Холиварофорум

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Анончик, а ты на заказ не рисуешь?:) Мне надо, ябзаказал.

Я здесь уже отвечал, что да, рисую, но ценник у меня в долларах и может быть высоковат, потому что в основном заказы беру в твиттере и т п площадках. Если интересно, могу прислать инфу ^___^
Ключник

Отредактировано (2024-03-27 20:22:41)

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

пришли, пожалуйста!

▼Скрытый текст⬍

Emberiza

У меня большая задумка, поэтому я хотела бы описать ее тебе, чтобы дальше мы сошлись на вопросе готов ли ты это делать и за сколько:)

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Вспомнила, что миллион лет не рисовала в своем старом безлайновом стиле и решила тряхнуть стариной. Прикрою катом, потому что там на персонаже немного ран.

▼Скрытый текст⬍

Не забывайте заботиться о своем зомби

Это Ларри, которому Кит пришивает на место оторванную руку. Про них я рассказывать не буду наверное, потому что в этой игре я просто игрок и пока нихера не понимаю не знаю о мире ничего кроме того, что в лесу рядом с домом моего персонажа живет мертвый мальчик, мертвая маленькая девочка, стремный культист и плотоядное чудовище. Но, возможно, я иногда буду их рисовать.
Ключник

Отредактировано (2024-04-02 05:43:39)

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Это Ларри, которому Кит пришивает на место оторванную руку.

уоооо, зачем так трогательно 

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

уоооо, зачем так трогательно 

Ну по правде сказать, Кит сам ее случайно оторвал (так он и узнал, что Ларри немножко мертвый), так что исправляет то, что наделал
Но карма в какой-то мере сработала и чтобы запомнить все, что он узнал о существовании культа и о Ларри тоже ему пришлось сильно порезать уже свою руку. Все люди забывают о существовании Ларри на следующий день, потому что он не принадлежит к миру живых. Так что Киту пришлось заплатить за это знание. Потому что никакое знание и никакая магия в этом мире не дается даром. Нельзя даже принимать обезбол. Рана должна загноиться, должна болеть, должна оставить шрам. Эта боль и впечатает воспоминания в его разум.
Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Закончила эту ебучку и покажу по секрету. Чуть не подохла. Теперь буду спать.

Артбук, для которого рисовала этот арт, наконец напечатали и орги получили тираж. Выглядит потрясно. Теперь молюсь, чтобы на перекладных сумел до меня добраться, очень хочу авторский экземпляр гейской монстроебской порнухи
Смотрите какая книжечка!

К ним еще прилагаются потрясающей красоты металлические закладки и куча другого мерча.

Несмотря на то, что мне уже доводилось иллюстрировать книги и у меня есть авторские экземпляры с моими обложками, я все равно испытываю какой-то особенный трепет в духе "О боже, мою иллюстрацию, напечатали, ооо!"
Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Нарисовала Кита. Боевитый пиздюк из трейлерного парка.

Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Обещала анону из пейсательского треда показать главу ориджика. С писательством у меня сейчас проблемы, но ковыряла его потихоньку и даже результат нравится, так что можно даже и показать.

▼Правила проживания в Димвуде, штат Мэн⬍

После Огасты они проскочили еще два или три крохотных городка, названия которых не успели прочитать, а потом Соединенные Штаты Америки наконец иссякли. К тому времени Лиама уже тошнило от дорожных знаков, заправок и мотелей, от придорожных забегаловок, от домов, автомоек, церквей и торговых центров, от бесконечного круговорота людей и машин, несущихся мимо, от почтовых ящиков и флагов — словом, его окончательно и бесповоротно тошнило от Америки. Выехав неделю назад из Лос-Анджелеса, они преодолели больше трех тысяч миль и четыре часовых пояса, всю страну, сколько ее есть — из конца в конец. И хотя Лиам честно пытался относиться к этому, как к большому приключению, к затянувшемуся семейному уик-энду, нет, он правда пытался… но разговоры в машине быстро умирали, брат с сестрой то принимались ныть, то угрюмо молчали, мама металась между попытками оживить обстановку и приступами своей обычной замкнутости, на заднем сиденье не хватало места, чтобы вытянуть ноги. Они почти не останавливались — разве что для быстрых походов в уборную, короткого сна в одном из дешевых мотелей или для того, чтобы проснувшегося отца в очередной раз стошнило где-нибудь на обочине. Он по-прежнему проводил большую часть времени в одном из двух состояний: в тяжком беспокойном сне или — согнувшись за машиной.

Глядя на его ладонь, неожиданно огромную по сравнению с костистым исхудалым запястьем, Лиам почти ненавидел его.

Его.

Себя.

Маму, близнецов, машину, которая словно поезд, сошедший с рельсов, лишенный управления и цели, несла их куда-то.

Лес тянулся вокруг — монотонный, бескрайний. С тех пор, как они миновали последнее человеческое жилье, прошло два с половиной часа. За это время они не видели ни единой заправки, ни единой закусочной, ни одной захудалой фермы, да что там — ни одного съезда или развилки. Ни одна машина не обогнала их, ни одна не проехала навстречу.

— Мы уже должны быть в Канаде, если на то пошло! — родители полушепотом спорили на передних сиденьях.

Наверное, боялись напугать близнецов. Лиаму было плевать. Даже если они пятеро провалились в ад вместе с машиной.

— Не говори ерунды, — отец возился с навигатором, но тот не показывал ничего, кроме тонкой ниточки дороги среди пустоты. — Черт знает что такое. Завис, похоже.

— Сигнала нет, — равнодушно заметил Лиам с заднего сиденья. — Уже больше двух часов, наверное.

Отец бросил на него странный растерянный взгляд — будто уже забыл, что Лиам здесь. В последнее время с ним случалось и такое. Примерно месяц назад, отправившись ночью попить воды, Лиам нашел его стоящим в темноте посреди гостиной — в полной тишине и неподвижности, его мучнисто-белое лицо светилось во мраке, словно жуткая посмертная фотография, а запавшие глаза смотрели вникуда. Тогда мама каким-то стыдливым шепотом произнесла: "Это все из-за этих жутких капельниц… ему станет лучше, когда курс закончится".

Они оба избегали говорить об этом: о том, что отцу не становится лучше.

Вина за это смиренное молчание, за эти гулкие пустоты в разговорах наваливалась на них все больше с каждым днём, она заполняла их дом до тех пор, пока в нем нечем стало дышать, невозможно стало находиться. Они бежали за три тысячи миль, пытаясь скрыться от нее, но она следовала за ними по пятам, словно черная пелена, застилающая дорогу позади.

— Наверное надо вернуться к предыдущей развилке, — предложил отец.

И мама, и Лиам промолчали.

Оба знали, что им некуда поворачивать, потому что позади ничего нет. Потому что если они хоть на миг перестанут бежать, правда, которую они и так знают, догонит их. Лиам поймал в зеркале заднего вида мамин краткий тревожный взгляд. Так и выглядели все их обсуждения происходящего. Ни один из них так и не решился произнести это вслух:

Папа умира…

Лиам оборвал себя и отвернулся — будто мама могла услышать его мысль, даже невысказанную.

— Бензина не хватит, — ответила, наконец, мама. — Последнюю заправку я видела часа три назад. Встанем раньше.

— Ну нельзя же просто ехать наугад, — сказал отец.

Но именно это они и делали — еще с тех пор, как видавший виды “пассат” увез их с подъездной дорожки дома, который больше им не принадлежал. 

Дождь, накрапывающий с самого утра, усилился, и по обочинам дороги поднимался густой туман. Лесистые холмы сопровождали их машину, словно огромные океанические звери, выныривая из мутных волн и тут же погружаясь обратно. Их черные мокрые загривки появлялись то слева, то справа,  подступали к самой дороге, а потом терялись во мгле. Они были настолько живыми, что Лиам, почти слышал их тоскливые стоны — сродни песням китов. Пелена дождя размыла все цвета, и только пара оранжевых полос разметки глянцево блестела в свете фар.

Дорога насадила их на леску этой яркой разметки и волокла за собой, и казалось, этому не будет конца. Они просто застряли посреди нигде.

Отец открыл бардачок и закопался в документы. Бумаги посыпались ему на колени вперемешку с пластинками древней окаменелой жвачки, блистерами таблеток от тошноты, шариковыми ручками и батарейками.

