Холиварофорум

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

В ликерообразующей пописе "Апрель вулканической весны" страниц почти в два раза больше, чем в предыдущем фичке, а ещё это ау-исторические эпохи безо всякой связи с каноном, и эти два факта делают унылого чтеца ещё унылее и придирчивее. Вы предупреждены.
Следует отметить, что первая глава чуть лучше, чем все остальные: там даже почти никто не страдает. Ну, по ликерским меркам.
Итак, "Апрель вулканической весны", глава "1 — pirate".

▼Скрытый текст⬍

— Стой, вшивый щенок!
Тучный мужик опрокидывает полное ведро помоев в шипучую стену дождя — на сверкающие пятки мелкого мальчишки. Вжимает голову в плечи, как выхлестанный жгутом старый бык, утирает сопли и угрожающе распространяет запах тухлой рыбы, крепкой выпивки и пота. Гремит ведром и снова орёт с явным намерением перебудить всех забулдыг острова Сингапур:
— Вернись, выродок! Я найду тебя и заставлю вылизать каждый угол моего трактира! Наглотаешься чужой рвоты и харчков!
Мальчишка осиливает лишь десяток шагов — не беда. Даже со своей покалеченной ногой он сможет уйти, потому что эта ссыкливая свинья и на фут к нему не приблизится — слишком громкие слухи о мелком пареньке с чудовищной физической силой.

Удивительным образом Ликёр проебывает логику вот прямо с первого абзаца. Запомним на будущее: если ты владелец трактира в начале девятнадцатого века и у тебя в уборщиках ходит мелкий и чудовищно сильный уебок, ты:
1) не пытаешься от него избавиться и найти другого, не ебнутого, потому что тогда автор пописы не сможет вульгарно подрочить на страдания из-за необходимости работать;
2) угрожаешь ему и унижаешь, совершенно не опасаясь получить ответочку в момент, когда ты этого совсем не ждёшь, потому что нельзя создать героя умнее себя, и Ликёр даже не пытается. Ну, и потому что причина для пиздостраданий сама себя не найдет.

Размашисто оборачивается на скользкой, залитой тёплым ливнем мостовой, крепче сжимает свёрток с украденным суточным рационом. Отвечает лаконично, но красноречиво: целиком засовывает в рот средний палец, смачно облизывает и выставляет вверх.

Окей, я могу понять, почему средний палец. Но зачем его облизывать? "Я могу в аутофелляцию, а ты нет, завидуй"? "Я хуй твой сосал, теперь ты не можешь так со мной обращаться"? Или я чего-то не понимаю в языке жестов дерзких пиратов?

Дверь трактира захлопывается с такой яростью, что с неё срывается жестяная табличка. <…>Даже у помоев есть шанс увидеть море.

Надо же, а в этот раз у персонажа есть доля самокритичности!

Вдыхает душный воздух до ломоты в рёбрах, натягивает на ладони грязные рукава парадного мундира — повезло стащить у ужратого вдрабадан голландца — и спешно разворачивает свёрток с рыбой. Отвратительно, но живот от голода истекает желчью, ибо во рту маковой росинки не было уже пару ночей.

И хозяину трактира не пришло в голову, что за клептоманию мелкого уебка платить придется именно ему? Если так, то я не понимаю, почему Ликёр селфинсертится не в того персонажа, с которым совпадает уровнем iq.

Оставляет половину на утро, бережно убирает за пазуху и падает спиной в соломенную стену рыбацкой лачуги, рискуя потревожить стебель бамбука на углу, который подпирает каменную глыбу, когда-то проломившую крышу. Торчащие ворохом ветки царапают плечи, а он запрокидывает голову и топает ногами, как обиженный ребёнок.

ЯННП. Вот, значит, рыбацкая лачуга из соломы. Вот проломившая крышу каменная глыба. А вот стебель бамбука, подпирающий сраную каменюку.
Ликёр думает, что на этом острове растет только и только бамбук? Откуда взялась эта глыба? Зачем главный герой топает ногами, предварительно упав в стену, если у него одна из ног покалечена?

Если бы только удалось свалить с острова, все беды испарились бы вмиг.

Ну напиши в свой твиттерок, я даже не знаю, твоему, так сказать, оригиналу очень помогло.

Чудо, что у него в жилах ещё колотится чувство самосохранения.
Порывами рваться в счастливую жизнь он явно не в мать: наспех спуталась с матросом-ирландцем, что опосля исчез за горизонтом, родила на рынке под прилавком с рыбьими кишками, чтобы затем пятнадцать лет открещиваться от своего дитя проклятиями. Избегать встречи месяцами, стыдливо прятать глаза, орать дурниной на всю улицу: «Прочь, дьявольское отродье!» или же хлёстко бить по лицу.

ГОСПОДИ. Если кто не пронзил, это - божественная отсылочка на "Парфюмера". И она тут не имеет никакого смысла - просто, думается мне, автор решил приосаниться своей образованностью. И намекнуть, что его собственная мать - худшая из людей.

Он стискивает зубы и медленно отлепляет грубую ткань штанов от бедра, бросает осторожный взгляд.
Чёрт. Стало хуже.
Минуло дней шесть с того случая, как одна гнида плеснула в него кипящим маслом за попытку пролезть на судно, везущее специи на Яву. Увернуться он не успел. Масло прижгло к телу одежду — отдирать пришлось вместе с кожей. Огромный пласт омертвел и слез тонкой розовой плёнкой. Один из ожоговых волдырей лопнул из-за беготни от трактирщика, оставив гнойную рану — дыру, словно от глубоко вошедшей стальной спицы.

Тут не особо понятно. Если кожа отошла тонкой розовой пленкой, то появившиеся волдыри должны были лопнуть; с другой стороны, там в принципе не должны были остаться длинные узкие раны, это не так работает. С третьей стороны, я вообще хз, почему герой не помер от заражения крови. Это сделало бы историю куда короче, пиздострадательнее и веселее, Ликёр, непочитай.

Кровь не останавливалась. Казалось, острый выступ тазовой косточки легко может проткнуть кожу.
Боль адская.

Так это гнойная рана или та дыра, через которую медленно вытекает способность автора связывать слова в предложения?

Невелика беда, если подумать. Мечты об удачном побеге с острова тщетны уже третий год, малейшая надежда мутировала в пытку: последняя была на безболезненную смерть, но и та оказалась гнидой.

Мне кажется, эта ситуация, когда суицид - выход, причем не только для самоубийцы, но и для всех вокруг.

Дождь выколачивает из земли пар. Нудный ливень: без вспышек молнии и грома, сплошная стена воды третьи сутки подряд. Из-за пазухи воняет тухлой рыбой. Вымазанная грязью прядь падает на щёку — на сей раз лицо он не вытирает.

Но если дождь идёт третий день подряд, он не может выколачивать из земли пар… а, ладно. Можно заметить, что автор дрочит на натурализм, но в своем особом стиле: рыба обязательно тухлая, прядь волос обязательно вымазана в грязи, а дождь обязательно идёт третий день подряд без остановок.

