На КОНе Лави сталкивается с одной из своих знакомых. Дальше её в сюжете не будет, и кто она для Лави, остается неуказанным - бывшая подруга, бывшая состайница, просто конкурент, с которым надо поддерживать видимость отношений? В любом случае, Катрин как минимум ей ровесница, и имеет свою нишу в тусовке.
- ...встречаемся... - где именно они потом буду встречаться, Лави так и не успела сказать. Завидев впереди полноватую девушку в алом атласном платье, расшитом кружевами, она рванулась к ней. Девушка стояла в окружении народа в таких же роскошных одеяниях, так что Лави, протискиваясь, едва не сбила с ног какого-то парнишку, - Пардон! День добрый, леди Катрин!
Они немедленно осыпают друг друга комплиментами: ах, какое платье, ах, как ты сегодня чудесно выглядишь.
От Аэниэ уже есть какой-то толк (рисунки, ювелирка), и её можно демонстрировать другим:
- Леди, кстати... - спохватилась Лави, - позволь представить тебе - это моя Аэниэвьель. Ай, это леди Катрин.
- Очень приятно, - полные губы Катрин сложились в улыбку.
- Очень, - тихонько отозвалась девочка.
- У Аэниэ выставка на втором этаже. - сообщила эльфка. - Она у меня удивительно талантливое создание. Заходи посмотреть, хорошо?
Окружавшие Катрин существа внезапно уставились на Лави с неприкрытой враждебностью, а приветливое выражение лица атласной леди несколько поувяло:
- Обязательно. А ты... - вверх взлетел веер, прикрывая пол-лица, затрепетали длинные ("Явно крашеные!") ресницы, - обязательно загляни на менестрельный конкурс. Хорошо? - веер опустился, и Катрин одарила Лави хищной улыбкой, мгновенно превратившейся в сияюще-обворожительную. - Правда, заглянешь?
- Куда же я денусь, - усмехнулась Лави, - мне положено, там мои будут выступать... Ну, прошу прощения, леди, мне пора. Дела, дела... Позволь... - и эльфка склонилась к руке Катрин, потом поклонилась (та благосклонно кивнула и чуть присела, намечая реверанс) и пошла дальше.
- Нет, надо же... - процедила Лави сквозь зубы, и Аэниэ недоуменно взглянула на нее. - На менестрельник приходи, блин... - увидела лицо девочки, принужденно рассмеялась. - Да ничего страшного, пушистая! Просто эта Катрин... Эх, такая зараза!
- Как? - захлопала глазами Аэниэ.
- Ну вот что ты про нее слышала, к примеру?
- Ну... Клуб у нее какой-то... Исторический, да?
- Исторический... - Лави хмыкнула, передернула плечами, - Гадюшник у нее там. Натуральный. Да и не одна она такая... Ладно, потом, потом!
Подходит время выставки Аэниэ. Это её первая выставка и она, конечно, переживает: и признания хочется, и быть осмеянной страшно. Она подпирает собой стены, ожидая визита Лави с кем-то из оргкомитета, и тут появляется зритель:
Аэниэ вздохнула, переступила с ноги на ногу, и тут дверь открылась, впуская нового посетителя. Точнее, посетительницу. Невысокая худощавая женщина в синих джинсах и белом вязаном джемпере с высоким воротником уверенно шагнула в зал, огляделась - цепкий взгляд мазнул по Аэниэ - и прошла к картинам, ломким жестом поправляя очки в тонкой металлической оправе. Девочка поежилась, наблюдая за ней: так изучали работы студентов преподаватели в ее колледже.
В тексте повести эта женщина появляется всего два раза, и это первый, и при этом она играет важную роль - адекватного представителя тусовки. Она в чем-то даже скорее цивильна, чем тусовочна, и не похожа на тех, кто до этого встречался в тусовке Аэниэ.
- Простите... - высокий журчащий голос.
Аэниэ подпрыгнула на месте и выронила карандаш.
- Простите, я не хотела Вас пугать, - та самая женщина легко нагнулась, подняла карандаш и вручила его девочке.
- Спасибо... - Аэниэ смутилась. "Даже шагов не слышала... Ой..."
- Не стоит. Ведь это Вы автор? Аэниэвьель?
- Да... - девочка хотела было поправить женщину, ведь она неверно поставила ударение в ее имени, но не решилась. - Я...
