишили, чтобы не портил обои и мебель.
О. Потом налёт мистики:

Тут бы Олежке прибить бомжа. Знает много. Шантажировать припёрся. Не привыкать же, ей-богу!

Так мы узнаём о весьма насыщенном прошлом Олега. Ёбся с кем попало, в том числе с братом.
Только если это в прошлой жизни, чё он парится-то?
Или таки в этой?

НакачЕнных. Ну элементарная же ошибка, Ди-им!

Каменный. Член. Из мрамора?
А чё, собственный не стоял? Или брата трахать - это фу (зато каменным самотыком можно, то ж самотык).

Засовывал камень в жопу и ржал. Прелестно!

Олег видел себя волком. Вродь как они оборотни. И он удивляется, что брат ведёт себя как животное?

Ну да, чтобы посмотреть, каково это, когда настоящим, а не каменным, членом трахают.

Ну и логика! Да признался бы, что жопа ебливая! На камне узел-то не разбухает.

Мог же отказать вонючему уроду!
Таки не зря Олег на бомжа залип. А тут облом: не воняет.

Не получается объяснить, потому что логики в поведении Олега нет. Хотя какая тут логика? Ёбся он, а виноват почему-то брат. Эх, любят же люди перекладывать вину на кого-нибудь.

То есть Олега остановили? Дотрахался, голубчик! Чего только не бывает в авторском мире? Можно грохнуть брата, ничего за это не будет. Но накажут за аборт.

Правда глаза колет.

Какой добрый бомж! Олег просто обязан забрать его домой. Каждой благополучной семье - по бомжу!

Ебать, бомж ещё и философ! Диоген, бля!
Не фига. Пока Олежка рефлексировал и говорил, что готов понести заслуженную кару, выяснилось, что бомж закосил под священника и исповедует.

"Я не блядовал, я искал счастье". Ещё и у молчания есть виды, оказывается.

Логично.

В кофе заметно что-то подмешали.
Или дедуля, которого кормёжкой подразнили (пальцев-то нет, осталось только глазеть), обиделся и чего-то сотворил. Мистика же, заклинашку прочитал.

У Олежки выкидыш, как пить дать.
На этой печальной ноте глава заканчивается. Начинается "Кладбище".

Почти угадано.
Потом ай-яй-яй, как мы не заметили, что ребёночка ждём.
Олежка отлежал в больнице. Едва оклемался и поехал на кладбище, нашёл место, где похоронен старик, который периодически выкапывается из могилы и исповедует (осиновый кол забыл взять на всякий случай. И святую воду. Литр, не меньше)

Ага, с 1932 года ничего не истёрлось.

Так за то время кофе остыл, покрылся плёнкой, бутерброды заплесневели, мясное, что было в них, протухло. Очень ценное угощение.
Олежка растерялся. Наверное, сообразил, что старик без пальцев есть не мог. Ну пусть едет домой, берёт лопату, выкапывает и запихивает протухшие сэндвичи покойнику в рот. Только лучше бы заехать в то кафе и купить чего посвежее. зачем так не уважать мёртвых?

Олег едва отошёл, действие наркотических обезболивающих сказывается.

Вот внезапно взяло и осенило! Тута только самоедством занимался, и вдруг возлюбил самого себя. Всё это резко. Приглюченый волк творит чудеса! Всем рефлексирующим по волку.
Олежка звонит ненаглядному, тот охает-ахает, какого его любимого понесло на кладбище.
На этом конец главы. Далее "Звонок".
- Спасибо за гостинец! - старик, на этот раз с руками, пьет кофе и закусывает принесенным бутербродом. - Что, ребеночка хочешь? И жить долго?
Опять выкопался! Сообразил, что Олежка не догадается покормить, выкопал покойника посвежее, оторвал руки. Зачем мёртвому руки? Ему не надо.

Да, дедуля - философ. Соглашусь. Мне Олежка не нравится. Мало ли, кто чего натворил в прошлой жизни. Нет, надо ныть, себя жалеть. Тряпка он.