— Кажется, где-то здесь было… — пробормотал отец, стряхивая под ноги непогашенные штрафные квитанции, которые достались им вместе с машиной. Один из больничных счетов стоил отцу его нежно любимого форда экспедишн. Мамин универсал и мотоцикл Лиама продали двумя месяцами раньше. На замену они приобрели небольшой прицеп для вещей и дерьмовый, заезженный вусмерть пассат. Лиам до сих пор не понимал, каким чудом этот драндулет выдержал такое путешествие и не издох на полпути где-нибудь в Небраске. — Точно помню… Я почти уверен, что этот мистер Гарм вместе с договором давал мне карту.

— Бумажную карту? — удивилась мама.

— Ага. 

— Не знала, что их еще печатают, — заметила Маб насмешливо. Кажется, происходящее наконец заинтересовало их с Тедом.

— Признаться, я и сам удивился, — отец перелистнул несколько документов и отбросил. — Не то… Но было как-то неловко спрашивать. Ага, вот она! Попробуем свериться и понять, где мы вообще.

Он извлек листок, сложенный в три раза, и развернул его, расстелив на коленях. Лиам приподнялся, но не разобрал ни слова, карту напечатали на плохоньком принтере с полудохлым картриджем, прерывистые линии кое-где выцветали, оставляя недомолвки и белые пятна. С заднего сиденья дороги не очень-то отличались от рек, а озера — от холмов. Впрочем, похоже, вблизи понятнее она не становилась, отец несколько раз перевернул лист, поглядел и так и эдак.

— Ну… — произнес он без особой уверенности. — Кажется, это Огаста.

— А по-моему — пятно от кофе, — возразил Лиам.

— Уилл, — мама притормозила и указала вперед, — гляди.

Отец и Лиам оторвались от Огасты (или, может, особенно затейливого кофейного пятна) и посмотрели вперед. Там обнаружился съезд. И указатель:

ДИМВУД. ½ МИЛИ.

Стрелка указывала вправо.

— Наконец-то! — отец спихнул карту с колен, скомкал и затолкал обратно в бардачок. Вымученно улыбнувшись маме и Лиаму, он прибавил: — Я же говорил, все будет в порядке.

Лиам отвел взгляд — просто на секунду, чтобы пережить этот удар. Иногда он задавался вопросом, верит ли отец в свои слова, но гораздо чаще гнал лишние вопросы прочь. Ничего не в порядке и уже никогда не будет. Пусть никто из них не говорит этого, но знают все, даже мелкие.

Машина свернула под зеленый щит с указателем, неловко сползла с шоссе и дальше — в узкий коридор между деревьями. Дорога, стиснутая лесом с обеих сторон, круто заворачивала, обегая черный гребень холма. Его бока поросли пихтами и тсугами, словно густой курчавой шерстью. Отчего-то Лиаму чудился тяжелый внимательный взгляд из глубины сумрачного леса. Будто с вершины холма чьи-то глаза следили, как их машина ползет по дороге.

Может, мама тоже почувствовала этот взгляд, а может, просто устала от бесконечной дороги и торопилась поскорее преодолеть эти последние полмили, но она прибавила газу. Машина набрала скорость, нырнула в туман на полном ходу и, наконец, пропоров его, как гнилую ткань, вырвалась из его липких объятий. Городок вдруг просто возник перед ними, выскочил под колеса — ни дать, ни взять пешеход-самоубийца. Мама затормозила, и они остановились почти у границы города, которую обозначал старомодный деревянный щит, закрепленный между двух кирпичных столбов. Золотые буквы гласили: “Добро пожаловать в ДИМВУД”, — и прибавляли неясное: “Истинно глаголю вам, то, что внизу, подобно тому, что вверху".

Сначала Лиам заметил мост на въезде и узкую реку, зажатую в скалистых берегах, а затем и весь остальной Димвуд открылся взгляду — крохотный, словно снежный шар, он лежал внизу в долине. Сплошь красный красный кирпич и черепица, ни одного здания выше третьего этажа. На секунду подумалось даже, что город ненастоящий, что это лишь рекламный щит с идиллической открытки, шутки ради растянутый на въезде. Но затем из-за щита, прямо из открытки вышел человек в сером костюме-тройке и приветственно помахал им.

Уверенной вкрадчивой походкой он прошествовал к машине, его сияющие дорогие туфли и брюки с безупречно-лезвийной складкой явно не были созданы для того, чтобы вышагивать по запыленной дороге в заштатном городке на задворках Новой Англии. Впрочем, в их полинялой, слишком тихой гостиной в Калифорнии они смотрелись столь же неуместно. Теперь, вспомнив об этом, Лиам узнал этого мужчину.

Мистер Гарм.

Склонившись к пассажирской дверце, он дождался пока отец опустит стекло, и только тогда произнес:

— Я вижу, вы несколько подзадержались? Я уже боялся, что вы заблудились, — мистер Гарм улыбнулся. Его лицо выглядело так, будто он много часов провел перед зеркалом, тренируясь, чтобы улыбка не походила на оскал — и даже добился в этом немалых успехов.

— Так и путь неблизкий, а? — ответил отец дружелюбно. — Признаться, я думал, Димвуд недалеко от столицы штата. Но мы ехали больше четырех часов.

Улыбка никак не исчезала с лица мистера Гарма. “Кто-то должен сказать ему, — подумал Лиам, — что люди не улыбаются так долго”.

— От Огасты до нас меньше часа. Должно быть, вы случайно свернули на двести первое шоссе и сделали преизрядный крюк.

Конечно, он знал, что никуда они не сворачивали. Двести первое шоссе идет прямиком на север, при всем желании они не могли бы сделать полный круг длиной в добрую сотню миль и вернуться назад.

— Должно быть так, — без лишних слов согласился отец. То ли и сам поверил, то ли слишком устал, чтобы спорить.

— Хорошо, что вы все-таки добрались. И удачно, что я решил вас встретить. Покажу дорогу к вашему новому дому, чтобы вы и тут не заблудились с непривычки. — Лиаму захотелось сказать, что на дворе, слава богу, двадцать первый век и у них уже пятнадцать лет как есть гугл-карты. Мистер Гарм обвел их всех взглядом. — Вижу, на заднем сиденье найдется местечко.

— Да, конечно. — Отец обернулся и качнул головой в сторону Лиама. — Ну-ка, ребята, двигайтесь. Дайте сесть мистеру Гарму.

И хотя Лиам полагал, что они оба, и отец, и мистер Гарм, изрядно переоценили ширину заднего сиденья фольксвагена, послушно втиснулся в близнецов. Тед беззлобно заехал ему локтем под ребра, но Лиам не ответил. В былые времена он не преминул бы ввязаться в короткую потасовку — просто чтобы не терять квалификацию и немного подразнить папу с мамой, да и нежданного попутчика — но мистер Гарм уже распахнул дверцу и теперь стоял снаружи, продолжая улыбаться.

Меньше всего Лиаму хотелось дразнить этого человека.

Он посторонился и сквозь зеркало заднего вида наблюдал, как мистер Гарм забирается на сиденье, почти сложившись пополам и подтянув острые колени к груди. Его жёсткий бок, затянутый в серую костюмную ткань, ещё сильнее вдавил Лиама в Тедди. До сих пор оставалась ещё какая-то надежда, что этот жутковатый призрак, явившийся им на границе города, не имеет плоти и крови, что он лишь мираж или странная групповая галлюцинация. Однако мистер Гарм, несомненно, абсолютно настоящий, упаковал себя на заднее сиденье фольксвагена — Лиам поймал в зеркале его ухмылку и отвернулся.

Никто так и не задал очевидных вопросов, которые следовало бы задать.

Почему он ждал их здесь и сколько часов провел на обочине пустынной дороги? Как он вообще узнал, что они приедут сегодня, если ни отец, ни мама не сообщали точных сроков?

В конце концов, как он вообще попал сюда? Неужто пришел пешком из долины?

— А где же ваша машина? — спросил Лиам тем скучающим ровным тоном, каким подростки обычно задают взрослым дежурные вежливые вопросы. Таким, будто ответ ему вовсе не интересен, он не станет даже вслушиваться, что там бормочет коллега отца.

— Меня подбросил друг, — ответил мистер Гарм. Лиам сразу понял, что он лжет, да тот и не особенно скрывался.

