Холиварофорум

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

"Продался за тотик" - тянет на мемы треда. 

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Заурядные письма священника своей мертвой жене. Письмо 23

Предыдущие письма:

▼Скрытый текст⬍

Письма 1-4 https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 3#p2562973
Письма 5-7 https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 6#p2564946
Письмо 8, часть первая https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 9#p2569029
Письмо 8, часть вторая https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 2#p2572232
Письма 9-11 https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 0#p2575540
Письма 12-15 (часть 1) https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 5#p2584115
Письма 15 (часть 2)-17 https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 7#p2587207
Письма 18-22 https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 7#p2590347

Окончание блядского цирка!

▼Скрытый текст⬍

Письмо 23

Дорогая Кейтлин,
Возможно, теперь я буду писать тебе куда реже.

Кейтлин вздыхает с облегчением.

Может, я и врал себе, что священник, может, и смирение моё все это время было дутым, а, может, и наоборот. Может, как раз годы смирения воспитали в моей голове какое-то понимание. Но на
этой неделе я уже не мучал себя мыслями.
Я жил. Ел свои торты. Вел мессы. И было это все пресно и трусливо, как Моисей, сбежавший от
куста, едва тот загорелся.

Мне кажется, или смирение и теории Франца – это в корне противоположные вещи? И еще рюмашка за сравнение Франца с Богом.

Гиля умер. Мне позвонили, сказали забрать вещи. Вещами оказались непонятные фигурки. Одна из них – фюрер с любовно обвившим его толстенным жгутом из маленьких змеек. Гиля тут
особенно постарался с красками. Жгут черный, переливающийся, даже глазки змей сделал –
зеленые и фиолетовые, тоже блестящие. Не скажу, чтоб это смотрелось красиво, но
рассматриваешь фигурку долго.
На постаменте выцарапал «Вы не художник» – кто знает, к чему.

Гиля прокрался в этот текст и пытался донести автору мысль! Но увы(
Фигурку Джон решает отнести Францу в Гестапо.

В вопросник охраны так все и вписал – желаю, мол, обсуждать вопросы искусства и змей с
фиолетовыми глазами, прошу передать скульптурку господину…

А пока Джон ждет аудиенции, он рассматривает охрану у входа.

Я даже подумал, какие молодцы человечки-механизмы на входе. Я б, наверняка, на их месте давно уже стал просто человечком – угрюмым и злым, а они – нет. Как были швейцарскими часиками, так и оставались. А ведь латыши… или русские. В общем, явно славяне какие-то. Видишь, Кэт, до сир пор, я до сих пор! Говорю тебе каждое, каждое двуногое на этой планете неизбежно – нацист.

Джона пропускают, и он приступает к своему любимому делу

Ну, мы с тобой уже поняли мои вуайеристские замашки.
Мальчик жевал бутерброд, ужасно задумчиво остановив взгляд на чистом листе бумаги.
Так он в этой бумаге что-то высматривал, так… я подумал, опять мешать буду, осел старый.
Тут взгляд его светлеет, он свободной рукой открывает стол, достает коробку с орлом, свастикой, серьезную такую коробку, открывает с металлическим скрежетом и вынимает бирюзовый
карандаш.
Рисует на листике.
Бутерброд откусил, на время глянул. Хлеб отложил – рисует, торопится. Меня заметил.

Ну раз заметил, то надо снова начинать какой-нибудь безумный разговор!

Я: Я пришел вам сказать, я все знаю.
Осел, натуральный осел.
Я: То есть, я знаю, что они умерли.
Джон, идиот, фигурка из цирка дебилов!
Я: Ну, то есть, они умерли и это не страшно.
Господи!
А он на бирюзовом фоне змею рисует. И головы не отрывая:
ОН: Вы хотите, чтоб я вам доказал, что это не так? Извольте, мы с вами говорили о том, чтоб
выпускать их потихоньку…
Я: Не надо. Не утруждайтесь, господин Вертфоллен. Я убежден, ваша логика будет блистательна, вам поверит даже камень, но я знаю, что сожжены. Парадоксально их убило именно мое желание
их спасти… и прямо сейчас все выглядит так очевидно, так гениально просто. За одну ночь
разговоров и одно утро вы получили и людей, и документы, и всё, всё, всё.

Джон, это не гениально. ЭТО БЛЯДЬ ТЫ ТУПОЙ, ТУПОЙ КАК ПЕНЬ.
У меня прям перед глазами стоит роман, где именно такая интрига была в центре, и сравнение с ним делает мне еще больнее читать эту беспомощную, неубедительную попытку в сюжет.
И, кстати, с хрена их всех сожгли? Почти две сотни взрослых трудоспособных людей? Их либо на работы послали, либо вообще не поймали, а Франц пиздит. 

Я: Вы знаете, это меня ведь совсем не волнует. Я думал… последний раз, как тут сидел, весь же в страхах – думал пафосно – как жить, если вдруг вы обманете, а не обманете и их заберут, как
тогда жить? А все просто. Живу и абсолютно бессовестно.

Но даже заявленное в аннотации – изменения в философии священника – вообще не интересуют автора и героев. Все мы тут ради одной персоны.

Вот Гиммлер. У нас с ним те еще отношения – от любви до ненависти. Из России я вернулся с отслоением сетчатки или чем-то подобным. Мне ее пришивали. Редкостная вещь – подобная операция, ни на ком практически еще не пробовали. Даже не то, что метод операционный внове, вообще ни разу, никому сетчатку еще не пришивали. Разве что концлагерным на опытах.

Я честно хотел принести весь абзац, но он абсолютно невыносим. Смысл в нем такой: Операцию провели по приказу Гиммлера, потому что его бесил Франц. Франц знал, что это со зла, и стал демонстрировать Гиммлеру свою любовь, чем и обезоружил. Теперь они бро.

Змея получалась безумно древней, с печалью в радостных разноцветных глазах.

Вот таких:

Я уродств уже навидался. Неважно где – Россия, Польша, Чехия, Рейх, Франция – как я ненавижу неосознанных человеческих личинок от нуля до ста лет, неспособных нести ответственность за свои слова, действия и не понимающих, что такое необратимость. Я был на них аллергичен с годовалого возраста.

Прям Лев Толстой! С годовалого возраста сознательный, я не могу. Скучное у вас было детство, батенька.

Представьте, систему водоснабжения меняют. Не солдаты с ружьями стоят – инженеры, и тут такое тринадцатилетнее, тупое-тупое нагло в еще не зацементированные отверстия плюет. Инженер - мягкий дядечка в мятом костюме – подходит и в шоке спрашивает – зачем ты это делаешь, мы же для вас воду прокладываем, это вода по вашим кранам потечет. Это Рейх вашу недожизнь улучшает. Что он слышит? Иди на хуй, гы-гы. На хуй всё, Рейх, воду, гы-гы. Я это из машины видел и слышал, дядечка – в ступор.

Аа-ага, живо представляю, как дядечки в костюмах прокладывают трубы. Причем в воду в этих трубах можно плюнуть.
А за «Рейх вашу недожизнь улучшает» можно было бы и подальше послать.