Смотрит прямо на сгорбленный силуэт, который направляется к нему. Нет сомнений: вряд ли кто-то из пяти сотен забулдыг по всему острову решит прогуляться ночью под дождём по той же дороге.<…>
— Эй, малец. Лови!

Надеюсь, ты бросил в него как минимум бомбу, и плевать, что тут по сеттингу не может быть бомб, это вообще меньшая проблема всей работы.

Он не успевает дрогнуть, как тонкая стальная вспышка рассекает капли и толстый бамбуковый стебель. Тяжёлая каменная глыба над головой мигом теряет хлипкую опору. И падает.

Несмотря ни на что, я расплакался от умиления: автору было настолько лень придумывать ситуацию, в которой герой может продемонстрировать свою супер-силу, что он написал камень на соломенной крыше рыбацкой хижины, подпираемый бамбуком.

Врезается в костлявую, согнутую в локте руку, зависает на мгновение, а затем обрушивается на землю, вспахивая мокрую глинистую почву. Увязает в ней на четверть.
— Воистину не обманула, плутовка! — пират размеренно хлопает в ладоши, зажав большим пальцем узкую рукоять. Ногти его длинные и грязные. Ливень сладострастно облизывает лезвие. — Впечатляет! А мою шпагу: сломаешь или погнёшь?

Так же сладострастно, как автор облизывает неаппетитные подробности.
Олсо, я бегло пролистал всю попису, и там нет ни одного персонажа, которого бы Ликёр назвал по имени - ну, за исключением главного пейринга. Это такой удивительный эгоцентризм, что я не нахожу слов, чтобы над ним посмеяться.
Дальше пират рассказывает, что нашего героя продала! родная!! мать!!!
Он немного страдает и соглашается на предложение присоединиться к команде. Пират просит назвать его свое имя.

— Чуя. Накахара Чуя.

Ну, бля, кто бы сомневался.

Вжух, и мы переносимся в Гонконг годом позже, где

Статный мужчина сворачивает письмо в четыре раза, шлёпает им по столу. <…> Сотрясается нетерпением от платиновых запонок до цепочки пенсне и успешно игнорирует тёмный силуэт на фоне занавесок.

Воет и трясется, я бы даже сказал.
Ещё одна отличительная особенность творчества Ликёра: кроме главных героев в пописе нет ни одного персонажа, которого бы описывали положительной или хотя бы нейтральной лексикой.
Тут недавно кто-то ванговал, что Ликёр не смотрел даже третий сезон оняме, и, думаю, это правда: он, вероятно, физически не может любить других персонажей, кроме своих шаблонов для селфинсерта.
Итак, мужчина - британец, как мы понимаем, - говорит, что голландское судно потонуло, можно плавать, но

На красивом аристократичном лице вдруг проступает смятение.
— Однако, — стучит по фарфоровым стенкам маленькой чистой ложечкой. Фигура у окна кривится от этого звона, — есть одна странность: «Ходит молва, что из штиля на воде начался шторм алого свечения, а погодя судно затонуло, будто неведомая сила разломала его изнутри и отправила на дно», — зачитывает строки из письма и поднимает взгляд к окну. — Изволь выразить своё мнение, Дазай.

Вообще, я вангану, что отец Дазая тут Огай Мори, и потому обращение к приемному (?) сыну по чужой фамилии вполне логично. Но если нет, то это, конечно, пиздец смешно.

Он жаждет покрыть всё грязью: вылизанные окна, мраморные полы и начищенные «оксфорды». Утонуть в ней, захлебнуться, стать сутью гнили и пакости, её материальным воплощением — и не скрывать этого. Не хлестать из дорогих бокалов грязную кровь убитых во славу Великой Империи, стать утончённее и хитрее. Не разоряться на миллионы жизней.

Это, значит, тайные желания Дазая. Но мне кажется, что тут селфинсерт автора разложился на две части, потому что "покрыть все грязью" - это больше похоже на цель жизни Ликера. И, надо сказать, это у него вполне получается, у чтеца уже такое ощущение, что ему никогда не отмыться.

На светских зубодробительно нудных приёмах он становится частью интерьера, вылизанного золотом, но безликого, облитого фальшивым запахом орхидей, ради которого парфюмеры смердящего Парижа скрываются от солнца в клубах пара и засыпают со счастливой улыбкой на лице, чтобы ночью умереть под трухлявыми обломками собственного дома.

Две отсылки к одному и тому же произведению в прологе. Может быть, стоит уже целиком передирать, к чему мелочиться?

Дальше Дазай долго страдает о душности светского общества, но тут ему пятнадцать или шестнадцать, так что, думаю, это даже мило - ну, кто в этом возрасте не был умнее всех?

— Осаму! Ты язык проглотил?
Даже отцу плевать на его внутреннее штормовое безумие.

Ну милота же!
Другой вопрос, что автор очевидно считает это не подростковой наивностью, а проявлением глубокой неизбывной тоски несчастной заблудшей души, но мы всегда можем сделать вид, что это не так.

Вряд ли будет угодно мнение, сочетающееся с нелепыми слухами: голландцы поймали в море демона и пытались подчинить, держа в заточении на флагманском судне. Судя по последним новостям, попытки не увенчались успехом.

Я думаю, вместо "сочетающееся" должно было быть "вторящее", но Ликёр посчитал количество букв в словах и выбрал то, что подлиннее.

Говорит гулко:
— Я хочу посетить место крушения.
— Исключено. Речи быть не может, — предсказуемо, холодно, грубо. — Ты слишком слаб, чтобы покидать особняк.

Вам, конечно, может показаться, что это вменяемая реакция заботливого отца на подростковый каприз, но нет: это угнетение, абьюз и селфинсерт. Главное - не перепутать.

— Из пустого в порожнее... — шёпот под нос.
— Что ты сказал?
Раскат грома оглушает.
— Говорю, что твои слова такие же бесполезные, как этот белоснежный сюртук, Papá.

С чего бы британцу звать британца papá на французском? Дазай так пытается бесить отца? Но тот ведь не бесится. Автору кажется, что это эстетично и стильно? Это попытка намекнуть на альтернативную историю в рамках этого фичка?

— Покойников одевают в белое, потому что в них уже не теплится ни капли крови.
Мужчина теряет самообладание и ударяет раскрытой ладонью по стеклянной столешнице. Ложка со звоном падает с блюдца.
— Не устраивай мне сцен, Дазай, — говорит ровно. — Я забочусь о тебе. Я привёз тебя сюда, за половину мира от Англии, чтобы в ином климате болезнь отступила! Я спонсирую из собственного кармана постоянное столпотворение лекарей!

Вот, казалось бы, положительный персонаж, отец-героин, заботится о сыне, утащил его во время войны на другой конец света, лишь бы тот выздоровел - но призма Ликера делает его инфернальным свиноебом. Каждый раз как в первый, эх.

Дазай тихо хмыкает, пряча лицо в складках беснующихся занавесей.

Беснующаяся занавесь - это анон во время читения этого фикла, Ликёр, а не вот это всё.

Как легко манипулировать слепцом, убеждённом в своём господстве.
Прощения просим, Papá, неизбежное уже дышит в спину, царапает плечи костлявыми пальцами — однажды умершему уже никогда не воскреснуть.