Мистер Гарм был сродни той пустынному туманному шоссе, на котором они провели три часа, — такой же бесцветно-серый, такой же противоестественный, он ровно так же вел… нет, волок их вперед. Явившись, словно мираж, фантомное порождение дороги, он не давал им уклониться и свернуть с пути в никуда.

В прошлый раз Лиам видел его лишь мельком — когда тот явился переговорить с отцом, детей отправили спать раньше обычного. И хотя, будучи почти взрослым человеком шестнадцати лет, Лиам полагал, что к категории "детей" он не не относится, спорить не стал. В конце концов, ему было шестнадцать, и он по опыту знал, что если выбраться из окна спальни, обойти дом и притаиться возле стеклянных дверей, ведущих из гостиной к бассейну, можно прекрасно слышать весь разговор внутри.

Прижавшись к стене и вслушиваясь в невыразительный голос мистера Гарма, Лиам узнал, что они, по сути, банкроты, что им нечем оплачивать счета за вторую операцию, если только они не намерены продать дом, продать почти все, что у них осталось. И ещё — что у мистера Гарма есть решение их проблемы.  Нет, речь не шла о каком-то подпольном кредите под грабительский процент. Мистер Гарм предложил отцу рабочий контракт: десять лет в крохотном городке где-то в штате Мэн, на задворках Америки. Конкурентоспособная зарплата, жилье, семейная медицинская страховка. Астрономический штраф в случае досрочного расторжения. А взамен… взамен — отец попадет в программу экспериментального лечения с практически стопроцентной эффективностью.

Вот какие карты мистер Гарм выложил перед родителями. Исцеление в обмен на десять лет вашей жизни, на все, к чему вы привыкли в Калифорнии, на все ваши планы и мечты. 

Закончив объяснение, он поднялся, произнес: "Думаю, вам многое надо обдумать", — после чего удалился.

Лиам долго ждал в тишине, но так и не услышал больше никаких разговоров в гостиной. Не услышал он и звука отъезжающий машины. Куда бы ни отправился мистер Гарм, он сделал это пешком.

Несколько дней спустя родители наконец усадили его, Маб и Тедди в гостиной и устроили семейный совет. Словно у них всех был выбор. Маб расплакалась, Лиам угрюмо отрешенно молчал. Вечер за вечером он прокрадывался к дверям гостиной и пытался услышать разговор родителей. Но в гостиной стояла мертвенная тишина. Неподвижный и онемелый, он стоял в темноте, а беззвучие лилось на него, как черная вода, вымывая все мысли и чувства. Приглушённый голос отца и теперь едва доносился сквозь эту пелену. Наверное, он объяснял детали. Может, Тедди по своему обыкновению разразился потоком вопросов, и отец пытался ответить на все одновременно.

Это длилось и длилось, а потом — Лиам как-то пропустил этот момент — решение было принято. Они поедут в Мэн, где отцу обещают помочь.

Чуть позже в своей комнате Лиам нагуглил объявление о продаже их дома. Оно было вывешено ещё неделю назад — наутро после визита мистера Гарма.

Очевидно, тот умел убеждать.

— Что же все такие мрачные? — Мистер Гарм запустил когти в воспоминания Лиама и безжалостно выдрал его оттуда.

— Тяжёлая поездка, — мягко ответила мама и нажала на педаль газа. Машина миновала приветственный знак и въехала на мост.

— Поверьте, это того стоило, — ответил мистер Гарм. Если улыбка у него получалась почти естественной, то над жизнерадостным тоном стоило ещё поработать. — Вы полюбите Димвуд.

Никто не ответил. Отец, похоже, исчерпал весь запас сил и впал в полусонную прострацию, оставив маму в одиночестве справляться с социальными условностями. Лиам давно уже понял, что мама не так уж хороша, когда дело касается разговоров с посторонними. По правде говоря, она и их-то четверых едва выносила.

— Сейчас мы выезжаем на Главную улицу, — продолжил мистер Гарм, не обращая внимания на всеобщее молчание. — У нас, как вы уже наверняка поняли, маленький городок, так что жизнь в основном сосредоточена вдоль нее. Мы как раз проехали здание банка, а чуть дальше будет городской почтамт.

Несколько зданий из красного кирпича в добропорядочно-федеральном стиле промелькнули мимо, Лиам не успел разобрать, что из этого являлось окружным судом, а что общественным центром. Выделялась только публичная библиотека — неожиданно огромный особняк с затейливым фронтоном, белой часовой башенкой и острым шпилем. Мистер Гарм, казалось, упивался их безответностью, словно теперь, преодолев границу города, они были полностью в его руках. Он не глядя указывал то влево, то вправо и выплевывал: "Пожарный департамент. Историческое Общество", — наслаждаясь звуками своего голоса и их замешательством.

Лиам чувствовал, как маму все больше охватывает мучительная неловкость. Наверняка она думала сейчас, что непременно должна отвечать мистеру Гарму хоть что-нибудь. Что вежливо было бы задать хоть какой-то уточняющий вопрос, но ничего не приходило ей в голову. С самого детства Лиам учился понимать ее скрытную потаенную манеру выражать эмоции и сейчас он почти видел, как воздух вокруг мамы вибрирует от напряжения в ответ на каждый жест мистера Гарма.

Может, она тоже чувствовала, что с ним что-то не так.

Даже не глядя, Лиам чувствовал пристальный взгляд его светлых глаз с крохотными зрачками. Вблизи от мистера Гарма отчётливо воняло мокрой псиной и как будто даже сладковатым духом дохлятины.

— Какой породы ваша собака? — спросил Лиам, не давая себе времени задуматься и отступить.

Мистер Гарм остановился прямо посреди движения, которым собирался указать какое-то несомненно важное здание, застыл, словно его выключили. Мама же явственно вздрогнула и расслабилась. Кто-то другой заговорил. Она может отступить без боя.

Взгляд мистера Гарма сконцентрировался на Лиаме, крохотные зрачки впились в его лицо, словно два сверла.

— У меня нет никакой собаки, — заявил он твердо.

Его внимание было тяжело выносить, оно врезалось в грудь, словно таран, и давило, давило неотступно.

— Странно, — продолжил Лиам, потому что если бы замолк, этот сокрушительный взгляд смял бы его. — Почему-то мне показалось, что вы собачник. Я вот хотел бы собаку. В ЛА у нас был слишком маленький двор.

Мистера Гарма нисколько не обманул весь этот бред, однако он медленно склонил голову. Совсем не так, как кивнул был обычный взрослый, утомленный болтовней подростка, о нет, он действительно слушал Лиама.

— Вот как? — сказал он с неожиданным жадным любопытством. — Что ж, я уверен, в Димвуде у тебя появится такая возможность.

Лиам и сам не понимал, почему все ещё не отвел глаза под его пронизывающим взглядом. Вместе со страхом — на его место! — пришла ярость. Злость эта копилась в нем давно, злость на родителей, которые до сих пор держали его за ребёнка, на врачей, которые оказались непроходимыми тупицами, на друзей, которые на самом деле не были его друзьями, на брата с сестрой, которым всегда нужен был кто-то старше, ответственнее и разумнее. На этот крохотный городок, случайную точку на карте посреди Нигде, на чертов рак, на страховую компанию, урезавшую им страховку, на трижды обосранную Америку, землю свободы. На стервятников вроде мистера Гарма.

Да какого хера вообще?!

— Пожалуй, единственный бонус от жизни в Ебеньвилле, не так ли? — бросил он прямо в лицо мистеру Гарму.

Мама дрогнула и стиснула руль чуть сильнее, но Лиам знал, что она не вмешается. Публичных конфликтов она боялась ещё больше, чем разговоров с незнакомцами. Потом, может быть, Лиам пожалеет, что затеял свару, но он готов был принести эту жертву.

Мистер Гарм моргнул — кажется, впервые с тех пор, как возник из ниоткуда на дороге.

— Уверяю, отнюдь не единственный, — произнес он все так же без эмоций.

— И какие ещё? Может, здесь есть отличный колледж со стипендиальными программами? Или прекрасные карьерные перспективы? Или, может, баскетбольная команда регулярно выигрывает чемпионат штата, так что рекрутеры съезжаются со всех университетов страны? Сомневаюсь, что здесь есть хотя бы сраный Гэп.