Ну, патер, давайте, скажите мне, как с такими – словами? В чем и что здесь
убеждать? Оставить это так, из недосоображений блядского гуманизма? Мы все тогда в такой
жопе закончим. Эта сука далеко не ушла. И я рад, что то перед целой толпой зевак было. Это
животное теперь вообще никогда не пойдет.

Какое же наказание полагается за плевок?

Мелочь: хребет – прикладом, зубы прикладом, себя ругаю – не удержался рукояткой вальтера
ему нос вбил. Переживал – вдруг умрет. Но врачи вытянули. Тварь живет и всю свою жизнь
понятие необратимости постигать будет.

Не, я тоже не терплю, когда на улицах плюют, факт. Но это ж просто глупо. Теперь на обеспечении Рейха нетрудоспособный инвалид. (В этой вселенной же больных не устраняют, как мы уже знаем по Гиле).

А во дворе гестапо сын кухарки с разбегу пытается пройти вертикально по стене. Думаю, в реальной жизни нам всем такое встречалось. Вот его Франц не убивает, потому что разбирается в людях (с), а учит

Мне его, честно, сразу застрелить хотелось, но я же говорил – никогда с людьми не ошибаюсь. Вот и не стрельнул, прикрикнул только. Он свалился, хоть колени разодрал, и то – хорошо. Больше я его не видел, пока как-то, мозг разгружая, самолетик не запустил. Самолет упал, он выбежал, подобрал. И каждый раз выбегал подбирать. А потом мне письмо передали на немецком, но с ужасающими ошибками – «многауважиемому Гаспадину с такого-то этажа и окна, что запускает самалеты, расказ». Он про каждый самолет рассказ написал. Следующий авиакорабль был сделан из записки – «ты, сволочь, портишь стены». Он с ведром притащился и грязь по стене, дурак, развозюкал. Но попытку я оценил. Такая переписка. Я его географию изучать заставил, флаги – самолеты же все какой-то стране
принадлежат, вот он старается, флаг сначала узнает, потом пишет. Иногда что попало рисую, как
сейчас, так новые страны рождаются.

Эта странная, но все же любовь к детям – это лучшее, что есть в Франце. Прям брильянт в куче дерьма.

Рисуйте. Ну зачем же вы карандаш цвета говна берете?
Я: Извините, я не подумал.
ОН: Темно синим закрасьте.

Уж не знаю, что там за «цвет говна», умбра жженая или еще какой коричневый, но умиляет, что наш великий художник не знает, что в рисовании применяются и самые неожиданные оттенки.

Они запускают самолетики. Самолетик Джона – херовый, Франца – классный. Сюрприз!

Плаф – выпрыгнули коричневые гольфы. Добежали до чилийского, потом – к рейховскому.
Ребенок разогнулся, тощий, в малиновой женской вязаной кофте.
Счастливый.

Северус?

Мальчик подбирает самолетики и сбегает.

Я: А вы рассказы читаете?
ОН: Ну… да. Мне один очень понравился. Там про президента США. Его зовут Билли Боб, он
улетает в Европу, попадает в бурю, буря относит его на Антарктику, он там встречает подлодки
Рейха, которые стараются докопаться до полой земли. Это я цитирую – они реально роют лед.
Ученые его спасают. Но есть один злой офицер, которые его пытает, потому что Билли Боб
отчаянно не хочет говорить, что он Билли Боб, он утверждает, что он Уильям Бобуэй Макферсон.
Но они потом подружатся, а потом опять поругаются – всё из-за бабы, королевы Антарктиды, у
которой одна половина – негра, другая – белая.
Я: Это как?
ОН: Ну, у нее левая половина всего тела явно африканская, а правая – как у людей. Там есть
невероятно трогательная сцена, когда Билли Боб в порыве любви восклицает – «Я вылечу тебя, ты
увидишь, я куплю самых-самых лучших врачей и они пришьют тебе другую половину, хорошую
половину, тогда у нас будут дети».
Я: А офицер что?
ОН: Не, он не романтик. Он королеву насильничает. Ему, похоже, и так сойдет – без перешивки
для производства детей.
Я: А что королева?
ОН: Ну, она не очень успевает высказать мнение, она падает на клыки мамонта и умирает.
Я: Куда падает?
ОН: На клыки саблезубого мамонта. Что вы такой непонятливый?
В самом деле, чего это я.
Я: И как все заканчивается?
ОН: Фразой «продолжение следует».

Возможно, между рассказом про королеву-полунегру и заурядными письмами, я выбрал бы королеву. А хотя, вру. Точно выбрал бы.

Неприятная тишина – тишина, намекающая на дверь.
Время у него не резиновое – на ослов тратить.
ОН: Вы, патер, за работой шли.
За работой?
Я уже открыл рот – «нет, я хотел просто…» и тут понял – да.
За работой.
А вторая мысль – и сколько ж ему имбецилов «нет» отвечает на самое очевидное, потому что
вдуматься в его слова сразу не способны, сколько раз ему идею разжевывать приходится, чтоб
оно – то, что напротив сидит, вдруг ухватило – да, действительно, так и есть. С самого начала так
только и было.

А сейчас, дамы и господа, величайшая тайна рассказа сего!

ОН: У вас есть еще пятнадцать минут рассказать мне об убийстве некоего Уильяма Джоэля Чорлей под Ливерпулем by a member of the crew.
Я: Женатый член экипажа задушил эту суку за невыносимое человеческое уродство.
ОН: Недюжинная сила члена экипажа.
Я: Молодость. И ненависть. Мы только-только покинули один городок, они были на верхней
палубе: он, жена, знакомые, и вдруг по берегу бегом мальчонка и кричит, кричит. Ожерельем
размахивает. Ну… ожерелье сильно сказано, то есть явно costly but definitely not what your women would wear. Но он размахивает и кричит – «я не крал! Я не крал! Вы забыли! Отправьте в гостиницу
адрес, телеграфируйте!». И такой осознанный крик у мальчонки – не из страха кричит, что побьют, посадят – из чистоты – больно ему, что он кому-то может боль причинить. Если б у него самого
украли, ему больно было бы не за кражу, но от людей, от уродства такого. И бежит, и доказать
хочет, что не так, чтоб не больно. Первый раз я с таким столкнулся. А эта свинья на палубе его
слышит, но ему посмеяться охота, унизить. И столько народа, и никто не ответил. Все слышали. И
тут сука эта, раздосадованная, что жена тупая, как хер, но выкобениться желая, ляпает – «пфф, понятное дело, замарашка этот замарашкой и останется, он же выгоды своей не понимает». И все
ржут. Гогочут. Можно сказать, что член экипажа – псих. Но он был убежден: не за массовые
убийства, а за такую мелкую, грязную подлость казнить надо. Как вы это назвали?
Неосознанность, безответственность? За грязь убивать бы. За грязь внутреннюю. Не имеет право
на жизнь тот, кто жалок, труслив, убог. Я суку эту задушил. Из Англии мы бежали. Я в священники
пошел – помогать хотел, потому что все ночи меня крик тот преследовал.