Я опять нихуя не понял. Дазай мертв? Его отец мертв? Автор мертв? Мозг читеца мертв?

На этом первая глава кончается, и я хочу сказать, что дальше будет только хуже, не переключайтесь!

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Следует отметить, что первая глава чуть лучше, чем все остальные: там даже почти никто не страдает. Ну, по ликерским меркам.

Если это - почти не страдает, то что же там дальше будет? ГГ превратят в слепоглухонемых безногих инвалидов?)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Если это - почти не страдает, то что же там дальше будет? ГГ превратят в слепоглухонемых безногих инвалидов?)

У них есть причины стродать: один тяжело болеет, второй - неприкасаемый изгой
Дальше они будут страдать просто так

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Мне было очень сложно поверить в эту хуйню с камнем и бамбуком. Настолько, что мне захотелось залезть в первую главу и прочесть этот момент отдельно — ну вдруг там есть какое-то обоснование. Обоснования, понятное дело, там нет, но меня впечатлила то, как именно мать ликёра в этом фанфике его продала.
Вот так эта дивная история выглядит со слов покупателя:

▼Скрытый текст⬍

— Оборванка с рыбного рынка, сальная, в гнойниках, слёзно просила за своё урождённое чудовище пять золотых, — пират говорит отрывисто, будто рваная рана на губе отпечаталась на манере речи. — Я щедр.
...
— Можешь противиться, но сердечно не советую этого делать, — в голосе пирата рык нетерпения, чёрные глаза хищно горят. — Или зря ушло моё золотишко?

Ну и, как было в чтениях

▼Скрытый текст⬍

— Воистину не обманула, плутовка! — пират размеренно хлопает в ладоши, зажав большим пальцем узкую рукоять. Ногти его длинные и грязные. Ливень сладострастно облизывает лезвие. — Впечатляет! А мою шпагу: сломаешь или погнёшь?

То есть он встречает на улице нищенку, продающую своего сына, даёт ей пять золотых И ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОГО ИДЁТ ПРОВЕРЯТЬ ТОВАР. Я не историк; я не знаю, какой у ликёра в пописе год и что в те времена можно было купить на пять золотых, но мне почему-то кажется, что у чувака, согласившегося на такую сделку, просто, сука, не может быть свободных денег.

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

То есть он встречает на улице нищенку, продающую своего сына, даёт ей пять золотых И ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОГО ИДЁТ ПРОВЕРЯТЬ ТОВАР. Я не историк; я не знаю, какой у ликёра в пописе год и что в те времена можно было купить на пять золотых, но мне почему-то кажется, что у чувака, согласившегося на такую сделку, просто, сука, не может быть свободных денег.

Анон х)
Но вообще, мне показалось, что чувак просто напиздел тупому подростку Чуе, чтоб тот не дёргался: в конце концов, на дворе глубокая ночь, да и мать-нищенка пятнадцать лет открещивалась от своего ребёнка, странно, если бы к ней кто-то пришел просить продать.
Ну, или ликёр опять ступил, а я тоже не блещу.

Олсо, читец сегодня в приступе прокрастинации серфил фикбук и внезапно обнаружил свою попису в одном "рекомендую другим" сборнике с этим великим деланием Ликерчика.
Это привело читеца в такую глубокую задумчивость, что он пошел и немедленно зачитал вторую главу.
Итак, Апрель вулканической зимы(ой, блядь), "2 — aristocrat".

▼Скрытый текст⬍

Жизнь возвращается в него громким хлопком.

Смерть уходит из него тухлым мясом. Солнце бьёт в глаза новорожденным жирафом. Земля ушла из-под ног пластиковой тарелкой. И другие кадавры, возникающие тогда, когда автору лень придумывать внятные метафоры.
Итак, Чуя просыпается, кашляет и обращает внимание на боль во всем теле.

Сфокусироваться на реальности удаётся не сразу.
А когда удаётся — ситуацию это не проясняет.

Чувак, ты в фикле Ликёра, там вообще ничего никак не разобрать, разве что после бутылки или двух. Смирись.

Однако, тревожный сон неотвратимо сходит с тела, как волна прибоя, оставляя неприятное липкое ощущение, словно реальность — застывший мир в бутылке: только смотреть, а руками — не трогать.

Сейчас чтец сольётся в экстазе зоофильской страсти с очередной мышью, но: сравнение с кораблем в бутылке очевидно принадлежит самому персонажу, а не автору; а где именно беспризорник, который до шестнадцати лет жил хуй знает где и хуй знает как, видел эти сраные корабли в бутылке?

Этот мир умещается в комнате: лакированные деревянные панели на стенах, стулья с резными спинками и золотыми нитями на обивке <...>. Судя по тишине и задёрнутым тяжёлым портьерам, царит глубокая ночь.

Или ты просто в удаление от обитаемых комнат! Начни думать головой!
Итак, в комнате есть кто-то кроме нашего страдальца, и этот кто-то, осознав, что сам Чуя не додумается, подаёт голос:

— Выглядишь ты поистине отвратно.
<…>
— Откуда... ты тут взялся?

Я не эксперт, но, если ты просыпаешься в незнакомом месте, не помнишь, как сюда попал и что вообще происходит, логичнее задать другой вопрос. "Откуда я тут взялся?", например.

— Я тут был, — голос тихий, выскобленный от малейших эмоций.

Мне кажется, Ликёр придумывает такие длинные и всратые предложения только затем, чтоб никто не заметил вот этих вот потрясающих проебов. Выскобленный от эмоций, ну.
В общем, как вы поняли, к Чуе заявился Дазай. И это странно.
В прошлой главе папочка-свиноеб отправлял за сыном прислугу, чтобы те следили™. Так какого хуя он теперь шляется один? Рядом с опасным пленником? Не первый час?..

Бывает, осознаёшь, что твоё сердце бьётся. Не как повседневную данность, а как чудо. От слова «чудовищно».

Осознаешь, что твое сердце бьётся, и это чудовищно?

Он накрепко привязан к кровати толстыми верёвками, что натёрли кожу до глубоких синюшных борозд.

Обобщая: кто-то выловил Чую из воды, притащил в поместье, положил в одной из пустующих жилых комнат и забыл больше чем на месяц.
Это какие-то сказочные идиоты, мне кажется, этот мирок не сломался до сих пор только потому, что все одинаково тупые и не понимают, что не так.

— Больно? — голос этого двинутого дрожит от извращённого удовлетворения.
Чуя сталкивается с ним прямым взглядом.
<…>
Рваные образы оживают в мозгу так стремительно, что Чуя едва подавляет порыв заскулить от боли.
<…>
Пустота, в которой не было адской боли.
А затем она воскресла волной цунами.
Окатила солёной пощёчиной, воскресила из шарнирной пустоглазой куклы, чтобы дать возможность кричать в сырую темноту. Так, что глотка начала кровоточить.
Боль в темноте трюма длиной в один бесконечный день, зловонная лужа под босыми ногами, она же — во рту и в носоглотке, копошение крыс, кандалы на сломанных запястьях и выжженное клеймо в форме перевёрнутых крестов.

