1.
Ричард Окделл осадил коня у входа в замок, спрыгнул наземь и тут же позабыл про дрожащую от усталости Сону. В голове билась одна мысль - Рокэ, что с ним?! Почему Хуан, так и не простивший Дику покушения на его соберано, прислал письмо, умоляющее дора Рикардо немедленно вернуться. Неужели Рокэ все-таки заболел? Три месяца назад, когда они прощались, любимый был бледен, но на расспросы Дика отвечал шутками, и юноша уехал успокоенным. А зря. Ворон горд, как Леворукий, он ни за что не признается, что ему плохо, а пережитый кошмар подорвет любое здоровье.
- Эр Рикардо, - Хуан бросился навстречу Дику, - хвала Создателю.
- Где соберано? - выдохнул Ричард.
- На башне, - бывший работорговец за месяц постарел на десять лет, - он каждое утро поднимается на башню и стоит до вечера. Дор Рикардо, он запирается изнутри, и сегодня заперся...
На башне?! Ричард прекрасно знал эту башню. Высокую, сложенную из могучих базальтовых глыб. Двери были подстать всему сооружению, с ними справится только таран. Юноша быстро стянул сапоги, расстегнул с бросил Хуану перевязь и камзол, оставшись в одной рубашке и коротких кожаных штанах.
- Мне нужны три ножа, - потребовал он, - вернее, два. Один у меня есть.
Хуан без разговоров вытащил из-за пояса два алвасетских кинжала, способных выдержать вес Катершванцев, не то что Ричарда.
- На башню Воронов еще никто не поднимался, - голос бывшего работорговца дрогнул, и юноше внезапно стало почти смешно.
- Я - Повелитель Скал, Хуан, - сообщил Дик, - а башня та же скала. И она мне покорится.
О том, что родовой замок Алвы насчет Окделлов может иметь другое мнение Ричард не подумал. Он просто всадил кинжал между шершавыми темными глыбами, подтянулся на руках, опираясь на нижний камень, всадил другой нож. Так он лазил по Надорским скалам. Так он взбирался на стены Барсовых Врат. Тогда он развлекался и доказывал другим, что Повелитель Скал то же кое-что стоит, сейчас он спасал любимого человека, потому что Алву надо было спасать. Дикон знал это так же отчетливо, как то, что сейчас - день.
Подъем занял час, день, год, вечность. Внизу была бездна, но Ричард не думал о ней, его мир сузился до стены, двух ножей и запершегося наверху человека. Человека, без которого он не мыслил своей жизни.
Все закончилось неожиданно, кинжал провалился в пустоту, рука ухватилась за край кладки. Ричард подтянулся на руках и оказался на открытой всем ветрам площадке. Выпал, звякнул о камни кинжал закутанная в плащ фигура на том краю площадки вздрогнула и обернулась. Рокэ! Живой! Но он и впрямь болен. Под глазами - круги, лицо даже не бледное. а зеленое и еще этот плащ в жару. Неужели вернулась лихорадка? Проклятый Придд! Он ответит за это, но не сейчас.
- Ричард, - Алва говорил хрипло и тихо, - почему вы вернулись так рано?
- Я... - юноша замялся, - эр Рокэ, я все сделал.
- Врешь, - на лице Ворона, самом красивом лице в мире мелькнула тень его былой улыбки, - все за это время не сделал бы даже я вместе со стариком Валмоном.
- Мне... мне приснился плохой сон, - соврал Дик, - я испугался, что с вами… С тобой плохо. И вернулся.
- Значит, сон, - Алва стоял, прижимаясь спиной к зубцу, пропасть была совсем рядом - мы связаны крепче, чем я думал.
- Эр... - юноша шагнул вперед, но эр предупреждающе вскинул руку.
- Лови, - в воздухе что-то мелькнуло. Ключ! Ключ от башни, - отопри и спускайся. Хорошо, что ты вернулся. Все документы в моем столе. Я буду тебе очень признателен, если ты принесешь мне синий конверт.
- Сейчас, - юноша бросился к дверце и вдруг остановился.
- Рокэ. Рокэ пообещайте мне, что вы...
- Что я? Я немного приболел, мне тяжело бегать по лестницам, - Алва блеснул белоснежными зубами. Эта улыбка могла обмануть ненависть, но не любовь.
- Обещай мне, что ты меня дождешься, - даже в минуты близости Дикон с трудом называл своего непостижимого эра на "ты", но сейчас эти слова сами слетели с губ, - поклянись и я спущусь. Не можешь?! Я так и знал! Что ты задумал?! Что?!