Я чувствую, что меня обманули. Мне просто подсунули другого персонажа с другой мотивацией и иным характером. У Джона не было переломного момента, потому что он всегда был маньяком-психопатом. Просто теперь он нашел работу.

Франц включает пластинку с голосом Лили.

Девушка пела потрясающе. Так не поют для масс, так не поют для людей. Так поют либо богу…
либо богу.
Мальчик присел на стол,
пальцы в чернилах.
И, Господи, как же мне было чисто.
Существо с бриллиантами в волосах каждой ноткой просило заняться любовью.

Мерзкие письма священника жене, которой, как я надеюсь, никогда не было.

На что хватит веры твоей? На отрыжку и веру в отрыжку или на веру в таких существ – с
галактиками в волосах, звездной пылью на пальцах.
Make love to me…
Действительно, именно так приглашает вселенная своего создателя, и кому как не мальчику
слышать столь отчетливый зов его имени?
Кто я, чтоб не идти, не служить, не поддаться
столь простой
бриллиантово ясной
красоте?
И как можно было не понять всего этого раньше!

Джон, но… Франц не стал служить ее красоте. Франц её убил! Хотя ее голос, будь уверен, никуда не делся с потерей ног.

В Чехии хороши будут люди с вашим честным лицом, за деталями к Хайнриху. Туда тоже
отправитесь священником. Вам идет.
Я: Да, мой фюрер. Только я…
ОН: Боитесь, что подведете? Бездарны, глупы, слабы, никчемны, можете выдать меня так же
глупо, как тех тараканов?

Подбор персонала уровень: Франц

И тут я открыл в себе твердость.
Кэт, во мне всю жизнь жила твердость – тихая и сонная – или он ее одним взмахом вложил – но я
открыл в себе твердость.
Этого ощущения не передать словом. Это чувство. Нет. Даже не чувство – действие.
Действие, когда все бесполезное, туманное, бескостное в тебе вдруг собирается и становится
звонкостью и льдом. Сталью дамасской.
Я открыл в себе твердость.
Я: Я обязательно справлюсь. Господин бригадефюрер. Я сдохну, а сделаю.
ОН: Браво. Вот это разговор.

Я открыл в себе твердость лизать чужой сапог!

А сейчас пишу тебе из кафе в отеле Бристоль в ожидании косули в сливовом соусе. Кто бы сказал
мне, глупому механику, что столько-то лет спустя, побывав священником, я буду писать, наверное, последнее письмо своей мертвой жене, ждать косулю в сливовом соусе в самом дорогом
ресторане Варшавы и чувствовать себя моложе, чем когда впервые заговорил с тобой в
Эдинбурге.

Боже, как я рад за его мертвую жену, словами не передать. Пусть хоть в Раю передохнет, бедолага.

Я больше не верю – и никогда, значит, глубоко и не верил – в войну, смерти, победы, поражения, людей… Я верю в изящество или уродство. Звонкость дамасской стали или слизь человеческой
бесполезности. В сияющую чистоту клинка или грязь в словах, делах, мыслях – всем, что бы ни
делало крошечное завистливое убожество.

Ничего-ничего. Ты не веришь в войну, а война в тебя верит. И эту войну вы проиграете.

Но больше всего я верю, что есть существа – невероятно редкие, но которых так надо искать – что
превращают твой мир – ненаполненный и по-человечески бесполезный – в сияние бриллиантов
или галактик, разбрасываемых легкой рукой пьяной от счастья, от желания красоты.
Как говорит фюрер – таковы оргазмы Господа.
И есть существа, с коими рядом, ты вдруг начинаешь их чувствовать.
И знаешь – будет всё,
и всё будет правильно,
пока такое божество с тобой.
Пока с тобой воля его.
Всё будет чисто.

Играет песня Григорий Гладков - Если хозяин с тобой

.
Я перестал походить на камамбер, побрился, подстригся, вылечил зуб и понял – вовсе не так уж я
стар.
Я разрешил себе жить, Кейтлин.
Я, наконец, разрешаю себе жить. И дышать. И верить в то, что так давно знал, но боялся
признаться. Я, наконец, разрешаю себе встать за то, за что так невыносимо необходимо бороться.
Отныне жизнь моя больше никогда не ограничится тортами с синими бантиками и поляками с
чесночными соплями.
Отныне…
никаких саблезубых мамонтов. И как все великие перемены, это случилось так незаметно и тихо, как тих и незаметен может быть англичанин в европейском отеле Бристоль.
Я отпускаю тебя, Кэт.
С любовью и невыразимой нежностью,
с трепетнейшим прощанием,
навсегда твой,
Джон Ишервуд.

А заканчивается сей великий роман такими пугающими словами:

Хотите большего?
Паблик: https://vk.com/franz_fww
Канал YouTube: https://www.youtube.com/user/PalomaPage

Вот теперь действительно КОНЕЦ.

Чтец готов почитать и другие высеры творения, но платить он за них точно не будет ХДД

Отредактировано (2017-10-19 10:46:16)

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Мальчик присел на стол, пальцы в чернилах.

Карандаши чернильные были, что ли? 

Девушка пела потрясающе. Так не поют для масс, так не поют для людей. Так поют либо богу… либо богу.

Существо с бриллиантами в волосах каждой ноткой просило заняться любовью.

Противоречие вижу я. 

Кто я, чтоб не идти, не служить, не поддаться столь простой бриллиантово ясной красоте?

  Вождя умыли. И уели.

Но больше всего я верю, что есть существа – невероятно редкие, но которых так надо искать – что превращают твой мир – ненаполненный и по-человечески бесполезный – в сияние бриллиантов или галактик, разбрасываемых легкой рукой пьяной от счастья, от желания красоты.

И, канешна, эта Франц.  От скромности точно не помрет.

Отредактировано (2017-10-19 11:38:27)

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

У Джона не было переломного момента, потому что он всегда был маньяком-психопатом. Просто теперь он нашел работу.

Нет, все-таки Сранцу-автору нужно было бы найти хорошую бету, чтобы сделала текст чуть читабельнее, прописать более-менее адекватных окружающих, которые или ненавидят Сранца-персонажа, или относятся к нему с брезгливостью, которую он принимает за благоговейный страх по собственному идиотизму, и тогда бы эта охуительная история заиграла бриллиантово ясной красотой жестокого стеба над наци-скамом всех мастей. Потому что невозможно представить, что кто-то на полном серьезе и с претензией на высокую литературу прописывает таких карикатурных червей-пидоров.

Отредактировано (2017-10-19 11:47:55)

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

У меня прям перед глазами стоит роман, где именно такая интрига была в центре, и сравнение с ним делает мне еще больнее читать эту беспомощную, неубедительную попытку в сюжет.

Анон, а что за роман? Я люблю такое, когда оно хорошо сделано

тут сука эта, раздосадованная, что жена тупая, как хер, но выкобениться желая, ляпает

Оставить это так, из недосоображений блядского гуманизма? Мы все тогда в такой
жопе закончим. Эта сука далеко не ушла.