Переводя на человеческий язык: пират на самом деле обманул тупого Чую и, вместо того, чтоб принять его в команду, спрятал его в трюм и сломал запястья. Зачем мучать человека, который очевидно нужен тебе в работоспособном состоянии и на твоей стороне? А вот.
Я ранее сказал, что это очень странный и непонятный мир со всратой мотивацией у всех, кто под руку попался, но теперь все кристально ясно. Единственная причина, по которой тут кто-либо делает что-либо - это чтобы Чуя больнее обстрадался. И все.

Перина податливо прогибается под острым коленом, Чуя смаргивает белые песчинки и дёргается в сторону — тщетно.

Белые песчинки. Дазай осыпается известняковой крупкой, тщетны попытки дёрнуться в сторону, и только где-то за горами плачет и кричит читец.
Итак, Дазай нависает над Чуей, целует его в шею, потом в губы, Чуя все это время, конечно же, стродает.

Мальчишка отрывается от Чуи, как от наскучившей игрушки, и прикипает взглядом к хрустальным подвескам, пока с них стекает дрожащий звон и алые блики.
<…>
— Слухи не врали.

Я несколько минут думал, что за слухи, и понял. В этом мире у Чуи, видимо, одна сверхспособность - светиться красным, и об этом, конечно же, всем известно, потому что ну что за срань. Иначе я не понимаю, почему он умеет управлять гравитацией, но не может разорвать веревки.

Итак, Чуя ещё немного страдает и боится. Вообще, с одной стороны, конечно, неприятно смотреть, во что Ликёр превращает одного из самых жизнелюбивых и классных героев канона. С другой стороны, представьте, ЧТО он смог бы написать по мотивам тех персонажей, которые сами по себе иногда страдают. Там бы вообще не было сюжета!

Мальчишка вынимает из-за пазухи нож. Картинно вытирает узкое лезвие рукавом, и сверкающие в полумраке запонки скребут по металлу.
— Эй. Я сейчас перережу верёвки. Не шевели резко руками — будет больно.

Ты ему в начале главы говорил, что он тут валяется больше месяца. Не хочу огорчать, Дазай, но он не сможет пошевелить руками. Больше никогда.

Это всё бред.
Абсолютно точно.

И нет, это не чтец забыл отделить цитату от комментария, это редкий проблеск рассудка. Запомните этот исторический момент, хуль.
Итак, Дазай разрезает веревки, Чуя плачет, потому что ну как-то всё не так, думает, что надо себя контролировать… впрочем, ничего нового.

Контроль возвращается по щелчку, с шорохом поднимает лезвие гильотины — мальчишка с мёртвыми глазами хватает Чую за подбородок, силой опуская его голову. Оказывается на расстоянии одного рваного вдоха.

Контроль поднимает лезвие гильотины?
В общем, Дазай говорит, что его отец - ебучий коллекционер и сделает с Чуей что-нибудь этакое.

Он медленно водит кончиком ножа по оголившейся ключице Чуи — так, чтобы не пустить кровь, но оставить взбухшие розовые полосы. Тот смотрит на лезвие и вдруг вспоминает, как однажды лунной ночью пробрался на палубу, наплевав на запреты, — его тело превратилось в сплошной комок мучительной боли, и единственным, по-детски наивным желанием было вдоволь надышаться морем. Обожжённое бедро превратилось в гниющий кусок мяса — старпом высек его бамбуковой тростью за следы крови на куске грязной парусины, которая служила постелью...

…а потом ему оторвали последнюю ножку. Это так плохо, что даже плохо.

— Помоги мне убить его.
Чуя так резко поднимает голову, что почти сталкивается с чокнутым носами.
— Что?..
Обескровленные губы мальчишки вздрагивают в жуткой улыбке.
— Я помог тебе, — намекает на разрезанные верёвки. — Теперь твоя очередь помогать мне.

Да какие же вы там уебы. Даже хорошо, что ни один из героев не лезет к другим людям - они этого не заслужили.

Остриё иглой царапает тонкую кожу, когда кадык скребёт изнутри вверх-вниз, — нож целится прямо ему в глотку, но Чуя никогда не сложит ладони в мольбе.
Зверю неведом страх.
Не перед этим хлыщом, который в шаге от смертного одра.
Не перед ним.

Да ты его пять абзацев назад ещё боялся, уеба, меня не обманешь!

Чуя сглатывает ком, глядя в тёмные омуты, где даже огоньки свечей тонут.

В глаза, говоря обычным языком.

— Не стану.
<…>
— Почему? — мальчишка часто-часто моргает. — Это же в твоих интересах...
— Потому что ты уже меня отпустил. Дежурил у моей постели, опустился до того, чтобы просить помощи у пленника. Это ты загнан в угол, — чеканит Чуя с поднятой рукой. — Помогать? Да я хотел бы не знать тебя.

Ой, какой умный, дерзкий и резкий! А тебе не приходит в голову, что сейчас он позовет слуг, охрану, хозяина поместья, скажет "он напал на меня" и все, пиздец?
Ну конечно, не приходит, и, конечно, Дазай не позовет. Потому что все герои должны быть тупее авторского селфинсерта, и если его тупость пробивает дно, то тупости всех вокруг до дна ещё расти и расти.
Итак, Дазай говорит Чуе проваливать и даёт какую-то всратую шляпу. Шляпа - это отсылка на канон и показатель авторской беспомощности.
На берегу Чуя

Слышит шум моря, ласкающего скалы. Поднимается на ноги, в последний раз оглядывается на мрачный силуэт особняка и бежит прочь.
На самый дальний край света, который только сможет отыскать...

…где он проживет долгую, счастливую и спокойную жизнь, а Дазай не менее спокойно помрёт и не оставит после себя наследников.
Нет, конечно же.

В этом фичке у автора совсем нет длинных охуительных отбивок, поэтому предлагаю завершать каждую главу комментарием к этой пописе - и, опционально, ответом автора на нее.

Работу эту я дочитала не в апреле, а в августе, холодным дождливым днём, когда и не думала, что у меня хватит сил дочитать. Мне было страшно узнать конец... Но теперь всё соединилось, собралось в стройную цепочку событий и это... Идеально. Правда. Это очень больно, но очень правдиво, душераздирающе и в тоже время это такая прекрасная и нужная боль. В течение всего времени вы так старательно передавали читателю всё происходящее, и я восхищаюсь тем, как вы это делаете, не упускаете детали, а то, как переданы эмоции и чувства, и вовсе сродни ювелирному искусству. Только здесь царят слова.
Я по-настоящему поражена тому, насколько хорошо вы прочувствовали жизни, эти необычные судьбы пирата и аристократа, которым суждено было вместе пережить всю боль и всю радость и всё тепло и счастье.
Если до этого я не плакала, а просто сидела, пытаясь осмыслить всё, то сейчас я плачу...
Спасибо вам огромное в целом за работу и за последнюю главу в частности - она окончательно разбила на мельчайшие осколки сердце. Очень живо откликнулись некоторые строчки, вернули в прошлое, из-за чего я так хорошо понимаю Дазая.
Они обязательно снова будут вместе. На корабле иной Вселенной, где каждая крупица отчаянья прошлых жизней превратится в искреннюю радость и любовь.
И ещё мне неимоверно доставляет, когда в работу так органично вплетаются реальные факты, и исторические и факты из биографий. Это позволяет прочувствовать работу ещё ближе...