2.
Если б кто-то сказал Дику Окделлу, что в один прекрасный день он станет орать на своего эра, юноша б не поверил. Даже тогда, когда тащил его, истерзанного, умирающего, по грязному проселку. Даже тогда, когда они стали друг для друга тем, кем было суждено.
Кажется, Алва тоже удивился. По крайней мере пропала проклятая, словно прилипшая к красивым губам ухмылочка. Дикон вздрогнул и перевел дух.
- Рокэ, - повторил он чуть спокойнее, что с тобой?
- Что, - в синих глазах змеями сплелись горечь, безнадежность и любовь, - какой же ты еще мальчишка, Дикон. Ты еще не понял? Даже теперь?
- Что "даже теперь"? - переспросил Дик, прижимая к себе свою сумасшедшую любовь
- Отпусти, - устало сказал Алва, - не бойся, я не стану прыгать с башни. Без твоего разрешения.
Святой Алан, он опять становится собой. Юноша осторожно разжал руки. Алва ухмыльнулся, вышел на середину площадки, сбросил плащ.
- Эр Рокэ, - пролепетал Дикон, не в силах отвести глаз от бледного, напряженного лица и проклиная себя за то, что не желает знать ответа на свой вопрос. Он вообще ничего не хочет, кроме поцелуя и того, что будет, должно быть потом.
- Ну, - заорал Алва, - ты хотел знать, так смотри! Смотри же, раздери тебя закатная тварь.
Смотреть, куда?
- Смотри! Да не в глаза! Ниже!!!
Ричард честно посмотрел. Эр был одет, как обычно, в кэналлийское платье, только почему-то не заправил рубаху и не подпоясался синим шелковым шарфом.
- Не понимаешь? - зло бросил Рокэ и вдруг резко дернул рубашку, обтянув что-то круглое и большое. Живот?! Но Алва всегда был худым... Неужели, опухоль?! Такая, как у старухи Карлион, но та болела несколько лет.
- Теперь понял? - глухо и безнадежно произнес Алва.
- Это опухоль? - зачем-то спросил Дик, - как быстро она выросла..
- Опухоль, - Алва неожиданно громко расхохотался, - можно сказать и так. И растет она, как ты справедливо заметил, весьма быстро. Это память, юноша. Память о том небольшом приключении с Приддом, из которой вы меня вытащили. Мне набил брюхо то ли Повелитель Волн, то ли наемник, а, может, и не один.
- Ты... - пролепетал Дикон, - ты... У тебя будет ребенок? Но я не знал, что мужчина тоже может.
- Может, - Алва с трудом нагнулся, поднял плащ, накинул на плечи, но теперь под складками ткани Дик ясно видел полный несчастья огромный мягкий шар, - гайифская любовь не на ровном месте появилась. Ызарги тому лишнее доказательство. Большинство мужчин и впрямь бесплодны, но некоторым везет. Мне, как видишь, повезло.
- Эр Рокэ, - Дикон никак не мог оторвать взгляд от натянувшегося плаща, - эр Рокэ, а вы уверены, что это... Что он не мой? Мы же были вместе два месяца, а там... Там всего ...
- Там было три дня, Дикон, - голос Алвы опять стал мертвым и ровным, - этого мне хватило.
Три дня... Проклятые три дня. И благословенные три дня, потому что не будь их, они бы никогда не сошлись, никогда бы не сказали друг другу главного. Валентин хотел унизить и растоптать, а подарил им крылья. И Дикон Окделл не даст их сломать.
- Если б это было твое дитя, - холодно добавил Алва, - ты бы еще ничего не заметил. Я бы знал, а ты еще нет.
- Так ты, - Дикон задохнулся от негодования, - ты специально погнал меня по приискам и виноградникам, где и без меня все идет, как надо, чтоб покончить с собой?! Да как... Как ты мог!
Нет, Дик Окделл положительно повзрослел. Он не только докатился до того, что тряс своего эра, он залепил ему пощечину. И не одну.
- Не смей от меня больше ничего скрывать, дурак проклятый! Ты... Ты не себя убивал, а нас обоих... И еще ребенка. Невинного ребенка. Он же не виноват, что его отцом был мерзавец... Он хочет жить, и я хочу! И ты тоже хочешь. Хочешь, можешь мне не врать. Если б не хотел, ты бы не жил.
Ярость нахлынула, как и отступила. Внезапно. Ричард взял лицо Алвы в свои ладони, вглядываясь в огромные, синие глаза, без которых его жизнь теряла смысл.