Высокий стиль сегодня высок как никогда

Чтец готов почитать и другие высеры творения, но платить он за них точно не будет ХДД

Вроде на флибусте что- то было из ее писанины.

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Анон, а что за роман? Я люблю такое, когда оно хорошо сделано

Анон, если тебе все равно интересно, хотя собственно, все заспойлерено, то я писал о

▼Скрытый текст⬍

Сара Уотерс - Нить, сотканная из тьмы

Вроде на флибусте что- то было из ее писанины.

Ну я просто погуглил и скачал первое попавшееся - Берлинские записки для ветреной Штази.
Там уж и до флибусты дойдем ХД

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Это мог бы быть злой и ядреный стеб над всеми нацидрочерами.
Это могла бы быть неплохая история о притягательности зла, множестве масок, которые оно носит, и "маленьком человеке", желавшем добра связанным с ним людям, но запутавшемся в блестящей паутине.
Это могла бы быть драма о деградации человека, после смерти любимой жены отупевшего в чувствах и желаниях и в конце концов решившего оторваться по полной - долой мораль, долой собственное "я", важны лишь новые острые впечатления.
Это мог бы быть триллер о постепенном превращении тихого психопата в полного энтузиазма цепного пса рейха, потому что рейх дал ему волю реализовать людоедские наклонности.
Вместо этого нам преподнесли многостраничный выбор между простецкой Агнешкиной курятиной и гурманской косулей в сливовом соусе. Собственно, все остальное идет сопровождением. Главное для героя - это чем его накормят на халяву. Если тортиками и косулей, за такое не грех и сапоги вылизать.
То есть Камилла, видимо, настолько ограничена и тупа, что все ее представления о "высшем и низшем" сводятся лишь к тому, кто что жрет. Тортики жрут небожители, а голодающая оккупированная Польша самадуравиновата и подлежит зачистке. В результате она пытается описать блеск и роскошь, а получается жуткая пошлятина в пресловутом стиле новых русских с золотой лепниной в кладовке и малахитовыми толчками.

Отредактировано (2017-10-19 12:11:30)

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Мне нужно срочно помыться после этого дерьма. Спасибо, чтец.

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

в сияние бриллиантов или галактик, разбрасываемых легкой рукой пьяной от счастья, от желания красоты.

Аааа!!! 

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Ну что ж такое, и не наебали толком, и не выебали
Я вот только не понял немного философейю. Я вот хочу стать оберменшем, например. Я очена красивый и дохуя умный, мне так мама сказала. К кому мне придти и сказать, что я хочу стать богатым, чтобы мне сразу насандалили винища дорогого, да побольше? И что Агнешка сделала неправильно, что с ней так обошлись, если у всех есть шанс прозреть и перестать быть уродцем? Она родилась, этого было достаточно?(
А вообще, очень смешно, что "богатый душой" и такой возвышенный Хранц видит везде уродство и только уродство, как бабка с лавки какая-то. Мне-то казалось, что назвать бриллиант красивым может каждый, а вот разглядеть красоту в чём-то обыденном могут не только лишь все. Только Хранц вот не может, ему лишь бы какашками кидаться 

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

что Агнешка сделала неправильно, что с ней так обошлись

Анон, она полячка. Поляки - слишком непафосная нация, они нидастойны. Ты думаешь, почему главный герой - англичанин, хер пойми откуда взявшийся в Польше?  Потому что Джон Ишервуд по определению куда илитней каких-то там плебейских Янеков, Юреков и Агнешек.

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Аноны, умоляю, зачтите про бедную девушку Эмилию, которую угнетает юный воспитанник Франц.
https://vk.com/franzwertvollen?z=photo- … 9_00%2Frev

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Т.е. Джон кого-то там задушил, а потом скрываясь устроился священником в чужой стране? Это вообще как?
Этот кусок дерьма меня вымораживает своей "логичностью".

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Я пока не догнал со вчерашнего вечера тред, но несу сердец чтецу!
подозреваю, что ебанина заканчивается в духе *а потом они седли пить чай с немецкими конфетами*, а не в духе

▼Скрытый текст⬍

*эмоционально тупой пастор понял, что среди фошистов тоже есть НЕКРОСИВЫЕ (тот же Хитлер) и выпилился*

или *Франц подумал - зочем ээтот некросивый пастор - и сдал его в лагерь*

Кстати, совершенно непонятно зачем в Названии писева жона  - кроме её имени в тексте ничего мы о ней так и не знаем. Т.е она просто функция, введённая для того, чтобы пастор записывал авторские проповеди о кросоте... с таким же успехом каждое письмо могло бы начинаться с "дорогой дневник!"

Ещё - если пастор письма сжигал, то как мы можем их читать в виде книги? Обычно такой псевдо-документалистический текст писатели оформляют предисловием типа "нашёл тут старую пачку документов в заброшенном доме на чердаке за шкафом"...

Ещё эта СС-писанина К странно выглядит - куча приосаниваний главгероя при том. что мы знаем, что в исторической перспективе он и ему подобные проиграли. Такой текст выглядит историей для воскресного чтения из параллельной реальности, где наши до Берлина не дошли... А в реале пастор после победы союзных войск тайком и под чужим именем вернулся бы в своё Соединённое Королевство и молился бы, чтобы до него не добрались охотники за нациками типа Сэра Кристофера Ли!

ИМХО Камилке стоит почитать Деву с её "Завоёванными сердцами" - тоже ебола про КРОСИВЫХ захватчиков, но там второстепенные персы не таким картоном выглядят. да и декорации более выпукло описаны. + если писать про более древние времена и события, меньше срачей и больше лайков (?) но для успеха на фигбуке стоит вписать эротический сон пастора или флэшбек ФВ с графической ёблей

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Чтец, ты герой!   Асилить эту ебанину реально подвиг!

Т.е. если кратко, то вся суть в том, что Джон поначалу работал на подполье, помогал полякам и евреям, вывозил из гетто, кормил детей и т.д. Потом он встретил кросиво-няшно-грустного фошыздика, всего такого нитакого, так проникся его дорого-бохато-утонченностью решил, что это заебись высшая раса, не чета "всяким Агнешкам" и сдал сс-овцам все подполье. После чего продолжает долго и нудно типа философствовать, что вот дескать, какой "мальчик" золотой-брульянтовый и как хорошо, рядом с ним - дорого-бохато же
Блядь, я хочу сиквел к этому, прости господи, фанфику. Где пришли советские солдаты и расстреляли нахуй этого морального урода. Вместе с мальчиком.

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

а потому что уж больно мерзкое писево с червепидорами-персонажами.

Вот именно. При этом, одно дело, если бы были просто персонажи-червепидоры (персонажи всякие бывают же, и такие тоже), но в тексте, автором, ясно и понятно было бы сказано и показано: они - червепидоры редкостные. А не наоборот - облизывали бы их со всех сторон и во всех местах, втирая читателям, что это вот - заебись какие крутые перцы.

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

что ебанина заканчивается в духе *а потом они седли пить чай с немецкими конфетами*

Сели рисовать на самолетиках и жрать косулю в сливовом соусе, зажирая тортиками, и сдохните, все партизанен! 