И ответ автора:

знаете, если бы мне задали вопрос, какими путями и алгоритмами я соединил все крупицы исторических событий, географических местечек, катастрофических событий, судеб когда-то живших людей, разбросанных по миру стран — в промежуток двадцати четырёх сюжетных лет... то я бы не смог ответить: будто туман вдохновения, когда сам ты — нечто возвышенное, для самого себя чужеродное, неизвестное, но в хорошем плане

с момента публикации я ещё не нашёл в себе силы перечитать собственную работу: для каждой мне требуется мужество, но я заранее знаю, что буду поражён

спасибо вам за чистосердечные слова, особенно за сравнение с ювелирным искусством, это так греет сердце и так радует, — тем более, что часть сердца я воплотил в текст и отдал вам

спасибо

Отредактировано (2020-10-23 19:06:32)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

с момента публикации я ещё не нашёл в себе силы перечитать собственную работу

ну, это многое объясняет 

чтец, спасибо огромное 

Отредактировано (2020-10-23 19:06:30)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

двадцати четырёх сюжетных лет

Они будут стродать до сорока 

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

двадцати четырёх сюжетных лет

Они будут стродать до сорока 

Я проспойлерю, анон, но до сорока дострадает только один

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Я проспойлерю, анон, но до сорока дострадает только один

и это будет Чуя, чтобы до конца был легитимный повод купаться в страдашках?

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Я проспойлерю, анон, но до сорока дострадает только один

и это будет Чуя, чтобы до конца был легитимный повод купаться в страдашках?

▼Скрытый текст⬍

А вот и не угадал, анон! 

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

▼Скрытый текст⬍

а как же выть про потерянного любимку, прижимать холодные обескровленные руки к груди, и чтобы в душе всё взрывалось миллиардами звёзд от страдания, потому что смысла в жизни больше нет? а как же додать Дазаю суицида? я так не играю

Отредактировано (2020-10-23 20:19:57)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

▼Скрытый текст⬍

а как же выть про потерянного любимку, прижимать холодные обескровленные руки к груди, и чтобы в душе всё взрывалось миллиардами звёзд от страдания, потому что смысла в жизни больше нет? а как же додать Дазаю суицида? я так не играю

▼Скрытый текст⬍

Но анон! А как же умереть на руках возлюбленного, сквозь угасающее сознание слыша его горькие рыдания? Как же проводить последние минуты жизни с мыслью о том, что твой любимка теперь навсегда один среди этого холодного космоса океана?

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

▼Скрытый текст⬍

а как же выть про потерянного любимку, прижимать холодные обескровленные руки к груди, и чтобы в душе всё взрывалось миллиардами звёзд от страдания, потому что смысла в жизни больше нет? а как же додать Дазаю суицида? я так не играю

▼Скрытый текст⬍

Но анон! А как же умереть на руках возлюбленного, сквозь угасающее сознание слыша его горькие рыдания? Как же проводить последние минуты жизни с мыслью о том, что твой любимка теперь навсегда один среди этого холодного космоса океана?

вот читаю и в голове прямо играет эта музычка из видосов годов 12-13х, такая типа пианино со звуками дождя. там ещё был обычно видеоряд: какой-нибудь страдающий побитый щеночек и текстовые вставки из мувимейкера про его несчастную судьбу

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

вот читаю и в голове прямо играет эта музычка из видосов годов 12-13х, такая типа пианино со звуками дождя. там ещё был обычно видеоряд: какой-нибудь страдающий побитый щеночек и текстовые вставки из мувимейкера про его несчастную судьбу

У меня такая музыка в голове нон-стопом, когда я читаю попису Ликера, там как раз все герои как эти щеночки, возведённые в квадрат.
Очень страшно, между прочим

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Я перечитал свои предыдущие чтения и вдруг подумал, что аноны могут и не осознавать, насколько тут все размазано по тексту, потому что некоторые вещи сложно представить в реальности: например, бесконечность. Или концентрацию воды (ха-ха) в этом фикле.
Поэтому читец вооружился своим охуительным текстовым редактором и имеет сказать вот что: в третьей главе 4к слов или ≈ 8 страниц фикбука. Я просто хочу, чтобы вы держали это в памяти.
Итак, Апрель вулканической зимы, "3 — eight"

▼Скрытый текст⬍

Чуя открывает дверь — та по обыкновению скрипит одинокой петлёй и косит, а он привычным ударом локтя ставит её ровно.

Заходит он в трактир, и возникает логичный вопрос: почему никто не починит сраную петлю? Автор, конечно, хотел показать разруху и все такое, но ведь дверь на одной петле выворачивает так, что ее проблематично даже открыть, да и провисит она куда меньше… а впрочем, ладно.

Оплот пиратского бесстыдства, самый шабашный кабак на индонезийском архипелаге встречает одинокого капитана хмурыми переглядками и тревожным стуком деревянных кружек.

В прошлой главе тоже упоминался "одинокий капитан", но я тогда подумал, что это такое художественное преувеличение подростка. Или очередной эпитет, Символизирующий глубокое несчастье. Однако наступила новая глава, и  стало ясно, что Чуя - "одинокий капитан", потому что у него... Нет команды. Серьезно. 
Вы мне не поверите, конечно, я бы и сам не поверил, но у Чуи был только корабль - нигде дальше в пописе не упоминается экипаж, матросы, юнги и етц. Даже флэшбеком. Даже намеком.
Но феерия идиотизма на этом не заканчивается!

Несколько ночей назад три исполинских столба ревущего пламени вырвались из верхушки вулкана, расплавили облака в карамельный кисель, а гул пробудившегося монстра прибил высокую траву к земле.
<…>
Все корабли в порту побило каменным градом, искромсало паруса, и морские звери превратились в дрейфующий на волнах хлам, осели под хлопьями пепла, а жители острова, загнанные в заранее заколоченный гроб, сказались слепыми и продолжили вести привычную жизнь, несмотря на гудящую под ногами землю.

Иными словами, есть некоторый остров. На острове есть вулкан и порт, куда регулярно заходят корабли - а сам остров и вовсе пиратская вотчина. Вулкан действующий и регулярно извергается, при этом всем кораблям в порту приходит пиздец.
Обычно в этой пописе герои тупят для того, чтобы у Чуи был повод пострадать, но тут Ликёр проявляет истинное человеколюбие, позволяя второстепенным персонажам потупить чисто для себя.

Итак, Чую разыскивает какой-то британец с полуразбитого корабля, и он идёт в трактир, как мы уже поняли.

Восемь лет не менялось ничего, ни на градус не сдвигалась земная ось, но именно сейчас вокруг сгустилась такая атмосфера ужаса, которую Чуе доводилось ощущать лишь однажды.
В тот день он и стал её причиной.
С того дня, как его корабль с багровыми парусами появился в бухте и с лязгом вонзил в морскую бирюзу якорь, а Чуя в одиночестве сошёл на берег, ему в спину шепотками и окриками стало лететь «одинокий капитан».