Чёт мне этого братца жалко. Мало того, что приходилось каменным аналогом настоящего члена пользоваться, так ещё и Олежка обвинил его в своей повышенной ебливости. Может, он пытался пристроить, искал пару непутёвому, а тот "Подсовывал", "Подкладывал", хотя давал добровольно.
Потом типа странный звонок. На деле не такой уж и странный, потому что ошибки бывают.

А вот сейчас будет К - комбо!

Давно не приходилось так орать. Звонил совсем тупой человек? Он же разговаривает с живым, но говорит, что тот повесился.
Стёба в шапке нет. Неужели такой разговор может быть на полном серьёзе? Хотя если это телефонный хулиган, то может быть всё.

Трубку надо бы положить, а он ещё и выдал, где родился и прописан. Ну тупо-ой!

Поверил каким-то хулиганом. В этом весь наш Олег.
ИМХО: 32-летний герой ведёт себя как подросток.
Что-то есть общее с Галей: ноет, но не сам решает проблемы, а ждёт, когда мертвяк вылезет из могилы придёт добрый исповедник и избавит от греха.
И на NC-17 не тянет. Графичной ебли каменным членом нет, а убийство не расписано вообще. R, не выше.
Спасибо, Дмитрий, за любезно предоставленное чтиво.
Говночтец круче!
Говночтец вне конкуренции, но и новый чтец потихоньку учится. Да и эта работа проще.
(Крамер)

пусть Мафусаила почитает :lol:

Анон · 2018-04-05 13:36:40

Говночтец круче!
Говночтец вне конкуренции, но и новый чтец потихоньку учится. Да и эта работа проще.
(Крамер)
пусть Мафусаила почитает

и "Черное племя. Война"
сразу все, пусть заебется

Анон · 2018-04-05 13:38:30

Говночтец вне конкуренции, но и новый чтец потихоньку учится. Да и эта работа проще.
(Крамер)
пусть Мафусаила почитает
и "Черное племя. Война"
сразу все, пусть заебется

Война не сможет! Роскомнадзор! Можно просто "Чёрное племя".

Анон · 2018-04-05 13:39:22

Анон пишет:

Кто что, а я читать. Крамер это любит, зачем отказывать хорошему (надеюсь, что это так) человеку?
Я тот самый мудак, которого:
а) тянет на старую порохню 2013 - 2014 годов;
б) не прячет текст под кат.
Тут "Глаза волка (Братоубийца)". В предупреждениях инцест. Выебал и убил брата? Хм-м, вкусняшка https://ficbook.net/readfic/1824369

Чтец, ты мегакрут, такую простынь накатал :lol:
За это тебе сахарный кренделек (8 штук) и низкий поклон :awe:

Анон · 2018-04-05 13:41:57

пусть Мафусаила почитает
и "Черное племя. Война"
сразу все, пусть заебется
Война не сможет! Роскомнадзор! Можно просто "Чёрное племя".

э нет, ваша команда в роскомнадзор стучала, теперь, суки, читайте :lol:
как хотите выкручивайтесь :lol:

Холиварофорум

Объявление

#1 2017-07-20 09:59:10

№460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12351 2018-04-05 12:18:43

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12352 2018-04-05 12:19:59

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12353 2018-04-05 12:21:23

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12354 2018-04-05 12:22:33

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12355 2018-04-05 12:23:04

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12356 2018-04-05 12:24:01

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12357 2018-04-05 12:27:43

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12358 2018-04-05 12:27:57

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12359 2018-04-05 12:28:07

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12360 2018-04-05 12:28:29

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12361 2018-04-05 12:30:17

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12362 2018-04-05 12:35:52

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12363 2018-04-05 12:36:38

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12364 2018-04-05 12:39:23

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12365 2018-04-05 12:40:31

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12366 2018-04-05 13:12:40

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12367 2018-04-05 13:26:52

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12368 2018-04-05 13:27:25

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12369 2018-04-05 13:28:50

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12370 2018-04-05 13:28:54

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12371 2018-04-05 13:35:03

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12372 2018-04-05 13:36:40

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12373 2018-04-05 13:38:30

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12374 2018-04-05 13:39:22

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

#12375 2018-04-05 13:41:57

Re: №460 Накрути лайки в Фикбуке и получи баннер в подарок

Подвал форума