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Чтец, ты герой!   Асилить эту ебанину реально подвиг!

Т.е. если кратко, то вся суть в том, что Джон поначалу работал на подполье, помогал полякам и евреям, вывозил из гетто, кормил детей и т.д. Потом он встретил кросиво-няшно-грустного фошыздика, всего такого нитакого, так проникся его дорого-бохато-утонченностью решил, что это заебись высшая раса, не чета "всяким Агнешкам" и сдал сс-овцам все подполье. После чего продолжает долго и нудно типа философствовать, что вот дескать, какой "мальчик" золотой-брульянтовый и как хорошо, рядом с ним - дорого-бохато же
Блядь, я хочу сиквел к этому, прости господи, фанфику. Где пришли советские солдаты и расстреляли нахуй этого морального урода. Вместе с мальчиком.

А еще Джон осознал истину, когда его тортиком, тортиком, блядь, покормили. Вот и получается, что Джон продался нацикам за вкусняшку, чем вызывает лютое омерзение 

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Анон, она полячка.

Но хранц ведь казашка и охуенный такой, да и не в национальности дело, а в уродстве душевном (С)

А вот если обмотать ее мишурой, лампочками, дождиком, увешать шариками так, чтобы самой елки видно не было - будет красиво, потому что красота в блестяшках.

Только не слишком сильно, чтобы жирной не казалась!

Так, пагадити. У Хранца в России отвалилась сетчатка и Гиммлер решил сделать из него подопытного кролика, значит. Почему с ним Гиммлер цацкается, кстати, если он шайсгруппенфюрер, их же вагон и маленькая тележка в СС. И Хранц такой "оке, хуярьте", хоть там понятно, что ничего хорошего они не прихуярят, никто таких операций не делал. Почему же он не говорит "я стал полуслепой и некросивый, как моя бывшая жёнушка, и я пойду и выпью яду, пока совсем не ослеп"? Он хочет жить уродливым?(

Так, пагадити #2. Джон задушил мужика за то, что тот спизданул «пфф, понятное дело, замарашка этот замарашкой и останется, он же выгоды своей не понимает» И всё? Такой психопат бы не залёг на дно, это было бы первое убийство из серии убийств И да, почему за "замарашка останется замарашкой" надо убивать, а за "не чета всяким Агнешкам" восхвалять?

В общем, аффтар прав. Очена глубокое и кросивое произведение, которое нужно перечитывать много раз и всё равно будет ни хуя не понятно. А иногда нужно перечитывать отдельные предложения и подчёркивать в них для себя самое важное. Подлежащее со сказуемым, например. Иначе чёрт ногу сломит.

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Ну что ж такое, и не наебали толком, и не выебали

точно
кста я думал, Джоне задушил кого-то, кто лез к нему со слэшными целями - чтоб запараллелить с тем рассказом ФВ про друга на корабле. Типа у них похожая *травма* в юности. А Джоне сорвался практически нисхуя, получается. И может, не в первый раз! Убил священника, украл его личину, жену тож убил 0_0

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Анон сейчас подумал, что это охуенный ход — писать от имени другого человека.    Типа все стилистические ошибки здесь намеренно впендюрены. Ну и с описаниями не надо заморачиваться. Но если уже которая книженция написана в таком вот ключе не значит ли это, что Сранц просто хуевый песатель и даже догадывается об этом?

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Убил священника, украл его личину, жену тож убил

Кстати, да. Чтец, в этом писеве где-то упоминается, отчего Кэт-то умерла? А то, может, милашке Джону однажды опять что-то такое показалось, и он жену того?

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Убил священника, украл его личину, жену тож убил

Кстати, да. Чтец, в этом писеве где-то упоминается, отчего Кэт-то умерла? А то, может, милашке Джону однажды опять что-то такое показалось, и он жену того?

Нет, ничего не упоминается. Упоминается, что он с ней в первый раз заговорил в Эдинбурге, но я не понял, в смысле, это было знакомство или первое письмо  Но бежали в Польшу они, вроде, вместе.

Кстати, эпизод с Колином и насилием Франц придумал, я это в чтениях не указывал, потому что там это было в паре предложений и не понятно, придумал или нет.

А про Гиммлера: Помогал с операцией, потому что Франц его не слушался и все делал наперекосяк, надо было поставить его на место.

Отредактировано (2017-10-19 17:09:26)

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

когда его тортиком, тортиком, блядь, покормили.

Двумя. 

как моя бывшая жёнушка

Любовница, женушка все строит "морду карпа".

Отредактировано (2017-10-19 17:30:16)

Анон

Re: Чтения Франца Вертфоллена

Мы начинаем КВН!
Он вам понравится, тут Франц такой жалкий, что даже гореть толком не получается)

Берлинские записки для ветреной Штази

▼Скрытый текст⬍

I

По-традиции нас поджидает вступительное слово, из которого неясно ничего:

Все-таки атлас был лишним.
Однозначно, стоило взять шелк, но атлас был лишним – теперь его надо дарить.
Кому?

А в дальнейшем нас ждут исключительно блядские диалоги аля пьеса, которые я постараюсь чутка облагородить

РУДОЛЬФ фон ВЕРТФОЛЛЕН: Перестаньте дергать эту языческую погремушку!
Надо же, чтобы кричал…
Женщина остановилась.
Через полуоткрытую дверь кабинета в зеркале коридора маячило отражение белой рубашки с занятной деревянной трещоткой в руках.

Этой рубашкой был Альберт Эйнштейн наш старый знакомый Франц. В руках у него

Ритуальное нечто для изничтожения злых духов. Из Анд.
РУДОЛЬФ фон ВЕРТФОЛЛЕН: Вы опять все бросаете на полпути.

Рудольф – это Францев батько. Батько Францем не доволен, что дает нам некую пищу для размышлений об отношении автора со своим отцом.
За беседой наблюдает некая Клэр, кто она, мы пока не знаем.

ФРАНЦ: Я разобрался в основах…
РУДОЛЬФ: Забавно. Люди жизни свои на это кладут, вам оно удалось за три месяца.
ФРАНЦ: Пять. У меня был идеальный наставник, внимание и любознательность. Не волнуйтесь, я тщательно изучил корень нашего злата. Детали меняются от случая к случаю. Причем я оставил руку на...
РУДОЛЬФ: Хватит… с меня слов. Случаями, конечно, вы уже не займётесь?
ФРАНЦ: Я хотел! Вы не отправили меня в Африку.
РУДОЛЬФ: Чтобы получить вас обратно с сифилисом?
ФРАНЦ: Сифилис можно подхватить и поближе.
РУДОЛЬФ: Избавьте меня от подробностей… вашей жизни. С любой другой постыдной неизлечимой мерзостью.

То есть, Франц у нас недоучка. Из диалогов выше мы можем понять, что Франц бросил образование в какой-то сфере и не в первый раз. А все потому, что ему достаточно пяти месяцев на освоение любого сложного навыка. Похоже, в этом тексте нас ждет мноооого откровений об авторе.