То, о чем я говорил раньше! Восемь лет он плавает на огромном ебучем корабле абсолютно один. В девятнадцатом веке.
Я даже не знаю, какую именно эмоцию испытываю.
Бармен рассказывает то, о чем говорили абзацем выше - Чую ищет какой-то британец.

— Его не порезали на ленты лишь потому, что он заикнулся о знакомстве с тобой, — бормочет. — И потому, что он отсыпал мне двадцать серебряных.

Я не имею ни малейшего понятия, почему всякие МТА так любят отсылочки на Библию. Хуже тут были бы только тридцать сребреников, упоминание тридцати сребреников само по себе должно приравниваться к преступлению, ящитаю.

Чуя подходит почти вплотную, прикипает взглядом к узкой красивой спине, к ровному шву на безупречно белой ткани — та идёт косыми складками, как только незваный гость оборачивается, и Чуя едва ли не поскальзывается на луже блевотины, чтобы опозориться самым наиглупейшим образом.

В общем, через много лет плаваний в одиночку, строданий, жизни под сраным действующим вулканом Чуя, брутальный, как самый сомцовый сомец Мариуполя, все ещё помнит того чувака, который восемь лет назад засосал его без предварительного согласия.
И один вид этого чувака выбивает его из колеи.

Чуя готов поклясться, что никогда ещё не прикладывал таких усилий, чтобы просто вдохнуть.

Я обычно не придираюсь к реалистичности в фичках по этому фэндому, потому что, ну, какой канон, такой и фанфикшен, а в каноне у нас пространственно-временные мечи и прочие вотэтоповороты.
Но это такой пиздец, что я просто не могу.
В общем, наши Биба и Боба разговаривают. Краткая выжимка:
- Дазай ищет Чую вот уже восемь лет;
- они все ещё не знают имён друг друга;
- но, очевидно, влюбились друг в друга с первой встречи.
Это как бы диснеевский мультфильм, но вместо принца и принцессы тут червепидор и червепидор.

— Разлетелся слух о торговом судне под британским флагом, которое занесло в наш порт. Кто-то повредил на нём штуртрос, превратив единственный плавучий корабль в бесполезную груду щепок, а вся команда оказалась убита, — вкрадчиво продолжает он, наклоняясь. — Твоих рук дело?

А может быть, это те же последствия извержения вулкана, из-за которых у вас все остальные корабли побило? Да не, бред какой-то. Сто процентов Дазай все сделал, ходил, понимаешь, такой, трогал все и хохотал как ебанутый.
А все, что он потрогает, превращается в дерьмо, как мы уже выяснили.
Чуя просит Дазая подкурить ему самокрутку, и тут! Дазай замечает! Что с ним что-то не так!

— Что за чертовщину ты с собой сотворил?
<…>
— Опиум, верно? — Дазай смотрит на него сквозь пелену. — Я легко узнаю.

Почему же ты не узнал раньше? Потому что автору нужно было нагнать ещё пару тысяч символов ненужных подробностей? Потому что тебе на самом деле похуй на чувака, которого ты искал восемь лет? Или ты узнаешь опиумного наркомана по тому, что тот курит опиум?
Мы никогда не узнаем.

Итак, он докуривает, Дазай молчит, наконец, до Чуи доходит, что они выглядят как ебанутые, и нужно где-нибудь уединиться, пока их не сожгли на костре в воспитательных целях.

— Достопочтенному господину в белом фраке уже предоставили его люкс с видом на море?
<…>
— Я не буду селить у себя англоговорящую крысу. Ни за какие златые россыпи.
Чуя холодно улыбается.
— У себя и не будешь. Он переночует в моей конуре. И заплатит тоже мне.
Бросает бездумно, осознаёт поздно — натыкается на гадкую ухмылку, мол, «на верхнем этаже постоянно громкие стоны и скрипы, какая из коек — твоя?».

Посмотрите, насколько страдает герой - по каким-то причинам все окружающие, завидев это рыжее ебло, пронзают в нем шлюху. Нам не пояснят, почему, как и зачем, это "ну прост))"
Хотя, конечно, скорее, "ну прост(("

Он хотел бы обнулить себя, чтобы ни прошлого, ни имени, ни места рождения — чистый лист без надписи «прокажённый».

Я так и не понял до сих пор, почему, ну почему героя все вокруг ненавидят - в конце концов, автор же все равно должен как-то для самого себя оправдывать эту вот зацикленность окружающих на Чуе.

— Ты хромаешь, я заметил.
Комнатушка со сводчатым потолком наотмашь бьёт пустотой, и Дазай сразу опирается спиной на хлипкую дверь, блокируя единственный путь к спасению.

Там ещё окно, Чуя, не будь таким тупым.
Зато теперь у нас есть хорошое определение того, что Ликёр делает с глазами и мозгом читателя - наотмашь бьёт пустотой.

Чуя хлопает себя по бедру и выглядит неприлично весёлым, только глаза настолько злые, что цвет переливается через край.

Погодите, это что, как зелёные зрачки, только голубые белки глаз?

— Куда ж ты пялился, раз заметил это?

Я не знаю. Может быть, НА ТВОЮ ПОХОДКУ???

— На нож за поясом твоих брюк.
— Не мог ты его увидеть, мой пиджак длиной ниже колен.

Я попытался это представить. И не смог.
Зато становится ясно, что это все так сторонятся Чуи - он носит пиджак ниже колена, шляпу, которой больше восьми лет как минимум, а ещё курит опиум и иногда смеётся как ебанутый.
Вопрос, почему люди думают, что такой… выдающейся личности кто-то будет платить за еблю, остаётся открытым.

Итак, они ещё раз говорят о том, что Дазай искал Чую восемь лет, Чуя думает об опиуме и о том, что

Он редко ловит передозы, но сегодня, видимо, знаменательный день.

Но мы ведь четко видели, что он выкурил одну самокрутку. Для него это уже передоз? Ну лол, сразу видно бывалого пирата и наркомана, да.
В общем, Чуя такой: ну и что ты тут забыл?
И Дазай: тебя ))) <3
Чуя: фу, бля. Зачем?
Дазай: хотел извиниться, лол.
Чуя: хоссспади.
Потом Чуя немного страдает - и начинается постельная сцена! То, чего вы не хотели знать, но придется, то, что страшнее смерти - потому что после смерти не придется как-то жить дальше.
А после нцы от Ликёра - придется.