- Ты останешься жить, понял? - рука юноши нащупала проклятый плащ и осторожно высвободила из него любимого, - и ребенок тоже. Все будет хорошо... Никто ничего не узнает, мы отдадим его кормилице, а потом...
А потом, Рокэ Алва, эр Рокэ, тебе придется пройти через это еще раз. И еще. И еще. Потому что Повелитель Скал хочет иметь много детей и не желает прикасаться ни к кому, кроме своего эра.
Плащ упал на нагретые солнцем камни, словно приглашая забыть обо всем, кроме единственного, по настоящему важного. Дикон на мгновение зарылся лицом в пахнущие соленым ветром черные волосы Ворона, а затем решительно потянул тесемки рубашки, но неудачно, узел только затянулся.
- Прекрати, - в глазах Алвы была растерянность, - ты с ума сошел!
Сошел с ума? Кто бы говорил. И кому! Дикон засмеялся, сбрасывая напряженье последних недель и изо всей силы рванул ворот. Материя не выдержала натиска вепря, герцог Окделл отшвырнул обрывки. Смешно, но он еще никогда не любил Алву под лучами солнца на вершине самой высокой башни Алвасете. Они смотрели друг на друга, словно впервые. Алва и в самом деле переменился. И дело было не в тяжелом животе, отчего-то вызвавшем у Дика неистовую, щемящую нежность. И не в том, что на груди Ворона почти не осталось столь занимавших северных дам волос, но разве что совсем чуть-чуть, в ложбинке меж грудей, которые теперь были больше, чем груди давно забытой Катарины Ариго. Больше и неизмеримо прекрасней. Видимо, Алва подумал о том же, потому что тряхнул головой, словно сбрасывая тяжелый груз, и легким тоном заметил.
- Отвернитесь, юноша. Уверяю вас, это не самые прекрасные яблоки в Алвасете
- Самые, - отрезал Ричард, припадая губами к ярко-розовому соску, - самые прекрасные в Алвасете, в Олларии, во всем мире.
Руки Алвы вцепились в плечи Ричарда, он что-то пробормотал на кэналлийском, который Ричард так и не осилил, но зачем слова, когда все ясно и без них.
- Мы слишком давно не виделись, эр Рокэ, - прошептал Повелитель Скал, бережно укладывая Повелителя Ветров на синий плащ и разводя ему ноги, - слишком долго…
3
В эту ночь Дикон, измотавшийся за день спал, как убитый и не сразу сообразил, на каком он свете. Отчаянно хлопая глазами, юноша сел в постели, пытаясь понять, что случилось.
- Извини, - прошептал Рокэ, - не хотел тебя будить, но ничего не поделаешь.
- Началось? – сон с жалким писком метнулся и спрятался под кровать, - началось? Я сейчас… Пойду, позову врача.
- Хуана, - коротко приказал Алва, - только Хуана и возьми свой кинжал. Тот, что с вепрем.
Спорить не приходилось. Хуан так Хуан. Юноша натянул штаны и рубашку и рывком прижал к себе черноволосую голову, - .
Я быстро… Очень быстро…
- Надеюсь, - Алва попытался улыбнуться, но улыбку сменила гримаса боли, как часто он видел ее тогда, на дорогах Эпинэ.
Ричард бросился к Хуану. Тот не спал. Бывший работорговец ничего не спросил, просто взял со стола затянутую парусиной корзину. Знал. И знал, что именно сегодня.
Ставшая привычной досада на эра сменилась благодарностью. Ворон знал, как устает оруженосец, на плечи которого свалилась вся Кэналлоа, и дал ему поспать. О кинжале Ричард вспомнил уже у дверей спальни.
- Хуан.
- Да, дор Рикаредо.
- Хуан… Я должен принести одну вещь… Эр просил
- Несите, - бросил слуга и, словно читая мысли юноши, добавил, - вы успеете.
Дикон успел. Когда он влетел с спальню с кинжалом Рокэ, судорожно дыша, полулежал в кресле. Хуан стоял рядом. На столе лежали какие-то блестящие штуки и еще что-то.
- Принес, - губы Ворона были искусаны в кровь, живот, который последние дни он носил с трудом опал, зато на полу откуда-то взялась вода. Много воды.
- Дай, - Алвы протянул руку и Ричард, ничего не понимая вложил во все еще сильную ладонь серебряную рукоять.
- Клинок Алана, - прошептал Рокэ, - он уже знаком с Повелителями Ветров.