Женщина присела на корточки, и ее глаза оказались на одном уровне с глазами Аэниэ.
- Меня зовут Гвендалин.
- Очень приятно, - полушепотом.
- Взаимно, - легкий наклон головы, - Вы ведь где-то учитесь, так?
- Да... - запинаясь, девочка выговорила полное название своего колледжа.
- Это заметно. Вы хорошо рисуете.
Гвендалин говорит ей, что сама когда-то рисовала похоже; спрашивает, из Москвы ли Аэниэ, и, услышав подтверждение, приглашает как-нибудь заглянуть в художественную студию, где она ведет занятия. Аэниэ не против, и готова согласиться, но вдруг появляется Лави.
- Ага, вот ты где, пушистая!
Аэниэ бросила виноватый взгляд на Гвендалин, радостный - на Лави, и поднялась навстречу, на этот раз уронив не только карандаш, но и блокнот. Девочка засуетилась было, но Гвендалин быстро нагнулась, подняла все оброненное - и почему-то не спешила отдавать, застыв на корточках вполоборота, глядя на приближавшуюся эльфку
- Мяу, пушистая! - эльфка улыбалась во весь рот, и Аэниэ засияла в ответ. - Смотри, кого я привела - аж целого Ородрета! Пусть полюбуется, как мои пушистые рисуют...
Лави замечается Гвендалин - и Лави ей не рада. Кажется, знакомы они давно.
- А... - тут взгляд Лави остановился на Гвендалин, все еще державшей блокнот и карандаш Аэниэ, но уже успевшей подняться. Улыбнулась, не разжимая губ - девочка хорошо знала эту ее холодную улыбку, не затрагивающую глаз. - Ну здравствуй.
- День добрый. - отозвалась Гвендалин, слегка наклонив голову. Протянула девочке ее вещи.
- Спасибо... - еле слышным шепотом.
- Так она... с Вами? - женщина зачем-то снова поправила очки, уставилась Лави прямо в глаза. Та властным жестом притянула к себе девочку, обняла за плечи:
- Конечно. Правда, у нее великолепные картины?
- Талант, - сухо проронила Гвендалин.
- Ну так! Иначе никак! - гордо тряхнула волосами Лави, и ответная улыбка Гвендалин оказалась не менее натянутой:
- Ну, да, разумеется. Не сомневаюсь. Позвольте вас оставить... - уверенно шагнула вперед - Лави невольно посторонилась, пропуская ее, но женщина приостановилась, взглянула на девочку:
- Надеюсь, мы еще увидимся, - и пошла к выходу.
Гвендалин уходит, и Лави тут же начинает рекламировать Аэниэ Ородрету, спрашивает, что она планирует привезти на следующий год. Аэниэ об этом пока не думала, но Лави это не очень-то смущает, и она начинает рассказывать оргу свои планы насчет её выставки. И в кои-то веки Аэниэ это задевает.
- В общем, ближе к делу я с тобой свяжусь и скажу, что к чему, а место нам ты все-таки забей. И не вздумай забыть! - и снова потащила его по выставке, указывая на отдельные картины и что-то возбужденно ему втолковывая. Ородрет молча улыбался, свита уже успела разбежаться по углам, а некоторые так и вовсе ушли - они-то все работы девочки уже давно видели. Всеми забытая Аэниэ так и осталась стоять возле своего фанерного стула, прижимая к груди блокнот и карандаш, и в ней начинало закипать тихое возмущение: "Но это же моя выставка! Это же... Это мое! Не хочу я сюда ювелирку тащить, я же еще не умею как следует... Но... Лави... А как же я?" же я?"
Позже Аэниэ решает поговорить с Лави насчет Гвендалин, и спрашивает, где у неё студия: мол, пригласила, а адрес не сказала. Лави изображает тревогу (а может быть, не так уж и изображает, ей не нужно, чтобы из-под её влияния вытащили талантливого человека).
- Пушистая... - Лави испытующе заглянула ей в глаза. - О чем ты с ней разговаривала?
- Да так... Ерунда всякая...
- А все-таки?
- Она спросила, где я учусь, что еще умею... Похвалила... Сказала, что сама похожее рисовала.
- Да ну?
- Ну... - Аэниэ потупилась, - вроде и все.
- Точно все?
- И еще в студию пригласила...
- Она к тебе не прикасалась? Ничего у тебя не брала?