▼припасть⬍

Пол под ногами извивается волнами, жёсткая тахта рассыпается на тысячи мелких заноз, Чуя падает на них спиной, и локти утопают в мягкой вате, слабость заполняет вены, сгустками ударяя в мозг. Встряхивает головой, и рыжие волосы длинными прядями рассыпаются по тахте, пока Дазай отрывисто расстёгивает рубашку, обнажая своё преступление.
Цепляет ногтями бинты, нависает над Чуей так близко, что острый уголок воротника можно поймать губами, по которым стекает сладкий туман, каплями горячего вишнёвого — на кончики пальцев.
Сердце пробивает колокольным звоном грудную клетку, и темнота под веками распускается красочными цветами: тугие бутоны съёживаются и раскрываются, как каждая точка реальности увеличивается и уменьшается синхронно биению его сердца. Такое податливое и большое, облаком забивает гортань, стоит комом — спазм, спазм, спазм, но вместо перламутровой крови с языка льётся морская вода с привкусом пепла, а чужой язык, горячий и напористый, проникает глубоко в его рот, чтобы выпить до дна.
Пальцы путаются в волосах, тянут, а чистосердечное признание дребезжит, как струна:
— Я тоже не могу позволить тебе погибнуть. Я тебя спасу.
Слова Дазая сплетаются со словами Чуи, налипшими на приоткрытые губы.
— Покажи мне, где я тебя об этом просил?
Упрямые демоны снова и снова разбивают рогатые лбы о скалы.
Тени от тысячи трепещущих прозрачных крылышек заполняют стены, Чуя моргает всего несколько раз — закат потух, уступив место тьме. Она медленно скользит под края одежды, её прикосновения заставляют тело выгибаться и дрожать.
— Здесь, здесь, здесь, — холодные пальцы Дазая касаются впалого живота, груди, проникают в своды рёбер и тугие впадины ключиц. — Везде. В самой глубине. Ты — одна сплошная мольба о помощи.
С одеждой он не церемонится: стягивает с Чуи жилет, задирает рубашку почти до горла, хлёстко срывает ленту с шеи и обхватывает заострённые скулы. Утыкается лбом в лоб, задевая щёку кончиком носа, а Чуя теряется, захлёбывается в водовороте этой болезненной нежности. Горячие шлейфы проходят вдоль по телу — ниже и ниже, обжигают бёдра, воздух стекает по обнажённой коже дорожками слюны и колючими укусами.
Чуя вновь врезается в острые плечи ладонями, скребёт по второй марлевой коже — сухой и колючей. Прогибается в спине так, что планеты выстраиваются в идеальный парад на потолке: плотнее и ближе уже невозможно — полетят искры.
Влажная ладонь накрывает его глаза, погружает в полную тьму, а в ухо скользит голос из ночных кошмаров.
Из горла вырывается громкий стон, который непривычная тишина встречает ликованием.
Чуя слышит шорох кожаного ремня и звон тяжёлой пряжки: Дазай вытаскивает нож у него из-за пояса.
— Ты — клокочущая жажда, чтобы другим было так же больно, как больно тебе. Так же страшно. Так же безысходно, — ласковый шёпот в искусанные губы. — Несправедливость разрывает тебя на части, воплем: почему ты заслужил боль, а другие – нет? Ненависть и желание отомстить. Возьми.
Дазай сжимает его запястье и вкладывает в раскрытую ладонь нож.
А затем раскрывает свою. Узкую, чистую.
— Сделай мне так же больно, как было тебе. Отомсти мне, давай же!
Перчатки, под которыми спрятаны глубокие шрамы на запястьях, рубец от осколка кувшина поперёк ладони — рукотворная справедливость.
Острие подрагивает.
Чуя закрывает глаза, чтобы перестало сверкать, трепыхаться, мелькать и вспыхивать, на ощупь находит перебинтованное запястье, гладит большим пальцем ладонь.
Тонкое лезвие входит глубоко, Дазай шипит сквозь зубы, а тёмная черта рассекает его ладонь точь-в-точь по линии жизни.
Под веками всплывает комок ткани — и из брызг крови расцветает британский флаг.
Не открывая глаза, Чуя наклоняется и проводит кончиком языка по окровавленной ладони.
Кровь заливает край белого рукава, складки марли, пачкает кончики волос, впитывается в рыжину.
Металл смешивается с тлеющими обрывками тысячелетий, и Чуя сходит с ума в наркотическом забвении, слизывает горячую кровь с пореза, с ребра ладони, ловит капли, стекающие на кончики пальцев.
И Дазай теряет контроль. Тянет Чую за волосы, вынуждая с громким стоном запрокинуть голову, и толкает окровавленные пальцы в горячий тесный рот.
Они двигаются глубоко, прижимая язык, Чуя обсасывает их, давится собственной слюной и чужой кровью, не может сомкнуть зубы, и вместо рваных выдохов — жалобные протяжные стоны.
«Он переночует в моей комнате. И заплатит тоже мне», — слабым эхом.
Порой ирония ранит сильнее, чем собственная смерть.
Гору тошнит очередным облаком пепла. Чудовищный гул долетает до них спустя три секунды после взрыва — бьёт по Дазаю отрезвляющей пощёчиной. Он отдёргивает раненую руку, сжимая кулак, и выжигает на сетчатке, как по губе Чуи стекает капля крови.
Они — стороны одной монеты. Стёртые аверс и реверс.
Темнота содрогается, порубленная на ленты истёкшего времени. Дазай притягивает шарнирного Чую в объятия, ближе, плотнее, прячет от остального мира сорванным шёпотом:
— Прости меня, — обнимает так крепко, как способен только раскаивающийся Дьявол. — Я вытащу тебя отсюда.
Чуя утыкается ему в шею, задевает губами влажную кожу под скулой.
— Прощаю. Ты ведь всего лишь мой опиумный бред.
Демоны смыкают веки, прячут клыкастые морды в тень на глубину миллиона лье, где их не потревожат бирюзовые блики с поверхности, и пеплом не припорошит кости — Чуя улыбается, потому что в забвении ещё никогда не было так хорошо

И, знаете, я читал многое. Я читал хорошое порно, плохое порно, порно, которое должно вызывать отвращение, ужас или даже страх.
Но ещё никогда, никогда в жизни я не читал настолько несексуального писева.
Итак, за четыре тысяч слов персонажи:
- встретились в кабаке;
- постродали;
- поднялись наверх;
- постродали;
- потрахались.
Это даже не анти-талант. Это какая-то анти-гениальность.

И традиционно комментарий (правда, со спойлером к последней главе, но кого ебет):

"Если ты хочешь чего-то действительно стоящего, то в моём списке найди автора Мятный ликер".

И вот я нахожу себя здесь, на последней странице, силясь перестать пялиться в пустоту. Шквал эмоций, следующий абзац за абзацем, нещадно прошёлся по восприятию, заставляя с замиранием сердца следить за историей таких потрясающих совпадений. 8 лет он искал его. 8 лет ему пришлось жить в его отсутствие и в самом конце своей насыщенной истории жизни.

До последнего не верилось, что всё обернётся именно таким образом. Чудом избежав такое количество невзгод, хочется надеяться, что ни одна всё же не зацепит краем острейшего скальпеля прямо по сердцу.

Письмо Дазая я с трудом могу назвать именно п и с ь м о м. Это ничто иное, как исповедь. Исповедь неполноценного человека. Принятая так близко, что теперь стоит подумать, как собрать себя заново.

У Вас изумительный стиль повествования, и такая качественная "работа пером" должна быть оценена по достоинству.

Спасибо за этот шедевр, продолжайте зажигать (и сжигать дотла) сердца.

И ответ автора!

спасибо за то, что поняли меня через призму строк, и спасибо, что отразили свет, возвратив его. особенно — за первое предложение, не знаю, был ли это чей-то совет, но думать-осознавать, что я действительно стоящий автор... хочется расплакаться :')

спасибо, что увидели заложенную мной глубину: отсылку к "исповеди" и биографии, я лично взахлёб рыдал, пока своими же руками писал это письмо.