— По правде говоря, — ответил мистер Гарм. — Наша баскетбольная команда ни разу даже не выходила из группы. А что касается Гэп, местные подростки обычно покупают футболки в магазине Мэдлин.

И он указал на витрину, мимо которой как раз проползала машина. Сквозь запыленное стекло Лиам едва разглядел несколько манекенов, облаченных в призраки платьев, а за ними — фантомы полупустых стоек с вешалками. Казалось, под вывеску "Новая и подержанная одежда" никто никогда не заходил, лишь футболки и блузы, устаревшие лет на сорок, колыхались внутри в безмолвной тоске по людям. Следующий магазин выглядел столь же заброшенным, темную витрину заполнял всевозможный хлам: кружки, часы, плюшевые медведи, рамки для фотографий, открытки. На рейках висели ремни с массивными пряжками и свёрнутый американский флаг.

Светофор впереди переключился на красный, и мама ещё сильнее сбавила скорость. Они медленно ползли по торговой улице. Крохотные магазинчики из красного кирпича лепились здесь вплотную друг к другу, укрываясь потрепанными выцветшим маркизами. Всюду проступали следы разрухи и запустения. Большинство вывесок не подновляли давным-давно, другие же были сняты, демонстрируя неприглядное нутро, а витрины под ними — пусты и мертвы. Ассортимент, предлагаемый в других, казался Лиаму странным, нелепым, а то и попросту жалким.

Некая Майя под вывеской с пацификом обещала "трубки ручной работы, аксессуары и талисманы". Расписные футболки в радужных разводах и расшитые сумки — в точности как на фотках бабушки из семидесятых — толпились в витрине. Лиам понятия не имел, что кто-то все ещё носит подобное.

— Так какие же удивительные возможности предлагает Димвуд? — страх окончательно отступил под волной раздражения и накопившейся злости.

— Я думаю, вы скоро увидите все сами. Здесь направо. — Лиам не сразу понял, что последняя фраза предназначалась маме. — Да, думаю, скоро.

Теперь они катили по жилому району и мимо скакали коттеджи, словно маленькие белые кролики. Дома здесь стояли так далеко друг от друга, что Лиам подумал было, что они уже проехали Димвуд насквозь и теперь мчались по сельскому пригороду. Если бы кто-то взял их дом в Лос-Анджелесе вместе с газоном, с бассейном и задним двором и разместил на одном из местных участков, осталось бы место по меньшей мере для пяти или шести таких же.

Безлюдные улицы изгибались и перетекали друг в друга — ни в чем не схожие с улицами старого доброго ЛА. Ничего, за что Лиам мог бы зацепиться и подумать: "Ладно, почти как дома". По правую руку он увидел свою будущую школу — приземистое здание из красного кирпича, зеленоватого, словно больного от вечной сырости. На удивление мистер Гарм обошёлся без анонса, он молчал так сосредоточенно, будто обнаружил в давно решенном уравнении новую переменную.

Его голос раздавался, лишь когда он ронял очередное короткое указание: "До следующей развилки, потом налево". Или "Направо и по прямой".

А потом наконец: "Здесь".

От неожиданности мама ударила по тормозам слишком резко — их всех мотнуло, машина захрипела, недовольная таким внезапным маневром — а потом наконец свернула на подъездную дорожку и остановилась. Никто не спешил выходить. Будто если они выберутся из салона, ступят на землю, все окончательно станет правдой. Димвуд получит власть над ними. Они сидели в тишине, ощущая нарастающее напряжение. Мистер Гарм не произнес ни слова, но отчего-то его молчание становилось все тяжелее и тяжелее с каждой секундой, наполняя машину так плотно, что выдавливало весь воздух.

Наконец Лиам не выдержал и подпихнул Тедди локтем. Тот, словно только и ждал этого знака, распахнул дверцу и мелкие поспешно выкатились из машины. Захлопали дверцы. Вышла мама, проснувшийся отец выбрался на подъездную дорожку и принялся разминать затекшую шею. Он вертел головой, словно никак не мог сфокусироваться на чем-то одном и не совсем понимал, где находится.

— А ты? — спросил вдруг мистер Гарм. — Выйдешь?

Только теперь Лиам понял, что они остались в машине одни и — что здесь совершенно нечем дышать.

— Можно подумать, у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда. Мы никогда никого не принуждаем.

Лиам с легкостью выжимал на трассе двести пятьдесят из своего мотоцикла, ночами он с приятелями залезал на свалку старых автомобилей, чтобы посидеть в ободранном салоне убитого “мустанга” или “тандерберда”, а потом удирал от сторожевых собак, прыгая по крышам машин. Он нырял с обрывистых скал в Палос Вердес прямо в набегающие волны. Однажды он на спор вскарабкался по радиовышке и еще полчаса сидел на верхушке, подставив лицо влажному океанскому ветру, и рассматривал лоскутное одеяло городских огней, пурпурное зарево над зубчатой кромкой гор и далекую дымку над заливом. Нельзя сказать, что Лиам никогда ничего не боялся, о нет, он испытывал страх, но вместе со страхом приходил особенный опьяняющий восторг, и потому любые неприятности казались ему личным вызовом. Он искал их, охотился на них.

По крайней мере, так было раньше. До того, как папа заболел, а мама перестала справляться.

Однако сейчас Лиаму не хватило храбрости спросить: «Кто это “вы”?» Или например: “Что будет, если я откажусь?”

— Лиам, милый? — взволнованно позвала мама снаружи. Мистер Гарм лукавил: ну какой выбор был у Лиама?

Закрыв глаза, как перед нырком в набегающие волны, он наконец ступил на дорожку и впервые взглянул на их новый дом. Только тогда мистер Гарм вышел следом за ним — словно пес, подгоняющий растерянных овец.

Дом поражал воображение. Меньше всего Лиам ожидал чего-то подобного, он предполагал найти там один из этих крохотных коттеджей на полтора этажа, облицованных белой вагонкой, с узкими тюдоровскими окнами и цветными ставнями, которые в таком обилии встречались им в Мэне, что Лиама уже тошнило от одинаковых фасадов и двускатных крыш. Но это был настоящий особняк в викторианском стиле. Чешуйчатая черепица на изогнутой мансардной крыше напоминала бока древнего змея, каждый угол скрывала резная отделка, а двустворчатые двери вели прямо в выступающую квадратную башенку, увенчанную коваными решетками. Окна этого чудовища выглядели так, будто неизвестный архитектор под покровом ночи выкрал их из разных домов в округе — тут были узкие арочные окна, расположенные парами, были прямоугольные окна с решетчатыми переплетами, было несколько стрельчатых окон в мансарде и даже витражное окно в крыше башни — круглое, словно глаз, который, казалось, пристально глядел на них сверху вниз. Когда-то вагонку на стенах выкрасили в серо-зеленый, но теперь краска облупилась, выдавая возраст дома и долгое запустение, в котором он пребывал.

От такого места не стоило ждать ничего хорошего. В лучшем случае, предыдущих жильцов убили одного за другим местные призраки, а может, всосала дыра в ад, расположенная в подвале. Словом, режиссеры хорроров передрались бы за право снимать здесь очередную историю про одержимого отца семейства.

И Лиам вовсе не почувствовал никакого азарта, и восторженное любопытство ничуть не охватило его от одного взгляда на резные колонны и блеклые занавески, колышущиеся в окнах второго этажа. Разумеется, нет.

— Мы позаботились о том, чтобы дом как следует отмыли, — прозвучал ровный голос мистера Гарма. — Привезли посуду, постельное белье и все остальное, что может потребоваться вам на первое время. Однако, как видите, дом давно стоял пустым и требует некоторой заботы.

Лиам сунул руки в карманы и прошёлся по лужайке в сторону огромного старого вяза. Кто-то подстриг траву совсем недавно, однако деревья и кусты, отделяющие границу участка, ужасно разрослись, и соседний дом — такой же чудовищно огромный и викторианский — почти скрылся в этих дебрях. Его темная громада лишь угадывалась там, будто он притаился в засаде и разглядывал нежданных гостей слепыми темными окнами. Остальные особняки дальше по улице казались столь же настороженным. Не менее затейливые и роскошные, они в основном выглядели необитаемыми. Лишь возле одного из домов напротив Лиам заметил грузовик c огромной надписью “Идеальный переезд”.