- Что? Нет, ничего...
- Это хорошо... - эльфка вздохнула с видимым облегчением. - Пушистая, мой тебе совет - не общайся с ней. Гвендалин - существо опасное.
- Как? Чем?
- Чем... - Лави задумчиво потерла переносицу. - Понимаешь, она... Инвольтирует.
- Чего?
- Она магичит всерьез - и всех завязывает на себя. Понимаешь? Она делает так, чтобы от нее зависели, чтобы ее слушались, подчинялись, обожали... А наигравшись, она таких выбрасывает. И плевать ей, что они теперь жить без нее не могут. Почему я и спросил, брала она у тебя что-нибудь или нет... По волоску, по фотографии - она может. А я за тебя боюсь, кыся моя. Не надо тебе с ней контачить, хорошо?
И Аэниэ ей мгновенно верит, и даже говорит, что сама почувствовала что-то странное. Лави расслабляется, всё в порядке.
Иии вот подошло время глобального поворота.
Вряд ли кто-то не заметил, но я на всякий случай дополнительно сделаю на этом акцент: за те полтора года, что Аэниэ в стае, никого нового в ней не появлялось. Да, в стае есть другие люди, с которыми у Лави тоже отношения, но их Аэниэ просто приняла как неизбежную данность, и ей самой в процессе приручения уделялось достаточно много внимания, Лави ни на кого глобально не переключалась.
И нельзя сказать, что Лави не присматривалась
Разумеется, и раньше бывало, что Лави, в сопровождении свиты гордо шествовавшая по Эльфятнику, останавливалась возле какой-нибудь стайки девочек, привлеченная милой мордашкой, симпатичным прикидом или голоском чуть лучше, чем "вой менестреля, что чернее ночи". Эльфка подходила рассмотреть подобное явление, и девочки узнавали ее (а кто не узнавал, того быстро просвещали). Девочки приседали под тяжестью оказанной им чести, дышали чаще и отвечали на вопросы едва слышными голосками, срывавшимися в писк - а то и в благоговейный шепот. Лави благосклонно кивала, улыбалась и пыталась беседовать. Но как правило уже после двух-трех вопросов на ее лице появлялась легкая презрительная гримаска - ухмылка в уголке губ, чуть приподнята бровь - и девушка сворачивала разговор и уходила.
Но всё-таки обходилось без пополнений.
Однако ничто не может длиться вечно, и на КОНе Лави встречает Золотинку.
Возле правой стены коридора кто-то расставил ряды стульев - уродливых, обитых коричневой пародией на кожу, сцепленных вместе по три или четыре, какие обычно ставят в актовых залах школ. На одном из них притулилась девочка с копной мелко вьющихся золотистых волос ("Крашеная, небось..."), в свитерке и джинсах, и легком помятом плащике ("Занавеска, одна штука, фи..."). На коленях девочка держала гитару, рядом с девочкой сидели еще какие-то малявки, видимо, ее подруги, но смотрела она не на них.
Возле нее стояла Лави - стояла, чуть склонившись к ней и положив руку на плечо, и что-то говорила. Аэниэ не слышала ни слова - слишком далеко, да и шумно, но прекрасно видела, как сияет обращенное к эльфке лицо "мелкой". "Мелкая" что-то ответила, смущенно улыбнулась, Лави запрокинула голову...
"Смеется..." - Аэниэ закусила губу, поудобней перехватила тяжелый пакет, - "И что он в этой... этой... этой кукле нашел!"
Отсмеявшись, Лави протянула "кукле" руку - такой знакомый жест! - и девочка приняла ее, чтобы встать. Оказалось, что роста в ней чуть меньше, чем в Аэниэ - пушистая, слово увенчанная золотистым нимбом головка едва доходила эльфке до бронзовой застежки плаща на горле. Лави легко перехватила гитару девочки, повесила себе на плечо. Снова - сияние улыбки, снова - о чем-то говорят... Аэниэ закусила губу. Как-то сразу - по блеску глаз Лави, по ее преувеличенной галантности - она поняла, что это - надолго.
Аэниэ смирилась с тем, что у Лави есть еще и Чиаран... и Гэль... и Нэр... Но это все - свои... А сейчас?!
Придерживая на плече ремень гитары, Лави двинулась дальше. Свободной рукой она приобняла за плечи кудрявую девочку - губы ее шевелились, она улыбалась, и девочка улыбалась в ответ.