благодарю за прочтение и за развёрнутый отзыв, надеюсь, мы ещё встретимся на последних страницах других моих работ!

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Однако наступила новая глава, и  стало ясно, что Чуя - "одинокий капитан", потому что у него... Нет команды. Серьезно. 
Вы мне не поверите, конечно, я бы и сам не поверил, но у Чуи был только корабль - нигде дальше в пописе не упоминается экипаж, матросы, юнги и етц. Даже флэшбеком. Даже намеком.

Луффи, снимай маску, мы тебя узнали

и Чуя едва ли не поскальзывается на луже блевотины, чтобы опозориться самым наиглупейшим образом.

Мне казалось, поскальзывания на кожуре банана перестали считаться смешными еще в нулевых

Зато становится ясно, что это все так сторонятся Чуи - он носит пиджак ниже колена, шляпу, которой больше восьми лет как минимум, а ещё курит опиум и иногда смеётся как ебанутый.
Вопрос, почему люди думают, что такой… выдающейся личности кто-то будет платить за еблю, остаётся открытым.

Бля 

Но мы ведь четко видели, что он выкурил одну самокрутку. Для него это уже передоз? Ну лол, сразу видно бывалого пирата и наркомана, да.

Отсылочка к канону? По нему Чуя легко пьянеет.

Чуя вновь врезается в острые плечи ладонями, скребёт по второй марлевой коже — сухой и колючей.

притягивает шарнирного Чую в объятия

Спасибо, чтец, и молока за вредность тебе)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Мне казалось, поскальзывания на кожуре банана перестали считаться смешными еще в нулевых

Ну что же ты так, анон, Ликёр просто передает атмосферу девятнадцатого века, когда это ещё было тончайшей шуткой! Автор так работал с информацией, так соединял все крупицы исторических событий ©, а ты не ценишь.

Отсылочка к канону? По нему Чуя легко пьянеет.

Все может быть, но там абзацем раньше Дазай трагически вопрошал "что ты с собой сотворил", так что я решил, что с Чуей все уже совсем ясно.

Спасибо, чтец, и молока за вредность тебе)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

но фукумори-то как? 

Ну как же, мужик, который построил собственную преступную империю, просто обязан быть на самом деле выебименя-сучкой, чо ты как маленький.

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

▼По первой главе⬍

Окей, я могу понять, почему средний палец. Но зачем его облизывать?

Типа, "Отсоси, урод!" На самом деле, в некоторых регионах довольно распространенный жест, я его со своего отрочества отлично помню.

Вдыхает душный воздух до ломоты в рёбрах, натягивает на ладони грязные рукава парадного мундира — повезло стащить у ужратого вдрабадан голландца — и спешно разворачивает свёрток с рыбой. Отвратительно, но живот от голода истекает желчью, ибо во рту маковой росинки не было уже пару ночей.

В этом пассаже прекрасно всё: начиная с того, как от гипердетализированного стиля Ликерчик переходит к низко-слэнговлму, а оттуда - к высоко-сентиментальному, и заканчивая тем, что даже какая-нибудь Ямато Надесико Коё не факт, что будет выражаться настолько витиевато. Что уж говорить про Чую.

ГОСПОДИ. Если кто не пронзил, это - божественная отсылочка на "Парфюмера".

ЛОКИ НУ НАХУЯ??!!!
Я бы понял, если б ещё мудака-Дадзая параллелили с Парфюмером. Но Чую, который вроде как хорошая несчастная страдающая няшечка в этом фичке...
И да, то, что отцом рыжего Чуи был обязательно ирландец, такое клише... Как будто другие нации рыжими не бывают

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Посмотрите, насколько страдает герой - по каким-то причинам все окружающие, завидев это рыжее ебло, пронзают в нем шлюху. Нам не пояснят, почему, как и зачем, это "ну прост))"

Пиздец, читец, пока не прочёл твой комментарий, думал, что Чую наоборот считают ёбырем-террористом. Ну раз уж у него яйца такие, что он в одиночку кораблём рулит...

А НЦа мне даже понравилась (правда, я не понял, где они там потрахались - вроде ж только до прелюдии дошли с блад-плеем и засовыванием пальцев в рот). Главное - не вдумываться, пока читаешь, а воспринимать как звукопись и хаотичный набор ярких опиумных образов

Спасибо, читец, с нетерпением жду продолжения

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Пиздец, читец, пока не прочёл твой комментарий, думал, что Чую наоборот считают ёбырем-террористом. Ну раз уж у него яйца такие, что он в одиночку кораблём рулит...

▼Скрытый текст⬍

Так это я ещё повырезал, там в какой-то момент

Однажды к нему подрулил какой-то залётный матрос с Малайзии, спросил расценки и моментально отправился в дальнее плавание с переломанными руками.

Просто я трижды прочитал это предложение и решил, что люди не готовы к такому порталу в нулевые, ибо воистину.
И спасибо, анон

Типа, "Отсоси, урод!" На самом деле, в некоторых регионах довольно распространенный жест, я его со своего отрочества отлично помню.

Ну бля  Этот чтец сломался, несите нового. Спасибо за замечание, анон!

В этом пассаже прекрасно всё: начиная с того, как от гипердетализированного стиля Ликерчик переходит к низко-слэнговлму, а оттуда - к высоко-сентиментальному, и заканчивая тем, что даже какая-нибудь Ямато Надесико Коё не факт, что будет выражаться настолько витиевато. Что уж говорить про Чую.

У меня одно время была конспирологическая теория, что раньше эти фички были с другими персонажами, а потом по ним прошлись автозаменой, и одним из героев был Акутагава, который канонично говорит всрато, старомодно и тяжело, но потом я зачел фикло ликёра по "оно"... Это стиль такой, увы

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

У меня одно время была конспирологическая теория, что раньше эти фички были с другими персонажами, а потом по ним прошлись автозаменой, и одним из героев был Акутагава, который канонично говорит всрато, старомодно и тяжело, но потом я зачел фикло ликёра по "оно"... Это стиль такой, увы

Для Ликера, если уж на то пошло, было бы логичнее упасть в дазагаву, с ними поводов настрадаться всласть сам канон предоставляет.

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Для Ликера, если уж на то пошло, было бы логичнее упасть в дазагаву, с ними поводов настрадаться всласть сам канон предоставляет.

А потом интернеты схлопнутся, количество страданий на абзац текста превысит все допустимые значения и достигнет критической массы, наступит ликерная зима и все помрут от невыносимой тоски 

Отредактировано (2020-10-27 13:24:34)

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

И да, то, что отцом рыжего Чуи был обязательно ирландец, такое клише... Как будто другие нации рыжими не бывают

Анон, ну ты же понимаешь, что отец-чеченец звучало бы не так пафасно

Анон

Re: Этюд в ликёрных тонах [холиварка][фандомное]

Для Ликера, если уж на то пошло, было бы логичнее упасть в дазагаву, с ними поводов настрадаться всласть сам канон предоставляет.

Спасибо, не надо нам ликёра, мы как-нибудь сами 
Анон-шиппер дазагавы.