— Проходите в дом, — произнес мистер Гарм, поднимаясь на крыльцо. Старые ступеньки не издали ни звука под его шагами и заскрипели, лишь когда по ним взбежала Мод. — Погода сегодня не лучшая.

Мягкий свет предзакатного солнца падал к его ногам, не касаясь начищенных ботинок. С непривычки прохладный мэнский воздух пощипывал кожу, но небо, уже не голубое, пыльновато-лиловое, едва запятнанное блеклыми облаками, не предвещало дождя. По правде говоря, вечер можно было назвать прекрасным. Лиаму, впрочем, не хотелось разбрасываться комплиментами. И спорить с мистером Гармом — тоже.

Силы иссякли. Покинули его, оставив лишь мягкую податливую оболочку — сдутый шарик вместо человека.

Исчезла и злость, выдохлась вхолостую, пропал страх, даже неотступная вина поблекла, и теперь Лиам глядел, щурясь, на вызолоченную солнцем лужайку, на темную громаду дома, которая нависала над ним, распахнув двойные двери — словно пасть. Мистер Гарм молчал. Не торопил. Не поддевал. Не насмехался. Просто ждал, неподвижный и равнодушный, и во всей его деревянной фигуре сквозило едва прикрытое торжество.

Он заполучил их всех.

Под его неотрывным бесцветным взглядом, Лиам медленно пересек лужайку, поднялся по скрипучим ступенькам и вошел в дом.

Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Это! Был! Ты!!!

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

анону из пейсательского треда

Анон пришел с благодарностями и сердцами ❤️❤️
Спасибо, чутье меня не подвело отличный текст! Вот из серии «была бы книжка, купил бы», без вопросов. Если будет продолжение, готов припасть и наглаживать автора, ну, или что там автору нужно ❤️

Я не очень мастер каментить, но если захочешь потрепаться за текст, я с радостью.
Лиам купил меня с потрохами, настоящий и живой. Господи, какое счастье, что еще есть люди, которые умеют так писать. 
Спасибо ☺️

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Какой шикарный текст! Очень хочу продолжение, очень интересно, что дальше!

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Лучше всякого Стивена Кинга, анон не любит Кинга, а вот этот текст анон уже любит. Ты ж писатель, настоящий, никакой не пейсатель. Прекрасная, живая, темпорированная и глубокая проза, читал со вниманием к каждому слову, сопереживал и восхищался.

Я видел по безблогу, что ты наверняка пишешь очень неплохо, но чтобы так!

У меня только один вопрос: в какое дупло нести деньги, чтобы прочитать всё целиком? Нет, второй вопрос есть: и где почитать всё остальное?

Анон с Мурком и Брекекекс

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Это! Был! Ты!!!

Лиам купил меня с потрохами, настоящий и живой. Господи, какое счастье, что еще есть люди, которые умеют так писать. 

Аввв, спасибо, я очень старался задать семейную динамику и характеры с самого начала и рада, что Лиам цепляет. Я в основном всегда был по фичкам, а писать своих оригинальных персонажей куда тяжелее, приходится долго нащупывать, что они такое и как их показать читателю, который с ними незнаком.

Я не очень мастер каментить, но если захочешь потрепаться за текст, я с радостью.

Может быть позже, я хочу провести ревизию плана, дописать общий план на текст и немножко расскажу.

Какой шикарный текст! Очень хочу продолжение, очень интересно, что дальше!

А уж мне-то как интересно   Тот случай когда: а можно оно как-нибудь самозародится, а я просто почитаю?

Лучше всякого Стивена Кинга, анон не любит Кинга, а вот этот текст анон уже любит. Ты ж писатель, настоящий, никакой не пейсатель. Прекрасная, живая, темпорированная и глубокая проза, читал со вниманием к каждому слову, сопереживал и восхищался.

Ааааввв, анон, мне правда очень приятно. Я давно не писал, я выше рассказывал, ковидла мне повредила писательскую извилину, к сожалению, так что теперь возвращаюсь к этому медленно и мучительно, как будто заново учусь. С одной стороны, результат мне нравится, но с другой — очень не хватает прежней легкости и скорости, а это порождает неуверенность. И в своих силах и в итоговом тексте: не выглядит ли вымученно и натужно. И тяжелее заставить себя сесть за письмо, потому что... ну стоит ли затеваться ради маленького кусочка.
И мне правда очень приятно все это слышать, потому что показывает, что на самом деле все не зря.

У меня только один вопрос: в какое дупло нести деньги, чтобы прочитать всё целиком? Нет, второй вопрос есть: и где почитать всё остальное?

Увы, пока это все. Есть еще пролог, но он старый, его надо написать заново, потому что он дико выбивается.

Но такие слова и правда вдохновляют и помогают вспомнить, зачем все это и что мне нравится историями еще и делиться. Я немного сублимирую это в ролевые игры, это позволяло продолжать рассказывать истории даже тогда, когда я совсем не могла писать литературный текст, но я стараюсь вернуться именно к писательству.

Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

У меня есть маленький приличный инстаграмчик, чисто для того, чтобы переписываться с актером, который фанкаст Йенчика (так случайно получилось). Я уже смирился, что он лайкает арты с Йеном и пишет комменты. Но тут я решил немного разбавить акк, чтобы не выглядело, будто я рисую только его, и запостил арты (приличные!) с другими ОСами тоже. И всех ОСов он тоже пролайкал.
Кричу внутри.
Надо еще морально подготовиться к голосовухе от него, он всегда отвечает на мои вопросы голосовухами и это единственные голосовухи, которым я рад 
Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

#Подменыши
Так умилилась, что пошла поскетчить и упала в уже классический жанр: Йенчик в цветах.

Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

#Подменыши

Зато ноль вопросов, почему к нему тарраск с кладкой подкатил

Дааа, грех не подкатить-то!

Так вот, эту часть истории я уже рассказывала в Грязном секрете, но надо и сюда принести. Я чуть выше рассказывала о размножении таррасков и последующей истории. А начало здесь не описывала. В итоге получилось больше 3, мать его, тыщ слов накура о том, как Йен к тарраску ходил.

Да там какая штука, у таррасков с размножением все очень сложно. Они по факту вымирающий вид, в Британии остался лишь один, трое или четверо — во всей остальной Европе.
Как и многие другие волшебные виды они страдают из-за утечки магии из мира. Это очень сильные и опасные магические существа, но очень зависимые от магического фона. Чтобы успешно расти, кладка тарраска должна напитываться магией от своего носителя и из окружающей среды. И магии этой надо много. В былые времена, когда для этого достаточно было силиться в особенно волшебных местах и собирать клады из артефактов, тарраски обходились обычными смертными жертвами, выкрадывая юных дев и юношей, который приходили к берегам рек.
Но постепенно магии становилось все меньше и это начало сказываться на потомстве. Сначала выживаемость малышей сильно упала, а те, которые выживали, стали получаться слабее. Затем многие яйца просто перестали проклевываться, а смертные, вынашивающие кладку, начали просто умирать. Тарраски начали использовать других фейри, щедро расплачиваясь за такие услуги сокровищами и артефактами, но вскоре перестало хватать и этого.