За Лави двинулась вся свита, и в самом хвосте плелась Аэниэ, задыхаясь от слез.
Наверное, последней перед Аэниэ в стае появилась Зарашад, которая при первом визите Аэниэ в гости странно и пристально на неё смотрела.
Это первый из трех основных моментов, повлиявших на отношение Аэниэ к Лави: она обратила внимание на кого-то ещё, "внешнего".
Внимание Лави к Золотинке немного выбивает её из колеи, и, размышляя о дальнейших планах, Аэниэ отправляется в "кабак", где снова сталкивается с Гвендалин. Но Золотинка Золотинкой, а Лави Аэниэ верит безоговорочно.
- Аэниевьель? - знакомый журчащий голос. Девочка обернулась:
- Здравствуйте... - вежливое приветствие далось с трудом - уж слишком отчетливо вспомнилось предупреждение Лави. Аэниэ во все глаза глядела на Гвендалин, пытаясь обнаружить признаки обещанной злокозненности, и даже ухитрилась найти их. "Выдающиеся скулы - признак хитрости" - всплыла в памяти строка из прочитанной в детстве приключенческой книги, и сейчас девочка готова была в это поверить, - "Ой... Отвязаться бы побыстрее... И в глаза не смотреть!"
- Я Вам не успела дать адрес своей студии... И свой телефон. Держите, - Гвендалин протянула девочке картонный прямоугольничек. "Ой, визитка..." - девочка помедлила, но все же взяла карточку. "Надо потом Лави отдать. Или выкинуть... Еще намагичила что-нибудь..."
От Гвендалин не укрылось ее колебание, и тонкие губы женщины тронула горькая усмешка:
- Скажите, пожалуйста - Вы давно... с Филавандрелью?
- Нууу... - Аэниэ прикрыла глаза, прикидывая. - Года два.. Или три. А что?
Женщина кивнула, но на вопрос не ответила. Рассеянно покрутила кольцо на безымянном пальце:
- Вы все-таки приходите как-нибудь. - хотела еще что-то добавить, передумала, зачем-то поправила очки, хотя они были в полном порядке. - Что ж, удачи. Аэниевьель. - и отошла, не дожидаясь ответа девочки.
"Ффффу..." - с облегчением выдохнула Аэниэ, - "пронесло..."
Они возвращаются в Москву. Я упоминал выше отрывок про отношения Лави и Чиарана, и вот оно:
Темная комната - и за окном темно, плотные облака затянули небо, так что не видно ни луны, ни звезд, и даже фонари не горят. Бледно-зеленые стрелки на слабо светящемся циферблате будильника показывают полночь. Лежащего на застеленном диване человека совсем не видно, и не угадать очертаний среди складок и теней.
- Лав... - Чиаран прикрывает за собой дверь, подходит к дивану и присаживается возле него на корточки. - Хороший... - осторожно кладет руку на голову эльфки.
Лави приподнимается, глядя на Чиарана сухими блестящими глазами:
- Чиаль... - шепотом.
- Да? - глуховатый, тихий голос.
- Как думаешь, здесь еще есть... Из наших?
Чиаран пожимает плечами, опускает голову:
- Не знаю, Зарэк. Не знаю.
- Они же все идиотки... - свистящий, резкий шепот. Лави садится на диване, сбрасывает руку Чиарана, вцепляется ей в плечи, - Им скажи, что люди ходят на руках и люди ходят на боках - поверят! Они же думать не умеют! Игрушки безмозглые... А, к леш-шему... - передергивает плечами, - какая разница, из кого пользу извлекать... К тому же - я же им романтику даю... Сказку... И стаю. Правда, здорово, когда все свои? Правда? - голос звенит растревоженной струной, и Чиаран становится на колени, бережно берет ладони Лави в свои, согревает дыханием:
- Зарэк, мой лорд, тише, тише... Все будет хорошо. Правда. Правда...
Лави осторожно высвобождает одну руку, кладет на затылок Чиарана, перебирает темные волосы - и внезапно до боли стискивает несколько прядей.
У них какие-то свои глюки между собой, явно отличающиеся от общей линии партии, и Чиаран очевидно посвящен в обратную сторону отношений Лави с другими девочками. У Аэниэ тоже будет такой человек, и не так уж нескоро.