ФРАНЦ: Люди будут говорить, что это – гены.
РУДОЛЬФ: Кого? Грузчика или мясника?
ФРАНЦ: Мне так и передать матушке?
РУДОЛЬФ: Нет, сообщите лучше ей, что у вас нет ни воли, ни собранности, ни… да вообще хоть какая-то мысль иногда забредает вам в эту кудрявую голову? Вы оказываетесь не способным обучаться в Кембридже…
ФРАНЦ: Это они оказались неспособными!
РУДОЛЬФ: К чему, позвольте?
ФРАНЦ: К жизни!

Яркий пример того, когда в жизни тебе дается нечто охуенное, но ты слишком сияешь, чтобы это увидеть.

ФРАНЦ: Я ведь получил свой диплом юриста…
РУДОЛЬФ: Именно, вы просто получили диплом. Зачем? Работа в правительстве вас не интересует, подождите, работа в наших структурах…
ФРАНЦ: Да почему я должен работать на брата?
РУДОЛЬФ: Потому что в жизни у каждого мужчины должно быть нечто большее, чем лошади, женщины, машины и путешествия.

Мне нравится этот папа! Но как же он вырастил такого чмошника? Наверное, снова виновата мать.
Папа продолжает отчитывать Франца за разбитые тачки, побитых женщин и просаженные на оргии деньги. Возражений нет.
Внезапно врывается СТИХОТВОРЕНИЕ

Вязкое молчание
недоговоренной
из материальных побуждений
и практичных соображений
гадости,
обжигающей пищевод,
по которому она медленно,
тягостно медленно скатывается
обратно.
Усталость пожилого ругаться.

Короче Франц старается держать себя в  руках, чтобы не отлучили от денег. Вот этот Франц куда как более убедительный. Самокритично.

РУДОЛЬФ: Господин Флес из уважения предлагал выпустить книгу с какими-то вашими записками…
ФРАНЦ: Из уважения? Какими-то записками? Это путевые заметки о времени, проведенном мной в странах Ближнего Востока и Средиземноморья, и он с удовольствием провел над ними три ночи…
РУДОЛЬФ: Франц Вольфганг, это политес.
ФРАНЦ: Ну конечно! Ах я идиот! И как я не догадался! Вы сами вашим отношением показали, как это жалко, вот поэтому я их и не дописываю. Это жалко быть журналистом, и если у человека есть слог и вкус, это последнее, чем он будет заниматься. И заметки я писал вовсе не для публикаций, это вообще письма, которыми я развлекал Штази, пока был далеко, а она с чего-то решила, что я сплю и вижу собственную книгу.

ААААААА.
Папа: Франц, ты написал редкостное дерьмо, но мой друг из уважения это напечатает.
Франц: Он сказал, что клево написано.
Папа: Из вежливости.
Франц: Все ясно, мой гений не понят. И вообще не очень-то и хотелось.

Папа предлагает Францу заняться писательством серьезно.

Следующее, что вы мне предложите, будет что – ассенизатор? Что может быть более жалко, чем писать для тупой толпы вещи, которые она никогда не прочтет?
РУДОЛЬФ: Это невозможно, у вас на все какие-то отговорки.

Прям басня Крылова. Зелен виноград.

РУДОЛЬФ: Вас послушать, вы бы хотели, как в средневековье, только любви и войны.
ФРАНЦ: Да!
РУДОЛЬФ: Но когда я предлагал вам офицерский…
ФРАНЦ: Где?! В этом жалком сборище, которое принимает себя за австрийскую армию? Конечно! Конечно, отказался! И за что, чему служить – шаткому режимчику, который никак не определится – правый он, левый или вообще никакой? Да иметь звание в таких структурах – это плевать себе в глаза. Они же развалили даже остатки той империи, которой когда-то была Австро-Венгрия, они их развалили и отымели. Да дерьморубашечники на улицах и то лучше! У Гитлера есть хоть какая-то вера во что-то.
РУДОЛЬФ: Франц Вольфганг, в двадцать один год нельзя быть таким инфантильным…

Францу надо с Глистой ролевить, они братья по разуму. Ахрестократы.

ФРАНЦ: Вот. Вот оно то, что я ненавижу больше всего. Ваше праведное сытенькое мещанство. Я обожаю мещан, я люблю мещан, когда они тихи и не позволяют себе суждений, потому что на суждения они не способны. Стоит им только дать волю, и они заставят тлеть этот мир на робком лицемерном огне посредственности, уверяя всех и вся, что лишь посредственность и есть добродетель. Посредственность, вялость и теплотца.
РУДОЛЬФ: А, может, вы просто боитесь правильности? Съеживаетесь и выёживаетесь перед простой обычной правдой жизни?

Папа, вы мещанин! Дайте денег и не отсвечивайте!

Правдой жизни? Большей банальщины вы не нашли? Перед правильностью ограниченного идиота, счастливого лишь своим тупоумием и леностью сердца, бесстрашного из глупости, как масай перед танком, не способный даже представить себе, что один танк разрушительнее всей его полуголой армии вместе взятой, это – ваша правда жизни? Я ее топтал, оплевывал и насиловал.

Франц совсем теряет берега и ФАК Е папа прописывает ему пощечину. Лучше бы, конечно, что посерьезнее, но я не жадный.

И тяжкая,
тяжкая борьба
между материальным интересом
и невероятным желанием,
пусть пафосно,
но хлопнуть дверью.

Ах, тяжкая борьба, наш гений-юрист не знает, где взять денег кроме как у папы, плак-плак.
Франц посылает все к черту и

И нет, женщина не успела отпрыгнуть.
ФРАНЦ: Да что вы все под ноги… Клэр?

Интрига!

II

Во второй главе Франц получает пиздюлей от штандартенфюрера. А это рассказ начинает мне нравится!

ШТАНДАРТЕНФЮРЕР: Значит, вы еще и пьяным прыгали в ледяную воду?

Франц не прыгал, он не пьет! Просто стоял рядом с пацанами.

ШТАНДАРТЕНФЮРЕР: Это делает ваш поступок еще более непоследовательным, непонятным и неосознанным.
ФРАНЦ: Позвольте с вами не согласиться, господин штандартенфюрер. Я полностью осознаю, что поступив таким образом, поставил свою жизнь под угрозу, простите, не свою жизнь, а жизнь принадлежащую фюреру и рейху. Я абсолютно с вами согласен, что человек, рискующий чужим добром беспочвенно и неосознанно – глуп, безответственен и не достоин чести офицерского звания СС, но я не согласен, что мой поступок был бесплодным и неосознанным.

Вмешивается Фрау Доктор

ФРАУ ХИРШ: Вы из фанфаронства перед гимназистками и вашими товарищами, еще и раскачавшись на веревке, сиганули в течение февральской реки, как можно дальше от берега, заработав себе бронхит, практически переходящий в пневмонию, с температурой под 40° и бред.

Но что она понимает! И вообще

Зачем вообще брать в офицерское училище врача-женщину?