Как я и говорила, Йену часто приходилось делать всякие стремные вещи и торговать собой во всех возможных вариациях, продавать секс, кровь, иногда даже небольшие порции плоти. И все же, когда он получил предложение от тарраска, он серьезно засомневался. Мёрдок плотно сидел у него на хвосте, у него был серьезный долг из-за одной работенки, которую он провалил. И выбор был простой: это или — несколько походов к Мертвому Двору. Что его ожидало там, он хорошо знал (ничего хорошего), а здесь тарраск предложил ему обещание не причинять сознательный намеренный вред. Среди фейри такое обещание — это уже немало.
Очень даже много это среди фейри, слуа Мертвого Двора такого тебе не пообещают, конечно. Со слуа Йен каждый раз боялся, что если даст слабину, его просто сожрут заживо. Вполне вероятный исход, кстати.
И для Йена особенно неприятный вариант. То есть — ещё более неприятный, чем для кого-то другого, хотя казалось бы. Потому что есть еще кое-что, чего я о Йене не рассказывала.
Он бессмертен.
Вы можете сказать: ну что в этом такого удивительного, ведь все сиды бессмертны. Но на самом деле это не так. Сиды — вечно юные создания, а не бессмертные. Они не подвержены старению, они могут пережить серьезные ранения, смертельные для человека, но их можно убить и из мертвых они не восстанут, если не использовать очень серьезную магию. К примеру, Чаша постоянно применялась для воскрешения мертвых, это одно из ее основных свойств: дарить жизнь.
С Йеном же совершенно иная история.
Он узнал об этом при самых неприятных обстоятельствах: его убили. Маленькое проникновение со взломом (приключение на двадцать минут, зайти и выйти) пошло не по плану, охранник заметил его на крыше и подстрелил из зачарованного арбалета железной стрелой. Йен не удержался и рухнул вниз, в процессе ударился о несколько карнизов, словом, встреча с водой внизу только довершила дело. Он почувствовал, как умирает, он познал смерть самым близким и интимным образом, а потом — очнулся на берегу Темзы несколько часов спустя. Мокрый, грязный, жалкий, но абсолютно целый и несомненно живой. Можно было бы, конечно, подумать, что это какое-то особенное посмертье, но для этого вокруг слишком уж воняло гниющим илом и мусором
Самое смешное, Йен не знает, почему это происходит с ним. Знаю я и может быть еще Бран (и это может, а может и не быть связано с неким Мечом, уже упоминавшимся ранее). Он знает только одно: стоит ему умереть и через несколько часов он возвращается к жизни без малейшего следа смертельных ранений.
Все это я рассказываю, потому что для Йена это разблокировало еще один, самый жуткий, страх.
Если бы кто-нибудь узнал, что он бессмертен, что с ним буквально можно сделать что угодно, на него открылась бы такая охота, что нынешнее его положение показалось бы ему легкой прогулкой. Кому не хочется иметь игрушку, которая никогда не сбежит от тебя — даже в объятия смерти, как бы ты ее ни мучил? Кому из любителей сидского мяса не хотелось бы обзавестись таким неразменным бутербродом бесконечным его запасом?
Словом, Йен никак не мог позволить себе умирать публично. До сих пор ему везло.

▼Довольно графичный накур про овипозицию, монстроеблю, бодимодификации, проституцию, а еще арты с этим всем⬍

И когда выбор встал между спокойным и уверенным деловым предложением тарраска и походом к слуа; между тем, чтобы выносить кладку огромного монстра и тем, чтобы в очередной раз сыграть со смертью в русскую рулетку, Йен подумал и решил, что идея этой своеобразной беременности не так уж его и пугает.
Тем более, что тарраск произвел на Йена неизгладимое впечатление. Они встретились в роскошном кабинете с крокодиловым комодом тяжелым письменным столом, обитым зеленым сукном, с полками, ломящимися от книг и удобными креслами для визитеров. Сам тарраск был приветлив, безукоризненно вежлив и облачен в деловой костюм из прекрасной итальянской шерсти. Вот вы видели когда-нибудь гигантскую рептилию ростом больше трех метров в строгом деловом костюме? То-то же.
Глубоким рычащим голосом он описал, что потребуется от Йена и как будет проходить процесс, и коленочки у Йена как-то эдак сразу ослабли. Наверное, от страха и нервов, вот.
К тому времени тарраск уже почти отчаялся вывести жизнеспособную кладку и возможность заполучить сида для очередной попытки была для него последней надеждой. И тем серьезнее он подошёл к делу. Все тем же глубоким голосом он приказал Йену снять одежду, а затем поднялся из-за стола и обошел его по кругу, чтобы убедиться, что на теле нет никаких дефектов, очевидных отметин от проклятия или вредоносных чар. Огромной лапой он то прикасался к рукам, проверяя, насколько жжется магия Йена, то оттягивал ягодицу, то щупал живот. И все это время продолжал рассказывать. Теперь уже — поэтапно и весьма подробно. О том, как его тело надо будет подготовить к вынашиванию. О том, что сама кладка займет несколько подходов, особенно учитывая, какой Йен худой и тонкий. О том, что на созревание кладки потребуется около месяца и все это время Йену придется оставаться в доме тарраска, но он получит за свое время щедрую компенсацию. А ещё о том, что на помещении в него яиц все не закончится, потому что кладка требует постоянной подпитки магией в том числе со стороны тарраска, и самый простой способ сделать это — регулярно Йена трахать на протяжении этого самого месяца.

Йен же внутренне трясся от ужаса, размышляя, что может повториться ситуация с Мёрдоком. Что с кладкой внутри передумать и все отменить уже как-то не получится. Что тарраск может точно также не захотеть отпускать его.

И в тоже время происходящее странно заводило его.

Заметив его возбуждение, тарраск одобрительно хмыкнул и заявил:
— По всей видимости, мы сработаемся. — После чего позвал слуг, жестом приказал собрать и унести одежду Йена и добавил: — Это тебе в ближайшее время не понадобится.

А потом, бережно придерживая за плечико, увел в его новые покои.

Забавно, что самый первый арт, который я рисовала с Йеном и вообще по всей этой сюжетке, был как раз вот этот. Тогда мы ещё считали, что Йен — десятый лебедь, бегающий на фоне в пятом ряду.

Это первый этап всего процесса. У таррасков весьма своеобразная система размножения и строение половых органов. Это большой яйцеклад, который раскрывается на конце, как цветок. Он окружён сильными цепкими щупальцами, которые используются для удержания добычи, пока идёт длительный процесс кладки, чтобы меньше дергалась, и конечно, для подготовки этой самой добычи к введению яйцеклада.
Сперма и секрет таррасков имеет интересный магический эффект: под их воздействием тело жертвы начинает перестраиваться и приспосабливаться к вынашиванию кладки. Внутри образуется специальная полость для этого, которая закрывается тонкой мембраной, чтобы отделить ее от кишечника, чувствительность и уровень возбуждения резко подскакивает, что заставляет жертву наслаждаться процессом и опять же снижает сопротивление.
В общем вы поняли, к чему я веду.
Первым делом тарраск Йена трахнул, чтобы запустить эти преобразования. Вспомогательные щупальца, истекающие специальным секретом, хорошенько его растянули. Не то, чтобы это был первый раз, когда в нем побывали щупальца. А вот ощущение образования внутри каких-то органов было весьма новым. И пока он содрогался от этих горячих спазмов, не зная, хочет ли закричать или кончить на месте, в него ввели яйцеклад. С яйцекладами внутри у него тоже опыта не было, можно даже сказать, что в этом смысле он был как бы и вовсе девственником. Он прямо почувствовал себя так, будто лишается невинности, когда кончик яйцеклада раздвинул какую-то весьма чувствительную мембрану внутри, проник в полость для вынашивания и принялся на каждом толчке наполнять ее спермой. Вот тут уже чаша весов всё-таки склонилась к “кончать немедленно, можно — несколько раз”.
В общем-то это обычная часть процесса. Новообразовавшуюся полость нужно как следует растянуть и наполнить кхе-кхе магическими флюидами, чтобы завершить преобразование. А чтобы все это намагиченное не вытекло и как следует впиталось, последняя порция спермы у таррасков очень густая и плотная, она перекрывает отверстие в мембране как своеобразная пробка. Что весьма хорошо ощущается, учитывая ее чувствительность. И сделать с этим ничего нельзя, пока само не рассосётся и не выйдет, приходится терпеть ощущение вроде анальной пробки — только ярче.

А всякие там феромоны и прочие волшебные штуки уже делают свое дело и трахаться хочется все больше. Йен вообще-то и не знал даже, что его либидо вообще физически возможно повысить. Казалось бы, ну куда еще-то. Йен мальчик небольшой, его либидо в него итак еле помещается.

Но оказалось, что нет предела совершенству.

А путь к этому совершенству пролегал прямиком через, простите, яйцеклад. Который Йен бы с удовольствием сейчас объездил, потому что ощущение внутри только дразнило. Но тарраск оставил его отсыпаться и отмываться. И сообщил, что когда сперма начнет выходить, значит, процесс завершился и можно начинать кладку. Вот тогда его и следует позвать.

Так что Йенчику оставалось только с недоверием ощупывать свой слегка округлившийся живот, вздрагивая от давления изнутри на мембрану и размышлять будет ли он также выглядеть с кладкой внутри.