- Что вы делаете?! – Ричард бросился вперед, но Хуан ухватил юношу за руки и отбросил к стене.
- Не мешай! Иначе нельзя. Он же не баба….
- Пусти меня!
- Не мешай! – прошипел работорговец, - иначе убью.
Дик разжал руки. Он не испугался, но Хуан был прав, он ничего не знает, не умеет, его дело смотреть в стену и ждать, но если Рокэ умрет, он уйдет за ним. Только не сразу. Сначала он разыщет Валентина и…
4
Громкий, требовательный плач слился с усталым стоном. Дик рванулся, но его остановил нет, не бывший работорговец, а голос эра.
- Стой, где стоишь. Хуан!
- Слуга исчез. Дикон остался, глядя в синий шелковый ковер в полумраке казавшийся черным. Сзади было тихо. То есть не тихо, что-то шуршало, хлюпало, дышало. Раздался короткий стон. Рокэ! Ричард забыл обо всем и бросился к креслу. Хуан склонялся над своим соберано, орудуя чем-то похожим на иглу.
Юноша стыдливо перевел глаза. Не потому что ему было неприятно, нет! Он готов был смотреть Алву днем и ночью, что бы с ним ни было. Он любовался им даже в лагере Придда, даже в жалких придорожных тавернах, когда эр бился в бреду и звал то братьев, то эра Вольфганга, то Джастина. Любовался он Алвой и в последние месяцы, когда Ричард Окделл и Хуан были единственными, кому дозволялось входить в покои властителя Кэналлоа.
Рокэ злился, ловя на себя взгляд оруженосца, но Ричарду бледный человек с неподъемным животом нравился не меньше, чем стройный, циничный красавец. Пожалуй, даже больше, потому что такой Рокэ без своего оруженосца не мог обойтись и часа. И еще… Любить такого Рокэ было так волнующе. Их последние ночи стали совсем сумасшедшими. Эр сначала отказывался, а потом всякий раз придумывал что-то новое, восхитительное, необычное. То, что получалось только несколько ночей, потому что сначала живот был недостаточно велик, а затем вырастал, запрещая вчерашнюю забаву, но разрешая новую. Сейчас… сейчас им какое-то время будет не до любви, но как долго?
Прошлый раз они сошлись через несколько месяцев после беды, но сейчас все иначе… Говорят, раны в животе или убивают в три дня или заживают за неделю. А если Рокэ умрет? Не может быть. Не должно! Нет!
Рядом что-то громко пискнуло, писк перешел в поскуливание. Ребенок! Он о нем совсем забыл. Хуан занят эром, но о малыше есть кому позаботиться. Юноша обернулся на голос и увидел уже знакомую корзину, наспех прикрытую полотном. Замирая от предвкушения чуда, герцог Окделл откинул ткань и увидел…
Оно было прекрасно и соразмерно, это крылатое существо с четырьмя тоненькими шейками, между которых серебрились гибкие серебристые отростки. Тельце создания покрывал влажный золотой пушок, мордочки – две жеребячьи и две поросячьи тыкались во все стороны. Ричард, сам не понимая, что творит, подхватил новорожденное чудо и прижал к груди. Раздался нежный, требовательный писк. Существо завозилось, тычась розовыми мордочками в грудь и шею Повелителя Скал. Оно голодное и наверняка замерзло! Ричард Окделл содрал с себя рубашку, намереваясь завернуть приемыша, но не успел. Два пятачка припали к его груди, на мгновенье стало больно, а потом нахлынула блаженство. Иное, не такое. Как в объятиях Рокэ, умиротворяющее, ласковое, тихое.
- Дикон, - голос эра вырвал юношу из тихого летнего счастья, - ты где?
- Здесь, - Ричард бросился на зов, не выпуская из рук золотистое счастье, - я… я его кормлю. Он голодный.
- Еще бы, - Алва каким-то чудом перебрался с кресел на кровать. Тело герцога ниже пояса стягивала тугая повязка, синие глаза были неправдоподобно огромными и в них сияли гордость и нежность.
- Эр Рокэ, - Дикон попытался оторвать существо от груди, но поросячьи мордочки держались крепко, - он чудесен… Это…
- Это - Зверь, Дикон, - голос Рокэ дрогнул, - тот самый Зверь. Твоя любовь сохранила жизнь, и мне, и ему. Придет время, он станет щитом Талига, да что там, всех золотых земель, но пока он голоден, а у тебя только две груди. Иди ко мне. Садись… Он дотянется…
И он дотянулся.
Перевод с ызаржьего.