Франц пытается оправдаться. Убедительно (нет)

Господин полковник, за обедом зашел разговор о способностях скандинавов, судя по сагам, переплывать ледяные фьорды. Разгорелся спор – это выдумка, воля или физическая предрасположенность. Я не принимал в нем никакого участия, пока не прозвучали слова, оскорбившие меня лично. А именно, что это невозможная выдумка пустоголовых фантазёров. Во-первых, по доктрине СС, это вообще оскорбляет моих предков, во-вторых, там не столько слова были оскорбительны, сколько их причина. Это утверждение было сказано человеком лишь из его смутного ощущения собственной убогости, трусости и безвольности в сравнении с героями саг. Он не подходил к вопросу объективно и не утверждал это как врач, историк или биолог, он подал это с позиции маленького жалкого мещанина, который хочет загадить все Великое и низвести все Великое до такого же узколобого мещанства, чтобы ничего больше не кололо ему глаза. Это я всегда признавал за личное оскорбление и намереваюсь так же относиться к подобному в дальнейшем. Личное оскорбление я не мог оставить без ответа.

Ой, Франц, а еще есть легенда, что скандинавы лампочку в рот могли засунуть! Докажи на досуге.

Видите ли, по моему глубочайшему убеждению, герои саг переплывают ледяные фьорды, держась на воле. Просто воля их гораздо больше, чем то её хилое подобие, доступное среднестатистическому примату.
ШТАНДАРТЕНФЮРЕР: Тварь я дрожащая…
ФРАНЦ: Или право имею. Но, на мой взгляд, это провальная книга русского писателя.

Франц вообще ненавидит всех писателей, известных его автору. Все ему плохи и лично в душу плюнули.

Убедившись, что заходить с берега в воду практически невозможно без должного уровня стресса, то есть даже в сагах никто не прыгает во фьорды от невероятного счастья, я решил, что мне толпу врагов заменит веревка.

На твоей тощей шее.

ФРАУ ХИРШ: Вы решили, канат спасет вас от судорог?
ФРАНЦ: От выбора, уважаемая. Когда стоишь в ледяной воде по колено, у тебя всегда есть соблазн и возможность выйти. Если ты находишься под ледяной водой в четырех метрах от берега, то выбора превозмочь судорогу или сдаться, у тебя уже нет. Господин полковник, я очень четко осознаю, что с момента принесения присяги моя жизнь будет принадлежать только фюреру и рейху, но ведь и жизнь Парцифаля принадлежала королю Артуру, и его поиски Святого Грааля, уверен, многими из его окружения расценивались как безумие.

Ты можешь выбрать иметь судорогу или нет! Франц вот выбрал пневмонию.

ШТАНДАРТЕНФЮРЕР: Спасибо, господин Вертфоллен, за лекцию, но…

Оказывается, что в комнате есть еще и генерал!
Его всегда приглашают, когда молоденькие офицеры страдают фигней.

ГЕНЕРАЛ: Что же такого нечеловеческого вы испытали?
ФРАНЦ: Ничего.
ГЕНЕРАЛ: Страх?
ФРАНЦ: Нет, мой фюрер. То чувство в моем позвоночнике, что было, когда я в полете отпускал канат, страхом как-то не назовешь. Всплыть было крайне тяжело, плыть еще тяжелее и, надо сказать, оно мне совсем не удавалось, пока…

и было что-то нечеловеческое, то это оно. Смерть – наиживительнейший источник.
ГЕНЕРАЛ: Ваше высшее образование связано с философией.

Читай: Вы дурак, батенька?
Францу приходится сознаться, что из Кэмбриджа его турнули. А о дипломе юриста все вдруг забыли.

Неужели всё-таки исключат?
ФРАНЦ: Я ведь выплыл, мой фюрер. Я сам выплыл из реки. А бронхит начался лишь через неделю. Может я его вообще позже подхватил, в кинозале, например, в библиотеке, на сквозняке, да мало ли где подхватывают бронхит. Позвольте еще небольшую искренность, если бы не болтливость провинциальных, скучающих гимназисток, так вам бы и не пришлось тревожиться, проделывая весь этот путь из Берлина.
ГЕНЕРАЛ: Спасибо, господин Вертфоллен, для принятия окончательного решения вы нам больше не нужны.

Вердикт: Исключительной никчемности дебил.

ГЕНЕРАЛ: Господин Вертфоллен, вы позволите вам личный, не имеющий никакого отношения к делу вопрос? Вы нам так высокопарно все описывали, мне даже стало любопытно – чем же было то ваше чувство, не похожее на страх?
Мгновение раздумья.
ФРАНЦ: Одной огромной долбанной мурашкой.

Мда, и у этого человека могут быть какие-то принципиальные разногласия с преподавателями Кэмбриджа. Он же одноклеточный!

III

Появляются некие женщины. Судя по всему, это какие-то уборщицы-домработницы, которых, как мы знаем, Франц не любит.

ГРЕТА: Это точно не к добру. Ей-богу. Я сон видела, там ворона с плетня взлетает, как пить дать к смерти.
АННАБЕЛЬ: Фу, дура, что болтаешь!
ГРЕТА: Это вы их в столовой не видели, они там как в фильме ужасов, что скульптуры восковые ожили. А хозяин…

Что взять с тупой домработницы? Смешала Хичкока с чем-то еще и сама себя напугала.

Широкая спина, сопя, выплыла из кухни в коридор.

Вот этот  фильм ужасов по мне!
Франц, дружище, ну ты перечитывай иногда, что навоял?

АННАБЕЛЬ: Видели, Фердинанд? А ведь я столько девушек отсмотрела. Сегодня прислугу нормальную – днем с огнем. Пропадем мы с этим коммунизмом… социализмом… боже мой, что ни год – то напасть. Может, вам еще супу? А правда исхудал сильно? Там чему худеть-то?

Особенная находка Франца – это полное отсутствие реплик Фердинанда в этом отрывке. Аннабель отвечает сама себе. И я думаю, что проблема в том, что придумать промежуточный ответ, связывающий ее высказывания, практически нереально.

АННАБЕЛЬ: Вот и я говорю, подумаешь СС, молодой еще, образумится, живой бы только. Зачем его зря злить? Плохо, если до сладкого поругаются. Я ведь под него меню продумывала, такие десерты в варварской Пруссии не найдешь.
В кухню вплыли плечи.

Подумаешь, СС! Кстати, насколько я понимаю, по сюжету мы в Австрии, и австрияки не особенно хотели аншлюса на тот момент времени. И одна из богатейших семей Австрии не могла не понимать, что фактический захват другой, более богатой страной, чреват некоторыми финансовыми трудностями. А им норм!
(Иногда, читая писанину Франца, я начинаю сомневаться в собственном интеллекте и здравом смысле).

Плечи полнились затаенной радостью зрелища
и тихим счастьем важной роли очевидца.