Впрочем, к концу следующего дня он уже не был так спокоен и благостен, а упорно — можно даже сказать целеустремлённо! — пытался подрочить, проталкивая в себя пальцы, но этого категорически не хватало (ещё бы, вы видели размер того яйцеклада?).

Но я тут начинаю уже прямым путем двигаться к написанию подробного ПВП, в посте уже полторы тыщи слов, а в Йене — еще ни одного одно яйца, поэтом я просто скажу, что кончить ему все-таки удалось, а когда он поднялся и побрел в ванную, чтобы привести себя в порядок, у него по ногам потекло и стало ясно, что пора как бы того… начинать. Тут его снова накрыло страхом, но отступать было, в общем-то уже некуда — внутри отчетливо ощущалась пустота, которую хотелось немедленно заполнить. Нет, надо было заполнить!

Тарраск пришел и одобрительно оглядел Йена, нервно переступающего на месте, раскрасневшегося, уже снова слегка возбужденного, осмотрел задницу, ощупал живот, после чего погладил по плечам. К недоумению Йена — ласково так, трепетно почти. И сказал, что можно, и правда, приступать. 

Йен ожидал (и даже чуточку предвкушал), что его прямо на месте завалят, вставят яйцеклад и начнут наполнять яйцами. Тем более, что благодаря его собственным усилиям, какая-то особенная подготовка не требовалась. Но вместо этого тарраск уложил его на подушки и долго вылизывал и снаружи и внутри большим упругим языком, заставляя метаться и кончать раз за разом. А потом ещё и продолжил эту пытку, используя вспомогательные щупальца. Поймав момент краткого просветления рассудка, Йен спросил:
— Зачем ты это делаешь?
Тарраск прервался ненадолго, все ещё придерживая его гигантскими черными лапами с огромными когтями, которые могли бы разорвать Йена пополам одним ударом, и ответил:
— Во-первых, нужно, чтобы ты как следует расслабился. По правде сказать, лучше всего, если у тебя уже не будет сил дёргаться и двигаться, маленький сид. Меньше шансов, что ты повредишь себе. А во-вторых, — он прервался, чтобы слизнуть пот с щеки Йена, — мне хотелось бы, чтобы ты наслаждался происходящим. Нечасто в моем положении возможно найти партнёра, который ложится со мной достаточно добровольно… и с таким энтузиазмом. И уж тем более партнера-сида. Когда ты согласился на встречу, я решил, что это будет кто-то в совершенно отчаянном положении.
Йен прикрыл глаза предплечьем и пробормотал:
— Я и есть в отчаянном положении.
— Я знаю. Я навёл справки. И тем не менее ты явно получаешь удовольствие и похоже, не жалеешь о своем решении.
— Может, ещё пожалею.
— Может, пожалеешь. Но я постараюсь, чтобы этого не произошло, маленький сид, — сказал он, и щупальца толкнулись глубже
И в общем-то даже не соврал.
Ни в том, что приложит все усилия, чтобы Йен получал удовольствие от всего происходящего. Ни в том, что собирается довести его до полуотключки перед тем, как поместить в него кладку. Но даже это не спасло Йена от всей полноты ощущений. Яйца у таррасков некрупные, размером где-то с мячик для пинг-понга. С Йеном случались и секс-игрушки разных форм и всякие разные щупальца и члены самого необычайного строения и вязки с узлом и весьма обильные оргазмы внутрь. Он вообще опытный мальчик, этот Йен. Но ощущение, как плотное яйцо, тесно сдавленное яйцекладом, проходится по простате, продвигается внутри, а потом проталкивается сквозь чувствительную мембрану, сопровождаемое порцией семенной жидкости, как все это наполняет живот и растягивает его, — не походило ни на что из пережитого им до сих пор. У него не было ни сил, ни энергии, чтобы кончить (иначе это непременно произошло бы), так что он просто лежал, обмякнув в опутывающих его щупальцах и мелко вздрагивал всем телом, а из члена то и дело начинала сочиться тонкой струйкой сперма, уже почти прозрачная.

До этого момента Йен не понимал, для чего разбивать процесс на несколько этапов. По правде сказать, он даже готов был поспорить, что сможет выдержать все в один заход, но теперь осознал в полной мере, насколько же ошибался.

Йен в жизни не был таким растянутым… и таким наполненным!

Несмотря на замутненное сознание, несмотря на накатывающую усталость, внутри все подергивалось от распирающего чувства в животе. Сперма внутри, сколько бы ее ни было, никогда не ощущалась такой… такой тяжёлой, такой весомой. И такой существенной.

Если бы у Йена оставалась хоть капля сил, он, возможно, даже запаниковал бы, но ему оставалось лишь лежать пластом и плыть в ленивом сладком полузабытьи, сквозь которое к его разуму не мог пробиться страх.

Он ожидал, что тарраск закончит дело и удалится, однако тот легко поднял Йена на руки и отнес ванну, где долго и бережно отмывал, ласково поглаживая по плечам и животу. А когда принес его обратно в комнату, слуги уже убрали испачканные подушки и покрывала. Йена бережно укутали и оставили отсыпаться.

Потребовалось ещё два захода, чтобы завершить дело, но это было только началом их сделки — как и нового опыта для Йена.

Как я уже говорила, Йен всегда был мальчиком очень независимым, всегда считал, что ему никто не нужен. С тех пор, как умер его отец, он привык со всем справляться самостоятельно. И уж тем более ему совершенно не требовалась ничья забота!

В плохие дни, будучи раненым или уставшим, Йен предпочитал прятаться от всех и приходить в себя в одиночестве. Но тарраск не собирался предоставлять его самому себе. Вынашивание кладки не слишком отличается от вынашивания сидского ребенка, только занимает гораздо меньше времени — и потому тяжелее для организма.

Тарраски чрезвычайно магические существа. И в процессе развития, их потомство должно напитываться магией, которую вытягивают из носителя или из окружающей среды, если магии в этой самой среде достаточно. И учитывая, что в магический фон в современном мире слишком низкий, чтобы яйца формировались правильно, Йен очень быстро почувствовал на себе все эффекты этой псевдо-беременности. Кладка начала вытягивать его магию, выпуклый живот мешал двигаться свободно и не позволял надеть его собственную одежду — потому тарраск и сказал, что она не скоро понадобится снова — и постепенно рос, ограничивая движения.

Тарраск приносил ему магические деликатесы: экзотические фрукты из садов Благого Двора, сердце белого оленя, фейский мед в тончайших золотых сотах, травяной чай, пахнущий, словно самые счастливые воспоминания, крохотные рулеты из пряных грибов, завернутые в огромные цветочные лепестки, от которых магия Йена пузырилась и текла по коже, словно потревоженная вода. Бережно обнимая его огромными лапами, тарраск трахал его, наполняя своей спермой и магией, подпитывая кладку и  облегчая его состояние, а потом, засыпающего, наполовину отключившегося от усталости и удовольствия, уносил в горячий бассейн и обмывал, прежде, чем уложить на подушки в покоях. Тарраск одевал Йена в легкие халаты из нежного паучьего шелка, которые не давили на растущий живот и украшал его шею и запястья своими лучшими артефактами, чтобы их магия тоже подпитывала кладку. Приносил он Йену и книги, чтобы тот не скучал.

Разумеется вся эта забота вовсе не предназначалась Йену, тарраска волновало лишь благополучие кладки. Казалось бы, чем это отличалось от того, что делала с ним Мёрдок? Однако тарраск интересовался его желаниями, он беседовал с Йеном о книгах и магии, о сидах и Дворах, о былых временах, он искренне старался доставить Йену удовольствие, наслаждался его реакциями.

Словом, постепенно Йен обнаружил, с огромным стыдом и смущением, что плывет от этой вот заботы, от того, как его, затраханного до полусмерти, носят на руках, как омывают и укутывают в мягкие полотенца, как подносят ему еду и чай. Может, дело было в чувстве абсолютной защищенности, в возможности расслабиться. Никто не добрался бы до него здесь, в резиденции тарраска, в его огромных лапах — и оттого ему делалось (против его воли!) уютно и тепло.