Эти плечи мне сегодня во сне явятся, ей богу.
Грета делает за чтеца его работу и пересказывает разговор семьи Вертфолленов. Чтец все больше убежден, что Франц просто не способен написать разговор троих:

ГРЕТА: Господин граф стал рассуждать о политике, все стали рассуждать о политике, но он молчал. Потом Гитлера ругали, он тоже молчал, а потом господин граф как скажет: «ну что еще ждать от людей, щеголявших в рубашках цвета экскрементов». А он как ответит, пусть, мол, эта мысль греет вас, уважаемый, когда люди в черных униформах пройдутся по вам сапогами. А тот повернулся к госпоже Вертфоллен: «Вот, Амалия, вот такой у нас благородный сын. Вы что ж тоже по мне хотите прогуляться?». А этот: «Я что должен ответить? Ах, боже мой, постесняюсь?». А тот – какую же подлую душонку… а этот – о, избавьте меня от вашей грошовой патетичности. И тут госпожа Вертфоллен – Франц, говорит, как вы можете такое отцу… А он – «да он хотя бы уверен, что он мне отец?». И вышел из-за стола.

Если упростить:
Папа: Гитлер тупой.
Франц: Теперь у них форма красивая и ты пожалеешь о своих словах!
Папа: Жена, мы вырастили урода.
Франц: Да, я такой, и чо?
Папа уходит.

Теперь их снова двое, и Франц возвращается к формату диалога:

ФРАНЦ: Извиниться?! А он, он передо мной извинялся, когда при тебе, при слугах называл меня бастардом, когда он, как будто мыльным операм подражая, своим наигранным баритоном фальшивил – «этот не может быть моим сыном, нет у меня такого сына», он извинялся?
АМАЛИЯ: Франц, он очень переживал…

Франц ударяется в подростковую истерику, ах, вам было бы лучше без меня!
Мама намекает, что вообще-то да, с сыной есть кое-какие проблемки.

АМАЛИЯ: Ну, знаете ли, когда пришло то скандальное письмо из Англии…

ФРАНЦ: Мама, пожалуйста…
АМАЛИЯ: Сложно было удивляться…
ФРАНЦ: Да! Странно было удивляться такому повороту событий. Беременность – это естественно, такое случается с женщинами, мама, и очень часто на них не женятся после этого, и будь она хоть дочерью английской королевы, я бы на ней не женился. И она это знала всегда. И ведь не она писала то письмо…

Франц извиняться перед папой не хочет, потому что ЭТО НАСИЛИЕ

ФРАНЦ: Я не буду этого делать.
Ей не нравился неподходящий мизансцене спокойный тон.
ФРАНЦ: И мне плевать, что в столовой все слышно. У меня больше нет ни одного неоплаченного счета. Я достаточно насиловал себя.
АМАЛИЯ: Да как вы… Все это время вы бездарно прожигали его сост…
ФРАНЦ: Ошибаетесь, матушка, я со вкусом использовал его бездарные деньги. Он с ними в могилу хочет лечь? Я работал с нашими инвестиционными портфелями, я знаю все вклады, заводы, карьеры, недвижимость, не говоря уже о поместьях и винодельнях, и я знаю, что живи я десять раз так, как я жил, я не перевел бы и 30% наших стандартных доходов.

Призрак Глисты маячит все сильнее.
Папа еще и спасибо сказать должен, что сына тратил его деньги!

АМАЛИЯ: Вы, между прочим, не единственный сын. Ваши старшие братья, кстати…
ФРАНЦ: Скромнее? Да безусловно! В них жизни меньше, чем в дохлых устрицах! Вы вышли замуж за моллюска и рожали ему устриц. Зачем?
АМАЛИЯ: Я что?
ФРАНЦ: Ах, вы ослышались. Вы вышли замуж за моллюска и пятнадцать лет рожали ему устриц, с одним, дай Бог, исключением.
Из знакомых ей инструментов оставался лишь обморок.

Жаль, что в нужный момент она не познакомила сына с ремнем.

Женщина смахнула слезы, подошла к секретеру, достала оттуда бумаги и практически бросила ими в сына.
Выписанные чеки, договора об аренде, покупке, найме.
АМАЛИЯ: Вами заинтересовался рейхсфюрер.
ФРАНЦ: Вы рекомендовали меня рейхсфюреру?! Зачем вы сделали это?
АМАЛИЯ: Мы не водим знакомство с рейхсфюрером СС. Но вероятно положение вашего отца не могло его не заинтересовать.
ФРАНЦ: Пожалуйста!
Тишина.
ФРАНЦ: Так это зачем? Подкупать Гиммлера?
АМАЛИЯ: Жить в Берлине. Уж не на зарплату ли адъютанта вы собрались там существовать?
Пожалуй, официальная годовая зарплата рейхсфюрера была слегка меньше указанной в чеке суммы.
ФРАНЦ: Я когда держу этот клочок, чувствую себя шлюхой, которой платят, чтобы с особенно изощренным садизмом ее насиловать.
АМАЛИЯ: Франц Вольфганг!

Наш благородный дон отказывается от папиных денег, но что-то мне подсказывает, что протянет он без них где-то неделю.

АМАЛИЯ: Франц, хоть напишите ему из училища. Он ведь месяц еще спать не будет. Шшш… знаю я, что вы мне скажете: даже если бы он вас и любил, то любил бы вовсе не вас, а свои конструкции, стереотипы, но это вы у нас юный Зигфрид, это вам никто и не нужен, вам и страхи – бесстрашие, а люди слабы, Франц. Они глупые, да, нечуткие, мелочные, но им, знаете, как им нужно, чтоб их хоть кто-то любил.

Говорил же я, его мамка испортила, избаловала!

ФРАНЦ: Вы и не представляете, как гадко сейчас то, что вы говорите. Эта толпа оголтелых завистливых макак, готовых разорвать все, что хоть на капельку чище их, готовых выпотрошить вас, а потом еще и заявить для сохранения своей праведности – ничего, да, мы такие-сякие, но ведь мы просто хотели, так хотели, чтобы нас кто-то любил, и сыто облизнуть на этом свои хищнические близорукие морды. Это мерзко, Амалия! Мерзко и больно.

Ах, я уезжаю!

АМАЛИЯ: Ну, уж простите меня, старую макаку…
ФРАНЦ: Нет, не прощу. Вот уже за тон этот не прощу.

Не прощу, но возьму плюшевого зайца на память о маме, ну и заодно

АМАЛИЯ: Аннабель для вас объездила все кондитерские и сама еще всю неделю упражнялась – пироги пекла. Может, вам положить?
ФРАНЦ: Ну зачем мне… а с чем?
АМАЛИЯ: Шоколадно-апельсиновый с майоркским миндалем, кокосовый с муссом, мятный из черного шоколада с перцем…
ФРАНЦ: Кладите уже.

А потом он ложится немножко поспать

ФРАНЦ: Да, я только на пять минут прилягу.
АМАЛИЯ: Может, в спальню подниметесь.
ФРАНЦ: Мама, я не хочу оставаться на ночь.
АМАЛИЯ: Хорошо-хорошо, но если вы тут уснете, будить я вас не буду.
ФРАНЦ: Да, я только на пять минут.
Мирно щелкнул выключатель.
АМАЛИЯ: Магда! Принесите, пожалуйста, моему сыну плед.

А чеки и деньги она ему в кармашек подсунет, пока он спит. Ставлю зуб прораба!

Анон с Эмилией, все зачтем, просто я это начал уже ХД