Дни шли, живот рос, кладка внутри вытягивала его магию и силы. Временами Йен даже не мог подняться с подушек — он пробовал призвать свои силы, но ощущал внутри лишь крупицы магии, будто он вновь стал слабосильным человечком. Он много спал и просыпался лишь когда тарраск приходил, чтобы накормить его или принимался облизывать и растягивать, чтобы в очередной раз протолкнуть внутрь толстый горячий яйцеклад, раздвинуть складку мембраны внутри и наполнить и без того слишком растянутую полость.

После этого Йен иногда с болезненным любопытством рассматривал и поглаживал собственный живот, чувствуя, как при надавливании яйца трутся и перемещаются внутри, давят изнутри на чувствительную мембрану. Он размышлял, что будет, когда яйца созреют, когда придет время отложить их, представлял, каковы будут ощущения.

Впрочем, реальность превзошла все его ожидания.

К тому времени Йен был слаб, как котенок и в то же время — постоянно возбужден. Сознание немного плыло и вспышки тянущей боли, смешанной с острым удовольствием, выдергивали его из полузабытьи. Тарраск бережно, но уверенно придерживал его огромными лапами, чтобы тот не сползал на подушки, глубоким рычащим голосом сообщая Йену, как хорошо он справляется все это время, осталось потерпеть совсем немного. Что все почти закончилось.

Может, если бы Йен мог просто отключиться, было бы легче, но безумно чувствительное тело, привыкшее получать удовольствие именно таким образом, сводило его с ума. Когда очередное яйцо растягивало мембран до предела и выскальзывало, начиная свой путь наружу, он неизменно вскрикивал, балансируя на грани оргазма.

Казалось, это тянулось бесконечно. Йен не запомнил, сколько раз кончил, не запомнил даже, сколько в итоге яиц было в кладке. Запомнил он только то, что под конец, когда у него уже не хватало сил выталкивать яйца самостоятельно, тарраск проталкивал в него пальцы, чтобы помочь им двигаться. И то, как после завершения кладки его бережно вымыли и укутали в одеяла.

Йен спал почти сутки, а когда проснулся, обнаружил, что вынашивание кладки влияет на магию сидов почти также, как настоящая беременность: сила, вычерпанная до дна, теперь возвращалась — кипящая, свежая, могущественная. Кожа на его руке чесалась от пульсирующего волшебства, текущего по венам, его Тень, плотная и теплая, как никогда, успокаивающе скользила по телу.

Словом, в накладе Йен не остался — не только в плане погашения долгов.

Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

не стесняйся комментить, если останавливает только смущение

▼Скрытый текст⬍

На самом деле я в основном смущаюсь того, что у нас практически идеально совпадают многие кинки и накуры, и особенно вот с тарраском — у меня с партнером есть прям вот очень похожее с нашим персонажем для киноковой ебли. Не буквально, конечно, не тарраск, например, но общий вайб и многие детали. Как-то даже... неловко становится.

Спасибо огромное, что расписал этот накур подробно, ты охуенный.

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Как-то даже... неловко становится.

Ну, если подумать, на любые, самые странные кинки есть единомышленники. У меня вот соавтор и соигрок, с которым кинки совпадают почти на сто процентов. Это же хорошо! Есть с кем погореть, кого почитать, я на многих художников подписана, которые рисуют похожие накуры, очень радуюсь, что есть хоть какой-то сторонний контент XD
И мне правда очень приятно получать какие-то комменты, потому что с ОСами всегда сложнее найти заинтересованных людей. Да, я во многом делаю это потому что хочу записывать инфу, но комменты тоже радуют!

Спасибо огромное, что расписал этот накур подробно, ты охуенный.

И соигрок у меня охуенный Не за что, анон, тебе спасибо, что прочитал!
Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Продолжим тему яйцекладения, раз уж начали. Я вспомнил, что не писал здесь про русалок.

Эар, как я уже говорил, населяет большое разнообразие разумных рас, которые основаны на разных вариантах омегаверса. Среди прочего есть и три разных вида морских обитателей, русалок.
Первый из них, нёкки, обитают в заболоченных регионах алвинского материка. Обширные территории на юге были в результате катаклизма подтоплены морем и превратились в своего рода лесистые болота, напоминающие мангровые. Нёкки имеют длинные тела, напоминающие угрей или змеев, они прекрасно приспособлены к передвижению в неглубоких заводях, в тесных протоках между корнями циклопических древних деревьев, а также — по топкой и влажной местной почве. Они двоякодышащие, строят деревни на ветвях огромных деревьев, живут в основном ловлей рыбы и моллюсков, собирательством. Алвины охотно покупают у них деликатесных угрей и моллюсков, а также изделия, сплетенные из тростника.
Вторым видом являются унды. Это самый многочисленный морской народ, населяющий как внутреннее море, так и окрестные океаны. Унды разделены на два крупных подвида.
Первый: оседлые племена, обитающие в окрестностях огромного южного архипелага. Они по сути подводные фермеры, населяющие мелкие теплые лагуны и коралловые рифы.
А второй, пожалуй, более интересен. Это племена, ведущие кочевой образ жизни, наподобие касаток или мигрирующих китов. Они, строят плоты, напоминающие плавучие деревни, которые используют для хранения и транспортировки ресурсов, постоянно двигаясь по привычному маршруту миграции. Они достаточно дружелюбны и с удовольствием торгуют с моряками, помогают попавшим в беду и даже подбирают людей с затонувших кораблей, доставляя их на сушу.

И третий вид — глубоководные стремные создания, обитающие в центре внутреннего моря, в самых опасных водах. Они не терпят моряков в своих водах, с удовольствием топят корабли, что является одной из причин отсутствия прямых и быстрых морских путей. Большинство мореплавателей вынуждены путешествовать вдоль побережий. Название этого народа неизвестно, никто не устанавливал с ними контактов и не знает, что из себя представляет их культура.

▼овипозиция, омегаверс, всратая биологи, графичный арт с этим всем⬍

Впрочем, несмотря на достаточно разный внешний вид, биология всех морских народов сходна. Они являются яйцекладущими (скорее это ближе к икре, поскольку яйца имеют мягкую оболочку), рождаются обоеполыми, как и драконианцы. Станут ли они альфами или омегами также определяет первый секс, но все немного более интересно, чем у драконианцев. Омеги гораздо крупнее  сильнее альф. Во время течки они выделяют феромоны, которые влияют даже на половозрелых бет. Феромоны прекрасно распространяются в воде и сдерживаться могут лишь альфы, уже привязанные к омеге либо особи с самой сильной волей и высоким интеллектом (по крайней мере, так считают сами русалы). Все это привело к тому, что омеги являются доминантными, они заводят себе гаремы из нескольких альф, которые слушаются и защищают их, охотятся и выполняют работу. Уделом же омег считается интеллектуальный труд, управление сообществом, дипломатия и политика. Большинство юных ундов мечтает стать омегами, но найти партнера, желающего стать альфой трудно, поэтому те, у кого хватает воли сопротивляться феромонам, держатся рядом с течными омегами и используют партнеров, которых привлекает их запах.

Крупные размеры необходимы омегам, чтобы вынашивать кладки от большого количества альф. Альфы периодически входят гон, когда им необходимо отложить созревшие яйца (желательно — внутрь омеги). Постепенно кладка становится все больше, и когда ее размер достигает предельного, у омеги начинается течка, которая необходима для оплодотворения яиц.

А вот время вынашивания у каждого вида свое. У нёкки и ундов яйца крупнее, сроки вынашивания — короче. Омеги делают защищенное гнездо, где яйца дозревают до вылупления. Тогда как у кочевых ундов размер яиц и количество — меньше, но сроки вынашивания значительно дольше, малыши рождаются через день или два и очень подвижны сразу после рождения.

Но погодите, скажете вы, все это означает, что альфы по сути, самки, а омеги — вынашивающие самцы, вроде морских коньков… и возможно вы будете правы, но это не важно, учитывая, что в случае гибели омеги, один из альф покрупнее может начать производить феромоны и занять его место. Короче, с половым разделением там все сложно.

Омеги продолжают расти всю жизнь, вместе с размерами растет и сила их феромонов. Если молодой омега может привлечь только двух-трех альф
Я все это веду к старому артику, который я сто лет назад выкладывала в твиттере, но сюда еще не приносила.


Это как раз нёкки, молодая пара, судя по размеру омеги.

Ключник

Анон

Re: Кладовка карманных вселенных [творчество][Worldbuilding][Art][YC]

Ох, вау!